Связь через Зальцбург

- Я хочу проводить вас домой, - тихо сказал Мэтисон. Его догадка насчет недавней семейной ссоры оказалась совершенно неверной, неверной настолько, что он больше не пытался ничего отгадать. - Вам пора перекусить. Время такое, сейчас все ужинают.

Из дому редко уходят в такое время... Мэтисон прищурился, заметив в отдалении пешехода, бредущего следом за ними и неуклюже нырнувшего за ближайшее дерево, когда они повернули. Неужели за мной все-таки следят? подумал Мэтисон. Какого черта кому-то за мной следить?

Анна медленно произнесла:

- Дик доверял Йетсу. Он английский разведчик. Но теперь...

- Английский разведчик?.. - Мэтисон проводил глазами преследователя, торопливо пересекавшего проезжую часть, чтобы смешаться с толпой на более оживленной стороне улицы, где вдоль тротуара светились вывески баров и ресторанов. Теперь его было хорошо видно, и Мэтисон узнал человека, столкнувшегося с ним при выходе из бара, когда он возвращался за фотоаппаратом.

- Эрик Йетс?..

- А вы не знали?

- Откуда?.. - он едва удержался от глупого смешка, взглянув на её напряженное лицо. - Эти ребята обычно не очень распространяются о своих занятиях.

- Йетс тоже. Но Дик знал. Он работал с Йетсом в Вене. Давно. В конце войны.

Английский шпион, представляющий интересы фирмы "Ньюхарт и Моррис" в Европе? Эта новость обеспечит Джимми Ньюхарту приступ гипертонии.

- Это было довольно давно. Йетс мог отойти от дел, не правда ли?

- Дик говорил, Йетс жить не может без авантюр. Это свойство его натуры. Он приехал к Дику в Зальцбург прошлой весной. Дик спросил его, чем он теперь занимается. Йетс сказал, что по-прежнему поддерживает связь со своей старой фирмой. Я это слышала своими ушами. Потом я вышла, так что не знаю, что ещё он говорил Дику. Но помню точно, как Дик говорил, что Йетс все ещё сотрудничает с разведкой. Потому он и поехал к Йетсу в Цюрих... она прикусила губу.

- Но почему вы вообразили, что мне это известно?

- Я... я подумала... что вы могли бы как-нибудь узнать... тот ли он, за кого себя выдает. Ваши знакомые в Вашингтоне могут...ох, да они просто должны знать о нем, - её голубые глаза, честные, очень серьезные открыто встретили его взгляд.

- Но у меня нет никаких связей с Вашингтоном.

- Никаких?..

Он покачал головой.

- Иоганн говорил... - она замолчала и разочарованно пожала плечами. Даже Феликс так решил.

- Решил, что я похож на шпиона?

- Да, - еле слышно отозвалась она.

- Но что заставило их думать так? - медленно спросил Мэтисон, пытаясь вспомнить сцену в магазине. Разговор о Йетсе и контракте... Фотографии на стене... - А они знают, что Йетс - английский шпион?

- Нет.

- Но готовы подозревать каждого, кто приходит к вашему мужу?

Или слишком внимательно разглядывает фотографии? Анна Брайант не ответила. Мэтисон сделал ещё попытку:

- Но что заставило вас подумать, что я американский шпион? - спокойно спросил он.

- Вы проявили такой интерес к... тем же вопросам, что и Йетс, - её шаги ускорились. - Мы почти у дома. Я войду через кухонную дверь; мы с Иоганном пользуемся ею, когда магазин заперт. И пожалуйста, мистер Мэтисон, забудьте все, что я наболтала. Я бываю такой глупой.

Вовсе не глупой, подумал он. Расстроенной и подавленной своими тревогами. Где, собственно, её муж? Если Анна наговорила столько малознакомому человеку, она должна была много раз делиться своими сомнениями относительно Йетса с мужем. Внезапно Мэтисон осознал, что все это время Анна упоминала о своем муже исключительно в прошедшем впени. Он говорил, он делал, он доверял, он знал... Если что-нибудь случится, Йетс закончит то, что начал Дик...

- Ваш брат сейчас дома? - спросил Мэтисон. Он так и не набрался смелости спросить о муже.

- Нет.

- Значит, дома никого нет?

- Я хочу побыть одна.

- А как насчет друзей, у которых вам предполагалось оставаться?

- Они думают, что я заснула. Они дали мне таблетки, но я не стала их глотать. Я подождала, пока стемнеет, и убежала. Я должна была походить по городу, избавиться от этой чужой комнаты. Мне хотелось домой, - она легко, бегло коснулась его руки. - Не волнуйтесь так. Со мной теперь все в порядке. Время, когда можно было плакать, позади. Я совершенно спокойна, вы же видите?

Очень странное спокойствие, с тревогой подумал Мэтисон.

- Я хотел бы помочь вам разобраться с этим Йетсом и...

- Забудьте об этом. Пожалуйста. Никому о нем не говорите. Это может быть очень опасно для вас.

- Я не могу просто взять и забыть обо всем, миссис Брайант. Кроме всего прочего, "Ньюхарт и Моррис" имеют право знать, как обстоит дело. По правде говоря, они просто должны знать.

Анна задумалась.

- Пожалуй, да, - медленно произнесла она. - И все же...

- В огласке они вовсе не заинтересованы, уверяю вас. Никто не станет поднимать шум. Но они ведь работают с Йетсом, вы понимаете? Он не может продолжать одной рукой управляться с делами издательства, а второй тянуться куда-то еще, - и куда, собственно, тянуться? Ньюхарту наверняка потребуется уточнение. Представив бурную реакцию Ньюхарта на скверные новости, Мэтисон внезапно вспомнил, что тот когда-то работал консультантом президентского совета по вопросам конфликтных случаев научных публикаций и закрытой информации. Это было четыре года назад, но у Джимми Ньюхарта наверняка сохранились кое-какие связи в правительственных кругах.

- Кроме того, не исключено, что я смогу вам помочь. У меня есть друг, имеющий в Вашингтоне кое-какие знакомых, возможно, способных навести справки в Лондоне. Ведь про Йетса вы хотели бы разузнать именно там, я правильно понял?

Мэтисон сам себе не верил - он просто озвучивал свои надежды, вот и все. Ведь Анна Брайант очень нуждалась в поддержке.

Но она не ухватилась за это обещание, словно наконец начала понимать, как сложно узнать что-нибудь определенное в тайном мире умолчания. При условии, мысленно уточнил Мэтисон, что Йетс и впрямь шпион. Возможно, все эти обвинения в его адрес - просто результат её состояния: она ищет кого-нибудь, чтобы обвинить во всем и возненавидеть, возложить на него ответственность за свое горе. Анна Брайант нахмурилась и медленно произнесла:

- Я чувствую, что не могу доверять ему. Но к кому ещё мне обратиться? Я должна узнать, какой он на самом деле. Должна.

- Почему вы ему не доверяете?

- Потому что никакого контракта на книгу не было. Верно?

Она попала в десятку...

- Не знаю, - честно признал Мэттисон. - Но я выясню. Это я вам обещаю.

Она, кажется, утратила всякий интерес к нему. Или просто хотела поскорее попасть домой. Они находились в начале Нойгассе. Магазины были закрыты; узкие полоски света выбивались из окон, закрытых ставнями и занавесками. В этот поздний час пешеходов было мало. Даже тех двоих не было видно - двоих в новеньких зальцбургских костюмах, так целеустремленно патрулировавших улицу. Их отозвали, подумал Мэтисон, а замену забыли прислать.

- Спасибо, - сказала Анна. - вы проводили меня к самому дому, мистер Мэтисон.

- Билл звучит гораздо короче.

Она попыталась улыбнуться:

- Как и Анна... Всего доброго.

Она направилась вперед по Нойгассе, миновала свой закрытый магазин с неосвещенной нарядной витриной и остановилась перед высокой дубовой дверью. Мэтисон догадался, что это общий парадный вход для нескольких квартир верхних этажей; он заметил аккуратный указатель жильцов рядом с дверью: адвокат, дантист, доктор филологии, и ещё три фамилии, без титулов и научных званий, в том числе - Ричард Брайант. Он распахнул тяжелую дверь и, поколебавшись, вошел следом за Анной в холл, вероятно, довольно длинный (потому что уличные огни падали лишь на ближайшие несколько футов каменного пола) и определенно холодный и темный.

- Ох, кто-то выключил свет, - сказала Анна. - Минутку.

Она шагнула в темноту, нащупывая выключатель. Темнота придавала ей мужества. Она повернулась к Мэтисону и тихо, сдавленно произнесла:

- Они убили его. Это не был несчастный случай. Нацисты убили его.

- Нацисты?

- Да. Это так же точно, как и то, что они убили тех двоих у озера Топлиц.

Господи, подумал Мэтисон, кажется, бедная женщина спятила. Может быть, давно. Она... Мэтисон почувствовал, как её ладонь стиснула его руку.

- А теперь, - произнес он как можно спокойней, стараясь высвободиться от её пожатия, словно оно могло заставить его поверить, - мы войдем в вашу квартиру.

И я сразу же позвоню доктору, мысленно продолжил он.

- Где же этот выключатель?

Рука Анны обреченно соскользнула с его рукава. Мэтисон услышал щелчок, но свет не зажегся. Он тоже нащупал выключатель, попытался сам, но света не было.

- Наверное, сломался, - сказала Анна. Сейчас её голос звучал так же нормально, как и слова. - Не волнуйтесь. Я поднимусь наверх и в темноте.

Мэтисон достал из кармана коробку спичек и начал открывать, но сразу же вспомнил, что в ней пленка. Он сунул её назад и пошарил в другом кармане, где должны были лежать настоящие спички.

- Пожалуйстта, не волнуйтесь. Этьа лестница проходит как раз над нашей кухней - собственно говоря, это черный ход в наш магазин. Наша квартира выше...

Ее голос сорвался. Наша?.. Она торопливо начала подниматься по лестнице, ведущей в полную тьму, рукой нашаривая оштукатуренную стену.

Спичка вспыхнула и погасла. Мэтисон успел сделать два больших шага, прежде чем щажечь следующую. Раздался страшный грохот - он нечаянно задел ногой и повалил какой-то предмет. Он поднял спичку повыше, потирая колено и ругаясь вполголоса, и увидел коллекцию из шести мусорных ведер, пять из которых аккуратно выстроились у стенки, а шестое перкатывалось на каменном полу. Благодарению Господу, Зальцбург - город чистоплотный; крышки мусорных баков были плотно закрыты, чтобы не разводить крыс и тараканов, так что ничего не рассыпалось.

- Никто не понес ущерба, - весело сказал он. Если не считать разбитого колена и обожженного пальца, когда спичка догорела до конца. Мэтисон отбросил спичку и поставил бак на место.

- Шш! - прошептала Анна.

Мэтисон зажег следующую спичку. Анна указывала на дверь кухни:

- Там кто-то есть! Свет горит!

Мэтисон быстро догнал её. Когдла пламя спички заколебалось от движения, он тоже заметил узкую полоску света, выбивающуюся из щели между дверью и косяком.

- Наверное, вернулся ваш брат, - благодарение небесам за этот щедрый дар, подумал Мэтисон.

- Иоганн в Унтервальде, - она наконец нащупала в кармане ключ, но не смогла трясущейся рукой вставить его в скважину. Мэтисон бережно отодвинул её руку, повернул ключ в замке, толкнул дверь. Раздался частый перестук каблуков - звук стремительного бегства.

- Оставайтесь здесь! - скомандовал он и шагнул в кухню. Не замедляя шаг, он проскочил длинный коридор, ведущий в магазин, откуда доносились эти быстрые шаги. Он на бегу услышал какой-то грохот, скрип отодвинутого засова, щелчок захлопнувшейся двери. В темном магазине ему пришлось притормозить, огибая скамейку, перевернутую, чтобы перегородить проход. Он рывком открыл дверь и выскочил на улицу. В поле зрения никого не было, но Мэтисону показалось, что до него снова доносится отзвук тех же быстрых шагов, и он помчался вперед. Он свернул за угол, но успел увидеть только мелькнувшие ноги и полы плаща, исчезающие в каком-то переулке. Точно, это женщина... Он надбавил шагу, но когда он нырнул в тот же переулок, там было пусто.

Мэтисон перешел на спокойный шаг, прекратив бессмысленную погоню: вдоль улицы тянулись двери в дома и в проходные дворы. Женщина исчезла.

Мэтисон с досадой повернул назад. На углу Нойгассе в подворотне он заметил мужчину в сером плаще, изо всез сил пытавшегося слиться с тенью. Мэтисон решительно направился к нему.

- Вы видели ее? - требовательно поинтересовался он.

Мужчина испуганно попятился и попытался улизнуть. Мэтисон ухватил его за лацкан плаща.

- Вы должны были её увидеть!..

Мужчина вывернулся из его рук и припустил по Нойгассе. Как спринтер, он не уступал незнакомке.

Мэтисон не стал догонять его. Слишком много дверей, переулков, аллей... Любой чужак обречен на проигрыш в таком забеге. Но этот тип должен был видеть воровку, в этом нет никаких сомнений. Почему у него был такой перепуганный вид, когда Мэтисон заговорил с ним? Или он узнал беглянку?.. Двойное проигрыш, сердито констатировал Мэтисон; следовало покрепче держаться за лацкан; даже если б я оторвал его, не беда.

Анна Брайант ожидала его в магазине. Она поставила скамейку на прежнее место за прилавком, включила свет. Когда Мэтисон вернулся, она с искаженным горем лицом стояла перед стеной, на которой были развешаны фотографии австрийских озер. Мэтисон тоже уставился на стену. Фотографии исчезли. Все до единой.

Он молча закрыл парадную дверь, запер её на засов и последовал за Анной по узкому холлу. Она остановилась у входа в маленькую внутреннюю комнату, выгороженную за счет кухни. Это была проявочная, как догадался Мэтисон, когда Анна зажгла свет; аккуратная удобная мастерская, с раковиной, проявочными ванночками, рабочим столом и подставками. Над оборудованием тянулась веревка для просушки. У противоположной стены находился стеллаж с рядом больших архивных ящиков. Они были аккуратно подписаны: "Дубликаты отпечатков". Анна подошла к одному из них, проверила содержимое. Потом протянула руку к металлическому ящичку на другой полке.

- Негативы тоже исчезли, - тихо сказала она. - Дубликаты снимков озер и их негативы.

Она торопливо вышла из проявочной, обойдя застывшего у входа Мэтисона, и вошла в кухню.

Здесь царил ужасный беспорядок. Сначала Мэтисон подумал, что это вор перевернул все в кухне вверх дном, но потом он увидел немытые тарелки, захламленный стол с остатками еды, уже остывшие кастрюли на маленькой электрической плитке. Было бы просто чудом, если бы любой вор нашел здесь что-нибудь интересное для себя.

Анна остановилась перед маленьким рабочим столом, захламленным значительно меньше, стоявшим с выдвинутым ящиком. Должно быть, вор начал шарить в этом столе как раз в тот момент, когда в коридоре с грохотом рухнул мусорный бак. Хладнокровная скотина, подумал Мэтисон. Хватило же человеку самообладания подождать скрипа ключа в замке, чтобы убедиться, что тревога не ложная.

- Что-нибудь пропало?

Анна кивнула:

- Конверт, подписанный "Йетс". Вы его сегодня видели. Все, что могло связывать Дика с Йетсом, пропало.

- А может, это просто отвлекающий маневр?

Она закрыла глаза, приложила пальцы ко рту.

- Пошли, - сказал Мэтисон. Он взял её за руку и повел к удобному креслу около большой, футов шести, керамической печки, стоявшей в углу у окна.

- Но кому нужно было знать все о... - Анна замолчала, не закончив фразу, и подняла глаза на него - испуганная, недоумевающая. Она задрожала и крепко обхватив себя руками.

- Кто это мог быть? - раньше Мэтисон не верил ей. Он решил даже, что она не в своем уме, или просто больна. Но теперь он убедился, что Анна говорила правду - по крайней мере, так, как её понимает. Возможно даже, просто чистую правду.

- Это сделали нацисты? - уточнил он, желая убедить Анну, что верит ей. У него появилось странное чувство, что он каким-то образом перенесся на двадцать с лишком лет назад, в другой мир.

- Как эта штука работает? - Он изучающе оглядел печь, рискнул приоткрыть украшенную литьем дверцу, чтобы увидеть содержимое. Мерцающие угольки, почти угасшие. Все же какая-то жизнь... Он огляделся в поисках топлива для богато изукрашенного монстра в стиле барокко, по-своему привлекательного, но нигде не увидел дров.

- Только не наци. На этот раз они ни при чем, - произнесла Анна на удивление ровным, решительным тоном. - Им нет нужды больше ничего узнавать о моем муже. Они уже приняли определенные меры безопасности. В своем излюбленном стиле.

Он нашел ведерко с углем сбоку от печки.

- Дров у вас нет? - спросил он, критически глядя на груду черных брикетов, над которыми лежала перчатки.

- Нам не разрешают топить дровами. Только брикетами. Это безопасней.

Он бросил на мерцающие угли пару брикетов - осторожно, стараясь не загасить остатки огня, и оставил дверцу приоткрытой, чтобы увеличить тягу и поскорее прогреть комнату. Она снова вздрогнула - и ещё раз, и еще. Люди часто зябнут после пережитого потрясения.

- Вот, - сказал Мэтисон, снимая с крючка у двери висевшую там старую куртку, - накиньте на плечи.

Ему показалось, что куртка каким-то образом помогла Анне успокоиться. Она медленно произнесла:

- Это была женщина, верно?

Он кивнул:

- Молодая женщина, очень шустрая. Она отлично знала ваш район, - он оглядел захламленную кухню, стол с выдвинутым ящиком. - И обстановку дома она тоже знала, и что именно ей нужно.

Анна подняла на него пустые глаза:

- И теперь не осталось ничего - никаких следов...

- Я сделал сегодня кое-какие фотографии. Помните? Я отошлю вам копии всех писем... - он замолчал. Его слова нисколько не успокоили Анну. Украденные фотографии озер - вот что по-настоящему её расстроило.

- Мне жаль, очень жаль... Эта книга могла стать просто замечательной, - но Анна снова не услышала его.

- Я обещала ему, что никогда даже близко не подойду к озеру. Я должна была только показать... - она свирепо прикусила губу и замолчала. - Но ничего не получилось, все было напрасно, - она тихо, беззвучно зарыдала.

Мэтисон подошел к столику, нашел маленький справочник и протянул ей.

- Анна... пожалуйста... Как зовут ваших друзей? Тех, у которых вы должны были оставаться сегодня. Они будут беспокоиться, когда увидят, что вас нет. Пожалуйста, Анна!

- Дитрих. Фрида и Вернер Дитрих, - она подозрительно прищурила глаза, - но я не уйду отсюда, не уйду! - она поникла и тускло добавила:

- Мне с самого начала не следовало уходить.

Мэтисон нашел в справочнике номер, потом несколько минут потратил на поиски телефона - оказалось, что он находится в магазине. Полминуты он выслушивал возбужденные бессвязные восклицания Фриды Дитрих, потом терпеливо и настойчиво попросил, чтобы она приехала к Анне и провела здесь ночь. Он пообещал дождаться её приезда. Возвращая справочник на место, Мэтисон заметил выпавшую из него полоску бумаги. Это был номер телефона, записанный небрежным, торопливым почерком, не похожим на почерк Брайанта.

Анна спокойно наблюдала за ним. Она снова взяла себя в руки.

- Это номер Йетса - по нему Дик должен был позвонить, когда вернется.

Мэтисон нахмурился. Одно совершенно ясно: это не был номер ни офиса в Цюрихе, ни домашнего телефона Йетса.

- Вы разрешите мне записать этот номер? И ваш номер тоже.

Он сообразил, что все данные фирмы "Ньюхарта и Моррис" исчезли вместе с украденной папкой, и записал их для Анны на отдельном листке, чтобы подбоодрить её.

- Я обязательно буду поддерживать связь с вами, - пообещал он. - Не волнуйтесь. Мы о вас не забудем. Эта кража ещё не конец света.

Анна покосилась на зияющий пустотой ящик стола.

- Возможно, и в этом тоже виноват Йетс. Он хотел заграбастать все, и ничего не дать Дику. Ничего. Он знает, где искать. Теперь у него есть и фотографии - даже те, которых Дик ему не посылал. Они делались не для книги. Они были...она умолкла. - Все это теперь не имеет никакого значения. Просто теперь у него есть все, - она встала. - Думаю, мне лучше подняться к себе. Я очень устала, - она взглянула на тонкие язычки пламени, лизавшие по краям угольные брикеты. - Спасибо, - сказала она, - утром теплая печь окажется очень кстати.

Она добавила ещё немного угля, закрыла дверцу, поправила вытяжку.

Она далека от истерики, подумал Мэтисон, наблюдая за её размеренными, целесообразными действиями и слушая спокойный голос. Если что-то и кажется мне диким, то только потому, что я не располагаю нужной информацией.

- Я провожу вас наверх, в вашу комнату, запру дверь и отдам ключ миссис Дитрих.

Спальня казалась абсолютно безопасным местом. Здесь не побывали незваные гости. Но Анна была так измучена, и физически, и морально, что едва ли заметила бы какую-то пропажу. Ей предстоит трудное время, подумал Мэтисон, спускаясь в по темной лестнице.

Ему пришлось минут десять дожидаться появления Фриды Дитрих. Он с облегчением встретил эту спокойную, уравновешенную блондинку с разумным и добрым лицом.

- С этим я быстро разберусь, - заверила его Фрида, обведя рукой кухню, и Мэтисон охотно ей поверил. - Анна никогда не увлекалась домашним хозяйством. Бедная Анна! Какое ужасное несчастье, ужасное!

- А что, собственно, произошло?

- Машина её мужа свалилась с дороги около Унтервальда.

- Унтервальда?..

- Это деревня в горах, к юго-востоку от Зальцбурга. Сразу над Бад-Аузее. Там у Иоганна Кронштайнера магазин лыжного снаряжения. Иоганн брат Анны. Как ей повезло, что он был рядом... Больше у неё никого нет. Правда, есть ещё племянница в Америке, но её давно усыновили американцы, офицер оккупационных войск и его жена. Это было много лет назад в Вене, сразу после войны. Девочка была свосем крошкой, она и не вспомнит теперь Анну. Вы знаете, как это бывает с приемными: люди не хотят, чтобы ребенок знал о существованиии каких-то прежних родственников. Это понятно, как мне кажется. Плохо, что Анна не обзавелась собственными детьми. Никогда не могла этого понять. Она ещё совсем молода. Только тридцать пять лет. Муж был значительно старше; она зависела от него абсолютно во всем. Ужасная история. Просто ужасная.

- Да, - согласился Мэтисон, - просто ужасная.

Он начал прощаться:

- Ну что ж, раз вы все берете в свои руки, я могу наконец позаботиться об ужине... Спокойной ночи, фрау Дитрих. Надеюсь, теперь все будет в порядке, - Мэтисон огляделся в поисках своего фотоаппарата, где-то брошенного, когда он пустился в погоню за воровкой.

- А, вот он, - он поднял фотоаппарат с пола. - Спокойной ночи. И закройте за мной дверь, ладно?

- В Зальцбурге никто никогда не запирает дверей...

- Сделайте это ради меня, - с умильной улыбкой попросил Мэтисон и быстро ретировался, оставив висеть в воздухе все вопросы, написанные на её дружелюбном лице. Пусть ей объяснит Анна, подумал он. Я, в конце концов, просто случайный прохожий.

Он побрел в отель. Вечер пропал. Оставалось только перекусить в номере и поработать над отчетом для Ньюхарта. Ему хотелось записать все по горячим следам, пока некоторые подробности не стерлись из памяти. Отчет должен быть готов к тому времени, когда позвонит Ньюхарт, то есть к полуночи. Сворачивая за угол, он поглядывал по сторонам, на дома и магазины, гадая, в какой из дверей исчезла эта женшина. Она молода, это точно. Совсем молода. Он успел заметить светлые чулки на стройных ногах и туфли без каблуков - ни одна женщина в мире не смогла бы так быстро бежать на каблуках. И развевающееся твидовое пальто какого-то нейтрального цвета, на расстоянии он не смог разобрать точно... Тут он вспомнил о мужчине в сером дождевике и оглянулся, но не заметил никаких признаков слежки. Полезно иногда потерять терпение и дать себе волю; кажется, настырный парень был несколько обескуражен...

В фойе отеля висела большая декоративная карта Зальцбурга и прилегающих терриорий, хорошо освещенная для блага туристов. Мэтисон уставился на карту, ожидая лифт. "К юго-востоку от Зальцбурга, сразу над Бад-Аузее..." Точно, почти сразу же за Бад-Аузее он нашел Унтервальд. Такая неприметная деревушка, что её название напечатано мелкими буковками, отметил Мэтисон. Она находилась у озера, маленького удлиненного пятнышка, окруженного зелеными и коричневыми пятнышками, а потом обведенного серым горами. Совсем мелким, почти нечитаемым шрифтом было напечатано название. Мэтисон подавил невольный импульс нагнуться и прочитать название - точно так же, как он удержался и не провел пальцем вдоль трассы от Зальцбурга к Бад-Аузее. Прищурившись, не без труда он прочитал наклонную надпись: Финстерзее. Да, точно, Финстерзее. Он отвернулся от карты, уставившись на ряды сувениров в витринах, стараясь продемонстрировать интерес больший, чем к карте. Наконец подъехал лифт, и Мэтисон поднялся в номер.

Первым делом он принес футляр с фотоаппаратом из ванной; пленка исчезла. Смехотворно, говорил он себе этим утром, подстраивая эту нехитрую ловушку; да, тогда это казалось ему излишним... А теперь?

Мэтисон выудил спичечный коробок из кармана пиджака и переложил в карман брюк - поближе к телу; он снял пиджак, распустил галстук. Подойдя к изголовью кровати, он снял телефонную трубку. Двойной скотч; сандвич; пишущую машинку с черной лентой. После некоторого раздумья он дополнил заказ ещё одним скотчем - предстоял долгий вечер. От плотного обеда с вином он с сожалением отказался: все равно невозможно почувствовать приятную расслабленность, когда предстоит сложная работа. Нужно собрать воедино события, слова, факты, наблюдения, выстроить их в строгой логической последовательности. Не больше трех страниц, включая сноски. Джимми Ньюхарт высоко ценит ясность и лаконичность.

Он хлопнулся на комфортабельную кровать в ожидании напитков. Итак, начнем с самого начала, сказал он себе. Во-первых, ты заметил двоих мужчин, когда сегодня утром шел в магазин Брайанта... эй, а куда они подевались потом? Начинай снова и сосредоточься! Ты вошел в магазин и увидел Анну Брайант...

Он чувствовал себя, как человек, пересекающий бурную реку, полную омутов и подводных течений, вроде бы близкий к успеху, и вдруг - неловкий шаг; хлоп! - и он оказывается по самые уши в воде...

Мэтисон отодвинул машинку в четверть двенадцатого. Он перечитал страницы предварительных наметок, убедившись, что не пропустил ничего существенного в своем отчете, и порвал черновик на мелкие кусочки. Отчет был отпечатан в двух экземплярах: один он оставит у себя, второй отправит почтой из аэропорта, когда будет улетать завтра из Зальцбурга. Мэтисон не любил полагаться на случай.

Он перечитал свой отчет ещё раз, включая дополнение (касающееся его впечатлений, заставляющих отнестись к предположениям Анны Брайант серьезно). Судя по тому, что сказала ему миссис Брайант, фирма "Ньюхарт и Моррис" столкнулась с двумя отдельными серьезными проблемами. Во-первых, мнимый контракт и подозрительный чек, подписанный неким Эмилем Берчем. Во-вторых, гибель Брайанта около Финстерзее. И поскольку Йетс так глубоко увяз в обеих, фирма поставлена в сложное, если не сказать - сомнительное, положение. Во-первых, "Ньюхарту и Моррису" предстояло понести некоторый финансовый урон, независимо от планов миссис Брайант; это был вопрос репутации порядочной фирмы. С другой стороны, смахивало на то, что их генеральный представитель в Европе оказался агентом английской разведки, использующим доброе имя фирмы для прикрытия своих рискованных делишек.

А это, подумал Мэтисон, сжигая один за другим обрывки бумаги в большой пепельнице, хуже джокера в раскладе соперника. Ньюхарту потребовалось много лет, чтобы создать свое издательство (Моррис пару лет назад благополучно отошел от дел), и теперь у него на глазах репутация и доброе имя фирмы могут быть втоптаны в грязь в течение нескольких недель. Даже просто злая сплетня, переданный шепотом слух могут оказаться не менее губительны, чем броские заголовки в газетах. К примеру, швейцарцы: станут ли они терпеть в Цюрихе офис фирмы, если выяснится, что это центр шпионской деятельности? Можно было найти единственное утешение во всей этой дьявольски неприятной истории: англичане, в общем-то, никогда не задевали американские национальные интересы. По крайней мере, считалось, что они играют в той же команде. В то же время, трудно расценивать внедрение английского шпиона в совершенно невинную американскую фирму как дружеский жест.

Пришло время приготовиться к звонку Ньюхарта. Он встал, чтобы переставить телефон на подлокотник кресла, стоявшего у окна. Вид из окна был таким же упоительным, как и днем, и теперь Мэтисон мог насладиться этим зрелищем в полной мере, удобно устроившись в мягком кресле. Архитекторы и каменщики, создатели этой красоты, просто, обалдели бы, если бы увидели, как эффектно выглядит их труд при электрическом освещении. Гррамотно размещенные фонари придавали панораме объемность. Может, мы не умеем строить, как они, подумал Мэтисон, вспоминая высокие стеклянные коробки и металлические ульи, разбросанные по современным городам, но зато мы умеем грамотно управляться со светом. Это вряд ли вдохновит поэтов будущего; достойны воспевания будут разве что однажды взорванные варварами обломки огромных заводов.

От лирических размышлений его отвлек телефонный шнур - он застопорился где-то под кроватью. Сначала Мэтисон подумал, что шнур зацепился за ножку кровати, поэтому его не удается растянуть на полную длину. Но шнур оказался прямым и туго натянутым. Мэтисон сел на край кровати и расхохотался. Эти ребята все-таки добрались до его телефона, хоть и не с первой попытки. Он помрачнел и внимательно посмотрел на аккуратный черный аппарат. Последняя модель, оборудованная встроенным микрофоном? Чтобы выяснить это, понадобится отвертка. Возможно, он обойдется пилочкой для ногтей. Прежде чем он успел опробовать свою идею, телефон зазвонил. Думай, что говоришь, напомнил он себе. Но как убедить Джимми Ньюхарта не болтать лишнего? Джимми не только громко кричал, разговаривая по телефону, но ещё и старался вставить побольше слов в каждую оплаченную минуту.

Но Мэтисон напрасно волновался. Разговор с Ньюхартом оказался рекордно коротким:

- Послушайте, Билл, вы можете вылететь домой прямо сейчас? Да, немедленно. Когда мне ждать вас? ... Конечно, я понимаю, вам нужно выяснить расписание. Постарайтесь быть дома завтра вечером. Позвоните мне из аэропорта Кеннеди, и я дам вам знать, где и когда мы увилимся. Пока не занимайтесь Цюрихом. Просто вылетайте в Нью-Йорк, - раздался глубокий вздох. - Дружище, ну и суматоху вы подняли, - и на этой нерадостной ноте гулкий голос смолк.

Значит, поездка в Цюрих отменяется.

Пока - чтобы это ни означало. А в шкафу дожидались своего часа два прекрасных костюма и шесть лучших его рубашек.

Он поискал телефон Элизы Ланг в телефонной книге Зальцбурга, но такая там не значилась. Вполне возможно, что прощальная вечеринка ещё не закончилась, и только близится к концу. Мэтисон позвонил портье отеля и поинтересовался, как связаться со "Шлосс Фушл". Это ресторан на озере поблизости, сказал ему портье. Конечно, немного поздновато, но, насколько ему известно, ночной администратор ещё работает. Герр Мэтисон хочет поговорить с ним?

Его соединили с рестораном через несколько минут. Нет, заверили его самым убедительным образом, сегодня вечером в ресторане не было никакой вечеринки для шести человек. Вообще никакой вечеринки. Этим вечером - нет. Совершенно определенно.

Мэтисон поставил телефон на столик и подошел к креслу. Он посмотрел на замок на другом берегу реки, нависший над Старым Городом. С полудня за ним непрерывно следили. затем слежка внезапно прекратилась. Потом возобновилась снова...

Что это значит? Чушь, свирепо возразил он себе. Первый преследователь мог благоразумно спрятаться где-нибудь, когда Элиза заговорила со мной. В замке достаточно стен и башен, чтобы разместить человек двадцать наблюдателей, не спускающих глаз с увлеченной друг другом пары. И вовсе не обязательно она солгала насчет "Шлосс Фушл". Друзья могли передумать и повезти её ужинать в другой ресторан.

Он ещё раз позвонил портье и узнал расписание рейсов на завтрашнее утро. Это вернуло его в русло привычных забот, и он выбросил из головы людей, с которыми, скорее всего, больше никогда не увидится. С этой мыслью он свирепо раздавил сигарету в пепельнице и лег в кровать.

Но его суматошная поездка в Зальцбург потребовала постскриптума к отчету. Это выяснилось рано утром, когда он приехал в аэропорт и присоединился к маленькой кучке пассажиров у доски заказов. Впереди него стояли двое. Они распрощались со своей игривой национальной одеждой и были в строгих деловых костюмах, но Мэтисон сразу узнал типов, которые накануне несли вахту около магазина Брайанта. Они пытались на смеси вполне привычного немецкого (к удовольствию клерка-австрийца) и какого-то другого языка, который Мэтисону не удалось идентифицировать (этот язык они использовали только для коротких реплик, которыми обменивались между собой), согласовать обмен билетов - Прагу на Варшаву. Клерк раз за разом объяснял им, что это можно будет сделать, когда они долетят до Вены, и на бесплодные споры ушло около двух минут. Когда они, мрачные и раздраженные, отошли от стойки, клерк, печально покачивая головой, сказал следующему клиенту: "Они воображают, что знают все на свете, эти чехи..."

9

Из-за пятичасового разрыва во времени между Центральной Европой и Нью-Йорком Билл Мэтисон вошел в здание, где размещался офис фирмы "Ньюхарт и Моррис", когда служащие уже потянулись к лифтам, торопясь на свои электрички или автобусы. Но на восемнадцатом этаже, где находился кабинет Джимми Ньюхарта, в приемной ещё сидела секретарша. Три пишущих машинки были накрыты серыми пластиковыми чехлами, столы прибраны, в приемной пусто.

- Привет, Линда. Не припомню, когда это здесь было так тихо. Как в морге... Вы сегодня работаете допоздна?

- Я сегодня за швейцара. И уборщицу пришлось задержать, - она забрала у Мэтисона плащ и камеру, подхватила небрежно брошенную им на стул шляпу, ногой раздраженно подтолкнула к стенке сумку, которую он поставил на пол. Линда не в лучшем расположении духа, подумал Мэтисон. Он ещё никогда не видел её такой серьезной и озабоченной.

- Выдался скверный денек?

Она закатила глаза к потолку.

Не теряя больше времени, Мэтисон направился в кабинет Ньюхарта. Там было пусто. Он прошел дальше, во внутреннюю комнату. Ньюхарт стоял у широкого окна и смотрел вниз, на улицу.

- Ну и суматоха, - произнес Ньюхарт, глядя на гигантский экскаватор, работавший через дорогу. Он повернулся и посмотрел на Мэтисона. - То же самое можно отнести и к Цюриху.

Джимми Ньюхарт, невысокий, с копной давно поседевших волос и несколько воинственным выражением лица, обычно смягчавшимся улыбкой, всегда одевался с исключительным вкусом. Человеком он был энергичным, но сдержанным, хотя Мэтисон уже свыкся с периодическими всплесками его взрывной энергии. Этим вечером Джимми Ньюхарт казался необычно подавленным. По крайней мере, на первый взгляд.

- Рад видеть вас, Билл. Как удачно, что вы так быстро добрались домой. Сегодня у нас могут быть посетители. Вкратце введу вас в курс дела, пока они не явились. Ну, как вы, как вы? - он сердечно и крепко пожал Мэтисону руку, усадил в самое удобное кожаное кресло и налил ему скотча. - Надеюсь, это вас взбодрит, - произнес он, больше никак не упоминая об утомительном путешествии Мэтисона.

- Вот мой отчет, - Мэтисон вытащил конверт из самого надежного внутреннего - кармана пиджака. - А вот ещё кое-что, - он достал спичечный коробок.

- Отлично, отлично, - Ньюхарт рассеянно положил конверт и коробку на стол.

Мэтисон мысленно посмеялся над собой. Он ехал сюда, предвкушая, как будет сидеть в полном блаженстве, наблюдая за Ньюхартом, нетерпеливо глотающим отчет... Но вместо этого тот открыл ящик стола, достал сложенную газету и аккуратно разгладил:

- Когда мы закончили наш вчерашний разговор, я связался с управляющим Морского банка на 43-й улице. Как только я упомянул некоего Эмиля Берча, имеющего счет в Первом Морском, он буквально чуть не подавился. Я спросил, известно ли ему что-нибудь об этом господине, и получил очень вежливую отговорку - неопределенное обещание, что меня снабдят любой достоверной информацией, какую сумеют получить. Но меньше чем через полтора часа в моем кабинете появились два очень спокойных и энергичных господина из ФБР, - он понимающе кивнул, когда Мэтисон напряженно выпрямился. - Да, примерно так я себя и почувствовал.

- Их тоже интересовал Эмиль Берч?

- Они разыскивают его последние шесть недель. А кроме них, и швейцарские спецслужбы.

- Швейцарские? Какое отношение к ним имеет Берч?

- У Берча имеется банковский счет и в Цюрихе.

- А почему это интересует наше правительство?

Ньюхарт посмотрел на свои часы.

- Предоставлю все объяснения этим господам. Вчера они были вежливы, но таинственно-уклончивы. Сегодня утром они позвонили ещё раз, и на этот раз вели себя несколько общительней. Пожалуй даже, они были чересчур разговорчивы. Благодарение небесам, они держались вполне дружественно. Не хотел бы я общаться с ними, имея нечистую совесть.

- И они собираются зайти сегодня вечером ещё раз? - Мэтисон даже не пытался скрыть свое удивление.

- Чтобы поговорить с вами. Их страшно завело имя Эмиля Берча.

- Но кто он такой, собственно говоря? - этим вопросом Мэтисон впервые задался сутки назад, в магазине Брайанта, держа перед собой загадочный чек.

Ньюхарт инстинктивно понизил голос:

- Кажется, это человек, оплачивающий подрывную разведывательную деятельность против США.

Удивление Мэтисона сменило недоверие.

- Они морочат вам голову, Джимми.

- Погодите, все услышите сами. А пока, просмотрите эту статью - она опубликована недели две назад, - Ньюхарт сверился с датой, напечатанной в верхнем углу страницы, вырванной из нью-йоркской "Таймз": - Да, 18 сентября, воскресенье, - он протянул газету Мэтисону.

Эта статья была знакома Мэтисону. Он прочитал её с изумлением и не без тени недоверия - в точности то соотношение, которое помогает новостям прочно удержаться в памяти. Он посмотрел на знакомый заголовок:"ПОТЕРИ УРАНА ТРЕБУЮТ УСИЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ НАД ВЗРЫВООПАСНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ".

- Первый абзац я могу процитировать вам почти дословно, - сказал он Ньюхарту. - "Правительственная комиссия по атомной энергетике обнаружила, что один из промышленных потребителей потерял больше 100 килограммов обогащенного урана - количество, достаточное для создания шести атомных бомб". Да, я её помню. Помню, я ещё подумал, что было бы недурно, если бы хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь наконец навел в этом хозяйстве порядок.

- Этим занимаются, - подбодрил его Ньюхарт. - Знаю, что мы можем заранее ожидать потери одного-двух процентов в самом процессе промышленного использования урана. Но тот, о котором идет речь, U-235, высокообогащенный, совершенно необходим для ядерного оружия. Кажется, в своей беспечности мы достигли небывалых высот. Мы просто чертовски легкомысленны - а ведь U-235 не растет на деревьях, и его не выплавляют, как железо, - Ньюхарт воодушевился, чувствуя себя на коне в сфере своих новейших научных интересов (он поставил в издательский план на следующую весну книгу под названием "Ядерный баланс силы").

Мэтисон медленно курил, рассеянно слушая Ньюхарта. Заводы, производившие высокообогащенный уран, представляли собой немыслимо сложные предприятия, занимавшие огромные площади и требовавшие огромных вложений. Помимо того, успех далеко не всегда был гарантирован из-за невероятной технологической сложности процесса; к примеру, на первом этапе требовалась тысячекратная фильтрация исходного материала. И естественно предположить, что любая страна, намеренная поскорее произвести ядерное оружие, может поискать короткий путь получения обогащенного урана - нелегальный...

- Мы просто не готовы воспрепятствовать похищениям высокообогащенного урана, - закончил Ньюхарт. - Вот почему недавно началось правительственное расследование. Любые потери, будь они вызваны даже элементарной халатностью, должны быть тщательно проверены.

Мэтисон задумчиво раздавил сигарету в пепельнице.

- Но какое отношение все это имеет к Эмилю Берчу?

- Очевидно... - Ньюхарта перебил зуммер, загудевший прямо у него под локтем. - Они уже здесь, - он снова взглянул на часы. - И как раз вовремя, - он встал, чтобы встретить двоих мужчин, входивших в кабинет.

Одного из них, лет сорока, среднего роста и худощавого, с бледным и усталым лицом, как будто он давно не высыпался как следует, звали Фрэнк О~Доннелл. Второму, высокому симпатичному здоровяку Джону Ламберти, было около тридцати. Аккуратно и неброско одетые, они и вели себя похоже. Оба смерили Мэтисона вежливым, но проницательным взглядом, обмениваясь с ним рукопожатием; оба отказались выпить и сели плечом к плечу так, чтобы хорошо видеть его лицо.

О~Доннел сразу перешел к делу:

- Насколько я понял, вы сделали копию чека, который послал в Зальцбург Эмиль Берч.

- Точнее говоря, я сфотографировал фотокопию.

- Вы сделали единственный снимок? - поинтересовался О~Доннелл с надеждой, хотя и явно готовый к разочарованию.

- Для надежности я щелкнул его четыре раза, - ухмыльнулся Мэтисон.

- У вас есть при себе эти фотографии?

- В этой коробке, - Мэтисон указал на спичечный коробок на столе у Ньюхарта.

Ньюхарт рассмеялся:

- Билл, вы меня восхищаете. Вы моментально схватили суть происходящего.

- Очень рад, если так. Между прочим, мой номер в гостинице обыскивали и украли ролик пленки, который я оставил в камере для приманки.

О~Доннелл поднял брови, а Ньюхарт воскликнул:

- Вы не говорили мне об этом по телефону!..

- Это случилось позже. Собственно говоря, позже случилось довольно много странных вещей. Советую вам внимательно прочитать мой отчет, Джимми, - Мэтисон озадаченно уставился на Ньюхарта, схватившего конверт.

О~Доннелл быстро спросил:

- Кроме чека, в вашем отчете есть ещё какие-либо сведения, относящиеся к Эмилю Берчу?

- Нет.

- Вы не будете возражать, если мы прямо сейчас займемся вашими снимками?

- Спросите у босса, - сказала Мэтисон, кивнув в сторону Ньюхарта, это его право.

- Вы не должны так говорить, Билл, - укоризненно произнес Ньюхарт, позабывший о своих тревогах насчет потерь урана и погрузившийся в привычный мир согласшений и цен. - Кажется, нам остается порадоваться что миссис Брайант не из породы отъявленных сутяжников.

- Мистер Ньюхарт, - терпеливо произнес О~Доннелл, - вы разрешите нам проявить эти снимки? Процесс займет минут пятнадцать, а то и меньше, вместе с увеличением. Отпечатки будут готовы завтра, но я хотел бы видеть проявленные снимки немедленно.

- Лучше вас специалистов не найдешь, - сказал Ньюхарт.

Мэттисон одобрительно кивнул, волнуясь теперь только о том, что мог не расчитать со светом или шевельнуться, когда снимал. Если фотографии окажутся негодными, винить ему будет некого, кроме себя.

Ламберти торопливо подошел к столу, взял спичечный коробок, осторожно открыл. Он явно испытал большое облегчение, увидев, что пленка обернута салфеткой.

- У вас есть образец личной подписи Эрика Йетса, мистер Ньюхарт?

Ньюхарт извлек из своего стола письмо, и оно следом за спичечным коробком отправилось в карман Ламберти.

- Я позвоню, как только мы их проявим, - сказал Ламберти О~Доннеллу и направился к двери.

- Мистер Ламберти, - окликнул его Мэтисон, - нельзя ли сделать дополнительно ещё один комплект фотографий? Папка, заведенная Брайантом для переписки с Йетсом, украдена вчера вечером. Я пообещал миссис Брайант прислать ей копии фотографий.

Ламберти, с интересом покосившись на него, кивнул и вышел, не задавая вопросов. Брови О~Доннелла поднялись на добрый дюйм.

- Украдены? - переспросил Ньюхарт. - Черт возьми, что там происходит, Билл?

- Читайте отчет, - неумолимо отрезал Мэтисон. - Я потратил четыре часа рабского труда, скрючившись над пишущей машинкой поздней ночью, отказавшись от нормального обеда и отравив себе сон. И вы хотите обречь меня на это ещё раз?

Ньюхарт извлек три исписанные с обеих сторон странички из конверта.

- Там нет ничего ни о Берче, ни об уране-235, - заверил Мэтисон О~Доннелла, в спокойных серых глазах которого появилось некоторое удивление. - Почему так важен для вас Эмиль Берч? В чем он замешан?

О~Доннелл взглянул на него неодобрительно, словно предпочел бы, чтобы эти вопросы вовсе не поднимались. Затем он покосился на Ньюхарта, с сокрушенным видом читавшего отчет, и, по-видимому, решил предложить разумный quid pro quo.

- Как вы понимаете, все, что мы обсуждаем сейчас, является совершенно конфиденциальным, - предупредил он Мэтисона.

- Конечно. То же самое касается и моего отчета, между прочим. Там действительно нет ничего о Берче, зато масса любопытных упоминаний о Йетсе.

- Это звучит интригующе, - вежливо сказал О~Доннелл. Если ему и не терпелось прочитать отчет, он хорошо маскировал свое нетерпение.

- Значит, между Берчем и Йетсом существует есть какая-то связь...

- Мы пока не знаем этого точно. Для начала нам нужно проверить подпись Берча на чеке, который Йетс прислал Брайанту. Затем мы сравним её с собственной подписью Йетса.

- Разве в вашем распоряжении нет подписи Берча, сделанной при перечислении денег из Первого Морского? Вы могли бы сравнить её с подписью Йетса из архива фирмы "Ньюхарт и Моррис".

О~Доннелл кивнул:

- У Берча почерк ровный и ясный. Подпись Йетса - с сильным наклоном, и заканчивается росчерком. Мы сравнили их вчера и не нашли сходства.

- Чего же вы ожидаете от чека, который я сфотографировал?

- Мы не ожидаем - мы надеемся... Поддельная подпись может сильно отличаться временами. Все зависит от того, подходящая ли у мошенника ручка, взволнован ли он, торопится ли.

- Ваш голос звучит не слишком оптимистично.

- Но я и не пессимист. Поддельная подпись - сложное дело. Даже Йетс или Берч - может допустить секундную промашку.

Любопытное замечание, подумал Мэтисон, но мне это пока ничего не дает. Он предпринял новую атаку:

- Мне действительно очень хотелось бы услышать от вас что-нибудь насчет Берча. Учтите, что я представляю интересы "Ньюхарта и Морриса". Любой ущерб, причиненный Йетсом, грозит обернуться большими неприятностями для фирмы. Давайте на некоторое время отбросим ритуал, обязательный для пары юристов, - он добился понимающей улыбки О~Доннелла. - В Зальцбурге мне сказали, что Йетс - английский шпион. Значит ли это, что и Берч нанят англичанами?

Это предположение утверждение буквально сразило О~Доннелла.

- Английский шпион? - он покосился на Ньюхарта, целиком поглощенного отчетом, и дошедшего едва до середины. - Это что-то новенькое, - сухо усмехнулся он. - Эмиль Берч определенно завяз в шипонаже, но не думаю, что его наниматели - англичане, - он открыто изучал Мэтисона несколько секунд. Полагаю, вы собираетесь назад, в Цюрих?

- Вполне возможно.

- Это могло бы быть очень полезно.

Кому? - подумал Мэтисон.

- И небезопасно, если я не получу хотя бы общего представления, кто такой Берч.

К примеру, что за дела были у Йетса с Ричардом Брайантом? Имело ли это отношение к шпионской деятельностьи Берча в США?

- И опасаюсь я не только за себя. Я могу подвергнуть риску ваше расследование, если не буду соотвественно подготовлен. Вы согласны?

Снова в глазах О~Доннелла он прочитал понимание и дружеское расположение.

- Вы давите на меня, мистер Мэтисон.

- Вполне возможно, что мы не можем терять время.

О~Доннелл явно был с этим согласен.

- Ладно, - сказал он и немного помолчал. После паузы он заговорил, но теперь его тон изменился, стал резким и деловитым:

- Мы ведем расследование, представляющее огромную важность для безопасности Соединенных Штатов. Как часто случается с обширными проблемами, мы столкнулись с целым рядом неожиданностей. Некий чиновник, занимавший довольно высокий пост и не вызывавший никаких подозрений, заметно занервничал после нескольких посещений нашими агентами завода, на котором он работает. Либо он решил, что им что-то известно, либо в нем действительно заговорила совесть... Как бы то ни было, он пришел к нам и сделал сенсационное заявление. Он сообщил, что совсем недавно ему предложили за некоторое вознаграждение снабжать информацией о ряде поставок на его заводе. Он согласился, потому что вопросы показались ему совершенно невинными, к тому же, он нуждался в деньгах. Первое поступление встревожило его: переданная информация явно не заслуживала такого вознаграждения. Он ещё не успел потратить деньги и отдал их нам. Тысяча долларов в пятидесяти новых банкнотах. По серийным номерам мы отследили банк, из которого они поступили - Первый Морской на Сорок третьей улице. Кассир припомнил, что один клиент всегда заказывает старые двадцатидолларовые банкноты. "Новые деньги склеиваются", - говорит он. Но три недели назад старые двадцатки были изъяты из обращения, и ему пришлось получить заказанную тысячу долларов новыми. Он был страшно недоволен. Деньги сняты со счета Эмиля Берча.

- Скорее всего, это промышленный шпионаж, - предположил Мжэтисон.

- Слишком уж сложными приемами передачи информации пользовались люди, завербовавшие нашего деятеля, - О'Доннелл помедлил, вспоминая обстоятельства дела. Заказанную информацию связной, известный только под псевдонимом "Тони", потребовал вложить в журнал и оставить на захламленном прилавке одной нью-йоркской аптеки. Вознаграждение, в свою очередь, оставляли в "ямке" - в нише за камнем около условленного моста в парке (информатору оставалось только вечером сходить на прогулку с собакой и незаметно забрать деньги). Все эти предосторожности были предложены "Тони", помимо того, оговорившим со своим информатором условные телефонные звонки на экстренный случай. "Тони" проявил исключительную осторожность при установлении контакта (к примеру, он не явился на первую назначенную встречу; возможно, исподтишка наблюдал за поведением своего информатора. Тем же вечером "Тони" позвонил ему, назначив встречу в том же месте, в то же время, через неделю). Новая встреча прошла благополучно, а ко времени следующей информатор уже покаялся, и к нему были приставлены два агента. "Тони" взяли под колпак, отслеживались все его связи. Потребовалось время, чтобы раскрыть его контакты, зато теперь "Тони" был весь, как на ладони. Для него это оказалось неприятным сюрпризом. Когда восемь лет назад "Тони" вышел из коммунистической партии и начал скрываться, он позаботился практически обо всем: оборвал старые знакомства; переменил адрес - с Западного побережья перебрался на Восточное; сменил имя и профессию. Спустя пару лет он ушел на дно ещё глубже и стал полностью недосягаем для старых камрадов. Он снова переменил имя, адрес, род занятий. Все было очень тщательно спланировано и продумано, и на посторонний взгляд он казался теперь даже более буржуазным, чем все его новые ни в чем не замешанные буржуазные знакомые.

О~Доннелл покачал головой, думая об окольных путях, избираемых некоторыми субъектами, об извращенном ходе мыслей политических фанатиков.

- Думаю, - сказал он сдержанно, - мы можем решительно исключить промышленный шпионаж.

Но Мэтисон следовал своему ходу мыслей.

- У Берча есть банковский счет и в Цюрихе, верно? Где он ведет свои дела? В Цюрихе?

- Да. Как вы догадались насчет банковского счета?

Мэтисон кивнул в сторону Ньюхарта, внимательно перечитывавшего последнюю страницу отчета.

- У вас отличная память, не так ли? - мне не следует забывать об этом, сказал себе О~Доннелл.

- Я так же хорошо умею забывать - при необходимости, парировал Мэтисон. - Давайте вернемся к Берчу. Как он зарабатывает деньги?

- Он - специалист по редким книгам, манускриптам, старинным картам. Главный офис у него в Цюрихе, но он открыл отделение своей фирмы в Нью-Йорке два года назад. Именно тогда он и открыл счет в Первом Морском.

- Должно быть, его фирма входит в какую-то корпорацию, - в этом случае открыть счет в американском банке проще простого - для этого требуется только подтверждение платежеспособности от швейцарского банка.

- Наверняка так оно и есть. Деньги постоянно поступают на его счет из Швейцарии, вполне достаточные, чтобы покрыть даже самые значительные расходы. В Нью-Йорке он не вызывает никаких нареканий.

- Швейцарские спецслужбы могут оказать вам какую-то помощь?

- Они делают, что могут... но пока сообщили только, что счет Эмиля Берча в Цюрихе в исключительно хорошем состоянии. Деньги поступают на него регулярно... с номерного счета.

- Вот это да! - швейцарские банки не выдают никакой информации о держателях номерных счетов, вспомнил Мэтисон. Таковы швейцарские законы. Так что вам никогда не узнать, кто владелец номерного счета, или кто за ним стоит.

- Мы знаем только, что цюрихский счет Берча используется для пересылки денег на различные заграничные счета.

- Сдается мне, что мистер Берч должен горячо заинтересовать и швейцарские спецслужбы.

- Дайте им время... Но это очень скользкий тип. Он много путешествует, предоставляя ведение дел своему менеджеру.

- Разыскивает интересные книги, манускрипты?

- И старинные карты.

Они одновременно покачали головами. У Мэтисона на языке вертелось ещё несколько впросов, но задавать их не было смысла. Он получил достаточное количество честных ответов. И все-таки он не удержался:

- Почему вы так уверены, что Берч - не английский шпион?

- Потому что англичане не нуждаются в той дичи, за которой охотится Берч.

- Вы имеете в виду высокообогащенный уран?

- А это кто вам выложил? - встрепенулся О~Доннелл.

У англичан есть свой источник получения урана-235, подумал Мэтисон. У русских тоже, хотя они об этом не распространяются. Французы производят для себя необходимый минимум, многому научившись после одной исключительно дорогостоящей ошибки... Мэтисон резко выпрямился и покосился на Ньюхарта. "...Любая страна, стремящаяся поскорее произвести ядерное оружие, может поискать короткий путь для получения обогащенного урана... нелегальный..."

- Вы меня напугали, - тихо произнес он.

Ньюхарт поднял на них глаза, складывая стопкой листки отчета.

- Это вы меня напугали, - мрачно сказал он, протягивая листки О~Доннеллу.

О~Доннелл читал быстро. На первую страницу он, кажется, только взглянул. На второй его глаза задержались на последнем абзаце, касавшемся постоянной слежки за Мэтисоном с того момента, как он вошел в магазин Брайанта. Когда он читал третью страницу - где подчеркивалось сравнение Финстерзее с озером Топлиц, сделанное Анной Брайантпосле гибели её мужа около Унтервальда - его губы сжались в тонкую ниточку.

- Я бы хотел подробнее изучить ваш отчет. У вас есть ещё экземпляр?

- Я отправил его почтой из Зальцбургского аэропорта этим утром. Между прочим, можете добавить к этому постскриптум. Двое мужчин, следивших за магазином Брайанта, приехали из Праги, но улетали через Варшаву. Они переговаривались между собой на чешском языке.

О~Доннелл достал из кармана ручку и действительно добавил к отчету постскриптум.

- Похоже, наше расследование достигло границ, которые нам не разрешено нарушать, но кому-нибудь определенно придется заглянуть дальше... Взять, к примеру, этот тихий нацистский уголок - мы не можем закрывать глаза на такие вещи, - он сложил отчет, спрятал в конверт и нахмурился, задумчиво прищурив глаза:

- Вы разрешите мне забрать отчет с собой? Я верну его вам завтра к вечеру.

Ньюхарт кивнул.

- Сколько копий вы намерены сделать? - быстро спросил Мэтисон.

О~Доннелл взглянул на него с любопытством, но ответил честно:

- Две, если вы не возражаете. Одну - для нашего архива, другую для передачи Управлению. Европа - это их сфера деятельности.

- Чем меньше копий, тем лучше.

- Согласен, - О~Доннелл поморщился. - Вы знаете, слежка в Зальцбурге по некоторым причинам очень меня заинтересовала. За вами следили до самого замка; а потом - ничего? Никакого "хвоста" до тех пор, пока вы не вернулись в город?

- Совершенно верно. Я тоже об этом задумывался. Единственное объяснение, которое я смог придумать... Видите ли, возможно, я был под наблюдением и в замке тоже, просто тогда я не обращал на это оосбого внимания, - он с улыбкой встретил быстрый взгляд О~Доннелла. - Я был с девушкой.

- О... Старая знакомая?

- Нет. Мы первый раз встретились в замке. Мы немного побродили вместе, потом зашли выпить по коктейлю.

- Прошу прощения, если покажусь вам тупым, - с подчеркнутым простодушием произнес О~Доннелл, - но я не совсем понял. Раньше вы не были знакомы?

- Совершенно верно, - отрезал Мэтисон. Потом, пытаясь объяснить, что это была случайная встреча с очаровательной девушкой, он описал знакомство с Элизой Ланг.

- Собственно, у неё двойное имя. Она Элиза-как-то-еще. Но она годами не пользовалась вторым именем, - закончил он.

- Говорите, она из Чикаго? - мягко уточнил О~Доннелл. - Извините, если я задам ещё один вопрос: вы собираетесь встретиться с ней в Цюрихе? Вы, кажется, упоминали, что она собиралась навестить свою бабушку.

- Да, у нас был такой уговор. Но сомневаюсь, что у меня останется время на что-нибудь, кроме Йетса и его взрывоопасного архива.

- Да, - вмешался Ньюхарт. - Меня волнует, не воспользовался ли он добрым именем фирмы для каких-нибудь ещё сомнительных делишек. Ведь именно так он обошелся с Брайантом, не так ли? Использовал в своих целях?

О"Доннелл рассеянно кивнул, но его мысли явно витали где-то далеко.

- Вы не возражаете? - спросил он Мэтисона, достал ручку и записал данные Элизы Ланг на конверте. - Сожалею, что вынудил вдаваться в подробности. Но нам необходимо восстановить картину как можно более полно.

Это был тактичный укор. Вероятно, без упоминания короткого эпизода с Элизой отчет Мэтисона следовало считать неполным. Другими словами, подумал Мэтисон с нарастающим раздражением, мне нужно было дать полное описание своего дня в Зальцбурге или не писать отчет вовсе. В общем-то, это вполне оправданно, неохотно признал он.

- Я не думал, что это так важно, - буркнул он.

- Может быть, и нет, - О"Доннелл спрятал ручку, словно покончив с этим вопросом. - Должен поздравить вас с тем, как составлен отчет. Очень профессионально,

- Это вы профессионал, а я - любитель, отсюда и разница в нашем подходе, - буркнул Мэтисон, невольно выдавая свое дурное настроение. Элиза тут ни при чем, он это чувствовал. Профессионал отметил себе ещё один пункт для проверки? Это будет потерей времени и денег, но пусть об этом болит голова у О~Доннелла. Если он хочет, чтобы его архив разбух от всякой чепухи...

Телефон зазвонил. О~Доннелл вскочил и схватил трубку ещё до второго гудка. Он слушал молча, не отвечая. Только в конце он сказал:

- Отлично, Джон. Сколько времени тебе потребуется на печать? Увеличь снимки, как только можно... Да, всю пленку, полностью. Я захвачу их. Мне придется лететь последним рейсом в Вашингтон. Ну, увидимся, - он повесил трубку, его мысли были где-то далеко.

- Ну? - нетерпеливо спросил Ньюхарт.

- Вполне возможно, что Йетс и Берч - один и тот же человек.

- Йетс - это Берч? - Ньюхарт побледнел.

- Мы ждем подтверждения от экспертов. Но фотографии исключительно интересные. Подпись Берча на чеке, полученном Ричардом Брайантом, выписана не так четко, довольно небрежно. Три буквы обнаруживают большое сходство с буквами в подписи Эрика Йетса. Может, это звучит неубедительно, но для эксперта-почерковеда может иметь большое значение.

- Он мог спешить, - заметил Ньюхарт, - или волноваться...

- Или мучаться угрызениями совести? - предположил Мэтисон. - Он подписал чек для человека, которого обвел вокруг пальца.

О~Доннелл невыразительно посмотрел на него, потом кивнул.

- Всего доброго, - сказал он, обменявшись с ними теплыми рукопожатиями. - Ваша помощь для нас просто неоценима. Она сэкономила нам долгие недели поисков.

Недели... Раскрытие Йетса могло потребовать многих месяцев работы, подумал О~Доннелл, а то и вообще - провалиться, если бы "Берч" пожелал обрубить концы и инсценировать собственную смерть; у этих ребят исключительный нюх на опасность. И тогда Йетсу оставалось только затаиться, уйти на дно и разыгрывать из себя добропорядочного издателя. Швейцарским властям и в голову бы не пришло, где искать. Он обратился к Мэтисону:

- Швейцарские власти наверняка захотят побеседовать с вами, когда вы будете в Цюрихе. Вы не возражаете?

- Разве мне позволено возражать? - довольно сухо произнес Мэтисон. Теперь, когда он все знал о Берче, его расследование в офисе Йетса могло привести к веьма неприятным открытиям. Еще неделю назад ему такого и в голову не приходило. Что ж, теперь даже строгая секретарша Йетса, такая скрытная, когда вопросы казались её нанимателя, - Йетс умел выбирать и муштровать персонал, - может оказаться значительно сговорчивей, когда выяснится, что её патрон уволен.

- Швейцария - гостеприимная страна, - произнес О~Доннелл с неожиданной ухмылкой. - Мы дадим вам знать о себе, кивнул он Ньюхарту и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

- Надеюсь, - буркнул Ньюхарт, - только что мы услышим? - он почти оправился от потрясения, и к нему вернулся нормальный цвет лица, но мысли о Йетсе преследовали его. Он тяжело навалился на свой стол. - Знаете что, Билл? Думаю, мне тоже стоит завтра покрутиться в Вашингтоне. Я просто хотел бы убедиться...

- Я бы предоставил этому парню действовать на свое усмотрение. Нельзя сводить все концы вместе. К тому же, чем меньше народу в курсе, тем больше шансов избежать огласки.

- Мои друзья в Вашингтоне умеют держать язык за зубами.

- Не сомневаюсь. Но даже самые осторожные расспросы могут возбудить неуместное любопытство и спутать игру. Вам нужна огласка не больше, чем ФБР. Пусть сами управляются.

- Ну, ладно. Я хотел бы, чтобы вы немедленно вылетели в Цюрих.

- Эй - дайте мне хоть ночь выспаться в своей постели! И ещё денек, чтобы привести в порядок мозги. В данный момент я и думать не могу ни о чем больше, кроме горячего душа и удобной кровати.

- Как насчет обеда? Мы могли бы поговорить...

- Я уже обедал несколько часов назад, - кроме того, Мэтисон не хотел никаких долгих разговоров прежде, чем он хорошенько все обдумает. Ставки слишком высоки, чтобы выдержать обволакивающее облако душевного разговора. И речь идет отнюдь не только о репутации фирмы "Ньюхарт и Моррис"...

- Билл... насколько вы доверяете Анне Брайант? О, конечно, я понял из вашего отчета, что вы сочувствуете ей. Но доверие - совсем другое дело. Мы ведь можем полагаться только на её слова. К тому же, она перенесла эмоциональное потрясение...

- Вы имеете в виду контракт?

- Нет. Я насчет этих богомерзких нацистов, - Ньюхарт во время второй мировой войны прошел весь путь от Нормандии до Берлина. - Вы были тогда ещё школьником, а я видел освобождение узников одного концентрационного лагеря, и могу сказать вам... - он перебил себя. - Ладно, ладно. Расскажу в другой раз. Лучше отправляйтесь домой и выспитесь как следует. Я позвоню вам завтра. И, Билл... я очень вам благодарен.

Мэтисон вышел из маленькой комнаты, где со стен улыбались фотографии членов семьи и друзей, прошагал бесконечные ярды серого мягкого ковра большого кабинета Ньюхарта, с охотничьими гравюрами на стенах, панелями красного дерева и медными лампами, вошел во владения Линды (гравюры попроще в темно-зеленых рамках, но такой же мягкий ковер). Линда вязала на спицах свитер из толстых ниток. Кажется, работа благоприятно повлияла на её настроение, потому что она взглянула на него с обычной ослепительной улыбкой. Но теперь Мэтисон был хмур и озабочен, и она деликатно промолчала.

- Ох, чуть не забыл, - сказал он почти от самой двери, поставил свою сумку и полез в карман. Он достал письмо, которое Брайант прислал Ньюхарту две недели назад, письмо, ставшее причиной последовавшего разбирательства. Он вспомнил выражение лица Анны Брайант, когда она увидела это письмо.

- Я отнесу его мистеру Ньюхарту, - Линда отложила свое вязанье. Спокойной ночи, мистер Мэтисон.

- Спокойной ночи, - рассеянно отозвался Мэтисон, мысленно унесшийся на много тысяч миль от Нью-Йорка.

Одно короткое письмо, думал он, шагая по длинному коридору, одно вежливое деловое письмо, обладающей взрывной силой динамита. Финстерзее... Что же такое важное связано с Финстерзее, если человек готов рискнуть ради этого жизнью?

10

Среда стала днем нескончаемого ожидания, и большая часть четверга тоже. Биллу Мэтисону пришлось употребить всю свою силу воли, чтобы удержаться от звонка Джимми Ньюхарту и не спросить, как дела у О~Доннелла. Интересно, как прошла его поездка в Вашингтон? Наверняка, терпение Ньюхарта подверглось серьезному испытанию. Одной только мысли, что Йетс мог вернуться из своей поездки по Германии и спокойно приступить к работе в офисе - офисе фирмы "Ньюхарт и Моррис" - было вполне достаточно, чтобы ярость Джимми разразилась почище Кракатау.

Мэтисон сделал протокольный звонок в собственную фирму на Уолл-стрит и дружески поболтал с Мюллером, одним из старших партнеров (поручение фирмы "Ньюхарт и Моррис" пока не завершено; короткий перелет в Нью-Йорк пришлось совершить исключительно для дополнительной консультации). Но не считая двух коротких прогулок по морозному осеннему воздуху и одинокого обеда в его любимом ресторанчике на Третьей Авеню (никакого смысла не было назначать свидание Пегги или Нэн, а потом спешно отменять), он провел все время дома. Он давно мечтал выгадать пару свободных дней посреди недели; ну, вот, он их получил - но особой радости это не принесло.

Его маленькая квартирка была удобной; окна выходили на юг, так что в них беспрепятственно струились солнечные лучи; вдоль белых стен гостиной тянулись книжные полки, сходившиеся причудливым узором вокруг уголка для отдыха. Что самое удивительное, на полках не сгрудились сувениры и затейливые бутылки - ни них стояли книги, в том числе изрядно потрепанные, потому что он начал собирать их ещё в колледже; но и эти старые друзья не могли предложить ему сейчас добрый совет. Он ставил на проигрыватель пластинку за пластинкой: Бах, Равель, Гайдн, Прокофьев, Моцарт, Сибелиус, Вивальди, Шостакович, Верди, Шуман в исполнении Фишер-Дискау, Каллас, поющая "Норму" (не самая удачная её партия, решил он, прослушав запись), Шонберг, и снова Бах, и снова... По крайней мере, они составили Мэтисону хорошую компанию, пока его мысли вертелись вокруг тесного клубка событий в Зальцбурге. У него появилось странное, неприятное ощущение, что он пресытился своей жизнью. Все пришло в застой, и осталось только ожидание. Словно в день после сдачи последнего экзамена, или после призыва в армию, или после интервью со Стронгом, Мюллером, Николсоном и Ходжем при поступлении в их фирму. Ожидание, полное догадок, надежд, плотно укрытое пеленой незнания.

Чертовщина какая-то, повторял он себе раз за разом утром в четверг, чувствуя, что в Вашингтоне началась какая-то возня. Он положительно представлял себе уродливую голую комнату, в которой трое очень серьезных мужчин, совершенно равнодушных к невзрачной обстановке, или к войне во Вьетнаме, или к угрозе распада НАТО, были полностью поглощены догадайтесь, чем? - тремя страничками машинописи Уилльяма Мэтисона (эта картина, по крайней мере, заставила его громко расхохотаться, как ни глупо звучал этот смех в пустой квартире).

В четверг к двум часам он покончил со своим гурманским ленчем - слегка подгоревший омлет, слишком расплавленный бри, охлажденный "Сансере" (хоть с этим повезло) - и оставил захламленную кухню на попечение миссис Пиокари, приходившей убирать по утрам. Он забрался с ногами на свой любимый черный кожаный диван, открыл недочитанную книгу - новый роман об английской разведке в Берлине, где сам герой был своим злейшим врагом, прочие персонажи - усталыми, циничными и пресыщенными, и все бессмысленно, чушь без конца, аминь, аминь. Зазвонил телефон. Это был Ньюхарт.

Джимми не терял зря времени:

- Йетс исчез.

- Исчез?!

- Только что позвонила его секретарша, мисс...

- Фрейтаг. Что именно она сказала?

- Он не вернулся в Цюрих вечером во вторник, не пришел в офис на следующее утро - короче говоря, он так и не объявился вплоть до сегодняшнего дня. Его домохозяйка говорит, что и дома его не было, только в субботу он заезжал ненадолго.

В субботу, когда ему полагалось быть в Геримании, мысленно отметил Мэтисон. У него возникло странное чувство, будто в субботу вечером, когда он работал один в пустом цюрихском офисе, Эрик Йетс украдкой удирал из города.

- Что ещё она сказала?

- Неужели вам недостаточно?.. Билл, мне потребовалось минут десять, чтобы выдавить хотя бы это из мисс Фрейтаг. Бедная женщина просто в истерике. Она смертельно напугана.

Наша самодовольная, сверхпунктуальная мисс Фрейтаг?..

- Пожалуй, мне стоит поскорее выехать в Цюрих и заняться его столом и бумагами. А когда он соизволит вернутьтся, вероятно, мне следует попросить его позвонить вам насчет контракта? Или вы предпочитаете заняться этим лично?

- Может быть, не стоит раздувать эту историю? Давайте сыграем на понижение. Поговорите с ним сами, а потом не спускайте с него глаз, пока будете звонить мне. Правильно?

- Что именно вы поручаете сказать ему?

- Полгаюсь на ваше суждение. Решите сами, Билл. Только внесите наконец в это дело ясность, - Ньюхарт понизил голос до нормального. - Наш вчерашний спокойный приятель очень встревожен. Он полагает, что Йетс удалился на долгие вакации.

Значит, Фрэнк О~Доннелл пока в деле. По крайней мере, хоть одна хорошая новость.

- На вечные, вероятно?

- Вполне возможно. В субботу он заскочил домой, чтобы захватить свой паспорт.

Мэтисон едва удержался, чтобы не спросить - который? Ньюхарт был явно не в подходяшем настроении для шуток.

- Как наш спокойный друг это выяснил?

- Побеспокоил швейцарскую полицию.

- Рад слышать, что кто-то удосужился это сделать. А сам наш друг чем занят?

- Он только что отправился в далекое путешествие. Посылает вам свои наилучшие пожелания. Между прочим, что касается неполадок в вашем проигрывателе, двое специалистов по моей рекомендации займутся им сегодня днем. Простите, что так долго с этим тянул, но они проворные ребята. Они вас не задержат.

- Надеюсь, они знают свое дело, - оправившись от изумления, сказал Мэтисон. - У меня есть пара принципиальных затруднений.

- Они специалисты высочайшей квалификации. Не волнуйтесь на этот счет. Теперь ещё два вопроса. Я посылаю в Цюрих миссис Конвей - она начальник отдела переводов и в своем роде немножко лингвист. Знаете, несколько лет назад она потеряла мужа. Очень способная девушка. Она сможет руководить офисом, пока я подберу замену Йетсу. Это потребует некоторых усилий, должен вам сказать.

Пусть на этот раз тебе повезет больше, мысленно пожелал ему Мэтисон.

Ньюхарт продолжал:

- Она в курсе наших проблем. Я рассказал ей об этой смехотворной истории с контрактом Брайанта. Если вы захотите расширить её представления об этом вопросе, можете на неё положиться. Очень надежная девушка.

Что означает, мрачно уточнил Мэтисон про себя, что дама уже не первой молодости и махнула на себя рукой.

- Было бы проще, если бы вы послали мужчину.

- Арнольд в Хьюстоне, у Бернштейна жена в больнице; Джонстон участвует в проверке трудов нашего автора, чтобы мы не попали потом впросак, а Парадини занят в судебном процессе. Кроме того, никто из них не знает французского и немецкого одновременно. Не желаете ли стать издателем?

- Ковер от стены до стены не стоит таких сложностей. Эй - чуть не забыл... Вы получили фотографии с той пленки?

- Вы тоже получите их сегодня днем. Насколько я понимаю, вы захотите лично отвезти их в Зальцбург.

- Разве это не увеличит командировочные расходы? - с некоторым удивлением поинтересовался Мэтисон.

- Надеюсь, это сократит некоторые другие расходы. По крайней мере, я так начинаю думать. А вы как считаете?

- Вы наняли Йетса и уполномочили действовать от вашего имени. Вы всегда поддерживали заключенные им соглашения. Тот факт, что вы понятия не имели об этом контракте, будет в судебном слушании смотреться очень бледно.

- Тем разумней будет, если вы повидаете миссис Брайант и объясните ей ситуацию.

- Думаю, это самое меньшее, что можно сделать. Она такая же пострадавшая сторона, как и вы. Не будь она порядочным человеком, вам был бы обеспечен судебный иск.

- Было бы не плохо получить подписанный отказ от иска, как вы думаете?

- Это совершенно необходимо. И, я думаю, было бы целесообразно предложить разумную компенсацию. Как насчет эквивалента исходного аванса триста долларов?

- Значит, вы полагаете, может выплыть ещё и контракт?..

- Это всегда возможно. Жаль только, что сумма такая маленькая, - она будет нуждаться в каждом пенни, который сможет выручить, подумал Мэтисон.

- Вы советуете дать ей больше? - встревоженно спросил Ньюхарт.

- Нет. Это будет смахивать на подкуп. Между прочим, если бы вы захотели заказать альбом такого рода, какой вы предложили бы аванс?

- Ну, для первой книги неизвестного автора - пятьсот долларов было бы довольно щедро. Некоторые издатели платят не больше четырехсот. Почему вы об этом спросили?

- Чистое любопытство, - Йетс дешевка во всем, подумал Мэтисон. Даже лишняя пара сотен была бы очень кстати семейству Брайантов. - Это просто идиотская история, - закончил он раздраженно.

- И не имеющая к нам никакого отношения, - негодующе поддержал его Ньюхарт. - Как бы то ни было, вы во всем разберетесь на месте. Надеюсь, когда вы закончите с этой историей, я ещё когда-нибудь смогу задуматься об издательском деле.

- С этим я управлюсь. Постараюсь побыстрей.

- Сделайте все возможное. Удачи вам, Билл.

Мэтисон заказал себе билет на ночной рейс в Цюрих. Таким образом, даже с учетом дождя и тумана, он должен был приземлиться в Швейцарии ранним утром. По местному времени. Добро пожаловать в неразбериху часовых поясов, подумал он, начиная снова укладывать свою сумку.

В кухне хрипло рыкнул домофон. Двое ремонтных рабочих насчет антенны, сообщил портье из холла. Они поднялись служебным лифтом, оба в серых рабочих брюках, в клетчатых фланелевых рубашках, носивших следы тяжелого трудового дня, и полурасстегнутых куртках, испачканных маслом и копотью.

- Мэтисон - это вы? - спросил один из них, широкие плечи которого оттягивал большой тяжелый ящик.

А то ты не знаешь, подумал Мэтисон, кивнув Джону Ламберти.

- Проходите, - буркнул он таким же грубоватым тоном, отступая в свой небольшой холл. Он посмотрел на второго "рабочего" с толстым мотком провода на руке. Он был примерно такого же роста, как и сам Мэтисон, то есть хорошим утром после доброго сна - примерно пять футов одиннадцать дюймов. У него были густые волосы, длинные, собиравшиеся кольцами на шее, взлохмаченные над ушами и лбом, словно он только что со сквозняка. Он был примерного такого же возраста, как и Мэтисон. Определенно, не старше тридцати пяти, с правильными чертами лица, довольно приятными, но какими-то невыразительными; вероятно, потому, что он очень следил, чтобы они ничего не выражали. Но как только он шагнул в гостиную, пустой взгляд светло-голубых глаз стал пристальным и откровенно изучающим. Мэтисон ответил таким же холодным оценивающим взглядом.

Ламберти свалил свою поклажу на пол и произнес:

- Ну, теперь не будем терять время. Приступим к делу. Между прочим, его звать Чак.

- Чарльз Нилд, - уточнил его спутник. У него был приятный голос. Он достал сигарету и шагнул к стене, чтобы поближе взглянуть на офорт Калло, висевший на стене. У него острый глаз, отметил Мэтисон; этот Калло единственный оригинал, который я смог себе позволить.

- Начинай ты, Джек, я подожду своей очереди, - через плечо бросил Нилд.

- Мы не займем у вас много времени, - заверил Мэтисона Ламберти. - Мы знаем, что вы сегодня улетаете.

- Вы из разных фирм? - спросил Мэтисон, с любопытством покосившись на Нилда. - А я-то думал, у меня в гостях фирма "Братья Ламберти".

Нилд рассмеялся:

- Возможно, нам следовало бы объединиться. Мне кажется, маневр с грузовым лифтом совсем неплох.

Ламберти выразительно взглянул на часы:

- Сегодня исключительный день. Мы подумали, что сбережем уйму времени и усилий, если Нилд придет вместе со мной. Я за него ручаюсь. Временами этому трудно поверить, но он действительно на нашей стороне.

Нилд отошел в другой конец комнаты и начал перебирать пластинки. Он выбрал сонаты для струнных Россини:

- Не возражаете? Мы ведь проверяем проигрыватель, не так ли?

После этого он уселся в самое удобное кресло и начал изучать очертания крыш новых высотных домов на юге на фоне неба.

- Не знал, что ваши фирмы сотрудничают, - сказал Мэтисон Ламберти, оторвавшись от разглядывания Нилда.

- Иногда приходится. Сейчас нам пришлось стакнуться со швейцарскими спецслужбами, а фирма Нилда ведет переговоры с англичанами. Это проблема всеобъемлющая.

- Как и сам мистер Йетс.

Ламберти кивнул и продолжил:

- Есть две вещи, которые Фрэнк О~Доннелл поручил мне передать вам. Не пользуйтесь номером телефона, который дала вам Анна Брайант.

- Номером Йетса? По которому её муж должен был перезвонить, как только вернется в Зальцбург?

- Совершенно верно. Этот телефон прослушивается цюрихской полицией. Они ждут, не воспользуется ли этим номером кто-нибудь из приятелей Йетса. Незачем заставлять их думать, что вы к таковым относитесь; это добавит им работы, а её и так хватает.

- Что они обнаружили по этому адресу? Подтверждение, что Йетс - это Берч?

- Совершенно верно, это предположение подтвердилось. Но они пока не выяснили, кто его наниматели. Поэтому они продолжают разработку, - Ламберти оглядел ковер. - Вот почти все, что я уполномочен передать на этот счет. Но О~Доннелл может встретиться с вами в Цюрихе. Он сейчас там для короткой консультации с Густавом Келлером, своим коллегой из швейцарской службы безопасности. Отсюда второе, что я должен передать вам: описание Келлера, на случай, если он захочет увидеться с вами. Келлер такого же роста, как О~Доннелл, но покрепче сложением. Седые коротко подстриженные волосы. Темные усы. Круглое лицо, здоровый румянец, серые глаза. Очень маленькие ноги. Получили представление?

Мэтисон кивнул.

- Значит, с этим все. Итак: не пользуйтесь номером телефона - просто забудьте о нем; и помните о Густаве Келлере.

Мэтисон снова кивнул.

- А вот фотографии, которые вы хотели получить, - Ламберти достал большой конверт из огромного внутреннего кармана куртки. - Примите нашу благодарность.

Мэтисон торопливо распечатал конверт и с интересом перебрал фотографии.

- Я не представлял, что их можно так сильно увеличить. Сохранив отчетливость, я имею в виду. Вы здорово поработали, - он просмотрел всю стопку. Да, здесь было два комплекта: один для него, другой для ограбленного архива Анны Брайант.

- Они очень пригодились, - заметил Ламберти. Он снова взглянул на часы. - Сколько тебе нужно времени, Чак? - окликнул он своего спутника.

- Возможно, минут десять, - отозвался Нилд.

- Даю тебе пятнадцать, с учетом упражнений в остроумии. А я пойду проверю антенну на чердаке, - Ламберти повернулся к Мэтисону: - Кстати, она там есть?

- Телевизионные должны быть...

- Вот и отлично. Пойду взгляну, как улучшить качество приема вашего радио, - он вышел, очень профессионально накинув на руку моток провода.

Чарльз Нилд покачал головой:

- Я бы не удивился, окажись он членом профсоюза телеили радиоремонтных рабочих; вполне возможно, ваш приемник заработает отлично, - он пересел в другое удобное кресло. - Может, присядем? - он кивнул в сторону проигрывателя. - Оставим его пока. Музыкальный фон создает комфорт, - он улыбнулся, и его бесстрастное лицо ожило. Он взглянул на часы, вроде бы случайно, но его глаза позволяли предположить, что он умеет быть таким же собранным и деловитым, как Ламберти. - Как уже упоминал Джон, день сегодня исключительный. Мы не без труда придумали способ познакомиться с вами, не теряя времени. Вот и вся цель этого визита: знакомство на случай необходимости.

- К тому же, за вас поручились, - ухмыльнулся Мэтисон. - Если я встречу вас в Швейцарии - мы знакомы?

- Думаю, нет - пока. Но все очень быстро меняется. Если нам нужно будет встретиться, позвольте мне взять все на себя. И это не обязательно должно произойти в Швейцарии. Нас интересует Австрия.

- Финстерзее?

Нилд стрельнул в него глазами, потом коротко кивнул:

- Ну да, я же читал ваш отчет. Что вам, собственно, известно об этом маленьком озере?

- Ровно столько, сколько я написал в отчете.

- И все? Вы ничего не хотите добавить? - Нилд с трудом скрыл свое разочарование.

- Только вопрос, который не дает мне покоя. Почему Финстерзее оказалось таким важным для Йетса, что ради него он подвергнул риску свою основную деятельность?

- Основную? - Нилд выгнул бровь.

Кажется, меня уводят подальше от Финсерзее, с удивлением сообразил Мэтисон. Очевидно, мне ещё предстоит заслужить право на честные ответы.

- Ладно, - сказал он, отложив это до времени, - за последние тридцать шесть часов я получил достаточное представление о клубке проблем вокруг Йетса. В принципе, все выглядит сложно, только если рассматривать их, как одну. Разделите на две, и прорежется некоторый смысл.

Нилд кивнул и закурил сигарету.

- Вы знаете об этом. Иначе вас бы тут не было.

- Даже если так, я хотел бы, чтобы вы высказались, голос Нилда звучал ободряюще, дружески.

- Давайте взглянем на это следующим образом. Одной рукой Йетс дотянулся до США. В этой операции - главной, ведь она тянулась около двух лет, верно? - он использовал имя Эмиля Берча и его бизнес - торговлю старинными рукописями и картами. Но вторая рука у него оставалась свободной, чтобы продцепить что-нибудь интересное, что-нибудь, показавшееся ему исключительно соблазнительным. Каким-то образом при посредстве Ричарда Брайанта он получил шанс добраться до Финстерзее. Что он и проделал. Таким образом, мы обнаруживаем две операции, совершенно разные по масштабу и цели. Йетс был чьим-то основным контактом. Единственной связью, - он не сводил глаз с лица Нилда, но дождался только нейтрального кивка. - И это возвращает меня к исходному вопросу: почему Финстерзее оказалось для Йетса таким важным, что он поставил на карту все, что имел? Почему он пошел на такой риск?

- Риск? - с интересом переспросил Нилд, снова уходя от главного вопроса. - Да, на первый взгляд так может показаться. Ведь это выданный Брайанту чек выдал Йетса. И все же, как ещё он мог выдать Брайанту необходимый аванс?

Наличные выглядели бы довольно необычно, подумал Мэтисон, и подписанный лично Йетсом чек - тоже. Брайант наверняка начал бы задавать вопросы. И никто никогда не увидел бы этот чек, если бы Брайант не позаботился сфотографировать его для своего архива. И никто бы не узнал о нем, если бы Брайант не написал Ньюхарту письмо.

- Мы многим обязаны Брайанту, не так ли? На кого он работал, на англичан? Тогда им должно быть известно о Финстерзее.

- Не больше, чем нам. Ходили какие-то слухи, изрядно перевранные, не опирающиеся ни на какие достоверные данные, об этом озерном районе Штирии около Зальцкамергута. Я думаю, это потому, что нацистское министерство иностранных дел облюбовало для своей резиденции Зальцбург; Риббентроп устроился там весьма комфортабельно к концу войны. И разведка СС тоже.

- Вы полагаете, они могли оставить какие-то записи?

- Мы иногда позволяем себя поиграть в шарады, - Нилд обезоруживающе пожал плечами. - Но мы можем больше не гадать, на кого работал Брайант, и кто он вообще. Нам сообщили это из Лондона сегодня утром. Ни он, ни Йетс не работали с английской разведкой. Англичане вообще не верят, что Брайант с кем-то сотрудничал после 1946 года, когда ушел в отставку. И отставка была принята очень охотно, между прочим.

- Даже так?

- Тут ничего страшного. Это вопрос личностный. У него отличный послужной список, но в Вене он не оправдал возложенных на него надежд. Англичане прокомментировали это довольно загадочно: "Он из тех солдат, которые сами выбирают себе войны". Он не мог поверить, что недавний союзник уже не может считаться другом. Холодная война начала поднимать свою уродливую голову, а он не желал этого признать. Бросался на своих, когда дело оборачивалось скверно, а в Вене грязи было полно. В любом случае, он уволился из английской разведки, наговорив окружающим много грубостей. В последнем рапорте, поступившем в 1956 году, говорится, что "он стал более зрелым" и проявляет меньше склонности во всем винить Запад. На худой конец, он не угодил в руссике лагеря, вот и все, что волновало англичан.

- Так что он не поддерживал с ними контакт?

- Нет.

- А Йетс?

- Он ушел из английской разведки в 1947. В течение последнего года ему не поручали ничего важного, что означает: у англичан были насчет него какие-то сомнения. Конечно, его отстранили от дел достаточно деликатно, не поднимая шума...

- Слишком деликатно, как мы можем теперь судить.

Нилд, по-видимому, был согласен, но от комментариев воздержался и продолжил:

- Он вернулся к преподаванию в школе. Потом бросил работу и уехал в Токио, где устроился редактором в англоязычный журнал, а потом перешел в научное издание, выходившее в Женеве раз в квартал. Он приехал в Америку шесть лет назад, как раз вовремя, чтобы очаровать вашего мистера Ньюхарта, подыскивавшего себе зарубежного представителя в Цюрих. Надо признать, Йетс обладал высокой квалификацией. Но английским агентом он уже не был. На наш вопрос, пытались ли они после войны использовать Йетса, англичане ответили категорически: "Никогда в жизни!" Но Брайант, к сожалению, об этом не подозревал, - добавил Нилд, покачивая головой.

Он погасил свою сигарету в тяжелой пепельнице из дымчатого стекла, стоявшей на кофейном столике. Он полюбовался её формой, медленно покрутил в руках.

- Вы скоро увидитесь с миссис Брайант, не так ли?

- Возможно.

- Она могла бы ответить на многие вопросы.

- Возможно. Но я не собираюсь их задавать.

- Почему?

- Вы хотите, чтобы её тоже убили?

- Ее и так могут убить, если не обеспечить ей надежную защиту. Смерть её мужа не была неизбежна; просто ему следовало связаться с нами или с англичанами. Нельзя же так просто взять и пойти за... - Нилд запнулся и замолчал. - Только не в наше время, - продолжил он. - Нужно, чтобы с вами были люди; на худой конец, кто-то должен прикрывать вас со спины. Глупо пытаться в одиночку противостоять хорошо организованной машине. В наше время нацисты, благодарение Господу, малочисленны, но в одном они были сильны всегда: это их организованность...

- Значит, вы верите, что Брайанта убили наци?

- Похоже на то, - Нилд ещё раз задумчиво и осторожно крутанул пепельницу и поднял глаза на Мэтисона. - Вы должны смириться с данностью, если собираетесь ещё раз навестить дом Брайанта: он под наблюдением. И всякий, кто покажется близким знакомым миссис Брайант, тоже вызовет пристальное внимание.

- За мной уже следили, - резко напомнил Мэтисон.

- Возможно, австрийцы решили вас прощупать. Это объяснимо при данных обстоятельствах. Они нейтралы, знаете ли. Но вы можете столкнуться с чем-то принципиально отличным от осторожного наблюдения нейтралов, защищающих интересы своей страны. Наци - совершенно другой случай. Если они охраняют определенные озера в Австрии более двадцати лет, они не позволят никому добраться до их секретов - по крайней мере, не заплатив за это очень дорого. Может быть, осталось не более пяти лет до того времени, когда они сочтут возможным выйти в открытую. И к этому моменту они намерены подойти хорошо подготовленными. То, что им удалось спасти из своего прошлого, они сохранят. Если смогут.

- Грубо говоря, вы полагаете, что если наци убили Брайанта, потому что он подобрался слишком близко к одному из их секретов, они уничтожат и любого другого, кто попытается повторить его путь.

- Совершенно верно. Очень надеюсь - ради блага миссис Брайант, - что она в состоянии изобразить полное неведение, даже если ей что-то известно.

Мэтисон не без сарказма заметил:

- Разумеется, до тех пор, пока вы не возьметесь за её защиту...

Но и тогда - какая может быть гарантия?.. "Дорогая миссис Брайант, уверяем вас, что в ближайший месяц вы в полной безопасности... Или вы предпочитаете шесть месяцев? Вам совершенно не о чем беспокоиться, можете нам поверить..."

- И как, черт возьми, вы собираетесь её защищать? - свирепо фыркнул Мэтисон.

Будь я проклят, если покажусь в Зальцбурге, подумал он. Напишу ей деловое письмо, приложу фотографии - и никаких лишних разговоров. Незачем толкать её навстречу ещё большей опасности.

- Во-первых, мы должны понять, что именно ей известно. Затем мы можем разработать план поиска того, что искал Брайант. Это уже наша забота. А миссис Брайант будет в полной безопасности, потому что мы не допустим, чтобы её что-нибудь связывало с нами. Насчет этого можете не волноваться.

- А что, если она не захочет вам ничего рассказывать?

- Тогда нам придется действовать на свое усмотрение. А так же трем или четырем заинтересованным разведкам. Может подняться изрядная суматоха. И единственными победителями останутся нацисты, - Нилд надолго задумался. Боюсь только, что Анна Брайант и её брат, Иоганн Кронштайнер, попытаются сделать все в одиночку и потерпят поражение. Как сам Брайант. Вот это было бы полной катастрофой.

- Сделать все в одиночку?..

- Найти самого щедрого покупателя, - отрезал Нилд.

- Она не показалась мне человеком такого сорта.

- А её брат? Он может уговорить её. Судя по всему, она податливая женщина - из тех, кто льнет к сильным. Если Брайанта нет в живых, к кому она может прислониться?

- В ней может оказаться больше силы, чем вы думаете, возразил Мэтисон. Он вспомнил побег Анны из дома Дитрихов, её настойчивое желание остаться дома.

- Надеюсь, ваши слова не дойдут до наци, - мрачно произнес Нилд. - Ее единственный шанс уцелеть - это создать видимость полной беспомощности. И полного неведения.

Мэтисон встал и зашагал по гостиной, поворачивая у стен. Его гнев остывал, и вместе с этим таяла решимость ни за что не приезжать в Зальцбург, не задавать никаких вопросов Анне Брайант. Он обязан прийти к ней. У него нет никакого желания лезть в её личные дела, но кто-то должен предостеречь её. Кто-то должен посоветовать ей не доверять людям так легко, как она поверила ему.

- Я постараюсь увидеться с ней и уговорить её изображать полное неведение. Это должно быть совсем нетрудно для нее. Она и есть воплощенная невинность, - он обернулся и прямо взгялнул на Нилда. - Может, это вам не понравится, но я твердо намерен посоветовать ей забыть обо всем, что говорил её муж - ради её же безопасности.

- Уже хорошо - для начала, - дружелюбно кивнул Нилд. Главное добраться до Анны Брайант, а уж потом она сама примет решение. Он встал, вежливо взглянул на часы:

- Только не говорите мне, что наш воздушный акробат задерживается.

Но Ламберти ужу звонил в дверь. Мэтисон отрвал взгляд от Нилда и пошел к двери. Или Нилд умеет проигрывать красиво, подумал он, или я только что пообещал сделать именно то, что он и хотел.

Ламберти был полон сожалений.

- Смотритель полез за мной на крышу и не отходил ни на шаг. Он сказал, что не позволит, чтобы много ярдов спагетти развевалось над его домом, так что ничего не вышло. Очень печально, - он сгреб ящик с инструментами и протянул моток провода Нилду. - Ты готов? Готов поспорить, тебе не терпится вылезти из этого маскарадного тряпья.

Он с широкой ухмылкой повернулся к мэтисону:

- Чак у нас большой дипломат. Вы вряд ли узнаете его, когда встретитесь в другой раз. Ну, удачной вам поездки. Вы не забудете то, что я вам передал?

- Телефон - нет. Келлер - да.

- Отлично. До свиданья.

- Ауфвидерзеен, - сказал Нилд.

Мэтисон выключил проигрыватель, закрыл окно и постоял у него несколько минут, глядя вниз. Собери вместе обрывки информации, которые Нилд рассеял то тут, то там по ходу разговора - и готов косвенный ответ на главный вопрос Мэтисона: почему Финстерзее так важно?.. Как бы то ни было, это был толковый инструктаж, решил Мэтисон. Неполный, конечно; но этого можно было ожидать. Но достаточно эффективный, чтобы помочь ему избежать явных промахов и удержать от блуждания впотьмах, способного увеличить опасность. Опасность... Так ли она велика, как полагает Нилд?

Напротив него находился длинный квартал, плотно застроенный домами. Его глаза скользили по безликим рядам окон и полоскам балконов, похожих на выдвинутые ящики большого платяного шкафа. На каждом имелись ящики со вьющимися растениями, горшки душистой герани или недавно высаженных хризантем, напоминающие - как простые белые столы и стулья - о классической городской шизофрении: тоске по деревне, по двери, выходящей в сад; тоске, расцветающей в самом сердце мегаполиса.

Повинуясь импульсу, он распахнул окно и глянул вниз, на Шестьдесят девятую улицу, шумящую восемью этажами ниже. Там царило полуденное сумасшествие: машины - припаркованные и мчащиеся, лавирующие такси, скорая помощь, маневрирующая в кромешном потоке автомобилей. С другого конца квартала доносился рокот делового центра - постоянный, немолкнущий гул. Тот, кто пожелал бы насладиться свежим воздухом на его балконе, должен был вооружиться не только повязкой для глаз, но и затычками для ушей. Мэтисон увидел Нилда и Ламберти, которые вышли со служебного входа и направились к закрытому грузовичку, припаркованному между потрепанным "шевроле" и сверкающим "ягуаром" на другой сторонк улицы. Нью-Йорк, Нью-Йорк... Эти выглядели как близнецы, даже походка казалась одинаковой. И даже то, как ловко Ламберти вывел грузовичок с площадки, было частью сегодняшнего маскарада. "АКМЕ РАДИО СРОЧНЫЙ РЕМОНТ" значилось на грузовичке, притормозившем у перекрестка на красный свет.

Действительно, быстро, подумал Мэтисон, снова закрывая окно. Светло-голубое безоблачное небо затянула серая дымка смога; ни штормового ветра с Атлантики, ни перехватывающего горло - из Канады. По крайней мере, отличная летная погода. Он направился в ванную побриться и принять душ, на ходу стягивая свитер и футболку с круглым вырезом. Яростно растираясь полотенцем, он снова задумался о парнях из "Акме Радио". Так ли уж необходим был этот маскарад? Точка зрения типичного шпака, решили бы они, услышь его слова. Они не похожи на людей, готовых терять время, отвечая на такого рода вопросы.

Он взвесился: сто шестьдесят восемь фунтов. Мускулы, благодарение небесам, оставались твердыми, а волосы густыми, здорового естественного цвета. Вечная проблема юристов: сидячий образ жизни. В Цюрихе он попытался немного поупражняться, подышать свежим воздухом без смога. Останется ли у него время выбраться в горы? Обычно времени у него не хватало ни на что: конторский труд - рабский труд... Надев твидовый пиджак и фланелевые брюки, он открыл сумку ещё раз и сунул туда толстый свитер и носки, грубые прогулочные ботинки и штормовку. Теперь, вместе с двумя костюмами и рубашками, ожидающими его в Цюрихе, он готов ко всем превратностям судьбы.

Один прощальный взгляд на свое жилье... Он прихватил пару книг в дорогу (одна - "Взлет и падение Третьего рейха", вторая - "Последняя битва"). Потом выписал чек и написал короткую записку для миссис Пиокари ("Положите что-нибудь съедобное в морозилку", добавил он постскриптум, вспомнив пустоту, которой встретил его родной кров во вторник ночью). Вот и все. Не считая вороха нераспечатанной корреспонденции, склпившейся за прошлую неделю. Два приглашения на свадьбу от людей, которых он едва знал; приглашение на уикенд в Аспен от девушки, которая ему не нравилась; несколько приглашений на коктейль от знакомых, договоренность в стиле "сейчас или никогда"; обычные призывы на обед при смокинге от хозяек, подыскивавших пару лишней даме. Кроме того, свежие счета, два дружеских письма, а также собственный список дел. Это он сложил в конверт, адресованный своей секретарше в "Стронг, Мюллер, Николсон и Ходж", виесте с короткой запиской. Она сама разберется. Что до остального - синдром холостяка, мрачно сострил он. Что ж, есть только один способ избавиться от всего этого прежде, чем тебя всерьез поддели на крючок. Он сгреб весь ворох и отправил в мусорную корзинку.

11

Под легким бризом поверхность воды подернулась рябью, искорками проблескивавшей на раннем утреннем солнце. Несколько истовых яхтстменов вели свои суденышки от маленькой якорной стоянки вдоль левого берега, используя час завтрака для приятной морской прогулки. Билл Мэтисон, ещё не начавший распаковывать свои вещи, стоял в номере отеля у окна, выходившего на Уто Квэй с длинной чередой маленьких заливов и купален, остро завидуя этим парням, умевшим поставить парус по ветру и лавировать, не подходя к опасному краю озера. Впрочем, некоторые маневрировали довольно рискованно, и под сильными порывами ветра позорно сдавались, с беспомощно хлопающими, обвисшими парусами. Чудесные забавы, подумал он, и всего в десяти минутах от твоего офиса.

И вспомнил, что нужно связаться с цюрихским отделением "Ньюхарта и Морриса", как только с завтраком будет покончено. Возможно, ему следовало подождать девяти утра и сообщить мисс Фрейтаг о своем возвращении из Нью-Йорка, предоставив ей возможность встретить его во всеоружии, за содержавшимся в безупречном порядке рабочим столом. Собственно, из его последних передвижений ей было известно только о полете в Нью-Йорк; когда он уезжал из Цюриха в Зальцбург в прошлое воскресенье, времени до вылета из Клотена оставалось так мало, что он не успел никому сообщить о своих намерениях. Собственно, он и не собирался оставлять такое сообщение; ему не было необходимости извещать кого-то об этом. Вспоминая холодный прием на прошлой неделе, он мог предположить, что никто не соскучится, если он не появится утром в понедельник. Возможно, такое холодное обращение было на совести Йетса, хотя сам Йетс был искренне приветлив при встрече с Мэтисоном.

- О, Билл, рад вас видеть! Как жаль, что я так спешу.

Сердечное рукопожатие, похлопывание по плечу, открытая сияющая улыбка на крупном красивом лице. Таков был Йетс, добродушный старина Йетс, сообразительный Йетс... Где же этот сукин сын?

К половине девятого Мэтисон побрился и принял душ. он переоделся и выпил кофе; яхты снова собрались у берега. Возможно, облака, перетекающие через горы, означали для яхтсменов что-то особое. Или пришло время, когда открываются офисы. Возможно, уже вполне прилично позвонить мисс Фрейтаг.

Она была на месте и так расстроена, что едва ворочала языком. На его вопросы она отвечала односложно; предупредил ли её мистер Ньюхарт из Нью-Йорка, что он возвращается в Цюрих? Да. Приедет ли сегодня миссис Конвей? Заказала ли она гостиницу для миссис Конвей? Давал ли мистер Йетс о себе знать?

- Да, - и тут она сломалась и зарыдала. - Кошмарные новости, выговорила она сквозь слезы. - Он мертв. Он... он...

Мертв? Йетс мертв?

- Я немедленно буду у вас.

- Я должна пойти опознать тело. Ох, мистер Мэтисон, я просто не могу...

- Я сейчас буду у вас. Ждите меня.

Офис "Ньюхарт и Моррис" был в восьми минутах ходьбы спокойным шагом от гостиницы. Мэтисон уложился в пять, срезав приличный кусок благодаря тому, что направился от берега озера напрямик через пару кварталов, и вышел на ожиленную улицу делового центра, идущую почти параллельно берегу. Ему пришлось преодолеть поток транспорта и свирепый порыв ветра, срывающий шляпы с голов, хлопающий ставнями, рвущий навесы, и даже разбивший прикрытое окно, швырнув в него сорванную вывеску. К тому моменту, когда Мэтисон добрался до маленького сквера, окруженного симпатичными магазинчиками и конторами, меньше чем в двухстах ярдах от разбитого окна, шквал улегся. Он поднялся по лестнице на второй этаж над солидной аптекой, полированные прилавки которой за восемьдесят лет существования никогда не оскверняли мороженое или бигуди. Лестница представляла собой более короткий путь, чем лифт, которого ждать не дождаться; точно так же, как пройти пешком оказалось быстрей, чем вызывать по телефону такси, а потом нервно поглядывать на часы...

Офис фирмы представлял собой апартаменты из пяти комнат, уходящие в глубину здания и соединенные узким коридором. Из открытых дверей при звуке его шагов выглядывали любопытные головы, и сразу же быстро отдергивались, как у вежливых черепашек. Мисс Фрейтаг была в своем маленьком кабинете, примыкающем к кабинету Йетса - просторному, с большим закругленным окном на уровне медных верхушех деревьев в сквере. Через открытую в кабинет Йетса дверь до него доносился шорох и приглушенные голоса. Он заглянул внутрь. Двое мужчин перебирали бумаги Йетса. Вероятно, люди Келлера.

- Они с Урания-стрит, - сказала мисс Фрейтаг, не глядя на Мэтисона. Она сидела на краешке стола, в пальто и шляпке, крепко прижимая к себе сумочку и перчатки. Мрачнолицый господин, тоже готовый к выходу, стоял у неё за спиной. Это определенно был какое-то официальное лицо, судя по равнодушному взгляду и поклону в сторону Мэтисона. Обычный детектив в штатском, или он из спецслужбы Келлера? Мэтисон кивнул в ответ и повернулся к мисс Фрейтаг. Сейчас она казалась спокойной. Возможно, просто остолбенела от потрясения.

- Мисс Фрейтаг, - мягко произнес Мэтисон, - вам незачем куда-то идти. Я заменю вас. Но что случилось с ним?

- Благодарю вас, мистер Мэтисон, - произнесла она в своем претенциозном стиле. Ее узкое, бледное лицо на секунду повернулось к Мэтисону. - Но я должна это сделать.

Мутно-голубые глаза ускользали от его взгляда.

- Хорошо. Я пойду с вами.

- В этом нет необходимости. Этот джентельмен...

- Он проводит нас обоих. Давайте вызовем такси.

- Автобус доставит нас прямо к дверям,.

- Сегодня мы поедем на такси, - сказал Мэтисон, сохраняя тот же мягкий тон. Она покорно взялась за телефон. Мэтисон с удивлением услышал, что она заказывает маленький автомобиль, не средний и не большой, стоившие значительно дороже.

- Что случилось с ним? - повторил он свой вопрос.

Мрачный тип ответил по-немецки.

Мэтисон медленно повторил его слова по-английски, просто чтобы удостовериться, что все понял правильно.

- Тело Йетса обьнаружили сегодня утром в озере, в десяти милях южнее Цюриха?

Мисс Фрейтаг проигнорировала его вопрос. Мужчина кивнул. Он, по-видимому, понимал английский, но не решался заговорить на нем без ущерба для своего мрачного достоинства. Он проджолжил по-немецки:

- Его яхта перевернулась. Она дрейфовала у берега.

- Но когда это случидлось?

- Прошлой ночью. Иначе вчера кто-нибудь обязательно заметил бы её.

Это правильно, подумал Мэтисон, вспоминая череду пригородов, переходивших в городки и деревеньки вдоль всего побережья. Ни у кого не повернется язык назвать этот район малолюдным. Кто-нибудь непременно заметил бы происшествие на воде.

- Он был... - Мэтисон умолк, вспомнив о присутствии мисс Фрейитаг. Нам лучше спуститься и подождать такси внизу, - сказал он. Возможно, недосказанный вопрос был абсолютно бесполезным; Йетса могли засунуть в перевернутую яхту, если их нашли вместе. Он не стал так же возражать против решения мисс Фрейтаг исполнить свой мрачный долг - опознание Йетса. Она довольно решительно направилась к лифту, высокая тощая женщина в коричневом твидовом пальто, с подходящими по цвету шляпкой, туфлями, перчатками и сумочкой.

В ящике морозильника находился человек, в котором они узнали Йетса. Мисс Фрейтаг едва заметно дернулась, но её бледное лицо явственно стало серым. Мэтисон кивнул настороженным мужчинам, собравшимся в комнате.

- Это Эрик Йетс, - сказал он и крепко сжал локоть мисс Фрейтаг, намереваясь увести её. Она вела себя стойко; только её ноги словно примерзли к полу, и глаза не могли отрваться от разорванных губ Йетса.

Снаружи Мэтисон решил, что небольшая прогулка пойдет им обоим на пользу. Мисс Фрейтаг молчала все время, пока они не подошли по узким, изогнутым улочкам к бурной Лиммат-ривер, делившей старую часть города на двое. Она тяжело вздохнула, покосилась на Мэтисона, словно только что осознала его присутствие.

- Мне нужно вернуться в офис, миссис Конвенй скоро прибудет, я должна показать ей все...

- Сначала мы выпьем по чашке кофе, - он повел её к кафе на Лиммат-квэй. - Нам обоим это необходимо, - сказал он ей. - Потратим десять минут на то, чтобы прийти в себя.

- Мне не нужно...

- Это нужно мне, - твердо отрезал Мэтисон. - Думаю, доктор прописал бы нам обоим по рюмочке скотча.

- Но я никогда...

- Ладно. Сойдет и чашка кофе. А теперь - пошли. Сюда, пожалуйста, - он подтолкнул её к двери, выбрал свободный столик. Во второй части зала присутствовала обычная квота журналистов и типов профессорского вида из университета на холмах. Они тихо болтали, листали газеты, играли в шахматы. Это немного приободрило её.

- Видите, сюда приходят и женщины, - сказал Мэтисон, заметив двух, сидевших за угловым столиком.

Слово "женщины", по-видимому, слегка задело её.

- Да, я вижу, сюда приходят и дамы, - сказала она, одобрительно осмотрев их шляпки и твидовые пальто. Она пока молчала, но в её глазах появился интерес к непривычному окружению. Мэтисон спокойно рассматривал её. Она непритворно страдала, когда сообщили о смерти Йетса, но сейчас воплощала сдержанное достоинство, почти ледянок спокойствие. Может быть, она находила нужным вести себя подобным образом в обществе нью-йоркского адвоката?

- Вы живете в самом Цюрихе или в пригороде? - спросил Мэтисон, и открыл шлюзы целому потоку информации. Она с удовольствитем защебетала о своей матери, которой исполнилось восемьдесят пять, но она все так же молода душой; вместе с матерью мисс Фрейтаг жила в квартире около университета. Ее отец был библиотекарем в университете; он тоже любил играть в шахматы; он скончался десять лет назад. Так что теперь она ухаживает за матерью, и живут они в городе, чтобы сократить время на поездки на службу. Кроме того, её мать не выходит из дому, так что от садика не было бы никакого толку. В любом случае, это разумная предосторожность, на случай если, не приведи Господь, ей придется спешить домой. Ей нравилась работа у Ньюхарта и Морриса, на неё была возложена огромная отвественность, но она старалась достойно справиться с этой ношей.

- У меня такое ощущение, что филиалом управляли в основном вы, сказал Мэтисон.

Это предположение явно польстило ей, но она возразила:

- О, нет, что вы! Мистер Йетс так много работал. Он был чудесным человеком. Добрым, щедрым..

Так что когда имя Йетса возникло в контексте идиллического повествования о её жизни, раны и ссадины на мертвом лице Йетса как бы отошли в тень, уступая место более приятным воспоминаниям. Мэтисон расслабился.

- Он хорошо относился к вам и вашей матери?

- Вы даже представить себе не можете... Он посылал маме цветы на каждое Рождество.

Неужели так немного требовалось, чтобы завоевать её преданность?

- Понимаю, что вас беспокоят неизбежные перемены в офисе, но я...

- Миссис Конвей? - быстро переспросила она.

- Миссис Конвей приезжает только на некоторое время, просто чтобы доложить мистеру Ньюхарту о положении дел и держать его в курсе событий.

- Я бы с этим прекрасно справилась. Я всегда делала все возможное для фирмы "Ньюхарт и Морис", - обиженно напомнила она.

- Ну конечно. Но вы показались мистеру Ньюхарту настолько потрясенной и расстроенной, когда в четверг сообщили ему, что мистер Йетс пропал. Он подумал, что человек со стороны справиться с трудной ситуацией лучше.

- Я была ужасно расстроена и сегодня, когда вы позвонили, - она понизила голос, но говорила спокойно. - Но вы, кажется, сами убедились, что я держу себя в руках. Мистер Ньюхарт мог бы положиться на меня.

- Но так оно и есть. И я тоже. Мы оба вам полностью доверяем. Вы исключительно добросовестный и честный работник.

Она едва заметно вздрогнула.

- Я стараюсь. Но...

Ее глаза, постоянно перебегавшие с его плеча на уровень груди, пока она говорила, наконец-то прямо встретили его взгляд. Очень ненадолго. Потом они снова уставились на что-то невидимое за его плечом.

- Эта последняя неделя была просто ужасна. Я знала, что с мистером Йетсом случилось что-то страшное.

- Почему? - сочувственно спросил Мэтисон.

Ее глаза увильнули от его взгляда. Она как будто колебалась, принимая решение. Потом вздохнула и открыла свою добротную кожаную сумочку.

- Я знала, что с ним что-то случилось, потому что он не пришел забрать вот это. Он говорил, что в понедельник заскочит за ними ко мне домой, очень рано утром, по пути в аэропорт, - она достала маленький кожаный блокнот и протянула его Мэтисону. Внутри лежали туристские чеки. Немного; на девести долларов, выписанные на имя Эрика Йетса; вполне достаточная сумма для короткой деловой поездки.

- Ох, как я рада, что избавилась от них, - благодарно призналась она. - Но что мне былл с ними делать, мистер Мэтисон? Положить их назад, в стол мистера Йетса, нельзя: полиция начала обыск со стола, и я не сказала им про эти чеки. То есть - ну как я могла это сказать? Понимаете, я не рассказывала о них тому полисмену - ну, который приходил в поенедельник задавать вопросы о митсере Йетсе и его друзьях в Зальцбурге. Так как я могла сказакть полицейским сегодня, что все это время эти чеки были у меня? Мистер Йетс просил меня никому не говорить ни слова о его поездке в Зальцбург. Он надеялся уладить вопрос с этим ужасным Брайантом, который переполошил фирму своим письмом в Нью-Йорк. И мистер Йетс рассчитывал все рассказать вам, коглда вернется с подписанным признанием этого авантюриста. Мистер Йетс считал, что это единственный способ все уладить, никому не причинив беспокойства. Он заботился о репутации фирмы "Ньюхарт и Моррис". он всегда очень об этом заботился, - она с тревого посмотрела на Мэтисона, потом перевела взгляд на туристстк чеки в его руке. - Так что нам теперь с этим делать? - трагически спросила она.

- Я решу этот вопрос сам, - пообещал Мэтисон. Не без усилий он созранял легкий, беспечный тон. - Но сначала вы должны рассказать мне обо всем, что происходило на прошлой неделе. Я думал, Йетс поехал в Германию к каким-то авторам. Он уехал почти сразу же после моего появления, не так ли? - он подождал ответа не без тревоги; правдивый или лживый, он позволит определить, насколько можно доверять Грете Фрейтаг.

- Он не уехал. Он ухзнал, что один из авторов лежит в больнице, второй уехал отдыхать. Поэтому он решил отложить поездку. У него было много работы, которую можно было сделать дома - просмотреть отчеты о читательских отзывах на последние книги и статьи, всякое такое. Он решил заняться этим дома. В этом не былол ничего особенного - он часто занимался таким делами дома.

- Когда вы узнали, что он не уехал в Германию?

- В воскресенье, сразу после обеда; я вернулась из церкви, и около часу мы пообедали. Мистер Йетс позвонил мне и все объяснил. Ему срочно нужно было немного денег для поездки в Зальцбург, и так как он был страшно занят, он попросил, если это не слишком сложно, вечером зайти в офис и забрать чеки из его стола. Он всегда был так предупредителен...

- Да, он умел подумать обо всем, - сухо заметил Мэтисон. - Он спрашивал обо мне?

- Ну конечно. Он так сожалел, что не успеет увидеться с вами до возвращения из Зальцбурга. Но все же он считал, что вы заняты напрасным трудом.

- Полагаю, он заметил, что в окнах его офиса вечером в воскресенье горел свет. Я вел себя несколько настойчиво, вы не находите?

- Я уверена, что ничего подобного он не подумал. Он просто считал, что единственный способ решить вопрос с Брайантом - это поговорить с ним лично. В нашем архиве об этом человеке нет ни слова.