Священник

Глава пятая

Бог показал Моисею, как построить скинию — святое место, где Господь будет находиться среди Своего народа.

Указания, данные Господом, были очень подробными. Надо сделать занавеси, столбы и шесты, чтобы их повесить. Бронзовый умывальник и жертвенник для всесожжений будут стоять во дворе скинии. А дальше будет комната поменьше — сама скиния или Святое место, где должен стоять стол, светильник и Ковчег.

Бог подробно объяснил Моисею, как и что нужно сделать для скинии, и тот передал это людям, назначенным Господом руководить работой. Это были Веселеил, сын Урии, внук Ора, и Аголиав, сын Ахисамаха из племени Дана. Когда они вышли вперед, готовые выполнить Божье повеление, Господь исполнил их Своим Духом, делая сведущими и искусными во всех ремеслах. Более того, Господь дал им способность научить других, как выполнять необходимую работу. Помогать строить скинию пришли все, кто знал хоть какое-нибудь ремесло.

Израильтяне радовались — их молитвы и просьбы Моисея не остались без ответа. Господь останется с ними! Они вернулись в свои шатры и достали многочисленные дары, которые им дали египтяне из-за страха перед Господом, Богом Израилевым; и теперь израильтяне отдавали Господу лучшее из того, что у них было.

Аарона охватил стыд: ведь он использовал Божьи дары, чтобы сделать золотого тельца. Перед тем как выйти из Египта, Господь послал им это богатство, а он растрачивал его для поклонения пустому идолу. Тельца расплавили, золото измельчили и развеяли над водой, которой потом нашли применение — в уборных за станом.

Аарон собрал все свое золото и вернул Тому, Кто дал ему это богатство. Его сыновья, невестки и Мариам принесли лучшее из всего, что имели. Они расстелили на земле бараньи кожи, выкрашенные в красный цвет, и складывали на них золотые украшения, серебро и бронзу. Мариам наполнила две корзины: одну — пряжей голубого, пурпурного и красного цвета, а другую — тончайшим полотном, радуясь, что из ее дара, возможно, сделают занавесь для скинии.

Люди приносили шкуры дюгоней[6], кувшины с оливковым маслом, специями для елея, благоухающий фимиам. У кого-то нашелся оникс и иные драгоценные камни. Дары Господу складывали в корзины, которые вскоре оказались заполненными серьгами, кольцами, брошами и всевозможными дорогими украшениями.

Мужчины уходили в пустыню и рубили акации. Лучшую древесину оставляли для Ковчега, стола, шестов и брусьев. Для умывальника и подставок плавили бронзу, из нее также изготовили решетку для жертвенника и необходимую утварь. Каждый из народа что-то принес, и все, кто мог, работали.

Не переставая горел огонь — на нем переплавляли металл. Золото, серебро и бронзу сначала расплавляли, убирали примеси, затем выливали в формы, сделанные под присмотром Веселеила. Женщины ткали красивые, изящные покрывала и шили для Аарона и его сыновей одежду, в которой они будут служить в святилище.

Работа продолжалась, люди приносили все больше и больше даров. Каждый день около работающих появлялись целые горы пожертвованных вещей. Видя это, Веселеил и Аголиав оставили работу и пошли к Моисею и Аарону.

— У нас уже больше чем достаточно материала, чтобы сделать работу для Бога, — сказали они.

Аарон обрадовался: конечно же, Господь увидит, как народ любит Его. Он, его сыновья, невестки и Мариам тоже каждый день приносили дары, желая всем сердцем, чтобы план Господа осуществился и чтобы самим в нем поучаствовать.

Моисей посмотрел на Аарона, у него на глазах выступили слезы.

— Собери старейшин. Скажи им, что дары больше не нужны. У нас есть все, что нужно.

По приказу Моисея Ифамар, сын Аарона, записал все, что было пожертвовано и использовано для устройства скинии и скинии откровения. Почти каждый человек в стане участвовал в создании скинии. Аарон был счастлив, он с нетерпением ждал каждого нового дня, ведь теперь люди были довольны служением Господу. Руки их работали, сердца и мысли были направлены на выполнение данного Богом задания.

Через девять месяцев со дня их прихода к горе Синай и за две недели до второго празднования Пасхи скиния была закончена. Веселеил, Аголиав и те, кто им помогал, принесли Моисею свою работу. Он осмотрел шатер и его убранство, предметы, предназначенные для Святого места, одежду священников. Все было выполнено в точности так, как повелел Господь.

Улыбаясь, Моисей благословил их.

В первый день месяца, под его наблюдением, скиния была установлена. Внутри поставили ковчег завета — его отгородили плотной завесой. Справа от него поставили стол хлебов предложения, слева — светильник из чистого золота: из его центра вправо и влево выходили шесть ветвей, три слева и три справа, увенчанные чашечками в виде цветков. Перед завесой Моисей установил золотой жертвенник для курений. Святое святых со всех сторон закрыли плотными занавесями — вокруг и сверху.

Напротив входа в скинию собрания поставили жертвенник всесожжения. Между скинией собрания и жертвенником установили умывальник, который наполнили водой. Вокруг скинии собрания, жертвенника и умывальника сделали ограду из занавесей, другая занавесь, более тонкой работы, закрывала вход во двор скинии.

Когда все было устроено, как повелел Бог, Моисей помазал елеем скинию и все ее внутреннее убранство и провозгласил это место святым для Господа. Потом он освятил жертвенник всесожжения и умывальник, посвящая их Господу.

Аарона и его сыновей призвали выйти вперед. Входя во двор скинии, Аарон чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Тысячи мужчин, женщин и детей стояли позади него, прямо за занавесью. Моисей снял с Аарона одежды и омыл его с головы до ног. Он помог ему надеть тонкий белый шерстяной хитон и голубую ризу, к подолу которой были прикреплены голубые, пурпурные и красные гранаты[7] из нитей, чередующиеся с золотыми колокольчиками.

— Когда будешь входить в Святое Святых, Господь услышит звук колокольчиков, и ты не умрешь, — Моисей поправил одежды Аарона.

Все внутри Аарона сжалось, но он стоял неподвижно, пока Моисей скреплял ефод на его плечах двумя ониксами в золотом обрамлении. На камнях были выгравированы имена племен Израилевых.

— Ты будешь носить имена сыновей Израилевых пред Господом как напоминание.

На ефод был надет наперсник с четырьмя рядами драгоценных камней в золотом обрамлении: здесь были рубины, топазы, яхонты, алмазы, сапфиры, изумруды, карбункулы, агат, аметист, хризолит, оникс и ясписы — на каждом камне было выгравировано имя одного из племен Израиля.

— Когда бы ты ни входил в Святое место, на сердце у тебя будут имена сыновей Израилевых. — В наперснике, над сердцем Аарона, Моисей закрепил урим и тумим. — А это будет открывать волю Господа.

Аарон закрыл глаза, когда Моисей надевал ему на голову кидар и золотую пластину с выгравированными на ней словами: «Святыня Господня». Она плотно прилегала ко лбу Аарона. Закончив, Моисей ушел, чтобы приготовить его сыновей.

Аарон дрожал, стоя в тени облака. Гулко билось сердце. С этого дня он будет первосвященником Израиля. Он смотрел на умывальник, жертвенник всесожжения и занавесь, отгораживающую святое убранство скинии Господа, боясь потерять сознание. Больше никогда он не будет обыкновенным человеком. Господь возвысил его, но в то же время сделал слугой. Каждый раз, входя во двор скинии, он будет нести ответственность за народ. Он чувствовал этот груз на своих плечах и на сердце.

Когда Надав, Авиуд, Ифамар и Елеазар были облачены в одежды священников, Моисей помазал их елеем, посвящая Господу. Затем он привел молодого быка в жертву за грех. Аарону вспомнился его грех, когда он сделал золотого тельца. Покраснев, он положил руку на голову животного, чья кровь прольется за его поступок. Его сыновья тоже возложили руки на голову животного. Моисей перерезал быку горло, собрал в чашу кровь и помазал ею рога жертвенника. Оставшуюся кровь он вылил к подножию жертвенника. После этого он заколол быка и вскоре положил на жертвенник сало, снятое с внутренностей, сало, снятое с печени, и обе почки — как жертву всесожжения. Остальное будет сожжено за станом.

Вторым приношением за Аарона и его сыновей был баран — жертва всесожжения. Аарон и его сыновья снова возложили руки на голову животного. Моисей окропил алтарь кровью овна, а затем рассек его на части, вымыл внутренности и ноги и сжег все части животного на жертвеннике. От запаха жареного мяса Аарон почувствовал урчание в животе. Скинию наполнило приятное благоухание, возносимое Господу.

Третьей жертвой был еще один овен, на этот раз — жертва за посвящение Аарона и его сыновей. Аарон положил руки на голову животного, кивнул, и сыновья последовали его примеру. Моисей перерезал животному глотку и собрал в чашу кровь. Подойдя к брату и обмакнув палец в чашу, он помазал ему правое ухо. Снова обмакнув палец, Моисей помазал Аарону правый большой палец. Нагнувшись, он в последний раз окунул палец в чащу и окропил кровью большой палец на правой ноге Аарона. То же он проделал с четырьмя сыновьями Аарона, а затем со всех сторон окропил кровью жертвенник.

После этого овна принесли в жертву за Аарона и его сыновей. Куски туши сложили вместе с вымытыми внутренностями, сверху положили хлебы, испеченные с елеем, и по одной пресной лепешке. Моисей положил приготовленную жертву в руки Аарону, который, подняв ее, стал потрясать ею перед лицом Господа, затем вернул жертву брату, и тот снова положил ее на жертвенник. Пламя взметнулось ввысь. Сыновья Аарона подняли свои приношения, потрясая ими, и отдали Моисею, чтобы он положил их на жертвенник. Пламя охватило части заколотого животного, забирая его вместо согрешивших людей как жертву за их проступки.

Понимая серьезность момента, Аарон смиренно стоял перед Господом. Моисей первым окропил его ароматным елеем и кровью жертвы. Затем были посвящены все сыновья Аарона, начиная с самого старшего.

Аарон почувствовал, как в воздухе что-то изменилось. Облако медленно клубилось, как-то необычно мерцая. Сердце Аарона забилось быстрее. Уменьшившись, облако стало сходить с горы. Он слышал, как за его спиной вздыхали и охали люди, объятые страхом и благоговением. Вскоре облако покрыло скинию. Переливаясь и сияя тысячами мерцающих цветов, оно заполнило Святое место, и слава Господня наполнила скинию.

Даже Моисей не мог войти в нее.

Люди стенали в благоговейном трепете и низко кланялись.

— Оставшееся мясо приготовьте у входа в скинию и ешьте его там с хлебом, который в корзине посвящения. Затем сожгите остатки мяса и хлеба. Оставайтесь у входа в скинию. Семь дней вы должны быть здесь днем и ночью, иначе погибните.

Аарон смотрел вслед уходящему брату. Подойдя к выходу, Моисей оглянулся и задернул полог.

Аарон обернулся к скинии. Он знал, что это место было очищено и освящено — для этого было проделано все необходимое. Даже его самого омыли и переодели в новое одеяние, чтобы он смог предстать перед Господом. Но он все же не мог преодолеть внутреннюю дрожь, трепет от осознания того, что Бог находится от него на расстоянии вытянутой руки — Его скрывают только занавеси. Аарон знал, что он не достоин быть здесь. Он нечист — изнутри. Как только Моисея не стало рядом, его охватили смятение и страх. Разве он не запятнал себя, позавидовав Иисусу Навину? Разве не он посчитал требования людей важнее данных ему повелений? Почему Бог назначил первосвященником такого человека, как он?

«Господи, я не достоин. Только Ты верен. Я просто человек. Я не смог вести Твой народ. Три тысячи человек поплатились жизнью за мою слабость. И Ты сохранил мне жизнь. Ты назначил меня Своим первосвященником. Господи, я не могу постичь Твою милость. Помоги мне узнать Твои пути и следовать им! Помоги быть таким священником, каким. Ты хочешь меня видеть. Расскажи мне о Своих путях, чтобы я мог служить Твоему народу и хранить их твердыми в вере. О, Господи, Господи, помоги мне…»

Устав стоять пред Господом, Аарон упал на колени и молился, чтобы Бог дал ему силы и мудрость запомнить Закон и выполнять все Его повеления. Когда он почувствовал слабость от голода, он и его сыновья воздали благодарения, приготовили мясо и стали есть его с оставленным для них хлебом. Когда глаза Аарона стали закрываться от усталости, он лег, распростершись перед Господом, и спал, положив голову на руки.

Елеазар и Ифамар стояли перед скинией, с поднятыми в молитве руками. Надав и Авиуд не вставали с колен, а когда уставали, садились на согнутые колени.

С каждым днем сердце Аарона смягчалось, пока ему не стало казаться, что он слышит тихий голос Господа.

— Я ГОСПОДЬ, БОГ ТВОЙ, И НЕТ МНЕ ПОДОБНОГО.

Аарон поднял голову, внимательно прислушиваясь и соглашаясь.

Надав потянулся и зевнул:

— Итак, наступило четвертое утро.

Авиуд сидел, скрестив ноги и положив руки на колени.

— Осталось еще три.

Аарон почувствовал холод внутри.

На восьмой день Моисей попросил Аарона с его сыновьями и старейшин Израиля собраться вместе. Вождь поведал им Божьи наставления.

Аарон взял теленка без изъяна и принес в жертву за свои грехи. Он знал, что каждый раз, совершая жертвоприношение, он будет вспоминать свой грех перед Господом — литого тельца. Будут ли помнить об этом его сыновья? Будут ли помнить их сыновья? Действительно ли кровь закланного теленка искупила его грех?

Последовали новые жертвы. Закончив жертвоприношение за себя, Аарон начал приносить жертвы за согрешивших людей — жертвы за грех, всесожжения и мирные жертвы. Вол попытался сорваться с веревки и боднул Аарона. Ему казалось, он потеряет сознание от боли, но он все же устоял на ногах. Сыновья крепко держали вола, пока Аарон орудовал ножом. Потом он заколол овна. Вид крови, запах, крики умирающих животных переполнили его отвращением к грехам, ведущим к смерти. Он благодарил Бога, который позволил, чтобы эти животные приняли смерть вместо согрешивших людей. Потому что все согрешили. Никто не мог стоять перед Господом с чистым сердцем.

Кровь капала с рогов жертвенника, руки Аарона тоже были в крови. Он потряс грудинкой и правым бедром жертвы перед Господом. Руки ныли от тяжести. Закончив все жертвоприношения, Аарон протянул к людям дрожащие от изнеможения руки и благословил их.

Моисей вошел вместе с ним в скинию. Сердце Аарона гулко стучало, отдаваясь в ушах. Желудок сжался. Он был благодарен за тяжелую, плотную завесу, которая скрывала его от Господа. Он знал, что умрет, если когда-нибудь увидит Бога. Даже если он омоется кровью телят и ягнят, он все равно не смоет все свои грехи. Он помолился за себя. Помолился за людей. Потом, вместе с Моисеем, они вышли и благословили народ.

Что-то изменилось в воздухе. Аарон увидел какое-то движение — беззвучное и могущественное — и на миг затаил дыхание. Явилось Божье присутствие — так, что все его видели. Пламя вырвалось из облака славы Божьей и поглотило жертву всесожжения и тук на жертвеннике. Послышался всеобщий вздох удивления и возглас благоговения и страха.

Господь принял их приношения, невзирая на все его грехи и грехи собравшихся людей!

Аарон воскликнул от радости и пал ниц перед Господом, по его щекам катились слезы.

Люди последовали его примеру.

Скоро Аарон привык к своему служению. Жертвы возносились ежедневно на рассвете и на закате. Жертва всесожжения оставалась на жертвеннике всю ночь до утра. Аарон совершал приношения в красивых льняных одеждах, но когда выносил пепел за стан, переодевался. Господь повелел, что огонь никогда не должен погаснуть. Аарон следил, чтобы этого не произошло.

Но он всегда тревожился об этом. По ночам ему снились огонь и кровь. Ему все время казалось, что он вдыхает запах дыма и крови. Во сне он видел людей, вопящих, как животные, из-за того что он не смог достойно выполнить свой долг и унять ярость Господню. Но еще больше его беспокоило то, что люди продолжали грешить. Они по-прежнему сотнями выстраивались в очереди, чтобы вынести свои споры на суд старейшин. Моисей всегда был занят, разбирая то одно, то другое дело. Казалось, людям никак не удавалось жить в мире друг с другом. Если что-то хоть немного ущемляло их, они готовы были ругаться, спорить и сражаться до последнего. Они не осмеливались спорить с Богом, но без конца спорили с Его служителями. Они были такими же, как Адам и Ева: хотели отведать запретный плод, независимо от того, сколько бед это сулило.

Однажды Аарон попытался ободрить сыновей:

— Мы должны быть для народа живым примером праведности.

— Нет никого более праведного, чем ты, отец.

Аарон старался не поддаться на лесть Надава, он знал, как быстро гордость губит людей. Разве не она погубила фараона, а вместе с ним и весь Египет?

— Моисей праведнее меня. Смиреннее, чем он, нет никого.

Авиуд ощетинился.

— Моисей всегда в скинии собрания, а ты где? Служишь людям.

— Мне кажется, наша доля тяжелее, — Надав прилег на подушку. — Когда в последний раз ты видел, чтобы наши двоюродные братья хоть пальцем пошевелили, чтобы нам помочь?

Елеазар поднял голову от свитка.

— Елиезер и Гирсам ухаживают за своей матерью, — тихо произнес он, нахмурившись.

Надав фыркнул, наливая себе еще вина.

— Это женская работа.

Мариам встала над ними.

— А вам не кажется, что вы уже достаточно выпили?

Надав бросил взгляд в ее сторону, потом протянул свой кубок. Авиуд снова наполнил его и повесил бурдюк с вином на крючок.

Аарону не нравилось нависшее в шатре напряжение.

— Каждый из нас призван на свое место. Моисей — тот, кто слышит голос Бога и передает нам Его повеления. Мы их выполняем. Господь оказал нам большую честь — служить…

— Да, да, — кивнул Надав, — мы все это знаем, отец. Но ведь скучно каждый день делать одно и то же, зная, что будешь заниматься этим до скончания века.

Аарон почувствовал, как внутри взметнулась горячая волна гнева.

— Не забывайте, кому вы служите, — он перевел взгляд с Надава на Авиуда, а потом посмотрел на младших сыновей. Те сидели в молчании, опустив головы. Неужели и они разделяли мысли своих старших братьев? Аарон почувствовал, что их нужно немедленно предупредить: — Вы будете в точности выполнять повеления Господа. Понятно?

Взгляд Надава изменился.

— Мы понимаем тебя, отец, — его пальцы крепче сжали кубок с вином. — Мы будем прославлять Господа каждым нашим действием. Как и ты всегда поступаешь, — он допил вино и поднялся. Авиуд тоже встал и вышел из шатра вслед за братом.

— Аарон, не позволяй им говорить с тобой таким тоном.

Он раздраженно взглянул на Мариам.

— И что ты предлагаешь?

— Надери им уши! Задай трепку! Сделай что-нибудь! Они оба считают себя праведнее тебя!

Он мог назвать десяток мужей, которые были праведнее, чем он, начиная с его брата и его помощника, Иисуса Навина.

— Они поразмышляют об этом и одумаются.

— А если нет?

— Прекрати, женщина! У меня и без твоего постоянного ворчания забот хватает!

— Ворчание? Как будто не я всегда хотела для тебя самого лучшего! — Мариам отдернула занавеску женской половины шатра, потом закрыла ее за собой.

Тишина была неспокойной. Аарон поднялся.

— Нам надо кое-что сделать, — он был рад, что нужно возвращаться в скинию. В его собственном шатре не было мира.

Елеазар выпрямился.

— Мы идем, отец, — он протянул руку, чтобы помочь Ифамару.

Аарон пропустил вперед обоих сыновей.

— Отлично, — сказал он и запахнул за собой полог шатра.

Елеазар шел рядом с Аароном.

— Тебе надо что-то сделать с братьями, отец.

— Почему ты говоришь против своих братьев?

— Я говорю ради их блага.

Аарон делал свою работу, а Елеазар и Ифамар помогали ему. Аарон с беспокойством размышлял о словах Елеазара. Где же Надав и Авиуд? Он не понимал своих старших сыновей. Ему самому больше всего хотелось быть во дворе Божьем. Конечно, находиться в присутствии Господа — это призвание Моисея, но Аарон радовался возможности быть так близко к Богу. Почему его старшие сыновья не чувствуют того же?

Аарон вздрогнул, услышав хохот. Кто посмел смеяться во дворе Господа? Обернувшись, он увидел у входа Надава и Авиуда. В одежде священников, они несли в руках кадильницы. Что это они делают? Аарон шел к ним, собираясь дать задание, когда Надав достал из-за пояса маленький мешочек. Он рассыпал порошок на тлеющие угли в кадильнице. Поднялся дым — желтый, голубой и красный, такой же, как у египетских жрецов в их языческих храмах.

— Нет! — закричал Аарон.

— Успокойся, отец. Мы просто поклоняемся нашему Богу, — Авиуд протянул свою кадильницу, и Надав высыпал в нее порошок.

— Разве вы хотите осквернить святое Божье…

— Осквернить? — Надав вел себя вызывающе. — Разве мы не священники? Мы можем оказывать почтение Богу так, как нам хочется! — оба сделали шаг вперед.

— Стойте!

Вдруг позади Аарона появился поток огня и, пройдя мимо него, ударил в грудь обоих старших сыновей. Аарона и младших сыновей сбило с ног. В ужасе от криков Надава и Авиуда, Аарон с трудом вскочил на ноги. Вопли страшной агонии длились всего несколько секунд — пламя быстро поглотило обоих. Сгоревшие до неузнаваемости, братья упали там же, где только что вызывающе стояли.

С криком Аарон протянул руки к своему одеянию. Сильная рука схватила его за плечо и дернула назад.

— Нет, — тяжело сказал Моисей. — Не обнажай голову и не раздирай на себе одежд. Иначе ты умрешь, и Господь разгневается на весь народ израильский.

Аарон покачнулся, душа невыносимо болела.

Моисей обнял его за плечи, поддерживая.

— Аарон, послушай меня. Весь дом Израилев, твои родственники могут оплакивать Надава и Авиуда, которых Господь поразил огнем. Но ты не должен отходить от скинии под угрозой смерти, ведь на тебе елей помазания Божьего.

Аарон вспомнил Закон: ни один священник не должен касаться мертвого тела.

— Вот, что имел в виду Господь, когда говорил: «в приближающихся ко Мне освящусь и пред всем народом прославлюсь.»

Аарон старался подавить слезы и сдержать мучительный крик, от которого почти задыхался. «Господь свят! Господь свят!» Он старался думать о святости Божьей. Елеазар и Ифамар лежали ниц перед скинией, в поклонении Господу.

Моисей позвал Мисаила и Елцафана, двоюродных братьев Аарона:

— Вынесите тела ваших родственников из святилища за стан.

Аарон смотрел, как они подняли обугленные тела двух его старших сыновей и вынесли из скинии. Он повернулся к скинии и больше не оборачивался. Грудь болела, в горле будто пылал огонь. Будут ли Падав и Авиуд отвергнуты Богом из-за совершенного греха?

Прозвучал спокойный, тихий Голос:

— ТЫ И ТВОИ ПОТОМКИ НИКОГДА НЕ ДОЛЖНЫ ПИТЬ ВИНО ИЛИ ДРУГИЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ НАПИТКИ, ПЕРЕД ТЕМ КАК ВОЙТИ В СКИНИЮ.

— Аарон, — Моисей что-то говорил ему, и Аарон пытался слушать его наставления, — Аарон…

Аарон с младшими сыновьями должен оставаться на месте и закончить служение. Им нужно съесть остатки от хлебных приношений и жертвенного агнца за грех. Аарон выполнил все, что сказал Моисей, но ни он, ни его сыновья не могли есть. Аарона мутило от запаха жареного мяса; стиснув зубы, он боролся с тошнотой.

Лицо Моисея раскраснелось от гнева.

— Почему вы не съели приношение за грех в святилище? — настаивал он. — Это святое приношение! Оно дано вам, чтобы удалить грехи народа и для искупления народа перед лицом Господа. Святое место не было окроплено кровью животных, поэтому вы должны были съесть мясо в святилище, как я наказал вам!

Аарон простонал в ответ:

— Сегодня мои сыновья принесли Господу свои жертвы за грех и жертвы всесожжения, — он судорожно вздохнул. — И я сделал то же, — он боролся с эмоциями, дрожа от напряжения. — Одобрил бы Господь, если бы я сегодня ел приношение за грех?

Как же грех пробрался в его семью и, наконец, поглотил ее? «Мои сыновья, — хотелось крикнуть ему. — Мои сыновья! Разве ты забыл, что сегодня погибли мои сыновья?» Он бы подавился мясом жертвы за грех, осквернив святилище.

Слова Надава преследовали его весь день: «Мы можем оказывать почтение Богу так, как нам хочется!» Так же, как и он.

Золотым тельцом и языческим пиршеством.

Даже после искупительных жертв Аарон все еще чувствовал тяжесть своих грехов. «Если бы только Господь изгладил их навсегда. Если бы только…»

Моисей сочувственно посмотрел на Аарона и не произнес больше ни слова.

Аарон был рядом с Моисеем, когда тот предлагал Ховаву, сыну Иофора, пойти с ними в Землю обетованную.

— Останься с нами, Ховав, — говорил он. — Живи с Израилем, избранным народом Господа.

Когда Ховав покинул стан, у Аарона внутри появилось неприятное чувство — он понял, что они встретятся снова, но при менее дружеских обстоятельствах. Пока мадианитяне жили в шатрах неподалеку от евреев, Аарон стал подозревать Ховава, что тот высматривает их слабости и то, как можно ими воспользоваться.

— Надеюсь, мы его больше не увидим, — Моисей взглянул на брата, и Аарон не произнес больше ни слова. Прожив среди мадианитян много лет, его брат любил и очень уважал своего тестя. Аарону оставалось только надеяться, что Моисей на самом деле хорошо знает этот народ и что от них не будет никакого вреда. Но что сделает брат, если ему когда-нибудь придется выбирать между израильтянами и родственниками жены? Сорок лет мадианитяне относились к нему с любовью и уважением; они приняли его, он стал членом семьи Иофора. Израильтяне же только огорчали, бунтовали, постоянно жаловались и заставили его нести тяжелое бремя.

Казалось, беспокойство стало неизменным спутником Аарона. Он тревожился о здоровье Моисея, его жизненных силах, семье. Сепфора была на грани смерти. За ней присматривала Мариам. Впрочем, было что-то положительное в ее болезни: сестра стала намного мягче к ней относиться. Еще Аарон переживал о том, чтобы все делать правильно. Пока он допускал ошибки одну за другой. Он изучал записанные Моисеем законы, зная, что они даны самим Господом. Но иногда, уставший, он вспоминал своих мертвых сыновей, и горячие слезы тут же наворачивались на глаза. Он любил своих сыновей, несмотря на их грехи. И не мог избавиться от ощущения, что подвел их сильнее, чем они его.

Люди снова жаловались и роптали. Казалось, они постоянно забывали о том, что Господь сделал для них. Они были как дети, которые хнычут из-за малейшего неудобства. Сейчас больше всего неприятностей доставляли присоединившиеся к Израилю египтяне.

— Нам надоело есть одну манну!

— Вот бы поесть мяса!

— Где та рыба, которую мы даром ели в Египте!

— А еще у нас было вдоволь огурцов и дынь. И они были такие вкусные!

— И черемша, и лук, и чеснок.

— А теперь и аппетит пропал, потому что изо дня в день нам нечего есть, кроме этой манны!

Слушая их, Аарон молча собирал свою дневную порцию манны. Присев на корточки, он подбирал крупинки, которые пересыпал в кувшин. Елеазар нахмурился. Ифамар отошел подальше.

В конце концов, Мариам не выдержала:

— Может, надо было вам остаться в Египте?

Египтянка с вызовом посмотрела на нее:

— Может, и надо было!

— Рыба, огурцы… — вполголоса повторяла Мариам. — Мы радовались, что у нас была хоть какая-то еда. Хватало ровно для того, чтобы можно было работать.

— Меня тошнит от того, что мы каждый день едим одно и то же.

Мариам гневно выпрямилась.

— Вы должны быть благодарны за это. Вам ведь не нужно работать, чтобы получить еду!

— А это что, по-твоему, не работа? Мы ползаем на коленях каждое утро, копошимся в земле, собираем эту манну!

К жалобщикам присоединился еврей:

— Вот бы нам поесть мяса!

— Ой, мам, нам опять придется есть манну? — спросил еврейский ребенок.

— Да, мой бедный малыш, придется.

Ребенок расплакался.

— Конечно, нам было лучше в Египте! — громко сказал какой-то мужчина, рассчитывая на то, что Аарон его услышит.

Мариам не удержалась от возмущения:

— Ты не собираешься что-нибудь им сказать, Аарон? Что ты думаешь делать с этими людьми?

Что он, по ее мнению, должен сделать? Призвать с горы огонь? Он опять вспомнил своих сыновей, и в горле встал комок. Он знал, что Моисей слышал эти жалобы. И видел, как брат на это реагировал.

— Не создавай нам новых проблем, Мариам. — Он на самом деле устал от проблем.

— Это я создаю проблемы? Если бы ты послушался меня, когда…

Он встал, пристально глядя на нее. Понимает ли Мариам, какой бездумно жестокой она иногда бывает? Ее взгляд тут же смягчился.

— Прости. — Она опустила голову. Аарон любил свою сестру, но иногда она была просто невыносимой. Он взял свой кувшин и ушел.

Моисей вышел из скинии, и Аарон поспешил к нему.

— Ты выглядишь усталым.

— Да, я устал, — согласно кивнул Моисей, — так устал от проблем, что просил Господа убить меня, чтобы покончить со всем этим.

— Не говори так, — неужели Моисей всерьез думает, что Аарон лучше с этим справится? Избави Боже, если Моисей умрет. Аарон никогда бы не хотел снова оказаться главным.

— Не волнуйся, брат мой. Бог ответил «нет». Господь сказал мне выбрать семьдесят уважаемых мужей из старейшин Израилевых. Они должны прийти сюда к скинии собрания, на них сойдет Дух Господень, и они будут помогать нам вести Божий народ. Нам нужна помощь, — он улыбнулся. — Ты старше меня, брат мой, и выглядишь на все свои восемьдесят четыре.

Аарон грустно улыбнулся и вздохнул с облегчением. Два человека не могут нести бремена народа из шестисот тысяч человек, не считая женщин и детей!

— И Господь пошлет нам мясо.

— Мясо?

«Как? Откуда?»

— Мясо на целый месяц, пока мы не станем им давиться и пока оно не будет лезть обратно, потому что люди отвергли Господа.

Шестьдесят восемь человек пришли к скинии. Моисей возлагал на каждого руки, на них сходил Дух Господень, и новый лидер начинал говорить Слово Господа — так же, как Моисей.

Прибежал Иисус Навин.

— Елдад и Модад пророчествуют в стане! Моисей, мой господин, запрети им!

— Не ревнуешь ли ты из-за меня? Да лучше бы все в народе Божьем пророчествовали! Лучше бы Дух Святой был на каждом!

Неожиданно Аарон услышал вой ветра, дующего из облака над скинией. Этот теплый ветер взъерошил его бороду и заставил одежду прилипнуть к телу. Потом поток воздуха поднялся вверх и унесся вдаль. Аарон вернулся к своим делам в скинии, но продолжал с тревогой посматривать на небеса.

Вдруг со стороны моря налетели перепела, их были тысячи. Ветер гнал их, словно целые тучи перьев, прямо в стан, они падали на землю и вскоре заполнили все пространство на три локтя от земли. Весь день и всю ночь люди собирали перепелов, торопливо переламывали им шеи и ощипывали, стремясь как можно быстрее отведать долгожданное мясо. Некоторые так спешили, что не тратили времени на жарку, а, едва ощипав птиц, тут же рвали зубами.

Вскоре Аарон услышал стоны. Он боялся, что его опасения оправдаются. Едва он об этом подумал, как стоны перешли в вопли. Не успели люди переварить съеденное мясо, как их начало тошнить. Мужчины и женщины падали на колени, корчились от боли, их рвало. Некоторые умирали быстро. Другие, в мучениях, проклинали Бога за то, что Он дал им именно то, чего они требовали. Тысячи каялись, умоляя Господа о прощении. Но по слову Бога перепела все прибывали и прибывали. Так продолжалось день за днем, пока люди не замолчали и не исполнились страха перед Господом.

Спустя месяц облако поднялось от скинии. Аарон вошел в Святое Святых, завернул и упаковал светильник, стол хлебов предложения и жертвенник для курения. Скинию и скинию собрания разобрали, приготовили к походу. Пришли мужчины из племени Левия — они должны были нести порученные им вещи. Двое из них по сигналу Моисея затрубили в трубы, собирая народ.

— Встань, Господи! — загремел голос Моисея. — Пусть враги Твои рассеются, и неприятели бегут пред Тобою!

Четверо мужчин подняли Ковчег завета. Моисей шел впереди и смотрел на идущего перед ними ангела Господня. Место, которое они покидали, назвали Гробы Прихоти, ибо там похоронили прихотливый народ. Шли днями и ночами, до тех пор пока облако не остановилось в Асирофе.

Моисей поднял руки в хвале.

— Возвратись, Господь! К бесчисленным тысячам Израиля!

Установив Ковчег завета, вокруг разбили скинию. Аарон расставил на свои места освященные предметы, его сыновья и родственники из племени Левия — главы семейств Гирсона, Каафа и Мерари — укрепили столбы и шесты, развесили занавеси, поставили жертвенник всесожжений и бронзовый умывальник.

Народ расположился на отдых.

Аарону хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, но огорченная Мариам не оставляла его в покое:

— Я помогала Сепфоре, — она раздраженно ходила из стороны в сторону, ее щеки пылали. — Я столько времени присматривала за ней. Я все делала для нее. И никакой признательности с ее стороны. Она даже не попыталась выучить наш язык. Ей все еще нужен переводчик — Елиезер.

Аарон знал, почему она расстроена. Он был удивлен не меньше, когда Моисей сказал, что берет еще одну жену, но чувствовал, что не вправе высказываться по этому поводу. У Мариам же таких проблем не возникало, хотя Аарон решил, что она, скорее всего, еще не говорила с Моисеем.

— Мариам, ему нужна жена, чтобы заниматься домом.

— Жена? Зачем Моисею еще жена кроме Сепфоры, когда у него есть я? Я делала для него все, что нужно, а теперь в его шатер пришла эта кушитка[8]. Поначалу он принимал мою помощь, я заботилась о его жене! Сепфора ничего не могла делать сама. А теперь, когда она умирает, он взял другую жену! Зачем ему жена в таком возрасте? Тебе надо было отговорить его, до того как он привел в дом эту чужестранку. Ты должен был сказать хоть что-нибудь. Надо было удержать его от греха против Господа!

Разве Моисей согрешил? — Я тоже удивился, когда Моисей сказал мне о новой жене.

— Только удивился?

— Он не настолько стар, чтобы обходиться без женского тепла, — иногда Аарону тоже хотелось взять себе жену, но, пожив несколько лет между двух огней — матерью своих сыновей и Мариам, — он решил, что будет мудрее остаться одному.

— Он с Сепфорой мало времени проводил, а теперь у него эта женщина, — Мариам подняла руки к небу. — Интересно, он слушает то, что говорит Господь? Если у него должна быть жена, а я не понимаю, зачем она ему в его возрасте, то надо было выбрать жену из племени левитов. Разве Господь не сказал нам искать себе пару в своем племени? Ты видел, какая она, эта кушитка? Она темнокожая, Аарон, чернее любой египтянки.

Аарона беспокоила женитьба Моисея, но по другой причине. Новая жена была рабыней одной египтянки, пришедшей с ними из Египта. Ее хозяйка умерла во время пиршества в честь золотого тельца, и кушитка решила остаться с их народом. Насколько он знал, женщина преклонила колени перед Господом. Но все же…

— Почему ты просто сидишь и не говоришь ни слова, Аарон? Ты же слуга Господа, правда? Ты его первосвященник. Разве Господь говорил только через Моисея? Разве Господь не направлял меня, когда я говорила с дочерью фараона? Разве Господь не давал мне слова? Бог призвал тебя, Аарон. Ты слышал Его голос и даже больше, чем Моисей, передавал людям слова Господа! Я никогда не думала, что Моисей сделает такой бездумный шаг.

Аарон ненавидел, когда Мариам вела себя так, как сейчас. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, которым командует сестра, и ее сильная личность подавляет его. Воля у нее была железная.

— Ты должна радоваться, что у тебя будет меньше работы.

— Радоваться? Может, и радовалась бы, если бы она не была кушиткой! Разве тебе все равно, что этим неправильным браком Моисей навлекает грех на всех нас?

— Что в нем неправильного?

— И ты еще спрашиваешь? — она гневно махнула рукой. — Просто пойди в его шатер и посмотри на нее! Ей надо вернуться к своему народу. Ей не место среди нас, не говоря уже о чести быть женой освободителя Израиля!

Аарон раздумывал, стоит ли ему говорить с Моисеем. Он действительно был очень удивлен, когда Моисей привел в свой шатер рабыню-кушитку. Может, ему лучше поговорить с кем-нибудь из старейшин и только потом идти к брату? Что думают люди о браке Моисея? Мариам не долго будет держать язык за зубами.

Аарон стал сомневаться. Мариам пыталась предупредить его о Надаве и Авиуде, но он ее не послушал. А что, если сейчас он допускает очередную ошибку? Что, если стоит прислушаться к сестре и высказаться против новой женитьбы Моисея?

— ВЫЙДИТЕ К СКИНИИ, ВСЕ ТРОЕ!

Волосы на голове Аарона встали дыбом. Он поднял глаза, страшась Голоса.

Мариам выпрямилась и вздернула подбородок. Ее глаза горели.

— Господь позвал меня к скинии. И тебя тоже, если я правильно поняла по выражению твоего лица, — она вышла из шатра. Стоя в лучах солнца, она оглянулась: — Ну? Ты идешь или нет?

Моисей уже ждал их, он казался растерянным. Над их головами заклубилось облако и, сгущаясь, стало спускаться вниз.

Мариам посмотрела вверх, ее щеки горели, она была в радостном возбуждении.

— Аарон, сейчас ты увидишь!

Он вздрогнул, когда облачный столп остановился у входа в скинию. Из облака раздался Голос:

— СЛУШАЙТЕ СЛОВА МОИ! ЕСЛИ БЫВАЕТ У ВАС ПРОРОК ГОСПОДЕНЬ, ТО Я ОТКРЫВАЮСЬ ЕМУ В ВИДЕНИИ, ВО СНЕ ГОВОРЮ С НИМ; НО НЕ ТАК С РАБОМ МОИМ МОИСЕЕМ. ОН ВЕРЕН ВО ВСЕМ ДОМУ МОЕМУ. УСТАМИ К УСТАМ ГОВОРЮ Я С НИМ И ЯВНО, А НЕ В ГАДАНИЯХ! И ОБРАЗ ГОСПОДА ОН ВИДИТ; КАК ЖЕ ВЫ НЕ УБОЯЛИСЬ УПРЕКАТЬ РАБА МОЕГО, МОИСЕЯ?

Столп плотного тумана поднялся выше, и Аароном снова овладело мучительное чувство, что он согрешил. В стыде он опустил голову.

Мариам тихо вскрикнула. Ее лицо и руки вдруг побелели, как у мертворожденного младенца; половина ее тела была изъедена проказой. Она упала на колени, крича и посыпая голову песком.

— О-ох! — стенал Аарон. Он протянул к Моисею дрожащие руки. — О, мой господин! Пожалуйста, не наказывай нас за этот грех, который мы совершили по глупости, — по всему его телу пробежал леденящий холодок страха.

В ужасе от случившегося, Моисей воззвал к Господу, умоляя о милосердии к сестре.

Раздался Голос, который слышали все трое:

— ЕСЛИ БЫ ОТЕЦ ЕЕ ПЛЮНУЛ ЕЙ В ЛИЦО, ТО НЕ ДОЛЖНА ЛИ БЫЛА БЫ ОНА СТЫДИТЬСЯ СЕМЬ ДНЕЙ? ИТАК, ПУСТЬ БУДЕТ ОНА В ЗАКЛЮЧЕНИИ СЕМЬ ДНЕЙ ВНЕ СТАНА, А ПОСЛЕ ОПЯТЬ ВОЗВРАТИТСЯ.

Рыдая, Мариам упала на лицо, распростершись на земле перед Господом. Ее протянутые вперед, белые от проказы руки, снова стали сильными и смуглыми, натруженными и мозолистыми из-за долгих лет рабства. Она потянулась к ногам Моисея, но не прикасалась к нему. Аарон наклонился к ней, но она резко отпрянула назад.

— Не прикасайся ко мне! — она неуклюже поднялась и отступила. Ее темные глаза были полны слез, а щеки пылали от унижения. Она закрыла лицо покрывалом и склонилась перед Моисеем. — Прости меня, брат. Пожалуйста, прости меня.

— Мариам, сестра моя…

Аарон почувствовал, как ее стыд перешел на него. Ему следовало тогда сказать ей замолчать и больше не сплетничать о ком бы то ни было, особенно о Моисее, Божьем избраннике и избавителе Израиля. Вместо этого он прислушался к ее словам.

Люди вышли из шатров и стояли, с любопытством глядя на них. Некоторые подошли поближе, стараясь разглядеть, что происходит.

— Нечистая! — выкрикивала Мариам, торопясь уйти из стана. — Я нечистая!

Люди в страхе бежали от нее. Кто-то плакал. Испуганные дети мчались к шатрам своих родителей.

— Нечистая! — Мариам бежала, спотыкаясь от стыда, но не падала.

У Аарона запершило в горле. Неужели это его судьба — подводить Господа? Подводить Моисея во всем, за что ни возьмись? Он не послушался, и погибли Авиуд и Надав. Послушался, и его сестра покрылась проказой, потому что ему не хватило мудрости. Это он должен был находиться вне стана! Ему нужно было быть осмотрительнее, а не потакать Мариам. Но он уступил ей. Позволил ей раздуть его несбывшиеся мечты о лидерстве. Каждый раз, пытаясь сделать какой-то шаг, он навлекал несчастья не только на свою голову, но и на своих близких.

— Аарон…

Голос брата звучал очень мягко, и сердце Аарона защемило еще сильнее.

— Почему Господь не наказал меня, ведь я согрешил не меньше, чем она?

— Горевал бы ты так же сильно, если бы сам был наказан? У тебя мягкое сердце, Аарон.

— И такая же голова, — он взглянул на брата. — Я хотел было поддаться этому. Я думал о том, что я — старший брат, который должен быть в тени младшего. Я не хотел чувствовать всего этого, Моисей, но я просто человек. Гордыня — мой враг.

— Я знаю.

— Я правда люблю тебя, Моисей.

— Я знаю.

Аарон закрыл глаза.

— А теперь Мариам мучается, я же выполняю свои обязанности священника.

— Мы все будем ждать, пока не закончится ее заключение.

Прежде чем огненный столп успеет обогреть прохладный воздух пустыни, весь народ израильский будет знать, что они с Мариам согрешили.

Скоро придет время вечернего приношения.

— Господь, Господь, смилуйся. Мои грехи — тяжелая ноша для меня.

Прошло семь дней, и Мариам вернулась в стан. Облачный столп поднялся и повел народ из Асирофа. Облако остановилось в пустыне Фаран, и люди разбили стан в Кадесе. Аарон, его сыновья и левиты установили скинию. Все племена разбили свои шатры вокруг скинии на отведенных им землях. Каждый знал свои обязанности, и люди быстро обосновались на новом месте.

Моисей получил наставления от Господа и передал Аарону имена двенадцати человек, по одному от каждого племени израильского, кроме левитов. Обязанности левитов будут состоять в поклонении Господу. Аарон послал за представителями племен и стоял перед Моисеем, когда тот объявлял Божьи повеления.

— Вы должны пойти в Ханаан и осмотреть землю, данную нам Господом.

Аарон видел, как лицо Иисуса Навина вспыхнуло от возбуждения, ведь его выбрали от полуплемени Ефрема, сына Иосифа. Некоторые казались напуганными таким поручением. У отряда нет ни продовольствия, ни карт местности, ни опыта разведки на вражеской территории. Большинство были молодыми, как Иисус Навин, но был среди них один, старше по возрасту, которого поставленная задача не пугала. Его звали Халев.

Моисей ходил между будущими соглядатаями, похлопывая каждого по плечу. Его голос звучал очень уверенно:

— Идите на север, через горную страну Негев. Посмотрите, какая там земля, и узнайте, что за люди в ней живут: сильные или слабые, насколько они многочисленны. Хорошая ли земля? Имеют ли их города стены или они незащищены? Какая там почва? Плодородная или нет? Много ли там деревьев?

Подойдя к Иисусу Навину, Моисей остановился. Он пожал ему руку, глядя прямо в глаза. Потом отпустил его руку и повернулся к остальным.

— Смело идите в эту землю и принесите плодов от всего, что увидите.

Каждый получил бурдюк с водой. У них не будет манны, пока они вне стана. Им придется есть то, чем богата земля Ханаанская.

Народ остался ждать их возвращения.

Прошла неделя, потом другая, потом еще одна. Взошла новая луна, а отряд все не возвращался. Как далеко они зашли? Может быть, встретили сопротивление? Может быть, кого-то убили? А если их взяли в плен и убили, что тогда?

Аарон ободрял народ, призывая набраться терпения, довериться Господу, что Он исполнит Свое обещание. Он не переставал молиться за двенадцать разведчиков. Нередко Иисуса Навина он вспоминал первым.

Он знал, что этот молодой человек много значит для Моисея, потому что брат часто говорил о нем с любовью: «Я не знаю другого такого, Аарон. Он предан Господу. Ничто не заставит его поколебаться».

Жаль, что сыновья Моисея и его родной брат оказались не такими. Аарон больше не был настроен против Иисуса Навина. Он знал свои слабости и чувствовал возраст. Во главе придется встать более молодым, когда народ нужно будет защищать и вести в землю наследия.

— Они идут! Я их вижу! Они идут!

Стан наполнился радостными криками. Родственники выбежали навстречу разведчикам, которые шли, нагруженные плодами земли Ханаанской. Со смехом Иисус Навин и Халев вдвоем несли на плечах жердь с одной лишь кистью винограда! Ярко-красные гранаты и фиолетовые смоквы падали из развязанных узлов.

Первым, обращаясь к Моисею, заговорил Иисус:

— Мы пришли в земли, которые ты послал нас осмотреть, и это на самом деле прекрасная земля.

Халев ликующе вознес руки.

— Земля, где течет молоко и мед. Вот, немного фруктов в доказательство.

«Молоко и мед», — думал Аарон. Значит, там были стада крупного рогатого скота и коз, а еще фруктовые деревья, цветущие весной. Поля диких цветов и множество источников.

Но остальные лазутчики обратили внимание на совсем другие вещи.

— Там живет сильный народ.

— У них очень большие и укрепленные города и селения.

— А еще мы видели потомков Енака, живущих в той земле!

Страх волной прокатился среди собравшихся. Племя енаков — великаны, воины, не знавшие страха и жалости.

— В Негеве живут амаликитяне.

Халев обернулся.

— Они трусы, атакуют с тыла и убивают тех, кто слаб, чтобы защищаться.

— А что насчет хеттеев? Они свирепые воины.

— Хеттеи, иевусеи и аморреи живут в горной стране.

— Хананеи живут вдоль берега Средиземного моря и вдоль Иорданской долины.

— Они слишком сильны для нас.

Глаза Халева вспыхнули.

— Разве может быть кто-то слишком силен для Господа? Давайте сразу пойдем и возьмем эту землю! Мы точно сможем ее захватить!

Аарон взглянул на Моисея, но брат не промолвил ни слова. Аарону хотелось выкрикнуть, что Господь пообещал им эту землю и поэтому Он сделает так, чтобы они ее завоевали. Но Аарона не было среди разведчиков, и он ничего не видел. Он старик, а не воин. А Моисей — вождь, избранный Господом. Поэтому Аарон ждал, пока брат примет решение. Но Моисей повернулся и ушел в свой шатер.

Несколько соглядатаев кричали:

— Мы не можем пойти против них! Они сильнее нас!

Лицо Халева раскраснелось от гнева.

— Ханаан — это земля, которую обещал нам Господь! Она наша, мы должны взять ее!

— Откуда такая уверенность? Разве Господь не убивал нас одного за другим с той самой минуты, как мы ушли из Египта? Он мучил нас жаждой, голодом и казнями! — десять лазутчиков ушли, и весь народ следом.

Халев обернулся к Аарону.

— Почему Моисей не поддержал нас? А ты почему? — спросил он.

— Я… Я только говорю за него. Моисей всегда ищет волю Божью, потом говорит мне, что сказать.

— Господь уже открыл нам Свою волю, — Халев гневно указал вдаль. — Пойдите и возьмите землю! — тряхнув головой, он пошел прочь.

Аарон взглянул на Иисуса. Плечи молодого человека поникли, глаза были закрыты.

— Передохни, Иисус. Может быть, завтра Господь скажет Моисею, что мы должны делать.

— Будут неприятности, — Иисус посмотрел на него. — Халев прав: земля наша. Так сказал Господь.

На следующее утро до Аарона уже стали доходить слухи. Земля поглотит всех, кто пойдет туда. В тех краях живут люди огромного роста! Среди них были настоящие великаны! Соглядатаи были среди них, как кузнечики! Всех, кто осмелится пойти в Ханаан, раздавят, как букашек!

— Но Господь сказал…

Никто не слушал, что сказал Господь. Никто не верил.

— Жаль, что мы не умерли в Египте или здесь, в пустыне!

— Зачем Господь ведет нас в эту страну, чтобы мы погибли в битве?

— Мы не воины! Наших жен и детей уведут в рабство!

— Давайте уйдем отсюда и вернемся в Египет!

— Египет разрушен. Нам там делать нечего!

— Они боятся нас. Теперь мы станем их хозяевами — для разнообразия!

— Да! Давайте вернемся!

— Тогда нам нужен новый предводитель.

Аарон видел ярость на их лицах, сжатые кулаки. Он боялся. Но не их, а того, что сделает Господь, видя их открытый бунт. Моисей упал на лицо перед ними, и Аарон пал ниц рядом с ним, чтобы в случае опасности закрыть Моисея собой. Он слышал, как Халев и Иисус Навин кричат людям:

— Земля, которую мы осматривали, прекрасна!

— Если Господь доволен нами, то Он благополучно введет нас туда и отдаст нам землю!

— Это богатая земля, там течет молоко и мед! Он даст ее нам!

— Не восставайте против Господа!

— Не бойтесь народа той страны! Они для нас просто добыча! У них нет никакой защиты, а с нами Господь!

— Не бойтесь их!

Их слова еще больше разозлили народ, и люди стали выкрикивать:

— Забьем их камнями!

— Кто ты такой, Халев, чтобы говорить с нами? Ты хочешь убить нас, Иисус Навин!

— Убьем их!

Крики разрывали воздух. Аарон снова почувствовал спиной странное покалывание и посмотрел вверх. Величественное Присутствие поднялось над скинией. Моисей стоял, запрокинув голову и раскинув руки. Люди разбежались, устремляясь к своим шатрам, словно могли спрятаться за козлиными шкурами. Иисус Навин и Халев не сдвинулись с места. Ветер трепал их бороды.

Моисей шагнул вперед.

— Но Господь, что подумают египтяне, когда услышат об этом? Они прекрасно знают Твою силу, которую Ты показал, когда вывел этот народ из Египта.

«О, Господь, услышь его молитву! — Аарон снова пал ниц: сейчас решалась судьба народа. — Господи, Господи, услышь моего брата».

— О, Господи, нет! — в ужасе кричал Моисей. — Господи, жители тех краев знают, что Ты явился Своему народу в облачном столпе, который укрывает их. Они знают, что Ты идешь перед ними в облаке днем и в огненном столпе ночью. Если Ты убьешь всех этих людей, то народы, слышавшие о Твоей славе, скажут: «Господь не смог привести их в землю, которую поклялся дать им, поэтому Он убил их в пустыне». Пожалуйста, Господь, докажи, что Твоя сила велика, как Ты говорил. Ведь Ты сказал: «Господь медленен на гнев и щедр на бескрайнюю любовь, прощая всякое прегрешение и непослушание. Но даже и тогда Он не оставляет грех ненаказанным, но наказывает детей за грехи отцов в третьем и четвертом поколении». Пожалуйста, прости грехи этого народа по Своей вечной, великой любви — так, как Ты прощал их с того дня, когда они ушли из Египта!

Вождь замолчал. Аарон поднял голову и увидел, что брат стоит, высоко подняв руки. Время шло, руки Моисея опустились, и он издал долгий глубокий вздох. Великолепное Присутствие снова сошло вниз и остановилось внутри скинии.

Аарон медленно встал.

— Что сказал Господь?

Рядом были только Халев и Иисус Навин, но они в страхе молчали.

— Собери народ, Аарон. Я смогу сказать это только один раз.

Люди пришли. Тихие, робкие и напуганные. Все видели великолепное Присутствие над ними и чувствовали жар Божьего гнева. Слишком поздно они вспомнили, как легко Бог мог забрать жизни всех противящихся Ему.

Когда Моисей заговорил с народом, в каждом его слове звучал гнев Господень:

— Господь сделает с вами именно то, что вы говорили против Него. Вы все погибнете здесь в пустыне! Потому что роптали на Него. Ни один из вас, кому двадцать лет и больше, и кто был учтен в переписи, не войдет в землю Господню, которую Бог пообещал вам. Исключением будут Халев и Иисус Навин.

— Вы сказали, что ваших детей возьмут в плен. А Господь говорит, что Он благополучно введет их в землю, и они будут наслаждаться тем, что вы отвергли! Что касается вас, то ваши мертвые тела падут в этой пустыне. И вашим детям придется подобно пастухам бродить сорок лет по пустыне. Так они заплатят за ваше неверие, пока последний из вас не будет похоронен в песке! Поскольку разведчики провели в этой земле сорок дней, то и вам придется сорок лет бродить по пустыне! Год за каждый день — это ваша расплата за грехи. Вы поймете, что значит враждовать с Господом! Завтра мы должны отправиться в пустыню!

Люди застонали.

Двенадцать мужчин, осматривавших землю, были в первых рядах толпы. Внезапно десять из них застонали от боли и упали на колени. Катаясь по земле в агонии, они умирали у всех на глазах перед скинией Господней. Только Халев и Иисус Навин продолжали стоять.

Аарон плакал в своем шатре, понимая, что снова допустил ошибку. Все могло быть иначе, поддержи он Иисуса Навина и Халева. Сказал ли Бог, что даже они с Моисеем никогда не попадут в Землю обетованную? Когда Мариам и его сыновья попытались его утешить, Аарон вышел из шатра и разыскал Моисея.

— Так близко, — голос Моисея был полон печали. — Они были так близко от всего, о чем мечтали.

— Страх — это наш враг.

— Страх Господень стал бы их величайшей силой. Победа в Боге.

Рано утром Елеазар ворвался в шатер.

— Отец! Отец, иди быстрее! Мужчины уходят.

— Уходят? — Аарон похолодел. Неужели эти люди так никогда и не научатся?

— Говорят, что пойдут в Ханаан. Говорят, что сожалеют о своем грехе, но теперь они готовы взять землю, обещанную Господом.

Аарон поспешил наружу, но Моисей уже был там, крича, чтобы они остановились:

— Слишком поздно! Почему вы сейчас не подчиняетесь приказу Господа вернуться в пустыню? Ничего не получится! Не ходите туда сейчас! Враги растопчут вас, потому что с вами нет Бога! — к Моисею и Аарону присоединились Иисус Навин, Халев и другие верные люди, пытаясь остановить непокорный народ.

— Господь с нами! Мы сыны Авраама! Господь сказал, что земля наша! — высоко подняв головы, мужчины отвернулись от Моисея и направились в Ханаан.

Вождь в последний раз закричал им вслед, предупреждая:

— Господь оставит вас, потому что вы оставили Господа!

Но никто не вернулся, все устремились навстречу неминуемой гибели, и Моисей устало вздохнул.

— Подготовьте лагерь к выходу. Делайте каждый свое дело, как Господь вам поручил. Мы уходим сегодня.

Бог вел их обратно, к месту на пути из Египта, куда, как они думали, они уже не вернутся: к Красному морю.