Талисман прошлого "Тайна императоров"

Глава 6

Клэр проснулась на рассвете с каким-то неприятным предчувствием. В попытках снова уснуть её мыслями одолевало волнение, которое ноющей паутиной опутывало каждую клеточку её кожи. Пролежав некоторое время в постели, она решила выпить немного воды из графина, который всем своим видом притягивал её к себе. Она не страдала жаждой, но совершенно необъяснимо совершала последовательные действия одно за другим, словно ею кто-то руководил. Медленно наливая в чашку кристальную жидкость, Клэр невольно обратила внимание на затянутое серыми тучами небо. От окна тянуло холодом, а на стекло брызнуло несколько капель срывающегося дождя. Делая небольшие глотки, она подошла ближе к стеклянному порталу, который отделял её от внешнего мира, и с любопытством принялась смотреть, как в имении пробуждается жизнь.

Во дворе бодро суетились крепостные, занимаясь каждый своим делом и, по всей вероятности, готовясь к пробуждению господ. Им совершенно не нужно было говорить, что делать. Казалось, они полностью самостоятельны и не нуждаются в дополнительных приказах со стороны Мари или Петра. К большому удивлению Клэр, эти крестьяне вовсе не казались несчастными. Неволю они принимали так же покорно, как сам факт своего пребывания на службе у Милановых.

Неожиданно Клэр увидела силуэт Петра, который, словно скрываясь от посторонних глаз, незаметно скользнул мимо прислуги. Не ожидая увидеть его бодрствующим в такое раннее время, Клэр тоже вмиг ободрилась и из любопытства стала рассматривать его, спрятавшись за шторами. Когда она заметила, как он, прихватив с собой саблю и пистолет, стал выводить своего коня из стойла, первое, что возникло в голове: это тренировка. «Какая дисциплина! Я бы ни за что на свете не встала так рано ради стрельбы и фехтования», – подумала она, продолжая за ним наблюдать. Но, как только Клэр заметила, что у ворот его встречает неизвестный мужчина, её сердце дрогнуло. Всё напоминало подготовку к дуэли. Как она ни старалась, эта мысль прочно засела в мыслях.

Накинув шерстяной платок, который дала ей Майя, она решила выйти на улицу, чтобы расспросить прислугу о случившимся. Едва переступив порог спальни, она заметила весьма обеспокоенную, едва не плачущую Майю.

– Майя? – растерянно спросила Клэр.

– Клэр! Слава Богу! Я только что услышала от дворовых… – её голос прерывался, пытаясь вырваться из капкана скопившихся слёз. – Пётр Николаевич вздумали-с стреляться с господином Равниным.

– Что? – Клэр оцепенела от слов Майи. – Сейчас?!

– Поговаривают, что отправились за холм. Тут недалеко. Пешком можно быстро добраться. Только выйдешь за двор – и налево.

– Уверена, что они направились туда?

– Нет, но слышала от конюха, что больше идти им некуда. Святые угодники… Нужно разбудить Марию Павловну.

Клэр не понимала, что могло произойти вчера вечером, после того как она оставила Мишеля и Петра одних, но явно сложившийся разговор был неблагоприятным. Не раздумывая, она кинулась в том направлении, которое указала Майя.

Время на раздумья не было, поэтому Клэр побежала через весь двор в белом ночном платье и шарфе. Крепостные женщины возмущённо сопроводили её праведными взглядами, а мужики попытались что-то крикнуть. Ей было плевать. По меркам её мира она абсолютно одета и не выглядит вызывающе.

После дождя земля за двором превратилась в вязкую серую кашу. По дороге к месту дуэли тканевые тапочки Клэр слетели, и оставшийся путь она бежала босиком. Шерстяной шарф также вскоре потерялся, после того как она устала придерживать его руками.

Небо хмурилось и затягивалось тучами, постепенно отдавая скопившуюся в них влагу земле. Клэр миновала холм, о котором ей рассказала Майя, и, обойдя его, заметила четыре фигуры на фоне мрачного скошенного поля. Подол её рубашки был испачкан грязью, как и ноги, собравшие всю землю и траву по дороге.

Загремел гром, после чего едва моросивший дождь обрушился на присутствующих сильнейшим ливнем. Белое одеяние Клэр за считаные секунды промокло, очертив её обнажённое тело. Не думая о том, в каком неприличном виде ей придётся сейчас предстать, она неслась что есть мочи, не сводя глаз с уже сходившихся к друг другу мужчин. Взгляды соперников были настолько прикованы к цели, что они ничего не замечали вокруг. Выражения лиц стоявших подле них секундантов резко изменились, как только Клэр подбежала слишком близко, чтобы её заметили. Она пыталась закричать, но иссохшее горло не издало ни единого звука. Всё, что ей оставалось, – обратить на себя внимание, задействовав руки и тело.

В момент, когда каждый из них готов был спустить курок, Клэр встала между ними, разведя руки в противоположные стороны. Подобно черно-серым, мрачным тучам, в воздухе повисло молчание. Клэр стыдилась своего вида, но прекрасно понимала, ради чего она это делает. Жизнь человека должна быть важнее гордости и предрассудков. Опустив голову вниз и безнадёжно уставившись в стекающую по её ногам грязь, Клэр, набравшись сил, выдавила из себя пару слов:

– Прошу вас не делать этого, тем более если причиной дуэли стала я.

Мишель в отличие от Петра по-прежнему не опускал свой пистолет, и даже застывшее тело Клэр не могло утихомирить его злость. Не видя с его стороны никакой реакции, Клэр подняла голову и, пристально глядя ему в глаза, медленным шагом стала подходить к его твёрдому стану. Всего пять шагов отделяли Клэр от Мишеля. Замерзая под порывами холодного ветра, она инстинктивно закрывалась руками, догадываясь, что её тело выглядит чересчур откровенно.

– Мишель! Не знаю, что произошло между вами, но, умоляю, опустите оружие, – Клэр взяла в свои мокрые дрожащие руки пистолет и, заметив, что пальцы Мишеля стали податливыми, медленно опустила его вниз.

– Клэр… – Мишель, наконец, обратил на неё свой взгляд и, заметив нежное, озябшее от дождя тело, тут же очнулся. – Какой я осел! – он принялся ругать себя, накрывая белоснежные плечи девушки своим гусарским ментиком.

Пётр, уже признавший свою вину, тяжело выдыхал тёплые пары воздуха. Наблюдая за тем, как Клэр продолжает мешать этому поединку, уберегая одного из них от неминуемой гибели, он из последних сил сдерживал запретные для мужчины эмоции.

Мишель, аккуратно усадил Клэр в седло и быстро повёл её к особняку Милановых. Тем временем Пётр, не обмолвившись ни с кем ни словом, вскочил на своего коня и изо всех сил погнал прочь от этого места.

– Скажите мне, Мишель, – спрашивала Клэр, сидя на лошади и в смущении прикрывая оголившиеся ноги, – неужели этот мир так жесток, что без мщения и убийств людская жизнь не представляется возможной?

– Увы, я знаю только тот мир, где принято защищать свою честь и честь женщины, к которой испытываешь самые серьёзные и сильные чувства, – отвечал он, не поднимая на Клэр глаза, чтобы лишний раз не смущать.

– Вы не можете говорить о чувствах так скоро, мы с вами совершенно не знаем друг друга. – произнесла она с женской нежностью, не отводя глаз от завораживающих капель дождя, которые медленно ползли по его лицу.

– Скоро? – слегка удивился Мишель. – Милая Клэр, наша жизнь мчится с невероятной скоростью. Порой мы не успеваем даже жить, не то что произносить какие-то слова. Поэтому мне всегда внушали, что лучше говорить о своих намерениях сразу, особенно если они чисты и искренни. Никогда не знаешь, что произойдёт завтра, а жалеть потом долгие годы, что не признался, когда была такая возможность, я не собираюсь.

– Я не могу ничего вам ответить, Мишель.

– А я не требую от вас ответа. Мне достаточно того, что видят мои глаза.

На подъезде к особняку их встретила взволнованная Мари.

– Мишель, умоляю, объяснитесь! Что с Петрушей? Где он? – позади неё стояла перепуганная Майя, вследствие чего можно было догадаться, что графине известно о дуэли.

– Не беспокойтесь, Мари, – спокойно, но чётко ответил Мишель, снимая с коня озябшую Клэр. – Дуэль не состоялась. Покорнейше прошу меня извинить.

– Что на этот раз? Он же ещё как дитя, – уверяла Мари Мишеля, тем самым оправдывая его поступки.

– Дорогая Мари. В следующий раз займитесь его воспитанием. Потому как читать письма, адресованные не ему, гнусно.

– Какие письма?

– Те, что я писал мадемуазель Клэр, но которые до неё так и не дошли.

Мари промолчала, но выражение её лица вмиг стало спокойнее.

– Можете не продолжать, князь. Теперь мне всё ясно. – Она перевела взгляд на Клэр и, словно очнувшись, резко заявила: – Клэр, милая, пойдём скорее в дом! Что заставило тебя выйти на улицу в таком виде?

– Доброе сердце, я полагаю, – сказал Мишель, после чего низко поклонился и уехал, больше не сказав ни слова.

– Глупый Петя! Глупый… опять за старое, – повторяла с досадой графиня, в то время как Майя согревала горячей водой продрогшие ноги Клэр. – В этом нет ничьей вины! – успокаивала она себя.

– Так уж и нет? – произнесла Клэр, по-прежнему трясясь от холода.

– С Петром это не в первый раз, но, надеюсь, после сегодняшнего дня в последний. Никто не заставлял его утаивать от тебя письма, а уж тем более их читать. Я полностью понимаю злость Мишеля на него.

– И всё же… Разве только дуэлью можно решить все обиды и споры?

– Мужчинам так удобнее. Что нам, женщинам, об этом знать!

Клэр показалось, что Мари слишком безразлична к этому вопросу. В её понимании дуэль была делом исключительно мужчин, а женщины не могли этому мешать, несмотря на то что исход таких дуэлей – гибель близких людей.

– Я не понимаю тебя. Неужели мне не следовало им мешать сегодня?

– Это был твой выбор. Конечно, я поступила бы так же, но, увы, в обществе это не принимают.

Напоследок Мари посоветовала Клэр какое-то время не вылезать из-под одеяла, чтобы избежать простуды. Та прилежно соблюдала постельный режим, но, заметив на столе два бумажных письма, вскочила с кровати, схватила попавшиеся под руки конверты и вернулась под одеяло. Сначала Клэр просто ощупала их пальцами, пытаясь почувствовать шероховатость желтеющей бумаги. Развернув их, она увидела едва разборчивый почерк. Письма, по всей вероятности, были написаны Мишелем пару дней назад.

«Не думаю, что смею писать вам так рано, но все же вы должны знать, что всегда можете рассчитывать на меня. Верите, но я до сих пор не могу простить себе ту дуэль, несмотря на то что получил прощение из ваших уст. Я долгое время искал вас в пределах леса, где вы скрылись, но тщетно. А когда снова увидел на балу, то не мог поверить своему небесному счастью. Несмотря на то что вы были в маске, я почувствовал, что это именно вы, поэтому и смотрел на вас в течение всего вечера, вздрагивая каждый раз, когда мы встречались взглядами. Чудно, право… Я молил Бога, чтобы под этой маской оказалось ваше лицо, Клэр. Если моё общество вам не наскучило, просто дайте знать. Достаточно пары слов.

Мишель Равнин».

– Это слишком чисто и прекрасно, чтобы быть правдой! Так тонко и галантно объясняться в своей симпатии! – не удержав восторженного возгласа произнесла она вслух.

Второе письмо было практически таким же по содержанию, за исключением слов о том, что Мишель не понимает причины, по которой так и не удостоился ответа Клэр. Наконец, лёжа в постели и прижимая двумя руками письма к своей груди, Клэр призналась себе, что влюблена. Влюблена без памяти…

Прошло два дня, а Пётр в поместье так и не показался. Всё вокруг, включая Клэр, волновались из-за его отсутствия. Все, кроме Мари, которая была более чем уверена, что он отправился в Петербург на квартиру к своим друзьям из лицея, так же как и в предыдущие его побеги.

Дни текли крайне медленно. В какой-то момент Клэр стала сокрушаться о своём появлении здесь. Невероятная скука всё сильнее одолевала ею, не было никакого желания гулять по саду или вообще выходить из своей комнаты. Все попытки занять себя чем-либо заканчивались предложением Мари сыграть в шахматы или почитать вслух один из многочисленных романов, которые прятались на пыльных полках маленькой домашней библиотеки. Сначала Клэр с энтузиазмом отнеслась к такому досугу, но, увы, и он слишком быстро ей наскучил.

Однажды в поместье снова появился Мишель. Скрывая пробивающуюся улыбку, он старался казаться серьёзным, когда Клэр шла ему навстречу.

– Вы всё-таки приехали! – воодушевлённо произнесла Клэр, опустив глаза вниз.

– Разве я мог не приехать? К тому же вы так и не ответили ни на одно из моих писем.

– Я прочла их. И кстати… Мне прежде не писали таких слов.

Клэр заметила, как её оценка его приободрила. Мишель с радостью бы не отрывал от Клэр глаз, но приличие и манеры диктовали ему правила поведения.

– Дома ли сейчас графиня Миланова? – отреагировав радостными морщинками у глаз, он тут же поспешил разузнать о хозяйке дома.

– О, конечно. Она сейчас в доме. Пройдём?

Мишель молча согласился, передав своего коня прислуге.

– Как ваши дела, мадемуазель Клэр? Память ещё не вернулась к вам?

– К сожалению, нет… Всё как в тумане. Безумно неудобно пользоваться гостеприимством и добротой графини так долго. А что касается дел… Здесь бывает очень скучно, князь. И вы не представляете насколько.

– А как же дамские занятия? Вышивание, пение, рисование? Разве вас это не занимает? В наши дни девушка не считается достаточно образованной, если не умеет этого делать.

– Тогда я предпочитаю всю жизнь прослыть невеждой, – игриво отвечала ему Клэр. – Хотя я люблю рисовать, но всё же лучше пробегусь по полю или прокачусь верхом, чем буду сидеть в заточении.

Мишель засвидетельствовал Мари своё почтение, но о Петре так и не спросил. Клэр показалось это странным, но Мари понимала, что к чему, и даже поблагодарила Мишеля за то, что всё закончилось миром.

– Дорогой друг, отчего вы не рассказываете нам о своём визите к государю? – тактично поинтересовалась Мари, теребя в руках веер из павлиньих перьев. – Об этой новости говорит весь Петербург, наши общие знакомые с восторгом обсуждают причины этой встречи.

– Графиня, поверьте, ваши женские уши устанут слушать столь утомительный рассказ. Мы с государем обсуждали расположение и состояние готовности наших войск.

– Неужели это правда, и Бонапарт совсем скоро объявит России войну? – Мари слегка нервничала, но от этого её интерес только разгорался.

– Увы, мадам, всё крайне непредсказуемо. Однако излишняя бдительность и готовность нам не повредит. Ах да! – покосившись на Клэр, он выдержал лёгкую паузу: – Государь пригласил меня на небольшой приём в честь прибытия дипломатических гостей. Приём очень серьёзный, одно но… император велел, чтобы я наконец пришёл не один.

– Вы хотите пригласить Клэр? – удивлённо уточнила Мари.

– Так как своих родственников мадемуазель не помнит и вы являетесь её временным опекуном, прошу вас дать согласие.

– Князь, но как это будет выглядеть? Молодая особа, будучи не замужем, выходит в свет с вами, да ещё и на глазах у императора Александра.

– Я не хочу возражать вам, но тот факт, что вы до сих пор не сообщили в министерство полиции об обнаружении Клэр живой и невредимой, выглядит не менее непорядочно и вызывающе, чем один невинный приём в моём сопровождении, – спокойно отреагировал Мишель. Более того, он был уверен в своих аргументах и чётко их излагал. – Кстати, почему вы не сообщили о том, что нашли её?

– Я как раз занимаюсь составлением её словесного портрета для наших бравых сыщиков, – Мари утаила от Мишеля истинную причину своей привязанности к Клэр, вместо этого солгав, глядя ему прямо в глаза.

– И ваш ответ? – для Мишеля было принципиально важным получить согласие Мари лично из её уст. Для этого он готов был ждать сколько угодно.

– Если сама Клэр согласна, то я не стану препятствовать.

Оба взглянули на растерянную Клэр, стоявшую рядом, ожидая её решения.

– Я с радостью составлю вам компанию на этом вечере. Вот только платья ещё не готовы, – она застенчиво покосилась на Мари.

– На какой день запланирован сей приём? – уточнила графиня.

– Восемнадцатого числа, в следующую пятницу, – успокоил их Мишель.

– Чудесно, твои платья будут готовы уже к субботе, – Мари принялась гладить Клэр по плечу, как маленькую девочку.

– А теперь с вашего позволения, Мари, я бы хотел прогуляться с Клэр. Если сама она изъявит такое желание.

Клэр, улыбаясь во всё лицо, положительно кивнула.

Прогуливаясь под осыпающимися пожелтевшими листьями, Клэр замечала, как в присутствии Мишеля всё вокруг заиграло новыми красками. То, что казалось на первый взгляд вполне обычным, сейчас представлялось ей сказочно красивым и даже волшебным. Она ощущала наступление осени и то, как эта осень пропитывает её своими ароматами. Их беседа была спокойной и размеренной. Темы сменялись одна на другую. В какой-то момент Клэр показалось, что Мишель что-то подозревает относительно её мнимой потери памяти. То ли она слишком точно рассказывала о событиях в своей жизни, которые вряд ли бы помнила при амнезии, то ли явно демонстрировала отсутствие страха за своё будущее и прошлое.

Остановившись недалеко от конюшни, Клэр начала громко смеяться, выбирая из волос Мишеля мелкие сухие листья, упавшие с дерева. Он улыбался ей в ответ, покорно опустив свою чёрную голову. Когда пальцы Клэр перестали касаться его волос, он взял её за руку, сцепив пальцы в замок и повёл к своей лошади.

– Вы осмотрели все окрестности этого поместья, мадемуазель?

– Если бы. Мы только раз выезжали на прогулку с Мари и Петром, в тот день, когда встретили вас у ворот.

– Желаете совершить рейд вокруг особняка?

– Но Мари? – прошептала она, оглядываясь на дом.

– Я скажу, что похитил вас! Пусть все упрёки за случившееся ложатся на меня, – сверкнув глазами, успокоил её Мишель.

Приняв его предложение, она вскарабкалась на коня и стала ждать, пока он приведёт другую лошадь для себя. Как только он оказался в седле, Клэр хлестнула лошадь по бокам и резво умчалась в лес с озорными криками.

– Ну же, догоняйте! – кричала Клэр смотря впереди себя.

Ей безумно хотелось произвести впечатление, после которого Мишель, быть может, станет ей ближе. Ничто не могло заставить его растеряться. Провожая взглядом уносящуюся вдаль Клэр, Мишель с такими же весёлыми криками поскакал за ней вслед.

Раздвигая цепляющиеся ветки деревьев, он настиг Клэр и, схватив её за руку, остановил. Она залилась смехом и попыталась в шутку освободиться от его руки.

– Догнал! – по-ребячьи провозгласил Мишель.

– Это нечестно, вы жулик! – не прекращала смеяться Клэр.

– Вздор! Неправда!

– Правда!

Казалось, что именно так выглядит истинное счастье. Глаза обоих сияли. Они не могли не замечать того тёплого чувства, которое всё сильнее возникало между ними. Осознание того, что они влюблены, делало их все нерешительнее в общении с друг другом. Невероятно: для того чтобы наконец встретить человека, которого Клэр смогла бы полюбить, ей пришлось проснуться в девятнадцатом веке и пережить множество удивительных событий.

– Вперёд! Я покажу кое-что, – Мишель неспешно стал двигаться налево, постепенно обходя лес. На вопросы Клэр, куда они направляются, он старался не отвечать. Весь путь занял совсем немного времени, но сама Клэр ни за что не нашла бы туда дорогу. Едущий впереди спутник своей статной и крепкой спиной закрывал весь вид, и ей приходилось отклоняться в стороны в надежде рассмотреть хоть что-то. Но в какой-то момент Мишель сам отвёл своего коня в сторону, предоставив Клэр возможность наконец полюбоваться поистине осенним пейзажем. Перед ней возникло озеро с жёлтыми берёзами вокруг. То самое место, рядом с которым у них была дуэль. Жёлтые листья, кружась, медленно опускались на ещё тёплую землю к своим облетевшим братьям.

– Не знаю как у вас, но у меня это место вызывает упоительные и восторженные чувства.

– Мишель, это… – колебалась она с ответом, всматриваясь в тихую водную гладь, усеянную хрупкими листочками. – У меня нет слов, чтобы описать эту красоту и свой восторг. Это необыкновенно! Странно, но я не запомнила это место таким, когда шла на дуэль.

При слове «дуэль» Мишель непроизвольно сморщился, демонстрируя Клэр своё нежелание вспоминать об этом событии.

– Это место вызывает у меня весьма смешанные чувства. Здесь я впервые узнал о вас, но здесь же чуть не лишил вас жизни…

– Это в прошлом. А сейчас можно просто любоваться им, пока мы такие.

– Какие? – с интересом переспросил он.

– Молодые и вечные, глядящие на всё горящими глазами и верящие, что впереди нас ждёт только хорошее.

Мишель не мог сдержать своего восхищения от её слов. Живая, детская наивность Клэр заставляла его ощущать себя её хранителем от всего зла на свете. Набравшись смелости, он решил прочитать ей стихотворение. Оно было на французском языке, и Клэр понимала далеко не всё, что говорили его губы.

Вообразив себя поэтом, Мишель энергично разводил руки в стороны, почти левитируя рядом с кромкой воды. Слишком приблизившись к спуску и сделав очередное резкое движение в сторону, он неловко свалился прямиком в воду. Клэр не смогла сдержать смех от возникшей перед ней картины.

– Боже! Как вы, романтик? Живы? Ха-ха-ха, – еле сдерживая хохот, поинтересовалась она.

Когда Мишель поднялся, будучи насквозь промокшим, смех Клэр стал ещё сильнее. Мишель стоял по пояс в воде. На его одежде повисли зелёные водоросли и тёмно-коричневая тина. Забавляясь громким смехом Клэр, он принял серьёзный вид, после чего попросил её успокоиться. Не придавая значения его словам, она продолжала хохотать, прикрывая временами глаза.

– Ах так! Раз это ваше окончательное решение, сударыня, примите скромный презент! – в один миг из рук Мишеля стали разлетаться брызги прохладной воды. Клэр, которая никак не ожидала такого коварства, продолжала стоять на месте с закрытыми от хохота глазами и, лишь когда первые капли попали на её лицо и руки, отбежала в сторону.

– Что вы делаете? Живо перестаньте! – несмотря на слегка намокшее платье, Клэр продолжала сохранять улыбку на своём лице.

Выйдя на берег, Мишель стал скидывать с себя мокрую одежду, которая так изящно облегала мускулистое тело. Когда он остался в одной лишь мокрой прозрачной рубахе, Клэр резко смутилась. Его прекрасный вид заставил её отвернуться и больше не поднимать на него глаз. Она перебирала в голове очередные шутливо-безобидные колкости, но на деле продолжала молча стоять, разглядывая желтеющее дерево и краем уха вслушиваясь в звуки от его движений.

– Прошу прощения! Я вовсе не хотел вас смутить, – произнёс Мишель, медленно приближаясь к Клэр.

– С чего вы взяли, что я смущена? Просто невозможно угадать, на какой из деталей своей одежды вы решите прекратить переодевание.

– Чувство приличия не позволяет мне так же остро ответить вам, мадемуазель Клэр. Ибо я считаю, что такие слова недостойны ваших юных ушей.

– Я могу повернуться? – в попытке заполнить неловкую паузу спросила она.

– Да, – Мишель надел на себя промокший сюртук, с которого без остановки стекала вода.

– Боже! Вы что, сошли с ума? – рассерженно заявила она, положив руки на плечи Мишелю. – Как вы можете себя так вести? Это, ваше благородство, напоминает устоявшийся инфантилизм.

Заметив на лице Мишеля лёгкое недоумение, Клэр стала снимать с него мокрую одежду и выжимать её. Она повторяла, что он ведёт себя, как ребёнок, каждый раз, когда ей приходилось стягивать с него очередную деталь одежды. Наконец Мишель стоял перед ней в одних завышенных штанах, по случаю демонстрируя свою прекрасную фигуру.

– Ваша матушка не говорила вам, что хождение в мокрой одежде может привести к простуде и другим заболеваниям?

– К сожалению, нет, мадемуазель Клэр. Своей матери я не знал. Более того, лишь мечтал услышать хотя бы слово из её уст.

Сердитость тут же исчезла с её лица. Клэр продолжала выжимать и развешивать на дереве его вещи, больше не упрекая Мишеля в необдуманности его действий. Мишель не винил её в незнании. Заметив, как бережно она заботится о его вещах, он поправил кончиками пальцев свои влажные усы и медленной поступью стал приближаться к ней. Клэр пошла ему навстречу, снимая со своих плеч шерстяной платок.

– Вот, – прикрывая его тело куском ткани, сказала она. – Обернитесь им, чтобы согреться.

– А если я не чувствую холода?

– Тогда вы врун, потому что я вижу, как ваше тело покрылось гусиной кожей.

– На самом деле я действительно не ощущаю осенней прохлады. И меня греет отнюдь не ваш любезно дарованный шарф.

– А что же? – на сей раз Клэр осознанно не отводила от него своего взгляда. Всё сильнее чувствуя его тёплое дыхание у своих щёк, она медленно утопала в ярко-синих глазах, которые настойчиво смотрели на неё сверху вниз.

– Ваше присутствие, – его руки осторожно прикоснулись к её талии, и через долю секунды Клэр оказалась в его объятиях, точно так же, как в день их дуэли.

Ее сердце колотилось в груди так сильно, что Мишель чувствовал каждый его толчок.

– Мне следует просить разрешения поцеловать вас. – отчётливо, почти шёпотом спросил Мишель. Клэр не дала ответа, но, закрыв глаза, стала неторопливо тянуться навстречу. Она окончательно потерялась в себе и своих ощущениях в момент, когда его аккуратные усы заскользили вдоль её губ. Руки Клэр утонули в чёрных шелковистых волосах Мишеля, нежно перебирая их.

В гуще осенней листвы Мишель и Клэр находились в полном погружении друг в друга. Первый поцелуй… Как внезапно и волнительно он происходит. Бабушка Элжира не раз говорила Клэр, что по первому поцелую можно сразу же понять свои чувства к человеку.

Совершая неловкие движения губами, полностью доверившись Мишелю, Клэр не переставала ощущать лёгкую дрожь в своих пальцах. Их поцелуй напоминал жажду после длительной засухи. Чем больше они сливались друг с другом, тем сильнее становилось желание продолжать ещё. Мишель обнял её своими сильными руками, и несвойственное ему спокойствие окутало его вместе со сладким запахом её рыжих волнистых волос. Захлёбываясь дыханием друг друга, от недостатка воздуха в лёгких они остановились и, не говоря ни слова, застыли на месте.

– Боюсь, Мари беспокоится о вас, – внезапно сказал Мишель, с трудом оторвав губы от лица Клэр.

– Наверное, вы правы.

Пешком, ведя коней подле себя, они дошли до особняка, на пороге которого Клэр ждала Мари. Провожая уезжающего Мишеля, Клэр долго смотрела, как его силуэт исчезает в закате, прокручивая в голове их касания, озеро, берёзы, всё то, что сблизило и свело их навсегда.

Желая кричать о своём счастье всему миру, Клэр тут же рассказала Марии о том, что произошло между ней и Мишелем.

– Ах, душечка, это прекрасно. Как по мне, нет ничего светлее и священнее, чем чувство настоящей любви. Очень жаль, что большая часть общества этому чувству предпочитает деньги, статус и власть. Когда происходят перемены и от горя душу раздирает на куски, ничего, кроме настоящей, искренней любви, не поможет тебе остаться человеком. Любить без причины так просто, но почему-то мы зачастую начинаем всё усложнять. Ищем подвох в словах наших возлюбленных, сомневаемся, ревнуем. И, в конце концов, нас губит не любовь, а собственные предубеждение и гордыня. Мишель – хороший, благородный человек, в его чести и достоинстве я ни на секунду не сомневаюсь, однако узнай его немного лучше, прежде чем падать в его объятия. Иначе велика вероятность, что твои собственные мысли разрушат эту любовь.

– Я никогда прежде не испытывала таких чувств… Мне всегда казалось, что любить я не в силах. Спасибо, Мари, за всё, – Клэр обняла худенькие плечи Мари Милановой и, не обращая внимания на её лёгкое смущение, почувствовала ответные поглаживания рукой по плечам и спине.

Воодушевившись событиями минувшего дня, Клэр, пролежав около часа в кровати в безуспешных попытках уснуть, встала и принялась неторопливо расхаживать по комнате. Свеча медленно таяла в бронзовом подсвечнике на столе, отбрасывая на стены и потолок длинные тени. Стоящее в углу комнаты зеркало заставило Клэр замереть. Остановившись напротив него, она стала рассматривать себя, восхищаясь красотой и женственностью своей фигуры. Непонятно почему, но ей захотелось увидеть себя обнажённой. Медленными движениями она опускала кружевные бретели своего ночного белого платья, воображая, что кто-то посторонний тайком наблюдает за нею. Представив, что их отношения с Мишелем рано или поздно могут привести к этому моменту, Клэр начала нежно водить ладонью по плечам, шее и груди, не сводя со своего отражения глаз. Как же ей хотелось, чтобы этот миг настал раньше, чем она снова проснётся в своём мире. Она принялась целовать мягкую кожу своих рук, всё так же представляя его губы вместо своих. Клэр задумалась о своих странных желаниях, которые до сих пор были для неё под запретом.

Её фантазии прервал резкий стук в дверь. Испугавшись, что это пришла Мари пожелать ей доброй ночи, Клэр в спешке принялась натягивать на себя рубаху. Неразборчивый голос за дверью вынудил Клэр как можно быстрее ответить. Прикрываясь шалью, она отворила дверь и увидела перед собой невзрачную служанку, протягивающую ей небольшое письмо.

– Письмо от господина Равнина? – спросила Клэр с надеждой, принимая из её рук жёлтый конвертик.

– Нет, мадемуазель. Сами прочтите, – не сказав больше ни слова, девушка поспешила уйти. Клэр развернула бумагу и сразу же поняла, что письмо не от Мишеля, так как почерк был совершенно иным. Недостаточная освещённость комнаты не позволяла ей разглядеть написанное. Подойдя ближе к источнику света, она наконец приступила к чтению.

Потеряв дар речи, перечитывая снова и снова посвящённые ей строчки, Клэр оставалась неподвижной посреди темнеющей комнаты. Пугаясь, что, сама того не желая, она сделалась причиной тоски и разбитого сердца, Клэр полночи не могла уснуть, испытывая презрение к самой себе и думая о Петре.

Глава 7

Утро встретило Клэр розово-оранжевыми лучами и пением птиц, которое нескончаемым эхом доносилось даже до самых отдалённых комнат в доме. Сегодня она выглядела вялой и уставшей, о чём не раз ей сказали Мари и Майя, интересуясь её самочувствием. Красные, через силу открытые глаза выдавали бессонную ночь, о которой Клэр никому не рассказала. После унылого завтрака она решила погулять в саду и подышать свежим воздухом.

Блуждая среди хорошо знакомых и так полюбившихся розовых кустов, Клэр решила более не страдать о Петре, а при первой встрече поговорить с ним. Убеждая себя, что в том нет её вины, она с трудом смогла отвлечь себя мыслями о поцелуе с Мишелем.

«Какая я глупая! – упрекала она себя, пытаясь вспомнить вкус его губ. – Как можно вот так запросто влюбиться в человека, с которым не сегодня, так завтра велика вероятность навсегда расстаться? Невероятно… Ну почему? Почему…»

Философствуя, Клэр услышала лёгкий топот копыт. В надежде, что к ним едет Мишель, она побежала сломя голову к воротам ему навстречу. Оказавшись на центральной аллее, она вмиг засияла, когда поняла, что не ошиблась в своих догадках. Мишель со столь же радостным выражением лица выпрыгнул из седла и быстрым шагом, почти переходящим в бег, подошёл к ней. Клэр забыла обо всём, что её недавно терзало. При виде Мишеля её глаза вновь ожили и заблестели.

– Умоляю меня простить, что без предупреждения, – говорил он, переводя дыхание и урывками цепляя воздух. – Не хотел наскучивать письмами, поэтому…

– Ваши письма я читаю с огромным трепетом и интересом, – тут же переубедила его Клэр.

– Я счастлив это слышать. Мадмуазель Клэр, мне нужно ненадолго уехать по поручению государя, поэтому не волнуйтесь и не принимайте на свой счёт моё отсутствие. Я встречу вас в день бала, дополнительно вышлю вам приглашение императора с указанием времени и даты торжества.

– Хорошо, как скажешь! – радостно отвечала она.

– Что-то в вас изменилось, – сказал он, взяв её за руку.

– Возможно, – по-ребячьи хихикая, согласилась Клэр.

– О, Клэр… – Мишель глубоко вздохнул и слегка покачал головой. – Если бы вы знали, каким жарким пламенем горит у меня в груди при мысли, что так скоро мне надобно вас покинуть.

Она опустила глаза, смущаясь его слов.

– Поезжайте. Я буду ждать от вас новых вестей, и, даже если вы забудете мне написать, я не стану, Мишель, вас упрекать. До встречи.

Он бережно поцеловал её руки, ненадолго оставив в её ладонях своё лицо, и уехал. На прощание позволил себе приподнять её на руки и, легко сжимая в объятиях, кружить, создавая вихрь из её лёгкого платья.

Даже когда силуэт Мишеля совсем исчез за холмом, Клэр всё так же оставалась на месте, вглядываясь вдаль. Солнце ослепляло глаза, отчего всё вокруг было в тёмных пятнах. «Тёплый, прекрасный день», – думала она, с закрытыми глазами ловя на своей коже тёплый солнечный поцелуй.

Из дома раздался голос Мари, которая приглашала её на партию в шахматы. Клэр легко рассмеялась и ленивыми, медленными шагами направилась к дому. Чья-то холодная худая рука неожиданно схватила её за запястье, лишая возможности двигаться дальше. Испугавшись резкого прикосновения, Клэр вздрогнула, выдернув руку резким рывком. Когда она повернулась, то увидела перед собой Петра – неухоженного, с лёгкой щетиной и вялым, бледным лицом. От него исходил запах крепкого алкоголя, и, несмотря на чистый костюм, складывалось впечатление, что он был облит им с головы до ног.

– Пётр! Где вы были? Мы все ужасно беспокоились о вас, – принялась расспрашивать Клэр, удивившись его появлению.

– Разве кому-то до меня здесь есть дело? – отвечал он, бегая глазами вокруг. – Вы получили моё письмо?

– Да, я получила ваши стихи, если вы об этом, – без капли радости сказала Клэр, убирая рукой пряди волос за ухо.

– Я сегодня уезжаю на службу. Мне безразлично, что думает или скажет Мари. У вас ещё есть возможность принять мои чувства. У вас… у вас ещё есть шанс не попасться на уговоры этого гнусного обольстителя Равнина, как это делали многие до вас.

Его слова глубоко огорчили её. Всё, что он говорил о Мишеле плохого, Клэр воспринимала как личную обиду.

– Не смейте, Пётр Николаевич! – разозлившись, перебила Клэр, предугадывая, что на этом его клевета не закончится. – Мишель благородный, чуткий и милосердный. Именно поэтому вы ещё живы, хотя могли уже давным-давно лежать в земле. У вас нет никакого права говорить о нём такие вещи, к тому же у него за спиной.

– Неужели вы не понимаете? – с презрением отстаивал свою правоту Пётр.

– Вы ослеплены собственной гордостью. Вы не хотите уберечь меня от Мишеля. Вы хотите, чтобы я принадлежала вам. Чтобы хоть раз в жизни после стольких неудач вы, наконец, одержали в чём-то победу, да ещё с каким противником! Это подло… Хочу, чтобы вы знали: Мишель ни разу не сказал о вас дурного слова.

Глаза Петра померкли. Он не произнёс ни звука, но его лицо в деталях описало его внутреннее состояние. Сожалел ли он о сказанном в порыве злости или же слова Клэр задели его за живое, потому что были правдой? Это так и осталось тайной. Больше не взглянув на Клэр ни разу, он ушёл. Сначала от неё, а потом и за ворота, откуда прибыл.

Придя в себя через пару минут после их спора и переосмыслив свои слова, Клэр, подобрав руками платье, побежала к дверям, ведь её давно уже ждала Мари. Совершенно не так она представляла себе их разговор…

18 октября 1811 года. Подготовка к приёму у императора началась чуть ли не с самого утра. Клэр никогда бы не поверила, что для создания красоты в стиле ампир нужно так много времени. С раннего утра её пичкали едой на ходу, словно утку. В основном это были фрукты да сушёные ягоды. А ближе к обеду, когда её лицо натёрли какой-то белой кремообразной массой, принесли бульон с зеленью. Её мыли, расчёсывали, румянили, словно она и впрямь живая кукла. Ради этого события был поднят на уши весь дом. Милановы никогда не посещали императорских балов или приёмов, потому что не входили в круг знакомств, которые были необходимы для этого по статусу. Мари, немного завидуя Клэр, всё же собирала её, как саму себя. Она одолжила ей самые дорогие свои украшения с бриллиантами и сапфирами. Но главным подарком было бальное платье, которое привезла швея и которое как раз подходило под грядущее торжество.

– Оно волшебное! – восторгалась Клэр, рассматривая висящее на вешалке серебристо-белое платье. – Когда швея прикладывала ко мне ткань на примерке, я даже и представить не могла, что выйдет так красиво. Но Мари… я достаточно пользовалась твоей добротой, чтобы принимать такой дорогой подарок.

– Клэр, это от чистого сердца. У меня нет ни младшей сестры, ни кузины, ни дочери, которой я могла бы делать такие подарки. Мне доставляет радость тот факт, что теперь есть та, кто может их принять.

– И всё же я чувствую себя очень неловко при мысли о том, что мне нечего дать взамен.

Мари с теплом и нежностью взглянула на печальные глаза своей подопечной и ласково прошептала:

– Достаточно твоих чувств, твоей доброты и искренности. И конечно же, компании, иначе кто бы ещё терпел мои партии в шахматы и пение.

Они дружно засмеялись, но у Клэр так и не прошло какое-то потребительское ощущение, с которым она не расставалась с тех пор, как оказалась здесь. Платье воистину вышло невероятным. Лёгкая и нежная белая ткань казалась невесомой и при малейшем движении изящно окутывала тело и ноги её обладательницы. Поверх этой ткани была ещё одна, напоминающая тонкую серебристую сеточку. Благодаря этой сетке, создавались объём и воздушность всего наряда. Серебряные нити пышными фонариками лежали на плечах и груди, продолжаясь длинным шлейфом на спине. К 18:00 Клэр уже была без сил после долгих сборов, но волнение перед предстоящим торжеством время от времени придавало ей бодрость. Майя как раз закончила свою работу гребешком, и Клэр с пристальным вниманием принимала её, стоя у зеркала.

– Надеюсь, Мишель скоро приедет, а до тех пор сиди крайне аккуратно и старайся не делать резких движений, – наказывала ей Мари, слоняясь из угла в угол по комнате и временами поглядывая в окно.

Наконец за дверью прохрипел голос лакея, который сообщил, что господин Равнин с экипажем ожидает внизу. Клэр вскочила со стула и, воодушевлённая предстоящим событием, в волнении начала теребить пальцы.

– Главное – не нервничай! – успокаивала её Мари, хотя сама сильно переживала. – И всюду держись Мишеля, он тебя в обиду не даст. Ну-с… с Богом!

В ожидании своей спутницы Мишель Равнин стоял у дверей особняка, не предпринимая попыток зайти в дом. Думая о чём-то своём, он не сводил глаз с двери, в которой вот-вот должна была появиться его возлюбленная.

Дверь открыл слуга, и перед Мишелем предстала прекрасная девушка со статной осанкой и ярко горящими глазами в бесподобном торжественном наряде. Мишель в восхищении замер и, сам того не замечая, продолжал улыбаться, как блаженный.

– Клэр Данииловна!

– Я рада так скоро видеть вас! – читая на его лице восхищение, Клэр снова засмущалась, но на этот раз ситуация доставляла ей небывалое удовольствие. Его реакция была важнее любых слов и комплиментов. – Вы отлично выглядите! – улыбаясь, подметила она, сделав шаг ему навстречу.

– Вы… очаровательны! – долго подбирая слово, ответил он, отметив про себя, какой неловкой стала его речь.

– Благодарю. Слышать ваши комплименты лестно!

– Вы позволите? – Мишель подошёл к Клэр ближе и протянул руку, чтобы помочь сесть в ожидающую их карету. Она придержала одной рукой подол своего платья, а другой стала энергично махать Мари, которая вышла на порог, чтобы проводить их на приём.

Раньше Клэр никогда не каталась в каретах. Очень странно, учитывая тот факт, что в Петербурге их довольно много. Видимо, этой забавой пользуются исключительно туристы. Местные жители, наблюдая каждый день цокающее катание вдоль Невского проспекта, не спешат разделить это удовольствие.

В карете стоял очень странный, но отчасти приятный запах старой ткани и дерева. На окошках висела чёрная занавеска с золотыми кисточками. Уже через десять минут в закрытом пространстве сделалось душно, а открытие окон в этой модели не предусматривалось. Клэр, не подавая вида, молча сидела и урывками глотала остатки свежего воздуха. Все эти неудобства не могли нарушить её грёз о предстоящем событии, в ожидании которого она находилась около недели.

Дорога оказалась достаточно долгой. Несколько раз Клэр с интересом спрашивала Мишеля, не опоздают ли они. На что он, улыбаясь, отвечал, что гости могут съезжаться ещё очень долго, но к указанному времени точно успеют. На протяжении всего пути она не раз думала об их поцелуе и о том, что, возможно, Мишель захочет поговорить об этом. Клэр не понимала, как строились отношения в девятнадцатом веке. Считалось ли, что они уже пара, или нет? Все эти вопросы она задавала себе снова и снова в надежде, что Мишель их разрешит. К сожалению, он не сделал и единого намёка на произошедшее с ними. Вместе с тем он ласкал её руку, облачённую в полуоткрытую перчатку, и подолгу не отрывал глаз от её лица и шеи.

– Вам когда-нибудь приходилось бывать в Зимнем дворце? – спросил невзначай Мишель в надежде, что воспоминания об этом событии, возможно, сохранились в её памяти.

– Я не помню. Но, мне кажется, вряд ли я могла видеть дворец нашего императора изнутри, – с каждой новой ложью, которую приходилось говорить Мишелю, Клэр чувствовала, как разрывается её душа. Она не была уверена, что он сможет серьёзно воспринять её слова о будущем и перемещении во времени, о бабушкином кольце и прочем.

Солгав ему в очередной раз, она ощутила в груди невероятную тяжесть, которая не покидала её до самого прибытия во дворец.

– Это даже хорошо. В таком случае будьте готовы удивиться этой красоте и роскоши, потому что первое впечатление остаётся в памяти навсегда. У меня будет к вам небольшая просьба.

– Конечно, какая?

– Раз вы во дворце впервые и, скорее всего, незнакомы с гостями, прошу вас держаться меня и не ходить по залам без моего сопровождения.

– Это просто. Мне самой не даёт покоя мысль, что мне нужно будет оставаться одной среди множества незнакомых людей.

– Может, вы и встретите кого-то из своих друзей или родственников, что было бы очень кстати. Тогда всё прояснится, и я наконец смогу просить вашей руки.

Клэр не сразу поняла смысл его слов. Прошло несколько секунд, прежде чем её глаза в удивлении расширились, а губы возмущённо задрожали.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что, когда мы узнаем о вас всю правду, я с чистой совестью смогу сделать вас своей женой.

– Но… эм-м… Вы же меня совсем не знаете. Как вы можете быть уверены, что я именно та, с которой вы хотите связать свою жизнь?

– Мне достаточно того, что я уже знаю о вас и что подобных вам, Клэр, я никогда не встречал. Да и вряд ли встречу когда-либо ещё.

Клэр совершенно не знала, как вести себя в подобных ситуациях.

– Я правильно поняла: делая предложение мне, ты должен сперва узнать мнение моих родных, а не моё?

– Разумеется. Мы не можем состоять в законном браке без родительского благословения. Другое дело, если у вас их нет.

– Немыслимо… – прошептала она, едва открыв губы и продолжая морщить лоб от непонимания.

Наконец настал момент, когда карета замедлила ход, а впереди показался освещённый огнями дворец. В окне Клэр вдруг увидела знакомые улицы и постройки. Бесконечно скачущий пульс учащался ещё сильнее в такт её дыханию. От волнения она стала слегка трясти ногой.

Видя её волнение, Мишель взял её за руки и, посмотрев в глаза, сказал:

– Клэр, всё в порядке! Я с вами, вам не о чем волноваться.

– Расскажи мне, что нужно делать, если вдруг я встречу императора?

– Вы его определённо встретите. Ведь Его Величество прежде не видел меня на своих приёмах в сопровождении дамы. Увидев вас, он, разумеется, захочет, чтобы я вас представил.

В глазах Клэр всё ещё стоял вопрос, о котором она молча намекала своими хлопающими ресницами.

– Это просто. Я представлю вас ему, и если он заинтересуется вашей персоной, то поспешит оказать вам своё внимание. Император протянет руку, чтобы поцеловать вашу.

Мысль о том, что сам император Александр I, возможно, заговорит с Клэр и что ещё невероятнее, поцелует ей руку, сводила её с ума. Только сейчас она осознала, что на уроках истории надо было учить материал, а не слушать «Hollywood undead» и другие музыкальные группы, рисуя каракули на полях тетради.

Карета остановилась перед входом во дворец, минуя центральную арку. Мерцающий жёлтый свет, льющийся из окон огненной волной, освещал всю дворцовую площадь. Казалось, день, миновал ночь и опять вступил в свои права.

Когда Клэр и Мишель стали входить в парадную дверь, предъявляя приглашение императорской страже, в какой-то момент все её волнения улетучились и она почувствовала себя в привычной обстановке, как и на именинах Мари.

Фасад дворца казался практически таким, каким она его всегда видела, но времени разглядеть его получше, увы, было не так много. Мишель быстро, но без излишней суеты вёл Клэр вперёд, прекрасно ориентируясь во всех залах. Клэр узнавала лестницы, стены и лепнину, но сказать, что это был тот самый дворец, по которому она частенько прогуливалась с бабушкой, к сожалению, не могла. Зимний дворец как никогда прежде был живым. Это не только бросалось в глаза визуально, но и чувствовалось на каком-то энергетическом уровне. В нём кипели жизни, страсти, разговоры. Это было место политики, могущества и роскоши. Действительно, при полном отсутствии искусственного света дворец выглядел необычайно ярким и светлым. Тысячи свечей были расставлены по углам и на больших позолоченных люстрах. Отражаясь в толстом стекле, они создавали разноцветные переливы на слоях вековой краски.

Держа Мишеля под руку, Клэр шла по любимым коридорам словно в первый раз. Изо всех сил сохраняя спокойный и благородный вид, стараясь не выделяться из толпы прибывающих гостей, она широко открытыми глазами рассматривала окружающих её людей. Стать и роскошь дам и кавалеров были запредельными. На их фоне Клэр вдруг почувствовала собственную ущербность и непривлекательность. Шеи дам были украшены огромными сияющими камнями разных цветов, словно на этом балу был объявлен конкурс на самое дорогое колье. Клэр передвигалась робко, изредка привлекая к себе взгляды посторонних людей. Мишель шёл вперёд с гордо поднятой головой, но, заметив смущение своей спутницы, едва заметными движениями принялся гладить её руку.

– Как вы? Вспомнили кого-нибудь? – поинтересовался он, оглядывая своих приятелей, друзей.

– К сожалению, нет. По правде сказать, меня жутко трясёт.

– Я это чувствую, но уверяю, что вам не о чем беспокоиться. Как я и предполагал, многие ещё только съезжаются.

Наконец, они, прошли через парадную лестницу и направились в Гербовый зал, в котором и должен был состояться бал. На их пути встречалось много людей, которых Мишель хорошо знал. Проходящие мимо них мужчины приветствовали его коротким движением головы вниз, а после склонялись перед его спутницей, которую видели в его обществе впервые.

Клэр явно отличалась от присутствующих здесь барышень. Практически все они были круглолицы, с неровным бело-розовым тоном кожи, расширенными зрачками и румянцем во все щёки. Их взгляды были драматичными и выражали единство восторга и раздражения.

Мишель старался ни с кем подолгу не разговаривать и Клэр в какой-то момент показалось, что он жертвует своим общением со знакомыми, дабы не ставить её в неловкое положение.

– Вы всегда так холодно реагируете на приветствия своих друзей или делаете это сегодня нарочно?

– Не понимаю, о чём вы, мадемуазель Клэр, – ответил он с ноткой сарказма, сдерживая улыбку и хмуря брови.

– Я же вижу. Это благородно с вашей стороны, но я не хочу создавать вам неудобства. Поэтому прошу: если вы хотите с кем-то поговорить, то не нужно лишаться этого из-за меня.

– Признаться, вы восхищаете меня всё больше. В таком случае зачем мне эти обычные светские диалоги о пустом, когда я могу поговорить с вами?

Клэр ничего не ответила, но сияние её глаз ясно дало понять Мишелю, что комплимент ей приятен.

Голоса гостей не смолкали. Тёплый запах восковых свечей, ароматы духов, шелест юбок и стук каблуков – всё это было неотъемлемой частью пышных празднеств. Звон бокалов раздавался исключительно по углам, тогда как в центре большого императорского зала сосредотачивались самые блистательные и важные сливки общества.

Прошло время, и в какой-то момент все гости начали расходиться по разным сторонам. Гулкие разговоры постепенно смолкали, а в больших парадных дверях появился глашатай.

– Император и самодержец Всероссийский, Великий князь Финляндский Александр Павлович Романов!

После того как низенький глашатай чётко и невероятно громко объявил о появлении государя, тяжёлые двери распахнулись, и в них появился русский царь. Статный, очень высокий, с игривым, но холодным взглядом и поднятой вверх головой, он шёл в окружении своей свиты из пяти человек. Засмотревшись на живого государя, портреты которого Клэр с таким интересом рассматривала в учебниках и на просторах интернета, она немного запоздала с поклоном, когда все дамы присели, опустив взгляды вниз.

Быстро среагировав и почувствовав, как рука Мишеля легонько тянет её вниз, она тут же совершила глубокий реверанс. Император лишь отдалённо был похож на человека, которого изображали на множестве портретов, сохранившихся до двадцать первого века. Ни один холст не был его точной копией. Клэр однажды услышала, что Александр I отличался умением подстраиваться под окружающих его людей, дабы угодить и вызвать восхищение абсолютно у каждого. Быть может, поэтому никто из художников так и не смог передать его истинный облик.

Лицо его было овальным, но в меру пышным и румяным. Лоб и небольшая залысина между золотых кудрявых волос, пряди которых аккуратными кольцами спадали на щёки, слегка блестели. Нельзя было не обратить внимания на его затянутую в корсет талию, которая сразу бросилась Клэр в глаза.

На балу он появился без супруги, что давало всем придворным дамам повод надеяться и вздыхать в надежде на царское внимание. Остановившись и слегка прищурив глаза, Александр о чём-то шепнул мужчине, идущему подле него. Доверенный государя, в свою очередь, поклонился и направился в зал, как оказалось, на поиски прекрасной дамы для предстоящего танца. Он сразу же пошёл в противоположную от Клэр и Мишеля сторону и, быстро отыскав ту самую, счастливую обладательницу императорского внимания, торжественным шагом подвёл её к царю.

Только после того, как император взял руку молодой женщины, горящими глазами смотревшей на Его Величество, заиграла музыка. Оркестр располагался в углу, так что никоим образом не мешал танцующим. Как и было заведено, бал открывался полонезом. Клэр посмотрела на Мишеля, ожидая приглашения на танец, но, заметив его обеспокоенный взгляд, принялась осторожно хлопать его по согнутой в локте руке:

– Мишель, что с вами?

– А? Так, ничего. Задумался.

Клэр на секунду показалось, что он переживал, будто бы по какой-то причине для танца с императором выберут её. Мишель в тот же миг взял Клэр под руку и, встав за впередиидущей парой, бодро повёл её в танец.

Повторяя уже знакомые движения полонеза, Клэр с любопытством высматривала императора и то, как он движется. Он действительно был бесподобным, чересчур гармоничным и резвым. Всё выглядело так, словно он не прилагал никаких усилий, но вместе с тем казался самым профессиональным танцором. Он никак не мог слиться с окружающими его людьми до конца. Бешеная, властная энергетика исходила от него и распространялась по всему залу. Окружающим его парам, безусловно, хотелось каким-то образом выделиться перед государем. А так как полонез представлял собой череду определённых движений, то привлечь внимание можно было исключительно внешним видом и громкими вздохами либо комплиментами. Клэр отчётливо видела разницу между приёмами в поместье Милановых и здесь, во дворце Александра. Отличалась даже мода. Например, Клэр заметила, что ни одна дама не держала в своих руках веера, а перчатки у мужчин полагались исключительно офицерам, которые прибыли в своих парадных мундирах.

– Неужели ваш интерес ко мне так быстро пропал? – спросил Мишель, кружа её в танце.

– С чего вы взяли? – небрежно ответила Клэр, переведя взгляд на него.

– Вы весь танец кого-то высматриваете. Не государя ли?

– Что? Нет! – будто бы с непониманием возражала она. – Просто вокруг такая красота, что волей-неволей глаза сами разбегаются в попытках увидеть гораздо больше.

– Что толку? Никого прекраснее вас сегодня тут нет.

Клэр робко взмахивала своими длинными ресницами, разглядывая лицо Мишеля. Его рука не отрывалась от её талии, а тела с каждым движением сближались все сильнее.

Оркестр сделал финальный аккорд, и тем самым бал считался открытым. Мишель предложил Клэр бокал вина, отстранившись от всех и наблюдая со стороны за беседами отдельных групп.

– Боже! У меня голова кружится от танца, щеки горят, а сердце вырывается из груди, а вы, Мишель, ещё предлагаете мне вина. Считаешь, это хорошая идея?

– Бокал хорошего вина ещё никому не навредил. Исключительно в медицинских целях. Этот напиток поможет немного расслабиться. В вашем случае я бы его принял, поскольку именно сейчас мы с вами подойдём к государю.

Лицо Клэр резко сделалось бледным, а рука, держащая наполовину полный бокал, задёргалась. Встрепенувшись, она снова услышала, как громко стучит её сердце.

– А это обязательно? Видишь ли, я очень волнуюсь… – едва выговаривая слова, объясняла Клэр, временами закусывая губы.

– От вас требуется лишь вовремя поклониться императору. Далее разговор пойдёт исключительно между нами двумя. Ну же, нет оснований для волнения.

Заметив в толпе из гостей императора Александра, Мишель, держа Клэр за руку, неспешным шагом направился к нему. С каждым пройденным метром у Клэр сжимался живот и замедлялось дыхание. В её голове никак не укладывалась мысль, что сейчас она услышит и увидит настоящего, живого царя Александра I, победившего Наполеона и умершего в середине 19-го века. Она знала о нём гораздо больше, чем кто-либо мог предположить, но, даже имея такой козырь, обрести уверенность всё же не смогла.

Государь стоял в окружении своих советников и послов, разговаривая с ними на французском языке. Он не предпринял попытки прервать светскую беседу, даже когда Мишель и Клэр подошли к нему на расстояние вытянутой руки.

– Ваше Императорское Величество! – произнёс Мишель, официально докладывая о своём появлении.

– Вот это да! Любезный Мишель Равнин наконец-то посетил наш царский приём в сопровождении дамы, – спокойный, радостный, простой и вместе с тем величественный голос императора ласкал слух. Клэр, будучи в полном изумлении, продолжала стоять с широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот.

– Позвольте вам представить мою спутницу, мадемуазель Клэр, – на секунду запнувшись, сказал Мишель, демонстрируя Клэр императору.

– Спутницу? – удивлённо переспросил Александр, переведя взгляд на Клэр.

– Мою будущую невесту, Ваше Величество! – тут же поправил себя Мишель, не обращая на реакцию Клэр никакого внимания.

Взгляд императора Александра невозможно было описать одним словом. Клэр пересеклась с ним глазами и застыла на какое-то время, несмотря на то что царь был намного выше и смотрел сверху. Его серо-голубые глаза производили неоднозначное впечатление. За наивностью и чуткостью, казалось, в них скрываются подозрение и надменность.

– Ваше Величество! – поспешила хоть как-то отреагировать Клэр, склоняясь в низком поклоне.

– Признаться… не мог представить, что у вас, мой друг, столь очаровательная невеста. Вы, мадемуазель, затмили многих в этом зале!

Клэр стояла с глупым выражением лица от растерянности, не зная, как следует ответить на такой комплимент.

– О, благодарю вас. Но… по правде сказать, сегодня я видела здесь дам не менее очаровательных.

Александр больше не обращал внимания на свою свиту и Мишеля. Его взгляд был прикован лишь к Клэр, а её скромность ещё больше раззадорила в нём желание продолжать свою лесть, только чтобы видеть её смущение.

– Кто вы, мадемуазель? Прежде вы точно не появлялись на приёмах подобного рода, – с неподдельным интересом узнавал Александр.

– Верно. Это мой первый приём у Вашего Величества…

– Государь, с вашего позволения я бы хотел обсудить с вами одну деталь касаемо нашей внешней политики, – прервал её объяснения Мишель, предположив, что Клэр может рассказать императору о своей потерянной памяти и неопределённом происхождении.

– Вечер более чем прекрасен, а у вас, господин Равнин, мысли только о службе. Признаться, право, я вас не понимаю! L`erreur est humaine (Человеку свойственно ошибаться), – император с грустью взглянул в лицо Клэр и лёгким движением протянул к ней свою руку. Она тут же вспомнила, что ей говорил Мишель относительно этого царственного жеста, и, не мешкая, поспешила подать свою руку государю.

В одно мгновение Клэр почувствовала, как её ладонь обхватила худощавая, большая рука императора России. Он прикоснулся влажными губами к нежной коже, что заставило её тело вновь задрожать, но на сей раз не от страха, а скорее от той чести, значение которой Клэр с трудом удавалось осознать. Мишель был горд, его лицо светилось и могло показаться, что он принимает это на свой счёт. Однако, когда Александр оторвал губы от её руки, его взгляд остановился на перстне, который блестел от яркого света свечей на указательном пальце Клэр.

Невероятно, как быстро может меняться выражение лица человека. На глазах император сделался серьёзным, его лоб сложился в складки, а во взгляде стали читаться подозрение и страх. Было невозможно не заметить его странную реакцию. Никто из окружающих не понимал, чем она могла быть вызвана, и лишь к Клэр закралась мысль о том, что он уже не первый раз видит её кольцо.

Александр выпрямился и, сказав что-то радостно, но не очень громко, сделался таким, как прежде. Все вокруг стали делать вид, будто ничего не заметили, но в воздухе повисло беспокойство.

– Ну же, пойдёмте, мой любезный Мишель, поговорим о наших делах. Господа! Сударыня! – извинился за свой побег император, напоследок ещё раз взглянув на Клэр. – Вынужден вас на время покинуть.

Чиновники разошлись по углам, а помощник императора побежал за ним и Мишелем.

– Прошу меня простить, Клэр. Я вынужден…

– Понимаю.

– Я клянусь, вам, что не заставлю себя долго ждать. Только прошу, не уходите далеко, чтобы я смог вас найти.

– Вы смогли найти меня, после того как я убежала от вас в лес. Хочется верить, что, где бы я ни была, вы всегда сможете меня отыскать.

Мишель поклонился ей и направился вслед за императором.

Произошло то, чего Клэр сильно боялась. Она стояла одна в центре зала, полного не знакомых ей людей. На лице каждого читались радость и восторг от этого мероприятия. Гости не останавливались, чтобы отдохнуть от вечных прыжков и движений, громко смеясь от любой, даже самой безвкусной шутки. Клэр стала искать место, чтобы как можно меньше привлекать к себе постороннее внимание. Подобрав шлейф своего белого платья, она спешно начала продвигаться сквозь танцующие пары. Заметив, что все укромные уголки уже заняты либо влюблёнными, либо пожилыми иностранцами, одетыми в странные камзолы, которые носили ещё при Екатерине II, Клэр вспомнила про крыло дворца, в котором она увидела свой портрет. Желание отправиться туда никак не оставляло её. Собравшись с духом, девушка решительным шагом направилась в другую часть дворца.

Музыка не смолкала. Даже будучи далеко от Гербового зала, Клэр всё так же слышала помпезное звучание виолончели. Не встречая никого на своём пути, она наконец добралась до заветного коридора. Прежде на его стенах висели портреты российских правителей. Помнится, она часами могла рассматривать портрет императора Александра III, на котором он был изображён в полный рост. Ей всегда казалось, что вот-вот Русский медведь сделает мощный шаг вперёд и выйдет из полотна в её мир, словно в сказке. Однако это ей суждено было отправиться в путешествие сквозь время. Сейчас на полутёмных стенах Клэр видела лишь небольшое количество картин, на которых были изображены Пётр I и его супруга Екатерина, а также несколько природных пейзажей. Картины, на которой она отчётливо увидела себя, также не было, но этот факт совсем её не удивил.

Впервые за долгое время Клэр наслаждалась одиночеством. Не слыша посторонних разговоров, которые зачастую были ей непонятны, и громко играющей музыки, она наконец выдохнула и смогла на время расслабиться. Ночная тишина успокаивала её. Только длинный мрачный коридор, уходящий в чёрную пустоту, слегка будоражил её разум.

Пройдя в центр по красному ковру, она остановилась напротив одного из множества окон и, облокотившись на подоконник, принялась рассматривать задний двор. Простояв достаточно долго, в конце концов, она заметила мужские силуэты внизу. С большим трудом у Клэр получилось разглядеть их лица. В одном из них она узнала своего Мишеля. Он о чём-то бурно беседовал с тем самым помощником императора Александра, который сопровождал его на балу. Сперва она очень весело восприняла эту слежку, отчасти ощутив себя шпионом. Но вскоре какая-то необъяснимая тоска начала овладевать ею. На мгновение в её голове возникла мысль, что этот бал ещё сыграет свою роль в её грядущем будущем.

Клэр снова задумалась о своём пребывании здесь.

«Это не сон, ведь здесь всё можно ощутить, потрогать и почувствовать. Но что же? Как объяснить это безумие? Что, если это лишь помутнение рассудка и я просто сумасшедшая?» – думала она, проговаривая некоторые слова вслух. Кто знает, как долго она рассуждала на эту тему, если бы не услышала голос за своей спиной.

– Мадемуазель, вы, видимо, заблудились?

От неожиданности Клэр вздрогнула и в тот же миг поспешила обернуться на звук подкравшегося голоса. Она увидела перед собой молодого мужчину примерно такого же возраста, что и Мишель. У него были каштановые, коротко подстриженные волосы, слегка завитые в кудри, вытянутое привлекательное лицо и большие, но узкие губы, которые он нервно поджимал перед каждым новым словом.

– Что? О нет, я просто смотрю в окно, вот и всё.

– Поразительно! Не помню, чтобы государь разрешал кому-то из гостей разгуливать по дворцу. Вам, сударыня, понравилось бы, коль в вашем доме гости гуляли где вздумается? – его милое и на первый взгляд, приветливое лицо было точной противоположностью его словам, которые он по непонятной причине агрессивно обрушивал на Клэр.

– Думаю, что нет. Но… видите ли, я действительно тут впервые, и, к сожалению, никто меня об этом не предупреждал.

Его тёмные глаза уловили растерянность Клэр и при каждом удобном случае старались вызвать дополнительный страх.

– Что ж, пожалуй, я пока не буду докладывать императору о вашей бестактности. Как ваше имя?

– Я Клэр Данииловна…

– Француженка? – подозрительно уточнил он.

– Дальние родственники родом из Франции.

– Любопытно… Андре Коршунов, – громко представившись, он щёлкнул пару раз каблуком об пол, явно желая резким звуком ещё больше вывести Клэр из себя.

– Рада знакомству. – «нет, не рада» подумала она про себя.

Её неприкрытая лесть хорошо ощущалась, отчего Андре криво улыбнулся и, не моргая, лишний раз принялся изучающе смотреть ей в глаза.

– Взаимно, Клэр Данииловна. Вам определённо уже не раз говорили за сегодняшний вечер, что вы прекрасны…

– Говорили, благодарю вас, – смело ответила она, стараясь подальше отстраниться от назойливого незнакомца.

– Вы прибыли с семьёй?

– Нет, с женихом, – задумавшись на секунду, ответила Клэр, утешая себя мыслью, что это уже не ложь.

– В таком случае почему вы здесь одна? Или вы искали мимолётного уединения с кем-то другим?

– На что вы намекаете, сударь?! Если ваша цель – смутить меня, то у вас это получилось.

Клэр окончательно взбесилась от его настойчивых слов и намёков. Не желая больше находиться в его обществе и осознавая, что её мирная идиллия нарушена, Клэр направилась в сторону двери.

– Не имел намерения вас оскорбить. Быть может, я просто влюбился с первого взгляда, Клэр, – его глаза ни на секунду не переставали впиваться в неё, словно в кусок мяса, отчего Клэр стала испытывать необъяснимое отвращение к самой себе.

Заметив, что Андре подходит к ней всё ближе, тем временем заговаривая её, она, собравшись с силами, резко оттолкнула его от себя.

– Вы, видно, пьяны, если позволяете себе такое поведение! Не смейте ни на шаг больше ко мне подходить! – сказав это, Клэр быстрой походкой направилась в Гербовый зал, чтобы найти Мишеля.

По пути к месту торжества её гнев постепенно утихал, и как только стал заметен яркий свет вдоль дверного прохода, раздражённость и агрессия вмиг сменились испугом.

Глава 8

Уже заканчивалась мазурка. Когда Клэр снова очутилась в зале, ей показалось, что после её ухода ничего не изменилось. Все так же ликовали гости, все так же танцевали и опустошали бокалы пары. Клэр принялась выискивать среди этого ликующего потока людей Мишеля, который всё где-то пропадал. Вращая головой в разные стороны, она заметила, как к ней подошли три непривлекательные женщины. Они отнюдь не были уродинами, просто их возможная красота скрывалась за обильным слоем пудры и множеством драгоценностей, которыми они украсили свои шеи и уши.

– Bonjour! N`est-ce pas vraiment une belle soire`e (Здравствуйте! Не правда ли, прекрасный вечер)?

Клэр непонимающе потупила взгляд, ничего не ответив незнакомым дамам.

– Мы все спорили, приходилось ли нам раньше встречаться? – продолжили они уже по-русски, не обращая внимания на молчание Клэр.

– Не думаю, мадам. Я впервые выхожу в свет.

– Простите нас за любопытство, но кем вам приходится князь Равнин? – сдерживая хихиканье подруг, продолжила одна из них.

– Я, эм-м… Какое это имеет значение? Вы с ним знакомы?

– О, лично не была ему представлена, но моя племянница некоторое время находилась с ним в тёплых отношениях.

Клэр перевела холодный взгляд на любопытную мадам и, стиснув зубы, осознала, что не желает знать ответ на свой вопрос. Эта женщина не поленилась подойти к Клэр только для того, чтобы сказать ей, что она входит в число многих дурочек, желающих оказаться рядом с Мишелем.

– Прошу меня извинить, меня ждут!

– Михаил Александрович более не желает находиться в вашем обществе? Поэтому ушёл с императором? – спросила другая незнакомка, набравшись смелости выйти из-за спины своей любопытной подруги.

– Какое право вы имеете задавать мне такие вопросы? Я вижу вас впервые! – бестактность дамочек всё сильнее расстраивала Клэр. С каждым разом, когда она собиралась уйти, на неё обрушивались все новые и новые колкости.

– Не видим в этом ничего предосудительного. Это самая обыкновенная дамская беседа, – уверяла она Клэр, не убирая презрительной улыбки со своего лица.

– Немудрено, что вы не видите– буркнула себе под нос Клэр.

– Хотим заметить, что ткань вашего платья прекрасна, вот только портниха явно не следит за актуальностью парижских фасонов.

– Боже, что? Зачем мне это знать? Ваше мнение мне совершенно безразлично, и я не понимаю, почему вы тратите на меня последние силы? Судя по вашему напудренному лицу, осталось вам недолго.

Женщины мгновенно замолчали. Ехидные улыбки сменились до безумия перекошенными ртами. Они переглядывались между собой, сходя с ума от наглости юной девчонки. Клэр немного остыла и по выражениям их лиц поняла, что наговорила лишнего. Она понятия не имела, что делать дальше и как разрешить сложившуюся ситуацию.

Вдруг чья-то лёгкая рука, облачённая в шелковую перчатку, непринуждённо обвилась вокруг её локтя и притянула к себе. Со спины Клэр не увидела лица своей спасительницы, но тотчас позволила ей увести себя из этого шипящего логова.

– Прошу меня простить! Я вынуждена прервать вашу чудесную беседу и украсть юную леди.

Клэр последовала за женщиной, спиной ощущая на себе злобные взгляды обиженных дам. Немного отдалившись от места раздора, Клэр наконец посмотрела в лицо своего ангела-хранителя. Рядом с ней шла худенькая, не слишком привлекательная особа. Её бледное лицо было мягким и добродушным, а пара изумрудных глаз, напоминающих пуговки, с интересом поглядывала на неё. На голове у девушки красовалась аккуратная тиара из жемчуга, в которую с разных сторон были вплетены тёмно-каштановые пряди волос.

– Даже не знаю, как мне вас отблагодарить! – со всей искренностью говорила Клэр своей спасительнице, пока та продолжала вести её под руку.

– Не благодарите меня вовсе! Лучше будь осторожна с этими людьми. Они подобны болотным пиявкам: некоторое время будут изучающе на тебя смотреть, а после высосут из твоего тела всю кровь. Таким дамам, как воздух необходимы сплетни и интриги. Я некоторое время наблюдала, как ты отчаянно пыталась им противостоять. Это смело! Но иногда лучше просто уйти или сделать вид, что не расслышала.

– Меня всегда учили защищать свою честь самостоятельно. Я их не боюсь.

– И всё же благодаришь меня за то, что избавила тебя от их общества, – женщина с необъяснимой нежностью смотрела на Клэр, тихонько улыбаясь.

– Кто вы? – с интересом спросила Клэр.

– Бог мой! Прошу меня извинить, что не представилась сразу. Прежде я за собой такого не примечала. Я Маргарита Михайловна Тучкова. А как ваше имя?

– Клэр Данииловна Хромова. Очень рада нашему знакомству!

– Взаимно! Клэр – очень редкое имя, – подметила девушка.

– Да, все говорят мне об этом.

– Тогда не отвечайте мне. Не хочу быть одной из тех, кто докучает вам бесконечными расспросами.

Клэр восхищалась каждым её словом, каждым жестом. Маргарита обладала не только женственностью и красотой, но и порядочностью, чувством такта. А какие у неё были неописуемо добрые, любящие глаза! Её статной, благородной осанке можно было лишь позавидовать. Изредка разводя руками при разговоре, она делала это с такой лёгкостью, что казалось, будто её ладони гладят воздух.

В промежутках между беседой Маргарита вытягивала шею вверх и поднималась на носочки, поглядывая в другой конец зала.

– Вы кого-то ищете? – с неподдельным интересом спросила Клэр.

– Да, своего супруга Александра. Он был здесь и вдруг исчез вместе с императором.

– Мой спутник тоже оставил меня, проследовав за государем, – с досадой согласилась Клэр.

– Мужчины… вечные игрушки в руках чести, страстей и войны. Ничто их не притягивает так сильно, как желание обрести славу ценой собственной жизни.

– Ваш муж – военный?

– Мне казалось, уже весь Петербург наслышан о храбрости его и его родных братьев, – без капли упрёка Маргарита принялась рассказывать Клэр краткую историю своей жизни, в которой её муж Александр сыграл важнейшую роль. Интерес Клэр к семье Тучковых разгорался всё больше с каждым её словом.

– Клэр! – вдруг прервалась она спустя несколько минут. – Вон тот сударь в левом углу очень настырно за тобой наблюдает. Судя по тому, что он не подошёл к нам сразу, вероятно, это не тот, с кем ты приехала?

Клэр устремила глаза в сторону, куда показывала Маргарита, и уже через долю секунды по её телу пробежал неприятный холод. Затаившись, словно охотник, прямо на неё смотрел Андре. В момент, когда их глаза встретились, он улыбнулся скользкой, немного злобной улыбкой и стал не спеша идти в их сторону.

– Только не это! Он идёт сюда, Маргарита! – с жалобным волнением выдавила она.

– Он явно хочет пригласить вас на вальс. Вы же не станете скромничать и отказывать ему только потому, что ваш кавалер вместе с моим мужем где-то пропадает? – Маргарита искренне думала, что Клэр чересчур воспитана и стесняется поддержать безобидный, ни к чему не обязывающий танец. – Меня редко приглашают на танец, уж сильно боятся моего Александра. Не волнуйтесь и соглашайтесь!

– Нет же, вы не понимаете. Этот человек… – не успела она договорить, как в одном шаге от них уже стоял Андре.

– Сударыня, не составите ли мне партию в этом танце? – произнёс он через сжатые зубы. Маргарита тем временем стояла рядом и настойчиво подталкивала её взглядом. Клэр закусила нижнюю губу и с неохотой взяла Андре за руку, пройдя вместе с ним в центр зала. Зазвучала скрипка, оркестр лиричными, плавными аккордами создал ритм вальса, в котором бесконечно закружились пары. Клэр изо всех сил пыталась не смотреть Андре в глаза, пока его тощая рука, словно удав, крепко обвивалась вокруг её талии.

– Вы прекрасны, Клэр! Я не перестану вас добиваться, так и знайте! Быть может, я могу показаться слишком грубым и настойчивым, но, поверьте, в определённые моменты женщинам эти качества приносят небывалое удовольствие.

– Ваши отвратительные слова могут быть приятны лишь дамам без принципов и чести – проституткам.

– Как может столь молодая особа выражаться подобным образом?

– Ровно так же, как молодой мужчина может бесчестно добиваться близости от молодой особы, зная, что у неё есть жених! – Клэр была неприступна. Сдерживая в себе гремучую смесь раздражения, неприязни и страха, она считала секунды до окончания танца, временами сбиваясь и путая движения.

– Своим сопротивлением вы всё сильнее разжигаете во мне желание сделать вас своей. Но… вы не представляете, насколько мужчина может быть терпеливым. Я подожду.

– Советую вам оставить эти безуспешные попытки! Если вы думаете, что меня некому защитить, то глубоко заблуждаетесь.

– До сих пор своего конкурента я так и не увидел. Вы уверены, что он существует?

Они вальсировали по залу в такт музыке всё быстрее и быстрее, цепляясь одеждой за другие пары. К счастью Клэр, наконец прозвучали последние аккорды. По правилам этикета Андре должен был сопроводить её к тому месту, откуда он пригласил её на танец. Но в планах Клэр было другое.

Её трясло от прикосновений этого мужчины, его рук, голоса и взгляда. Она не понимала, как такой с виду привлекательный человек может с такой силой отталкивать от себя окружающих. Его голодные зрачки стояли перед её глазами, даже когда она перестала в них смотреть. Выждав момент, она избавилась от плена его руки и тут же, не оглядываясь, направилась к выходу.

Миновав парадную лестницу, Клэр оказалась у другого выхода. Этот коридор она отлично знала и помнила, что он должен вывести её прямиком к Неве. Она не стала забирать свой плащ, который Мишель сдал в гардероб, когда они вошли во дворец. На улице её лицо безжалостным потоком обжёг ледяной воздух. Тёплое дыхание растворялось в ночной пустоте, так что Клэр практически не замечала бледного облака перед своими губами.

Она боялась. Боялась того, что Мишель, несмотря на данное обещание, бросил её. Боялась, что за ней снова последует Андре. Она почувствовала себя как никогда слабой и беспомощной. Даже при встрече с разбойниками в поместье Милановых Клэр ощущала в себе больше силы и отваги, чем сейчас. Истерика затуманила её разум, не давая шанса успокоиться. Она села на холодный камень ступенек и, обхватив руками поджатые колени, стала быстро дышать, захлёбываясь слезами.

– Клэр? – раздался справа от неё голос Мишеля. Он шёл обратно в зал, но случайно обнаружил её сидящей на улице. Она подняла голову, услышав своё имя, и тут же встала перед ним с мокрым, немного опухшим лицом.

– Где ты был?! – немного успокоившись, спросила она.

– Обсуждал кое-какие вопросы с государем. Это неважно! Что произошло? – испуганно переспрашивал он снова и снова.

– Ты оставил меня одну! Сначала меня высмеивали какие-то дамы, рассказывая истории о том, что я твоя очередная невеста. Затем неизвестный мне мужчина весь вечер ходил за мной по пятам, намекая на всякие… всякие мерзкие вещи!

Лицо Мишеля в мгновение сделалось грозным и рассерженным. От досады и чувства вины перед Клэр он стиснул зубы так сильно, что послышался их скрип.

– Я не могу больше здесь находиться… – сказала она на эмоциях сама себе.

– Ты желаешь уехать? – понимающе уточнил он.

– Мне здесь не место!

– Клэр, что ты говоришь? Как же быстро пара несносных, бестактных женщин смогла вывести тебя! Если тебе здесь не место, то где? – риторически спросил Мишель, не надеясь, что Клэр что-нибудь ответит.

– Я не из этого мира, Мишель. – она печальными глазами стала рассматривать его обеспокоенное лицо, касаясь рукой гладкой щеки.

– Что это значит? – с непониманием переспросил он, не сводя с неё глаз.

– О, Мишель… как бы я хотела рассказать тебе всю правду о своей жизни, но… Боюсь, после этого ты сочтёшь меня сумасшедшей и даже не станешь слушать мои объяснения.

– Я виноват перед тобой, – выдержав паузу, ответил он. – Я больше никогда не поставлю твою честь под угрозу! – он медленно поднял её с холодных ступеней и, взяв за руку, проводил обратно во дворец. Клэр была бесконечно благодарна судьбе, что он не стал приставать к ней с расспросами, а сделал вид, что это эмоциональное женское помутнение, не более.

Они медленно возвращались в Гербовый зал, где без остановки всё так же кипело торжество. Преодолевая последние ступени, Клэр, держа за руку Мишеля, внезапно остановилась как вкопанная, устремив взор вперёд. Мишель не сразу смог разгадать причину такого поведения, но, заметив её испуганные глаза, неотрывно смотрящие на впереди идущего мужчину, тут же понял, что к чему.

– Это он? – спросил Мишель.

– Да. – прошептала она.

Мишель продолжил шаг, крепче сжимая её руку в своей. Андре немного изменился в лице, увидев перед собой Мишеля. По всей вероятности, они уже были знакомы, но друзьями их никак нельзя было назвать. Подойдя слишком близко к обидчику Клэр, Мишель выпрямился и пристально посмотрел на него сердитыми глазами.

– Я думаю, вы понимаете, Коршунов, что моё положение в лице государя ничуть не отличается от вашего?

– И я вас приветствую, милостивый государь! На что мне это? Вы угрожаете мне? – изображая непонимание, ответил Андре.

– Вы прекрасно знаете, что я никому никогда не угрожаю. Я либо предупреждаю, либо незамедлительно решаю дело дуэлью без лишних дискуссий. На сей раз я вас предупреждаю! Tout a` une fin (Ничто не вечно).

– Приберегите свои силы для решения задач нашего государя, Равнин. Они вам ещё понадобятся, – сказав это, Андре перевёл взгляд на Клэр: – Сударыня. – он поклонился и прошёл мимо них, направляясь к выходу.

На лице Мишеля сохранялась стальная выдержка. Казалось, он прилагает много усилий, чтобы не выйти из себя. Клэр охватил страх за него. Она меньше всего на свете хотела бы, чтобы он подвергался опасности на очередной дуэли.

– Не нужно. – предугадывая мысли и намерения Мишеля, Клэр ласково гладила его руку, пытаясь унять его злость.

– Простите меня.

Весь оставшийся вечер они не отлучались друг от друга ни на секунду. Подарив Мишелю два танца, Клэр еле переводила дух от счастья. Слишком быстро она забыла неприятные ощущения, которые вызвал у неё Андре несколько часов назад. Теперь она, как и полагается, веселилась наравне со всеми, не обращая внимания на перешёптывания незнакомцев и пристальные взгляды императора Александра, который до окончания приёма продолжал наблюдать за ней.

К четырём часам утра гости постепенно стали разъезжаться. «Невероятно поздние гулянья», – подумала Клэр, пытаясь бороться со сном. Её радужные представления об императорских балах были полностью развеяны. Сотни неприятностей скрывались за дорогими нарядами и блестящими манерами. Уже перед самым отъездом Клэр вспомнила о туалетной комнате. Каково же было её удивление, когда она узнала, что во всём дворце нет специального места, отведённого для этих целей! То, что в современном мире называется «общественный туалет», в девятнадцатом веке представлялось настоящей сказкой. Испытывая постоянное неудобство из-за сдавленной корсетом груди, всем гостям нужно было как-то справляться и с желанием удовлетворить нужду.

Сильно гудели ноги в жёстких, неудобных туфлях. Клэр с невероятным облегчением села в карету и, слегка вытянув ноги вперёд, положила голову на плечо рядом сидящего Мишеля. Он дал приказ Терентьичу направляться в поместье Милановых, и экипаж двинулся в путь. Половину пути Клэр проспала у Мишеля на плече, даже не догадываясь, с какой чуткостью он оберегал её сон.

Её разбудили ярко-красные лучи восходящего солнца, которые настойчиво пробивались сквозь шершавое стекло.

– Сколько же я спала, если уже рассвет? – спросила она, заметив, что Мишель всё так же бодр, а его лицо без единого признака сна.

– Недостаточно для того, чтобы я вдоволь вами налюбовался, – его взгляд был наполнен нежностью, а в синих зрачках отражались блики утренней зари.

– Спасибо за прекрасный вечер, я никогда его не забуду…

Мишель о чём-то задумался. Его мучил какой-то вопрос. Заметив это, Клэр и желая хоть как-то отблагодарить Мишеля за прекрасный вечер, она осторожно поинтересовалась:

– Вас явно что-то тревожит. Что Мишель Равнин желает узнать?

– Вы проницательны, – подметил он, слегка улыбнувшись. – Тогда, сидя на ступеньках, вы сказали, что не из этого мира. Что вы имели в виду?

Клэр опустила глаза и сжала руки, морально настраивая себя на разговор, который рано или поздно должен был состояться.

– Обещайте, что не будете считать меня сумасшедшей! Я не смеюсь над вами… Мишель, я родилась в 1996 году. Я из будущего.

Реакцию Мишеля было сложно передать. На его лице смешались разные эмоции. Он жутко улыбался и в то же время в полной растерянности смотрел на Клэр. Конечно, он подумал, что это шутка, но, увидев, что глаза Клэр сделались как никогда вдумчивыми и серьёзными, и сам принялся размышлять над сказанным.

– Клэр Данииловна… вы точно даёте себе отчёт в том, что говорите?

– К сожалению, более чем, – Клэр понимала, что ждать мгновенного доверия ей не стоит. – Я разделяю ваши чувства, поверьте. Я сама была дико напугана, когда оказалась здесь. В моём мире всё иначе, нежели здесь.

– Как такое возможно? Вы были где-то и вдруг попали сюда? – выражение его лица оставалось задумчивым. Казалось, он насторожен и боится задать следующий вопрос.

– Я сама не понимаю! Не понимаю, почему это произошло со мной и как надолго я здесь останусь.

– Вы говорили об этом кому-то ещё?

– Девушка, с которой вы впервые встретили меня на площади. Она нашла меня без сознания недалеко от дворца, позвала на помощь, отнесла в свой дом, дала военную одежду своего покойного брата, потому что одежда из моего времени сильно отличается от вашей. Она с трудом поверила моим словам и обещала помочь. Не знаю, что было бы со мной, если бы мне не встретилась она. Майя вольная, но работает в поместье Милановых. Для всех остальных я девушка без рода, титула и фамилии, потому что притворяться бедняжкой, потерявшей память куда легче и безопаснее, чем рассказывать каждому правду о своей жизни.

– Я с первого вашего слова заметил что-то странное. Вы говорили со мной по-русски, но на мгновение мне показалось, что я вас не понимаю. Потом ваши манеры и речь я списал на последствия мнимой потери памяти, – Мишель сделался немного мягче. Сомнения ещё не покидали его, но он изо всех сил старался ей поверить, ведь она говорила слишком искренне.

– Мне жаль, что ваши ожидания относительно меня не оправдались. – сказала она грустным голосом, отвернув голову к окну.

– Признаться, я ожидал любого ответа от вас, кроме этого. Но… – он осторожно положил свою руку на её и, едва касаясь, стал поглаживать худенькие пальцы. – Хочу, чтобы вы знали, что от своих чувств я не отказываюсь. Несмотря на такие немыслимые обстоятельства, с которыми я, признаться, вряд ли скоро смирюсь, я всё так же люблю вас, Клэр.

Она была удивлена. Предполагая худшее, Клэр не переставала верить в то, что Мишель сможет понять её. Ей было впору радоваться его словам, однако лёгкая грусть никак не покидала её сердце.

– Благодарю вас.

Большую часть пути Клэр и Мишель озадаченно смотрели в пол и молчали, точно так же, когда ехали на бал. Клэр ругала себя за то, что по глупости решилась открыть то, что никому не следовало знать. Временами она поглядывала на Мишеля и смиренно отводила взгляд снова.

– Значит… – спустя какое-то время сказал Мишель, разглядывая пролетающий за окном лес, – там, откуда вы родом, меня давно нет в живых?

– Да, – тихо ответила она. Клэр думала, что любому человеку невыносима мысль о том, что где-то он умер. Услышав ответ, Мишель ещё долгое время молчал.

– Я до сих пор думаю, что всё это мне снится. Что это не реально и вы ненастоящий.

Мишель перевёл взгляд на Клэр и, взяв её руку, приложил к своей груди.

– Как это молодое, громко стучащее в груди сердце может быть ненастоящим? Вы чувствуете его, Клэр? Слышите, с какой силой оно вырывается наружу?

Она положительно кивнула, после чего он в мгновение стал спокойным:

– Я в замешательстве…

– Понимаю.

– Нет, не понимаете. У меня к вам сотни вопросов, но мой разум не оставляет мысль о том, что спрашивать об этом неблагоразумно.

– Вы всё ещё сомневаетесь, верить мне или нет?

– Возможно.

– Тогда можете спросить меня об этом из интереса. Предположим, у нас увлекательная научная беседа, в ходе которой я могу сказать вам что-то конкретное.

– Если предположить… Хотя нет, – тут же поправил он себя. – Сначала другой вопрос, о котором вы вряд ли можете знать. Будет ли Россия воевать с Францией? Если будет, то как скоро и кто объявит войну первым?

Даже не изучая историю слишком усердно, Клэр отлично знала ответы на его вопросы.

– К сожалению, война действительно будет. В начале лета 1812 года Наполеон Бонапарт объявит России войну, перейдя реку Неман.

В глазах Мишеля одновременно читались восторг, страх, удивление, и было непонятно, какое из этих чувств выражалось больше остальных.

– Немыслимо… Вы не могли этого знать! Ну… а что же… – он не успел договорить, как Клэр снова принялась рассказывать ему о будущем.

– Эта война будет длиться меньше года. К зиме Наполеон покинет пределы России. Насколько мне известно, лёгкой эта победа не будет, хотя о ней всегда говорят только с радостью и гордостью. В истории она останется как Отечественная война, – Клэр заметила, с каким вниманием Мишель ловит каждое её слово.

– Безумие! – Мишель стал посмеиваться, но не над тем, что говорила Клэр, а над сложившимися обстоятельствами, благодаря которым он сейчас всё это узнал. – Прошу тебя, больше ни слова. Я верю тому, что ты говоришь, но, прошу, не рассказывай мне впредь ничего о будущем нашей страны или же о моём.

– Хорошо.

– Зато я наконец всё больше начинаю вас понимать, мадемуазель Клэр, – сказал он, заметив разочарование на её лице.

– Я не мадемуазель и никогда не была ею, ведь сословий и крестьян больше…

Мишель прикоснулся ладонью к её щеке и тут же лёгким движением притянул Клэр к своим губам. Он целовал её, как в последний раз, желая запомнить это мгновение на всю жизнь. Чувство власти над её губами, шеей, сердцем и душой всё сильнее притягивало его к юному телу. Но страх покуситься на святое, пренебречь законами, которые для Мишеля были важнее всего на свете, из последних сил сдерживал его. Именно страх в пик его страсти заставил этими же нежными руками отдалить Клэр от себя так же быстро и неожиданно, как он приблизил её к себе.

– Приношу вам свои извинения.

– За поцелуй? – застенчиво и нежно улыбаясь, предположила Клэр, ещё чувствуя на своих губах лёгкую пульсацию.

– Il n`y a pas (Конечно же, нет), не за это! За то, что вопреки своему обещанию всё же оставил вас одну среди незнакомых людей.

– Лучше не будем об этом вспоминать. Я не держу на вас никакой обиды или злобы.

– Зато я бесконечно злюсь на себя, потому что даже не могу поквитаться с обидчиком. Этот Коршунов – скользкий и прогнивший насквозь человек. К моему глубокому сожалению, этот… aventurier (проходимец) находится на службе у государя.

– Кстати, как ты думаешь, что так встревожило императора Александра?

Было заметно, что Мишелю потребовалось время, чтобы обдумать ответ.

– Ничего серьёзного, я полагаю. Наш государь бывает слишком мнителен и практически любого подозревает в чём-то.

– Но в чём можно подозревать меня? – Клэр поразили его слова. – Неужели императору пришло в голову, что я шпионка?

– Я думаю, он просто был не в духе. Его настроение сложно предугадать. И, прошу, дай мне закончить!

Клэр отклонилась назад, чтобы лучше разглядеть Мишеля, сидящего так близко: его красивые тёмные усы, растрепавшиеся пряди волос, прямой нос и глаза, в которых всегда читались уверенность и сила. Она приняла чересчур внимательный вид и, сложив руки на коленях, дала ему возможность договорить.

– Я хочу преподнести тебе подарок, – он потянулся руками к своей груди и стал развязывать белый шарф, обмотанный вокруг шеи. Клэр молча наблюдала за происходящим, прокручивая в голове возможные причины этого жеста. Еще не успев ничего сообразить, она заметила, как он бережно снял со своей груди какой-то кулон. Тогда, у озера, Клэр заметила что-то блестящее на его теле, но в смущении отвернулась, не успев рассмотреть предмет внимательнее.

– Это символ и герб нашего рода. Клевер всегда был в моей семье талисманом. Незаурядно, поскольку говорят, что это растение является символом удачи ещё у многих фамилий и народов. Даже у некоторых англичан. Этот кулон я ношу сколько себя помню. Пусть теперь он помогает тебе так, как помогал мне доныне!

– Не знаю, что и сказать… Он так много значит для тебя, а ты отдаёшь его мне? – Клэр подставила свою тонкую шею Мишелю, чтобы ему легче было надеть кулон. Кованный из железа маленький листок клевера был покрыт тонким слоем зелёного цвета, отдалённо напоминающим стекло. – Мне совсем нечего дать взамен… – с досадой предупредила она.

– Разве я требовал от вас ответного жеста?

Клэр долгое время собиралась с мыслями, чтобы сказать Мишелю о постепенно возникшем у неё чувстве к нему. Дождавшись, когда их карета пересекла границу поместья Милановых, она внезапно сказала:

– Мишель… я люблю вас.

В ответ он с невыразимо счастливыми глазами несколько раз поцеловал её руки, сказав, что отныне этот кулон будет талисманом их любви друг к другу.

– Если вы когда-нибудь усомнитесь в своих чувствах ко мне, снимите этот листок и делайте с ним, что посчитаете нужным. А до тех пор пусть он хранит память об этом дне.

Глава 9

Солнце было уже в зените, когда экипаж с Мишелем и Клэр остановился перед дверями особняка. Майя каждый день вставала в пять утра, и, пока графиня Миланова ещё мирно спала в своей комнате, она без сторонней помощи встретила Клэр с ночного приёма. Двое опьянённых своими чувствами влюблённых не желали расставаться с этим днём, но, к сожалению, как и всё в жизни, он закончился без малейшего шанса возвратиться обратно. Громкий крик Терентьича, казалось, был способен разбудить всех вокруг, но разбудил и привёл в чувство лишь Мишеля и Клэр.

– Барин, прискакали-съ! Прошу на выход, – прохрипел он, доставая потёртую деревянную трубку с табаком.

У входа их уже ожидала Майя. Убедившись, что Клэр приехала в чудесном и слегка загадочном расположении духа, она принялась смиренно ждать, когда они простятся друг с другом.

– Я приеду завтра, если вы найдёте на меня немного своего времени.

– Буду ждать вас.

Без лишних касаний они посмотрели друг другу в глаза и вскоре разошлись в противоположные стороны.

До обеда Клэр спала как младенец. Её не тревожили ни солнечный свет, разрезающий шторы, ни шорох за дверью. Уже к вечеру, когда Клэр практически пришла в себя после бесконечных танцев и переживаний, она увиделась с Мари, которая желала знать все подробности минувшего дня. Клэр до мельчайших подробностей описывала убранство Зимнего дворца, фасоны платьев и, конечно же, императора Александра. Когда она уже хотела завершить свой рассказ, Мари попросила ещё раз описать гостей. Отказать ей было невозможно. Забившись в мягкое кресло в рабочем кабинете и укутавшись с головы до ног в шерстяное одеяло, Мари жалобными глазами смотрела на Клэр, без слов умоляя развеять её серую тоску. Вздохнув, Клэр поглядела на стоящую перед ней на столе таящую свечу и, на мгновение поймав красоту жёлтого язычка пламени, с новыми силами принялась рассказывать Мари о событиях вчерашнего вечера.

С самого утра Клэр разрывала себе душу ожиданием Мишеля. После уже привычной для неё процедуры одевания она самостоятельно заколола волосы, отпустив Майю по своим делам раньше обычного. Какое-то время Клэр восторженно рассматривала своё отражение в зеркале. Ей казалось, что никогда ранее её лицо не было таким привлекательным, как сейчас. Пальцами она касалась своих губ, ощущая маленькие трещинки на тонкой розовой коже и представляя, как эти губы целовал Мишель, как его мягкие усы слегка щекотали кончик её носа. От одной лишь мысли об этом все её тело становилось невесомым.

Это было самое честное признание в её жизни, ведь одним из важнейших качеств просветлённого человека она считала честность прежде всего к самому себе. Клэр ясно понимала, куда ведут её эти мысли и желания, и, сама того не осознавая, дала согласие на свои чувства.

Её внимание привлекло ранее прочитанное письмо, которое пылилось на углу стола. Это было письмо Петра, которое Клэр так и оставила без ответа. Она принялась перечитывать ровные строчки, вспоминая при этом их автора, который был вынужден покинуть родное имение. По какой-то причине Клэр вложила письмо в небольшую книгу в тёмно-зелёном переплёте и отправилась в сад.

Осыпавшиеся влажные жёлтые листья и запах лесной свежести ожидали её по ту сторону двери. Клэр и не заметила, как быстро изменилось её настроение. Зачем-то вместо любви к себе она принялась угнетать свою душу презрением. Расположившись в беседке около дома, она снова и снова пробегала глазами по красиво написанным словам. Каждая строчка вонзала в её потревоженную душу острые сомнения относительно своего поступка.

Переживания загнали её в тупик. Просидев в жутком смятении около часа, Клэр в какой-то момент расслышала капли, разбивающиеся одна за другой о деревянную крышу. Напрасно она ожидала, что дождь кончится. Он, наоборот, усиливался с каждой минутой.

– Клэр! – стоя на пороге и хаотично размахивая рукой, кричала ей Майя.

Перестав надеяться на просвет в небесном куполе, она спрятала письмо в книгу и, раскрыв её на середине, побежала в сторону дома, прикрывая причёску толстым переплётом.

Противный октябрьский дождь лишь слегка замочил ей ноги, чему была рада больше Майя, нежели Клэр.

– Противная сырость! – возмущалась Клэр, сбрасывая с себя хлюпающие башмачки. – Такая погода всегда наводила на меня лишь тоску.

– Как сказать барышня. Да, погодка не сахар, зато куда лучше засухи. К тому же крепостные в такую погоду не работают, а проводят время с семьями. Поэтому, Клэр, не всегда дождь – это плохо.

– Если быть точнее, не для всех дождь – это плохо, – настаивала на своём Клэр с долей высокомерия в голосе.

Согрев холодные ноги Клэр, Майя накрыла её одеялом и направилась к выходу. К её удивлению, и к ещё большему удивлению Клэр, в коридоре перед дверью стоял Мишель, заградив своим телом проход. Увидев его, Клэр встала со стула, на который усадила её Майя и тут же поспешила подойти, улыбаясь во всё лицо.

– Барин?! – спросила Майя, переводя взгляд с Мишеля на Клэр.

– Твоя хозяйка осведомлена о моём визите. Мне нужно обмолвиться словом с мадемуазель Клэр наедине.

Его голос показался Клэр странным, и всё же улыбка по-прежнему не сходила с её лица. Майя нахмурилась и, поклонившись Мишелю, покорно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Внешний вид Мишеля взволновал Клэр без веских причин. Он стоял перед ней в своём гусарском мундире, увенчанном золотыми шнурами на груди, и чёрном, насквозь промокшем плаще. С прядей чёрных волос на лицо крупными каплями стекала дождевая вода.

– Я весь день ждала тебя, – с прежней наивностью поприветствовала его Клэр.

Мишель был мрачен, как тучи за окном. Он обратил на неё холодный взгляд и, выдержав паузу, спросил:

– Меня ли одного, сударыня?

– О чём ты? – Клэр озадаченно следила за каждым его движением.

Он некоторое время загадочно молчал, то глядя ей прямо в глаза, то бесцельно уставившись в пол.

– Скажи наконец, что случилось? От твоего молчания мне становится не по себе.

– Прошу вас предельно откровенно ответить мне на простой, как мне кажется, вопрос: что связывает вас и Петра Миланова?

Клэр очень удивилась такому вопросу. С лица сошла улыбка, глаза сделались потерянными и в то же время серьёзными:

– Ничего… а что меня могло бы с ним связывать?

– Попробую предположить, – Мишель сунул руку за внутреннюю часть плаща и достал из-под намокшей ткани раскрытое письмо. Клэр посмотрела на книгу, которой прикрывалась от дождя: неужели письмо выпало из неё, пока она бежала до дома?

– Мишель, я не…

– «Не спрашивай меня, кого люблю среди веков и граней мирозданья. Я собственную тайну сохраню, покуда не настанет час признанья». – прервал её объяснения Мишель, нервно сжимая кусок намокшей бумаги в руке.

– Я не ответила ему!

– Письмом – возможно. Но, быть может, лично? Вы ведь виделись после того, как вам посвятили сию оду?

Клэр колебалась с ответом, зная наперёд, что правда разозлит Мишеля ещё больше.

– Он приезжал неделю назад. Уговаривал меня уехать с ним, но я же здесь! Как ты можешь обвинять меня в том, чего не было даже в моих намерениях?

Лицо Мишеля с каждым её словом становилось всё мрачнее и агрессивнее.

– Тот факт, что вы храните это письмо у себя, и, я вижу по вашим глазам, не просто храните, а ещё и перечитываете, даёт мне право сомневаться об истинности ваших намерений. Я знаю, мы знакомы относительно недавно, и я не смею держать вас. Вы ничего не обещали мне, но я полагал.

– Но я…

– Мне горько это признавать, но… кажется, мне всё же следует раскрыть глаза на вашу натуру! Вы держали при себе Петра, клятвами в любви пытаетесь удержать и меня. Теперь ещё и государь!

Клэр совершенно не понимала значения тех слов, которые нескончаемым потоком Мишель обрушивал на неё.

– При чём здесь государь? – нахмурив от удивления брови, переспросила она.

– Видимо, вы были так очаровательны и милы в тот вечер, что уже два дня он не может выкинуть вас из головы! – с иронией и раздражённостью говорил он, расхаживая по комнате словно лев в клетке. – При малейшем удобном случае император расспрашивает о вас без весомых на то причин. И во всём этом фарсе Мишель Равнин остаётся в дураках! – оказавшись рядом с небольшим круглым столом, стоящим у окна, он яростно сжал губы закусив часть усов, и резким движением опрокинул его на пол.

На столе стояли зеркало и голубая фарфоровая ваза, которые после чёткого толчка слетели с него и с шумом разбились о противоположную стену.

От такого грохота Клэр в страхе присела на пол, а потом забилась за кровать, с ужасом выглядывая оттуда на злобное лицо Мишеля. Она не шевелилась, лишь изредка переводила сдавленное дыхание.

На шум сбежались прислуга и Майя с графиней Милановой. Не желая ничего объяснять им, Мишель, не сказав больше ни слова, хлопнул дверью и быстро покинул дом.

После его ухода Клэр ещё некоторое время сидела на полу, держась руками за ножки кровати.

– Клэр, голубушка, что с тобой? Что Мишель сделал?! – Мари искренне переживала за Клэр и, увидев её в таком состоянии, принялась всячески успокаивать, помогая встать.

– Мари, я ведь была честна с ним! Какая же я дура… – через выступающие слёзы выговорила она, прикрывая лицо руками.

– Что между вами произошло?

– Он увидел письмо Петра, в котором тот говорит о своих чувствах ко мне. Следовало от него избавиться.

– И слепой видит, что Мишель любит тебя, его ревность тому доказательство. В страхе потерять того, кем дорожим, мы порой совершаем слишком много глупостей. Он молод и импульсивен, но отнюдь не плохой человек. Полагаю, в данный момент он уже жалеет о том, что сделал. Попытайся понять. Разумеется, его поведению оправдания быть не может, и всё же… В любом случае выбор всегда за тобой.

Клэр сидела и как губка впитывала каждое сказанное Мари слово. Изредка всхлипывая, вытирая слёзы с холодного лица, она не могла избавиться от чувства обиды, которая была вдвойне тягостнее по причине того, что её нанёс Мишель.

На протяжении трёх дней от Мишеля не было никаких вестей. Клэр практически ни с кем не разговаривала и, тяжело перенося их размолвку, днями угрюмо расхаживала по своей комнате.

После случая с Мишелем Мари долго обдумывала его слова относительно того, что уже давным-давно ей нужно было сообщить про Клэр органам сыска. Пока её гостья уныло сидела в гостиной, направив свой взгляд в пустоту, Мари с тяжёлым сердцем поехала в город заявить о найденной девушке. Продолжая думать о своём, Клэр даже не заметила её ухода. Да Мари не стала прощаться, зная, что уже к вечеру они снова будут вместе пить чай.

Мысли уносили Клэр всё дальше и дальше от реальности, в которой она оказалась. Она грела себя воспоминаниями о последнем учебном годе, проведённом в стенах любимой гимназии, о людях, что её окружали, о занятиях по фехтованию, которые всегда казались ей занимательными, пока в её руке не оказалось настоящее оружие.

Перебирая кончиками пальцев кружева своего платья, она всё так же, холодно и без интереса, смотрела на тёмные макушки елей в окне. Северный ветер снова пригнал стаю чёрных туч и, закрыв ими всё небо, бросал взлетевшие иссохшие листья обратно на землю.

Она была бы в этот час ещё более печальной, если вместо серого холода за окном присутствовало сияние тёплых солнечных лучей. Ощущая собственное ничтожество, Клэр попросту слилась с окружающей её атмосферой. В ясный же день все её тайные тёмные сущности беспокоили бы изнутри, вырываясь наружу перед каждым встречным.

Небо надрывалось под тяжестью холодной воды, и на стекле серыми подтёками стал образовываться мокрый кривой контур. Проходя мимо гостиной, в которой всё это время находилась Клэр, Майя не раз интересовалась её здоровьем и предлагала выпить чашечку травяного чая, но в ответ получала лишь отрицательное покачивание головой. Измученная печалью Клэр не заметила, как постепенно проходил день и за окном начинало вечереть. Дождь, не смолкая, стучал по крыше и металлическим оградкам в саду, создавая мелодичную природную композицию.

Послышался разговор между камердинером, дворецким и Майей. Причиной недолгих споров послужил приезд каких-то господ. В такую пасмурную погоду никто из прислуги сразу не смог узнать нежданных гостей.

– Ничего не понимаю! Что надобно сим господам здесь в такое время? – говорил пожилой дворецкий Майе и камердинеру, который был напуган больше всего.

Перепуганная прислуга тут же поспешила открыть перед гостями дверь, чтобы лишний раз не заставлять их ждать. Клэр заметила возникший переполох и, не вставая с кресла, лениво повернула голову в сторону двери.

В дом вошли четыре офицера из царской охраны с грозными лицами, которые с трудом можно было рассмотреть под козырьками чёрных киверов.

– Чего изволите, господа? – старался сохранять спокойствие старый дворецкий. – Графиня Миланова изволили-с отъехать.

– Барышня по имени Клэр отъехала с нею?

Клэр, расслышав своё имя и не вникая в суть происходящего, вышла к ним без какого-либо сопротивления.

– Я Клэр. Что вам будет угодно? – дрожащим голосом уточнила она.

– Мадемуазель Клэр, вы обвиняетесь в государственной измене и шпионаже. По указу Его Величества, государя императора Александра Павловича Романова вас велено сопроводить во дворец для допроса!

– Что? Это какая-то глупая ошибка! Я никакой не шпион! – испугавшись, Клэр стала пятиться вглубь комнаты, но грубые руки солдат принялись вытаскивать её на улицу.

– Уведите её! – приказал один из офицеров.

– О какой измене идёт речь? Я ни в чём не виновата…

Трое солдат крепко сжали ей руки.

– Я не виновата! Майя! Майя! – Клэр страшили последствия этого лживого обвинения. Прекрасно понимая, что попытки освободиться бесполезны, она всё равно продолжала вырываться из рук ведущих её офицеров.

Майя принялась расспрашивать у охраны, что же всё-таки случилось, но ничего не смогла добиться.

На улице Клэр ждала узкая карета без окон, напоминающая вытянутую коробку. Рядом с ней стояли ещё пара человек. Клэр отчаянно пыталась схватиться за всё, что попадалось у неё на пути. Беспомощно оглядываясь по сторонам, она машинально вцепилась рукой в мокрый плащ одного из офицеров. Лишь после того как её тонкая рука сжала грубую скользкую ткань плаща, Клэр, подняв глаза, увидела его… Мишель стоял перед ней неподвижно. Его хмурое, равнодушное лицо едва ли могло напомнить ей о тех чувствах, в которых он не единожды клялся.

Она замерла… То ли от ужаса, то ли от невыносимой боли предательства и непонимания, которые, подобно огню, выжигали внутри её груди миллиметр за миллиметром.

Клэр отпустила сжатый в руке воротник плаща. Не в силах смотреть в его глаза слишком долго, она перестала кричать и вырываться. Её взгляд сделался холодным и покорным. Ничего не говоря, она позволила усадить себя в наводящую ужас чёрную коробку.

Холод, сырость, жёсткие, цепляющиеся за платье доски, из которых сколочена повозка… В мыслях Клэр больше не было ни солдат, ни Майи, ни поместья Милановых. Все её мечты и надежды разлетелись на мельчайшие осколки. В окружавшем её мраке она была не в состоянии сказать ни слова. Пережившая сильное эмоциональное потрясение, она, сама того не замечая, перестала слышать, видеть и чувствовать окружающее её пространство.

Вдруг перед Клэр появились хорошо знакомые лица. Кругом стало светло, а на душе больше не чувствовался осадок от боли, вызванной предательством. Бабушка Элжира сидела за своим антикварным пиано, изъеденными временем пальцами неторопливо перебирая пожелтевшие клавиши. Клэр казалось, что этот момент длится вечность. Сколько бы времени ни прошло, музыка всё не умолкала, а бабушка так и не оборачивалась к внучке.

Послышались посторонние голоса и неприятные, пищащие звуки. Клэр не заметила, когда именно они появились, но совсем скоро звуки стали усиливаться и, в конце концов, вытеснили образ бабушки из головы.

Вновь опустилась темнота. Клэр так и не увидела, как Элжира обернулась к своей внучке. Некоторое время Клэр пребывала в состоянии, похожем на сон, когда в голове нет ничего, кроме бесконечного, не имеющего опоры пространства.

Ледяной холод неожиданно стал распространяться по её телу. Всё сильнее и сильнее он проникал сквозь кожу, подступая ближе к костям. За долю секунды к Клэр пришло осознание того, что она жива. Этот холод оставлял на лице, руках и ногах колючий, режущий след, от которого она постепенно стала приходить в себя.

Она чувствовала скованность в руках и то, как по её лицу и телу стекала вода. На разговоры вокруг и треск по сторонам Клэр отреагировала не сразу, попросту не имея на это сил. Когда она смогла открыть глаза, то увидела размытые силуэты мужчин.

В месте, где она находилась, было жутко холодно, сыро и смердело гнилью. Клэр хотела убрать ледяные, щекочущие лицо капли воды, которые одна за другой скатывались по её растрёпанным волосам, но не смогла. Её руки и ноги были скованы, а тело плотно прилегало к деревянному брусу.

Будучи совершенно спокойной от недостатка сил, Клэр, заметив, что её тело связано, даже не предприняла попытки освободиться. Отчаяние не позволяло о чём-то подумать, отчего она покорно опустила голову вниз в ожидании самого страшного. Лишь присущее ей любопытство заставило Клэр тайком рассмотреть фигуры своих инквизиторов.

Перед ней из угла в угол, слегка прижимая под потолком лысую голову, ходил мускулистый мужчина, одетый в потрёпанную рубаху. Рядом с ним стоял щуплый господин в дорогом сюртуке, с невероятно пышными бакенбардами. Сжимая в руках папку с какими-то бумагами, он изучающим взглядом рассматривал Клэр, изредка нашёптывая что-то своему компаньону.

В очередной раз, когда худой мужчина что-то сказал своему напарнику, тот, недолго думая, почесав свою лысую голову, стал подходить к Клэр. Его огромное тело с каждым шагом наводило на неё страх. Лицо мужчины не выражало совершенно никаких эмоций, он ничего не говорил, лишь исполнял указания рядом стоящего господина.

– Очень кстати, что вы пришли в себя, юная леди, – сказал щуплый мужчина. – Не желаете ли поговорить о своём появлении во дворце?

Клэр ничего не ответила, не понимая, что именно от неё хотят услышать.

– Если вы будете молчать, то Семёну будет велено выбивать из вас слова силой.

Огромная лысая голова мужчины нависла над Клэр, впиваясь в неё чёрными как уголь глазами.

– Я не понимаю, что вам от меня нужно? – едва слышно ответила Клэр.

– Как и с какой целью вы оказались во дворце? – худой мужчина открыл папку с документами и нервно стал задавать Клэр вопросы, чеканя каждое слово.

– Меня пригласил Мишель Равнин.

– В каких отношениях вы находитесь с князем Равниным?

– Между нами нет никаких отношений… Их нет, – Клэр потребовалось время, чтобы выговорить это слово.

– С какой стати тогда князь выбрал именно вас для посещения приёма Его Императорского Величества?

– Не знаю…

Речь Клэр не выглядела убедительной, и тогда худощавый господин кивнул головой своему напарнику, обозначив дальнейшие действия. Здоровый лысый мужчина подошёл к ней ещё ближе и принялся большими руками убирать мокрые пряди с её лица. Пока он несколько секунд теребил её волосы, Клэр успела разглядеть на его ладонях следы засохшей крови и грязи. В ней проснулся животный страх, и чем больше она осознавала, где находится, тем сильнее он овладевал ею.

– Итак, – резко начал худощавый, – с каким поручением ты прибыла в Россию?

– Что? С поручением? О чём вы говорите?! – собрав последние силы, выкрикнула Клэр в надежде отстоять свою правоту.

– Хотите сказать, что вы никогда не встречались с императором Франции? Полагаете, мы намерены играть с вами в игры или же просто очаруемся вашим невинным личиком?

– А с чего вы предположили, что Наполеон Бонапарт захотел бы меня видеть? Меня, русскую девчонку, без поместья и титулов!

Мужчина в сюртуке слегка прищурился и дал команду стоящему рядом громиле. Клэр ничего не успела сказать, так как ощутила резкую боль в области живота и груди от удара тупым деревянным предметом. Удар был такой силы, что от шока сквозь её зажатые губы вырвался протяжный стон. Клэр не могла кричать, сохраняя силы для сбившегося от нехватки воздуха дыхания. Вслед за первым ударом посыпались другие. От невыносимой боли уже после четвёртого взмаха длинной палки Клэр перестала чувствовать что-либо.

– Я повторю свой вопрос! С какой целью вас послали во дворец императора Александра? – требовательный голос мужчины становился всё менее разборчивым. Из-за слёз, скопившихся у неё в глазах, всё вокруг представлялось размытым. Клэр показалось, что она умирает, что все её кости сломаны и жизнь подходит к концу. На шестом ударе в подвал, где происходила медленная и чудовищная казнь, вбежал юноша, держащий в руках небольшой свёрток.

– Немедленно прекратить, господа! Государь император распорядился незамедлительно доставить эту особу к нему в кабинет для личного допроса.

Клэр едва переводила дух не в силах посмотреть на лицо своего спасителя, так вовремя прервавшего нестерпимую пытку.

– Раз это угодно Его Величеству… – сжав недовольно губы, мужчина с папкой отошёл в сторону и велел Семёну сделать то же самое.

Юноша, принёсший благую весть, принялся самостоятельно отвязывать Клэр от стены, к которой её приковали. Заметив, что она никак не реагирует на его слова и действия, он взял её на руки и бережно вынес из мрачного подземелья.

Клэр слышала шаги незнакомца, стук его сапог на влажных камнях, а затем ощутила свет. Её глаза большую часть времени оставались закрытыми, тем не менее она помнила их длинный путь до места, в котором он передал её в руки каких-то придворных дам.

– C’est terrible (Ужасно)! Что с ней произошло, charmante (очаровательный)? Она ранена?

– Не думаю, что её здоровью что-то угрожает. На вашем месте я бы вызвал доктора, который сможет быстро поставить её на ноги. Если о сём узнает государь, многим не поздоровится.

– C’est terrible (Ужасно)! – произнесла каждая из трёх присутствующих дам. – Поглядите, бедняжка едва стоит.

Чересчур заботливые девушки начали приводить внешний вид замарашки из подвала в образ, достойный аудиенции императора. Клэр не сразу смогла подняться с кровати, в которую её временно уложили. Заметив на своём теле синяки и подтёки, Клэр лишь устало вздохнула. Знать, откуда они, ей было более чем достаточно, ведь сил на жалость к себе у неё уже не осталось.

Тем временем, воркуя о чём-то своём на французском, румяные молодые дамы наносили на лицо Клэр косметику, чтобы хоть как-то освежить и придать блеск её вялому, измученному телу. Она покорно делала то, что ей велели: поднималась, крутилась, запрокидывала голову. Клэр не задавала вопросов, только устало смотрела в окно напротив, выходившее на тёмную воду Невы.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась одна из фрейлин.

Клэр ничего не ответила, поскольку в мыслях была где-то далеко отсюда.

– Как ваше самочувствие?

– Тяжело дышать.

Фрейлина скривилась и протянула Клэр флакончик с каким-то раствором.

– Вот. Это облегчит вашу боль на какое-то время.

Клэр залпом выпила флакон, не оставив и капли. Через какое-то время она ощутила лёгкую невесомость. Боль действительно стала утихать. В её голове мелькнула мысль, что это могла быть настойка с эффектом современных наркотиков или опиума.

Когда Клэр была полностью готова, прекрасная молодая светловолосая фрейлина велела сообщить об этом министру, занимающемся внешними делами государя. Уже через десять минут у дверей их комнаты стояла стража из двух человек. Они без интереса посмотрели на бледное лицо Клэр и приказали следовать за ними.

Пока она медленными шагами шла по натёртому полу необычайно красивого Зимнего дворца со стражей с обеих сторон, её не оставляла мысль о том, что уже через несколько минут она предстанет перед императором Александром.

Одна за другой мелькали комнаты, свет солнца просачивался через толстые стёкла окон. И вот стража замедлила шаг перед большой белой дверью. Дождавшись, когда слуги откроют её, один из стражников, сопровождавших Клэр, легко подтолкнул её вперёд, осторожно коснувшись спины.

Так Клэр оказалась в кабинете императора Российской Империи Александра Павловича Романова.

Насмотревшись на солнечный свет, пока её вели по коридорам, она долгое время не могла избавиться от тёмного пятна в глазах. Постепенно Клэр стала различать фигуру стоящего у рабочего стола императора. Желание хорошенько разглядеть вычурный кабинет, в котором он решал государственные дела, вмиг исчезло, как только он к ней обернулся.

Чуть замешкавшись, Клэр сделала реверанс и опустила глаза в пол, предоставляя ему первое слово. Но государь заговорил не сразу. Казалось, он нарочно испытывает её терпение: как только он замечал на её лице признаки волнения, на его безмолвных губах появлялась лёгкая ухмылка.

– Вы знаете, почему находитесь сейчас здесь? – наконец сказал Александр, зашагав по комнате.

– Когда меня забирали из поместья Милановых, ваши стражи сказали, что меня обвиняют в измене, – дрожащим голосом ответила Клэр, сжимая пальцы слабых рук.

– Вы станете это отрицать?

– Да, Ваше Императорское Величество, стану.

– Признаться, другого ответа я и не мог ожидать, – его голос был мягким, но уверенным в себе. Наверное, именно так и должен был звучать царский голос. – Вы очень юны, оттого мне становится менее ясен план нашего врага. Признайтесь, вы его любовница?

– Чья любовница? – у Клэр не было сил на возмущение или протест, но это обвинение просто не могло не отразиться на её лице.

– Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю. Естественно, не о Мишеле, то его личные мотивы… Вы любовница этого разорителя Европы, человека без происхождения, морали и чести, Бонапарта!

– Что? Простите, Ваше Величество, но что дало вам повод так думать? – Клэр явно не ожидала услышать подобное обвинение и всё же приняла его как нельзя спокойно, хоть её голос и стал более грубым.

Александр продолжал расхаживать по своему кабинету. Светлые, почти кремовые стены, два камина по обоим углам, на которых стояли большие зеркала. Напротив маленького красного стола располагались три других стола, застеленных зелёной тканью. В самом центре четырёхметрового потолка на длинной золотой цепи висела люстра, своим видом напоминающая белую вазу для цветов. Часть потолка и стены были расписаны греческими силуэтами зелёного цвета. Выглядело всё так, будто в кабинете императора разыгралось целое представление по мифам Древней Греции. Лошади, бегущие с копьями люди, запряжённые колесницы с несущимися вперёд воинами… Несмотря на всю вычурность этой росписи, кабинет Александра был очень скромно обустроен: без позолоты, цветов и прочих излишеств.

– Признаюсь, вам превосходно удаётся играть непонимание, – Александр приблизился к Клэр, выдержав свою любимую паузу, и, глядя на неё сверху вниз, продолжил: – Один ваш правдивый ответ может перевесить чашу весов и обратить мой гнев в милость. Ответьте: как кольцо, которое вы носите, ни от кого не скрывая, оказалось у вас?

Тут Клэр вспомнила о случае на балу, когда император резко изменился в лице после поцелуя её руки. Непонимание и интерес разгорались в ней с каждой секундой.

– Кольцо? Но… Почему вы спрашиваете? Разве есть дело до простого украшения?

– До простого украшения, может быть, дела никакого и не было бы.

– Его мне завещала моя бабушка. Оно перешло мне по наследству.

– Я ведь просил правду, Клэр Данииловна. Это ведь ваше настоящее имя? – с недовольным лицом уточнил Александр.

– Да, меня зовут Клэр. И я не лгу. Вы просили правду, она такова. Но вы, мой государь, можете поведать мне свою правду. Быть может, тогда мы сможем разобраться со всем этим.

Александр немного скривился, словно речь Клэр показалась ему возмутительной.

– В юные лета свои я находил упоение в изучении знания, которое слабо поддавалось умам людей нашего времени. В библиотеке дворца я проводил большую часть времени со своим учителем Лагарпом, – произнеся это имя, император задумчиво посмотрел на дверь, словно вспоминая о том, что долгое время терзало его сердце. Несмотря на то что лицо его сделалось печальным, он всё же продолжил свой увлекательный рассказ: – Именно от него я впервые узнал про… – слова императора резко прервались и он пытливо уставился на тёмную гладь Невы. – впрочем, это сейчас неважно! – не закончив одну мысль, император тут же начал другую. – Дело в том, барышня, что кольцо, которое вы, не стесняясь, демонстрируете всем вокруг, я лично подарил Первому Консулу Франции во время наших переговоров в Тильзите.

Клэр почувствовала, как все ее лицо вмиг напряглось. Губы поджались, глаза широко раскрылись от удивления, дыхание сбилось в попытках переосмыслить последние слова государя.

– Но… Я не понимаю, как оно попало к моей бабушке.

– Наполеон по своей натуре жаден, поэтому мог подарить его либо приближённому лицу, либо любовнице. Так кто же вы: шпионка или любовница?

– Я понимаю, что в глазах Вашего Величества моё положение выглядит не лучшим образом. Вы не оставляете мне выбора. Из ваших слов мне ясно, что так или иначе меня ждёт казнь.

Александр нервно и громко засмеялся, поспешив тут же убедить Клэр в обратном:

– Казнь? Боже правый, я не тиран и не казню своих и иностранных подданных за их преступления, но место в Петропавловской крепости я вам могу обещать, не обращая внимания на ваш юный, прекрасный возраст.

– А-а-а, значит, мне всё равно нечего терять. Я из будущего, государь! Возможно, звучит дико, но я родилась в 1996 году. Вы вправе считать меня сумасшедшей, или как в вашем времени принято говорить? Блаженной! Но я сама не понимаю, как и для чего оказалась здесь. Всё началось с того, что моя бабушка завещала мне это кольцо. Прежде я никогда не видела, чтобы она его носила. Спустя несколько часов после того, как я его надела, потеряла сознание и очнулась уже в вашем мире. Я знаю о некоторых событиях, которые с вами ещё не произошли, но там, откуда я родом, им уже больше двухсот лет. Возможно, с этим кольцом что-то не так и вы сможете помочь мне вернуться?

– Я действительно считаю тебя сумасшедшей. И, не знай я все тайны этого кольца, уже сейчас велел бы увести тебя в камеру. – Император стоял сосредоточенный и заворожённый. Его лоб сморщился. Он рассматривал Клэр, пытаясь найти хоть какой-то изъян. – Чем ты можешь подтвердить свои слова?

– Я не… – неожиданно Клэр вспомнила, что в квартире Майи наверняка должны были остаться её вещи. – В поместье Милановых, откуда меня доставили к вам, есть девушка из прислуги. Она нашла меня на дворцовой площади и отнесла в квартиру, в которой жил некогда её брат. Там осталась моя одежда. Во-первых, вы весьма удивитесь этому фасону. Во-вторых, в брюках будет лежать бумага, на которой есть дата её покупки.

Каждый раз, когда Клэр пыталась объяснить императору про свои джинсы или про то, что этой бумагой был билет в его дворец, она заикалась и несколько секунд подбирала подходящие для этого слова.

– Как какая-то купленная бумага сможет убедить меня в правоте твоих слов?

– Когда Ваше Императорское Величество увидит её собственными глазами, то поймёт, – её голос наконец зазвучал уверенно. Клэр сделала шаг вперёд, чтобы поклониться императору, и, вмиг обессилев, упала на колени.

На лице Александра изобразился ужас. Он незамедлительно вызвал стражу, заметив, что изо рта девушки сочится кровь. Судорожно хватаясь за своё тело, она перестала чувствовать прилив воздуха в лёгких. Кровь брызгами разлеталась на деревянный пол и ковёр царского кабинета.

– Немедленно лекаря! Срочно! – грозно приказал государь, отойдя от Клэр на шаг, испугавшись одного только вида крови.

Личный врач императора находился рядом с его покоями, поэтому очень быстро поспел на крики Его Величества. Кровь без остановки сочилась по её губам и шее, сливаясь в алое пятно под головой. Тем временем придворный врач делал скорый осмотр.

– Государь, у неё сломаны два рёбра. Возможно, осколок давно попал в лёгкое и при каждом вдохе травмировал ткани. У неё внутреннее кровотечение, – врач создавал из подручных средств что-то напоминающее рычаг.

– Кто допрашивал её до меня? – спросил император у своей личной охраны.

Вскоре Клэр перестала слышать, что происходит вокруг. Она мирно закрыла глаза и, ничего не чувствуя, вновь погрузилась в сон.

Пропал крик, пропали люди. Клэр, как и прежде, не было среди них. Какие-то светлые лица мелькали в её сознании, но их очертания она не могла ни разглядеть, ни понять. Всё, что здесь происходило, до сих пор выбивало её из колеи обычной, нормальной жизни.

Она окончательно приняла этот мир. Осталось лишь сделать так, чтобы и этот мир принял её.