– Сукины дети. Мерзавцы. Не хочу я есть их еду.
Большую часть второй половины дня Флетч проспал на откинутом сиденье. Его разбудила открывшая дверцу Кэрри. Она уселась рядом.
Солнце уже скатилось к горизонту, но жара не спадала.
Кэрри протянула Флетчу пластиковую миску с фаршированным перцем, пластиковую ложку и банку минеральной воды. Ее трапеза состояла из того же перца и минеральной воды.
– И не надо. Давай не будем есть их еду, – предложил Флетч.
– Придется, – возразила Кэрри. – Я голодна как волк. И потом, я привезла сюда столько всего, что могу получить что-то взамен. – Чувствовалось, что Кэрри очень устала. Она попробовала фаршированный перец. – Брр! Вкус как у залитой кетчупом нарубленной жабы. Эти иностранцы даже не знают, как готовить фаршированный перец.
До того как заснуть, Флетч припарковал легковушку в тени, неподалеку от грузовичка, но подальше от центра лагеря. Капотом к трем обшарпанным трейлерам, около которых кучковались женщины и дети.
Он и Кэрри отнесли пакеты с едой и умывальными принадлежностями к трейлерам. Действительно, при близком знакомстве сразу выяснилось, что женщины и дети страдали от недоедания. Они едва двигались. Грязь покрывала как кожу, так и одежду. А многочисленные синяки и кровоподтеки ясно показывали, что по крайней мере в этой части лагеря правят железный кулак и кованый сапог.
Несколько мальчишек были одеты в камуфляжную форму и армейские ботинки. Один шестилеток щеголял в такой же униформе, что и командор Вольф, даже с теми же знаками отличия на погонах и в петлицах.
Девочки-подростки и женщины довольствовались простенькими платьицами, заношенными чуть ли не до дыр. Многие были босиком.
Флетч решил, что подремлет в машине, приглядывая за Кэрри, которая хотела провести в трейлерах генеральную уборку. И уж конечно, он проснулся бы, если б она закричала.
Флетч даже не притронулся к перцу.
– Знаешь, что случилось?
– Расскажи.
– Трое из этих недоносков подошли к трейлерам. Сначала просто стояли и смотрели на меня. Потягивая пиво из банок и виски из бутылок. Выпучив глаза. Вспучив штаны. Я такое уже видела.
– Почему ты не разбудила меня?
– Не было нужды. Они приблизились. Начали отпускать шуточки. Знаешь, какие.
– Насчет тебя?
– Естественно. Потом они рассыпались. Двое стали заходить по бокам, третий двинулся прямо на меня. Флетч, я уверена, они трахнули бы меня прямо там, на глазах у женщин и детей. Ты понимаешь? Чтобы указать мне мое место.
– Кэрри!
– Успокойся. Успокойся. Лучше догадайся, кто появился у трейлеров, расшиб головы двоим, а третьему дал такого пинка, что наверняка сломал ему копчик.
– Джек.
– Нет. Лири.
– Кто?
– Лири. Заорал: «Оставьте в покое мою женщину! Я видел от нее только добро! Она мой друг!» – Кэрри хихикнула.
Сложив ноги по-турецки, Лири сидел в тени рядом с машиной. Фаршированный перец из огромной миски он брал руками. Большая часть попадала в рот.
Выбитые зубы, распухшие губы напоминали о долгом пути, который ему пришлось проделать в компании с бычком. Под глазами налились синяки. Рану на плече никто не промыл. Навоз засох и на комбинезоне, и на волосах. Кожа на открытых местах пламенела, обожженная солнцем.
– Мы, конечно, обошлись с ним по-хорошему, – пробормотал Флетч. – Иначе и быть не могло.
– Полагаю, он так и думает. Во всяком случае, лучше, чем другие. Остальное время он держался в трех-четырех метрах от меня. Я чувствовала себя в полной безопасности. Прямо как на конгрессе «Дочерей Американской революции».[20]
– Рад слышать, что он ценит доброе отношение.
– Хочу сказать тебе кое-что еще.
– Разве попытки изнасилования недостаточно?
– Я глянула на номерные знаки темно-зеленого «Сатурна».
Флетч пожал плечами:
– Зачем?
– Флетч, номерные знаки нашего округа. Даже без фаршированного перца в животе у Флетча возникли неприятные ощущения.
– Кэрри, мы оба знаем шерифа Джо Роджерса. Я с ним охотился и удил рыбу. Он бывал на ферме чаще, чем Свидетели Иеговы. Никогда раньше в моем присутствии ни словом, ни делом он не показал себя расистом.
– Проявить себя таковым при тебе мог только полный идиот.
– Это совпадение, – не сдавался Флетч. – Не один же темно-зеленый «Сатурн» в нашем округе.
– Я уверена, что это машина Фрэнси, – стояла на своем Кэрри.
– А я искренне надеюсь, что ты ошибаешься.
– Мне бы тоже этого хотелось.
– А мне, думаешь, нет? Кэрри, почему бы тебе не сесть за руль грузовичка и не поехать домой?
– А что собираешься делать ты?
– Наблюдать. Слушать. Думать.
– Ты полагаешь, что ты на железнодорожном вокзале?
– Мы знаем, что этот молодой человек лжец.
– Знаем?
– Пока ты и Джек ходили по магазинам, я кое-кому позвонил.
– В этом я не сомневалась.
– Ни в федеральной тюрьме в Томастоне, ни в любой другой нет заключенного с фамилией Фаони. И не было в обозримом прошлом.
Кэрри отправила в рот последнюю ложку.
– У него на спине было написано Фаони. А также «Федеральная тюрьма Томастон».
– Я знаю. На одежде можно написать все, что угодно.
– Значит, этот парень не сидел в тюрьме?
– Этот парень сидел. Иначе он бы не пользовался доверием Крайгеля и Лири… Но, раз он сидел в тюрьме, фамилия его не Фаони.
– То есть этот парень не твой сын.
– А вот на этот вопрос я пока ответить не могу.
– Существует ли Джон Флетчер Фаони? Ты думаешь, что этот парень – близкий приятель Кристел, и он по-своему истолковал то, что она рассказывала ему?
– Джон Флетчер Фаони существует. Он учился в Блумингтоне, Чикаго, Бостоне.
– И что из этого?
– Секретарь его матери утверждает, что он проводит лето в Греции.
– В Греции, – повторила Кэрри. – Знаешь, это не Греция.
– Нет. Не Греция.
– И путь в Грецию не проходит через Алабаму.
– Нет. Поэтому мы знаем, что парень лжет. Если он солгал в одном, почему бы ему не лгать и во всем остальном? Нет смысла узнавать у лжеца правду. Вот я и хочу вывести его на чистую воду. Понаблюдаю, подожду, послушаю. Почему он лжет? Кто он? Каковы его цели?
– С Кристел ты не говорил?
– Нет. Связаться с ней невозможно. Она в каком-то санатории, где лечат от ожирения тех, для кого еда, что наркотик. Энди Смету не удалось связаться с ней.
– Для нас всех еда, что наркотик.
– Нам нет нужды есть постоянно. А некоторые без этого не могут.
– Да уж, люди так легко увлекаются чем-либо, а потом их уже не остановишь.
– Надо во всем разобраться. Этот молодой человек сказал, что стрелял в женщину-полицейского. Так ли это? Этот молодой человек сказал, что его посадили в тюрьму за покушение на убийство. Так ли это? Этот молодой человек сказал, что его зовут Джон Флетчер Фаони. Ни одно из вышеперечисленных утверждений не соответствует действительности.
– А может, это молодой человек свихнулся?
– Вполне возможно.
– Это же факт, что он якшается с этими расистами.
– Потому-то мы здесь. Кто он? Откуда? Что ему от меня надо?
– Он самозваный «лейтенант» самозваного лидера этой шайки человеконенавистников.
– Да уж, принимает в этой истории самое непосредственное участие.
– Подозреваю, едва ли кто из мужчин мечтает, чтобы его сын стал убийцей полицейских, сбежавшим преступником, расистом и организатором сборища человеконенавистников.
– Я о таком не мечтал.
– Если он такой мерзавец, пусть даже он и твой сын, почему мы должны оставаться здесь?
– Если я сейчас уеду, то скорее всего потеряю его след. Тогда мне никогда не узнать правды.
– Может, ты и не хочешь знать правду.
– Я всегда хочу знать правду.
– Поиски правды могут завести тебя в тюрьму, Флетч.
– Кэрри, я хочу, чтобы ты уехала домой.
– Нет, сэр.
– Почему нет?
– Потому что, уехав, я буду волноваться за тебя.
– Мне доводилось попадать и не в такие передряги.
– Если я останусь, ты позаботишься о том, чтобы мы вовремя выбрались отсюда.
– Вовремя для чего?
Кэрри смотрела на темные холмы, окружавшие лагерь.
– Мрачное местечко.
– Не уходи от вопроса.
Джек, держась в тени деревьев, направлялся к ним. В руке он нес наушники.
– Не надо кормить меня баснями. – Кэрри пристально вглядывалась в Джека. – У него твоя походка.
– Да. Он ставит одну ногу перед другой. Не ищете того, чего нет, мисс.
– Когда он идет, его плечи и бедра не двигаются. Только ноги.
– Конечно, – кивнул Флетч. – Весомое доказательство, но не столь точное, как анализ ДНК. Дверцы машины они держали открытыми.
– Наслаждаетесь жизнью? – спросил Джек.
– Если это жизнь, – отпарировал Флетч.
– Не нравится фаршированный перец? – Джек покосился на нетронутую миску Флетча.
– Можешь взять. – Флетч протянул ему миску. Джек положил наушники на колени Флетча.
– Чем фаршировал перец ваш повар? – спросила Кэрри. – Сушеными водорослями?
Джек попробовал предложенное ему угощение.
– Похоже на то.
Кэрри повернулась к Флетчу:
– Парень знает, чем отличается хорошо приготовленный фаршированный перец.
– Для кого эти наушники? – спросил Флетч.
– Для вас. – Джек уже ел перец. – Вас обоих. – Он достал из кармана две пары ушных затычек и отдал Флетчу. – Вставьте их в уши. Когда увидите, что я надеваю наушники, последуйте моему примеру. И не снимайте их, пока я не сниму свои. Затычки и наушники.
– Зачем?
– Крайгель собирается произнести речь.
– Давай сюда затычки. – потребовала Кэрри.
– Я кое-что сделал с системой громкой связи.
– Что-то я тебя не понимаю.
К ним направлялся командор Вольф.
– Вставьте затычки, – повторил Джек.
Вольф вытянулся в струнку у открытой дверцы со стороны Флетча. Джек подался назад, продолжая есть фаршированный перец.
– Я командор Вольф!
– А я Шолом Алейхем.[21] – Он указал на Кэрри: – Это Голда Меир[22] в молодости.
– Доктор Крайгель предупреждал меня о вашем своеобразном юморе, мистер Флетчер.
– Рад это слышать.
– Вы можете шутить, мистер Флетчер, но вы и ваша дама остаетесь теми, кто вы есть, и никак не можете стать другими.
– Повторите, пожалуйста.
– Вы все увидите сами. Те из вас, кто верит в единый для всех мир, братство людей разных национальностей, десегрегацию, быстро изменят свою точку зрения, едва только в лесу останется один олень. И вы сразу поймете, чьей стороны надо держаться.
Кэрри и Флетч переглянулись.
Афро-американский лидер, обсуждавший с Флетчем проблему гражданских прав на веранде фермы, в какой-то момент громко рассмеялся и воскликнул:
– Флетч! Уж вы-то не потчуйте меня этой сказочкой о едином для всех мире!
Сидящая в машине Кэрри наклонилась, чтобы Вольф смог увидеть ее лицо.
– А-а-аф! – пролаяла она.
– С незапамятных времен находятся люди, которые используют идею экономического соревнования с тем, чтобы разжигать ненависть и провоцировать насилие ради удовлетворения собственной жадности.
– А-а-аф! – согласилась Кэрри.
Флетч смотрел Вольфу в глаза.
– И это не шутка.
– А-а-аф! А-ф-аф! – Кэрри откинулась на сиденье. – Флетч, я не ослышалась? Он действительно назвал меня сукой?
– До сей поры он ничего о тебе не говорил. Даже не смотрел на тебя.
– Предупреди его, что я могу укусить его за ногу.
Вольф протянул Джеку пачку с шестью презервативами.
Вторую передал Флетчу.
– Это еще зачем? – полюбопытствовал Флетч.
– Пожалуйста, после использования отнесите их в штаб. Клерк зарегистрирует их.
– Наша сперма будет положена на хранение, – пояснил Джек. – А потом использована.
– Не понял.
– Для искусственного осеменения. Чтобы улучшать нашу расу.
– Мистер Флетчер. – Командор Вольф все еще стоял навытяжку. – Вы должны признать, что дети рождаются не у тех людей.
– Если вы говорите о своих родителях, то тут я с вами согласен.
Щеки Вольфа побагровели.
– Делайте то, что вам говорят! Это приказ! Он по-военному развернулся и зашагал прочь. Вскинув подбородок, широко развернув плечи. Джек не сводил глаз с Флетча.
– Держи, – Флетч передал презервативы Кэрри. – Отдай их своему приятелю Лири. Этим ты избавишь мир от многих хлопот.
Держа в одной руке пустую миску из-под фаршированного перца, другой Джек подкинул в воздух пачку презервативов, затем поймал ее.
– С чего мне-то возражать? – задал он риторический вопрос. – Я сам – продукт селективного улучшения породы, верно?