Так дорог моему сердцу

Глава первая

Когда Вирджинии пришла пора прощаться с Лизой в широком прохладном холле, где на них смотрела улыбающаяся медсестра, она собрала все силы, чтобы сохранить на лице решительно жизнерадостное выражение. Лиза выглядела такой маленькой, как будто усталость от путешествия заставила ее съежиться. Темные глаза казались огромными на изнуренном, бледном лице. Но губы были решительно сжаты, выдавая желание не поддаться слабости.

В Вирджинии внезапно сжалось сердце, и она поспешно выговорила последние слова:

— Завтра я приду навестить тебя. Принесу несколько журналов, — пообещала она. — Надеюсь доктор Хансон пропустит меня после полудня.

— Приятного ужина, — сказала Лиза, улыбаясь ей. — Надень в ресторан голубое платье, оно тебе безумно идет.

Вирджиния попыталась улыбнуться в ответ.

— Я так устала, что, наверное перекушу что-нибудь в комнате. Но ты, Лиз, должна есть, что тебе ни принесут! Спокойной ночи!

Выйдя в великолепие вечера, Вирджиния поехала к своему отелю. Он возвышался над озером, которое в свете заходящего солнца выглядело нереальным. Его поверхность была едва тронута рябью, а над ним — безоблачное, чистое, весеннее небо, на котором уже появлялись первые звезды.

Оно напоминало занавес в театре. И, несмотря на то, что мысли были поглощены Лизой, войдя в номер Вирджиния вышла на маленький балкон и продолжала с восторгом любоваться чудесным пейзажем.

В Лондоне, казалось, что весна сильно запоздала. В аэропорту перед их отлетом шел холодный дождь. Но здесь все говорило о том, что весна в самом разгаре, да и лето не за горами. Лето альпийских цветов, ароматов и несказанной сладости. Ни пыли, ни бензинных паров, ни тротуаров, хранящих дневной жар. Только озеро и белые виллы по его берегам, да вечные снега, венчающие сторожевую цепь гор.

Вирджиния подняла глаза к горам и взмолилась:

— Только бы с Лизой все было хорошо!.. Но с ней все будет хорошо! Доктор Хансон об этом позаботится… Забавно, — подумала она, — пришлось проделать такой путь из Англии, чтобы найти хирурга, который, как они надеялись, сможет сделать жизнь Лизы терпимой!

Она перевела взгляд на озеро и вспомнила, как медсестра сказала, что доктор Хансон примет ее утром. в одиннадцать часов он будет говорить с ней, поговорив по-видимому, предварительно с Лизой. Вся ночь впереди…

Вирджинии захотелось увидеть доктора сегодня же вечером, хотя бы на несколько минут, чтобы заснуть спокойнее, уверенной в том, что Лиза в хороших руках и что ей не будет хуже. А вдруг операция окажется неудачной и Лизе придется возвращаться домой без надежды, без веры, что со временем все последствия несчастного случая в прошлом и она снова сможет играть на пианино, которое стоит молча уже так долго! Если так случится, то жизнь Лизы снова будет полужизнью, которую она выносила последние десять месяцев и которая так пугает всех в семье. Музыка была всем для Лизы, она была ее жизнью. В пятнадцать лет она решила, что ее цель — концертные подмостки, а после двадцати растворилась в музыке, посвятив себя ей без остатка.

Но случилась трагедия, о которой Вирджинии не хотелось вспоминать. Лизины мечты, ее будущая жизнь в одно мгновение рухнули. Но Лиза оказалась достаточно сильной духом. Местные хирурги частично восстановили ее руки, а сейчас она готова была вновь лечь на операционный стол.

Хотя Лиза в общем-то была инвалидом, именно она проработала все детали этого путешествия за границу — первого путешествия без родителей. Именно она настояла на том, чтобы Вирджиния хотя бы на несколько дней остановилась в одном из лучших отелей. А потом подыскала менее дорогостоящее жилье. Ибо расходы, с которыми пришлось иметь дело неудачливому мистеру Хольту ради своей младшей дочери, росли день ото дня. Стоимость самой операции и жизнь его двух дочерей, вдали от дома были велики, если еще учесть, что Вирджинии пришлось бросить работу секретаря в адвокатской конторе, чтобы сопровождать сестру.

А дома остались еще двое братьев — оба школьники. Все это нелегким грузом легло на плечи главы семьи.

Но никто не собирался возражать против этих расходов, хотя они и истощили семейный бюджет.

Вирджиния твердо решила начать поиски нового жилья сразу после разговора с доктором Хансоном. Ведь она постоянно ощущала себя чужой и одинокой в этом великолепном отеле, особенно когда спускалась в ярко освещенный холл. Несмотря на то, что сезон еще не наступил в холле было множество шикарно одетых людей, особенно американцев.

В ресторане Вирджиния расположилась за отдельным столиком под защитой раскидистой пальмы в узорной кадке с медными обручами.

Официант понимал английский куда лучше, чем она могла выразиться на своем школьном французском, и она очаровательно зарделась, когда он улыбнулся и предложил с едва заметным акцентом те блюда в меню, которые, как ему казалось, ей бы понравились. Она была очаровательна в своем синем платье из жоржета глубокого, полуночного синего цвета с мелко плиссированной юбкой, надетого с крошечным жакетом-болеро из серебряной парчи. Робкая улыбка придавала ей особую миловидность, но и ставила ее немного в стороне от других, и даже официант находил ее обслуживание приятным заданием.

Только что четыре человека расположились за соседним столиком, и из того, как совершенно изменилось поведение официанта, обслуживающего их, не говоря уже о поклонах и улыбках самого метрдотеля с той самой минуты, когда они вошли в зал, было ясно видно, что это были особые посетители, чей визит здесь высоко ценили.

Со своего места рядом с пальмой Вирджиния могла рассмотреть их, не будучи замеченной сама. Из двух женщин одна была эффектной красавицей, одетой в готовое платье, от каждой линии которого дышало Парижем.

Младший мужчина был, пожалуй, подходящим спутником для экзотической приятельницы. Она именно ему расточала улыбки, и Вирджиния была почти ослеплена совершенством ее молочно-белых ровных зубов и золотым чудом волос, которые были уложены в корону из кос на величественно поднятой головке. Обворожительные украшения поблескивали в ушах, вокруг шеи и рук, и Вирджиния нисколько не сомневалась, что это были дорогие украшения.

Посмотрев повнимательней на немного строгое лицо мужчины с гладкой прической, который наклонился к своей даме — точеное совершенство прямого носа, рта и четко обозначенного подбородка — английская девушка вспомнила шедевры скульптуры. Мужчина был явно придирчив к деталям, которые уверенно говорили о том, что он живет в холе и неге. Старшая пара выглядела столь же состоятельной и привилегированной.

Вирджинии подумалось, не помолвлена ли молодая пара и не была ли другая родителями девушки. Это легко могло оказаться так, если судить по нежным взглядам, которые старшая чета расточала молодой женщине и заинтересованному выражению, с которым они порой изучали молодого человека. На столе стояло шампанское в ведерке со льдом, было похоже, что они что-то отмечают. Не помолвку ли?

Закончив ужин Вирджиния поднялась с намерением провести полчаса в холле перед тем, как отправиться спать.

Когда она приблизилась к высоким вращающимся дверям, в зал вошла пара атлетичных молодых блондинов. Не заметив приближения девушки, один из них отпустил дверь, которая вращаясь задела Вирджинии голову. На мгновение все огни ресторана бешено закружились у нее перед глазами. Она схватилась за ручку, чтобы не упасть.

Молодой блондин, виновник происшествия, издал гортанное восклицание и с ужасом посмотрел на нее.

— Мы не заметили вам, фролейн! — воскликнул его спутник, чей немецкий акцент был очень заметен. — Мой друг такой неуклюжий! Надеюсь, вы не ранены?

— Нет, у меня только немного… немного кружится голова! — ответила Вирджиния, пытаясь улыбнуться и обратить в шутку этот инцидент, хотя ее тошнило и она смертельно побелела, все еще цепляясь за ручку двери. — Через минуту со мной… со мной все будет в порядке. Я посижу в холле…

— Возьмите меня под руку, — предложил озабоченный великан, но его твердо отстранил темноволосый молодой человек с серьезным лицом, который ужинал за соседним от Вирджинии столиком. Он взял ее за плечи и довел до дивана в укромном месте у самой двери. Сел рядом с ней, когда она обессиленно упала на подушки, обхватил пальцами ее запястье и пристально посмотрел в лицо.

— Я боюсь, дверь ударила вас по голове, не так ли? — спросил он, его голос звучал очень тихо, а по-английски он говорил, почти как она сама.

Каким-то образом ощущение его сильных пальцев на запястье успокаивало и прогоняло боль, его прикосновение, а может быть, какая-то интонация в голосе ободряюще действовала на девушку. Огни вдруг перестали кружиться, чувство тошноты пропало и краски вернулись на лицо. Она поспешно произнесла:

— Но это была моя собственная вина! Мне… мне следовало бы смотреть, куда иду.

На самом деле ей хотелось знать, сколько людей находится в холле и внимание скольких их них она привлекла к себе, такой одинокой и заброшенной в большом отеле.

— Не нужно упрекать этого молодого человека. Право, он не собирался…

Но молодой человек стоял перед ней, кланяясь и многословно извиняясь на смеси немецкого и английского. Он покраснел и, по-видимому, чувствовал себя очень неловко.

И его друг, состоявший рядом, выглядел таким же красным и стесненным. Темноволосый мужчина, сидевший около Вирджинии на длинном мягком диване, не замечал их, взял что-то у официанта, который не терял времени даром.

Вирджиния обнаружила, что ей предлагают выпить небольшой стакан напитка, который по виду и по запаху казался очень крепким. Она колебалась, потом получила приказ: «Выпейте это!», повиновалась, немного закашлялась и почувствовала себя на удивление хорошо, гораздо лучше, чем раньше.

— Хорошая девочка! — воскликнул тихий голос рядом.

Человек отпустил ее запястье и, легко касаясь волос, стал нащупывать шишку, которая уже вспухла под ее мягкими темно-русыми локонами. Он посмотрел на нее с улыбкой в глазах.

— Боюсь, это будет причинять вам боль денька два, но довольно скоро пройдет. Я пришлю вам кое-что, и если вы будете следовать предписаниям и мазать этим средством синяк, то он заживет еще быстрее. А теперь мне кажется, вы поступите правильно, если подниметесь в свой номер.

— Да, — сказала Вирджиния и кротко добавила, — поднимусь.

— Утром вам будет лучше.

— Надеюсь, — прошептала она.

— Вам уже лучше, не так ли? — изучая ее этим пристальным взглядом, спросил незнакомец.

— Гораздо лучше, — признала она.

Происшествие, завершившее день выбило ее из привычной колеи. Темные глаза не отрываясь смотрели на нее — такие успокаивающие, непроницаемые и пронизывающие, в то же время добрые и понимающие. Она почувствовала, что слова не выговариваются так легко, как раньше.

— Если вы хотите, я провожу вас до номера.

— Нет, благодарю вас, — ответила она. — Я справлюсь сама.

В голову пришла неясная мысль о том, что это мог быть врач или, по крайней мере, человек, который знал, как нужно действовать в подобных случаях. В этот момент перед ними возникла изящная тень и восхитительный голос мягко осведомился:

— Не могу ли я что-нибудь сделать? Твоя пациентка поддается лечению, Леон?

Вирджиния рассеянно подняла голову. Она узнала стройную фигуру, дорогое и воздушное платье из черной паутины, усыпанной блестками, как звездной пылью, и голову с золотой короной волос. Она вспомнила, что рассматривала эту девушку с интересом, пока ужинала. Ясные глаза необыкновенного полупрозрачного голубого цвета, глядевшие прямо на нее, несколько смутили девушку, и она начала неловко заикаться:

— Благодарю вас, я… я почти в порядке! Это просто небольшая случайность. Я… я поднимусь в свой номер, если… если вы окажете мне любезность и покажете, где лифт?…

— Конечно, — немедленно ответил молодой человек и, поднимаясь, помог ей встать на ноги.

Он продолжал твердо держать ее за руку, когда она делала первые шаги с дивана. Она все еще чувствовала небольшую дрожь в коленях, но сопротивлялась искушению импульсивно вцепиться в его руку в черном рукаве.

— Вы уверены, что моя помощь не потребуется?

Это снова была молодая женщина с удивительными голубыми глазами, которые улыбались Вирджинии почти приторно, но в них не было ни тени настоящей заботы.

— Уверен, — заверил ее спутник и повел Вирджинию в сторону лифта. — Спасибо, Карла.

— Тогда не задерживайся, Леон, — сказала она ему вслед. — Помни, что у нас не так много времени, если мы собираемся в Ван Лунам.

Ее глаза прекратили улыбаться, как только Вирджиния повернулась к ней спиной, но официант, который все еще ждал поблизости, привлек ее внимание. Она обратилась к нему, нетерпеливо нахмурив тонкие, выгнутые брови, в то время как светловолосый «преступник» находился неподалеку.

— Какая ужасающая неповоротливость! — воскликнула она язвительным и пронзительным голосом, который легко достиг ушей уходящего обидчика. — Пара хулиганов, несомненно.

После чего уши молодого невезучего немца покраснели еще больше, а товарищ потащил его к столику в дальнем углу.

У лифта Вирджиния еще раз заглянула в строгие темные глаза человека, который ждал, чтобы пожелать ей спокойной ночи, и попыталась застенчиво его поблагодарить.

— Вы были так любезны, — сказала она.

— Не стоит благодарности.

Лифт отвез ее к номеру на третьем этаже. Войдя в комнату, она почувствовала, как безумно устала, как у нее кошмарно разболелась голова. Мысли бессвязно путались, пока она раздевалась. Кровать была слишком велика для нее, но так восхитительно мягка и удобна, что она тут же заснула, забыв даже выключить свет.