Сын ветра. Сказки Центральной и Южной Африки

Мать животных

Один человек заметил, что теща ворует молоко для его детей во время голода. Он сказал ей:

— Никто ничего не узнает, если ты принесешь мне ведро воды из реки или пруда, где не водятся лягушки

Теща покорно взяла ведро и пошла. У каждого водоема она принималась черпать воду, но всякий раз слышала лягушачье ква! — и понимала: надо продолжать поиски. Она перешла много рек, бродила по местам, о которых прежде и не слыхивала. Наконец подошла она к озеру, в котором как будто не было лягушек. Ее так истомила жажда, что она пила и пила, пока не напилась досыта. Вода была необыкновенная, со вкусом молока. Но теща не знала, что вода принадлежит Гунгу-Кубантване, Матери животных. Вскоре появился кролик, затем антилопа, потом леопард. Все животные были в сборе, когда наконец послышался грохот тяжеленных шагов: гунку, гунку, гунку! И туч появилась огромная страхолюдина, со спиной, поросшей густым лесом, с пастью, похожей на пещеру в горе, и с ногами, подобными скалам. Страхолюдина подошла, сразу учуяла женщину и говорит:

— Эту человечину надо съесть!

Но тут вышли вперед прислуживающие ей антилопы-ориби и сказали:

— Сейчас уже поздно, мы съедим эту дичь завтра. Животные отправились спать, а ориби отвели женщину с ведром в ее деревню. А чтобы Мать животных не заподозрила их в этом, они решили свалить вину на гиен — якобы те съели женщину. Ночью, пока гиены спали, ориби вымазали их пасти красной глиной.

На следующее утро обнаружилось, что женщина исчезла, и, конечно же, обвинили гиен. Животные изгнали их. Вот почему до сих пор гиены сбиваются в стаи и охотятся по ночам. Другие животные боятся и ненавидят их.

Теща благополучно добралась до дому с ведром воды, в которой не бывало лягушек. Все радовались ее возвращению и с удовольствием пили воду, похожую на молоко. В этот же вечер теща решила отомстить зятю. Она притворилась умирающей от усталости и сказала дочери, что от смерти ее может спасти лишь печень ингого. Настал черед зятя отправляться на поиски необычного лекарства. Он шел много дней, пока не добрел до страны ингого. Но кто же эти ингого? Люди или животные? У них хвосты, как у обезьян, но они разговаривают по-человечьи — это почти люди. Они ходят на четырех лапах, как обезьяны, но, как люди, живут в краалях. У них есть свои законы и счет родства, но они едят человечину. У них человеческие лица, но заросшие шерстью тела, они охотятся, но слишком ленивы, чтобы выращивать урожай. Очень давно их предки были людьми, но их праздность и злобность привели их к вырождению.

Однажды люди племени ама-фене отказались обрабатывать землю и ушли в лес. Из лесу они стали совершать набеги на поля, обрабатываемые людьми. Понемногу они превратились в обезьян — у них выросли хвосты, чтобы легче было передвигаться по деревьям, шерсть покрыла их кожу, защищая от колючек, брови нависли над глазами, а череп стал плоским.

Вот к этим ингого и попал зять. Он очень старался вести себя в точности как они — плясал, взбирался на деревья, завывал так, что они не смогли распознать в нем человека-врага. Каждый день он выходил с ними на охоту, а он был отличным охотником, и начал им нравиться, они стали доверять ему. Однажды он отказался от дичи, прикинувшись больным. На следующий день он притворился, что ему стало хуже и он не может пойти на охоту вместе со всеми. Его оставили дома с детьми и бабушкой ингого. Как только взрослые ушли, он дал детям решето и велел принести в нем воду. Он знал, что это займет немало времени. А от подслеповатой старухи мудрено ли убежать?

Мутили и мнимый Лев

Мужчина и женщина поженились. А спустя несколько месяцев пришел такой тяжкий голод, что все жители деревни отправились в лес на поиски ягод. В лесной чаще женщина наткнулась на Льва, который только что убил антилопу. Она сказала:

— Если ты дашь мне свою добычу, я отдам тебе свое будущее дитя.

Лев заметил, что женщина беременна, подумал и согласился на предложенный обмен. Женщина приволокла антилопу домой, и они с мужем наелись досыта.

Вскоре женщина разрешилась от бремени мальчиком, и дали тому мальчику имя Мутипи. Он отличался от всех прочих детей тем, что у него на голове росли два пера, но никто их не видел. Прошло какое-то время, и тот самый Лев обернулся человеком и явился в деревню. Он вошел в дом женщины и потребовал то, что ему причитается. Она сказала:

— Подожди немного, я приготовлю еду и позову сына. Как только он начнет есть, ты его схватишь.

Мать сготовила пищу, позвала сына, однако тот не послушался ее, а убежал в потайное место, достал из головы два свои пера и положил перед собой.

— Что происходит? — спросил он у одного пера.

— Господин Лев пришел к твоей матери, чтобы забрать тебя с собой.

— Что мне надобно делать? — спросил мальчик у другого пера.

— Обернись мышью и ешь свой ужин.

Так Мутипи и сделал. А Лев сидел и спокойно ждал, пока мальчик придет домой. Тут он заметил, что маленький мышонок откусывает от пищи, приготовленной для Мутипи. Лев рассердился:

— Поди прочь, это обед моего Мутипи!

Подождав еще немного, Лев потерял терпение и спросил у матери Мутипи, где ее сын.

— Ума не приложу,— ответила женщина.— Может быть, ты придешь в другой раз? Или лучше давай сделаем так: я пошлю завтра сына вместе с другими мальчиками пасти скот, вот тут-то ты его и заберешь. А чтобы ты не спутал его с другими детьми, я надену ему на шею ниточку бус.

Лев ушел, а на другое утро мать Мутипи надела сыну бусы и велела пойти в буш с другими детьми. Как только

Мутипи удалился от дома, он достал свои перья, положил перед собой.

— Что означают эти бусы? — спросил он у одного пера.

— Бусы для того, чтобы господин Лев мог опознать тебя.

— Что мне надобно делать? — спросил Мутипи у другого пера.

— Пойди и раздай по бусинке каждому мальчику, а когда господин Лев спросит, кто из вас Мутипи, пусть мальчики скажут: «Мы все Мутипи».

Присоединившись к приятелям, Мутипи каждому дал по бусинке и обучил их, как отвечать большому господину с гривой. Все случилось именно так, как было предсказано, и когда Лев понял, что любой из мальчиков может оказаться его Мутипи, он счел за лучшее подождать еще немного, нежели совершить ошибку.

Он отправился к женщине и в ярости заорал:

— Не получу твоего сына завтра же — тебя заберу! Так и знай!

Перепуганная женщина пообещала, что пошлет завтра сына в буш за хворостом, и Лев сможет взять его там.

Наступило утро другого дня, и говорит мать Мутипи:

— Я больна, сынок, у меня лихорадка. Сходи-ка ты сам за хворостом.

Мальчик вышел из дому, достал свои перья и задал свои вопросы. Одно из перьев ответило:

— Господин Лев ожидает тебя в буше. Другое перо сказало:

— Обернись древесным жуком, и ты сможешь набрать хворосту, оставаясь незамеченным.

Лев увидел, как жук пилит сухие ветки своими острыми щупальцами, и отогнал его, рыча:

— Вон отсюда! Это хворост для моего Мутипи! Долго еще ждал в тот день Лев прихода мальчика, но так и не дождался. Поздней ночью заявился он в деревню, вошел в дом и, не обнаружив Мутипи, взял молодую мать и утащил с собой в чащу.

Когда Мутипи узнал, что его мать пропала, он покинул родные места, долго скитался, пока не добрался до другой страны. Там он поступил на службу к королю. Король назначил Мутипи своим главным посланником, потому что, какое бы трудное поручение ему ни дали, Мутипи успешно справлялся с любым. Король очень даже сильно полюбил Мутипи. Однако остальные придворные позавидовали удачливому юноше и решили его отравить во время пира.

Мутипи же перед тем, как пойти на пир, на который был приглашен королем самолично, достал свои перья и и спросил их, что происходит.

— Тебя замыслили убить,— ответило одно перо, а другое посоветовало:

— Не ешь мясо, которое тебе будет подано, оно напитано ядом.

Итак, Мутипи довольствовался овощами и подливкой, хоть его всячески уговаривали отведать сочнейшие куски мяса. Он незаметно бросал их под стол. Там их нашла собака, сожрала и тут же околела.

Когда король задумал строить себе новое жилище, люди позвали Мутипи присоединиться к ним на следующий день, чтобы вырезать шесты для кровли. Юноша вопросил свои перья. Одно сказало:

— Тебя замыслили убить в буше, когда будут рубить шесты.

Другое сказало:

— Пойди и заготовь шесты ночью, пока твои враги спят. Наутро придворные стали звать Мутипи:

— Выходи, лежебока, пора за дело приниматься. Мутипи ответил:

— А я уже свою часть работы сделал. Шесты стоят за моим домом.

Так и ушли завистники ни с чем, но вскоре они замыслили новую каверзу.

— Пора крыть крышу соломой,— сказали они,— помоги нам, Мутипи.

А задумали они вот что: один из них должен был притаиться в куче соломы, с которой будет работать Мутипи, и, выбрав удачный момент, убить его. Юноша набрал груду соломы, но прежде чем приняться за дело, отошел в сторонку, чтобы посоветоваться с перьями. Тем временем в солому забрался убийца, сидит и ждет. А перья научили юношу, как поступить: надо наложить на солому заклятье. Услышал злодей, что приближается Мутипи, приготовился осуществить свой замысел, но — вот ужас! — даже шевельнуться не мог, солома крепко держала его, она была заколдована. Так перья вновь спасли от гибели Мутипи. После этого случая он обратился к королю с жалобой и рассказал обо всех покушениях, но король пропустил эту жалобу мимо ушей, ибо тайные враги Мутипи были слишком сильны.

В это время страну поразила ужасная засуха — нигде невозможно было отыскать ни капли воды. Перья подсказали Мутипи, где найти воду. Он вырыл колодец в указанном месте и вскоре сделался самым богатым человеком в стране: отовсюду приходили к его колодцу люди с ковшами и бадьями и не скупясь платили любую цену за живительную влагу. Однако Мутипи ни с кого не запрашивал дорого, только со своих старых врагов. Он потребовал, чтобы каждый их них отрезал себе одно ухо в обмен на кувшин воды. Мутипи швырнул эти уши на землю, и они там прыгали, скакали, будто кузнечики, потому что, да будет вам ведомо, человечьи уши живут своей особой жизнью.

Вслед за засухой пришел голод — такой жестокий, что все жители страны умерли. Один только Мутипи уцелел, поскольку перья всегда подсказывали ему, где можно раздобыть пропитание. Перья к тому же научили его, как из шкуры льва сделать хлыст, дарующий жизнь. С помощью этого хлыста можно было вернуть к жизни кого ни пожелаешь. Мутипи ходил повсюду и, увидев хорошего человека мертвым, хлестал его своим хлыстом, тот сразу вскакивал живой и невредимый. А однажды Мутипи нашел мертвой дочь короля, хлестнул ее и оживил. Потом он женился на ней и сделался королем всей страны.

Владыка вод

Приключилось это давным-давно во времена незапамятные. Знаменитый охотник Тфулако, сын могущественного вождя, вместе со своими юными друзьями возвращался домой после многодневной охоты. И вот ночью в густом тумане они сбились с пути, и когда настало утро, то увидели, что вокруг, сколько хватает глаз, простирается голая дикая равнина, бесплодная и бескрайняя. Никто из юношей никогда не бывал здесь прежде. Близился полдень, и жара становилась нестерпимой. Охотники несли на себе тяжелую поклажу — шкуры и кости крупной дичи, туши более мелкой дичи, а также одежду и охотничье снаряжение. Вокруг не было ни одного дерева, в тени которого можно было бы устроить привал, не было хворосту, чтоб развести костер, не было ни капли воды. Юноши шли и шли, и с каждым шагом поклажа делалась все тяжелей и тяжелей, и животы у них подводило от голода, и губы спеклись, и во рту пересохло от жажды.

Наконец, когда солнце уже начало клониться к закату, пред путниками неожиданно открылась пространная изобильная долина, лежащая меж двух горных гряд. У подножия гор росли высокие, с могучими кронами деревья, а в их тени прятался дивной красоты водоем, до краев наполненный студеной водой. С криками радости шедшие впереди сбросили на зеленые травы поклажу и со всех ног припустились к воде. Они жадно пили, пили, пока не утолили жажду.

Вышло, однако, так, что Тфулако вместе с несколькими своими ближайшими друзьями приблизился к водоему позже всех. Но едва он склонился над водой, дабы тоже утолить жажду, как вода в мгновение ока исчезла и обнажилось дно водоема. Спутники Тфулако в изумлении и страхе отпрянули. Молча взирали они на подобное чудо. Тфулако так же, как все, изумленно взирал на пересохший водоем, а немного погодя велел ближайшим своим друзьям подойти к берегу. Те молча повиновались. Едва юноши склонились, как ожили пересохшие было ключи, вода с журчанием вновь наполнила водоем до краев. Тфулако тоже приблизился и встал на колени, чтобы напиться. Но в тот же миг вода бесследно исчезла. Он отступил — и вода появилась, так что его спутники смогли без помех утолить жажду. Задумался, притих молодой знаменитый охотник, вернулся к тому месту, где в тени деревьев оставалась поклажа, и подозвал к себе всех своих спутников.

— Друзья,— молвил он,— все вы видели, что здесь сейчас случилось. Я не могу понять, что бы это значило. Все вы знаете меня хорошо. Я никогда не занимался колдовством. Никому я не причинил зла ни до, ни во время, ни после этой охоты. Однако в том, что произошло, заключен, видно, некий сокровенный смысл, но никому из нас не дано постигнуть его. Как бы то ни было, я призываю вас приступить к своим обязанностям — приготовить пищу, собрать хворост, развести костер, освежевать туши и поджарить мясо. Пусть все идет своим чередом. Мы будем пировать и веселиться. Но прежде я все-таки должен утолить жажду, ибо мы не знаем, где и когда нам снова удастся найти воду в этом заколдованном краю.

И молодые люди занялись каждый своим делом — кто разделывал туши убитых животных, кто собирал хворост, кто разводил огонь, кто, не дожидаясь, пока изжарится все мясо, отрезал от туш самые лакомые кусочки и держал их над огнем, чтобы сразу же хоть немного подкрепиться. Тфулако тоже попытался съесть кусочек свежеизжаренного мяса, но жажда от этого у него только усилилась. Тогда он удалился от своих спутников и стал издали наблюдать за водоемом. Он снова был полон до краев, и струи воды журчали и пенились как ни в чем не бывало, точно так же, как в миг появления в этом заколдованном месте Тфулако и его друзей.

Тем временем мясо уже изжарилось, и Тфулако присоединился к своим юным друзьям. Он снова попытался съесть немного мяса, но во рту у него так пересохло, что он совсем не мог жевать. Однако он не покинул дружескую пирушку, остался сидеть вместе со всеми и даже принял участие в веселых беседах и беспечных забавах своих сотоварищей. Обильная еда снова вызвала у юношей жажду, они веселой гурьбой направились к водоему, и Тфулако вместе со всеми. Но едва знаменитый охотник свесился с берега, как бурливые ключи пересохли и вода исчезла.

Сомнений больше не оставалось — это ему, ему одному не дозволено утолить жажду из заколдованного водоема. Ему, единственному из всех, суждено погибнуть от жажды и голода, ему, сыну великого вождя. Но почему?! Чьей силе, чьему могуществу, чьей власти подчиняются эти ключи? Кто ими правит? Тфулако понуро побрел прочь от проклятого водоема, унылые, тягостные раздумья овладели им. И тут вспомнились ему давным-давно слышанные предания о могущественном владыке вод — земных и подземных, который мог сообразно своим желаниям делать реки и водоемы полноводными либо сухими. И догадался Тфулако, что всемогущий владыка вод, где бы он ни обитал и какое бы обличье ни имел, должно быть, правит сейчас этим водоемом. И еще догадался Тфулако, что владыка вод, признавши в нем сына великого вождя, либо хочет потребовать с него непомерно большой выкуп за воду, либо решил умертвить. Какую же цену должен внести он, Тфулако, за несколько глотков прохладной прозрачной воды? Какую мзду назначил ему владыка вод? И пошел тогда юноша обратно к водоему и, свесившись с берега лицом вниз, с отчаяньем в голосе громко произнес:

— О владыка вод! Я погибаю от жажды. Позволь мне напиться, и я отдам тебе в жены самую красивую из своих сестер.

И тотчас до самых краев наполнился водоем прохладной водой, и Тфулако, припав к ней устами, пил и пил, пока не утолил жажду. Юные спутники молодого вождя стояли чуть поодаль и молча наблюдали за ним. Напившись вволю, Тфулако принялся за еду.

До чего же весело и радостно сделалось всем! Юноши скинули с себя одежды и долго плескались в прохладной воде, пока окончательно не вернулись к ним силы после изнурительного пути. И Тфулако был вместе с друзьями, радовался и веселился, словно напрочь забыл обо всем, что незадолго перед тем случилось. Ближе к вечеру молодые охотники наполнили свои кувшины и фляги водой из водоема, сложили поклажу и тронулись дальше в путь. На четвертый день в полдень они вступили во владения великого вождя и, возвещая о своем благополучном возвращении, громко запели любимую охотничью песню:

Наконец Тфулако со спутниками миновали ворота, ведущие во дворец. Придворные певцы встретили их хвалебными песнями, а женщины — радостными восклицаниями.

При первом же благоприятном случае, едва стихли приветственные крики, Тфулако поведал своим соплеменникам о том, что приключилось у водоема. Никто, даже мудрые старейшины, не знали, каково обличье владыки вод. В большинстве своем люди думали: поскольку он обитает в воде, то и своим обличьем должен походить на какую-нибудь водяную тварь — огромную выдру или огромную жабу. А кое-кто предполагал, что владыка вод — это дух в обличье мужчины. Однако все до единого, в том числе и самая красивая дочь вождя, сошлись во мнении, что только крайняя нужда могла заставить Тфулако дать свой обет, и нет в том никакой его вины. С того дня люди изо дня в день ждали появления владыки вод, имя которому — Нканьямба.

Миновало множество лун. Однажды в полдень, когда никто уже не ждал, обрушился на дворец вождя неслыханной силы ураган. Люди со всех ног кинулись к своим хижинам, крепко заперли двери. Но ураган всей своей мощью устремился лишь к одной из хижин, не тронув остальных. В той хижине, к которой мчался ураган, спряталась со своими подругами прекрасная дочь вождя. Неистовый ветер, казалось, вот-вот сровняет с землей эту хижину. Но нет, в последний миг затих и сник у порога ветер. И наступила тишина. Насмерть перепуганные девушки открыли глаза и — что же? —- обнаружили, что вместе с ними в хижине находится невиданных размеров змей, В обхвате он был толще самого толстого мужчины, а вид его был столь ужасен, что сомнений не оставалось — это и есть сам Нканьямба, владыка вод подземных и земных, и явился он за обещанной невестой. Опрометью бросились девушки вон из хижины, стараясь опередить друг дружку. Одна только дочь вождя не могла тронуться с места. Как только она попыталась сделать шаг в сторону открытой двери, змей скользнул к ней, обвился кольцами вокруг ее тела, прильнул головой к ее груди и жадным взором впился ей в глаза.

Дочь вождя выбежала из хижины, волоча за собой свою страшную ношу. Никому не сказав ни слова, покинула она отцовский дворец и тотчас пустилась в долгий-предолгий путь, далеко за горы, туда, где жила родня ее матери. Тело девушки по-прежнему обвивал страшный змей, а она брела и пела тоненьким голоском:

Гулким, басовитым голосом вторил ей владыка вод:

Так брели они через леса, через лощины, ночью брели и знойным полднем брели, в песнях выказывая друг перед другом всю свою неуступчивость и всю свою гордость.

В сумерках достигли они дома, где жили родственники девушки. Однако не торопилась она войти в их жилище, а решила сперва подождать в тени. Лишь убедившись, что хижина для девушек пустует, она потихоньку прокралась туда и заперла за собою дверь. Затем обратилась ко змею, все еще обвивавшему ее тело:

Владыка вод, внимая этой песне, приподнял голову с груди девушки, а она продолжала тем же тоненьким голоском:

— Я так устала, всесильный! Тело мое с головы до пят покрыто дорожной пылью. Воображаю, до чего некрасивой кажусь я тебе сейчас. Умоляю, ослабь свои объятия. Я хочу сообщить радостную весть о нашем с тобой прибытии родне моей матери. Подожди меня здесь, я непременно вернусь, как только выкупаюсь и сменю одежду. Должна же я иметь приличествующий вид для оказания почестей величайшему из владык, всесильному Нканьямбе, хозяину вод.

Владыка вод тотчас, не проронив ни слова, ослабил свои могучие объятия, отпустил девушку, а сам отполз в дальний угол хижины, где свернулся огромным клубком, достигавшим тростниковой крыши.

Дочь вождя стремглав кинулась в главную хижину, где, заливаясь слезами, поведала свою горестную историю родному брату своей матери и его жене. Они приласкали бедняжку, утешили и пообещали, что непременно избавят ее от Нканьямбы в ту же ночь, если только она во всем будет их слушаться и проявит отвагу. Девушка утерла слезы и заверила дядю и тетю, что отныне ничего не боится и сердце ее полно решимости.

Затем дядя девушки поручил своей жене согреть побольше воды, чтобы племянница могла искупаться. А пока вода грелась, он взял немного притираний и тщательно смешал их с каким-то порошком, какого девушка прежде никогда не видала. Эту смесь он дал своей жене и велел ею растереть все тело девушки, как только та искупается. Дочь вождя и тетушка удалились, а глава семейства остался поджидать их, сидя в одиночестве и обдумывая план спасения племянницы. А когда они вернулись, то девушка выглядела свежей и нарядной как никогда, хотя и сняла с себя почти все украшения — и блестящий головной обруч из меди, и ожерелье, и два браслета с запястий, и два браслета с лодыжек. Хозяин дома поднялся им навстречу.

— Тетя сказала тебе, что ты должна будешь делать, когда пойдешь туда? — спросил он.

— Да, брат моей матери, она мне все сказала,— отвечала девушка, радостно улыбаясь.

— Ты уверена, что исполнишь все как надо? Уверена, что спешкой не испортишь все дело?

— Теперь я ничего не боюсь, брат моей матери. Я сделаю все как надо.

Тут хозяин дома достал дивной красоты накидку из леопардовой шкуры, аккуратно расправил и укутал в нее девушку.

— Ну, иди, дочь моей сестры,— молвил он.— Я уверен, что теперь ты сильней проклятого змея.

Дочь вождя быстрым шагом пошла в хижину, где дожидался ее змей Нканьямба. Ступив через порог, она сбросила с себя леопардовую накидку и обратилась к владыке вод с такими словами:

— О владыка вод! Смотри — я стою пред тобою, я, дочь племени Тфулако! Прими же меня в свои объятия, Нканьямба, такой длинный и гибкий!

И девушка простерла свои прекрасные руки навстречу змею. Он тотчас устремился к ней, но едва попытался обвиться вокруг нее кольцами, как тут же соскользнул и упал на пол с глухим стуком. С улыбкой и ласковым укором девушка повторила свое приглашение и снова простерла руки навстречу змею. И во второй раз он попытался обвиться вокруг ее тела, но снова упал на землю с глухим стуком. В третий раз девушка в мольбе простерла руки к змею, но и на сей раз, как ни старался, не смог он удержать ее в своих объятиях — таким скользким оказалось тело девушки, и ударился змей о землю с такой силой, что казалось, силы навсегда покинули его. Превозмогая боль, владыка вод слегка приподнял голову и в ответ на новое приглашение девушки лишь молча уставился на ее прекрасное тело.

— О всесильный,— с раскаянием в голосе молвила дочь вождя,— я, должно быть, допустила ужасную оплошность. Мне так хотелось сделать себя еще красивей ради тебя, что я переусердствовала — чересчур много масел и благовоний нанесла я на свои чресла и грудь. Придется мне вернуться в главную хижину и снова искупаться. Только после этого мы сможем заключить друг друга в объятия. Я сгораю от нетерпения, господин!

Дочь вождя вновь укуталась в леопардовую накидку, шагнула за порог и крепко-накрепко заперла за собою дверь. А там, за порогом, ее уже поджидали дядя и тетя с горящим факелом в руках. Ни слова не говоря, они вручили девушке факел, и она побежала с ним за хижину и подожгла сразу в нескольких местах тростниковую кровлю. Под конец она сунула факел в кровлю прямо над дверью. Сухой тростник тотчас занялся, и алые блики пламени озарили все селение.

Ни звука не донеслось из горящей хижины, владыку вод оставили последние силы. Не мог он подняться с земли, не мог наделить силой крылья ветров могучих и смелых, дабы вынесли они его из полыхающего пламени. Так и обрел свою кончину владыка вод подземных и земных.

Все это свершилось столь быстро, что когда прибежали соседи, они застали только груду тлеющих головешек.

— Что тут случилось? Что случилось? — спрашивали соседи.

— Ничего страшного, просто случился пожар.

— Никто не пострадал, все живы-здоровы?

— Да, никто не пострадал,— отвечал хозяин дома,— нам повезло, все мы остались невредимы. Можете спать спокойно, соседи. А когда нынешняя луна пойдет на убыль, я устрою пиршество в честь прекрасной дочери моей сестры и заранее приглашаю всех. Тогда-то я и поведаю вам обо всем, что случилось.

Наутро хозяин дома встал очень рано и пошел поглядеть на пожарище. Среди головешек и пепла он обнаружил останки владыки вод. Хотя шкура Нканьямбы совсем сгорела, хозяину дома под слоем золы удалось обнаружить уцелевшие кости и череп. Тогда он собрал кучу хвороста, поджег и побросал в огонь все, что осталось от Нканьямбы, владыки вод, все до единой крупицы. А когда и этот огонь отполыхал, хозяин дома взял обугленный череп змея, тщательно выскреб его, чтоб он сделался изнутри гладким, как глиняная чаша. Он взял этот череп в дом, промыл в кипятке, отполировал снаружи, натер остатками притирания, которое приготовил минувшей ночью для своей племянницы.

Девушка же тем временем все еще крепко спала, и не просыпалась она до полудня. Тетя оберегала ее сон, никому не позволяла входить в хижину, где спала дорогая гостья. И весь день до вечера и всю ночь никто, кроме тетушки, не входил к дочери вождя. Даже сам глава семейства не тревожил ее покой. Зато на следующее утро, как только узнал, что племянница проснулась, он, прихватив с собой череп Нканьямбы, вошел к ней в хижину. Девушка слегка вздрогнула, когда увидела череп.

— Прикоснись к нему, дочь моей сестры,— сказал дядя,— прикоснись — и ты увидишь, это совсем не страшно.

Девушка прикоснулась к черепу, но все ее тело сотрясала дрожь страха. Видя это, дядя забрал от нее череп, затем стал рядышком, и они немного побеседовали о том о сем.

Позже в тот же день хозяин дома и его супруга посоветовались и решили, что девушке следует оставаться в постели, пока не исчезнут все признаки страха, а чтоб она не скучала, пусть их дети приходят к ней в хижину и пусть молодежь беседует сколько захочется. Каждый день по утрам дядя стал вносить к племяннице череп змея и просил прикоснуться к нему. Когда же он убедился, что племянница больше не испытывает страха, он сказал своей жене, что отныне девушка может покинуть хижину и начать жить обычной жизнью.

Однажды, когда несколько дней спустя глава семейства и его супруга сидели вместе с племянницей в главной хижине и вели беседу о чем-то, девушка как бы в рассеянности поднялась, приблизилась к тому месту, где хранился череп, и как ни в чем не бывало взяла его в руки. Не прерывая начатой беседы, она небрежно повертела его в руках, как будто это была обыкновенная вещь, и положила на место. Дядя с тетей переглянулись и с улыбкой кивнули друг другу. А когда они остались наедине, дядя сказал жене:

— Вот теперь я вижу, что она готова к возвращению домой. Она больше не испытывает страха при виде черепа. Он стал для нее все равно что обыкновенная домашняя утварь. Пора готовить ее в путь.

Через пару дней состоялось обещанное дядей большое пиршество в честь дорогой гостьи. Явились все соседи, и хозяин дома, как обещал, рассказал им все — и про то, как посулил молодой охотник Тфулако владыке вод свою красавицу сестру, и про все то, что приключилось вслед за тем. Соседи похвалили девушку за отвагу и поблагодарили хозяина дома за исполненный долг. Затем дядя показал всем пять коров, которых приготовил в подарок дочери своей сестры. Один за другим поднимались с мест лучшие друзья и соседи хозяина дома, и каждый произносил хвалебную речь в его честь, воздавал ему должное за щедрость, и каждый, со своей стороны, обещал дочери вождя по теленку. Так набралось целое стадо в два десятка голов. Каждому дарителю дочь вождя с почтением целовала правую руку.

А женщины, в свой черед, тоже решили одарить гостью — каждая принесла из дому какую-нибудь вещь: кто кувшин, кто горшок, кто чашу, кто украшения. То-то было радости!

А когда пиршество подошло к концу, молодые люди обратились к отцам с просьбой разрешить им сопровождать дочь вождя в ее путешествии домой.

— Вы правильно рассудили,— отвечал им с улыбкой старший из мужчин,— но всех отпустить мы не можем. А тем, кто пойдет, придется и скотину гнать, и нести большую поклажу — все подарки, сделанные вашими матерями.

— Мы понимаем, отец,— отвечали юноши,— и готовы нести любую поклажу. И еще мы рассудили так: коль скоро нельзя всем нам сопровождать дочь вождя, то пусть идут с ней ровесники ее брата Тфулако.

— Вот и хорошо,— согласились мужчины. Несколько дней спустя, когда дочь вождя помогала своей тете укладывать вещи в дорогу, глава семейства принес ту самую леопардовую накидку, которую надевала на себя девушка в ночь избавления от Нканьямбы. Дочь вождя с благодарностью приняла накидку от дяди и обняла его, выражая благодарность за столь прекрасный подарок. А сверх того дядя вручил девушке череп Нканьямбы.

— Что мне делать с этой вещью, дядюшка? — спросила удивленная дочь вождя.

— Возьми, она твоя,— отвечал дядя.— Ведь именно ты несла на себе змея от самого родного дома и ты одолела его.

Девушка взяла череп обеими руками, поблагодарила дядю и, улыбнувшись, вдруг сказала:

— Я знаю, что делать с ним.— И молча уложила череп вместе с другими вещами в поклажу.

— Ты можешь поделиться с нами, как ты решила распорядиться этой вещью? — спросил дядя.— Или это секрет?

— У меня нет секретов от вас,— отвечала дочь вождя.— Я вот что решила. Когда-нибудь, когда мой брат Тфулако станет вождем нашего племени, я подарю ему этот череп, чтобы он мог использовать его как сосуд для умывания.

— Ты умница, дочь моей сестры! — воскликнул дядя.

— Почему ты так говоришь, дядюшка?

— Потому что ты сказала именно те слова, которые я надеялся от тебя услышать.

Возвращение дочери вождя в родные места превратилось в приятную прогулку и для нее самой, и для сопровождавших ее юношей. Они шли не спеша, так как нужно было пасти скотину. В самых живописных местах они делали привалы. И все время много пели. Дочь вождя рассказала сопровождавшим ее юношам, как брела по этим же самым лесам и лощинам, неся на себе огромного змея, и как они с владыкой вод пели друг другу песни. Она научила своих спутников словам песни владыки вод, и дальше они шли, забавляясь тем, что девушка тоненьким голоском пела свою песню, а юноши вторили ей гулкими, басовитыми голосами. И чем ближе была цель их пути — дворец вождя племени Тфулако, тем громче они пели. Жители близлежащих деревень, слыша эту песню, тотчас вспоминали тот страшный ураган, после которого исчезла из дворца дочь вождя. Сейчас они узнавали ее голос, но что это за странные басовитые голоса, кому они принадлежат?

И вот уже слышат песню во дворце, и все обитатели дворца высыпали навстречу загадочным певцам. Никто не заметил, как Тфулако вбежал в свою хижину, схватил копья и щит, опередив всех, побежал к воротам и стал пристально вглядываться в появившуюся на горизонте процессию. Сперва он разглядел стадо коров, потом свою сестру в окружении каких-то юношей. У Тфулако не оставалось сомнений — это идет ненавистный Нканьямба со свитой и, по обычаю, гонит стадо коров как свадебный выкуп.

— Что?! — вскричал он, вскипая от гнева.— Значит ли сие, что моя сестра все это время находилась во власти ужасного змея?! Я немедля пойду и освобожу сестру!

И он одним прыжком перемахнул через запертые ворота.

— Подожди, сын красавицы! — кричали ему вслед советники вождя.— Ты накличешь беду на свою голову! Подожди, пока они сами сюда придут.

— Я никогда не допущу, чтобы эти твари прошли в дворцовые ворота. Не желаю, чтобы их скотина вошла в наши загоны для скота. Если никто больше не пойдет со мной, я справлюсь с ними один. Пускай здесь соберутся хоть все Нканьямбы со всего света, я все равно убью похитителя моей сестры.

И он помчался навстречу певцам.

Не успел он еще поравняться с ними, как все охотники, его верные друзья и ровесники, присоединились к нему. Женщины — обитательницы дворца, подняли громкий плач, и тотчас этот плач подхватили женщины всего селения, и от одной деревни к другой перекидывался женский плач. И он стал сигналом для всех молодых людей, для всех воинов этой страны, они тотчас похватали свои щиты и копья и со всех ног кинулись в том направлении, откуда громче всего доносились женские рыдания.

Увидали певцы, какая суматоха поднялась в округе, и тотчас перестали петь. Не потому что испугались, а потому что покатывались от хохота.

— Бросьте свои копья! — крикнул наконец один из них.— Зверя, которого вы ожидали увидеть, здесь и в помине нет. От него только и осталось, что куча золы на задворках Тфулаковой тетушки. Зато вы можете здесь увидеть родную сестру Тфулако — прекрасную, как восходящее солнце.

И девушка выступила вперед, дабы приветствовать брата, и он, в свой черед, сделал ей шаг навстречу. Брат и сестра с нежностью обнялись.

— Прости меня, если можешь, дочь моего отца,— дрогнувшим голосом молвил Тфулако.

Девушка не желала, чтобы из глаз ее брата пролилась хоть одна слеза, тем более в присутствии посторонних. Она рассмеялась, освободилась из его объятий и немного отступила назад.

— Простить тебя? Но за что? — спросила она.— Уж не за то ли, что дал мне возможность всем доказать, что я в самом деле сестра Тфулако, убивающего буйволов?

Не успел Тфулако ответить сестре, как она запела его любимую охотничью песню, лишь чуть-чуть изменив слова. А в это время молодежь из обеих групп уже слилась в одну толпу, и все выказывали друг другу знаки дружеского расположения. Запела охотничью песню сестра Тфулако, и все молодые люди хором подхватили эту песню. Тогда девушка достала череп Нканьямбы и, поднявши его высоко над головой, смело пошла по направлению к деревне и гордо миновала дворцовые ворота.

Уна Нана

У одной женщины было трое славных ребятишек. Она построила новую хижину на скрещении двух дорог. Люди убеждали ее, что это опасное место, но она верила в себя: «Я сильная».

Однажды женщина оставила детей дома, а сама пошла в лес за хворостом. Мимо хижины проходил бабуин. Он спросил детей:

— Кто вы такие? Старший мальчик сказал:

— Наша мама — Мать Лягушек. Бабуин сказал:

— Раз она построила дом на скрещении двух дорог, значит, уверена в своей силе.

Следом пришла антилопа и сказала то же самое. И все звери, проходившие мимо, так говорили, и мальчик разговаривал с ними вежливо и почтительно. Наконец пришел огромный слон. Он задал тот же вопрос, но вместо того, чтобы спокойно уйти, вдруг схватил двоих ребятишек и отправил их в свою широкую пасть. Когда вернулась мать, уцелевшая дочка сказала:

— Большущий слон похитил братика и сестричку. Уна Нана взяла нож и пошла по следам большого слона.

Вскоре встретила она леопарда, но тот не бросился на нее, а сказал:

— Иди туда, где много деревьев.

Затем встретила антилопу, и та сказала то же самое. Наконец женщина дошла до того места, где в тени огромных деревьев стоял слон.

— Это ты — слон, похитивший моих детей?

Слон сперва отпирался, но после того, как женщина назвала его лжецом, он рассердился и швырнул ее себе в широкую пасть и проглотил. Не испугалась Уна Нана, а спокойно достигла слоновьего желудка. Там она увидела во множестве деревья, пасущийся на берегу реки скот и людей, строящих хижины. Чуть поодаль на траве сидели двое ее старших детей. Она спросила:

— Вы не голодны?

Но дети упорно отказывались от пищи. Тогда мать взяла нож и отрезала кусок от слоновьей печени. Слону от этого занедужилось, и он сказал друзьям:

— С тех пор как я проглотил Уна Нану, я стал плохо чувствовать себя. Видимо, она и впрямь очень сильная.

Слон чах, чах, пока не умер. Тогда Уна Нана отыскала среди обитателей слоновьего брюха дровосека и велела ему прорубить своим топором выход наружу. Тот охотно согласился. Ему долго пришлось трудиться, но вот наконец и солнечный луч! Дровосек сделал выход из слоновьей туши достаточно широким, чтобы люди могли протиснуться через него вместе со своими пожитками. Корова вышла первой и сказала:

— Му-у, му-у, я вижу траву.

Коза выпрыгнула и сказала:

— Ме-е, ме-е, я вижу свежие листья.

Люди, проглоченные слоном, выбирались наружу и говорили:

— Что за чудесная страна, какое над ней синее небо! Они обратились к Уна Нане со словами благодарности, и каждый сделал ей подарок: кто подарил козу, кто — корову, а кто — овцу. Потом все со счастливым смехом разошлись каждый к себе домой, а Уна Нана осталась с большим богатством. Она с детьми не спеша пошла домой на скрещение двух дорог, где их ждала младшенькая. Девочка очень, очень обрадовалась, что вновь видит маму, братика и сестричку.

Дживао

У Дживао был пес, и кормил он того пса только маисовыми лепешками. Однажды отец и братья ушли охотиться и на обратном пути, идучи через лес, набрели на большой и с виду очень богатый дом. Охотники так устали, гоняясь за дичью, что им захотелось отдохнуть, и они постучались в этот дом. А надо сказать, что все земли окрест принадлежали богатой женщине по имени Сакатабела, для которой самым большим лакомством была человечина.

Хозяйка приветливо встретила охотников, проводила их в просторную комнату, где они могли отдохнуть. Когда охотники, разомлев, уснули, людоедка схватила одного и съела тут же. Остальных заперла в пещере и тоже съела одного за другим. Никому не удалось избежать страшной участи.

Итак, Дживао остался единственным сыном у матери. Часто он спрашивал ее, почему в их стране Тембе так мало жителей и почему не вернулись с охоты отец и братья, но мать отвечала уклончиво, и в конце концов Дживао решил отправиться на поиски отца и братьев.

Мать предупредила сына, чтобы он не ходил на запад, потому что именно в ту сторону отправились его отец и братья и пропали без следа. Но Дживао не собирался отказываться от своего намерения. Прощаясь с матерью, он попросил ее следить неусыпно за священным деревом на заднем дворе: если оно засохнет — значит, жизнь его в опасности.

Взял Дживао с собой своего верного пса и отправился в путь. Поначалу, чтобы не огорчать мать, он пошел на север, когда же деревня скрылась из виду, он повернул на запад и шел до тех пор, пока не пришел к большому и с виду богатому дому.

Завидела Сакатабела красивого юношу, и ей тотчас захотелось полакомиться им. С приветливой улыбкой пригласила она юношу в дом, предложила сесть. Он чуть было не сел, но пес зарычал сердито, и Дживао понял, что тут таится какая-то каверза. Тогда Сакатабела подала юноше в кувшине воды. Он плеснул немного на пол, пес понюхал и опять зарычал. Дживао отказался пить эту воду. Коварная женщина вынуждена была принести другой кувшин, и юноша опять плеснул немного воды на пол. Пес вылакал воду, только после этого Дживао напился.

Затем Сакатабела подала гостю на блюде мясо, пес обнюхал его и зарычал. Мясо было отравлено. Людоедке пришлось принести другое блюдо, пес съел кусочек, и только после этого поел юноша.

Вечером людоедка проводила Дживао в комнату для ночлега. Среди ночи она тихонько вошла к нему, но собака набросилась на нее и цапнула за ногу. Утром Дживао предложил хозяйке:

— Давай бороться. Посмотрим, кто сильней.

— Ты надеешься победить меня? Посмотрим... Сакатабела открыла сундук, полный оружия. Дживао выбрал старый ржавый меч. Она велела ему взять другой и указала на множество новых и острых как бритва мечей, со сверкающими на солнце лезвиями. Но юноша крепко держал старый меч, он догадался, что это единственный меч, которым когда-либо пользовалась сама Сакатабела. И это действительно было так. Меч обладал волшебным свойством — он бил без промаха.

И вот они скрестили мечи. Кровожадная людоедка искусно владела мечом, но пес хватал ее за ноги, и юноше не составляло труда избегать ее ударов. Наконец Дживао изловчился и нанес людоедке сокрушительный удар — он отсек ей голову, но на месте тотчас появилась другая голова. Дживао срубил и эту голову, но вместо нее появилась новая, и так продолжалось до тех пор, пока не скатилась на пол четвертая голова. Лишь после этого людоедка испустила дух.

Теперь Дживао стал хозяином и дома, и окрестных земель. Он снял с пальца Сакатабелы кольцо и взял целую связку ключей, он отпер вход в пещеру, где томились ее жертвы, и крикнул им: «Выходите!» Каждый день людоедка отпирала дверь пещеры и кричала: «Выходите!» и съедала очередного пленника.

Поэтому, когда Дживао крикнул: «Выходите!», испуганные жертвы заспорили:

— Ты первый!

— Нет, ты...

И никто не хотел выходить.

Тогда Дживао сам вошел в пещеру и сообщил, что убил людоедку и отныне ничто не угрожает их жизни. Пленники наконец отважились выйти из затмении, а как только увидели мертвое тело Сакатабелы, сразу поверили, что им и впрямь ничто не грозит. Им было стыдно, что юноша, почти мальчик, оказался сильнее и сообразительнее их. И они выместили свою досаду на нем же, ею же и обругали, а потом разбрелись по домам. Вот вам и людская благодарность!

Итак, Дживао остался один в богатом жилище людоедки. Он обошел его из конца в конец, вскрывая все двери и запоры, заглянул в конюшню и увидел там лошадь, прекраснее которой ему никогда не случалось видеть. Он распахнул ворота конюшни и отвел лошадь на лужайку. Когда та наелась свежей травы, то сказала:

— Мой господин! Я буду благодарна тебе всю жизнь. Ты вызволил меня из заточения и накормил. Я буду служить тебе верой и правдой. Много дней коварная женщина держала меня под замком. Она не смогла погубить меня только потому, что я тоже обладаю волшебными чарами. Сакатабела утешилась тем, что выкрала мое волшебное кольцо и превратила меня в лошадь. Если ты отдашь мне кольцо, я снова обрету свой прежний облик.

Дживао отдал лошади кольцо, та прошептала заклинание и предстала перед юношей в образе прекрасной девушки.

— Мой господин, я благодарю тебя за то, что ты освободил меня второй раз. Приказывай, и я исполню все, что ты ни пожелаешь!

Дживао взял прекрасную девушку в жены, и они зажили в богатом доме, и жили долго и счастливо, а волшебное кольцо исполняло все их желания.

Потомки же их обитают в тех краях и поныне.

Тиколоше

Тиколоше — длиннорукий, волосатый уродец, ростом с обезьяну бабуина, с таким же безобразным лицом и такой же походкой враскачку.

Однажды некая женщина, придя на берег, увидела плавающего в реке тиколоше. А надо сказать, что все эти твари — речные обитатели. Женщина набрала в калебас воды и направилась домой, а тиколоше последовал за ней, да еще помог донести вязанку хвороста.

Вернулся домой муж этой женщины и видит: жена его — в объятиях тиколоше. Он бросился было на уродца, но тот — скок и вспрыгнул на перекладину под потолком. В ярости муж кинулся на жену и убил ее. Тут глубокое раскаяние овладело беднягой, он стоял в оцепенении над бездыханным телом жены. А тиколоше изловчился и спрыгнул с перекладины прямо на плечи мужчины. Теперь мужчина полностью был во власти чудовища и делал все, что тот повелевал.

С того дня у жителей округи началась тяжелая жизнь: то тут, то там совершались жестокие убийства, и жертвами, как правило, были женщины. Правда, пострадали и несколько богатых мужчин — убийцу, наверное, соблазнили их деньги. Положение усугублялось тем, что убийцу никто не видел, хотя злодеяния совершались среди бела дня. Так продолжалось долгое время.

Однажды некий молодой мужчина, подходя к своему дому, заметил выскользнувшую из дверей какую-то тень. Он заподозрил неладное, но виду не подал. На другой день он велел жене уложить его вещи: решил он, мол, отправиться в дальние края на заработки и вернется нескоро. Он распрощался с женой и ушел. А среди ночи подкрался к хижине и тихонько открыл дверь, держа наготове нож. Как он и ожидал, его жена была не одна, а в объятиях тиколоше. Юноша изо всех сил ударил чудовище ножом и прикончил на месте. А потом отвел жену к ее родителям, там он рассказал тестю о случившемся и закончил такими словами:

— Отныне ваша дочь мне не жена.

Тесть, ни слова не говоря, вернул зятю скотину, полученную в качестве выкупа за дочь.

Говорят, что имя человека, заколдованного тиколоше и ставшего против собственной воли убийцей, так никто и не узнал. Лишь много лет спустя, когда его уже не было в живых, людям стало известно его имя.

Племя двуротых

Один юноша вступил в пору зрелости, и его родители решили, что пора сыну подыскать жену. К их удивлению, он наотрез отказался, сказал, что сам себе найдет жену.

— Ну что ж,— ответили родители,— но если ты не найдешь подходящую девушку, нас в этом не вини.

Однако юноша был непреклонен и уже на другой день начал искать невесту. Само собою, это было весьма неразумно с его стороны. Любому ясно, что родители умней детей и младшие должны слушаться советов старших. Того и гляди юноша угодит в беду.

После долгих скитаний ом попал в деревню, где жило племя обычных с виду людей. На самом же деле это были чичвейа — могучие колдуны с двумя ртами: один чтоб говорить, другой — чтоб кушать. Тот рот, которым говорят, располагается на обычном месте, а которым едят — на темени, под густыми курчавыми волосами.

Простодушный юноша вошел в деревню чичвейа, и когда его спросили, зачем он пришел, ответил, что ищет невесту. Тот не настоящий мужчина, который удовольствуется женой, чей рот только и умеет, что болтать! Но этот юноша был как раз таким! Он выбрал себе невесту по имени Велевеле, и была она весьма хороша собой. Молодой человек предложил родителям своей избранницы довольно много денег — выкуп за невесту, и отец девушки принял выкуп. Вскоре юноша вместе с женой отправился домой.

Когда он пришел в родную деревню, все высыпали на улицу с криками:

— Добро пожаловать! Желаем счастья!

Семья жениха задала пир, были приготовлены всяческие яства, но на пиру невеста от всего отказывалась. Она притворилась сытой. На самом же деле она не хотела, чтоб люди узнали об ее втором рте. День спустя молодая вместе с золовками отправилась в лес собирать хворост. В лесу женщины разбрелись кто куда, а женщина племени чичвейа, оставшись одна, запела:

И тотчас у женщины на голове стали расти рога, и превратилась она в прекрасную антилопу. Антилопа склонила длинную гибкую шею и стала жадно щипать траву. Насытившись, она вновь обернулась женщиной и присоединилась к возвращающимся родственницам.

А еще через день женщины отправились за водой на реку. Велевеле тоже взяла кувшин, но пошла не туда, куда все, а пониже излучины, где ее не было видно. Там она пропела:

И превратилась в аиста. А жабы вокруг так и скачут! Стала женщина-аист жадно хватать их клювом и заглатывать целиком. Насытившись, она вновь превратилась в обычную женщину и присоединилась к остальным.

Из всей родни только одна женщина заподозрила недоброе — свекровь. Она заметила, что Велевеле никогда ничего не ест, но тем не менее не худеет. Она велела дочерям не спускать глаз с невестки, но так, чтобы та не догадалась об этом.

И вот однажды старшая из сестер тихонько последовала за Велевеле, и что же? Она увидела, как жена брата превращается в антилопу и щиплет траву. На следующий день другая сестра спряталась в кустах у реки и. к своему изумлению, увидела, как прекрасная Велевеле обернулась аистом и вместо обеда глотает жаб. Девушки побежали к матери и рассказали об увиденном. Та все передала сыну, но он отказался верить, тогда мать сказала, пусть, мол, пойдет посмотрит и убедится собственными глазами. Так он и сделал. Однажды он пошел в лес вслед за женщинами и, спрятавшись в кустах, наблюдал, как его жена обернулась антилопой. Когда она вновь стала женщиной, он повторил ее песню:

И — вот так чудо! — жена опять превратилась из женщины в антилопу, потому что в песне заключена была магическая сила, это было заклинание оборотней. Ни слова не сказал ей молодой человек, а просто взял и отвел обратно в родную деревню и вернул ее родителям, упрекнув их в том, что они обманули его.

— Мне нужна жена, а не дикое животное,— сказал он.

Он потребовал назад те деньги, которые дал как выкуп за невесту. Так расстроился его брак, и он вернулся к своим родителям, попросил у них прощения за своеволие и пообещал теперь жениться на любой девушке по их выбору.

Девушка и речной бог

У некоего вождя по имени Макеньи было много жен, и каждая из них рожала только дочерей. Однажды две сестры собрались накопать глины, чтобы обмазать хижину.

На речном берегу они нашли глубокую яму, где было много хорошей глины. Старшая из двух девушек велела младшей, которую звали Чичингуане, залезть в яму и набрать глины. Яма была заполнена стоячей водой, и Чичингуане пришлось работать, стоя в воде. Когда старшая сестра набила доверху корзину глиной, она как ни в чем не бывало отправилась домой, даже не подумала помочь младшей выбраться наружу, хотя прекрасно понимала, что из такой глубокой ямы, с такими осклизлыми краями той ни за что самой не выбраться. Так и осталась Чичингуане одна, в глубоченной яме, в которую с каждым часом прибывала вода из реки. Вскоре девушка оказалась по грудь в воде. Что делать?

Вдруг рядом с ней раскрылась огромная пасть. То была гигантская рыба, властительница вод Чипфаламфуле, то бишь «Речной ставень».

— Иди, дочь моя,— сказала гигантская рыба,— войди в мое брюхо, живи во мне, и тебе больше никуда никогда не захочется.

Чичингуане ступила в пасть рыбищи, спустилась в брюхо и принялась осматриваться. Там она увидела множество других людей, они возделывали свои поля и имели вдоволь еды. Чичингуане долго прожила здесь, ни в чем не зная нужды.

Однажды ее сестры пришли на берег и запели:

Одна из девушек, самая юная и самого маленького роста, никак не могла справиться с кувшином. Что бы она ни делала, кувшин не держался у нее на голове, а нести его можно было только так. Бедняжка чуть не плачет, ведь мать заругает ее, если она вернется с пустым кувшином.

Кстати, эта малышка была родной сестрой Чичингуане, остальные девушки были дочерьми других жен вождя Макеньи. Все эти женщины не ладили между собой, и каждая готовила себе еду отдельно. Только в одном сходились непокладистые жены — все они сообща ненавидели любимую жену вождя и завидовали ей. Ненависть и зависть к ней они передали своим дочерям, и те, в свой черед, ненавидели двух дочерей этой женщины. Старшей дочерью была Чичингуане, а младшей — та самая малышка, что не могла справиться с кувшином.

И вот поглядели-поглядели девушки, как у малышки ничего не выходит, посмеялись, да и пошли себе прочь. Так они предали вторую дочь любимой жены вождя. Незадолго перед тем они во дворце сообщили, что Чичингуане пропала в лесу без вести, а может быть, утонула, мол, им ничего неизвестно.

Ушли сестры, осталась малышка одна на речном берегу, сидит, слезы льет. Вдруг вышла из воды ее старшая сестра Чичингуане, помогла ей водрузить кувшин с водой на голову и пошла проводить до деревни. Однако с полпути она вернулась к реке, вошла в воду и исчезла. С тех пор каждый вечер старшая сестра помогала младшей управляться с кувшином.

Но однажды на глазах у всех малышка никак не могла поставить себе на голову кувшин с пивом для вождя. Женщины пристали к ней с расспросами, как же ей удается поставить кувшин с водой. Призналась тогда во всем малышка: помогает, мол, ей старшая сестра. Вечером любимая жена вождя пошла к реке вместе со своей младшей дочерью. Там она спряталась в кустах. Как только Чичингуане вышла из воды и стала помогать сестренке ставить кувшин на голову, мать выбежала из-за кустов и давай обнимать Чичингуане, уговаривать, чтобы осталась. Но та сказала:

— Нет, мама, и не пытайся удержать меня, я теперь, как рыба, должна жить в воде.

Как ни обнимала ее мать, как ни упрашивала, девушка выскользнула из ее объятий, будто угорь, и скрылась под водой. Мать хотела было прыгнуть за ней, но страх удержал ее — разве обыкновенный человек может жить в воде? Вернулась девушка в брюхо Чипфаламфулы, призналась великой рыбище, что мечтает вернуться к семье, к матери и сестре. Чипфаламфула в конце концов согласилась отпустить ее. На прощанье рыба подарила девушке волшебную палочку.

И вот пришла Чичингуане домой, в материнскую хижину, обняла мать и сказала:

— Отдаю тебе свою рыбью кожу, возьми ее.

В тот же миг — вот чудо! — ее сверкающая чешуя начала отпадать и вся превратилась в серебряные монеты. И мать могла теперь устроить большой пир в честь возвращения любимой дочери.

Прошло с тех пор довольно много времени, и вот однажды вождь Макеньи послал дочерей в лес за хворостом. Остановились девушки у высокого дерева, и старшая велела Чичингуане и ее сестре забраться на дерево и нарезать веток. Набрав толстые вязанки, девушки оставили сестер на дереве, не помогли им спуститься на землю, даже не предупредили об уходе, а просто взяли и ушли.

Вдруг под деревом появилось семейство одноногих людоедов; увидели они сидящих на дереве двух молодых девушек и принялись рубить дерево под корень. Но когда дерево задрожало, готовое рухнуть, Чичингуане прикоснулась к нему волшебной палочкой, и изрубленный топором ствол затянулся и стал целым, как ни в чем не бывало. Еще много раз пытались людоеды повалить дерево, но ничего у них не вышло, только до полусмерти устали, так что их прямо под деревом сморил сон. Чичингуане не стала мешкать, вместе с сестрой тихонько спустилась на землю и убежала. Но людоеды проснулись и бросились в погоню. Вскоре они очутились на берегу реки. Чичингуане прикоснулась к воде палочкой и пропела:

Тотчас теченье воды прекратилось, и девушки пересекли речное русло посуху. Зато едва они очутились на другом берегу, Чичингуане снова махнула палочкой и пропела:

Людоедов, которые уже были на середине реки, накрыла вода, и они захлебнулись. Девушки шли по густому лесу и вдруг увидели мрачную пещеру, в которой прежде жили те самые одноногие людоеды. В пещере девушки нашли несметные богатства — все, что осталось от несчастных жертв людоедов. Там же валялись и человечьи обглоданные кости. Девушки надели на себя столько украшений, сколько могли унести: ожерелья, бусы, браслеты. Потом они ушли от этого страшного места — кому охота оставаться там, где погибло столько людей!

Наступила ночь, но Чичингуане высоко подняла над головой свою палочку и велела ей указывать путь через лес. Конец палочки засиял, будто факел, и девушки не потеряли во мраке тропинку. Эта самая тропинка привела их к королевскому дворцу. Стражники у ворот увидели девушек, увешанных драгоценными украшениями, тотчас пропустили их внутрь. Они предложили важным гостьям отдохнуть в отдельной хижине, поднесли им угощение. Стражники доложили королю:

— Явились две красавицы из неведомой страны.

Король счел это за знак свыше, ибо как раз тогда он подыскивал жен двоим сыновьям. Он ведь не мог знать, что Чичингуане и ее сестренку привела во дворец волшебная палочка властительницы вод. И никогда он этого не узнал.

Цимона Мамбу, Ясновидец

Жил человек по имени Цимона Мамбу. Было у него две жены, и у каждой свое табу. Одной запрещалось есть ящериц, другой — рябчиков. Однажды муж отправился в лес и расставил силки. И надо ж такому случиться — как раз в тот день в силки угодили именно ящерица и рябчик. Вернулся муж домой, разрезал тушки на куски и накормил жен досыта. Увы! Вскоре обе женщины стали корчиться от резей в желудке.

Пошел муж к гадателю Мухе — пусть тот откроет причину болезни. В уплату он принес спальную циновку, блюдо и нож. Муха плясал, плясал, совсем как заправский гадатель, затем фыркнул и сел на нечистоты. Посетитель разгневался:

— Ты не владеешь искусством гадания! Верни мне плату!

Потом он пошел к Ласточке. Та стала петь звонким голоском:

— Пити-пити-йо!

Человек каждый раз отвечал: «Йо!» Но откровение не приходило, и тогда Ласточка сказала:

— Иди к богу-отцу.

Человек пошел к богу. Но едва он тронулся в путь, как споткнулся о корягу.

— Это дурная примета,— пробормотал он. А коряга сказала:

— Уходи, Цимона Мамбу!

— Откуда голос? — удивился человек.— Неужели я говорю сам с собой?

— Уходи! — повторила коряга.— Мы, фетиши, всегда разговариваем сами с собой.

Тем не менее Цимона Мамбу продолжил путь и вскоре набрел на дом, в котором дверной засов сражался со стеной.

— Что это за страна? — спросил человек.— Неужто вы не знаете, что вы оба дети одного дома? Вам не следует драться!

Дверной засов ответил:

— Уходи, Ясновидец! Мы, фетиши, любим помериться силой в драке.

Человек вошел в город и встретил молодую женщину, очищавшую орехи.

— Куда идешь? — спросила она его.

Цимона Мамбу поведал ей свою историю, и она сказала:

— Мне жаль тебя, Цимона, тебе предстоит долгий путь, прежде чем ты доберешься до бога-отца. Садись у огня и поешь сладкого батата с моим ребенком.

И она вернулась к работе. Через некоторое время она вновь подошла к огню и спросила:

— Тебе понравился сладкий батат? Он ответил:

— Ты сказала: «Поешь сладкого батата с моим ребенком»,— а я был голоден и сделал, как ты сказала,— съел и батат и ребенка.

Женщина завопила:

— Помогите! Держите убийцу! Вяжите его!

Все соседи сбежались и схватили Цимону Мамбу. Он попросил:

— Пожалуйста, не затыкайте мне рот: я хочу поговорить с вашим вождем.

Они отвели его к вождю, и тот велел ему изложить свое дело. Цимона Мамбу рассказал свою историю от начала и до конца. Когда он закончил, вождь приказал развязать его.

— Я отпускаю тебя. Женщина ложно обвинила этого человека. Он сделал в точности, как она велела.

Освобожденный Цимона Мамбу продолжил путешествие. Вскоре он набрел на ручей, который тек не сверху вниз, а снизу вверх: вода, весело журча, взбиралась в гору.

— Милый ручеек,— воскликнул Цимона Мамбу,— тебе следует поберечь свои силы, иначе ты скоро иссякнешь!

— Уходи, Ясновидец,— ответил ручей,— так у нас, фетишей, принято!

Человек переправился через ручей и вышел на делянку, засаженную винными пальмами. У корней одной из пальм он обнаружил кучку человеческих костей. Подняв голову, он увидел юношу, обвившегося вокруг верхушки ствола, совсем как лиана. Молодой человек по гибкости не уступал змее, и неудивительно — ведь в его теле не было костей, он их все оставил под деревом.

— Как это неосмотрительно! — воскликнул Цимона Мамбу.— Ты оставил свои кости без присмотра, чтобы скользить по стволу и добыть вина!

Молодой человек без костей ответил:

— Уходи, Ясновидец, таков обычай фетишей! Цимона Мамбу продолжил путь и встретил человека с ружьем. Тот первым делом поинтересовался, хороший ли стрелок Цимона Мамбу.

— Если да, возьми ружье и подстрели самую большую обезьяну, какую увидишь,— сказал обладатель ружья.— А я пригоню обезьян вот по этим деревьям.

Вскоре появилась стая обезьян, и Цимона Мамбу подстрелил самого крупного самца. Остальные обезьяны убежали, но неожиданно из ближайшей деревни примчалась толпа людей. Они кричали:

— Вот убийца нашего вождя! Держите его!

Они связали Цимону. Он просил лишь об одном — чтобы ему не затыкали рот.

— Мне нужно поговорить с вашим судьей,— сказал он. Убитую обезьяну положили на носилки, и похоронная процессия двинулась в деревню. Цимону же привели к судье, который вместо прежнего вождя правил теперь народом.

— Я не мог знать, что эта обезьяна — ваш вождь, я сделал только то, о чем меня просили,— сказал Цимона.

Судья признал его невиновность:

— Пусть идет, он свободен.

Цимона Мамбу продолжил путь, пока не набрел на жука на дереве. Тот попросил рассказать ему свою историю. Цимона Мамбу объяснил, зачем и почему ищет дорогу к богу-отцу. Жук предложил:

— Положи меня в свой мешок, я отправлюсь с тобой.

— Ты, грызущий дерево, зачем ты мне нужен?

— Возьми меня с собой, потом узнаешь зачем! Цимона Мамбу положил жука в мешок и пошел. Шел он, шел, пока не поравнялся со сморщенной старушонкой, сидевшей на корточках у дороги.

— Цимона Мамбу, возьми меня в свой мешок, я хочу путешествовать с тобой!

— Зачем ты мне нужна, старая грязная карга, твое тело покрыто болячками!

Он двинулся дальше, но вскоре сбился с пути и по собственным следам пришел обратно и вновь увидел старушку.

— Ты знаешь дорогу, бабушка? Старуха лукаво улыбнулась:

— И ты еще спрашиваешь! В этой стране я у себя дома!

— Ладно, полезай ко мне в мешок.

Старуха сидела в мешке и указывала Цимоне дорогу. Гак они брели через густой лес. Вдруг смотрят: путь им перегородила огромная паучиха — раскинула паутину от дерева к дереву.

— Ага, Цимона Мамбу,— закричала паучиха,— это ты!

— Добрый день, госпожа,— приветствовал ее Цимона,— дозволь мне пройти!

— Возьми меня в свой мешок!

— Тебя? Такую крючковато-длиннолапую?

— В твоем мешке хватит места для всех!

В конце концов паучиха уговорила Цимону, и он осторожно опустил ее в свой мешок. Паучиха сидела в мешке и указывала Цимоне дорогу. Благодаря ей он легко миновал все ловушки и западни.

Так шел он, шел, пока не повстречал осу.

— Нье-нье-нье! — загнусавила оса.— Ты возьмешь меня в свой мешок?

— Тебя? Жалящую и жужжащую?

— Обещаю не жалиться!

— Ладно, полезай, путь еще долог!

Потом ему повстречался летний зной, тот тоже захотел в мешок к Цимоне.

— Ты, угнетатель людей! Как тебе только не стыдно проситься ко мне?!

— Обещаю тебе высушить деревья, чтобы ты мог выжечь участок леса и разбить поле.

Цимона Мамбу согласился, открыл мешок, впустил летний зной и пошел дальше.

Затем ему повстречался ураган, который завыл на все голоса:

— У-у-у-у, Цимона Мамбу, куда идешь?

— К богу-отцу.

— Я тоже хочу-у-у-у! — заскулил ураган.

— Ты, разрушитель домов! Ты, сокрушитель деревьев!

— Обещаю, в мешке буду смирно сидеть.

Цимона Мамбу поддался его уговорам и открыл мешок. Ураган запрыгнул в него и затих на донышке.

После долгих странствий они встретили лесную крысу, и той стало интересно, куда идет Цимона.

— К богу-отцу,— отвечал он.

— Можно и мне с тобой? — попросила крыса.

— И не проси, пожирательница отбросов, слышать тебя не желаю!

— Ну, пожалуйста, я недавно плотно поела, мне еще долго ничего не понадобится!

— Тогда ладно, пошли!

Крыса прыгнула в мешок, и Ясновидец дальше отправился на поиски бога.

Он пришел в деревню и встретил там вождя. Вождь спросил:

— Ты охотник? Сделай доброе дело, убей слона, каждую ночь он опустошает мои поля!

Цимона Мамбу взял ружье, и ему показали, с какой стороны обычно появляется слон. Он дождался сумерек и увидел, как огромная слониха выходит из ближайшего леса. С первого выстрела он застрелил ее. Придя к вождю, он объяснил, где искать убитое животное. Вождь пошел вместе с ним, но когда они подошли к месту охоты, то обнаружили вместо слонихи убитую женщину.

Тут вождь заорал:

— Ты убил мою жену, убийца!

Цимону Мамбу схватили, связали и отвели к судье. Тот его испытал и оправдал, признавши, что Цимона лишь выполнил чужую просьбу. Отпущенный, Цимона продолжил свое путешествие. Дойдя до открытого места, он выпустил из мешка паучиху.

— Отправляйся на небеса, пряха, разведай, нет ли там бога-отца.

Паучиха выпрыгнула и стала тянуть из себя длинную нить, по ней она вскарабкалась до небес, Ясновидец же последовал за ней. Взобравшись по паутине до края небес, он нашел тропинку и стал осматриваться, но тут заговорила старуха, покрытая болячками:

— Послушай, охотник на людей, сейчас ты пойдешь вперед и увидишь великана, сидящего на троне. Не здоровайся с ним: он не тот, кто тебе нужен. Потом ты увидишь коротышку, сидящего на циновке. Вежливо поздоровайся с ним: это и есть Нзамби — бог.

— Спасибо, женщина из мешка,— сказал Цимона и ушел.

Вскоре он увидел дом, перед которым на троне сидел великан, но он молча прошел мимо. Потом он подошел к месту, где на циновке сидел коротышка. Он остановился и поклонился, хлопая в ладоши, как делают при встрече с королем. Он рассказал свою долгую историю, завершив словами:

— Отец, разбери мое дело и исцели моих жен. Коротышка некоторое время молчал, затем произнес:

— Если я и впрямь отец тебе, то пусть за эту ночь бананы пожелтеют и ягоды созреют.

Больше он не произнес ни звука. Цимона Мамбу вернулся к своему мешку, достал из него осу и приказал:

— Ты, жалящая людей, лети и порази своим ядом все бананы и ягоды, какие только увидишь. К утру они должны созреть.

Оса вылетела с жужжанием:

— Нье-е, нье-е, нье-е!

Она ужалила все бананы и ягоды, вернулась и вновь забралась в мешок.

Наутро Цимона Мамбу смотрит: все бананы пожелтели, все ягоды созрели. Он пошел к великану и сказал:

— Передай, будь любезен, королю небес, что он мой отец, ибо бананы пожелтели. Значит, он должен выслушать меня.

Великан пошел и вернулся с таким ответом:

— Если Нзамби и впрямь твой отец, то сумей к завтрему поднять Лиану Мира.

Ни одному смертному не под силу поднять эту лиану. Но Цимона Мамбу не спасовал. Он открыл мешок и прошептал:

— Ураган, ты еще здесь?

— Да, я здесь на донышке.

— Пойди и подними Лиану Мира, которую еще ни один смертный не мог поднять.

Великан отвел их к тому месту, где с неба на землю свешивалась огромная, туго скрученная Лиана Мира. Цимона Мамбу пошептал что-то другу урагану, тот выпрыгнул из мешка и, словно невидимая рука, играючи поднял лиану высоко-высоко. Великан пошел к королю небес и доложил:

— Нет сомнений, Цимона Мамбу — твой сын, он поднял Лиану Мира.

— Я признаю его, если он подожжет дождевой лес в краю влажных облаков.

Выслушав новые указания, Цимона открыл мешок и говорит летнему зною:

— Пойди и высуши дождевой лес в краю влажных облаков.

Летний зной полетел к лесу, что струился дождем, наставил на него пылающее солнце, отогнал прочь влажные облака. Вскоре от леса повалил пар, и еще до захода солнца сделался он совершенно сухим. Цимона Мамбу позвал с собой великана, подошел к ближайшему дереву и поджег его. Вспыхнуло дерево, будто факел, и в тот же миг весь лес превратился в пламенный океан. Ни единого влажного облака не было видно, вот и выгорел дождевой лес дотла, и на другое утро на этом месте было поле, готовое к вспашке.

Однако бог-отец все еще не признавал Цимону Мамбу своим сыном.

— Пусть вначале одним ударом топора срубит дерево Муфума в моем саду.

В саду у бога-отца Цимона Мамбу увидел гигантское дерево Муфума. Он достал из мешка жука-древоточца, посадил его на дерево и прошептал:

— Живо прогрызи-ка дырку в этом дереве от коры до коры, да побыстрей.

Жук проворно заработал челюстями — ему ли к такому делу привыкать?! Спустя час ствол у корней стал полым. В это время великан принес Цимоне Мамбу топор. Цимона размахнулся и ударил по дереву точно в том месте, где жук оставил свой знак. Дерево Муфума дрогнуло и рухнуло наземь, будто огромная гора. Великан пошел к королю небес и говорит:

— Этот человек срубил твое дерево одним ударом. Нет больше сомнений, он твой сын.

Впервые король небес не на шутку встревожился: не иначе как пришелец обладает волшебной силой. Он приказал великану запереть Цимону в хижине и не давать ему никакой еды. Что из этого выйдет? Цимону провели в хижину и заперли дверь снаружи. Когда голод стал нестерпим, Цимона Мамбу достал из мешка крысу, поставил ее у стены и сказал:

— Ну-ка, пророй ход наружу и принеси нам чего-нибудь съестного.

Крыса пустила в ход все четыре лапы — она ведь так проголодалась. Выбравшись наружу, она побежала в поля на поиски пищи. Вскоре ей повстречалось стадо коз. Крыса ухватила самую жирную козу за заднюю ногу и приволокла ее в хижину. Довольно долго Цимона готовил из ее мяса завтраки, обеды, ужины. Много дней спустя король небес приказал великану:

— Поди открой двери хижины, достань тело Цимоны Мамбу и предай его земле, чтоб нам не мешал запах разложения.

Великан взял ключи и отворил дверь хижины.

Вука! Из хижины выскочил Цимона Мамбу, живой и полный сил. Великан не на шутку испугался, да и кто не испугается, видя, как покойник выпрыгивает из дверей. Побежал он к королю небес и говорит:

— Этот человек творит чудеса, нет и не может быть больше сомнений — он твой сын!

Признал наконец король небес Цимону Мамбу своим сыном и согласился исцелить его жен. На прощанье он пригласил своего нового сына во дворец и дал такой совет:

— Возвращайся домой, возьми плод яичного дерева и разотри в ладонях. Потом положи его в горшок и провари как следует. Пусть твои жены выпьют это снадобье, и они тотчас сделаются здоровыми.

Цимона Мамбу поступил как было велено. Он добрался до края небес, попросил паучиху выпустить нить и прикрепил один конец нити к небесному дереву, а другой спустил на землю. По ней он благополучно спустился вниз и пошел обратно знакомым уже путем, оставляя своих семерых спутников на тех местах, где они ему повстречались. Придя домой, он застал своих жен в тех же мучениях. Бедняжки, они так страдали! Но Цимона Мамбу быстренько сготовил целебное снадобье и с его помощью вылечил жен от резей в желудке.

Сказка о Хихибане

Сказительница: Гарингани-ва-Гарингани!

(Я сказительница, дочь сказительницы!)

Слушатели: Гарингани!

(Сказительница!)

Уситунгу и голуби

Юная девушка по имени Уситунгу достигла возраста зрелости. В этот день, по обычаю зулусов, ее оставили в поле одну, пока другие девушки вместе с женщинами пошли собирать сухие травы.

Вдруг появилась огромная стая лесных голубей. Они подняли циновку, на которой сидела девушка, и взмыли в воздух. Когда голуби со своей ношей пролетали над головами работающих в поле женщин — среди них была и мать Уситунгу,— девушка закричала:

— Мама, мама, голуби уносят меня!

Мать подняла голову и увидела, что ее дочь сидит на циновке, а циновка летит по воздуху, уносимая множеством голубей. Дочь тянулась к матери руками, но той, конечно же, не удалось дотянуться до протянутых рук дочери.

Голуби поднялись еще выше, и вскоре Уситунгу, сидящая на циновке, растворилась в голубых небесах. Мать изо всех сил бежала вслед, покуда к вечеру не увидела, что голуби с циновкой опустились на землю. Голуби устроились на ночлег среди верхних веток дерева. Мать же, обессиленная бегом, прилегла под деревом, и ее тотчас сморил глубокий сон.

Наутро, едва рассвело, женщина проснулась, но, увы, голубей уже не было. Не было и дочери. Пришлось бедняжке возвращаться домой одной.

Голуби тем временем несли Уситунгу все дальше и дальше, пока не принесли ее в страну голубей. Там вышел ей навстречу огромный голубь, приветствовал ласково, назвал своей невестой. Это был не кто иной, как король голубей. В тот же день и сыграли свадьбу, и Уситунгу сделалась правительницей голубей. Шло время, месяц за месяцем. Уситунгу понесла и родила ребенка, через положенный срок родился у нее второй ребенок, а потом третий.

Однажды ее супруг король-голубь сказал, что отправляется со всеми своими подданными на поиски пропитания. Он прибавил, что с ее стороны было бы неразумно в его отсутствие плакать и пытаться уйти обратно в свою деревню, потому что теперь в той деревне никто не живет,— это видели голуби, пролетавшие там. Деревня покинута и пуста.

Именно эти слова пробудили в Уситунгу тоску по родине. Нестерпимо ей захотелось увидеть мать, показать ей троих своих милых деток. Как только все голуби улетели, она принарядила детей, посадила младшего на спину, остальные могли идти сами. И они отправились в деревню. Спустя много дней достигла Уситунгу того пригорка, где под деревом она в последний раз видела мать. Отсюда открывался вид на долину, где располагалась деревня. Она и впрямь опустела. Куда же подевались все жители? Издали Уситунгу заметила какой-то холм, которого прежде не было. Она велела детям обождать у дерева, а сама пошла вперед. Приблизившись к холму, она увидела, что у него были ноги, каждая высотой с дерево, хвост, извилистый и длинный, как дорога, голова величиной с дом, а пасть не меньше, чем ворота хлева. Это был великан-людоед. Теперь он спал. Уситунгу достала нож и вонзила великану в брюхо. Первой оттуда вышла курица, затем петух, затем коза, сказавшая:

— Ме-е, я вижу свет!

Затем появилась корова и сказала:

— Му-у, я вижу свет!

Потом вышли мать Уситунгу, ее сестры и все жители деревни.

Когда король-голубь отыскал Уситунгу, они радостно встретились и жили счастливо.

Сикхамба-нге-ньянга

Говорят, жил некогда богатый человек и было у него много жен. Среди этих женщин одна была особенно хороша. Поначалу она была любимой женой, и все жены страшно завидовали ей. К несчастью, она не родила мужу ребенка, и это охладило его, он перестал уделять ей внимание. Остальные жены всячески выказывали ей свое презрение. Никто не разговаривал с ней, и даже детям не разрешалось переступать порог ее хижины или оказывать ей мелкие услуги. Жены имели обыкновение делать все сообща: вместе вскапывали делянки, вместе траву косили, вместе циновки плели. Но никто из них не желал работать с ней. Всю работу ей приходилось делать самой. Одна вскапывала, одна косила, одна плела циновки. Шли месяцы, а муж так и не появлялся у нее, а если и заходил на минутку, то сразу же торопился к другим женам, к тем, которые рожали ему детей. Она стала замкнутой и грустной.

Однажды женщина пошла на свою делянку, как всегда, в одиночестве. Работала до изнеможения и под конец решила посидеть в тенечке под деревом, росшим посреди поля. Тяжелые думы овладели ею, слезы закапали сами собой. Вдруг она слышит:

— Почему ты плачешь, женщина? Что печалит тебя?

Говорила одна из двух голубок, что незаметно прилетели и сели на ветки того самого дерева, под которым отдыхала женщина.

— Я плачу, потому что я в печали. А печаль моя потому, что мой муж не любит меня больше. Он не любит меня больше, потому что у меня нет от него ребенка. У меня нет от него ребенка, потому что я не могу рожать.

Голубки улетели и тотчас вернулись, каждая принесла в клюве по пилюле.

— Прими эти пилюли немедленно и увидишь: очень скоро ты понесешь.

Женщина схватила пилюли и тотчас их проглотила. Она была так благодарна голубкам, что предложила им отборного зерна, но те наотрез отказались.

— Нет,— сказали они,— мы ничего не хотим в награду за то, что мы сделали для тебя.

Меж тем прошло несколько месяцев, и она поняла, что в тяжести. Счастью не было предела. Но решила ничего не говорить ни мужу, ни женам мужа. «Все равно,— думала она,— они ничего не заметят, пока не родится ребенок».

Пришло время, и она родила девочку необыкновенной красоты. Они были счастливы вместе, и мать обрела утраченную красоту. Она назвала ее Тханга-лимлибо, что означает Цветущая Тыковка. Женщина чувствовала такую обиду, что решила не показывать ребенка мужу. Если он зайдет, то сам увидит, но она не собирается искать его в хижине других жен. Она была так решительно настроена, что прятала своего ребенка от чужих глаз и только ночью разрешала выходить ей подышать свежим воздухом. Так продолжалось долго, пока Тханга-лимлибо не стала девушкой.

Это случилось тогда, когда мать заставила поработать дочь во дворе днем. Тханга-лимлибо вышла во двор почистить лужайку перед хижиной. В первый раз люди увидали ее. Красота ее была столь совершенна, что все оторопели. Мужчины не могли охотиться, женщины — пахать, девочки — брать воду из источников, мальчики-пастушки — гнать скот на пастбище, даже животные не хотели щипать траву. Все живое собралось около ее дома и застыло в оцепенении. Наконец мать заметила это и приказала дочери немедленно возвращаться в дом, тогда люди и животные могли сдвинуться с места.

Слухи о необыкновенной красавице дошли до ее мужа в то же утро. Он тотчас поспешил в дом к своей забытой жене и был весьма удивлен, увидев жену по-прежнему красивой и веселой. Жарко ее обняв, он спросил, что вернуло ей красоту. Она улыбнулась и пригласила его войти. В доме он увидел свою дочь. Такую красоту он не видел даже во сне. С радостью он бросился обнимать то дочь, то жену, прося прощения и давая торжественный обет искупить свою вину. Потом он распорядился устроить грандиозный праздник в честь своей новоявленной дочери.

Теперь, когда родной отец увидел Тхангу-лимлибо, мать посчитала излишним прятать ее. Но как только Тханга-лимлибо появлялась при дневном свете, все живое собиралось около нее. Если она шла к источнику, люди шли за ней. Если она работала во дворе, они стояли и смотрели на нее. И тогда совет деревни постановил: Тханга-лимлибо не должна выходить днем, отныне она будет появляться только при лунном свете: пахать при лунном свете, брать воду при лунном свете, когда люди уже заканчивают свою дневную работу и могут сколько угодно глядеть на нее. Таким образом ее прозвали Сикхамба-нге-ньянга — та, что появляется при лунном свете.

Приближался праздник, а слава о красоте девушки, которая появляется при лунном свете, распространилась далеко за пределы деревни. Стар и млад ломали себе головы, как попасть на этот праздник. И вот празднование началось. Молодые люди, увидевшие ее в первый раз, окружили ее и так и не смогли сдвинуться с места, взрослые же с трудом оставляли ее в компании сверстников. Праздник длился до утра, пока Сикхамба-нге-ньянга не вошла в дом, и только тогда люди могли разойтись.

Вскоре стало известно, что Сикхамба-нге-ньянга выходит замуж за прекрасного юношу, который встретил ее на этом празднике. Многие юноши, естественно, влюбились в нее, но она отдала предпочтение только одному. Юноша тот был знатного рода, а дом его находился в трех днях пути от ее деревни. И вот подошел день свадьбы. Невеста отправилась в деревню к мужу в сопровождении большой свадебной процессии, и среди скота, выделенного ей в приданое, была прекрасная серебристая овца. Конечно же, свадьба была ночью, и прежде чем Сикхамба-нге-ньянга отправилась к своему жениху, люди ее деревни предупредили новых родственников, что эта молодая женщина не должна выходить днем.

Родственники строго придерживались этого правила. Сикхамба-нге-ньянга оставалась днем дома и выходила в поле или по воду только при луне. Люди знали это и выходили смотреть на нее только ночью. Все шло хорошо до тех пор, пока не родился ребенок.

Однажды все родственники вышли в поле, оставив в доме только молодую мать да няньку, присланную ее родителями. Кроме того, в доме осталась еще изможденная старуха, бабка мужа. Она была настолько стара и слаба, что постоянно нуждалась в чьем-либо присмотре. И вот в полдень старуха почувствовала сильную жажду. Молодая женщина дала ей воды, но старуха не стала пить ее, ссылаясь на то, что вода якобы протухла, и потребовала свежей. Напрасно Сикхамба-нге-ньянга пыталась уговорить ее выпить эту воду, убеждая, что за водой сходить некому, а нянька слишком мала, чтобы отправиться так далеко.

— Да где же это видано,— сказала старуха,— в доме взрослая женщина, а я умираю от жажды! Пойди и принеси мне свежей воды немедленно.

Вот и пришлось той, что появляется при лунном свете, взять кувшин для воды, черпак и отправиться за водой. Она хорошо знала дорогу при лунном свете, но дневной свет был слишком резок для ее глаз, и она заплутала. Пытаясь найти дорогу, женщина пробиралась через колючий кустарник, но только оцарапала себе руки, ноги и лицо. В конце концов она вышла к глубокому водоему, где постоянно брала воду при лунном свете. Вначале она попыталась зачерпнуть воду черпаком, но он, повинуясь какой-то невиданной силе, выскользнул из ее рук, тогда она взяла кувшин, но и тот исчез под водой. Она сняла набедренную повязку, но ее постигла та же участь. В конце концов женщина сняла платок с головы, надеясь хоть в нем донести немного воды, окунула его в воду, но и он погрузился на дно. В отчаянье она попыталась зачерпнуть воду ладонями. Тогда та же невидимая сила потянула ее под воду.

Вскоре муж и родственники вернулись с поля, не обнаружив женщины дома, они послали няньку искать ее. Девочка пошла к водоему, огляделась, позвала, но ответа не было. Она вернулась домой ни с чем. Родственники отправились к водоему, увидали следы на берегу и поняли, что красавица утонула. Меж тем ребенок проголодался и стал плакать.

Когда луна появилась на небе, нянька взяла ребенка, посадила его на спину и, не говоря ни слова, медленно побрела к водоему. Там она печально запела:

Внезапно водяная гладь забеспокоилась и показалась голова женщины. Стоя по грудь в воде, Сикхамба-нге-ньянга запела:

Пропев песню, Сикхамба-нге-ньянга вышла из воды, взяла ребенка на руки, покормила его и, не говоря ни слова, отдала обратно няньке, а потом исчезла под водой. Нянька принесла ребенка домой и уложила в постель. И так она поступала все последующие ночи. Родственники узнали об этом и стали расспрашивать ее. Когда она рассказала им все, что случилось, мужчины решили выследить Сикхамбу-нге-ньянгу. Они спрятались в тростнике около водоема незадолго до появления луны. Они видели няньку, спешащую с ребенком к водоему. Они слышали ее грустную песню. Они видели молодую мать, стоящую по грудь в воде. Они слышали, как она спела песню, вышла из воды, накормила и успокоила дитя. И в тот миг, когда она отдавала ребенка няньке, они выскочили из своего укрытия, схватили ее и силком повели домой. Но река последовала за ними через заросли тростника, через лес, через холмы — прямо к деревне. И воды окрасились в кроваво-красный цвет. Родственники так напугались, что отпустили женщину. Река немедленно приняла ее, вернулась в свои берега и обрела прежний цвет.

Родственники не знали, что делать. Прилетели две голубки и сказали, что нужно немедленно лететь к родичам Сикхамбы-нге-ньянги и просить совета. Долетев до деревни, голуби уселись на ворота загона для скота. Мальчики-пастушки, увидев их, хотели было бросить в них палкой, убить и зажарить. Но голуби запели:

Родители Сикхамбы-нге-ньянги велели голубкам лететь обратно и передать родственникам, чтобы те срочно зарезали серебристую овцу и содрали с нее шкуру, а труп выбросили в водоем, когда станет темно. Голубки быстро полетели обратно, передали этот наказ, и он был выполнен незамедлительно.

Ночью, когда нянька понесла ребенка к водоему, вся деревня пошла за ней. Они слышали ее грустную песню, они видели, как Сикхамба-нге-ньянга стояла по грудь в воде и пела. Они видели, как она выходила из воды, кормила и убаюкивала дитя. Но на сей раз мать не отдала его няньке. Вместо этого она бережно понесла его к деревне. Она медленно удалялась, а люди смотрели и смотрели на ее красоту в лунном свете.

Как убить киши

Два брата взяли как-то длинные острые ножи и вместе с собаками отправились на охоту. Они увидели дом, вошли в него и уселись. Вдруг дом окружили киши. Они, должно быть, возвратились с охоты, и каждый из них притащил по туше буйвола. В этом доме было их обиталище. Учуяв людей, киши закричали:

— Убирайтесь вон! Убирайтесь вон! Братья отвечали:

— А вы попробуйте войдите в дом, то-то будет у нас, чем собак покормить!

Младший брат вышел и давай ножом размахивать — рубить головы киши. Только вождя он не смог одолеть, снесет ему одну голову с плеч, а вместо нее вырастают две новые. Тогда старший брат лег навзничь и превратился в рыбу. Вождь киши схватил рыбу и проглотил ее целиком. В желудке у чудища брат снова принял человечье обличье и начал расхаживать по внутренностям. Сделалось тут многоголовому вождю совсем дурно, и младший брат сумел наконец обезглавить его. Братья осмотрели дом, обнаружили в нем множество рабов и стали с тех пор богачами.

Женщина и птица-исполин

Говорят, жила некогда прекрасная молодая женщина. У нее был муж по имени Ндела, а дом их стоял недалеко от большого леса, куда все женщины обычно ходили собирать хворост. В глубине того леса было одно такое место, где деревья отбрасывали особо густые и зловещие тени. Никто не знал почему, но место это считалось запретным, и мужья постоянно предупреждали жен: никогда не ходите туда, даже близко не приближайтесь.

Наступила пора дождей, и женщинам пришлось чаще ходить в лес по хворост. Шли месяцы, а дожди не ослабевали. Хворосту становилось все меньше и меньше, и женщины проводили в лесу все больше и больше времени. Все чаще женщины собирались маленькими стайками и о чем-то шептались, поглядывая в сторону запретного леса. Молодая женщина не принимала участия в разговорах, только всегда молча стояла рядышком и с интересом слушала, как товарки ее вспоминали тех, кто рискнул отправиться туда.

Однажды, когда женщины разбрелись по всему лесу в поисках тонких лиан, которыми обвязывают хворост, молодая женщина украдкой, подняв юбку, чтобы не шуршала, на цыпочках направилась в глубь запретного леса. Шла она, шла, преодолевая речки и ручейки, пока не забрела в самую чащу, где высокие деревья закрывали солнце, превращая день в ночь. Она остановилась и прислушалась, ее сердце билось учащенно.

Вдруг во мраке вспыхнули два красных огня, каждый величиной с человеческую голову. Всмотревшись, она разглядела также огромный красный клюв, длинную мощную шею, такую же в обхвате, как туловище взрослого мужчины. Это была исполинская птица! Кожа на шее свисала у нее жирными складками, как подгрудок у быка. Женщину охватил ужас, она хотела повернуться и бежать, но ноги отказывались ей повиноваться. Птица не сводила с нее пристального взгляда, затем приветствовала ее взмахом крыла. Тут женщина разглядела, что кончики крыльев у птицы — белые, а все остальное — черное. Хоть женщина и не решилась ответить на приветствие птицы, она тем не менее стала к ней приближаться. Не по собственной воле, а подчиняясь настойчивому взгляду исполина.

Птица сидела на огромной вязанке хвороста, как курица в гнезде, а кругом валялись еще вязанки — большие и маленькие, хоть сразу бери да неси домой. Женщина подходила все ближе и ближе, а птица раздувалась и раздувалась, ее глаза, клюв, шея стали кроваво-красными. Женщина остановилась.

— Не бойся,— раздался зычный голос.— Подойди ближе!

Женщина приблизилась еще немного.

— Скажи, ты живешь в том доме, что стоит на опушке леса?

— Да.

— Ты замужем за человеком по имени Ндела?

— Да.

— Что привело тебя сюда?

— Я... я ищу хворост.

— А что, больше негде искать?

— Там остались только тонкие веточки, но и их так мало, что потребуется целый день, чтобы собрать хоть одну маленькую вязанку. Сил уже нет!

— Я понимаю. А где остальные женщины?

— А кто где, собирают сейчас тонкие веточки.

— Они знают, что ты здесь?

— Нет, я убежала тайком.

— Предупреждали ли вас, что ходить сюда нельзя?

— Да, много раз. Но я... я так устала подбирать тонкие веточки! Из них и костер-то нормальный не разожжешь. Как было бы хорошо, если б одна из этих вязанок стала моей...

— Твои слова мне пришлись по вкусу. Я дам тебе вязанку хвороста, но обещай мне, что ты ничего никому не расскажешь!

— Обещаю.

— Не расскажешь другим женщинам?

— Нет.

— Своему мужу?

— Никогда.

После этого птица раздулась пуще прежнего, закатила кроваво-красные глаза и пропела:

Птица раздулась еще больше и пропела вторично:

Женщина повторила:

Птица раздулась до колоссальных размеров, приняла устрашающий вид, ее глаза, клюв и шея еще больше побагровели, и она пропела песню в третий раз.

Женщина ответила в третий раз.

— Хорошо,— сказала наконец птица.— Выбирай любую вязанку, неси домой и помни: мужу ни слова.

Женщина схватила первую попавшуюся вязанку, положила ее себе на голову и пошла домой другой дорогой, чтобы товарки ни о чем не догадались.

Ндела был удивлен: жена вернулась так рано, да еще с огромной вязанкой хворосту.

— Почему ты так рано, да еще с такой большой вязанкой?

— Мне очень повезло. Я напала на место, где было много сушняка, а другим женщинам я не указала это место.

— Где это место?

— В лесу.

— Я знаю, что в лесу. А поточнее?

— Недалеко от того места, где мы обычно собираем хворост.

— А где сейчас твои подруги?

— Они все еще собирают хворост на старом месте. Муж не проронил больше ни слова, но теперь он стал присматриваться к поведению жены.

Между тем пора ей было снова идти в лес, как всегда, вместе с подругами. И как только все они разбрелись кто куда, жена Нделы тайком убежала в запретную чащу. Птица сидела все так же, будто и не двигалась. Взмахом крыла она приветствовала женщину. Та осмелела и подошла ближе. Птица раздулась и запела:

В ответ женщина с уверенностью пропела:

Птица раздулась пуще прежнего и громко запела:

Однако женщина возразила смело:

Птица в третий раз повторила песню, но женщина еще смелее отрицала свою вину.

Тогда птица успокоилась, уменьшилась в размерах и позволила ей взять вязанку хворосту и идти домой. На сей раз жена Нделы выбрала самую большую вязанку. Как только она повернулась, чтобы идти домой, раздалось грозное предупреждение птицы:

— Помни, мужу ни слова!

Вернувшись домой, женщина бросила вязанку на обычное место и пошла в хижину готовить пищу. Внезапно ее муж появился на пороге и приветствовал ее. Она подошла к нему как ни в чем не бывало. Тут он схватил в одну руку копье, а в другую — длинный сверкающий кинжал и повернулся к ней лицом.

— Женщина,— воскликнул он,— дважды ты солгала мне. Если сейчас ты не скажешь правду, я убью тебя. Где ты достала этот хворост?

И он угрожающе поднял копье.

— Но о чем ты спрашиваешь меня, муж мой? Я же тебе говорила, что...

— Да, но чует мое сердце, что ты лгала. Мне нужна правда!

Он вплотную приблизился к ней, занеся копье у нее над головой. Женщина попыталась убежать, но сзади была стена. Ндела прижал ее к стене и приставил копье к ее сердцу.

— Ты скажешь правду или я убью тебя! Где ты взяла этот хворост?

— Подожди, не убивай меня! Я скажу правду!

— Говори!

— Я ходила в запретный лес!

— В запретный лес? Кто же дал тебе там этот хворост?

— О, м... м... о!

— Говори!

— Мне дала его птица... птица-исполин.

Не успела она произнести эти слова, как деревья стеной вышли из леса, окружили деревню и затмили свет зловещей тенью. Деревня погрузилась во мрак. Гигантская птица вынырнула из темноты и стала кружить над хижиной. Ее глаза, клюв и шея были кроваво-красного цвета. Она становилась все больше и больше и наконец опустилась на землю. Она была выше хижины. Мужчина был так напуган, что выронил копье и упал без чувств возле очага. Женщина забилась в глубь хижины. Одной рукой она сжимала грудь, чтобы сердце не выпрыгнуло от страха, а другой прикрывала лицо от ослепляющего света, исходившего из глаз птицы.

Птица-исполин громовым голосом пропела:

Женщина слабым голосом отвечала:

Но птица перебила ее, пропев еще более угрожающе:

Женщина, чуть не плача, пролепетала:

Но птица в третий раз со страшной силой в голосе пропела:

Женщина на последнем дыхании промямлила:

С быстротой молнии птица вытянула свою длинную красную шею над распростертым мужчиной, открыла огромный красный клюв и проглотила женщину живьем. Потом, резко повернувшись, исчезла. Неожиданно стало светло, как будто уже не было ни деревьев, ни их теней. Лес поглотил всех.

Две сестры

Жил некогда богатый человек по имени Илофи. Женился он на двух родных сестрах, которые отлично ладили между собой.

Но вот однажды надумал Илофи навестить своих родителей и сказал старшей жене:

— Ты пойдешь со мной, а младшая пусть останется присматривать за хозяйством. Но запомни, если в доме моих родичей что-то покажется тебе странным, ты не вздумай смеяться. А не выполнишь мой наказ — пеняй на себя.

— Хорошо, мой господин,— ответила жена. Отправились они в путь и день спустя пришли в родную деревню мужа. Тут им попалась на глаза мужская нога, проворно щелкающая орехи. Женщине сделалось смешно — и в самом деле, не потешное ли зрелище: нога, щелкающая орехи! И до того ей сделалось смешно, что она чуть было не расхохоталась, но вовремя спохватилась и приняла серьезный вид.

Пройдя еще немного, они увидели вошь, плетущую циновку. Женщине снова сделалось смешно, но и на сей раз она удержалась от смеха. Потом у деревенского колодца они повстречали толпу человеческих голов, черпающих ведрами воду. При виде столь нелепого зрелища женщина чуть не прыснула, но тотчас крепко поджала губы.

На подходе к жилищу своих родителей Илофи снова предупредил жену:

— Запомни, тебе дадут для готовки обеда бананы, но использовать надо только кожуру, мякоть же выбрасывай. Потом тебе дадут рыбу — ты вари только кости, а мясо выбрасывай. Когда еда будет готова, кожура превратится в мякоть, а кости — в мясо. Наконец тебе принесут кокосовые орехи, ты используй только скорлупу, и тогда получится, что надо. И еще: сегодня вечером в деревне будут танцевать. Но ты должна оставаться в хижине. Я принесу тебе барабан, и ты сможешь сама развлекаться в хижине. Но запомни: выходить за порог опасно!

— Хорошо, мой господин,— ответила послушная жена.

Молодая женщина почтительно поздоровалась с родственниками мужа, свекровь дала ей гроздь бананов и горшок для готовки. Невестка хорошо запомнила наставления мужа и приготовила только кожуру. Точно так же она поступила и с рыбными костями, и с кокосовой скорлупой.

Вечером, когда начались танцы, молодая женщина одна осталась в отведенной для нее хижине. Она слышала грохот барабанов, задорные песни, и ей очень хотелось повеселиться вместе со всеми. Но послушная жена хорошо запомнила, что говорил ей муж, и за порог не ступала.

Утром свекровь сказала:

— Достань себе подарки со дна колодца. Женщина заглянула в колодец и ужаснулась: на дне кишмя кишели ядовитые насекомые. Она в растерянности взглянула на Илофи, но тот кивнул:

— Прыгай и бери, сколько хочешь!

Женщина тут же прыгнула в колодец, и мерзкие твари ее не тронули. Она набрала их две полных пригоршни, и тут — о, чудо! — они превратились в сверкающие серьги, запястья, кольца.

Когда супруги вернулись домой, младшая жена позавидовала украшениям сестры. С тех пор она не давала покоя Илофи, пока не добилась от него обещания взять ее с собой к своим родным. Илофи опасался, выдержит ли младшая подобное испытание, и потому особенно терпеливо учил ее, как себя вести, что можно делать, а чего нельзя. Но молодая женщина слушала мужа вполуха.

И вот, когда они вошли в деревню и им повстречалась мужская нога, щелкающая орехи, жена громко расхохоталась, а нога неожиданно заговорила человеческим голосом:

— Привет тебе, Илофи! Это, наверно, твоя вторая жена?

Когда женщина увидела вошь, плетущую циновку, то снова рассмеялась от души, а вошь недовольно сказала:

— Привет, Илофи! Это твоя вторая жена?

Илофи вежливо приветствовал и ногу, и вошь, супруги продолжали путь. Поравнялись они с деревенским колодцем, и тут жена Илофи увидела головы, черпающие ведрами воду. Она громко рассмеялась. Головы же были явно недовольны, и в ответ на вежливое приветствие Илофи сердито спросили:

— Это твоя вторая жена?

В доме родителей мужа женщина делала все наоборот потому что не слушала наставлений мужа. Бананы и рыба, которые она приготовила, обернулись кожурой и костями, а кокосовые орехи — скорлупой.

После вечерней трапезы, провожая жену в отведенную ей хижину, Илофи предупреждал:

— По обычаям нашего племени мужья не могут спать с женами вместе. Сегодня вечером в деревне праздник, и я приглашен на него. Но ты остерегайся выходить из хижины. Это очень опасно!

Ночью женщина глаз не сомкнула, жадно прислушиваясь к веселью, царившему снаружи, ее дразнили призывная дробь барабанов и веселые песни. Наконец, не выдержав искушения, открыла женщина дверь и вышла из хижины... В тот же миг ее схватили, утащили в джунгли, и там она навеки пропала.

Запомните, женщины: всегда и во всем слушайтесь своих мужей!

Жена-единорог

Некий молодой человек отправился на поиски невесты. Однажды случилось ему заночевать в лесу, под деревом. Наутро он проснулся с первыми лучами солнца и увидел рядом дивной красоты девушку, гибкую и стройную, но вот беда: на голове у нее был рог.

— Просыпайся, милый человек,— сказала девушка,— я знаю, почему ты забрел в наши края. Хочешь, я стану твоей женой? Но только при одном условии: ты никогда не будешь упрекать меня за этот изъян,— и девушка показала рукой на рог.

Осмотрелся юноша, видит: рядами стоят дома и множество людей: кто трудится в поле, кто стадо пасет. Но ведь когда накануне он ложился спать, ничего такого здесь не было, один лишь густой лес стоял, и не было ему конца. Юноша понял, что попал он в волшебную страну и в жены ему досталась девушка-единорог.

Жители волшебной страны избрали его своим вождем, и долгие годы жил он в радости и достатке.

Вскоре после свадьбы муж сказал жене:

— Хочу, чтобы каждый вечер на ужин мне подавали миску каши!

И с этого самого дня каждый вечер, когда муж возвращался домой, его ждала миска только что сваренной каши.

Однако в один злосчастный день каша к его приходу не была готова. Муж позвал жену-единорога и потребовал немедленно подать ему кашу.

— Прости,— ответила она,— слуга разбил горшок, к пришлось выбросить всю крупу вместе с осколками.

— Ты, глупая рогоносица! — в ярости закричал муж. забыв о своем обещании. И едва он произнес эти слова, как тотчас дома, стада, люди — все немедленно погрузилось в землю. А на этом месте снова встали деревья. Последнее, что видел этот человек, было прекрасное лицо печально улыбающейся жены.

Он остался один в лесу. Вот так, из-за того, что дал волю своему гневу, он лишился всего на свете.

Чудесная птица

Однажды случилась такая беда. С той стороны, куда заходит солнце, горячий ветер принес с собой громадную тучу саранчи. Прожорливые насекомые опустошили всю округу около деревни, где жил со своей семьей Макаота, не осталось ни травинки, ни листика. Скот пал от бескормицы, все посевы на полях погибли. Люди собирали саранчу в мешки и корзины, а потом сушили ее на солнце. Какая-никакая, а еда. Но и та быстро кончилась. Наступил великий голод. Целыми днями с утра до вечера жители деревни бродили в поисках съедобных корней. Только мало что находили. С печальными лицами возвращались они в свои хижины. Все ждали неминуемой смерти.

Как-то Мамокете, жена Макаоты, набрела в зарослях густого кустарника на маленькую птичку. Птичка пела звонким голосом. Мамокете подкралась к ней и накинула на нее сеть. «Невелика добыча, но все будет, чем накормить детей»,— подумала она и хотела было свернуть птице шею.

— Не убивай меня,— взмолилась птица.— Пощади, я спасу твою семью от голода.

Мамокете очень удивилась: небывалое дело, птица творит человеческим голосом! Женщина вынула ее из сети, осторожно взяла в руки и поспешила домой.

— Смотри, что я принесла,— сказала Мамокете мужу.— Эта чудесная птица обещала спасти нас от голода.

— Как же она спасет нас? Она ведь меньше цыпленка! — воскликнул Макаота.

— Принеси большой калебас,— попросила птица. Макаота повиновался. Когда он принес большой калебас, птица прыгнула в него и тут же выпорхнула и уселась на расстеленную на земляном полу циновку. Макаота и Мамокете заглянули в калебас — а он полон молока. То-то было радости! Сами напились, детей напоили да еще соседей угостили.

Макаота сплел из прутьев клетку и посадил туда птицу. Каждый день она наполняла большой калебас свежим густым молоком.

Как-то раз Макаота и Мамокете отправились работать в поле. Перед уходом они наказали детям беречь клетку с птицей. Но как только они ушли, дети вынесли клетку из хижины во двор. Каждому хотелось взять птицу в руки. Они даже поссорились, кому первому это сделать. Но когда они открыли клетку, птица тут же взмыла в небо, только ее и видели. Дети испугались, побежали за ней. Куда там — попробуй догони птицу.

Когда Макаота и Мамокете, вернувшись с поля, узнали о случившемся, они очень опечалились. Много дней искали чудесную птицу, но так и не нашли. Снова начался голод. Отчаяние охватило людей.

Но вдруг однажды утром во дворе послышалось знакомое пение, и в открытую дверь хижины влетела чудесная птица.

— Я вернулась,— сказала она обрадованным хозяевам.— Вы плохо смотрели за мной. Но я не держу на вас зла. Несите большой калебас.

Макаота и Мамокете стали благодарить птицу и поклялись, что впредь будут заботиться о ней и беречь ее пуще зеницы ока.

С тех пор чудесная птица жила в доме Макаоты и никто в деревне больше не знал мук голода.

Нгумба

Молодой пастух попивал воду из калебаса, а его коровы пощипывали травку поблизости. Вдруг появился Нгумба — одноногий и однорукий великан с огромным пустым брюхом. От его топота сотрясалась земля: «Нгум-ба! Нгум-ба! Нгум-ба!»

Великан набросился на стадо, стал хватать одну корову за другой и кидал в пасть себе, покуда не слопал все стадо, а напоследок съел еще и молодого пастуха. Но показалось этого мало Нгумбе, поскакал он дальше в поисках пищи. Повстречались ему девушки, собиравшие дикие огурцы в саванне, он и их побросал себе в пасть по две за раз. Но все еще не насытился Нгумба. Учуял он вдали запах селения и поскакал туда.

Тем временем пастух и девушки освоились в огромном брюхе великана, устроились поудобнее, и пастух завел веселую песню, а девушки принялись хлопать в ладоши, подпевать пастуху и отплясывать в животе великана. Жители деревни, заслышав издали странный шум, решили, что им грозит опасность, тем более что некто гигантский, как гора, с громким топотом надвигался на деревню, а у него из нутра доносилось человеческое пение. Испугались жители деревни, разбежались, попрятались в лесу. Шел он, шел и пришел к реке. Нгумба решил выпить воды, чтобы унять жжение в животе. А жжение началось от того, что слишком весело плясала молодежь. И еще у Нгумбы разболелась голова от громких песен. Прилег великан на землю, но облегчения не почувствовал. А те, что веселились у него в животе, потеряли равновесие, повалились набок, но вскоре снова обрели устойчивость и давай опять петь и танцевать.

Тем временем жители деревни придумали, как расправиться с Нгумбой. Они сплели длинный канат из прочных лиан, один конец обвили вокруг толстого дерева, а другой вокруг единственной ноги лежащего великана. Меж тем притомившийся пастух и девушки отдыхали и Нгумбу стало клонить в сон. Жители деревни, выждав, когда изнуренный великан заснул, быстро обвязали единственную его руку вторым канатом из лианы и закрепили его на другом дереве. Утром Нгумба проснулся а он словно в капкане, как гиппопотам. Пока он, грозно рыча, пытался сбросить с себя путы, подоспели жители деревни с /ужиными ножами и убили людоеда. Потом вспороли ему брюхо. Пастух и девушки и стадо коров снова оказались на воле.

Жители деревни сделали пастуха своим вождем. Они верно рассудили, что только очень умный человек способен перехитрить Нгумбу. Пастух взял в жены девушек, с которыми провел ночь в брюхе великана Нгумбы. Они ему нарожали много детей.

И жили они в мире и согласии долгие-долгие годы.

Чудовище с корзиной вместо головы

У жителей страны зулусов существует обычай: когда забивают животных, то приглашают на пиршество всех друзей и непременно каждого одаривают куском свежею мяса. С корзинами на головах приходят хозяйки и, принимая выделенную им долю, приговаривают: «Обмен корзинами», что означает: в свое время они воздадут хозяину такой же щедростью за проявленную им щедрость.

Однажды во время такого вот одаривания мясом одна девушка, получив свою долю, сразу же поспешила домой. Вдруг видит: навстречу ей движется чудовище-великан с корзиной вместо головы, а уши у него походили на ручки. Эти уши хорошо служили чудовищу, и он всегда знал, когда и где устраивалось какое-нибудь празднество с угощением.

А надо сказать, что чудовище было весьма охоче не только до мяса убитых животных, но и до человечины. Поэтому он схватил девушку и бросил в свою корзину-голову. Девушка принялась звать на помощь, но где там, он помчался вместе с ней в горы. Там она и пропала. И больше о ней никто ничего не слышал.

Спустя какое-то время чудовище учуяло запах мяса, исходивший из одной хижины, и поспешило туда. А в хижине как раз спал человек. Чудовище схватило его, кинуло в свою голову-корзину и помчалось в горы. Человек проснулся и сразу понял, что ждет его неминуемая гибель, если он не придумает, как спастись. И вот что он придумал.

Тропинка, по которой мчался людоед, пролегала через лес, и человек, сидя в корзине, ломал ветки, до которых мог дотянуться, и складывал их на дно корзины. Когда веток набралось достаточно, человек ухватился за первый же попавшийся крепкий сук и повис на нем. Так он спасся от гибели, а чудовище все мчалось и мчалось с полной корзиной веток в своей голове-корзине.

Девушки и киши

Киши — это такие чудовища, которые едят людей, а съевши, оставляют у себя черепа своих жертв. У них длинные волосы, чтобы со стороны нельзя было разглядеть, что у них вместо одного лица несколько.

Однажды три сестры, ходившие обычно вместе по воду, взяли калебасы, переправились вброд через реку и вдруг решили идти дальше, по незнакомой стране. Откуда им было знать, что в этой-то стране и обитают людоеды киши. Шли они, шли, пока не увидели вдалеке какой-то дом. Только тут девушки, к своему удивлению, заметили, что кто-то идет вслед за ними. Оглянулись — а это их младшая сестренка, которая еще дома просилась с ними, но они не захотели взять ее с собой. Пришлось продолжать путь вчетвером.

Дом, увиденный издали, оказался большим и красивым. В нем жили киши, и они уже приметили девушек — добыча сама шла в западню! У них даже слюнки потекли при мысли о столь легкой добыче. Быстро нарядившись и причесавшись так, что видно было только одно лицо, киши поспешили навстречу девушкам, любезно поздоровались и пригласили разделить с ними трапезу. Девушки уютно расположились за столом и наслаждались угощением. Только младшая ничего не ела и внимательно следила за происходящим. После обеда старшие сестры весело болтали, а киши пели под собственный аккомпанемент.

Ближе к ночи киши проводили девушек в отдельную хижину для ночлега. Но как только все стихло, младшая, разбудив остальных сестер, стала уговаривать их немедля бежать отсюда.

— Я видела у каждого по нескольку страшных лиц, скрытых волосами. Они нас съедят.

Девушки выпрыгнули в окно и убежали. И как раз вовремя, потому что ночью киши подожгли хижину, чтобы зажарить девушек. До чего же они рассердились, обнаружив, что девушки сбежали. Кинулись в погоню, но след беглянок уже простыл.

Тем временем девушки прибежали к реке, но вода поднялась так высоко, что без чьей-либо помощи девушкам никак не перебраться на другой берег. А за спиной уже слышался шум погони и дикие вопли людоедов.

Сестры проворно вскарабкались на раскидистое дерево и притаились в густой листве. Прибежали киши, стали рыскать вокруг и в конце концов обнаружили девушек. Обрадовались они:

— Ага, попались! Сейчас мы с вами расправимся!

И давай раскачивать дерево, давай пригибать его к земле. Тут младшая сестренка увидела парящего в небе орла и жалобно взмолилась:

— Орел, орел, спаси нас! В благодарность за добро мы будем кормить твоих птенцов!

Орел подхватил младшую и перенес на другой берег. Затем вернулся, чтобы взять вторую девушку, но та оказалась слишком тяжелой, и орел уронил ее в реку. Бурные волны подхватили и унесли бедняжку неведомо куда. Тем временем дерево под напором людоедов сломалось, и две оставшиеся девушки угодили в лапы людоедам киши.

Запомните, девушки: никогда не ходите одни в чужие края!

Двуликие людоеды

Давным-давно, когда деды наших дедов были еще детьми, никто не осмелился бы рассказывать сказку в дневное время. Разве вы не знаете, что случилось с человеком, который однажды решился на это? У него на голове выросли рога, и до конца своей жизни он оставался рогатым. К несчастью, у него были две прекрасные дочери, и время от времени молодые люди сватались к какой-нибудь из них. Но стоило им увидеть его рога, они покатывались со смеху и вопили:

— Погляди, что у него над ушами! Да он козел! Или еще так:

— А копыта у тебя тоже есть?

Разгневанный рогатый отец выгонял будущих женихов, и так продолжалось до тех пор, пока он не распугал всех юношей до единого, то бишь обыкновенных человеческих юношей, а не... Однажды к ним домой явились два господина с кусками ткани, повязанными вокруг головы. В наших краях никто так не ходит. Дело в том, что эти господа скрывали под повязками свои вторые лица — у каждого из них ведь было по два лица, и — соответственно — по четыре глаза: два смотрели вперед, а два — назад; и было у них по два рта: передний — для разговора с людьми, а задний — для пожирания людей. Именно это — свою людоедскую сущность — они и старались скрыть от людей.

Два людоеда вели себя с отменной учтивостью, так что рогатый хозяин не только ничего не заподозрил, но посчитал их несравненно более приятными, чем все предыдущие женихи. Они, конечно, увидели рога, но от замечаний воздержались. Отцу двух девушек они сообщили, что их прислал король, которому нужны две молодые жены. В качестве выкупа за невест они предложили ножи и чудесные копья. Они сказали, что могут обменять свои кузнечные изделия на скот и расплатиться скотом, но отец принял тот выкуп, который они предложили. Он не подозревал, что отдает своих дочерей не в жены королю, а на верную погибель.

В дорогу отец дал им несколько коз. Они шли весь день — девушки с двумя своими спутниками, и к закату солнца достигли подножия таинственной Драконовой горы. Там они расположились на привал, зарезали коз, и девушки предложили поджарить мясо на огне, но мужчины сказали, что предпочитают сырое мясо. При виде свежатины они не могли больше сдерживаться, скинули с голов повязки, упали на четвереньки и набросились на мясо. Их человечьи лица прижались к груди, а людоедские повернулись вперед. Раскрылись чудовищные пасти, и обнажились страшные клыки. Теперь стало видно, что это люди-гиены. В несколько мгновений они растерзали двух коз. Девушки до полусмерти испугались, но о побеге нечего было и думать: гиены их вмиг нагнали бы. Отдохнув, они снова тронулись в путь и шли всю ночь. В темноте глаза людей-гиен светились зеленым светом: они и в непроглядной тьме различали невидимые горные тропы.

Наконец все четверо пришли к жилищу короля людоедов. Девушек отвели в отдельную хижину и тщательно заперли дверь, а спутники их, весьма довольные собой, ушли. Как раз в это время начиналась большая охота. Все стихло.

Девушки сидели, прижавшись друг к другу, дрожа от страха, и ожидали, что же будет с ними дальше. Вдруг они услышали какой-то хлопающий звук, который постепенно приближался: ну-ка! ну-ка! ну-ка! Дверь хижины отворилась, и к великому своему изумлению девушки увидели старуху с одной ногой, одной рукой, одним ухом и одним глазом. Она всмотрелась в девушек своим единственным глазом и сказала:

— Бедняжки! Юная плоть! Недолго вам осталось жить. На ваше счастье, людоеды ушли в горы на охоту. Одна я здесь осталась, а я из человечьей породы. Поглядите, что они со мной сотворили! Сперва они отрезали мне ногу, потом руку, даже откусили мне ухо и глаз! По счастью, я угодила им в лапы на закате своих дней: мое мясо, сухое и жилистое, не понравилось им. Мне теперь не убежать: я стара и увечна. Но вы не должны им достаться, вы такие миленькие. Послушайтесь моего совета — вам нужно бежать вон в ту сторону, пока достанет сил. На плоскогорье вы увидите четырехгранный валун. Если внимательно присмотритесь, то поймете: это вовсе не камень, а дом. Как только вы в него войдете, считайте, что вы вне досягаемости людоедов. Они не узнают, что вы ушли, пока не вернутся, а это еще будет не скоро. Они теперь высоко в горах занимаются тем, что вызывают дождь и град. Они причиняют грозы и время от времени молниями поражают несчастных людей, обмывают их тела дождем, а затем пожирают.

Девушки от всей души поблагодарили старуху и отдали ей все, что у них было,— и еду, и украшения. После этого они припустились бежать, бежать, бежать. Вниз, вверх по холмам, пока не увидели на одном из откосов огромный четырехгранный валун. Это и был тот самый дом, о котором говорила старуха. Девушки вошли в него и нашли все, что им было нужно. Но в доме было ужасно грязно и запущенно. Они навели там порядок, подмели полы, разожгли огонь в очаге, принесли воды из колодца и сварили кашу.

В это время двое мужчин, хозяев этого дома, вернулись с охоты. Им приглянулись девушки, и они женились на них.

Тюрбан

Сказывают, жил некогда человек по имени Ньенгебуле. И было у него две жены. Две-то две, да вот детей рожала только старшая. А любил он младшую — она и молода, и красива, и весела, куда старшей с ней тягаться. Все родичи младшей жены любили зятя, и немудрено: Ньенгебуле был добрый и тароватый. А женщины — что сестры жены, что невестки — души в нем не чаяли, придет в гости, они не нарадуются. Соберутся, бывало, в кружок — Ньенгебуле мастер забавные байки сказывать,— а потом, как водится, подавай им подарки. На подарки Ньенгебуле никогда не скупился, но уж очень нравилось ему, любимому зятю, подразнить женщин. То прикинется, будто позабыл подарки дома: мол, собирался в спешке, то сделает вид, что потерял мешок с подарками, а то сочинит, будто жена ему чем-то не угодила, вот он решил ее наказать и потому не принес ее родне подарков. И сидит себе ухмыляется, а женщины к нему ластятся, величают его род, самого нахваливают. А под конец Ньенгебуле достанет подарки, всем раздаст, да еще доброе слово каждой из них скажет. И друзья и соседи жениной родни радовались гостю: Ньенгебуле был великий затейник, а в песне и пляске любого, бывало, за пояс заткнет. Когда родня устраивала праздник, вся округа с нетерпением ждала Ньенгебуле: где он — там и веселье.

Об одном родня печалилась — не рожает дочка. Поначалу они все средства перепробовали, чтоб ее вылечить, а как убедились, что она неплодная, решили отдать в жены Ньенгебуле и младшую дочь: пусть хоть та ему детей подарит. Вся родня на том сошлась и принялась его уговаривать. Мол, выкуп за невесту дал, а коли она неплодная, бери в придачу любую из младших сестер, бери без всякого выкупа. Ньенгебуле тянул с ответом. Своим родителям он сказал без утайки, что затея с женитьбой ему не по душе, да и что в ней проку, хватит с него детишек старшей жены, а младшая ему и без них люба. С родителями жены он, конечно, лукавил, ведь они бы обиделись, скажи он им прямо в глаза, что ему все равно, рожает их дочка ему детей или нет. Он попросил дать ему время на раздумье. А когда про женитьбу заговаривали братья жены, Ньенгебуле отшучивался:

— Отвяжитесь от меня, парни. Вы же первые зло на меня затаите, возьми я в жены еще и младшую сестру. Другой-то жених за нее богатый выкуп даст.

Все засмеялись. Но один из старших братьев жены стоял на своем. И тогда Ньенгебуле нашел новую отговорку. Он-де подумает, какая из сестренок лучше сойдется с его женой. Время шло, девочки подрастали, а Ньенгебуле все уклонялся от женитьбы. Наконец родственники жены отступились от него: раз он счастлив с их дочерью, пусть сам и решает, брать ли ему новую жену.

Как-то раз Ньенгебуле и его младшую жену позвали в гости. Родственники жены устраивали большой праздник и просили его с женой пожаловать к ним в назначенный день. Ньенгебуле с женой очень обрадовались и принялись готовиться к празднику. За два дня до него жене вдруг взбрело в голову сходить в лес за хворостом. Из гостей она вернется усталая, так что неплохо загодя запастись топливом. Она поделилась своими мыслями со старшей женой, и та решила, что и ей не мешает пополнить свои запасы.

Наутро, чуть рассвело, обе женщины тронулись в путь. В лесу они побрели в разные стороны и принялись собирать хворост да готовить вязанки. Женщины то и дело аукались, справлялись, как идут дела. Наконец обе прикинули, что вязанки уже большие, снова окликнули друг дружку, встретились и сели отдохнуть перед тем, как тронуться в обратный путь с тяжелой ношей. Солнце еще высоко стояло в небе.

Сидели они, сидели и вдруг услышали птичье щебетанье. Первой обратила на него внимание младшая жена и сразу распознала пенье осоеда. Повертела она головой и увидела, что пташка так и вьется возле нее — подлетит — и в сторону, подлетит — и в сторону.

— Осоед! — крикнула женщина, вскочила и побежала за птицей.

Птица щебетала и уводила ее все дальше в лес, пока не привела к пчелиному улью. Младшая жена тут же позвала старшую поглядеть на свою находку. Та тотчас явилась. Женщины собрали соты с медом и разложили их на траве, а птичка тем временем порхала возле них. Они оставили птичке ее долю, а остальные соты забрали с собой. Вернулись женщины на то место, где оставили хворост, и принялись лакомиться медом.

Старшая жена по два кусочка брала — один съест, другой в сторонку отложит. Так все до самого конца и откладывала. Стала она соты заворачивать, тут младшая и спохватилась.

— Ой, а мне и в голову не пришло что-нибудь отложить,— говорит.— Что же ты меня не надоумила?

— И немудрено, что это тебе в голову не пришло,— отвечает старшая жена.— Детишек у тебя нет, в том-то все и дело. Только мать всегда помнит, что детишкам надо еды оставить.

Младшая ничего не сказала в ответ. Подняли они свои вязанки и пошли домой.

Ньенгебуле целый день провел в сборах. Он выложил все, что собирался захватить с собой на праздник. Выбрал упитанного холощеного козла — так уж повелось, что зять дарит козла родне на праздник,— и привязал его к воротному столбу. Теперь Ньенгебуле ждал, когда вернутся жены. Надо известить старшую, что он отбывает на рассвете, и дать распоряжения сыновьям. Пусть займутся делом, пока он будет в гостях.

Женщины разошлись по своим хижинам и занялись уборкой, дома всегда работа найдется. Ньенгебуле зашел в хижину старшей жены, сообщил ей новость и дал наказ сыновьям. Старшая жена ловила каждое его слово. Как только он закончил разговор, она сама обратилась к каждому из сыновей:

— Ты все слышал? Отец велит тебе ворота починить. А ты, сынок, все слышал? Отец тебе скот поручает.

А потом она достала пчелиные соты с медом, положила большую часть на глиняную тарелочку и подала мужу, а остальное поделила между ребятишками.

— Значит, вы, женщины, сегодня медом поживились,— сказал довольный Ньенгебуле, принимая угощение.

— Да, младшая жена осоеда приметила,— кивнула старшая,— он ее и навел на улей.

— Не мед, а объеденье,— ел и нахваливал Ньенгебуле.— А сама чего не попробуешь?

— Спасибо, я уж в лесу полакомилась.

Съел Ньенгебуле свою долю, поблагодарил хозяйку, попрощался с семьей и направился к младшей жене. Уж она-то наверняка припасла ему еще больше меду. Если старшая не поскупилась, то уж младшая, любимая, наверняка отложила еще больше сот, ведь это она приметила улей. Ей не нужно делиться с детишками, и они вдвоем запируют на славу.

Младшая собиралась в гости. Ужин еще не был готов. Ньенгебуле ни слова не сказал про мед: он был уверен, что любимая жена хочет, чтоб угощенье было для него приятной неожиданностью. Может, она поднесет ему мед перед ужином. Но вот жена подала ему ужин и даже не обмолвилась про мед. После ужина она вымыла посуду и убрала ее на место. Уж теперь, казалось бы, пришел черед угостить мужа медом. Но женщина снова принялась за сборы, только одно ее и занимало — какие украшения взять с собой, а какие оставить дома. Выберет какие-нибудь бусы, в сумку уложит, а потом другие облюбует. А то найдет в ожерелье изъян и давай на новый лад бусы нанизывать. Потом вытащит браслет, который давно не носила, с новым сравнивает, какой больше к случаю. И затянула сборы до тех пор, пока все в деревне не легли спать.

Но вот наконец молодая жена удостоверилась, что приготовила все, зевнула и сказала мужу:

— Пора спать ложиться, как-никак на рассвете из дому выходим.

— Спать? А разве ты ничего для меня не припрятала?

— А что я должна была припрятать?

— Как что? Ведь ты мед из лесу принесла.

— Никакого меда я не принесла.

— Ты шутишь?

— Вовсе я не шучу. Меда я тебе не принесла. Думаешь, обманываю? Сам проверь. Сказать по правде, забыла я про тебя.

Забыла? Про меня забыла? Чем же у тебя голова забита, если ты про мужа забыла?

Не успела жена и рта открыть, как Ньенгебуле, разъярившись, схватил толстенную палку и ударил жену изо всех сил. Удар пришелся по левому виску, и она упала замертво. В ужасе от содеянного Ньенгебуле подбежал к жене, наклонился над распростертым телом, ласково звал ее по имени. Она чуть приоткрыла глаза, а потом снова закрыла — теперь уж навсегда.

Ньенгебуле выскочил из хижины. Первой его мыслью было позвать людей на помощь, но вокруг стояла такая тишина. что он испугался и на цыпочках вернулся обратно. Наклонился над неподвижным телом жены, трогал ее, шевелил. Неужто умерла она, его любимая? Да, умерла. Что же делать? Теперь поздно звать на помощь. Он должен сейчас же схоронить жену. К счастью, все знают, что он собирался и путь до рассвета. Он схоронит ее и уйдет до рассвета. Тогда старшая жена, дети и все соседи подумают, что она ушла с ним.

Ньенгебуле взял кирку, лопату и, крадучись, вышел за ворота. Выкопал он жене могилу, вернулся в хижину и огляделся. Вещи! Вещи, которые она собрала в дорогу! Их надо положить в могилу вместе с ней. Он поднял покойницу и понес ее к могиле. Потом вернулся за вещами и уложил их рядом с ней. Засыпал тело землей и уничтожил все следы. Но одну вещь он все же не углядел. Тюрбан, что был на жене, упал, да так и остался лежать между домом и свежей могилой.

Ньенгебуле улегся спать, но не сомкнул глаз. Как теперь быть? Идти на праздник к родственникам жены? Хочешь не хочешь, а идти надо: хватятся родичи, что их нет, и отправят сюда гонца — справиться, что стряслось. А с другой стороны, он никогда не являлся на праздник один. Всегда жену с собой брал. Как объяснишь, отчего ее на сей раз нет? Скажешь — заболела, родители обидятся: почему жену одну больную бросил? Чего доброго, пришлют, как у них водится, младшую сестренку — присматривать за больной. И все-таки придется пойти. В дороге легче решить, как быть дальше. Выйдет на рассвете, как договорились. А на празднике будет держаться как ни в чем не бывало. А потом? Что потом?

«Ку-ка-ре-ку!» — загорланили петухи.

Ньенгебуле выбрался из постели, перекинул через плечо поклажу. Озираясь по сторонам, он вышел из хижины и закрыл за собою дверь. У ворот он ласково окликнул козла, чтоб тот не блеял и не будил своих и соседских собак. Но козел вел себя на удивление спокойно. Он вовсе не противился, когда хозяин отвязал его и вывел на дорогу.

Ньенгебуле торопился, будто сбежал из дому. Козел не был ему в обузу, ребятишки частенько ездили на нем верхом. Ньенгебуле то тянул его за собой на веревке, то гнал впереди.

Когда солнце стало клониться к закату, он свернул с большой дороги на тропинку, что вела к дому жениной родни, постоял на перекрестке. Куда направить путь — к родичам или снова на большую дорогу и идти куда глаза глядят? Наконец Ньенгебуле все же направился к дому родичей. Только сделал несколько шагов, глядь — впереди вьется птичка осоед и манит его за собой. Но щебечет она не по-птичьему, как обычно, подманивая человека к пчелиному улью, а по-человечьи кричит:

Ньенгебуле замер на месте. Неужто птица прокричала эти слова? И куда она улетела? Не видать, словно в воздухе растаяла. Он пошел дальше. И снова появилась птица, поманила его за собой и прокричала те же слова. Не успел он и пальцем шевельнуть — исчезла. Но теперь Ньенгебуле знал, что делать. Если она прилетит снова, он швырнет в нее палкой и враз убьет. И вот в третий раз перед ним вспорхнула птица, поманила его за собой и прокричала те же слова. Ньенгебуле запустил в нее палкой и сломал ей крыло. Птица исчезла, а сломанное крыло покружилось в воздухе и упало к его ногам, но теперь оно походило не на птичье крыло, а на тюрбан убитой жены.

Ньенгебуле не мог оторвать от него глаз. Тюрбан любимой жены! Бросить его здесь? Нет, его место в могиле. А до тех пор он должен его припрятать. Ньенгебуле подобрал тюрбан и запихнул его в мешок с подарками для жениной родни.

Только он появился на дороге, замужние женщины криками известили всех, что гость пригнал козла подношение зятя к праздничному столу. Не успел Ньенгебуле войти во двор, как братья жены перехватили у него козла, а их жены повели Ньенгебуле к отведенной для него хижине. В мгновение ока вокруг гостя собрались все невестки.

— А где же наша сестра? — спрашивали они Ньенгебуле.

— А разве ее еще нет? — удивился он в свой черед.

— Нет, она не приходила. А из дому давно ушла?

— Я торопился пригнать козла к празднику. Жена отправилась за мной следом. Я думал, она обгонит меня, ведь она шла напрямик, да и козел не путался у нее под ногами. Наверное, вот-вот явится.

Женщины принесли Ньенгебуле воды умыться с дороги, а потом еды и пива для поднятия духа, ведь он был общепризнанным весельчаком и затейником.

Праздник назначили на следующий день. У родичей Ньенгебуле и их соседей дел было невпроворот. Женщины отмеряли и процеживали пиво, а мужчины заготавливали дрова и забивали быков и козлов. Настроение у всех было праздничное. Работников щедро кормили мясом, поили пивом, и набежало их куда больше, чем нужно. Многие из них плясали и пели, готовясь удивить гостей своим искусством. Все очень обрадовались приходу Ньенгебуле. Уж с его-то помощью они наверняка выиграют состязание в пении и плясках у своих соперников. Им ли не знать, что Ньенгебуле и петь и плясать мастак и, уж конечно, придумал и новые песни и коленца в плясках. Родичам не терпелось перенять у него что-нибудь интересное до начала завтрашнего великого праздника. Не успел Ньенгебуле утолить голод и жажду, а уж женины братья и их дружки голос подают — зовут в свою мужскую компанию. Но невестки заартачились — пусть сперва зять поест, попьет и подарками женщин одарит. Уж он-то, разумеется, привез какие-нибудь побрякушки к празднику.

Наконец два шурина не выдержали — самолично явились за зятем.

— Пошли, затейник,— говорят.— Женщины обождут с подарками. Тебя мужчины видеть хотят.— С этими словами они подхватили Ньенгебуле и унесли под общий хохот, возмущенные выкрики женщин и ликующие вопли довольных мужчин. Они встретили Ньенгебуле с песнями и плясками, выкликая его хвалебные имена. Танцоры зазвали его в свой круг. Женщины, не особо занятые по хозяйству, подзадоривали Ньенгебуле показать свое искусство, и вскоре весь двор заполнился зеваками всех возрастов.

Тем временем невесток, оставшихся в хижине, разбирало любопытство — какие подарки принес зять? Каждая прикидывала: «Интересно, что он подарит мне на сей раз и с какими шутками поднесет подарок?» Поскольку Ньенгебуле был веселого нрава и общим любимцем, невестки надумали: дай-ка мы хоть одним глазком заглянем в мешок с подарками, пока он пляшет во дворе. Потом он, конечно, прикинется рассерженным, а сам будет рад-радешенек. Сказано — сделано. Развязали невестки мешок. Вдруг оттуда вылетело крыло малой птахи и затрепетало под самой кровлей у них над головами. Невестки ахнули от восторга — вот, думают, наш зять на выдумки горазд, и нынче не подкачал. Но уже в следующий миг женщин оторопь взяла, они слушали песню птички:

Женщины, онемев от изумления, глядели на крыло, а оно спускалось все ниже и ниже, а потом упало на пол и обернулось так хорошо знакомым им тюрбаном.

А во дворе веселились. А во дворе вопили от радости. Во дворе выкликали хвалебные имена весельчака зятя, хлопали в ладоши, били в барабаны. Мало кто в толпе зевак заметил, как тихо, по одному, откликаясь на зов, уходят из круга хозяева празднества. Плясунам, вошедшим в раж, было не до них. А если кто и заметил, все равно не тревожился. Эка невидаль! Может, семья держит совет, как получше устроить такой большой праздник.

Ньенгебуле взялся было разучивать с певцами новую песню, да тут подошли к нему два старца, соседи жениных родственников, с вестью, что его ждут родители жены. Ньенгебуле еще не успел навестить тестя с тещей и подумал: «Зовут в большой дом, чтоб я выразил им свое почтение». Он хотел переодеться в отведенной ему хижине, но старцы сказали:

— Нет нужды. Тебя ждут там, наверху.

Ему указали на старый каменный дом на холме, обнесенный высокой оградой. Он стоял среди развалин. Когда-то в незапамятные времена там жили предки жены. Старцы проводили его немного, но наверх не пошли, только еще раз напомнили, где его ждут. «Кому так не терпится меня увидеть? — мысленно удивился Ньенгебуле.— Может, братьям жены нужна помощь? Назвали гостей и решили кой-кого разместить в старом доме». Ньенгебуле подошел к двери, прислушался. Ни звука — похоже, в доме никого нет. Он без стука толкнул дверь, вошел и обомлел. Все женины родичи — тесть с тещей, дядья и тетки с той и с другой стороны с мужьями и женами, братья и сестры жены, родные и двоюродные со своими мужьями и женами — были в сборе. Все стояли молчаливые, строгие. Посреди дома в земляном полу была вырыта могила. На куче земли возле нее лежал его мешок с подарками для невесток. Рядом — туша козла, подаренного им на праздник. Ньенгебуле хрипло, почти шепотом приветствовал родственников жены, но никто не ответил на его приветствие. Тесть указал пальцем на мешок с дарами.

— Открой! — приказал он.

Ньенгебуле поднял мешок, развязал и тут же уронил, ноги у него подкосились. Из мешка вылетело крыло птахи, покружилось над головами присутствующих и завело свою заунывную песню. Потом оно упало к ногам Ньенгебуле и обернулось тюрбаном жены. Ньенгебуле взглянул на крыло и перевел взгляд на тестя в ожидании приговора. Но тот отвернулся и сделал знак своей старшей сестре, замужней женщине. Та шагнула вперед, подняла мешок с подарками и бросила его в могилу. Тогда тесть сделал знак двум своим старшим сыновьям. Те подняли тушу козла и бросили ее в могилу. Снова тесть подал знак, и тогда все его сыновья и племянники взяли Ньенгебуле в кольцо. Женщины в ужасе закрылись руками, но мужчины не отвели глаз и внимательно следили за всем происходящим. Они с молчаливым удовлетворением отметили, что Ньенгебуле не дрогнул, когда мужчины положили ему руки на плечи. Он не сопротивлялся, когда его положили на пол лицом вниз. И глазом не моргнул, когда мужчины, связав ему ноги и вытянув в сторону руки, сели на них. Ньенгебуле не испустил и стона, когда два старших брата жены запрокинули ему назад голову и свернули шею.

Четверо мужчин прыгнули в могилу и приготовились принять враз обмякшее тело. Вся родня не отрывала от него глаз. Мужчины положили его на спину рядом с отвергнутыми дарами, и тут люди увидели, как над могилой закружилось птичье крыло. Когда мужчины, исполнив свой долг, выбрались из могилы, птичье крыло легло на грудь умирающего и обернулось тюрбаном покойной жены. На глазах у всех Ньенгебуле из последних сил медленно-медленно поднял руки к груди, взял тюрбан и прижал его к сердцу. Женщины зарыдали.

Братья жены принесли лопаты и встали вокруг могилы. Но прежде чем забросать ее землей, они на мгновение замерли и склонили головы: мертвый все еще прижимал тюрбан к сердцу.

Лелимо и волшебная шапочка

В незапамятные времена в одной горной деревушке жила старая женщина Ма-Бату, которая шила волшебные шапочки. У Ма-Бату было две дочери: старшая — Силоане и младшая — Сиенг. Когда Силоане подросла» мать сшила ей волшебную шапочку.

— Береги эту шапочку, дочка,— сказала Ма-Бату,— она защитит тебя от злого великана Лелимо. Если ты потеряешь ее, Лелимо схватит тебя и утащит в свое логово.

— Хорошо, матушка, я буду беречь волшебную шапочку,— пообещала дочь.

С тех пор она никогда не выходила из деревни без заветной шапочки.

Однажды деревенские девушки сговорились пойти в далекое горное ущелье за тростником для циновок. Вместе с ними пошла и Силоане. Срезая тростниковые стебли, она положила волшебную шапочку на землю, да так и забыла про нее. Вечером, набрав тростника, девушки пустились в обратный путь. Взошедшая луна освещала горы. Девушки шли по тропинке и весело напевали.

Они отошли уже довольно далеко, когда Силоане хватилась волшебной шапочки.

— Подождите меня, я сбегаю в ущелье и скоро вернусь,— сказала Силоане подружкам. Уж очень ей не хотелось возвращаться домой без волшебной шапочки — матушка заругает.

Луна скрылась за горами, на черном небе высыпали звезды, а Силоане все не возвращалась. Подружки ждали ее, ждали, но так и не дождались. Пришлось им идти в ущелье, но и там Силоане не оказалось. С тяжелым сердцем возвратились они в деревню.

Когда Ма-Бату выслушала, что ей рассказали девушки, она сразу поняла — случилась беда. Не иначе как Силоане потеряла волшебную шапочку.

Слезами, известно, горю не поможешь. Ма-Бату сразу же принялась шить новую волшебную шапочку. Покончив с этим делом, она позвала младшую дочь Сиенг и сказала:

— Вот тебе волшебная шапочка, береги ее пуще зеницы ока, Силоане попала в беду, ей понадобится наша помощь.

Как и предчувствовала Ма-Бату, ее старшую дочь похитил великан Лелимо. Он незаметно подкрался к девушке, когда та искала в тростниках свою шапочку, схватил и бросил ее в громадный мешок из бычьей шкуры. Взвалив ношу на плечо, великан пошел к пещере, где он жил.

По дороге он наткнулся на двух своих друзей-великанов. Они сидели под раскидистым деревом, прислонившись спинами к толстому, покрытому коричневой шершавой корой стволу. На земле перед ними стоял пузатый калебас с хмельным напитком. Великаны бражничали.

— Куда идешь, Лелимо? — спросили они.

— Иду пешком с большим мешком, приду домой, закачу пир горой,— сказал Лелимо.

— Садись с нами, отведай нашего угощения,— пригласили великаны своего приятеля.

Лелимо взял пузатый калебас и отпил из него. Хмель ударил ему в голову. Когда Лелимо распрощался с друзьями и пошел дальше, он сбился с тропы и долго плутал в темноте. Вдруг видит — за деревьями мигнул огонек. Великан подошел ближе и очутился возле маленькой деревушки. Он постучал в дверь стоящей на отшибе хижины. На стук вышла старая женщина. Это была Ма-Бату.

— Дай мне напиться, хозяйка,— попросил Лелимо, сбросив мешок с плеча. Когда мешок стукнулся о землю, сидящая в нем Силоане вскрикнула от боли. Ма-Бату сразу узнала голос дочери.

— Заходи в хижину, путник, я угощу тебя холодным пивом, только вчера наварила. Будь добр, отведай,— приветливо произнесла Ма-Бату.

Лелимо вошел в хижину, а мешок с Силоане остался лежать на дворе.

Пока Ма-Бату наливала гостю пива, она успела шепнуть Сиенг несколько слов. Смышленая девочка схватила волшебную шапочку и — шмыг за дверь.

Она быстро развязала мешок и говорит:

— Вылезай, сестрица, прячься в кустах, пока великан тебя не хватился.

Силоане выбралась наружу и не мешкая юркнула в густые кусты по соседству. А Сиенг тем временем надела волшебную шапочку себе на голову, погладила ее руками и произнесла заклинание, которому ее научила мать:

Наполни мешок Лелимо пчелами и осами, да так, чтобы великан ни о чем не догадался.

Только она успела произнести это заклинание, как в воздухе послышалось гудение. Целый рой диких пчел и ос влетел в мешок, который сам собой завязался.

А тут как раз и Лелимо вышел из хижины, вытирая с губ остатки пива.

— Мешок, кажись, потяжелел. Крепким пивом угостила меня старуха,— буркнул он, взвалив ношу на плечи.

Уже солнце поднялось над горами, когда Лелимо добрался до своей пещеры. У входа его встретила жена.

— Разожги очаг. Сегодня мы будем пировать. Я принес богатую добычу,— сказал Лелимо и бросил мешок в пещеру.

Великанша зажгла огонь в очаге. Потом ткнула пальцем в мешок, ей хотелось пощупать, жирную ли добычу принес муж. Одна оса возьми да укуси ее в палец. Великанша взвыла от боли и бросилась вон из пещеры.

— Эх ты, неумеха! — воскликнул в гневе Лелимо.— Я сам развяжу мешок.

Только он распутал узел, как пещеру заполонил рой обозленных пчел и ос. Они облепили Лелимо с головы до ног и зажалили его насмерть.

Говорят, с тех самых пор живущие в горах великаны избегают встречаться с людьми. Они помнят о волшебной шапочке Ма-Бату.

Как слон женился на готтентотке

Рассказывают, что однажды слон женился на готтентотке.

И вот эта женщина спросила как-то свою свекровь слониху:

— Когда вы засыпаете глубоким сном, вы храпите?

— Да,— отвечала свекровь,— храплю вот так: хр-р-р-р. Нужно сказать, что женщина давно мечтала сбежать от мужа. Она заранее сговорилась со своими двумя братьями, и вот они поздно ночью тайком пришли к ней. Услышав храп свекрови, женщина вынесла все добро из дому и приказала братьям его упаковать. Потом пошла к загону, вывела весь скот, оставила только одну корову, одну овцу и одного козла.

— Вы должны громко мычать и блеять, как будто вас много,— сказала она им.— Сделайте так, если не хотите моей смерти.

Затем женщина с братьями ушли, забрав весь скот, а оставшиеся корова, овца и козел мычали и блеяли всю ночь так, как будто их было много. Слон был спокоен: «Они все здесь». Но когда он утром поднялся, то увидел, что жена и весь скот исчезли. Взяв дубину, он сказал своей матери:

— Если со мной что-нибудь случится, земля содрогнется.

И побежал вдогонку за женой. Увидели беглецы, что слон нагоняет их, подбежали к огромному валуну, и женщина взмолилась:

— Камень моих предков, спаси нас, пусти внутрь! Каменная глыба раздвинулась, пропустила их внутрь и снова плотно закрылась. Следом подбежал слон.

— Камень моих предков,— завопил он,— впусти и меня!

Глыба раздвинулась, но в тот миг, когда он пытался протиснуться, снова крепко сомкнулась. Так умер слон, и земля содрогнулась. А его мать, сидючи в хижине, сказала:

— Прав был мой сын, землю трясет.

Отец ворон и дети из калебаса

У некоего вождя было две жены, но не везло ему с потомством: первая жена рожала только ворон, а младшая и вовсе оказалась бесплодной. Вместо веселых детских голосов слух вождя терзало пронзительное карканье на крыше. Он часто вздыхал:

— Старшая жена по крайней мере рожает ворон, младшая же и на это не способна! Горе мне, неужели ворона станет моим преемником?

Младшая жена весьма печалилась из-за своего бесплодия. Однажды, вскапывая огород, она присела и заплакала:

— Зачем мне трудиться весь день напролет? У меня ведь нет детей, для которых нужны овощи, мне вообще не для кого готовить еду.

Вдруг она услышала, как две горлицы воркуют на дереве у нее над головой:

— Вукуту-вукуту, почему ты, женщина, плачешь? Удивленная женщина ответила:

— Потому что у меня нет детей! Птицы спросили:

— А что ты нам дашь, если мы принесем тебе детей?

— Все, что пожелаете.

— Принеси нам семя касторки.

Женщина побежала в свою хижину и вернулась с корзиной, полной семян касторки. Когда горлицы склевали все зерна, они велели женщине принести нож и два козлиных рога. Одна из птиц взяла нож и сделала надрезы на ноге и бедрах женщины. Другая птица собрала кровь из ранок в рога. Затем птицы велели принести два маисовых зернышка — белое и красное. Эти зернышки они положили в рога. Потом сказали:

— Положи эти рога в два калебаса и спрячь их у себя в хижине. Каждый день наливай в них воду, но внутрь не заглядывай. Да будет с тобой удача.

И улетели.

Женщина взяла с собой два рога, положила их в два новеньких калебаса и спрятала в хижине. Она исправно наливала в них воду, пока однажды — вот чудо! — калебасы не стали трястись, будто внутри них что-то шевелилось. Тут женщина услышала тоненький голосок:

— Сояне, давай выйдем наружу, здесь становится тесно.

Женщина взяла оба калебаса и перевернула их вверх дном над постелью. И потихоньку-потихоньку из них показались две детские головки. Она помогла обоим выбраться из калебасов. Так женщина вдруг стала матерью двух младенцев — мальчика и девочки.

Она держала детей в хижине, потому что боялась гадких ворон, которые сидели на крыше и только и делали, что каркали. Она предупредила детей:

— Запомните, никогда не выходите из дому: вороны убьют вас и съедят.

Теперь женщина работала с охотой — и вскапывала, и сеяла, и полола. Прошло десять и еще пять лет. Дети благополучно выросли, но они никогда не видели мира вне хижины. Только по ночам, когда вороны спали, детям разрешалось выглянуть за порог, да и то при условии, что они не станут шуметь. Но дети превратились в юношу и девушку и больше не боялись ворон. Однажды, когда мать ушла в поле, они услышали, как вороны опрокинули кувшин с водой. Дети решили пойти к реке и набрать воды для матери. Они открыли дверь, разогнали нахальных ворон, подняли кувшин и спустились в долину к реке. Пока они наполняли кувшин, появился принц из соседней страны — он как раз в сопровождении свиты отправился в путешествие, чтобы подыскать себе жену. Он остановился у реки и, увидев прекрасную Сояне, попросил у нее напиться. Она протянула ему кувшин, и он влюбился в нее в тот же миг.

Принц спросил у девушки, где она живет, и она указала ему старую материнскую хижину на холме. Он спросил об отце — не вождь ли он этой деревни? Брат с сестрой подтвердили. В это время они увидели, что мать возвращается с поля, и бросились поскорее домой, чтобы ее опередить. А принц разыскал дом вождя и после обмена приветствиями завел разговор о своем желании жениться на его дочери, на что тот печально отвечал:

— У меня нет дочерей, и сыновей тоже нет. Принц возразил:

— Кто же тогда те молодые люди, которые живут в той ветхой хижине и утверждают, будто они твои дети?

Глубоко пораженный, вождь поднялся и впервые за пятнадцать лет направился в хижину своей второй жены. Он выкликнул женщину из хижины и спросил, правда ли, что у нее есть дети. Она подтвердила. И вот они выбежали из дому, чтобы приветствовать отца. Вождь преисполнился радости, когда узнал, что у него есть дети, нормальные человеческие дети. Он тотчас прогнал гадких ворон, запретив им возвращаться.

А вскоре все уже было готово к проводам Сояне и принца. Когда сыграли свадьбу и молодые собирались в путь — принцу пора было возвращаться во владения своего отца,— женщина отозвала в сторону своего молодого зятя и строго-настрого ему наказала:

— Не позволяй своим людям съезжать с дороги, никогда не оставляй молодую жену в одиночестве, потому что придет зеленое существо и причинит вам много бед и горестей! А еще — никогда не преследуй хромых оленей!

Юноша клятвенно пообещал, что будет неусыпно следить за своей драгоценной Сояне и не отойдет от нее ни на шаг. Но он не сдержал своего слова. Когда они уже были на полпути, вдруг появилось стадо красных оленей, один из которых прихрамывал позади всех. Свита принца поддалась искушению: казалось, так легко будет подстрелить хромое животное. Они рванулись в погоню, а животные скрылись в лесу. Обеспокоенный юноша сказал Сояне:

— Я только догоню их и возвращу обратно. Не беспокойся, я скоро вернусь.

Но это заняло намного больше времени, чем можно было предположить. Как только Сояне и ее подруги остались одни, неизвестно откуда появилась имбулу — ящерица, сотворила заклятие и превратила девушек в зябликов.

Затем она заняла место Сояне и накинула на себя ее покрывало. Наконец мужчины вернулись из леса со своей добычей и очень удивились, увидев, что молодая жена принца осталась одна без подружек, к тому же сильно уменьшилась в росте. Только стая зябликов щебетала поблизости, и если б люди прислушались, то разобрали б слова:

Но люди, увы, не понимают птичьего языка! Они продолжали свой путь, однако сразу же по их прибытии домой, старый король заподозрил неладное:

— Что это там под покрывалом? Это и есть твоя избранница?

Юноша подробно рассказал о случившемся, и король решил подождать, не образуется ли все само собой. Так оно и вышло. На следующий день мужчины отправились на охоту, а женщины в поле. Только одна колченогая старушка осталась в деревне: в поле она не могла работать, а дома по хозяйству кое-как управлялась. Звали старушку Ухлесе.

Как только деревня опустела, из лесу появилась стайка зябликов. Они сели на землю и превратились в прекрасных девушек и принялись за работу: подмели полы в хижинах, взяли кувшины и отправились к реке за водой, натолкли в ступах муки. При этом пели чудесные песни. Перед тем как покинуть деревню, девушки сказали:

— Ухлесе, никому не говори, что ты видела нас. Та ответила:

— Хорошо, я скажу, что сама все это сделала. Вернулись женщины с работы и диву даются: кто прибрался в домах и натолок муку? Кто воду принес?

Ухлесе ответила:

— Это я. Кто же еще? Ни на миг не присела. Видите, на что способна даже такая слабосильная старушка, как я, если будет стараться...

Женщины смеялись и радовались, что сделана такая большая работа.

На другой день, как только все ушли, опять появились зяблики, приняли свой человеческий облик и замочили зерно, из которого хозяйки собирались делать пиво. Они подмели полы в хижинах, натаскали воду и, предупредив Ухлесе, чтобы она не выдавала их, опять обернулись птицами и улетели.

На третье утро они вернулись, наварили свежего пива, угостили им Ухлесе и улетели. Вечером принц Укакака вернулся домой и, отведав отличного пива, решил все-таки выпытать правду у старушки Ухлесе:

— Я очень уважаю тебя, бабушка, но ты и сама понимаешь, не верю я, будто ты одна наварила столько чудесного свежего пива. Скажи мне, признайся, кто это сделал?

— Внучек, послушай, я открою тебе всю правду. Это сделала девушка — такая прекрасная, каких я не видывала во всю свою жизнь. Она появлялась со своими подругами в птичьем обличье.

— Мать Ухлесе, никому не рассказывай об увиденном. Завтра, если девушки снова явятся, попроси их принести большой кувшин пива, а потом предложи им отведать его вместе с тобой. А я спрячусь в деревне: очень хочется увидеть все самому.

— Я все сделаю, как ты велел. Они, конечно, явятся, внучек.

Наутро деревня, как всегда, опустела, остался только Укакака. Вскоре он услышал хлопанье птичьих крыльев. Потом раздались девичьи голоса и звуки легких шагов. Девушки разлили свежее пиво по кувшинам, сбегали в лес за хворостом, подмели полы и принесли воды. Наконец, когда девушки собрались в хижине Ухлесе, он понял, что настало время действовать. Он неожиданно появился на пороге, преградив девушкам путь к отступлению. Среди них он увидел дивную Сояне, золотую свою избранницу.

— Сояне, чем я обидел тебя, что ты исчезла так внезапно, и почему ты скрываешься от меня? Все эти дни я мечтал о тебе, а ты приходишь сюда, когда меня нет!

Она ответила:

— Мой жених, ты оставил меня одну посреди дороги, и от этого вот что случилось: появилась мерзкая ящерица, превратила всех нас в птиц, потом забралась верхом на моего вола и закуталась в мое покрывало. Мы пытались пением объяснить тебе, что произошло, но ты не услышал нас, так же как не услышал слов моей матери, когда она предупреждала тебя об опасности. Теперь мы пытаемся помочь твоим соплеменникам, чем можем!

Юноша побежал к себе домой и убил коварную ящерицу. А когда вернулись жители деревни, его свадьба с Сояне была сыграна заново.

Что случается с одинокими девушками на дороге

Одна девушка захотела пойти на пастбище, где растет убенхле — трава, пригодная для изготовления бус и браслетов. И никто не вызвался пойти с ней — ни женщины, ни девушки, ни даже служанки. Вот она и пошла одна. Послушайте!

Она шла по пастбищу, поросшему травой и цветами. На обратном пути ей повстречался красивый юноша. Он пригласил ее в свою хижину, старую лачугу, и велел насобирать для него личинок. Их там было множество, и когда девушка набрала полную корзину, он вдруг превратился в чудовище, запустил в корзину свое рыло и сожрал все личинки. Девушка испугалась, так как поняла, что он и ее может съесть. Пока он вылизывал дно корзины, она выскользнула из хижины и побежала изо всех сил. Но чудовище услышало и припустилось следом. Он бежал на всех четырех лапах, как бабуин, гораздо быстрее, чем человек. Нагнал он девушку, схватил и сунул в мешок. Забросил мешок за спину и пошел.

К счастью, братья девушки, которые пасли скот на пастбище, видели все, что случилось. Не окажись их там, она бы погибла: ее съел бы чудовище-людоед. Издалека они не разглядели, что это их сестра, но все равно решили побежать на выручку. Они приблизились к людоеду и очень любезно приветствовали его. Как только девушка в мешке услышала голоса своих братьев, она тотчас запела песню:

Братья тотчас узнали голос своей сестры, но виду не подали. Один из них пригласил людоеда в гости. Он сказал, что они только что разделали дичь и готовы поделиться с ним. Братья верно рассчитали: людоед пошел к ним в гости, неся на плече мешок с их сестрой. Когда они пришли, братья выставили какое-то кушанье, но не мясное. Людоед спросил: а где же мясо? И правда, очень невежливо приглашать гостя на угощение и не подать его! Но братья ответили:

— У нас есть обычай: перед тем как есть мясо, надо пойти к реке и вымыть руки. Если ты вымоешь руки, мы подадим тебе мясо.

Людоед в предвкушении угощения побежал к реке и вымыл руки, а вообще-то людоеды никогда не моются. Братья развязали мешок, выпустили сестру, а мешок наполнили скорпионами, жуками, змеями и красными муравьями.

Людоед вернулся и потребовал мяса, но братья ответили, что — вот незадача — его украли, может быть, он знает, кто украл? Людоед разгневался, но что он мог поделать против двоих сильных мужчин? Он взял мешок и поспешил восвояси. Придя домой, он открыл мешок и сунул туда руку. Тотчас десятки ядовитых жал и острых зубов вонзились ему в руку. Он сунул другую руку — то же самое. Тогда он поднял свои искусанные руки, да так и остался стоять, пока не превратился в дерево.

Дети змея

Некий король в день свадьбы сказал своей молодой королеве:

— Настанет день, и твой сын сделается королем.

Но после этого король взял в жены еще несколько женщин. Все они понесли, и каждая в положенный срок родила. Только первая жена ходила брюхатая. Миновал первый год, и второй, и третий. Другие жены короля родили еще по одному ребенку, а кое-кто и по третьему, только первая жена все еще носила дитя под сердцем. Но вдруг у нее на животе стала шелушиться кожа, как у змеи. Она легла в постель, и у нее начались роды. Сперва показалась голова змеи, затем начало выдвигаться тело. Все женщины, что пришли помогать роженице, в ужасе разбежались. Змей медленно выползал из женского чрева и укладывался на полу кольцами. Люди из-за двери спрашивали:

— Роды уже закончились?

Но первая жена короля отвечала:

— Еще нет.

Прошло довольно много времени, и она сказала:

— Я уже родила.

Да, она родила. Огромный, длиннющий змей заполнял собою всю комнату.

Король решил, что лучше всего ему и всем приближенным покинуть это проклятое место и основать новое поселение где-нибудь подальше. Появление змея на свет от женщины — это, конечно, скверный знак, и все во дворце были опечалены таким несчастьем. Первая жена короля, прежде самая почитаемая, была теперь оставлена на произвол судьбы, с ней обращались как с заразной. Все ушли за королем, а бедная королева осталась одна в пустом селении присматривать за своим детенышем-змеем. Она сама выращивала для него маис и носила ему еду к озеру, в котором он поселился.

Так миновало много лун, и вот однажды кожа на голове у змея лопнула, и оттуда появилась голова человеческого дитяти. Змеиная кожа совсем расползлась, и вышел наружу прекрасный мальчик, следом за ним — девочка, потом опять мальчик, и еще девочка, и еще, и еще — всего десять человек. До чего ж была счастлива королева при виде этих детей! Теперь ее никто не сможет назвать нянькой змея: она стала матерью десяти чудесных живых детей — пяти мальчиков и пяти девочек. Старшего она назвала Ухлату-Есизиба, что значит Озерный Питон, и рассказала ему про обещание отца. Но день, когда это обещание должно исполниться, еще не настал. Вначале мать обучила детей всему, что должны уметь люди в стране зулусов. Вместе они восстановили покинутый город короля, теперь у каждого была своя хижина. Ухлату-Есизиба стал у них вождем, ибо он первым из детей появился из головы змея.

Дети стали взрослыми. Они нашли останки волов, бережно сложили кости и оживили их, научились ездить верхом.

Однажды все десятеро выехали на волах и отправились на поиски отца. Долго скитались они, обошли все края, пока не нашли крааль, где поселился их отец. Поначалу он не верил, что это и впрямь его дети, но потом несказанно обрадовался, тотчас вспомнил о своем обещании и передал правление королевством Ухлату-Есизибе. Так королем стал Озерный Питон, вышедший из головы змея. Он был мудрым правителем, и — главное — он знал секрет воскрешения животных.

Сабулана, любимица богов

Люди машукани год за годом собирали богатый урожай. Маис, сахарный тростник, арахис и сладкий батат — всего этого было у них в изобилии. Однако в жадности своей люди стали забывать о жертвоприношениях лесным богам, а ведь именно им они были обязаны своим благополучием. Тогда боги решили попридержать свои милости, покуда машукани не вспомнят о благодарности.

Настало время пахоты, люди засеяли поля на холмах, но ни единого ростка не взошло. Тогда они вспахали и засеяли поля в долине, но и там ничего не выросло. Верши в реках оставались пустыми. Что же, пришлось вождю со своими людьми отправиться в лес за пропитанием — голод погнал. В лесу они видели много бананов и других плодов, но, как ни старались, не могли достать их с деревьев. Ни один зверь не попался в их капканы, ни одна стрела не поразила какую-либо дичь.

Наконец к вождю и его главному помощнику незримо снизошли боги, вопрошая:

— Вы у кого дозволения на охоту в лесу испросили? Берегитесь!

Люди побежали, на каждом шагу спотыкаясь и падая. Но тщетно пытались они скрыться от богов предков, от всемогущих духов, подавляющих человека, делающих его бессильным и беззащитным. Страшная темень стояла в лесу. В нем безраздельно властвовали боги предков. Что могли поделать люди? Их сотрясала дрожь, они от ужаса потеряли рассудок и все бежали, бежали...

Однажды женщины деревни отправились в лес собирать хворост. Одна из них нашла дерево с глубоким дуплом в стволе, а из дупла сочилась золотая струйка: мед! Женщина запустила руку в дупло, чтобы набрать меду, но дупло вдруг захлопнулось и отрезало женщине кисть руки. Она спрятала культю за спину и позвала другую женщину. Та сделала то же самое: запустила руку в дупло, а поняв, что лишилась руки, позвала другую женщину. В конце концов все женщины лишились рук, кроме Сабуланы, она наотрез отказалась подходить к дереву. На все уговоры подруг она отвечала:

— Вы думаете, я не знаю про вашу связь со Злыднем Нвансимба?

Женщины отправились домой с корзинами для хвороста на спине. Привязывала все корзины Сабулана: только у нее одной оставались в целости обе руки. Женщины пришли в деревню и попрятались в своих хижинах, да ведь от мужей все равно не утаишься. Вскоре открылось, что все женщины лишились рук, и это наконец побудило старейшин бросить гадательные кости. Это обычно кости животных, чаще всего кроликов, и носят их в кожаных мешочках. Старейшины бросили кости и стали толковать их расположение.

Кости показали, что следует сделать жертвоприношение лесным богам и что только один человек может войти в лес — девушка по имени Сабулана. Мать Сабуланы возразила было, что дочь, мол, слишком молода и неопытна, но девушка сама изъявила желание совершить это ради народа. Она уговорила мать отпустить ее в лес богов. Сабулана вошла в лес и запела в честь богов песню, которая начиналась словами:

Боги уже почти забыли, как звучат человеческие величания и гимны. И они попросили Сабулану повторить смиренную величальную песню, что она охотно и сделала. Тогда перед Сабуланой появилась корзина с початками маиса, и боги велели передать корзину женщинам. Корзина была большая и тяжелая, но боги помогли Сабулане водрузить ее на голову, и она вернулась в деревню. Она раздала каждой женщине по початку маиса, и — о, чудо! — у женщин тотчас из обрубков выросли новые руки. Тогда люди объявили Сабулану, любимицу богов, своей королевой.

Волшебный буйвол

Однажды королева сообщила своему супругу королю, что ждет ребенка. В то же самое время в королевском краале буйволица разродилась теленком, и король решил, что, если жена подарит ему сына, молодой буйвол будет принадлежать ему. Вскоре королева и впрямь родила мальчика. Спустя положенный срок, когда его отлучили от груди, он сам взобрался на спину буйвола. Он проводил на буйволе дни и ночи, и даже еду слуги подавали ему туда. Мальчик очень быстро рос. Каждое утро, когда открывали ворота крааля, мальчик запевал песню:

Весь день скот мирно пасся на зеленых холмах, а перед заходом солнца мальчик со спины своего буйвола запевал другую песенку:

И все буйволы, буйволицы и телята возвращались домой без всяких подхлестываний и понуканий. Ворота за ними запирались на ночь.

Однажды в полночь пришли воры, открыли ворота и стали бить животных палками, чтоб они проснулись, но палки сломались, а животные даже не шевельнулись во сне. На следующую ночь грабители вернулись, и у каждого было по дюжине палок. Все понапрасну: уж до чего толстыми и крепкими были палки, а все равно разлетелись в щепки, скот же продолжал спать.

Вдруг главарь воров увидел мальчика, лежащего на спине самого большого белого буйвола. Он вытащил свой нож и сказал:

— Это ты, волшебный повелитель животных! Если ты не выведешь их отсюда, считай, что ты мертв!

Мальчик ответил:

— Ты не сможешь лишить меня жизни, и я тебя не боюсь, но так и быть, я выведу отсюда скот, если тебе так уж этого хочется.

Он запел свою песенку, и скот очнулся от сна и поднялся на ноги.

Тогда мальчик спел:

Большой буйвол направился к воротам, а следом за ним послушно пошло все стадо. Они долго шли, пока не достигли укрепленного укрытия воров. Те рассказали своему вождю о мальчике, его волшебной власти над скотом и неуязвимости. Вождь приказал:

— Убейте буйвола, на котором он лежит. Сила мальчика заключена в этом буйволе. Когда буйвол околеет, мальчику придется сойти на землю, и он тоже умрет.

Воры отправились за большим белым буйволом, но стадо тем временем ушло далеко вперед, и ворам пришлось долго бежать, пока они не увидели буйвола с лежащим па нем мальчиком. Они закричали:

— Стойте! Мы пришли! Вот хлев, куда нужно загонять скот!

Они попытались побоями остановить животных, но от побоев не было никакого проку: стадо двигалось все дальше и дальше вслед за буйволом. Наконец мальчик сказал:

— Вы хотели, чтобы я шел,— и я пошел. Теперь вы хотите, чтобы я остановился. Так и быть, остановлюсь.

И он запел магическую песню:

Большой буйвол повернулся и пошел к жилью воров, и все стадо послушно последовало за ним. Разбойники схватили мальчика, стащили со спины буйвола. Они хотели зарезать его, но это им не удалось: лезвия ножей не причиняли никакого вреда мальчику, ломались или гнулись, словно тонкие былинки.

Тогда воры заперли ребенка в самой ветхой хижине селения, там, где прежде жил старик, недавно умерший.

Мальчик плюнул на пол хижины. Слюна стала пузыриться, кипеть и поднялась, как разгневанные волны бушующей реки. Слюна запела:

Тут грянул гром, молния раскроила небо. И невиданной силы ливень обрушился на землю, потоки дождевой воды затопили самые крепкие жилища. Вождя разбойников залило в несколько мгновений. Он пришел в ярость, выбежал из дому, но увидел над собой лишь чистое небо. Хижина пленника была совершенно сухой, на нее не упало ни капли. А изнутри раздавалась величальная песня в честь королевского сына. Вождь приказал открыть хижину, но в ней нашли лишь мальчика да немного пены.

— Убейте буйвола! — заревел вождь.— Этим мы положим конец его проделкам. Почему буйвол до сих пор жив?! Я же говорил, чтобы его убили!

Буйвола изловили в краале и привели к вождю. Один из разбойников поднял копье и метнул в буйвола, но копье развернулось и поразило того, кто его метал. Второй разбойник метнул копье в буйвола, но и это копье вонзилось не в буйвола, а в того, кто его метал. Вождь приказал третьему метнуть копье, но и в третий раз копье развернулось и ранило грабителя.

Тут вождь смекнул, что все это неспроста. Он приказал мальчику:

— Вели своему буйволу быть убитым! Все равно и тебе смерти не миновать. Мальчик запел:

Буйвол покорно склонил могучую шею. Брошенное копье глубоко вонзилось в его тело, и белоснежная шкура обагрилась кровью. Буйвол упал, и его освежевали.

Один из разбойников пожелал отрубить хвост, чтобы сохранить его на память об этом событии, нож, однако, вывернулся и поранил ему руку. Лишь после того, как разгневанный вождь велел мальчику распорядиться, чтобы хвост был отсечен, грабители сумели сделать это.

Кровь буйвола бережно собрали в особые кувшины, мясо отделили от костей. Под конец вождь приказал:

— Идите к реке, обмойте мясо, возвращайтесь, и будем есть.

Когда все ушли, мальчик расстелил буйволиную шкуру на земле, положил на нее все кости в должном порядке, приставил ноги, вложил внутрь легкие, печень, желудок и кишки, прикрепил хвост, тщательно завернул все это в шкуру, влил кровь и спокойно пропел:

Буйвол глубоко вздохнул и поднял голову. Его глаза открылись и взглянули на мальчика, а тот продолжал петь:

Могучий буйвол поднялся на ноги, белый и прекрасный, как всегда. А мальчик все пел:

Буйвол склонил колени, мальчик взобрался ему на спину и расположился, как прежде. Он продолжал петь:

Буйвол тронулся в путь, и весь скот последовал за ним, как всегда. Все буйволицы и все телята из королевского стада, а также весь скот разбойников. И козы пошли, и собаки, и даже овощи с огорода, даже жилища людей тронулись с места и пошли вслед за белым буйволом.

Разбойники вернулись с реки и видят: вся их деревня в полном разоре. Ушли дома, ушла скотина, ушли овощи с огорода. Все, что они копили годами, ушло и пропало.

— Вождь, вождь, деревня наша уходит. Мальчик украл нашу вотчину!

Разбойники кинулись вдогонку за мальчиком:

— Остановись, возвратись, верни нам наше добро! Мальчик спел своему буйволу:

Мальчик повернулся лицом к толпе. Вождь вышел вперед и сказал:

— Ты — колдун, и мы убьем тебя! Именно так и следует поступать с колдунами.

Разбойники размахнулись и швырнули копья. Но все древки сломались, а наконечники вонзились в землю. Только одно копье долетело до мальчика, он протянул руку, и копье послушно легло в его ладонь. Он метнул его назад, и оно поразило вождя в самое сердце. Вождь умер, и все разбойники заодно с ним рухнули на землю замертво. Тогда мальчик древком копья прикоснулся к каждому из них. Все они тотчас воскресли и поднялись. Только вождь остался лежать — он был мертв навечно. Мальчик плюнул на землю, слюна стала пузыриться и поднялась и запела величальную песню:

Разбойники склонились до земли перед мальчиком и взмолились:

— Пощади нас, господин пронзающих копий, мы будем верны тебе до конца наших дней.

Королевский сын послал к отцу гонца с известием, что он возвращается домой. Отец приказал наварить пива и приготовить свадебный пир: его сын стал взрослым и женится на дочери Убунги!

Пити-пастушок

Задумали однажды две подружки искупаться. Пришли они к реке и давай резвиться на берегу. Вдруг слышат — где-то поблизости запела птица:

И до чего хороша собою та птица — хвост всеми цветами радуги переливается. И старшая девушка хотела было последовать за птицей, но младшая ее остановила:

— Не беги за ней, подружка. А вдруг эта птица — злой дух страшного великана, господина Длинный Нож?

Однако старшая девушка была упряма: побежала за птицей. Что делать младшей? Пришлось за ней последовать.

А птица тем временем, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, заманивала девушек все дальше и дальше от родных мест. И привела наконец к жилищу господина Длинный Нож. Жилище грозного великана было сложено из каменных глыб, а крыша вздымалась так высоко, что ее и видно-то не было. Стоят девушки, думают, как быть. Тут из зарослей вышел сам хозяин — безобразный и страшный, огромный, как дерево. Расхохотался он, и хохот его был подобен раскатам грома.

Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Малютки ищут свое счастье! Что ж, заходите, я вас осчастливлю.

Усадил он девушек за стол, поставил перед ними горшок с маисовой кашей. Младшая кашу отставила — не буду, мол, есть людоедову пищу. А старшая знай себе наворачивает — отчего же не есть, если угощают. Наелась и заснула. У младшей же сна ни в одном глазу, лежит прислушивается. Среди ночи вдруг слышит резкие пронзительные звуки. И сразу смекнула, что великан точит свой длинный нож. Забилась девушка в дальний угол жилища, и как только дверь отворилась, она, словно летучая мышь, шмыг — и наружу!

Великан живо съел старшую девушку, но не насытился и стал искать вторую. Шарил, шарил впотьмах, да не нашел. Догадался, что она сбежала, и кинулся в погоню.

Девушка бежала всю ночь напролет, только под утро добралась до речного берега. Что делать? Нет переправы через широкую реку. Смотрит, а в воде сидит лягушачий вождь Чинана, распевает басом своим лягушачьи песни: ква-ква-ква, ква-ква-ква...

— Господин Чинана, пожалей меня, спаси от губителя,— взмолилась несчастная девушка.— За мной гонится страшилище Длинный Нож!

— Садись ко мне на язык,— сказал Чинана и высунул длинный язык. Девушка прыгнула, и Чинана спрятал ее в огромном рту.

Вскоре примчался великан. Однако на берегу никого не оказалось, только в реке бултыхались лягушки, во все горло распевая: ква-ква-ква, ква-ква-ква... Делать нечего, смирился великан, что упустил добычу, и отправился восвояси. Когда он углубился в джунгли, Чинана спокойно перевез девушку на другой берег.

Долго бродила девушка по равнине, поросшей колючим кустарником, отыскивая дорогу в родные края, пока не набрела на стадо, которое пас Пити-пастушок. Девушка поведала ему о своих злоключениях, и пастушок обещал ей помочь. А великан тем временем снова учуял след девушки и бросился вдогонку. Вот уже слышна его тяжелая поступь, того и гляди нагонит.

Пити-пастушок спрятал девушку в навозной куче, а сам вышел навстречу разъяренному людоеду:

— Господин Длинный Нож, доброе утро. Добро пожаловать в наши края! Хочешь, зажарю тебе на завтрак корову? Посиди, отдохни. А пока отведай вот этого угощения.— Он подал великану кувшин пива.

А надо сказать, что великан никогда прежде пива не пробовал. А тут выпил залпом целый кувшин, и его тотчас сморил сон. Тогда Пити схватил великанов нож, вспорол ему брюхо и увидел там старшую девушку. Она уже не дышала. Тогда Пити взял самую маленькую стрелу, прокалил ее на огне и осторожно коснулся ноздрей девушки. Она чихнула и в тот же миг ожила.

То-то радовались подружки своему спасению! Что бы они делали, если б не смекалистый, отважный пастушок?! С таким парнем никакая беда не страшна. Он предложил им стать его женами, и подружки с охотою согласились. Почему бы и нет? Теперь они всегда смогут быть вместе. Все трое поселились в просторном доме великана и жили долго и счастливо, не зная нужды и горя.

Тену и Тебого

Когда отцы наших отцов еще не родились на свет, в междуречье по соседству друг с другом находились две многолюдные деревни, равных которым не было во всей стране басуто. Вождя одной деревни звали Мопели, другой — Хоси.

В один и тот же день у Мопели родился сын Тену, а у Хоси — дочь Тебого. Предки не даровали им другого потомства, поэтому оба вождя души не чаяли в своих детях, ни в чем им отказу не было. Тену вырос в статного юношу, удивлявшего соплеменников своей силой и бесстрашием. Никто не мог метнуть копье дальше него, ничья стрела не поражала цель с такой меткостью, никто, кроме него, не осмеливался на охоте вступить в единоборство со львом. Далеко разнеслась слава о сыне вождя Мопели. Вождь Хоси тоже не мог нарадоваться на свою дочку. Подросшая Тебого слыла первой красавицей в округе. Однажды, возвращаясь с охоты, Тену проходил мимо дома Хоси и увидел Тебого. Любовь вспыхнула в его сердце.

Он пришел к отцу и сказал:

— Батюшка, пошли дары вождю Хоси, я хочу взять в жены его дочь. Я полюбил Тебого.

Мопели с радостью согласился. Он давно хотел сосватать красавицу своему ненаглядному сыну. В тот же день он велел слугам отнести щедрые подарки вождю Хоси. Отец Тебого не замедлил с ответом. Ему тоже хотелось выдать свою единственную дочь за молодца Тену. Лучше мужа для нее не пожелать. В обеих деревнях стали готовиться к свадебному пиршеству. Резали жирных быков и баранов, варили хмельное пиво, резчики вырезали маски, в которых будут отплясывать танцоры. Мопели и Хоси решили устроить свадьбу, пышнее которой еще не бывало.

Однако о готовящейся свадьбе прослышал злой человек Гриу. Он хотел заполучить Тебого себе в жены, и когда узнал, что она отдала предпочтение Тену, то воспылал великой ненавистью к жениху и невесте. Гриу упросил колдуна наслать на Тену губительные чары.

Недаром говорят: «Колдуну только укажи на жертву, и дело уже, считай, сделано». Накануне свадебного пира Тену исчез, словно сквозь землю провалился. Где только его не искали — как в воду канул. Мопели ходил по деревне и горестно звал: «Мой сын, мой сын, отзовись!» Но никто не откликался на зов несчастного отца. Гриу, спрятавшись в своей хижине, злорадно ухмылялся: он отомстил своим недругам.

В ту ночь на небе взошла громадная луна. При ее свете из леса вышел согбенный старик. Он направился к дому Мопели. Вождь вышел ему навстречу.

— Приветствую тебя, Инто,— сказал он, узнав знахаря, живущего в глухом лесу.— Не знаешь ли ты, как мне сыскать пропавшего сына?

— Как же не знать! — ответил Инто.— Его околдовали. Это все дело рук Гриу.

— Я велю казнить его! — разозлился Мопели.

— Нет, этим горю не поможешь. Я научу тебя, как разрушить колдовские чары. Делай, как я тебе скажу, но помни: никто не должен знать моих слов. Только вождю Хоси можешь передать их. Пообещай, что в точности исполнишь то, что я говорю, как бы трудно тебе ни было.

Мопели, не раздумывая, дал обещание. Ради любимого сына он был готов преодолеть любые преграды.

— Тогда слушай,— продолжал Инто,— твой сын превращен колдуном в змея и сейчас прячется в чаще, у реки. Когда луна уйдет, соверши очистительный обряд и ступай туда. Приведи его домой да позаботься, чтобы никто из деревенских его не видел. Только Тебого может спасти Тену. Для этого она должна сжечь его.

— Сжечь моего единственного сына? — ужаснулся Мопели.

— Да, сжечь. Только с помощью огня можно расколдовать его. Ты должен заставить Тебого сделать это. Об остальном не беспокойся. Прощай.

С этими словами старец Инто удалился в свою лесную обитель. А Мопели, дождавшись, когда луна скроется за облаками, совершил очистительный обряд и отправился к реке — светляки указывали ему дорогу, а в прибрежных зарослях он быстро нашел большого змея. Мопели сразу узнал в нем своего сына и горько заплакал. Тут ему вспомнилось наставление Инто: «Пообещай, что в точности исполнишь то, что я говорю, как бы трудно тебе ни было». Мопели взвалил змея себе на плечи и отнес в деревню.

На следующий день Мопели отправился к Хоси. Оба вождя долго разговаривали, сидя в хижине. Когда Мопели вернулся домой, то велел людям готовиться к свадебному пиру. В деревне Хоси тоже готовились к торжеству. Людям сказали, что красавица Тебого выходит замуж, но за кого — никто не знал. Ведь Тену исчез.

— Батюшка, кому ты хочешь отдать меня в жены? Никто мне не люб, кроме Тену,— с плачем сказала Тебого отцу.

— Дитя мое, слезами горю не поможешь. Твой возлюбленный Тену, наверно, погиб в лесу. Ты должна выйти замуж за того, кого я тебе выберу.

— Назови хотя бы имя моего жениха,— взмолилась Тебого.

Но Хоси промолчал.

Когда все было готово к свадьбе, Хоси привел свою дочь в деревню Мопели. Во дворе перед хижиной вождя Тебого увидела змея. Он лежал на солнце и, приподняв голову, смотрел на девушку. Рядом с ним стоял сам Мопели.

Каков же был ужас Тебого, когда Хоси подвел ее к змею и сказал:

— Доченька, я отдаю тебя в жены этому змею. Ни в чем не перечь ему!

Столпившиеся вокруг люди роптали: где это видано, чтобы такую красавицу отдали в жены ползучему гаду! Но открыто против вождей никто выступить не решился.

Тебого слезно просила отца пощадить ее. Никакие мольбы не помогли. Хоси оставался непреклонен. Мопели же взял Тебого за руку и отвел ее в брачную хижину, которую построили на окраине деревни. Следом за ними полз змей. Тебого вошла в хижину, змей — за ней. Едва они остались одни, змей обвился вокруг ног своей невесты, приподнял голову и жалобно заглянул в глаза Тебого. Девушка так испугалась, что, не помня себя от страха, выбежала вон из хижины и спряталась в кустах на берегу реки. Вдруг перед ней появился старец Инто.

— Что пригорюнилась, красавица? спросил он.

— Меня выдали замуж за гадкого змея. Не жить мне на белом свете. Если бы любимый Тену не погиб в лесу, он не допустил бы такого,— заплакала Тебого.

— А ты не печалься,— сказал старец.— Лучше послушай, что я тебе скажу. Иди к хижине, где тебя дожидается змей, и спали ее. Когда она сгорит, собери пепел, оставшийся от змея, принеси сюда и брось в воду. Глядишь, горю твоему и конец.

Сказал — и ушел. А Тебого направилась к хижине. Из горевшего во дворе костра она взяла головешку и запалила хижину. Огненные языки взметнулись высоко в небо. Вскоре хижина сгорела дотла и от змея осталась только кучка пепла. Тебого собрала пепел в глиняный горшок, пошла к реке и высыпала пепел в воду, как ей велел Инто. В тот же самый миг из воды вышел живой Тену. Тебого не могла поверить своим глазам.

Тену ласково обнял ее и повел в деревню, где их уже ждали Мопели и Хоси. Люди дивились: Тену нашелся! Мопели рассказал им о сговоре Гриу с колдуном. Злого Гриу с позором прогнали, а колдун бежал сам. С тех пор в междуречье его не видели.

Много дней в обеих деревнях продолжалось свадебное пиршество. Тену и Тебого счастливо дожили до глубокой старости, у них народилось много детей и внуков.

Моронго

Старики рассказывают, что давным-давно в одной деревне жили два друга — Моронго и Тау. Они вместе ходили на охоту и никогда не возвращались без добычи. За бесстрашие люди прозвали Моронго Смельчаком и Тау — Львом.

У вождя той деревни было несколько дочерей, самая младшая — Мокете — поражала всех своей красотой. Оба друга влюбились в нее. Каждый мечтал взять ее в жены.

Однажды рано утром Тау ушел из деревни, ничего не сказав Моронго. Вернулся он уже в сумерки и сразу же направился к хижине вождя. На плечах он нес молодую антилопу.

Вождь сидел возле своей хижины, наслаждаясь вечерней прохладой.

— Отдай Мокете мне в жены,— сказал Тау, почтительно положив антилопу к ногам старого вождя.

— Я не могу этого сделать без согласия дочери,— ответил вождь и позвал Мокете.

Девушка отказалась выйти замуж за Тау: в ее сердце давно уже жила любовь к Моронго.

На следующий день к вождю пришел Моронго — тоже с богатым подарком.

— Отдай Мокете мне в жены,— попросил он, склонив голову в знак почтения.

— Я не могу этого сделать без согласия дочери,— ответил вождь.

Когда он позвал Мокете, девушка с радостью согласилась выйти за Моронго. Родственники жениха и невесты устроили свадебный пир. Веселились и стар и млад. Все были довольны и благодарили вождя за угощение. Только отвергнутый Тау затаил злобу на своего бывшего друга. Он поклялся злыми духами, что счастье Моронго и Мокете продлится недолго.

В густом лесу неподалеку от деревни жил колдун. К нему-то и отправился Тау, не забыв прихватить с собой щедрые подношения. Целый день его не было дома, а когда он вернулся из леса, подстрелив по дороге зайца, чтобы люди думали, будто он ходил на охоту, на его лице играла загадочная улыбка.

Не прошло и десяти лун, как Моронго бесследно исчез. Сколько ни искали его посланные вождем люди — не могли найти. Какой-то пастушок в последний раз видел Моронго на берегу реки. «Видно, водяные духи затащили беднягу в реку. Тут не обошлось без колдовства»,— решили в деревне.

Тау втайне ликовал. Он отомстил ненавистному сопернику.

Вскоре у Мокете родился сын, которого она назвала Цице — Горе. Дожди сменялись засухами, засухи — дождями. Год проходил за годом. О Моронго ни слуху ни духу. Мальчик быстро рос, он был как две капли воды похож на своего отца. Мокете смотрела на него, и ее терзали грустные мысли о пропавшем муже.

Однажды Цице спросил Мокете:

— Матушка, где мой отец? Почему я никогда его не видел? У всех моих друзей есть отцы, только я ни разу не изведал отцовской ласки.

При этих словах Мокете заплакала.

— Сынок,— сказала она сквозь слезы,— еще до твоего рождения с ним случилась беда. Твой отец, Моронго-смельчак, пошел на реку, и его утащили на дно водяные духи. С тех пор никто из живых его не видел.

— Если его утащили на дно водяные, то он, наверное, и сейчас живет в подводном царстве. Я разыщу его! — поклялся мальчик.

С того самого дня Цице только и думал о том, как бы ему разыскать отца. Он ходил на берег реки и звал отца по имени, но никто не откликался. Только лягушки квакали в ответ. Один старец, который жил на свете дольше всех людей деревни, посоветовал ему:

— У нашего народа есть древний обычай. Если кто-то утонул в реке, то нужно пригнать к этому месту скот. Коровы вытащат утопленника из воды. Если это средство не поможет, остается лишь смириться. Значит, водяные духи решили оставить утопленника у себя.

Много раз Цице гонял скот к реке, водил коров по берегу, но его отец так и не появился. Никто не знал, где утонул Моронго. Тогда Цице решил пойти к самым порогам, за которыми, как говорили старейшины, начинается царство мертвых. Только самые отважные охотники осмеливались заходить в такую даль. Вот туда-то и отправился сын Моронго в поисках своего отца.

Когда он подошел к порогам, солнце скрылось за тяжелыми облаками, зарокотал гром, словно боги рассердились на смертного, дерзнувшего так близко подойти к их владениям.

Цице встал на берегу и крикнул:

— Моронго, отец мой, отзовись. Это я, твой сын. Только он выкрикнул это, как на берег из воды выпрыгнула громадная старая лягушка.

— Не ищи своего отца в этой реке, Цице,— сказала она.— Его здесь нет. Если у тебя хватит сил дойти до края света и ты не побоишься прыгнуть с высокого обрыва в разноцветную воду, то найдешь Моронго.

— Куда же мне идти, добрая лягушка?— спросил мальчик.— Где находится край света?

— Иди туда, где восходит солнце, и никуда не сворачивай. Минуешь дремучий лес, перейдешь через широкое поле, за которым увидишь горы. Ступай по горной тропе, она приведет тебя на край света. Но помни: твой отец теперь не такой, как ты. Он ничего о тебе не знает. Прощай.

И громадная старая лягушка снова прыгнула в реку.

— Спасибо,— только и успел ей крикнуть вдогонку Цице.

Теперь он знал, куда надо идти. На заре он пустился в дорогу и шел навстречу солнцу, никуда не сворачивая. Наконец вдали показался дремучий лес. На опушке Цице переночевал — даже самые отчаянные смельчаки не заходят в лес ночью. Едва забрезжил рассвет, Цице снова тронулся в путь. За лесом открылось широкое поле, поросшее густой высокой травой. Лишь к вечеру мальчик миновал поле и добрался до гор. Набрав съедобных кореньев и утолив голод, он устроился на ночлег в небольшой пещере.

Ночью Цице проснулся — кто-то коснулся его мягкими лапками. Он открыл глаза и увидел у себя на груди ящерицу.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила ящерица.— Что ты делаешь в моей пещере?

— Меня зовут Цице, я ищу своего отца. Разреши мне остаться до утра в твоей пещере, добрая ящерица.

— Хорошо, я не прогоню тебя. Но ты должен рассказать мне, что случилось с твоим отцом.

Цице рассказал ящерице все, что знал. Выслушав его, она сказала:

— Я дам тебе один совет: когда тропа приведет тебя к краю света и ты окажешься на высоком обрыве, под которым колышется разноцветная вода, посмотри вниз. Если под тобой будут проплывать белые облака, смело прыгай; если облака будут черными, поворачивай назад, иначе погибнешь.

На следующее утро Цице нашел тропу, ведущую через горы. Он шел по ней, пока не поднялся к самому поднебесью. Тут тропа обрывалась. Впереди зияла пропасть. Далеко внизу колыхалась разноцветная вода. Цице посмотрел вниз, и в его сердце закрался страх. Разве можно прыгнуть с такой высоты? Но под его ногами проплывали белые облака. «Если под тобой будут проплывать белые облака, смело прыгай»,— вспомнил он напутствие ящерицы. Цице зажмурил глаза и бросился в бездну.

Разноцветные воды сомкнулись над его головой. Он погружался все глубже и глубже, пока не нащупал ногами твердую землю. Тут он открыл глаза и осмотрелся. К его удивлению, он стоял на зеленой лужайке среди цветов и деревьев с невиданными плодами. Неподалеку паслось стадо коров.

Недолго думая, Цице подошел к пастуху, приглядывавшему за коровами.

— Здравствуй, добрый человек. Не видел ли ты здесь моего отца по имени Моронго?

— Не видел,— ответил пастух, взглянув на мальчика без всякого любопытства.— Сюда многие приходят. Иди к вождю, он все знает. Пастух махнул рукой в сторону деревни.

В деревне Цице без труда нашел хижину вождя. Выслушав мальчика, вождь сразу догадался, что великий змей, поселившийся среди его народа много-много лун тому назад, и есть отец Цице.

— Ты проголодался и устал с дороги, дитя мое. Я велю накормить тебя. Поешь, ложись на циновку и поспи,— сказал вождь.— А я тем временем постараюсь разведать, где твой отец.

Моронго жил на самом краю деревни, к нему и поспешил вождь.

— Случилось неслыханное дело, Моронго. Твой сын пришел из страны живых, чтобы повидаться с тобой. Не перепугается ли он насмерть, увидев, что ты уже не человек?

Моронго онемел от удивления. Неужели сын сумел разыскать его! Нельзя ли разрушить колдовские чары, превратившие его в змея?

— Я не знаю, что тебе сказать, вождь,— прошипел Моронго.

В это самое мгновение Цице, вовсе и не думавший отдыхать в хижине вождя, подбежал к змею. Даже в этом страшном облике он узнал никогда не виденного им отца. Его радости не было предела.

Моронго рассказал сыну, как завистливый Тау уговорил извести его, Моронго.

— Я нашел тебя, отец, и отведу обратно к людям,— пообещал Цице.— Злые колдовские чары не помешают нам.

— У тебя смелый сын, Моронго. Я помогу вам вернуться на землю,— сказал вождь.— Слушайте меня: мои слуги проводят вас до самого вашего дома. Они будут в масках, ибо живые не должны видеть пришельцев из страны духов. Помните: вам надо войти в свою деревню при свете дня, но так, чтобы никто из жителей не увидел змея раньше времени. Пусть Моронго прячется от посторонних глаз в хижине. А ты, Цице, позови жреца, который охраняет святилище водяных духов. Он скажет тебе, что делать дальше.

На следующий день Цице и Моронго в сопровождении посланных вождем слуг отправились в обратный путь. Они вознеслись на высокий обрыв, прошли по горной тропе, пересекли широкое поле, миновали дремучий лес. Возле самой деревни посланцы вождя в масках обступили Моронго плотным кольцом, чтобы никто из жителей не увидел змея. Никем не замеченный, Моронго проскользнул в хижину, где находилась его жена Мокете.

Мокете вздрогнула от испуга, увидев у своих ног свернувшегося кольцом змея.

— Не бойся, матушка,— сказал подоспевший Цице,— этот змей не причинит тебе вреда.

Сердце Мокете радостно забилось, когда перед ней предстал Цице. Его много времени не было дома, все думали, что он погиб в дремучем лесу у порогов. Когда мать в последний раз видела сына, он был совсем ребенком. Теперь ее обнимал статный юноша.

Мокете и Цице пошли к жрецу, охранявшему святилище водяных духов. Мудрее этого человека не было во всей деревне. Он умел лечить заклинаниями и расколдовывал людей. Ему Цице рассказал, что с ним приключилось в стране мертвых и что заколдованный Моронго дожидается в хижине.

Жрец велел созвать всех жителей деревни. Когда люди собрались у хижины, где находился Моронго, он сказал:

— Дети мои, соплеменники! Все мы помним, как исчез Моронго. Мы думали, что он утонул и его забрали к себе водяные духи. Цице отправился туда, куда никогда не ходили смертные, и нашел своего отца в стране мертвых. Моронго пострадал от козней колдуна, который превратил его в змея. Но любовь и преданность сына вернули его к нам. Злые чары больше не властны над Моронго. Цице, возьми горящую головню и подожги хижину.

Цице повиновался. Хижина ярко пылала, к небу вздымались черные клубы дыма. Среди стоявших вокруг людей был и Тау. Злоба исказила его лицо, он дрожал от страха.

Когда хижина сгорела дотла, от змея осталась лишь кучка пепла. По знаку жреца Цице собрал пепел в горсть, отнес к реке и бросил в воду. Тут же из воды вышел Моронго. На плечи его была накинута шкура пятнистой антилопы, в руках он держал посох из блестящего черного дерева. Увидев его, люди возликовали.

Моронго и Мокете дожили до глубокой старости в счастье и согласии. Цице взял в жены самую красивую девушку деревни, у них родилось много детей. А завистливый Тау был навсегда изгнан из родной деревни.

Воскрешение мертвеца, или Вознагражденная щедрость

В одном городе жил некий молодой человек, который постоянно устраивал пирушки для своих друзей. Его отцу надоела праздная жизнь сына, и он решил положить этому конец.

— Хватит тебе бездельничать! Пора самому зарабатывать на жизнь. Я больше кормить тебя не в силах.

Волей-неволей пришлось молодому человеку отправиться на поиски заработка. Но вместо работы он нашел прелестную девушку и женился на ней. После свадьбы молодые поселились отдельно. Прошло немного времени, и вот однажды молодой муж говорит жене:

— Ты оставайся дома, а я пойду искать работу. Деньги у меня все вышли.

Минуло много дней, и молодой муж вернулся домой, но жены дома не оказалось. Соседи рассказали, что она ушла в его родной город со своими дружками. Юноша отправился на поиски жены и нашел ее, но, едва увидев мужа, изменница закричала:

— Вот мой насильник, хватайте его, держите! Юношу связали, не потрудившись узнать толком, кто он такой и откуда. Его заперли в пустой хижине, да еще и стражу поставили у входа. Приглядевшись к стражнику, юноша узнал в нем одного из своих прежних приятелей.

— Если ты не забыл, сколько кувшинов пива выпил в моем доме, отпусти меня.

Молодой стражник не мог не помнить приятных часов, проведенных вместе, и отпустил затворника.

А в это время в городе умирала единственная дочь вождя. Узнав о ее неизлечимой болезни, молодой человек отправился в лес и отыскал четыре растения: одно на восточной стороне, одно — на западной, одно — на южной и одно — на северной. Затем он поспешил во дворец и стал требовать, чтобы его допустили к больной, он, мол, ее непременно исцелит.

В конце концов молодого человека проводили в покои дочери вождя. Он приблизился к ней и принялся обмахивать ветками волшебных растений. А наутро девушка открыла глаза и оказалась совершенно здоровой.

Как же молодой человек узнал о волшебных свойствах растений?

А вот как. Во время странствий ему повстречались две говорящие птицы, которые попросили их накормить. Он отдал птицам свой хлеб, а они в награду за щедрость открыли ему секрет воскрешения мертвых. Птицы-то были волшебными духами!

Всю ночь юноша обмахивал волшебными ветками принцессу и не подпускал к ней духа смерти. А с восходом же солнца дух смерти исчез навсегда.

Вождь был счастлив, увидев дочь живой и здоровой. Он с радостью отдал ее в жены юному лекарю. А когда молодой человек стал вождем, он сурово наказал жену-изменницу и ее дружков.

Нет ничего хуже, чем вероломная жена!

Подкидыш Музинга

У одного богатого крестьянина была бесплодная жена. Они прожили вместе много лет. Чего только не делала жена крестьянина: носила щедрые подношения в святилища, одаривала подарками жреца, наведывалась к знахарю за целебными травами,— ничего-то не помогало! Не родились у нее дети, да и все. От этого женщина стала злющей-презлющей. А тут еще муж возьми да приведи молодую жену, которая вскорости забеременела.

«Когда у нее родится ребенок, муж меня со свету сживет,— испугалась первая жена.— Не бывать этому!»

Думала она, думала, что делать, и надумала. Решила: «Погублю-ка я младенца, а вину на молодуху свалю». Сказано — сделано. С того самого дня она окружила молодую жену лаской и заботой. Когда той пришло время рожать, она закрылась вместе с роженицей в хижине и, едва младенец появился на свет, забрала его, а на место родившегося мальчика подкинула щенка.

Завернув дитя в тряпицу, первая жена отнесла его в старый амбар, кишащий крысами. «К утру от тебя и косточек не останется»,— злобно прошипела она.

Потом она пошла к мужу и с притворными рыданиями рассказала ему, что молодая жена разродилась щенкам. Видно, духи решили покарать ее за какой-то дурной поступок. Услышав такое, крестьянин поспешил в хижину второй жены. Видит: она лежит на циновке, а рядом с ней ползает вислоухий щенок. Рассердился крестьянин, затопал ногами и велел ей больше не показываться ему на глаза. А старая жена радуется про себя — уж теперь-то муж ее приветит.

На следующее утро она наведалась в амбар. Она была уверена, что младенца уже в живых нет. Но крысы пожалели мальчика и не тронули его. Когда они вылезли из своих нор и увидели лежащего на кукурузной шелухе ребенка, самая старая из них сказала:

— Злая женщина решила погубить этого мальчика. А он такой маленький и беспомощный, как новорожденный крысенок. Давайте согреем его, чтобы он не замерз ночью.

Всю ночь крысы ухаживали за младенцем. Утром женщина заглянула в амбар — мальчик лежит целый и невредимый, а вокруг него снуют крысы. Женщина сразу обо всем догадалась и в гневе крикнула:

— Ну, погодите! Гореть вам вместе с амбаром! Она побежала в поле, где работал ее муж.

— Дорогой мой, сожги старый амбар. В нем развелись крысы, просто житья от них нет.

Крестьянин не стал спорить. Вернувшись с поля, он в тот же день спалил старый, ненужный амбар.

Пока старая жена бегала к мужу, крысы перенесли мальчика в свинарник. Самая старая крыса попросила большую черную матку, кормившую поросят:

— Матушка-свинья, приюти этого малыша. Злая женщина хочет его извести.

Добрая свинья напоила мальчика своим молоком. С тех пор она заботилась о человеческом детеныше, как о своих детках. Так он рос в свинарнике.

А его мать, изгнанная из дому, нянчила щенка. Старая жена смеялась над ней, во всей деревне не было никого несчастнее бедной женщины.

Однажды старая жена заглянула в свинарник посмотреть, достаточно ли у свиней корма. Увидев ее, большая черная матка теснее прижалась к мальчику, но было уже поздно.

— Ах, вот кого ты здесь прячешь! — крикнула женщина свинье.— Не жить тебе на белом свете. Берегись!

Она побежала к мужу и ласковым голосом сказала ему:

— Дорогой мой, давненько мы не ели мяса. Большая черная матка слишком разжирела. Поросята подросли, могут сами прокормиться. Давай зарежем матку.

Крестьянин не стал перечить и принялся точить длинный нож.

Свинья тем временем отнесла мальчика к корове.

— Корова, меня сегодня вечером зарежут, позаботься об этом малыше, злая женщина хочет его извести.

В тот же вечер крестьянин зарезал свинью, а его старая жена наготовила вкусных кушаний. Но сколько она ни ела, не могла насытиться — так и легла спать голодной.

А мальчик остался жить в коровнике. Он уже настолько подрос, что, встав на ножки, дотягивался до коровьего вымени. Так бы и вырос он среди телят, если бы не старая жена. Увидев как-то его в коровнике, она стала донимать мужа:

— Давай забьем корову. Она мало молока дает. Урожай нынче уродился хороший. Купим на базаре другую корову.

Не лежала у крестьянина душа забивать эту корову, но жена не унималась и настояла на своем. Вместе с мужем она пошла в коровник, но мальчика там уже не было. Накануне корова отвела его к реке и попросила большую лягушку позаботиться о нем.

— Ква-ква-квак его зовут?— проквакала лягушка.

— Му-у, Му-у-зинга,— промычала корова, что на коровьем языке означает «Подкидыш».

Так подкидыш Музинга остался у доброй лягушки. Она вырыла для малыша ямку на сухом косогоре, выложила ее мягкой травой. Там Музинга и жил, пока не подрос. Лягушка носила ему с реки съедобные водоросли и рыбу.

Когда Музинга стал стройным и сильным юношей, лягушка сказала ему:

— Дитя мое, ты теперь большой, тебе надо идти к людям. Я тебе больше не нужна. Собирайся в дорогу.

— Куда же я пойду, матушка? — спросил юноша.

— Иди вот по этой тропинке, она приведет тебя к далекой деревне. Там найди вождя и попросись к нему в услужение.

Музинга попрощался со своей приемной матерью и отправился в путь-дорогу. Он шел долго и наконец увидел за кустами крыши глиняных хижин. В деревне он разыскал вождя и попросился к нему в услужение.

— Что ты умеешь делать? — спросил вождь.

— Умею ловить рыбу и варить кашу,— ответил Музинга.

— Рыбаков в моей деревне много, а кашеваров нет. Пойдешь в поле, будешь жнецам еду готовить. Они как раз урожай убирают,— решил вождь.

Вот так нежданно-негаданно подкидыш Музинга стал кашеваром. Он был прилежен и полюбился работавшим в поле жнецам. Никто не варил им такой вкусной каши, как Музинга.

Спустя короткое время на деревню обрушилась беда. В соседнем лесу объявился страшный змей-людоед. Он прятался среди ветвей стоящего у тропы дерева. Когда человек проходил мимо, змей бросался на него сверху. Многие стали его добычей. Все жители деревни опасались за свою жизнь.

Тогда вождь созвал соплеменников на большую сходку.

— Тот, кто избавит нашу землю от страшного змея, получит щедрую награду,— пообещал он.

Нашлись смельчаки, которые вызвались убить змея. Они уходили в лес, но обратно не возвращались — чудище всех пожирало. Приуныли люди в деревне, умолкли веселые песни, даже собаки боялись удаляться от жилья.

В один прекрасный день Музинга развел костер, поставил на огонь огромный горшок с широким горлом и принялся варить жидкую кашу.

— Зачем ты варишь столько каши? Мы не пойдем сегодня в поле. У тропы нас подстерегает змей,— удивились люди.

— Его-то я и хочу угостить кашей. Пусть полакомится,— усмехнулся Музинга, помешивая варево.

Когда каша была готова, он положил на голову кусок плотной ткани, сверху поставил горшок и отправился в лес. Боязливо держась на расстоянии, люди последовали за смелым юношей. Никто не знал, что он задумал.

А Музинга знай себе шагает по тропе, посвистывает. Пар так и валит из пышущего жаром горшка.

Вот уже и дерево показалось, где посреди ветвей притаился страшный змей, а Музинга идет себе и в ус не дует.

Только он поравнялся с деревом, змей, как молния, бросился на него — и угодил в горячую кашу. Он свалился к ногам Музинги, который тут же прикончил его дубинкой.

— Эй, смотрите,— закричали деревенские,— кашевар победил змея-людоеда! Ай да Музинга,— молодец!

Они с почестями отвели его к вождю, который не поскупился на награду находчивому смельчаку. Вновь радость и счастье вернулись в деревню. Жители устроили веселый праздник, много дней и ночей они пировали, воспевая в песнях хвалу своему избавителю. Слава о Музинге разнеслась по окрестным деревням. Люди приходили издалека, чтобы посмотреть на юношу, перехитрившего страшного змея. Пришел и его отец вместе со старой женой. Как только женщина увидела Музингу, она, не удержавшись, воскликнула:

— Ой! Этот юноша как две капли воды похож на тебя, мой дорогой. Кто твои родители?

— Я рос сиротой,— ответил Музинга.— Меня воспитала добрая лягушка, которая живет в далекой реке.

— Где это слыхано, чтобы человеческое дитя воспитывала лягушка? — не поверил отец Музинги.— Покажи нам эту удивительную лягушку.

Музинга отвел их к реке и позвал лягушку, свою приемную мать.

— Правда ли, что ты вырастила этого юношу, добрая лягушка? — спросили пришельцы.

— Да, много лет назад его принесла ко мне рыжая корова с пятном на боку вон из-за тех холмов,— и лягушка указала лапкой в сторону, где находилась родная деревня Музинги.

«Уж не та ли это корова, которую я зарезал вскоре после родов моей второй жены?»— подумал крестьянин. А лягушка тем временем продолжала:

— Рыжая корова сказала, что хозяин собирается зарезать ее, и просила позаботиться о мальчике. Если вы хотите узнать больше, идите в коровник.

И лягушка прыгнула в воду, только ее и видели.

Услышав ответ лягушки, злая жена затряслась от страха. Как ей не хотелось идти в коровник! Она уже догадалась, что Музинга — тот самый ребенок, которого она при рождении подменила щенком. Когда он исчез из коровника много лет назад, она была так рада — думала, младенец сгинул навсегда. Но нет. Вот он стоит перед нею в облике статного юноши. Старуха понуро побрела за мужем, заторопившимся в родную деревню.

Дома крестьянин первым делом наведался в коровник, где было несколько телок и одна дряхлая тощая корова, которая от старости едва держалась на ногах.

— М-м-да,— подала голос старая корова, когда ее спросили о мальчике.— Я помню, как совсем маленькой сосала вымя своей матери вместе с человеческим детенышем. Мать называла его Му-у — Му-у-зинга. Потом пришла хозяйка, увидела человеческого детеныша, и лицо у нее сделалось злым.

— Врешь ты все, старая дура! — выкрикнула старая жена.

— М-можете спросить у свиней. Они му-мудрые, все знают. Младенца принесла большая черная свинья,— промычала корова и принялась дожевывать свою жвачку.

— Не та ли это большая черная свинья, которую ты заставила меня зарезать? — спросил крестьянин жену, но га промолчала.

В свинарнике, в темном углу, дремал старый боров, подергивая во сне ушами. Он был такой старый, что у него даже зубов во рту не осталось.

— Скажи, дедушка боров,— обратился к нему крестьянин,— не слышал ли ты о мальчике, которого кормила корова?

— Как не слыхать! — приоткрыв глаза, хрюкнул боров.— Он был такой мягкий и маленький, а когда пристраивался к сосцам нашей матушки, норовил всех нас оттолкнуть.

— Откуда он появился в свинарнике?

— Спросите у крыс, это они его принесли,— прошамкал старый боров, отвернулся и тут же задремал.

На месте сгоревшего амбара росла чахлая трава. Неподалеку, в кустах, находилась крысиная нора. Туда и отправился крестьянин с женой и Музингой.

— Крысы, живет в этой норе кто-нибудь? — крикнул крестьянин, наклонившись к отверстию норы.

На его зов выползла дряхлая-предряхлая крыса.

— Я одна здесь осталась, все молодые покинули наше прежнее жилище. Возле нового амбара им сытнее.

— Скажи, крыса, ты помнишь человеческого детеныша, которого твои родичи отнесли к большой черной свинье? — дрожащим голосом спросила жена крестьянина. Она надеялась, что крыса ничего не сможет вспомнить — слишком много времени протекло с тех давних пор.

— Прабабка часто рассказывала нам, как однажды женщина со злым лицом подкинула в старый амбар младенца. Мои родичи ухаживали за ним. Потом амбар спалили, но крысы успели отнести ребенка в свинарник. Больше ничего я не знаю.— Силы покинули дряхлую крысу, она не могла больше говорить.

— Теперь я понял, почему ты заставила меня сжечь старый амбар,— воскликнул крестьянин, обращаясь к жене.— Ты хотела погубить ребенка, которого родила моя вторая жена. Вместо новорожденного младенца ты подбросила ей щенка. Ступай прочь!

Крестьянин с позором прогнал от себя злую жену. Потом пошел к убогой хижине, в которой много лет ютилась мать Музинги. Когда несчастная женщина увидела рядом с мужем стройного высокого юношу, она сразу признала в нем своего пропавшего сына. С тех пор Музинга больше не расставался с родителями. Они жили втроем в мире и согласии.

Непослушные близнецы

В одной сказке рассказывается про близнецов, мальчика Демане и девочку Демазану. В деревне, где жила их семья, взрослые мужчины ходили на охоту, мальчики-подростки пасли скот, а женщины и девочки смотрели за домом и стряпали еду; когда приходило время, они вскапывали поля мотыгами, сеяли зерно и потом выпалывали сорняки. Демане и Демазана были еще маленькие, такую трудную работу они делать не могли, поэтому днем, пока родители трудились, они играли с соседскими детьми.

Однажды случилась злая засуха, и почти весь скот в деревне погиб. Не было молока даже для маленьких детей. Засуха кончилась, но молока все равно не было, потому что слишком много коров пало, а те, что выжили, совсем отощали и едва могли прокормить своих телят. Но дожди пришли вовремя, и люди стали обрабатывать поля и сеять зерно.

Потом наступила пора полоть сорняки, и мать близнецов рано утром уходила в поле и работала допоздна. С закатом солнца возвращалась домой и готовила ужин.

Однажды вечером, когда дети уже легли спать, она сказала своему мужу:

— Со-мавеле[5], я уже давно хочу тебе что-то сказать, с тех пор как начала полоть поле, но все сомневалась, боялась, ты мне не поверишь.

— И что же ты мне хочешь сказать, Но-мавеле?[6] — спросил ее муж.

— А вот что. Я целыми днями тружусь не разгибая спины, выдираю сорняки, но если ты придешь и посмотришь на наше поле, ты подумаешь, что я за все время вообще не наведалась туда ни разу.

— Как так?

— Каждый день я пропалываю большой участок, вот как отсюда дотуда, но когда возвращаюсь утром, то вижу, что все сорняки, которые я выдрала, ночью опять встали на свои места, пустили корни и выросли еще выше и гуще, чем были.

— Что за сказки ты мне рассказываешь, жена? Разве такое бывает?

— Так я и знала, Со-мавеле, что ты мне не поверишь. Я и сама с трудом верю, что такое со мной происходит. Но никуда не денешься — все это чистая правда.

— Ну что ж, надо поглядеть, что там за чудеса. Ты завтра, как всегда, пойдешь в поле и будешь работать, а вечером я приду. Мы вместе посмотрим, сколько ты выполола сорняков, а потом ты пойдешь домой к детям. Я с тобой не вернусь — я останусь там, спрячусь и всю ночь глаз не спущу с поля.

Утром Но-мавеле встала раньше обычного и приготовила детям еду. Они еще спали. Потом она взяла мотыгу и отправилась в поле. Она была уверена, что сорняки, которые она вчера выполола, ночью опять вернулись на свои места и стоят густой чащей. Так оно и оказалось. Но-мавеле ничуть не удивилась. Она принялась за работу, и когда пришел муж, выполола столько же, сколько вчера. Они вместе осмотрели участок и убедились, что в земле не осталось ни единого сорняка. Но-мавеле трудолюбия было не занимать. Муж похвалил ее и сказал:

— Молодец, Но-мавеле. Теперь ступай домой, тебя дети ждут. К утру мы узнаем, кто заколдовал это поле.

Но-мавеле взяла мотыгу и пошла домой, а муж стал искать, где бы ему спрятаться. Наконец нашел удобное место и затаился. Время шло, наступила полночь. И вдруг откуда ни возьмись странная маленькая птичка прилетела и села прямо на выполотый днем участок. Птичка запрыгала по полю, приговаривая:

— Поле-поле, зарастай сорняками! Поле-поле, зарастай сорняками!

И сорняки зашевелились, поднялись и побежали туда, где они росли, и опять встали на свои места, как будто их никто никогда и не выпалывал. Со-мавеле в изумлении глядел на это чудо; когда же он наконец очнулся от столбняка и поднялся из своего укрытия, чтобы получше рассмотреть колдуна, птица исчезла. Он потянул один сорняк, другой — они так же крепко сидели в земле, как и раньше.

— Ну и чудеса! Значит, колдун, который столько времени уничтожал труд моей жены, всего лишь птичка! Почему Но-мавеле сразу мне все не рассказала?

Он быстро зашагал домой, чтоб поделиться с. женой увиденным. Но-мавеле по его лицу догадалась, что муж видел что-то удивительное. Но она знала, что муж голоден, и сначала накормила его, а когда он поел, вымыла посуду и только потом пришла и села рядом послушать его рассказ.

Муж рассказал ей обо всем, что видел и слышал. Сначала Но-мавеле ему не поверила, решила, что он смеется над ней, но потом поняла, что он и не думает шутить.

— Со-мавеле, а тебе часом все это не приснилось? — спросила она.

— Клянусь жизнью моей матери, Но-мавеле,— ответил муж,— после того как ты пошла домой, я не сомкнул глаз.

И тут уж жена ему поверила — она знала, что человек, поклявшийся этой святой клятвой, не может солгать. Долго они сидели и думали, что же теперь делать, но так ничего и не придумали и легли спать.

Но-мавеле уже начала погружаться в сладкую дремоту, и тут вдруг ее муж радостно воскликнул:

— Я придумал, Но-мавеле, слышишь, я придумал! — Она вздрогнула и села.— Я знаю, как поймать этого маленького колдуна!

— Знаешь, Со-мавеле? Так расскажи скорее и мне! — взволнованно проговорила она.

— Завтра мы вместе пойдем полоть сорняки и возьмем с собой немного проса. Будем работать целый день, выполем сколько сможем. Потом ты пойдешь домой, но сначала я вырою глубокую яму в середине прополотого участка и спрячусь в ней, только высуну наружу правую рука. Ты насыплешь мне на ладонь проса, закроешь меня ветками и уйдешь домой. Я буду сидеть так с просом на ладони и ждать, пока не прилетит птичка. Она попрыгает-попрыгает и увидит зерно. Склюет у меня на руке несколько зерен, а потом я сожму кулак и задушу ее.

— Хорошо придумано, Со-мавеле! Конечно, мы ее так обязательно поймаем!

Рано утром Со-мавеле взял топор и лопату, жена взяла мотыгу и горсть проса, и оба отправились в поле. Там они с жаром взялись за дело — уж очень им хотелось поймать птичку. В полдень, когда солнце встало прямо над их головами, Со-мавеле бросил полоть сорняки и начал рыть яму, а Но-мавеле продолжала трудиться. Она выполола столько же, сколько вчера, и села отдохнуть в тени большого дерева, а муж все рыл и рыл свою яму. Наконец Со-мавеле решил, что хватит, яма достаточно глубокая, воткнул лопату в землю, взял топор и стал рубить ветки, чтобы прикрыть яму. Потом он положил топор возле ямы, спрыгнул в нее и попросил жену принести просо. Она принесла его, высыпала ему в ладонь и закрыла яму ветками. Попрощалась с мужем, взяла мотыгу и пошла домой.

Настала ночь, птичка опять прилетела, села на выполотый участок неподалеку от его руки и запрыгала по полю, приговаривая:

— Поле-поле, зарастай сорняками! Поле-поле, зарастай сорняками!

И сорняки вскочили, побежали и сразу же покрыли все поле. А птичка прыгала по полю и прыгала и наконец оказалась возле его руки, увидела просо и порхнула на его ладонь. Клюнула зернышко, другое, третье. И тут Со-мавеле сжал ее в кулаке.

— Ах ты гнусный маленький колдунишка! Сейчас я тебя задушу!

— Не убивай меня! — взмолилась птичка.— Я ведь даю простоквашу. Возьми меня к себе домой, и я каждый день буду давать много-много простокваши, хватит и тебе, и твоей жене, и твоим маленьким близнецам.

— Так ты все знаешь о моем доме, колдунишка? Даже знаешь, что у меня близнецы?

— Да, я все знаю. И я могу тебе помочь, поверь мне.

— Ищи дурака! — засмеялся Со-мавеле.— Да где это видано, чтобы птица давала простоквашу?

— Если не веришь, отнеси меня домой — сам убедишься.

— Нет уж, никуда я тебя не понесу, дай мне простокваши сейчас!

И с этими словами Со-мавеле протянул сквозь ветки левую руку и переложил в нее птичку. Потом стряхнул с правой оставшееся просо, согнул ладонь чашечкой и поднес к ней птичку.

— Ну, давай! — сказал он.

И тотчас же его ладонь наполнилась жирной простоквашей. Не веря своим глазам, изумленный Со-мавеле попробовал ее кончиком языка. Простокваша оказалась на редкость вкусная, и тогда он одним глотком выпил всю горсть и попросил еще. Птичка опять наполнила его ладонь простоквашей, он выпил с такой же жадностью и опять попросил еще. В третий раз его ладонь наполнилась простоквашей, и в третий раз он ее выпил. Да, подумал

Со-мавеле, это же просто чудо, величайший дар судьбы! Он вылез из ямы и понес птичку домой.

Жена и дети были в кухне. Он с порога крикнул жене: «Но-мавеле, натолки вареного проса!» — и пошел в хижину, а близнецы побежали за ним. Жена заметила, что Со-мавеле сильно взволнован. Что случилось? Почему он велит ей растолочь просо? Ведь дома давным-давно нет молока. Она тоже пошла за ним в хижину и недоуменно спросила:

— Что это на тебя нашло, Со-мавеле? Зачем я буду толочь просо, когда мы и вкус молока забыли? Ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь. Раз я велел тебе натолочь вареного проса, иди и натолки. Ну и удивлю же я тебя! Такого ты еще в жизни не видела. Ступай в кухню и толки просо. А потом принеси его сюда, и я тебе что-то покажу.

Но-мавеле поняла, что муж и в самом деле не шутит, и кинулась в кухню, насыпала на жернова проса, намолола для всех, принесла в хижину и насыпала в три миски — для мужа, для себя и для близнецов, поставила их на пол перед мужем, села на циновку и поглядела на него — дескать, теперь твоя очередь, обещал удивить нас, так удивляй.

Со-мавеле улыбнулся и попросил жену принести еще одну миску, побольше. Но-мавеле тотчас же ее принесла, он кивнул головой и достал из-за пазухи птичку. Протянул руку с ней над большой миской и стал просить:

И из птички полилась жирная простокваша и до краев наполнила миску. Мать и близнецы онемели от изумления.

— Ну вот, Но-мавеле,— торжествующе сказал муж.— А ты решила, что я сошел с ума, когда попросил тебя натолочь проса, я ведь знаю.

— Со-мавеле,— прошептала мать близнецов,— неужели это не сон? Какое чудо! За что судьба наградила нас таким сокровищем?

— Восхищаться будем потом,— ответил Со-мавеле, пряча птичку за пазуху.— Сейчас займись делом, есть хочется.

Но-мавеле смешала простоквашу с толченым просом, и все радостно принялись за еду.

Поев, родители посадили птичку в большой глиняный горшок, поставили в него плошку с водой, насыпали проса и закрыли горшок циновкой. Укладывая близнецов спать, родители строго-настрого наказали им не открывать горшок, никому из соседских детей про птичку не рассказывать и вообще не заходить в хижину, когда родителей нет дома.

Потом они сели во дворе и стали думать, что делать, чтобы никто в деревне не прознал про птичку. Решили нести себя как раньше и делать вид, будто им так же трудно живется, как всем.

Сначала все шло хорошо. Но скоро в деревне заметили, что близнецы здоровее, крепче и веселее всех других детей, с которыми они играют. Родители тоже поправились, налились силой, трудятся от зари до зари и совсем не устают. Принялись соседи о них судачить. Как это так — в деревне голод, все исхудали, еле ноги таскают, а у этих такой сытый вид? Наверно, что-нибудь едят одни и от всех скрывают, ни с кем не делятся. Сельчане только об этом и говорили, а дети, конечно, слышали.

И вот однажды, когда родители близнецов куда-то ушли, деревенские ребятишки собрались у них поиграть. Побегали они, попрыгали, все дети, кроме близнецов, устали, и один мальчик спросил:

— Скажите, почему вы такие толстые? Мы-то вон совсем худые. Что вы едите?

— Не скажем! — ответили близнецы.

— Ну пожалуйста, скажите! — просили дети.

— Нет, ни за что! Нам не велели никому говорить!

— Мы не проговоримся, клятву даем: никто ничего не узнает.

И близнецы рассказали своим друзьям, что однажды их отец принес домой птичку, которая дает простоквашу.

— И где же она? — спросили с любопытством дети.— Мы никому не расскажем.

— Она в хижине.

— Покажите нам вашу птичку!

— Ну уж нет. Родители запретили нам входить в хижину, когда их нет дома.

— Но мы же никому не расскажем!

Близнецы решили похвастаться чудесной птичкой, побежали к хижине и вошли, а все ребята за ними — уж очень им хотелось поглядеть на птичку.

— Где же она? — спросили дети.

— А вот в этом глиняном горшочке,— ответили близнецы,— под циновкой.

— Снимите циновку, покажите ее нам.

— Ну уж нет! Нам отец с матерью запрещают открывать горшок.

— Откройте, мы никому не скажем!

Демане снял с горшка циновку, и дети столпились вокруг, пытаясь рассмотреть птичку.

— Вынь ее, пожалуйста, и попроси дать нам немного простокваши.

— Нет, нельзя, отец нас побьет.

— Но ведь мы же никому не расскажем! И Демане взял птичку и попросил ее:

— Птичка нашего дома, дай нам простокваши! Птичка ответила:

— Если я птичка вашего дома, посади меня на пол. Демане исполнил ее просьбу и опять попросил:

— Птичка нашего дома, дай нам простокваши! Птичка ответила:

— Если я птичка вашего дома, посади меня в очаг. Демане исполнил ее просьбу и опять попросил:

— Птичка нашего дома, дай нам простокваши! Птичка ему ответила:

— Если я птичка вашего дома, посади меня на порог. Демане посадил ее на порог и еще раз попросил:

— Птичка нашего дома, дай нам простокваши!

— Если я птичка вашего дома, посади меня на верхнюю перекладину ворот.

Демане взял птичку и побежал к воротам загона, дети гурьбой за ним. Он взобрался по перекладинам и посадил птичку наверх. Птичка встряхнулась и запела:

Взмахнула птичка крыльями и полетела.

— Вернись, птичка нашего дома, вернись! — закричали близнецы и бросились за птицей, пытаясь ее поймать.

Птичка уселась на ветке дерева, но едва они подбежали к нему, она тут же перелетела на другое дерево. Близнецы опять кинулись бежать, Демане полез на дерево, но птичка опять упорхнула. Так она перелетала с дерева на дерево и наконец привела их в лес, а там было так много птиц и все они были так похожи, что близнецы растерялись — кто же из них птичка их дома? И все равно Демане бесшумно взобрался на дерево, изловчился и поймал одну птицу; вся птичья стая тут же улетела.

— Это ты птичка нашего дома? — спросил он.

— Нет,— ответила она,— я птица, которая дает кровь. С этими словами она накапала несколько капель крови в ладонь Демане. Он отпустил птицу, слез на землю и стал оглядывать другие деревья. Неподалеку на ветке сидела еще одна птица.

— Вот, наверно, птичка нашего дома! — сказал он с надеждой и полез на дерево. Он видел, что птица заметила его, но и не думает улетать, и еще больше обрадовался. Он взял ее в руку.

— Это ты птичка нашего дома?

— Нет, я птица, которая дает желчь.

И она наполнила его ладонь желчью. Он отпустил птицу и слез на землю.

На соседнем дереве сидела еще одна птичка, и Демане влез наверх и поймал ее.

— Это ты птичка нашего дома?

— Нет, я птица, которая дает слюну. И она плюнула ему в руку.

Демане отпустил и эту птичку, слез с дерева и сел на землю. Он уже сильно устал. Демазана отстала от брата, но когда увидела, что он в отчаянии сел на землю, она испугалась и подбежала к нему.

А что же в это время делали их друзья? Неслись к себе домой так, что только пятки сверкали. Они ведь знали, что вечером близнецов здорово накажут, а раз так, надо удрать подальше.

— Как же нам быть, Демазана? — спросил Демане.— Не могу я найти птичку нашего дома, и если мы будем сидеть здесь, отец нас просто убьет, когда придет домой. Давай убежим и никогда больше не вернемся домой.

Демане поднялся с земли, взял сестру за руку, и они побежали куда глаза глядят. Долго они бежали, потом устали и пошли. Шли, шли и наконец совсем выбились из сил. Присели отдохнуть, да так и заснули, прижавшись друг к другу. Проснулись близнецы рано утром от пения птиц и снова, взявшись за руки, отправились в путь. Когда им хотелось есть, они срывали по дороге плоды с деревьев, выкапывали из земли съедобные коренья. Устав, садились в тени и отдыхали, ночью спали на траве под деревом.

Шли они и шли много дней и наконец увидели похожую на хижину гору. Обошли ее вокруг и увидели два оконца, Наверное, внутри пещера, подумали они. Они хотели влезть в оконца, но уж очень оконца были маленькие. Как же им проникнуть внутрь горы? Они запели:

Гора открылась, и близнецы вошли внутрь. Там и в самом деле оказалась пещера. Пол гладкий, глиняный, все как в хижине. Через оконца вливается свежий воздух, никакой сырости, дышать приятно, легко. В пещере никого не было, но близнецы сразу догадались, что кто-то здесь живет — вон очаг и дрова, небольшой топор, две палочки для добывания огня, тыква-горлянка, полная воды. Брат с сестрой стали дальше осматривать пещеру и нашли кусок бизоньего мяса и бизоньи шкуры.

И тут вдруг они увидели, что Гора с двумя оконцами закрылась и входа больше нет. Они стали его искать, пошли по собственным следам, но пещера была круглая, и они никак не могли понять, откуда же вошли. Тогда они снова запели:

И гора тотчас же открылась. Близнецы обрадовались и бросились обниматься. Гора открывается и закрывается сама! Теперь они знают, как входить в пещеру и выходить из нее! Теперь у них есть дом. Они будут жить в Горе с двумя оконцами, и пусть отец ищет их сколько угодно — он их никогда не найдет и не сможет наказать за ослушание. Они будут жарить бизонье мясо, пить воду из тыквы, спать на бизоньих шкурах и укрываться ими. А когда еда кончится, Демане станет собирать фрукты и ягоды и приносить хворост для очага. Найдет ручей и будет носить из него воду в тыкве-горлянке. А Демазана будет сидеть в пещере и стряпать еду. Она никогда не будет выходить из Горы с двумя оконцами без брата и никого не будет пускать домой, когда его нет. Договорившись обо всем, близнецы поджарили мяса, поели и легли спать.

Наутро Демане вооружился топориком и пошел собирать фрукты и ягоды. В лесу он увидел не только ту тропинку, по которой они пришли к Горе с двумя оконцами, но еще множество других. Они расходились в равные стороны. Демане решил посмотреть, кто живет по соседству. Наверное, дети, которые тоже убежали и из дома, ослушались и испугались, что отцы их накажут. Из пещеры поднимался дымок, он подошел поближе и стал прислушиваться. Но никаких детских голосов он не услышал, там что-то грохотало, будто гром раскатывался, он оглянулся по сторонам и увидел крепко спящего возле пещеры страшного волосатого людоеда. И тогда он понял, что никакой это не гром раскатывается, а людоед храпит. Демане на цыпочках двинулся прочь, отошел на безопасное расстояние и пустился бежать. Подбежав к Горе с двумя оконцами, он запел:

Демазана узнала голос брата и запела. Гора открылась, и Демане вошел.

— Я поджарила мясо, Демане,— сказала Демазана брату.— Давай поедим, а потом ты мне расскажешь, что видел.

— Нет, я лучше сразу расскажу,— ответил Демане.— Знаешь, кого я видел? Людоеда!

— Кого?!

— Настоящего людоеда! Правда-правда!

— Где ты его видел? Расскажи мне про него все!

— Он спал перед своей пещерой. Лежал на спине и спал. Брюхо у него огромное, как хижина. И храпел так, что я сначала подумал: это гром гремит.

— Ой-ой-ой, как страшно! А ты с ним разговаривал?

— Да ты что! Кто же разговаривает с людоедом?! Я тихо-тихо отошел от него, а потом побежал сюда.

— Интересно, есть у людоеда дети? Какие они?

— Откуда мне знать, Демазана? Я как только его увидел, сразу бросился бежать. Ничего разглядывать не стал, до того ли мне было.

Демазана больше ни о чем не спросила брата. Подала еду, и они сели обедать: она все время думала о людоеде. Ей было и страшно, и интересно, она завидовала брату — надо же, Демане видел настоящего людоеда! Демане еще раз наказал ей никому не открывать пещеру, и она поклялась, что будет впускать только его, когда он запоет, как сегодня.

Однажды людоед увидел издали Демане и решил поймать его, но не догнал: мальчик успел дойти до Горы с двумя оконцами и войти в пещеру. Людоед остался ни с чем, а Демане даже и не заметил, что он за ним гнался. Людоед видел, как Демане скрылся внутри горы, и страшно удивился, он-то думал, что в пещеру входа нет. Близнецы сели обедать, а людоед обошел пещеру со всех сторон, ища вход. Никакого входа он не нашел и решил, что тут какая-то хитрость, а он ее не знает. Интересно, сколько там, внутри, людей, не считая этого аппетитного мальчика? У него даже слюнки потекли, и он решил изловить и съесть всех, кто прячется в пещере. С того дня он стал следить за Демане, подстерегал его у горы и незаметно крался за ним, когда мальчик выходил из пещеры и шел в лес. Наконец людоеду удалось подкрасться так близко, что он услышал песенку Демане. Ага, вот оно что! Значит, чтобы войти в пещеру, нужно спеть песенку! Людоед решил выучить ее и пропеть голосом Демане. Он несколько раз подкрадывался к горе и внимательно слушал песенку, а потом возвращался домой и пел ее, подражая голосу Демане. Наконец он решил, что научился петь в точности, как мальчик.

Он дождался, когда Демане выйдет из Горы с двумя оконцами, и подошел к ней. Сейчас он споет песенку, гора откроется, и он окажется в пещере, а потом будет ждать. Мальчик вернется и запоет свою песенку, тогда он впустит его и тоже съест. Людоед встал перед горой, но едва он начал петь: «Демазана, Демазана», как девочка закричала:

— Ты не Демане, это не его голос! Ты что же, думаешь, я не узнаю голос брата? Мне все равно, кто ты, убирайся отсюда!

И людоед разочарованно поплелся прочь.

Немного погодя вернулся домой Демане. Испуганная сестра рассказала, что кто-то хотел обмануть ее и хриплым голосом пел его песенку возле Горы с двумя оконцами.

— Но я даже не дала ему допеть песенку,— гордо сказала Демазана.— Я ему велела убираться прочь, хоть и не знаю, кто он. Пел таким мерзким, страшным голосом и думал, что я совсем уж дура — приму его за тебя!

Близнецы посмеялись, но потом задумались. Веселого-то в этом приключении мало. Кто же это к ним приходил? Кто-то, кто подслушал песенку Демане, это ясно как день. Наверняка ее подслушал людоед, потому что больше никого мальчик в лесу не видел. Но если людоед сумел незаметно подкрасться так близко, почему же он не поймал Демане и не съел его?

А людоед все думал, как бы ему проникнуть в Гору с двумя оконцами. После первой неудачи он вернулся к себе в пещеру и снова стал петь песенку Демане. Пел ее с утра до вечера, и наконец ему показалось, что голос у него такой же ясный и звонкий, как у маленького мальчика. И вот как-то раз Демане вышел из Горы с двумя оконцами и углубился в лес. Людоед подождал немного, решил, что мальчик уже далеко, подкрался к горе и запел:

— Мой брат не может петь таким мерзким голосом! Убирайся прочь!

И людоед ушел восвояси, так ничего и не добившись. Конечно, его выдает голос, это ясно, и он решил посоветоваться с кем-нибудь и попытаться изменить голос. Пошел к своим приятелям-людоедам, которые жили в том же лесу. Рассказал им о своей незадаче, и тогда один из них сказал:

— Ничего нет проще. Хочешь, чтобы твой голос был таким же ясным и звонким, как у маленького мальчика? Возьми топор, раскали в костре докрасна и проглоти. Тогда ты без труда обманешь обитателей горы.

Людоед поблагодарил своих приятелей за совет и вернулся к себе в пещеру. Раскалил докрасна топор, как советовал ему сосед-людоед, проглотил, и его голос стал похож на голос Демане. Когда Демане опять ушел, он подкрался к горе, пропел всю песенку от начала до конца, и гора — вот радость-то!— начала открываться.

Увидев вместо своего брата людоеда, Демазана в ужасе закричала, отлетела в другой конец пещеры и съежилась у стены. Но людоед ее даже и не заметил. Он учуял запах жирного бизоньего мяса, которое жарилось у стены в очаге, схватил его и сожрал прямо с огня. Потом сожрал все сырое мясо вместе с костями, а после мяса — шкуры. Перевел дух, оглядел пещеру и увидел девочку, но брюхо его было уже так набито, что больше туда ничего не могло влезть, хотя человечинки хотелось, слюнки у него текли.

— Тебя я сейчас есть не буду, уж очень я сыт, вон как брюхо набил,— заявил людоед и похлопал себя волосатой ручищей по огромному животу. Потом недовольно поглядел на него — нет, слишком маленький, надо бы ему раздуться побольше.

— Пить хочу,— сказал он немного погодя.— Где тут у тебя вода?

У Демазаны от страха отнялся язык, она лишь указала на тыкву. Людоед схватил горлянку, широко разинул пасть, запрокинул башку и вылил воду в глотку.

Воды уже не осталось ни капли, а он все держал пустую тыкву над своей мордой, как бы раздумывая, не проглотить ли заодно и ее. Потом швырнул тыкву на пол и посмотрел на девочку.

— А ну, вылезай из своего закутка!— зарычал людоед.— Я же тебе сказал: я сейчас сыт, есть тебя не буду. Так что сиди и жди. А я пока прилягу и немного отдохну, а потом отнесу тебя домой и там съем — у меня как раз освободится в брюхе место. А твоего братца, который поет песенку, я тоже съем, подловлю и съем, вот так-то.— С этими словами людоед развалился на полу, начал зевать и наконец закрыл глаза.

Демазана слегка оправилась от испуга и стала думать, что же делать. Чтобы открыть гору, нужно запеть, а едва она запоет, людоед сразу проснется. Нужно подождать, пока он не захрапит — Демане ей рассказывал, что храпит он очень громко, он даже сначала подумал, это гром гремит. Но людоед все не храпел и не храпел, он, наверное, просто дремал. А что, если Демане сейчас придет? Как же предупредить его, чтобы он не подходил к горе? Надо что-то делать, времени терять нельзя. Если людоед не убьет ее здесь, прежде чем нести к себе в пещеру, есть надежда, что им удастся от него улизнуть. Она тихо-тихо подкралась к людоеду и посмотрела ему в лицо. Было непонятно, спит он или нет, поэтому она так же тихо отползла назад. Пусть он спит, пусть не спит — все равно надо что-то делать! Если она так и будет сидеть сложа руки, брюхо людоеда начнет постепенно опадать, и тогда... Может, оно уже немного опало? Она глядела во все глаза, как оно поднимается и опускается, поднимается и опускается, поднимается и опускается... Как же спасти брата? Вдруг он придет сейчас, пока людоед спит? Он обрадуется, впустит его и опять завалится дрыхнуть, а потом проснется голодный и сожрет их обоих с такой же жадностью, с какой сожрал мясо и шкуры. Пусть бы что-то задержало Демане, пусть он вернется, когда людоед ее унесет! Он споет свою песенку, но никто на нее не отзовется, гора не откроется. Но как он догадается, что Демазана еще жива? И если догадается, откуда ему знать, где ее искать?

И вдруг ее лицо осветилось надеждой. Она тихо подкралась к тыкве и насыпала в нее золы. Потом прикрыла ее своей накидкой и села на прежнее место. Теперь Демазана знала, что делать. Она должна спасти брата, выбраться отсюда до его прихода, а потом дать ему знать, где искать ее.

Как будто разгадав ее намерения, людоед открыл глаза и поднял голову. Он посмотрел по сторонам, и когда взгляд его упал на девочку, он причмокнул от удовольствия. Пощупал свое огромное брюхо и, поняв, что оно все еще полно, ударил его кулачищем и ругнулся, потом вскочил, схватил девочку одной рукой и вскинул себе на плечо. Стал искать дверь, бродил и бродил по пещере, но никакой двери нигде не было.

— Как отсюда выйти?— спросил он, обращаясь к девочке.

В ответ Демазана запела:

Гора открылась, и как только они вышли из пещеры, Демазана перевернула тыкву вверх дном, но закрыла горлышко рукой. Когда людоед зашагал к своей пещере, она убрала руку, и зола начала тихо высыпаться из тыквы на тропинку, по которой шагал людоед. Наконец вся зола высыпалась, и тогда она отбросила тыкву. Придя к себе в пещеру, людоед достал веревку и связал ей руки и ноги, чтобы она не могла встать. Потом он пошел искать Демане. Он знал, куда мальчик пошел, потому что следил утром за ним.

А Демане тем временем набрал много фруктов и ягод и возвращался домой. Прежде чем подойти к Горе с двумя оконцами, он решил проверить, нет ли поблизости кого-нибудь, кто мог бы подслушать его песенку, и увидел на тропинке полоску золы. Он подбежал к пещере и пропел свою песенку. Гора не открылась! Демане пропел еще раз. Гора опять не открылась! Он пропел песенку в третий раз. Гора как стояла, так и осталась стоять. Демане принялся стучать в гору и звать:

— Демазана! Демазана! Ты здесь?

Молчание. Тогда Демане решил пойти по следу из золы. Он даже не шел, а бежал, потому что след был хорошо виден. Но вот след кончился. Что делать, куда идти? И тут он увидел тыкву и сразу узнал ее. Он схватил ее и осмотрел. Да, конечно, зола сыпалась из нее. Людоед унес его сестру к себе в пещеру, он не успел убить ее и съесть, это ясно. Но теперь он должен действовать очень осторожно, ведь пещера людоеда близко, он может увидеть Демане, и тогда ему не удастся спасти сестру. Демане неслышно приблизился к пещере и убедился, что людоеда поблизости нет. Он подкрался еще ближе и остановился послушать. Услышав всхлипывания сестры, он, не раздумывая, бросился в пещеру. Сестра, извиваясь, каталась по полу, пытаясь освободиться от веревок. Демане подбежал к ней, перерезал веревки, и, взявшись за руки, близнецы выбежали из пещеры.

Между тем людоед обошел весь лес, побывал даже у Горы с двумя оконцами и, не найдя мальчика со звонким голосом, вернулся к себе в пещеру. Увидев, что веревки перерезаны, а девочка исчезла, он решил, что это другие людоеды украли у него добычу, и побежал к ним. Но они поклялись, что сегодня и близко не подходили к его пещере, и предложили помочь поймать девочку и ее брата. По диким крикам и улюлюканью близнецы поняли, что за ними погоня, и взобрались на высокое толстое дерево. Перебираясь с ветки на ветку, они наконец добрались до самой вершины.

Людоед и его приятели подбежали к дереву и увидели на вершине близнецов. Они сами полезли на дерево, но ветки ломались — уж очень людоеды были тяжелые. Оставалось одно — срубить дерево. Но тут людоеды заспорили: некоторые стали говорить, что рубить дерево не надо, оно такое толстое, что с ним до вечера не справишься, и потом, их так много, а ребятишек всего двое, они маленькие, на один зуб не хватит, не из чего и хлопотать. Одни кричали одно, другие другое, людоеды переругались, подрались, потом плюнули и разошлись по своим пещерам, остался только тот людоед, который нашел близнецов.

Он наточил свои длинные когти о скалу и начал скрести ими ствол дерева. Чтобы спилить такое толстое дерево когтями, нужно очень много времени, он это и сам понимал, но уж очень ему хотелось поймать близнецов. То и дело ему приходилось отдыхать и потягиваться, потому что набитое брюхо мешало трудиться. Вот он зевнул раз, другой, третий и лег на спину отдохнуть.

Близнецы посмотрели друг на друга, потом на лежащего под деревом людоеда, потом опять друг на друга. Как же они слезут с дерева? Даже если людоед заснет или уйдет отсюда, им все равно не слезть вниз, потому что его приятели обломали все нижние ветки, когда пытались влезть на дерево, а прыгать вниз опасно — высоко, можно убиться. Вдруг они услышали писк птенчиков и стали оглядывать дерево. Сначала от страха они ничего не замечали, а сейчас увидели, что на соседней ветке гнездо и в нем два ярких красивых птенчика. Они открыли клювы, потому что их длиннохвостая красавица мать только что прилетела с червяком. Мать попорхала вокруг гнезда и уселась на ветку рядом с ним. Она разорвала червяка, накормила малышей, и они опять притихли. Близнецы с интересом наблюдали за птенчиками и их матерью. А она, накормив детей, стала прибирать гнездо, положила на место разбросанные перышки. Потом подвинула малышей поближе друг к другу, уселась сверху и закрыла их крыльями, чтобы согреть. Птенчики затихли и, наверное, заснули, и тогда птица-мать заговорила с близнецами:

— Вы присматривали за моими малышами, пока меня не было, спасибо вам. А теперь вам пора домой. Скоро стемнеет, родители будут о вас беспокоиться.

— Милая, заботливая птица, мы уже давно сбежали из дому,— ответил Демане.— Мы не нужны нашим родителям. Если мы когда-нибудь придем домой, отец изобьет нас до полусмерти.

— Вы не нужны родителям? Такие славные, хорошие близнецы? Никогда не поверю!

— Понимаешь, птичка, мы... мы... мы набедокурили, пока их не было дома, и потом убежали, боялись, что нас побьют.

— Вы нашкодили и поэтому решили, что больше не нужны родителям? Ничего-то вы не понимаете. Родители о вас плачут и горюют, особенно мама. Если вы сейчас придете домой, родители так обрадуются, что даже не вспомнят о ваших шалостях.

— Неужели?

— Конечно. Как вы думаете, каково было бы мне, если бы я прилетела и увидела, что моих малышей нет? Я бы плакала и плакала, пока они не вернутся. Мне кажется, я знаю вашу мать. Я видела ее однажды, когда искала еду для моих птенчиков. Она стояла под дождем возле леса, на опушке, и была такая грустная, с такой тоской смотрела на лес, что я подумала: так печалиться может только мать, у которой пропали дети, она ждет, что они вдруг выбегут из леса и бросятся к ней в объятия. Наверняка это была ваша мама. Твоя сестра очень похожа на эту женщину.

Близнецы посмотрели друг на друга и заулыбались, но потом они посмотрели вниз, и тут их лица помрачнели.

— Я знаю, о чем вы думаете,— сказала птица-мать.— Вы думаете, что вам не слезть с дерева. Но вашей беде легко помочь.

С этими словами птица-мать расправила крылья, слетела с гнезда, покружила вокруг близнецов и опустила к ним свой длинный хвост.

— Возьмитесь за мой хвост и покрепче держитесь, я вас отнесу домой, к родителям.

Близнецы вцепились в хвост птицы-матери, она взмахнула крыльями и подняла их высоко в небо. Они летели над горами, над просторными долинами, над реками, лесами, над деревнями, над возделанными полями, и земля внизу была прекрасна. Но вот птица-мать полетела ниже и опустилась на опушке леса, на то самое место, где близнецы, взявшись за руки, решили убежать из дома.

— Подождите здесь,— сказала она.— Я сейчас скажу вашей маме, что вы скоро придете, пусть готовится, а потом прилечу за вами.

Она полетела к дому, где жили близнецы, и увидела Но-мавеле, тоскливо стоявшую во дворе. Она подлетела к ней и сказала:

— Но-мавеле, возьми самые красивые шкуры и расстели их перед хижиной на траве. Когда все будет готово, ты увидишь своих ненаглядных близнецов.

— Ты смеешься надо мной, птица-мать? — грустно спросила Но-мавеле.

— Я же сама мать, как я могу смеяться над матерью, у которой случилась беда? Поверь мне и сделай, как я сказала.— И птица-мать полетела за близнецами.

«Неужели это правда? — думала Но-мавеле, спеша в хижину.— Говорить мужу или нет? Не скажу, он подумает, я сошла с ума». И, ничего не объясняя Со-мавеле, она взяла самые лучшие шкуры и расстелила их на траве перед хижиной, а сама села и стала ждать. И вот появилась птица-мать, осторожно опустила близнецов на шкуру и улетела.

— Мама! Мама! — радостно закричали близнецы, бросаясь в ее объятия.

— Со-мавеле! — закричала она.— Ты только посмотри! Но отец уже стоял рядом с ней — он услышал голоса своих детей.

— Доченька, сынок, дорогие вы мои! — твердил он. Родители обняли своих любимых близнецов и долго плакали от радости.

Дочь Луны

У одного короля был сын. Когда пришло время, юноше объявили, что ему надлежит начать поиски невесты, но он ответил:

— Я женюсь только на принцессе Луны. Король призвал своих советников и спросил, не знают ли они, кого можно отправить посланником на Луну. Но никто не знал туда дороги, покуда не явилась во дворец Лягушка и не объявила:

— Господин, я отправлюсь на Луну с твоим поручением!

— А как ты туда доберешься? Ты ведь едва отрываешься от земли, когда подпрыгиваешь!

— Это моя тайна!

У короля не было иного выхода — все равно никто больше не соглашался на такое путешествие, и он передал с Лягушкой послание лунному королю. А Лягушка, оказывается, знала, что слуги лунного короля еженощно перед рассветом спускаются на землю за водой. Она знала также, где они берут воду: в пруду посреди леса. Вот Лягушка и поплюхала к тому пруду и нырнула в воду. Перед рассветом лунные водоносы прибыли и спешно стали наполнять кувшины. Лягушка проворно вплыла в один из кувшинов и без малейших усилий очутилась вскоре на Луне. Очутившись же там, она выпрыгнула из кувшина и сказала слугам:

— Отведите меня к вашему господину.

Король Луны весьма удивился: никогда прежде он в глаза не видывал лягушек, тем не менее взял послание, завернутое в кожаный мешок. Прочитав его, он написал ответ, завернул его в тот же мешок и вручил Лягушке со словами благодарности.

Лягушка заплюхала прочь, незаметно спряталась в пустом кувшине. Наступила ночь, а перед рассветом лунные водоносы взяли кувшины и спустились на землю на паутинной нити, сотканной лунным пауком. Очутившись на земле, лягушка выплыла из кувшина, едва его погрузили в воду. Затем она пришла к королевскому дворцу и постучалась у входа. Когда дверь отворилась, она сказала:

— Я Майну — Лягушка, посол лунного короля, я принесла ответ его лунного величества.

Лягушку провели во дворец, и она вручила послание королю. Король вскрыл его и прочел:

«Я, король Луны и Солнца, имею удовольствие принять Ваше предложение и объявляю Вашего сына женихом моей дочери. Пришлите, пожалуйста, выкуп за невесту с тем же посланником».

Вот так радость! Лягушке дали кошель, полный денег, она снова дождалась в пруду лунных водоносов, заплыла в кувшин и была поднята на паутинной нити. Она явилась во дворец лунного короля, там ее приняли с почестями, угощали свининой и цыплятами. Король открыл кошель с деньгами, который доставила Лягушка, и был удовлетворен. Он сказал:

— Передай юноше, что он может завтра прийти и забрать невесту.

Лягушка вернулась на землю и сообщила своему господину, что следует быть готовым к закату завтрашнего дня. Юноша никак не мог поверить в это чудо, однако счел благоразумным подготовить все необходимое к приему невесты.

Лунный король распорядился, чтобы паук сплел длинную и прочную паутину до самой земли. Тот сразу же начал плести — все ниже, ниже, ниже, и на исходе дня паутина была готова. Дочь лунного короля спустилась вместе со своей свитой, вся в сверкающих серебром тончайших одеяниях. Лягушка подвела земного принца и его свиту к тому месту, где спускалась паутина, и здесь он увидел лунную принцессу, сходящую с небес — виток за витком по паутинному спуску. Так шла она к нему, своему нареченному. На свадебном пиру был певец. Он настроил свой инструмент и запел:

Как стать колдуном

Один юноша решил стать колдуном. До чего, должно быть, чудесно, думал он, обладать тайной властью над людьми! Но как выучиться этому? Однажды юноша услышал от людей, что некий старик раздробляет черепа летучих мышей. Молодой человек догадался: уж этот-то старик

А засуха все не кончалась. Съестные припасы уже вышли, и не осталось молока для маленьких ребятишек. Для того чтобы сварить похлебку, людям приходилось использовать шкуры умерших домашних животных. Они разрезали шкуры на маленькие кусочки, и их надолго хватало. Когда не стало шкур, дети начали умирать от голода. Они умирали по двое, по трое, по четверо, и во всей деревне остались только Номабхади да ее братья — они пили молоко своей овцы. Горе было столь велико, что все взрослые, кроме родителей Номабхади, лишились дара речи. Они молча бродили с опущенными головами, и единственная радость их заключалась в том, чтобы время от времени видеть Номабхади и ее братьев, слышать их голоса. Но родители этих детей были тоже обеспокоены. У овцы кончалось молоко, и вскоре та же участь могла постигнуть и их детей.

Наконец закапал маленький дождик, родители Номабхади немедленно взяли каждый свою соху и отправились в поле. У них оставались еще силы. Остальные же были так слабы телом и духом, что казалось, только и ждут того дня, когда их отнесут в страну теней, к их детям. Но увидев, что родители Номабхади пошли в поле пахать, они присоединились к ним. Никто не проронил ни слова во время работы. Мужчины и женщины приходили и пахали в поте лица с утра до вечера, потом шли домой, чтобы утром молча вернуться к работе.

Родители Номабхади испытывали огромную благодарность к соседям. Однажды вечером они сели и стали решать, каким образом отблагодарить их. У овцы почти не осталось молока, поэтому не было смысла оставлять ее в живых. Вот они и решили зарезать ее и угостить всех помощников сытной едой завтра после рабочего дня. Сказано — сделано, на следующее утро мать Номабхади осталась дома готовить еду. В конце дня вся деревня пришла и молча стала есть. Потом они разошлись по домам, чтобы наутро снова пойти в поле.

Несколько дней родители Номабхади ели сами и кормили своих детей объедками овцы, а потом, когда мясо кончилось, кусочками шкуры. Однажды мать достала крохотный кусочек черствого хлеба и велела детям разделить его. Естественно, дети были голодны. Ссора разгорелась во время еды между двумя братьями. Нгубендала возмущался — его младшему брату достался больший кусок. Он не понимал, почему Сихеле, младший, должен есть больше всех в семье.

Однажды утром, после того как родители ушли в поле, Номабхади принесла похлебку, оставленную для детей наутро. Похлебки было мало, но Сихеле, как всегда, получил чуточку больше. Чашки братьев стояли рядом, и Нгубендала ревниво смотрел на порцию брата. Он схватил свою чашку, опорожнил ее залпом, затем вырвал чашку у Сихеле. Тот начал с криком вырывать свою чашку, и в суматохе вся похлебка пролилась. В ярости Нгубендала стукнул своего младшего брата пустой чашкой по голове и убил его.

Все произошло так быстро, что Номабхади не успела разнять братьев. Когда она увидела, что произошло, она закрыла лицо руками и горько зарыдала. Вначале Нгубендала растерялся, потом отнес тело брата на кладбище, вырыл неглубокую могилу и похоронил его.

Вскоре он вернулся домой и мрачно уселся напротив сестры.

— Почему ты плачешь, Номабхади? — спросил он. Тишина.

Снова, более настойчиво, повторил он свой вопрос:

— Номабхади, почему ты плачешь?

— Потому... потому что я голодна.

— Ты что-нибудь видела? Тишина.

— Номабхади, я тебя спрашиваю, ты что-нибудь видела? — Он говорил уже с угрозой.

— Н-нет! Я ничего не видела.

— Хорошо, сестра, перестань плакать. Нгубендала сидел поджав ноги и опустив голову на руки. Он молчал.

Номабхади тихонько выскользнула со двора и пошла по направлению к полю. Она шла, грустно напевая:

Неожиданно Нгубендала нагнал ее и строго спросил:

— О чем ты поешь, Номабхади? О чем ты поешь? Номабхади отвечала:

— Я только пою:

— Ну, ладно, продолжай свой путь, сестра! Номабхади побрела, тихонько напевая свою печальную песню. Нгубендала же шел за ней на некотором расстоянии, потом снова нагнал ее и потребовал ответить, что она поет, и снова она отвечала, что только: «Увы! Увы!» И снова Нгубендала успокоился и разрешил ей продолжать свой путь. Еще некоторое время он шел за ней, потом возвратился домой.

Номабхади ближе и ближе подходила к полю, ее голос уже был слышен людям. Не говоря друг другу ни слова, они прекратили работу и пристально вслушивались в каждое слово ее песни. Первый, кому удалось разобрать слова, воскликнул:

— Вы слышите, что она поет? Нгубендала убил своего младшего брата.

Вслед за этим следующий воскликнул в ужасе: «Нет!» — и ударил соседа сохой.

Остальные продолжали слушать, и вот еще один человек закричал:

— Да! Она говорит, что Нгубендала убил своего младшего брата!

Этого человека постигла та же участь. Что тут началось! Каждого, кто услышал и повторил слова песни, убивали: мужчины — женщин, а женщины — мужчин, и все это продолжалось до тех пор, пока в живых остались только родители Номабхади. Они-то и услышали всю песню до конца.

Едва Номабхади кончила свою песню, они торопливо пошли домой. Номабхади шла сзади и всхлипывала. Добравшись до дому, родители схватили Нгубендалу, убили его и похоронили рядом с младшим братом. Потом мать достала кусок черствого хлеба — последний в доме, и протянула его дочери.

— Дитя мое! — сказала она.— Если ты останешься в этой деревне, ты умрешь от голода! Ты помнишь дорогу к моему брату, что живет за теми горами?

— Да, я помню, мама!

— Хорошо! Ты же знаешь, у них много еды, потому что засуха обошла стороной их поля. У моего брата больше всех в деревне коров, коз, зерна, тыкв. У него также много детей, и все они здоровы, счастливы и веселы. Ты будешь играть с ними целый день. Жена моего брата — добрая женщина. Она присмотрит за тобой. Если ты сейчас выйдешь, то доберешься засветло. Когда захочешь есть, откуси немного хлеба. Иди не сворачивая и не теряй время на поиски ягод.

Родители напоследок обняли ее. Номабхади снова зарыдала.

— Не плачь, дитя мое! — сказала мать, стараясь казаться бодрой.— Если ты будешь плакать, Мбулу услышит тебя, догонит и отберет у тебя твой хлеб. Запомни, ты должна смотреть только прямо, гляди, не оглядывайся назад. Ты слышишь? Не оглядывайся ни за что!

Итак, Номабхади отправилась к своему дяде. Шла она, шла, но перед тем как миновать горную гряду, решила оглянуться на отчий дом. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть от боли. Весь дом был в огне. И она поняла, что случилось. Ее родители сожгли все во дворе, потом подожгли все хижины и сами сгорели заживо. Она никогда больше не увидит своих родителей.

Номабхади решила продолжать свой путь. Она помнила последний наказ матери, и поэтому старалась не плакать. Но ее горестный вскрик был услышан — какой-то странный голос тихо прошепелявил:

— Сестра! Сестра! Почему ты плачешь? Подожди меня! Номабхади, не зная, что делать, огляделась по сторонам, чтобы понять, откуда идет этот голос. Странное существо вылезло из кустов и подбежало к ней. Получеловек, полузверь, двигалось оно на задних конечностях, но туловище прямо не держалось. Тело было обмотано шкурой животного, напоминающей обезьянью. Лицо вроде человеческое, но скулы сильно выпячены, а щеки ввалились. Туловище было настолько иссушенным, будто вытекла из него вся жидкость. Руки были грубыми и костлявыми, ногти длинными и крючковатыми. Мощный хвост, напоминающий хвост большой обезьяны, помогал существу держаться на задних лапах.

— Не бойся меня! — произнесло оно.— Я твоя сестра. Прекрати плакать и скажи мне свое имя.

Номабхади слышала много раз рассказы о Мбулу, и появление этого существа, его голос так совпадали с услышанным, что она сразу догадалась, кто это. Но Мбулу была так добра, назвала ее сестрой. Почему она должна бояться ее?

— Меня зовут Номабхади,— ответила она, стараясь улыбнуться.

— Номабхади, Номабхади,— радостно принялась повторять Мбулу.— Хорошее имя, очень хорошее имя.

— А как тебя зовут? — спросила Номабхади.

— О, называй меня просто сестрой. Давай называть друг друга сестрами. Я тоже буду называть тебя сестрой, хотя мне очень нравится твое имя. Номабхади! Номабхади!

Мбулу повторяла имя снова и снова, но как-то уж очень неприятно шепелявя.

Вдруг Мбулу заметила небольшой узелок на голове

Номабхади.

— Сестра,— спросила она,— что у тебя в узелке? Может, там хлеб или мясо? Я очень голодна. Я не ела много дней.

Номабхади, зная, что такое голод, и привыкнув делиться, с готовностью отвечала:

— Да, у меня есть немножко хлеба, сестра. Его, правда, очень мало, но я поделюсь с тобой.

Как только Номабхади достала хлеб, Мбулу с жадностью протянула свою костлявую руку и быстро сказала:

— Нет, сестра, тут слишком мало хлеба, и делить его нечего. Но я уверена, что ты не так голодна, как я.

— Конечно, конечно, сестра, ты можешь взять весь кусок.

Мбулу выхватила хлеб, жадно сожрала его и скрылась в зарослях, даже не поблагодарив Номабхади. Девушка часто видела в своей деревне голодных детей, жадно хватающих любую еду, но зрелища более отвратительного, чем Мбулу, она не видала. Чем дальше шла она, тем сильнее мучил ее голод, и вдруг вспомнила, как мать предупреждала ее о Мбулу. Она не плакала, но грустно напевала:

Наконец Номабхади достигла леса необыкновенной красоты. Она услышала пенье птиц — до этого она ничего не слышала, увидела много ярких бабочек, порхающих с одного прекрасного цветка на другой. И она опять забыла о материнском наказе и с восторгом глядела на этот яркий новый мир. Ее взгляд был прикован к необыкновенной бабочке, пересекающей тропинку, по которой шла Номабхади. Бабочка села на куст, усыпанный сочными спелыми ягодами. Вскрикнув от радости, девушка перебежала тропинку, выдернула куст с корнем, оборвала с него ягоды и стала быстро есть их, в короткое время ее язык, а также губы и щеки сделались пурпурными от сладкого сока.

— Сестра! Сестра! — раздался голос из зарослей.— Я здесь. Пожалуйста, не ешь все ягоды. Оставь мне.

Это была Мбулу, жадная и тощая. Номабхади была очень голодна и не собиралась отдавать ей ягоды, но Мбулу рассердилась:

— О, ты уже почти все съела! — и, вырвав растение у девушки, буквально проглотила его целиком, с листьями и корнем.

На этот раз Мбулу не убежала в заросли, а продолжала путь с Номабхади, восхищаясь ее платьем. Шли они, шли, Мбулу попросила девушку рассказать о себе, о своих родных и о деревне. Номабхади подробно описала свою жизнь, Мбулу уделяла внимание каждой мелочи. В конце рассказа Мбулу, казалось, еле двигалась.

— Я оплакиваю тебя, сестра,— проговорила она, закрыв, как люди, лицо руками.— Я должна сопровождать тебя, чтобы никто не смог причинить тебе вреда. Я доставлю тебя прямо в дом родственников твоей матери.

Номабхади прониклась благодарностью к Мбулу, поскольку та была прекрасной спутницей. Мбулу научила ее многим играм, а игры заставили забыть про голод и усталость.

Наконец они подошли к реке.

— Я научу тебя еще одной игре, сестра,— сказала Мбулу.— Давай состязаться, кто из нас достигнет другого берега, даже не замочив ног. Ты должна прыгать с одного камня на другой вот так, вот так. Кто коснется воды, тот должен будет снять с себя все одежды и искупаться. Ну, попробуешь?

— Сколько раз я делала это, не замочив даже ног,— отвечала Номабхади беспечно,— и я уверена, что я доберусь до того берега совершенно сухой.

— Тогда вперед, сестра! — улыбнулась Мбулу.

Послав Номабхади в воду, Мбулу была твердо убеждена, что девушка, прыгая с одного камня на другой, обязательно оступится и замочит ноги. Но Номабхади прыгала с одного камня на другой с такой ловкостью, что Мбулу поняла: девушка достигнет того берега совершенно сухой. И как только та ступила на последний камень, Мбулу опустила свой хвост в воду, взмахнула им и обрызгала ноги Номабхади.

— Ты коснулась воды,— закричала Мбулу,— посмотри на свои ноги! Пойди теперь разденься и полностью окунись.

Номабхади взглянула на свои ноги: они и вправду были мокрыми. Удивительное дело, она ведь совсем не касалась воды! Отчего же ее ноги стали мокрыми? Но решила не спорить, тем более что ей все равно хотелось искупаться, она любила плавать. Быстро скинула с себя одежду и в одной набедренной повязке прыгнула в глубокую речку. Номабхади с удовольствием плавала от одного берега к другому, вверх по течению и вниз по течению, то заныривала, то отдыхала на спине.

Меж тем Мбулу внимательно следила за ней, и как только Номабхади поплыла к другому берегу, сбросила свои обмотки, обернула хвост вокруг туловища и надела одежды Номабхади. Девушка ничего не заметила, а Мбулу начала звать ее:

— Выходи, сестра! Нам пора.

Увидав Мбулу в своих одеждах, Номабхади разозлилась и быстро поплыла к берегу.

— Отдай мою одежду! — крикнула она довольно грубо.

— О, погоди немножко, сестра,— отвечала Мбулу.— Я только примерю ее.

— Нет. Она мне самой нужна. Верни сейчас же!

— О, как чудесно я выгляжу в ней,— тараторила Мбулу, не обращая внимания на Номабхади и любуясь своим отражением в воде. Неожиданно она взмолилась: — Сестра, будь добра ко мне. Я же была тебе хорошей попутчицей, участницей всех игр. Я не собираюсь убежать в твоей одежде. Я не прошу ее у тебя навсегда. Я только хочу немного поносить ее, ведь у меня никогда не было ничего подобного. Мои родители бедны, и твоя одежда сделает меня счастливой. Сестра, надень мои жалкие обмотки и давай продолжим наше путешествие.

Не дожидаясь ответа, Мбулу подняла свои обмотки, надела их на девушку, крепко завязала их на ее теле, оставив только щелочки для глаз.

Весь дальнейший путь Мбулу пыталась всячески развлечь Номабхади, чтобы та забыла о своей одежде. И всякий раз, когда девушка все-таки вспоминала о ней, Мбулу отвечала:

— Подожди, пока минуем третью и последнюю речку, сестра. Это уже близко.

Наконец они достигли последней речки, вдалеке показалась деревня родственников ее матери.

— Верни мне мою одежду немедля! — сказала девушка.— Родственники моей матери не должны видеть меня в твоих обмотках.— И с нетерпением она попыталась освободиться от лохмотьев Мбулу, но не тут-то было, многочисленные крепко-накрепко завязанные узелки не желали развязываться.

— А где двор родственников твоей матери? — спросила Мбулу.

— Вон тот,— Номабхади указала рукой.

— Тот большой с прекрасными хижинами, стоящими прямо в лесу?

— Да. Это он.

— И весь скот принадлежит брату твоей матери?

— Да,— отвечала Номабхади с гордостью.— Ты можешь пойти со мной. Я скажу им, что ты была очень добра ко мне. Они дадут тебе мяса, молока, тыкв, хлеба, они не отпустят тебя просто так. Родственники моей матери очень щедры. Они даже дадут для твоей матери баранью ногу, потому что ты была так добра ко мне.

— Хорошо, сестра. Я пойду с тобой. Но разреши мне поносить твою прекрасную одежду еще немного. Видишь, впереди большой муравейник. Я отдам тебе твое платье у муравейника.

Они продолжили путь. Но когда добрались до муравейника, Мбулу взмолилась:

— Сестра, видишь высокое дерево у входа? Там я верну твое платье.

Подошли они к дереву. Девушка горела желанием избавиться от противной одежды, но никак не могла справиться с узелками. Неожиданно Мбулу повернулась к ней и с коварной улыбкой медленно проговорила:

— Послушай: отныне я — Номабхади, а ты — Мсилаванья, моя собака. Если ты откроешь рот у родственников, я убью тебя.

Номабхади испугалась до полусмерти. Пока она приходила в себя и соображала, что делать, Мбулу оказалась рядом со входом в главную хижину. Девушка нагнала ее, но Мбулу с той же усмешкой повторила предупреждение, а затем постучала в дверь.

— Приветствую вас, дядя,— сказала она главе дома.— Приветствую вас, тетя,— обратилась она к его жене.— Почему вы не узнаете меня? Я — Номабхади. дочь вашей сестры.

Люди были ошарашены. До них уже дошли вести о великом несчастье в деревне Номабхади, но они никогда не думали, что ребенок их сестры окажется столь изможденным. Номабхади, всегда такая свежая и цветущая, сейчас выглядела сущей уродиной. Голос Номабхади, всегда такой прелестный и звучный, сейчас стал хриплым и грубым. Сама Номабхади, всегда такая обходительная, держится сейчас как настоящая невежа. И что за отвратительное существо сопровождает ее по пятам!

Тем временем Мбулу, бросая через плечо предупреждающие взгляды, в мельчайших подробностях рассказывала о трагедии в деревне Номабхади.

— Сама я,— закончила свой рассказ Мбулу,— долго болела, да так тяжело, что несколько месяцев не могла разговаривать. Вот почему и сейчас я говорю невнятно. Язык мой долгое время был скован и, похоже, сделался короче.

Услышав, какие испытания выпали на долю этой бедняжки, люди поняли наконец, почему она так ужасно переменилась.

— А твоя спутница? Кто она? — спросил хозяин дома, указывая на Номабхади.

— Спутница?! — воскликнула Мбулу и грубо расхохоталась.— Нет, дядя, это всего-навсего странное животное, которое сопровождало меня в пути. Я не знаю, как оно называется, но оно очень умное и понимает человеческую речь. Я по пути дала ему свою пищу, потому что оно было очень голодным, и оно так привязалось ко мне, что я решила сделать его своей собакой и дала ему имя Мсила-ванья, что означает Собачий Хвост.

Подошло время вечерней трапезы. Людям было отвратительно поведение «племянницы» за столом. Ее морщинистые руки хватали без разбору все блюда, она вырывала пищу из-под носу у своих родственников. Она откусила большой кусок мяса и, громко чавкая, съела прямо с костями. Потом взяла миску с кислым молоком, но не отлила немного в свою чашку, а жадно и шумно принялась пить прямо из миски.

Тем временем Номабхади, которой были брошены объедки, находилась на заднем дворе вместе с собаками. Она им отдала всю еду, ей казалось, что легче умереть, нежели подъедать остатки, а ее место за столом родственников занимает коварная Мбулу. Ночь девушка провела там же, на заднем дворе, вместе с собаками.

На следующее утро дочери хозяев должны были идти в поле на целый день, чтобы отгонять птиц от посевов. Мбулу, для того чтобы Номабхади не маячила на глазах дяди и тетки, приказала ей тоже идти в поле. Девушки работали так: одна оставалась в поле, а остальные располагались на ближнем пригорке и оттуда кричали оставшейся в поле, откуда летят птицы. Обычно девушки брали с собой много еды: там они ели, веселились — одним словом, беззаботно проводили время.

Конечно, им было куда лучше с Мсила-ваньей, они оставили ее одну в поле, а сами развлекались вдали на пригорке.

Меж тем Номабхади бегала по полю, размахивая длинной палкой, и кричала:

Так прошел первый день Номабхади в доме дяди, а в это время Мбулу обжиралась.

К полудню обмотки Мбулу стали буквально душить девушку. Она села, развязала все узлы, так старательно завязанные Мбулу, и повесила грязные тряпки на дерево, еще больше пугая птиц. Потом в одной набедренной повязке она пошла к источнику на краю поля и искупалась.

Возвратясь на прежнее место, она не почувствовала желания надеть обмотки Мбулу. Она взяла в руки палку, которой разгоняла птиц, снова вернулась на берег и села на камень. Купание освежило ее, но голод только усилился. Что же делать? Она никогда, никогда не будет питаться объедками со стола брата ее матери! Лучше умереть! В отчаянии Номабхади запела:

«Если б у меня были силы не оборачиваться напоследок на свой дом, если бы я не вскрикнула, тогда Мбулу никогда бы не узнала, где я. А сейчас я расплачиваюсь за свою слабость. Мбулу не только отобрала у меня последний кусок хлеба и мою одежду, но она заняла мое место в доме брата моей матери. Это чудовище дурачило меня весь путь, называя меня сестрой, выпрашивая у меня еду и одежду. С этим я еще могла смириться. Но она отняла у меня мое имя, сказала моей родне, что я собака! Я собака Мбулу! Вот моя родня и обращается со мной, как с собакой, с собакой Мбулу. Лучше умереть, чем терпеть все это».

И она снова запела:

Номабхади в отчаянье ударила палкой об землю, громко закричав:

— Разверзнись, земля, и поглоти меня! У меня нет ни отца, ни матери!

И вдруг то место, где она ударила, заколыхалось, земля разверзлась, а там... Появились призраки ее родителей. Они стояли в открытой могиле. Они принесли с собой много еды, прекрасные платья и украшения и, ни слова не говоря, протянули все своей дочери. Она приняла их дары с большой радостью. Еду она отложила в сторону на траву, надела одежды и украшения, а потом принялась за трапезу. Родители молча наблюдали за ней.

Как только она покончила с едой, родители протянули руки, показывая тем самым, что все должно быть возвращено. Номабхади сняла одежды и украшения, аккуратно свернула их и отдала родителям вместе с пустой посудой. Призраки исчезли, могила закрылась, и все стало как было.

Номабхади теперь чувствовала себя счастливой. Она больше не желала смерти, так как знала: родители сделают все возможное, чтобы она жила. Если бы они хотели ее смерти, они бы взяли ее с собой в страну призраков. Она поняла также, что до поры до времени должна носить лохмотья Мбулу, иначе бы они не забрали бы у нее прекрасные одежды и украшения. Да, она будет жить! И скоро все изменится! Она побежала обратно на свое место и натянула обмотки Мбулу.

— Пора домой, Мсила-ванья! закричала одна из девушек.

Впервые это имя рассмешило Номабхади. Она улыбнулась и покорно пошла домой.

Из-за своего горя Номабхади совершенно забыла об окружающих, забыла о своих двоюродных сестрах, которые веселились на холме неподалеку, забыла о женщинах, работающих на соседнем поле. Ее сестры не услышали ее песни, так как бегали и смеялись целый день. А женщины с соседнего поля услышали ее песню и удивились, потому что никогда прежде не слышали столь прекрасного голоса. Они не разобрали слов, но поняли, что песня полна смысла. Они продолжали работать, надеясь, что рано или поздно певица выйдет из прибрежных зарослей, но только чуть погодя оттуда появилась Мсила-ванья, которую уже знала вся деревня.

На второй день Номабхади снова пошла в поле. Ближе к полудню она поступила точно так же: сняла одежды Мбулу, искупалась, ударила палкой о землю. В это время женщины с соседнего поля тихо подкрались, чтобы услышать прекрасное пение. Они увидали, как разверзлась земля, еда и одежды появились на поверхности, но они не заметили призраков. Каждая из них была слишком напугана, чтобы что-то понять.

Этой ночью женщины деревни собрались все вместе, чтобы сообща обсудить увиденное. Они пришли к единому мнению, что надо немедля все рассказать родственникам матери Номабхади.

Брат ее матери был поражен, услышав рассказ. Он тотчас позвал своего самого надежного соседа и заставил женщин повторить рассказ в его присутствии. Затем они договорились, что никто не должен знать об этом деле до тех пор, покуда мужчины сами не пойдут в поле и не убедятся.

Рано утром глава дома и его верный сосед спрятались вблизи от водоема и стали ждать. И вот ближе к полудню пришла Мсила-ванья, искупалась, ударила палкой о землю. Мужчины дождались, пока все кончится, а как только Номабхади стала натягивать обноски Мбулу, покинули свое убежище. Брат ее матери решительно снял с девушки обноски, передал их соседу и, не говоря ни слова, взял на руки дитя своей сестры и бережно понес домой. Верный сосед с обносками Мбулу последовал за ним. Никто не видел, как они принесли Номабхади в одну из хижин и позвали тетку. Только тут племянница поведала родне обо всем, что с ней случилось.

Узнавши правду, люди постановили, что зло должно быть выявлено и наказано в присутствии всех соседей. Они знали повадки Мбулу: она не сможет устоять перед брагой и молоком и проявит свою истинную сущность. Испытание назначили на ближайшую ночь. Мбулу уложат спать в хижине с брагой, а несколько пожилых женщин останутся там же и будут за нею следить. Если Мбулу хоть как-нибудь выдаст себя, то ей устроят еще и испытание молоком. Если она опять себя выдаст, то ее уничтожат. А чтоб она пока ничего не заподозрила, с ней по-прежнему вежливо обращались.

После вечерней трапезы Мбулу сказали, что, поскольку она вошла в возраст и скоро к ней начнут свататься женихи из богатых семей, ей необходимо хотя бы одну ночь провести в обществе трех опытных пожилых женщин, которые расскажут ей о замужестве и брачной жизни.

Мбулу вошла в хижину, там сидели три пожилые женщины. Некоторое время они разглагольствовали про замужество, но вскоре они заметили, что Мбулу слушает их невнимательно, а постоянно одергивает свою юбку. Женщины обменялись многозначительными взглядами. Хвост Мбулу учуял запах браги и стал высовываться из-под юбки. Мбулу боялась, что женщины увидят ее беспокойство, и мечтала, чтобы они поскорей уснули. А женщинам только того и надо. Они затушили лучину и притворились спящими. Хвост оживился, начал шарить по комнате в поисках браги и нечаянно задел лица спящих женщин. В тот же миг одна из них вскочила и закричала:

— Кто коснулся моего лица? Кто не дает мне спать? Тогда Мбулу ответила:

— Это, должно быть, крыса! Пожалуйста, ложитесь и спите.

Затем она подобрала свой хвост и обмотала вокруг тела так крепко, чтобы ни одно движение не выдало ее и не разбудило женщин. Но хвост не слушался, он вылез из-под юбки и опять начал шарить в поисках браги. Женщины не могли дольше притворяться.

— Зло в доме,— сказала самая догадливая.— Пока глава семьи неизвестно чем занимается, его племяннице суждено умереть незамужней. Почему мы слышим какой-то шум, будто уже идут приготовления к свадьбе? Дитя, ты в опасности, мы должны сказать твоему дяде, чтобы он пришел и избавил тебя от страхов.

Так продолжалось всю ночь, пока на рассвете женщины не покинули хижину, только тогда она почувствовала облегчение. Сложив свой хвост, она крепко уснула. Ее разбудил звонкий юношеский голос, который объявлял, что глава семьи приглашает всю деревню принять участие в испытании. Во дворе будет вырыта глубокая яма, на дно которой поставят миску с молоком. Каждый, кто провел минувшую ночь в этой хижине, должен будет перепрыгнуть через яму. Глава дома собирается забить быка, чтобы честные люди не остались голодными, а тот, кто нечестен,— будет уничтожен.

Мбулу до того напугалась, что впервые не пошла в хижину для приготовления пищи. Она металась из одного угла в другой в поисках выхода. Но отовсюду доносился голос юноши, который объявлял: никто не должен покидать дом без разрешения. В отчаянии она выбежала в огород, села на камень, распустила свой хвост и начала умолять его:

— О мой хвост! Мой прекрасный хвост! Неужели ты отплатишь неблагодарностью за всю мою доброту? Почему ты не отваливаешься? Я прошу тебя, мой хвост, отвались хотя бы на один денек. Я спрячу тебя здесь, так что ни одна живая душа не найдет тебя. Я обещаю тебе, как только закончится испытание на молоко, я вернусь сюда, найду тебя и приделаю обратно. Помоги мне! Помоги мне, мой прекрасный хвост.

Поскольку хвост сам не отваливался, Мбулу постаралась откусить его, но, потеряв все силы, и вовсе отчаялась. Потом она подняла булыжник, положила хвост на камень, на котором сидела, и попыталась булыжником отбить хвост, но у нее не хватило решимости бить по хвосту сильно. После каждого удара она взвивалась от боли и восклицала: «Шу! Шу!» В конце концов она отказалась и от этого. И хотя хвост был воспален, оставалось завязать его покрепче вокруг пояса. А что еще было делать?

Жители деревни собрались во дворе у дядюшки и начали сообща рыть глубокую яму. Мсила-ванья, одетая в обмотки Мбулу, была здесь же. Мбулу, увидав ее, презрительно фыркнула: чего, мол, ради собака находится среди людей!

— Это мой приказ,— коротко ответил глава семьи. Затем всем, кто провел прошлую ночь в одной хижине с племянницей, было приказано выстроиться в одну линию. Верный сосед и его старший сын взяли на себя обязанность следить за тем, чтобы никто из проведших ночь в той хижине не избежал испытания. Всем участницам разрешили прыгать в той очередности, в какой они сами пожелают. Мбулу выхлопотала себе право прыгать последней — она надеялась, что еще кто-нибудь до нее не выдержит испытания.

Но все женщины удачно миновали яму, осталась одна Мбулу. Собрав все мужество, она сделала высоченный прыжок, но как раз в тот миг, когда она перелетала через яму, хвост вынырнул из-под одежды и потянулся к миске с молоком, увлекая за собой Мбулу. Тотчас несколько мужчин, которым был дан приказ заранее, быстро засыпали яму землей и похоронили Мбулу. Глава дома стащил ненавистные обмотки со своей племянницы и спалил их над могилой Мбулу.

Огромного жирного быка пригнали на двор еще перед испытанием, и глава дома приказал, что теперь этот бык будет зарезан в честь дочери его сестры. К тому времени, когда туша была освежевана и мясо приготовлено для празднества, Номабхади была одета в прекрасные одежды и украшения. Перед застольем тетка вывела ее из хижины для девушек, а дядя представил жителям деревни, рассказав всем ее историю, а также поблагодарив соседских женщин за то, что они услыхали песню и все рассказали ему.

Отныне Номабхади по праву будет занимать свое место в доме родственников. Девушку сытно и вкусно кормили, ее тело быстро налилось, и облик приобрел былую привлекательность.

Вскоре по деревне разнеслась весть, что верный сосед собирается сватать Номабхади за своего сына, но над ней еще не был совершен обряд подготовки к замужеству.

В один прекрасный день Номабхади была помещена в хижину уединения, здесь ей предстояло пробыть некоторое время в окружении опытных женщин, которые обучат ее всему, что должна знать перед замужеством каждая девушка. Они купали ее каждый день, натирали душистыми маслами и хорошо кормили — ведь в конце установленного срока девушка должна стать прекрасной во всех отношениях. Ей не разрешалось покидать хижину, пока не минует срок, но другим женщинам не возбранялось навещать ее. И наставницам разрешалось при необходимости отлучаться по своим делам.

Однажды вечером, в первый день уединения, Номабхади тихо лежала в хижине, вдруг послышался странный звук, и слабый голос тихо позвал:

— Номабхади? Номабхади, кто здесь с тобой?

— Я одна,— отвечала девушка.

Тогда огромная дыня, подпрыгивая, вкатилась в хижину.

— Я пришла убить тебя,— прошептала дыня.

— Ты никогда не убьешь меня! — вскрикнула Номабхади, вскочив на ноги. По шепелявой речи она узнала Мбулу.

В тот же миг дыня высоко подпрыгнула и ударила Номабхади по лицу с такой силой, что девушка упала на спину. Она тут же вскочила на ноги и приготовилась к бою. Дыня вторично бросилась на девушку, но та схватила ее и изо всех сил бросила о землю, пытаясь расколоть на куски. Но дыня уцелела. Вдруг послышались чьи-то шаги, и вместо того чтобы наброситься на Номабхади в третий раз, дыня шмыгнула за дверь.

— Ты никогда не убьешь меня, никогда! — задыхаясь, закричала Номабхади.

— Кто это там с тобой? — спросила пожилая женщина, входя в хижину. Вместо того чтобы спокойно лежать на своей тростниковой постели за занавеской, девушка стояла посреди хижины, гневно сжимая кулаки.

Выслушав Номабхади, женщина заволновалась.

— Что-то должно произойти,— сказала она тихо.— Это же ясно — зло до конца не искоренено. Я немедля должна увидеть твоего дядю, но нельзя оставлять тебя одну. Мне не простят, если с тобой что-нибудь случится.

— Ты можешь оставить меня одну. Я уверена, все будет в порядке. Эта тварь никогда не одолеет меня. Никогда!

— Нет, дитя мое, нет. Наш долг — защитить тебя. Старая женщина направилась к двери, позвала одну из девушек и велела ей срочно привести сюда другую наставницу. Как только та явилась, первая пошла к главе дома. Она передала все главе дома, а тут еще мальчишки сообщили, что на могиле Мбулу выросла вдруг дынная плеть. Услыхав это, глава дома схватил мотыгу и пошел к могиле, ее и вправду оплетала дынная плеть, и большая дыня крепилась к ней. Дядя вырвал плеть с корнем, разрубил дыню на мелкие кусочки и бросил на съедение диким животным. На рассвете он пришел убедиться, что дыни нет. Но в некотором отдалении за ночь кусочки дыни слепились, снова превратились в дыню, которая прикрепилась к плети. Тогда он вернулся домой, выхватил из огня головешку, взял охапку хворосту и возвратился на могилу Мбулу. Он выдернул растение с корнем, разрубил на части и плеть, и дыню, и листья. Потом разжег большой костер точно на том месте, где были сожжены одежды Мбулу, и спалил дыню, внимательно следя, чтобы каждый кусочек — будь то корень или плод — превратился в золу. И напоследок все засыпал землей.

Больше никто никогда не слыхал о Мбулу. Вскоре закончился установленный срок пребывания Номабхади в хижине уединения, и она вышла оттуда прекраснее, чем прежде. Вся деревня участвовала в великом празднике, вся деревня пела и плясала.

Вскоре предложение верного соседа было принято, и начались свадебные приготовления. Однажды в полнолуние Номабхади вышла из своего нового дома в сопровождении большой свадебной свиты. В эту ночь она вошла в дом своего жениха и стала его женой.