Связанные паутиной

Глава 10 Зверье

Василиск еще долго смотрел в окно, уткнувшись лбом в холодную гладь стекла. Он тяжело переживал произошедшее. Сантера говорила с ним. Долго – до поздней ночи, осторожно и мягко уводя его мысли от чувства вины за гибель невинной женщины. Мальчик ни в коем случае не должен был впасть в отчаяние и самоуничижение. Пускай лучше ненавидит магов. Тогда и терзаться из-за убийства своего хозяина не будет.

Он напоминал разбитый сосуд, из которого вытекло содержимое. Пустой взгляд, полнейшая апатия, прерывающаяся приступами ярости. Слушал неохотно. С трудом уложив его спать, девушка отправилась на ночную прогулку. Всем иногда требуется отдых.

Купив по дороге газету, зашла в шумный паб с яркой вызывающей вывеской.

Визг скрипок, хохот и перегарный дым висели над круглыми столиками паба. Здесь было темно и чуть душно, но это даже плюс. Сев на скрипучий стул, ведьма без разрешения взяла с барной полки пыльную фигуру Кнеза.

«За справедливость» – гласила надпись на подставке. Внимательно ее изучив, Сантера вызывающе хмыкнула. Владелец паба, болтающий с посетителем, удивленно скосил на нее глаза. Девушка улыбнулась, демонстрируя разом все зубы, что были у нее в наличии.

– Чем могу помочь? – Он подошел, поигрывая мышцами на могучих руках.

– Нехорошо получается. – Сантера сделала печальную гримасу. – Очень нехорошо.

Статуэтка бесшумно вернулась на место.

– Простите, не понимаю. Вы хотите сделать заказ?

– Чего хочу я, не важно. Гораздо важнее – чего хочет наш доблестный правитель. А он хочет должного отношения от своих подданных. Вот вы можете с уверенностью сказать, что живете счастливо? Вы всласть едите, вам не угрожают существа иных видов? Ну же, отвечайте!

От ее цепкого взгляда на коже мускулистого владельца непроизвольно проступил пот.

– Д-да. Да, конечно! Мы всем довольны и бесконечно благодарны Кнезу за его справедливое и мудрое правление. Почему вы спрашиваете? Неужели я чем-то мог выразить свое неудовольствие?..

– Здесь вопросы задаю я! – жестко обрезала ведьма, приподнимаясь с места. – Имне понравится ваше отношение. Вы ходите по тонкому льду. Очень тонкому… Перечислите все титулы нашего правителя!

Он замялся, сжимая в огромных ручищах тряпку для полировки столов, нервно облизал губы. Несчастный явно не понимал, что происходит и за какие грехи ему этот допрос. Оставалось лишь добить.

– Не можете, – торжествующе заключила Сантера. – Не думаю, что такой человек имеет право жить в нашей великой стране. Ваша халатность обескураживает.

– Позвольте…

– Хотите, чтобы ваши посетители прознали, что вы диссидент? Скажите – хотите?!

Последние слова она произнесла свистящим шепотом, хватая собеседника за круглые щеки. Владелец неистово закрутил головой, даже не поинтересовавшись, что значит «диссидент». Девушка довольно похлопала его по карману на груди:

– Уверена, что это так. Впредь не допускайте ошибок, уважаемый. Иначе о них прознают там. – Палец с неестественно острым ногтем устремился к потолку. – Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество. Вы ведь понимаете, о чем я?

Он уже ничего не понимал.

– Принесите для начала чистой родниковой воды и лучшее лакомство из ваших погребов. Да побыстрее.

– А как же Кнез? – тупо переспросил мужчина.

– Я все улажу. Но дальнейшее зависит от вашей расторопности, – сухо ответила Сантера, отводя взгляд. Он моргнул. Улыбнулся и, заговорщицки подмигнув, кинулся выполнять заказ.

Девушка расслабилась и оперлась локтем о стойку. Играть на чужих страхах легко. Главное, сразу грубо пресечь малейшее сопротивление, забить субъекта бессмысленным потоком слов, не давая опомниться, или включить логику.

Перед ней возник глиняный кувшин и широкая деревянная доска, на которой дымились аппетитные бараньи ребрышки, политые яблочным соусом.

– Это все за счет заведения? – скорее утверждая, чем спрашивая, сказала она, принимаясь за трапезу. Владелец паба подобострастно поклонился и растворился в воздухе.

В таких шумных заведениях думалось лучше всего. Прикидывая разные варианты действий, Сантера просидела так не один час. За это время к ней подходили знакомиться разнокалиберные завсегдатаи: от моряков до мелкого жулья и подозрительно опрятных джентльменов.

– Я убежден – вы никогда не видели бухту Салли в лучах лунного света. – Особенно настойчивый господин с моноклем и внушительным брюшком не отставал даже после грубого ответа.

Девушка подала знак своему верному союзнику – и владелец заведения вежливо указал ему на дверь. Минута затишья и снова…

– Я убежден – вы никогда не видели бухту Салли в лучах лунного света.

Сантера развернулась.

– Клянусь, если не пойдете ко всем чертям, то и вы никогда не увидите, – почти прорычала она, вглядываясь в лоснящееся лицо господина. Вдруг осеклась. – Ты?

– Я, – довольно ощерился тот. – Ты меня узнала? Соизвольте объясниться!

– Зубы, – хихикнула Сантера. – Они у тебя одинаковой длины и острые. Поэтому ты стараешься улыбаться, не разжимая губ. Этот жест тебя сильно выдает.

– Вот все изменить могу, кроме зубов. С ними одна морока. – Он недовольно взлохматил волосы на затылке. – Позвольте пригласить вас на танец, зеленоглазая недотрога.

Призрак не стал менять обличье, и потому танцевать с ним было вдвойне смешно. Низенький, плотный, из-за чего приходилось наклоняться, так еще и шум, от которого обычный разговор превращался в бесконечные повторяющиеся выкрики.

– Зачем ты здесь?!

Сантера с наслаждением отметила, как болезненно морщится доппельгангер, прижимая ладонь к уху.

– Я хотел сказать «Спасибо»! Все же именно ты выходила меня – я благодарен!

– Все равно будешь должником, Призрак!

– Зови меня Алкан, Лиззи! Мы же друзья!

Темп танца ускорился. Они закружились под хлопанье ладоней и визг фальшивящих скрипок. Табачный дым бил в нос.

– А тот мальчишка, что постоянно крутился возле тебя, как он? Я слышал, вы попали в передрягу. Один из древних хрычей откинул свои тощие копыта, и остальные запереживали, а вдруг это заразно.

– Мне мало что известно. Его вызвали к себе инкантаторы. Без понятия, о чем они там говорили, но Силь сломался. Много ли требуется ребенку?

– Раз живым вышел, значит, не сломался.

– Как они смогли выяснить правду?

– У Совета Власти свои методы. Вызвать галлюцинации, внушить чувство страха или боли… Старуха сломалась первой. И ее казнили.

– Мило, – оценила Сантера.

– Позволь задать вопрос. А что слуга искусного алхимика и толкователя снов делал вне Убежища, живя с хранительницей путей?

Ему не удалось смутить ведьму. Она пожала плечами и просто ответила:

– Шпионил. У старика был на меня зуб. Я позволила мальчику оставаться рядом с собой.

– Добрая душа. – Призрак сильнее сжал руки на ее талии. – Всех обогреешь, всех спасешь, накормишь.

– Ни добрых, ни злых не бывает. У всех есть скрытые мотивы. – Ведьма прижалась сильнее к напряженному телу и прошептала на ухо: – Теперь моя очередь. Ответь, как так получилось, что ты служишь Розмари? Ты же не любишь баламутов.

Разгоряченный танцем и близостью с ней, Алкан позволил себе откровенность:

– Я не выбирал. Во времена зачисток всем, кроме людей, приходилось тяжко. Негде спрятаться, некуда идти… Я хотел выжить. Любой ценой. И когда у меня появилась возможность, я не раздумывал. Розмари спасла меня. – Он будто стал выше ростом. Глаза, оказавшиеся вдруг разного цвета, жадно разглядывали девушку. – Понимаешь, как это происходит? Мы вымирали целыми видами, чтобы слабое человечье племя могло жрать и размножаться всласть. И хорошие добренькие инкантаторы в очередной раз смогли извлечь для себя выгоду. Приходится маневрировать между голодным грызнем и куском сочного мясца.

– Честно, но немного обидно. Если ты ненавидишь людей, почему говоришь об этом мне? Я тоже человек, – напомнила Сантера, кокетливо изгибая бровь.

– Сильно сказано – ненавижу. Такое отношение позволительно глупцам, к коим я себя не причисляю. Нынешние люди виноваты лишь в том, что их все устраивает. Они уже разучились нас бояться, забыли, как защищать свои наодеколоненные телеса, а новому научиться попросту не успели, а может, не захотели.

– Баламуты истребят людей.

Алкан пожал плечами:

– Пускай. Мы все равно не сможем им помешать. Хотя-а… ты ведь пришла благодаря помощи Вечного Странника. Кто он такой? И как сумел прижать Совет Власти к ногтю?

– У него свои методы, мне недоступные. Но одно я знаю точно – ему нельзя верить.

– Как и всем остальным.

– Алкан, знаешь, твоя госпожа однажды проговорилась, что изучает способности других инкантаторов, – осторожно прощупывая почву, произнесла ведьма. – Я всегда думала, как получается, что в человеческой семье рождается баламут. Это заразно? Значит, и другие могут получить силу творения?

– Не в обиду будет сказано, но это фееричный бред, милая! – хохотнул Призрак. – Стать повелителем материи и пространства через простуду! Ха-ха, тогда каждый бы мог им стать. Но все сложнее. Генетические отклонения, предрасположенность, абсолют как первоисточник… Она копается в причинах и следствиях, изучает границы их способностей. И конечно же ищет способ стать бессмертной.

– То есть невозможно простому смертному стать одним из инкантаторов? – переспросила Сантера, внимательно следя за мимикой доппельгангера.

Тот был хорошим лжецом. Гораздо более искусным, чем она сама. Он не поддался.

– Нет. Я уверен.

Танец закончился, и Алкан потянул ее к выходу:

– Идем. Я хочу тебе кое-что показать.

На небе светила полная выпуклая луна, разливая мертвенное сияние на застывший в ожидании мир. На свежем воздухе они столкнулись с недавним ухажером Сантеры, который упорно пытался пройти в паб. Он застыл, открыв рот и уставившись на своего двойника в объятиях надменной черноволосой недотроги.

– Дорогой, я ошибалась! Ты действительно хорош! – восторженно прощебетала ведьма, целуя допеля в лоб.

Мужчина издал скулящий звук, развернулся и побежал прочь.

– Злыдня, – восхитился Алкан, провожая оригинал взглядом.

– Нет, я ведьма. Ведь-ма.

Все ближе слышался шум океанского прибоя. Они вышли к крутому обрыву. Внизу бесновались волны, их брызги долетали до самого неба и разбивались о твердую, как камень, землю.

Сантера сильнее прижалась к второсортному, пытаясь согреться. На губах застыли ледяные соленые капли.

– Красиво, но не настолько, чтобы замерзнуть насмерть.

– Ты тут никогда не была? – Призрак как обычно проигнорировал ее слова. Девушка с мстительным удовольствием представила, будто пинком скидывает его с обрыва, а потому промолчала. – Ну разумеется. Вы, люди, такие любопытные, но стоит оставить что-либо на видном месте, и не заметите! Дай мне руку!

Доппельгангер крепко сжал ее ладонь и потянул к самому краю. Затем, прижав к себе, спрыгнул вниз. Сантера не успела вырваться или хотя бы выругаться, потому что падали они всего секунду.

Прямо в камне были высечены ступени, круто уходящие вниз. Спустившись по ним, они дошли до широкого лаза, который был частью потрясающей красоты архитектурного строения. Пустые залы уходили в глубь скалы.

– Что здесь раньше было? Похоже на храм или дворец, – спросила Сантера, спрыгивая с очередной ступени внутрь.

– Скорее священное место для многих Иных. Название длинное и уж больно глупое – я не запомнил. Но раньше сюда приходили все, кто хотел получить одобрение высших сил. Тут проводили обряды, песнопения всякие. Когда к власти пришел Кнез, многие из них были уничтожены. – Алкан прошелся вдоль длинных скамей, укрытых некогда роскошными тканями. – Только это святилище уцелело. Не смогли подобраться, да и опасно – вдруг пострадают жилые дома. Вскоре о нем забыли, и только проплывающие мимо корабли могли заметить странные узоры и симметричные углубления в скале.

– Из твоих уст это прозвучало печально, но я, к сожалению, абсолютно равнодушна к религиозным памятникам.

– Ты не веришь в бога, Зеленоглазка? – заинтересованно спросил он, дергая изваяние за складку на хитоне.

– Я не верю в многочисленные выдуманные религии. Давать бесчисленное количество имен тому, что нельзя объять, и спорить из-за этого, развязывать войны… Я понимаю, что многим живым существам необходима вера в высшую справедливость и следующую жизнь, которая будет гораздо лучше нынешней. Но не вижу связи с существом, которое волей мимолетной прихоти создало нашу вселенную.

Откинув волосы на спину, Сантера бесцеремонно уселась на постамент в центре и огляделась. Скульптуры неведомых морских существ с шарами и пирамидами в руках. Стержень из неизвестного металла спускался с потолка к самому постаменту, она почти касалась его макушкой. Мелкая вязь узоров на стенах.

– Нравится? – окликнул ее Алкан, уже успевший принять обличье меднокожего юноши с копной длинных пепельных волос. Знакомая внешность. То ли знаменитый актер с дальних островов, то ли муж какой-то благородной дамы.

– Что именно? Святыня или ты?

Сантера игриво сощурилась и чуть прогнулась в спине, позволяя допелю насладиться изгибами ее роскошного тела. Он порывисто двинулся к ней, не отрывая алчных голодных глаз, бликующих в темноте.

– И то, другое.

Голос стал низким и хрипловатым, предвещающим рык дикого зверя.

– Здесь чудесно. И ты чудесен. Я всегда восхищалась способностями доппельгангеров. Они… мм, весьма полезны. Но ведь постоянные перемены не проходят для вас бесследно? Что же, что же… Постой, кажется, я вспомнила! Такая нелепость… Луна. Не так ли?

Услышав насмешку, он остановился, точно споткнувшись.

– Говорят, в полнолуние вы почти теряете контроль над собой, особенно перед потенциальными сексуальными объектами. В такое время вас нельзя провоцировать. И вот что странно – я смотрела досье Бархатного кровососа. Я ведь одна из чистопородных как-никак.

Призрак не реагировал. На смену возбуждению приходила еще не оформившаяся ярость.

– Так вот, все девушки пропадали точно по лунному календарю. Каждая в ночь полнолуния. С чем это может быть связано? – Она прижала палец к нижней губе и озабоченно нахмурилась. – Как думаешь?

– Не знаю, Зеленоглазка. Совпадение? – пугающе спокойно ответили ей.

У него такие странные зубы.

Сантера почему-то задумалась, как люди их не замечают при разговоре. Скорее всего сказывался фактор обаяния, как у фальшивых вампиров из легенд. Глупенькие девушки видели только смазливую оболочку, были ею очарованы и в конце концов попадали в паучьи сети.

Но разве доппельгангеры пьют кровь?

Домыслить ей не дали, как и не дали окончить эту сцену банальным шантажом. Он мог бы рассказать, где находится логово ведьм и продолжить жить дальше, он мог бы все взвесить и понять, мог… но вместо этого стремительно навалился сверху.

Смертоносный частокол клацнул возле самого носа. Девушка попыталась отстраниться, но перевес в силе был не на ее стороне. Простой просчет: зима и полнолуние.

Как банально.

Удар под дых, в живот, ногти бесполезно царапают спину. Он вдавливает ее в постамент, словно желая пробить в нем дыру. Кусает за шею – по телу разливается жгучее тепло с болезненным запахом крови. Одежда сползает клочьями. Сантера огрызается, но слишком вяло. И чего стоит ее хваленая живучесть, если она бесполезна в такой момент.

К зубам неожиданно присоединяется язык. Она чувствовала его на своих ключицах и груди. Боль сплетается с противоестественным удовольствием. Сантера сильнее вдавила пальцы в плоть его спины, отзываясь на эхо чужих эмоций.

Зверь заворочался. Вынырнул из глубин сознания, приник изнутри к лицу, проник в кровь. Разум неумолимо угасал.

Мокрые губы накрыли ее рот. В чем это он… Ее собственная?.. Горячая жидкость дарит знакомый соленый привкус. Нет сил противиться мерзкому акту. Слишком холодно.

Безболезненно она стала зверем. Лишенным собственного сознания, подвластным инстинктам, в котором сейчас жило… любопытство?

Что будет дальше? Кто победит, кто будет побежден? Давай посмотрим?

Сантера сбросила бесполезные лохмотья одежды и сама впилась Призраку в горло. Укусы перетекали в бесчисленные поцелуи. Пальцы дразнили, ласкали, мучили… Пик наслаждения, больше похожий на агонию. Двое, слившиеся воедино в порочной страсти под укоризненными взорами статуй.

Крик, стон из самых недр души. Не один – два обреченных зверя. При встрече, не имея возможности растерзать друг друга, случается любовная игра. До рваных ран и клочков шерсти – дикая, неконтролируемая. Естественная, как дыхание.

Вой. Низкий, хриплый, полный умиротворения. Случилось.

Тени на стене, раньше похожие на сражающихся чудищ, разгладились. В святилище наступила тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием двух разгоряченных тел.

Бухта Салли была прекрасна в лучах лунного света.

Призрак очнулся от непривычного ощущения холода и свободного пространства. Конечности онемели из-за неудобной позы, спину и горло противно саднило. В голове пульсировал сосуд. Доппельгангер пошевелился.

Под ним находилось что-то мягкое, податливое. Тело. Женское. Неужели снова?!

Он открыл глаза и пожалел о собственном рассудке. Девушка. Нижняя часть лица, шея и высокая грудь покрыты неопрятной багровой коркой. Черные волосы окутывают весь постамент шелковой вуалью. Губы опухли и потемнели.

Что произошло вчера, он помнил с трудом. Глупая девчонка виляла перед ним своей задницей, вообразив себя едва ли не элитной ночной госпожой [19]. Потом был разговор. Много болтовни. А затем он разозлился.

Бархатный кровосос! Она знала! Алкан с раздражением и сочувствием посмотрел на Лиз. Лучше бы молчала. Такая молодая была, столького не испытала…

Неожиданно Зеленоглазка тяжело вздохнула. Затрепетали крылья изящного носа, забегали под веками глаза, пытаясь скрыться от очередного неприятного сна.

Доппельгангер пораженно вытаращился на нее. Живая! Даже после всего того, что он с ней сделал, – живая!

Осторожно, чтобы не разбудить, слез с нагретого места. Воссоздал одежду, взглядом прошелся по необжитому святилищу. Девушка за его спиной, потеряв единственный источник тепла, свернулась в клубочек, жалобно дрожа. Он набросил на нее ветхую ткань для скамей.

Раны на спине саднили, как проклятые. Хотя не стоило сравнивать их с той бесконечной пыткой. В тот раз было хуже. Теперь Призрак понимал, что кровь на теле Лиз скорее всего была его собственная. Да и детали прошлой ночи постепенно прояснялись.

С потолка в соседнем помещении бойкой струйкой капала вода. Он набрал полные ладони и разом обрушил на свое лицо. Розмари наверняка размажет его тонким слоем по своему дорогому паркету, если узнает. Ну где он опростоволосился?

Странная девица. С самого начала вызывала подозрения, но теперь Алкан окончательно убедился. Нелюдь? Как и остальные уродливые твари Убежища? Или того хуже – инкантатор, засланный Вечным Странником?

Допель облизнулся. Пускай другие завершают начатое им. Рисковать не в его правилах.

Вернувшись, Призрак застал Лиз бодрствующей. Одной рукой она прижимала ткань к груди, другой потирала плавный изгиб шеи. Хороша. Не так, как Розмари, другой – резкой и незавершенной красотой. Эдакий нераспустившийся цветок.

– Я долго спала? – был ее первый вопрос. Занятно.

– Нет.

Такая сосредоточенная, самоуверенная. Ни капли тревоги.

– Это все, что ты хочешь спросить? – насмешливо осведомился Призрак, усаживаясь рядом.

– Не все. Мне только что пришла в голову одна досадная догадка, и я не знаю, как быть.

Он не сумел себя сдержать – расхохотался на весь храм. Эхо подхватывало его смех и множило, заставляя смеяться сразу с десяток доппельгангеров разом. Утерев пальцем слезинку в углу глаза, сказал:

– Я вообще-то жутко неэтичная тварь, но ты меня покорила! Клянусь, я никогда так не веселился!

– Рада за тебя, – холодно процедила девушка, вызвав новую волну смеха. – Полегчало?

– Почти, – всхлипнул он. – Я почему-то так и думал, что ты особенная.

– Да, я такая. А теперь скажи, где ты держал тела несчастных девушек? Они пропадали в один день, а находили их через неделю или даже месяц на какой-нибудь главной улице посреди мостовой. Так где они находились все это время? И что ты делал в квартире в нашу первую встречу? Ответь, Алкан.

– Не таких разговоров я ждал после столь жаркой ночи… Тебя волнуют чужие жизни? Ты же не человек даже.

Лиз притихла.

– Забудь, Зеленоглазка. Существуют вещи, о которых лучше промолчать. – Призрак коснулся белоснежного плеча. – Я никому не расскажу твой секрет. Обещаю. Но и ты храни мой.

– Мне холодно, – сказала она с возмущением. – Принеси одежду взамен той, что порвал.

– А что потом?

– Мы продолжим в более приемлемом и теплом месте. Например, у меня дома.

В полупустых кабинах на холодных столах лежат тела различных существ. У одних вскрыта грудная клетка, внутри которой судорожно пульсирует жизнь, другие слабо шевелятся, подключенные к утробно рычащей машине.

Они идут по коридору, вдоль кабин: он, Шааст из племени карбункулов, и молчаливый человек. Периодически им навстречу выходят другие люди. Звучат обрывки загадочных фраз:

«…уровень кислоты повышен вдвое… реабилитационный период проходит весьма успешно… у нас есть сдвиги… гипертрофия, провести анализы… показало, что симбиотическая связь несет за собой непредвиденные осложнения…»

Прямо перед ними возникла возбужденная девушка с окровавленными руками:

– Доктор, доктор, вы должны на это посмотреть! Такого результата даже мы не ожидали! Полная синхронизация! У нас получилось!

Шааст сглотнул и скосил глаз на своего провожатого. Тот брезгливо поджал губы:

– Разве не видно? Я сейчас немного занят.

– Да, но мы хотели узнать, что делать с дефектными образцами…

– Не важно. Я проверю все позже. Составьте отчет, Эрика. И, пожалуйста, смойте наконец с себя остатки подопытного № 6781, – последнее доктор произнес с заметным нажимом.

– Будет сделано. А это наш новый?..

– Идите, Эрика.

Затем человек заторопился дальше, не удосужившись оглянуться. Он не сомневался – Шааст последует за ним. Вместе они дошли до запертой двери, которую доктор открыл ключом, висящим у него на шее. Шааст невольно отметил, что это очень красивый ключ – весь в разводах, украшенный крыльями.

Внутри все оказалось более чем скромно. Ничего, что требовалось бы запирать на замок. Мужчина, который привел карбункула сюда, уселся напротив. У самого Шааста это получилось отнюдь не с первого раза, но он все же вскарабкался на свое место, вытягивая шею, чтобы голова возвышалась над поверхностью стола.

– Надеюсь, тебе понравилась наша маленькая экскурсия. Ты ведь догадываешься, зачем тебя привели сюда, Иной?

Шааст плохо понимал людскую речь. Она казалась ему невыразительной и примитивной. Гораздо проще выражать свои эмоции через пение. Но вынужденный жить в непосредственной близости с людским жильем, хочешь не хочешь, а научишься парочке словечек.

– Ны-а, – пугливо выдавил он и привычно закрыл руками драгоценный камень у себя на голове.

– Для того чтобы мы смогли тебя изучить.

– Ны-а, – проскулил Шааст. Это слово ему не понравилось еще больше мертвых охотниковза стеклом.

– Мы просто делаем свою работу. Такой тупой твари, как ты, этого, конечно, не понять. Все ради блага человечества. Ради эволюции… Но любую систему можно сломать. Знаешь как? – сдержанно спросил доктор и сам же ответил: – Ленью. Пассивным миролюбием, когда уже не хочется сражаться с врагом. Многие думают, что мы зря тратим деньги Кнеза. Мол, Иные и так проиграли войну. Их можно больше не бояться. Ненавижу идеалистов!

От порывистого удара столешница так и подпрыгнула.

– Хы?

– Тебя ведь нашли недалеко от дома старосты. И сразу привезли к нам. Что ты там делал, Иной? И главное, как тебе удалось пробраться через стену? Тебе помогали люди?

Карбункул не ответил.

– Молчишь. Не понимаешь. Забавно, что природа распорядилась и одарила одних могучим интеллектом, а других лишила его начисто. Меня всегда интересовало, о чем же вы можете думать? Поесть, поспать, размножиться и так раз за разом?

– Е-еда-а, – повторил Шааст и неуверенно хрюкнул: – Ка-ра-шо. Спать – ка-ра-шо. Жить без с-страха – угу!

– Без страха? – Доктор позволил себе улыбнуться, но получилось у него плохо. Словно он так долго жил в этих стенах, что разучился. – Так ты все-таки меня понимаешь. Замечательно. Только твоим мечтам не суждено сбыться. Вы другие и вы слабее. Наш вид… А, впрочем, не важно. К чему споры, лучше перейдем к основной цели нашей беседы. У тебя есть выбор: стать новым материалом для исследований или новым другом.

– Друух?

– Да. Взаимовыгодное сотрудничество. Ты поможешь мне, и я заступлюсь за тебя перед законом. Видишь ли, я недавно задумался, а что, если где-то произошла ошибка? И вы нам не враги. И мы сможем жить в мире и согласии. Но тогда сотни тысяч людей заблуждаются…

Шааст не поверил. Мало что он понял из длинной тирады, но чутье подсказывало – половина из сказанного наглая ложь.

Как хотелось бы убежать и скрыться в родной норе, из которой его безжалостно выкурили.

Карбункулы не люди. Они воспринимают все несколько иначе. Не знают, что есть смерть. Не задумываются над смыслом жизни. Просто живут. Наверно, им завидовали. Иначе почему, почему во всем лесу, на земле, обагренной кровью обманутых и невинных, не осталось таких, как он?

Сначала Шааст искал. Потом перестал. А зачем, если он единственный?

Единственный… Страшное слово, даже если произносить его мысленно. Этому карбункула тоже научили люди. Не такие, как доктор, – хорошие. Друзья. Они-то и объяснили, что лучше бы ему родиться в другом теле или в другое время.

Потом Шааста нашли. Жутко. Мрачный доктор продолжал говорить, и отрывистые фразы слетали с нешевелящихся губ:

– Все зависит от твоего ответа. Кто покровительствовал тебе? Предатели понесут заслуженное наказание, они обязаны чтить закон, ну а ты получишь шанс принести пользу Кнезу. Жизнь без страха не обещаю, но хуже, чем сейчас, тебе не будет.

Такая глупость! О чем он?

Камень на голове пульсировал болью. Злые существа, обряженные в темно-синие лохмотья, не сдерживались, когда ловили его. Исколотили всего, потом еще долго тащили в вонючем мешке по кочкам.

– Уйти! – хрипло выкрикнул Шааст.

Доктор моргнул. Поправил очки в тонкой оправе.

Прозвучало разочарованное и вместе с тем удовлетворенное, точно он в очередной раз убедился в какой-то своей теории:

– Хочешь уйти? Бесполезное создание. Вижу, ни к чему мы с тобой не придем. Жаль потраченного времени. – Щелкнул по какой-то кнопке, и подошли другие, высокие и в странной закрытой одежде. – Забирайте. Он готов. Подготовьте седьмую палату и раствор сонницы.

Ледяные руки потянулись к Шаасту. Тот не понял, как и когда оказался в воздухе. Прыжок – и странная комната оказывается позади. Он бежит легко, свободно, крылья ловят воздушные потоки, и стены будто раздвигаются. До выхода совсем чуть-чуть…

– Боюсь, такой фокус не пройдет.

Удар. Боль. Темнота.

Последнее, что он помнил, было личико маленькой человечки, улыбающееся, счастливое.

«Мам, гляди какая птичка!»

«Боже, что это? Не трогай его, Лили! Ирвин, сюда! Быстрее!»

«Но ма-а-ам! Она же хорошая, цветная и блестит. Не бойся».

– Интересно. У него кости полые, как у птиц, но при этом пищеварительная система млекопитающих… Вот здесь надрез. Как думаете, для чего нужен этот камень?

– Попытайтесь срезать. Потом изучим состав.

С зеркала исчезла рябь. Сантера озабоченно прикусила губу и посмотрела на Василиска:

– Слышал?

– Я не пойду, – повторил он, упрямо хмурясь.

– Даже если я попрошу тебя об этом?

– Не заставляйте! Я не хочу возвращаться туда и служить им! Моя жизнь принадлежит вам!

– Твоя правда. И я могу сделать с ней все, что захочу. Это твои слова – не мои. Признайся честно, ты просто трусишь. После всех высокопарных слов про месть тебе страшно возвращаться в цепкую хватку Совета. – Девушка неспешно направилась в комнату.

Бывший раб побежал за ней:

– Я не трус.

– Докажи, – последовал равнодушный ответ. – Заодно научись смирять свой буйный нрав.

– Не хочу!! – Он сжал кулачки и с вызовом топнул ногой. Толку ноль, одно ребячество.

Сантера присвистнула:

– Бунт на корабле? Продолжай! Хочу увидеть, чем же закончится этот бессмысленный спор.

– Вы хотите от меня избавиться, чтобы тут остался вонючий урод!

О ком он так нелестно отзывался, сомнений не было. Призрака змееныш невзлюбил с первого взгляда.

– Так ты и о нем знаешь? Прелестно! Не боишься, что он услышит твои слова?

– Я ничего не боюсь, пускай только сунется!

– Святая простота. Не ожидала от тебя подобных высокопарных изречений, – недовольно произнесла ведьма, опускаясь перед ним на корточки. – Очевидно же, что он сильнее. Неспособность оценить свои возможности сгубила множество воинов, учти. К тому же наживать врага из-за пустяка… Не стоит жадничать – вселенная огромна. В будущем она одарит тебя достаточным количеством врагов.

– Я знаю, госпожа. Знаю… Просто это так… так… несправедливо! Почему они от меня не отстанут?! Зачем я им потребовался?!

– Ты житель Убежища. И, находясь во внешнем мире, представляешь для них угрозу.

– Так скажите же, что я больше не принадлежу инкантаторам.

– Не стану. У меня здесь нет власти. Но послушай, все не так плохо. – Она подняла пальцем его лицо за подбородок. – Ты можешь мне помочь. Тебя заберет сам Дезире. Это сыграет нам на руку. Подави свой гнев и постарайся втереться к нему в доверие, стань незаменим.

– А потом?

– Пускай расслабятся. Перестанут воспринимать тебя как живое существо. Стань тенью, как и обещал. И слушай все, что они будут говорить. Запоминай. Услышишь про планирующийся захват власти – живо ко мне.

Василиск хлопнул белесыми ресницами и спросил:

– Госпожа, кто вы все-таки такая?

Сантера улыбнулась:

– Это важно?

– Нет.

– Тогда будь умницей и не спорь. Я полагаюсь на тебя.

– Будет сделано, госпожа Лиз. – Он старался бодриться. – Вы тоже хотите, чтобы хозяева исчезли. Я рад. И не важно, если пострадаю.

– Я не прошу тебя рисковать. И отучись уже называть их хозяевами. Инкантаторы просто очередные пешки в сложной игре, что зовется жизнь.

– А мы кто?

– Если повезет – вольные игроки. Ну или много возомнившие о себе дурни. И то и другое в своем роде неплохо.

– Вы такая странная, госпожа, – опустошенно произнес Василиск, усаживаясь на кровать. Было видно, как он что-то тщательно обдумывает. – Говорите, что глупцом быть хорошо, многое утаиваете, ничего о себе не рассказываете. Но почему-то я вам верю. Возможно, вы мудрее хозя… инкантаторов. Я выполню ваш приказ.

– Просьбу. Обычную просьбу.

– Когда я уйду, постарайтесь не рисковать. Чистопородным сейчас быть опасно.

– Постараюсь, – кивнула Сантера, с облегчением вздыхая.

Мальчик порывисто обнял ее, уткнувшись в живот.

– Знаете, я давно хотел сказать.

– Хм?..

– Вы часто разговариваете сами с собой.

– Не обращай внимания. Старая привычка. – Она не хотела слышать тоску в его голосе.

Василиск не отстал:

– Я слышал, так делают только очень одинокие люди.

– Прекращай запоминать глупости и иди наконец.

Он подчинился. Собрал вещи и прошел сквозь портал. Она осталась одна, вслепую нащупала в бездонном чреве рюкзака курительную трубку того человека. Сунув ее в угол рта, опустила веки.

После того как ушел Василиск ее все чаще стал навещать доппельгангер. У них завязалось подобие дружбы, что было весьма на руку. Ни к чему не обязывающее общение, долгие совместные ночи – делалось все для того, чтобы ослабить его бдительность. Но девушка не могла отрицать, что общее времяпровождение приносило ей удовольствие.

Однажды Алкан даже привел ее к себе в берлогу похвастаться трофейным оружием – его тайной страстью.

Узкая грубоватая постель, вокруг которой стояли доспехи разных времен и для разных существ, стены украшали мечи, секиры, пики, щиты. Большинство из них было проржавевшим хламом, который Призрак бессмысленно пытался привести в порядок. Но находились и приятные исключения.

– Вот мой любимец, – похвастался второсортный, снимая с крепежей изящное оружие с изогнутым, до блеска начищенным лезвием. Сантера осторожно приняла меч из рук в руки. Непривычно тяжелый, особенно после плеваки.

– Хорош, – осторожно заметила она, проверяя балансировку.

– Да, он великолепен! Не представляешь, скольких трудов мне стоило раздобыть этого красавца!

– Тут гравировка, – заметила она, поднимая клинок на уровень глаз. – «Еще один тиран рожден, еще один закончен путь…» Что бы это значило?

– Ты умеешь читать руны Иных? – насторожился Алкан.

– Я мно-огое умею, тебе ли не знать, – успокаивающе мурлыкнула Сантера, прижимаясь к его груди.

– Знаешь, а это возбуждает.

– Что именно?

– Сама подумай. Красивая девушка с опасным оружием, которое она чувственно гладит. Меч как символ мужественности…

– Ты невыносим, допель! – прыснула она и играючи взмахнула клинком, чтобы тот описал между ними сияющий нимб. – Во всем найдешь подтекст. Иногда мне кажется, что ты думаешь совсем не головой.

– Не важно, чем мужчина думает, – важно, что он при этом делает! И не размахивай так сильно – сломаешь!

– Неужели ты мне не доверяешь? Я умею обращаться с мечом.

Она ловко проскользнула между старой шипницей и «черепашьим панцирем» с потрескавшейся поверхностью, уворачиваясь от распалившегося Призрака. Кошки-мышки продолжались долго.

– Настоящее оружие поет. Хочешь услышать? – Он таки успел поймать ее за запястье и перехватить своего любимца. Сантера замерла.

Меч поднялся над головой и резко ушел вниз и в сторону, замерев у самой ее щеки. Каждая клеточка кожи уловила исходящие от клинка слабые вибрации, переходящие в музыкальный звон до боли натянутой струны.

– Теперь понимаешь? Холодное оружие в разы лучше того, чем вы стреляете по воронам. У него есть настоящая живая душа.

– И все равно я выберу огнестрельное. Оно позволяет отстраниться от убийства, точно оно сделано чужими руками. С мечом так нельзя. Он безжалостно правдив.

– То есть мне тебя не переубедить? – хрустнул кулаками Призрак.

– Не переубедить, – отважно кивнула Сантера.

– Ну держись, зеленоглазая! Сама напросилась!

Девушку подхватили на руки, подбросили в воздух и скинули на смятые подушки. Она заразительно рассмеялась, запрокинув голову. Обнажилась беззащитная шея. Доппельгангер ощутил сильное желание. Скрипнув зубами, притянул ее к себе…

Она бесстыдно лежала рядом, воздев над собой руки с зажатыми в них ножнами. На личике сосредоточенность. Алкан, умиротворенный и сытый, в который раз удивлялся броне ее непрошибаемого спокойствия. Знавшие репутацию Призрака старались избежать с ним встреч. А тут сама, наивная, напрашивается. И лезет, лезет с упорством муравья прямо в разлитый яд.

Воровка, мошенница… да еще и помощница Странника. Двуличная, как и все бабы, но хотя бы не скрывает этого. Тело, лишенное обычной женской мягкости, – резкое, точеное, крепко сбитое. Ни грамма косметики на лице. И притом какие все же тонкие запястья! Сожми покрепче и сломаются!

Его забавляла их противоестественная связь. Думать о последствиях не хотелось. Пускай Совет Власти рвет на голове последние волосы, стараясь утаить свои секреты. Он никогда не был ответственным настолько, насколько от него требовали этого другие.

– Откуда у тебя шрам? – Алкан по-хозяйски провел ладонью по впалому животу.

– Аппендицит неудачно вырезали.

– Я серьезно.

– Тогда не спрашивай. – Сантера перевернулась на живот и недовольно отбросила надоевшую игрушку. – Лучше объясни, каково это – менять свою внешность по желанию? Что ты при этом чувствуешь?

– Ну, трансформация сама по себе довольно болезненна. Перестройка организма и все такое. Зато какой простор для фантазии! – И он принял ее обличье. Девушка зачарованно поглядела в нахальные зеленые глаза. Ее лицо, искривленное мимикой Призрака, вызывало двойственные чувства. – Ну как? – хвастливо спросил он. – Нравится собственная мордашка? Еще говорят, все люди тайные нарциссы. Проверим?

– Ни за что! – категорически отказалась Сантера. – Давай обратно. Меня разрывает от одной уже мысли, что меня может быть несколько. Я слишком себя люблю, чтобы лишаться веры в собственную индивидуальность.

– Перестань! Не существует ничего уникального – все вторично. Повторяется раз за разом, меняет название или цвет, добавляет мелкие штрихи, стирает грани… Можно изо всех сил стараться прыгнуть выше своей головы, но это будет лишь очередным повтором того же старого самообмана.

– Я и не догадывалась, какой ты философ. Глубокая мысль. После услышанного хочется одного – побуянить от души.

– Только не в моей постели. Если я захочу посмотреть на бешеную бабу – я схожу к Розмари, – обрезал Алкан.

– Кстати, она продолжает свои эксперименты над людьми? – невинно поинтересовались у него.

Мужчина осекся на полуслове.

– И давно знаешь?

– Да какая разница, – поморщилась Сантера. – Не нужно много ума, чтобы понять, чем она занимается втайне от остальных. Вы ведь использовали портал в Пьету, пока его никто не охранял?

– Постарайся держать язык за зубами. В Убежище полно менее дружелюбных парней, чем я. Никому не понравится, если станут известны секреты инкантаторов. Они таятся даже от слуг.

– Боятся бунта?

– Скорее лишнего шума. Какое им дело до мошкары, суетящейся у них под носом? У нелюдей здесь прав нет.

– Самокритично, – оценила она.

Призрак отмахнулся от колкости:

– Ты лишь молодая девчонка. Не живешь в Убежище и не зависишь от маразматичных существ с комплексом бога. Да, они без нас не смогут дальше работать над своими исследованиями: кто-то должен готовить им пищу и убирать их мусор. Но это неравный союз, союз паразита и носителя.

– Но если слугам не понравятся темные делишки хозяев, они могут доставить немало хлопот.

– Только вот Иные не станут кусать руку, которая кормит. Комфорта ради не станут. Сама посуди, где им лучше: в надежном Убежище под пятой инкантаторов или на свободе, но в лесу и с риском получить пулю промеж ушей?

Сантера пожала плечами. Судьбы иных рас ее не интересовали. А то, что представляло живой интерес, Призрак старательно обходил стороной в разговорах. Прижавшись виском к смуглой груди, она вспомнила старое, полуистершееся из памяти событие…

– Следи за дыханием.

Учитель строго смотрел на неусидчивую молодую ученицу. Та сверлила злым взглядом голый пол. Она не хотела находиться здесь и слушать нравоучения, но почему-то продолжала терпеть.

– Обрати внимание на ноги – по ним можно читать следующие атаки противника. Очень важно их положение. Надо стоять так, чтобы враг не мог сдвинуть тебя с места. Ты слушаешь, Сантера?

Ученица флегматично пошевелила пальцами ног. Немолодой учитель устало опустился на циновку:

– В тебе столько таланта, но ты не хочешь его совершенствовать. Неужели оставаться простым алмазом приятнее, чем превратиться в сверкающий бриллиант?

– Паршивые у тебя метафоры, старик.

Он не обиделся, а лишь сокрушенно произнес:

– Я хочу, чтобы высокое искусство гибкого клинка жило в потомках. Ты должна относиться хотя бы к нему с должным уважением; я уже не говорю про себя. Неужели у тебя нет желания научиться владеть своей силой и обрести контроль над разумом?

– Да, я психичная. Но это не мои проблемы, – легкомысленно отмахнулась ученица.

– Именно твои, моя девочка. Жизнь дарит нам наше отражение. Не будешь задумываться о своих поступках, и скоро наступит точка невозврата. Рядом останутся лишь те, кто будет желать твоей смерти.

Она присмирела, но не от печальных страшных слов, а от страшного кашля, прорвавшегося наружу со стоном. Учитель был простым человеком. Он болел.

– Меня не страшит такая участь. Все меркнет перед высшей целью. А что может быть возвышенней мести? – Ученица гордо улыбнулась.

– О, глупая! Конечно же жизнь!

– В моих руках будет сталь. Но меч бесполезен против пули. Мне больше нравятся пистолеты, они эффективнее.

– Грязное оружие помоечников. Тебя воспитала улица, и, боюсь, этого не выбить, – произнес он сухо. – Ты задумывалась, что о тебе подумают остальные?

– Льва не интересует мнение блох на его гриве.

– Не обижайся, но твои метафоры ничуть не лучше моих, дитя. Ты не можешь отвергать общество.

– Почему же? – усмехнулась она, разводя руками. – Хищники всегда одиночки.

– Ты не зверь, а обычная девочка. – Учитель ласково коснулся коротких колючих волос. – Может случиться так, что общество отвергнет тебя. И ты будешь горько плакать, сожалея о прошлом.

– Плакать? Я не плакала ни разу в жизни! Или хочешь сказать, что и ты от меня отвернешься?! Думаешь, я чудовище, не способное себя контролировать?! Отвечай!!!

Ученица вскочила, часто дыша. Деревянный тренировочный меч треснул пополам, врезавшись со всей силы в пол.

– Этого не будет никогда. И ты знаешь, что я говорю правду.

– Тогда зачем!..

– Сантера, ответь, почему ты злишься? – Он внимательно вгляделся в ее лицо.

Гнев исчез так же быстро, как и появился.

– Я боюсь.

– Чего же?

– Поверить и обмануться.

Учитель раздраженно отвернулся. Видно было, как он сердит.

– Невоспитанное дитя! Ты сломала реликвию из-за такой глупости? Хотя бы прибери за собой. И запомни – я никогда не обманываю членов своей семьи. Никогда.

– Ты улыбалась во сне.

– Мне приснился старый знакомый.

– На что похожи сны? Я, к сожалению, лишен удовольствия их видеть.

– На жестокую шутку разума. Считай, тебе повезло.