Сынок моего мужа. Семья по ошибке

Глава 41

Вероника

От последних слов Ромы внутри все обрывается. Перевожу взгляд на смятую бумагу в кулаке. Уверена, это тест на отцовство. И, бьюсь об заклад, в нем те же 99,99%, что и в тесте, сделанном мной полгода назад.

Демьян - родной сын Ромы.

И вроде я полгода назад узнала это, должна была переболеть и не реагировать сейчас так остро, но….

Маленькая девочка внутри меня согревала и лелеяла надежду, что результаты теста, сделанного мной тогда, ошибочны. Что Рома сделает тест повторно, и он даст отрицательный результат.

Но чуда не случилось. Я все в той же жестокой реальности, где разведена, а у моего бывшего мужа есть ребёнок от бывшей невесты. И его появление - самая большая загадка в моей жизни.

Любовь Васильевна медленно поднимается со своего места, поправляет очки на переносице и тяжелой походкой идет к Роме. Он глядит на нее фирменным прокурорским взглядом и не двигается ни на миллиметр.

- По моим данным ребёнок - сирота. У него нет никого из близких.

- Я - биологический отец. Вот результат теста ДНК.

Пока сотрудница опеки скрупулезно изучает документ, перевожу взгляд на мальчика. Ловлю себя на мысли, что переживаю за него. Что не хочу, чтобы Демьяну было больно.

Да, вот такой парадокс.

Это сынок моего мужа, но от другой женщины, а мне не безразлично его состояние. Я люблю детей, как родных. Каждого принимаю близко к сердцу. Без оглядки на их родителей. Дети не должны отвечать за поступки своих родителей и уж точно в них не виноваты.

Мальчик нервно мнет простынь, тяжело и часто дышит. В глазах плещутся океаны слез, готовые вот-вот выйти из берегов. Демьян бледнеет на глазах, весь подбирается и сжимается в комок. Придвигается ближе к краю, как будто готовится к побегу.

Наверно, почувствовав на себе мой пристальный взгляд, поворачивается и буквально расстреливает умоляющими глазками.

Демьян просит защиты. Именно у меня, которая сообщила страшную новость, не пожалев ребёнка.

Его доверие, особенно в том возрасте, когда все воспринимается так остро, - особенно ценно.

Во мне снова просыпается медведица-собственница. Придвигаюсь к ребёнку, встаю так, чтобы заслонить его спиной.

И тот происходит то, что едва не вышибает слезу.

Демьян переплетает наши пальцы и прислоняется к моей спине. Полное и тотальное доверие от ребёнка, который несколько дней подряд никого к себе не подпускал, не говорил и не реагировал на мир. И никто, даже психолог, не смог до него достучаться…

Оборачиваюсь через плечо и коротко улыбаюсь мальчику. На что он растягивает губы в неуверенной, но такой искренней улыбке.

Тем временем военные действия рядом с нами разворачиваются во всей красе.

- Это все здорово, - надменно чеканит, возвращая бумажку, - и я рада, что вы это выяснили. Лучше поздно, чем никогда. Но это не меняет сути дела: мальчик все равно отправится в детский дом.

Демьян сжимает мои пальцы до боли и вздрагивает всем телом, как будто его ударили. Сильнее жмется ко мне, и я спиной чувствую, как бешено колотится сердце ребёнка.

- Прекратите немедленно! - рявкаю так, что все вытягиваются по струнке. - Вы забыли, где находитесь?! Так я напомню: это палата в клинике! Какого черта вы тут устроили петушиные бои?! Довели мне ребёнка! Покиньте палату оба! Немедленно!

Представитель опеки недовольно поджимает губы, но всё же выходит. Рома подмигивает Демьяну и покидает палату следом.

- Все будет хорошо. Не волнуйся, ладно?

- Вы с папой меня не отдадите этой тете?

- Нет. Даже не переживай.

Мальчик кивает, слегка улыбается и ложится, натягивая до груди простынь.

- Поспи, тебе нужно отдохнуть.

- Хорошо. Спасибо, Вероника Сергеевна. Вы не злая ведьма, как я думал, вы хорошая.

- Поправляйся, малыш, - треплю Демьяна по макушке, усмехаясь, и иду на выход. Кажется, в наших отношениях намечается, если не глобальное, но легкое потепление.

Выхожу в коридор, где вижу продолжение жарких споров.

- Мой сын поедет после выписки ко мне домой, - холодно, четко и спокойно заявляет Рома, демонстрируя корочку.

Любовь Васильевна пробегается глазами по документу и сникает. Но все равно не оставляет попыток отстоять свою позицию:

- Я все понимаю, но официально вы ребёнку никто! Я не могу отдать вам мальчика, не удостоверившись, что вы адекватный, и ему с вами будет спокойно и комфортно. Поэтому пока будет лучше…

- Лучше? Лучше?! - взрывается Рома. Нет, он не повышает голос, но смотрит и выплевывает каждое слово с такой интонацией, что лично мне хочется стать меньше ростом. - А вы знаете, что в детских домах делают с детьми, которые попали туда из семьи?! Которые знают, что такое любовь и забота мамы и папы? И знаете, насколько сильна детская ненависть? Или тоже прикрываете глаза бумажкой, когда самые озлобленные лупят такого ребёнка?

Женщина поджимает губы в который раз и отворачивается в сторону. И я с ужасом понимаю: это все правда. И Рома именно такое отношение испытал на себе.

Господи….

Теперь я начинаю понимать мотивы поступков своего мужа…Он просто пытается уберечь ребёнка от того, через что прошел сам.

- Всего доброго, - выплевывает Любовь Васильевна, и цокот удаляющихся каблуков разносится по коридору.

Рома переплетает наши пальцы и тянет меня в мой же кабинет.

Прохожу первой и отхожу к окну, глядя в окно на то, как пациенты прогуливаются по аллее возле клиники.

Доронин подходит, встает вплотную. Осторожно касается плеча.

- Прости.

Даже без слов я понимаю, что он имеет в виду результаты теста.

- Как?... Как так вышло, Ром? Я хочу тебе верить, что ты не встречался с бывшей за моей спиной, но результаты теста…Как так вышло, ты можешь объяснить?

Рома разворачивает меня. Строго и прямо глядит в глаза. Гладит по волосам. И вместо ответа неожиданно дергает за них.

- Ай! Что делаешь? Больно же!

- Седой волос, - коротко поясняет Рома. И пока я от шока открываю и закрываю рот, спешит продолжить: - Я и правда не виделся с Ксюшей ни разу за годы нашего брака. И был уверен, что она тоже не горит желанием видеться со мной. Мы расстались с грандиозным скандалом.

Замираю, не дыша.

Кажется, Рома наконец-то готов поделиться той грязной историей. И я обязательно должна ее услышать. Возможно, она поможет нам разобраться с тем, что происходит в наших жизнях…

Поэтому я молчу, не перебиваю и не задаю вопросов, позволяя высказаться Доронину.

Лишь осторожно касаюсь его ладони, показывая, что готова выслушать. И постараться понять.

Рома ерошит волосы, выдыхает и начинает:

- Я не хотел рассказывать и вообще вспоминать о Ксюше, потому что эта история меня не красит как мужика. Вот ни разу. Но я был молодой и старался любыми путями построить карьеру. Она была в приоритете. И Ксюша была в курсе этого. Я обозначил свою позицию сразу же, что между нами не будет ничего серьёзного. Она поняла и приняла.

Рома становится рядом, упираясь бедрами в подоконник. Я отхожу к кофемашине и делаю нам две кружки кофе. Одну протягиваю Роме и становлюсь рядом. Он отпивает и продолжает, прикрыв глаза.

- Я виноват перед Ксюшей дважды: я никогда ее не любил. И я виноват в смерти нашего ребёнка.