Своевременные мысли о Российском парламенте

Тяжелые роды

Блистательный русский публицист Шульгин, заканчивая свою книгу «Год 1920»., позволил себе провидеть будущее России. Он высказал свое убеждение в том, что революционные герои-победители типа Троцкого, Бухарина и т. п. неизбежно будут сметены грядущим диктатором, который и станет фактическим монархом России, хотя и с большевистской эмблемой. А то, что растерзанная и голодная Россия бьется в тифозной горячке на пепелищах вокзалов, так ведь это только тяжелые роды, ибо, продолжал Шульгин, нелегко родить великого государя Всероссийского.

Пророчества его, к сожалению, сбылись. И. В. Сталина было не только тяжело родить, но еще тяжелее вынести.

Однако сегодня рождается новое, на сей раз прекрасное дитя — российская демократия. А роды вновь тяжелые. Природа нынешней ситуации еще сложнее, так как в наши дни речь идет уже не о государе, а о государстве и государственности, и в повестке дня не рождение очередного вождя, а возрождение России.

И с первых шагов этого мучительного процесса возникают нелепые парадоксы. Мы не можем никак начать. Если начинать с нуля — так ведь страна наша с тысячелетними традициями, не на пустом же месте начинаемся, не рождаемся, а, по сути, возрождаемся. Если использовать традиции — опять возникает коллизия: на флаг национальный ногами топаем, об истории его даже и слышать не хотим. О прекрасном византийском гербе — двуглавом орле — и речи нет. Да и кому сейчас хочется узнать, что одна голова его смотрит в прошлое, а другая — в будущее, символизируя мудрость народа российского.

Когда-то любой гимназист это знал и прекрасно чувствовал. А сегодня между прошлым и будущим родилось поколение пропасти. Для них национальный флаг и древний византийский знак — лишь символы царизма, а частная собственность и свободное землепользование — не хлеб, не продукты труда, а капитализм, эксплоатация человека человеком, и само это слово они упорно пишут через букву «у» — эксплуатация. И так всю жизнь они охотятся на поляне, где в детстве видели куропатку.

Отвергая столь яростно и герб и флат, изобрели свой собственный. И в странной слепоте своей на новом гербе обвили колосьями земной шар, покупая при этом хлеб за рубежом. А если даже Господь пошлет богатый урожай, чуть не половину воспетого колоса теряют на полях и на дорогах, и значит, не годится серп на гербе, и молот. Не могут они сегодня быть символами по многим причинам. Ибо не молотом — куется благополучие на уровне современных технологий, и не серпом собирают урожай. А еще непонятно, зачем это России соединять пролетарии всех стран, для чего да и где?

С таких вот «мелочей» и начинается великое противостояние людей, идей, поступков и мыслей. И на этом фоне происходит почти ненасильственная смерть старых управленческих структур, которые поразительным образом исполняют как бы две противоречивые, если не противоположные функции. С одной стороны, они вроде и не существуют уже, и не управляют. Закончилась их «позитивная», хоть и громоздкая жизнедеятельность. Но с другой стороны, они останавливают, блокируют и тормозят зарождение и формирование новых структур. И совершенно другим, парадоксальным содержанием наполняются слова, которые украшают любой анатомический театр: «Здесь мертвые учат живых».

А в результате — ни живых, ни мертвых. Пустота, вакуум, нуль.