Сыновья полков

Михал Воевудзкий ПАРЕНЕК ИЗ ОТРЯДА «КРОВАВОЕ ЗАРЕВО»

Магистр Збигнев Янчевский решительно утверждал, что его биография началась в тот момент, когда разразилась вторая мировая война. Было ему тогда одиннадцать лет, а значит, самое интересное заключалось в том, что теперь-то можно забыть об уроках. Он вскочил с кровати, когда услыхал взрывы бомб.

— Вставай, Збышек, война, — позвала его мать. В голосе ее звучала глубокая тревога.

Войну он представлял себе иначе, чем взрослые. Ему казалось, что это должно быть большое приключение, в котором он примет участие. Такое представление о войне родилось, пожалуй, еще во время чтения запоем книг, особенно о путешествиях и приключениях. Когда ему было шесть лет, в городской библиотеке в Луцке с ним много возились, так как все предназначенное для его возраста он прочитал. Отсюда его представления о войне носили характер прежде всего приключенческо-сказочный.

В тот памятный день, 1 сентября 1939 года, Збышека Янчевского волновало только одно: самому пережить бомбежку и чтобы война не кончилась слишком быстро. В последующие дни он вел себя так, как многие другие мальчишки в его возрасте. Война его страшно привлекала, но он все еще не понимал всей опасности случившегося. Мальчик собирал осколки в воронках от бомб, играл с друзьями и младшим братом в войну. С интересом осматривал противотанковое орудие, установленное у моста через реку Стыр. Крутился около солдат в надежде, что будет свидетелем ожесточенной битвы.

Через город проходили толпы беженцев и войска. Хаос, паника…

Неожиданная перемена произошла ночью, когда в город вступили немецкие части. Когда мальчик впервые увидел гитлеровских солдат, ему было одиннадцать лет.

Обучение в школе закончилось на седьмом классе. Не было никаких возможностей продолжать учиться. Тогда отец решил, что Збышек должен получить какую-нибудь специальность. Конечно, интерес его к музыке в счет не принимался, поскольку в Луцке не было ни одной музыкальной школы, а главное, это были времена, когда нельзя было думать о такой роскоши, как музыка. Збышек уже тогда имел некоторое музыкальное образование — отец прежде нанимал частного преподавателя игры на скрипке.

Посоветовавшись, решили, что мальчик будет обучаться, пока это возможно, сапожному ремеслу у мастера Лукомского — друга отца, который шил ботинки как для штатских, так и для немецких солдат. Мальчик начал учиться с большим нежеланием, но понимал, что все равно чем-то заниматься надо. Збышек относился к своему пребыванию в мастерской как к неизбежному злу, как к чему-то такому, что не могло долго продолжаться. Однако он не отказался от общества друзей. Каждую свободную минуту дети проводили вместе. Это была довольно многочисленная компания мальчиков и девочек, которые когда-то учились в одной школе.

В это время уже пылали близлежащие деревни. Массы беженцев прибывали в город, рассказывая о зверствах, убийствах, насилиях фашистских карателей и националистических банд.

Учеба у мастера Лукомского давала результаты. Вскоре мальчик умел уже самостоятельно делать заготовки для сапог. Отец, видя, что мальчик делает большие успехи, начал требовать у мастера платы за работу сына, на что мастер Лукомский не соглашался. Возник спор, в результате которого Збышек ушел из мастерской.

Было лето. Збышек вместе с друзьями весь день проводил на реке. Каждый вечер они видели зарево пожарищ вокруг города.

Спустя несколько дней между отцом и Збышеком состоялся серьезный разговор. Отец спросил, хочет ли он вступить в ряды военной организации, которая ставит перед собой задачу бороться за освобождение родины от немецкой оккупации, а также защищать население от националистических банд. Объясняя сыну цели организации, не скрывал трудностей, с какими мальчик должен будет столкнуться, говорил о необходимости сохранять тайну и о беспрекословном подчинении. Дал прочитать несколько газет подпольной печати.

Збышек сразу же согласился. Он был горд, что перед ним открываются возможности борьбы с врагом, и полагал, что сможет немедленно приступить к выполнению опасных заданий и при этом отличиться… Труднее всего для него было сохранить в тайне факт вступления в организацию. Очень хотелось ему поделиться своим счастьем с друзьями. Но он дал слово все сохранять в полной тайне. Значит, надо было молчать…

Однажды вечером отец взял мальчика на конспиративное собрание. Збышек несколько иначе все это себе представлял. Все происходило обыденно. Маленькая комнатка в небольшом домике с садиком в предместье Луцка — Красном. Несколько мужчин. Военная дисциплина, военная форма обращения. Какой-то гражданин в очках спросил мальчика, хочет ли он вступить в организацию, не объясняя, в какую, что, впрочем, для парнишки было совершенно неважно. Збышек ответил утвердительно. Потом повторял слова клятвы, первой в своей жизни клятвы. Был очень взволнован, даже не запомнил ее текста. Это были слова о любви к родине, о самоотверженности и, прежде всего, о борьбе с врагом.

Спустя несколько недель отец Збышека решил уйти в лес. Перед этим он очень долго и основательно говорил с матерью, проинструктировал ее, как себя вести, и сказал, что скоро должен будет вместе со Збышеком явиться на партизанский сборный пункт в лесу. Разговор продолжался всю ночь. Пани Янчевская пыталась убедить мужа, что Збышек еще мал, что она не может остаться дома одна с четырьмя своими детьми и двумя ребятишками убитого дяди Казика. Долго плакала, но в конце концов согласилась. Таков был страшный закон войны.

После этого разговора начались приготовления. Отец Збышека достал два советских пистолета ТТ с патронами. На это были израсходованы все сбережения. Мать сама сшила Збышеку шерстяной френч по образцу мундира, снабдила его теплым бельем, носками и, прежде всего — хорошими сапогами.

Перед тем как уйти, среди знакомых распространили слух, что Янчевские, отец и сын, собираются ходить по деревням, чтобы подработать немного во время жатвы. Конечно, все их от этого отговаривали, потому что как раз было самое опасное время. Стоял конец июля. Вся Волынь пылала в огне.

Отъезд наступил неожиданно для всех. Збышек быстро погрузил на телегу свои вещи, попрощался с младшими сестрами и братьями. Мать проводила сына за город. Потом попрощалась, и стояла, бледная, долго на краю дороги, и все махала на прощание рукой.

В деревне Осиче Збышека ждал отец. Здесь как раз организовывался новый партизанский отряд. Сюда все время прибывало новое пополнение. Оружие выдавалось только на ночь, а утром его прятали в деревенском колодце.

На первом сборе командир отряда спросил у Збышека его имя. Он ответил: «Збых». В приказе записали эту его подпольную кличку. Так и остался он Збыхом, даже когда придумал себе другой псевдоним — Бялый.

В конце лета 1943 года отряд начал готовить место зимовки. В лесу, в труднодоступной местности, саперное и другие отделения строили шалаши.

В ноябре партизанский отряд сменил стоянку. Збышек и его друг Броней в это время два раза в день привозили воду из лесной сторожки, примерно в трех — пяти километрах от лагеря.

Вскоре бойцы отряда приняли присягу. Партизаны построились на поляне. Торжественная обстановка произвела на Збышека большое впечатление в этот прекрасный солнечный день. Стоя со взрослыми в одной шеренге, он почувствовал себя солдатом.

Вскоре после принятия присяги Збышек впервые участвовал в бою. Партизаны ликвидировали банду, действовавшую в районе размещения отряда.

Однажды утром Збышек и Броней, как обычно, поехали за водой в лесную сторожку. Наливая воду, они заметили в отдалении телегу. Впереди сидел рядовой Слонь, а сзади командир Джазга и врач Пенты. Джазга в этот день отправился в советский партизанский отряд, чтобы получить там повое оружие.

На обратном пути Джазга должен был заехать в Пшебраж. Однако в этот день он не возвратился. Вечером его стали искать. На другой день утром Збышек и Бронек поехали за водой. Они издалека заметили знакомую телегу, застрявшую в кустах около колодца, и привезли ее в лагерь. Весь отряд пошел на розыски.

После долгих поисков на просеке в лесу нашли всех троих. Командир был буквально изрешечен. Только Слонь был еще жив, но вскоре умер, так и не придя в сознание. Погибших похоронили. Это событие тяжело подействовало на партизан. Все предполагали, что командир попал в засаду. Он был мужественным человеком.

После гибели Джазги отряд чуть не распался. Начались споры между его заместителями из-за поста командира. Часть партизан разошлась по домам, в основном местные крестьяне. Большинство, однако, осталось.

В конце ноября прибыл новый командир. Збышеку он почему-то не очень понравился. Довоенный офицер в звании поручника, среднего роста, в очках. Организовали смотр отряда. На этот раз Збышек попал в стрелковое отделение. Он был очень счастлив. Весь отряд готовился к выступлению. Настал момент, когда Збышеку нужно было проститься с отцом, оставшимся в Пшебраже. Отец получил задание организовать пополнение для отряда.

Прощаясь с отцом, Збышек не предполагал, что их следующая встреча произойдет только через десять месяцев. Отряд выступил 4 декабря 1943 года. Ему предстояло пройти примерно 70–80 километров. Этот первый форсированный бросок Збышек хорошо запомнил. Пункт назначения был Паньска Долина.

На место партизаны попали в полдень следующего дня вконец изнуренные, голодные, замерзшие. К счастью, отец достал для Збышека перед уходом хороший полушубок.

Некоторое время отряд находился недалеко от Паньской Долины. Партизаны расположились в небольшой покинутой деревушке. Большинство деревень в то время было полностью безлюдными. Збышеку выдали винтовку голландского производства. Правда, она была малого калибра. К ней не подходили никакие патроны — ни советские, ни немецкие. Ко всему еще Збышек получил только пять штук этих нестандартных патронов. Еж — командир отделения — просил парнишку экономить патроны и пообещал, что при первом же случае постарается заменить винтовку.

Гитлеровцы узнали о присутствии и действиях польских партизан в районе Паньской Долины и однажды неожиданно нанесли по ним удар. В лагере была объявлена тревога. Партизаны начали отходить к ближайшему лесу. Гитлеровцы стали бить из орудий. Снаряды разрывались все ближе, отрезая партизанам путь к спасительному лесу. Все же им удалось отойти и занять оборону.

Ночь они провели на снегу, а на второй день форсировали реку. Пересекая шоссе Луцк — Владимир-Волынский, партизаны наткнулись в лесу на немецкий отряд, охранявший заключенных на вырубке леса. Они уничтожили всех охранников, а пленных освободили. После боя партизанам пришлось быстро уйти от этого места.

С этого времени деятельность польских партизан приобрела наступательный характер. Все чаще они вели бои с регулярными немецкими частями. Збышек участвовал в нескольких боях, каждый из которых надолго запомнился ему.

Несомненно, самой важной, хотя и неудачной, была операция по очистке шоссе, соединяющего Луцк с Владимиром-Волынским. Бой начался 29 февраля на рассвете. Однако не были соблюдены необходимые меры предосторожности, в результате чего противник, находившийся в полутора километрах от городка, был кем-то предупрежден.

Бой продолжался до полудня. Отряд Збышека был уже в двухстах метрах от деревни. Партизаны залегли. И именно в тот момент, когда достаточно было одного броска, чтобы занять окраину деревни, пришел приказ отступать.

Збышек был очень подавлен и утомлен: во время атаки он совсем не чувствовал усталости, зато теперь едва шел. Он отстал от своих товарищей, успевших отойти раньше.

Отряд понес чувствительные потери. Погибло двадцать семь партизан, многие были ранены.

После этого боя отряду Збышека присвоили наименование «Кровавое зарево». Партизаны отряда носили на воротничках синие полоски. За проявленный героизм им добавили еще красную полоску. Назвали отряд так потому, что он вел бои в районе, где каждую ночь в деревнях пылали зарева пожарищ. Присвоение отряду этого наименования было исключением, поскольку все другие отряды носили названия от подпольных кличек своих командиров.

В начале марта или в конце февраля произошла перегруппировка польских отрядов. Они приблизились к Владимиру-Волынскому. Их разместили в Белине, рота же Збышека расположилась в нескольких километрах от Владимира-Волынского. С базы в Белине совершались налеты на ближайшие немецкие объекты, главным образом на железнодорожной линии Ковель — Владимир-Волынский. Бои, которые вели в этот период польские отряды, становились все более ожесточенными.

Оружия теперь хватало. Его добывали у врага. Удачно была проведена операция в Засмыках. Отряд остановился на привал после какого-то большого перехода, когда к командиру взвода, подпоручнику Габриэлю, прибежал крестьянин с известием о том, что в Засмыках, в школе, расположилась на отдых немецкая рота. Ночью школа была окружена. Подпоручник Габриэль решил провести операцию без кровопролития. На рассвете он приблизился к часовому и потребовал вызвать к нему командира (Габриэль хорошо знал немецкий язык). Партизаны наблюдали за всем этим с расстояния нескольких десятков метров. Габриэль, одетый в мундир польского офицера, в очках, подошел к немцу с овчаркой. С этой собакой он никогда не расставался. Часовой вызвал командира, с которым Габриэль долго разговаривал. Он предложил ему сдаться, сказав, что школа окружена и нет другого выхода, если они не хотят напрасно погибнуть. Спустя некоторое время из школы стали по одному выходить немцы и складывать оружие. Партизаны захватили тогда особенно много автоматов, которых им очень не хватало, и патронов. Плененных гитлеровцев передали советским передовым дозорам.

В этот период Збышек принимал также участие в нескольких операциях против укрепленных железнодорожных постов. Полным успехом закончилась атака на станцию и мост через реку Турью в Турийске.

При захвате Турийска польские партизаны взаимодействовали с советской частью, которая поддержала их артиллерийским огнем. Збышек получил задание продвигаться к станции вдоль железнодорожного полотна. Паренек первым достиг станции. Гитлеровцев там уже не было — все убежали. Збышек захватил французский ручной пулемет. Он был горд и счастлив: ведь отряд очень нуждался в автоматическом оружии.

До конца марта 1944 года постоянной базой отряда был Белин. В начале апреля отряд вместе с кавалерийским советским полком принимал участие в штурме Владимира-Волынского. Бой был очень ожесточенным. Партизаны восхищались отличным оружием советских бойцов, а также их отвагой и самоотверженностью. Но наступление тогда успехом не увенчалось.

С этого времени, то есть с 11 апреля, партизаны, входившие в состав 27-й Волынской пехотной дивизии, постоянно находились в боях. Гитлеровцы стремились окружить дивизию и разбить ее. Для осуществления этого плана были привлечены три немецкие дивизии: танковая СС «Викинг» и две пехотные. Польская дивизия насчитывала в то время шесть тысяч человек. После неудачного наступления на Владимир-Волынский партизаны отступили.

18 апреля 1944 года был убит командир 27-й Волынской дивизии капитан Олива. Весть о его гибели моментально облетела все отряды. В это время гитлеровцы замкнули кольцо окружения. В отряды поступали противоречивые приказы. Возникла паника. Збышек понимал всю сложность положения и задавал себе вопрос: что же будет дальше? Но за все время своего пребывания в отряде он никогда не беспокоился о будущем и полностью полагался на своих командиров. Он боялся только остаться один. Все отдавали себе отчет в том, что выход из окружения является вопросом жизни или смерти.

Командование дивизией после гибели капитана Оливы принял на себя майор Жегота. После похорон Оливы в тот же самый вечер отряды 27-й Волынской пехотной дивизии, а среди них я солдаты «Кровавого зарева», двинулись в направлении Ягодина, чтобы прорваться. Самой важной частью задачи был переход через железнодорожное полотно под Любомлем, которое очень тщательно охранялось немцами. Переход было намечено осуществить ночью, однако осуществить полностью эту операцию не удалось. Некоторые отряды потерялись и на свой страх и риск пробирались в северном направлении.

Во время одной из ночных перестрелок Збышек отстал от отряда. К счастью, вскоре он встретил поручника Цвика и одного капрала. Все трое решили вместо пробиваться к своим. Неожиданно их остановил окрик: «Хальт!» Оказалось, что они наткнулись на немецкий блиндаж. Посыпались выстрелы. Партизаны поспешно отступили. Збышек упал в воронку от бомбы. Переждав, они вновь попытались перебраться через железную дорогу. На рассвете это им удалось, и они присоединились к своему отряду. В нескольких километрах от Ягодина партизаны подверглись атаке немецких танков. И опять — не имея противотанкового оружия — оказались бессильны и были вынуждены отступить в лес.

Совершая беспрерывный марш на север, 27-я дивизия, преследуемая противником, оказалась на болотистой территории, труднодоступной для танков. С продовольствием становилось все хуже. Дивизии не удалось выйти из окружения в полном составе. На этой болотистой местности партизаны вынуждены были бросить свои обозы. Но марш на север продолжался.

Для солдат 27-й дивизии начался необыкновенно трудный период. Дивизия оказалась в Полесье, на территории совершенно незнакомой. Однажды, после одной из перестрелок с немцами, партизаны вынуждены были оставить раненых в поле.

Что с ними стало — не известно.

Было начало мая 1944 года. Отряд «Кровавое зарево» продвигался через болотистый лес. Вдруг колонна остановилась. Оказалось, что совершенно неожиданно они встретились с отрядом неизвестных им польских партизан. На них были польские мундиры, польские знаки различия, конфедератки с польскими орлами. Это вызвало удивление. Откуда в полесских лесах польский отряд? Встреча продолжалась весьма недолго, очевидно, столько времени, сколько было необходимо командирам отрядов, чтобы выяснить, кто кем является. Партизаны обоих отрядов успели обменяться между собой лишь несколькими фразами. Через несколько минут отряды разошлись в противоположные стороны. Только после войны Збышек узнал, что в том районе действовали многочисленные польские отряды. Однако тогда ему не хотели этого объяснить. Давали краткие и нелюбезные ответы: мол, это коммунисты, переодетые в польские мундиры. Паренек ничего не понял и был уверен, что встретил на своем пути таких же поляков, как он сам. Поэтому никак не мог понять, почему пути обоих отрядов разошлись, притом в такое время, когда и тех и других преследовали гитлеровцы. Разошлись в такое время, когда только единство в борьбе с более сильным врагом могло принести партизанам спасение.

В шацких лесах отряды 27-й дивизии вынуждены были принять несколько боев. Партизаны беспрерывно подвергались атакам и на земле и с воздуха. Немецкие разведывательные самолеты непрерывно кружили над ними.

В этой обстановке со Збышеком случилось самое худшее — он заболел тифом. Вши, грязь, голод, сырость сделали свое дело. У мальчика начался сильный жар, и с каждым часом силы оставляли его. Сначала он пытался побороть болезнь и все чаще жадно пил болотную воду… Однако в отряде быстро заметили, что с ним происходит что-то неладное.

Боясь заразиться, все отшатнулись от несчастного паренька. Ему приказали идти одному, в конце отряда. На привалах мальчик также не мог приблизиться к старшим товарищам, в помощи которых все больше нуждался. Единственным человеком, который заботился о мальчике, была ротная санитарка. Но чем она могла помочь больному, если у нее не было необходимых лекарств? Она пичкала его только аспирином и отваром из черных сушеных ягод, найденных где-то в крестьянской хате. Голод еще больше ухудшал состояние здоровья Збышека. Единственное, что еще оставалось у партизан, — это лепешки из гречневой муки и небольшое количество говядины. Однако тяжелее всего паренек переживал утрату трофейного пулемета. Его забрали у Збышека: он не в силах был нести столь ценное для отряда оружие. Паренек по-прежнему шел в конце отряда, усиливающийся жар окончательно подрывал его силы. То и дело он падал, вставал, делал несколько шагов вперед и снова падал. Стало ясно, что он сам уже не может идти дальше. И в этот момент случайно нашли какую-то заблудшую тощую лошадь, на которую и посадили больного мальчика. Однако из боязни, что Збышек может упасть с клячи, его поручили опекать такому же молоденькому, как и он сам, партизану Айсику. К сожалению, это продолжалось недолго. Лошадь утонула в трясине, а Збышек, обессиленный болезнью, рухнул в болотную трясину. После потери лошади товарищи по очереди вели мальчика, а когда силы окончательно оставили его, понесли на носилках. Часто он терял сознание, бредил. Когда приходил в себя, слышал, как обсуждали вопрос, нести ли его дальше или оставить в лесу.

— Он уже не выкарабкается из этого, — говорили одни, — а заразит весь отряд.

В такие минуты Збышека охватывала полная апатия, он просил, чтобы его оставили в лесу, так как не хочет быть обузой для отряда, за которым по-прежнему по пятам шли немцы. В конце концов его решили оставить. Когда он очнулся, увидел, что лежит под деревом, на куче мха. Была ночь. Стояла угнетающая тишина. Мальчику было очень страшно. Но его охватил еще больший страх, когда до него начали доноситься стоны тяжело раненных партизан из другой роты, оставленных так же, как и он, в лесу. Збышек горько плакал и в отчаянии звал мать. Не хотел он так умирать. Не мог примириться с мыслью о неминуемой смерти, которая, по его мнению, была такой бесславной. Немногим лучше была бы его судьба, если бы его нашли преследовавшие партизан немцы. Он нисколько не сомневался, что они добили бы его. Но и такой смерти он не хотел.

Через несколько часов до него донесся чей-то голос, он услышал свое имя. Збышек подумал, не в горячке ли это ему почудилось, однако отозвался. Ему казалось, что он кричит очень громко, но на самом деле он сумел едва прошептать: «Спасите. Я здесь».

Это был его друг Айсик. Найдя Збышека, он положил его на носилки и поволок через болота, проваливаясь по пояс в воду. Временами Збышек буквально плыл между деревьями. Трудно сказать, как долго это продолжалось, но в конце концов оба паренька догнали отряд.

Позднее Збышек узнал, что своим спасением он был обязан командиру роты, поручнику Самсону, который знал его отца еще в Луцке. У него был сын такого же возраста. Перед расставанием в Пшебраже отец Збышека просил Самсона позаботиться о мальчике. И именно Самсон на ближайшем привале заметил отсутствие молодого Янчевского. Партизанам, которые оставили мальчика в лесу, он пригрозил расстрелом, если они не найдут больного! Без него велел не возвращаться. Добровольцем на розыск отправился Айсик. Ему и удалось найти друга.

Вскоре после этого было принято решение, чтобы весь отряд попытался перейти линию фронта через реку Припять. Все желали, чтобы это наступило как можно быстрее. В том состоянии, в каком они находились, бойцы практически не могли вести никаких боевых действий.

Последнюю ночь перед форсированием Припяти лил дождь. На рассвете партизаны начали пробираться через немецкие укрепления. Збышек с трудом шел в конце отряда. Никто из товарищей уже не мог теперь помогать ему. Мальчик понимал это и собрал остатки своих сил. Приближался решающий момент. Партизаны подошли к краю леса. Збышек увидел пустые блиндажи, покинутые немцами. Выйдя из леса, он заметил впереди проволочные заграждения, а еще дальше широкий луг, полого спускавшийся к реке. Припять в этом месте широко разлилась. Противоположный берег слегка поднимался вплоть до небольшого откоса, поросшего старым еловым лесом.

Здесь находились советские окопы. Следовательно, оставалось преодолеть все эти преграды, чтобы перейти через линию фронта.

Передовая группа отряда находилась уже у реки, когда Збышек стал пробираться через проволочные заграждения. Он запутался в колючей проволоке и вынужден был оставить на ней свой маскировочный халат. Не успел он дойти до реки, как немцы открыли огонь. Одновременно огонь открыли и советские войска, которые решили, что это началось немецкое наступление. Партизаны оказались под обстрелом с двух сторон и залегли на лугу. К счастью, трава была высокой и в какой-то степени укрывала партизан. Но это мало помогало. Збышек впервые в жизни видел, как автоматные очереди буквально косили траву.

Несмотря на это, партизаны предприняли попытку форсировать Припять. Группа наиболее нетерпеливых партизан начала входить в воду. Но все они попали под пулеметные очереди. Збышек лежал на берегу, совершенно обессиленный. Находившиеся вокруг него партизаны бросали ненужное уже оружие, раздевались и пытались вплавь перебраться на другой берег. Однако одни гибли от пуль, другие просто тонули. Вода была холодной, а река глубокой и широкой. Некоторым все же удалось добраться до другого берега, но и они погибли на минном поле. Казалось, что положение стало совсем безвыходным.

Збышек решил ждать ночи. Под вечер он услышал, как кто-то сказал, что вниз по реке есть место, где можно переправиться. То ли мост, то ли брод. Партизаны по одному стали продвигаться в указанном направлении. Збышек едва тащился за остальными. Огонь с обеих сторон не прекращался. На глазах Збышека погиб от взрыва снаряда поручник Самсон. Збышек продолжал идти дальше. Вдруг он потерял почву под ногами, упал в мелиорационный ров и чуть не утонул. Выбрался и пошел вслед за остальными. Наконец добрался до переправы. Здесь он перебрался на другую сторону реки. Еще минута, и его ожидал спасительный лес. Внезапно Збышек заметил окровавленную фуражку и сразу же узнал ее: он сам когда-то подарил ее Айсику. Он решил, что друг его погиб. Однако позднее оказалось, что Айсик остался жив и был только ранен.

Спасительный лес был уже близко… На его опушке виднелись глубокие окопы. Они были пусты. Збышек спрыгнул вниз и пошел по траншее, надеясь встретить русских солдат. Внезапно он услыхал окрик:

— Стой! Руки вверх! Ты кто?

Советский боец отвел паренька к группе перебравшихся через реку партизан. Раненых тотчас же отправили в полевой госпиталь, а остальных в советскую часть, где впервые за много дней они смогли как следует выспаться и, что самое главное, получили сытный солдатский обед.

Несколько дней польские партизаны отдыхали. Здесь Збышек узнал более или менее точные сведения о существовании народного Войска Польского, сражавшегося в рядах Советской Армии. Но окончательно он поверил в его существование только тогда, когда к ним в лагерь приехала делегация из 1-й дивизии имени Тадеуша Костюшко. Прибывшие офицеры слушали рассказы партизан, делились новостями о Войске Польском и положении на фронте. Они заверили, что партизаны вскоре будут перевезены в Киверцы, где стояла 1-я пехотная дивизия имени Костюшко, и там смогут принять решение, касающееся их дальнейшей судьбы.

Некоторые партизаны, однако, настраивали своих товарищей, чтобы они подчеркивали свою обособленность и рассматривали пребывание в тылу фронта как нечто временное. Однако большинство не соглашалось с такой политикой. Збышек все еще не очень хорошо ориентировался в этой политической игре, но твердо знал одно: война еще не окончилась, и, следовательно, его место там, где есть возможность продолжать борьбу с врагом.

Поэтому с большим удовлетворением он воспринял полные сердечности слова в адрес партизан, которые были помещены в газете 1-й польской армии в СССР «Мы победим». Газета писала: «В эти дни мы имели возможность встретиться с бойцами одного из отрядов Армии Крайовой, которые пробились через линию фронта на нашу сторону. Бойцы — золото. В их груди непоколебимо бьется польское сердце, их руки крепко держат винтовки. Они полны любви к советским солдатам, с радостным удивлением приветствуют они нашу армию, о которой не имели представления.

…Бойцы 27-й дивизии Армии Крайовой почти полгода сражались вместе с советскими партизанами, вместе с частями Красной Армии. Они поступали так, не обращая внимания на пропаганду реакции, провозглашавшую враждебность по отношению к восточному соседу. Они делали это, не оглядываясь на известные инструкции о лишь временном взаимодействии с Красной Армией, ибо понимали, что этого требуют глубоко понятые польские интересы…

Поэтому мы не говорим о солдатах Армии Крайовой: это солдаты, сражающиеся под чужими знаменами, а мы говорим: это наши солдаты. Каждый борющийся поляк является нашим братом, так как в огне совместной борьбы куется то, что является самым важным для Польши сегодня и навсегда — национальное единство…»

После прибытия в лагерь под Киверцами, несмотря на предложение демобилизоваться (ему было тогда только 16 лет), Збышек добровольно остался служить в 1-й пехотной дивизии имени Костюшко. И вот Збигнев Янчевский, которого называли в партизанском отряде Збыхом или Бялым, принял солдатскую присягу уже в звании капрала, начав тем самым новый этап в своей жизни.

Этот раздел его биографии мы изложим кратко. Непродолжительная военная подготовка. Збышек выбирает профессию связиста. Три месяца в дивизионной школе связи. Занятия, служба, занятия… Волнующая встреча с матерью и родными, которые приехали в Киверцы. Его назначают на должность старшего радиотелеграфиста. Июль 1944 года — наступление. По воле судьбы еще раз переход через те же самые места, где он шел с партизанским отрядом. Да, опять переход, но уже совсем другого характера. Паренек уже многие вещи понимал значительно лучше, чем прежде. Быстро взрослеет.

И снова бои. Форсирование западного Буга. Освобождение Хелма, а затем Люблина. Энтузиазм и обоюдная радость освобожденного от гитлеровского кошмара населения и героических солдат, освободивших наконец большой, важный город Польши. Марш в направлении Вислы. Демблин. Тяжелая переправа через реку. Затем — Веши. Бои у Вислы. Марш на север. Взятие предместья Варшавы — Праги. Радостная встреча с отцом, который служил в звании старшего сержанта в 4-й пехотной дивизии. Рождественские праздники, проведенные вместе с отцом в армии. Много волнений, воспоминаний, рассказов, размышлений.

А позже большой путь, по которому прошли многие тысячи поляков, героический победоносный марш 1-й армии Войска Польского.

Январь 1945 года — освобождение Варшавы. Ужас вымершего города. Марш на Быдгощ. Тяжелые бои и прорыв Померанского вала. Много опасностей и приключений. Марш к щецинскому побережью. Короткая передышка, и снова марш на юг, в направлении Одера, где стоят пограничные столбы новой Польской Народной Республики. Секерки. Великая эпопея форсирования Одера. Много жертв, потрясающие переживания.

И вот конец эпопеи. Збых, паренек из отряда «Кровавое зарево»… Хотя нет. Это капрал, старший радиотелеграфист Збигнев Янчевский с 1-й армией Войска Польского марширует на Берлин, столицу гитлеровского рейха. Последние бои на улицах Берлина. Капитуляция Берлина. Война окончена.

Какова дальнейшая судьба Збигнева Янчевского? Он возвращается на родину. Находит свою семью в Грубешуве. Хочет учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы наверстать упущенное.

Семья Янчевских переезжает на побережье Балтики и поселяется в Сопоте. Збигнев может наконец осуществить свои мечты. Восполняя пробелы в образовании, учится также музыке.

Интенсивная учеба приносит результаты. Збигнев Янчевский сдает экзамены на аттестат зрелости, заканчивает высшее музыкальное учебное заведение, а затем получает и педагогическое образование. Получает степень магистра. Уже в 1950 году, то есть до получения среднего образования, он ведет педагогическую и общественную работу в молодежных и партийных организациях… Уже десять лет он является директором Государственной музыкальной школы в Гданьске, в которой его жена преподает по классу фортепиано, а дочь учится в пятом классе. Зато сын, Александр, не собирается идти по стопам родителей и сестры. Мечтает стать врачом.

Педагогическая работа. Постоянная борьба, как и раньше, но борьба за обучение, за воспитание молодого поколения. Маленькие и большие успехи, как он говорит. Бывают и неудачи. Постоянное совершенствование ремесла, строгая оценка собственной деятельности, выводы на будущее. И постоянная память о тех, кто не дождался свободы и кому мы обязаны многим из того, чего достигли вместе с родиной.