Там алеет заря 4

Ночью 11 декабря команда экспедиторов совершила дерзкую операцию по изъятию ценностей из индийского храма Падманабхасвами в Траванкоре. Буддистский храм охранялся всего двумя охранниками и одним монахом, которые были моментально нейтрализованы его специалистами тихих операций. За ночь были вскрыты 4 найденных двери, ведущие в тайники. И оттуда изъято множество ценностей, которые были вывезены к побережью и погружены на стоявшую у побережья шхуну, после чего след похитителей простыл. Долгая подготовка и тщательное планирование операции дало свои плоды. Шума не было. Совсем не было. В Индии стояла тишь и благодать, будто никто ничего не украл. Этого удалось достичь потому, что главные культовые святыни буддизма налетчики не тронули. Ни золотую скульптуру Будды, ни золотой трон, изукрашенный самоцветами, ни небольшую часть явно культовых вещей. И не стал вскрывать дверь, запечатанную печатью змеи. А потому монахам и хозяевам сокровищ явно пришлось решать непростую задачку. Если заявить о краже публично, то в храм пожалуют тут же английские власти. А вот к ним у индусов доверия не было ни на грош. Эдак можно лишиться и тех святынь, которые налетчики не тронули. А уж уедут ли потом эти ценности в Британский музей якобы на хранение или будут похищены кем-то частным образом, не столь уж важно. Да и дверь с печатью змеи наверняка будет открыта. А согласно преданиям ее открытие приведет к непредсказуемым катастрофическим последствиям для всей Индии. Вот поэтому, видимо, и замолчали правители Траванкора кражу века. Возможно, да даже наверняка, индусы будут самостоятельно пытаться тайно найти похитителей. Но это совсем не то. Возможности горстки буддистов в Европе и возможности британских властей сравнивать бессмысленно.

Награбленное уже въехало в Россию через порт Одессы и пока находилось на пути в Кыштым. Переправлять это в подземные хранилища своего Сестрорецкого завода Агренев не стал. Ну его от греха подальше. Добыча была велика, но насколько, пока было оценить некому. Согласно данным индусов из 21 века ценностей в храме было больше чем на 20 миллиардов долларов. А сколько это по реалям начала 20-го века еще только предстояло оценить.

Главной же новостью последних двух недель было окончание русско-японской войны. После высадки русского десанта на Квельпарте японцы выкинули белый флаг. Сам по себе остров принадлежал Корее, но находился рядом с Японией на пути морских перевозок в Японию из Китая и Европы. С него русский флот мог полностью перекрыть импорт в воюющую страну. Вообще русское командование после занятия Квельпарта начало готовить десантную операцию на Цусиму, но слава богу у это не понадобилось. Япония, почти лишенная внешних кредитов, больше не могла продолжать войну. Война закончена, теперь предстояло завоевать мир. За декабрь и неполный январь японцы потеряли в море флагманский броненосец "Микаса" и бронепалубный крейсер. Причем злые языки, особенно западные, болтали, что "Микасу" утопили не русские, а она взорвалась сама. Но кто их будет теперь слушать? Был бой, броненосец утоп, а значит победа по праву принадлежит русским.

Сухопутные операции русских войск у корейской столицы хоть и были частично успешными, но на фоне успехов флота вообще не смотрелись.

После окончания боевых действий сразу активизировался Британский Королевский флот. Эскадра Китайской станции почти в полном составе приперлась в порт Нагасаки якобы в качестве стационара для обеспечения мира. Впрочем, Михаил II через посредство французов сразу предупредил японские власти, что одно только появление британцев на Цусиме гарантированно приведет к потере Японией острова. Наличие британской затычки в Корейском проливе в планы русского командования никак не входило. Так что сейчас в заливе Асо обретались два русских крейсера, тройка миноносцев и минный транспорт "Амур".

Уже было подсчитано, какую сумму репараций предъявит Россия агрессору. Около 90 миллионов фунтов стерлингов. Но также было понятно, что выплатить такое Японии просто не под силу. Японцы же в свою очередь якобы были согласны на выплату в размере 22 миллионов. Причем из Кореи они уходить отказывались категорически. Британская пресса с подачи властей и бизнеса начала компанию за то, чтоб русские вошли в положение побежденного и не предъявляли японцам излишних требований. При этом у них не возникало сомнений в том, что все свои долги британцам Япония должна обязательно выплатить. К этой газетной компании присоединялись и другие заинтересованные страны. И почти в каждой подобной публикации подразумевалась мысль о том, что мирный договор будет подписан на международной конференции. Иностранные шакалы уже готовились поучаствовать в дележе трофея, к добыче которого они не приложили и пальца. Вообще-то Михаил II уже один раз объявил, что мирные переговоры пройдут в порту Дальнем, но иностранцы услышать его не захотели, наперебой предлагая свои места переговоров. Так САСШ предлагали свой Портсмут для переговоров. И в этом их вроде бы поддерживали британцы. Вообще, судя по всему, американские правительственные круги были довольны данным вариантом окончания войны. Ведь Япония в результате войны как минимум ослабнет, если вообще не превратится полуколонию, а Россия почти не усилится на Дальнем Востоке. Да и денег на освоение захваченного и закрепление в Азии у русских теперь почти нет. При этом коль скоро Япония останется недобитой, то оставался шанс на то, что в будущем возможно повторение военного конфликта между двумя странами. Да и к тому же ослабленная Япония намного проще поддастся американскому давлению и откроет свой рынок для американских товаров и инвестиций. Так чего еще больше желать? Все просто замечательно!

Британцам этот вариант нравился намного меньше, хотя в принципе устраивал и их. Но привычка к контролю морских путей диктовала потребность к контролю Корейского пролива. И лучшим способом было устройство военно-морской базы на Цусиме. Однако сейчас там пока стояли русские корабли. Главной же проблемой для британцев стало то, что русские войну выиграли. А значит говорить с русскими в ближайшем будущем с позиции сильного не удастся. Это для британцев было неприятно. Ведь говорить с русскими все равно придется на многие темы относительно разграничения зон интересов в Китае и вообще в Азии. Впрочем, английская дипломатия самая сильная в мире. Так что… В конце концов, джентльмены умеют ждать и терпеть. А потому свое возьмут рано или поздно.

Для Германии, да и многих прочих стран, разве что за исключением Франции, окончание русско-японской войны было не слишком выгодно. Но, что вышло, то вышло. С самой же Германией в середине декабря наконец был подписан новый конвенционный торговый договор, который должен был вступить в силу 1 октября 1905 года. К сожалению, при сохранении объемов торговли на уровне 1903 года германцы выигрывали в таможенных пошлинах около 27 миллионов в год по сравнению с нормами предыдущего торгового договора. И санитарный контроль животной продукции на германской границе, введенный в 1896 году, также сохранялся. Увы, но это было предопределено. При этом Правительство России долго и всерьез билось за новые тарифы и пошлины, но смогло вытянуть только то, что было подписано. Новая таможенная война была не нужна ни русским, ни немцам. Впрочем, по сравнению с тем, чего хотели германцы, это было как небо и земля. Так что на данном этапе, несмотря на фактические таможенные потери, Россия смогла если не победить, то выстоять. И этот факт подтверждало недовольство немецкого юнкерства, которое отражало интересы германских производителей сельхозпродукции. Под канцлером фон Бюлоффом похоже закачалось кресло. Немецкая пресса обвиняла его в предательстве интересов Германской Империи. Но дело было фактически сделано. После окончания войны на Дальнем Востоке Россия вполне могла себе позволить даже таможенную войну. Поэтому Агренев склонялся к тому, что немцы могут снять канцлера, но полномасштабную таможенную войну все-таки не начнут. Да, Германия для России сейчас являлась главным торговым партнером и главным покупателем русского зерна и прочей сельхозпродукции. Но в то же время она же являлась значительным внешнеторговым потребителем продукции германской промышленности. В общем, возможная торговая война выходила боком для обоих сторон. Так что претензии немцев удалось с 74-114 миллионов удалось снизить втрое. А с немецкими юнкерами пускай теперь разбирается германский Император Вильгельм. Вторым по значимости внешнеторговым партнером России была Британия. И уже за ней с большим отрывом шли все остальные страны. Но режим наибольшего торгового благоприпятствования англичанам теперь точно не грозил. Так что потери на таможенных тарифах с другими странами хоть и будут, но не столь значительны как с Германией.

Нормальная промышленность Российской Империи по сути пока только формировалась. В первую очередь она, как и положено, обслуживала нужды самой страны. Так, в 1903 году экспорт оборудования и прочего, что можно было бы назвать высокотехнологичным изделиями, составил всего 76 миллионов рублей из 1180 миллионов экспортных товаров. Причем доля предприятий князя в этом техногичном экспорте составляла аж 49 миллионов. То есть почти 2/3. Весь остальной экспорт представлял собой в основном продовольствие, сырье и полуфабрикаты. Но не все было так грустно. Его личной промышленной империи удалось заместить часть импорта, который ранее закупался за рубежом. Тут были и станки, и машины, и часть черных и цветных металлов, бумага и многое прочее. Да и просто наличие производств подобных товаров в России смогло удержать немцев от выдвижения ими излишних претензий на особые условия экспорта своих товаров. А ведь теперь в стране производились и некоторые уникальные вещи, которых либо нигде не производилось, либо аналоги были или заметно хуже или заметно дороже. Теперь бы расширить эти производства вширь и желательно на порядок. Но как раз с этим были серьезные проблемы. Как всегда для этого нужны деньги и специалисты. И желательно и того и другого побольше. Успехи по организации различных учебных заведений в России, в том числе на княжеские деньги, теперь были уже очевидны, но жизнь требовала значительно большего. Открытие новых высших учебных заведений в Воронеже, Владимире и Екатеринбурге, а также расширение университетов Харькова, Казани и Томска с организацией там новых факультетов, было и его немалой заслугой. Закон о кухаркиных детях хоть пока и не был отменен, но к техническим специальностям больше не применялся. Более того, активно муссировался вопрос об отмене преподавания в низших учебных заведениях греческого языка. Зачем он кому-то нужен, если подавляющее количество учеников в дальнейшем его никак использовать не может и не будет?

Постепенно мысль князя свернула на глобальные проблемы. Вообще принято было считать, да и в прошлой жизни Александр про это слышал, что Россия была поставщиком продовольствия для остальной Европы, не доедая сама. В принципе, отчасти это было верно. В конце концов лозунг "не доедим, но вывезем", провозглашенный бывшим министром финансов Вышнеградским еще в конце 80-х годов, пока никто не отменял. Не сам лозунг, конечно, а политику, основанную на нем. Но на это Правительство толкал сам характер страны. Если в России более 80 % крестьянского населения, да и значительная часть городского населения родом из деревни, то что еще можно ожидать от экономики страны? Она естественно будет экспортировать то, что производит. К этому ее принуждают накопленные предыдущими правительствами долги. Но вот дальше все было несколько не так. В среднем страна экспортировала около 10 % от объема собираемых зерновых. И только в самые урожайные годы экспорт мог превысить 15 % от собранного урожая. Но такое случалось всего 1–2 раза за 10 лет. Негатив приносил еще и тот факт, что за последние 20–25 лет цены на сельхозпродукцию ежегодно падали, и только в последние пару лет наметился некоторый рост цен. И это в условиях, когда наверное половине крестьянского населения Европейской части страны своего хлеба не хватало на полный год просто потому, что им либо не хватало земли, либо было выгоднее растить иные сельскохозяйственные структуры типа льна, конопли и всякого прочего. Значительный рост населения России за последние 50 лет, особенно в деревне, в условиях зоны рискованного земледелия, сам по себе создавал предпосылки к периодическому голоду в отдельных регионах страны, охватывая иногда просто огромные территории. Рост населения к тому же стимулировался общинным хозяйством с периодическими переделами земли между членами деревенской общины по принципу количества едоков. И одновременно подобный способ хозяйствования не слишком стимулировал крестьянина к особой заботе о плодородии почвы, ибо зачем особо выделываться, если через несколько лет отрез может перейти к соседу. Да, сейчас идет значительный рост производства и экспорта сливочного масла, яиц, птицы и кое-чего еще. Но это все то же продовольствие, которое не съедается внутри страны, а идет на экспорт, благо ценность этих продуктов выше, чем простого зерна, а значит транспортировать их на большие расстояния выгоднее.

Все вышесказанное приводило к нескольким печальным выводам. Крестьянство может прокормиться на земле только если будет работать исключительно на себя. И то в Нечерноземье хлеба скорее всего хватать не будет. 10 % экспортного зерна — это только в общей сумме много, но на самом деле этого не хватит даже накормить самих крестьян в голодные годы. Отсюда вытекали очень поганые следствия. Без смены системы хозяйствования на земле дальнейший прирост населения может привести когда-нибудь к катастрофическим последствиям. Государство и благотворители в голодные годы помогают значительному количеству районов. Но что будет, если помощь по каким-то причинам не придет? Массовое вымирание населения с массовой эпидемией в очагах? В России сейчас наблюдается один из самых высоких в мире уровней рождаемости. И одновременно огромная детская смертность. Если предпринять серьезные усилия для ее снижения, то рост населения будет еще больше. Как после этого прокормить всех, если Империи еще нужен активный платежный балланс? И что может экспортировать страна в тех объемах, которые она это делает сейчас, если более 80 % населения — крестьяне?

Очевидно, что крестьянину не хватает земли. К тому же землю нужно дать ему в собственность. Вот этот шаг точно приведет к тому, что в крестьянских семьях перестанут делать детей просто для того, чтобы получить от общины больше земли. Ее ведь как ни перераспределяй, но больше ее не становится. Взять землю в Европейской части страны практически негде. Разве что за Уралом земля еще есть. Но вдали от железной дороги крестьянин будет кормить только сам себя, ибо вывоз гужом более 100 верст экономически нецелесообразен. А за Уралом пока всего одна железная дорога — Великий Сибирский путь. Можно, конечно, еще ввести в оборот дополнительные земли в Европейской части страны за счет мелиорации, но где взять денег на такие серьезные проекты? Денег нет. Фактически же желательно снизить высокую рождаемость. Переход от общинного хозяйства к частной собственности на землю среди крестьян вероятно приведет к такому результату. Но не сразу и не быстро. Большие семьи — это в стране правило. Правило хорошее. Замечательное правило, но только если еды хватает всем. А если ее и так не хватает? Часть прироста населения пойдет в промышленность. Но для ее организации тоже нужны огромные деньги по масштабам проблемы. При этом все это население все равно нужно кормить. И для переселения за Урал тоже нужны огромные деньги. То есть везде нужны деньги, которых у страны нет. Вообще-то, конечно, сейчас в Министерстве земледелия и госимуществ разрабатывается какой-то масштабный проект на эту тему, но опять все упирается в деньги. И развитие промышленности тоже упирается в них, ибо на ее продукцию нужен в первую очередь внутренний спрос. А он может быть высоким только у платежеспособного населения. Если же население бедное, то и спрос на продукцию низкий. Вот прям как сейчас. И тогда значительная часть спроса может идти только от казны. Казна же, в свою очередь, для расходов может пользоваться только доходами населения страны и внешними займами. Причем последний путь уже фактически закрыт для страны, ибо кредитов набрали столько, что больше уже брать нельзя. Дальше наступает зависимость от внешних заемщиков. Короче, куда ни кинь, везде клин…

Александр вздохнул и потянулся. Замкнутый круг! Остается делать, что должно, и будь, что будет. Может и на нашей русской части света будет праздник. Выхода впереди не видно, но нужно жить дальше. Где наша не пропадала?

Он еще раз вздохнул и решил оставить в покое глобальные проблемы. На повестке имелись и частные, которые он как раз мог решить. Князь взял в руки копию отчета о государственных испытаниях стальных пушечных гильз и еще раз просмотрел. В общем тут все понятно. В малом мартене не удается выдержать стабильный состав специальной стали от плавки к плавке. Поэтому Военное ведомство приняло на вооружение только гильзы для 42 линейной гаубицы. Они вытягиваются в три приема. На каждом этапе потом еще идет отжиг и травление. А вот гильзы для трехдюймовки испытания не прошли. Эта гильза длиннее и требует последовательно 6 циклов вытягивания и последующей обработки. И тут нестабильный состав стали приводит к раздуванию гильзы в каморе либо к еще худшим последствиям. В общем рецепт ясен. Спецсталь нужно варить в электропечи. Тогда все будет проще. Но электропечь пока только одна. Через месяц войдет в строй еще одна и строится еще пара более крупных на Урале. По-хорошему бы нужна еще ГЭС, но когда она будет? И, главное, где? Император пока отказался от поданной ему идеи о строительстве гидроэлектростанции на волховских порогах как от несвоевременной по финансовым причинам. А значит и с выделкой русского алюминия вопрос тоже подвисает. Разве что строить ГЭС на Коле и потом работать на импортном сырье… Но это совсем не фонтан. То есть опять проблема. Впрочем, возвращаясь к спецстали для стальных орудийных гильз, проблема в ближней перспективе не актуальна. Все равно эти гильзы пока применимы только в военное время. Закладывать их в мобзапасы нельзя. Даже омеднение поверхности не особо помогает от быстро зарождающейся коррозии железа гильзы. Нужен какой-то изолирующий лак. Знать бы ещё какой…

В Британии дело с арестом его активов, похоже, двигалось к развязке. Промышленное английское лобби, оставшееся без крайне нужных и дешевых подшипников, лекарств и некоторых других товаров, вот-вот должно пробить решение о снятии ареста. Хотя наглы они такие. Могут арест с компании РОК снять, а с банка "Русский капитал" нет. Хотя это вряд ли. Император Михаил тоже чутка помог. За его подписью недавно вышел указ о недопуске британского капитала на кавказские нефтепромыслы. Это тоже должно стимулировать англичан к снятию ареста.

А вот дело с персидскими нефтепромыслами действительно осложнилось. Как и говорил представитель французской семьи Ротшильдов, с организацией крупного кредита у Нобелей вышел облом. Они могли организовать для Агренева кредит у немецких банков только на 7 миллионов марок, что было смешно. Такую сумму он и сам мог легко зайти за границей. И фактически свою долю, на которую Нобели могли бы претендовать в Персии, окупить более ничем не могли. Предложенные дополнительно Людвигом Нобелем уступки по перераспределению долей русского рынка нефтепродуктов Агренева не заинтересовали. До постройки двух новых НПЗ в Баку и Грозном князю было нечем заполнить эти рынки, а с введением в строй заводов перераспределение рынка постепенно произойдет уже само собой. И Нобели этому никак помешать не смогут. Зато обрусевший швед предложил непосредственно допустить к добыче нефти в Персии солидный немецкий Commerzbank, который откроет Агреневу кредитную линию на нужную ему сумму. Вот только зачем Концерну прямое проникновение германского капитала на персидские нефтепромыслы? Немцы — люди уж больно основательные. Если за что берутся, то все планируют и делают на долгую. И зачем тогда пускать дойчей в такой важный район? Уж больно неоднозначные последствия из этого могут выйти. Снижение противостояния с англичанами в Персии это точно не принесет, а скорее всего только усилит. По крайней мере в мирное время. Да еще эта железная дорога Стамбул-Багдад, строительство которой финансируется немецким Дойчебанком, будь она не ладна. Он бы пустил заместо Нобелей других русских нефтепромышленников на персидские нефтепромыслы, но они сами с опаской смотрели на бизнес в столь отдаленных от России районах Персии, да еще мало чем могли помочь с необходимой Агреневу кредитной линией. Даже крупные русские банки пока взирали на такую возможность с большой долей скептицизма. А посему Александр пока пребывал в мучительных раздумьях, как же поступить. Можно, конечно, впрягаться в персидскую нефть в одиночку, но уж больно стремно. Звать французских Ротшильдов? А не откусят ли они потом руку по локоть? Дела в Арабистане потихоньку шли. Начал строиться нефтепровод, а на Сестрорецком заводе изготавливался комплект оборудования нефтеперегонного завода для Персии самоварного типа. Ничего совершеннее там строить не предполагалось. Справились бы бывшие декхане и командированные специалисты из Баку хотя бы с этим. Кроме НПЗ требовались некрупные речные танкеры, которые могли бы транспортировать нефть и нефтепродукты в места перегрузки на морские танкеры, которые сейчас строились в Николаеве. В связи с этим у Агренева постепенно зародилась мысль о строительстве еще одной судоверфи, поскольку она нужна как минимум для строительства траулеров для северов. Да и постройка для Балтики подводных лодок и эсминцев в будущем может принести немалую прибыть. А потому по некоторому размышлению необходима была организация судоверфи где-то на Неве. Удобный участок земли имелся в устье реки Охты, но стоил он… Да и денег постройка судоверфи заберет немало. И где на все желаемое денег надыбить?

Недавнее посещение Ковровского индустриального района осветило для Александра достижения его точного машиностроения. Лазарев со своей командой действительно сделали комплект морских паровых турбин с мощностью под 7 тысяч лошадиных сил. Но пока турбины проходили испытания и доводку. А вот ручной пулемет Джона Браунинга уже фактически был готов к сдачи в производство. Жаль, что он не успел к русско-японской войне. Впрочем, с другой стороны не факт, что его бы заказали до войны, ибо сделан был под безрантовый патрон 7,62х45. Пулемет имел скорострельность около 450 выстрелов в минуту, снаряжался секторным полуторорядным магазином на 30 патронов и даже имел удобную пистолетную рукоятку. Все в нем было хорошо, кроме используемого патрона. Попытка Браунинга переделать пулемет на штатный русский рантовый патрон 7.62х54 не удалась по причине того, что секторный магазин получался только однорядным всего на 16–17 патронов. А с таким питанием это уже был не пулемет. Если б магазин вставлялся сверху, как у пулемета Мадсена, то его емкость можно было бы увеличить. Но Александр сам запретил оружейнику конструирование пулемета с верхним расположением подобного магазина. Вообще говоря, мастера сейчас пытались сделать дисковый магазин на 30 патронов по типу ППШ, но уже было понятно, что дешевой конструкция не получится. То есть для вооружения своих парней Агренев мог себе такое позволить, но массовая армия подобный магазин бы никогда не приняла. А нештатный патрон 7.62х45 на вооружении никакой армии не состоял, хотя и производился мелкими партиями в Коврове для охотничьего оружия. Еще одной неприятностью было то, что сконструированный ручной пулемет мог теоретически после переделки работать и на штатных безрантовых винтовочных патронах, принятых в других странах. Да, там бы возникли проблемы с охлаждением ствола, но точно не катастрофические. Мало того, применяемый в пулемете безрантовый патрон еще и стоил на треть дороже принятого в России винтовочного патрона. В итоге получалось, что хороший ручной пулемет как бы есть, но и отрицательных черт, не связанных с его конструкцией, у него тоже было немало. И теперь Агреневу предстояло решить, стоит ли идти в Военное ведомство с этим пулеметом или пока отложить это дело на потом, и нацелить Браунинга на создание пулемета с диском-блином, как ДП. Кстати, пулемет Мадсена в войсках негромко хаяли. Уж больно он был "нежным". Да еще с русским патроном он не очень "дружил". Однако поскольку альтернативы ему пока не было, кавалерии, которой он преимущественно достался, приходилось мириться с имеющимися недостатками датского пулемета.

Но были и удачи. В Концерн обратился за помощью директор Николаевского ракетного завода полковник Михаил Михайлович Поморцев. В 1903 году, заинтересовавшись возможностью создания непромокаемых материалов без использования импортного каучука, Поморцев в 1904 году создал материал, который назвал керза. Он представлял собой грубую многослойную ткань, пропитанную смесью яичного желтка, канифоли и парафина. Причем материал получился "дышащим". Воздух, в отличие от воды, он пропускал. Мало того, материал успел пройти успешные испытания во время войны. Из него были изготовлены различные сумки, чехлы и кое-что еще. А к Сытину Поморцев обратился с предложением в налаживании действительно промышленного производства. Материал был к тому же запатентован, но пока только в России, а сам полковник собирался продемонстрировать его на международной выставке в Льеже в этом году. Сытин не принял решение о том, имеет ли материал перспективу, и передал материалы по нему Агреневу и попал в точку. А то, что материал называется "керза", а не "кирза" — это частности. Правда, Александр сомневался, что известная ему кирза в другом времени делалась из подобных материалов, но вот то, что материал просто незаменим в массовом производстве сапог, особенно в военное время, ему было прекрасно известно. Оставалось произвести натурные испытания. Все-таки планшетки и чехлы — это одно, а голенища сапог — это совсем другой коленкор. Но вот от поездки в Льеж Поморцева еще придется отговарить, ибо принцип Концерна незыблим. Сначала полное патентование и постановка новинки на производство, и только потом реклама и представления на выставках. Да и испытания хранением еще следовало произвести. А то вдруг керза Поморцева придется по вкусу мышам и крысам. Она все ж яичный желток в себе содержит, пусть даже и наравне с двумя не съедобными компонентами. Не факт, что изделия из керзы хорошо "пойдут" в торговле в мирное время, но вот в военное, когда сапоги и прочая обувь на солдате быстро "сгорает", ничего лучше кирзы пока не придумано.

Музыка затихла и князь, поклонившись, препроводил молодую княгиню Барятинскую, хозяйку балла, к колоннам. Не то, что Агренев совсем уж не любил нынешние танцы, но и особого восторга к ним не испытывал. Шелест платьев, улыбки партнерш, стрельба глазками из полуприкрытых ресниц, откровенные или завуалированные намеки, вжимание бюстом 3–4 размера… А у отдельных партнерш так и вовсе ручки как бы ненароком шаловливые. Не у тех, конечно, что на выданье, а у тех, кто несколько постарше. И тут же где-то рядом водят в танце его Надю. Чего только не приходится терпеть ради жены. Вернее ради того, чтоб она в очередной раз вышла в свет. Слава богу, что в столице у них особняк маленький. А потому самостоятельно устраивать приемы можно очень редко и только для очень ограниченного круга богемы. Иначе бы питерский свет княжескую пару Агреневых не понял. Впрочем, он и так не особо хочет понимать. Но звать-то их с Надеждой к себе зовут очень многие. А главный богач Империи не слишком любит подобные развлечения. Но на что не пойдешь ради любимой. Она, конечно, у него умная и все понимает, но и лишать молодую даму развлечений нельзя. Иначе пила начинает пилить. Женщины!

Четыре или пять танцев уже прошло. Следующим объявили вальс. Вальс — это с Надей. Все остальные могут идти лесом. Тем более белый вальс.

— Милая, надеюсь ты пригласишь своего мужчину на этот танец? — а в ответ взмах ресниц, полуулыбка и задорные искры в глазах.

— Сударь, позвольте вас пригласить…

— Почту за честь, любимая!

Как она обворожительна! Нет, это все мое. Никому не отдам! И шепот на ушко:

— Я бы тебя сейчас съел…

А в ответ легкий смешок и блеск любимых глаз. И музыка и кружение танца.

Уединиться и чутка отдохнуть после очередного танца? Ха! Жена слишком прекрасна, чтобы пару оставили в покое кавалеры. Даже слава первого стрелка и хозяина трех Колизеев не помогает. Раз в пару минут кто-нибудь да объявляется, щелкая каблуками и кивая чубом, с просьбой пригласить Надежду на танец. Но слава богу у нее тоже силы не вечные. Ей тоже нужен небольшой отдых. А потому в руках бокал шампанского и веер. И отказ в глазах, которого некоторые желающие сразу не видят. Ну так это их проблемы. Аристократы, а Надя из самых-самых, умеют отказывать легким и непринужденно жестом, который не требует трактовки, но и не обижает. Каста!

Опа! А это кто!? Неужто сам Абамелек-Лазарев собственной персоной танцует с Головиной! Ну ничего себе! В кои-то веки Семен вернулся в Россию из своего итальянского замка не в мае, как обычно, а в феврале. Ну да что победа в войне не делает с аристократами. Впрочем, Надя говорила, что он якобы пожертвовал аж 125 тысяч в фонд помощи русскому флоту. Правда, еще в прошлом году.

Семен Семенович взгляд Агренева уловил, и когда Надя куда-то упорхнула в сопровождении прошедшей сестры Юсуповой, не преминул подойти и поприветствовать Агренева.

— Александр Яковлевич!

— Семен Семенович! Я бы сказал, что на ловца и зверь бежит, но сами понимаете, не то место.

— Ну, несколько минут у нас есть в любом случае, — улыбнулся этнический армянин.

— Говорят, за время войны вы смогли полностью расплатиться с казной за свой горный округ и теперь свободны в принятии выгодных деловых предложений.

— Вы как всегда прекрасно информированы, — качнул головой Абемелек-Лазарев. — И если у вас есть интересные проекты, то почему бы и нет.

— Есть, как не быть. Но как вы правильно заметили, сейчас не время и не место. Однако, если вы сочтете полезным навестить меня, скажем, часов в 11 послезавтра, то мы могли бы переговорить без помех.

— Сочту за честь, князь, — Семен тоже не стал менять высокий слог. Семен Семенович, кивком откланялся и отошел, ибо его прям таки за рукав пытались куда-то утащить две каких-то неизвестные юные особы.

"А темненькая с косой толщиной в руку очень себе даже ничего", — мельком про себя подумал Александр.

Девица, заметив его взгляд, бросила на него ответный завлекающий взгляд, как бы невзначай скользнула рукой по высокой левой груди 3-го размера и, звонко хихикнув, упорхнула в обществе своей подруги и Абамелек-Лазарева.

"Вот ведь, чертовка", — ухмыльнулся про себя Агренев. — "Задорная и, похоже, озорница еще та".

Предложить хозяину Чермозского горного округа князь имел что. Горный округ Абалемек-Лазарева находился рядом с соляными промыслами Урала. И даже краем захватывал их. Но главное, что имело значение, Абамелек-Лазарев никогда не откажется от нового выгодного дела. А дело было очень и очень перспективным. В настоящее время Германия являлась чуть ли не монополистом по добыче и продаже калийных удобрений и цены на них устанавливала тоже она. Цены были весьма и весьма вкусные! А Соль-Камская стояла как раз на калийных солях, хотя об этом пока никто или почти никто не подозревал, пусть иногда, но очень редко, в продаже и появлялась красноватая горчащая соль. Это смогли отследить сотрудники его Концерна, получившие специальное указание. Красная соль и была хлоридом калия, до которого хотел добраться Александр. Но все объять невозможно. И Абамелек-Лазарев как никто лучше подходил на роль главного действующего лица, за которым мог бы спрятать свои интересы Агренев. Деньги теперь у Семена есть, а если нет, то займет. В сбыте своего Кизеловского угля он тоже кровно заинтересован. А тут как раз тот самый случай. И шахты он умеет бить. А то, что придется замораживать подпочвенные воды, это не страшно. Технология уже есть. Так что если Семен согласится в доле финансировать буровые работы по отысканию приличного слоя калийных солей под слоем, содержащим пищевую соль, то дело, можно сказать, в шляпе. Правда, к этому делу придется еще привлечь одно-двух пермских соледобытчиков, но это уже нюансы. Войти в долю с двумя князьями, честно ведущими дела, желающие найдется всегда.

— Милый, я не успела отлучиться, как ты уже нашел себе собеседника по интересам, — Надежда вывернулась откуда-то сбоку и уселась в кресло рядом.

— От тебя ничего нельзя утаить, радость моя, — улыбнулся Александр. — Ты ведь прекрасно знаешь этого собеседника. Я его пригласил к нам на послезавтра часов в 11. Так, ничего особо секретного. Пока. А там посмотрим. Но если в итоге дельце выгорит, то Родина нам еще раз скажет "спасибо".

— Фи! — сделала вид, что скривилась жена. — Когда это она что-то подобное говорила? Даже Мишель наш питерский дом ни разу визитом не почтил, а ты говоришь "Родина".

— Хм! А ведь и правда, — прикинул Агренев и ответил шуткой. — Надо будет ему попенять за это.

— Не, не, не! — замахала протестующе руками Надежда. — Мне это даром не нужно. Хлопот от этого не соберешься. Я знаю, что ты можешь его позвать и он придет. Хотя… Вот ежели он приедет с женой и без официального приема…

Александр задумался.

— Честное слово, не знаю, милая. Ты же знаешь, Императрица пока особо никуда не выбирается. И пристраивать тебя ко Двору я сам не хочу.

— Ваше сиятельство, вы позволите пригласить вашу даму к танцу? — вырос перед носом незнакомый гвардии полковник из гусар.

Александр метнул взгляд на жену. Надежда согласно прикрыла ресницы.

— Не возражаю, полковник, — согласился князь. — Только не забудьте вернуть после оного, — сиронизоровал он под конец.

— Не извольте беспокоиться! — с улыбкой щелкнул каблуками полковник. — Княгиня, позвольте, — и с поклоном подал руку Надежде.

Не успела жена упорхнуть в танец с неизвестным полковником, на ее место присел неизвестный господин, хотя при этом и ухитрился соблюсти минимальные нормы приличия в светском обществе и тут же успел отрекомендоваться вторым помощником английского посла в России.

Агренев тут же матюгнулся про себя. Только англичан ему тут не хватало. Но что поделать, пришлось натягивать на себя маску скучающего аристократа.

Отрекомендовавшись, англичанин сразу попытался перейти к делу, причем говоря по-английски, что он сожалеет, что между отношения князя с британским правосудием не очень складываются, но при некоторых условиях все можно разрешить ко всеобщему удовлетворению…

— Сударь, — прервал его словесное извержение Агренев, — меня не интересуют какие-то ваши условия. Ну вот совершенно! Вы снимаете незаконный арест с моих активов в Англии без всяких условий и после этого мы могли бы о чем-нибудь поговорить. Но не с вами, а с кем-нибудь, кто имеет соответствующий вес. Я понятно объясняю?

— Моя по-ока плехо говорить русски… — попытался отбрехаться помощник посла.

— Вот когда вы изучите язык страны пребывания, что вообще-то вы должны были сделать еще у себя на родине, тогда и приходите. Честь имею! — Агренев встал с кресла и отошел к кругу, который окружал танцующих, выискивая глазами Надежду.

"Не, ну каковы наглецы! Подослали ко мне, да еще на балу, где обсуждать что-либо серьезно невозможно, какую-то ничего не решающую пешку и считают, что я с ней что-то буду о чем-то разговаривать? Или просто проверяют мою реакцию? Впрочем, ну их…".

С середины января в Концерне в еженедельном режиме пошли совещания. Обсуждались в первую очередь не итоги прошедшего года, поскольку с их подведением было еще рановато, а общие перспективы всего Концерна и его отдельных подразделений в частности. С сожалением приходилось констатировать, что рост экономики в Европе может в значительной мере пройти мимо России, ну разве что кроме отдельных экспортных отраслей. На крупные казенные заказы, которые стали драйвером экономики в 90-е годы, в ближайшем будущем расчитывать не приходится. Война с Японией хоть и вывела окончательно страну из кризиса, но явно опустошила казну. Более того, три более-менее урожайных года подряд, давшие обрабатывающих отраслям неплохие заказы, фактически уже тоже почти отработаны. Причем дальше просто по статистике следует ожидать год или два неурожайных, если вообще не голодных. Хотя может еще повезет, но шансы на это не особо велики.

Мало того, деревня преподнесла крайне неприятный сюрприз. Не сама по себе, а то, что с ней связано. С октября-ноября прошлого года усилилось брожение на деревне. Это виделось результатом пропаганды всяких народников, эсеров и прочих инсургентов. Их лозунг "Земля тем, кто ее обрабатывает" пришелся крестьянам по душе. Самое плохое заключалось в том, что примерно с этого же времени кто-то совершил самую откровенную идеологическую диверсию на селе. Там начали расползаться слухи о том, что как побьем япошку, так батюшка-царь землю даст. Вот это была полная жопа! Никакая несколько запоздалая контрпропаганда ни хрена не действовала. Вернее оказывала незначительное воздействие. Откуда царь эту землю возьмет либо никого не интересовало, либо крестьянин, передающий подобные слухи из уст в уста, указывал на помещика. Типа, вот у помещиков и заберет. Как и почему — никого не интересовало. Земля была для крестьян слишком вожделенна, чтобы задаваться вопросом, откуда она возьмется. Об этом как-то не хотели задумываться. Государственная машина Российской Империи просто не поспела за скоростью распространения слухов. К тому же до окончания войны ни сам Михаил, ни Правительство не могли открыто и во всеуслышание заявлять, что никому ничего не дадут, просто чтобы не будоражить народ. После окончания войны в начале февраля Правительство таки разродилось заявлением, что все распространяемые слухи о том, что землю отнимут у одних и отдадут другим, являются явной провокацией врагов Империи и не имеют под собой никаких оснований. Землю, обладать которой так желает любой крестьянин, можно получить ныне только за Уралом и на Дальнем Востоке. В других местах ее просто неоткуда взять. Ну и так далее. Это заявление, похоже, пока только усилило ропот на селе. Может, конечно, дальше утихнет, но…

Еще одним поганым фактором стало для князя стала информация о том, что в голодном 1901 году, когда последний раз государство и благотворители оказывали продовольственную помощь селу в крупных размерах в немалом количестве регионов страны, крестьяне воспринимали ее без особой благодарности. Это выяснил Горенин, которому удалось добраться до полицейских материалов, связанных с теми событиями. Фактически часть крестьянства воспринимала продовольственную помощь вообще как налог на богатых. Увы, похоже, этого и следовало ожидать, если на протяжении долгого времени давать нуждающемуся кусок хлеба, а не способ его заработать. Вкупе с брожением умов на селе и явно спровоцированными ожиданиями раздачи земли ситуация начала отсвечивать угрожающими красками.

Причем, по-хорошему ситуация касалась не только крестьянства, но и всех остальных слоев населения. Та же интеллигенция или дворяне ведь тоже считали, что им все должны и что им нужно больше прав. Да и купцы с промышленниками, обладая немалыми капиталами, тоже считали, что должны иметь больше возможностей в управлении делами в стране. В итоге Агренева начала подтачивать мысль о том, что как бы и взаправду не случилась первая русская революция. Не дай бог где-нибудь в крупном городе полыхнет, и тогда огонь может покатиться по всей стране. А деревня, глядя на творящееся в городе, по-своему это поддержит. Русский бунт, он ведь бессмысленный и беспощадный. И не знает границ. Для его подавления придется стрелять. И вероятно немало. По-другому не получится. Уговорами и мелкими поблажками масштабные волнения прекратить нельзя, тем более быстро. А потому, упаси нас господи от подобного! Правда у каждого своя, и справедливость каждый понимает по-своему. Если народ возьмется за доступное ему оружие, то прольются реки крови. А в выигрыше окажутся как обычно совсем другие люди, хотя кое-что, возможно, перепадает и тем, кто за это пострадал. По крестьянскому вопросу на совещаниях были сделаны некоторые выводы и скорректирована политика агитации. Оставалось надеяться, что вкупе с действиями официальных властей хоть чем-то это поможет успокоить ситуацию.

Прогноз Русской Аграрной Компании о перспективах урожая в следующие пару ближайших лет, как уже говорилось, не нес в себе надежду на уверенный рост экономики за счет "хлебных" денег. Да еще руководство компании отчиталось, что оно все понимает и помнит, что обязано было найти возможности, чтобы отдать Агреневу часть вложенных денег. Вот только возможностей для этого мало. Аферы, подобной той, которую провернула Русская Лесная компания, они сделать не в состоянии. Год был урожайный, в мнимые убытки никто из сторонних акционеров не поверит. Можно продать часть построенных элеваторов и часть имений, купленных в начале 90-х в приволжских губерниях. Без них вроде бы как можно обойтись. И даже на прибыльности компании это может отразиться положительно и поможет сократить часть коротких заемных денег, если само производство сбыть в чужие руки, а себе оставить только транспортировку и торговлю продукцией. Но даже эти вероятные деньги придется выплачивать чисто в качестве дивидендов, потому что иначе просто никак. А акционеры могут быть недовольны подобным шагом. Оно, конечно, прибыль и дивиденты любят все, но не за счет значительного снижения капитализации компании. Потому деньги от продажи части активов руководство РАК предлагало использовать не на выплату дивидендов, а на постройку различных небольших заводиков за Уралом, поскольку именно там то же маслоделие и некоторые другие их применения принесут в разы большую прибыль. То есть деньги из Аграрной компании не уходили, а просто переезжали в другой регион.

Агренев согласился подумать и затребовал материалы по возможным продажным операциям. В конце концов вот прям сейчас деньги от РАК так уж срочно не нужны. Но и оставлять продажу сельскохозяйственных активов на вероятный неурожайный год — это явно не дело. Однако и плюс во всех этих операциях явно имелся, поскольку постройка новых заводиков — это заказы для его же машиностроения и некоторых прочих заводов. Не особо большие, но… Так что, скорее всего так и придется поступить. Однако на будущее стоит иметь ввиду, что на время денег давать РАК больше впредь не стоит, ибо хрен их потом вернешь назад.

На фоне не самых приятных новостей были и хорошие. Так, уже было принято решение о постройке в Донбассе на станции Алмазная нового крупного коксохимического завода. Да и вообще было очевидно, что и в угольную отрасль и в коксохимию еще лет десять можно было вкладываться без всякой опаски. Страна постепенно переходила со вздорожавших нефтяных остатков, используемых в качестве топлива, на уголь, и добыча угля демонстрировала завидные темпы роста, потому как топлива стране с каждым годом нужно было все больше и больше. Кокс тоже нужен был всем. Вот разве что со сбытом бензола, как продукта коксохимии, могли возникнуть некоторые проблемы. Но со временем решится и эта проблемка.

Также было принято решение о постройке в Туле машиностроительного завода вдобавок к имеющемуся там заводу подшипников. К сожалению, решение несколько запоздалое. Тут ведь какая особенность именно у Тулы была… В городе находились два завода Военной промышленности — оружейный и патронный. Еще год или два они проработают в нынешнем режиме, а потом заказы на оружие и боеприпасы сократятся, и начнутся массовые увольнения рабочих. И вот как раз на этих рабочих, особенно с Тульского оружейного завода, и строился расчет. Работники, обученные работать с малыми допусками, это очень желанный кадровый резерв. И времени на переобучение им потребуется значительно меньше, и переезжать из города не придется. В этом случае со строительством жилья можно было немного повременить, а приняться за него уже после окончания наиболее масштабной стадии постройки самого завода.

В будущем было бы неплохо аналогичным образом пристроиться и к еще одному казенному оружейном заводу, к Ижевскому. Но пока это можно рассматривать только в качестве благих намерений, поскольку железной дороги к заводу не было. Потому логистика не складывалась, а экономическая целесообразность постройки нового завода в тех местах выглядела весьма сомнительной.

Пока были полные непонятки с тем, что удастся сделать в Кузбассе. Агреневу очень хотелось в ближайшие пару-тройку лет дотянуть железную дорогу до Гурьевска. Это позволило бы ввести в оборот угольные месторождения близ Белово и поставить вопрос о постройке в Гурьевске нового металлургического завода. А там рядом и месторождение полиметаллов и марганец недалеко. Кто будет все это осваивать не так уж и важно. Может и он, но лучше, чтоб за это взялась или казна или Кабинет, а он поможет. Ведь это кабинетные земли. Главное, что со строительством железки на это появится возможность. Наличие рядом с Гурьевском некоторых запасов железной руды и огромных запасов дешевого качественного коксующегося угля позволяло продолжить индустриализацию Кузбасса. Самому же князю важна была именно железная дорога. От Гурьевска до Кузнецка не так уж и далеко. А там и до мощных Алтайских месторождений железных руд останется последний рывок. Потому сейчас главное дорога до Гурьевска. Построить ее могла либо казна, либо под это нужно было создавать акционерное общество и пытаться заинтересовать в ее нужности богатых сибиряков-золотодобытчиков. Деньги у них есть, но вот дадут ли они их — это большой вопрос.

После двухдневного декабрьского разговора с Михаилом у князя было еще несколько встреч с Императором. И еще пара встреч с Коковцевым. В целом Михаил отнёсся достаточно положительно к идее нового антимонопольного закона. Более того, и тут заключалась самая засада, он по принципу "предложил — исполняй" высказал настойчивое пожелание, чтоб Агренев сам возглавил новый антимонопольный департамент при Министерстве финансов. Попытку осторожного отказа Михаил не принял, а предложил князю самому наладить за пару-тройку лет работу нового государственного органа. А там, глядишь, князь может и в отставку уйти, если ему захочется. По размышлению Александр вынужден был признать, что Михаил поступает по-царски здраво, и придется ему взваливать на себя эту ношу. Опять же, если удастся правильно устроить работу департамента, то просиживать положенное время в кабинете скоро не придется. В конце концов ему дают возможность устроить все под себя, и этим стоит воспользоваться. А вот Коковцев воспринял идеи князя весьма и весьма настороженно. И тут Владимира Николаевича можно было понять. Ведь по сути Министр финансов отвечает не только за финансы, но и за экономическую политику. И именно с Коковцева спрос за доходы казны. А тут к нему под крылышко подсаживают царского фаворита, который согласно предложенным идеям намерен эти налоги несколько уменьшить просто за счет того, что собирается ограничить иностранные инвестиции. Нет, Коковцев, конечно, с одной стороны и рад бы уменьшить негативное влияние иностранного капитала на экономику страны, но с другой — как увеличивать в будущем доходы казны? На одних русских капиталах индустриализацию страны быстро провести не получится. А с третьей стороны получалось, что друг Императора, который формально будет подчинен Министру финансов, на деле будет являться независимой фигурой. Но за все в конце концов все равно придется отвечать именно Коковцеву.

На последней встрече с Михаилом Агренев вывалил на царскую голову еще одну проблему. А именно проблему снабжения Санкт-Петербурга и всего Северо-Западного экономического района топливом в случае европейской войны. Если вдруг возникнет конфликт с Британией, то проблема особо острой не станет. Все необходимое можно будет получать через сухопутную границу с Германией. А вот если, не дай бог, случится война с немцами, то в пору будет кричать "караул". Ведь в этом случае не только будет прервано снабжение всей прибалтийской территории английским и германским импортируемым углем. В этом случае также нельзя будет рассчитывать и на польский уголь, ибо польские шахты как минимум окажутся в зоне боевых действий. И на чем тогда будут работать все польские заводы, а также заводы столицы, Ревеля, Риги и т. д.? Цифры недостачи угля в этом случае будут выражаться в многих сотнях тысяч пудов угля. Доставить уголь с Донбасса или с Урала не выйдет. Железные дороги просто не в состоянии пропустить через себя подобные объемы грузов, даже если уголь там удастся добыть. Доклад Императору был оформлен очень качественно. Данные были апроксимированы аналитической группой Концерна вперед на 10 лет. По прогнозу получалась полная катастрофа. Михаил вник в проблему не сразу, но потом схватился за голову. А ведь пока наблюдалась еще относительно приемлемая картина. Часть предприятий, которые после отмены золотого стандарта не могли себе позволить покупку импортного уголя или кокса, вынуждены были искать им замену. И почти за год им это частично удалось. Для польской и отчасти для донецкой угледобычи это позволило нарастить объемы продаж, что не могло не радовать. Для нефтедобычи, добычи торфа и отчасти дров это тоже сыграло положительную роль. Но вот в случае войны заменить польский уголь было просто нечем.

— Зная тебя, я подозреваю, что ответ у тебя есть. Пусть он и дорогой, — с досадой бросил тогда Агреневу свой вопрос Михаил

— Да, действительно есть. Но он не прост и достаточно долог.

— Ладно уж, выкладывай, что там у тебя.

И Агренев рассказал и показал наметки крупного плана по решению топливной проблемы Северо-Западного региона. И не только топливной. Первой мерой шел перевод части предприятий из Санкт-Петербурга, которые там не только не нужны, но и, прямо скажем, излишни. Речь главным образом шла о казенных предприятиях военной промышленности. Вот, скажем, зачем в столице нужен Петербургский орудийный недозавод? Его место там, где есть дешевое топливо и металл. И уж коли Император намерен построить еще один нормальный орудийный завод, то и этому бывшему отделению столичного Арсенала в Петербурге делать нечего. Нужно его перевозить. Не сразу, а позже, как раз туда, где будет построен новый завод. Под подобный перевоз попадало еще несколько иных казенных предприятий или их части. Например, нахождение заводов паровозо- и вагоностроения в столице, и вообще в Северо-Западном экономическом районе, еще 15–20 лет назад оправданное из-за возможности работать на дешевом импортном угле, ныне становится не только не рентабельным, но и опасным. Тут не ни своего угля, ни нефти, ни сырья — того же металла. Тут все привозное. Единственное, что есть в данном регионе — это относительно квалифицированная рабочая сила. Но и она по сути привозная, поскольку народ съезжается в столицу чуть ли не со всей страны. Да, большая часть заводов все равно останется там, где она и была. Но кое-что ведь можно сделать. Главное тут — вывезти часть военных заводов, которых в одной столице находится почти треть, а прочие начать переводить на иной источник энергии. Электричество — это то, что постепенно решит остроту проблемы. Не всю, но значительную часть. Соответственно нужна постройка электростанций, переход заводов с паровиков на электродвигатели и двигатели внутреннего сгорания. А поскольку для самой электростанции нужен источник энергии/топлива, то лучшим выходом была бы постройка ГЭС на Волховский порогах. Заодно эта мера еще и проблему судоходства на Волхове решит. Поди плохо? Как дополнение к ГЭС можно строить тепловые станции, работающие на местном торфе. Но желательно не в самой столице, тем более что это решение временное и не самое эффективное. ГЭС можно строить и не только на Волхове. Можно еще на реках Нарова, Вуокса и Свирь. Но последняя находится далековато, а Вуокса ныне вообще под финнами, что князю особенно не нравится. Третий пункт — следует специально ограничить постройку новых энергоемких предприятий на прибалтийской побережье и в столице в частности. Как? Вопрос открытый. Но там где нет своего топлива и сырья, новым крупным заводам явно не место. Рассчитывать на привозное топливо и сырье, особенно импортные, это не думать о промышленной безопасности страны. Частным промышленникам-то все равно, но государство должно об этом думать. Ведь в стране есть и более правильные места для постройки заводов, которые работают не на экспорт, а на внутренние потребности страны. Та же северная граница черноземных земель. Там и от Донбасса недалеко и рабочей силы явно переизбыток, а отходной работы для крестьян там за отсутствием крупных местных капиталов почти нет. Четвертый пункт — развитие добычи угля в подмосковном буроугольном бассейне. Уголь там есть, хоть и бурый, но темпы его добычи пока оставляют желать лучшего. Пятый пункт — строительство вторых железнодорожных путей на дорогах, ведущих из Донбасса на север… Ну и еще был предусмотрен целый ряд мер. Программа масштабная. С ней способно справиться только государство, если найдёт в себе волю изменить существующий первозданный бардак с размещением отечественной промышленности.

— И сколько все это стоит? — спросил, глядя с подозрением на князя, Михаил.

Князь назвал примерную цифру, услышав которую русский самодержец долго ругался непечатными выражениями.

— А если этого не делать, то получится ранее описанный мной вариант. Промышленность Северо-Запада частично просто встанет. Железные дороги охватит коллапс, и так далее, — пожал плечами князь. — Самому не хочется, а нужно что-то делать…

Естественно, никаких решений тогда принято не было. Михаил отправил князя к Коковцеву для ознакомления с подготовленным докладом. Но встречи этой еще не было. Наверняка Министр финансов подозревал о проблеме, но не факт, что понимал всю её возможную глубину в ближайшем будущем. Да и деньги… Опять деньги! Которых, как всегда, не было. А на нынешний момент их, похоже, не было совсем.

На последней встрече с Михаилом возник внешнеполитической вопрос. Немецкий кузен Вилли давно донимал русского царя в своих посланиях предложениями об оборонительном союзе. Началось это еще летом прошлого года во время русско-японской войны, когда у России существовала опасность схлестнуться с море с англичанами. Война закончилась, но по мнению германского Императора предлагаемый оборонительный союз России все равно не помешает. Ведь он предлагался именно чисто оборонительным. А недавно специальный посланник от Вильгельма и текст договора привез. Текст был короткий и состоял всего из 4 статей. Он содержал обязательства сторон о взаимопомощи в Европе в случае нападения на одну из них какой-либо европейской державы (ст. 1-я), незаключения сепаратного мира с одним из общих противников (ст. 2-я). Договор должен был вступить в силу сразу после заключения мира между Россией и Японией. Срок действия не был ограничен, в случае денонсации договора одной из сторон предусматривалось информирование другой за год (ст. 3-я). Ст. 4-я гласила, что российский император после вступления в силу договора "предпримет необходимые шаги к тому, чтобы ознакомить Францию с этим договором и побудить её присоединиться к нему".

Несмотря на краткость, договор был по-своему действительно гениален. Ну по крайней мере для германской точки зрения. Он фактически гарантировал немцам защиту от недавно подписанного Францией и Британией "Сердечного согласия". После того, как в этих странах узнают о договоре, ничего сделать они Германии не смогут. Вообще. А вот в нечестности Вильгельма ни у Михаила, ни у Агренева сомнений не возникло, ибо предлагаемый договор был однозначно направлен на разрыв союза Франции и России. Хоть лягушатники и показали себя только что с самой невыгодной стороны, заключив союз с фактическим врагом России, но хоронить союз с Францией было явно рано. Ведь фактически Вильгельм предлагал России сменить союзника за бесплатно, ничего не предлагая взамен. О долгах России, размещенных во Франции, речи не шло. А должно было бы, если бы союз с Россией действительно был бы нужен немцам для обороны. В этом случае по идее немецкие банки должны были бы перекупить хотя бы половину из имеющегося в Париже русского долга. А раз этого ничего не предлагается, то значит целью договора является просто вырвать Россию из союзнических обязательств с Францией и тем самым разорвать кольцо потенциальных врагов, которые окружают Германию, а заодно и ухудшить экономическое положение России. Цель — знатная! Но и просто так отказываться от договора не стоит. Нужно начать торг и одновременно стоит поиграть в эти политические игры. Ведь у русских есть большое желание отплатить французам за политическое предательство России во время русско-японской войны. И за их провокационные действия в экономике России. Лучше всего это сделать руками Германии, а французам демонстрировать обиженное в лучших чувствах лицо. Если все правильно сделать, то французы будут напуганы до усрачки и побегут и к Михаилу, и к англичанам. Реально британцы Францию в одиночку сейчас защищать не будут, хоть и будут грозиться на словах и отчасти действиях. По замыслу британцев воевать с немцами главным образом должны как раз русские и французы. Ведь воевать чужими руками — это фирменный почерк британцев. А тут вдруг Россия будет обиженно стоять в стороне, а в кулуарах можно намекнуть французам на то, что как бы и воевать нынче особо нечем. Больно уж потратились на войну с японцами. В этих условиях хоть с Франции, хоть с Германии можно выторгововать очень много! А вот чего — над этим стоит подумать.

Михаил явно тоже подумывал в этом же направлении, а потому к предложению Агренева отнёсся с полным вниманием. И, похоже, первому Марокканскому кризису быть! Осталось только продумать ход интриги и то, что в этой игре хочет получить Россия. Игра большая, а потому и приз должен быть велик. В другой реальности царское правительство за поддержку Франции в Марокканскому кризисе получило огромный кредит. Здесь же вешать дополнительный долговой хомут на свою шею никто не намерен. Приз должен быть призом, а не удавкой. А Вильгельм, если его правильно настроить, будет играть чисто за себя, но и одновременно на пользу России. По-другому у него, наверное, просто не получится. Ведь и базу у Гибралтара и новые колонии немцы давно и страстно желают получить. А значит все должно получиться! Заодно еще с итальянцами кое за что можно будет поторговаться.

Под конец встречи молодой самодержец порадовал:

— Японцев все же удалось уломать на мирную конференцию в Дальнем и без посредников. Ламсдорф с командой уже выехал литерным поездом на Дальний Восток.

— Как удалось?

— Ну, как конкретно это происходило, можно будет сказать только через несколько месяцев, — довольно улыбнулся Михаил. — Но, похоже, что "сломались" японцы на следующем. Их переговорщику, маркизу Ито, в Пекине показали часть расчетов по нашим расходам на ведение войны больше чем на 500 миллионов рублей, заранее предупредив, что это только половина цифр, которую вообще удалось переслать телеграфом в столицу Китая. Потом наш специальный посланник в Китае Павел Лессар констатировал, что даже по этим документам Японии и по общепринятым в мире правилам светит потеря не только Курил, Южной части Кореи и Формозы, но, скорее всего, еще и островов Эдзо, Цусимы и архипелага Рюкю. Просто иным образом Япония расплатиться с Россией не сможет, если и дальше продолжит настаивать на присутствии на переговорах международных посредников. Как сказал наш посол, даже всегда внешне спокойный маркиз после этого вскочил, начал ругаться и грозиться, что в этом случае Япония будет сражаться до конца. И вот тут Лессар добил японцев. Он сказал следующее:

"Англосаксы будут рады сражаться с Россией до последнего японского солдата. А то, что после этого останется от вашей страны, с удовольствием разделят между собой. Ибо нам ваши коронные территории в любом случае не нужны. Те же британцы сократят население вашей страны раз в 5 естественным образом, чтобы не кормить лишних, а остальные будут работать на американских и британских фабриках, полях и садах".

— Вот так… Это ведь почти твои слова, Александэр. Уж не знаю, откуда Лессар их мог слышать. Вот тут из маркиза Ито по донесению наших дипломатов как будто выдернули стержень.

"Надо же!" — промелькнула у Агренева мысль. — "Даже агитка родом из будущего пригодилась. Я ведь только воспроизвел чьи-то чужие слова, а оно вон как вышло… Причем оригинальная фраза вроде бы вообще не про японцев была. И раз последовала такая реакция от Ито, то, видимо, он прекрасно представляет, что с Японией могут сделать их бывшие союзники".

А Михаил в это время продолжил свой рассказ.

— И… в общем, японцам пообещали оставить Эдзо, Рюкю и, возможно, южную часть Кореи, если они перестанут слушать англосаксов, которые их фактически предали и продали. Если Япония готова стать для России добрым соседом или даже союзником, то все возможно. Пока, конечно, ничего не решено, но даже в случае, если японцы согласятся на две трети суммы, которые мы им предъявим, все равно Россия окажется главным кредитором Японии. Вот так! Смогут ли они выплатить нам со временем подобные суммы? Не знаю. Совсем не факт. Но… посмотрим. Тут нужны свежие идеи. Если б Японию победили те же американцы, то они бы начали ставить на островах свои разные производства. А что делать в этом случае нам, я не знаю. У нас и на свою-то страну нет денег, не то, что на чужие Японии и Кореи…

— Мда! Трудно. — Согласился Агренев. — Но уже и это немалый успех.

Пока на Дальнем Востоке готовились решать судьбу войны и мира, под шпицем уже начали строить планы, каким кораблям возвращаться на Балтику, каким оставаться и что вообще закладывать на верфях. Вообще строить планы — это любимое занятие штабных генералов и адмиралов. Под утвержденный план всегда можно выбить деньги. Ну, почти всегда. Тем более что Русский Императорский флот ведь по сути и решил судьбу русско-японской войны. А сухопутные — так, без флота бы япошку сами не осилили.

К сожалению адмиралов и самого Великого князя Александра Михайловича, ситуация вокруг строительства флота складывалась не слишком позитивной. Министр финансов Коковцев, по слухам, с подачи князя Агренева и даже самого Императора зарубил ассигнования на закладку весной второй пары новых эскадренных броненосцев. Адмиралам просто ткнули на недостаточность стапельных мест на Балтике. Ведь нужно не только новые броненосцы заложить, но и отремонтировать те, которые придут в Питер с Дальнего Востока. А больших стапелей всего 4 плюс один в Кронштадте. Причем два из них уже заняты. А ремонтировать нужно всяко больше, чем два или три броненосца или броненосных крейсера. Так что денег на закладку новых броненосных кораблей Министерство финансов не выделило. Да, по слухам, и не было этих денег. Стране после окончания войны стало не до жиру и не до увеличения броненосного флота. Не совсем, конечно. На восполнение потерь в крейсерах и миноносцев, плюс на строительство подводных лодок деньги обещали дать. Но по факту. И на ремонт уже деньги начали выделять. Однако это было не совсем то, на что рассчитывали русские адмиралы.

По предварительным планам, после подписания мира, весной или летом из Порт-Артура на Балтику должны были отправиться три броненосца: "Цесаревич", "Ретвизан", "Потемкин", броненосный крейсер "Россия" и пара бронепалубных крейсеров. Тройка "бородинцев" пока должна была остаться на Дальнем Востоке. И там же скорее всего останется уже насовсем тройка броненосцев типа "Севастополь". С ними пока было непонятно. Хорошо бы их было отремонтировать на Балтике. Но гонять старые корабли с сильно потрепанными машинами туда-сюда через половину земного шара тоже было не особо здорово. Тем более что Сандро к концу войны прищучил почти всех высокопоставленных любителей гешефтов в Адмиралтейства. Но и ремонтировать броненосцы на Дальнем Востоке выглядело пока не слишком удачной затеей из-за невысокого мастерства тамошних и командированных рабочих. В общем, с этими броненосцами пока ничего решено не было. "Пересвет" и "Ослабю" Адмиралтейство тоже бы хотело видеть на Балтике, но пока им, похоже, придется остаться на Дальнем Востоке. Тем более что "Пересвет" уже после окончания боевых действий наскочил у порта Дальнего на мину заграждения и ему сейчас явно не до межфлотского перехода, а "Ослябя" нужен у Формозы и Пескадорских островов. Броненосный крейсер "Громобой" пока тоже по предварительным планам оставался на Дальнем Востоке. Адмиралтейство было не прочь перегнать крейсер "Россия" на ремонт во Францию, но Император не дал на это добро. А Коковцев категорически воспротивился выделению валюты на ремонт корабля. И пока с ним не было ничего решено. Возможно, крейсер придет на Балтику с первым отрядом возвращающихся кораблей. И главная, наверное, проблема всех кораблей, которые прошли всю войну, заключалась в том, что на них нужно было менять расстрелянные стволы главного и среднего калибра. Тут сразу всплывал целый клубок проблем. В запасе не было и трети нужных стволов. И потом, где менять, как менять и так далее. Ну и еще в планах у моряков на лето значилась попытка поднять броненосец "Багратион". Затопили его на относительно мелком месте. Если зимние шторма не наделают делов, то, возможно, корабль и смогут поднять. А пока на Эллиотах разбирали подорванную и русскими и самими японцами "Сикисиму", снимая с нее броню и оставшиеся орудия. Крупповская броня — штука дорогая, в хозяйстве пригодится. Да и пушкам можно найти применение, например, в береговой обороне.

Вот такие слухи ходили под шпицем, и именно их донесли до сведения Агренева. Он и сам уже два раза встречался с Сандро, который, похоже, был на князя несколько обижен. Оба раза темой встречи являлись турбины для миноносцев. Сандро хотел бы получить два комплекта турбин общей мощностью 8–9 тысяч лошадиных сил, но денег на разработку давать не хотел. А на разработку нового дестроера под установку на нем испытываемых сейчас в Коврове турбин мощностью 6800 л.с. он пока не дозрел. С его стороны это выглядело нонсенсом. Как это проектировать корабль под имеющиеся двигатели? Никогда такого не было. Это двигатели всегда разрабатываются под корабль, а не наоборот. Но "подвинуть" Агренева на проектирование новых турбин шансов у Сандро не было. Агренев неплохо представлял себе, что может получиться из его хотелок. А Сандро покуда турбины нужны были только на "попробовать". Посему медленно, но верно Александр склонял своего теску царских кровей к тому, чтобы принять свой вариант. Хотя одновременно предложил и компромисс — поставить турбины на крейсер-скаут типа "Новик". Но рисковать подобным образом уже не хотел сам Сандро. Тем более что в этом случае скаут оказывался чуть ли не совсем голым, ибо никаких бортовых угольных ям на корабле в этом случае предусмотрено не было, а топливом для котлов в этом варианте были нефтяные остатки. То есть фактически крейсер следовало серьезно перепроектировать. Собственно, Агренев был почти уверен в том, что в конечном итоге Сандро пойдет на его условия. Предпосылки к этому были. Ведь чем мощнее паровая турбина, тем она выгоднее по сравнению с паровой машиной аналогичной мощности. И во-вторых, именно русские адмиралы во главе с Сандро не подумали перед русско-японской войной о том, чем истреблять каботажное японское судоходство и рыболовство у западного побережья Японии. Крупных миноносцев во Владивостоке просто не было, а потому воевать с мелкими японскими посудинами приходилось крейсерами, что оказалось крайне затратным занятием. Те дестроеры, что сейчас были заложены на французских и германских верфях, тоже не вполне удовлетворяли русских моряков как по дальности, так и по мореходности, да и по вооружению тоже. Так что никуда Сандро не денется. Согласится в конце концов на постройку дестроера водоизмещением 750–800 тонн. Это, конечно, не эсминец "Новик" из другой реальности, но уже кое-что. Тем более что на повторение оригинального "Новика" турбин у князя пока не было даже в проекте. Ну или нужно было ставить три винта, от чего русские адмиралы категорически пытались отбрехаться, несмотря на то, что тот же "Новик"-крейсер имел как раз 3 винта. Хотя может все было и не так, как помнил сейчас князь Агренев. Может и не так…

Зато в отношении подводных лодок оба Александра были единодушны. Да и врядли могло быть иначе. Ведь фактически две подводных лодки на Дальнем Востоке решили судьбу войны, утопив чуть ли не половину всего японского флота. Как тут не быть единодушными? Так что русскому подводному флоту быть. Строительство имеющейся серии подлодок будет продолжено. И нужно начать проектировать субмарины с большей дальностью хода и увеличенным торпедным вооружением. Однако данный энтузиазм пока сдерживало отсутствие подходящих двигателей. Вот создадут Тринклер с Луцким новый соляровый движок, тогда можно будет и за новую серию более крупных подводных лодок взяться. Сандро также подумывал о принятии на вооружение дирижаблей в качестве морских разведчиков, но пока это были не планы, а благие пожелания, ибо с деньгами у флота было не слишком хорошо. Но иметь такую игрушку адмиралы явно не отказались бы, тем более что Черное и Балтийское моря были акваториями вполне подходящими по размеру для действий уже имеющихся дирижаблей. На них бы еще радиостанцию установить, и было бы совсем шикарно.

На Дальнем Востоке начались и иные подвижки. Понимая, что Формозу им никаким образом за собой не сохранить, японцы начали эвакуировать морем свои осажденные в нескольких городах гарнизоны. А русская армия наоборот начала подвозить из Порт-Артура пехоту и казаков, которые активно начали устанавливать на острове новые порядки и давить особо расшалившихся борцов с тяжёлым японским прошлым. За всем этим настороженно издалека наблюдали англичане и американцы. И те и другие бы не отказались наложить на Формозу свою лапу, но… Хотя американцев скорее настораживало соседство будущей русской Формозы с их Филиппинами, где до сих пор не было окончательно подавлено восстание, а по джунглям шарились сотни, а то и тысячи партизан. А в Британии, похоже, начали подсчитывать сколько и чего получит Россия от обладания тропическим островом и какие убытки от этого потерпят британские компании. По крайней мере в серьезных английских газетах начали появляться аналитические статьи на эту тему, а в прочих — завывания об том же. Ведь тот же чай русские смогут покупать не в Индии, и не у английских или китайских компаний в Китае, а у самих себя. Пусть не весь, а половину или даже треть. Но это ж караул! Или взять тот же уголь среднего качества для порта Гонконга и некоторых других. Раньше его в немалых объемах привозили с Формозы. А теперь что? Покупать его у русских? А ведь на Формозе еще производят немало сахара, камфары, риса и так далее. А Пескадорские острова? Они ж лежат на самом морском пути вдоль Китая. И теперь будут принадлежать русским? Это ж угроза международной торговле. Как британское Правительство это допустило? И кто теперь за это ответит? В целом было похоже, что британцы начали накручивать сами себя и свое правительство. Во что это выльется, пока сказать было сложно. Может и вообще ни во что. Возможно просто пресса и деловые круги обозначают в очередной раз свою британскую исключительность, с которой, по их мнению, должны считаться все остальные страны. Озабочены британцы были и кредитами, которые были выданы проигравшей войну Японии. А раз японцы и русские отказались видеть на переговорах английских посредников, кто теперь защитит английские инвестиции и кредиты в этой стране? Неужели джентльмены должны зависеть в этом вопросе от воли русского медведя и японских макак? Ну и далее в таком духе. Впрочем, никто в русском правительстве, похоже, не собирался оглядываться на мнение британцев. Тут бы свое забрать, а если кто поставил не на ту лошадь, так это его проблемы.

В России тоже произошло событие. Даже не так, СОБЫТИЕ. Император Михаил II объявил, что во знаменовании победы над Японией и по случаю рождения Наследника он своей волей дарует прощение крестьянским общинам четверти оставшегося долга по выкупным платежам за землю начиная с этого года. Рабочим на казенных заводах и прочих предприятиях будут повышены расценки на 10 % относительно первого марта прошлого года. На это администрациям дается два месяца. Военным в зависимости от старшинства оклад повышается от 15 до 7 % (нижним чинам побольше, высшим поменьше). Император также ожидает, что расценки на частных предприятих будут также повышены на 8-10 %. На это даются те же 2 месяца. Если же частные заводчики не прислушаются к его мнению, то пусть пеняют на себя, ибо рабочие комиссии, которые призваны ныне рассматривать споры между работниками и нанимателем, он обяжет принимать сторону работников. Он также просит наемных рабочих эти два ближайших месяца пока не устраивать забастовок и дать время нанимателям пересчитать расценки и зарплаты. Но ежели кто будет требовать лишку, надеясь на то, что им это сойдет с рук, то поддержки и хорошего отношения типа не ждите. Предупредил он и заводчиков, чтобы не вздумали на фоне этого увеличения расценок поднимать цены на свои товары, поскольку по его мнению самый сложный период после отмены золотого рубля уже пройден. Дальше Правительству дано четкое указание быстро побороть инфляцию и привести экономику к успешному росту на фоне низких кредитных ставок и так далее. И что все предпосылки к этому имеются. Император также предложил воинам, участвовавшим в войне, землю на Дальнем Востоке на льготных условиях с расселением по Амуру и Приморью. Те, кто выразит согласие остаться там, будут переведены в части, которые дислоцированных на Дальнем Востоке на постоянной или временной основе. И именно там дослужат свой срок до демобилизации.

Вообще сейчас на Дальнем Востоке имелись сибирские дивизии, а также бригады и части, привезенные из европейской части страны. На сибиряков эта инициатива фактически не распространялась. Тем более что мобилизованы в армию были только коренные сибиряки, либо те, кто переехал в Сибирь до 1898 года. А у них и своей земли было в достатке. А вот солдаты из крестьян с европейской части страны — совсем другое дело. Да и сам князь уже участвовал в соблазнении крестьянских душ тамошней землицей. С середины декабря в войсках начали распространяться листовки Дальневосточной компании, зазывающие остаться на Дальнем Востоке. Солдатам по демобилизации предлагалось как бы влиться в земельные общины. Также предлагались вакансии на трудоустройство в тамошней промышленности и рыболовецких артелях. Причем землю обещали не в тайге и чистом поле, а именно прием в уже существующие общины, которые представляли собой скорее кооперативы или общхозы. В них и дом новичку помогут поставить, и ведению хозяйства в местных условиях научат. Дело в том, что подавляющее количество попыток крестьян вести хозяйство в тех местах так, как они привыкли у себя дома, оканчивались плачевно. А тут и присмотрят, и научат, и по голове настучат в крайнем случае исключительно для пользы нового переселенца. В общей сложности дальневосточное хозяйство Агренева было готово посадить на землю почти одномоментно около 15 тысяч крестьян и дать работу еще 15–17 тысячам работников в городах и поселках. Вообще, конечно, тамошние хозяйства Агренева могли принять и больше крестьян, но уже не в этот год, а на следующий.

В экономике страны с начала зимы образовался новый интересный тренд. В стране с отмененным золотым стандартом наконец стало хватать наличных и безналичных рублей, несмотря на попытки Министерства финансов связать излишнюю, по его мнению, денежную массу. Фактически это произошло впервые после введения золотого рубля. А поскольку с конвертируемостью рубля начались проблемы, и уменьшился объем импорта, то временно создалась эта интересная ситуация. По идее монетаризма денежную массу нужно было сжимать, избавляясь от не обеспеченных рублей золотом. Но тогда опять перестанет хватать денег для нормального функционирования экономики. Опять же, не обеспеченными рубли были только по отношению к количеству драгметаллов, имеющихся в распоряжении казны. А вот товарами рубль как раз был в основном обеспечен. В общем, хоть Правительство и намеревалось вроде бороться с инфляцией путем связывания денежной массы, не факт, что оно это будет делать и дальше. Ведь если не печатать дополнительную массу рублей, то и инфляции по идее неоткуда взяться. Была, правда, еще одна проблема. Проблемы с конвертируемостью рубля не позволяли иностранным инвесторам свободно выводить прибыли от своей деятельности в России. С одной стороны и хрен бы с ними, с этими инвесторами. Типа, проблемы негров шерифа не колышат. С другой, документы о свободном перетоке капиталов подписывал еще Витте, будучи Министром финансов Империи. А из них вытекали некоторые обязательства России перед иностранными инвесторами. Потому сейчас в правительстве решался вопрос как с этим быть. Но было похоже, что возобладает прагматическая точка зрения. Типа, у нас была война, а вместе с ней случился форс-мажор. А потому инвесторам временно придется потерпеть и выкручиваться самим кто как может. Тем более что путей для вывода полученной в стране прибыли было достаточно много. В конце концов, если инвестор потеряет часть своей прибыли при её выводе — это его проблема. А если не хотите терять прибыли — вывозите русские товары, в том числе те, которые вы сами тут производите. Эдак вы еще прибыли наварите. Не хотите? Ну, тогда это ваши проблемы. А у нас своих проблем хватает.

Вообще, после окончания экономического кризиса нулевых годов спекулятивные иностранные капиталы не успели еще массово вернуться в страну. И тут началась война. А потом случилась отмена золотого стандарта и дело "Продметалла", которое основательно распугало иностранных любителей быстрой наживы. Не пришли и значительные банковские капиталы. Так что вышеозначенная точка зрения относительно вывода прибылей вполне могла восторжествовать в верхнем эшелоне российской власти. И князь был горячим сторонником этой идеи. Несколько лет без излишнего засилия иностранцев на русском рынке — это неплохая фора, чтобы упорядочить некоторые сферы экономики и кое-где подвинуть французов, немцев и бельгийцев. Тем более, чисто русский бизнес, похоже, тоже был за эту идею.

Агренев для себя даже ухитрился довольно простым способом высчитать время очередного кризиса. Ведь если в другой истории 1913 год считался годом наибольшего расцвета русской экономики до начала Великой войны, с которым потом сравнивали экономику уже при Советской власти, то этот год никак не мог быть ни первым, ни вторым годом после кризиса. Мог быть третьим или скорее даже четвертым годом роста. А, значит, следующий экономический кризис начнется или в 1908, или в 1909 году. Причем в годы кризиса ждать массового прихода иностранцев в Россию также не стоит. А значит есть время кое-что поправить и, раз уж он идет во власть, есть возможность создать новые правила игры, по которым придется играть всем иностранцам, желающим ухватить часть богатого русского пирога.

Но это все глобальные дела. Частные дела тоже двигались. Индийская добыча успешно доехала до Кыштыма и была спрятана в тамошние защищенные погреба. Но, к сожалению, вырваться и самому поглядеть на добычу, а также лично отблагодарить всех причастных, князю в ближайшее время было не суждено. Заели дела. Так что в Кыштым поехали Купельников и Григорий Долгин. А сам он как-нибудь потом доберется и посмотрит, хотя его так и подмывало бросить все и быстро смотаться до Урала и обратно. Вот только быстро, к сожалению, пока не получалось. Одна дорога туда и обратно займет недели две-три. А ведь там помимо "пещеры Алладина" есть много всякого разного, что хотелось бы осмотреть, и много людей, с которыми просто необходимо было переговорить. Один самолет, электропечи и почти доведенный миномет стоили его присутствия. А ученые? В общем, месяц на это нужен был как минимум. Но лишнего месяца у него сейчас просто не было.

По ярко освещенной электрическими лампами, достаточно большой, отчасти рукотворный, пещере бродили трое. Даже без того, что было выставлено на полу, в ярком свете пещера производила впечатление. Кристалики кварца и флюорита, пластинки слюды и что-то еще давали тысячи искр и отблесков, переливаясь различными цветами. Но главное богатство этой пещеры Алладина, конечно, сейчас было выставлено на полу и покоилось во многих десятках, если не сотнях, ящиках, ящичках, ларцах и сундучках. Различные драгоценные украшения, украшенные самоцветами, драгоценные камни, обработанные и в первозданном виде, различные монеты, посуда, какие-то непонятные штуки, даже какая-то штука, похожая на колонну, и многое другое. Григорий Долгин переходил от ящика, брал в руки привлекшую его внимание вещь, рассматривал, клал обратно, восхищенно приговаривая:

— Какой хабар! Нет, ну какой хабар! Эх, знал бы, что там такое, сам бы первый вприпрыжку побежал брать на саблю.

Он обернулся и позвал:

— Иосиф, подойди!

Подошедший Иосиф был расцеловал и расхвален.

— Какие молодцы! Какие же вы молодцы! Орлы! Соколы! Герои! С этого на Руси-матушке много чего построить можно. Как думаешь, на сколько вы этого добра притащили?

Иосиф был горд и доволен без всякой похвалы. Он сам спланировал и провел эту операцию, подключившись к ней где-то в середине. Но на вопрос о ценности добра только пожал плечами.

— Нэ знаю, Григорий Иваныч. Много! Очен много! Жаль мало людей у мэна был. А то бы еще трон, самоцветами украшенный, ми забрали. Но уш очен он здоровый и неудобный. Бил там еще мужик шестирукий. Будда по-ихнему. И весь из золота. Он щитается у индусов за Бога. Вот ми его и нэ сталы брат. Думаю, правильно сделал.

— Правильно, Иосиф, правильно! — подошел к беседующим Купельников. — На юге Индии почти тихо. Хотя вроде бы тихий шепоток среди местных там пошел, что какой-то храм ограбили. Но именно — "какой-то". Слух без подробностей и даже без намека, что храм осквернили. Причем, храмовники молчат и только плечами пожимают. Так что сделали вы все правильно. Награду вы получите. Да и в отпуск по домам съездите. Думаю, полгода я вам на это дам. Но ездить придется парами или тройками. Во избежании, так сказать. Кстати, можешь просить и еще чего-нибудь, чего душа желает.

Иосиф вскинул дерзкий вгляд на начальника внешней разведки Концерна и произнес:

— Ми тут пагаварили с товарищами и вот чего решилы. У каждого ест свой Родина. Вот ежели б на наших родных местах людям жилос лучше. Чтоб работа бил, чтоб хлеб бил, чтоб вкусный шашлык бил, чтоб хороший вино бил. Чтоб радость в каждом доме бил…

— Хм! — издал неопределенный звук Долгин и хлопнул Иосифа Джугашвили по плечу. — А ведь хорошая идея! Знатная идея! Герои и за свою малую родину старались. И пусть им за это на родине почет и благодарность будет. А как ее получить, если родным и близким ничего сказать нельзя? Вот через доброе дело на их малых родинах и сделаем! Сам к Командиру с этим вопросом пойду и добьюсь, чтоб было так. Молодец, Иосиф! Доброе дело надумали!

Вечером в деревянном котедже, рубленном под старину, за столом за рюмкой чая сидели Долгин и Купельников.

— Как думаешь, Иван Иванович, на сколько парни хабара приволокли? — допытывался Долгин.

— Это хороший вопрос, Григорий Дмитриевич. Знатный вопрос, на который у меня пока нет ответа. Я ведь не оценщик и не ювелир. И не собиратель древностей. Я скажу так… На мой взгляд по нижней планке там ценностей на миллионов 30. Золотых рублей, естественно. А вот по максимуму — черт его знает. Вот смотри! Много обработанных самоцветов в изделиях и еще больше вне их. Но значительная часть их огранена по-старому. То есть работа древняя. А через это драгоценности, вернее часть их, может представлять историческую ценность. Какую? Увы, я не оценщик. Да и те же монеты, часть из которых явно древние, могут иметь нумизматическую ценность, значительно превышающую ценность металла, из которого они сделаны. И Коба правильно распорядился. Парни начали разбирать одинаковые монеты по отдельным ящичкам. Как разберут, так можно будет с ними предметно иметь дело. Показать знающим людям, оценить. Какая-то часть может и в переплавку пойдет. А за какую-то коллекционеры могут и драчку устроить. Далее… Часть необработанных камней или граненых по-старому, которые не вставлены в драгоценности, можно огранить по-новому. В этом случае и цена у них будет выше, потому как новая огранка лучше передает красоту драгоценного камня. Да и узнать похищенное будет после этого невозможно. Но вот гранить заново камни в явно старинных индийских изделиях нельзя. Это уже будет новодел, и никакой исторической ценности он представлять собой не будет. Хотя и тут все неоднозначно. Какие-то по-старому обработанные камни могут даже дороже купить ювелиры из жидов. Те, которые потом подделку под старину из этого сделают и втридорога загонят какому-нибудь лоху. В общем, все запутано. И продавать по-тихому это все придется наверно лет десять, чтобы не оставить следов к себе. Дело долгое, кропотливое, и связано с некоторыми финансовыми потерями от истинной ценности каждой вещицы. На аукцион ведь подобное не выставишь. Вот так…

— Иваныч, ну что ты как еврей, крутишь все, крутишь, — расстроенно проговорил Григорий. — Максимум можешь назвать? Хотя бы приблизительно. И тебе, и мне Командиру докладывать придется. А что докладывать-то? Что здесь у нас захована куча добра непонятной ценности?

— Ну говорю же, не знаю я. Не знаю! Тут даже профессиональному оценщику работы на год, если не больше. Тут может быть и 100 миллионов, и 150. А может и каторгой дохнуть, если где засыпемся. По краю ведь ходим. А в этот раз и за край заглянули. В очередной раз между прочим.

— Тьфу на тебя, Иваныч! — беззлобно ругнулся Долгин. — Тоже нашел чего вспомнить. Нам с этим шутить никак нельзя. Мы ж не только для себя стараемся. И для страны большое дело делаем. А золотишко и камешки — это так. Средство достижения результата.

Григорий поднял бокал, сделал глоток и задумчиво произнес.

— Знаешь, Иваныч, мучает меня вот какой вопрос. Вот мы взяли столько хабара всего у одного султана. Ну или раджи. Черт их там разберет. И то не все забрали. Но их же в одной Индии не один или два. И даже не десяток. Это ж сколько англичане, португальцы, французы и прочие голландцы там добра за несколько веков награбили? Уму не постижимо!

Купельников бросил взгляд на второго человека в Концерне и протянул со всей значимостью:

— Да-а-а… уж-ж-ж!

В конце февраля состоялась встреча Императора с крупнейшими русскими промышленникам и банкирами страны. На ее проведение Агренев подбил Михаила самолично. Бизнес-сообществу был задан следующий вопрос: "А что вы хотите получить с победы над Японией? Какие такие интересы нужно учесть при заключении мира с Японией?" Собственно вопрос задавался в приглашении на встречу. На "подумать" дали всего неделю. В общем, не так уж и много. Встреча прошла довольно оживленно. Обладателям русских капиталов хотелось всего и побольше несмотря на то, что большинство до этого ни с Японией, ни со всем Дальним Востоком дела не имело или имело опосредственно. Предложений накидали кучу, да еще постоянно пытались уклониться в сторону, высказывая общие пожелания, никак не связанные с темой встречи. Таковых приходилось не раз одергивать в том плане, что есть тема, которую необходимо решить здесь и сейчас. А про другое можно и после поговорить, благо встреча не последняя. В завершении встречи Михаил обратился к собравшимся и дал понять, что дипломаты постараются учесть все пожелания, однако при этом нужно понимать, что войну мы закончили все-таки не в Токио. К тому же России придется противостоять в переговорах не только Японии, но и дипломатии многих иных государств несмотря на то, что на переговоры их не позвали. Собственно, интересных пожеланий было высказано всего восемь. Остальное было понятно и без встречи. Но по-хорошему и саму встречу проводили не для того, чтоб что-то услышать от купцов, промышленников и банкиров, а для того, чтоб подтвердить иммидж Михаила, который готов слушать различные слои населения и, конечно, русских предпринимателей. Так что польза от встречи была бы даже в том случае, если б богачи вообще ничего особого не предложили. А так еще получился некоторый профит.

2–3 марта состоялось заседание в узком кругу, на котором решалась политическая игра России в Европе на ближайшие полгода-год. Присутствовали Император, вдовстующая Императрица, Агренев, Коковцев, Дурново, Редигер и Сандро, хотя в принятии решения двое последних уже не присутствовали. А вообще, конечно, народу приглашали больше, но только в качестве консультантов по различным вопросам. Был утвержден план европейской игры — играем руками германцев против Франции, чтобы ее сильно напугать за подписание "Сердечного согласия" с англичанами в момент, когда Россия вела войну на Дальнем Востоке. Одновременно долго торгуемся с Германией насчет условий и каждого слова в представленном немцами договоре. И параллельно торгуемся с Италией за порт в Красном море, пытаясь расплатиться с ней тем, что нам не принадлежит. С Францией же в это время тоже ведем переговоры в русле того, что Россия сильно потратилась в войне с Японией, а потому никак не можно сейчас конфликтовать с Германией, одновременно указывая на подписание "Сердечного согласия" с врагом России в военное время. Когда немцы достаточно напугают лягушатников, слить в прессу информацию о неспешно идущих переговорах с немцами насчет оборонительного союза. Вот тут французам станет по-настоящему страшно, и с них можно будет выторговать много всякого разного. С немцами же вести переговоры неспешно, упирая на то, что оборонительный союз с Германией — это, конечно, хорошо, но очень бы хотелось, чтобы немцы при этом перекупили минимум половину внешнего русского долга, сосредоточенного сейчас во Франции. И было решено еще пристегнуть к этому вопросу возвращение к старому формату таможенных пошлин между Россией и Германией. Вильгельм ничего этого точно не захочет. И не факт, что у германских банков есть деньги на выкуп русских облигаций. Германия-то хочет просто оторвать Россию от Франции, но вот платить настоящую цену за это врядли пожелает. Просто Россия немцам нужна скорее не как союзник, а как сырьевой придаток и рынок сбыта продукции германской промышленности. Вот и пусть себе германцы бодаются с французами формально за Марокко, а Россия им в этом временно подыграет. Воевать с Францией Вильгельм сейчас не станет. Так уж получилось, что в данный момент немецкая артиллерия оказывалась хуже французской, да и перевооружение на новую винтовку в Германии нынче в самом разгаре. Некоторый риск, конечно, есть, но вполне приемлемый. Если все пойдет, как планируется, то это одновременно облегчит признание другими странами результатов мирного договора с Японией, который еще только следует заключить, ибо большинству европейских игроков будет важна позиция России в дипломатическом конфликте между Германией и Францией. Но русско-японский договор случится всяко раньше, чем окончательное соглашение между двумя европейскими противниками. Так что выторгововать признание условий мира можно будет одновременно и с Франции, и с Германии. А после этого уже будет не суть важно, что там думают остальные. Могут и не признавать, но это будут уже их проблемы. Ведь тут желательно признание хотя бы одной Великой державы. Все остальные будут вынуждены потом также это сделать, пусть и через некоторый торг.

Разборки с Китаем пока оставили на потом, на время после заключения мирного договора между Россией и Японией. По факту Империи Цинь было что предъявить. Тут и вывод основной массы китайских войск, ранее дислоцированных в Манчжурии, перед самым нападением Японии, и оказание помощи британцам в снабжении японской армии в Манчжурии, и многочисленные нападения хунхузов на КВЖД с ЮМЖД и даже на российскую территорию, и фактическое неоказание помощи манчжурскими властями по борьбе с этими нападениями и много другое. Ведь японцы вторглись на китайскую территорию, а выгоняли их с нее не китайские, а русские войска. За такое требуется взыскать с китайцев плату. Лучше, конечно, деньгами, но тут уж как получится. Конечно, с одной стороны в политике уже оказанная услуга ничего не значит, но с другой, русские войска в достаточном количестве как раз имеются на Дальнем Востоке. И сдержать их будет некому, когда русский царь отдаст им приказ еще раз дойти до Пекина, если Императрица Цыси вдруг решит, что русским она ничего не должна. В этой связи нужно было быстро, но скрупулезно посчитать, в каких размерах выставлять претензию китайцам. Причем следовало сделать это без всяких излишних накруток, чтоб претензию было крайне трудно оспорить. С этим как раз обстояло относительно просто, благо основная сумма уже была известна с 1895 года. Именно тогда за освобождение как раз такой же территории Манчжурии от японцев Китаю насчитали 30 миллионов лян контрибуции. Но плату за остальные китайские прегрешения требовалось посчитать и грамотно изложить.

У китайского вопроса, правда, имелась одна важная особенность, которая могла потенциально сыграть в будущем очень нехорошую роль. Дело в том, что после поражения в китайско-японской войне и особенно после подавления восстания 1900 года, китайские власти предприняли определенные усилия для обучения собственных войск передовым методам. Нынче в Китае уже имелось 4 дивизии более менее подготовленных германскими военными инструкторами. А ведь именно немцы и отчасти англичане готовили японскую армию! И чем это закончилось для России? Русско-японской войной. Так что этот вопрос следовало в будущем изучить и отслеживать. Пока китайская армия для России совершенно не опасна. Но, черт возьми, уж больно этих китайцев за Амуром много…

С САСШ тоже решили поиграть. В прессу следовало сделать утечку сведений из якобы Правительства, что в связи с явной прояпонской позицией САСШ в русско-японской войне Российская Империя рассматривает вопрос разрыва соглашения об аренде Аляски. Вообще-то, конечно, такой вариант в договоре предусмотрен не был, но и антироссийская позиция Америки и ее деловых кругов в отношениях между двумя странами тоже предусмотрена не была. А потому теоретически можно было подать в третейский арбитраж в Гааге. А там… Спустя некоторое время предусматривался еще один "слив" о том, что Император рассматривает возможность продать Аляску. Возможно немцам, а по сути тому, кто больше даст. При рассмотрении данного вопроса Агренев так и не смог понять, что собственно хотят Император и его мать, поскольку похоже они действительно были не прочь избавиться от этой территории, лишь бы им неплохо заплатили. Разве что Александр высказал мнение, что ежели вдруг найдется богатенький покупатель, то не стоит таки сразу продавать все. А лучше оставить себе кусок территории у берегов Америки. Почему? А чтоб было, для той же торговой базы. И возможно не только торговой. Да и Алеутские острова не стоит продавать. Это сейчас они никому особо не нужны. А через полвека все станет совсем по-другому. Столь неоднозначная с точки зрения потомков позиция князя диктовалась практическими соображениями. Оно, конечно, потом на Аляске найдут и нефть с газом, и всякие руды, и территория близкая к САСШ будет лет через 50 очень даже востребована. Но в настоящий момент все выглядело совсем иначе. За оставшийся срок аренды американцы выберут все "легкое" золото и выбьют всю оставшуюся пушнину. И что после этого делать там русским? Тут все тихоокеанское побережье России севернее устья Амура почти никак не заселено. И кем в этом случае заселять ту же Аляску? Даже канадцы с британцами до сих пор опасаются, как бы американцы не отхватили у них кусок канадской территории у Тихого океана. Чего уж тут говорить про Россию? Михаил недавно поведал князю, что пару месяцев назад аннулировал концессию, выданную в начале 1902 года еще его братом Николаем II одному русскому проходимцу на разработку золота и иных драгоценных металлов на Чукотке. Денег на разработку у этого типа естественно не было, и он создал компанию совместно с американцами, где тем принадлежало 90 % акций. В общем, сейчас у России шансов забрать и освоить Аляску не было совсем. Вернее, забрать-то можно, но только для того, чтоб ее кому-то продать с концами, пока американцы ее не забрали задаром. А поскольку срок аренды Аляски заканчивался в вероятные годы Первой Мировой, то может и не задаром, но так или иначе Россия Аляску все равно потеряет. Так что если сейчас кто-то захочет ее купить, скорее всего ее тому и продадут. Увы! И скорее всего это будут именно САСШ, а немцев тут можно попробовать использовать как потенциально заинтересованную в покупке сторону. Играть с пиндосами лучше именно сейчас, пока русские войска и флот находятся на Дальнем Востоке, и пока у Америки еще нет своего мощного военного флота на Тихом океане. Глядишь, эдак можно и территорию продать, и американцев временно отвратить от дипломатической поддержки японцев и китайцев.

4 марта из Британии пришло известие о снятии ареста с компаний Агренева в Англии. Причем формулировка была по-британски оригинальной — "в связи с окончанием русско-японской войны". После этого в Концерн вновь посыпались заказы британских компаний на подшипники, абразивы и прочее. В общем, все хорошо, что хорошо кончается, хотя Агренев относительно англичан совершенно не заблуждался. Будет возможность, они отомстят. Однако и сам Александр считал, что англичане ему сильно задолжали. И этот должок он в скором времени намеревался вернуть. Не факт, что удастся расплатиться с процентами, но тут уж как получится. Пока он рассматривал варианты. Нужно было найти особо больную точку наглов и нанести удар именно туда. Он даже бюджет на это предусмотрел. Пока миллион рублей, а там поглядим. На первый взгляд имелись три болевых точки: Индия, Ирландия и английские фактории в Китае на реке Янцзы. К сожалению, на тот же первый взгляд получалось, что без существенной помощи русской разведки в виде офицеров Генерального штаба ему в этом не обойтись. Своих сил явно недоставало, ибо речь должна идти не о какой-то однократной диверсии, а о создании британцам постоянной головной боли. Именно британцы сейчас создавали в России пятую колонну. И почему бы им не ответить тем же? Почему бы не организовать ту же Ирландскую Республиканскую Армию (ИРА) несколько раньше, чем было в иной реальности? Более того, недругов у британцев нынче было столько, что без финансовой поддержки ИРА точно не останется. А американские иммигранты из Ирландии в качестве добровольцев вполне могут вернуться на родину повоевать с ненавистным лайми. Откуда вытекало и место, где предстояло работать рыжими переселенцами. Америка в настоящий момент для этого подходила как нельзя лучше. Но все равно организовывать группы изначально нужно было в самой Ирландии, чтоб было куда и к кому приезжать зарубежным ирландцам. С Индией или Афганистаном было менее понятно. Но как раз тут можно было расчитывать на помощь русской разведки, если на то будет добро Императора. С Китаем было менее понятно. Связи с китайскими триадами у людей князя имелись, но совсем не факт, что триады были бы заинтересованы в создании большого шухера в бассейне Янцзы. А вот сдать его людей англичанам, если китайским бандитам это будет по каким-то причинам выгодно, триады вполне себе могли. И как раз вот тут крылась проблема. Люди Игоря Дымкова неплохо понимали мораль и устремления хунхузов Манчжурии, но вот с китайскими бандитами из центральных провинций Китая они работали от случая к случаю. Пока все было относительно нормально, но там был просто бизнес. А тут требовалась организация смуты. Как себя поведут триады в этом случае, хрен его знает. Если б условно каждый двадцатый китаец мог позволить себе купить винтовку или карабин, то триады бы навярняка с удовольствием занялись торговлей оружием. Но, увы, бизнеса тут явно не просматривалось. В общем, скорее всего китайские центральные провинции из вариантов выпадают, но стоит еще над этим подумать и посоветоваться с Дымковым и Купельниковым.

Зато в персидских нефтяных делах наметился значительный прогресс. В разработку нефти Арабистана все-таки войдут Нобели, но с пакетом всего в 15 %. Они организуют кредитную линию на 8 млн. немецких марок и отдадут заказ для себя на строительство крупной партии речных наливняков для Волги Коломенскому заводу, который на 80 % ныне принадлежал Концерну. Соляровые движки на них, тем не менее, Нобели будут на них ставить свои. Да и пусть их.

Кстати, в связи с заказом наливняков Александру пришла еще одна свежая мысль. А не организовать ли на Волге новую судоверфь? Ведь были во Владивостоке разговоры со Стахеевым, были. Он и на броненосцах служил, и в войну главным инженер-механиком Владивостокского порта работал, и кораблями и механизмами живо увлекался, и пароходство у Стахеевых на Волге, Каме и Вятке свое имеется, и деньги у этой семьи водятся. Если удастся соединить деньги и возможности Концерна с деньгами и потребностями семьи Стахеевых, плюс интерес к кораблям и механизмам одного из двоюродных братьев, то может получиться очень даже шикарно. Федор Васильевич сам все "пробьет" и организует для себя любимого. Пока Стахеев еще служит во Владивостоке, но скорее всего уже скоро выйдет в запас.

Вторым участником сделки по добыче персидской нефти, видимо, станет французский банк "Лионский кредит". Тот самый, который Агренев с Григорием уже один раз грабанули. И Александр был не прочь еще раз повторить экспроприацию, но уже иным способом. С "Лионским кредитом" выходила достаточно сложная сделка с рядом условий. Но в начале французы тоже должны были предоставить Концерну кредитную линию, за что становились обладателями 11 % пакета акций нефтяной компании "Gulf oil". Видимо, будет и третий сторонний участник — немецкий "Commerzbank", но пока с германцами шла торговля за долю в нефтяной компании. Немцы хотели 15 %, а Агренев был согласен отдать им только на 9-10 %. Однако по сути крупномасштабные работы уже можно было начинать. А именно строительство нефтяных пирсов в двух персидских портах. Один промежуточный для челночных небольших танкеров типа река-море и второй отгрузочный для морских наливняков в порту Бушира. Плюс, естественно, постройка НПЗ "самоварного" типа, который должны были монтировать на месте уже Нобели в счет своей доли в нефтяной компании. Все равно ничего сложнее обслуживать местные арабы врядли смогут даже после соответствующего обучения.

Определились в Концерне и с еще тремя проектами. Первый — строительство завода по выплавке цветных металлов. С проекта, разработанного еще в 1900 году, стряхнули пыль, чутка подправили и запустили в работу. Завод должен был вырасти на берегу бухты Америка и перерабатывать концентраты с месторождения, выпуская цинк, свинец и всякое разное по мелочи. До русско-японской войны его было строить несколько преждевременно, а теперь — в самый раз.

Вторым проектом был завод в Симбирске. Он должен был выпускать провода, кабели и электродвигатели. Раз уж Император подмахнул новые русские стандарты в электротехнике и тем самым на несколько лет выпихнул почти всех иностранцев с русского рынка, то этим нужно было как следует воспользоваться. Тут, можно даже сказать, с началом строительства затянули. По-хорошему завод нужно было начинать строить еще прошлой весной. Но кто ж знал, что подписание пройдет столь быстро и гладко?

Третий проект был химическим заводом в Луганске, который должен был выпускать целый ряд различной химии.

Зато отпала необходимость одного строительства. После анализа полученных геологических данных месторождения титаномагнетитов с неплохим содержанием ванадия в казенному Златоустовского горном округе домну на месте месторождения решили не возводить. Не факт, что она окупится. Все-таки, похоже, месторождение некрупное. Проще будет организовать добычу и вывоз руды на один из Кыштымских заводов и там ее переправлять.

В столице Агренев успел также переговорить с Асташевым и еще парой крупных купцов, которые были родом из Сибири. И в целом они были не прочь поучаствовать в строительстве железной дороги в Кузбассе, а потом и в освоении тамошних месторождений угля. Князь также попросил их отписать своим знакомым, которые могут заинтересоваться данным проектом, да и сам начал писать письма богатым сибирякам с предложением об участии в проекте.

Италия встретила специального посланника русского Императора графа Игнатьева очень тёплой погодой. С Санкт-Петербургом вообще не сравнить. А сегодня так вообще было даже жарко.

Экипаж уже подъехал к королевскому дворцу. Старый дипломат, провернувший для России не одну удачную внешнеполитическую сделку, промакнул лысину и лицо белым батистовым платком. Дверца экипажа открылась и граф засобирался наружу. Выбравшись наружу, он с минуту рассматривал архитектуру замка, а потом, вздохнув, в сопровождении дворцового служащего направился ко входу. Тяжёлым шагом он вошёл в светлую залу, в которой находилось два главных человека Италии — король Виктор Иммануил III и премьер-министр Алессандро Фортис. С премьер-министрами в Италии, правда, в последнее время творилось что-то неладное. С тех пор, когда граф получил задание от своего Императора на поездку в Германию и Италию, в этой стране сменилось два премьера. Так что Алессандро Фортис оказался третьим премьер-министром Италии по счёту за 22 дня. А потому русский посланник испытывал серьёзное беспокойство за то, насколько удачно удастся выполнить порученное ему дело. Оно предполагало значительную степень секретности, а тут, в Италии, творится не пойми что.

В Германию граф ехал вместе с Министром двора и уделов графом Фредериксом. Миссия в Германии у них с Фредериксом была фактически одна и та же. Просто Министр двора ехал непосредственно на аудиенцию к Императору Германии Вильгельму II, а Игнатьев к германскому министру иностранных дел. По идее эту миссию должен был выполнять русский министр иностранных дел, но сейчас он вел напряженные переговоры о мире с Японией в порту Дальнем. А пока Ламсдорф этим занимался, его обязанности взвалили на плечи Игнатьева и Фредерикса, и вдобавок под бочок временно отсутствующему начальнику Певческого моста был назначен еще один товарищ[7] — Извольский Александр Петрович. Целью миссии обоих графов в Германии было конкретизировать перед германскими верхами недовольство России позицией и действиями Франции по время русско-японской войны, создать у немцев иллюзию того, что союз Германии и России теоретически возможен, поторговаться и предложить немцам определенную свободу рук в отношении Франции за некоторые уступки и долю "в добыче". Насколько удалось это Игнатьеву и Фредериксу, покажет время, а сейчас Николаю Павловичу предстояла новая миссия.

После взаимных приветствий и непременных обменов прочими любезностями, Игнатьев перешёл к делу.

— Ваше Величество, мой Император поручил мне провести деликатную и весьма секретную беседу. О её содержании вы, конечно, властны сообщить впоследствии тому, кому сочтете нужным, но сразу хочу договориться, что при этом желательно исключить любую возможную утечку о предмете нашего разговора в иные страны, которая может произойти по неосторожности или иным причинам.

Итальянский король переглянулся с Премьером, улыбнулся и произнёс:

— Мы вас внимательно слушаем. А за конфиденциальность можете не переживать.

— Как вам будет угодно, Ваше Величество. Итак, во многих кругах Европы уже не секрет, что Британия, Франция, Испания и Италия провели ряд двухсторонних переговоров, в которых поделили между собой влияние в некоторых регионах северной Африки. И все бы хорошо, но так случилось, что в данном дележе эти страны как-то забыли про интересы России и Германии в этом регионе. Как будто их и не существует. Это уж не говоря про интересы тех стран, которые были поделены таким образом. Поэтому мой Император послал меня напомнить, что хоть Россия и была некоторое время отвлечена от европейских и средиземноморских дел, но интересы в этом регионе у нас были, есть и будут. В России могут, конечно, с некоторым пониманием отнестись к итальянским интересам в Триполитании и Киренаике, но все имеет свою цену. Причём мой Император не намерен запрашивать слишком много. Он также сожалеет о прискорбном конфликте интересов, который случился в Абиссинии несколько лет назад. Во избежании дальнейших ненужных трений между нашими странами мой Император предлагает вам продать порт Массауа на берегу Красного моря и небольшой участок территории до границы с эфиопами.

Говоря это, граф смотрел, как расширяются глаза у синьора Алессандро. А вот король превратился в статую. Но Игнатьев не прервал своей речи.

— Собственно, нас интересует именно этот городок и небольшой кусок территории для постройки железной дороги вглубь континента и для устройства нормального порта.

Премьер глянул на своего короля и произнёс с жестью в голосе.

— Вам недостастаточно нашего поражения в войне с дикими неграми, в которой вы с французами были на стороне черномазых дикарей?

— Ну что вы, сеньор Алессандро! Вы же знаете, что мы помогали единоверцам, пусть они и имеют тёмный цвет кожи. Помогали наравне с французами, причем впоследствии выгоду из этого получила исключительно Франция. А России в основном пришлось довольствоваться моральным удовлетворением, что она смогла защитить своих единоверцев. Поэтому с восшествием на русский престол Михаила Александровича в русских верхах возобладала идея получить хоть какую-то выгоду от сделанного и укрепить связи с единоверцами. А тут ряд стран сами представляют России такой случай. Более того, Россия готова подписать юридически обязывающий документ о том, что с получением Массауа и сопредельного куска пустыни мы никоим образом не претендуем на колонизацию тем или иным способом "диких" эфиопов и намерены уважать границы подконтрольной Италии Абиссинской тррритории. Все равно через Массауа у вас почти не ведётся никакой значимой торговли, а большая часть прибыли от местной торговли уплывает французам. Продав нам этот порт, Италия некоторым образом вернет должок Франции, а Россия не станет препятствовать осуществлению Италией своих интересов к югу от Сицилии.