Там алеет заря 4

Великий князь Александр Михайлович вышел с заседания Морского технического комитета в весьма раздражённом состоянии.

И так новая десятилетняя программа строительства флота полетела к чертям, так ещё его адмиралы никак не могут придти к единому мнению о том, какие же броненосцы следует закладывать в самом ближайшем будущем. Уже третий вариант следующих после серии "Бородино" броненосцев можно отправлять в корзину.

Эта идущая на Дальнем Востоке война многое поменяла во всех раскладах. В первую очередь в артиллерии, которой нужно вооружать корабли линии. Морские бои ведутся на дистанциях, которые ещё год назад казались запредельными не только для Российского Императорского флота, но даже в британском Королевском флоте об этом не помышляли. А вот поди ж ты… Потому казавшийся незыблемым средний калибр (6 дюймов) уже не слишком подходил для будущего броненосца. А если ставить вместо него 8-дюймовые орудия, то возникает вопрос по их скорострельности. Но этим дело не заканчивалось. 75-мм орудия в качестве противоминных на проектируемый броненосец, похоже, уже не годились. По опыту войны оказывалось, что в качестве противоминных лучше всего показывали себя 120-мм орудия на крейсерах типа "Новик" даже несмотря на их не самую большую практическую скорострельность по сравнению с 75-миллимитровками. А ведь водоизмещение миноносцев только росло с каждым годом. Возможным кандидатом на роль противоминных орудий в будущем вероятно станут 4-дюймовки. Благо прототип их не только закуплен у Круппа в количестве 5 штук из наличия, но и даже уже установлен на минный крейсер "Абрек", который у Суэцкого канала наконец должен догнать 3-ю Тихоокеанскую эскадру. Орудия у германцев 105-мм, для русского флота по калибра не подойдут. Тут или нужны 4 дюйма, что проще, или 4.2 дюйма, который является привычным "русским" калибром. Они в два раза легче принятых на вооружение в Империи 120-мм пушек Кане и скорострельнее, но зато фугасный снаряд у них по мощности не уступает снаряду русскому орудию большего калибра.

Концепция " лёгкий снаряд с большой дульной скоростью" тоже полетела к чертям. Но это хотя бы было понятно ещё перед войной, а потому имелись варианты снарядов от князя Агренева. Однако ж перед самой войной их побоялись принимать на вооружение, поскольку было откровенно поздно. А потому не было никакой возможности произвести хотя бы даже один боекомплект для кораблей, находящихся на Дальнем Востоке. И главное — доставить снаряды на ТВД. Так что дело отложили на потом.

Для Сандро эта война не была неожиданной. Он предсказал её ещё в 1895-м году. Однако ж тогда Семья не приняла никакого решения по его докладу, а зря. Спохватились на пару лет позже. А вот для того, чтобы война началась именно в этом 1904 году, он даже приложил некоторые усилия. Благо ожидаемый срок окончания строительства Кругобайкальской железной дороги он смог узнать у Александэра. Но никому о своих действиях не стал говорить. Не факт, что Мишкин бы одобрил эти действия. Поэтому лучше было делать дело тихо и молча. В следующем году японцы бы уже не напали бы. Если только еще через год. Но бесконечно держать на Дальнем Востоке большую эскадру в противовес японской было никак нельзя. Это японцы там у себя дома и могут, не торопясь, наращивать силы своего флота, а для Империи Тихий океан — это дальнее захолустье. И хотя Сандро достаточно адекватно оценивал силы японцев, эти азиаты все же смогли его неприятно удивить, когда прикупили у британцев отказные чилийские броненосцы второго ранга. Все ж не для для мелких телом япошек пушки на тех кораблях. Но зато, провернув небольшую аферу, удалось наконец подставить Абазу и Безобразова, которые сами хотели его подставить перед Императором с финансированием той треклятой концессии на Ялу.

Сандро считал, что у России есть два главных флота, которые нужно развивать — Балтийский и Черноморский. Да к тому же недавно появился еще один театр, где нужна хотя бы эскадра — в Северном океане. Там, на северах, ещё по сути ничего нет, но хотя бы часть рейдеров в Мурманске держать не мешало бы. А ведь есть ещё Средиземноморье и Персидский залив. Вот только все портил вечный недостаток денег в казне. Покойный Ники в 1897 году денег для увеличения флота дал. А вот рассчитывать на то, что их будет безропотно давать Мишкин, было рискованно. Нет, он, конечно, дал, причём весьма щедро, но только на предстоящую войну с Японией. А что будет дальше — было совершенно непонятно. По крайней мере Мишкин совершенно не стремился сделать русский флот одним из ведущих флотов мира. Об этом, к сожалению, оставалось только мечтать. Итак пришлось пожертвовать развитием Черноморского флота, благо османы сейчас не могли ничем угрожать России, а потому броненосцы "Потемкин" и "Багратион" были построены не в Чёрном море, а на Балтике. Тогда он смог уломать Ники сделать именно так. И в том, что царь не стал рассматривать вечный русский вопрос относительно занятия черноморских Проливов, есть его немалая заслуга. С восшествием на престол Мишкина пришлось сократить собственные гешефты до минимума, ибо характер младшего из трех сыновей Александра III он знал неплохо. Мишкин — это совсем не Ники! Потому следовало поберечься. А сейчас нужно закладывать новую серию броненосцев, но закладывать пока нечего. Гадство!

Опять же, артиллерия и ее расположение на броненосцах только часть проблемы. Неожиданно в этой идущей сейчас войне подводные лодки оказались грозной силой. Как с ними бороться сейчас похоже никто не знает. Хотя нет, Александэр-то как раз знает. Он ещё посмеивался, что знает, но пока никому не скажет, чтоб противник идеи не украл. В общем-то, отчасти он прав. У японцев подлодок нет. У нас есть, у британцев, у немцев, но никто не умеет с ними бороться. А украсть то, чего еще нет, нельзя. Но есть другая проблема. Корабли-то нужно как-то защищать от мин, чтоб не тонули от подрыва одной единственной на корпусе. Однако как сделать корпус, выдерживающий попадание 1–2 мин, тоже никто не знает. Предложения на этот счёт имеются, но кто знает правильный ответ?

Или взять миноносцы. До войны совсем не думали о том, как бороться с прибрежным судоходством, включая всякие рыбацкие шхуны у западного побережья Японии. В итоге оказалось, что гонять сотни и тысячи японских рыбацких шхун просто нечем. Ныне понятно, что для этого бы подошли минные крейсера — корабли относительно недорогие. Ну или хотя бы дестроеры. Вот только ничего этого во Владивостоке сейчас нет. Да, удалось заказать прототипы минных крейсеров в Германии и Франции. Но это на будущее, поскольку даже прототипы вступят в строй уже после окончания войны, не говоря уже про серии, которые потом будут строиться на основании головных кораблей.

А ещё Мишкин… Нет, Мишкин его явно ценил, но вот брата Сержа, можно считать, задвинул туда, откуда Сержу уже не выбраться. Хотя, конечно, Серж сам хорош. Это ж надо додуматься, поехать в Эссен на закупки артиллерии и попытаться слупить с Круппа откат. Идиот! В итоге договоры заключали уже без его брата. А пока Сандро не было в столице, Мишкин вызвал Сержа и поимел его в грубой форме. Быть теперь брату вечным полковником гвардии. А как было бы хорошо вернуть под руку клана всю артиллерию. Но видно уже не судьба. Этот баран связался с вертихвосткой Кшесинской, которая доит его как корову, увлекся ей так, что она даже родила от него ребенка. Хотя там еще непонятно, чей это ребенок. Не Андрейка ли Владимирович тут постарался. Матильда, конечно, в постели чудо как хороша, но все должно иметь свою меру. И теперь все. Никакого выхода из этого положения нет. Серж виноват сам. Должности генерала-фельдцейхмейстера ему теперь не видать как своих ушей. Если только брат не напросится на войну с япошками. Но что-то он не особо жаждет покидать столицу…

На выходе из здания Адмиралтейства Сандро услышал за спиной топот ног бегущего человека и обернулся. Великого князя догнал взмыленный и задыхавшийся от бега лейтенант с кожаной папкой в руках.

— Ваше… Ваше Императорское высочество, дозвольте…уфф… обратиться?

— Лейтенант, извольте отдышаться, — усмехнулся Александр Михайлович. — Вы пыхтите как паровоз.

Лейтенант оправил мундир, сделал несколько глубоких вздохов, бросил руку под козырёк и произнес:

— Дозвольте обратиться, Ваше Императорское высочество! Лейтенант Забельский. Вам телеграммы из Греции и из Севастополя. — Он раскрыл папку и протянул Великому князю 2 бланка с отпечатанным текстом.

Сандро бросил взгляд на текст верхней и ответил:

— Благодарю, лейтенант. Можете быть свободны.

Сандро вышел из здания, нырнул в нутро поданного к крыльцу роскошного автомобиля и занялся чтением телеграмм, начиная со второй. Она была короткой. "Пароходы стали под погрузку. В.П." Для непосвященного человека она ничего не значила. Но на самом деле означала, что под погрузку в Севастополе встали два пассажирских лайнера, которые должны принять на борт ряженых — усиленный сводный полк пехоты. Этому полку, если все получится как задумано, предстояло выполнить одну очень важную операцию. А для того, чтоб прийти Проливы без проблем, на борту не было ни одного человека в форме и не было никакого оружия кроме личных револьверов у офицеров. Все оружие, форму, боеприпасы и прочее личный состав получит в Индийском Океане в районе Джибути, где пароходы, по идее, должны догнать 3-ю Тихоокеанскую эскадру.

Вторая телеграмма была от его жены, которую он отправил в путешествие к царственным родственникам в Грецию. Ксения была старшей сестрой Императора Михаила. И на поездку в Грецию без мужа её пришлось уговаривать на пару с Мишкиным. Своим присутствием под брейд-вымпелом члена Императорской фамилии она должна была вывести в Средиземное море построенную в Николаеве канонерку "Хивинец". Вооружение из двух немецких 105-мм и четырёх русских 75-мм орудий канонерка должна была получить в греческом Лаврио, там же его установить и направиться в Персидский залив. "Хивинец" имел характерные формы для военного корабля, хотя пока его экипаж щеголял в гражданской форме и нес флаг "Доброфлота". Был риск, что османы могут не пропустить корабль через Проливы. Но все обошлось. Брейд-вымпел и наличие на борту члена Императорской фамилии, отсутствие вооружения и то, что корабль явно шёл на соединение с 3-ей Тихоокеанской эскадрой, сделали своё дело. Османы явно решили, что чем меньше у русских будет кораблей на Чёрном море, тем им будет спокойнее. На выходе из Дарданелл это и подтвердилось. К канлодке подвалил лоцманский катер, с которого на борт корабля поднялся важный тучный турок и, язвительно улыбаясь, передал телеграмму от султана о том, что султан все понимает, но не сможет пропустить канлодку назад в Чёрное море, если русские захотят её вернуть обратно.

Сандро ухмыльнулся. Если б султан знал, что канлодка идёт не на Дальний Восток, он бы её никогда не пропустил. Вернее его бы к этому принудили британцы, которым русские корабли-стационеры в Персидском заливе ну совсем не нужны. А так все получилось очень даже неплохо. Если канонерка сможет преодолеть бар, то вполне может подняться по Шатт-эль-Арабу до Аббадана, неподалёку от которого компаниями Агренева и Нобеля найдена нефть. Но это на крайний случай, если британцы начнут свои провокации и в Персидских водах. В этом случае будут очень недовольны уже османы. А так "Хивинцу" предстоит стать стационаром в Бушире. Оставалось решить вопрос — посылать ли в Персидский залив безброневой крейсер "Топаз" или нет. Благо теперь в Персии для него появился источник топлива. Против британской эскадры индийской станции эти два русских корабля, конечно, не продержатся и получаса, если дело вдруг дойдет до боя, но и реагировать на действия англичан как-то было нужно. А то ведь пока у России связаны руки на Дальнем востоке, британцы осуществили рейд своих войск на Тибет. И в Тегеране их дипломатические усилия уже дали определенный антироссийский результат. Не отреагируешь сейчас, того и гляди, британцы позарятся на русские концессии на юго-западе Персии. С них станется.

Ксения же теперь, сойдя в Афинах на берег и совместив полезное с приятным, отдохнет в Греции, пообщается с родственниками, а потом вернётся на личной яхте Михайловичей "Тамара" в Крым. А у Сандро теперь имелось свободное время для посещения одной горячей крошки с очень аппетитными выпуклостями в нужных местах… Кстати! А почему бы не заехать к ней прямо сейчас?

— Митяй, давай-ка на Мойку! — скомандовал водителю Великий князь.

Роскошный лимузин глубокого синего цвета компании "Фрезе и Яковлев" сменил направление движения и, периодически распугивая гудками извозчиков с их неторопливыми кобылами, двинулся к новой цели назначения.

Михаил вышел из своего кабинета в Зимнем дворце в холл приемной. В ней толпилось немало всякого разного придворного народа. Раньше вся эта шушера весьма раздражала Михаила, но со временем он притерпелся и почти перестал обращать внимание на неё. Император хотел было пройти приемную насквозь, но беспрепятственно сделать ему это не удалось. Сначала к нему прицепился какой-то гвардейский полковник, которого однако легко удалось перенаправить в Канцелярию Его Императорского Величества, а потом проход загородили две фрейлины. Но не его двора, а двора Великой княгини Марии Павловны. Присев в реверансе, обе начали что-то щебетать о гибели Великого князя Кирилла Владимировича, но в итоге все свелось к толстому вопросу-намеку о том, когда же будет объявлен новый Цесаревич. Расфокусировав взгляд, как учил Михаила ещё в юности князь Агренев, Император заметил у стены в обществе двух придворных тетушку Михень, одетую в цвета траура, мать всех братьев Владимировичей, и сразу оценил весь этот спектакль.

"Тетя Михень, не успев оплакать одного сына, а уже стремится назначить Цесаревичем другого? Вы хотите спектакля? Ладно, пусть будет по-вашему", — подумал Михаил и ответил фрейлинам:

— Сударыни, я, как и вы, опечален и возмущен убийством моего двоюродного брата. Это неслыханно! Рука англо-японского наймита вырвала из наших рядов мужественного члена Фамилии, поехавшего на Дальний Восток дать решительный отпор наглому врагу. Вместе с моим братом-Цесаревичем погибли и другие достойные защитники Отечества. Следствие еще идет, и я пока не могу вам ничего сказать про его результаты. К сожалению, ввиду блокады Квантуна мы не смогли вывезти прах погибшего на родину, и моего брата пришлось предать той земле, которую он её защищал. Я уже подумываю, чтобы после войны переименовать порт Дальний в Кирилловск в честь сами понимаете кого. Младший брат Кирилла, Борис, также находится на Квантуне. И даже мог присутствовать в тот ужасный момент в том же особняке Алексеева, если бы не воинский долг. Могу ли я подвергать жизнь другого моего брата повышенной опасности, раз он тоже находится на блокированном полуострове? Нет, и ещё раз нет! И провести эвакуацию Великого князя Бориса мы пока тоже не можем. Назначать же Цесаревичем кого-то другого есть нарушение традиций и порядка наследования, закреплённого ещё моим предком Павлом Петровичем. Так что пока я вынужден взять паузу и не принимать никаких скоропалительных решений.

Произнося этот монолог и вроде бы глядя на обоих фрейлин, Михаил одновременно видел, как исказилось лицо тети Михень, как будто она съела лимон целиком, а потом она вообще отвернулась к стене.

"А что ты хотела, тетушка? Чего тебе не терпится? Зачем нужно было устраивать весь этот цирк с придворными? Мужа твоего чуть удар не хватил после известия о гибели сына, но ты зачем-то сюда пришла и выставила вперёд себя этих двух куриц. Зачем? Надо бы зайти на телеграф и справиться о здоровье супруги. Ей ведь рожать через пару месяцев. Да и вообще стоит отправиться к ней в Гатчину, но пока держат дела. Он как приехал в столицу на встречу с Вильгельмом II, который давно напрашивался поговорить "по-родственному", так после визита Вилли третий день торчит в Зимнем дворце. А заодно стоит настропалить охрану Императрицы Ксении на повышенную бдительность. Пресса и Свет, конечно, гудит о причастности англичан к покушению на Кирилла, но чужая душа — потемки. А душа тети Михень и подавно. Не дай бог кто вспомнит, что есть такое кардинальное средство решения всех проблем как яд. Ядами вроде бы не пользуются уже давненько, предпочитая решать проблемы бомбой, выстрелом из револьвера или табакеркой, но всяко может быть…"

Кирилла вроде бы должно быть жалко, но в душе Михаил не чувствовал ни капли сожаления. Нехороший он был человек, бестолковый, капризный и вздорный. Да и Борис в лучшую сторону не очень отличается. Что же до покушения, то уже практически ясно, что покушались совсем не обязательно именно на Кирилла, а скорее на адмирала Алексеева лично, либо опять же на него и всех, кто там ещё будет. А Кирюха оказался просто не в том месте и не в то время. Ведь если б хотели убить конкретно Кирилла, то его могли давно застрелить из короткоствола, ибо охрана у Великого князя была плевая — два адъютанта. Нет, в сопровождении народа было больше, но постоянно с Кириллом было только двое. И то не всегда и не везде. Убитый террорист был железнодорожником. И, главное, он был поляком. Но разглашать это точно не будут, ибо погромы поляков ему точно не нужны. Однако, возможно, что следствие ошибается и замысел организаторов был глубже и коварнее. Ведь если в качестве мести его дяди приложат свою руку или языки к организации польских погромов, то в ответ может полыхнуть уже Польша. И, возможно, именно на это надеялись организаторы теракта. Чего-чего, а бунта в Польше сейчас Империи точно не нужно! Вот только это уже очень высокий уровень замысла. Такое обычным социалистам явно не по плечу. Это уже точно придумано в Лондоне, но хрен им всем. Информация о личности и национальности убийцы засекречена на самом высшем уровне. Посмотрим. Зато если она станет быстро общеизвестна с другого конца, то это, считай, доказательство того, что теракт организовали именно британцы. Такое можно будет уже предъявить дяде Вове и его братьям. Вот пусть они и мстят не полякам, а британцам. Это будет намного полезнее. К сожалению, концов, ведущих к непосредственному участнику преступления, сразу обнаружить не удалось. Жандармы и новообразованная флотская контрразведка роют носом землю. Может что-то и накопают.

Михаил дошёл в сопровождении конвойных до обеденной залы и приказал через минут 20 подать обед. А сам прилег в соседней комнате на кушетку. Растянувшись и закинув руки за голову, он вспомнил двухдневный визит Вилли. Эта зараза, германский Император, выпила из него немало сил. Да что там сил? Крови, гад, попил немало. Две предыдущие встречи с кузеном не шли ни в какое сравнение с последней. Но все вроде обошлось. Размолвка русских с французами и скандал с британцами не могли пройти мимо внимания германского Императора. И потому кузен примчался навязывать Михаилу свою дружбу. Впрочем, ничего другого Михаил от Вилли и не ожидал. Ещё он ожидал от германского Императора призывов беспощадно покарать подлых азиатов, сбросить их в море и закончить победоносную войну в Токио. И это, естественно, было. Причём в весьма эмоциональном плане и в больших объёмах. Приходилось внимать и иногда даже покровительно качать головой. Но даже кузен не может говорить на одну тему больше получаса. Все равно сбивается и перескакивает на что-то другое. А вот на другом-то его и пришлось ловить. Но главное, что хотел Вилли, это склонить Россию к подписанию договора с Германией и фактическому разрыву с Францией.

Этот договор содержал обязательства России и Германии оказывать друг другу взаимную помощь "в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами", в случае если одна из двух договаривающихся сторон "подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав" (ст. 1). При этом обе стороны обязывались "не заключать сепаратного мира ни с одним из общих противников" (ст. 2). Договор этот должен был войти в силу тотчас после заключения мира между Россией и Японией и оставаться в силе до его денонсирования одной из сторон с предупреждением за год вперёд (ст. 3). После вступления договора в силу, Россия должна была предпринять "необходимые шаги к тому, чтобы ознакомить Францию с этим договором и побудить её присоединиться к нему в качестве союзницы" (ст. 4). Впрочем, на последней статье Вильгельм особо не настаивал.

Ознакомившись с германским вариантом текста договора, Михаил обратил внимание кузена на некоторые обстоятельства, которые, по его мнению, явно препятствуют подписания этого весьма полезного документа. Вильгельму было указано на то, что в настоящее время большая часть внешних долгов России размещена во Франции. А ведь когда-то этими бумагами владели германские банки. И хоть лягушатники и показали себя никудышными союзниками, но ссориться с ними дальше во время войны русскому Императору явно не с руки. А вот ежели германские банки перекупят половину русского долга, который недавно неплохо подешевел, то Михаил с радостью откликнется на выгодное предложение германцев. Ведь это именно Германия отвергла руку дружбы со стороны России лет эдак 17–18 назад. А раз так, то ход навстречу теперь явно за Германией. Опять же, есть и ещё одна неприятность. Германский рейхсканцлер фон Бюлов, то ли ради собственной карьеры, то ли в пику своему Императору, то ли ещё по какой причине, не торопится возобновлять Торговый договор между двумя странами, требуя огромных экономических уступок со стороны России. На пользу взаимопонимания и дружбе эта позиция фон Бюлова явно не пойдёт. У русских вообще имеется пословица, что друг познается в беде. И коль Вильгельм считает Михаила братом и другом, то не стоит доводить ситуацию до торговой войны. Она никому из двух соседских стран на пользу явно не пойдёт. И ведь глядя на Россию и её возмущение, требуемыми Бюловым условиями договора, аналогичные договора с Германией не подписывает ещё целый ряд стран. Даже Австро-Венгрия не подписывает, не говоря уже об Италии, Болгарии, Сербии и так далее. Причём сам Бюлов ведь в экономике смыслит мало, а потому свалил переговоры на своих помощников…

Вилли сразу поскучнел, а потом бросился доказывать Михаилу свою дружбу, потребность в развитии промышленности и сельского хозяйства Германии, и всякое прочее. Но Михаил был тверд и, сжав зубы, терпел, требовал, доказывал с цифрами явные избыточные хотелки господина рейхсканцлера, снова терпел, убеждал, и так не по одному кругу.

В итоге однако Вильгельм уехал с некоторой надеждой на то, что чуть позже, возможно, согласятся на союзный договор, а с другой вроде бы как взял обязательство несколько воздействовать на своего канцлера. Да, если будет таможенная война, первый год России придётся несладко. Но вот конкретно сейчас время, похоже, работает на Россию. Медленно, но верно мы гнем и ломим японцев. А когда заломаем, пусть и не до конца, то немцам все равно придётся подвинуться по условиям Торгового договора, хотя он и будет хуже, чем предыдущий. Что до союзного, то Михаил не верил в его реальность. Вилли просто хочет подставить Россию перед Францией, а заодно ещё и абсолютно бесплатно купить союз с ней. Вернее даже не бесплатно, а так, чтоб русские ещё за это заплатили. Но вот хрен собачий этому хитрозадому кузену! Год мы вполне перетерпим, благо рубль теперь отвязан от золота и срочной нужды в иностранных кредитах нет. Причём германцы это тоже должны понимать. Когда 3-я Тихоокеанская эскадра дойдёт до Дальнего Востока, уже немцам придётся убеждать русских поскорее заключить этот треклятый Конвенционный Торговый договор. Нужно только утопить ещё один-два японских броненосца, и война будет сделана. Тогда японцам придётся убраться из Маньчжурии и отойти в Корее минимум до Сеула. Иначе их сухопутная армия останется на голодом пайке в прямом и переносном смыслах. Японцы явно начали чувствовать под седалищем горячую сковородку. Об этом говорит, например, то, что уже французские дипломаты начали шустрить насчёт заключения перемирия в войне. Но посольствам отдан четкий приказ — делать морду кирпичом и не понимать никаких тонких или толстых намеков. Посредники в заключении мира России явно не нужны. Уж больно их услуги дороговато стоят. Кстати, пару дней назад дирижабли Александэра япошкам ещё один завод разбомбили. На этот раз медеплавильный. Не совсем, конечно, а где-то наполовину, но и это для Японии больно. Так что если британцы не ввяжутся в войну на стороне япошек, то результат войны уже ясен. А дальше придётся биться за мир. Но тут уже есть определённые намётки. И одновременно, или после подписания мира, нужно будет рассчитаться с французами за все хорошее. Эти козлы уже устами своего посла сообщили, что в Джибути и далее не смогут снабжать идущую на Дальний Восток эскадру углем из-за якобы собственного нейтралитета. Но на это Сандро и не рассчитывал. Благо есть свои русские угольщики. Однако для того, чтоб посчитаться с Парижем, нужен новый Министр иностранных дел. Ламсдорф уж больно французам благоволит. Да и вообще среди опытных дипломатов трудно найти специалиста, который был бы настоящим патриотом Империи. Вот такой парадокс! Кого ни возьми, вечно у любого из них имеется крен в пользу кого-нибудь иностранного государства. Но посчитаться с Парижем нужно обязательно. Пока русские воюют на Дальнем Востоке, французы успели не только войти в союз с британцами, но и охватить от Сиама ещё кусок территории. Союзники!

Вон Александэр на той неделе прислал шифровку, что есть у него насчёт французов неплохой план, но доверить его бумаге или телеграфу он не никак может. Не иначе как намекает на то, что его пора отозвать с Дальнего Востока. В общем, возможно, он и прав. Но нужно ещё подумать на эту тему. Не дай бог чего. С британцев станется выкинуть напоследок какой-нибудь фортель…

— Ваше Императорское Величество, обед накрыт. Извольте пожаловать к столу, — заглянув в комнату, поклонился в дверях шеф-повар.

— Хорошо, иду!

В животе у Михаила радостно забурчало. А ведь и правда пора. Душа явно жаждет вкусностей!

Дубасов стоял на мостике броненосного крейсера "Баян", с удовольствием вдыхая свежий морской воздух. Эскадра шла в бой почти в полном составе. Даже минный транспорт "Амур" шел в линии крейсеров на тот случай, если японцы вздумают укрыться в Чемульпо, хотя на это надежды почти не было. Врагу сейчас явно была противопоказана пассивная оборона. Наконец был отремонтирован броненосец "Петропавловск", подорвавшийся на японской мине перед началом Квантунского сражения. И теперь слева от крейсера, который возглавлял крейсерский отряд, шли все восемь русских броненосцев: "Цесаревич", "Ретвизан", "Потемкин", "Багратион", "Полтава", "Севастополь", "Петропавловск" и "Пересвет". Чтобы пополнить выбитую артиллерию среднего калибра, пришлось полностью разоружить стоящую в доке Дальнего "Палладу", не говоря уже о том, что были "выметены" все склады флота. И то орудий не хватило. А "Севастополь" вообще мог похвастаться только тремя пушками главного калибра. Заменить повреждённое орудие было просто нечем. А "Паллада", похоже, застряла в доке месяца на три. Повреждения от самоходной мины оказались серьезнее, чем думали ранее. Даже если случится чудо и её смогут отремонтировать раньше, то ей суждено принять на борт английские орудия, снятые с потопленной "Сикисимы", благо пришедший 4 дня назад из Владивостока вспомогательный крейсер "Неман" привёз в трюмах не только 450 мин, но и снаряды к 6-дюймовым и 75-мм орудиям английской выделки, снятые другим вспомогательным крейсером с захваченного английского призового судна.

После того, как своими маневрами в Желтом море английская эскадра способствовала проводке большого японского конвоя к устью Ялу, "англичанка" гадить не перестала. Захваченный японской армией Инкоу удалось надёжно заблокировать в устье двумя затопленными поперёк русла пароходами из числа призов, а вокруг ещё мин набросали. Но это не уменьшило энтузиазм британцев в деле помощи японцам. Разве что английская эскадра убралась в Вейхайвэй, и свой поврежденный броненосец в сопровождении двух крейсеров британцы потащили в Гонконг. В начале сентября в китайский Дагу пришли два английских судна с небольшой осадкой и начали разгрузку. Причём грузы были явно военные, и грузили их сразу в вагоны. А китайские власти на это смотрели сквозь пальцы. Дубасов узнал об этом от разведчиков китайского купца Тифонтая, который за денежку весьма немалую подрабатывал на русскую разведку. Адмирал сразу отправил в Дагу крейсер "Аскольд" и отряд миноносцев, чтобы прекратить это безобразие. К сожалению, к этому времени китайцы уже успели сформировать и отправить один состав в Инкоу. Причем он ушел уже, когда русские миноносцы входили в порт. И его отряду досталось только половина загрузки двух английских посудин, которые были в итоге приведены, несмотря на протесты китайцев и английских капитанов судов, в порт Дальний. Дубасов уже было хотел приказать писать протест китайским властям о нарушении ими нейтрального статуса, но жандармский подполковник князь Микеладзе отговорил его от этого шага. Александр Платонович сам ходил на миноносце в Дагу, и ходил не просто так. Он ещё и заснял на фотоаппарат штабеля японских ящиков со снарядами и патронами на берегу и в трюмах английского парохода. А потому посоветовал послать ночью радиограмму в столицу через штаб Линевича с описанием этого возмутительного факта, доложив одновременно о том, что имеются все доказательные документы по данному инциденту. И пускай с китайскими властями разбирается уже наше Министерство иностранных дел. Оно, судя по всему, может предъявить не только протест, но и что похуже. Для китайских властей похуже. Почему бы не выставить китайцам счёт в пару миллионов лян за нарушение статуса нейтрала? Да и потом предъявлять претензии начальнику порта Дагу уже особого смысла нет. Командир крейсера "Аскольд" капитан 1-го ранга Грамматчиков уже лично пообещал перетрусившему китайскому чиновнику взорвать там все к чертовой матери, если через порт пройдёт ещё хотя бы ящик в пользу японской армии или флота.

В результате неплохо проведенной операции его эскадре удалось, по крайней мере на время, прекратить визиты японских миноносцев к Порт-Артуру и Дальнему и японское минирование прибрежных вод. Отряд японских миноносцев удалось накрыть вечером на одном из китайских островов, лежащих между Порт-Артуром и Вэйхайвеем. Японцев удалось "накрыть" в то время, когда они принимали мины с небольшого английского судна. Паре самых отчаянных миноносников удалось таки уйти, пусть и с потерями. Ещё пару утопили. И, главное, удалось захватить английскую посудину, которая, вывесив британский флаг, тоже попыталась уйти. Но после первого же боевого снаряда, разорвавшегося по курсу судна, оно сбросило ход и приняло на борт досмотровую команду. Британский капитан пытался в своей наглости было дело даже протестовать, но получив мощный хук от русского мичмана больше этим не занимался, а только ругался, сидя на палубе под дулом револьвера. На судне ещё оставалось семь десятков мин японского производства. Команда была сборной — британцы, индусы, китайцы, малайцы. А кроме того было еще три десятка японских кули под командованием одетого в гражданскую одежду японского офицера. Судно привели в Порт-Артур. Одного дня хватило для того, чтоб разговорить и команду судна, и некоторых японцев, включая выловленных из моря японских миноносников, ибо жандармы и контрразведчики в этом случае совершенно не церемонились. И военно-полевой суд был тоже скор. Всю команду английского парохода осудили как наёмников. А что? Они принимали участие в боевых операциях японского флота. Кто ж они, как не наемники? А под каким флагом они это делали — не суть важно. Так что приговор суда был — смерть через повешение. Правда повесили только одного — японского офицера в гражданской форме. Нечего из себя некомбатанта изображать. А остальным, кроме кули и миноносников, присудили 20 лет каторги. Правда, отправить их к месту исполнения наказания сейчас было невозможно, а потому всех членов команды английского парохода отправили в карьер недалеко от города, где добывали щебень для строительства. Японских миноносников и кули отправили в лагерь военнопленных. Этих судить было особо не за что. Одни военнопленные, а другие явно подневольные. В итоге у адмирала теперь имелось 74 японских мины. И был восстановленный трофейный миноносец, на который перевели самых безбашенных моряков во главе с лейтенантом Колчаком, сам и предложивший отплатить британцам той же монетой. То бишь вывалить японские мины перед Вейхайвеем. Но командующий эскадрой пока сомневался. Идея-то уж больно тухлятиной попахивает. Британцы, конечно, сами начали эти гнусные игры, но стоит ли их подхватывать русскому флоту? С одной стороны, это не сделает чести русским морякам, а с другой, надо же как-то унять британцев. А в этом деле один командир "Щуки" Гадд чего стоит. Хотя, с другой стороны, выйди сейчас британцы из своего Вейхайвея всей оставшейся эскадрой, он, как командующий, отдаст приказ по радио командиру "Щуки" на вскрытие запечатанного пакета, в котором содержится приказ на ночную атаку британской эскадры. Сама подлодка сейчас должна находиться в море где-то в милях 30 от Вейхайвея. А "Сом" Беклемишева остался где-то за кормой. Увы, но подлодка неспособна держать скорость эскадры, а потому сейчас совершает рейд к корейскому мысу Чансангот в гордом одиночестве на тот случай, если японцы вдруг каким-то маневром ухитрятся улизнуть от его эскадры.

4 дня назад крейсера "Норман" и "Русич", бывшие в дозоре, в пелене дождя чуть не нарвались на пару японских броненосных крейсеров, шедших в сопровождении отряда миноносцев. Благо же пелена дождя в итоге и скрыла наши крейсера от японцев. И это послужило для Дубасова сигналом для развёртывания разведывательной сети из дестроеров. Раз японцы опять появились в Желтом море, да ещё такими силами, то явно что-то готовится.

Вчера пришло сообщение от разведки. Японцы ведут новый караван судов, опять сопровождаемый значительным числом японских кораблей. Но явно не всем флотом. Вот только караван сам вроде бы небольшой и ползет медленно. Явно приманка. Ну и пусть себе приманка. А мы возьмем и клюнем. Имея превосходство в силах, глупо стоять в порту и ждать, когда придёт 3-я Тихоокеанская эскадра. За это время японцы успеют еще несколько конвоев провести, если проявлять пассивность. Адмирал не раз уже пытался поставить себя на место адмирала Того и представить, как бы он действовал на месте японца. Но выигрышной стратегии для японцев у него не получалось. Единственный японский плюс выходил в том, что сражение будет, если оно вообще будет, у корейских берегов. После боя, если японцы сумеют оторваться от русской эскадры, наступит ночь. А в ночи японские миноносники наверняка пойдут в самоубийственную атаку на русские корабли, презрев смерть. Вот только было много всяких "но". А там уж как выйдет. В конце концов это японцам кровь из носу нужно как-то разбить русских по частям, пока наши эскадры не соединились, ибо потом узкоглазым уж точно ничего не светит. Единственное, что злило Дубасова, это то, что под Шпицем приняли решение не посылать вместе с 3-й Тихоокеанской эскадрой крейсер " Витязь", оставив его на Балтике. Вот быстроходный крейсер ему бы сейчас явно не помешал. Но достучаться до Великого князя Александра Михайловича, к сожалению, не вышло.

Вчера ночью из штаба Линевича пришла радиограмма о том, что японцы активизировались на сухопутном фронте. К ним несколькими дорогами подходили части, которые были высажены в устье Ялу. А вот те, что высаживались ранее в Вонсане, ещё явно не подошли. Еще где-то ползут в корейских или китайских горах. Так что пока японцы предпринимают разведку боем, прощупывая русскую оборону. Вроде бы командующий Манчжурской группировкой русских войск собирается играть от обороны. Оно и понятно. Все крупные оборонительные операции для русских войск фактически удались в отличии от наступательной операции. Ни одну из них армия не проиграла, если ставила задачу на жесткую оборону. Так что в этом есть явный резон. А уж потом… Ведь если армия выстоит и её не опрокинут, а подвоза боеприпасов и подкреплений японцам не допустит флот, то японцам в Манчжурии хана. Без боеприпасов много не навоюешь.

На третьем этаже особняка, который принадлежал Русской Торгово-промышленной компании, князь Агренев разбирал пришедшую в его адрес почту, уже прошедшую через сито отбора личного секретаря Ярославцева. Собственно самым интересным было многостраничное письмо от Игоря Дымкова. Ещё в августе часть отряда пограничников сорвали с порта Находки, заменив обычной пехотой, пополнили за счёт погранцов Владивостока и отправили на охрану КВЖД. Как писал Игорь, пребывающий ныне где-то между Цицикаром и Харбином, масштабы диверсионной деятельности японцев и хунхузов намного превышают те сведения, что попадают в русскую прессу и сводки, приходившие в штаб Владивостокской эскадры. КВЖД сейчас весьма сильно охраняется. Особенно мосты. Только он знает о трёх случаях попытки нападения на охрану мостов на его участке. Но вроде бы по всей железной дороге было всего два относительно удачных для японцев и хунхузов нападения. В обеих случаях мосты пострадали не слишком сильно. Не смогли японцы справиться с их подрывом. Так что движение по дороге больше чем на 28 часов не прерывалось ни разу. А вот мелких пакостей хунхузы устраивают немало. Их ловят, обстреливают, но число их не уменьшается. Слава богу, большое количество диверсантов по слухам удаётся обнаруживать ещё на подходе. Его сводная рота, куда попало даже отделение из Особой Амурской бригады егерей, также успела отличиться, накрыв пятерку хунхузов во главе с переодетым в китайца японским офицером. Это самый крупный улов у них. А так были ещё одиночки и пары хунхузов, которые портили телеграфную связь и пытались испортить рельсовый путь…

В комнату зашёл личный секретарь Тимофей Ярославцев и, оторвав Александра от чтения письма, протянул боссу визитку.

— К вам посетитель, Александр Яковлевич. Особо примечательно от кого он. Как вам? Просить?

Александр с недоумением рассмотрел визитку, написанную на французском и украшенную золотыми вензелями с небольшим красным щитом. На ней значилось, что податель сего Пьер Лагар, представляет не кого-нибудь, а французскую ветвь Ротшильдов. Вот кого-кого, а представителя Ротшильдов на Дальнем Востоке князь встретить ну никак не ожидал! Чего им так приперло, что не могли дождаться его возвращения в одну из столиц?

— Ну, что ж, проси. Посмотрим, каким ветром к нам занесло данного господина.

Через пару минут в комнату вошёл франтоватого вида француз лет сорока, одетый по последней парижской моде. После взаимного представления собеседники расселись в кресла и с взаимным интересом начали рассматривать друг друга. Первым молчание прервал Агренев. Говорить пришлось на французском, поскольку хоть посланец могущественных банкиров и немного знал русский язык, но явно недостаточно для полноценного общения, при котором можно понять все нюансы.

— Мсье Лагар, вы ведь понимаете, что одной визитки недостаточно? В наше время завелось много всяких мутных личностей, которые готовы представиться хоть господом богом, лишь бы втереться в доверие людям, обладающим хоть каким-то капиталом.

— Да-да, конечно, — откликнулся француз, достал из кожанного портфеля тонкую папку и протянул её князю, — думается, вас удовлетворят данные бумаги.

Просмотрев переданные документы, Александр вернул их обратно.

— Простите некоторую мою недоверчивость, мсье Лагар. Все-таки в прошлый раз посланец Ротшильдов выглядел несколько иначе. Как вы добрались?

— Ничего, я не придаю этому значения. Я приехал вчерашним пассажирским поездом. Вынужден констатировать, что ваши железные дороги, особенно после Уральских гор, отвратительны. А еще эти бесконечные воинские эшелоны…

— Что поделать, война. Сейчас Владивосток связан с остальной Империей всего одной недавно построенной железной дорогой. Даже удивительно, что по ней еще продолжают курсировать пассажирские поезда. Кстати, не желаете ли чего-нибудь выпить? Хоть мы и находимся у черта на рогах, есть у меня весьма неплохой коньяк…

— Не откажусь, князь.

Александр достал из бара бутылку восьмилетнего Шустовского коньяка, разлил по бокалам и вернулся в своё кресло. Француз болтанул предложенный ему коньячный бокал, посмотрел на свет на "дамские ножки" истекающей по стенкам янтарной жидкости, вдохнул аромат, со знанием дела сделал небольшой глоток, и покатал коньяк во рту.

— Прекрасно! — отозвался Лагар. — За три недели пути это первый напиток, достойный своего высокого имени. В пристанционных ресторанах такого не подают. Да и подаваемая пища там оставляет желать лучшего.

— Несколько лет назад, ещё до постройки Сибирской железной дороги, не было и этого. Так что, на мой взгляд, прогресс налицо. Опять же, в сибирских блюдах есть своя изюминка. Ведь у каждой кухни она своя. У сибирской, у французской, у немецкой и так далее. Вы ведь приехали непосредственно из Франции?

— Не совсем, — охотно отозвался на вопрос француз. — Мне пришлось ещё заехать на денек в Санкт-Петербург к нашим деловым партнёрам. А так, да.

— Тогда вы вероятно знаете, какая чёрная кошка пробежала между Францией и Россией? И, возможно, не откажитесь посвятить меня в эту небольшую тайну, — задал с виду невинный вопрос Агренев, рассматривая свой бокал.

Лагар оставил коньяк в сторону и впился взглядом в Александра.

— Мне как-то не верится, князь, что такой приближенный к русскому царю человек задаёт подобные вопросы. И… зовите меня Пьер.

— Вы напрасно так думаете, Пьер. Я обретаюсь в этих краях уже почти год. Где сейчас я, а где Император Всероссийский? Новости из высших эшелонов власти доходят до сюда с большим опозданием. Если вообще доходят, — невинно усмехнулся Александр. — Кстати, можете взаимно называть меня по имени.

Лагар пожевал губу и произнёс:

— Видите ли, Александр… Об этом стараются не говорить. Никто не любит признавать собственных, пусть и небольших, поражений. Так что я надеюсь, что дальше вас эта информация не уйдёт. Тем более что и русские власти этого тоже не аффишируют.

Агренев кивнул:

— Можете не сомневаться.

— Ну что ж. Дело в том, что отменив размен рублей на золото, ваше Министерство финансов загодя сыграло против собственных долговых бумаг, размещенных в Европе. А поскольку ваш основной внешний долг сосредоточен во Франции, то убытки понесли в основном как раз финансовые институты моей страны и её граждане. Вероятней всего ваш Минфин заработал на этой операции около 700 миллионов франков[1]. Это, знаете ли, крайне нецивилизованное поведение на финансовых рынках. О таких вещах, как отказ от размена собственной валюты на золото, принято предупреждать своих партнёров.

"Оба-на! Это реально круто! В кои-то веки наши уделали заграницу, сумев сохранить операцию в тайне", — пронеслась мысль в голове Александра. — "Жаль, меня в компанию не позвали".

Ведь даже до его брокера, постоянно игравшего на биржах Парижа и Лондона против японских бумаг и йены на Агреневских инсайдах, доходили лишь отдельные и крайне противоречивые слухи. Но выиграть, тем не менее, на том падении русских долгов Мезенцев таки ухитрился, правда не столь много, сколько мог, если бы задействовал изначально значительно большие средства. Зато теперь многое становилось понятно…

— Вот оно как! Бросьте, Пьер, — улыбнулся Агренев. — Если бы наши финансисты предупредили бы ваших, то выиграли бы от этого только ваши банки, а нашему Минфину достались бы одни убытки. И насчёт того, что вы называете цивилизованным поведением, можно поспорить. Ведь не зря об одном предке вашего патрона ходят слухи, что свой настоящий большой капитал он как раз заработал, спекулируя на бирже на слухах об итогах главного сражения войны между французами и британцами.

Теперь рассмеялся уже француз и погрозил Агренева пальцем.

— А вам, Александр, палец в рот не клади! Но вообще-то это просто легенда, которая имеет не слишком много общего с настоящей историей. Все было несколько не так. Но об этом предпочитают помалкивать.

— Не расскажите? — закинул удочку Александр.

— Нет, — отрицательно помотал головой Лагар. — Длинный язык в наших делах может стоить головы.

— Жаль, — князь от кинулся на спинку кресла. — А если возвратиться к делам финансовым, про которые вы сейчас рассказывали, то судя по всему в нашем Министерстве финансов появился финансовый гений…

Француз бросил на князя осуждающие взгляд.

— Если бы над этим работал гений, то выигрыш был бы в разы больше. У вас Минфине работают любители. Хотя иной раз чего только не бывает.

"Ну, это мы ещё поглядим", — подумал про себя Александр, но вслух задал иной вопрос:

— И нашим бы позволили заработать эту сумму? В смысле, забрать выигрыш…

— Хм-м! Тут, возможно, вы правы. Стороннему игроку такое бы наверно не позволили. Но для этого ведь и существуют профессионалы…

— И, значит, все дальнейшие ответные действия со стороны Франции были продиктованы случившимся? А как же тогда выданный французскими банками краткосрочный кредит?

— Не совсем, — поморщился Лагар. — Когда упали ваши долговые бумаги на Парижской бирже, а вместе с ними упал и рубль, лишившись обеспечения золотом, ваш Минфин провёл ещё одну операцию. Он скупил значительную часть имевшихся наличных бумажных и безналичных рублей у европейских банков. И против рубля стало невозможно играть в ближайшей перспективе. Тот, кто продолжал играть против рубля, уже получил убытки. И ещё вероятно получит в ближайшие месяц-два. Но тут хотя бы ничего необычного. Ваши финансисты уже проделывали подобную операцию… эм-м… несколько лет назад на немецких биржах. Тогда это делалось тоже для поддержания курса вашей валюты. Но вот сочетание выбранных вашим Минфином мер стало для многих игроков весьма неприятным сюрпризом. Опять же, нужно понимать, что участие вашего Минфина в первой операции стало ясно не сразу, и уж тем более не всем даже большим игрокам. А потом было уже поздно. Что до краткосрочного кредита, выданного вашей стране после… Тут риск оценивался как минимальный, а реальные ставки кредита многим показались привлекательными. Так что некоторые игроки решили тем самым отыграть часть собственных потерь. А вот как будет расплачиваться с ними ваш Минфин через два года — это вопрос интересный. Ведь ваша страна фактически потеряла доверие рынка. И перезанять требуемую сумму, особенно на большой срок, будет крайне непросто, если по этому кредиту вы не сможете расплатиться полностью.

— То есть и ваш патрон понес некоторые убытки?

— Вам все интересно, как я погляжу, — засмеялся француз. — Нет, почти нет. С некоторых пор французский дом Ротшильдов прекратил операции по кредитованию русского правительства. Только не спрашивайте когда и почему. Я вам на этот вопрос не отвечу. Все имеет свои причины. Нас больше интересуют прямые инвестиции в вашу страну. Хотя в связи с идущей войной возникли определённые опасения и в этой области.

— А чем в итоге закончилось предъявление к обналичке золотом более миллиарда франков, который запросил наш Минфин? А то у нас как-то этот вопрос более не освещался в прессе…

— Да, в общем, ничем, — пожал плечами Лагар. — Стороны смогли договориться и предпочли не обострять дальше разгоревшейся финансовый конфликт.

Собеседники поговорили ещё немного о европейских делах, а потом француз допил коньяк и оставил бокал от себя.

— Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, князь. А сейчас я бы предпочел поговорить о том, для чего я проделал столь длинный путь на восток вашей Империи.

— Ничего не имею против, — откликнулся, улыбнувшись, Александр.

— Мне поручили провести с вами предварительные переговоры по ряду интересующих нас тем. В частности нас интересуют технологии непрерывной ректификации нефти и ваша технология связывания атмосферного азота. Мы готовы приобрести либо сами патенты, либо генеральные лицензии на ряд стран. Как вы на это смотрите?

"Мда, губа у Ротшильдов явно не дура," — усмехнулся про себя Агренев, но вслух выложил совсем другую версию:

— Вас, Пьер, возможно, неправильно информировали. Я не торгую патентами. Вообще! Мне представляется это не слишком выгодным делом. Я стараюсь продавать только готовые товары. А лицензии продаю только в том случае, если у меня в принципе не имеется возможностей продавать на рынке готовый продукт в объёмах, достаточных для удовлетворения потребностей рынка. Это в общем случае. Что касается технологии непрерывной ректификации нефти, то она откровенно не готова к выходу на рынок. Вы вероятно знаете, что состав нефтей различных месторождений разнится по своему составу. Даже в Баку на различных площадках состав нефти разный. Отсюда проистекают нюансы, которые имеют важное значение на практике. А, скажем, составы нефти в Баку, Грозном и Пенсильвании совершенно различны. Поэтому прямо взять и применить технологию, пригодную для переработке бакинской нефти, к нефти Грозненской или, допутим, к Техасской, не удастся. Везде важны нюансы. Чтобы их отработать, нужно время. Так что пока технология не продаётся во избежании репутационных потерь и по некоторым прочим причинам.

— Пусть так, — с некоторым неудовольствием согласился француз. — Сколько вам потребуется времени на отработку? Может быть наши специалисты могли бы вам помочь?

"Ага, прыткий какой! Во все вас посвяти, чтоб потом вы себе отдельный патент нарисовали? Перебьетесь, господа!"

— Не думаю, что вариант привлечения сторонних специалистов к доработке технологии — это удачная идея. Насчёт же сроков, к сожалению, загадывать тут не получится. Будет, видимо, построено ещё два нефтеперерабатывающих завода. В Баку и в Грозном. И по результатам их эксплуатации будет принято решение. Но сколько это займёт времени, я не готов сказать. Тем более находясь на Дальнем Востоке. Хотя затягивать со строительством этих заводов мы, естественно, не собираемся.

— Понятно. Жаль, мы надеялись на более короткие сроки. А что по поводу способа получения аммиака из воздуха?

Агренев задумчиво помассировал рукой подбородок и ответил:

— Здесь с одной стороны ситуация проще, а с другой сложнее. Для России в условиях контроля британцев за крупными месторождениями чилийской и индийской селитры фабрикация аммиака из воздуха представляется в будущем перспективным делом. Но только при условии наличия достаточно дешевой электроэнергии. А с этим пока не только в России, но и в других странах обстоит не слишком хорошо. Ведь есть селитра и другие источники связанного азота. Те же аммиачные воды, получаемые при коксовании угля, с которыми во Франции, насколько мне известно, дело обстоит намного лучше, чем у нас. Да и судя по всему у Франции не должно возникать особых проблем с доставкой в страну чилийской селитры. Что же касается нашей технологии получения аммиака из воздуха, то в любом случае генеральные лицензии продаваться вряд ли будут. Меня больше привлекает продажа и монтаж завода заказчику целиком. В этом случае мои производства будут обеспечены внешними заказами на долгие годы.

— А если вам предложат за генеральную лицензию весьма крупную сумму? — не унимался француз.

"Ладно, отказывать окончательно не будем. Оставим Ротшильдам надежду." Поэтому ответ прозвучал так:

— Не могу ничего обещать. Пока я не вернусь в Москву, этот разговор все равно преждевременен.

Лагар посидел в задумчивости, покрутил золотой перстень на пальце правой руки, и с сожалением высказался:

— Мне говорили, что вы, мсье Агренев, достаточно неуступчивы в вопросах ведения коммерции. Теперь я это и сам вижу. И это весьма прискорбно. Я все-таки надеюсь, что мы с вами найдем точки взаимопонимания. Есть ещё одно дело, которое мы хотели обсудить. Если вы не в курсе, то могу сказать, что братья Нобели, с которыми вы затеяли дело по разведке нефти на юго-западе Персии, несколько переоценили собственные возможности, обещая вам поспособствовать в получении кредита в германских банках для развития нефтедобычи. То есть обещать-то они могли, но вот выполнить собственное обещание им вряд ли удастся. В связи с этим может получиться так, что оправдать собственное участие на новых нефтяных площадях им будет нечем. И вы останетесь там в гордом одиночестве. Ну или вынуждены допустить кого-то ещё за весьма небольшое вознаграждение. Поэтому у моего патрона появилось к вам предложение. Почему бы этим компаньоном не стать нашему торговому дому? По крайней мере с кредитом мы вам точно можем помочь. А если будет нужно, то готовы предоставить и большие суммы нежели те, о которых вы договаривались с Нобелями. Опять же, возможно некоторое перераспределение зон ответственности между нашей с Нобелями компанией "Мазут" и вашими нефтяными компаниями в России.

Пока француз говорил, мысль князя напряженно работала. Вот почему, оказывается, Нобели хотели его видеть, но при этом не прислали во Владивосток своего представителя. Причём Ротшильды знают и о договоренностях с Нобелями и о том, что денег Нобели найти не смогут. Неплохо устроились! Хорошо владеть такой информацией!

— Вы же понимаете, что до разговора с Людвигом я не смогу вам дать никакого ответа? Ни положительного, ни отрицательного, — твёрдо ответил Александр. — Опять же, почему вы решили, что я соглашусь, а не буду действовать в одиночку. Ну или не приглашу в компаньоны других русских нефтепромышленников?

— Все другие русские тоже не отказались бы от денег, дорогой Александр. Кроме того, я сегодня заходил на телеграф, и мне пришло сообщение, в котором, кроме прочего, сообщалось, что у вас образовались некоторые проблемы в Британии. Проблемы, которые со временем могут только увеличиться в размерах. Вы же знаете англичан. Они на все могут пойти ради достижения какой-то цели. Ко всему этому в Персии, кроме поддержки русского правительства, вам явно не помешала бы поддержка и ещё какой-нибудь мировой державы. В данном случае мы могли бы и помочь решить проблему в Англии, и обеспечить надежную защиту ваших инвестиций в Персии. Вы ведь наверняка знаете, что кусок пустыни, называемый Кувейтским эмиратом, не так давно принадлежал Османской империи. А теперь находится под покровительством Великобритании. Что мешает британцам провернуть ту же комбинацию и с куском Персии?

— Ваши слова мне больше напоминают угрозу, мсье Лагар. Не так давно на карте Африки значились две бурские страны, в которых с каждым годом добывалось все больше и больше золота. А ещё раньше одной из этих стран принадлежали и кимберлитовые трубки. Когда британцы решили, что такие сокровища не могут принадлежать каким-то вонючим бурам, они пошли против всего мира, и против Франции, и против Германии, отвоевав себе эти территории. С тех пор у большинства компаний континентальной Европы в бывших бурских республиках начались, мягко говоря, большие трудности с ведением ранее налаженного бизнеса. Британцы почти все подгребли под себя. И даже если ваш патрон не сильно при этом пострадал, то вряд ли то же самое можно сказать про прочие горнодобывающие компании. Так что позвольте усомниться в осуществимости того, что вы мне можете предложить в плане безопасности ведения дел в Персии. Это первое. И второе. Люди, которые могут помочь решить проблемы с английским судом, на мой взгляд их же могут и создать. Какая разница? Что создать, что решить — это проблемы одного масштаба. Поэтому я не могу быть уверенным в том, что эти проблемы не созданы кем-то специально, чтобы на их решении не поиметь свой гешефт.

Француз ухмыльнулся.

— Нет, к возникновению ваших проблем в Англии мы не имеем отношения. Тут вы сами виноваты… Что же касается нефтедобычи, то мне кажется, что в вашем монологе я услышал отрицательное отношение к сотрудничеству с нами…

— Не знаю, что вы там услышали, но в плане безопасности совместной коммерции я лично не вижу для себя никаких выгод. Хотя, возможно, это было бы привлекательно в финансовом плане. Но вы были не слишком убедительны. И мне интересно, почему вы вдруг посчитали, что нефтедобыча в устье Шатт-Эль-Араба будет обязательно выгодна? Лично у меня пока такой уверенности нет. Пробурены наугад всего две разведывательные скважены.

Вот так! Давайте выкладывайте свои аргументы, господа. А то разбежались! Это я знаю, что где-то там нефть есть и её много. А вот что можете знать вы?

Француз устроился в кресле поудобнее и произнёс:

— 2 скважины, пробуренные на расстоянии между ними в почти 8 километров и давшие нефть, означают либо одно сплошное нефтяное поле, либо 2 отдельных, что тоже очень неплохо. Скважины, насколько нам известно, дали фонтаны, которые были заглушены принудительно. А это означает, что нефти там немало.

— Не все так просто, — ухмыльнулся Александр. — В фонтанах нефть шла с газом и частицами почвы. Поэтому пока нельзя утверждать, что нефти там обязательно много, и что ее приток быстро не истощится. Это относительно самой нефти. А насчёт допуска ваших компаний, я так пока и не услышал для себя никаких привлекательных предложений. Это первое. И второе, ваш патрон пытается навязать своё сотрудничество всем нашедшим нефть в новом месте или это только мне так повезло?

— Наш разговор ведь в любом случае носит предварительный характер. Но если вы настаиваете, я уполномочен спросить, сколько вы хотите за 50 % персидской концессии.

Александр сделал паузу и отпил глоток коньяка.

— Я ещё не составил собственного мнения о месторождении. Как вы наверно знаете, я там даже ни разу не был. Поэтому могу лишь назвать ту сумму, которую мне точно никто не даст, ибо она будет слишком велика для только что открытого месторождения.

— И какова же она? — небрежно спросил Лагар, но при этом чувствовалось, что он напряжен.

— Ну, не знаю. Скажем, 25 миллионов фунтов.

Француз расхохотался и расслабился.

— Ой-ла-ла! Мне говорили, что вы любите оперировать крупными суммами. Но это просто не серьёзно.

— А я вам сразу сказал, что могу только назвать сумму, которая способна отпугнуть любого. По мере разведки месторождения будет более понятно, какова его истинная ценность. Ничего другого я вам пока предложить не могу, — развел руки Агренев, как бы извиняясь.

— Получается, мы не о чем не можем договориться из того, что нас интересует. Мне это не нравится. Может быть у вас имеется какое-то предубеждение к Ротшильдам?

Александр пожал плечами, старательно выдерживая доброжелательную мину на собственном лице:

— Да нет у меня никакого предубеждения к вашему патрону. Хотя некоторые способы ведения дел Ротшильдов и заставляют относиться к возможности совместного бизнеса с определённой осторожностью. В конце концов никому не хочется в какой-то момент оказаться опутанным долгами и обнаружить, что дело твое находится под чужим контролем. Но для того, что этого избежать, нужна всего лишь осторожность и аккуратность. Не более того.

— Хорошо, — отступился француз. — Мы готовы подождать некоторое время. И всегда готовы к взаимовыгодному сотрудничеству. Но не затягивайте с ответом! А то однажды ваши предложения могут в один момент оказаться слишком запоздалыми.

Посланник Ротшильдов откланялся и направился к дверям. Александр провожать его не стал. Взявшись за ручку двери француз вдруг повернулся и сказал:

— Знаете, князь, ваш марсельский банк ведёт слишком агрессивную политику привлечения вкладов. Таких на нашем рынке не любят. Аu revoir… — и вышел из комнаты.

Агренев долгим взглядом смотрел на закрывшуюся за посетителем дверь.

"Суки! И про мой банчок во Франции уже успели пронюхать. Вот это разведка! А у нас, значица, опять где-то "течёт"… Узнать бы ещё где!

Адмиральский катер подвалил к борту крейсера "Аскольд", стоявшего в Западном бассейне Порт-Артура. Командующий 2-й Тихоокнанской эскадрой вице-адмирал Дубасов поднялся по трапу на борт корабля. У трапа его, как и положено, встретил командир крейсера капитан 1-го ранга Грамматчиков и офицеры корабля. Поздоровавшись с встречающими, адмирал перешёл к делу.

— Ну, Константин Алексеевич, рассказывайте и показывайте, как у вас идут дела с ремонтом. Да, и давайте без чинов.

— Как скажете, Федор Васильевич. Дела у нас и вправду идут неплохо. Ещё пару-тройку дней и можно выходить в море. Крейсер в сражении у Чемульпо подводных повреждений не получил. Так что ремонт относительно прост. Газовая сварка и электросварка наряду с пневмоинструментом — вещи для ремонта просто замечательные. Не будь их, мы бы вдвое дольше в ремонте стояли. А так, если очень нужно, мы хоть сейчас в поход готовы выйти. Потери у нас в экипаже, конечно, были не маленькие, но за счёт распределенных по эскадре экипажей погибших кораблей сейчас имеем полный комплект. Вот с орудиями бы ещё как-то решить. У нас нехватка двух 6-дюймовок и трех 75-миллимитровых орудий, — Грамматчиков выразительно посмотрел на Дубасова.

Адмирал вздохнул. Да, с орудиями в эскадре был не комплект. Да и состояние самих стволов особенно крупных калибров скоро начнет вызывать обеспойство. Ресурс стволов не вечен. Вот только менять их было пока не на что. Да и машины кораблей начинали сдавать все чаще.

— Не у вас одних такое дело. Я уже дал команду Григоровичу прикинуть, сколько можно снять пушек и откуда, включая береговую оборону, так, чтобы без особого ущерба для безопасности рейдов. Сегодня к вечеру буду иметь полный расклад. Думается, что орудия главного калибра вам выделят. А вот насчёт противоминной артиллерии обещать ничего не могу. Пока не могу. Как бы вообще не пришлось ставить вместо штатных орудий пушки малого калибра. Вот только толку от них… — Дубасов недовольно показал головой.

Да, сражение у мыса Чансангот вопреки благим ожиданиям получилось очень тяжёлым. Конвой, который вели японцы, оказался почти пустышкой. Идущие в передовом дозоре "Аскольд" и "богатырь" с отрядом контрминоносцев встретили конвой между Чемульпо и мысом Чансангот. Вот только состоял он из девяти разнокалиберных грузовых трампов, идущих под различными формально нейтральными флагами — английскими, американскими, канадскими, австралийскими. А непосредственно сопровождал конвой небольшой британский крейсер "Ифигения" из серии "Аполло". Русские корабли пошли на перехват. Британский крейсер на это почти никак не реагировал. Орудия у него были зачехлены и находились в походном положении, а на палубах толпилось немало моряков, свободных от вахты. С борта британца флажковыми сигналами передали, что сопровождают мирный продовольственный конвой в помощь обездоленной Корее. И что ведут его в Циннампо. Поднявшимся на борт судов досмотровым партиям никто не препятствовал в осмотре груза и сопроводительных документов. Причём все необходимые бумаги были в порядке. Досмотр продолжался около часа. В трюмах, похоже, действительно было одно продовольствие — рис, бобы, сушеная рыба и консервы. Вот только Дубасов ни секунды не сомневался в том, что как только груз будет выгружен с судов, он тут же попадёт в лапы японской армии. Очередная британская подлянка. Но его уверенность — это одно, а факт того, что никакой контрабанды не наблюдается — это совсем иное. Может, конечно, где-то на самом дне трюмов и найдется эта самая контрабанда, но для того, чтобы ее найти, придется выгружать все суда. И совсем не факт, что она там есть. А потом все выгруженное придется грузить обратно. Да плюс наверняка британцы и иже с ними устроят очередную истерику в прессе о том, что злобные русские оставили бедных голодных корейцев без продовольствия. По всему выходило, что конвой нужно отпускать. А на горизонте в милях 17–20 дымила японская эскадра, не уходя и не приближаясь. К этому времени из Чемульпо вернулся дирижабль "Беркут", летавший в корейский порт на разведку. С дирижабля пилоты скинули пенал с донесением. В порт пришло 7 судов, из которых 5 точно или предположительно были японскими. Одно из них "Беркут", имея половинную загрузку 50-килограммовыми бомбами, атаковал на внешнем рейде. Атака, несмотря на малую вероятность попадания с большой высоты, вышла успешной. Одна бомба поразила судно в мидель и вызвала ряд взрывов на судне, которое тут же затонуло. На обратной дороге пилоты наблюдали с большой высоты всю оставшуюся японскую эскадру почти в полном составе на малых ходах. Все это говорило о нескольких вещах. Во-первых, о том, что конвой действительно был приманкой, на которую японцы выманили русскую эскадру к Чемульпо. Причём по большей части именно пустышкой. Во-вторых, японцы предлагают ему бой у самого Чемульпо, чтоб потом с большой вероятностью спрятать там подранков и, возможно, на них попробовать поймать те русские корабли, которые сунутся в узости. В-третьих, свою часть конвоя они уже до Чемульпо довели. Поэтому смысла ему идти к порту нет, раз он не собирается соваться на внутренний рейд после ещё не состоявшегося сражения. В конце концов можно попробовать ещё раз отправить туда дирижабль с бомбами. А пилоты пусть сами решают, смогут они провести атаку или нет.

Приняв решение, адмирал начал раздавать приказы. Эскадре перестроиться в иной порядок и начать отход к корейскому мысу Чансангот, имея 11 узлов. "Амуру" возвращаться полным ходом в Дальний в сопровождении двух миноносцев. Нечего ему с минами делать в море, раз японцы у Чемульпо оказались первыми. "Щуке" покинуть район Вейхайвея и следовать к порту Чемульпо. Глядишь, кого-нибудь она завтра-послезавтра там сможет подстеречь. Командиру подлодки "Сом" держаться в море в 25 милях восточнее Чансангота и быть готовому к атаке подходящей японской эскадры. В то, что японская эскадра поведет оставшиеся 6 грузовых судов в Циннампо, или дальше к Ялу, Дубасов совершенно не верил. А вот в то, что японцы могли где-нибудь поставили минные банки на его пути к Чемульпо, он вполне мог поверить. Вероятность этого не велика, но она есть. А значит его эскадру могут попытаются навести на эти минные банки. Так что лучше отойти к Чансаготу. И пускай японцы идут к нему сами. Так всяко ближе к своему порту Дальнему будет.

На отход русской эскадры японцы среагировали не сразу. Но когда там, видимо, приняли решение, японцы двинулись вперёд полным эскадренным ходом и догнали русскую эскадру как раз на траверзе корейского мыса. Сражение было крайне ожесточенным. Японцы как с цепи сорвались. Сначала имея в линии 4 своих броненосца и "Ниссин", японцы попытались устроить кроссинг Т голове русской эскадры шестью броненосными крейсерами, но скорости японцам для этого не хватило, несмотря на то, что русская линия броненосцев имела ход всего 14 узлов. Тогда оставив нависать над головой русской линии два бывших чилийских броненосных крейсера, остальная четверка броненосных крейсеров попыталась проделать аналогичную операцию в хвосте русской линии. Но этим японцы не ограничились, а пошли в атаку на русские крейсера, которые держались за линией своих броненосцев. Вот тут Дубасов чуть не потерял управление боем, поскольку в этот момент "Баян", на котором он держал флаг, совместно с "Норманном" и "Русичем" пытались отогнать бывшие "Эсмеральду" и "О'Хиггинс" с головы русской броненосной линии. Но обошлось. Чудом, но обошлось. "Якумо", шедший вторым из четырёх японских броненосных крейсеров, получив от кого-то из броненосцев полуподводное попадание главным калибром в носовую часть, резко выкатился из японского строя и сбросил скорость, что привело к тому, что японский строй замешкался. А когда тройка оставшихся японских броненосных крейсеров восстановила строй, они уже несколько поотстали, а два русских броненосца, шедшие концевыми, смогли подтянуться на помощь своим крейсерам. Да и "Эсмеральда" в голове русской линии к этому времени уже успела нахвататься снарядов и от головного "Цесаревича", и от крейсеров, а потому ей стало резко не до наседания на голову русской броненосный линии. Потом вообще у крейсеров и замыкающих русскую линию броненосцев вышла собачья свалка, когда туда подтянулась ещё и часть японских бронепалубников. Но в итоге по-хорошему в сражении вышла ничья чуть в пользу русской эскадры. Эскадра потеряла "Пересвета", "Владимира Мономаха", "Норманна" и три миноносца, а японцы — броненосные крейсера "Якумо" и "Эсмеральду", бронепалубники "Ниитака" и "Нанива". Японцы разорвали огневой контакт только за час до заката и ушли в направлении Чемульпо. Но бой для русской эскадры на этом не закончился. Через час после наступления темноты начались остервенелые атаки японских миноносцев. Японцы, презирая смерть, перли в минные атаки. И один раз таки смогли дотянуться до русской эскадры, уходившей к Квантуну. Получивший пробоину от самоходной мины броненосец "Багратион" на рассвете пришлось затопить. Сколько японцы потеряли миноносцев при этом, никто точно сказать не мог. Цифры колебались от 7 до 14. Это не считая просто поврежденных.

Но и японцам тоже досталось на орехи. В ночи, которая была не слишком тёмной, "Сом" ухитрился выйти наперерез отходившей японской эскадре и двумя минами потопить броненосец "Асахи", а потом, перезарядившись, ещё с большой дистанции отстреляться по какой-то из "Мацусим", но, к сожалению, безрезультатно. Об успешной атаке Беклемишева в эскадре узнали только к вечеру. А ещё через три дня в Порт-Артур вернулась "Щука". Капитан-лейтенант Гадд тоже не сплоховал. Южнее Чемульпо "Щука" атаковала японский крейсер "Такасаго", попав всего одной миной. Но японцу хватило и этого. Правда после пуска торпед она попала под обстрел, из-за чего частично потеряла антенну радиосвязи и в носовом отсеке открылась небольшая течь. Именно поэтому доложить о своем успехе капитан "Щуки" смог, только вернувшись в порт.

В итоге вроде бы получалась победа по очкам. Вот только радости от такой победы у Дубасова не было ни капли. Почти вся эскадра ещё находилась в ремонте. Только отряд контрминоносцев с "Новиком" и "Сом" ушли три для назад в море. Но и японцы на море не проявляли почти никакой активности. Им, похоже, тоже досталось нехило. Зато на суше в Манчжурии уже четвёртый день шли ожесточенные бои. Японцы пытались, связав наши войска в центре, обходными маневрами сломать русскую оборону на флангах и перерезать пути отхода на север. Но, судя по сообщениям из штаба Линевича, японцам любое продвижение вперёд даже на полверсты давалось с огромными потерями. Многочисленные пулеметы и новые русские орудия выкашивали атакующих целыми полками, однако японцы пока не снижали нажима на нашу оборону, бросая в атаку все новые полки.

Адмирал Дубасов обошел крейсер "Аскольд", осмотрел сделанное. В общем, да, несколько дней и ремонт будет закончен. Что-то явно придётся решать с орудиями. Хорошо ещё три дня назад в Порт-Артур из Южно-китайского моря пришёл крейсер "Светлана". Пришёл не пустой, а привёл весьма ценный приз — английский трамп "Maria" с весьма и весьма полезным и отнюдь не мирным грузом. Команда крейсера пока отдыхала на берегу после долгого крейсерство на морских путях, а мастеровые приводили в порядков её механизмы.

Дубасова беспокоила тишина на перешейке Цзиньчжоу. С одной стороны вроде бы понятно почему. Японцы смогли дотащить до своих позиций на перешейке пока только три 11-дюймовые мортиры из пяти оставшихся и тут же одной из них лишились. Это отличились моряки тяжелого бронепоезда, устроив огневой налет на выявленную малым дирижаблем "Зяблик" позицию мортиры, как японцы её не маскировали.

Вечером состоялось совещание, на котором контр-адмирал Григорович доложил о том, где можно взять шестидюймовки и 75-мм орудия. А потом начался дележ. Шестидюймовок Иван Константинович изыскал всего пять штук плюс еще пару корабельных. И Грамматиков таки получил свои недостающие две. Но снять их нужно было не с берега, а с "Дианы". Носовую и кормовую. А на саму "Диану" предполагалось поставить два новых 7.5-дюймовые орудия от "Виккерса" с приведенного "Светланой" приза, благо вместе с пушками судно везло и снаряды к ним. А к пушкам имелись даже таблицы стрельбы, что было очень кстати. Противоминных 75-миллимитровок нашлось тоже только пять. То есть почти ничего. Но с этим ничего начальники поделать не могли. Некомплект орудий на кораблях рос. Пушки и стволы есть, но они во Владивостоке и в Харбине. Нужно было принимать решение. Теоретически можно привезти орудия и боеприпасы морем. Но корабль, который их повезёт, вполне может нарваться на японцев, как это произошло с крейсером "Рюрик", и пойти ко дну. Вот что хочешь, то и думай.

Пока неизвестны были результаты похода Владивостокского отряда к восточному побережью Японии. На эскадру состав боевых кораблей во Владивостоке уже не тянул. Если только вместе со вспомогательными крейсерами. Отряд ушёл в поход на следующий день после сражения у Чансангота. Но то, что японцы всполошились, ясно уже было. Ещё бы, два броненосных крейсера и броненосец-рейдер проникли среди белого дня во Внутреннее японское море и навели там изрядную панику. Об этом стало известно из английских газет. А вот что конкретно они смогли там сотворить, пока известно не было просто потому, что корабли во Владивосток еще не вернулись.

А где-то далеко в Индийском океане 3-я Тихоокеанская эскадра несколько дней как уже прошла остров Цейлон и должна была уже входить в Малаккский пролив.

Александр сидел у окна и смотрел, как назад уплывает перрон Владивостока с немногочисленными провожающими. Погода во Владивостоке была солнечной, но весьма и весьма прохладной. Октябрь на дворе, однако. Впрочем, теперь на состояние погоды ему было уже плевать. Теперь около месяца князю и его охране предстоит дневать и ночевать в вагоне под стук колёс.

Поезд постепенно набирал ход. Вот и кончилась очередная длительная "командировка" на наш Дальний Восток. Вторая или третья — это как посмотреть. По-хорошему — третья. Просто во время второй он вообще в нашем Приморье не был. Там были только Маньчжурия и Китай.

8 дней назад он получил от Императора телеграмму. "Александэр, возвращайся. Ты мне нужен тут. Дела по дирижаблями сдашь во Владивостоке полковнику А.М. Кованько." Под такое у Михаила даже получилось выторговать увольнение в запас Игоря Дымкова, который вернется бдить тут за всем местным хозяйством после отъезда Агренева. А то его замы — это замы, хотя среди есть не только грамотные специалисты и толковые люди, но и явные лидеры.

За прошедший месяц много чего произошло. Отгремели и закончились Ляоянская битва и второе сражение на Цзиньчжоуском перешейке. Ни в первом, ни во втором случае фортуна японцам не улыбнулась. Под Ляояном наши выстроили три рубежа обороны. 12 дней японцы бились лбом об русскую оборону, а также пытались обойти её с востока. Но все было тщетно. Русская армия в Маньчжурии хорошо закопалась в землю на центральном участке фронта и неплохо сдерживала ожесточенные японские атаки. В центре японцы даже смогли захватить частично вторую линию окопов, но на этом выдохлись. А потом русские одним ударом выбили их оттуда. Первую линию бывшей русской обороны не стали занимать ни японцы, ни русские. Настолько она была разрушена артиллерийским огнём. Японцы поставили все на "зеро" и проиграли. Фактически со стороны японцев это было жестом отчаяния, ибо русский флот перекрыл все хорошие пути снабжения японской группировке войск в Маньчжурии. Японцы могли доставлять грузы морем только в Вонсан и Чемульпо. И то нерегулярно. А дальше только сушей, долго, медленно и тоскливо. Откатившись на свои прежние позиции, они, как и русские, 6 дней приводили в порядок войска. А потом с первым чувствительным ударом русских войск, японцы дрогнули и начали отступление на восток в горы. Очевидно, что даже держать прочную оборону у них явно недоставало боеприпасов. А с отступлением основной группировки начала отступление на северо-восток и ляодунская армия страны Восходящего Солнца, которая за пять дней боёв также не смогла выбить пробку русских войск на перешейке.

И вот тут наступающие русские войска столкнулись с ужасной и неприглядной картиной. Японцы бросили в своих полевых госпиталях своих солдат, которые не могли передвигаться сами. Причём три госпиталя по тысяче человек каждый были вырезаны самими японцами. Вырезаны холодным оружием. Уж неизвестно, сами ли раненые согласились уйти таким образом к Аматерасу или за них это решили большие начальники, но факт оставался фактом. И живых в госпиталях ещё осталось более 14 тысяч неходячих раненых японцев. Новость о страшных находках разлетелась по телеграфным проводам тут же. И теперь русские военные власти не знали, что делать с оставленными "живыми" японскими госпиталями. Это ж не пленные. Раненых в таком количестве взять в плен нельзя. Ладно десятки, ладно даже сотни, но не десятки же тысяч! У наступающей армии нет возможности заниматься таким количеством чужих бойцов. Своих раненых до черта. А этих-то еще куда? Ни людей, ни медикаментов для обихаживания такой массы раненых просто нет. Так ещё и охранять все это нужно, особенно на Ляодуне. Местные китайцы ещё помнят резню 1895 года, которую устроили там японцы при взятии перешейка и Квантуна. И наверняка не откажутся посчитаться. Причём такие желающие нашлись уже на третий день японского отступления, когда по местным фанзам полетела новость о том, что японцы оставили свои госпиталя русским. Через несколько дней тему оставленных японцами госпиталей перестали муссировать в прессе. И Александр даже не интересовался, чем в итоге там закончилось дело. Ни американцы, ни англичане, как японские союзники, темой сохранения жизни японским раненым не заинтересовались. Если для самих японцев эти бедняги — списанный материал, то миллионом туземцев меньше, миллионом больше, для англосаксов было абсолютно параллельно. Да и потом на пути наступающей русской армии повсеместно попадались многочисленные свежие холмики новых захоронений, а то и просто не погребённые вражеские солдаты. Впрочем, русская армия в Маньчжурии, похоже, не особо торопилась на восток. Отступают японцы самостоятельно, и ладно. Потери, понесенные в битве за Ляоян, заставили наступающие части быть осторожными.

А вот на юг к Инкоу армия очень даже стремилась. Часть мостов железной дороги и местами пристанционное хозяйство японцы взорвали или вывели из строя иным способом, но железнодорожники обещались к пятому ноября открыть движение поездов по временной схеме от Ляояна до Инкоу. Путейцы гражданские и военные вместе с сапёрами и приданными подразделениями проявили фантастическую скорость восстановительных работ. После Инкоу открыть движение обещали не скоро. Но это было не столь важно. В Инкоу грузы можно было перегрузить на пароходы и отправить морем в Дальний и Порт-Артур. Таким образом блокада с Квантуна была наконец снята. Японцы арьергардом начали цепляться за горные перевалы. Но, похоже, делали они это только, чтобы затормозить наступающие русские войска и дать возможность отойти основной части своей армии. Причём часто бились насмерть. А когда кончались патроны и снаряды, бросались в штыковые атаки с криком "Банзай". Но так случалось не всегда. Бывали и случаи массовой сдачи в плен. Тогда, как писали военные корреспонденты, японцы представляли собой неприглядное зрелище. Как будто из еще недавно несгибаемых и фанатичных солдат выдернули живительный стержень.

По мнению Александра, сейчас сложилась весьма неустойчивая ситуация. Если нашим удастся высадить сильный десант в Циннампо, то японской армии вероятно не удастся даже зацепиться за рубеж реки Ялу, а придётся откатываться как минимум до этого самого Циннампо, если даже не до Чемульпо и Сеула. Только там японцы смогут относительно нормально обеспечить снабжение своей армии. Да и то железная дорога от Фузана до Сеула ещё так и не построена. На ней имеется разрыв в целых сотню километров, который японцам быстро не построить. К тому же с приходом в Порт-Артур 3-й Тихоокеанской эскадры даже перевозки снабжения через Корейский пролив для японцев могут стать проблематичными. А тем временем в тылу у японской армии начали действовать пока немногочисленные и плохо организованные, но пользующиеся поддержкой местного населения корейские партизанские отряды.

В начале октября рухнула японская йена. Окончательно и бесповоротно. Размен йены на драгметаллы был прекращен и, как писали иностранные асы пера из Страны Восходящего Солнца, правительство Японии объявило своим гражданам под страхом страшных кар об обязанности сдать все золотые и серебряные монеты в обмен на бумажные деньги. Это было в общем-то не удивительно. Ведь Япония вела войну по большей части в кредит. А раз кончились победы, то сразу, видимо, и закончился кредит от бывших спонсоров этой войны.

Но все это отнюдь ещё не означало конца войны, поскольку ни армия, ни флот Японии еще не был разгромлен, а иностранные суда с военными товарами пока еще продолжали грузиться, по крайней мере в САСШ. Как только японская армия сумеет восстановить снабжение боеприпасами, она снова сможет стать очень опасной. С некоторых пор грузопоток из Америки, и так не слишком большой, ещё уменьшился по крайне уважительной причине. 29 сентября в порту Сиэтла рванул пароход, который загружали взрывчатыми веществами для японской армии и флота. Мощнейший взрыв слизнул половину порта, прилегающую часть города и полтора десятка судов в порту и на внутреннем рейде. А потом ещё начался пожар, который уничтожил почти половину города. И теперь в американском Конгрессе выясняли, кто виноват и что с этим делать. В общем, занялись чисто русским занятием. Но Конгрессом дело, естественно, не ограничилось. Для японцев было хуже другое. Докеры западного побережья САСШ стали отказываться работать со взрывчатыми веществами, идущими на экспорт, устраивая забастовки. Причём штрейкбрехеров, которых пытались нанять портовые власти, местные докеры били нещадно. Оно и понятно. Ведь неважно, кто работает на погрузке того или иного груз, если в результате взрыва убьет и правых и виноватых и всех их близких, живущих неподалёку от порта. Так что было похоже на то, что взрывчатых веществ и пороха японцам из Америки больше не видать ни по каким ценам. А там и война кончится. Через несколько дней князю от одного частного лица, бывшего казака, пришла весточка, что событие в Сиэтле произошло не само по себе, а ему кто-то помог. Агренев намёк сразу понял. Жаль, конечно, что пострадали не те, кто продаёт и финансирует эту войну, но все же… Иным способом, похоже, этих гадов не остановить.

14 октября во Владивостоке было объявлено о том, что 3-я Тихоокеанская эскадра захватила Пескадорские острова и перерезала линию телеграфа, связывавшего Японию с Азиатским континентом и с Европой. Собственно острова защищались всего неполной ротой японских солдат-резервистов и парой малых миноносцев, а потому проблемным захват островов не стал. Таким образом частично решился вопрос, который мучил всех, кто следил за движением эскадры. Вопрос о том, зачем и куда идёт два судна с пехотой, которые русские смогли протащить через Проливы, выдав за лайнеры с гражданскими лицами. Впрочем, лайнеры и были гражданскими. На них даже при следовании в составе эскадры не стали менять флаги РОПиТа на военно-морские. Но вопрос для любопытной общественности прояснился только частично, ибо целый полк пехоты для кучки небольших островов — это слишком много, а для захвата соседней с островами Формозы слишком мало. Там у японцев находилось по разным оценкам от двух до трёх дивизий, плюс какой-то малокалиберный и вспомогательный флот. Впрочем, теперь Александр знал больше, чем обычные обыватели. Адмирал Скрыдлов на ушко шепнул, что на островах остались бронепалубный крейсер "Адмирал Нахимов", минный крейсер "Абрек", два вспомогательных крейсера и один лайнер, привезший десант. А десанты на Формозу таки высажены. Но десанты тактические. Сделано это не для того, чтоб что-то там захватить, а для того, чтоб посеять панику у японских властей и внести разброд у китайского населения. Японские войска разбросаны по острову. И максимум в одном месте стоит батальон, который с помощью корабельной артиллерии вполне можно временно рассеять при внезапной атаке. Остальная же эскадра продолжила движение на север, но пока ещё до Порт-Артура не добралась. Её вероятно, по мнению Скрыдлова, должны где-то в море встречать всем составом Порт-Артурской эскадры, дабы она дошла до порта назначения без лишних проблем.

После начала отступления японской армии из Маньчжурии во Владивостоке заговорили о будущем русском десанте. Большие флотские и армейские командиры наоборот молчали как рыбы, а специально выпытывать князь не собирался. Лишняя информация, тем более опасная. А причину она таки имела, поскольку определённые приготовления велись. Но первыми высадили десант не наши, а японцы. Они высадили два полка на Сахалин у Корсаковского поста. Местная оборона фактически высадку проспала, хотя и имела на это свои оправдания. Японцы высадились сначала двумя ротами утром по густому туману, вырезали часовых, но дальше им не свезло и началась перестрелка, втягивавшая в себя все больше и больше участников. А туман рассеивался долго и неохотно. Так что условия боя были достаточно специфические. И по-хорошему защитникам острова с туманом повезло, поскольку когда уже после полудня туман рассеялся, обнаружилось, что десант поддерживают три японских бронепалубника и отряд эсминцев. Как потом обнаружилось, кроме двух рот умелой морской пехоты, остальной десант представлял собой призванных резервистов, некоторые из которых были вооружены даже не винтовками "Арисака", а более старыми "Муратами". Десант высадился за день, а на следующий день японские крейсера ушли. А ещё через день пришел Владивостокский отряд крейсеров и вспомогательный крейсер с двумя батальонами подмоги. Крейсера постреляли по берегу, занятому японцами, но на ночь отряд ушёл в море. А ночью появились японцы на миноносцах и мелких судах. Привезли пополнение и снабжение. Утром опять вернулся Владивостокский отряд. И так продолжалось до позавчерашнего утра, когда русские вспомогательные крейсера и транспорт повезли на Сахалин уже целую пехотную бригаду с артиллерией. Думается, это должно внести окончательный перелом в ситуацию на юге острова в нашу пользу. Хотя…

А вообще само Владивостокское начальство вроде бы собиралось высаживать десанты не в Японию, а на север Кореи. На Вонсан они сразу вряд ли нацеливались, но вот за несколько последовательных десантов все южнее и южнее — вполне может быть. А может быть и нет. Защитить флотом русский десант в Вонсане сейчас никак не получится. Если только мин накидать при входе в гавань. Сам Владивостокский отряд против оставшегося у японцев флота никак не потянет. А потому и пытаться не стоит. Вот когда в Порт-Артур придёт 3-я Тихоокеанская эскадра и начнёт действовать, вот тогда, возможно, придёт время десанта и в Вонсан. А пока туда возможны только набеговые операции, чем владивостокский отряд периодически и занимался ещё до японского десанта на Сахалин.

Личная яхта князя с диверсантами-водолазами ставить мины к японским берегам таки не пошла сразу по двум причинам. Во-первых, английский корабль-кабелеукладчик, базировавшийся на Гонконге, восстановил таки подводный кабель, соединяющий Японию и Американский континент и порванный в начале войны как раз его парнями со шхуны у японского острова Минамитори в Тихом океане. Но в этот раз диверсантам придётся идти не к этому ранее необитаемому острову, а к западным Гаваям, через который также проходит этот кабель, поскольку на острове вполне возможно теперь сидит охрана, бдящая за целостью проводов. Второй причиной была просьба Купельникова. Ивану Ивановичу понадобилась небольшая шхуна с абсолютно надежным экипажем в Индии. А это означало, что, возможно, индийский проект выходит на финишную прямую. Но поскольку разорваться шхуна сразу на два важных дела не могла, то в Гоа пошла как раз она с двумя диверсантами, а к Гаваям ушли остальные диверсы на паровой шхуне "Охотск" Дальневосточной Компании, которая недавно пришла из Петропавловска-Камчатского. Идти им придётся кружным путём через Татарский пролив и средние Курильские проливы, поскольку через Лаперузу мимо юга Сахалина сейчас идти опасно.

"Охотск" привёз новости с Камчатки. Оказывается, что на Камчатке в конце июля тоже был японский десант. Но какой-то самостийный. Отставной японский лейтенант сбил из японских рыбаков на острове Парамушир целый взвод, высадился на Камчатке, захватил наш посёлок, расположенный не слишком далеко от Петропавловска, и водрузил там японское знамя. Через несколько дней об этом узнали в русском форпосте на Камчатке и отправили туда бойцов местного ополчения, которые фактически застали самостийных японских десантников со спущенными штанами, повязали и, хорошенько избив за творимые в посёлке безобразия, доставили пленных в Петропавловск-Камчатский. Потом воодушевленные своим успехом ополченцы намеревались нанести японцам ответный визит на Парамушир и Шумшу, но столкнулась с несогласием местной Камчатской власти, которая справедливо указала активистам на то, что, возможно, ополченцы даже смогут захватить острова, но удержать их не смогут, ибо сил для этого нет. Но при этом они оставят без защиты свои дома. Да и захватывать эти японские острова сейчас особого смысла нет, поскольку тем самым они только всполошат японцев. К тому же зимовать на островах негде, поскольку они постоянного населения не имеют и соответственно не имеют нормального жилья. Так, только временные летние японские халупы.

Через несколько часов на станции Никольск-Уссурийска в дверь купе поступали условным стуком. Один из охранников князя вытащил из наплечной кобуры пистолет и крикнул в закрытую дверь:

— Кто?

Из-за двери донесся знакомый голос.

— Это я, Митрич. Телеграмма для Александра Яковлевича из Харбина.

Митрич отпер дверь, забрал бумагу, вновь запер замок и передал Александру бланк телеграммы. Это сообщение Агренев ждал ещё во Владивостоке, но вот получить его удалось только здесь. В нем говорилось, что Игорь Дымков подсядет в поезд в Харбине и с ним можно будет обстоятельно переговорить. Если успеется, то Игорь сойдёт в в Дацине, дождется поезда, следующего в обратном направлении, и поедет во Владивосток. Ну а нет, тогда проедется по КВЖД куда-нибудь подальше. А Александра ждёт в Москве Надя с маленьким сыном Олегом. И задерживаться где-то по пути к ним князь совершенно не желал.

В зиму поезд князя въехал за Цицикаром. От Харбина навстречу тянулись и тянулись воинские эшелоны с войсками и снабжением. А поскольку железная дорога была однопутной, приходилось частенько простаивать на станциях. Впрочем, это Агренева нисколько не трогало. По-другому и быть не могло. Война.

Александр всю дорогу работал с бумагами. В Иркутске ему принесли письмо от начальника его сильно сократившегося отряда строителей, которые работали над устранением мелких недостатков на Кругобайкальской железной дороге. Оказалось, что тут уже было предотвращено две попытки подрыва тунеллей. Одна была совершена японцами, вторая доморощенными желателями странного. И тех и других расстреляли по закону военного времени без всяких разговоров.

Красноярск встретил поезд Агренева праздничным перезвоном колоколов многочисленных церквей. Оказалось, что этим перезвоном подданных Императора извещают о рождении у царя наследника. И слава богу. Теперь Борису и прочим сыновьям Великого князя Владимира Александровича короны Российской Империи уже не видать. Это была шикарная новость! Ведь за Михаилом теперь есть следующий в его роду.

От Мариинска в вагон князю начали подсаживаться управляющие его промышленной империи. Кемеровские шахты в несколько раз вынуждены были сократить отгрузку угля и кокса в направлении уральских заводов, но добычу даже немного нарастили. Почти весь уголь уходил в топки паровозов, тянущих составы поездов по Сибирской дороге в связи с идущей войной.

В Челябинске подсело сразу несколько управляющих заводами и Кыштымским горнозаводским округом. Здесь все тоже было вполне прилично, если бы не остановка одного из металлургических заводов горного округа. Его пришлось остановить из-за недостатка топлива. Это была фактически его ошибка. Не рассчитали при строительстве. Древесного угля уже не хватало давно, а с началом войны очень сильно сократился подвоз каменного угля и кокса из Кемерова и Экибастуза. Причём это был не первый остановленный на Урале завод. Ещё в 1902 году из-за падения цен на чёрный металл пришлось остановить одну домну Нязепетровского металлургического завода. Причина была противоположная. С древесным углем там было все хорошо, но вот железная руда на местных рудниках начала заканчиваться. А возить руду за сотню верст гужом не стали. Не было в этом никакого смысла по экономическим соображениям. Теоретически можно было бы построить железную дорогу от Верхнего Уфалея до Нязепетровска, но в итоге решили этого не делать из-за жлобской политики хозяев Сергиенско-Уфалейского округа, по чьей земле должна была пройти эта дорога. С тех пор Александр заимел на них ещё один большой зуб. Это впридачу к другому зубу, который имелся уже давно. Оттуда частенько забредали в Кыштым всякие темные личности, активно интересующиеся тем, что делается в "закрытых" заводах и лабораториях. И именно на территории этого соседнего округа находились два ещё не открытых богатых месторождения никелевой руды, до которых князь никак не мог добраться. Но сидя на Дальнем Востоке, он, наконец, придумал способ, как эти месторождения все-таки приватизировать в свою пользу. Были бы у округа другие хозяева, он бы вероятно отдал своё знание чужим людям. Но только не этим. От этих пользы, по его мнению, было бы ноль. И сами бы не смогли освоить, и другим бы не дали. Скорее всего разработка этих месторождений ушла бы иностранцам, которые совсем не факт, что начали бы их быстро и полно осваивать. Французам и англичанам, которые сейчас держат рынок никеля, лишние конкуренты нафиг не нужны. А так у князя уже имелась цельнотянутая технология переработки силикатных никелевых руд и придуманный способ, как наложить лапу на эти месторождения. Оставалось уговорить Императора и воспользоваться его помощью в этом деле.

С остальным в Кыштыме, Челябинске и угольных шахтах и разрезе вроде бы было все в относительном порядке. Иногда, правда, ещё случались некоторые задержки с вывозом продукции из-за тяжёлой ситуации на железной дороге, но уже не так часто, как в начале войны. Управляющий округом Карпинский поведал, что если б не война, то скорее всего в уходящем году Империя уже, возможно, не нуждалась бы в импорте меди. Причём две трети из этого количества добыто и произведено в Кыштыме и соседнем Сысертьском горном округе. У соседа, Дмитрия Павловича Соломирского, деньги на освоение двух новых крупных медных месторождений и строительство медного завода в Полевском уже давно закончились. Так что приходится его кредитовать под залог паев горного округа. Причём часть их уже и так перешла в собственность Агренева. Но Соломирский на это внимания не обращает. Детей и прочих прямых наследников у него нет. Есть только дальние родственники, от которых толку никакого. Дело своё он загубить не хочет, а передать его Дмитрию Павловичу некому, несмотря на то, что самому хозяину уже за 65 лет.

В том, что страна скоро перестанет импортировать медь, была кроме очевидных выгод, на взгляд Александра, ещё и одна, подспудная. В начале 90-х годов, когда князь только начинал осваивать медное производство, импортная пошлина на медь была почти 30 %. То есть стоимость меди в стране составляла 130 % от мировой или выше. Это по идее правительства должно было стимулировать приход инвесторов в данную область. В общем-то, они и пришли. И на Кавказ, и на Урал. Но с нового 1905 года пошлина составит скорее всего менее 10 %, если вообще сохранится. А значит всякие английские Лесли Уркварты толпой в Россию осваивать ее медные богатства недр уже, возможно, не побегут. Хотя и не факт. В Российском государстве чего только не случается. Ведь нашлись же среди иностранцев желающие забраться в российскую глушь между Красноярском и Минусинском. И, как говорят, уже строят там рудник "Юлия" и медное производство. Да и по слухам к Соломирскому желающие купить его округ иногда наведываются. Вот только он их быстро отшивает. Это денег у него свободных нет, но зато его округ очень неплохо развивается. Чего ещё желать на старости лет?[2]

В Самаре подсаживались управляющие местным хозяйством. У этих тоже все было неплохо. Что удивительно, у него не просили специалистов. А переспрашивать Александр специально не стал. С одной стороны, он ведь едет с Дальнего Востока. Откуда там спецы? С другой стороны, может и правда им своих хватает. Ведь сейчас в Самаре должны проходить практику те люди, которым скоро предстоит переезд на ещё не построенные заводы в Баку и Грозном. А представитель будущей Сызраньской ГЭС вероятно не просил спецов потому, что ему их пока некуда девать. До ввода в строй электростанции ещё года полтора-два. Там пока только землекопы и строители нужны.

От Сызрани до самой Москвы больше никто в вагон в князю не подсаживался. На этом отрезке пути железной дороги у Агренева никаких особых экономических интересов и предприятий не было за исключением пары элеваторов и чего-то ещё более мелкого. Никого из директоров и управляющих всем этим он в лицо не знал. У них есть свои прямые начальники. Так что поездка опять приобрела неторопливый характер. Но это сама поездка. А домой к жене и сыну Александра тянуло все сильнее и сильнее. Последние несколько десятков верст стали особо беспокойными. Их Александр провёл как на иголках.

На вокзале в Москве поезд из Владивостока встречали только основательно подмерзшие экспедиторы на трёх легковых автомобилях. Оно и понятно. Сейчас эти поезда приходят без всякого расписания. Могут придти сегодня, а могут и через дня три. Как повезёт.

Кортеж князя пронёсся по зимней Москве и зарулил в ворота особняка. Александр взбежал по ступенькам, ворвался в особняк. Навстречу ему по ступенькам сбежала Надежда с радостным криком "Сашка!" и ринулась в его объятья. Он подхватил жену на руки и закружил. Потом поставил на пол и покрыл поцелуями. Местные халдеи тихо испарились из холла, как будто их там и не было. Впрочем, этого князь не заметил. Он видел только свою милую и единственную…

Три дня они не выходили из дома. Надя уже восстановилась после родов, так что им было чем заниматься в спальне. Тут даже знание Камасутры в некоторых ограниченных количествах пригодилось. Жена оказалась просто ненасытна и была не против изучения некоторых новых способов любви, чего до беременности себе не особо позволяла. В перерывах они играли с сыном. Олег уже мог сидеть в кроватке и даже почти сразу признал в незнакомом дядьке родную кровь. А потом нянька уносила сына, и опять мебель начинала страдать от их обоюдного желания.

К вечеру второго дня Надя, видя полное изнеможение мужа, смиловалась и снизила темп. Но когда на третий день в особняк к Агреневу попытались прорваться Григорий Долгин на пару с Сониным, Надя превратилась в злобную фурию. Александр только и успел поздороваться и обняться с друзьями. Она даже ничего особо такого и не говорила, но эти двое предпочли быстро ретироваться от неё как от разъярённой львицы, напоследок передав, что взяли билеты на дневной поезд в Санкт-Петербург через два дня, и для князя в том числе. Александр из-за спины жены только с улыбкой развел руками, как бы показывая, "Ничем не могу помочь, друзья. Вы ж сами все видите. Подождите ещё пару дней. Там и наговоримся."

Надя в столицу ехать отказалась. Зима. Она боялась за сына. Не дай бог младенца продует где. И потом ведь князю сразу нужно будет ехать в Гатчину. А куда потом отошлет мужа Император, один бог знает. Вот как ясность будет, тогда может быть она приедет в Питер. А пока, увы.

В день отъезда Надя всплакнула, но Александру её удалось быстро успокоить. Он же не на Дальний Восток уезжает. А жена, похоже, дала себя уговорить. В общем, прощались уже нормально. Как оказалось, в Питер ехали не только Долгин и Сонин, но ещё двое Луневых и Горенов. И каждый из них был с охраной. Так что сняли весь вагон полностью. И, естественно, все хотили переговорить с князем.

Главных новостей было две. Начали с новости хорошей. По крайней мере все собравшиеся в купе считали это хорошей новостью. На станции Алмазная в Донбассе у бельгийцев полмесяца назад был куплен металлургический завод с сопутствующими производствами. Сам по себе завод небольшой. Две домны, пара мартенов, конвертеры и два прокатных цеха. Да и домны маленькие — всего на миллион пудов каждая годового производства. К тому же устаревшей конструкции. Но главное было не в заводе, а в отличном коксующемся угле, который добывался этим же бельгийским обществом с небольшим вкраплением русских акционеров. Общество также имело неплохой рудник железной руды в Кривом Роге. Вообще история продажи этого завода оказалась интересной. Завод уже пару лет сидел без казенного заказа, что при невысоких ценах на рынке на черный металл и прокат для его хозяев было крайне напряженно и неприятно. В начале года велись переговоры с Южно-Русским Донецким Металлургическим обществом (ЮРДМО) о продаже завода. Само ЮРДМО принадлежало в основном бельгийской компании "Коккериль" и французским частным лицам и компаниям. Однако новость о прекращении размена рубля на золото завела переговоры в тупик. Они, конечно, велись и дальше, но каждая сторона стала чего-то выжидать. А летний запрет на деятельность "Продамета" в России, в который входили обе компании, привела к полному отказу ЮРДМО от покупки завода. Где-то через месяц после срыва предполагаемой сделки в переговоры с обществом вступил Вениамин Ильич Лунев. И достаточно быстро ему удалось уломать бельгийских хозяев подвинуться в цене. Собственно, особых вариантов у бывших бельгийских хозяев общества не было. Либо они продают компанию русским, либо не продают вообще ещё несколько лет и мучаются со сбытом собственной продукции без всякой помощи со стороны запрещенного в России "Продамета" в условиях избытка предложения на рынке чёрного металла, что могло быть чревато немалыми убытками. Так что бельгийцы сломались и согласились на предложенную цену. Все равно она приносила акционерам очень неплохую прибыль от вложенных капиталов. Зачем это нужно было управляющим его концерна? Ну, во-первых, для увеличения собственного присутствия на рынке. Во-вторых, теперь у иностранцев и "Продамета" стало на один завод меньше на Донбассе, а у русских на один больше. Это ведь в России "Продамет" запрещён, а во Франции, где находится его главная штаб-квартира, он вполне себе пока нормально себе существует. И есть обоснованные подозрения, что он продолжает координировать деятельность заводов, которые в него входят. На вопрос князя, а как голосовали все причастные к этому делу специалисты его Концерна, оказалось, что все пятеро причастных проголосовали за покупку. И сделка была заключена в тот момент, когда сам Агренев ехал где-то по Сибири в Москву. А на то, что уровень производства на самом заводе не самый современный, Сонин только рукой махнул, сказав, что это ерунда. Там всего две домны, которые весной последовательно поставят на модернизацию. Зато имеющаяся площадка позволяет поставить ещё пару-тройку новых современных домен с годовой производительностью в разы больше, чем имеющиеся. К тому же через год-два все равно нужно будет в Кадиевке строить новые коксовые батареи на замену старым[3]. И тут можно будет сразу поставить самые современные коксовые батареи с выделением всех нужных продуктов коксования. А значит у Концерна увеличится выделка аммиака, бензола, толуола и всяких прочих нужных химических продуктов.

— Все это как-то очень неожиданно, — с сомнением заметил князь. — Вы что, не могли меня, что-ли, дождаться?

— Александр Яковлевич, как только вы ознакомитесь с документами, вы поймёте, что покупка стоящая. Тем более завод куплен дешевле, чем та цена, которую предлагало ЮРДМО. 5.2 миллиона на круг за все. И затягивать оформление сделки было нежелательно. В крайнем случае мы легко можем заново разместить его акции на местном рынке, — пожал плечами Лунёв.

— Вениамин Ильич, мы ведь собирались строить завод завод в другом месте. В районе Кривого Рога.

— Одно другому не мешает. Документы на новое акционерное общество в районе Ингульца мы подали в общем порядке. К весне они будут рассмотрены и одобрены. Тогда и начнём строить. По одной домне в год. Это совершенно нас не напряжет. Тем более что ко мне уже приходили люди из русских деловых кругов, которые не прочь поучаствовать в этом деле. Они уже успели просчитать, что даже когда противостояние между нашим правительством и франко-бельгийцами сойдёт на нет, все равно завод, имеющий преимущественно русских акционеров, не останется без заказов от казны. Тем более что главным акционером будете вы, — отозвался Сонин.

— А с планами по заводу в Кузбассе, в Гурьевске, как быть?

— Туда только железную дорогу года два строить. За один год скорее всего не успеть. Населения, которое можно привлечь к строительству, там не слишком много. В тех местах из-за некоторых ограничений по раздаче участков земли переселенцы не слишком желали селиться. Тем более в Гурьевске можно поставить только одну новую домну. Больше не позволяют местные запасы руды. А когда мы доберемся до Кузнецка и железных руд Таштагола — бог знает. Если это дело вести обычным порядком, то лет через восемь. Это с одной стороны. С другой же, там ведь кабинетные земли. И если Император и правительство пожелает поучаствовать, то все может решиться быстрее.

Александр откинулся на к стене и задумался.

"Да, скорее всего друзья правы. Но нужно посмотреть бумаги и все прочее".

— Хорошо, я посмотрю документы. Но все же лучше так впредь не делать, коль я уже на подъезде был. Ладно, тогда с этим все. А какая у нас плохая главная новость?

— Ну, она не совсем уж такая плохая на данный момент, — с ехидной улыбкой отозвался Горенин. — Связана она с судебным преследованием вас лично в Англии. Как и ожидалось, английский суд, не найдя ваших личных денег и недвижимости в Британии, обратил своё внимание на те компании, в которых по их сведениям вы имеете наибольшее участие в акционерном капитале. Под новое решение суда попали Русская Оружейная компания, банк "Русский капитал", АО "Химпром" и фармацевтическая компания Феррейна. Под арест попало в общей сложности денег и товара на сумму около 35 тысяч тысяч английских фунтов, плюс здание банка в Лондоне. Мы в основном успели подрегулировать товарные потоки и вывести деньги из нашего банка в Волжско-Камский банк. Это действия англичан. Но вот ответной реакции там, похоже, не очень ожидали. В трёх компаниях императорская семья и некоторые Великие Князья имеют от 3 до 7.5 % участия. Так что после того, как мы донесли до Императора, вдовствующей Императрицы и других высокопоставленных заинтересованных лиц информацию об начале ареста денег, товаров и счетов, реакция нашего МИДа была весьма жёсткой. И там, похоже, ещё началась переписка между королевскими домами. В итоге новые аресты больше не накладываются, но старые пока не отменены. И ситуация зависла в подвешенном состоянии. В наших собственных силах было ответить адекватно. И коль скоро на наши компании наехали английские власти, то Концерн перестал поставлять ряд очень важных товаров в Британскую Империю. Так, остров остался без шариковых и игольчатых подшипников. И взять их британцам больше просто негде. А также без аспирина и некоторых прочих лекарств, без аппаратов Пильчикова, без дешёвых и качественных абразивов, некоторых химикатов и прочего. Из-за этого после исчерпания запасов в Британии скоро встанут некоторые важные машиностроительные производства. Так что там на острове фабриканты уже всерьёз начали выражать недовольство необдуманными решениями собственных судебных властей. Так что часть запретов, на мой взгляд, будет снята. Это с одной стороны. С другой же, к сожалению, сейчас пришлось перейти к требованию предоплаты за поставки некоторых наших товары, что сократило отпуск товаров в Британию от трети до половины ранее имевшегося объёма. То есть тут мы имеем убытки от свертывания объёмов торговли. Хотя, с другой стороны, удалось нарастить поставки в другие страны. Так что вышеупомянутые убытки не являются абсолютными. Вот примерно так на данный момент обстоят дела, — улыбка на лице Аристарха Петровича говорила о том, что он явно не считает данную ситуацию особо плохой.

"Мда! Тут действительно непонятно, кто кому больше нагадил" — усмехнулся про себя Агренев. — "Это без аспирина и прочего ещё можно прожить. А вот без шариковых и игольчатых подшипников нынешней промышленности прожить будет крайне сложно. Автомобильная промышленность и заводы точных станков и электродвигателей встанут точно. А если даже и не встанут, то их продукцию просто перестанут брать как минимум за рубежом, коль скоро есть лучшие альтернативы. И хрен куда наглы денутся. В мире всего три завода изготовляют шарики в товарных объемах. Один в Германии, один в Туле, и один небольшой недавно появился в Америке. Плюс строится ещё один под Питером. Немецкий и Тульский — наши. А американский пока мелкий и у него такие хозяева, что наглам там ничего не светит. Ни лицензии, ни акций завода британцам не видать как своих ушей. А игольчатые подшипники вообще только на Тульском заводе производятся. Британцы, конечно, ещё те мастера. Найдут, где ещё подгадить. Но разве когда-то было по иному? И так самое современное оборудование в Россию не поставляется. Но это официально. А неофициально всегда можно найти варианты."

Агренев оглядел присутствующих.

— Что у нас ещё плохого?

— Да не беспокойся, командир, — ответил за всех Григорий Долгин. — Остальное или хорошо, или неплохо, или терпит. Вот разве что новый фармацевтический завод на окраине Москвы не вступит в строй в январе. Там есть задержки с поставкой импортного оборудования. Так что ввод его первой очереди состоится, видимо, в марте или апреле. Но в связи с тем, что у нас из потребителей пока отвалилась Британская империя, это совершенно не критично.