Сын Авонара

26

Разгоряченная, потная, с раскалывающейся от непривычного городского шума головой, я шла по многолюдной улице Текстильщиков. В знойном воздухе стояла удушливая вонь красок, все вылезли на улицу из тесных лавок глотнуть воздуха. Потные торговцы переносили и складывали мотки шерсти и рулоны тканей всех мыслимых цветов и фактуры, зазывалы расхваливали достоинства своих ниток и пряжи, пуговиц и лент.

Я не знала, что думать о словах Томаса. Известно, что преступников преследуют видения и страхи, и Томас заслужил свои ночные кошмары. Теперь, когда я вышла в дневной свет, жуткое предположение, что Дарзид может иметь какое-то отношение к миру гондеев, казалось смехотворным. Он был помощником Томаса уже восемнадцать лет, а до того служил Эварду и королю Геврону. У меня не было доказательств, что Дарзид и его подлый прихвостень Мацерон повинны в чем-либо, кроме особого усердия при исполнении обязанностей по уничтожению магов. Возможно, зидов просто привлекают самые омерзительные обитатели любых миров. Но признание брата лишь укрепило мою лишенную разумных оснований догадку. Почему сны Томаса так внезапно прекратились, когда исчезла связь с Дарзидом?

— Сейри, девочка!

Я обернулась и увидела развевающийся в воздухе красный платок, им махал седой человек, пробивающийся ко мне сквозь толпу.

— Яко, что тебя сюда привело?

Старик утер лоб платком.

— Бочки. Ты же слышала от меня о моем друге, Роджере-Воле, торговце рыбой? На прошлой неделе он написал, что у него заканчиваются бочки. А у меня их полно после крушения «Мими», поэтому… — Он пожал широкими плечами. — А ты, детка? Что ты здесь делаешь? Ты узнала что-нибудь о нашем молодом безумце и его намерениях? Он еще не заговорил? Кстати, ты знаешь, что Грэми в городе?

— Роуэн здесь? — Хотя мы не видели погони во время переезда из Валлеора, Д'Натель был уверен — нас преследуют. Он не знал, шериф это или жрецы… или все вместе.

— Да, он неподалеку, и тебе лучше не попадаться ему на глаза. Он едва из штанов не выпрыгнул, когда вернулся из Гренатты и узнал, что тебя нет. Сказал, лучше бы тебе вернуться до Дня Долготерпения. В этом году он сам хочет тебя кое о чем расспросить. Он и на меня наседал, не знаю ли я, где ты.

— Он не должен ничего узнать. Поэтому я не могу позволить тебе…

Лицо Яко стало таким же красным, как его платок.

— Молчи! В Данфарри царит тоска с тех пор, как ты уехала. Я вдруг увидел, каким ископаемым стал. Оказался в сухом доке, но теперь с этим покончено. Я буду ходить за лошадьми, чистить парню башмаки, делать все, что скажут, но я хочу путешествовать с вами.

— Это очень опасно, Яко.

— Я еще не совсем развалина.

Неужели мои же слова обернулись против меня? Тенни посмеялся бы. Неужели Якопо нельзя выбрать опасность, спросил бы он, как и всем остальным?

— Конечно, ты не развалина. Я никогда этого не говорила.

Яко схватил меня за руку и оттащил в сторону от упряжки мулов, слишком быстро движущейся по людной улице.

— Тогда расскажи мне, куда вы направляетесь? Что узнали в Юриване? У моряков повсюду друзья, они помогут, если вы только скажете мне, что нужно.

— Не сейчас. У меня дело, не терпящее отлагательства, к тому же нельзя, чтобы нас видели вместе. — Если Роуэн близко, я не рискну вести Яко к Д'Нателю. Но кажется, было бы неправильно отказываться от его помощи. Если дульсе с принцем не смогут прочитать карту, опытный навигатор или его друзья могут пригодиться. — Завтра, Яко. Завершай свои дела. А завтра в полдень я все тебе расскажу.

Мы договорились встретиться в пивной сразу за западными воротами. Он казался довольным. Я помахала ему на прощание и снова пошла по улице, заходя в лавки, останавливаясь возле лоточников, высматривая возможного преследователя и постепенно приближаясь к тому месту, где ждут Д'Натель с Баглосом.

Только я вошла под тень яркого голубого навеса, как всех заставил шарахнуться в сторону прошедший мимо огромный человек с двумя гигантскими корзинами шерсти. Не успела я шагнуть к стене, как меня сбили с ног трое мальчишек, несущихся сквозь толпу, — они утащили у торговца целый сноп цветных лент. Когда меня подхватила крепкая рука, я подумала, что это какой-то добросердечный прохожий помогает мне подняться. Но вместо того, чтобы поставить меня на ноги и отпустить, меня затащили в темный проем между двумя домами. Я не успела произнести ни слова протеста, как сзади протянулась рука и зажала мне рот.

— Наконец-то! — произнес знакомый голос — Думал, мне придется объехать все Четыре королевства ради того, чтобы просто поговорить с тобой.

Проклятье! Я брыкалась и пиналась, но Грэми Роуэн был гораздо сильнее и полон решимости удержать меня. Он затащил меня подальше в переулок, ловко отпихивая котов, шипевших и выгибавших спины на посягающих на их законные владения. Я до крови прокусила ему палец. Выругавшись, он отдернул руку; выплюнув кровь, я закричала изо всех сил:

— На помощь!

Роуэн тут же закрыл мне рот окровавленной рукой и усилил хватку.

— Будь все проклято, ты что, свихнулась? — Он затащил меня в угол и развернул к себе. Его мрачное лицо пылало, зеленые глаза блестели.

— Обещай, что будешь вести себя тихо и выслушаешь меня. Обещаешь?

Я кивнула, шаря по нему глазами в попытке разглядеть медные пуговицы на его мундире: увидеть, все ли они на месте. Но он стоял слишком близко. Шериф неуверенно убрал руку, готовый снова зажать мне рот, если я попытаюсь кричать. Я стояла спокойно, и он немного ослабил хватку, но не настолько, чтобы я могла вырваться.

— Прости, что напугал, — заговорил он, — но после того, как я чудом нашел тебя в этом проклятом городе, я не позволю тебе снова исчезнуть.

— Как ты меня нашел?

— У меня есть друг, обладающий необычной способностью находить людей.

Ах, да. Его друзья. Меня не обманет этот подкупающий тон. Бежать было некуда, но я все равно вырвала руку из его хватки.

— Ты хочешь арестовать меня? Где твои друзья?

— Я не собираюсь тебя арестовывать. Я вышел победителем в нашей игре в кошки-мышки, и единственный приз, о котором я прошу, — пара минут без пререканий. Это вообще возможно?

— Кажется, у меня нет особого выбора.

Конечно, я была заинтригована. Он же шериф. Никто не запретил бы ему допросить меня. К чему же прятаться в переулке?

Он вытащил из кармана платок и обвязал им кровоточащие пальцы.

— Ты ведешь себя глупо, — заговорил он. — Думаешь, ты ловко ускользнула и скрылась со своими странными дружками, способными на невероятные вещи. Но ты никого не обманула. За тобой гонюсь не только я.

Язвительный ответ застыл у меня на языке, когда я увидела, как изменилось его лицо. Непроницаемая физиономия шерифа с угрюмыми складками и шрамом никогда не отображала того, что у него внутри. Но в редких случаях я видела проявления сильных чувств, будь то злость, отвращение, волнение или что-то еще, и тогда его лицо становилось настоящим зеркалом души. И в этот жаркий вечер я прочла на его лице беспокойство и страх.

— Чего ты хочешь от меня?

— Это касается Якопо.

Меня захлестнули ярость и чувство вины за недавнее обещание, данное старому другу.

— Якопо не имеет никакого отношения к моим делам. Оставь его в покое.

— Я не дурак и не слепой, — засопел шериф. — Не прошло и получаса с тех пор, как ты говорила с ним. Я просто хочу быть уверен, он понимает, что творит. Это какая-то игра вроде той, что ты затеяла в Гренатте, или ему нужна моя помощь?

Несмотря на все усилия, отделаться от Роуэна и развеять страхи не удавалось.

— Яко приехал в Монтевиаль продать бочки, — заявила я. — Это правда. «Скажи мне, если знаешь что-то еще». Яко часто приезжает сюда торговать.

— Не лги. Ты не имеешь права подвергать его такой опасности. Как будто того, что он якшается со всякими, недостаточно… — Роуэн немного отодвинулся и потер руку. — Я в полной растерянности, как ты догадываешься, но тебе лучше знать о нависшей над тобой опасности. Не секрет, что несколько недель назад в Данфарри приезжал странный маленький человечек, искавший беглого слугу с дурным характером. Но знаешь ли ты, кто еще искал в тот день их обоих, взяв с меня клятву молчать и держать все дело в тайне? Это был человек твоего брата… а с ним были эти проклятые жрецы.

Вот оно! Дарзид и жрецы, невероятный союз, созданный для охоты на Д'Нателя и Баглоса. Но если это правда… Стоит ли верить Роуэну, даже если его рассказ подтверждает мои догадки?

— Тебя ничто не удивляет? — спросил он, поднимая бровь.

— Только то, что ты говоришь мне об этом…

Факты были сильнее слов Роуэна и моих догадок. Когда Дарзид подъехал ко мне, на краю луга остались три всадника, и меня внезапно пробила дрожь, когда я увидела их. Жрецы… зиды…

Воодушевленный отсутствием возражений с моей стороны, Роуэн продолжал:

— Они поехали в разные стороны, расспросив меня, — капитан и жрецы. Но я снова видел их вместе в Гренатте. И теперь жрецы гонятся за тобой и твоими друзьями… и я видел, как Якопо помогал им, сначала они побывали у тебя, потом в Валлеоре. Благословенный Аннадис, ты хоть знаешь, что они сделали со слугами твоего друга?

— Яко помогает этим дьяволам? Ты спятил! — Зачем я позволяю Роуэну завлечь меня в западню? Боги, он же шериф! Мы пропали, если он узнает правду о Д'Нателе, а я едва не пустилась в объяснения. Яко, милейший, лучший человек на проклятой земле… Обвинение Роуэна лишило правдивости все остальные его слова, напомнив, как он скрывался и лгал.

— Как я могу верить тебе, шериф? Возможно, твоя история имела бы больше веса, если бы ты позволил мне увидеть доказательства своими глазами. Ты же старался выставить меня из Гренатты. Можно подумать, ты не хотел, чтобы я видела произошедшую там встречу.

Движение за спиной у шерифа привлекло мое внимание, но я быстро опустила глаза. Роуэн не почувствовал, как высокий человек беззвучно вошел в темный переулок.

— Я слишком хорошо понимал, что твое появление в Гренатте означает нарушение данной тобою клятвы, — ответил он. — Тебе нельзя было находиться рядом с такими людьми.

— И ты успешно защитил от меня закон, позволив Жиано ехать своей дорогой, да, я слышала, что они сделали с профессором и его слугами.

— Жиано не совершил преступления. Тогда еще не совершил. Ты совершила. Или была готова к этому.

Гнев прогнал сомнения, заставив дрожать колени и голос, гнев на убийцу, который едва не убедил меня в своей невиновности, и на себя, за то что слушала его.

— Значит, я должна признаться во всех преступлениях своему великодушному спасителю, праведному хранителю закона, защищающему нас, уничтожая детей и ученых. Кого еще ты убил, шериф? Назови имена всех своих жертв.

Грэми Роуэн залился румянцем такого же цвета, что и пламенеющая нашивка на его мундире, но прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, какой-то большой и тяжелый предмет опустился на его голову. Я вжалась в угол, когда он осел в грязь. Но даже во внезапно наступившей тишине шум улицы казался таким же далеким, как мой дом, — его заглушали звучащие во мне голоса сомнения и обвинения.

Д'Натель бесстрастно взирал на упавшего шерифа. Медленно приставил острие меча к шее Роуэна, сначала без нажима, потом уколол загорелую кожу, кровь тут же испачкала металл. Я вспомнила, как он всадил кинжал в человека в лавке Келли, легко, неумолимо. Я схватила его за руку. Вздрогнув, принц обернулся. После долгого вызывающего взгляда он убрал меч и сунул его в ножны.

Я упала на колени и перекатила бесчувственного Роуэна на спину. Левый висок в грязи и крови. Доказательство, которое я надеялась найти, глядело на меня с синего мундира. Расстояние между двумя медными пуговицами внизу было больше, чем между другими, а посередине торчал обрывок темной нитки. Остальные пуговицы были точно такими же, как и та, которая лежала в моем кармане.

— Кто-то идет. — Принц помог мне встать и жестом поманил дальше в переулок, оглядывая улицу через плечо. «Друг» Роуэна явно рядом.

Мурашки бегали по спине, когда мы спешили через сумрачный лабиринт переулков, мимо тошнотворных куч отбросов, минуя беззубых женщин в лохмотьях, следящих за чадящими кострами и распугивающих куриц и шелудивых псов. Д'Натель резко затормозил там, где переулок упирался в небольшой, заросший сорняками двор, со всех сторон зажатый сараями. За нагромождением пятнистых красильных чанов, ящиков с пустыми катушками и за остовом какого-то механизма, в котором я узнала сломанный ткацкий станок, поставленный на попа, виднелась деревянная лестница, ненадежно притулившаяся к одной из построек. Оглядевшись, принц провел меня через двор и вверх по лестнице. Он трижды стукнул в покрашенную темной краской дверь. Засов отодвинулся, и дульсе впустил нас внутрь.

Просторный темный чердак был завален горами изгрызенных мышами обрывков тряпок и шерсти, на них лежал толстый слой пыли и вековой покров из дохлых мух, бабочек и жуков. Многие поколения пауков затянули своими сетями пространство под стропилами и особенно в тех местах, где остроугольная крыша соединялась со стенами. Это была не та комната, в которой я оставила своих друзей утром.

Д'Натель, согнувшись, чтобы не удариться головой о низкую крышу, остановился у окна со сломанными ставнями, выходившего на улицу. Не успела я раскрыть рот, как он взорвался:

— Ты очень долго отсутствовала. Чрезвычайно долго.

— Да, денек выдался тот еще, — огрызнулась я. — Я не стала бы нарываться на неприятности, если бы знала, что это вас так беспокоит. — Я слишком устала, слишком переволновалась, чтобы терпеть грубости принца, каким бы чудесным ни было его появление.

Он бросил на меня взгляд, лицо его было холодно, и снова отвернулся к окну.

— Но с тобой все в порядке. — Он не спрашивал. Он сообщал мне.

— Ты очень вовремя пришел. Как получилось, что ты оказался там?

— Тебе требовалась помощь. — Больше он ничего не объяснил, и я взглянула на Баглоса.

Дульсе задвинул засов и привалил к двери несколько сломанных ящиков.

— Чуть раньше, когда мы возвращались с рынка, мы услышали, что какие-то люди рыщут по улицам в поисках женщины с двумя спутниками, один из которых низкий и смуглый, а второй — высокий и крепко сложенный. Мы не стали возвращаться в нашу комнату и нашли это место. Я все утро прождал тебя у дворцовых ворот, но ты не появилась, и мы встретились здесь, размышляя, как тебя найти. Через некоторое время Д'Натель выскочил за дверь, крикнув: «Она зовет. Ее схватили!»

— Я потеряла бдительность. Якопо приехал в город по делам. Он хочет нам помочь, и я, как последняя идиотка, остановилась посреди улицы поговорить с ним. Шериф следил. А когда увидел меня с Яко, набросился. — Что за игру затеял Роуэн? Почему хотел посеять недоверие к Якопо? Они же друзья. Я перекатывала в руке медную пуговицу, гнев и потрясение уступили место волнению. — Роуэн не умер? — Я даже не посмотрела.

— Нет. — Из угла, где, вглядываясь в улицу, сидел принц, веяло холодом. Он злится, потому что я не позволила ему убить шерифа?

Я корила себя за недостаток решимости. Роуэн был причастен к тому кошмару, который разыгрался в поместье Ферранта. Слепо следуя букве закона, он позволил увлечь себя и осквернить, делая то, что ненавидел. Он наш враг и заслуживает смерти. Но в какой-то миг он был очень убедителен.

— Теперь, когда ты снова с нами и в безопасности, скажи, была ли милостива к нам судьба? — произнес Баглос. — Обрела ли ты то, что искала?

Я почти забыла про дневник.

— Да, я нашла. — Я вытащила кипу листов из кармана и сняла потертую обложку. Даже принц подошел посмотреть. Мы все склонились над старым ящиком, единственной вещью в комнате, способной служить столом. Все мое раздражение, все страхи, все вопросы исчезли в предвкушении близкой разгадки.

— Мой муж больше года трудился над переводом. Он сумел прочесть почти все, но сомневался в некоторых местах, где значение отдельных слов могло полностью изменить смысл. Нам пришлось уничтожить перевод, но, думаю, вы двое легко прочтете дневник.

Д'Натель пробежал пальцами по странице и отдернул руку, словно обжегся.

— Я не читаю на древнем языке, — заявил он обиженно и снова поднялся.

Баглос внимательно вглядывался в страницу.

— Если вы прикажете мне, господин, я смогу прочесть весь текст.

Д'Натель посмотрел на меня.

— Тебе это нужно?

— Главное — карта.

Борясь с волнением, от которого немели руки, я осторожно листала хрупкие страницы, пока не нашла ту, на которой Автор нацарапал свой ребус. Д'Натель вернулся за наш стол и опустился на корточки рядом с Баглосом. Пока они оба изучали страницу, я вглядывалась в их лица, надеясь заметить первые признаки узнавания. Их не было. Сначала один, затем другой отрицательно замотали головами.

— Эти знаки не имеют для меня никакого смысла, — заявил принц.

— И для меня, — подтвердил Баглос, скребя бороду. Д'Натель опять отошел к окну.

— Детан дету дульсе, — произнес он. — Объясни знаки на схеме.

— Детан ето, Гире Д'Арнат. — Баглос слегка поклонился и погрузился в дальнейшее изучение карты.

Небо над Монтевиалем стало оранжевым, затем по-вечернему синим, шум улицы стих, запахи готовящегося ужина — жареной рыбы, капусты, свежевыпеченного хлеба — поплыли в воздухе. Д'Натель сидел, привалясь спиной к стене и обхватив руками колени, и вглядывался в дыру в разбитых ставнях. Я взволнованно ждала. Дульсе вертел страницу и так и эдак, закрывал части изображения ладонью, царапал значки и линии на досках ящика ржавым гвоздем. Единственное, что ему еще оставалось, — встать на голову. Затем он начал листать дневник, вроде бы читая, но раз в десять быстрее, чем при чтении. Наконец он осторожно закрыл дневник, вложил его мне в руки и поклонился принцу.

— Во мне этого нет, мой господин.

— К какому выводу ты пришел? — спросил его принц из угла.

— Только к этому. Это не карта. Точнее, это не карта в том смысле, к которому мы привыкли. Значки не соответствуют ни одному ландшафту, ни одной дороге рядом со Стеной Дориана. Здесь заложен какой-то смысл, но у меня нет ключа.

— Ты отлично поработал, дульсе.

Баглос снова поклонился.

— Что ты имеешь в виду, говоря, будто это не карта? — возмутилась я, глядя на растрепанную кипу листов. — Автор говорит о карте на предыдущей странице. Он был возмущен тем, что местный дж'эттаннский правитель напал на своих подданных в Ав'Кенат, поэтому и узнал путь в крепость. Но он не доверял своей памяти и оставил запись. Он все записал.

— Не могу сказать, что он сделал с тем, о чем узнал, — возразил Баглос — Но карты он не составлял.

— Откуда ты знаешь? Я по-прежнему не понимаю, почему, когда Д'Натель приказывает тебе читать на древнем языке, ты можешь, но когда он приказывает тебе расшифровать эту… схему… ты не можешь. — Эти двое с их магией, их настроениями, невнятными объяснениями раздражали меня, как дятел на заре.

Д'Натель вытянул ноги и удостоил меня взглядом.

— Мастер Дассин вернул мне понимание. Дульсе хранит знание, которое приобретено из личного опыта или в процессе обучения, и то, что передается от других людей. Мой приказ позволяет ему найти внутри себя все, что связано с моими потребностями. Если он обнаруживает необходимое, то отвечает на мой вопрос или же использует сокрытые в нем знания для дальнейшего поиска. Он знает достаточно, чтобы утверждать, что это не карта, но у него не хватает знаний сообщить, что же это такое. И это не его вина.

— Он с тем же успехом мог бы сообщить нам об этом час назад.

— В этом состоит дар дульсе… и их бремя. Получать знание и сообщать о нем, повиноваться приказам своего мадриссона всю свою жизнь — в этом обязанность дульсе, принявшего мадрисс. — Принц перевел синие глаза на Баглоса, глядя очень серьезно. — Получить дульсе в Проводники — редкая честь.

Баглос залился краской и кивнул.

Я вспомнила бесконечные расспросы дульсе во время нашего путешествия и то, как он самозабвенно исследовал библиотеку Ферранта.

— Значит, Баглос не смог найти ничего в вашем мире и в нашем, что подсказало бы ему, где искать Ворота и что могут означать символы в дневнике Автора.

— Насколько я понимаю, все именно так.

— Итак, мы дошли до конца еще одной дороги. — Разочарование придавило меня, словно тяжелая плита, сказались постоянное волнение этих дней, долгое путешествие, недосып и сегодняшние переживания. Что же, ради всего святого, делать теперь? Я была не в силах даже думать об этом.

Д'Натель разлегся на грязном полу, зевнул и подсунул под голову свернутый плащ.

— Ты что-нибудь придумаешь.

Не успела я найти достойный ответ, как он уже засопел.

Баглос поделился со мной сыром и малиной, купленными в это утро, и, прежде чем окончательно стемнело, свернулся клубочком у двери и заснул так же быстро, как и его господин. Я, все еще обеспокоенная и смущенная снами Томаса и намеками Роуэна, лишь на мгновение отстала от него.

Крики, вой и грохот разбитого стекла вырвали меня из глубин сна. Д'Натель скорчился у окна, прижавшись спиной к стене. Я рванулась туда же, пригнулась, пробираясь под скатом крыши, и опустилась на колени рядом с ним. Баглос замер у запертой двери с мечом наготове.

Я вглядывалась в суматоху внизу. Яркие цветные навесы были сорваны, тряпки, шерсть, катушки разбросаны по грязной улице. По крайней мере три человека лежали без движения в пыли, а солдаты опускали кнуты на наседающую орущую толпу. Два солдата тащили молодого человека из красильни на противоположной стороне улицы к тяжело вооруженным всадникам, охранявшим кучку связанных людей. За ними бежала молодая женщина с ребенком на руках. Кнут безжалостно хлестнул ее по лицу, она с криком упала. К ней подбежали другие женщины, захлопотали вокруг нее и ребенка, а тем временем солдаты пинками втолкнули сопротивлявшегося человека в группу уже захваченных и привязали его к остальным.

— Набор рекрутов, — пояснила я. Я всю свою жизнь знала об этих принудительных наборах, считая их печально необходимыми для процветания Лейрана. Кейрон первый объяснил мне всю их жестокость. Сама я никогда не видела набора. Солдаты не приходили за обитателями тех улиц, где когда-то жила я.

— Они кормятся. — Д'Натель был бледен. Взбудоражен. — Тем, что мы видим. Они кормятся этим, страхом и несправедливостью.

Я не сразу поняла, о чем он.

— Этим кормятся зиды? Ты это хочешь сказать?

— Не зиды. Их хозяева. Я ощущал голод их хозяев все наше путешествие, в доме профессора, в ночь пожара. Я просто не понимал, что это. Но видя это, слыша это, ощущая, теперь я знаю. Хозяева пожирают плач и злость, страх и боль и становятся сильнее. Их сила растет и кормит зидов. — В его голосе звенела ненависть.

Хозяева… Лорды Зев'На, так называл их Баглос. Казалось, от одной мысли о них может почернеть день.

Под хлопанье кнутов, крики и проклятия «рекрутов» увели. Вой обездоленных женщин, скорбящих и по мертвым и по живым, разносился по почти пустой улице. Разница между ними небольшая, между мертвыми и живыми, подумала я: рекруты едва ли вернутся домой. Даже если несчастные сумеют отбыть пять лет службы, они окажутся в сотнях лиг от тех улиц, где прошла вся их жизнь. Они могут потратить остаток своих дней на поиски дороги домой.

Никогда еще я не ощущала себя такой маленькой в этом огромном мире, такой одинокой. Дом. Почему-то в этот миг меня охватило желание идти домой. Оно захлестнуло такой могучей волной, настолько физически ощутимой, что мне пришлось зажать себе рот руками, чтобы не закричать вслух. Несмотря на всю любовь и доброту, подаренную мне, домик Ионы все-таки не был моим домом. Я никогда не принадлежала ни долине, ни Данфарри. Не было домом и поместье, где прошло детство, древний замок, в который, как верил Томас, я вернусь оберегать его сына от кошмаров. Мой дом был сожжен, я была одна, еще более одинокая, чем Автор, странствующий Целитель, который всегда находил дорогу домой…

— Дом… — Мысль, словно пушинку одуванчика, принесло порывом бессмысленного сожаления. — Он всегда возвращался домой… — Я резко развернулась. — Скажи мне, Баглос, где находился Автор, когда чертил свою схему?

Баглос опустил короткий меч, озадаченный вопросом.

— У меня сложилось впечатление, что он был у себя дома. В деревне под названием…

— …Триглеви, — завершила я.

— Да. В очень маленьком домике, с женой и шестью детьми, очень шумными и несдержанными, со свиньей, козой, шестнадцатью курами и кошкой, которая время от времени приходила и снова уходила.

— Мы с Кейроном просмотрели множество карт Лейрана и Валлеора и не нашли упоминаний Триглеви. Но разве не логично, что путь в крепость должен начинаться у его дома? Баглос, можешь ли ты что-нибудь знать о Триглеви?

Баглос посмотрел на Д'Нателя, и принц отдал ему нужный приказ. После минуты размышлений дульсе изумленно поднял на нас глаза.

— В самом деле, женщина, я могу показать дорогу туда!