Тафгай 2

Глава 4

Когда перед последней игрой я вернулся во дворец спорта «Алмаз», то первым делом обратил внимание на таблицу хоккейного турнира, которая висела практически у входа. Она из себя представляла прямоугольный кусок фанеры, на который были прикручены самодельные деревянные желобки. В эти желобки и вставлялась, написанная на плотной бумаге, вся информация, связанная с игрой команд. Вот такое вот современное «электронное табло»:

_______________________________И____В____Н____П_____Разница_____Очки

1. «Торпедо» Горький____________4____4____0____0_______24 -15_______8

2. «Крылья советов» Москва_______5____3____0____2_______26 -17_______6

3. «Химик» Воскресенск___________4____2____1____1_______19 -14_______5

4. «Металлург» Череповец_________5____2____1____2_______22 -27_______5

5. СКА Ленинград_________________5____1____1____3_______11 -21______3

6. «Локомотив» Москва____________5____0____1____4_______17 — 27_____1

«Ого, а местный «Металлург» — шустряки, — подумал я. — Конечно, они играли каждый матч с форой в две забитые шайбы, но всё равно это же команда даже не первой лиги, а второй. Или как сейчас принято говорить команда класса «А», вторая лига, западная зона. Ниже только команды класса «Б». Кстати, известная по выступлениям Валеры Харламова «Звезда» Чебаркуль сейчас играла тоже во второй лиге, но в восточной зоне. — Я ещё раз оглядел турнирную таблицу. — Получается, что если «Химик» нас сейчас обыграет, то займёт второе место, а иначе только третье, ничья их не устраивает».

Не знаю почему, но вдруг захотелось подбодрить ребят, сказать им пару ласковых напутствий. И поэтому ноги сами собой повели меня к служебному входу, который вёл в подтрибунные помещения. На двери в закрытый мир хоккейного закулисья дежурил бдительный сотрудник милиции. Отутюженная форма темно-серого цвета, фуражка с кокардой и со здоровенной блестящей эмблемой, брючки, китель, ботиночки, синяя рубашка с галстучком, в общем, ничего угрожающего милиционер на себе не имел.

Я показал стражу порядка временное удостоверение с своей жуткой фотографией, в котором говорилось, что я являюсь хоккеистом горьковского «Торпедо». На что блюститель порядка равнодушно махнул рукой.

— Проходите, товарищ Тафгаев, — сказал он. — Опаздываете, ваши уже переодеваются.

— К сожалению, сегодня не играю, пора дать дорогу запасным, — хмыкнул я.

— Ну и зря, конечно игра турнирного значения не имеет, но многие сюда как раз на вас посмотреть пришли. Это же целое искусство, врезать так, чтобы и больно было и по правилам, — улыбнулся милиционер.

— Когда амбиции отдельного человека перевешивают здравый смысл, логику искать бесполезно, — я махнул рукой.

— У вас значит в хоккее так же, как и у нас в отделении, — милиционер, вдруг осознав, что ляпнул лишнего, закашлялся и добавил. — А хорошо у нас в Советском союзе с хоккеем, правда?

— Думаю, на Олимпиаде в Саппоро победим, — я посмотрел по сторонам и двинул в раздевалку пока ещё своей команды.

В коридоре, где давно уже требовался ремонт, я миновал несколько закрытых дверей, судейскую комнату, раздевалку команды «Химик» и наконец, вошёл в нашу комнату, по которой были разбросаны вывернутые настежь баулы с хоккейной амуницией. Ребята, весело переговариваясь, завершали священный для каждого игрока ритуал завязывания коньков. Кто-то считал, что хорошая примета надевать коньки с левой ноги, а кто-то, наоборот, с правой. Лично мне было по барабану.

Вратарь Витя Коноваленко сидел отрешённо глядя куда-то в пустоту, ничего вокруг не видя и не слыша. Тем самым настраивался на игру, в которой по его признанию в него кидали булыжники, а он не имел права отвернуться.

Я молча кивнул всем ребятам и прошёл в тот угол, где переодевался сам, и где сейчас сидели мои молодые партнёры по тройке нападения: Ковин и Скворцов.

— С кем сегодня играете? — Спросил я Сашку Скворцова.

— В центре будет с нами Витя Доброхотов, — кивнул он.

— Старайтесь в силовую борьбу не вязаться, ваши козыри скорость и быстрая игра в пас, — сказал я, понимая, что в таком сочетании их сегодня здоровые мужики просто задавят. — Давайте удачи.

— Тафгай! — Окрикнул меня Коля Свистухин, который сегодня был капитаном команды. — Ты уже всё, окончательно в «Крылья» перешёл?

И в раздевалке разом наступила тишина, и даже Коноваленко прервал свою предигровую медитацию.

— Да вот пока решаю, в «Крылья» мне ехать или в «Чикаго Блэк Хокс», — грустно усмехнулся я.

Зато мои бывшие партнёры по команде весело и дружно заражали.

На трибуне череповецкого «Алмаза» неожиданно мне компания составил широкоплечий и улыбчивый парень с вьющимися волосами лет примерно тридцати, который представился, как Игорь Кириллов администратор команды «Крылья советов».

«Основательно за меня взялись, — подумал я. — Сначала главный тренер поговорил, затем научный руководитель, сейчас уже и администратор».

— Это же Москва! Ты пойми парень, там столько возможностей! — Твердил мне на ухо Кириллов, пока я смотрел на площадку, где «Химик» конкретно загнал моих торпедовцев в глухую оборону. — А какие театры! «Современник», «Ленком», «Таганка»!

— Да, я театр не очень люблю, — пробормотал я, когда нападающий воскресенцев со смешной фамилией Жучок чуть-чуть не открыл счёт.

— Эх! — Ухнули разом трибуны, так как шайба скользнула по перекладине ворот и улетела в ограждающую зрителей сетку.

Администратора же «Крыльев» происходящая на льду игра мало волновала, поэтому он продолжил:

— Не нравятся театры? Тогда есть музеи. Оружейная палата, Третьяковская галерея…

— А фрески в Новодевичьем монастыре есть? — Попытался пошутить я, но мой «покупатель» из московской команды прикола не понял и, замахав руками, заявил:

— Да фресок в Москве завались! А какие рестораны в городе, ты бы знал. Не то, что тут, в Череповце. Одна изжога от местного меню.

— Я из Горького, — поправил я администратора.

— Я это и хотел сказать, — пробубнил москвич.

Вдруг на площадке мои молодые партнёры по тройке нападения, Ковин и Скворцов, перехватив шайбу, устремились в контратаку. Скворец прорезал диагональ с левого борта на правый, и Кова влетев в зону атаки, накрутил защитника воскресенцев Юрия Ляпкина.

— Давай! — Заорали трибуны, которые уже хотели зрелища в виде забитых голов.

Ковин классно выкатил шайбу под бросок Скворцову, но Сашку вовремя чуть-чуть зацепив корпусом, отправил на лёд второй защитник «Химика» Сапелкин. И опасный момент тут же был ликвидирован.

«Мышечной массы не хватило», — грустно заметил я.

— А ещё в Москве проходит ежегодно международный кинофестиваль, — снова завёл свою волынку администратор Кириллов. — Звёзды приезжают со всего мира!

— Вообще-то кинофестиваль устраивают раз в два года, — поправил я завравшегося товарища. — И потом, ну какие театры и музеи, когда мы со сборов не вылезаем. А в этом году игры пойдут каждые четыре дня, потому что в календаре паузы на «Приз известия», Олимпиаду в Саппоро и чемпионат мира в Праге.

— Гол! — Вдруг грянули трибуны, пока я высказывал то, что было на душе.

Я посмотрел на площадку, где покатили на смену грустные игроки «Торпедо», а воскресенцы наоборот поздравили своего партнёра по команде. Затем мысленно обматерил этого надоедливого Кириллова, из-за которого я проспал забитую шайбу, и сказал:

— Слушай Кирилл, я тебя услышал, в среду буду в Москве, дай спокойно игру посмотреть.

— Меня Игорь зовут, — обиделся он.

— Я это и хотел сказать, — отмахнулся я.

Администратор «Крыльев» протянул мне свою визитку, заверил, что встретит меня на вокзале, и попросил, чтобы я накануне во вторник позвонил. После чего наконец-то попрощался.

И тут же «Химик» забил второй гол. Какой-то парень из Воскресенска красиво проврался по правому краю, выкатил шайбу на накатывающего по центру партнёра и тот в касание отправил шайбу под перекладину. Вратарь Коноваленко оказался бессилен. Он что-то обидное высказал своим защитникам. Что конкретно — с трибуны было не слышно. И от бессилия легонько хлопнул вратарской клюшкой по штанге ворот.

— Гол с подачи Валентина Козина забил Александр Голиков, номер двадцать третий, — объявил диктор по стадиону.

«Так это же Голиков старший, должен быть ещё младшенький Владимир, — подумал я. — Где-то ближе к концу семидесятых оба брата будут играть и в сборной СССР, и в «Динамо» Москва. И вместе с Александром Мальцевым составят отличную тройку нападения. Но пока один в «Химике», а другой неизвестно где, и неизвестно кто».

В перерыве после первого периода, в местном буфете под недоумённые взгляды рядовых болельщиков я взял всего лишь бутылку минералки. А когда я залпом опрокинул в себя поллитровку грузинского «Боржоми», некоторые завсегдатаи хоккейных баталий кисло поморщились.

— Пейте минералку офигенную, морда будет здоровенная! — Громко, как на сцене продекламировал я и вернул пустую тару опешившей буфетчице.

И надо сказать на душе действительно полегчало. Второй период я ожидал с непонятно откуда взявшейся эйфорией, что сейчас мои торпедовцы закружат вихрь лихих атак и, разорвав в хлам защиту воскресенцев, накидают авоську красивейших шайб. Но реальность оказалась жёсткой как гранитная плита. Нет, на искусственном льду действительно закружился вихрь, но не тот который я ожидал. Команда из Воскресенска бросилась добивать робкого и растерянного соперника.

Контригра горьковского «Торпедо» полностью сошла на нет. Наверное, минут семь мои бывшие партнёры по команде жалко жались к воротам и тупо отбрасывали шайбу куда подальше. Зрители на трибунах засвистели и насмешливо заулюлюкали. Только один Коноваленко раз за разом выручал свою развалившуюся хоккейную дружину.

Даже я, сидя почти на самых дальних местах, видел, как Виктор Сергеевич выкрикивал нелицеприятные слова на буквы: хэ, бэ и эс. Однако и всемогущий хэбээс не помог, когда третью шайбу прямо с пятака в сутолоке пропихнули в сетку наших ворот.

«3: 0. Если сейчас не проснуться, то в третьем периоде, когда сил останется ещё меньше, столько же пропустят», — подумал я, от досады хлопнув себя кулаком по бедру.

К счастью, «Химик» забив третий гол, заметно успокоился и до конца второго периода раза три позволил мои горьковчанам приблизиться к своим воротам и бросить по ним. Но всё это было сделано коряво и с неудобных позиций. Кстати, ни Ковин, ни Скворцов, ни Доброхотов больше на льду не появлялись. Вместо них тренер стал выпускать тройку Соколовский — Орлов — Шигонцев.

А когда прозвучала, сирена на перерыв, какой-то дядя, проходя мимо, похлопал меня по плечу и язвительно заметил:

— Летят твои, как фанера над Парижем.

— Если вы применяете эту идиому, — рыкнул я, — то должны знать, что на заре воздухоплавания, пролететь на аэроплане сделанным из фанеры — это была удача. А вот грохнуться, то есть не пролететь — трагедия.

— Всё равно летят, — хмыкнул вредный дядя в шляпе и поспешил сделать ноги.

Тут в моей голове что-то перемкнуло, злость разом отключила все сдерживающие неразумное поведение инстинкты и я, зарычав как медведь, двинулся в подтрибунку. Мимо милиционера, который дежурил на входе в служебные помещения, я пролетел, как кабан-секач, который не знает преград. А в дверях раздевалки, столкнувшись с главным тренером Прилепским, я без слов ломанулся так, что тот отлетел в сторону.

— Тафгаев! — Взвизгнул ассистент главного Виталич. — В ми в ми в милицию захотел?!

— Совсем мозгами херакнулся?! — Крикнул главный тренер, который всё же удержался на ногах.

— Я с мужиками пять минут перетру, выйдите от греха за дверь, — я показал ручкой, куда должны были сейчас отправиться Прилепский со своим верным ассистентом.

— Александр Тихонович не уходите, — подал голос капитан команды Коля Свистухин.

— Пойдём Тихоныч пока чайку попьём, — пролепетал Виталич. — Если что, тут наряд милиции дежурит.

— Приводи всё отделение, — пробурчал я, буравя взглядом притихших торпедовцев. И дождавшись, пока в раздевалке кроме игроков никого не осталось, сказал. — Если сейчас «булочками» своими активно двигать не начнёте, то запомните, я, когда с «Крыльями» буду против вас играть, всех на льду переломаю.

— Да, ладно Иван, игра-то ничего не решает, — первым высказался бывший капитан Лёша Мишин.

— А вы знаете, что там, в НХЛ на тренировках никогда не играют двусторонних встреч, — уже чуть успокоившись, продолжил я воспитательную беседу. — Потому что игроки одноклубники минуты через две начинают ломать друг друга и драться. Ведь если ты где-то недобежал, отыграл спустя рукава, тебе контракт хороший никогда не предложат. Вот такие турниры как наш, у них называются выставочными матчами. И там все носятся и рубятся как в плей-офф. Иначе вместо основной команды отправят тебя в фарм-клуб, где платят в разы меньше.

— А фарм-клуб это что? — Заинтересовался Ковин.

— Это как наш горьковский «Полёт» из класса «Б», — пояснил я.

— Да, чё говорить, дикий оскал капитализма, с которым нам не по пути, — робко заметил Свистухин.

— Парадокс, — я криво усмехнулся. — Играя там за деньги они, в конечном счёте, более честно относятся к своему ремеслу. А вы сейчас предаёте хоккей, предаёте лучшую часть своей жизни.

— Чего делать-то? Говори, — встал со своей лавки вратарь Виктор Коноваленко. — А то один кричит, другой учит. Что по сути предлагаешь?

— Значит так, пара защитников Астафьев и Фёдоров играют через смену, — я стал загибать пальцы. — При них на льду порядка больше. Против лучшей тройки «Химика» Козин — Ликсюткин — Голиков, которые нам две банки закатили, будет выходить тройка Соколовский — Орлов — Шигонцев. Ваша задача прессинговать и не давать им спокойно дышать. Цепляйте аккуратно, толкайтесь, вяжите их по рукам и ногам. Ты, Мишин со своими верными кунаками должен активно играть в атаку. И наконец, третья тройка, Скворцов — Свистухин — Ковин. Ты, Николай, должен разгрузить пацанов от черновой работы, должен добавить жесткости звену. Лезь активней на пятак и скидывай на фланги.

— А ты что, тренер? — Вдруг поднялся со своего места Саша Федотов. — Может, мы с твоими предложениями не согласны.

— Кто не согласный, сейчас здесь ляжет, и на третий период не выйдет, — я сжал пудовые кулаки, которые давно чесались, чтобы прогуляться по наглым и безответственным харям.

— Мужики, давайте на третий период, — робко заглянул в раздевалку ассистент Виталич.

— Пошли, — я пару раз хлопнул в ладоши, — активней булочками двигаем. А я на скамейке запасных за вашими спинами постою, проконтролирую.

Конечно, в третьем периоде, когда я появился около скамейки запасных, Прилепский был очень не доволен, но когда ребята задвигались, взвинтили темп, главный тренер успокоился. И даже не стал разбираться, почему поменялась очерёдность выхода на лёд троек нападения. И согласился, что его любимчик Коля Свистухин в тройке со Скворцовым и Ковиным хорошо смотрится.

Кстати, именно они и размочили счёт. Свистухин удачно поборолся в средней зоне, не глядя отшвырнул шайбу на левый фланг Скворцову. И Сашка как метеор улетел от опекающего его игрока. Ворвался в зону атаки, срезал угол и неожиданно для вратаря и защитников «Химика», которые вытянулись на него, сделал гениальный пас себе за спину. И Вова Ковин, накатывающийся следом, расстрелял практически пустые ворота.

— Да! — Заорал я.

— Го-о-ол! — Грянула дружно вся наша скамейка запасных.

— Хорошо разыграли, Тихоныч, — вкрадчиво сказал главному тренеру ассистент Виталич.

— Нормально, — улыбнулся Прилепский. — Молодцы! Теперь я вижу, что моя установка до вас, наконец-то, дошла. Активней надо идти на добивание! — Похвалил тренер приехавших на смену Ковина, Скворцова и Свистухина.

После пропущенной шайбы, к сожалению, проснулся и «Химик» и игра тут же пошла на встречных курсах. Это когда на атаку одной команды, тут же идёт атака другой. Такое рубилово очень нравится зрителям, но для тренеров — это настоящая нервотрёпка. Мне, конечно, ещё там, до смерти случалось немного потренировать мальчишек, и сейчас снова вернулись те ощущения спортивного мандража и тренерского бессилия, когда сам не можешь выйти на площадку. И я не заметил, как скинув плащ на ящик с запасными клюшками, сам полез к бортику, где принялся покрикивать и подбадривать хоккеистов.

— Хорошо, хорошо, играй жестче в отборе! Слышь защита, не тяни с пасом в среднюю зону! А ты, какого хрена не пошёл по краю? Тебе же коридор открыли, так херачь по нему! Куда ты лепишь от синей линии? Игрок же перед тобой! Обрежешь, мать твою, удавлю!

— Ты это, Тафгаев, — вмешался в мои тренерские действия Прилепский, — шёл бы на трибуну. Кто тут главный? Ты или я?

— Не бзди, Тихоныч, сейчас вторую положим! — Я со всей дури хлопнул главного тренера по плечу, и до него дошло, что сейчас лучше под руку мне не попадаться.

И я как в воду глядел, буквально через полминуты, невысокий и юркий Фролов пролетел по правому краю, и сделал роскошную передачу на левый борт, где шайбу подобрал Леша Мишин и хорошим кистевым броском поразил открытый ближний угол ворот.

— Вот так! Да! Молодчики! — Торжествовал я.

После смены ворот в третьем периоде, по давно устаревшему спорному правилу, темп игры немного упал. Все «поднаелись» и воскресенцы, и мои горьковчане. Даже я запыхался и чуть-чуть охрип.

— Булочками двигаем, булочками! — Хрипел я. — Что с тобой, Николай? — Спросил я тяжело дышавшего Колю Свистухина, который только что заменился.

— Устал что-то, — признался мне центрфорвард.

— Подожди, сейчас у главного спрошу, — я похлопал хоккеиста по плечу. — Тихоныч! — Гаркнул я главному тренеру. — Тут Свистухину расслабляющий эротический массаж нужен! У нас лимит по девочкам ещё остался?

— Чего, б…ь, ему нужно?! — Офанорел Прилепский.

— Девочки ему нужны, — подсказал кто-то с другого края скамейки запасных, и вся команда грохнула от смеха.

— Харе ржать! Смена! — Охладил я криком шутников. — Орлов, Соколовский, Женя Шигонцев очень нужно сделать вбрасывание в зоне атаки, — я тревожно посмотрел на табло, которое отобразило, что осталось всего две минуты до конца игры. — Выручайте мужики!

Время в спорте, сколько бы сам не играл, под конец встречи всегда бежит по-разному. Когда выигрываешь сам, то слишком медленно, а когда проигрываешь — слишком быстро. Вот и сейчас для меня секунды неслись со скоростью света. Вроде новая тройка нападения только что отвоевала шайбу, как уже тридцать секунд улетели в вечность навсегда. Вроде, только что ребята вошли в зону атаки и заставили вратаря «Химика» зафиксировать в ловушке непослушную шайбу, а уже до конца игры всего осталась одна минута.

— Коноваленко! Витя! — Я сунул два пальца в рот и свистнул что есть силы. — Давай сюда на скамейку.

— Зачем это? — Спросил вратарь, подъехав к бортику.

— Пульку в преферанс не с кем расписать, — махнул рукой я. — Сдайте Сергеичу козырей побольше. Мишин, Федотов, Фролов на лёд, защитники Астафьев, Федоров тоже пошли и… Свистухин Коля. Не посрами отец родной! — Я за шиворот буквально оторвал парня от скамейки. — Защита по воротам не щёлкаем, а делаем кистевой бросок, чтобы шайбу можно было подправить и затолкать.

— Ты чего развоевался? — Очнулся главный тренер, когда уже все шесть полевых игроков выкатились на вбрасывание. — Игра турнирного значения не имеет.

— Турнирного — нет, а принципиального — имеет, — хриплым голосом ответил я. — Ты, когда собираешься отрабатывать вариант игры с шестым полевым игроком?

— Не твоё дело, — отмахнулся Прилепский и посмотрел на лёд.

Саша Федотов удачно поборолся на вбрасывании и шайбой завладел наш защитник Юра Фёдоров. Пас на Астафьева, тот сделал ложный замах и дал дальше по левому борту на Мишина. Алексей хотел было вернуть обратно, но пас на синюю линии уже был перекрыт, поэтому он запустил шайбу по закруглению за воротами, где за неё пришлось повоевать Фролову. Ещё немного и воскресенцы перехватили бы чёрный заколдованный диск и шмальнули по нашим пустым воротам. Но в борьбу влез Коля Свистухин, который играл второго центрального нападающего и откинул шайбу опять защитнику Фёдорову.

— Да бросай ты, мать твой! — Не выдержал, стоящий у борта тренер Прилепский. — Время же идёт!

— Ложный замах и перевод налево! — Заорал почти тут же я, так как на нашего защитника уже выдвинулся нападающий «Химика».

И слава советскому спорту, Фёдоров сыграл по-умному. Замахнулся, дождался, когда соперник кинется под шайбу, показал, что отдаст налево другому защитнику Астафьеву, но вместо этого выкатился ещё на более удачную позицию и бросил по воротам. Однако вратарь воскресенцев отбил шайбу блином. А дальше я наблюдал всё как в замедленной киносъёмке. Чёрный капризный диск подскочил вверх, на него тут же бросились защитники «Химика» и наши нападающие, а он в этой толкотне опустился ровнёхонько чуть пониже спины Коли Свистухина и уже после отрикошетил в сетку ворот.

— Го-о-ол! — Заорали наши игроки.

— Товарищ судья, гол забит рукой! — Кинулись к судье хоккеисты «Химика».

— От жопы залетело, какая, б…ь, рука?! — Заблажил от бортика Прилепский. — Спроси кого угодно!

Судья секунд десять чесал затылок, и отталкивал от себя возмущённых несправедливостью слепой судьбы воскресенцев. Затем махнул рукой и показал на центр площадки. А это значит, спорить дальше было бесполезно, 3: 3. В последние пять секунд, которые остались до конца встречи зрители стоя устроили овацию обеим командам.

— Молодцы! Молодцы! — Скандировали трибуны.

Лично я, стёр рукавом, взмокшей на груди и подмышками, рубашки выступивший на лбу пот. «Вот и всё, пора прощаться с горьковским «Торпедо», — подумал я. — Неплохая команда, заводная. Кстати, заодно и «Крыльям советов» помог остаться на втором месте».

Уже впотьмах весёлые и уставшие почти всей командой мы возвращались в гостиницу. Парни много шутили про счастливую задницу Свистухина, а Николай, тоже посмеиваясь, всех шутников слал куда подальше. Тут от «Алмаза» до «Ленинграда» идти-то всего ничего, метров двести. Поэтому я, уже внутренне расслабившись, позабыл про оборотней в погонах и про уркаганов с ножичками, как вдруг из темноты выскочил мелкий шкет.

— Дядя, — дёрнул он меня за рукав. — Подойдите, пожалуйста, вас там зовут.

Я посмотрел, куда указал мне мальчик. Там, в тусклом свете уличного фонаря около ворот стадиона «Металлург» стояло четверо парней разной комплекции. Ни лиц, ни тем более намерений, с которыми они приглашали меня на беседу, разобрать было нельзя.

— С тобой пойти? — Спросил Леша Мишин.

— Пойдём, только чуть что не влезай, и ничего не говори, — кивнул я головой.

— И я с вами, — сунулся было Свистухин, но его я остановил:

— Ты Николай уже сегодня подвиг один совершил, не искушай судьбу дважды.

«В принципе, четверых бы я и один уработал, — мелькнуло в голове, когда мы с капитаном команды подходили к непонятным ребяткам. — Но эти, наверное, пришли не воевать, а поговорить. А разговор — это самое мудрое, что придумало человечество, чтобы разрешать казалось бы неразрешимые конфликты. Ведь только дураки сразу лезут в драку, которая в любой момент может закончиться плохо для всех сторон конфликта».

— Ты, что ль Тафгай? — Спросил меня невысокий, но коренастый парень, затушив на моих глазах сигаретку о свою ладонь и выбросив её куда-то на землю.

— Если быть точнее, то Гарольд Вильсон, но можно и Иван Иванович, — я украдкой бросил взгляд на руки этих типчиков. А то я-то от ножичка увернусь, а Мишин может и не успеть. И слава советской милиции, никаких колющих и режущих предметов я не обнаружил.

— Гарольд Вильсон, — криво усмехнулся коренастый. — За то, что ты поломал моих ребят, стоило, конечно, тебя порешить. Но Сват сам первым вытащил пику, поэтому конфликт считаю исчерпанным. На будущее лишь хочу предупредить не борзей. И не таким рога обламывали.

«Умно, — ухмыльнулся я про себя. — Этот неизвестный мне авторитет решил, проиграв в драке, сделать вид, что так бы победил, просто сам сегодня не захотел».

— Рога, значит, обломаете? А копыта? — Улыбнулся я. — Спокойно, — я заметил какое-то нездоровое движение среди спутников коренастого. — Когда это будущее наступит, тогда и будем решать, кому что делать. А теперь, бывайте граждане мазурики.

Я развернулся и, не дожидаясь дальнейших «тёрок», потащил Леху Мишина быстрее к команде и дальше в гостиницу. Устал я, однако, от Череповца. И мне сейчас очень сильно захотелось домой, в гости к девчонкам в общагу или в медпункт к Ольге Борисовне, в общем, туда, где легко и спокойно на душе.