Так дорог моему сердцу

Глава четырнадцатая

Его интонации оказалось достаточно, чтобы помешать Вирджинии поддаться изумлению, и чувство негодования заняло его место.

— Я… я примеряла платье, которое надела бы сегодня, если бы пошла на праздник. В этом нет ничего преступного, не правда ли?

— По-видимому, Питеру стало лучше? — Он бросил взгляд на кровать, а потом снова посмотрел на нее.

— Почему вы не убедили миссис Ван Лун попросить меня взглянуть на него вчерашним вечером?

— Потому что я не думала, что это серьезно. я до сих пор не думаю, что это очень серьезно, но это очень нервный и впечатлительный ребенок и он уже сильно от меня зависит. Мне не хотелось бы оставлять его.

Он кивнул, подошел к кровати и стоял там, глядя на спящего ребенка. Теперь вид у Питера был совершенно естественный, и он спокойно дышал.

— Я приехал, чтобы заменить вас, если вам захочется часок потанцевать? — изумил ее доктор Хансон. — Я не намереваюсь отнимать пациента у доктора Буланже, но в нашем профессиональном этикете нет правил, запрещающих мне ненадолго принять на себя роль сиделки. А если вы не сможете появиться на вечере, который дается специально для вас, это будет довольно-таки странно.

— О, но я надеюсь, что миссис Ван Лун объяснила мадам д’Овернь… — начала Вирджиния, но он оборвал ее.

— Конечно, объяснила.

Он повернулся и невозмутимо оглядел ее сверху донизу, замечая все детали, которые заметила она сама, и, можетбыть, еще несколько вещей, которые не заметила она, так как была недостаточно тщеславна, но которые заставили вдруг смягчиться его пронизывающие темные глаза.

— Ваша сестра, естественно, была огорчена тем, что вы не появились сегодня, и я пообещал моей тетке, что вы будете с ними через самый короткий промежуток времени.

Мой шофер ждет у дома и отвезет вас, так как вы, по-видимому, готовы…

— Я не готова, — поспешно ответила она. — Я просто примеряла это платье и, в любом случае, не могу воспользоваться вашим любезным предложением остаться здесь с Питером.

— Почему? — удивился он, приподняв одну бровь.

Она бросила взгляд на мальчика, который заворочался, и доктор Хансон вывел ее на балкон, где они могли разговаривать, не опасаясь побеспокоить ребенка.

— Почему? — повторил он.

Вирджиния посмотрела на него и сразу поняла, что ни за что на свете не оставит свой пост сегодня ночью и не позволит Леону Хансону дать ей возможность, наконец, потанцевать.

Если он останется здесь, для нее не может быть никакого удовольствия в танцах — по этому поводу в ее душе не было никаких сомнений! А кроме того, у нее была еще одна, возможно, даже более веская причина, чтобы не ехать.

Она могла себе представить, какие взгляды, высокомерные и возмущенные, она получит от Карлы Спенглер, которая посчитает свой вечер совершенно погубленным. Вдобавок она не хотела испортить праздник самому доктору Хансону — если большую его часть он проведет в разлуке с женщиной, на которой собирается жениться!

Но она отдавала себе отчет в том, что не могла рассказать о своих основаниях доктору Хансону, и поэтому сказала:

— Потому что я не могу, — и посмотрела на юбку черного платья, механически ее оправив.

Доктор Хансон нахмурился.

— Это не причина, — почти нетерпеливо сказал он ей.

Вирджиния подняла глаза и смело встретилась с его взглядом.

— Тогда, может быть, вы согласитесь, что это моя работа оставаться здесь и смотреть за моими подопечными, когда им случается заболеть? Если бы вы понадобились одному из своих пациентов, вы вряд ли бы посчитали танцы более важным делом, даже если бы они устраивались вашей тетушкой — во всяком случае, такое у меня сложилось мнение о вас! И хотя мне ужасно неловко перед мадам д’Овернь, и я очень жалею, что не могу быть там, я ничего не могу с этим сделать, не правда ли?

— Да разумеется, можете, глупый вы ребенок! — резко возразил он. — Вы можете позволить мне остаться здесь и получить немного удовольствия. Я твердо намерен остаться, так что давайте больше не спорить об этом.

— Я не спорю, — возразила она с обманчивой кротостью, — но я не могу позволить вам остаться на моем месте.

— А если я буду настаивать на том, чтобы остаться?

— Тогда я тоже останусь!

Он прошелся по балкону, потом вернулся к ней.

— Идите и добавьте последние штрихи, какие вам хочется добавить, хотя по мне вы и так выглядите отлично!

— Спасибо, — застенчиво сказала она ему, — если вы не возражаете побыть несколько минут с Питером, пока я сниму это платье и найду что-нибудь более подходящее, я буду вам действительно благодарна.

Она повернулась к стеклянным дверям, которые вели в детскую, но он встал между ней и слабо освещенной комнатой.

— Вирджиния!.. — он очень редко пользовался ее именем, и в том, как он его произносил, было что-то повелительное. — Вирджиния, я больше вам не нравлюсь, верно?

На мгновение Вирджиния потеряла дар речи от удивления. Потом, с бьющимся сердцем, она произнесла, запинаясь:

— Н-нравитесь мне? Конечно, вы мне нравитесь! Вы были так добры… сделали так много для Лизы…

— Да забудьте вы про Лизу хоть сейчас, — перебил он с холодным оттенком в голосе. — Но несколько недель назад мы с вами почти стали друзьями — настоящими друзьями, я надеялся! Пока не случилось то несчастное воскресенье, которое мы провели вместе…

— Это был очень приятный день, — механически проговорила она.

— Правда? — он пристально уставился на нее, любуясь как за ее спиной лунный свет серебряной паутиной оплел ее волосы. — Таким уж ли приятным был он — для вас?

Она ответила с внезапной откровенностью:

— Это был один из самых чудесных дней, которые у меня были в жизни!

— О, Вирджиния! — немедленно его голос и взгляд потеплели — потеплели почти чудесным образом. — И я хотел знать, может быть… может быть, это из-за того, что я поцеловал вас?… Может быть, это вас сильно оскорбило?…

Вирджиния откинула голову и подняла на его глаза.

— С какой стати? — осведомилась она со странной, сухой интонацией в голосе. — Вы имели право, по меньшей мере, на один поцелуй, не правда ли, после такого замечательного дня? Это вас более-менее вознаградило. И с моей стороны было бы совершенно неразумно возражать против этого!

Она чуть не отшатнулась от внезапной перемены в его лице, от неожиданной, даже пугающей бледности, покрывшей его губы, и холодной враждебности, которая изгнала порывистую теплоту из его взгляда.

— Так значит, вы так к этому отнеслись, не правда ли? — просил он, и в его голосе был ледяной холод.

— Естественно, — продолжала она, — когда вы обнаружили, что Сперглер дожидается вас в вашем кабинете, вам пришлось поспешить к ней. Конечно, я это прекрасно понимаю.

— Да? — он как будто кусал нижнюю губу. — А откуда вы узнали, что мисс Спенглер дожидается меня?

Мгновение Вирджиния колебалась.

— Ваша тетушка сообщила мне, когда я вернулась на следующий день. Но, конечно, — в ее слова снова вернулся сарказм, — она тоже поняла, что вы могли бы оказаться в несколько неудобном положении, если бы я стала настаивать на том, чтобы вы отвезли меня назад в той же машине, что вы взяли в гостинице, и, следовательно, у вас не было другого выбора, как только оставить меня в горах. Иначе мисс Спенглер могла бы счесть это странным.

Он остановил на ней необычный, изучающий взгляд, потом отвернулся. Подошел к балконной перекладине и смотрел на невыразимую прелесть сада Ван Лунов и туда, где у небольшого причала разбивались маленькие волны.

Он не отводил взгляд от озера.

— Я жалею о том, что приехал сюда сегодня, — заметил он таким голосом, что нельзя было понять истинного смысла сказанных слов. — Ваш приятель, Клайв Мэддисон, тоже предлагал взять на себя обязанности сиделки, чтобы вы не пропустили праздника, но я решил, что, может быть, вы скорее отдали бы вашего маленького больного на мое попечение. Но было бы лучше, если бы я не вмешивался, и тогда, может быть, Мэддисону удалось бы уговорить вас, в чем я потерпел неудачу.

Вирджинию внезапно так потрясло все то, что она ему наговорила, что она не могла выговорить ни слова. Ее как будто вдруг поразила немота, а он бросил на нее еще один быстрый взгляд и вернулся в детскую. Он подошел к кровати, где Питер очевидно спал здоровым сном, и склонился над ним. Вирджиния увидела, как он легко положил руку налоб мальчика и выпрямился.

— Я не думаю, что вам необходимо сидеть с ним, — заметил он, когда она неслышно подошла сзади, как будто он был местным доктором, который просто делал свои визиты и давал инструкции. — Наверное, вы устали, поэтому ложитесь спать. У ребенка больше нет температуры, а утром, я думаю, он будет уже совсем здоров.

Вирджиния так ничего и не сказала, и он взялся за ручку выкрашенной в белое двери.

— Спокойной ночи, мисс Хольт. Замечу, что вы чересчур добросовестны по отношению к вашей работе, что ж это достойно восхищения. Не провожайте меня. Я хорошо знаю дом и найду дорогу обратно!

И прежде чем она сообразила, дверь была закрыта перед ее лицом, и не было слышно ни звука, кроме негромкого тиканья часов и смешного звука, среднего между храпом и вздохом, который издал Питер. Он пошевелился, повернулся на правый бок и снова спал так же крепко.

Мгновение Вирджиния стояла, оледенев, а потом быстро схватила ручку двери. Коридор был пуст, но до нее еще доносился звук шагов с лестницы. Она перегнулась через балюстраду и вгляделась в холл, но передняя дверь уже закрывалась.

Через несколько секунд она услышала, как заработал мотор машины снаружи, и вернулась в детскую. Она беспомощно сжала в отчаянии руки перед собой и безнадежно сказала себе:

— Зачем, зачем я только наговорила ему все это?…Ведь он приехал, чтобы мне помочь!.. Это было отвратительно, это было кошмарно и жестоко с моей стороны!.. А его дела не имеют ко мне никакого отношения!..

Она продолжала сжимать руки и так сильно прикусила нижнюю губу, что на ней показалась капля крови.

— И это после всего того, что он сделал для Лизы!..

Когда Мэри и Эдвард Ван Луны вернулись с великолепно удавшегося вечера на берегу озера, Вирджиния все еще сидела у постели Питера, только теперь на ней был домашний халат. Он был из темно-красной ворсистой ткани и, казалось, лишил ее лицо всех красок. Под глазами у нее были лиловые тени, которые заставили Мэри озабоченно воскликнуть, и в глазах было что-то большее, чем простая усталость. Она выглядела в высшей степени угнетенной.

— Моя дорогая! — воскликнула Мэри. — Почему же, скажите ради Бога, вы не легли спать? А что случилось с доктором Хансоном? Он позвонил, чтобы сказать, что его вызвали к пациенту, но он постарается присоединиться к нам, как только сможет, хотя этого может не случиться. Он также сказал, что ему не удалось убедить вас оставить Питера, хотя мальчику уже гораздо лучше.

— Так и есть, — ответила Вирджиния. В ее сердце зашевелилось теплое чувство. — Вы хотите сказать, что доктор Хансон не вернулся… на праздник?

Она чуть не сказала: «К Карле Спенглер?»

— Нет, и его тетушка была расстроена, потому что надеялась увидеть его еще раз. Ведь он знал сколько сил она положила на подготовку этого вечера, он мог бы разобраться со своим пациентом побыстрее.

Мэри с некоторым любопытством посмотрела на свою гувернантку.

— Он долго оставался с вами? Разве вам не показалось, что очень мило с его стороны предложить остаться здесь с Питером?

— Да, он был очень добр!

Но Вирджиния испытывала в некотором роде удивление, так как вместо того, чтобы сразу вернуться на виллу мадам д’Овернь, Леон поехал к пациенту — и почему он потерял так много времени, когда Карла ждала его?

— А как же мисс Спенглер? — спросила она. — Не была ли она так же разочарована, как и мадам д’Овернь?

Мэри позволила себе насмешливую улыбку.

— Не то что разочарована, она была просто вне себя от ярости! С ее точки зрения вечер был просто потерей времени, и она даже не согласилась спеть для гостей, отговорившись тем, что горло устало. Бедная мадам д’Овернь. Она так жалела, что не было вас!

— Я тоже жалела, — уверила ее Вирджиния. Но она чувствовала такое огромное облегчение от того, что не только она испытывала мучения, что не могла не выдать его. — Но я надеюсь, что Лиза прекрасно провела время.

— О, да. В самом деле, это был замечательный вечер.

Мэри неудержимо зевнула.

— Но вы, моя бедная девочка, вам же наверняка до смерти надоело здесь!

— Мне было не так скучно, — правдиво ответила Вирджиния.

— Да? — Мэри бросила на нее еще один изучающий взгляд, потом двинулась по направлению к двери. — Ну что же, Эдвард посылает вам стакан хереса и непременно настаивает на том, что вы должны выпить его перед тем, как ляжете спать, и я рекомендую вам сделать это немедленно.

— У двери она задержалась. — Но мне хотелось бы знать, почему Леон совсем пропал с вечеринки. Он приехал на прием и, казалось, был в хорошем настроении…, но кто этот пациент, который заставил его отлучиться на несколько часов…

— Может быть, это был важный пациент, — предположила Вирджиния, поправляя одеяло на Питере.

Мэри подумала, что ее лицо было уж слишком непроницаемо.

— Может быть, — согласилась она. И вдруг снова отбросила Вирджинию в ту же пропасть, где она находилась прежде, когда заметила: — Конечно, нет никаких сомнений, в том, что Карла намеревается заполучить его, если сможет! Раньше она не всегда выказывала подобную решимость, но теперь это видно всем. Интересно, почему?

— Вероятно, ей пришло в голову, что она может его потерять, — ответила Вирджиния, думая с тошнотой, подступающей к горлу, что любая женщина была бы дурой, если бы рискнула потерять такого мужчину, как Леон Хансон, когда при определенных усилиях она могла бы завладеть им на всю оставшуюся жизнь.