Сын Авонара

38

Когда Кейрон с Дассином исчезли за огненной завесой, мне показалось, я провалилась в колодец одиночества. Стена пламени по-прежнему гудела, но никаких других звуков не было. Время в пустоте, время между мирами, между жизнями. В тот момент не было прошлого или будущего, не было места, в которое можно стремиться, не было загадки, которую нужно разгадать, не было вопроса, который хотелось задать, не было мысли, не было воспоминания, не было радости, боли, и было нечего слушать, кроме тихой пульсации жизни, которая остается, когда все проблемы мира откатывают, подобно волнам прилива.

— Сударыня, прошу прощения, — прошептал мужской голос. Мир вернулся вместе с нерешительным прикосновением к моему рукаву.

Сердце упало, когда, обернувшись, я увидела совсем рядом со мной узкое лицо, тонкие губы и серые глаза. Хотя сейчас на лице Жиано вместо нечеловеческой злобы были написаны смущение, страх и недоумение, я отшатнулась. Рука сама скользнула в карман, нащупав пустые ножны. Дассин не оставил бы меня в беде. Он сказал, эти люди больше не зиды. Но осознать это было чрезвычайно сложно.

— Приношу глубочайшие извинения за беспокойство, сударыня. — Голос его звучал тихо и нерешительно. — Мои двое товарищей и я… Что это за место? И какое время года? Я не помню, что было после весеннего сева, а те двое говорят, помнят разгар лета, но, судя по ощущениям, сейчас зима.

— История очень запутанная, — я говорила ледяным тоном, — и я не знаю, как долго вы участвовали в ней. Кажется, времена года протекают по-разному в наших землях. Вы очень далеко от дома.

Длинное лицо человека печально вытянулось.

— Это мы поняли.

Действительно ли Кейрон сумел вернуть душу этому человеку?

— Как тебя зовут по-настоящему?

— Маркус. Защитник и тан Силлимара. — Я вздрогнула, когда длинные пальцы, убивавшие с такой ловкостью, в волнении нервно вцепились друг в друга. — Не могли бы вы тогда… рассказать нам, что с нами произошло?

Во мне не было сочувствия.

— Маркус, ты знаешь о зидах?

— Да. Конечно, мы все знаем о демонических воинах лордов. Они убили моего кузена и брата жены, довели до безумия мою матушку, ту, которая своими заклинаниями оберегала весь Силлимар.

— Вас захватили зиды, Маркус. Тебя и остальных. Только теперь Наследник Д'Арната освободил вас из рабской зависимости.

— Захватили… освободил… Вы хотите сказать, я был зидом? Бездушным? — Мне показалось, он сейчас умрет. Я постаралась ничем не выдать радости при виде его страха и смущения. Побелев, словно старая кость, он потянулся рукой к правому уху, нащупал золотую серьгу, потом вытянул перед собой худые руки, чтобы увидеть на них свидетельства своих поступков. — Во имя звезд, возможно ли это? Никто еще не возвращался от зидов, но я ощущаю себя собой, хотя и странно смущен. Нас освободил, излечил принц… таких маленьких людей, как мы: кузнеца, защитника и тана такого небольшого владения, как Силлимар. Какое благо и какое чудо. Наверняка это значит, что мы не долго творили зло. — Его серые глаза смотрели на меня, спрашивая… умоляя…

В несбыточной надежде он молил меня приоткрыть для него сердце. Ничто не свидетельствовало более явно в пользу его природы дар'нети.

— Это в самом деле благо и чудо, Маркус. К сожалению, я не знаю, что делать с вами теперь. В данный момент принц не может вам помочь, и я не знаю, как отправить вас домой. — Отчего же я не спросила Дассина, что с ними делать?

— Да. Это было бы счастьем. Оказаться дома — и все. Моя жена, должно быть, вся извелась, кто знает, сколько времени прошло. Если она считает меня зидом… ах, Вазрин, наставь меня на путь истинный… — Он закрыл глаза и на миг спрятал лицо в ладонях. Овладев собой, он уронил руки и почтительно поклонился. — Прошу прощения, сударыня. Я должен рассказать товарищам.

Я наблюдала, как те же чувства отражаются на лицах смущенных мужчины и женщины, пока Маркус разговаривал с ними. Спустя короткое время Маркус вернулся, лицо его приобрело серый оттенок, пальцы снова сплелись. Он заговорил, запинаясь и смущаясь.

— Еще один вопрос, если позволите, сударыня. Наследник… кажется, мы не совсем понимаем. Прошу вас, назовите имя и предка того Наследника, который нас спас.

— Д'Натель, третий сын Д'Марта, шестьдесят третий Наследник Д'Арната.

Маркус шумно выдохнул, склонил голову и вернулся к товарищам. Они подошли ко мне все вместе.

— Это Немира и Т'Серо, — представил Маркус, самообладание победило, когда он указал на высокую угловатую женщину и широкоплечего мужчину. — Можем ли мы что-нибудь сделать для вас? Если то, что вы сообщили нам, верно, тогда мы можем не спешить домой. Те, кто мог бы дожидаться нас, уже давно ушли к Л'Тьер. Меня захватили во времена З'Андера, двадцать седьмого Наследника, а их — во времена Никасто, тридцать четвертого Наследника. Наше время давно прошло. Но если мы можем чем-нибудь помочь вам или тем, кто тоже служит нашему благословенному принцу…

Что с ними делать? Их жизни им не вернуть. И я, как никто другой, должна понимать, как им необходимо за что-нибудь зацепиться.

— Полагаю… вы должны научиться жить в этом мире, тогда вы будете готовы служить принцу, когда он вернется. Я тоже жду его. Я могу научить вас тому, что вам необходимо знать. Пойдемте. Возможно, вы захотите осмотреть место. Увидеть часть вашей истории.

Я поправила прикрывающие Томаса одежды, а они все трое сняли золотые серьги и швырнули их в пламя; маленькие кусочки металла вспыхнули желтым огнем, исчезая за Воротами. Затем они помогли мне вынести тело брата из комнаты у Ворот. Двери захлопнулись за нами и исчезли в каменной стене.

Я сообщила о смерти Томаса троим переволновавшимся солдатам, сказав, что благодаря вмешательству таинственного пленника и трем жрецам дело с вызовом, брошенным Лейрану и королю Эварду, можно все равно считать улаженным. Спасибо нашему с Томасом семейному сходству, они поверили моим словам. Хотя, возможно, они поверили бы чему угодно, лишь бы убраться из таинственной безмолвной пещеры. Но они оказались щедры и поделились с Маркусом и остальными своими припасами. Потом я потребовала их помощи в исполнении оставшихся нам печальных обязанностей.

Пока солдаты копали в выбранном мною месте на берегу озера, я разыскала Келли, Паоло и Грэми Роуэна. Шериф проснулся, его дыхание было ровным, цвет лица восстановился, никаких следов ранения, кроме окровавленной одежды, не осталось. Даже шрам на лбу от свирепого удара Д'Нателя исчез.

На закате мы опустили Томаса в промерзшую землю у озера. Прежде чем засыпать его, я сняла кольцо с печатью, отрезала локон с его головы и заменила меч Защитника на простой, завернув оружие Защитника в ткань, чтобы вернуть владельцу. Солдаты Томаса насыпали над могилой курган из камней, волки не смогут добраться до тела. В ногах Томаса мы похоронили Баглоса, лицом вниз, как полагается хоронить предателей. В небольшую третью могилу я опустила заляпанный кровью холщовый мешок, который выбросили зиды. Солдатам было очень любопытно, но я, собрав последние силы, сама притащила страшный груз и опустила его в землю. Я оплакивала старого друга, но не могла говорить о нем.

На следующее утро начался долгий путь домой. Я вышла из пещеры последней. Волшебные факелы погасли у меня за спиной. Когда мы обошли озеро и я обернулась в последний раз, на месте входа была только голая скала. Я прошла вслед за остальными мимо места упокоения Томаса и спустилась по склону.

Через три дня после выхода из Виттор Эйрит мы стояли лагерем на развалинах замка в Йеннете. В этот вечер Дирк, пожилой воин, командовавший солдатами Томаса, сказал, что они отбывают следующим утром. Они хотели сообщить капитану Дарзиду о печальной развязке истории, о «вызове» принца и передать ему меч Защитника, чтобы тот вернул его королю Эварду.

За время нашего неспешного путешествия я много думала о Дарзиде, таинственном пауке, притаившемся на краю паутины моей жизни. Пешка ли он, как Мацерон, жертва, как Якопо, или некое злобное порождение вроде того, чем были трое несчастных дар'нети? Преследовал ли он магов, чтобы очистить от них наши земли, как утверждал Мацерон, или же он союзник зидов? Ни одно из этих предположений не казалось убедительным. Мои инстинкты говорили, что он нечто иное.

— Я сама верну меч брата королю, — сказала я Дирку. — Долг зовет вас в Комигор. Юный герцог должен быть под защитой, когда придет известие о смерти его отца, и с ним рядом должны находиться люди, верные Комигору, а не чужаки. Передайте леди Филомене, я приеду засвидетельствовать почтение ей и ее сыну, как только встречусь с королем Эвардом.

Старый солдат признал справедливыми мои опасения за сына Томаса. Когда следующим утром я проснулась, его отряда уже не было.

В Фенсбридже Грэми Роуэн, Келли и Паоло повернули на юг, Маркус, Т'Серо и Немира ехали с ними. Трое дар'нети поживут в моем домике, пока кто-нибудь не придет за ними, чтобы перевести по Мосту в Авонар. Роуэн и Келли обещали о них позаботиться.

Грэми Роуэн немного задержался, когда остальные уже ускакали.

— Ты не вернешься в Данфарри, да?

— Это не мое место.

— Было твоим десять лет. Ты сама сделала его твоим.

— Это была не я.

— И куда же теперь?

— Еще не знаю. Зависит от того, получу ли прощение. Если меня отпустят, будет несколько возможностей. Когда-то я мечтала об Университете. Может быть, своими знаниями по истории, философии и языкам я смогу зарабатывать больше, чем огородничеством.

Роуэн засмеялся вместе со мной, но скоро мы замолчали, думая о Якопо, усилиями которого эта жизнь в Данфарри была возможна для меня.

— Я пошлю весточку, — пообещала я, пожала ему руку и поскакала на север в Монтевиаль.

Прошло две недели с момента открытия Ворот, я находилась в королевском дворце в Монтевиале и ожидала, что король примет меня. Волосы были вымыты, грязь из-под ногтей вычищена, на мне было новое платье, простое, темно-зеленое, но хорошо пошитое, оплаченное серебром из кошелька Баглоса. Я ощущала себя больше собой, чем когда-либо за последние десять лет. Стражники потребовали, чтобы я развернула длинный сверток красного шелка, который принесла с собой, но я заявила, что его содержимое принадлежит королю и никто не имеет права осматривать его без разрешения монарха. Королю либо придется сразу разрешить мне войти со свертком, либо я буду ждать, пока он разрешит.

В конце концов стражник проводил меня в пышно обставленную маленькую приемную. Эвард расположился у пылающего огня, хотя был теплый, почти летний день. На скамеечке перед ним сидела изящная светловолосая девочка лет одиннадцати-двенадцати в богато расшитом алом атласном платье с широким отложным воротником. Когда я опустилась в реверансе, девочка взглянула на Эвард а и закрыла книжку, которую держала в руках. Но он положил руку ей на плечо.

— Это ненадолго, мое сокровище. — Девочка посмотрела на меня. — Леди Сериана, моя дочь, принцесса Роксана.

Я поняла, отчего в его голосе угадывается злорадство. Его дочь принцесса, она могла бы быть и моей дочерью. Но для меня было гораздо важнее, что у него есть живая дочь, а у меня нет живого сына. Возможно, он тоже это осознал, потому и отвел глаза так быстро. Я сделала реверанс девочке, которая снизошла до кивка головой.

— Так что это за вещь, которую не дозволено видеть моим стражникам? Полагаю, вы не станете убивать меня на глазах моего ребенка. — Он нервно засмеялся.

— Я принесла то, что принадлежит королю Лейрана. Поскольку другого короля нет, это надлежит вернуть вам. Надеюсь, вы поймете, что это означает. — Я положила сверток на полированный стол и развернула красный шелк. Почтительно и осторожно я подняла меч и протянула его Эварду.

Медленно, неохотно он принял оружие, читая по моему лицу плохие новости. Когда он наконец заговорил, его голос упал до хриплого шепота.

— Как такое возможно? Мне никто не бросал вызова, а кто осмелился бы вызвать его самого?

Значит, он не знал. И его горе было настоящим. Я была уверена, так и будет. В Эварде было мало любви и благородства, но я никогда не сомневалась в его привязанности к моему брату. Даже нанесенные ему мною оскорбления никогда не влияли на эту привязанность. Отсюда и великодушное прощение, которое вытребовал Томас, мечтающий вернуть меня в Комигор, и которое появилось у меня в рукаве час назад после встречи со сгорающим от любопытства Гарлосом. Эта привязанность сохранила мне жизнь, за что я не испытывала благодарности, пока не увидела отражающуюся в глазах Д'Нателя душу Кейрона.

— Если ваше величество позволит, я расскажу, — произнесла я. — Это довольно долгая история, многое в ней противоречит здравому смыслу. Вы можете поверить или решить, что это фантазии легковерной женщины, какой вы когда-то назвали меня. Но если вы воспримете этот рассказ как правду, тогда вы узнаете об опасности, грозящей королевству, и куда более страшной, чем все искерские шпионы, поймете, как использовали вашего друга и защитника и убили, пытаясь уничтожить всех нас…

Я вышла из королевских покоев три часа спустя. Не знаю, поверил Эвард или нет хотя бы чему-нибудь из моего рассказа. Моя история противоречила всему, на чем, как он считал, держится мир. Но он не посмеялся надо мной и не приказал арестовать. Мой голос всегда имел над ним какую-то власть. Поэтому-то ненависть за то, что я отвергла его, так и не утихла. И Эвард никогда не перестанет ненавидеть меня, но он услышал сказанное и будет знать.

В тот же вечер по всему королевству объявили, что герцог Комигорский, Защитник Лейрана, умер, был убит напавшими из засады неизвестными предателями. Он умер, как жил, с честью, защищая короля своим могучим мечом. Был назначен день траура.

В обращении к народу имелось два дополнения, которые редко зачитывали публично из-за их незначительности. В благодарность за долгую службу покойного герцога короне его сестра, леди Сериана Маргарит, восстановлена во всех правах и привилегиях, с нее полностью снимается обвинение в преступлениях, которые ей вменяли. Во втором дополнении говорилось, что начато расследование убийства, которое возложено на помощника его светлости, капитана Дарзида из королевской гвардии. Капитану поручено выяснить обстоятельства смерти герцога и предоставить отчет через шесть месяцев, считая со дня указа. Назначить капитана предложила я, Эвард обещал сообщить мне, что именно доложит капитан.

Наш мир погряз в низости: мой муж жестоко убит, ребенок уничтожен, жизнь моего брата слишком рано обратилась в кошмар и оборвалась. Где-то в пустынной крепости три злобных мага, называющих себя лордами Зев'На, восседают на тронах из черного камня и упиваются нашими страданиями, и я молю судьбу и богов дать мне сыграть свою роль в их уничтожении.

Осталось исполнить еще одну обязанность, прежде чем у меня будет право начать прислушиваться к зову Дассина. Мой десятилетний племянник. Спустя несколько дней экипаж громыхал по древним булыжникам перед широко раскинувшимся толстостенным замком Комигор.

Середина лета миновала три месяца назад. Низкое утреннее солнце, тронутые золотом холмы, тянущиеся во все стороны по продуваемой ветрами равнине, говорили о близком завершении года. Утренний воздух покусывал меня под легкой одеждой, обещая грозы, снегопады и первозданную чистоту северной зимы.

Прошло тринадцать лет с тех пор, как я покинула Комигор, чтобы присутствовать на разбирательстве дела Мартина, тринадцать лет с тех пор, как Кейрон поделился своей тайной в кабинете Виндама и я выбрала путь, уведший меня из дома моего детства, принесший любовь, тайну и горе. Времена года сменяют друг друга. Пока мой возница дергал колокольчик у двери и ждал ответа, я потирала холодный розовый камешек, покоящийся в кармане, и полной грудью вдыхала сладостный утренний воздух.