Так было суждено

— Не решай за нее, Ян.

— Я не с тобой говорю, очкастая, так что не лезь, куда тебя не просят, — огрызнулась сероглазая.

— Перешли на оскорбления? — беззлобно отозвалась Ира. — Яна, успокойся.

— Я спокойна, — дрожащим голосом ответила девушка. — Аня, просыпайся и иди в комнату. Мне надо с тобой поговорить.

— Не хочу с тобой говорить! — резко сев на постели, выпалила рыжая.

В зеленых глазах вновь блеснули слезы. Губы задрожали. Ане хотелось бежать без оглядки, бежать и не останавливаться. Девушке хотелось отвернуться, но она упрямо и с болью смотрела прямо в серые глаза Яны. У той на щеках заходили желваки, девушка уже готовилась что-то ответить, как внезапно вмешалась Ира:

— Значит так, прекратите обе. Вы сейчас разбудите все общежитие. А я не желаю сейчас представать перед комендантом, а потом и перед директором, чтобы объяснять, что ты, — обращение к Яне, — сейчас не поделила что-то с кем-то. Утром поговоришь с Аней. Не видишь? Сейчас она не хочет с тобой разговаривать. Перестань быть эгоисткой и иди к себе в комнату.

Яна испепеляюще посмотрела на Иру, словно желая этим взглядом расчленить старосту на несколько маленьких старостят и, не сказав больше не слова, бросила беглый испытывающий взгляд на Аню, а затем закрыла дверь и ушла.

Рыжая опять поддалась слезам, и Ира вновь стала успокаивать девушку.

— Не волнуйся. Omnia transeunt et id quoque, etiam transeat*, — с натянутой улыбкой произнесла девушка.

— Йахууу! Доброе утро, страна! — подскочив с постели, громогласно произнесла Юля.

Девушка чувствовала себя, конечно, не очень хорошо, но благодаря стараниям Марины, простуда сразу же начала отступать, толком и не успев завоевать ничего на вражеской территории.

Было уже десять утра, так что кареглазая по старой привычке посчитала, что Марины уже нет в комнате, поэтому и позволила себе вовсю раскричаться, набегаться, напрыгаться и, в конечном счете, удивиться, так как светловолосая все еще лежала в постели.

— Эт нехорошо, нехорошо-о-о-о, — с видом знатока проговорила Юля, склоняясь прямо над Мариной.

Светловолосая тяжело и хрипло дышала, а на лбу выступили бисеринки пота. Тут и к гадалке ходить не надо было, чтобы понять, кто действительно заболел после ночной «прогулки».

— Блин, Мандарина! Как ты могла!..

Марина разлепила глаза и устало посмотрела на Юлю.

— У тебя жар! Блин, да на твоем лбу можно яичницу пожарить! — кареглазая все еще не могла оправиться от удивления. — Слушай, а можно попробовать с яичницей?

— Я тебе попробую. Потом догоню и еще раз попробую, — прохрипела Марина и тут же зашлась кашлем.

— Ладно-ладно, прости, — уже серьезней произнесла девушка. — Давай я тебе полотенце смочу холодной водой и приложу ко лбу? Так ведь тебе легче будет, да?

Не дожидаясь ответа, кареглазая подскочила с кровати и полетела на крыльях воодушевления прямо в ванную комнату. Светловолосая улыбнулась уголками рта. Все-таки было что-то трогательное в смешной попытке Юли помочь своей старосте.

Вернулась кареглазая очень быстро и, не говоря ни слова, водрузила на лоб светловолосой мокрое холодной полотенце.

— Так! Таблетки! Мне нужны таблетки! Или не нужны? — засомневалась было Юля, но затем сама же себе и ответила: — Нет, нужны! А какие мне нужны таблетки? Мандарина, какие нужны?

— Единственное, что тебе нужно, так это успокоиться, — хрипло отозвалась девушка.

— Я тебе помочь хочу! — обиженно насупилась Юля.

— Позови лучше врача.

— Да я лучше врача справлюсь!

— Я не хочу, чтобы ты меня убила, — съехидничала Марина.

— Вот ты какая, — буркнула кареглазая, но ничуть не обиделась. — Да я народными методами тебя поставлю за несколько дней на ноги! Я даже умею обличать скрытую материю и делать так, чтобы она помогала!

— Призраков из потустороннего мира вызывать уж точно не стоит. А твоими стараниями и я могу в скором времени стать одним из них, — прошептала Марина, пытаясь сберечь голос, а затем спокойно добавила: — И прекрати, пожалуйста, пихать мне в рот всякие разные таблетки. Ты же даже не прочитала, что это за они!

— Какие-нибудь из них же точно помогут!

— Да, а благодаря каким-нибудь я на тот свет попаду!

Юля обиженно замолчала и угрюмо отвернулась от девушки. Марина подождала какое-то время, думая, что кареглазая повернется к ней, но этого не происходило. С неимоверным усилием светловолосая приняла сидячее положение и, благодарно тронув Юлю за плечо, произнесла:

— Я ценю твою заботу.

— Да что тут ценить. Толку от меня как от надувной бабы. Вроде и время скрашивает, а все равно толку никакого…

Светловолосая неуверенно замолчала, пытаясь понять, каким боком тут неожиданно влезла надувная женщина. В итоге, не придя ни к какому мало-мальски разумному объяснению, Марина вновь заговорила:

— Правда.

— Что правда? Правда, что от меня нет толку?— Юля нетерпеливо повернулась прямо к Марине и столкнулась прямо нос к носу со светловолосой.

Деваться было некуда, так как вновь сбегать куда-то Юля не могла, да и бросать Марину на произвол судьбы тоже было как-то негуманно. Только вот как-то неуютно почувствовала себя девушка, когда расстояние между ней и Мариной не превышало двадцать сантиметров. Как-то подозрительно стало жарко. Но это кареглазая объяснила тем, что у нее, возможно, температура.

— Правда, что я ценю твою заботу, — медленно произнесла девушка и неосознанно для себя провела ладонью по щеке Юли.

Кареглазая порывисто выдохнула, словно точечные электрические разряды прошлись по всему ее телу. Еще чуть-чуть и девушка забыла бы, как нужно правильно дышать. Такая неоднозначная реакция самой себя на безобидное прикосновение теплой ладони старосты сбила кареглазую с толку, так как Юля упорно искала любое оправдание своим мыслям и чувствам. И, конечно же, каждое оправдание было далеко от истины.

Марина, заметившая в глазах Юли что-то новое, убрала руку и напряженно посмотрела на девушку.

«Только не это…» — до светловолосой все дошло гораздо раньше.

— Марина… — хрипло произнесла Юля.

— Ты не отдаешь себе отчет в своих действиях, — поспешно произнесла староста, сердце которой сейчас отбивало лихорадочный ритм, — так что иди-ка ты приляг, а я пойду в медпункт. Будь хорошей девочкой и не шали тут.

Оставив Юлю одну и не позволив ей сказать и слова, Марина спешно оделась и побрела в медпункт. Кареглазая молча смотрела ей вслед. Когда разум вернулся из краткосрочного отпуска, длившегося всего пару минут, Юля стала напоминать спелый помидор.

— Что я только что хотела сделать?.. Блин, да что со мной творится? Еперный театр…

Внезапно зазвонил мобильный телефон. Юля без особого интереса взглянула на экран и, увидев, кто звонит, поспешно сбросила трубку. Спустя пару минут пришло сообщение от Виталика: «Жди сюрприза».

— Пора вставать.

— Кто бы ты ни был, уходи, смертный! Бог хочет спать, — спросонья Юля кинула в кого-то подушкой.

Разумеется этим «кто-то» оказался не кто иной, как Марина.

Шла уже первая неделя учебы, а светловолосую все еще не допускали к занятиям. Первые несколько дней девушку продержали в изоляторе, а затем, выписав справку, сказали, чтобы она еще неделю отлежалась у себя в комнате, и лишь тогда Марине можно было идти на занятия.

Светловолосая была категорически против, но за ней стала следить Ира, которая не допускала, чтобы девушка появлялась на занятиях и соблюдала постельный режим. В целом, находясь почти все время в комнате Марины, девушки перекидывались максимум парой фраз, что обеих очень даже устраивало. Марина сидела почти все время за ноутбуком и пыталась найти Киру, а Ира просто хотела побыть наедине с собой и почитать книгу. К слову, Аня переселилась в комнату голубоглазой и так до сих пор не захотела поговорить с Яной.

— А по заднице Бог получить не хочет?

— Мандарина! Нахваталась от меня уже? — злобно хихикнула Юля. — Чо ты ругаешься?

— Я не ругаюсь еще… Так, быстро встала и пошла на занятия.

— Не мешай, я думаю.

— А, ну, да. Слышу, как извилины с утра скрипят. Хватит мне зубы заговаривать!

— Хватит на меня злиться, в конце ты концов! Я ж не виновата, что тебе нельзя ходить в школу, а мне льзя! — выпалила девушка и тут же прикусила язык.

— Ах, не виновата она? — угрожающе нависла над девушкой Марина.

— Что ты от меня хочешь? — буркнула Юля.

— Ты знаешь, что я от тебя хочу.

— Детей? — полупав глазами, спросила кареглазая.

Секунда молчания.

— ЗА ЧТО, ГОСПОДИ?! — хватаясь за нос, вскрикнула Юля.

— Зови меня просто Марина, — кипя от незнамо чего, шикнула на девушку светловолосая.

— Я смотрю, хоть у вас все как обычно, — внезапно раздалось рядом.

— Привет, Ян, — добродушно отозвалась Марина.

— Прувет, Марин, котик, — натянуто улыбнулась девушка. Синяки под глазами девушки говорили о том, что Яна не спала уже несколько суток.

— Я не котик!

— Тебя хотят видеть в Совете. Там к нам новый преподаватель перевелся. Просили, чтобы ты ему все показала, ознакомила со зданием школы и потом представила его всему классу.

— Значит, я уже могу ходить в школу?

— Да.

— Прекрасно. Тогда подожди меня, вместе пойдем… если не против, — осторожно добавила Марина. Девушке так и не удалось больше поговорить со своей подругой после того ночного инцидента и она хотела это исправить.

— С радостью, — отозвалась Яна.

В классе стоял типичный галдеж. Девушки трещали без умолку, разговаривая обо всем на свете, но самой актуальной темой для обсуждения стал новый преподаватель, который недавно перевелся в школу. Говорили, он был писаным красавцем, так что девушкам не терпелось его увидеть.

— И с какой стати нам преподавателя по астрономии поменяли? — развалившись на парте аморфным телом, пробубнила кареглазая.

В ответ Валя лишь звучно щелкнула плоскогубцами, заставив девушку оживиться и подскочить на стуле от неожиданности. Как ни крути, а к плоскогубцам как-то трудно привыкнуть. Особенно, если они в руках у умелого человека.

— Святой динозавр, ты меня до смерти напугать хочешь?!

— Прости… котик, — широко улыбнулась Валя, которая в данный момент воплощала кошмар стоматолога.

— Да ничего, — у Юли нервно подергивалась бровь от такой улыбки.

— Прошу минуту внимания, — внезапно раздался голос Марины. — Я хочу представить вам нашего нового преподавателя.

Юля без особого энтузиазма повернула голову в сторону доски и тотчас замерла, словно каменная статуя. Глаза округлились от удивления, а челюсть отправилась в объятия своего старого любовника — пола.

— Виталик… — беззвучно прошептали губы, когда Юля увидела, кто вошел в класс.

____________________________________

*Все проходит, и это тоже пройдет. (лат.)

====== Неастрономические явления ======

— Ты!!! — громко раздалось на весь класс.

Разумеется, Юля должна была предположить хотя бы самую малюсенькую вероятность того, что весь класс сразу же повернется на ее неожиданное восклицание, но Юля не была бы Юлей, если бы хоть иногда не делала что-то, не подумав о последствиях заранее.

Стул, на котором сидела кареглазая, с ощутимым грохотом отлетел назад — так резко подскочила на месте девушка, когда поняла, кто стоит возле доски. Карие глаза выражали сначала неподдельное изумление и ужас, а затем всепоглощающую злость. Казалось, еще мгновение, и Юля кинется душить нового учителя по астрономии. Грудь девушки тяжело вздымалась, словно она только что пробежала несколько сотен метров. Верхняя губа была чуть приподнята, отчего создавалось ощущение, что кареглазая скалится.

От неожиданного подскока Юли рядом сидящие девушки вскрикнули, будто бы боясь, что девушка сейчас на них набросится. Валя ничем не выдала того, что внезапная реакция ее неугомонной соседки по парте удивила девушку-гору. Валя лишь выронила плоскогубцы, однако лицо девушки оставалось, как обычно, непроницаемым.

Марина недоуменно посмотрела на дышащую яростью свою соседку по комнате. Первая мысль была: «Боже мой, что опять?». Однако глядя прямо в карие глаза, светловолосая ощутила у себя внутри едва заметную царапающуюся тревогу, истоки которой оставались для старосты тайной за семью печатями. На минуту забыв, где она находится, Марина позволила отразиться на лице хотя бы далекому оттенку чувств, что не могло не укрыться от Яны. Сероглазая девушка была чуть ли не единственным человеком, который не повернулся на клич Юли. Губы Яны растянулись в хитрой и довольной усмешке. Аня, сидящая рядом, краем глаза заметив, что девушка улыбается, повернула голову прямо к Яне. От Яны, разумеется, это не укрылось:

— М-да?

— Ничего, — просто ответила Аня безжизненным голосом и резче, чем надо было, отвернулась.

— Ничего так ничего, — деловито протянула Яна и пожала плечами.

Непринужденность в голосе была лишь видимостью. Лишь очень немногие, буквально единицы, могли за этой деловитостью и небрежностью угадать горячее отчаяние, которое сжимало в смертельных тисках далеко не каменное сердце девушки.

В то время, как произошел до боли короткий разговор, если его можно так назвать, между Яной и Аней, Юля выбежала из класса, заставив всех девушек в кабинете тотчас начать перешептываться о неожиданной реакции кареглазой и строить попросту убийственные теории о том, как новый преподаватель мог быть связан с новенькой. Тут была и неразделенная любовь с первого взгляда, и далекое родство, которое пару учениц за несколько секунд размышлений успели свести к инцесту, приправив его щепоткой трагедии напополам с кровавой романтикой. Эти бессмысленные разговоры и шушуканья, в которых все-таки была доля правды, могли бы тянуться целую вечность и даже больше, да вот только Марина прекрасно знала свое дело. Светловолосая понимала, что стоит лишь чуть-чуть припугнуть одну девушку, как сразу же последует цепная реакция, и все стадо будет дрожать от удесятерившегося в процессе передачи информации страха. Наклонившись над одной девушкой, которая сидела на первой парте, Марина что-то негромко произнесла самым спокойным голосом. Сидящие неподалеку девушки услышали, что говорит их обожаемая староста, и тотчас же распознали угрозу. И так длилось ровно секунд двадцать, пока по всему классу не начала летать под конец липовая информация о наказании.

— Успокоились? Отлично, — тоном, уверенным, что никто и слова поперек не скажет, произнесла Марина и медленно окинула взглядом весь класс.

Девушки сидели тихо-претихо. Можно было услышать, как пьяная муха до одури бьется своей башкой в стекло, пища что-то о том, что жизнь несправедлива и какая-то сволочь понаставила стекол повсюду.

— Итак, повторюсь. Хочу представить вам нашего нового учителя по астрономии. Надоедин Виталий Алексеевич, — произнесла Марина, а затем едва различимым шепотом добавила, чтобы слышал только новый преподаватель: — А сейчас я, пожалуй, верну одну нашу ученицу в класс.

Лицо Виталия Алексеевича — он же был просто Виталик, загадочная личность из школьного прошлого Юли — озарила такая неподдельная улыбка, что весь Голливуд попросту скончался от горя. Высокий мужчина, которому в действительности было двадцать восемь лет, обладал достаточно привлекательной внешностью. Черные волосы были аккуратно зачесаны назад. Подбородок с ямочкой был тщательно выбрит, в общем, весь мужчина был таким недурственным примером смазливой ухоженности. Все его лицо выражало полнейшее снисхождение и спокойствие к поступку Юли. Карие глаза же были чуть прикрыты, словно мужчина ждал, а что же будет дальше.

— Не стоит, Марин, — окликнула подругу Яна. — Инна как раз поплыла за ней.

— Что же, ладно, — отозвалась девушка и затем, предоставив Виталику слово, села на свое место.

«Что же с тобой творится, Юля?..»

Юля неслась по коридорам школы как угорелая. Брызгающий во все стороны звук ее шагов отдавался эхом, отскакивая от стены к стеклам начисто вымытых окон и наоборот. Но этот звук был попросту ничтожно тихим по сравнению с тем, как лихорадочно, отчаянно и громко стучало ее сердце. Оно будто бы кричало: «Эй, ты! Немедленно выпусти меня из этой грудной клетки! Я хочу на волю! Я не хочу больше страдать взаперти!» Но девушка оставалась глуха к разрывающим просьбам своего сердца.

Горячие мысли путались с холодными воспоминаниями, заставляя девушку то дрожать от озноба, то вскрикивать от прикосновения к пламени памяти. Были бы слезы, да только злость на Виталика, на то, что он посмел вернуться в ее жизнь, душили девушку гораздо сильнее.

«Как он посмел вернуться? Он же меня бросил! Бросил именно тогда, когда нужен был больше всего на свете! Испугался!.. Неужели он думает, что своим, черт возьми, поступком, тем, что он приехал сюда, он сможет вернуть мое доверие? Да хрен ему без масла и без палочки! Урод несчастный! Сволочь! Трус!»

— Трус! — чуть не сорвав себе голос, что было силы крикнула Юля.

Девушке необходимо было выплеснуть все то отвратительное, что плескалось у нее в душе и ее же загрязняло. Юля бы кричала и кричала, да только неожиданно прямо перед глазами из ниоткуда вынырнуло нечто среднего роста и черное.

— Бабайка! — взорвалась кареглазая.

На самом деле за бабайку девушка по случайности и неожиданности приняла всего-навсего Инну, которая как раз отправилась на поиски непутевой Юли. Уже протянув было руки к своей жертве, Инна не учла, что эффект неожиданности превзошел самые смелые ожидания, и сама жертва теперь могла бы протянуть ноги.

Заорав нечеловеческим — Юля такая Юля — голосом, кареглазая решила рвать когти. Развернувшись на сто восемьдесят, как посчитала девушка, градусов, Юля со всей своей прытью, со всем своим огромным желанием убежать подальше от бабайки Инны, с поистине вдохновенным выражением лица со всей дури врезалась лбом во внезапно выросшую прямо на пути девушки стену. Холодная стена была рада принять жертву испуга в свои объятья, да только Юля уже лежала на полу и дергала лапкой.

— Поверь мне, новенькая, стены вырастают там, где ты и не подозреваешь, — загадочно произнесла Инна, а затем склонилась прямо над поверженной Юлей.

Выяснив, что девушка все-таки дышит, Инна взяла кареглазую за ноги и, вытирая аморфным тельцем своей одноклассницы пол, потащила ее к кабинету, в котором проходил урок астрономии. Юле еще повезло, что она была без сознания, ведь они с Инной находились на третьем этаже, в то время как урок шел на первом. Мерно стуча головой о ступеньки, Юля стала издавать какие-то странные звуки, пока не очнулась.

— Э… эй! Пусти меня! А-а-а-а! Я буду кричать!

— Поверь мне, новенькая, кричать ты будешь только со мной и не здесь…

Юля побледнела и тут же закрыла рот. Впрочем, ненадолго.

— Пусти, Инна! Пусти меня! Я же тебе ничего не сделала! Я не хочу в класс!

— Поверь мне, новенькая, надо…

— Инна!.. Пожалуйста…

Девушка остановилась и отпустила ноги кареглазой. Пользуясь случаем, Юля вмиг оказалась на ногах и озабочено трогала свой затылок. Там как раз начала вырисовываться небольшая шишка. Дотронувшись до нее, кареглазая тихо спросила:

— И откуда у меня шишка?..

Инна молчала и, судя по тому, как она стояла, смотрела прямо на Юлю. Впрочем, девушка не была уверена в том, смотрела ли вообще на нее Инна, так как броня из длинных черных волос надежно защищала лицо девушки. Кареглазая подошла прямо к Инне и, положив руки ей на плечи, наклонилась поближе и уверенным голосом произнесла:

— Инна, я знаю, что меня нужно вернуть в класс. Но я прошу тебя, сделай вид, что ты меня не видела… Хотя с твоими волосами можешь и не делать вид… Так! Речь не об этом! Пожалуйста, вернись в класс без меня. Будь хорошей девочкой, ладно? А с меня одно желание, идет?

— Свидетелем твоих слов является дядя Стив. Поверь мне, новенькая, от него ты точно не убежишь в случае чего…

— Да-да-да, конечно, — затараторила Юля. — Ну, так что? По рукам?

— Не нужно мне от тебя ничего, новенькая, — как-то грустно ответила Инна и, развернувшись, одиноко побрела в сторону класса.

— Эй… Инна, погоди! — Юля догнала девушку. — Ты что? Обиделась?

— Поверь мне, новенькая, одной из самых настоящих глупостей в мире является обида на человека, который тебе дорог, — только и сказала девушка.

Как потом ни старалась ее разговорить кареглазая, Инна молчала и тихо брела в сторону класса. Когда они с Юлей все-таки дошли до кабинета, Инна, не говоря ни слова, привидением просочилась в класс, а затем заняла свое место. В общем, все взгляды и так были устремлены только на Юлю. Кареглазая мысленно пожелала провалиться сквозь землю, но ее мольбы не были услышаны даже тогда, когда она попыталась носком кеда проковырять дырочку в полу.

— Котикова, займите свое место, а после урока останьтесь на минуту, — с хитрой улыбкой заговорил Виталик.

Голос у него был достаточно мягкий, но, как и его внешность, смазливый до чертиков. И все-таки что-то дрогнуло внутри у Юли, что-то, что было очень давно и, казалось, навсегда захоронено под обломками старой школьной жизни.

— Разумеется, — грубо процедила сквозь зубы Юля и пошла к своему месту.

Упавший стул заботливо подняла Валя.

Когда кареглазая наконец-то опустилась на стул, девушка-гора тихо, как может только она, задала всего один вопрос:

— Хахаль твой?

Все дружно уставились на Юлю с Валей. Кареглазая в этот момент напоминала спелый помидор. И непонятно было, то ли от злости, то ли от стыда.

— Котикова, кажется, я просил Вас остаться? — в тоне Виталика явно слышалась издевка.

Юля силилась выйти из класса первой, но карандаш, который картинно стукнулся о пол, хохоча, укатился куда-то, поэтому кареглазая долго ползала на четвереньках в попытке его найти. Проползав, в итоге, под всеми партами, Юля все-таки обнаружила шкодливого негодника. Когда девушка наконец-то нашла пропажу, в классе оставались лишь Марина, которая ждала, чтобы учитель расписался в журнале, и непосредственно сам преподаватель.

Юля напряглась и злобным взглядом стрельнула прямо в Виталика, а тому хоть бы хны.

— Благодарю за сегодня, можете быть свободны, — кинул мужчина, обращаясь к Марине.

Светловолосая холодно улыбнулась и собиралась уже уйти, но в какой-то миг ей показалось, что кто-то нагло глядит ей в спину. Обернувшись, она, без сомнения, увидела Юлю, которая умоляюще смотрела прямо в серо-зеленые глаза. Непонимающе склонив голову набок, Марина легонько качнула головой, указывая на Виталика и как бы спрашивая, не его ли она боится. Кареглазая так поспешно закивала, что в шее что-то подозрительно хрустнуло. Опасаясь потерять голову, девушка перестала кивать.

— Вам еще что-то нужно? — спросил учитель, обращаясь к Марине. По его тону было слышно, что ему не терпелось распрощаться со столь холодной и нежеланной здесь особой.

— Да. Она.

Сей двусмысленный ответ поверг в ступор не только Виталика, но и саму Юлю. Ступор же, однако, длился недолго, потому что желеобразное молчание вновь нарушил мужчина:

— Она и мне нужна.

— Думаю, что…

— Меня не волнует, что Вы думаете. Учитель здесь я, поэтому и решаю здесь я. А теперь прошу выйти из класса. Можете подождать Юлю за дверью, раз она Вам так нужна.

Марина плотно сжала губы, но промолчала. Как ни крути, учитель и правда стоял выше девушки, так что перечить ему она изначально не имела права. Бегло взглянув на поникшую девушку, Марина неспешно вышла из класса.

— Вот мы и одни, солнышко.

— Рот тебе зашить? Не смей называть меня так, — тут же огрызнулась Юля.

— Буду называть свою девушку так, как считаю нужным, — усмехнулся Виталик.

— Ты охренел? Я больше не твоя девушка. По-моему, ты мне это сам дал ясно понять в тот день, когда меня выперли из школы. Хм… интересно, чья же это была вина?

— Хватит во всем винить меня одного! Я просто не мог тогда поступить иначе! Ксюша бы меня тогда…

— А где же сейчас твоя Ксюша? Сбежал от нее? Хватит оправдываться уже. Я увидела твое настоящее лицо. Жаль, что только поздно, — холодно отрезала Юля и, узрев, с каким лицом смотрит на нее мужчина, приторно-сладким голосом продолжила: — О, бедный Виталик. Его бросила жена, и он поехал искать утешения у своей ученицы? Какая трогательная и до омерзения смазливая история!

— Юля, я вернулся к тебе! За тобой! Теперь нам ничто и никто не может помешать быть вместе!

— Опоздал, милый, еще как помешает.

— Да ну? И кто же?

— Я! — крикнула Юля и попыталась было выйти из кабинета, да не тут-то было.

Виталик стал прямо перед дверью и произнес:

— Нам нужно с тобой поговорить. Я же не зря сюда ехал!

— Очень даже зря.

— Да послушай же ты меня! Хватит вести себя как ребенок!

— А я и есть ребенок! Забыл? Забыл, что ты сказал тогда? «Ну, вы понимаете, Юля еще такой наивный и влюбчивый ребенок. Вы же понимаете, как часто маленькая девочка влюбляется в своего преподавателя, а финал ясен заранее, он уже предрешен… Как хорошо, что она ничего с собой не сделала», — копируя тон Виталика, произнесла кареглазая.

— Юля, пойми, я же не мог выйти прямо перед своей женой, учителями, твоими родителями и сказать: «Я так люблю тебя, солнышко! Вы все слышали? Мы будем вместе несмотря ни на что!» Ты этого хотела?

У Юли дрожали губы. Казалось, еще секунда и девушка сорвется, накричит, сломает, порвет, сделает все, что угодно, но только не то, что она предприняла в следующий момент. Не говоря ни слова, девушка развернулась и выпрыгнула прямо в открытое окно. Юле еще повезло, что это был всего лишь первый этаж, так что, помяв собой все цветы, которые росли под окнами кабинета, кареглазая ринулась прочь от школы прямо в сторону общежития, проклиная тот день, когда она позволила минутной слабости вылиться в нечто большее.

— Почему ты мне ничего не сказала?!

— А должна была? — не отрываясь от ноутбука, холодно одернула девушку Марина.

— Ты знала, что у нас будет новый преподаватель, и ничего мне не сказала! — Юле просто нужно было выкричаться.

— Если освежишь память, то вспомнишь, что я ничего не знала до тех пор, пока Яна не пришла к нам в комнату и не передала мне то, что меня ожидают в Совете Шестнадцати. Это раз. Кричать на человека как минимум некультурно и грубо. Это два. То, что… — светловолосая посмотрела на Юлю и тут же осеклась, заметив, что кареглазая ее уже не слушает, а лишь сидит на своей кровати, обхватив руками колени и качается из стороны в сторону. — Да, ты меня уже не слушаешь…

— Ты опять меня выручить пыталась, — задумчиво протянула Юля.

— Что значит «опять»? Ничего подобного, — тихо произнесла Марина, прокручивая на ноутбуке список телефонов еще одного близлежащего городка.

— Черт, нельзя так! — подскочила кареглазая и подошла прямо к девушке. — Понимаешь, нельзя! Не может такой человек как ты просто взять и выручать такого человека как я!

— Я давала твоей матери об… — спокойно начала Марина, все так же не отрываясь от ноутбука.

Найдя в телефонном справочнике нужную фамилию, девушка тяжело вздохнула. Обзвонить придется как минимум человек двести, что вряд ли очень радовало светловолосую.

— Да хватит уже про обещание! — Юля со злостью захлопнула ноутбук и отбросила его в сторону.

На счастье девушки, ноутбук приземлился все на ту же кровати, а не на пол. Во втором случае Юлю пришлось бы потом соскребать со стеночек.

Бровь Марины непроизвольно дернулась от неслыханной наглости кареглазой.

— Хочешь собирать выбитые зубы сломанными пальцами? — спокойно поинтересовалась староста.

— Зачем ты так поступаешь?

— Перевозбудилась на почве нервного столкновения со старым знакомым, я так понимаю? Сорваться больше не на кого? — все тем же размеренным голосом произнесла девушка и посмотрела в карие глаза.

— Хватит уходить от ответа!

— Может, сначала, слезешь с меня?

Юля замолчала так резко, словно кто-то нажал на кнопку «стоп». Всего секунды хватило девушке, чтобы понять, что она в буквальном смысле слова сидит прямо на коленях у своей старосты и наклоняется к ее лицу так близко, что отчетливо ощущает ее размеренное дыхание прямо на своем лице. Едва заметная и непонятная кареглазой дрожь ознобным холодком пробежалась по спине девушки, заставив ту вынырнуть в реальность.

— А у вас и правда все хорошо, — хриплый голос только ускорил спуск Юли с колен Марины. — Да ладно, котик, что ты стесняешься? Тут же все свои.

— Иди ты в баню!

— С радостью! Там же столько голых девушек, м-м-м, — по привычке протянула сероглазая, а затем сама же замолчала, словно вспомнив что-то.

— Понимаю, что звучит избито, но, Ян, это не то, что ты подумала.

Все это было произнесено спокойным и непринужденно-шутливым тоном. Марина сделала это только ради Яны, дабы отвлечь свою подругу от окунания в омут дурных и больных мыслей. Марина знала, что сказать. Почти всегда знала. И Яна была за это ей безмерно благодарна.

— Да-да, оправдывайся. Только вот я не пойму, почему ты опять снизу? — подыграла светловолосой Яна.

— Сейчас схлопочешь у меня! — рыкнула Юля и запрыгнула прямо на спину сероглазой.

— Марин, ты погляди! Видимо, она и правда всегда хочет быть сверху! — смеясь, выдала Яна из-под Юли — от неожиданного прыжка Яна оказалась на полу, а на ней гордо, с видом победителя, восседала кареглазая и смотрела на Марину таким уничтожающим взглядом, словно это она была во всем виновата.

— Я тебе сейчас как дам! — гаркнула Юля.

Почему Яна зашлась безостановочным смехом с завываниями, сразу поняла только Марина и стала сидеть с видом «о боже, я с ними незнакома». До Юли все дошло гораздо позже, однако, прежде чем испепелить свою жертву или, на худой конец, выкинуть ее в окно, она заметила, что Яна успела забраться на кровать Юли и приставить плоскогубцы — подарок Вали — к горлу огромного Хряка.

— Он в заложниках, котик!

— Как можно взять в заложники свинью-игрушку и угрожать ей плоскогубцами?

Сей философский вопрос остался без ответа, потому что в комнату как раз постучались. Быстрее всех среагировала кареглазая. Резко забравшись под покрывало Марины и подвинув саму негодующе воскликнувшую светловолосую, Юля перестала двигаться и прошептала:

— Если что, меня тут нет.

— Конечно, никому же в голову не придет, что рядом со мной под покрывалом лежит что-то говорящее. Все подумают, что я просто поленилась застелить постель и положила покрывало на подушку, предварительно скомкав его, — с сарказмом произнесла девушка.

— И еще, если что, я уехала в Японию смотреть, как цветет сакура, но там скажете, что меня поймали красные пришельцы и посадили под оловянный замок, а еще меня охраняют…

— Боги! Да замолчи ты, — пнув покрывало, сказала Марина.

— МОЙ НОС!!!

— Мастер маскировки, нечего сказать, — не обратив внимания на крик Юли, без сожаления хмыкнула светловолосая и попросила Яну открыть дверь, так как сама она сделала вид, что закрывает собой покрывало.

На пороге комнаты стояла Таня и улыбалась. Ямочки на щечках по какой-то неизвестной никому причине умиляли Яну, так что девушка без зазрения совести принялась тягать зеленоглазую за щеки. Таня тщетно пыталась вырваться, пока не поняла, что прямо на нее смотрит Марина. Перестав вырываться и закончив шутливо дубасить Яну, девушка поспешно перевела взгляд на кровать Юли. Кареглазой там не оказалось.

— А Юля скоро придет?

— Она ушла! То есть, она в Японии! Нет, стоп! Ее похитили! — раздалось из-под покрывала.

Марина закрыла глаза одной рукой и, вздохнув, покачала головой.

Таня изумленно посмотрела на скомканное говорящее покрывало.

— Вылезай уже, тебя раскрыли, — хохотнула Яна и прыгнула прямо на зашевелившуюся рядом со светловолосой Юлю с криком: — Банза-а-а-ай!

— За что?.. — сипло раздалось теперь уже из-под Яны.

— Это месть! Жестокая и беспощадная! Муахаха!

— Сама ты муха!.. Слезь с меня… Марина-а-а-а! — все так же сипло раздавался Юлин голос.

— Ох… Ян, слезь ты с нее, раздавишь же… а мне тут еще спать…

— Я ж не слон, чтобы раздавить кого-нибудь, — обиженно буркнула Яна.

— Ты не слон, ты мамонт!!! — накинулась на девушку Юля.

— Юль… — неуверенно раздалось у двери.

— А? Что? Где еда? — оторвавшись от Яны, спросила кареглазая. — О! Танька! Приветосы! Пошли гулять, а? — бодро предложила Юля, а затем, повернувшись прямо к Марине, добавила: — А то меня тут не любят и не отвечают на вопросы…

— Любят. Зачем же ты так сразу? — краешком рта улыбнулась Марина и вызывающе посмотрела на Юлю.

Та поспешно вылетела из комнаты, захватив с собой Таню. Яркий румянец заливал все лицо девушки.

— Простите, что побеспокоила, — устало сказала Марина и положила трубку.

— Опять мимо? — осведомилась Яна. — И у меня мимо.

— Спасибо, что помогаешь. Так дело идет гораздо быстрей…

— Марин… ты действительно этого хочешь?

— Хочу что? — светловолосая повернула голову в сторону Яны и пристально на нее посмотрела.

— Найти и вернуть ее, — пояснила девушка. — Не пойми меня неправильно. Но ведь это был ее выбор. В конце концов, ты…

— А если бы на моем месте была бы ты? Если бы на месте Киры была бы Аня?

— Удар ниже пояса, детка, — отмахнулась Яна. — Я просто человек, запутавшийся в себе.

— Нет, ты просто человек, который вечно искал себе оправдания и каких-то левых девушек, — заметила светловолосая.

Только Марина имела право так говорить, любой другой получил бы как минимум полный словесный комплект мата, пару шишек и пулю в лоб. Потому что к другим людям Яна попросту не желала прислушиваться. Единственным человеком, который сейчас и мог на нее повлиять, была Марина.

— Ты права…

— И что, что я права? Думаешь, мне нравится всегда во всем быть правой? — досадливо протянула Марина. — Поверь мне, это может принести гораздо больше боли.

— Тебе хочется ошибиться?

— Не знаю.

— А вдруг ты сейчас ошибаешься? — встрепенулась Яна. — Вот прямо сейчас! Скажи, разве не ошибка то, что ты ищешь девушку, которая сама же тебя бросила? И плевать, что изначально во всем виновата была Таня, но ведь выбор-то был за Кирой! За ней, понимаешь, за ней! Не ломай себе жизнь раньше времени… Тем более у тебя есть Юля.

Как только прозвучало последнее, Марина резко повернулась к своей подруге и уже хотела выпалить что-то жестокое и резкое, но передумала и промолчала. Девушка еще не забыла тот взгляд, каким на нее смотрела Юля после неудачной ночной «прогулки». Конечно, все можно было бы списать на подскочившую температуру, но ведь не сама ли Марина только что говорила про оправдания?

— Я же вижу, как она на тебя смотрит.

— Как? — с показным равнодушием спросила староста, внутри опасаясь того, что кто-то еще мог это заметить.

— Как Юля на вкусняшки!

— Ты не думаешь, что сравнивать Юлю с ней же самой как-то странно? — улыбнулась девушка.

— Ну, посмотри ты на себя! Как только она появилась, ты ожила! Вечно ее выручать ходила, вечно…

— Яна, закрыли тему, — поспешно, даже слишком, сказала Марина.

— Да ведь и тебе…

— Нет. Хватит. Я ищу Киру.

— Хватит тебе уже, — приобняв подругу, произнесла Яна. — Ты можешь обманывать и меня, и кого угодно, и даже Юлю, но только не саму себя. Потому что от себя не убежишь. Я это уже поняла… — чуть скривила лицо девушка.

Светловолосая молча позволила своей подруге обнять ее по-человечески и положила голову на плечо Яны. Какая-то часть Марины кричала о том, что пора отпустить прошлое и начать жить новой жизнью, но другая часть упрямо сопротивлялась этому.

— Отказаться от нее…

— Я не хочу всю жизнь видеть, как ты ищешь девушку, которая ушла.

Тягучее молчание разлилось по комнате. Когда оно стало невыносимо трудным, Яна вновь подала голос:

— Слушай, что с твоим днем рождения? Все-таки восемнадцать лет раз в жизни бывает! Будешь праздновать? Ну, дава-а-ай! Не будь жопой, — ласково произнесла девушка, за что тут же получила холодный и расчетливый подзатыльник.

— Не буду.

— Можно я хоть тебя первой поздравлю? А? А? Можно? Можно?

— Можно, только не лезь на меня.

— Ур-р-ра! — раздалось на всю комнату.

Таня с Юлей шли в полнейшем молчании. Разговор не клеился с самого начала. Были, конечно, предприняты какие-то попытки заговорить на отвлеченные темы, но они не увенчались успехом. Юля думала о Виталике, потом о Марине, потом опять о Виталике, потом о вкусняшках, потом вновь о Марине. Бешеный хаос мыслей в голове девушки заставлял кареглазую только хмуриться, потому что это обилие разных мыслей попросту не позволяло Юле сосредоточиться на чем-то одном. В итоге, решив отдохнуть от мыслей, она бодро сказала Тане:

— Ты крутая подруга, вот!

От такого внезапного заявления зеленоглазая споткнулась и круглыми от удивления глазами посмотрела на широко улыбающуюся подругу. Юля давила лыбу настолько широкую, что еще чуть-чуть, и рот порвался бы.

— На самом деле, нет. Плохая я подруга, — ответила девушка.

Юля, видимо, ожидала какой-то другой реакции. Девушка удивленно посмотрела на Таню, пытаясь прочесть в ее взгляде хотя бы какой-нибудь намек на то, что она шутит, но ни одна черточка лица не улыбалась, а наоборот, выражала полное несогласие со сказанным Юлей предложением. И, что больше всего поразило кареглазую, так это то, что Таня в это свято верила.

— Неправда! Ты хорошая подруга! — возмутилась Юля.

— Хочешь, расскажу коротенькую историю? — усмехнулась Таня. — Мы с Мариной и Яной были когда-то лучшими подругами. Была еще одна девушка в нашей компании. Ее звали Кира. А потом случилось так, что Кира ушла. По моей вине. И Марина меня возненавидела. Хотя сейчас это ненавистью уже не назовешь, но было именно так.

Кареглазая угрюмо молчала, так как переваривала внезапно свалившуюся на нее информацию о Кире. Конечно, эту информацию можно сравнить всего лишь с небольшим примечанием в книге, но все же больше, чем ничего. В итоге, девушка произнесла:

— Мне все равно, что было. Главное, что есть сейчас. И сейчас я говорю тебе: ты хорошая подруга. Для меня. Понимаешь?

— Спасибо тебе, Юль, — грустно улыбнулась девушка. — Спасибо…

— О мой жасмин, отчего ты так печален? — картинно вздохнула Юля и повисла прямо на Тане и, уткнувшись носом прямо в грудь девушки, с завываниями и захлюпываниями произнесла: — Не плачь, Танюха! Прорвемся! Только не пла-а-а-ачь!

— Да не плачу я, — пытаясь оторвать Юлю от своей груди, произнесла Таня.

— Блин, они у тебя такие большие и мягкие… — загадочно протянула кареглазая.

— Хватит трогать мою грудь! — вспыхнула девушка.

— Сисечки-и-и-и! — заголосила Юля.

Таня сначала тщетно брыкалась, пыталась вывернуться из объятий своей подруги — точнее, избежать облапываний — и с самым что ни на есть серьезным выражением лица делала все это, но под конец не выдержала и засмеялась в голос. Кареглазая, довольная результатом, еще немного полапала девушку и уже потом отпустила.

Отдышавшись немного, Таня благодарно взглянула на свою подругу, а потом произнесла:

— Я рада, что именно ты моя подруга.

— Эй… ну чо ты сразу? — смутилась Юля. — А чо я? А я ничо… Я так, мимо проходила…

— Ну, полно тебе, не красней, — улыбнулась девушка.

— Да я никогда не краснею!

— Да-да, верю тебе, — засмеялась Таня, смотря на смущающуюся подругу.

— Эй, отпадно погуляли, а? — довольно потягиваясь, выпалила Юля, обнимая подругу. — Надо почаще нам с тобой так выбираться!

— Это точно!

— А еще было бы круто позвать с собой и Ирку, и Аню, и Яну, и Марину… Марину… да…

Юля остановилась, словно переводя дыхание. Дышать отчего стало невыносимо сложно при одном лишь упоминании желанного имени. Взгляд стал каким-то пространным и напуганным, а ноги предательски подкашивались. Кареглазая облокотилось рукой на стену коридора и опустила голову вниз. Таня, осторожно положа руку на плечо своей подруге, волнующимся голосом спросила:

— Все в порядке? Ты неважно выглядишь…

— Да, конечно, мне просто… неважно.

— Ты хотела с собой еще девчонок взять? А то я не расслышала, прости…

— Да-да, — рассеянно произнесла девушка.

— Эх, вот мы и пришли. Зайти не хочешь? Хотя, глядя на тебя, хочется взять тебя на ручки и уложить в постель. Слушай, может, температура? Заболела, наверное…

— Ага, заболела…

— Ладно, Юльк, не скучай. Спасибо тебе за сегодня, — Таня обняла Юлю. — Завтра увидимся. Выходной же… Кстати, завтра не просто выходной. Да вот только вряд ли кое-кто считает иначе.

— О чем ты? — пытаясь сосредоточиться, спросила кареглазая.

— Ну, все, до завтра, — улыбнулась Таня. — Придешь и сразу спать, поняла?

— Да, до завтра, — чуть улыбнулась Юля.

Когда закрылась дверь, то подобие улыбки, присутствовавшей на лице кареглазой, тотчас же смыла волна непонимания. Девушка не находила себе места: что-то странное происходило у нее внутри. Хотелось бежать, без остановки, долго. Просто бежать. Куда?.. Хороший вопрос. Но разве это так важно? Юля в сотый раз подряд попыталась сосредоточиться и хоть как-то упорядочить свои мысли, но ничего не выходило. Словно привидения, они выскальзывали и скрывались где-то в глубинах подсознания.

Яна осторожно положила руку девушке на плечо, отчего кареглазая непроизвольно дернулась, вскрикнула и испуганно посмотрела на девушку. Взгляд был такой, словно сероглазая только что застукала Юлю за чем-то неподобающим и противозаконным.

— Все-все, не трогаю, — поспешно убрав руку, произнесла Яна.

Юля все еще изумленно смотрела на девушку и пыталась успокоиться.

— Эй, Юль, ты чего? Все в порядке?..

— Да, спасибо, — тихо произнесла кареглазая и отвела взгляд в сторону.

— Уже отбой, тебе пора баиньки, — плутовато улыбнувшись, хриплым голосом протянула Яна.

Видимо, сероглазая ожидала бурной реакции — ну, как обычно: Юля будет кричать что-то типа «где мой меч?» и «я отрублю ей голову!», будет гнаться за Яной, желая покусать ее, накричит на девушку, кинет в нее чем-нибудь, а тут просто тихий ответ и нежелание смотреть прямо в глаза Яне.

— Что-то случилось? — уже без коварства улыбнулась сероглазая.

— Ничего не случилось! — буркнула Юля.

— А быстро же ты отходишь! — хохотнула девушка. — Ну, правда, котик, что такое?

— Мне пора, — пробормотала кареглазая и пошла в свою комнату.

— А подарок купила, м? — вслед ей крикнула Яна.

— Что? — остановилась девушка и обернулась прямо на сероглазую. — Какой еще подарок?

— Пара-па-па-па! — протянула Яна. — У кого-то день рождения завтра… все, спокойной ночи, котик!

Юля так и стояла, смотря, как силуэт Яны тонет в приглушенном свете ламп коридора. Кареглазая уже хотела окликнуть девушку и спросить, о ком идет речь, когда мозг сам все-таки соизволил подкинуть ей ответ. Почесав затылок, Юля стала лихорадочно соображать, где же можно достать подарок за двадцать минут до полуночи. Гениальных идей не было — да и просто идей не было —, так что кареглазая решила притвориться, что ничего не знает, а рано утром сгонять в З.-младший за подарком.

Уверенно кивнув самой себе, Юля тихо двинулась в сторону своей комнаты. Когда она открыла дверь, в комнате уже давно не горел свет. Марина спокойно лежала на спине под теплым одеялом и, видимо, спала. Раз с девушкой нет рядом ноутбука, значит, она точно спит, так думала кареглазая.

Осторожно, пытаясь шуметь как можно меньше — потому что не шуметь Юля не могла — и, стараясь не потревожить сон своей соседки, кареглазая быстро переоделась.

Вот уже была расстелена кровать, но Юля не спешила ложиться. Все-таки ночь как-то странно действует на людей, заставляя их делать порой самые неожиданные и безрассудные вещи. Девушка, утешая себя мыслью о том, что она только посмотрит, подошла к кровати Марины. Да, спокойное размеренное дыхание говорило в пользу того, что староста действительно спит.

Движимая какой-то сверхъестественной силой, Юля, находясь будто в тумане, наклонилась над Мариной и так и замерла в нескольких сантиметров от ее лица. На какой-то миг девушке показалось, что светловолосая шевелится, но это маленькое предположение тут же растворилось в горячем котле других мыслей девушки. Рассудок слабо пищал что-то о том, что пора Юле тоже ложиться спать, но что-то заставляло кареглазую оставаться на месте и не двигаться. Не двигаться как можно дольше.

Дрожащей рукой Юля убрала прядь со спокойного лица своей старосты и поспешно сглотнула: во рту стало как-то подозрительно сухо и жарко. Да и вообще все тело начал пробивать то озноб, то жар. Периодика была непостоянной, так что в результате Юля смирилась с тем, что с ней творится. Но ненадолго. Губы чуть приоткрылись, позволяя теплому дыханию резко и нестабильно вырываться наружу, касаясь при этом лица спящей девушки.

Юля наклонилась еще ниже, еще и еще, пока слабый писк разума окончательно не заглушился громогласным голосом лихорадочно бьющегося сердца. Когда желанные губы оказались уже совсем близко, девушка не смогла удержаться. Прикосновение обожгло сухие губы Юли, внутри стали не то, что бабочки летать, слоны буги-вуги отгрохали. Поняв, что еще немного, и Марина проснется — от такого не проснешься, как же —, девушка неимоверным усилием воли заставила себя отскочить назад и, не переводя дыхание, мигом оказалась у себя в постели. Сердце все так же бешено стучало, но на устах расцвела довольная и чуть-чуть безумная улыбка, именно та самая, которая бывает у влюбленных.

Марине стоило нечеловеческих усилий оставаться спокойной: ногти до боли впились в кожу ладоней. Да, светловолосая не спала. И улыбалась.

«Лучший подарок на день рождения…»

====== Еще один подарок ======

Валяясь полуголой на кровати, Юля улыбалась так, как может улыбаться только окончательно и бесповоротно влюбившийся человек. Можно было проще простого понять внезапно свалившуюся на голову кареглазой радость. Ведь только человек, безоговорочно влюбленный, может быть счастлив всего лишь небольшим шажкам в сторону своего объекта обожания — и пустяки, что этот самый объект спит и видит десятый сон.

Как только девушка решилась на поцелуй — нельзя сказать, что это было обдуманное решение, так как Юля в тот момент как раз таки и не думала — и позволила своим горячим губам коснуться мягких губ Марины, она почувствовала себя так, словно камень с плеч свалился. А ведь и правда: стоило лишь признаться самой себе в чем-то, а не бежать от этого, как сразу же открылось новое дыхание, и мир стал ярче, и дышать стало свободнее, и еда вкуснее стала — тут у каждого свои побочные эффекты от внезапного озарения и осознания всея истины.

Юле казалось, что нет никого счастливее ее в данный момент. Девушку переполняло вдохновение, готовое в любой момент вырваться наружу, всепоглощающая радость и что-то еще. Что-то, чему еще человечество не придумало названия. И хорошо, ведь столько прекрасного испоганили люди кособокими и угловатыми словами.

В общем, горячая и неугомонная душа девушки ликовала и требовала продолжения. Так требовала, ну так уж требовала, что через пару минут отчаянно-радостных порывов Юля задрыхла как суслик и очень мило засопела в обе дырочки. Видимо, девушке начало сниться нечто приятное и желанное, так как она издавала подозрительные звуки, как-то странно шевелила конечностями, постоянно вертелась в кровати и вообще пускала на подушку слюни.

Марина, которая хоть и лежала все это время с закрытыми глазами, спать совсем не хотела. Юля же, в отличие от светловолосой, могла быстро переключаться с одной вещи на другую, ничему не удивлялась уже через несколько минут демонстрации чего-то удивительного. У Яны сложилось впечатление, что если кареглазая увидела бы огромного розового паука в желтую полосочку, то она произнесла бы что-то типа: «ОГОСПОДИТЫБОЖЕМОЙ! ЭТО ЖЕ РОЗОВЫЙ ПАУК В ЖЕЛТУЮ ПОЛОСОЧКУ… Пойду поем».

Но вернемся к Марине.

Светловолосая позволила себе открыть глаза только тогда, когда Юля уже начала нести какой-то бред про голубые канделябры, которые по какой-то неизвестной придворным причине, вынесли из замка сэр Бекон и его дочь Пельмешка.

Осторожно и медленно, словно боясь даже самым слабым шорохом разбудить кареглазую, Марина повернула голову в сторону девушки и еще долго и задумчиво смотрела на едва различимый силуэт своей соседки по комнате. Если Марина и Юля поменялись бы местами, то голова кареглазой сейчас бы кипела от миллиардов противоречивых и крикливых мыслей, они бы толклись, налезали бы друг на друга, как это делают проворные старушки в общественном транспорте, пытались перекричать друг друга и т. д. А вот у Марины были всего лишь две мысли, которые достаточно мирно и спокойно сосуществовали друг с другом, поочередно высказывая свое мнение и не пытаясь набить друг другу морду.

Первая: «Я ищу Киру. Никакой Юли в моей личной жизни».

И вторая: «Какого лешего я сдержалась?»

Впрочем, можно сказать, что первая мысль совершенно спокойно вытекала из второй, в то время как вторая мысль преувеличенно небрежно вытекала из первой.

Вспомнив слова Яны, Марина тихонько вздохнула. То ли червь сомнения все-таки прокрался в загадочную душу неприступной девушки, то ли ночь как-то странно влияла на принятие решения, то ли было что-то еще, но железная стена убеждений Марины неуверенно содрогнулась и, покачнувшись из стороны в сторону, стала неумолимо рушиться, пока светловолосая не одернула себя. Заскорузлый ветер старых принципов и убеждений больно царапнул мысли светловолосой, заставив ту от неожиданно тяжелого решения закрыть лицо теплыми ладонями.

Теплыми?

Марина от неожиданности резко села на кровати и недоуменно смотрела на свои ладони. Ведь они же всегда были холодными после того, как уехала Кира.

Кира…

Светловолосая медленно поднялась с одиноко скрипнувшей кровати и на цыпочках прокралась к темно-коричневой шуфлядке. Ящик письменного стола слабо скрипнул, когда девушка осторожно выдвинула его. Найдя то, что она искала, Марина открыла медальон и при свете погрызенной луны стала молча смотреть на фотографию, словно ожидая ответа. Но ответа не было. Лишь слабо тикали часы, лениво переставляя стрелки с места на место.

«Мне нужно время», — захлопнув медальон и прижав его к своей груди, подумала девушка. — «Время, чтобы разобраться. Хватит и дня», — обманывала себя светловолосая. Ответ уже давно был ей известен. И именно она, Марина, лучше других понимала, что первая мысль, пришедшая в голову, почти в девяноста процентах случаев является самой верной для сердца — для сердца, но не для головы, а они, как известно многим, очень редко находят то, что устраивало бы их обоих. И эта мысль касалась не Киры.

«Хватит и дня…» — мысленно повторила про себя светловолосая.

Проснулась Юля в самом что ни на есть лучшем расположении духа. Единственное, что могло подпортить нестабильное — как обычно нестабильно веселое — настроение девушки, так это то, что кареглазая проснулась на холодном полу в объятиях своего старого друга Хряка. Свин был очень даже не против, а вот у Юли уже затекло все тело. Вставая, девушка почувствовала, как у нее хрустит чуть ли не каждая косточка. Скуля от холода и боли в шее — на самом деле затекла только она, — Юля с горем пополам собралась в более или менее приличного вида девушку.

Кареглазая всегда вставала так, словно проводила опыты с ядерным или химическим оружием. Нет, она никого не убивала, ни на ком ничего не испытывала — не будем о темном прошлом девушки, — а просто очень громко поднималась. Разумеется, ни один утренний подъем не обходился без того, чтобы Юля параллельно не разбила что-нибудь, или не ударилась о стол, стул, печатную машинку, чучело медведя или скелет игуанодона, или не вызвала ураган Катрина. Однако это утро обошлось без происшествий — можно закрыть глаза на то, что девушка запуталась в простыне и картинно прочесала многострадальным носом пол.

В общем, утро началось прекрасно.

Девушка уже умылась, причесалась, почти оделась, но что-то все равно упустила из виду. Подойдя к зеркалу, Юля тщательно себя осмотрела. Уже отросшие густые темно-каштановые волосы лениво дотягивались до лопаток и, словно маятники, качались из стороны в сторону, когда кареглазая вертела головой в поисках несуществующего промаха.

— Блин, и все равно же что-то не то! — сердито прошептала девушка и скрестила на груди руки. — Вот задницей чувствую, что не хватает чего-то!

Посмотрев вниз, девушка поняла, чего же все-таки так не хватало ее пятой точке. Всего ничего: штанов. Злобно фыркая, как рассерженный ежик, Юля встала на четвереньки и стала ползать по полу, пытаясь найти хоть какой-то намек на две штанины. Спустя пять минут поисков девушке пришлось признать, что ни в какой Нарнии ее штанов нет, и она, смахнув невидимые миру кристаллики слез, побрела к стулу, на котором сонно болталось камуфляжное нечто.

Наконец-то девушка оделась, сгребла с собой деньги на подарок, взяла сухой паек, состоящий из двух наспех сделанных бутербродов студента* — ими можно было накормить голодающую страну, — и тенью выскочила в коридор. Время было раннее, всего-то шесть утра, так что в коридоре никого не было. Вырвавшись на волю, Юля, радостная и вдохновленная, полетела прямо в сторону З.-младшего.

— Дам-диги-дам-диги-дам-дам-дам, — поражая всех своей супер интеллектуальной песней, Юля болталась по городу.

Несмотря на то, что все нормальные магазины в субботу начинали работать с восьми утра, девушка все равно пребывала в том самом счастливом влюбленном блаженстве, когда даже камень, упавший на голову, воспринимается иначе: как добрый знак свыше.

Встречались некоторые магазинчики, которые работали двадцать пять часов в сутки и восемь дней в неделю, но Юлю не интересовали универсамы, большую часть товаров которых составляло, несомненно, продовольствие. Конечно, кареглазая могла купить Марине арбуз или что-то в этом роде, да вот только что это был бы за подарок?

Прошлявшись целый час по городу, девушка уже начала замерзать. И даже когда открылись магазины, первой радостной мыслью была не мысль о подарке Марине, а о возможности погреться.

Спустя несколько часов, излазив, наверное, все магазины города, кареглазая так и не нашла то, что она могла бы вручить Марине в качестве подарка на день рождения. Юля хмуро стреляла по сторонам, думая, что бы подарить девушке. На ум ничего путного не приходило.

Внезапно зазвонил телефон.

— Виталик, — сквозь зубы процедила девушка.

Настроение вмиг ухудшилось. Сбросив трубку, девушка ускорила шаг, словно стараясь убежать. Спустя минуту опять позвонил Виталик. Юля не подняла трубку и пообещала себе, что если он позвонит еще раз, она выключит телефон. Через пару минут в кармане куртки вновь завибрировал мобильный. Юля уже хотел выключить его, но внезапно поняла, что звонит не Виталик. На экране высветилось «Самая большая засранка».

— Да, Ян? — как бы равнодушно отозвалась девушка.

— Ты офигела?!

Юля отвела трубку от своего уха, так как барабанная перепонка грозилась покончить с жизнью.

— Тш! Ты чего? — негодующе буркнула Юля.

— Ты… ты… да как ты могла?!

— Да что я уже не так сделала?

— Ты ушла без меня!

Кареглазая стояла с таким видом, как будто только что перед глазами у нее пронеслись диплодоки с бирюзовыми дубинками в зубах. Сказать, что девушка застыла в позе «че?», это ничего не сказать.

— Не, ну я тебе поражаюсь, в общем, да.

— Яна, что ты несешь?

— Я несу людям счастье-е-е! — захохотала в трубку сероглазая.

— Ладно, что ты от меня хочешь, счастьеносец? — снисходительно спросила девушка.

— Ни-че-го. Мне скучно. Я вообще тебя разбудить хотела, чтобы ты ко мне пришла, но судя по тому, какие ветра у тебя дуют, ты либо на улице, либо это Марина читает тебе сейчас лекцию и сопровождает ее потоками ветра, вырывающимися из раздувающихся ноздрей… — Что ты курила?

— Ай, ну тебя!..

— Пф, — хмыкнула в трубку девушка.

— Слу-у-у-ушай, а что ты делаешь?

Кареглазая уже хотела что-нибудь съязвить и повесить трубку, как в голову девушке забрела одна интересная мысль. Схватив оную за ноги, чтобы она не выскочила из легко проветриваемой головы кареглазой, Юля силилась ее удержать. Посмаковав каждое слово, девушка приторно-ласковым голосом спросила:

— Ян, ты же знаешь, как я тебя люблю…

— Нет, котик, еще не знаю, — хрипло раздалось из трубки.

«Ну, засранка!» — пронеслось в голове у Юли.

— Яна, — приторно-сладкий голос постепенно сменился ядовито-сладким, — мне нужна твоя помощь.

— Супермен спешит на помощь!

— Что можно подарить Марине? Я уже практически весь город обошла! Сделать своими руками я ничего не успею! Так что мне нужен твой совет, вот. Ты же ее лучшая подруга, как-никак. Должна знать, что любит Марина.

— Хм… помочь, значит, — деловито протянула Яна. — И что же мне у тебя за помощь потребовать, м-м-м? Даже не зна-а-а-аю…

— Какашка ты!

— Да ладно тебе, — засмеялась девушка. — Я ж шучу. У тебя совсем идей никаких нет?

— Книга? — слабо предположила кареглазая.

— Ирка будет дарить точно. Да и… Аня…

— Так! — резко сказала Юля, когда почувствовала, как плавно начал меняться голос Яны. — Книга отпадает! Может, посоветуешь какой-нибудь крутой магазин подарков?

— Хм… Точно! — воскликнула Яна так, словно сдерживала смех. — Кхе-кхе, я сейчас тебе дам адрес… — минутная пауза, в которой Юля отчетливо слышала, как кто-то ржет в подушку, — Фух… В общем, дам тебе адрес. Пройдешь по нему, а там и магазинчик будет. Выберешь там, что захочешь. Там выбор большой, ага.

— Ладно, спасибо, — протянула Юля, подозрительно прислушиваясь к хитрому голосу Яны.

Записав на бумажке адрес, девушка еще раз поблагодарила сероглазую. Яна напоследок попросила, чтобы Юля обязательно позвонила ей, если кареглазая не будет знать, что именно выбрать.

— Что за сомнительный адрес ты мне дала? — вслух разговаривала сама с собой девушка, когда очередной прохожий, к которому она обратилась с просьбой пояснить, где находится такая-то улица с таким-то домом, уставился на нее так, словно увидел что-то нереальное.

Когда девушка прошла огонь и воду, стыд и унижение — ладно, просто прошла — и добралась-таки до магазина, который советовала сероглазая, Юля сначала недоуменно моргала глазами, словно стараясь взлететь от этого, а затем еле сдержала себя, чтобы не ругнуться и не заорать на всю Ивановскую. Проходящий мимо человек в недоумении остановился и стал оглядываться по сторонам, так как он никак не мог понять, откуда доносится странный звук: кто-то трет о бетон наждачную бумагу. На самом же деле это от злости скрипели и стачивались зубы кареглазой. Бросив последний ненавистный и испепеляющий взгляд на вывеску — а там красовались неоновые розово-красные буквы «с», «е», «к», «с», «ш», «о», «п», — кареглазая побрела прочь, на ходу деревянными от холода пальцами набирая Яну.

— М-да-а-а-а, — сероглазая явно протянула это с неимоверно довольной ухмылочкой.

— ТЫ ЧТО ЗА АДРЕС МНЕ ДАЛА?! Приду… и… и!…

— Угу, накажешь меня, — хохотнула девушка. — С нетерпением жду!

— Иди ты! — злобно крякнула Юля и повесила трубку. — Ар-р-р! Как так можно? — уже обращаясь к фонарному столбу, произнесла девушка.

Фонарный столб уныло промолчал и даже не шелохнулся, но он, без сомнения, сочувствовал девушке.

— Уже час дня, жесть, — ледяная статуя, коей являлась Юля, шагами неуклюжего робота шла в неизвестном ей направлении. — А я до сих пор ничего не нашла… Может, идея с арбузом была не такая уж и плохая? Не возвращаться же мне к секс шопу… Ох, думай, Юля, думай…

Мяу.

Девушка резко остановилась и стала озираться по сторонам, пытаясь понять, не послышалось ли ей, что мяукал котенок. Спустя какое-то мгновение опять. Мяу. Не то, чтобы кареглазая очень любила кошек, но что-то заставило ее остановиться и прислушаться, а затем искать. Но нигде не было видно ни одного котоподобного существа.

В итоге, догадавшись посмотреть наверх, Юля увидела мяукающее чудо. Весь грязный и покоцанный на ветке дерева висел котенок и всеми четырьмя лапами помогал себе взобраться повыше. Это у него явно не получалось, так как лапки все время соскальзывали. Но котенок, по-видимому, был очень упрям и упорно добивался своей цели, да вот только он не учел одного: его силы небезграничны, так что рано или поздно должно было случиться неизбежное. Юля же, не пожелавшая проверять, сколько у кошек жизней и приземляются ли они на лапы, когда падают, поняла, что терять ей уже нечего, и полезла прямо наверх за котенком.

Не сказать, что девушка умело взобралась на дерево, но в крови все-таки у каждого из нас течет кровь приматов, которые с деревьями, ветками, лианами на «привет, бро», да и дядя Дарвин тоже был склонен к этой теории. Так что девушка достаточно ловко взобралась на дерево, но когда она стала подбираться к его вершине, ветки под ногами подозрительно захрустели, как будто кто-то жевал неподалеку деревянные чипсы.

Котенок, заметивший, что к нему подползает что-то большое и — не в обиду Юле — страшное, зашипел, но не оставил попыток взобраться на ветку.

— Так! Слушай ты, кошак!

Да, Юля разговаривала с котенком, ничего удивительного. Ведь животные понимают гораздо лучше, нежели большинство людей.

Котенок зашипел пуще прежнего и прижал уши.

— Иди сюда, понял? А, черт, как же ты пойдешь… Слушай. Сиди и не двигайся, понял? Потому что одно неудачное движение, и я полечу вниз! Вместе с тобой, понял?

От троекратного «понял» котенок перестал шипеть, но глаз от девушки не отвел. К слову, глаза у него были разные: один насыщенного зеленого цвета, а другой бледно-серый. На какой-то миг девушке показалось, что котенок слепой на один глаз, однако это было не так. Порванное — видимо, в уличных боях, котенок был не так прост, как казалось на первый взгляд — ухо нервно дергалось.

Юля осторожно ползла по ветке ближе к котенку, когда в какой-то момент девушка ощутила, что чуть-чуть опускается. Причем спуск сопровождался опилочным треском, который в ушах у кареглазой звучал так, словно это огромное дерево ломается с поистине оглушительным звуком.

— Забодай меня троллейбус, — нервно проговорила сквозь стиснутые зубы девушка.

И в этот самый миг ветка попрощалась со своим папашкой-деревом и, хрустнув в последний раз, элегантно полетела вниз. Юля нечеловеческим усилием успела рвануться вперед и схватить котенка, а затем, когда ребра девушки, а также по совместительству и руки, и ноги, и голова познакомились со всеми другими ветками, ляпнулась наземь.

Кареглазой еще повезло, что она ничего не сломала, так как пролетела она приличное расстояние. Можно было сказать спасибо сломанным веткам, которые смягчили падение девушки, и огромной лужи грязи. Все же лучше, чем упасть спиной на асфальт. Однако Юле все равно показалось, что она выплюнула позвоночник, а вместе с ним и все внутренности. Все тело жутко болело. Штаны и куртка были порваны в нескольких местах. На теле девушки в скором времени помимо кровоточащих царапин должны были распуститься бутоны синяков, коими теперь было усеяно все тело.

К животу Юля прижимала котенка. Вот уж у кого вышло мягкое приземление. И нет, чтобы как-то отблагодарить девушку — лизнуть, например, в щеку, — котенок фыркнул, мол, не удивила ты меня, баба здоровенная.

— Девушка, с Вами все в порядке? — над чумазой Юлей, которая, распластавшись, поломанной куклой валялась в луже, склонился немолодой человек.

— Сеня! — заорала рядом огромная женщина-желе. — Конечно, с ней не все в порядке!

«Добрые люди», — смутно проскакало в мыслях у девушки. Однако благодарная и добрая мысль тотчас же испарилась, стоило желеобразной женщине заговорить снова:

— Вон напилась вся! Сумасшедшая! По деревьям лазит! Ужас! Что творится в этом мире?

— Но, милая, у нее на руках котенок, а это значит…

— Это значит, что она еще и зоофилка, придурок! — дав мужчине волшебного пенделя, женщина продолжила: — Ужас! Что с молодежью-то теперь стало!.. Пойдем, Сеня, хватит смотреть на эту ненормальную, как будто она нормальная!

— Прости, — одними губами прошептал мужчина и, выждав момент, пока жена отвернется, поспешил помочь девушке встать, а затем растворился, словно его и не было.

— Странные люди в этом странном мире. Инна и правда единственный нормальный человек в этой ненормальной жизни… — прошептала Юля разбитыми губами — какая-то ветка умудрилась-таки влепить кареглазой по губам: чтобы язвила меньше.

До общежития Юля еле-еле ковыляла: ногу она умудрилась подвернуть. Теперь камуфляжными были не только штаны, но и кеды, куртка с пушком да и лицо девушки. Вытереть грязь девушка не могла, так как все равно бы грязной ладонью размазала бы себе все по лицу. Казалось бы, девушка должна, просто обязана злиться на судьбу, а кареглазая шла и улыбалась. Кто-то из прохожих списал это на нервную почву, кто-то на то, что девушка не улыбается, а скалится, и вообще она зомби. Юля была не зомби, хотя очень даже была похожа.

Дрожавшего от ледяного ветра котенка девушка спрятала за пазуху. Ей уже было все равно, останется чистым на ней хоть что-то или нет, так как почти всю Юлю нужно было срочно отправлять в стиральную машину.

По дороге к общежитию кареглазая сталкивалась с изумленными взглядами девушек. Временами ей хотелось съязвить что-нибудь чисто в Котиковсом духе, но у Юли на душе было так спокойно и безмятежно, что ей было бы плевать, даже если сам ихтиозавр появился бы сейчас прямо перед ней в фартучке с цыплятами.

— Привет, Юль. Отлично выглядишь! — на выходе из общежития девушка столкнулась с Витей.

— Привет. Правда? Спасибо, то-то же на меня все так оборачиваются, — гыгыкнула Юля. — Ты от Марины? Поздравил ее?

— Ого! Неужели наша мисс Айсберг кому-то сказала, что у нее день рождение? Поразительно, — ослепительно улыбнулся юноша. — Ну, а вообще… да. Я только что ее поздравил. Странная она какая-то сегодня… Уж не ты ли тут замешана, а?

— Разумеется, я! — очень скромно отозвалась Юля. — А ты как думал?.. А что необычного-то?

— Поблагодарила за подарок, обняла…

— Как удивительно, боже ты мой, — хмыкнула девушка.

— Ты просто не видела, как это происходило. Никакого льда, хотя я сделал вид, что все как обычно, — подмигнул кареглазой парень. — В общем, мне нужно бежать на тренировку, так что удачи тебе.

— Ага, и тебе, — улыбнулась девушка.

— Погуляем как-нибудь?

— Я подумаю.

Поднимаясь на четвертый этаж, Юля поразилась, что никого из своих одноклассниц она еще не видела. Впрочем, тут же в голову залетела одна фраза Яны: «Вспомни, эм… солнышко, вот и лучик!» Прямо перед ней развернулась каннибальская картина: Валя ела Влада. Бледнея под неровными слоями грязи, кареглазая хотела позвать кого-нибудь на помощь, но изо рта не вылетело и звука. И все бы еще ничего, так нет же! Ноги парня болтались в воздухе, пока несчастный Влад был прижат к стенке двумя руками Вали. Собрав всю свою силу в кулачок — хотя там и на кулачок по сравнению с Валей не наскреблось бы, — кареглазая решительно двинулась на девушку-гору. Однако опасалась Юля зря. На самом деле парень и девушка всего-навсего целовались — но со стороны это выглядело действительно так, словно Валя ела Влада.

Осторожно пройдя мимо странной влюбленной парочки, девушка столкнулась с еще одной парочкой. Аня и Яна о чем-то разговаривали. Рыжая стояла, почти не шевелясь, а вот Яна отчаянно жестикулировала одной рукой. Другой она держала подозрительно знакомый Юле ноутбук. Когда кареглазая подошла ближе — обойти девушек она никак не могла, коридор-то один, — она услышала, как осколком разбилось о пол Янино:

— Пожалуйста.

Аня покачала головой и ушла.

Теперь не шевелилась сероглазая. Даже не обернулась, когда Аня спешно уходила. На лице, казалось, не отражалось ни одной эмоции. Глаза девушки напоминали расплавленное серебро, которое одиноким ручейком превратилось в горячую, но не согревающую слезу.

Юля неуверенно подошла к Яне, но та резко повернулась. На миг в серебре отразилось удивление, но затем оно тотчас же сменилось облегчением. Девушка улыбнулась.

— Слава богу, что ты нас видела, а не кто-то другой.

— Яна, я…

— Передай, пожалуйста, Марине, что я приду позже, чем обещала.

И с этими словами сероглазая медленно побрела по лестнице вниз, желая вырваться на чистый воздух и позволить ветру смахнуть уже ледяную слезу.

Хромая, Юля побрела в сторону своей комнаты.

Так как у Марины был день рождения, в Совет Шестнадцати дорога сегодня ей была заказана. И Ира за этим проследила. Разумеется, светловолосая не собиралась праздновать день рождения, однако все равно все, кто знал об этом, поздравили девушку. Ира с Аней подарили по книге: Ира — прозу, а Аня — стихи, что неудивительно. Подарок Яны с Таней — девушки работали над ним вместе — остался для всех загадкой. Валя прислала от себя дрель с перфоратором. Инна, со словами: «Вот тебе и осталось жить на год меньше…» — подарила девушке теплые варежки, которые она сама же и связала. Рисунок, к слову, на варежках был очень милый: мама-олень и сынишка-олень. Точнее, скелеты оленей.

Сейчас же светловолосая сидела в комнате и ждала Яну. Та, преувеличенно радостная, ускакала к себе в комнату за незнамо чем и незнамо зачем. Понятное дело, староста не знала, кого Яна встретила по дороге к себе в комнату.

Марина с грустью взглянула на спину подруги, когда та выпрыгивала из комнаты. Уж слишком заметно для старосты было отчаяние подруги. Впрочем, так бывает всегда, решила для себя Марина. За видимым внешне благополучием всегда скрывается неожиданное для человека отчаяние.

Ноутбук сероглазая предусмотрительно забрала, сказав, что сегодня девушка отдыхает и от самой себя тоже. Марина особо не возражала, чем особенно удивила подругу.

В комнату постучали.

— Открыто, — крикнула светловолосая, не отрываясь от книги, которую ей подарила Ира.

Дверь слабо скрипнула, в комнату зашли, но ни слова не было произнесено. Какое-то время светловолосая не обращала на это внимание, пока до нее не дошло, что в комнате и правда тихо и никто ничего не делает. Повернув голову в сторону двери, Марина тихо ахнула.

— Что… что случилось? — с видимым беспокойством, за которое светловолосая решила себя потом четвертовать, спросила Марина и, вскочив с постели, быстро подошла к Юле.

Кареглазая стояла с таким видом, будто у нее только что язык отрезали. Девушка пыталась что-то сказать, но выходила какая-то странная нелепица, отчего потом Юля замолкала и смотрела прямо в серо-зеленые глаза Марины.

Тут обстановку умело разрядили: из-за пазухи у девушки вылез грязный, побитый, но довольный кошак и стал озираться по сторонам. Затем, усмотрев перед собой живой объект, он вяло протянул свое мяу, будто бы говоря, мол, неси мне молоко, смертная.

Марина поспешно отошла на несколько шагов назад, но все равно это ничего не дало. Девушка чихнула. Да, у светловолосой была аллергия на кошек.

— С… с днем рождения, — уныло протянула Юля, уже поняв, что сюрприз не удался. — Аллергия, значит?

Марина попыталась ответить что-то, но опять вышел чих.

— Как обычно: сыпь, все дела?..

— Да, — шмыгая носом, отозвалась девушка.

— Ясно, — Юля совсем поникла и смотрела куда-то в сторону. — Ладно.

Юля уже развернулась и собралась выйти, как внезапно ее что-то остановило. Рука светловолосой уверенно и крепко сжала руку девушки чуть ниже локтя и явно не желала отпускать ее. На какой-то миг все замерло, лишь только котенок нагло бил Юлю по лицу и требовал еды. Когда кошак в очередной раз дал лапкой по лицу кареглазой, он попал прямо по губам девушки. Те снова начали кровоточить. Юля скривилась от неприятной боли.

— Спасибо тебе…

— Не надо, — глухо отозвалась кареглазая.

— Оставим его здесь.

«Что я несу? Кого оставим? Котенка? Мало мне того, что уставом запрещено держать у себя в общежитии домашних животных, так еще же и эта проклятая аллергия. Но как я могу отказать ей, у нее такой вид, словно я у нее последнее отбираю…» — происходила ожесточенная борьба холодного рассудка со стремительно таявшим сердцем.

— Нет, — тихо произнесла кареглазая.

— Разве не мой подарок? — развернув к себе Юлю, подняла вверх одну бровь Марина, а затем чихнула, чем нарушила всю серьезность момента.

— Твой, — все также тихо ответила Юля.

— Давай пока оставим его Яне?.. Апчхи!

— Уверена? — кареглазая подняла глаза на девушку.

— Да, — тепло улыбнулась Марина.

Что-то до боли тепло и прытко екнуло внутри у девушки, стоило Юле лишь посмотреть на улыбку тонких губ светловолосой. Тонких, мягких и теплых губ. В памяти кареглазой тотчас всплыли недавние картины, а с ними поднялись на поверхность и все те чувства, которые испытывала при этом девушка. Ноги, и без того уставшие, внезапно стали ватными, а сердце опять предприняло попытки к бегству из грудной клетки.

— Апчхи!

Лишь это вернуло Юлю к реальности. Девушка мотнула головой и неуверенно улыбнулась.

— А ей вообще котенка можно доверить?.. С-с-с-с! — шикнула Юля, когда Марина помазала перекисью водорода очередную ранку девушки. — Больно же, Мандарина!

— Терпи, — отозвалась девушка. — Яне можно доверить гораздо больше, чем ты думаешь.

— Да знаю я… АЙ, ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ ТАК ЩИПЛЕТ?!

— Потерпи немного. Сидела же спокойно, когда я ноги и руки обрабатывала… а еще и спина впереди, и, видимо, живот… Боже, и где ты умудрилась?..

— Я котенка спасала… — обиженно протянула девушка.

— От нашествия пришельцев, что ли? — усмехнулась Марина.

— Я с дерева его пыталась достать.

Рука Марины замерла, девушка резко отвела взгляд от ранки и испытывающе посмотрела в карие глаза. Юля поежилась от такого взгляда. Казалось, светловолосая видит девушку насквозь и старается прочесть недосказанное.

— Ты упала с дерева? — тихо, очень тихо спросила Марина.

— Д-да… А чо, нельзя?..

Светловолосая еще секунд двадцать пронзала взглядом кареглазую, а затем, бросив кусок ваты на стол, уставила руки в бока и, смотря куда-то мимо, подошла к подоконнику. Объяснять свое поведение девушка не хотела, поэтому просто делала так, как считала нужным. Она была и расстроена, и взбешена, и взволнована одновременно. Сразу несколько чувств рассекали душу девушки, словно одинокие корабли, соревновавшиеся на морской глади.

Юля с горем пополам встала и осторожно подошла к Марине. Светловолосая ничего не говорила и не поворачивалась, хотя явно слышала, как встала Юля — кареглазая уронила на пол свой мобильный телефон — и подошла к ней. Девушка явно не знала, что сказать, поэтому просто молча стояла сзади, пока Марина, наконец, не вздохнула и не повернулась прямо к Юле.

— И что мне с тобой делать? — устало проговорила Марина.

— Кормить и ранки обрабатывать… пожалуйста, — пробурчала девушка.

— Так, ну, с бровью мы закончили…

Юля, не отрывая взгляда от губ Марины, самым наглым образом позволила себе пустить все на самотек. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и все равно жалеть, так думала кареглазая. Светловолосая, поначалу не заметившая «угрозы», безобидно взглянула в карие глаза, и уже после того, как она поняла, что хочет сказать этот взгляд Юли, начала пристально следить за каждым движением кареглазой — это только со стороны казалось, что девушка не двигалась. Едва заметное глазу движение тоже движение.

— С лицом мы еще не закончили? — ледяной голос у Марины давно уже не получался. Лишь далекий отзвук стали слышался в тоне девушки, да и то, хрустящий и надломленный.

— Нет, — девушка ответила достаточно тихо, но теперь не от страха.

Марина сглотнула, мысленно про себя отметив: «Вот тебе и хватило дня…»

— Что же еще?

— Остались губы…

От скул Марины по всему лицу пробежал жар, который, разбивая всевозможные препятствия на своем пути, обрушился вниз, заставив светловолосую сражаться за остатки разума, так как тот порывался уехать куда подальше, оставив Марину на совесть ее громогласно кричащему сердцу.

— Перекисью их не обработаешь, — отступив на один шаг назад, произнесла светловолосая, неимоверным усилием воли заставляя себя не смотреть на губы девушки. Она знала — один взгляд на них, и уже невозможно будет остановиться.

— Не обработаешь… — вторила ей Юля.

Против воли, под едва различимый голос холодного рассудка, с нарастающим и навязывающимся желанием светловолосая подалась вперед.

Оставалось еще немного — пара миллиметров или километров, неважно — и произошло бы настоящее столкновение разгорающегося пламени и тающего льда. Но этого не произошло. Звенящую тишину самым бесчеловечным образом разорвал звонок мобильного телефона Марины.

Юля не сказала ничего, но в ее взгляде явно читалось яростное «черт возьми!». Мотнув головой, светловолосая сначала стояла, оторопев, а затем быстро подошла к телефону. Там высветился незнакомый номер. Наверное, родственники с днем рождения хотят поздравить, проскользнуло в мыслях у девушки.

— Да?

— Привет, Марин, — мягкий голос ласково дотронулся до уха светловолосой, проник в сознание Марины и затем направился прямиком в сердце.

Секунды молчания показались девушке невероятно тяжелыми, они напирали со всех сторон и старались раздавить опешившую девушку, расплющить, словно она была ничтожно мала в сравнении с ними. Губы Марины, загоревшиеся буквально пару секунд назад, вмиг остыли, словно их только что облили ледяной водой. Деревянным голосом, таким, что из него каждая буква вылетала опилками, безжизненно выдавила из себя Марина:

— Кира…

__________________________________

*От автора: бутерброд студента = колбаса докторская + колбаса сыровяленая + ветчина индюшачья + помидоры + огурцы + пекинская капуста + сто пятьсот ингредиентов.

====== Глупости кругом ======

Кира?

Марина стояла рядом со своей кроватью, оторопело глядя перед собой. Девушка будто бы сомневалась в словах, только что выскочивших из ее уст. Ступор прошелся вдоль позвоночника, заставив и без того прямую спину девушки задеревенеть в этом положении. Легкие были наполнены чем-то тяжелым, потому что дышать получилось лишь с четвертой попытки. Светловолосая не двигалась и со стороны напоминала статую.

— Соскучилась? — насмешливо раздалось в трубке.

Марина вздрогнула.

«Неужели это реальность и я действительно разговариваю с ней?» — мысли текли на удивление медленно.

— Да, — отдаленным эхом прозвучали слова девушки.

— Ты не рада меня слышать? — чуть обиженно раздалось в ответ.

И тут Марину словно пронзила стрела, от которой девушка бессознательно пыталась увернуться все это время. Внутри тотчас развернулась ожесточенная борьба за жизнь. Из того места, куда только что вонзилась стрела, горячим потоком лились разноцветные слова, разъедая ступор и удивление, давая простор минутному молчанию и обманчивому счастью.

— Я… — спустя какое-то время Марина сморгнула и тотчас же обрела способность дышать и двигаться.

— Ты?.. — коварно поддразнивая светловолосую, спросила Кира. Девушка словно никуда не торопилась, поэтому преспокойно ждала каждую реплику Марины.

— Боже, где ты? — облегченно, но вместе с тем и жутко тяжело сорвалось с губ Марины. — Почему ты звонишь именно сейчас? Где ты? — на всякий случай повторила вопрос девушка, но Кира и так ответила бы ей, даже если бы Марина не спросила.

— Я настолько близко, что ты даже не представляешь, — явно с улыбкой протянула девушка.

— Где? — уже бессильно произнесла светловолосая.

Глаза Марины смотрели прямо на шуфлядку, в которой надежно от людских взглядов и клептоманских ручонок был спрятан медальон.

Светловолосой казалось чем-то невероятным сейчас разговаривать с Кирой, слушать такой родной, но в то же время такой далекий голос. Он проникал вовнутрь, заставляя девушку окончательно и бесповоротно лишаться своей брони, стремительно таять.

Запоздало прибыла радость.

— Кира! — уже другим, живым, раздался голос Марины.

Девушка на другом конце трубки звонко рассмеялась, причем так, что этот смех пусть и не четко, но все-таки слышала и Юля, о которой светловолосая забыла: настолько неожиданным оказался звонок прошлого.

— Я, Маринк, я. Прости, не смогла удержаться и позвонила раньше времени. Поэтому сейчас буквально на пару минут я тебя покину, а потом позвоню вновь. Не теряй, — протянув слова, сказала Кира и сразу же повесила трубку.

Последние слова словно вернули Марину к реальности.

Светловолосая еще какое-то время не решалась отнять мобильный телефон от уха. Девушка словно боялась разрушить что-то.

В какой-то момент лед и холод сыграли со светловолосой злую шутку. Теперь, без всего этого, она прекрасно могла их чувствовать. Не было произнесено ни одного вырывающегося слова, ничего невероятного и, казалось бы, нужного не было сделано. Тем не менее, Марина явственно ощущала на своем затылке, на плечах, а, самое главное, на руке, в которой она держала мобильный телефон, рассекающий взгляд. Он не был напряженным или страшным, но все равно от него по телу девушки пробежался колючий озноб.

Повернувшись к Юле, светловолосая молча заглянула в карие глаза, которые сейчас были почти черными. Может, во всем была замешана игра света, ведь за окном уже давно был вечер, а в комнате горела лишь худая настольная лампа, а, может, просто всепожирающая ярость, которая должна была растянуться хотя бы на несколько минут, сжалась в тугой и плотный комок одной секунды, заполонив все глаза Юли. Но одна секунда взорвалась, и пеплом рассыпалось по комнате душное молчание.

Кареглазая, от которой Марина ожидала все, что угодно, но только не то, что сделала девушка, на пару секунд крепко зажмурилась, словно внутри у нее сражались мысли. Лицо девушки будто кричало: «Не смотри мне в глаза! Я зажмурила их, лишь бы ты не смогла заглянуть в них!» Но и этот крик оказался обманчивым, потому что в следующий миг все изменилось.

Прежняя Юля бы вспыхнула пожаром, стала бы ледяным водопадом, возможно, диким зверем сорвалась бы с места и унеслась в осень. Это сделала бы прежняя Юля. Но ведь все люди меняются. Кто-то быстро, кто-то настолько медленно, что этого никто и не замечает, но неумолимость изменений и превращений всегда будет отражаться на лице человека. Особенно ярко человек изменяется, когда рядом с ним находится тот, кто ему дорог. Он может перенять даже самые обыденные мелочи от близкого: пить кофе и при этом не вынимать из чашки ложку, усмехаться на одну сторону лица, добавлять какое-то странное слово почти в каждое предложение и т. д.

Когда девушка открыла глаза, в них больше не было гнева, больше не было больного сожаления и удивления, только рваное спокойствие, только тягучее смирение. Не отрывая практически отстраненного, но вместе с тем вопрошающего взгляда от серо-зеленых глаз, Юля до капелек крови сжала руки в кулаки, пока по нервам не ударила острая боль, а затем, на силу улыбнувшись — улыбка выдалась оскорбленным оскалом, — произнесла:

— Кира, значит. Ну, нашлась пропажа. Поздравляю с днем рождения.

— Послушай…

— Нет, — спокойно и тихо ответила кареглазая.

Марина осеклась, хотя на языке, порвав горло и искалечив душу, висели непроизнесенные слова.

Кареглазая нарочито медленно — это она делала для себя, а не для того, чтобы показать или доказать что-то Марине — подошла к своей кровати. Розовый огромный Хряк оказался на шкафу, так как сегодня девушке не нужны были объятия даже своего старого друга. Ей не нужны были слова утешения, ей не нужно было ничего, кроме того, чтобы побыть одной. Хотя бы в постели.

Стянув с себя всю одежду — светловолосая отвернулась, хотя до этого молча наблюдала за каждым действием своей прежде неугомонной соседки по комнате — и оставшись в одном нижнем белье, Юля с каким-то извращенским чувством наслаждалась вмиг окружившим ее холодом — была открыта форточка. Постояв так минуты две, кареглазая все-таки надела майку и легла под ледяное одеяло. Впрочем, даже если бы одеяло и было сейчас теплым, для девушки оно все равно бы осталось льдом, так как Юле ото всего веяло холодом, в первую очередь от Марины.

Притянув к себе колени, кареглазая накрылась по плечи одеялом и отвернулась прямо к стене. Время было раннее: всего-то восемь вечера. Но девушка упрямо закрыла глаза, желая, чтобы Морфей как можно скорее унес ее в свое царство снов. Юля была согласна даже на черноту вместо сна, но никто не приходил, а девушка не засыпала.

Марина решила предпринять последнюю попытку поговорить. Осторожно и неслышно ступая по полу, девушка подошла к кровати кареглазой. Мягко склонившись над Юлей, светловолосая протянула руку, чтобы коснуться плеча девушки, но кареглазая внезапно произнесла:

— Слишком холодно. Или ты думала, я не почувствую?

Вместо ответа Марина бережно коснулась плеча Юли.

— Даже не смей, — эти тихие слова укусили руку светловолосой.

— Прости.

Несмотря на то, зол ли ты на человека или нет, но если он тебе хотя бы нравится — по-настоящему нравится, — ты не можешь не простить его. Против своей воли прощаешь.

Юля порезала воздух:

— Просто на плече ссадины. Не трогай, пожалуйста.

Светловолосой не надо было повторять дважды. Сжав руку в кулак, девушка отвела ее от плеча Юли.

— Йомана! Да ты прикинь!!! Да я аж с Арчибальдом чуть с окна не навернулась! Да вообще! Зеленые кирпичи бетону в мешалку, ты представляешь?!

Яна очень эффектно появилась на пороге комнаты Марины и сразу же начала разрывать мозг светловолосой внезапной информацией, яркими эмоциями и просто шумом. На голове у девушки, цепляясь за короткие волосы, развалился котенок — да-да, именно его теперь назвали Арчибальдом — и, делая круглые от удивления глаза, пытался удержаться на месте. Удивился котенок не тому, чему поразилась сероглазая, а тому, как его временная хозяйка слетела с катушек, резко и внезапно.

Марина медленно отложила книгу в сторону — девушка ее даже не читала — и только потом всепрощающе и спокойно посмотрела на свою запыхавшуюся подругу.

— Что?

— Ты знаешь, кто приехал? — уже чуть более спокойно осведомилась девушка.

— Да, — мягко ответила Марина.

— И это все? — фыркнула Яна. Котенок, словно под стать Яне, тоже фыркнул, однако у него это не получилось. — Или ты просто… — сероглазая многозначительно кивнула в сторону кровати Юли. — Кстати, а где она?

— Кто?.. Апчхи!

— Юля. Будь здорова как корова, — улыбнулась Яна, пытаясь увернуться от осуждающего взгляда девушки. — Тэк-с… Где же ее носит? Или на шабаш улетела? — хохотнула девушка.

— Она спит, — посмотрев в сторону кареглазой, тихо протянула светловолосая.

— Так рано же еще… Ну, да не беда! Сейчас разбудим! — беря разгон, Яна влетела на кровать кареглазой. — Вставай! Подъем! Ты всю войну проспала! Юля, где ключи от танка? А мы тут пирожные едим и тебе не дадим, если не откроешь глазки.

Для верности сероглазая хитро стрельнула глазами, выжидая пару секунд, а затем резко вскочила с кровати, так как по закону жанра Юля должна была смахивать сейчас на пробудившийся вулкан, в лаве которого безызвестно должна была сгинуть Яна. Но этого не произошло. Сероглазая поникла и в задумчивости провела по волосам.

— Так… где моя шляпа? — пытаясь усмотреть где-нибудь мелкое четвероногое, Яна стала озираться по сторонам.

— Иди сюда, малыш, — тихо раздалось с кровати Юли.

— О, ты это мне? — милой лужицей расплылась Яна. Юля не ответила.

Котенок, шипя и прижимая уши — прямо как тогда на дереве, — не сводил своих разноцветных глаз с девушки, но все равно приближался к ней: чувствовал, кому обязан своим спасением. Для верности царапнув и без того настрадавшееся лицо кареглазой, Арчибальд полез под одеяло, а уже там, возле живота Юли, свернулся клубочком и заснул.

— Ну, вот, меня даже Арчи кинул… — у Яны задрожала нижняя губа. — Марина, почему меня даже коты бросают?

— Нельзя бросить или потерять что-то, чего ты не имел.

Яна хмыкнула.

— Философствуешь? Типа умная, да? — оскорбилась Яна, обиженно боднув девушку головой, к чему Марина отнеслась с нескрываемой иронией, что-то вполголоса отметив про баранов. — Я тоже, между прочим, умею философствовать!

— Ну-ну, — рассеянно произнесла светловолосая.

— Вот смотри! — Яна вся подобралась и, вдохнув побольше воздуха в легкие, выдавила: — Жизнь — это как смерть, только жизнь…

Марина оставила эту без сомнения гениальнейшую мысль без комментариев, решив не обижать подругу тем, что она думает по поводу этого.

— Или вот! Вселенная… она как итальянские макароны…

— М-м-м, — задумчиво протянула Марина.

— Ты даже не спросила почему!

— Почему? — вздохнула девушка.

— Потому что она бесконечна! Эх, ты!

— Боже, что ты несешь… — произнесла Марина.

Мысли девушки были далеки от философии ее лучшей подруги. Светловолосая стояла на перекрестье двух дорог и мучительно соображала, по какому пути ей нужно направиться.

— Счастье, — одними губами произнесла Юля.

— Спит, — уверенно прошептала Яна, но на всякий случай потыкала в Юлю линейкой. Та не шелохнулась.

— Так, не трогай Юлю.

— О-о-о, — многозначительно протянула сероглазая, тут же поворачивая голову в сторону Марины. — Ничего себе, как мы заговорили… Что у вас с ней…

— Пойдем, — резко прервала девушку староста.

Не дожидаясь ответа, Марина вышла из комнаты, в то время как Яна коварно улыбалась, переводя взгляд с двери на спящую кареглазую, а потом, осторожно выудив из-под руки Юли котенка, бережно взяла его на руки и побежала следом за светловолосой.

Марина уже почти дошла до комнаты своей подруги, как та ее догнала и, не позволив открыть дверь, нависла над ней скалой и произнесла шепотом:

— Ты уверена?

— Яна, отойди.

— Слушай, ну, серьезно…

— Яна. Иди погуляй, пожалуйста.

Сероглазая обиженно надула губы.

— А Арчи я куда…

— Апчхи!

— …дену? — закончила девушка. — Ясно, возьму с собой. И… удачи тебе.

С этими словами Яна развернулась и побрела в сторону библиотеки, чем немало озадачила Марину. Нет, светловолосая знала, что ее подруга умеет читать и даже периодически что-то читает… но чтобы прям сразу библиотека, это уже было что-то новенькое. Впрочем, подумала Марина, мысленно улыбнувшись, Яне это только на пользу.

Вновь повернувшись к двери, светловолосая подняла руку, сжатую в кулаке, и, замерев лишь на несколько непродолжительных мгновений, постучала, спокойно и уверенно, хотя внутри у девушки царили и рассеянное смятение, и радостное волнение, и чего, в общем, там только не было.

— Открыто же! — раздался до боли знакомый голос.

Марина открыла дверь.

— Арчи, не шуми только, — прошептала Яна, гладя котенка. — Тебе нельзя мяукать, слышишь? Если нас заметит библиотекарь, нам хана! Нам отрежут уши и скормят их драконам! Хотя… — Яна в нерешительности почесала затылок, — зачем драконам наши уши, если они питаются девственницами? Хм, очень странно…

Котенок лениво дернул ухом и даже не соизволил открыть глаза, когда Яна разливалась серьезной тирадой. Арчибальду было все равно, что будет потом. Кошак жил настоящим: если сейчас тебе дают поесть, не кусай руку с едой.

— Сама с собой разговариваешь? — раздалось рядом.

Яна вытянулась по стойке смирно и, не поворачиваясь на голос, выпалила:

— Да, сама с собой. Тут никого нет.

— Милый котенок, — обойдя девушку, произнесла Ира и посмотрела на уже открывшего зеленый глаз Арчибальда. — Можно?

Яна поколебалась, но протянула голубоглазой Арчи. Ира бережно взяла котенка на руки, а затем медленно стала его гладить. Тот замурлыкал — в первый раз. Яна вновь обиженно насупилась.

— Вот и почему у тебя на руках он мурлычет, а?

— Я смотрю, ты смелая, раз котенка у себя держишь. Комендант увидит, беда будет. Зато в библиотеке можешь пока с ним посидеть, я все равно сейчас библиотекаря нашего замещаю.

— А что с ней стало? — спросила Яна, припоминая молоденькую библиотекаршу, с которой…

«Нет, не думать об этом», — одернула себя сероглазая.

— Ногу сломала.

— М, беда, — сколько сочувствия в голосе…

— Ты за книгой, я так понимаю? Найти что-то?

— Думаешь, я не справлюсь? — оскорбилась девушка.

— Как хочешь, — пожала плечами Ира и, отдав котенка девушке, вернулась на диван.

В достаточно просторной библиотеке стояло несколько мягких диванов и кресел, на которых ученицы — да и учителя тоже — могли в тишине и покое неторопливо прочесть ту или иную книгу. Как раз на одном из диванов полулежала голубоглазая. В библиотеке почти в девять вечера все равно никого не было, так что девушка позволила себе такую роскошь.

Яна побродила вдоль стеллажей с книгами, провела кончиком пальца по корешкам, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Возле пары-тройки книг девушка неуверенно замирала, но потом все равно шла дальше. В итоге, побродив с минут десять, сероглазая вышла к Ире и, плюхнувшись на рядом стоящий диван, вальяжно на нем раскинулась. Котенку досталось кресло, в котором он лениво начал драть спинку этого самого кресла, пока Яна не шикнула на него.

— На самом деле не мой котенок, — заговорила девушка.

— Видимо, Марины? — не отрываясь от книги, отозвалась девушка.

— Да. Юля подарила.

Ира повернулась в сторону Яны и с видимым удивлением в голосе спросила:

— Серьезно? Вот уж новость. Да уж… она и правда очень специфический человек. Но, главное, что она помогла Марине выбраться из ледяной пещеры.

Напряженно посмотрев на голубоглазую, Яна промолчала и ничего не ответила. Так же она и не ответила себе на вопрос, почему она вообще заговорила со своей потенциальной соперницей.

— И почему я на тебя не злюсь? То есть, я злюсь, но как-то неправильно, — протянула Яна. — Ты ж у нас умная, книжки читаешь, вот и ответь мне, почему я не злюсь.

— А должна? — Ира аккуратно отложила книгу в сторону.

— У тебя Аня.

— Нет, ты ошибаешься. У тебя Аня.

— Что?..

— Надо же! — воскликнула девушка, вскакивая с дивана. — Я должна была уже десять минут назад закрыть библиотеку, а у меня даже книги по полкам не расставлены и цветы на подоконниках не политы!

— Ага, а еще и драконы девственницами не кормлены…

— Так, все, по комнатам!

Ошарашенная, Яна выплыла из библиотеки. Девушка не смотрела по сторонам, поэтому и не видела, куда идет. Только после того, как на нее из-за угла налетело что-то рыжее и самым наглым образом сбило ее с ног, она поняла, кто это был.

Яркие широко распахнутые изумрудные глаза в испуге смотрели прямо в мутное серебро. Рыжие кудряшки заслонили лицо Яны от всего мира, так что единственное, что она могла различить, было удивленное и чуть напуганное лицо Ани. Девушка пару раз открывала и закрывала рот, словно желала что-то сказать, но в итоге не произнесла и слова. Это пришлось сделать Яне, так как молча разлеживаться на полу было и негигиенично, и странно, и романтично, и вообще минимально холодно, но сероглазой было все равно.

— А я вот из библиотеки. Только я не книжка, я Яна. Просто Яна, которая хочет, чтобы кто-то кого-то простил и дал ему второй шанс. Потому что Яна хочет исправиться. Потому что…

И внезапно девушка замолчала.

Аня медленно наклонилась к сероглазой и, едва коснувшись губами вспыхнувшей щеки Яны, встала и, не сказав ни слова, двинулась туда, куда изначально шла — забирать Иру из библиотеки. Аня знала цену словам и поступкам.

Сероглазая так и лежала на полу. Закрыв ладонью глаза, она широко улыбнулась небольшой победе, и лишь после того, как почувствовала, что ее кто-то кусает за руку, встала и медленно пошла куда-то по коридору. Куда — неважно, так как счастливым все равно.

Марина открыла дверь и только теперь смогла поверить своим глазам. Прямо перед ней, доставая вещи из чемодана и складывая их на полки шкафа, стояла та, из-за которой у светловолосой были красные глаза, из-за которой девушка стала чуть ли не Снежной королевой; стояла та, которую Марина хотела видеть больше всего на свете — до того, как в ее жизни появилась…

— Юля?.. — Марина неуверенно мотнула головой.

Со спины девушка и правда напоминала кареглазую: густые темно-каштановые волосы доходили до плеч и такими же рваными прядями торчали во все стороны. Только если у Юли это был художественный беспорядок, то у девушки волосы были аккуратно причесаны, и не было сумасшедшего хаоса на голове. Да и вообще кареглазая была одного роста с Мариной, а эта девушка явно была меньше ростом.

— Ян, ты что-то сказала? — настал тот миг, когда пародия на Юлю повернулась.

Первым желанием старой Марины было бы обнять девушку, прижать ее к себе и не отпускать никогда-никогда, но сейчас что-то удержало светловолосую на месте, заставив лишь вымолвить:

— Привет, Кир…

— Марина! Давно не виделись! — усмехнулась девушка и развела руки в стороны. Вскинув бровь, Кира словно говорила: «Ну, давай уже, обними».

Неспешным шагом, который ускорился лишь под конец, Марина подошла к девушке и крепко-крепко ее обняла. Но было что-то не то. Каждый раз, когда светловолосая представляла, что наконец-то видит Киру, она так крепко и так отчаянно и преданно обнимала видение, что сейчас все показалось жалкой копией, которая не передала и сотой доли тех чувств, что испытывала девушка.

Спустя пару секунд Кира отпустила Марину.

— Ты изменилась… — против воли вырвалось у светловолосой.

— Все меняется, солнышко, — улыбнулась девушка. — Да, я покрасилась, подстриглась… разве я теперь выгляжу плохо?

— Ты всегда выглядела прекрасно, — наконец-то позволила себе улыбнуться Марина. — У меня… столько вопросов, столько всего накопилось, столько нужно рассказать тебе.

— Брось, Марин. Все в прошлом. Я вернулась, так что все чики-пики, — подмигнув девушке, произнесла Кира.

Еще одно замечание, которое оцарапало душу Марины, стоило только девушке заметить глаза Киры. Они всегда были карие, но в этом полумраке комнаты — свет был только от настольной лампы — они казались двумя черными кругами.

— Да у тебя глаза на обсидианы похожи. Раньше они чуть светлее были…

— Это всего-навсего освещение, — отмахнулась Кира. — Ну, что? Скучала? — в темных глазах вспыхнули коварные бесенята. — Кстати, как Таня? Не помирились еще?

Марина изумленно посмотрела на девушку.

— Почему ты об этом спрашиваешь? Ведь из-за нее ты и…

— Ах, да, точно, — спохватилась Кира, отводя глаза в сторону. — И правда, что это я? — улыбнулась девушка, а затем, помолчав пару минут, добавила: — Слушай, мне тут еще столько всего разбирать. Не против, если завтра поговорим, м? Все равно же воскресение.

— Да, конечно, — натянутая улыбка заиграла на губах девушки.

Марина встала и, пожелав Кире спокойной ночи, вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь, светловолосая прислонилась спиной к двери Яниной — а теперь и Кириной — комнаты и опустила голову вниз. Волосы заслонили лицо девушки.

Старая связь, которая вот-вот должна была только укрепиться, наоборот, слабо звякнула, словно желая порваться, но в последний момент передумав, сильно натянулась вместе с душой светловолосой, заставив ту наморщить лоб будто бы от напряжения.

Еще немного, и девушка, возможно, не выдержала бы внезапно накатившего напряжения, но тут вынырнула Яна. Сероглазая не шла, а танцевала, причем партнером в танцах выступал бедный и несчастный котенок. Он уже устал сопротивляться полоумной девушке и лишь жалобно мяукал, прося о быстрой и безболезненной смерти.

— О Марина! Марина! Марина! Кто может быть счастливее меня? Ты представляешь! Всего лишь слабое прикосновение дало мне намного больше, чем страстный се…

— Точно не я, — вполголоса ответив на вопрос Яны, запоздало отозвалась девушка.

Яна, заметив-таки, что Марина явно не в самом лучшем расположении духа — в ее представлении, если бы Марина была бы рада, она танцевала бы шаманские танцы, — прекратила кружиться в странном и подозрительном танце и озадаченно взглянула на подругу.

— Она изменилась, — словно чувствуя немой вопрос девушки, произнесла вполголоса Марина.

— Что? Потолстела? — хохотнула Яна.

Марина никак не прореагировала на шутку.

— Ой, е…

— А что я хотела? Что вернется человек из прошлого? Глупо.

— Я…

— Я должна быть рада, что она приехала, — подняв глаза на Яну, Марина уверено взглянула в серебряные глаза девушки. — И я буду рада… но сейчас мне лучше пойти спать. Доброй ночи.

— А…

— Я рада, что наконец-то увидела тебя по-настоящему счастливой. Прости, что испортила настроение.

И с этими словами девушка сделала то, что делала всегда: ушла, не дождавшись ответа.

====== Парк неразвлечений ======

Юля проснулась в девять утра с мыслью: «Боже, я все еще здесь». Настроение у девушки было не самым лучшим, но до депрессивного состояния кареглазая предпочитала никогда не скатываться, так как знала, насколько сильно такое состояние бесит большинство окружающих людей. Несмотря на свою бесконечную неугомонность и природную безрассудность, девушка все-таки иногда думала о других — все же больше, чем совсем не думать.

Потянувшись так, что захрустело все, что только можно, Юля начала лихорадочно соображать, не сломала ли она чего, а то звук был такой, словно где-то сдвинулись тектонические плиты. Пошевелила одной рукой, второй, повертела головой, подрыгала ногами — фух, вроде все цело, облегченно подумала кареглазая.

Как и всякая порядочная утренняя мысль, которая медленно доходила до еще не проснувшегося мозга девушки, далась она Юле с трудом. Однако спустя пару секунд напряженных шевелений извилинами, кареглазая вспомнила все события вчерашнего дня. Не сказать, что она была очень рада нахлынувшему ледяному потоку воспоминаний. Теперь девушка думала: «Боже, почему я все еще здесь?»

Юля посмотрела на пустующую и аккуратно застеленную кровать Марины. Либо девушка не ложилась сегодня вообще, либо была где-то и с кем-то.

«С Кирой», — резануло по мыслям девушки.

Кареглазая хмыкнула и решила попробовать отнестись к этому философски. Философски не получилось, так что, напустив на себя безразличный ко всему вид, девушка закрыла от мира свою душу. Но она не учла того, что от себя уж точно не закроешься.

Быстро умывшись и приведя в относительный порядок свой хаер, Юля в последний раз взглянула на себя в зеркало и, хищно улыбнувшись соблазнительному отражению, медленно растягивая слова, произнесла:

— Как обычно: ничего хорошего тут не видно… Но ничего, вот увидит она меня, сразу же слюнки потекут! Так-то!

Уверенно кивнув самой себе и надев черные кожаные перчатки без пальцев — последний штрих рокового образа, — девушка перекинула через плечо кожаную куртку и, насвистывая ободряющую мелодию, вышла из комнаты. Мелодия хоть создавала видимость того, что у девушки все хорошо. На самом деле, на душе было настолько паршиво, что не кошки скреблись, а велоцирапторы раздирали обожженную холодом душу девушки.

На улице стояла прекрасная погода. Несмотря на то, что время близилось к зиме — как-никак уже в скором времени декабрь должен был наступить на пятки ноябрю, — висело желтощекое солнышко и лениво стреляло лучами.

— Солнце светит, но не греет, — буркнула Юля, уже пожалев о том, что так легко оделась. Все-таки кожаная куртка не заменит осеннее пальто.

В половину десятого почти все общежитие вывалило на улицу. То ли это случилось потому, что погода была идеальная для прогулок, то ли потому, что дядя Стив всех повыгонял из теплых комнат, то ли потому, что просто у каждого человека была своя причина. Инжефалина Распикулертона Престинарио ответила бы точно, что это дело призрачных рук дядюшки Стива. Конечно же, сюда каким-нибудь загадочным макаром присобачилась и новенькая. Яна же точно сказала бы что-нибудь про девственниц с драконами. Но все мы знаем, что дело было именно в дяде Стиве.

Напряженно смотря по сторонам, Юля вглядывалась в каждое лицо: меньше всего на свете девушке захотелось бы сейчас натолкнуться на кого-нибудь из своего класса. Разумеется, для некоторых личностей она сделала бы исключение, но тем не менее.

Деревья жались друг к другу, так как им было очень неловко за то, что им придется простоять несколько месяцев голыми. И все бы ничего, так нет же — люди. Ходят тут себе, прогуливаются, щебечут о чем-то. Понимаете, как напрягает, когда ты стоишь несколько месяцев голый — неважно, что рядом с тобой тысячи таких, — а мимо тебя каждый день проходят по сто человек, если не больше? То-то же.

Разноцветные листья были собраны в кучи, кучки, кучечки, кучучонки и кучищи, однако шаловливый ветер все равно умудрялся сгонять верхний слой листьев и, хохоча, уносить их подальше от себе подобных.

Юлю мало занимало то, чем там занимается ветер с юными листиками и о чем думают нагие деревья, думают ли они вообще, так что девушка только зябко ежилась. Она уже и забыла о том, что хотела поразить какую-то особу. Мысли, вежливо стучась в черепную коробочку, толпились у дверей и уже образовали бы что-то типа «kucha mala», как кареглазая впустила их. Впрочем, если думаешь о чем-то другом, то забываешь о холоде, а потом и не замечаешь его.

Но и тут Юлю очень жестоко и хитро обломали. Только мысли хотели наброситься всей своей голодной стаей — питались эти мысли нервами и эмоциями, преимущественно отрицательными, — как чья-то рука обняла девушку за талию. Не поворачиваясь, кареглазая сжала руку в кулак и, повернув корпус, резко выбросила ее вперед, словно камень.

Кто-то приглушенно охнул.

— Так и знала, что ты, — отряхивая руку, протянула Юля.

Разумеется, что поднимать руку на учителей нехорошо, но кареглазую это не волновало. Девушку, наверное, больше заботило питание морских свинок, нежели Виталик.

— За что? — держась за разбитую губу, простонал мужчина.

— Неча руки распускать, — огрызнулась девушка.

— Я смотрю, ты тоже уже успела.

— Что?

— Руки распустить, — ответил Виталик. — Бровь разбита, губа тоже… кто ж тебя так?

— С деревом не поладила, — осклабилась девушка. — Мне нравился Буратино, но дерево — видимо, это была девушка Буратино — не оценило моего стремления быть с ним.

— Что за бред сивой кобылы?..

— Это ты кого сейчас кобылой назвал?!

Поспешно отойдя от Юли, которая уже собиралась впечатать слова мужчины ему же в лицо, Виталик примирительно поднял руки, словно говоря, что сдается.

— Ты вообще почему в таком виде? — окинув стеклянным взглядом спортивный костюм мужчины, поинтересовалась девушка. — Уж не за фигуркой ли смотришь?

— Бегаю по утрам, — мужчина растянулся в довольной улыбке, считая, что он наконец-то завоевал одобрение со стороны неприступной красавицы.

— Тх, баран ты.

— Что?!

— По утрам нельзя бегать. Только проблемы с сердцем заработаешь.

— Слушай, — начиная постепенно злиться, начал Виталик. — Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать твои оскорбления.

— Для чего ж ты тогда приехал? — изобразив неподдельное удивление, спросила Юля. — Неужто считал, что я приму тебя с распростертыми объятиями, кинусь на шею и тэ дэ, и тэ пэ? Эй, гляди! Не твоя ли губа по земле покатилась? Закатай обратно!

И с этими словами Юля пошла дальше. Разговаривать с Виталиком у девушки не было настроения. Но после того, как она прописала ему в челюсть, все-таки какие-то крохи хорошего настроения почтили девушку своим присутствием.

Однако и Юля могла закатать губу обратно. Буквально через пару секунд мужчина подбежал к девушке и, схватив ее за руку, резко развернул к себе.

— Мы не договорили!

— Совсем охренел? Отвали, будь врагом! — толкая от себя Виталика, рыкнула Юля.

— Юля! — крикнул мужчина так, что на них обернулись все люди, которые находились в ближайших ста метрах. — Ну, не обижайся. Прости! Я знаю, я идиот! Но я требую еще один шанс!.. Я исправлюсь, стану внимательнее… Вот скажи, почему ты такая грустная? Из-за меня?

— Конечно нет. Нахрен ты мне нужен? — хмыкнула кареглазая.

По старому опыту девушка знала, что нельзя сейчас проявлять ни снисходительность, ни доброту, вообще ничего, так как больше шансов мужчине девушка давать не желала. Первый шанс потерял, второй упустил, а третий не получит потому, что в сердце уже давно нет места настырному дядьке.

Как уже отмечалось ранее, почти все ученицы — да и учителя — гуляли на улице. Яна, Марина и Кира исключением не стали. На Марине было как раз то самое пальто, которое когда-то она отдала Юле, дабы та не превратилась в замерзшую селедку. В ту же ночь Юля умудрилась посеять самую нижнюю пуговицу, а затем, чтобы Марина ничего не заподозрила, пришила новую. Светловолосая сделала вид, что не заметила подмены — на пальто были черные пуговицы и одна белая.

Но взгляд от белой пуговицы тотчас же отрывался, стоило лишь взглянуть на Янину белую шапку-ушанку с аккуратно вырезанной дыркой на макушке. Нет, голове девушки не было холодно — Яна могла хоть всю зиму без шапки ходить. И нет, дырка была сделана не для того, чтобы проветривать голову. Просто на голове у Яны вновь сидел Арчибальд. А, чтобы котенок не задохнулся, пришлось покромсать шапку коменданта, которую Яна у него выкупила. Это был достаточно странный обмен, о котором сероглазая предпочитала не распространяться.

Говорила в компании преимущественно Яна, Кира иногда вставляла свои пять копеек, дабы высказать свое мнение по тому или иному вопросу, Марина молчала, периодически чихала и лишь молча наблюдала. В целом, взгляд девушки был не то, чтобы рассеянным, но все же светловолосая временами уходила в себя, поэтому Яне приходилось брать ее за руку и галантно отворачивать ее от дерева, в которое Марина преспокойно врезалась бы, если бы не подруга.

— Ты не выглядишь счастливой, — обратилась-таки Кира к девушке.

— Апчхи!.. Невозможно всегда быть счастливой, — улыбнулась Марина и посмотрела на Киру так, словно старалась отыскать в ее лице прежние черты, хоть какой-нибудь маломальский намек на ту девушку, в которую она была когда-то влюблена.

— Ба! Как она ему в еб… — Яна зашлась кашлем, стоило Марине бросить предостерегающий взгляд на сероглазую. — То есть как красиво и грациозно ее кулак поцеловал челюсть Надоедина!

— Ничего себе, — отозвалась Кира. — Какая, однако, дерзкая девушка! Позволить вести себя так с преподавателем… ужас. Может, у них что-то есть, раз она такое себе позволяет?

— А Юлька времени даром не теряет! — хохотнула Яна. — Я бы так тоже ему прописала! Как он меня достал! Столько домашки задает, что хоть стой, хоть падай. Вот скажи, зафига мне знать эти чертовы формулы? По астрономии! Я ж не в космос полечу! Вот буду устраиваться на работу, а меня спросят не об опыте работы, а о том, как высчитать то-то и то-то из этого.

— Что, прости, высчитать? — рассеянно спросила светловолосая, напряженно всматриваясь в Юлю.

— Неважно! Или меня спросят, нравится ли вам, Яна Батьковна, у нас работать? А я им отвечу: «Да что Вы за глу-у-упые вопросы задаете, Пал Сергеич? Я Вам лучше расскажу, что на Венере жить нельзя, потому что там паров серной кислоты столько, что хватило бы, чтобы истребить весь род человеческий!»