Сын кузнеца

Глава 17

Пенни собирала свои вещи в комнате горничных. Задача была небольшой, поскольку у неё особо ничего и не было. Она оставила свои две униформы — её смене они могут понадобиться, да и не принадлежали они ей. Несколько ночных рубашек, домотканое платье, и всякая всячина — сложенные в кучу, они казались жалкой горсткой. До сих пор её жизненный путь был долог и труден. Быть может, теперь у неё всё наладится. Она села на кровать в последний раз, и оглядела комнату, позволив своему разуму уплыть обратно в тот день, когда она впервые пришла сюда работать.

Видение захватило её без предупреждения. По коридору шёл человек в коричневой мантии, и что-то в нём казалось знакомым. В руках он нёс большой глиняный горшок, и из того, как он двигался, следовало, что горшок был тяжёлым, чем-то наполненным. Она увидела, как он вошёл в кухню, в столь знакомое ей место, что она мгновенно его узнала. Повар поднял на него взгляд, и, не сказав ни слова, вернулся к работе. Этого человека здесь хорошо знали. Помощники повара ушли накрывать на столы, поэтому эти двое были в кухне одни.

Человека в капюшоне подошёл к повару, и сказал что-то, но она не смогла разобрать — что именно. Кивнув, повар вышел через заднюю дверь, чтобы что-то взять в своём садике снаружи. Как только он ушёл, человек откинул капюшон, и открыл горшок. Тут она его узнала, и задумалась, почему видит его там. Подняв горшок, он вылил его содержимое в большой котёл, где на медленном огне кипел суп, и что-то сказало ей, что в горшке не было ничего полезного.

Тут видение сместилось, и она как-то почувствовала, что теперь прошло несколько часов. Люди танцевали на балу, но что-то было не так. Она увидела себя саму, в длинном платье, танцующую с Лордом Дэвоном, и он смеялся, будто бы над шуткой, которую она только что рассказала. Вокруг них люди начали сгибаться пополам, их рвало. Пол покрылся кровью, и люди кричали от боли. Дэвон наклонился поцеловать её… и она закричала.

Тут она очнулась, всё ещё крича, с промокшим от пота лицом. «Только не снова!» — подумала она. Не может такого быть. А потом она вспомнила о рассказе Отца Тоннсдэйла. О той ночи, когда все в Замке Камерон умерли — и она поняла, что ей нужно было сделать. «Да простит меня богиня!»

Свои вещи она оставила на кровати. Она знала, что события в её видении всё ещё были в будущем, но не думала, что до них было ещё далеко. Выскользнув в коридор, она направилась туда, где жил злодей.

Ей потребовалось лишь несколько минут, чтобы добраться туда. Так мало времени, когда знаешь, что скоро твоя жизнь навсегда изменится. Совсем недавно она была счастлива, с нетерпением ожидая жизнь, которую прежде и вообразить не могла бы. Ей следовало знать, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она немного подумала о том, что может попробовать предупредить всех, но никто ей не поверит. Это лишь позволит убийце найти другое время, чтобы сотворить своё злодеяние. Мир был несправедлив, она это знала. «Эти люди получили этот урок шестнадцать лет назад, а их убийство так и осталось безнаказанным», — подумала она. Но теперь — всё, она об этом позаботится.

Она была почти у двери, когда осознала, что ей нужно оружие. Человек, которого она собиралась убить, был слишком крупным, чтобы нападать на него с голыми руками. Она вернулась в главный зал, и нашла одну из прочных железных кочерёг, которыми ворошили поленья в камине. Длинная, чёрная кочерга тяжело легла в её руку. Пенни решила, что это орудие отлично подойдёт, если она сможет напасть неожиданно. Она вернулась к большим двойным дверям, которые вели в часовню. Открыв двери, и входя, она завела руку, в которой держала кочергу, себе за спину.

Сама часовня была пустой, но она знала, что он скорее всего был в покоях, расположенных позади дальней стороны алтаря. Её сердце дико колотилось, но она сосредоточила своё внимание на своей задаче. Его она нашла в его кабинете, склонившимся над столом. На столе лежала дрожащая маленькая фигура. Ужас открывшегося зрелища чуть не лишил её смелости, но она железной хваткой удержала свою решимость, как удерживала кочергу в руке.

— Ш-ш-ш, Тимоти, просто расслабься, скоро всё кончится. Богине нужно всё, что ты можешь дать.

Отец Тоннсдэйл держал ладонь у мальчика на лбу, удерживая его, пока сила внутри него вытягивала из мальчика дух. Тимоти умирал, но это было необходимо, чтобы он стал инструментом, в котором нуждался Отец Тоннсдэйл. Тихий звук у него за спиной привлёк его внимание, и он вздрогнул, увидев, как она вошла в комнату.

— Пенни! — сказал он, пытаясь сохранять спокойствие. — Тимоти упал, ты не поможешь мне держать его? Я думаю, у него припадок! — неумело соврал Тоннсдэйл, но он был убеждён, что она поверит — по крайней мере достаточно долго, чтобы он смог исправить ситуацию. В конце концов, спрятать два тела будет почти так же легко, как и одно.

Он отвёл от неё взгляд, посмотрев обратно на Тимоти, надеясь привлечь её внимание к мальчику, в то время как его глаза нашли лежавший на столе кинжал.

— Конечно, Отец, я буду рада вам помочь, — сказала Пенни. Она шагнула ему за спину, и пока его рука тянулась за кинжалом, она обрушила железную кочергу ему на затылок. Он упал как бык с подрубленными ногами, безвольно осев на пол. Его затылок был размозжён. Она врезала ему ещё раз, чтобы убедиться, что дело сделано как надо. Затем она выронила кочергу, и проверила, был ли в порядке Тимоти.

Не был. Мальчик был мёртв, хотя на нём не было видимых отметин. Его кожа была обвислой, растянутой, будто из него что-то вытянули, оставив его пустым. Вид мальчика мучил её совесть. «Если бы я только пришла сюда раньше, то смогла бы и это предотвратить», — подумала она. Пенни всё ещё была в шоке, онемевшая и бесчувственная, но в голове у неё было ясно.

«Меня за это повесят», — и она знала, что так и будет. Не было доказательств того, что добрый Отец был чем-то большим, чем всегда казался. Тело Тимоти ничего не докажет. Не было никаких следов, которые покажут, что с ним что-то сделали. А если бы и были, живой была только она, и она же забила священника до смерти. Она проверила ещё раз, чтобы убедиться, что священник мёртв. Нет смысла идти на виселицу за незаконченное преступление.

«Никто не видел, как я вошла». А вот это была многообещающая мысль. Если она сможет спрятать тело, то сможет даже оттянуть время, пока не начнут искать убийцу. Она взяла старика за ноги, и попыталась его сдвинуть.

— Что же ты ел? — спросила она вслух. Ей никак не удастся унести толстого ублюдка далеко. Он, должно быть, весил больше двухсот пятидесяти фунтов. Наконец она удовлетворилась тем, что оттащила его тело за стол, где его не было видно от двери. Тимоти она положила рядом, хотя ей и было совестно оставлять его там, вместе с трупом его убийцы.

Взяв ключи из карманов священника, она заперла дверь в кабинет у себя за спиной, когда ушла — если повезёт, их не найдут ещё несколько дней. Ещё три дня не планировалось никаких служб, так что их могут не хватиться довольно долго. Теперь ей просто нужно было выбраться, не будучи никем увиденной. Она зачем-то взяла с собой железную кочергу: «Надо было оставить её с ним», — подумала она. Не важно, Пенни просто вернёт её туда, откуда взяла. Доверившись своей удаче, она прошла через двойные двери в часовню, и вышла в коридор.

Удача, судя по всему, была в отпуске. Дженевив, Герцогиня Ланкастера, как раз проходила мимо.

— Добрый вечер, ваша светлость, — сказала Пенни, сделав книксен.

— Добрый вечер, Пенни, как дела у Мордэкая? — спросила Герцогиня.

— Очень хорошо, благодарю за заботу, — ответила она.

— Это — одна из каминных принадлежностей? — спросила Дженевив, подняв бровь.

— Да, ваша светлость, я ворошила поленья в главном зале, когда мне в голову пришёл вопрос для Отца Тоннсдэйла. Я забыла отложить её, когда пошла. Сейчас её и верну, — сказала Пенни. «Дура, дура! Ещё никто никогда не врал так неумело!» — подумала она.

— Ты нашла его? Мне пришло в голову, что мне тоже надо с ним поговорить… — сказала ей собеседница.

— Нет, не нашла. Я не уверена, куда он запропастился, придётся потом его поискать. Если я увижу его, то скажу, что вы тоже его искали, ваша светлость, — ответила она.

— Благодарю. Ну, я предоставлю тебя твоим делам, — сказала Герцогиня, и пошла прочь по коридору.

Пенни вернулась в комнату горничных, по пути задержавшись, чтобы кинуть железную кочергу в один из чуланов, где хранили принадлежности для уборки. Её мысли неслись галопом, несмотря на её внешнее спокойствие. «Герцогиня меня видела», — думала она. Когда найдут тело, если повезёт — через несколько дней, то будут задавать вопросы. Дженевив вспомнит, что видела её, и она заметила кочергу у неё в руке. Теперь никаких сомнений не будет. Это приведёт прямо к ней. «Меня повесят». Её мысли всё время возвращались к этому. Не было никакого объяснения, которое бы оправдало её. Она даже не нашла яд. «Я даже поискать его забыла». Она подумала было вернуться, чтобы поискать, но сразу же отвергла эту мысль. Возвращаться она не могла.

К ней пришли мысли о побеге. Она могла бежать, взять всё, что у неё было — и просто бежать. Но у неё не было ни денег, ни семьи, которая могла бы её укрыть, и ей некуда было податься. Если она скажет Мордэкаю, он, наверное, помог бы. Нет, не так, он определённо помог бы. Но что он сможет сделать? Если он сбежит вместе с ней, то это лишь уничтожит его собственную жизнь. «Он теперь — Граф ди'Камерон, ему есть, что терять», — думала она, — «но я — ничто. Я лишь всё испорчу ему».

— Я за это умру, это ничто не изменит. Единственное, чем я могу изменить — кто погибнет вместе со мной, — сказала она вслух. Она, может, и не способна предотвратить последствия своих действий, но может выбрать, кого забрать с собой. Просьбы о помощи лишь разрушат жизни её друзей, но другая возможность состояла в том, чтобы использовать представившийся случай, чтобы дорого продать остаток её жизни. Если уж ей приходилось выбирать другого человека, на кого потратить свою жизнь, то выбор был простым. Приняв решение, она ощутила, как совсем успокоилась, и стала строить планы.

Я всё ещё говорил с Марком и Дорианом, когда вернулась Пенни. Я был рад её видеть, Дориан активно пытался убедить меня, что пиво ускорит моё выздоровление, а Марк предлагал послать в мою комнату несколько кувшинов. Мы были молоды, и не имели особого опыта с крепкими напитками, так что мысль о чрезмерном пьянстве представляла из себя концепцию новую и будоражащую. Но я знал, что нахожусь для этого не в той форме. Присутствие Пенни мгновенно притушило их план.

— Давай же, Пенни, ты только что обручилась! — предложил Марк, применив свой значительный шарм.

— Ты видишь на моей руке кольцо, Маркус Ланкастер? — протянула она ничем не украшенную конечность для обозрения.

— Ну, нет, но ты уже ответила согласием, так разве это не повод для празднования? — схватил он её за руки, и повёл в коротком, притворном танце. Она не могла не улыбнуться.

— Марк, не смей никому об этом говорить! Ты тоже, Дориан! — крикнула она Марку через плечо.

— Пенни, дорогая моя! Неужели тебе стыдно позволить людям узнать, что ты выходишь за этого негодяя? Возможно, тебе стоит передумать — в конце концов, тут всё ещё есть и другие подходящие холостяки, — с плутоватой ухмылкой на лице сказал Марк, надув грудь, и отряхнул пальцами переднюю часть своего камзола.

Этот разговор несколько пугал Пенни, и я видел это по её лицу, хотя она и пыталась это скрыть. Она опустила взгляд, будто робея:

— Честное слово, я пока не готова это объявить, мне всё ещё нужно рассказать отцу, и я бы предпочла не пускать разговоры, пока я не готова, — произнесла она. Что-то в выражении её лица говорило о лжи, но Марк и Дориан приняли это за чистую монету.

— Оставь её, Марк, — вставил Дориан, — свадьбы для девушек — важное дело, не надо ей всё портить.

— Ладно, ладно, я всего лишь дразнился, — ответил Марк с таким видом, будто его несправедливо осудили. Он с детства был клоуном.

— Дориан, — сказала Пенни, — ты не мог бы оказать мне услугу?

— Конечно, — ответил он.

— Мне нужно поговорить с Роуз, про завтрашний бал и… о других вещах. Ты не мог бы отнести ей сообщение от меня? Чтобы узнать, есть ли у неё время этим вечером? — мило улыбнулась ему она. Мне захотелось, чтобы она мне так улыбалась почаще.

После этого они оба ушли, а я принялся за принесённый мне поднос с едой. Я подумал было спросить Пенни о её обмане, поскольку я был уверен, что она что-то скрывала, однако Роуз пришла прежде, чем я успел её спросить.

— Не обязательно было сразу приходить. Я бы сама пришла тебя повидать, — сказала Пенни.

— Вздор, мне всё равно было скучно, — ответила Роуз.

Они поговорили несколько минут, и Пенни объяснила, что она хотела сделать. Упоминание Герцогом бала пришлось ей по вкусу, судя по всему — чего я от неё совершенно не ожидал. Она хотела спросить у Роуз совета насчёт того, как представиться, и о других деталях.

— Не ходи как сопровождающая Мордэкая, поскольку он не пойдёт. Приходи как моя спутница, — предложила Роуз. — Так ты привлечёшь меньше внимания, а поскольку он пока не известен как Граф ди'Камерон, ты получишь больше уважения в качестве моей подруги.

— Ничего, — сказала Пенни, — мне в общем-то всё равно. Что меня на самом деле беспокоит, так это то, что у меня нету платья. Я ни за что не ожидала, что придётся присутствовать на таком событии, учитывая то, кто я такая.

Роуз улыбнулась ей:

— Это проблемой не будет, дорогая. Я рада, что ты первой меня позвала — у меня есть для тебя как раз то, что нужно. Всё равно ты примерно моего размера, — сказала она. Роуз Хайтауэр была наверное самой высокой женщиной в Замке Ланкастер, будучи ростом в пять футов и одиннадцать дюймов, но Пенни и сама была довольно высокой, почти не уступая ей в росте. — Мордэкай, — продолжила она, — Пенни понадобятся некоторые вещи, если ты намереваешься оставить её себе.

Я поднял на неё взгляд:

— Что нужно?

Роуз улыбнулась мне:

— Десяти золотых марок будет достаточно, — выдала она. Я подавился — этого бы хватило, чтобы купить ферму, а если поторговаться — две. Мой отец в год зарабатывал не больше двух или трёх золотых марок, если дела шли хорошо. Она увидела выражение моего лица:

— Давай-давай, милорд, ты уже не живёшь той жизнью, и если не начнёшь думать о её нуждах, то хуже будет только Пенни.

Я отсчитал деньги, передал их, и Роуз похлопала меня по плечу:

— Молодец. Когда я закончу, ты об этом не пожалеешь. Просто будь рад, что я не беру с тебя денег за мои услуги.

После чего они ушли, Роуз — держа Пенни под руку. Клянусь, я услышал, как они смеялись, шагая по коридору. Когда они вернулись в покои, где остановилась Роуз, она показала Пенни набор платьев. Вещи она собирала с намерением быть готовой к чему угодно.

Пенни забеспокоилась:

— Они для меня слишком красивые, Роуз.

— Лишь бы ты не оделась лучше меня, а так — для тебя нет ничего слишком красивого, милая, — сказала Роуз, сверкнув взглядом. — Возможно, придётся позвать белошвеек, чтобы немного подняли подол — длина для тебя пойдёт, но нам нужно немножко больше показать твои щиколотки, чтобы произвести надлежащее впечатление.

— Могу я осведомиться, Роуз, на что нам эти деньги? Если ты одолжишь мне одно из своих платьев, то разве нам нужно что-то ещё? — спросила Пенни.

— Я думаю о будущем, в частности — о твоём, — ответила Роуз. Не теряя времени, она послала слуг, чтобы привести портниху. Когда та явилась, она начала обсуждать ткани и стили. В течение нескольких часов Роуз заказала совершенно сбивающий с толку набор вещей — от блузок до подвязок, от ночных рубашек до юбок. В конце она согласилась заплатить этой женщине почти пять золотых марок за впечатляющий выбор одежды, зимних и летних платьев, и даже бальных платьев.

— У меня уйдёт несколько недель, чтобы со всем этим управиться, миледи, — сказала женщина.

— Ничего, просто позаботься, чтобы ночные рубашки и домашняя одежда были высланы первыми, они ей понадобятся как можно скорее, — ответила Роуз, и заплатила, даже не подумав о том, что её могли надуть. Пенни осознала, что не надуют. Нельзя обманывать дворян, если хочешь оставаться при делах — если хочешь и дальше иметь пропитание.

— А остальные деньги зачем? — сказала Пенни, и Роуз с хитрой ухмылкой отдала ей оставшиеся деньги.

— Я не могу это взять! Это не мои деньги, — возразила она.

— Ты теперь леди, или скоро будешь таковой. Будучи Графиней, ты должна знать, как обращаться с деньгами. Что важнее, никто никогда не должен видеть, что ты считаешь пенни. Используй их — постарайся, чтобы люди это видели, и никогда не веди себя так, будто деньги тебе нужны, — сказала Роуз, с серьёзным видом глядя на неё. — Я не шучу. Твоё будущее будет зависеть от того, научишься ли ты этому. Как только выйдешь за своего мальчика, позаботься о том, чтобы он выдавал тебе содержание. Если люди заподозрят, что он экономит на тебе, то подумают, что он разорён. А если подумают, что он разорён, то для него всё станет труднее. Никогда не позволяй им учуять запах крови.

Пенни понимала уместность её речи, но ощущала себя фальшивкой. Теперь она уже не собиралась выходить за Мордэкая, она не проживёт и до конца недели, не говоря уже о дне, когда прибудет заказанная Роуз одежда. Но она вынуждена была притворяться и дальше. Если бы Роуз пронюхала о её плане, всё было бы кончено.

Они снова вернулись к бальным платьям.

— Роуз, это может прозвучать странно, но я не чувствую себя в безопасности, отправляясь на бал без Мордэкая, как ты думаешь, я могу… взять что-нибудь? — неуверенно посмотрела она на свою собеседницу.

Роуз мгновенно поняла:

— О, ну и ну, я бы сказала, что тебе нечего бояться, но я знаю, почему ты чувствуешь себя так, — сказала она, и пошла к своему стенному шкафу. Вернулась она с ещё одним платьем — у этого были длинные, ниспадающие рукава, в отличие от других, у которых рукава были плотно подогнаны.

— Это должно сработать, хотя, конечно, жаль — у тебя такие милые руки.

По правде говоря, Пенни другие платья нравились больше, но завтра вечером функциональность будет более важной.

— И как эти рукава мне помогут? — спросила она.

Роуз осклабилась:

— Я так полагаю, ты хочешь взять кинжал, верно?

Пенни кивнула.

— И, учитывая твои чувства, чего-то вроде этого будет недостаточно, — сказала она, вытащив маленький, тонкий нож из лифа своего платья.

— Ты всегда это носишь?! — воскликнула Пенни, слегка шокированная.

— Мои слова о том, что ты будешь в безопасности, не означают, что девушка не должна быть готовой. Но если ты хочешь носить что-то более серьёзное, — она отошла к сундуку, и порылась в нём, прежде чем снова выпрямиться, — вроде вот этого, — вытянула она лежавший у неё на руках обоюдоострый кинжал с семидюймовым лезвием. — Тебе понадобятся рукава, большие рукава. Вот, давай покажу, — сказала она. Роуз вытащила странные ножны для кинжала, с прикреплёнными к ним несколькими ремнями.

— Это чтобы прицепить к запястьям? — спросила Пенни, не зная, что и думать об этой столь интимно знакомой с клинками дворянке.

— Обычно — да, но не на танцы. Ты будешь поднимать одну руку вверх, чтобы положить джентльмену на плечо, и твой рукав может соскользнуть назад. К тому же, он может почувствовать ножны, когда коснётся твоего запястья, так что цеплять на предплечье сейчас совершенно не модно.

— Ох.

— Для леди есть два основных способа носить что-то настолько массивное. Первый — прицепить к ноге — на икру, или с внутренней или внешней стороны бедра. Икра не практична, если хочешь воспользоваться им быстро, а с внешней стороны бедра он портит контур некоторых платьев. Я предпочитаю внутреннюю сторону бедра, но это может быть неудобно, особенно если танцуешь. К тому же платье должно быть скроено с этой целью, как вот это… — сказала она, запустив руку между складок своей юбки, и вытащила кинжал, похожий на тот, что она взяла для Пенни. Скрытая щель в платье позволила ей добраться до своей ноги.

— Боже правый, Роуз, да ты просто ходячий арсенал! — воскликнула Пенни.

— И никогда об этом не забывай, — подмигнула ей Роуз.

— Тебе он когда-нибудь был нужен? Пускала в ход? — с любопытством спросила Пенни.

— Пока нет — обычно, если дело доходит до такого, удаётся отговорить даже самых худших из них, но стоит быть готовой, — говорила на эту тему Роуз с таким небрежным равнодушием, что Пенни не могла не позавидовать.

— И как мне носить эту штуку, чтобы я могла танцевать? — спросила Пенни.

— Здесь, — указала Роуз на внутреннюю сторону её плеча. — Будет не совсем удобно, но твой партнёр его не почувствует, и он не покажется, если у тебя соскользнёт рукав. Надень платье, и я покажу тебе, как это работает, — сказала она, после чего они надели на Пенни платье, что потребовало нескольких минут, но платье сидело хорошо. — А теперь мы пристегнём его к внутренней стороне твоего плеча, рукоятью вниз. Ножны сделаны так, чтобы удерживать его даже в таком положении. Покажи мне, как будешь его обнажать в случае необходимости.

Пенни сунула правую руку в свой левый рукав, и схватила рукоять.

— Нет, нет! — запротестовала Роуз. — Сделаешь так — и он будет от тебя в трёх футах, зовя мамочку на помощь.

Пенни засмеялась, представив себе это:

— Но разве смысл не в этом, чтобы отпугнуть его?

Роуз покачала головой:

— Только не на людях — ты уязвишь его гордость, и заработаешь дурную репутацию. Если тебе правда нужно, то ты захочешь прижать клинок к его коже до того, как оно что-то поймёт, чтобы тихо уведомить его о твоих чувствах. Как только он признает поражение, ты можешь вернуть кинжал на место, и никто не будет унижен… публично.

Описанные Роуз методы идеально подходили Пенни идеально, хотя она не собиралась использовать клинок для самозащиты.

Роуз продолжила:

— Будучи женщиной, ты должна помнить, что если он почует твои намерения, то ты потеряешь большую часть своего преимущества. Он крупнее, сильнее, и, вероятно, быстрее. Сложи руки вместе, изящно… затем соедини их до локтей, будто ты думаешь, или, может быть, тебе холодно. Из этого положения ты легко можешь ухватиться за рукоятку.

Пенни не могла не задуматься, как она будет это делать в танце, но не осмеливалась спросить. Такой вопрос может оказаться слишком прямым, так что она задала другой вопрос:

— Роуз, а что, все дворянки носят оружие?

Роуз фыркнула:

— Нет, только те, которые умные.

— И кто тебя всему этому научил? — добавила Пенни.

— Моя мать, — сказала она, и тут же пожалела, когда увидела выражение лица Пенни. Роуз уже слышала о её потере: — Пенни, это может прозвучать странно, но если ты меня примешь, я уже считаю тебя своей сестрой.

Глаза Пенни затуманились, и она не думая обняла Роуз:

— Я всегда хотела сестру, — сказала она, но внутри Пенни уже стыдилась своего грядущего предательства. Она могла лишь надеяться на то, что Роуз когда-нибудь оправится после того, как Пенни не станет.