Там, где говорит тишина

1.1. Ум неустойчив

Все, что делает человек, совершается при помощи ума. Если эта сила, посредством которой мы действуем, искажается и повреждается, любая работа, требующая ее участия, не достигает цели. Если предмет, который мы видим, толкует поврежденный (искаженный) ум, даже при хорошем зрении идея этого видимого предмета будет искаженной. Таким образом, хотя действия совершаются органами, состояние ума того, кто действует, определяет качество действия, то есть хорошее оно или дурное. Поэтому природу ума нужно изучать и распознавать.

Дхьяна — решающая проверка сосредоточения ума. Ум легко сосредоточивается при восприятии мелодичной музыки или божественных песнопений, поскольку получает точку опоры для сосредоточения. Поэтому способность к сосредоточению не проверяют таким способом; по-настоящему она проверяется в дхьяне. Когда вы прекращаете всякую деятельность и спокойно садитесь, чтобы погрузиться в дхьяну, вы начинаете видеть истинную природу ума — читту[2]. Дхьяна также является лучшим инструментом для исследования неустойчивой природы ума.

Как только мы говорим уму успокоиться в практике дхьяны, он начинает суетиться и не желает останавливаться. Мы можем размышлять о священном или же о грязном, нечестивом месте, однако и те, и другие мысли нарушают дхьяну. Если ищущий хочет понять, контролирует ли он ум, дхьяна — единственный критерий для этой цели.

Когда человек садится, чтобы войти в дхьяну, однонаправленности [ума] не возникает. Ум начинает суетиться, и человек не может медитировать, однако наблюдение за этим блужданием ума может быть полезным. Когда действие совершают с полным сосредоточением, ум сохраняет устойчивость, и потому нельзя понять его тенденций и склонностей. Дхьяна — благоприятная возможность для исследования ума. Утром я сел, чтобы помолиться, и услышал чириканье птицы. Тогда я вспомнил о похожем звуке, который слышал двенадцать лет назад в одном месте, которое посещал. Потом я вспомнил о человеке, к которому приезжал, и его друге, который рассказал о гибели своего сына в железнодорожной аварии. Затем я вспомнил о других местах, которые посещал, таких как Мумбаи, Нагпур и т. д. Вот так ум носится хаотично туда-сюда. Чтобы продолжить блуждать, ему нужна лишь какая-то связь. После медитации попробуйте записать, что происходило во время практики. Опишите десять — двенадцать практик дхьяны. Затем прочтите свои записи, словно чужую биографию. При чтении не забывайте, что эта история — не ваша; она принадлежит вашему уму. Вы обнаружите склонности ума. В следующий раз постарайтесь не допустить, чтобы ум им следовал.

Иногда случается, что в уме возникает стремление или желание. Немного поразмыслив, вы ощущаете, что это стремление или желание неадекватно. Это означает, что есть другая сила, которая ограничивает ум, и эта сила — чувство, или способность, различения (вивека). Вивека отличается от ума, и мы должны сознавать это. Чтобы это усвоить, не нужно ни всецело потакать уму, ни во всем противиться ему. Стоит наблюдать ум с позиции свидетеля, чтобы лучше его понять.

У нас не получается осознать, что мы — хозяева ума, а ум — наш слуга. Представьте, что вы предприниматель, а ум — ваш работник; что случится с вашим делом, если вы целиком препоручите его работнику? Когда мы перестаем держать ум в узде, происходят несчастья. Иногда нам кажется будто на нас нападают, на самом же деле нападение или обвинение касается не нас, а желаний ума. Ум — наш слуга, но мы настолько отождествлены с ним, что теряем объективность и считаем, будто нападают на нас. Напротив, если мы сможем сохранять свою «способность свидетельствования» и осознаем, что обвиняют не нас, а слугу, то будем оценивать именно слугу и, если нужно, отчитаем его. Но мы теряем статус господина и отождествляемся с умом; потому и не можем отчитать слугу.

В Упанишадах говорится: «Всякий, кто преуспел в некой области, преуспел посредством дхьяны».

Великие ученые без остатка погружаются в свое изыскание. Их ум целиком поглощает работа; это тоже медитация, но в качестве опоры они используют созерцание науки. Ум сосредоточивается не тогда, когда они просто спокойно сидят, он нуждается в опоре.

Дхьяна, к которой мы стремимся, — дхьяна без опоры. Предмет дхьяны ученого благороден, предмет [дхьяны] чувственного человека — постыден. Однако оба они в дхьяне используют в качестве опоры какой-то предмет. И все же истинную природу ума можно познать лишь в такой дхьяне, которая совершается без всякой опоры.

То, что касается дхьяны, касается и сновидений. Во снах ум также неустойчив в силу импульсивных склонностей. Эти изменения ума (викара) еще активнее проявляются во снах, хотя в состоянии бодрствования могут быть скрытыми. Поэтому нужно исследовать свои сны и управлять ими.

Через дхьяну мы можем покорить свой ум, и он станет служить нам. Постепенно, поэтапно мы также научимся управлять своими сновидениями. После этого мы продолжим видеть сны, ведь они имеют также и другие причины. Однако можно обрести контроль и над этими причинами.

Наблюдайте за движением ума в дхьяне и во снах. Помните, что это игра ума; пусть она не пугает вас. Как только вы начнете отождествляться с ней, ее исследование начнет пугать. Вы не отвечаете за хорошие или дурные мысли, которые возникают в моем уме; так же вы не отвечаете и за мысли, которые возникают в вашем уме. Стоит только дать волю уму, как его заполонят мириады идей. Но если вы потакаете своему уму, вы позволяете обвинять и наказывать себя. Если вы сохраняете отстраненность от ума, никто не в состоянии вас наказать. Нам легче отстраниться от тела — если у нас что-то болит, мы все-таки может улыбаться. Это означает, что нам легко отстраниться от тела. Не так легко отстраниться от ума, ведь мы не ведаем о том, что мы сами — не ум. Напротив, мы становимся рабами ума и всецело отождествляемся с ним.

Во-первых, исследуйте ум в дхьяне и во снах. Во-вторых, убедите свою читту в том, что мы всегда отделены от ума.

1.2. Очищение ума: основа дхьяны

Многие пытаются медитировать, сосредоточиваться без очищения ума, но в этом случае в уме царит совершенный хаос. Согласно индуистской традиции, человек должен омыться перед служением Богу, чтобы телесно очиститься. Подобным образом, перед медитацией нужно очистить ум от загрязнений и пятен. Только в этом случае можно приступать к медитации.

Иногда в дхьяне используют пламя или проточную воду; это внешняя опора. На самом деле Бог пребывает внутри, не снаружи, но Его скрывает завеса ума и интеллекта. Это покров, под которым сокрыт Бог. В фонаре горит огонь, но если стекло, сдерживающее пламя, покроется пылью, пламени будет не видно. Сотрите пыль — и вы отчетливо увидите пламя. Так и если стереть пыль (то есть нечистоту), покрывающую ум и интеллект, внутри откроется свет Господа. В этом состоит основной процесс дхьяны.

Во время практики дхьяны трудно сосредоточиться. Почему же? Потому что ум наполнен загрязнениями. Потому лучший инструмент для дхьяны — устранение всех этих дефектов ума — практика его очищения. Когда ум очищен, можно приступать к медитации. Одно дело — немного побыть в дхьяне, и совсем другое — пребывать в состоянии непрерывной дхьяны. Непрерывное состояние дхьяны означает, что она не сменяется иными состояниями ума. Даже во время работы медитация продолжается. В уме нет ничего больше — никакого волнения, ряби. Чтобы войти в такое состояние ума, нужно очистить его от всех загрязнений.

Лишь когда ум очистится, он начнет обретать устойчивость. Пока есть загрязнения, будет смятение, а из-за смятения в уме будет хаос. Если человека не ограничивают, и он не доволен своей текущей ситуацией, он будет пытаться ее изменить. Этот процесс может продолжаться бесконечно. Он будет постоянно искать удовлетворения вовне, не сознавая, что причина всех печалей и несчастий внутри, и она заключается в загрязнениях ума. Мы постоянно ищем счастья снаружи, хотя на самом деле оно в нас. Вообще говоря, человек удовлетворяется не тем, что происходит, а безмятежностью ума. Когда ум спокоен и безмятежен, он обретает глубинное миролюбие. Чистый ум будет сам естественно сохранять устойчивость и стабильность. Ум становится еще более неустойчивым, когда его пытаются стабилизировать, не приняв этих предварительных мер. Подавление вызовет сильную реакцию. Итак, суть проблемы в том, как очистить ум.

Во-первых, без очищения ума плодотворная медитация невозможна. Во-вторых, даже если вам удается медитировать без очищения, это причинит огромный вред как миру, так и самому практику. Царь ракшасов (демонов) Равана мог медитировать, хотя и не очистил своей читты. Он обладал силой сосредоточения, и Бог явился ему и дозволил ему просить Себя о даре. Равана попросил о способности разрушения, которую Бог даровал. И к чему это привело? Он стал разрушителем мира, а в конце концов разрушил и себя. К этому приводит дхьяна без очищения читты.

Если человек имеет достаточно сильную волю, он сможет медитировать без очищения ума. Равана — мифологический пример, который может показаться необоснованным. В качестве современного примера можно привести человека, открывшего энергию атома. Этому ученому пришлось полностью сосредоточиться на проблеме; без такого состояния глубокого сосредоточения невозможно совершить такое открытие. Благодаря огромной силе воли его ум обрел однонаправленность, но ему не хватало чистоты. Такое открытие потенциально могло уничтожить как ученого, так и весь мир. Подобная дхьяна — скорее, проклятие, чем благо; она принесет больше вреда, чем добра. Такая дхьяна совершенно бесполезна.

1.3. Как очистить ум

В священных текстах мы находим метод очищения ума. Его называют пратипакшабхавана — когда рождаются разрушительные мысли, направляйте способность воображения в обратном, то есть более продуктивном, направлении. Я обдумал этот принцип и попробовал применить его на практике. Что противостоит гневу? Если вы злитесь на кого-то, пойдите к этому человеку и попросите у него прощения, тогда ваш гнев рассеется. Если вам хочется оскорбить кого-то, пойдите к этому человеку и попробуйте с любовью ему помочь. Эта практика в некоторой мере работает, но я чувствую, что она оказывает негативное влияние. Она устранит ненависть, гнев и конфликты. Но даже если вы со всеми в ладу, это не значит, что вы испытываете полноту любви в своем сердце. Это мой опыт; у других людей он может быть иным. Но на основании своего опыта я сделал вывод, что такая практика оказывает негативное влияние. Многие скажут, что не испытывают ни к кому враждебности, что у них нет врагов, но этого мало. Если враждебность отсутствует, это не значит, что есть любовь. Возможно, вы не стремитесь атаковать других, но вы можете также неохотно им помогать.

Вот вторая техника Патанджали: «Относись с дружелюбием к тем, кто живет в блаженном удовлетворении, сострадай тем, кто страдает, радуйся добродетельности других и игнорируй грехи» (Йога-сутры, 1.33)[6]. Но в современном мире человек начинает завидовать тому, кто превосходит его в добродетели и потому получает признание и славу. Когда видишь, как другие совершают добродетельные дела, нужно, скорее, радоваться.

Я пробовал применять и этот принцип, он способствует общему очищению. Это более продуктивный подход, но он не устраняет конкретных препятствий, с которыми человек сталкивается в дхьяне. Он решает общие проблемы дхьяны, но существуют личностные проблемы, которые препятствуют дхьяне, и они не решаются. Действие этой техники носит, скорее, общий характер, поэтому она не отвечает на вопрос: что мне делать, чтобы преодолеть мои индивидуальные проблемы в медитации?

Я нашел способ преодоления индивидуальных проблем, возникающих в дхьяне. Его суть — в том, чтобы не заострять внимание на чужих и собственных промахах. Мы совершаем бесчисленное множество ошибок, но у каждого должно быть хоть одно хорошее качество. Бог не создал еще человека без единого хорошего качества (добродетели). Вы когда-нибудь видели дом без окон или дверей? Бог есть в каждом в виде хороших качеств. Сострадание, любовь, энтузиазм, доброта, бесстрашие и умение прощать — вот некоторые из добродетелей. Итак, я решил понаблюдать за своими хорошими качествами и заметил, что по природе я сострадательный человек. Значит, мне следует постоянно подчеркивать и усиливать это качество, чтобы сделать его обширнее и глубже. Сегодня я должен стать сострадательнее, чем вчера; так следует практиковать ежедневно. Проявляя сострадание ежедневно, я усиливаю свое сострадание. Насколько я могу его развить? Бог — совершенное проявление сострадания. Бог — это гора, а я — ее предгорья. Проведем прямую линию — мое сострадание будет точкой у подножья горы, Божье милосердие — точкой на ее вершине. Ежедневно идите от подножья горы к вершине. Это ваш путь. Что вы испытаете? День за днем это качество будет развиваться. Вам будет казаться, что вы приближаетесь к Богу. Но это лишь видимость, ведь Бог будет отступать все дальше и выше. Когда я приближаюсь к Богу, Он отступает все дальше. Поднимаясь на одну гору, вы видите новые и новые вершины. В этом состоит секрет человеческого прогресса. Бог не имеет границ, не имеет конца. А значит, путь к Богу бесконечен. В итоге ум станет здоровым, удовлетворенным и сильным. Исчезнут проблемы в дхьяне, и будет достигнуто сосредоточение.

Итак, есть три техники: первая — устранение нечистоты в уме; вторая — устранение общих затруднений, а третья касается затруднений, характерных для конкретного практика.

Есть два различных пути очищения. Первый путь такой: заметив в уме грязь, очистите его. Если она возникает вновь, опять смойте ее. Повторяйте это действие столько, сколько потребуется. Ищите загрязнения в уме и по очереди устраняйте их. Второй путь — полностью уничтожить этот ум и отбросить его. Используя первый способ, вы как бы штопаете одеяние, когда оно рвется. Используя второй способ, вы просто избавляетесь от него.

По Божьей милости мы не помним своих прошлых жизней. Было бы ужасно помнить о проступках, которые мы совершили в десяти, а то и двадцати прошлых жизнях. А значит, какой бы дурной или благой поступок вы ни совершили, просто уничтожьте его, покончите с ним, перестаньте бесконечно очищаться от воспоминаний о дурных вещах.

Святой Экнатх говорит: «Думай о Боге во всех блужданиях ума». Представьте, что вы видите помидоры, растущие в поле, и у вас внезапно возникает желание их съесть. Тогда вы едите овощи, принимая их поистине как самого Бога. Все, что является перед вами, — на самом деле Бог. Из-за связи, возникающей через преданность, Бога можно видеть во всем. Поэтому я даю совет: постоянно бдительно наблюдайте за умом. Однажды ум осознает эту бдительность, и он успокоится. Словами Экнатха: «Думай о Боге во всех блужданиях ума».

Существует много средств очищения ума. Особенно важное средство — джапа. Обращайтесь к Богу с верой и преданностью, называя Его любым именем, и это вас спасет. Джапа работает благодаря вере. Вера — основа джапы.

1.4. Как достичь сосредоточения

Путь дхьяна-йоги[7] включает в себя три принципа; во-первых, сосредоточение ума, во-вторых, умеренность в жизни, которая ведет к сосредоточению ума, и в-третьих, невозмутимость и уравновешенность мировосприятия.

Без этих трех вещей невозможно приступить к садхане[8], то есть духовной практике. Сосредоточение ума означает контроль над его неустойчивой природой. Умеренность в жизни означает, что человек регулирует каждое действие. Невозмутимость и уравновешенность мировосприятия — это положительный и конструктивный взгляд на мир. Дхьяна-йога состоит из этих трех моментов.

Сосредоточение — необходимое условие для выполнения любой задачи, мирской или духовной. Без сосредоточения успеха трудно достичь. Да, вы хотите сосредоточиться, но как это сделать? Господь Кришна говорит в «Гите»: «Да укоренится твой ум в Самости (истинном Я) и не думает ни о чем больше».

Но как этого достичь? Наш ум наполнен сансарой[9]. Пока она не исчерпана, сосредоточение остается недостижимой целью. Мы растрачиваем безграничную силу Самости на познание внешних, мелочных вещей. Однако с этим нужно покончить. Из-за рассеянности ума люди теряют всю свою силу и мощь, и потому им не хватает самоконтроля и способности к саморегуляции.

Сосредоточение станет возможным, лишь когда изменится характер мышления. Ум должен иметь склонность к чистоте. Йогические позы сами по себе не дадут вам этой чистоты ума. Чтобы ее обрести, нужно всесторонне очистить повседневную жизнь. Чтобы очистить все наши взаимодействия, нужно изменить мотивы, стоящие за ними. Целью наших повседневных взаимодействий не должна быть личная выгода, удовлетворение органов чувств или внешние цели. Сосредоточение требует такого очищения.

Другая вещь, способствующая сосредоточению, — умеренность в жизни. Каждое действие стоит измерять и взвешивать. Подходите ко всему, что делаете, с математической точностью. Мы принимаем лекарства в строго отмеренных дозах; так же следует отмерять пищу, сон и т. д. В счет идет все. За каждым органом чувств следует бдительно наблюдать. Не слишком ли много я ем, сплю, не видят ли мои глаза того, что не следует? Постоянно следите [за собой] живым умом.

Сделайте жизнь регулярной и умеренной. Нельзя не только слушать, читать и видеть плохое, сплетничать, но и перебарщивать с хорошим. Фрукты полезны, но не слишком увлекайтесь ими. Внутренний господин не должен терпеть невоспитанной речи. Все органы восприятия должны бояться внутреннего господина и знать, что если они будут вести себя плохо, их накажут и отчитают. Контроль поведения — это умеренность в жизни. Соблюдать умеренность важнее, чем читать разные священные тексты. Практика умеренности дисциплинирует органы действия и восприятия. Эти органы пронизывает свет души. Они для жизни то же, что двери для дома. Сила души рассеется, если не следить за всеми выходами. Их нужно так воспитать и обучить, чтобы они автоматически не видели, не слышали, не пробовали и не говорили того, чего не следует. Они достигнут такого состояния, лишь если их заставлять это делать ежедневно. Контролируйте свои руки, ноги, речь, глаза и уши. Регулировать [органы] — значит не позволять им направляться к дурному и направлять их к полезному. Это отречение и различение. Таковы инструменты подчинения ума.

Третий принцип — невозмутимость и уравновешенность мировосприятия. Речь идет о положительном восприятии мира, полном доброжелательности. Без этого сосредоточение невозможно. Вся Вселенная должна восприниматься святой и чистой, свободной от зла. Как я доверяю себе, должен я довериться всему творению. Как можно чего-то бояться? Все чисто и благоприятно. «Эта Вселенная благоприятна, потому что о ней заботится Бог» (Ригведа, 23.19). Британский поэт Роберт Браунинг пишет: «На Небесах — Бог, и с миром все хорошо».

В мире нет ничего неправильного или извращенного. Если мне видится что-то неправильное, дело в несовершенстве моего восприятия. Реальность извращается моим ошибочным восприятием.

Человек не сможет сосредоточиться, если не убежден, что мир — свят и чист. Подозрительный ум не способен сосредоточиться. Пока я считаю, что мир испорчен, я буду отовсюду ждать подвоха. Я не смогу сосредоточиться, пока не освобожусь от мысли, что лишь сам могу себя спасти, а весь мир смотрит на меня, словно охотник на добычу. Сосредоточиться можно одним способом — если ощутить эту чистоту и святость. Видьте благоприятное повсюду, и ваш ум естественно обретет спокойствие. Невозмутимость ума — лучшее средство для сосредоточения.

1.5. Незапятнанный ум

В уме есть различные загрязнения. Не только черное пятно марает белое одеяние, его испачкает даже красное или желтое пятно. Иные люди с радостью разрешают уму окрашиваться. Они радуются и вдохновляются, когда видят, как ум меняет окрас. Но такая радость и счастье — загрязнения, и эту идею нужно усвоить. Если чей-то сын блестяще сдаст экзамен, родитель будет счастлив. Но есть и другая сторона медали: если сын провалит экзамен, родитель расстроится. Здесь нужно понимать, что счастье — тоже загрязнение ума. Человек, ум которого окрашен, может выглядеть счастливым, но когда цвет меркнет, тускнеет и счастье. Мы не должны иметь ни окраса, ни загрязнений. Ум должен быть незапятнанным.

Я часто привожу в пример приятные и отталкивающие запахи. Вообще говоря, вредны и те, и другие. Обычно люди не жалуются на ароматы, их беспокоят неприятные запахи. Мой нос устроен так, что меня беспокоят и ароматы тоже. Когда в ноздри проникает аромат, в уме появляется тупость. Что такое хлороформ? Это тоже один из запахов, который заставляет мозг терять чувствительность. Аромат — хлороформ в мягкой форме. Любой запах ослабляет способность мозга к мышлению; поэтому вблизи от вас не должно быть ни приятного аромата, ни плохого запаха. Свежий воздух, который ничем не пахнет, бодрит разум. В саду, наполненном благоухающими цветами, мозг ослабевает. Созерцание становится неясным и тусклым. Когда молекулы благоухания входят в ноздри, созерцание становится вялым. Такого не случается там, где нет запахов. То же самое касается и цвета. Некоторые люди любят разноцветные вещи, но если постоянно видишь цвет, мозг устает. И все же нельзя устать от синевы неба (в силу его необъятности). Эту синеву поэтому связывают с Богом.

Трудно обрести совершенно незапятнанный ум. Трудно непрерывно пребывать в состоянии, свободном от всяких загрязнений, например, желания, гнева и т. д. Пускай это и сложная задача, к этому стоит стремиться, ведь человеческая жизнь становится полной тогда, когда мы выполняем тягостные и пугающие задачи. Ни один добродетельный, праведный поступок или действие не должны затрагивать ум, и его не должно печалить отсутствие чего-либо. Таково незапятнанное и безусловное состояние ума. Крайне трудно освободить ум от своих же хороших, добродетельных поступков. Если такие действия окрашивают ум, вы можете временно игнорировать их, но давайте хотя бы избавимся от той части, которая не чиста.

В общем, мы не сможем достичь стабильности, если просто станем одержимы ею. Стабильности можно достичь, только избавившись от нечистоты. Пока ум нечист, стабильность не возникнет. Чистота даст внутреннюю безмятежность, и ум перестанет блуждать.

1.6. Дхьяна и духовность

Люди полагают, что затворничество и медитация — это духовная практика; такое представление ошибочно. Такая практика может и не быть духовной. Как и действие, дхьяна — это некая сила, и эти силы как таковые не связаны нравственностью. Действие, совершаемое с хорошим, благим намерением, принесет пользу; действие, совершаемое с плохим, дурным намерением, причинит вред. Таким образом, действия могут совершаться как во благо, так и во зло. То же самое касается и дхьяны. При помощи дхьяны можно стать разрушителем или спасителем; иными словами, дхьяной можно принести пользу или причинить разрушение. Силы действия и дхьяны можно применять как во благо, так и ради дурных целей, поэтому они имеют не-нравственную природу.

Согласно моему определению, духовная сила не может быть использована во зло, ею нельзя злоупотребить. Сила, которую можно применять как в благих, так и в разрушительных целях, — физическая сила, а не духовная. Пример [такой силы] — огонь; его можно применять для приготовления пищи или для того, чтобы сжечь дом. Тот же критерий следует применять для классификации сил действия и дхьяны.

Дхьяна, которая связана с Богом, будет духовной; та, которая связана с материей, — научной. Если дхьяна связана с воображением, она будет ментальной. В любом случае, если дхьяну рассматривать как духовное явление, она должна быть связана с Богом. Если дхьяна выполняется ради Бога, пропитана Им и готовностью отдавать себя Ему, она духовна. То же самое касается и действия. Действия могут быть обыденными, разрушительными, ориентированными на служение, основанными на желании или духовными. Если действие связано с Богом, совершается ради Бога и посвящается Ему, оно духовно. Что верно для действия и дхьяны, верно и для джапы. В духовной области (при духовном настрое) человек, имеющий чистоту сердца, ощущает единство со всей Вселенной. Его привязанность и ненависть полностью истощаются; ум обретает совершенную безмятежность и блаженство. Чистота души проявляется в читте. В этом состоит природа духовности.

Ум обладает множеством сил. Мы стремимся подняться над всеми этими ментальными силами и превзойти их. Мы с легкостью можем отличить себя например от часов. Нужно научиться ощущать такую же отдельность и отличие от ментальных способностей. Это высочайшая ценность в духовной сфере. Нам нужно ощутить отдельность от ума, а также тренироваться и учиться держать ум отстраненным, подальше от любой работы и действий. Этого нельзя достичь через бесполезный обмен словами. Ум должен устремиться в этом направлении. Для этого нужно сохранять отстраненность ума и постоянную бдительность. Но даже это усилие не должно превращаться в действие, потому что за действиями следуют склонности. Мы не хотим пребывать в потоке склонностей; мы хотим устойчивости ума. Нам не нужно постоянно напоминать себе, что мы люди; такое понимание естественно. Так и отстраненность от ума должна стать естественной. Когда вы обретете ее, в уме откроется источник безмятежности. Вы ощутите чистое блаженство, и само это блаженство принесет невозмутимость.

В Индии существует уйма заблуждений относительно духовности. Когда люди видят человека, который нарушает социальные нормы, связанные с пищей и другими телесными функциями, они считают его духовным. Например, отдельные люди наряжаются и ведут себя странно, и другие считают, что они достигли более высокого духовного уровня. Я говорю людям, что не нужно считать, что такой человек обладает духовной мудростью; он может пребывать в иллюзиях, быть лицемерным, глупым, пребывать в невежестве или заблуждении. В лучшем случае, можно говорить, что такой человек целиком погружен в дхьяну, и потому не сознает своего тела и окружения.

Практика дхьяны может принадлежать к трем разным категориям: быть сияющей, страстной и инертной (саттвической, раджасической, тамасической[10] соответственно). В силу поглощенности дхьяной можно стать невнимательным. В детстве я часто находился в этом состоянии. Если моя мать по ошибке клала в еду вдвое больше соли, я никогда не замечал этого. Но это было медитативное состояние, а не состояние знания. Не стоит предполагать, что всякая дхьяна духовна. Ее можно использовать как во благо, так и во зло.

2.1. Практика дхьяны: исследование внутренней Тайны

В современном мире наша главная цель — служение человечеству, поскольку в целом оно пребывает в чудовищном состоянии. По сути, человечеству требуется еще больше внимания в этом отношении. Однако такие предметы, как молитва, духовная практика и дхьяна все же требует правильного понимания. В нашей жизни есть мистические аспекты; их игнорирование — род духовной слепоты.

Если говорить о традиционных аспектах жизни, некоторые люди имеют слепую веру. Что до мистических аспектов, одни слепо верят, другие проявляют слепой скептицизм. У этих людей нет веских подтверждений или поводов для скептицизма; слепота — единственная его опора. Потому переживания в сфере молитвы и дхьяны можно разделить на три категории — возникающие в силу невежества, мистицизма и традиций. После тщательного анализа, возможно, правильно будет что-то отвергнуть, но глупо отвергать без анализа. Если явление лишено твердого основания и его нельзя окончательно доказать, оно является мистическим и требует дальнейшего исследования. Слепая вера, когда человек не проявляет должного усердия, опирается на традицию.

Образованные люди не понимают мистицизма именно из-за современного образования, которое распространяется повсюду. Такое образование подобно золотой завесе. Хоть оно и зовется знанием, по сути, это невежество. Когда восходит солнце, звезды гаснут, а затем взору являются природные формы, такие как деревья и горы. Солнце делает зримой природу, но скрывает бесчисленные звезды. Солнце — крохотное и ничтожное в сравнении со звездами, которые оно затмевает. Так и сегодняшнее знание раскрывает тайны физического мира, но скрывает мистические опыты.

Здесь, перед моей хижиной стоит статуя богини Ганги. У нее над головой — символ ` (Ом). Ночью и даже днем я медитирую на Ганге и Ом. Если взглянуть на человека, который погружен в дхьяну, в нем нет ничего особенного. Единственное, что можно заметить, — позу сидящего в дхьяне. При взгляде на телесную позу не увидеть и не понять, в каком состоянии ум. Хуже того, процесс дхьяны нельзя объяснить, ему нельзя научить конкретными средствами. Но игнорирование этого аспекта жизни будет затруднять духовный рост.

Иисус Христос учил о важности служения человечеству. Из Нового Завета мы знаем, что в возрасте 33 лет его распяли и его наставничество продлилось всего три года. Из этого писания мы не знаем ничего о том, чем он занимался с 12 до 30 лет. Когда Иисусу Христу было двенадцать, он пришел в храм и долго оставался там. Близкие заметили его отсутствие и стали искать его. Когда они, наконец, его обнаружили, то спросили, почему он не подумал о своих родителях. Он ответил, что был со своим Отцом Небесным, и можно понимать это в том смысле, что он находился в медитативном состоянии. Он никогда не раскрывал этой грани своей духовной жизни людям. Напротив, он учил их фундаментальному долгу человека: «Люби ближнего своего, как самого себя».

Пророк Мухаммад сказал своим ученикам не увлекаться постом. Ученики спросили его, почему он не разрешает им поститься, хотя сам постится часто. Он отвечал, что получает питание изнутри.

Господь Будда голодал сорок дней. Завершив пост, он произнес проповедь о сострадании и служении. Некоторые люди неверно толкуют этот случай. Им кажется, что после медитации Господь Будда осознал, что выполнять дхьяну — не нужно. Однако, как я понимаю, он никогда такого не говорил. Описывая характеристики брахмана[11], он говорит, что брахман должен настолько изнурить себя, чтобы виднелись все вены на его теле. Будда не выступал против практики дхьяны; в сущности, он сделал дхьяну основой своей духовной практики. Значит, этого аспекта не следует избегать.

Об этом аспекте мы кое-что узнаём также из автобиографии Ганди-джи. Нам также известно о его дискуссиях с Раджачандрабхаи. Он начал свою работу лишь после того, как разрешил свои духовные сомнения. У него не было мистических опытов, пока он не посвятил себя служению. Он говорил, что Истина — это Бог. Люди решили, что это научное высказывание, но оно было не просто научным. Однажды я спросил его о реализации Бога. Я сказал: «Хорошо, ты говоришь, что Истина — это Бог, но все же ты заводил речь о внутреннем голосе, который слышал, когда постился. Есть ли в нем что-то мистическое?» Он ответил: «Да, есть что-то мистическое, что выходит за рамки обыденности. Я отчетливо слышал этот голос, как если бы со мной говорил человек. Я спросил его: „Что мне делать?“ И услышал ответ: „Тебе следует поститься“. Я спросил: „Сколько дней?“ Голос ответил: „Двадцать один день“». В этом случае один задавал вопросы, другой отвечал. Эта беседа напоминает диалог Господа Кришны и Арджуны. Ганди-джи был всецело предан Истине, и оснований для иллюзий не было. Он сказал: «Я слышал голос Господа». Затем я спросил, может ли Бог обладать формой. Он ответил: «Нет, Бог бесформен, но я слышал Его голос». Я ответил: «И форма, и голос преходящи. Если ты слышал этот голос, то можно увидеть и форму». После этого я сослался на свой и чужой духовный опыт, и он согласился, что можно иметь видения Бога.

Я хочу подчеркнуть тот факт, что обычно мы не вникаем в глубинные истины жизни, а, напротив, проживаем жизнь на поверхностном уровне.

Если меня спросят, должны ли все практиковать молитву, дхьяну и поклонение [Богу], я скажу, что каждому лучше полагаться на свой личный опыт. Но если бы такой же вопрос задал человек с невинным умом, я определенно посоветую ему выполнять эти практики. Тогда пусть решает личный опыт; если такая практика приносит человеку покой, стоит продолжать ее, в ином же случае не стоит.

К этой идее нужно кое-что добавить. Преданность [Богу] — совершенно независимая сфера, и соответствующие переживания тоже носят уникальный характер. Свободное от желаний и эго служение приносит подлинное чувство полноты и удовлетворения. Но преданность [Богу] и связанный с ней опыт кардинально отличаются от опыта служения. Если человек действует на гуманистическом уровне, служит без желаний и эго, его переживания будут относиться к уровню гуманизма, нравственности, а не науки. Поэтому отсюда будут исключены научные переживания. Помимо уровня благожелательности и науки есть третье измерение, измерение преданности. Ученые обладают опытом работы в научной сфере, гуманисты — опытом бесстрастного служения. И тот, и другой опыт неполон, если у человека нет опыта в сфере преданности — опыта трансцендентного состояния, в котором человек непосредственно видит то, что превыше ума. Он может видеть образы и символы. Внутри нас есть еще и третья вселенная, столь же обширная, как вселенная науки и человечности; это скрытая, нематериальная вселенная, которую можно ощутить через практику дхьяны, поклонения и т. д. И без этого опыта ум может испытывать удовлетворенность, но с тем опытом ум станет сильным. Удовлетворенность станет глубже, и через такой ум проявится божественное сознание. Именно поэтому многие люди имеют непосредственные видения Божественного. Эти видения не объяснить с точки зрения нравственности или сострадания, а также через призму науки или объективных рассуждений. Если человек игнорирует дхьяну, молитву и поклонение, опыт жизни будет неполным и окончательное духовное освобождение останется недоступным. Можно обрести чистоту и мудрость без них, но нельзя достичь Самореализации.

Бескорыстное, неэгоистическое служение и опора на Самость (истинное Я) очищают, а приверженность науке поможет сделать интеллект безмятежным, однако человек сможет достичь Самореализации лишь тогда, когда ощутит, как в его сознании проявляется Вселенское Cознание. Он осознает полноту жизни и достигнет Самореализации, лишь когда начнет ощущать в своем сознании Вселенское Cознание как в состоянии бодрствования, так и сна без сновидений. Этот уровень отличается от уровня мудрости и объективности. Жизнь — это постоянный поиск и стремление.

Даже группа похожих людей не может видеть один и тот же сон. Вполне возможно, что в состоянии бодрствования все будут размышлять об одном вопросе и сотрудничать, чтобы совместно что-то решить. Но чтобы люди видели один сон — такого не бывает. Дело в том, что во сне индивидуальность сохраняется. Если — и пока — индивидуальность не сольется с группой, она останется нетронутой. Опыт Высшего Cознания в моей Самости тоже будет личным опытом; им можно делиться, чтобы обогатить друг друга, но он останется индивидуальным.

Второй пример — смерть. Каждый умирает по отдельности, даже когда смерть множества людей происходит мгновенно из-за стихийного бедствия. Они умирают разной смертью, потому что не слились друг с другом и не стали единым целым. Хотя у нас общее время и пространство, смерть — личный опыт. Смерть, рождение, сны и глубокая поглощенность (самадхи[12]) — сугубо личные вещи. Глубокий сон без сновидений — единственное состояние, где нет «я». Здесь индивидуальное сознание целиком поглощается Вселенским Сознанием, в котором все становится единым. Без этого опыта теория адвайты[13] не смогла бы возникнуть. Если бы не глубокий сон без сновидений, люди оставались бы отдельными, отличными существами. В удивительном опыте глубокого сна люди, животные, птицы и все живые существа теряют свое отдельное самотождество. Этот опыт доказывает глубинное единство Вселенной.

Одним словом, наши переживания по преимуществу носят личный и индивидуальный характер; ими можно поделиться в диалоге, но они остаются моими (вашими).

Если мы избегаем таких переживаний, то в жизни можно обрести удовлетворенность, но не совершенство. Можно пребывать в состоянии поглощенности, но не достичь Самореализации. Здесь я различаю состояния глубокой поглощенности (самадхи) и Самореализации. Состояние Самореализации отличается от состояния поглощенности. Под состоянием Самореализации я не имею в виду йога-сиддхи[14]. Йога-сиддхи — совершенно другой предмет: в этом случае человек обретает сверхъестественные силы, но они незначимы. Некоторые из них особенно необычны, и их называют восьмью великими сверхспособностями. Но даже все эти восемь сил вместе — незначимы. Сиддхи, о которых я говорю, — это сиддхи Самореализации. Это опыт Всеобъемлющей Божественности. Чтобы пережить его, нужно пережить Всеобъемлющее Сознание в своем, человеческом, сознании. Эта область опыта в целом откроется человеку, если он с верой будет практиковать дхьяну, поклонение и т. д. В противном случае она останется закрытой.

Не всегда человеку нужен такой мистический элемент, но в этом случае нужно быть честным с собой и другими. Нужно объективно принимать факты. Нужно уметь принимать реальность такой, какая она есть. В какой-то момент мы можем отчаяться, и хотя другие будут проявлять сочувствие и любовь, это не поможет нам. В такие моменты ваша твердая убежденность и вера в мистические принципы помогут вам держаться на плаву и не потонуть в жизненных трудностях.

2.2. Символизм дхьяны

Аллегория, сравнение, метафора, аналогия и рисунок предмета — это, собственно говоря, разные виды дхьяны. Приписывать качество одной вещи другой — это дхьяна. Считать, что символ или образ представляют нечто иное — принцип дхьяны. Таким образом, дхьяна связана с воображением. Если говорить о языке, например, можно написать на листе бумаги слово «стул» и представлять при его помощи предмет из дерева — это дхьяна. Это ничего не прибавляет к знанию. Вне сферы письменной речи это слово не применяется. Оно просто представляет изображение или символ объекта. В разных языках имеются разные обозначения одних и тех же вещей. Представление вещи с помощью знака — это воображение. Если написать на листе бумаги слово «сахар» и отправить кому-то листок, вам пришлют сладкий и съедобный продукт, который называют сахаром. Настоящий сахар и слово «сахар» — две разные вещи. Такое же гигантское различие существует между обозначением Бога и Самим Богом.

Бог обладает бесчисленными формами и образами. Подойдет любая форма, которая отвечает вашим склонностям. Любая форма, которая удовлетворяет вас и помогает в медитации, хороша. Однако лично меня не удовлетворяют формы. Созерцание конкретной формы возбуждает и питает пыл преданности. Это помогает развиваться. Если я сажусь, чтобы выполнить дхьяну, и передо мной является образ Бхараты-Рамы[15], я медитирую не на Боге. Это медитация на символ Бога, ведь он имеет связь с формой. Если я напишу на листке бумаги слово «сахар», это удовлетворит вас? Чтобы насытиться, вам нужен настоящий сахар. Так и образы приносят пользу, поскольку сосредоточивают внимание на Абсолюте. Но если вы чрезмерно сосредоточитесь на образе, от вас ускользнет реальная вещь, и вы останетесь с одним образом.

Когда я медитирую на Боге, то воображаю разные качества. Мне кажется, в этой связи стоит привести изречение святого и поэта Гуру[16] Нанака[17]: «Истинная преданность возможна, лишь если вы впитываете качества того Бога, которому молитесь».

Если для нас сострадание Бога — нечто естественное, нам стоит стать воплощением сострадания. Сострадание и любовь ко всему сущему — божественное качество. Если любовь или сострадание ограничиваются одним человеком или сообществом, сострадание — просто обычное человеческое качество. В сущности, любовь, которая имеет границы, нельзя назвать подлинной. Любовь должна быть бескрайней и обширной. Бог — воплощение всех великих качеств. Чтобы усвоить хотя бы одно такое качество на уровне Бога, требуется садхана длиною в жизнь. Если хотя бы кто-то придет к этому, это будет великим достижением. Считается, что такое проявление случилось у Чайтаньи Махапрабху[18]; в нем во всей полноте проявилась любовь. Даже если в одном сердце во всей полноте проявится одно божественное качество, есть и другие качества, которые нужно усвоить, в них человечество тоже нуждается. Поскольку люди видят Бога в разных формах, как Мать, Отца и Гуру, существуют разные секты и вероисповедания. Поэтому существуют разные формы поклонения и медитации. Мне нравится видеть Бога в образе матери. Дружба также занимает особое место в моей жизни. Кроме того, я глубоко почитаю Гуру. Мои отношения с Богом — отношения ученика и Гуру. Осознав, что даже эти три условия ограничивают истинную медитацию, я отбросил эти эмоциональные аспекты. Но и сейчас, когда Бога описывают как Гуру или Мать, мои глаза наполняются слезами. Эти слезы, хоть они и чисты, — препятствие в медитации.

Однако подобное ограничение плодотворно для практики; не стоит отбрасывать его в самом начале. В какой-то мере такие условия помогают в развитии и на пути. Великие души могут развиваться без помощи таких инструментов. Однако не следует забывать, что другим людям полезно созерцать образы и качества Бога. Многие святые созерцают различные образы; и я сам созерцал Бхарату-Раму. В детстве я читал религиозные песни разных святых из Махараштры[19], и потому некоторое время созерцал Господа Виттхалу[20]. В Бароде[21] я созерцал Господа Будду. В общем, в разное время я созерцал [Бога] в разных формах. В Брахмавидья Мандире[22] я созерцал образ богини Ганги. Глядя на нее, я постиг в ее глазах сострадание, в ее лице — безмятежность, в ее груди — материнскую любовь, а в ее талии — силу. Этот набор качеств я извлек из каменного образа; такова практика медитации.

Не только образы, но и разные картины воплощений Господа приносят пользу. Хотя я сам не вешаю на стены реальных картин, я представляю образы Господа в уме, и они не становятся препятствием. Медитировать на Христе — значит медитировать на символе высочайшей любви. Он пожертвовал собой ради человечества. Христиане медитируют на Нем и впитывают идею, что следует жертвовать собой ради служения человечеству. Такое служение — медитация на Божественных качествах любви и жертвенности. Неважно, медитирует ли человек на образе или воплощении [Господа], важно помнить, что цель — впитывание божественных качеств.

Во время медитации люди часто видят разные цвета, например, красный, желтый, синий и т. д. Черный цвет характеризует качество неизменности, ведь ни один другой цвет не способен его изменить. В разных культурах цвета означают разные качества. В нашей культуре красный — цвет любви. Представьте, что вы посетили великого человека и получили как символ благодати красный плод. Его следует толковать как благословение — пусть ваше сердце всегда наполняет любовь. Белый — цвет чистоты. Если вы получили белый цветок, пусть ваше сердце станет чистым и озаренным. Быть может, во время медитации Господь Будда видел какой-то цвет и понял его как великое сострадание. Так выглядит созерцание качеств через цвет.

Итак, в медитации символы применяют как инструменты. Символ может быть внутренним или внешним. Разные буквы и образы — это символы. Некоторые люди отвергают такое утверждение и говорят, что это заблуждение. Я охотно соглашусь, что это заблуждение, лишь если мы сойдемся, что также и весь мир — заблуждение. Но мне не понять, как можно считать целый мир реальным, а символы — заблуждением. Вся литература и знание, полученные посредством символов — заблуждение, за которым не стоит соответствующей объективной реальности (викальпа[23]).

Однако наш обыденный жизненный опыт говорит о другом. Если я напишу на листе бумаги: «Пришлите мне часы», вы пришлете часы. Вы не станете спорить, какова связь между буквами Ч, А, С, Ы и реальными часами. Каждому ясно, что буквы Ч, А, С, Ы обозначают объект, часы. Мы все соглашаемся, что между тем и другим есть связь, и потому между нами возможен разный обмен, будь то обмен товарами, мыслями или идеями. Если вы попросите часы там, где не говорят на вашем языке, вам ничего не дадут. Вам придется использовать слово местного языка со значением «часы». Объект можно обозначать разными словами, или символами. Именно эта идея обосновывает образы и предметы поклонения в разных учениях. Поэтому, когда люди одобряют литературу и осуждают поклонение [Богу], поддерживают образование, но против поклонения, мне это кажется нелогичным. Без подобного символизма образование невозможно. В основе всего образования и литературы лежит заблуждение (викальпа), которое ничем не отличается от образа или символа для поклонения. Если меня спросят, есть ли что-то выше этого, я отвечу утвердительно. Может существовать более высокий уровень практики и опыта. Но такой символизм вполне уместен в контексте повседневной практики и личного развития. Лишь когда мир считают заблуждением, практика медитации на основе символов становится бессмысленной.

Следует сопереживать окружающему миру природы. В «Бхагавад-гите» говорится: «Сопереживание всему — величайшее сопереживание». Без такого участия мы утратим чуткость. Такое сопереживание очень ценно, поскольку наделяет нас смирением и чуткостью. Нужно прочувствовать все оттенки и цвета окружающего нас мира. Чувствительность к миру не отрицает науку. В этом смысле, когда мы медитируем на Луну в ее разных фазах, мы впитываем различные качества. Природные вещи могут становиться символами различных качеств. В буддизме, например, луна — очень важный медитативный символ.

Можно спросить: «Правда ли, что на каком-то этапе медитации все эти символы перестают существовать и теряют свой смысл?», и я отвечу: да, это так. В конце концов, нужно оставить в стороне даже священный текст, например, «Гиту». Мы пользуемся словами, чтобы развивать свое понимание и уточнять свои переживания. В итоге, конечно, в медитации лучше отказаться от опоры в виде словесных символов. Поэтому, если у человека развитый ум, я не буду настаивать на пути молитвы и поклонения. Каждому лучше самому оценить, насколько его ум развит. Если по-детски невинный человек спросит меня, как ему быть, я посоветую путь молитвы и поклонения. Я не хочу никого смущать и говорить, будто молитва и поклонение не имеют достойных оправданий. В них, безусловно, имеется мистическая сторона, которую нужно пережить.

3.1 Процесс

Каждый день следует уделять время медитации. В начале практики медитации наблюдайте, как блуждает ваш ум. Следуйте за ним повсюду, а после практики создайте отчет. В течение десяти — двенадцати дней наблюдайте и изучайте блуждания ума. Вы увидите, зачем и куда движется ум, и заметите, что он ходит одной дорогой, словно лошадь, идущая по протоптанной тропе. Ум бродит по одним и тем же десяти — двенадцати тропам; он блуждает знакомым путем или несколькими путями. Если каждый день отслеживать и исследовать ум, он утомится. Ум осознает: «Этот человек больше не отождествляется со мной» и прекратит свое блуждание. Ум начнет сознавать, что за ним наблюдают, и сдастся. Похоже, ум боится камер и, когда его непрерывно снимают, однажды просто прячется.

Спустя какое-то время скажите своему уму: «Хватит этих блужданий, остановись». Это практика сдерживания [ума], которая становится возможной после его свидетельствования. Когда у нас в руках появляется карта движений ума, мы можем сдерживать его движение, прекращать движение и постоянно стабилизировать его на избранном объекте медитации. Выбирайте объект для медитации на основе веры, эта вещь должна вызывать благородные чувства. В качестве объекта можно выбрать образ или мантру[24]. Какое-то время нам нужна опора в виде мантры или образа, чтобы стабилизировать ум. Но через некоторое время мы увидим, что ум остается устойчивым и спокойным и без такой опоры.

Итак, процесс медитации включает: во-первых, свидетельствование движений ума, затем сдерживание движения ума через различные символы, и, наконец, достижение чувства покоя и стабильности без внешней опоры.

После ежедневного исследования ума устраните нечистоту и обнаружьте благое. Мы ведем учет своих повседневных мирских дел, так же следует замечать и работу ума. Нам нужно полностью владеть как закрытием, так и открытием двери ума, и это обычно несложно. Людям самодовольным или амбициозным это может показаться трудным, тем же, кто просто хочет следовать своему долгу и не привязываться к нему или его плодам, будет проще.

Садхакам[25] (духовным искателям) предлагают разные способы, позволяющие достичь сосредоточения в медитации. Следует применять тот способ, который вам по душе и доступен. Один из таких способов — размышление над смыслом стихотворных строк или какого-то предложения. Можно брать разные предложения. Хотя человек размышляет о разных предложениях, такой метод обучает ум устойчивости. Христиане применяют эту практику в медитации. Индуисты выбирают образ [Бога], представляют его и размышляют о нем.

अह Другой способ — воспевание имени Бога, когда практикующие произносят разные божественные имена. Люди, исповедующие учения, где Бог представляется лишенным качеств, выполняют дыхательную практику и при этом безмолвно повторяют: सोडहं («So hum»). Брахмана[26], то есть «Абсолют», обозначают как सः. Индивидуальное эго обозначают как अहं, которое произносят на выдохе — отпустите его, оно содержит яд. सः — это вдох, который символизирует Божественное. Пусть оно наполнит вас. Это старинный метод.

Другой способ — размышление о добродетелях. Мы видим в разных людях развитые положительные качества. Размышляйте о них и старайтесь усвоить эти качества. Вы видите любовь в Господе Кришне. В Нем можно видеть полноценное проявление любви, свободное от привязанности. Вы видите полное проявление Истины в Господе Раме. Потому созерцание Господа Кришны — это созерцание Любви. Созерцание Господа Рамы — созерцание Истины. В природе тоже проявляются различные качества. Молоко в материнской груди — проявление любви. Так же и в природе присутствует качество любви. Постоянство — еще одно качество, которое мы видим в природе. Солнце, луна и времена года появляются регулярно, и нужно стремиться впитать такую степень постоянства.

«Истина, любовь и сострадание» — эти слова могут выступать в качестве джапы. Так можно хорошо запомнить эти качества. Благие качества можно запоминать двумя способами: грубым и тонким. Грубый способ состоит в запоминании историй, где фигурируют эти качества. Например, выучите истории, которые описывают верность истине Господа Рамы, любовь Господа Кришны и сострадание Господа Будды. На тонком уровне следует созерцать такие качества, как истина и т. д., которые пронизывают Вселенную в непроявленной форме.

Не пытайтесь усвоить то качество, которого вам не хватает. Вместо этого почитайте тех, кто обладает этим качеством. Проявляйте все больше почтения к чужим качествам и развивайте собственные. Рано или поздно этот процесс завершится самадхи. Возможно, у вас есть недостатки, но не завидуйте тем, у кого таких недостатков нет.

Мир полон благих и дурных качеств. Когда вы научитесь пробуждать благие качества, можете считать, что овладели силой медитации. Силу медитации не получить, если просто сидеть в позе лотоса с закрытыми глазами. Лишь когда вы научитесь черпать благие качества из своего окружения, вы овладели этой силой.

Некоторые люди в качестве опоры для медитации вместо образов выбирают символы, скажем, ноль, вертикальную или горизонтальную линию. Задача этих символов — стабилизация и поддержка ума.

В идеале человек должен пребывать в состоянии, которое не является ни сном, ни медитацией. Это чистое состояние «бытия», всецелое, непоколебимое и незапятнанная пробужденность без осознавания бодрствования. Глубокий cон — состояние небытия и пустоты; потому в медитации не должно возникать состояния сонливости. Если ум совершенно спокоен, в нем нет никаких волн, а тело совершенно неподвижно, человек испытает изначальное состояние. Изначальное состояние бытия — тихое, умиротворенное и чистое. Вопрос в том, как его достичь?

Ищущие нашли ответ на этот вопрос. Шанкарачарья также упоминает об этом. Когда одно намерение появляется, а затем исчезает в сознании, тут же возникает другое — мы как бы стоим у вращающейся двери. Скажем, я хочу приготовить обед. Когда он готов, я думаю его съесть. Из-за разных намерений ум утомляется. Один вид усталости сменяется другим. Если присмотреться, можно заметить, что в промежутке между двумя такими намерениями ум спокоен и пребывает в своей изначальной форме. Следует увеличивать продолжительность этого состояния.

Наука говорит нам, что два вдоха разделяет пауза. В этой паузе или промежутке есть пространство, а значит, покой. Даже во сне моменты бодрствования и сна сменяют друг друга. Так же и читту всегда скрывают разные мысли, но когда одна мысль покидает ум, а другой еще нет, читта на миг обнаруживает свое истинное состояние. Когда человек ощущает читту в ее ясности и чистоте, происходит озарение. Такой момент — состояние отсутствия мыслей и размышлений. Шанкарачарья говорит: «Это момент освобождения; делайте так, чтобы они происходили чаще». Мы предлагаем уставшему отдохнуть; так же и читта нуждается в отдыхе от мыслей и размышлений, чтобы проявить свою истинную природу. Таково требование внутреннего сознания.

Шанкарачарья говорит, что в ожерелье под жемчугом скрывается нить, но она проглядывает между двумя жемчужинами. Так же и космическое сознание скрывают намерения или видоизменения ума, и его можно пережить в промежутке между ними. Такие видоизменения постоянно скрывают или прячут ум. Они суть результат разных намерений и фантазий ума. Но временной промежуток между двумя такими изменениями следует подчинить и сделать дольше. В таких промежутках проявляется космическое сознание. Когда [глубокий] сон прекращается, но человек еще не совсем проснулся, в том промежуточном состоянии есть спокойствие и чистота. Космическое сознание проявляется тогда, когда ум освобождается от этих волн видоизменений. Ты можешь не сознавать это чистое состояние, свободное от изменений, однако оно присутствует.

На самом деле мысль прекращается сама собой, но лишь на долю мгновения. Шанкарачарья говорит: «Продлите этот период до мгновения, двух, трех мгновений…». Тем, кто хочет осознать Высшее, следует постепенно сдерживать процесс мышления. Постоянно увеличивайте этот зазор, чтобы он длился уже не мгновения, а минуты, не минуты, а часы.

Святой поэт Джнянадева пытался пояснить этот феномен посредством разных аналогий. Например, после проливного дождя река разливается, а летом высыхает. Но в остальное время она не покидает берегов, течет в своей истинной природе. Вот другой пример: день с его суматошными делами кончился, а ночная праздность еще не наступила. В сумерках все качества равнозначны, а значит, царит спокойствие. Так же стоит обращать внимание и на промежуток между глубоким сном и пробуждением и делать его длиннее.

Шанкарачарья говорит: «Сдерживайте изменения [ума]». Чтобы обрести сдержанность, безмолвно и спокойно сидите перед отходом ко сну. Медитируйте какое-то время, сидя в своей постели. Проснувшись утром, медитируйте по 5, 10, 15 минут. Медитируйте при любой возможности. Тогда сила медитации увеличится.

Сопоставьте свои желания и выделите свое самое главное желание. Временно отложите все прочие дела и действуйте лишь в согласии с этим сильным желанием. Пусть это желание поглотит вас, сосредоточьтесь лишь на его исполнении. Например, кроме желания изучать священные тексты, ученик имеет и другие. Однако если желание изучать Священные Писания — самое сильное из его желаний, он пожертвует ради него прочим. Он останется и будет учиться у своего гуру в ашраме и есть любую пищу, обуздав свое стремление к деликатесам. Он адаптирует свою жизнь так, чтобы она содействовала исполнению этого важного желания. Такова тактика дхьяна-йоги. Отпустите все прочие желания и временно сосредоточьтесь лишь на одном, а затем отпустите и его. При помощи этого сильного желания учите ум сосредоточению, и, наконец, освободитесь, отбросив и его.

В разных местах, чтобы уму было легче сосредоточиться, используют музыку, пламя и т. д. Такие эксперименты приемлемы. На мой взгляд, такая однонаправленность — не большая заслуга, ведь в этом случае просто сменяется желание. Ребенок, когда ест сладкое, имеет однонаправленный ум. Как и студент, который учится, или врач, выполняющий операцию. Так же можно погрузиться и в прослушивание музыки. Без такой однонаправленности не выполнить успешно ни одной задачи. Но в духовном плане и в целях медитации она не очень важна, хотя в повседневной жизни имеет неоспоримое значение. Эти внешние опоры (например, музыка) — как бы мост, который помогает перейти с берега чувственных удовольствий на берег преданности [Богу].

У ребенка однонаправленность возникает естественно, но поскольку его мозг еще не совсем развит, она сохраняется недолго. У ребенка такая однонаправленность возникает очень легко, поскольку у него чистое сердце. Одним словом, очищение ума — главный и истинный способ продления однонаправленности. Все прочее — просто внешние, малоценные уловки.

Ожидать, что ум обретет однонаправленность, хотя он полон разных желаний, — иллюзия. Представьте, что за окном рассвет и вы только проснулись. Ваш ум бодр, ведь вы недавно искупались, сели в правильную позу и выбрали образ для сосредоточения. Несмотря на эти благоприятные условия, вполне вероятно, что ум сможет сосредоточиться всего на 5–10 минут. Ум стал однонаправленным благодаря этим внешним условиям, поэтому это состояние не сохраняется. На самом деле, если самадхи — изначальное состояние души, оно должно быть спонтанным и не требовать внешних усилий. Оно должно возникать без всяких действий. Прием пищи, питье, плавание, восприятие на слух и ходьба — все это действия, и они, само собой, требуют усилий и энергии. Однако самадхи — изначальное состояние, где для внешних усилий и труда нет ни необходимости, ни цели, ни места.

В «Гите» говорится: «Когда читта очищается, она обретает однонаправленность». Это состояние можно описать как отказ от всяких усилий. Когда природа некого состояния — прекращение всех усилий, само собой разумеется, что его достигают спонтанно. Мой брат постоянно жалуется, что не может заснуть, как бы ни старался. Я всегда говорю ему: «Ты не можешь заснуть, потому что стараешься. Ты заснешь лишь тогда, как откажешься от усилий». Так же и человек, когда перестает стремиться к однонаправленности, обретает истинную и естественную однонаправленность. Иногда использование поддержки дает обратный результат, и, ненадолго став однонаправленным, ум начинает рассеиваться и разбрасываться.

Пока человек не обрел истинной и естественной однонаправленности, ему следует обращаться к различным средствам. Практикующему подобает использовать такую помощь.

Лучшее время для медитации — перед восходом солнца. Сияние — символ саттвагуны. Тьма ушла, но свет еще не воцарился. День — воплощение раджогуны — суетливой деятельности. Ночь — воплощение тамогуны — лени или инертности. Рассвет — время саттвагуны, которая выражает невозмутимость и умиротворение души. В это время мир выглядит величественным, благожелательным и назидательным. Это отлично способствует достижению однонаправленности. Проводить эти ранние часы утра бесцельно — все равно что потратить впустую целый день. Используйте это время для медитации — это принесет огромную пользу. Но одно дело — поддерживать устойчивость ума благодаря такой внешней опоре, другое — чтобы ум сохранял ровность и устойчивость ума, словно стена. Когда ум очищен и в нем нет внутренних видоизменений, он сам по себе остается спокойным и устойчивым. Патанджали дает такой же совет. Он говорит, что медитацию нужно практиковать после того, как яма[27] и нияма[28] стали неотъемлемой частью вашей личности. Практика ямы и ниямы — это практика очищения читты. Очищение читты принесет безмятежность, и когда человек достигнет ее, ему не придется беспокоиться об устойчивости разума или однонаправленности. Безмятежность ума — быстрейший способ обретения устойчивости разума.

Мы ожидаем, что внешние условия будут содействовать медитации. В шумной и неблагоприятной обстановке вы не сможете сосредоточиться так, как хотите. Если мы начинаем медитировать, и лают собаки, сосредоточение нарушится. Поэтому правильно выбирать для медитации спокойное место. Однако на этот аспект можно взглянуть с другой стороны. Если в разгаре медитации в обстановке возникает помеха, стоит использовать ее с пользой для себя. Например, если воспринимать собачий лай как форму или проявление Бога, то мгновенно возникнет опыт самадхи.

Больной может поехать в дом отдыха и вернуться, когда его самочувствие улучшится. Так и мы можем уединяться для медитации, и, обретя силу сосредоточения, возвращаться к людям. Не стоит забывать, упускать из виду тот факт, что человек, живущий в изоляции, также нуждается в других, чтобы удовлетворять свои основные потребности — например, в пище и т. д. Поэтому не уходите от общества. Вечером, перед сном, безмолвно памятуйте о Боге. Подлинное уединение — когда вы вечером безмолвно памятуете о Боге и засыпаете во время медитации на Нем.

Некоторым людям нравится уходить от мира и уединяться, чтобы сосредоточиться. Однако у кого-то в одиночестве прорываются на свет безудержные фантазии и страхи, которые беспокоят человека. В идеальном случае в уединении нам должно быть так же хорошо, как среди людей. Нас должно равно радовать и то, и другое.

Дхьяна — это не задача или работа, которую можно оценить или сосчитать в трудочасах. Трудочасы можно подсчитать и вознаградить человека по достоинству. В этом случае между двумя людьми при выполнении физической работы нет существенного различия. Продуктивность одного может в два — три раза превосходить продуктивность другого, но невозможно, чтобы кто-то произвел в тысячу раз больше другого. Но в медитации бывает так, что через пять минут возникает такой уровень сосредоточения и поглощенности, который в сто раз превосходит уровень, которого другой достигнет за 15 минут. Стало быть, в этом отношении абсурдно применять математические расчеты или хронологическое время.

Один мой коллега сначала медитировал по 10–15 минут и затем увеличил время медитации до 2–3 часов. Однажды он медитировал на протяжении 8–9 часов, и, завершив медитацию, живописал свое блаженное состояние и испытанную им радость. Я написал ему, что его медитация больше не отличается от чувственного удовольствия и он начинает зависеть от нее. «Попробуй сократить медитацию до двадцати четырех минут, и она принесет тебе больше блаженства», — посоветовал я. Он последовал моему совету и примерно через месяц сообщил, что испытывает небывалое блаженство, а я помог ему избежать зависимости от медитации и не превратить ее в чувственное удовольствие. Это доказывает, что у него действительно возникла зависимость от практики — когда одна медитация заканчивалась, он переключался на другую. Когда угасает одно желание, мы также переходим к следующему. Медитация дает определенную радость, и когда человек посвящает ей все больше времени, это приносит ему наслаждение. Это идет вразрез с обетом не ублажать органы чувств.

Чтобы обрести знание Самости, следует ежедневно проводить время в уединении. Многие говорят, что хотели бы это делать, но вокруг слишком много препятствий — например, окружающие люди. Неверно считать, что если вас окружают люди, уединиться невозможно. Если ваши спутники ценят уединение и являются преданными [Богу] людьми, их общество не нарушит уединения. Тогда какое же общество губительно для него? Вред приносит общество собственного ума, органов действия и восприятия. Когда вы начнете контролировать свой ум и органы [чувств, действия], где бы вы ни находились, вы будете в уединении. Тем не менее, полезно окружать себя тем, что вам благоприятствует. На широкой, открытой равнине, где зрению целиком открыт горизонт, человек не станет узко мыслить. Открытый воздух делает ум и мысли свободными и просторными. Чистые сияющие лучи солнца и безмятежный свет луны рождают в уме чистые, благочестивые идеи.

Некоторые спрашивают, в какой форме следует созерцать Бога. Если вы совершили проступок, Бог вас накажет. Значит ли это, что нужно созерцать Бога в форме карателя? Я бы сказал, что Его можно созерцать в бесчисленных формах и проявлениях. Бог тоже способен наводить страх, но хотя лев и свиреп, он свиреп не перед своими детенышами. Он свиреп перед оленями. Демоны считают Бога жестоким. Но мы — дети Божьи; а значит, Бог является к нам в форме любви, прощения и сострадания. Мы можем ошибаться, но хотим, чтобы Бог учил и с любовью направлял нас. Бог-каратель похож на полицейского! Мне не по душе эта форма. Мне нравится видеть Бога в форме безграничной любви. С раннего детства каждый человек встречается с таким любящим Богом в образе своей матери. Мы познаем Божью любовь в исполненном любви Божьем замысле — Он с самого рождения дает нам все, что нужно. В иное время мы сталкиваемся и с другими благоприятными формами Бога. Не стоит удерживать людей на праведном пути, внушая им страх; лучше удержать их на этом пути силой любви.

Когда жители городов смотрят, как мы безмолвно сидим и медитируем на Боге, они цинично говорят: «Вы просто тихо сидите, просто делаете вид, будто медитируете на Боге». Бог — не объект интеллектуального исследования; Его постигают сердцем и на опыте. Когда утром щебечут птицы, мне кажется, будто они поют хвалу Богу. Деревья медитируют на Высшей Самости. Вся вселенная произошла от Бога, и все медитируют на Нем. Одни понимают это, другие нет. Те, кто живет в обществе святых, легко это поймут.

Во время безмолвной молитвы сосредоточьтесь на Боге внутри себя. Медитируйте на своей изначальной форме. Наша внешняя форма, которая включает в себя ум, тело и интеллект, не имеет большой ценности или значения. Эта внешняя форма — смешение хорошего и дурного, горького и сладкого. У всех таких вещей две грани. В нашем уме есть как хорошие чувства, так и недуги. Разумность и заблуждение в интеллекте сосуществуют, однако наша изначальная форма, известная как Самость, чиста, незапятнана, безупречна, свободна от привязанности, безмятежна и безоблачна. Мы должны медитировать на Боге как воплощении всех этих качеств.

Дхьяна имеет три аспекта. Первый — чистота и безупречность. Когда вы видите чистый и безупречный родник, легко достичь медитативного состояния. Во-вторых, что бы мы ни делали и ни изучали, нам нужны осознавание и бдительность. Не нужно специально посвящать им время. Третий аспект — уединение. Следует ежедневно сидеть в уединении, отстраняясь от ума. Нужно научиться наблюдать ум как свидетель. Эту практику следует выполнять не дольше двух гатик (48 минут). Такая медитация наполнит жизнь гармонией. Здесь нужно дать предостережение: опыт блаженства формирует у практика привязанность. Из-за опыта блаженства в медитации практик может привязаться к ней, он может захотеть продлить и углубить практику. Из-за этой привязанности он начинает тонуть в блаженстве. Тогда практика медитации становится извращением. Мы не хотим тонуть в блаженстве. В сущности, мы и есть блаженство. Это блаженство следует переплавить в служение. Потому следует помнить, что медитировать нужно ежедневно, но если медитацию неразумно продлевать, можно навредить себе.

3.2. Три категории дхьяны

Существует три категории медитации: во-первых, шабал; во-вторых, шукла; в-третьих, шьям. Шабал — медитация на индивидуальной самости. Шукла — медитация на чистой Самости. Шьям — созерцание Высшей Самости.

Медитация шабал — это начальный этап, а именно интроспекция. Сядьте в уединенном, тихом, безмятежном месте и успокойте ум при помощи пранаямы[29]. Самоисследование невозможно, если ум не обрел устойчивости. В таком исследовании себя мы хотим ощутить, что душа существует независимо от тела.

Далее следует шукла, медитация на чистой форме. Мы начали с медитации, которая очищает индивидуальную cамость. Теперь следует медитировать на чистой Самости. В теле есть недостатки, но душа безупречна — это и есть Самость. Я не есть тело, органы, ум и интеллект. Я — чистая Самость. Нам следует медитировать на чистой, прекрасной, божественной Самости, которая превосходит тело. Эту практику называют шукла-дхьяной. В такой медитации ум погружается в Самость, и тогда он превосходится и проявляется космическое сознание.

Между двумя волнами мыслей или двумя вдохами мы улавливаем проблеск своей истинной Самости. Промежуток между двумя вдохами переживается на уровне праны. Пауза между двумя волнами мыслей переживается в читте. Из этих двух опыт читты важнее. В этой медитации есть поглощенность и единство. Ее можно назвать «подлинной медитацией».

Третья медитация — на Высшей Самости. Ее следует, скорее, назвать созерцанием, чем медитацией. Созерцание и медитация — разные вещи. Мы можем медитировать на собственной форме или Самости и также испытывать состояние поглощенности. Но медитировать на Высшей Самости — крайне сложная задача. Сначала человек может только созерцать Высшую Самость (не медитировать на ней). В качестве опоры придется использовать вездесущую форму Высшего. Чтобы созерцать эту вездесущую форму Высшего, можно использовать в качестве опоры небо. Небо безначально и бесконечно, оно бесцветно и ничему не противостоит. Оно предоставляет место всему. На самом деле небо не имеет цвета, хотя кажется черным или синим. Потому эта медитация называется шьям.

Итак, есть три категории медитации: во-первых, медитация на индивидуальной самости (шабал, или полу-чистая медитация); во-вторых, медитация на чистой Самости (шукла, или чистая медитация) и, в-третьих, созерцание Высшей Самости посредством визуализации бесконечного небесного простора (медитация шьям).

3.3. Медитация и действие

Желая углубиться в медитацию, я решил поехать в Гималаи, и под этим предлогом покинул дом. Но судьба распорядилась так, что вместо Гималаев я приехал к Ганди-джи. У стоп Ганди-джи медитация принесла мне пользу. Служение человечеству дает нам возможность для медитации. Если совершать служение с чувством, что служишь Богу, такое служение, без всяких сомнений, превратится в дхьяна-йогу. Если рассматривать его только как служение человечеству, оно таким и будет. Если вы ощущаете, что через служение напрямую взаимодействуете с Богом, оно будет медитацией.

Садхана (духовная практика) должна быть пропитана действием. У нее вполне «евклидово» происхождение. Но любое действие по природе имеет два недостатка: во-первых, можно им слишком увлечься, во-вторых, можно действовать слишком суетливо. С другой стороны, йогу неверно понимают как медитацию, которая не связана с реальностью и действием. Человек, который только действует, перестает воспринимать, что душа ничего не делает, она бездеятельна. И напротив, отрекаться от действий (работы, долга) ради неверно понимаемой медитации — как отрубать себе ноги, а затем пытаться одолеть путь. Карма-йогин[31] избегает обоих этих недостатков. Он сам и без лишних просьб исполняет любую работу, какую придется, посвящает ее Богу и остается свободным от влияния этого действия (хорошего или дурного).

Чтобы продвинуться в духовной практике, люди обращаются к медитации. Но лично я не считаю, что медитация имеет глубокую связь с духовностью. Действие — это сила, которую можно направить на хорошие, дурные, эгоистичные, бескорыстные и духовные цели. Так и медитация — сила, которую можно направить на такие же вещи. Само по себе действие — не духовно, то же самое касается и медитации. В любом действии человек вынужден обращать внимание на множество вещей. Можно назвать это многогранной медитацией. Когда готовишь пищу, нужно смотреть за огнем, приглядывать за тем, что стоит в печи и т. д. Нельзя сказать, что сосредоточение отсутствует, ведь человек совершает множество задач. Все эти действия требуют сосредоточения, хотя оно многонаправленно.

С другой стороны, в медитации мы отстраняемся от всех вещей и сосредоточиваемся на одном-единственном. Внимательность ко многим вещам одновременно — это сила, силой является и внимательность к одному-единственному. И силу действия, и силу медитации можно использовать для достижения разных целей. Однако индийцы ошибочно полагают, будто действие — достояние мирянина, а медитация — «духовная» практика. Это заблуждение нужно развеять.

Медитация может и не иметь связи с духовностью. Лишь когда такая связь есть, медитация станет духовной. Немного моего личного опыта: я работал в поле киркой, рыл колодцы, я прял, ткал, готовил и убирал в доме. В детстве по воле отца я рисовал красками, карандашом и ткал. Я исполнял все эти поручения в умственном состоянии поклонения (упасаны). Через такие состояния я ощущал связь с другими людьми, природой и царством животных, а также с Богом, который пребывает в сердце всего.

Действие и медитация — силы, дополняющие друг друга. Все действия требуют разнообразной активности. Иначе говоря, человек должен одновременно обращать внимание на разные вещи. Без такого навыка многонаправленного сосредоточения ни одной задачи не выполнить. Так развивается одна сила, в медитации же развивается другая, потому что человек сосредоточивается лишь на одном. Когда он сосредоточивается на многом, развивается сила действия. Когда он сосредоточивается на одном объекте, развивается сила медитации. При совершении действия нужно думать о многих вещах, в медитации же нужно думать лишь об одном. Они дополняют друг друга. Когда часы разбирают на части — это действие. Собирание их по частям — практика медитации. Первое сделать проще, даже ребенок это может. Второе сложнее. Разборка и сборка: первая — действие, вторая — медитация. Когда вы освоите оба процесса, возникает различающая мудрость (праджня), которая дает способность принятия безошибочных решений.

На личном уровне всем нужно ежедневно практиковать медитацию. Но еще важнее, чтобы вся наша работа превратилась в медитацию. Например, ежедневно я прибираюсь во дворе по одному — два часа. Во время уборки я собираю сухие листья, веточки и т. д. и кладу их в корзину. Но для меня эта работа — прекрасная медитация. Такой опыт не хуже молитвы на четках, он подобен ей и ничем не хуже. В сущности, он стоит даже выше такой молитвы. Подбирая каждый листик, я про себя повторяю имя Бога, а порой даже считаю листья. При этом ум пребывает в состоянии совершенного отдыха. Это своеобразная медитация. Кроме того, человек, который не любит внешнего мусора и грязи, не будет терпеть внутренней нечистоты или грязи и будет всеми силами стремиться избавиться от них. Таково духовное действие [этой практики]. Конечно, не каждого работа так вдохновляет, но если человек всецело погружен в такую работу, он может получить благодать дхьяна-йоги.

Итак, свою работу нужно выполнять безупречно, с полным сосредоточением и в медитативном состоянии. В Упанишадах говорится, что если кто-то в этом мире достигает чего-то значительного, то лишь через медитацию. Земля медитирует, космос медитирует; они достигают своего положения через медитацию. Поэтому медитируйте. Без медитации ничего не совершить. Полное погружение в работу — это наша медитация.

Если человек ведет праздную жизнь и решает медитировать, что происходит? Святой Кабир[32] говорит: четки движутся в руках, язык во рту, а ум блуждает, поглощенный мирскими делами. Медитация требует опоры (люди используют пламя, цветок, мантру). Такой опорой должна стать ваша работа. Тогда полное погружение в работу становится медитацией. Духовность означает не сокращение физической деятельности (правритти[33]), а обуздание импульсов (вритти), то есть деятельности ума. Такие импульсы, как желание, гнев и жадность, возникают в уме. Их нужно ослабить. В духовной сфере препятствия — это, скорее, психические импульсы, а не физическая деятельность. Сначала устраните негативные импульсы, которые вызывают помехи, и сохраняйте положительные. Затем избавьтесь и от положительных. Систематическая практика успокоения ума ведет также к растворению хороших склонностей.

Сосредоточение читты не имеет большого значения. Гораздо важнее бдительность. Как и многонаправленное, так и однонаправленное сосредоточение — всего лишь способность, и не всегда духовная. Бдительность означает, что читта всегда остается на своем месте и не отклоняется. Даже при участии в совместной беседе читта не должна осмеливаться на беспокойство. Даже когда нужно высказать контраргумент или нанести словесный удар, в нем не должно быть импульсивности или мстительности. Нужно обладать такой внутренней невозмутимостью, чтобы не возникало никаких импульсов, волн или хаоса. Сосредоточение важно, однако в бдительности мы нуждаемся постоянно, и днем, и ночью. Читту нужно отделить от напора импульсов. Это значит, что нужна неустанная бдительность.

Любую работу или действие следует выполнять в молитвенном настрое или настрое поклонения [Богу], и любая духовная практика должна содержать действие. Мы практикуем медитацию в контексте духовной практики, но в ней не было места физическому труду. Такие религии, как джайнизм, буддизм и индуизм, предписывают практику медитации, но считалось, что искатели, которые исповедуют эти религии, не должны заниматься никаким физическим трудом или продуктивным трудом. Физический труд считался неподобающим таким духовным искателям. Но в наше время, если духовный практик не занимается физическим трудом, он выпадет из времени, не впишется в современность. Работа, в основе которой лежит нестяжательство и ручной труд, может оказаться аналогом медитации. Наука духовной практики еще несовершенна. Наука постоянно развивается; так же должны развиваться и понятия о духовной практике.

В Индии путь медитации превосходно развит. Насколько я знаю, лишь традиция мусульманских суфиев может сравниться в этом с Индией. Но эта дхьяна-марга (путь медитации) противопоставлялась пути действия. Любое действие считалось препятствием и помехой для медитации. Дхьяна-йогины воздерживались от действий, поскольку считалось, что действие отвлекает от медитации. В этом обществе сосуществовали дхьяна-йогины и карма-йогины, которые дополняли друг друга. Карма-йогины почитали своим долгом поддерживать искателей, которые избрали путь медитации. А дхьяна-йогины считали, что они служат обществу так, как не могут другие.

Принято было считать, что действия наносят ущерб медитации. Мне кажется, это убеждение имеет серьезные недостатки и его следует исправить. Мой опыт показывает, что если человек подходит к работе с правильным настроем, он может войти в состояние глубокого сосредоточения, даже более глубокого, чем то, которое достигается отказом от действий. До сих пор считалось, что обязательно отказаться от всех действий и во время медитации сидеть неподвижно. Возможно, на начальных этапах это и нужно, но это не помогает развивать практику медитации. Медитация совершенствуется, когда действие продолжается непрерывно и человек не сознает его. Например, такое действие, как дыхание, происходит непрерывно, никоим образом не препятствуя вашим действиям. Напротив, если дыхание ровное и уравновешенное, оно помогает нам. Так же и спокойное, безмятежное действие, где нет противостояния; сострадательное действие, ориентированное на труд и отвергающее эксплуатацию, можно выполнять одновременно с медитацией. Такие действия никогда не препятствуют медитации. Если дхьяна-йога будет развиваться в таком направлении, мне кажется, это дополнит прошлые достижения.

Духовность — не просто выполнение техник телесного очищения (панчакарм). Такие техники помогают очищать организм. Однако, опираясь на свой опыт, я заявляю, что дело, которое больше всего способствует духовному знанию и стоит к нему ближе всего, — плодотворный труд. Голод — мотив, исходящий от Бога, который указывает нам путь к духовности.

Когда мы всецело посвящаем себя обществу, направляем физические силы на служение людям и занимаемся плодотворным трудом, мы избавляемся от грехов, связанных с голодом. Голод заставляет человека страдать; принимать пищу тогда, [когда голодают другие,] — по сути греховный поступок. Простейший способ искупить эти грехи — производить пищу своим трудом. В священных писаниях говорится, что пища — это Брахман. Плодотворный труд соединяет нас с такими божествами, как Земля, Пространство, Огонь, Солнце, Деревья, Горы, Вода и т. д. Мы словно служим этим божествам и посвящаем обществу те плоды, которые приносит такое служение. Порция пищи, которая возвращается к нам как благодатный дар после такого посвящения — ею следует питаться. Весь этот процесс содействует духовному развитию. Это не означает, что духовность ограничивается одним лишь трудом, но он, определенно, полезнее, чем йогические практики, например, асаны[34] и пранаяма.

Молодые легко справляются с физической работой. В практическом плане плодотворный труд позволит им не быть обузой для общества. Кроме того, такая работа создаст внутреннюю поддержку для медитации. Работа, которую выполняют с полным сосредоточением, — с внешней стороны карма-йога, с внутренней — дхьяна-йога.

Слова санскрита обладают редкостной красотой и глубиной, которая раскрывается при углубленном созерцании. Слово udyog (усердие) происходит от слова ут-йога, или «возвышенная йога». Если бы не голод, едва ли человечество развило склонность к физическому труду, и лень открыла бы дорогу таким разрушительным качествам и порокам, которые уничтожили бы людской род. Потому работа — самая возвышенная йога. Все плоды физического труда следует посвящать обществу. Так формируется дух жертвенности. Любое дело, исполненное духа преданности и служения, будь то работа или медитация, становится духовным. Дело, в котором нет жертвенности и преданности, лишено духовности. Жертвенность и преданность — обязательные условия духовности.

Нужно обязательно отчетливо понимать, как в Индии понимаются такие идеи, как медитация и духовность. В противном случае мы окажемся заложниками того, что может приносить материальную и физическую, но не духовную пользу. Любую задачу, в которой нуждается общество, нужно исполнять с чистым сердцем и из универсальной перспективы, и следует посвящать ее Богу. Все это необходимо для развития духовности. Когда я объявил, что это единственное решение мировых проблем, люди неверно меня поняли — будто такая медитация даст нам сверхъестественные силы, которые можно будет применить на благо мира, проявляя их по мере необходимости. Чтобы такого непонимания не возникало, и требуется все это объяснение в связи с медитацией.

Невозможно вообразить дерево, корни которого не уходят в землю. Значит, и человек должен укорениться в земле. Каждый должен ежедневно трудиться в поле. Одна из многих вечных максим экономики гласит, что каждый должен иметь связь с Землей. Пока люди не научатся получать пищу не от земли, а прямо из воздуха, эта максима неизбежна. Если в будущем окажется, что мы можем получать пропитание из воздуха, больше не понадобится работать на земле. В таком случае дхьяна-йога станет важнее, чем карма-йога. Значение разных видов йоги зависит от того, где и когда их практикуют. Стоит задуматься, почему в прошлом дхьяна-йога была важнее, чем сейчас. В прошлом людей больше привлекало поклонение [Богу], чем сегодня. Стоит осмыслить эти аспекты.

Деревья извлекают часть питательных веществ из земли, а часть — прямо из воздуха. Подобным образом, если благодаря науке люди смогут получать пропитание прямо из воздуха, то склонности человека приобретут более медитативный уклон и его труд изменит форму и назначение.

3.4. Медитация отличается от правритти и аправритти

В «Гите» нивритти понимается иначе, чем правритти или аправритти. Правритти имеет раджасическую природу, аправритти — тамасическую, а сат-правритти (благая правритти) — саттвическое начало, возникающее благодаря праведности. Нивритти отличается от трех этих вещей. В Индии из-за отсутствия верного понимания люди толкуют нивритти как аправритти, и в результате любой, кто хочет встать на духовный путь, стремится отречься от действий. Он перестает работать и общаться с людьми, хранит молчание и уходит в затвор или выполняет умственные упражнения. Однако следует понимать, что аправритти — столь же мощная сила, как правритти. Аправритти — это реакция, а не независимое состояние.

Мы нуждаемся также и в аправритти, ведь по ночам тамогуна позволяет нам засыпать. Если мы сможем превратить этот сон в состояние глубокой поглощенности (самадхи), он принесет нам пользу. Когда людей вдохновляет такой сон, он сродни самадхи, а состояние бодрствования превращается в поклонение. Те, кто не в состоянии этого достичь, проводят дни в правритти, а ночи в аправритти. Это правда, что для поддержания жизни тела нужно и то, и другое — в верном соотношении; не в избытке. И то, и другое поддерживает физическое существование, но нужно распознать и понять истинную форму аправритти. Когда аправритти ошибочно понимают как нивритти, рушится сама основа [понимания], и весь процесс мышления движется в неверную сторону.

Нивритти не может быть одномерным явлением; сильная и непоколебимая склонность, вроде нивритти, в отношении одной вещи — совершенная иллюзия. Нивритти охватывает все аспекты жизни; это не отказ от действия. Считается, что если хочешь подчинить желания, нужно обратиться к таким практикам, как уединенная медитация. В Индии, поскольку люди не понимают этого базового принципа, стоит кому-то вдохновиться путем духовности, как он склоняется к аправритти и вступает на ложную стезю. Санньясины, монахи и т. д. в основном тяготеют к аправритти, поскольку ошибочно понимают аправритти как нивритти.

Подведем итоги: медитация может быть благой, дурной или активным действием. Мы не понимаем этого размышления и принимаем аправритти за нивритти. Следует помнить, что аправритти — невероятно сильная склонность ума.

3.5. Медитация в состоянии безусловного сознавания

Когда мы хотим практиковать медитацию, ум не должен быть обременен никаким культом или учением; иначе говоря, медитация должна быть свободна от бремени гуру или писаний. В обыденной жизни слова гуру полезны, они — дар для нас. Однако, когда мы садимся медитировать, они становятся обузой; значит, мы должны отбросить любые религиозные учения. Гуру, писания и образы [Бога] полезны и заслуживают почитания. Но от них нужно отстраниться на время медитации. Только тогда медитация приведет нас к Первоисточнику. В противном случае развитие медитации застопорится, прервется. Даже в такой медитации человек может испытывать блаженство. Но не сомневайтесь, что этот опыт блаженства — препятствие на пути к конечной цели, потому что если вы хотите прийти к Первоисточнику, даже такое блаженство — помеха.

Быть нейтральным — значит быть свидетелем. Чтобы постичь предмет медитации как свидетель, нужно понять идею кал-джаранама (смягчения влияния времени на нас; его истощение). Время проходит через три фазы: прошлое, настоящее и будущее. Ум не должно тяготить прошлое и беспокоить будущее. Я повторяю то, что говорили наши предки. В Упанишадах это называют кал-джаранам. Нужно смягчить влияние времени на нас, истощить его. Настоящее реально, но разве оно велико? Когда мы начинаем говорить, с каждым произнесенным словом мгновения утекают в прошлое, а все, что мы намерены сказать, входит в будущее. В настоящем есть лишь несколько слов. Вот как мимолетно настоящее. Даже если вы не можете углубляться в такие тонкости, нам нужно научиться сегодня думать о настоящем дне, а завтра — о завтрашнем. Даже в Ведах подтверждается эта мысль: «Сегодня — ради сегодня, а завтра — ради завтра», т. е. не помни о вчерашнем дне и не беспокойся о завтрашнем.

Живущий в настоящем сохраняет бдительность. Мы живем либо в прошлом, либо в будущем. Махавира[35] говорит: «Познай настоящее мгновение». Наблюдайте за движением настоящего. Это и есть жизнь в настоящем. Того, кто живет в настоящем, не тревожат воспоминания или фантазии, они не волнуют его. Тот, кого не опьяняет прошлое или будущее, способен сохранять бдительность. Когда мы не помним о прошлом, лихорадочная деятельность ума по большей части прекращается. Такое прекращение совершенно необходимо для развития духовности.

Память о прошлом — особенность ума, и умение забывать его — возделывание (воспитание, формирование) ума. И я сам, и люди, которые сидят передо мной, — свежие и новые. Однако мы узнаем друг друга, отягощенные багажом прошлого. Это чувство мешает нам и вредит нашему росту. Поэтому не думайте о прошлом. Всякий раз, когда вы вспоминаете о прошлом, настоящее ускользает, и что остается? Ничего. Не позволяйте настоящему ускользать у вас из рук. Настоящее в наших руках, будущее в руках Бога. Шанкарачарья говорит: «Я не помню о прошлом и не волнуюсь о будущем. Благоприятное и неблагоприятное, что приходят ко мне, я переживаю здесь и сейчас, я принимаю это без привязанности и отвращения». Если — и пока — человек не достигнет этого уровня нейтральности и свидетельствования, медитация не станет неомраченной и безусловной.

Ганди-джи советовал разные вещи, которым люди следовали. Я тоже следовал многим его советам, кроме одного. Он говорил: «Замечай собственные недостатки». То, что он говорит, справедливо; стоит замечать свои недостатки и анализировать их. Хотя его намерения были благими, я не принял этой идеи. Почему нужно помнить о прошлом? На мои мысли влияли священные писания. В них говорится, что пока человек помнит прошлое, сохраняются привязанность и отвращение. И о хорошем, и о плохом нужно забыть. Нужно как минимум забыть о плохом, но и о хорошем тоже. Я нахожусь на таком этапе, что, когда человек говорит со мной, я постоянно забываю, что говорил прежде. Поэтому безусловная медитация дается мне без усилий. Напротив, если мне приходится обращать внимание на несколько вещей, я утомляюсь. Нейтральное свидетельствование требует, чтобы мы забывали прошлое, все свои и чужие поступки. Мы должны забыть о прошлом, даже о том, что говорится в древних писаниях. А как это сделать, тоже описывается в священных текстах: «Как берут зерно и избавляются от мякины, также возьми сущность и забудь писание». Это непростая задача. Обычный практик не в состоянии этого сделать. Только когда человек усвоил сущность писания, он может отбросить его. По Божьей милости я смог это сделать, но это отняло много времени. Мне пришлось много созерцать и размышлять. Наконец, стоит отбросить также и оковы слова. В противном случае слова будут обусловливать вас. Итак, нужно забыть прошлое, священные писания и слова. Лучшее слово — имя Бога. И даже его следует забыть. Нужно отбросить все, от писаний до имени Бога. Это нивритти. Забыть обременяющую историю — необходимый минимум. Без колебаний продолжайте обращаться к имени Бога как опоре, пока она требуется.

4.1. Чудеса

Я много наблюдал за чудесами и анализировал их. Среди них лишь те, что возникают в силу совершенствования и развития благих качеств, приносят пользу и являются йогическими; все прочие иллюзорны. Среди первых некоторые полезны, поскольку укрепляют веру ищущего. Однако некоторые чудеса разрушительны. Поэтому в «Гите» выделяют саттвическую, раджасическую и тамасическую веру.

Когда мы были детьми, в эпоху движения за свободу Индии, мы считали, что если обретем сверхъестественные силы, то легко добьемся Независимости. В то время я прочел новость об одном борце за свободу, который в состоянии глубокого сосредоточения стал левитировать. Почему-то с тех пор я навсегда потерял веру в такие вещи и уважение к ним.

Другой случай касается Анни Безант. Она читала лекцию в Ченнаи, однако ее друг, известный врач в Мумбаи, в то самое время видел, что она сидит перед ним в его кабинете и обсуждает совершенно другой вопрос. Это происшествие меня удивило, но он сам рассказал мне об этом случае, а потому я не могу в нем сомневаться. Я заключил, что такие опыты возможны. Вполне вероятно, Анни Безант не намеренно применяла свою способность, должно быть, это произошло само собой. Опыт этого врача стал следствием глубокой веры и интенсивной медитации. Возможно, он постоянно присутствовал в ее мыслях. Мне показалось, что этот случай значим и что такое возможно.

Я своеобразно смотрю на чудеса. Когда буйвола били кнутом, на спине святого-поэта Джнянадевы остались следы. Джнянадева из сострадания разделил боль буйвола; я готов признавать подобные чудеса, поскольку читта Джнянадевы стало тождественной читте буйвола. Это чудо было результатом его сострадания. Но когда говорят, что Джнянадева сдвинул стену, я не верю в это. Что же это за чудо? Если чудо понимать таким образом, то поезд — тоже чудо, а меня не интересуют такие вещи. Думаю, это просто аналогия. По легенде, Чангадева, великий йогин, приехал к Джнянадеве верхом на тигре. Чтобы как подобает встретить его, Джнянадева, который сидел на стене, стал двигать ее, дабы увидеть и приветствовать друга. Нужно понимать смысл этой аналогии. Жизнь Чангадевы настолько пропитана ненасилием, что даже свирепый зверь, вроде тигра, смягчился и стал возить его. Чудо произошло по причине совершенного отказа от насилия. Джнянадева был на шаг впереди; он смог пробудить чувство даже в инертной, бесчувственной вещи.

Много лет назад я познакомился с человеком, который практиковал гипноз. Он утверждал, что может подчинить себе любой ум и заставить человека делать все, что пожелает. Когда я попросил его опробовать свои способности на мне, он старался, как мог, но тщетно. Тогда он сказал: «Ваша воля очень сильна, поэтому вы не попадаете под мое влияние». Я отчитал его и отметил, что прискорбно видеть, как он эксплуатирует умы слабых и наживается на этом. Я решительно против эксплуатации людей со слабым сознанием, которых завлекают фальшивыми обещаниями об улучшении жизни.

Есть и другая безумная и нелепая вещь, ее называют шактипатом. Речь идет о мгновенном преображении через объятия или благословение — при этом дарующий кладет руку на голову принимающего. Если освобождение можно получить одним касанием, в мгновение ока, мне оно не нужно. Я хочу достичь его по собственному свободному выбору и усмотрению. То, чего достигают через веру, не всегда служит интересам человека, если ослабляет сердце и интеллект. Если в таких условиях человек ощущает удовлетворенность, это может повредить ему, ведь после прогресс невозможен.

Практика йоги дарует нам сверхъестественные силы, но это не окончательное освобождение. В действительности они — препятствие на пути Самореализации. Однажды один йогин пришел к Рамакришне Парамахамсе[36] по воде и сказал: «После двадцати лет практики я научился ходить по воде». Рамакришна ответил: «Это нельзя назвать ни йогой, ни Самореализацией. Ты мог бы заплатить два гроша лодочнику, чтобы переплыть реку. Ты потратил двадцать лет практики впустую».

В глазах Рамакришны двадцать лет практики стоили не больше двух грошей. Некоторые люди применяют йогу в терапевтических целях. Но использование йоги ради материальных задач наносит вред духовности. Поэтому часто бывает, что даже великие йогины страдают тяжелыми заболеваниями. Истинная йога — это свобода от болезней, а не применение этой способности для их лечения. Однако если не прийти к этому и применять йогу в терапевтических целях, можно исцелиться от болезни и стать здоровым, но удалиться от стоп Бога, или от реализации Cамости.

Некоторые чудеса — результат чистоты сердца, другие — результат чужой веры, а третьи — кульминация йогической практики. Даже ядовитые змеи становятся послушными в обществе человека, который совершенно освободился от насилия, не носит в себе враждебности и имеет чистый ум. Это чудо, и притом необычайное. Если ум свободен от недугов, эгоизма и пропитан ненасилием, такие чудеса возможны.

Чудеса йоги меркнут в сравнении с чудесами науки. Если подумать — сохраняя нейтралитет и бесстрастие — о том факте, что мы можем слышать людей, которые реально находятся за сотни миль, и говорить с ними — это великое чудо. Никакой йогой такого не достичь.

4.2. Божественное откровение: не реализация Высшей Самости, а только обещание

Бог — и проявлен, и непроявлен. Он пребывает вне форм, но принимает разные формы. Он существует и не существует, обладает и не обладает качествами. Он проявляется в любых формах и типах, которые можно себе вообразить. Бог в различных формах наполняет всю наблюдаемую Вселенную, но мы не признаем Бога в каждой из них. Внешний глаз способен видеть физическую форму, но не внутренний принцип, Бога.

Кроме того, в зависимости от склонности ума в медитации Бог проявляется в конкретной форме. Практики изобрели медитацию, чтобы освободиться из тисков влечений, связанных с органами действия и восприятия, и чтобы достичь сосредоточения. Разным людям в медитации Бог является в разных формах. Они видят, представляют и принимают Бога в разном обличье. Если вы медитируете на кресте, то увидите Христа, а если на образе Рамы, то увидите Раму. Если человек много медитирует, размышляет и созерцает Бога в какой-то форме, то ради удобства практикующего Бог явится ему в этой форме. Кроме самого человека, никто не может сказать, видел ли он Бога в этой форме. Впрочем, об этом можно судить по тому, как он ведет себя после медитации. Он отчетливо видел Бога в облике, в котором Его представляет — его частичное проявление, — но даже это изменит читту человека. В жизни личности, которой коснулось такое откровение, вы заметите любовь и сострадание.

Реализация Высшего бывает двух типов. В одном случае она происходит через медитацию; в другом — через преданность и любовь. Реализация Господа Будды была медитативной и нашла выражение в сострадании. Реализация Шри Ауробиндо[37] произошла через дхьяну. В его реализации мы видим джняну[38], дхьяну и карму; любви в ней, наверное, было меньше. Источником реализации Ганди-джи была бхавана[39]. В реализации разных святых преобладает аспект любви. Джнянадева полностью реализовал Высшее — в нем присутствовали все четыре вышеупомянутых аспекта. Он был дхьяна-йогином и дал подробное описание этого [опыта] в своем комментарии на «Бхагавад-гиту». Когда он описывает этот аспект «Гиты», также можно заметить его поглощенность карма-йогой.

Взгляд Карла Маркса — неполный и однобокий, поскольку в его теории нет реализации Высшего (всеобъемлющего опыта Божественного). Без такого откровения нельзя увидеть мир в его полной, истинной форме. По этой причине даже последователей Маркса не до конца удовлетворяет его теория. Высшей Истины (всеобщего единства) не достичь ни внешними средствами, ни через открытия физических наук. Чтобы достичь ее, требуется опыт, который выше всякой физической сущности, поскольку превосходит все физические проявления и такие компоненты, как тело, общество и природа.

Понимание — действие обычного интеллекта, а действие различающего, твердого, устойчивого интеллекта — освобождение от сомнений и способность адекватно, убежденно отвечать на любой вопрос или возражение. Так выглядит реализация [Самости] через совершенство интеллекта. Другой вид реализации — через глубокую поглощенность, где не остается места логическим рассуждениям. И в той, и другой реализации присутствует всеохватное знание.

Как ощутить вездесущность Бога — темный и загадочный вопрос. Пока человек не поймет, как превзойти ум, он не сможет получить даже намека на возможный ответ. Бодрствование и сон — это аспекты ума. Лишь когда человек превосходит этот уровень ума, он видит Бога. Тогда отпадает потребность искать Бога вдалеке. Опыт присутствия Бога приходит изнутри. Cпособность видеть Бога во всех людях, деревьях и животных вокруг нас — это истинная реализация Его. Мы живые существа, обладающие сознанием. Если к вам на ногу садится муравей, он не понимает, что касается живого организма; он сидит на ноге, словно на очередном предмете. Наше состояние сознания напоминает муравьиное. Муравей не ведает, что трогает живое существо, и считает, будто сидит на камне. Так и мы все время пребываем в объятиях Бога, но видим, что дом — это дом, дерево — это дерево, а земля — земля; мы не видим в них Бога. Бог непрерывно касается нас, мы сидим у Него на коленях, но, к сожалению, не ведаем об этом.

Святой Экнатх говорит, что можно видеть крупицу сахара, но ее сладость нельзя увидеть. Сладость ощущается лишь тогда, когда сахар пробуют на вкус. Так же и человек, если он отбрасывает эго, яйность, видит Бога, который присутствует повсюду и везде. Смотрите куда угодно, вы ощутите присутствие Бога. Интеллект не в состоянии анализировать это, поскольку речь идет о чисто интуитивном опыте.

Смысл реализации Высшей Самости таков: единство Вселенной, которое сознание принимает посредством размышлений, следует также переживать и в обыденной жизни. Если можно пережить это единство в медитации, нужно видеть его и во внешнем мире. При виде движения муравья нужно чувствовать, что движется Бог. Бог присутствует в людях, коровах, скалах и камнях. Обрести такое познание единства — значит пройти важный начальный этап, но нужно идти дальше. Можно видеть Бога в конкретном образе или предмете поклонения, но не в другом человеке; это значит, что реализации нет. Способность видеть Бога в конкретном образе — следствие сильной веры, а вот способность видеть Бога во всем и вся — следствие реализации Высшей Самости.

Нельзя определенно сказать, кто реализовал Высшую Самость. Люди могут уважать и почитать его или игнорировать и оскорблять. Люди могут даже не замечать его присутствия, но он всегда будет в постоянном блаженстве. Как слепой человек не может распознать видящего, так же другие не будут знать, реализовал ли человек Самость.

Только сам человек знает, реализовал ли он Самость. Во-первых, если он обрел такую реализацию, у него нет желаний и гнева. Во-вторых, если он ее не обрел, такие откровения нужно считать подтверждением правильности его пути. В-третьих, если в уме вновь возникают сильные желания и гнев, если человек совершенно теряет сдержанность, нужно понять, что даже это частичное откровение и видение на самом деле было лишь иллюзией.

Один джентльмен писал мне, что Господь Кришна посетил его во сне и говорил с ним, и он получил от Него благословения и т. д. Я отвечал этому джентльмену, что такое видение во снах — лишь обещание, а не реализация Высшей Самости. Его читта жаждала увидеть Бога в форме Господа Кришны, и потому Бог в таком обличье явился ему во сне. Как почитатель Кришны, он представил себе Кришну. Если человек медитирует на Христе, он представит Христа. Если кто-то медитирует на Кришне с флейтой, видение, в котором Господь Кришна предстанет без флейты, потревожит медитацию. Человек почувствует, что это не его Бог, ведь способен принять лишь ту форму, которую привык представлять. Это обусловленная медитация. Видение, возникающее как плод такой медитации, следует считать только обещанием.

Я предложил этому джентльмену четыре критерия, по которым можно проверить его видение: (1) Господь Кришна явился вам во сне. Появляется ли теперь в каждом сне то же видение? (2) Видите ли вы Господа Кришну так же и во время бодрствования? (3) Видите ли вы Его во время бодрствования постоянно? (4) Вы видите Его как отличного от себя или как самого себя? Если опыт отвечает этим четырем критериям, он является реализацией Высшей Самости, иначе это лишь обещание, вспышка.

В житиях разных мудрецов и святых можно встретить множество переживаний Бога в конкретной форме. Но лично я считаю, что это лишь обещание, а не реализация Высшей Самости. Реализация Высшей Самости — постоянное, непрерывное состояние; в нем нет подъемов и спадов. Состояние поглощенности, возникающее в медитации, приходит и уходит; это непостоянная, благородная склонность; обещание. При дальнейшем развитии оно должно стать постоянным. Все должно быть пропитано присутствием Бога, куда ни брось взгляд. Опыт присутствия Бога в деревьях, птицах, скалах и т. д. должен стать устойчивым и постоянным. Такое постоянное состояние должно быть непрерывным опытом присутствия Бога всегда, везде и во всем. Работу, которую совершают в таком состоянии, будет пропитывать сознание Божественного.

Переживания (которые я называю обещаниями) — истинны. Их реальность несомненна. Не все ищущие получают такой опыт, он возникает лишь у некоторых, в определенном состоянии ума. Такие обещания означают: «Браво! Ты хорошо справляешься!» Этот опыт — как бы похлопывание по спине, похвала, которую ребенок ожидает от матери, которая говорит: «Отлично» и «Ты на верном пути». Если из-за похвалы ребенок расслабляется, мать упрекает его за его самодовольство, ведь оно замедляет развитие. Подобным образом, если человек неверно толкует обещание и считает, будто достиг цели, ему не удается реализовать Высшую Самость. Причина застоя — халатность и легкомыслие. Иногда хорошее мешает лучшему.

5.1. Достижение самадхи без усилий

При выполнении любой задачи человек обычно чувствует, что ум сосредоточен на внешнем. Однако чтобы ощутить свое внутреннее состояние, нужно уединение и медитация. Как примирить эти противоположности?

Необходимо запомнить и усвоить, что пока сохраняется двойственность, например, внешнего и внутреннего, или «снаружи» и «внутри», мы, в сущности, остаемся на месте. Мы различаем внутреннее и внешнее. Мы понимаем, что внутри — Брахман, а снаружи — нет. Тогда мы разбиваем Брахмана надвое, а такого не может быть. Бог, существующий внутри, — тот же Бог, который есть снаружи. Внешнего Бога можно распознать при помощи зрения. Внутренний Бог переживается сознанием. Цените красоту Бога, существующего вовне, принимайте его с открытым взором, открытым слухом, открытым умом. Тогда вы без усилий достигнете самадхи.

Я часто говорю об уме паломника. Бог внутри нас, Он с нами всегда. Но мы забываем об этом, отталкиваем Его и ищем Его в святых местах — то в одном, то в другом. Ум медитирующего похож на ум паломника. Бог — и внутри, и снаружи, но мы отказываемся или не можем видеть Его перед собой и настаиваем на видении Того, который пребывает глубоко внутри нас. Так мы переносим Бога, который прямо перед нами, внутрь. По сути, такого различия между внутренним и внешним нет.

Итак, пока существует двойственность, вы не ощутите абсолютного единства. Научиться видеть и ощущать Бога везде можно через постоянную практику. Поскольку Бог — как внутри, так и снаружи, ни внутри, ни снаружи страха нет. Любой страх — в уме, а значит нужно устранить или превзойти ум. Нельзя избавиться от внутреннего или внешнего мира; нужно избавиться от ума. Брахман — и внутри, и снаружи; в промежутке — ум, который и есть вся иллюзия. Следовательно, если вы сможете освободиться от ума, дело сделано. Превзойти ум — вот цель, к которой нужно стремиться. Мы видим вокруг себя различные проявления. Разные типы людей, природные формы; пока человек не ощутит Бога во всех вещах, он не сможет достичь реализации Самости.

Учитесь видеть Бога во всем. В «Гите» Господь Кришна говорит: «Я — Гималаи среди гор, Ганга среди рек». Итак, практика должна быть такой, чтобы постепенно вы стали видеть Бога во всем, и всякую деятельность нужно совершать как поклонение. Пусть каждая прогулка станет паломничеством. Пусть каждая работа станет служением Богу. Видьте Бога во всем, чего касается взор.

5.2. Глубокий сон: состояние глубокой поглощенности

Все люди каждую ночь спят, но в чем состоит смысл сна? Глубокий сон — это отдых после работы и подготовка к завтрашнему труду. В этом отношении глубокий сон — состояние самадхи. Чтобы понять это, обратимся к истинному значению слова «самадхи». Самадхи — это слияние индивидуального интеллекта и ума с Всевышним Богом. Самадхи — состояние, в котором проявляется сила души. Самадхи очистит наш ум и интеллект. Очищенный ум и интеллект, в свою очередь, очистят наши повседневные дела. В этом назначение глубокого сна. После глубокого сна все наши повседневные дела и отношения должны стать более чистыми, творческими, одухотворенными.

Глубокий cон настоящего карма-йогина подразумевает самадхи. Это сон без сновидений. Такой глубокий сон позволяет совершенствовать процесс мысли. Он является знаком невозмутимости, а не инертности. После пробуждения не должно возникать ощущения тупости или инертности. В свою очередь, это не значит, что в состоянии бодрствования в голове должны непрерывно крутиться мысли. Должно присутствовать естественное состояние свидетельствования. Такое естественное состояние — особенность чистого бодрствования.

На самом деле лучшая медитация — глубокий сон без сновидений. Как показывает мой личный опыт, идеальный глубокий сон — состояние, которое позволяет совершенствовать благородное мышление. Есть лишь одно другое состояние, которое способствует подобному совершенствованию — нирвикальпа-самадхи[40]. Глубокий и совершенный сон без сновидений может быть как духовным, так и материальным. Животные спят, но их глубокий сон имеет материальную, а не духовную природу. Но когда карма-йогин, лишенный желаний, спит после дня тяжелой работы, в таком прекрасном сне без сновидений он сможет испытывать то, что иначе можно испытать лишь в нирвикальпа-самадхи.

Когда семя бросают в землю, хоть его и не видно, оно развивается в почве. Спустя 3–4 дня, когда оно прорастет, мы понимаем, сколько незаметных событий успели произойти. Так же и человек, который молится и практикует медитацию, созерцание и размышление, засыпает и находит ответы на многие вопросы, на которые не смог ответить в сознательном бодрствовании. Потому многие отмечают, что правильные решения легче найти утром. Состояние самадхи способствует совершенствованию мыслей. Тем не менее, когда даже в глубоком самадхи некоторые вопросы остаются без ответа, ответ приходит в глубоком сне. В такие моменты становится ясно, что такой глубокий сон — состояние самадхи.

Глубокий cон остается интригующим и загадочным явлением. Никто не может объяснить, что происходит, когда мы глубоко засыпаем. Куда уходит внутреннее сознание? Что происходит с внутренним принципом жизни? На этом принципе строится брахмавидья[41]. Нужно развиваться посредством созерцания этого аспекта и размышления о нем. Представьте себе глубоко спящую корову, тигра и человека. Ощущает ли человек в таком глубоком сне, что он — человек? Нет, он ощущает это лишь в сновидениях, а не в глубоком сне. Вполне возможно, что корова и тигр тоже теряют чувство идентичности. В «Чхандогья-упанишаде» говорится, что все живые существа ежедневно посещают землю Брахмана, но не понимают, не сознают этого. Во сне без сновидений и тигр, и корова, и мы с вами теряем свою индивидуальную идентичность и сливаемся с принципом единого существования. Поэтому все испытывают блаженство.

В глубоком сне нет «яйности». Мы переживаем блаженство, и это доказывает, что природа души — чистое блаженство. Это также доказывает то, что душа — чистое существование, поскольку в глубоком сне есть Я. На следующее утро, проснувшись, мы говорим: «Я хорошо спал». Кто этот «Я»? Я лег спать, затем проснулся — вот мой опыт. Принцип существования безвременен. Он имеет разные формы, состояния или стадии. Но истина и существование неизменны.

Отходя ко сну, нужно запереть мозг на замок. В глубоком сне без сновидений человек растворяется в своем истинном изначальном состоянии. Однако неведение сохраняется; потому утром он просыпается. Если неведение устранить, человек тут же увидит Бога. Он освободится от любых оков. Чем глубже наш сон и чем меньше в нем сновидений, тем больше возможностей для слияния с Богом. Зачем их терять?

В глубоком сне индивидуальная cамость сливается с Высшей Самостью. Вопрос в том, как cамость возвращается. Шанкарачарья приводит аналогию. Представьте запечатанный горшок, наполненный водой из Ганги. Если тот же закрытый горшок вновь опустить в воду Ганги, вода внутри будет существовать отдельно. Так же и cамость запечатана яйностью. Если разбить эту печать, она сольется с Высшей Самостью.

В состоянии глубокого сна мы переживаем Брахмана. Конечная цель — ощущать то же в состоянии бодрствования. Мы стремимся ощущать пустоту ума, когда бодрствуем. Сохранять нейтралитет и отстраненность в таком состоянии. Воспринимайте все, что видите, как свидетель. Не позволяйте вещам влиять на ваш ум, положительно или отрицательно, благим или дурным образом. Вы просто свидетель.

Спать нерегулярно — значит не уважать самадхи. Для карма-йогина глубокий сон является самопроизвольным самадхи без усилий. Такое самадхи открывает большие возможности для совершенствования мышления, в этом состоянии усиливается способность различения. По собственному опыту могу сказать, что рефлексию в состоянии бодрствования нельзя даже сравнивать с этим состоянием. Потому в глубоком сне я ощущаю себя словно Господь Вишну, который спит на кобре. В глубоком сне без сновидений личная душа сливается с собственным изначальным состоянием и черпает из него силу. Значит, искателям истины следует обстоятельно подходить к своему глубокому сну.

Все имеют разные привычки, связанные со сном, но люди, которые спят в первой половине ночи, а не во второй, в основном получают от сна вдвое больше энергии. Сон во второй половине ночи не позволяет отдохнуть и набраться сил так хорошо, как сон в начале ночи.

Сновидения — очень тонкий феномен. Их обусловливают многие факторы — физические, психические, опыт прошлых жизней, которым человек не в состоянии управлять. Иногда сны возникают из-за банальных и обыденных моментов; например, одеяло попадает на нос и вдруг вам снится, что вас душат. Мелочь или банальная вещь может наводить ужас или страх. Спящий ум напоминает беспомощного ребенка. Ничто не контролирует и не регулирует интеллект, и в сновидениях ум отдается полету фантазии. Физическая болезнь, лень, нерегулярный прием пищи, неправильное питание — все это может вызывать сновидения. Глубокий сон — это самадхи. Он приносит человеку не меньше пользы, чем последнее. Чтобы сон пошел во благо, нужно хорошо подготовиться к нему. Произносите имя Бога перед тем, как ложиться в постель. Это прекрасно повлияет на вашу читту, и у вас не будет сновидений.

Есть два способа подчинения сновидений. Первый — видеть хорошие сны, второй — не видеть их вовсе. Сушупти-джая — это постоянное развитие мышления в глубоком сне.

Хорошие качества сна и бодрствования приводят к самадхи, а его недостатки рождают сновидения.

Испокон веков людям было трудно крепко уснуть. В Ведах мудрецы молятся: «Господи, забери мои кошмары». Одно из тысяч имен Господа Вишну — «Добродетельный уничтожитель кошмаров». Рабиндранат Тагор[42] говорит о Боге: «О, Мать, когда нас одолевали кошмары, Ты утешала и защищала нас, усадив к Cебе на колени». В Упанишадах говорится, что нужно спать словно младенец, йогин или мудрец — глубоким сном, свободным от тревог и сновидений.

Глубокому сну без сновидений содействует следующее. Во-первых, после рабочего дня, если тело утомлено физической работой, человек засыпает, как только ложится в постель. Во-вторых, помогает заснуть удовлетворенность от завершения дневной работы, в-третьих — глубокое медленное дыхание, примерно по 10–12 вдохов в минуту. Глубокое дыхание разрушает жадность, гнев и круговорот мыслей. В-четвертых, повторяйте имя Бога. В-пятых, не ложитесь спать сразу после еды. Когда пища переваривается, трудно заснуть.

В медитации нужно пребывать в состоянии пробужденного глубокого сна. В состоянии глубокого сна человек совершенно не помнит о теле, уме и ощущениях органов чувств. В сновидениях вы сознаете их. В медитации нужно пребывать в состоянии глубокого сна, но пробужденного глубокого сна. В таком глубоком сне органы восприятия и действия, а также ум и прочие проявления успокаиваются, и мы существуем только как свидетели. Если мы сможем повторить этот опыт в медитации, то испытаем самадхи. И этот опыт станет постоянным. Иначе говоря, он будет сохраняться даже в наших ежедневных занятиях и станет естественным.

В глубоком сне мы забываем о своих различиях и разности и становимся единством. То же самое происходит в медитации. В глубоком сне нет никаких иерархий, как и в медитации. Однако опыт единства в медитации — гораздо выше по уровню и качеству, потому что в глубоком сне личность входит в состояние на грани небытия, забывает о своем существовании, тогда как в медитации осознание самобытия присутствует постоянно. Потому опыт единства, которое достигается в медитации, приносит пользу в обыденной жизни.

5.3. Дхьяна-самадхи и джняна- самадхи

Понятие самадхи в «Гите» отличается от общепринятого представления. Обычно считается, что находиться в самадхи — значит пребывать в глубоком медитативном состоянии, не сознавая своего окружения и забыв о себе. Личность по своей воле может отстраниться от всего и сосредоточиться на том, на чем хочет. В глубоком сне ум пуст, а в состоянии бодрствования он направлен на разные вещи, в самадхи же он однонаправлен.

Многонаправленная деятельность ума утомляет личность, и она погружается в пустоту, то есть глубокий сон. Но в состоянии глубокого сна отсутствует мотивация или стремление. Когда ум пребывает в состоянии сосредоточения, одновременно присутствуют как покой и безмятежность глубокого сна, так и достижение (пурушартха) состояния бодрствования. Это называют дхьяна-самадхи. Но самадхи стхита-праджни — не дхьяна-самадхи, а джняна-самадхи.

Как и глубокий сон, самадхи может обладать разной глубиной. В дхьяна-самадхи ум настолько сосредоточен, что человек не испытывает физических ощущений. Удар или укол иголкой не может нарушить этого состояния. Можно сказать, что такое состояние сосредоточения ума делает медитирующего бесчувственным, так что даже во время операции ему не будет больно.

Таков идеал дхьяна-самадхи, который достигается посредством медитации. Однако, несмотря на такое глубокое медитативное состояние, человек может не достичь Самореализации. Идеал «Гиты» — гораздо более высокого рода. В «Гите» говорится о джняна-самадхи. Человек, испытывающий такое самадхи, во время операции может отстраниться от своего тела, словно оно чужое, и обсуждать происходящее как свидетель. Дхьяна-йогин отстраняет свое сознание от операции и через медитацию погружает его в самадхи, а стхита-праджня-йогин переживает операцию в полном сознании. Так они различаются. Когда практик дхьяна-йоги осознает мир, он не осознает своей души, и когда он осознает свою душу, он не осознает мира. Стхита-праджня — совершенное состояние. Йогин видит и переживает и Самость, и мир одновременно. И внутри, и снаружи — полное тождество. Святой Кабир называет это состояние естественным самадхи.

Йогин в состоянии стхита-праджни неизменно видит в изменчивом мире бесчисленных форм лишь Самость, т. е. Атман. Независимо от внешнего состояния и обличья вещей, он видит лишь единcтвенную сущность. Видеть Бога в священной реке Ганге легко и естественно. Трудно видеть Бога в застойном пруду. Однако стхита-праджня-йогин способен видеть Бога и в той, и в другой форме. В миру внешний облик и религиозная принадлежность становятся причиной различий. Однако стхита-праджня-йогин осознает единственный глубинный принцип, который превосходит все различия или разделения.

Дхьяна-самадхи помогает очистить читту. И все же это непостоянный режим ума (вритти), тогда как джняна-самадхи — постоянное состояние. В уме вечно возникают видоизменения; только исчезает одно, как возникает другое. Когда человека утомляет одно изменение, он отпускает его, и возникает другое, и цикл повторяется снова и снова. Сон, бодрствование и все подобные видоизменения — режимы, которые сменяют друг друга. Хорошо это или плохо, все видоизменения есть лишь краткое время. Все наши психические состояния — видоизменения, например, если человек — школьный учитель, он находится в ментальном состоянии учителя, дома — в состоянии матери или отца, который возится с ребенком. Существует множество видоизменений, однако наша природа — природа человека — всегда неизменна. Это человеческое состояние — постоянно, но если вспомнить о других своих жизнях, то состояние человека будет видоизменением, а чистая Самость — постоянным состоянием.

В дхьяна-самадхи сознание бытия человеком растворяется в Самости. Но такое состояние требует усилий, а они утомляют. Когда такое состояние проходит, человек снова превращается в прежнюю личность. Дхьяна-самадхи имеет приливы и отливы, а самадхи стхита-праджни не усиливается и не ослабевает. Оно постоянно. Человек не испытывает умственных изменений. Потому это состояние называют Брахми стхити[44]. Такой человек всегда един с Брахманом. Глубоко погрузившись в Атман, он не от мира сего, хотя и живет в мире. Можно привести такой пример: чтобы выполнить какое-то дело, не нужно задерживать дыхания. Так и отождествление с Брахманом в стхита-праджне непрерывно и постоянно. Даже дыхание можно воспринимать как действие; но Богореализация — не действие. Мудрость стхита-праджни неизменна. Какие бы видоизменения ни происходили в такой личности, они затрагивают тело, но не Самость. Это непреходящее состояние. Такой человек исполняет повседневные обязанности, как и все мы, но все эти склонности — склонности тела, а не бытия. У стхита-праджня-йогина нет ни желаний, ни привязанностей. Когда человек не пребывает в чистом и первозданном состоянии, в его состоянии присутствуют видоизменения ума. Стхита-праджня-йогин постоянно находится в этом истинном состоянии.

Согласно «Йога-сутрам» Патанджали, когда угасают видоизменения ума, человек сливается с Самостью. Патанджали дал нам науку аштанга-йоги[45], которая позволяет достигать этого состояния, и самадхи является ее последним разделом, но не окончательным состоянием. В этом отношении самадхи аштанга-йоги — тоже видоизменение. Нам нужно превзойти его и выйти за границы всех вритти, а значит — достичь нивритти и упрочиться в Самости. Нивритти отличается как от действия, так и бездействия. Оно поглощает как действие, так и его отсутствие.

5.4. Коллективная садхана, коллективное самадхи

Йогины практикуют йогу, медитацию и созерцание в одиночестве. Таким созерцанием можно заниматься и совместно. Такое коллективное созерцание приносит огромное благо. Любая духовная практика, пока ее совершает отдельная личность, имеет ограниченное влияние, а вот коллективное выполнение раскрывает ее реальную силу. В сущности, мы не заточены в одном теле, мы вездесущи. Например, когда человек живет в доме, его тело находится лишь в одной комнате. Так и здесь: имея общность со всеми прочими живыми существами, мы обитаем в конкретном теле. Если нас спросят: «Где вы живете?», мы дадим адрес дома, хотя в реальности живем лишь в одной комнате. Хоть это и так, мы считаем своим целый дом. Несомненно, мы несем больше ответственности за комнату, в которой живем, и потому наш долг — поддерживать ее чистоту. На самом деле мы несем ответственность за весь дом, но особенно — за эту комнату. Так же каждый отвечает за свою индивидуальную практику, но такая практика может иметь недостатки. Лишь когда практика становится коллективной, она обретает безупречность. Поэтому преданность [Богу], медитация, йога, созерцание и, в сущности, все добродетели должны стать коллективными. Прежде чем применять что-либо на уровне общества, проводят эксперименты с участием отдельных индивидов. Индивидуальная практика похожа на лабораторный эксперимент, но открытия, совершаемые в лаборатории, касаются всего общества.

В Упанишадах говорится[46]: प्राणो ब्रह्मेति, मनो ब्रह्मेति, विज्ञानं ब्रह्मेति। Прана (уровень жизненной силы) — это Брахман, мана (уровень ума) — это Брахман, виджняна (уровень различающего интеллекта[47]) — это Брахман. Уже в древности, совершенствуясь на индивидуальном уровне, люди достигали оболочки виджняны. Однако идеалом была индивидуальная эволюция. Ныне всему человечеству неизбежно придется перейти на уровень виджняны. В научную эпоху нам придется забыть о уровне ума, а это можно сделать только посредством духовных усилий.

Мышление людей, которые говорят о «моем интересе, моем счастье», имеет недостатки. Также и говорить о «моем освобождении» — значит утверждать духовную исключительность и эгоизм. Этот недостаток осознавали и в давние времена. Великий преданный [Богу] Прахлад критикует этот подход: «Те, которые желают освободиться сами, уединяются и хранят безмолвие, едва ли заботясь об остальном человечестве; я не хочу оставлять этих несчастных и освобождаться один». Это великолепная цитата из «Бхагаваты». Истинно преданный не довольствуется собственным уединением, медитацией, созерцанием. Он жаждет разделить свой опыт со всеми. Это более высокий уровень нравственности. В выражении «мое освобождение» слово «мой» отменяет освобождение. Истинное освобождение достигается лишь тогда, когда идея о «моем» покидает сознание. Потому «мое освобождение» — неполноценное представление. Истинное освобождение достигается тогда, когда личность теряет свое обособленное «я» и полностью сливается с обществом. Иначе говоря, освобождение — растворение эго, или яйности, когда остается лишь общество, природа и Бог.

Тело и его органы находятся в братских отношениях; нам нужно такое же братство внутри общества. Каждый имеет право на такое же освобождение, наслаждение и положение, что и другие. Растворение индивидуального эго в обществе — это и есть истинное освобождение личности. Тогда общество пожертвует все Богу. Индивидуальное освобождение — чистый оксюморон; в сущности, речь идет о самоудовлетворении.

Общество похоже на океан, а человек — на каплю в океане. Реализация для капли — в слиянии с океаном. Если она будет сохранять отдельность, то высохнет, если же сольется с океаном, станет бескрайней и великой. Если мы отождествляемся только со своим телом, то станем мелкими и незначительными. Если же мы отождествляемся с обществом и совершенно осознанно растворяем в нем свою индивидуальность, то получим благословение — высшую реализацию. Мое благополучие и благополучие общества — одно и то же. В служении обществу и состоит моя личная выгода. Она не существует отдельно. Моя садхана и служение обществу — одно и то же. Мое служение и составляет мою духовную практику; мне не нужно никакой дополнительной. Самоумаление — всего лишь другое название садханы. Такой взгляд помогает нам смягчить противоречия жизни. Он растворяет различие между интересами индивида и общества. Исчезает даже различие между личной выгодой и духовностью.

В духовной практике нужно отбросить слова «меня, мое и я» и заменить их словом «Ты», указывающим на Бога. Но Его нелегко реализовать, и ради Него мы продолжаем поиск. Как в нашем состоянии заменить «я» словом «Ты?» Самый простой способ это сделать — заменить «мое» «нашим». Вместо того чтобы ограничиваться только собственным телом, следует слиться с обществом и природой, всецело отождествившись с ними бескорыстно и неэгоистично, и служить обществу. Пока эго всецело не растворится, практик останется камешком в воде. Но когда он превзойдет эго, то растворится в обществе, словно кристалл соли в воде. Иначе говоря, он сольется с обществом, природой и людьми. Итак, индивидуальное освобождение — это начало искреннего бесстрастного служения.

Я уехал из дома с глубокой жаждой познания Брахмана. Эта жажда успокоилась, и теперь я двигаюсь к коллективному самадхи. Моя цель — открыть, как сообщество людей может проникнуться сознанием Брахмана.

В Бенгалии, в деревне под названием Вишнупур, Рамакришна Парамахамса вошел в состояние транса. Сидя на том месте, я сказал с огромными смирением и смелостью: «То, что Рамакришна Парамахамса в связи с самадхи достиг на индивидуальном уровне, я хочу достичь на коллективном». Рамакришна Парамахамса достиг индивидуального самадхи. Такого же самадхи должно достичь сообщество. Он не уходил в уединение; он достиг самадхи под бескрайним простором неба, на свежем воздухе в обществе природы. Он ничего не боялся. Поэтому тот, кто боится других людей, природы и свежего воздуха, ради медитации уходит в пещеру. Это еще больше ослабляет ум. Есть ли толк в таком уме? При малейшем предлоге этот ум начинает блуждать. Даже если птица хлопает крыльями, это мешает медитации. Истинный смысл Брахмавидьи — единство вашего и моего сердца. И я должен любить всех вас, как люблю самого себя. Тот, кто перестает сознавать различия между самим собой и другими, ощущает вкус Брахмавидьи.

В Вишнупуре, высказывая эту мысль передо группой людей, я отважно сказал, что самадхи, которого достиг Рамакришна Парамахамса, не было его личным достоянием. Он не имел на него исключительных прав. Я хочу, чтобы самадхи было достоянием общества. Я не хочу оставлять его при себе, я хочу распространять его. Самадхи, по сути, означает радость осуществления. Каждый стремится к нему, но не может его достичь в силу невежества и неблагоприятных условий.

Рамакришна никогда не прикасался к золоту. Прикосновение причиняло ему мучительную боль, словно его жалил скорпион. На самом деле золото безвредно. Золото — одно из проявлений Бога. Однако Рамакришна не мог его касаться. Значит, он привык считать золото символом богатства, его накопления, а в его глазах это было грехом и потому причиняло боль. Если богатство общества сосредоточено в руках немногих, общество страдает. Богатство, которое достается всем — проявление Бога, и прикосновение к такому богатству — не ранит, как укус скорпиона, это прикосновение к Богу. На протяжении всей своей жизни Рамакришна учил нас, как достичь самадхи, свободного от горестей, и как освободить себя от приобретения и накопления богатства. Задача людей, которые хотят служить обществу, — делать опыт великих применимым и практичным для каждого, чтобы общество могло извлечь из него пользу. Поскольку самадхи свободно от горестей, их не должно быть и в коллективном самадхи. В современном мире и обществе еще есть разные конфликты, несчастья и столкновения. Если удастся освободиться от них, мы сможем испытать радость осуществления в коллективном самадхи.

Cамадхи — это высшая форма невозмутимости. В нем растворяются все различия и разделения, как во сне без сновидений. В таком сне различия исчезают в пустоте. В самадхи они исчезают в силу всепронизывающего единства. Нам следует достичь самадхи в состоянии бодрствования и построить общество, основой которого будет недвойственность. Вообще, люди уважают и почитают концепцию недвойственности и единства, но считают ее утопической и непрактичной. Вся жизнь и структура общества должны стоять на фундаменте недвойственности и неразделимости. Нужно найти в себе мужество, чтобы осуществить эту задачу. Нужно устранить противоречия, такие как недвойственность в глубоком сне и двойственность в бодрствовании, недвойственность в состоянии самадхи и двойственность в других состояниях, недвойственность в мыслях и двойственность в повседневных делах, недвойственность в религиозной вере и двойственность в политике. В ином случае недвойственность станет просто пустым словом. Нужно мужественно утвердиться в недвойственности в практической жизни.

В самадхи мы ощущаем, что все различия и разделения — просто иллюзия, а Самость пронизывает собой все. Когда не один человек, а целое сообщество получает такой опыт, происходит коллективное самадхи. Самадхи — это ум, пропитанный невозмутимостью, который не затрагивает и не тревожит никакая нечистота, например, эго, привязанность или ограниченность. В самадхи читта находится на уровне виджняны, которая превосходит уровни питания, праны и ума. Либо мы достигнем такого коллективного самадхи, либо испытаем полное уничтожение — это единственный выбор, который предоставляет нам научная эпоха.

Джнянадева молился: «Боже, позволь мне видеть Тебя глазами всех, слышать Твою весть ушами всех, воспринимать Тебя во всех формах мира и идти по Твоему пути ногами всех». Мы ходим своими ногами, но меня вдохновляет возвышенная идея о ходьбе ногами всех. Нужно искать и открывать Истину совместно, ведь наша цель — коллективное самадхи, и нужно двигаться в эту сторону. Пришло время для коллективной реализации, и она возможна. Условия этому благоприятствуют. В прошлом были иные условия, но, благодаря научным достижениям, теперь мир обладает коллективным сознанием и в нем царит атмосфера глобального сострадания. Сострадание или благородство в мире не останется точечным, оно проявится коллективно. В обществе всегда утверждало себя зло, благо же существовало на индивидуальном уровне. Ныне переходное время. Сила зла какое-то время будет сохранять влияние, но в будущем благо и добродетель естественно распространятся; а потому люди, чья жизнь наполнена благом, будут словами подчинять себе других и одержат верх.

Я глубоко убежден, что сознание общества готово воспринять духовность и коллективное самадхи. Поэтому мы должны нырнуть глубже; смотреть друг на друга как преданные Богу и связывать все свои поступки с Ним, словно они — служение Ему. Следует сделать активное служение обществу духовным. Эту работу начали святые, но они не занимались служением обществу на грубом уровне. В те времена такое служение было малодоступно, потому святые довольствовались идеей о том, что духовность и служение обществу едины. В современном мире мы должны участвовать в грубой работе служения и понимать его природу. В прежние времена святые так не поступали. Однако они упоминали о том, что духовный уровень, которого преданные могут достичь вместе, недоступен йогинам, практикующим в уединении.

Все эти размышления нужно объединить с идеей, что коллективная практика нужна ради мирового прогресса. Следует достигать его при поддержке науки. Энергия и сила, в которых мы так нуждаемся и которых желаем, появятся тогда, когда наука и духовность станут действовать сообща.

6.1. Отстранение от ума, за пределами ума и пустой ум

Пока практикующий не сознает, что существует нечто за пределами ума, любые действия и реакции сковывают его. Когда человек поднимается над уровнем ума, целый мир и то, что мы считаем своим умом, становятся внешними вещами, и мы переживаем чистую радость, свободную от всяких ограничений.

Я не придаю уму никакого значения. Когда речь идет об уровне ума, мне не хочется никому угождать и никого ранить. Порой я проявляю полную бесчувственность к этому уровню. Если все люди поднимутся над умом и начнут доверять друг другу, их сила значительно возрастет.

Ум (манас) — очень мелкое и незначительное явление. В древние времена больше внимания уделяли душе и буддхи[48]. Ум был самым маловажным аспектом. В эпоху науки ум стал еще менее значимым. Наука наделяет большим значением непосредственный эмпирический опыт, а духовность — тонкие переживания. В обоих случаях роль ума незначительна. Если мы выработаем привычку поступать согласно буддхи, а не уму, мы полноценно проявим силу буддхи.

Если в теле есть болезнь, нужно отстраниться от него и предпринять меры, чтобы выздороветь. Когда ломаются часы, они не могут починить себя сами. Если я — только мое тело, как я могу поправиться? Чтобы избавиться от нечистоты ума или исправить его недостатки, нужно отделиться от него. Как только мы отделяемся от ума, он восстанавливается сам собой. Затем он становится частью внешнего мира; перестает быть частью нашего существа. И добродетельные дела, и греховные поступки совершает человек. Если он в состоянии отделиться от тех и от других, происходит освобождение.

И все же люди не следуют этому совету. Они постоянно винят себя в злости и порочности, в греховности. На самом деле это ошибочное обвинение. В этом случае священные писания предписывают отречение (санньясу[49]). Санньяса — уничтожение всего прошлого, в такой степени, что человек меняет даже имя. Прошлое имя и действия, совершенные данной личностью, перестают существовать. Тот, у кого были родители, теперь для них мертв, у него нет ни матери, ни отца.

Обычно люди спрашивают, как избавиться от желаний, гнева, ревности и т. д. Простое решение — отбросить сам ум, где пребывают эти загрязнения. Нужно понять, что можно свидетельствовать свой ум так же, как наблюдаем за чужим. Мне не нужно ничего делать ни с чужим, ни со своим умом. Если кто-то злится, я сознаю, что он злится неоправданно, ведь я — свидетель этого ума. Подобным образом, если злюсь я сам, стоит признать, что это неправильно, ведь я свидетель и своего ума тоже. Тем самым, если я стану свидетельствовать свой ум, я перестану им быть. Если мы — наш ум, мы не можем свидетельствовать; если мы свидетельствуем, мы не можем быть умом. Чтобы свидетельствовать, нужно отделиться от ума. Если человеку, который не знает об этой отдельности, хоть сто раз сказать, что он поступает неправильно, он не услышит. Однако сознающий эту отдельность отстраняется от ума и отсекает его. Тогда человек не будет совершать грубых промахов. Незначительные ошибки останутся, ведь они естественно проистекают из тела. Но если такое осознание постоянно и непрерывно, исчезнут и эти мелкие ошибки.

Первостепенным значением обладает само осознание ошибок. Личность, которая признает свои недочеты, автоматически отстраняется от них. Недостатки или недочеты — в уме, органах действия и восприятия. Если человек теряет память, он идет к врачу, и врач говорит: «Вас подводит память, но не вы. Вы отличаетесь от памяти». И врач работает с нарушением. Так и мы — люди, которые признают ошибки; мы отличаемся от них, мы их свидетели. Пока мы не сможем отделиться от ошибок, мы не сможем их исправить. Поэтому первый шаг — выявление этих недочетов, тогда мы автоматически отделяемся от них. Если мы будем наблюдать за собой нейтрально и беспристрастно, недочеты и недостатки исправятся сами собой. Нужно ежедневно посвящать этой работе полчаса. Нужно уделять время медитации, созерцанию, наблюдению и анализу так же, как мы уделяем его повседневным делам. Во время медитации можно петь или повторять в уме имя Бога, чтобы ум не блуждал.

Существует два подхода к развитию способности свидетельствования. Во-первых, Бог проявляется в мире через различные качества. Нужно понимать, усваивать и впитывать эти благие качества и совершенствовать их. Второй подход — выполнять любое дело или беседовать с другими с невовлеченным умом. Нужно различать два процесса: один процесс — выход за пределы ума, второй — его превосхождение. Пока мы обсуждаем такие предметы, как математика и грамматика, ум не вовлечен. Легко быть объективным. Поэтому ученые очень объективны: им приходится изучать науку, которая не имеет связи с умом, и это легко. Однако сосредоточение, которое нужно для изучения математики или географии, — обыденное. Такое сосредоточение не выводит личность за границы естественных склонностей ума. Лишь сосредоточение, возникающее благодаря ориентации на внутреннее Я, важно и полезно для очищения ума.

Превзойти ум значит: 1) превзойти собственный ум, 2) превзойти ум других людей и 3) превзойти уровень умственного созерцания.

Выход за пределы своего ума — двоякий процесс. Во-первых, нужно непрерывно очищать ум, а во-вторых, при этом нужно осознавать, что ум отличен от тела. Кроме того, следует отличать себя от чужого ума, для чего нужно анализировать хорошие и плохие качества. Перенимайте хорошие качества — в любом месте, в любой степени; впитывайте и воспроизводите их. Следует непрерывно созерцать, отражать и повторять хорошие качества. У каждого есть несовершенства, но они подчеркивают добродетели. Когда вы выработаете привычку перенимать и впитывать хорошие качества, вы сможете отделить себя и освободиться также и от чужого ума. Когда это произойдет, начнется следующий этап — превосхождение всякого ума.

И вот наступает третий этап — превосхождение рефлексии, или умственного созерцания. Хирург, который обладает состраданием, выполняет операцию с невозмутимым умом. Но если однажды ему придется оперировать своего сына, хотя он и будет сострадать ему, в дело вмешается привязанность и он потеряет хладнокровие и невозмутимость. Тогда хирург ощущает, что его подводят и руки, и разум, и потому разрешает другому хирургу провести операцию. Уровень, превосходящий ум, — это уровень созерцания, где нет беспокойства. Студент-математик решает задачи, связанные с прибылью и убытками. Иногда при решении выходят большие убытки, но студент сохраняет невозмутимость. Если же предприниматель видит, что большие убытки терпит его дело, он начинает сильно нервничать. Студента не волнует ответ, и при решении задач его разум остается нейтральным. Если предприниматель способен сохранять подобную невозмутимость, когда терпит убытки, знайте, что он превзошел уровень ума.

Итак, существуют два разных состояния: выход за пределы ума и превосхождение ума. Есть также и третье состояние: состояние не-ума. Ум присутствует, но мы не в нем и не с ним, мы наблюдаем его как свидетели. Вот разные волны, они возникают и угасают, а я наблюдаю и распознаю их. Каждый день я сталкиваюсь в своем обиходе с часами. Если они отстают на минуту, я осознаю это и подвожу их. Точно так же, если я знаю характер и склонности моего ума, то могу их исправить. Скажем, ум привык слишком много говорить, так что же делать? Замолчать? Если мы просто начнем свидетельствовать свой ум и осознаем его природу, то сможем исправить недочет.

Подняться над умом довольно трудно. Для этого нужно анализировать и узнавать себя. Такой анализ невозможен, пока человек не поднялся над умом. Я часто провожу аналогию с градусником. Сам градусник имеет нормальную температуру, поэтому им можно определить жар. Если вы хотите определить, есть ли у других жар, у вас должна быть нормальная температура. Мир отягощает большой ментальный груз в виде напряжения и конфликтов. Если вы хотите ослабить их, то в вашем уме не должно быть напряжения и конфликтов, иначе возникнут столкновения. Главное, что нужно понять: если человек не поднялся над умом, он не сможет управлять им.

Состояние, превосходящее ум (унман[50]), — наилучшее. В этом состоянии фактор ума полностью исчезает. Необходимо достичь этого трансцендентного состояния, где ум совершенно исчезает. Мы нуждаемся в буддхи и в органах восприятия и действия, но присутствие ума в промежутке совершенно излишне. Ум подпадает под влияние этих органов, в нем появляются загрязнения или страстность. Он колеблется между решением и сомнением. Если на него продолжает влиять буддхи, эти органы не будут на него воздействовать. Иначе говоря, растворение ума — это усиление буддхи. Вот и все.

Практикующий, превзошедший ум, становится свидетелем всей Вселенной и наблюдает за ее игрой. Он наблюдает, как разворачивается эта игра. Это трансцендентное состояние напоминает состояние Господа Вишну, склонившегося на голову змеи. Есть прекрасные строки:

В таком состоянии пребывает Господь Вишну, в нем нахожусь и я. При любых условиях присутствует неизменное, непрерывное блаженство — неважно, рождаетесь вы или умираете. Блаженство — сущность всего. Это и есть превосхождение ума (унман). Поднимитесь над умом и созерцайте игру вечно развертывающегося творения.

Шанкарачарья описывает технику достижения этого состояния: «Смотри на мир, который окружает тебя, с бесстрастием, наблюдай все вещи нейтрально и бдительно, а также искореняй санкальпы[52]». Наблюдение за окружающим миром не принесет вреда, но следует наблюдать бесстрастно. Вот манговое дерево, оно приносит приятные, сладкие плоды. Я смотрю на манго, но хотя и вижу их, волна желания — собрать и съесть их — не возникает. У меня не появляется намерения сбить их с дерева камнем. Смотрите на все вещи беспристрастно и без желания. Тогда даже с открытыми глазами вы сможете достичь состояния унман. Когда это состояние достигается, не нужно больше закрывать глаза. Иногда, даже когда наши глаза закрыты, продолжают возникать разные намерения. Потому нужно беспристрастно наблюдать за миром, чтобы разрушить цепь разнообразных намерений. «Сохраняй бдительность и внимательность». Бдительность важна потому, что намерение не бывает единичным. Если бы речь шла об одном-двух намерениях, легко было бы спастись, но их бесчисленное множество, поэтому защититься непросто. Они приходят поочередно, одно уходит, другое занимает его место; это происходит снова и снова. Потому и нужна постоянная бдительность. Представьте, что человек переплывает [водоем шириной] 1 400 футов бдительно и решительно и на последнем этапе теряет внимательность. Такой человек утонет. В этом случае его прежняя решимость и усилия ничего не стоят. Пока он не встал ногами на другой берег, он должен продолжать плыть. Цепь санкальп нужно прервать. Это требует всей нашей силы. Это непростое и неприятное, а в сущности, болезненное занятие. Если речь идет о дурной санкальпе, нам легко ее прервать, но положительную, благую санкальпу прервать нелегко. Если вас сковывает 10-футовая железная цепь, вы без жалоб от нее откажетесь, а вот если на вас золотые оковы, вы, стоит признаться, охотно будете их носить. Разбить золотые оковы трудно, но добродетельную санкальпу тоже нужно уничтожить, ведь мы хотим превзойти ум, а не обрести добродетельное, позитивное состояние ума. Сначала дурную санкальпу заменяют благой — это уже прогресс, улучшение, но не превосхождение ума. Поэтому требуется постоянная бдительность.

После этого этапа нужно отбросить базу-опору, на которой держится санкальпа, тогда ум потускнеет и ослабнет. Мальчик живет в родительском доме. В писаниях говорится, что ему следует оставить дом и отправиться в ашрам своего гуру, иначе говоря, перестать зависеть от своих родителей. Так и от любой опоры, за которую цепляются желания, стоит отказаться. Если исчезает одна опора, ум находит другую, чтобы прилипнуть к ней. В «Гите» говорится: «Буддхи становится стойким, когда исчезает всякая опора». Если человек обладает такой читтой, он постепенно обретет покой. Но это тоже не может произойти мгновенно. Чтобы познать Самость, придется разрушить все опоры, и тогда истощится ум. Чтобы превзойти ум, нужно полностью его истощить. В «Гите» есть такие слова: «Успокаивай ум постепенно и последовательно при помощи буддхи, терпения и настойчивости». Тогда можно утверждать, что в этом случае опору тоже можно отбрасывать постепенно, но это не так. Если вы решаете отбрасывать опору медленно и постепенно, вы никогда не избавитесь от нее. Напротив, она только глубже укоренится. Поэтому отбрасывайте ее сразу же, мгновенно. Ум может бунтовать, волноваться; пусть. Как только ум осознает: «этот человек не позволяет мне блуждать», он спокойно начнет уступать, сдаваться.

Пустой ум — тот, который совершенно свободен от мыслей. Этот ум в состоянии бодрствования так же спокоен, как в глубоком сне без сновидений. Глаза реагируют на все, чего касается взгляд, но ум не реагирует на видимые вещи. Обретение ума, свободного от всех недугов и загрязнений, — первый шаг к обретению пустого ума. Поэтому практикующий должен стремиться к освобождению от всех недугов и загрязнений посредством практики. Следующий шаг — размышление о Самости, и лишь затем возникает свобода от любых мыслей. Таков пустой ум, свободный от мыслей.

В последнее время в моем уме ничего не задерживается; на самом деле никакого ума нет. Утром я выхожу на прогулку, вижу утреннюю звезду, городскую магистраль, вижу мир вокруг. Вижу людей, деревья, и все это — блаженство. В течение многих часов мой ум не проявляется. Когда я участвую в беседах с людьми, включается буддхи, а не ум. Не позволяйте уму, ни вашему, ни чужому, вмешиваться ни в одно дело. При таком условии игра в шахматы не причинит вреда. Тогда неважно, кто победит, а кто проиграет. Тогда повсюду — блаженство. Такая игра имеет духовный характер. Если возникает умственное удовольствие или боль, игра происходит на уровне ума.

Мне не нужно прилагать особенных усилий, чтобы достичь однонаправленности читты. Напротив, мне требуются усилия, чтобы сосредоточиться сразу на нескольких вещах. Если кто-нибудь просит меня отключить ум, я чувствую, что он всегда отключен. Если мне нужно говорить, я подключаю его. Даже в речи я сохраняю отстраненность от ума.

Как люди плавают на поверхности и не ныряют в глубину, опасаясь утонуть, так и я, когда говорю, гуляю, смеюсь и работаю, плаваю на поверхности, не вовлекаюсь и не привязываюсь. Ум не блуждает, когда у него нет причин для движения. Центр всех влечений — в одном месте. Он здесь и останется только здесь.

В моей комнате есть окно. Я смотрю в него. Я вижу все, что происходит за окном. То и дело я заглядываю в него. Однако зрение не влияет на ум, как это происходит обычно.

Если человек хранит или использует образ, картину или символ, например, крест или ` (Ом) с целью сосредоточения — это деятельность. Я так не поступаю. Иногда во время молитвы я закрываю глаза, иногда держу их открытыми; это ничего не меняет, поскольку ум не привлекает меня, и это самое главное.

Мыслить посредством ума — ментальная деятельность, как и ручная работа — физическая деятельность. Проводя различие между медитацией и знанием, дхьяной и джняной, Шанкарачарья говорит, что медитация — ментальная деятельность, а знание Себя — постоянное состояние не-действия. (Обретение других знаний требует действий). Многие говорят: «выполнять медитацию». По моему опыту «выполнять медитацию» — это оксюморон. Для меня медитация — не ментальная деятельность. Медитация — это пустота. Я предоставляю пространство лишь тому, о чем хочу размышлять, в ином случае я пуст. Слово «пустой» для меня значит незатронутый, не подверженный влиянию любых отпечатков. Что дает такая пустота? Сила ума не истощается.

Когда идея о соблюдении чистоты приобрела для меня духовный смысл, я стал воспринимать ее, [уборку], как род медитации. Я занимаюсь уборкой по полчаса в день. Опыт, который я из этого извлекаю, очень напоминает опыт медитации. Я постоянно продолжаю исследовать и практиковать медитацию, в основном ночью и меньше — днем. Опыт, который я получаю, когда прибираю в доме, близок опыту самадхи; не совпадает с ним, но очень близок. Потому я называю уборку медитацией. И потому я дал ищущим в Брахмавидья Мандире совет: «Не считайте, что время, которое вы проводите за уборкой, — часть повседневной работы, считайте, что тратите его на медитацию». В разные виды медитации входит обуздание ума, но я спрашиваю: «Зачем обуздывать ум?» Следуйте за умом, не допускайте небрежности; если ум блуждает, последуйте за ним. Наблюдайте за его движением как свидетель.

Когда я сажусь, чтобы размышлять и созерцать, ума нет. Есть только Я. Точнее говоря, есть лишь чистое существование, где нет меня, или яйности. «Я» — нечто особое, у меня не возникает такого состояния особости. Мое состояние подобно чистому небу. Я использую аналогию с пустым небом для описания освобожденного, свободного ума. Снаружи он безграничен, а внутри — пуст. Он отстранен от всего. Даже во время дождя небо не промокает. Могут приходить и рассеиваться тучи, бушевать буря, в небе есть место для всего, но ничто не затрагивает его. Оно дает всему место и принимает все — и только. Так же и я постоянно размышляю, но это не затрагивает меня. Таково состояние свободного и освобожденного ума.

Главное здесь понять, действительно ли ум свободен и необусловлен. Ум, имеющий ограниченные взгляды, — узкий и закрепощенный; не имеющий таких взглядов — раскрепощенный и своенравный. Необусловленный ум — ни то, ни другое. Не путайте своенравный ум со свободным. В своих размышлениях об освобожденном уме я ссылаюсь как на принятые традиции и обычаи, так и на бесконтрольное поведение. И традиционное, и бесконтрольное поведение сковывают ум. Бесконтрольное поведение создает иллюзию, что ум не скован, но это отнюдь не так. Часто говорят: «Мы ведем себя, как в голову взбредет», это значит, что господин подчиняется слуге. Разве же это свобода? Отнюдь. Ум — только наш раб, слуга. Поэтому свободный ум означает свободу ума. В каком-то смысле «свобода ума» — словесная иллюзия, ведь когда ум лишается своих видоизменений, его не остается.

Что нужно сделать, чтобы обрести свободный ум? Нужно забыть о яйности, эго.

Когда человек достигает состояния отстраненности от ума, медитация превращается в детскую игру. Нельзя оставаться на уровне ума. Приязнь и неприязнь, дружелюбие и недружелюбие, привязанность и отвращение — все это игры ума. Но отделение от ума — только начало, отправная точка духовной практики, а не конец. Следующий этап — превосхождение ума. Одно дело — отстраниться от ума, другое — превзойти его. Познание или размышление в плане спокойного, невозмутимого буддхи возможно, лишь когда ум превзойден. Если человек сможет обуздать буддхи, то ум станет трудиться как раб. Но для этого необходимо превзойти ум, потому что буддхи пребывает на более высоком уровне, чем ум (манас). Ум способен работать, выполнять разные задачи; это его особенность. Но вместо того чтобы применять ум для исполнения решений, мы используем его не так, как надо; мы ставим перед ним задачу принятия решения, которую следует ставить перед буддхи. Это значит, что мы отождествляемся с умом; тогда ум не только не выполняет никакой работы, но, напротив, приносит больше вреда, чем пользы. Сначала отстранитесь от ума, затем превзойдите его, чтобы перейти на уровень буддхи, и используйте ум как рабочего. Если человек пишет пером, оно движется в согласии с мыслями пишущего. Ум должен напоминать перо, он — просто исполнитель, следующий приказам буддхи. Когда человек перейдет на более высокий уровень, чем этот, ум перестанет существовать. На этом уровне произойдет освобождение от ума, иначе говоря, он растворится. Растворение ума — другое название освобождения. Уровень, где ум растворяется, безусловно, существует, но пока мы не достигли этой стадии, ум нужно использовать как рабочего.

Люди позволяют уму увлекаться мелочными вопросами, когда в этом нет никакой нужды. Это происходит из-за загрязнения буддхи. Например, когда мы играем в шахматы, сама игра — нечто вымышленное. На самом деле мы не побеждаем и не проигрываем. Но мы вкладываем в игру силы ума и деньги. Турниры [по шахматам] проводятся даже на международном уровне, а победы и поражения становятся предметом гордости и престижа для наций-участников. Шахматы — просто игра, в которой ум не должен иметь значения. Так происходит извращение буддхи. Мы не должны привносить ум туда, где он не важен. Когда вы достигнете этого, то сможете медитировать легко, без усилий.

Меня спрашивают: «Как вы можете медитировать так легко и без усилий?» Я говорю: «Просто я ленивый!» Мне нужно сильно постараться, чтобы ум стал рассеянным. Потому такому лентяю, как я, медитация дается легко. Чтобы ум оставался однонаправленным, мне не нужно ничего делать, а вот чтобы он стал рассеянным, нужно постараться. Пока люди не ценят мою лень, они не смогут достичь этого уровня существования.

Короче говоря, отстраненность от ума — гораздо важнее медитации.

6.2. Супраментальный уровень: запрос научной эпохи

7.1. Медитация на Вездесущем Боге

С незапамятных времен существуют два различных подхода к рассмотрению духовного пути. Первый состоит в том, чтобы до самой смерти служить человечеству. Превосходный пример этого нам дал Ганди-джи. Он продолжал обсуждать социальные вопросы за несколько минут до смерти.

Второй подход утверждает, что у грубой, [т. е. материальной], формы служения имеются границы и что после нее нужно вступить в сукшму (тонкий мир существования и действия). Чтобы развиваться, нужно отбросить привязанность, жадность, упрямство, желание и грубую мотивацию к служению. Тонкий мир существования огромен, он не меньше грубого. Хоть человек и продолжает жить до своей реальной смерти, он должен умереть для внешнего мира. Меня больше привлекал этот второй подход. В 1916 г. я покинул дом во имя Брахмана. Сейчас (в 1966 г.) я ощутил внутренний призыв — посвящать всякое служение, которое я совершаю, Богу и вступить в тонкий мир. Вообще, по воле Бога каждому придется взойти на этот тонкий уровень после телесной смерти. Однако в результате [этого процесса] человек лишь входит в тонкое тело, ничего более. Поэтому после некоторых размышлений я назвал этот второй процесс сукшма-карма-йогой (йогой тонкого действия), а не преданностью, дхьяной или джняной. Некоторое время я осмыслял этот процесс, но сейчас практикую его и чувствую, что состояние моего бытия приближается к несуществованию, хотя еще и не до конца.

Я понял, что нужно исследовать тонкий мир. В сфере науки, с тех пор как открыли ядерную энергию, появилось тонкое оружие, куда более мощное, чем обычное. Поскольку тонкое оружие изобрели в физическом мире, чтобы открыть его возможности, нужно исследовать также и духовную сферу. С таким пониманием я вошел в царство сукшма-карма-йоги. В некотором смысле сукшма-карма-йога началась с основания Брахмавидья Мандира (1959 г.). Меня интересуют такие исследования, которые не связаны с умом. Нужно изучить унман, то есть уровень за пределами ума.

Я очень ценю медитацию, преданность [Богу], джняну и обращаюсь к ним, как и к грубой карма-йоге. Они необходимы всем; я называю их викармой[56]. Когда действие объединяется с викармой, происходит взрыв силы. И даже тогда я не говорю, что занимаюсь преданностью, джняной или медитацией; я занимаюсь сукшма-карма-йогой. Грубое действие имеет предел, и поэтому в определенный момент его следует отбросить и войти в тонкий мир.

Одной чайной ложки сахара хватит, чтобы подсластить стакан воды; это грубая карма-йога. Но таким же действием обладает одна крупица сахарина. Сукшма-карма-йога похожа на сахарин. Она в сто раз действеннее, чем грубая [карма-йога].

Нужно стать подобным небу — вот тайна вступления на тонкий уровень. Небо просторно. В нем есть простор для света, но небо не привязано к свету. Его не затрагивают никакие движения, которые происходят в нем. Читта должна быть одновременно подобной небу, которое бесконечно, и пустоте. В этом состоянии человек может испытать — и испытает — действие в бездействии.

Некоторые друзья просили, чтобы я написал о Ведах. Если я сделаю это, мой ум обособится; он утратит качество просторности. Совершение грубых действий делает ум обособленным. Они не содействуют сукшма-карма-йоге. Теперь по возможности я не участвую в делах, которые обусловят или ограничат мою читту. Какой бы работой ни занимались мои друзья, если они ищут моего совета, я могу дать его естественно, без всяких просьб. В течение многих лет непрерывной работы я ощущал бездействие в действии. Теперь я хочу ощущать действие в бездействии, и его не стоит оценивать мерилом внешней деятельности. Если читта бездействует, и в ней нет инициативы и эго, на грубом уровне будет совершаться монументальная работа. Но даже если этого нет, неважно. Невозможно мерилом внешней деятельности оценить правильность бездействия. Подлинное мерило имеет внутреннюю природу. Внешняя работа может произойти спустя тысячу лет. Люди могут ждать внешнего действия, поскольку у них нет другой мерки; стало быть, они оправданно ждут от бездействия явного результата. Но это не подлинное мерило. «С угасанием деятельности сила действия возрастает» — я твердо убежден в истинности этих слов. Этот принцип подвергался проверке как в древности, так и сегодня, что еще больше убедило меня в его истинности. Потому я попросил своих друзей не ожидать от меня в дальнейшем действий на грубом уровне. Это будет благом и для них. Моя читта благорасположена ко всем, и я называю это абхидхьяной. Внешние действия, конечно, будут происходить; некоторые действия могут проистекать из естественного хода вещей.

В конце концов, у людей есть ограничения, и нельзя сделать ничего, что выходило бы за их пределы. Я убежден, что однажды нам нужно самим покинуть область действия, иначе наша склонность к вовлечению и действию не угаснет. Нивритти — это состояние духовного отстранения, в котором человек отходит как от правритти (деятельности), так и от аправритти (не-деятельности). Нивритти — не отсутствие действия. Склонность к правритти и аправритти — положительная и отрицательная форма одного явления. Нивритти довольно сильно отличается от них. Отбрасывая ум, тело и общество, читта должна пропитаться блаженным сознанием. Это нелегко. Я стремлюсь и надеюсь, что постепенно деятельность ослабнет, а результат действия усилится. Когда человек достигает такого совершенства чистого сознания, карма-йога не угасает, но становится мощнее и эффективнее. Чем меньше занятий, тем сильнее действие.

В сукшма-карма-йоге отсутствует идея об уходе от общества; напротив, это причастность обществу в истинном смысле понятия абхимукхи[57] (где ум открыт и целиком расположен к обществу). Я нашел в Упанишадах слово с таким смыслом — абхидхьяна, которое означает медитацию на всем творении как на космическом проявлении Самого Бога. Я убежден, что если чего-то не достичь грубой карма-йогой, этого можно достичь сукшма-карма-йогой. Такая йога — медитация, в которой мы принимаем мир и мысленно (не словесно) благословляем его. Совершайте медитацию и джапу ради мира, и в этом случае она принесет благо и вам самим, если у вас есть вера. Так я вижу этот аспект. Я прошу людей писать мне письма, но не отвечаю на них. Я размышляю над письмами и поддерживаю своей благонамеренностью все благоприятное и хорошее, что есть в письмах. Это требует времени.

Такова моя кшетра-санньяса (нахождение в одном месте). Это древнее представление. Люди обращались к такой практике в былые времена ради саморазвития и медитации. Но я мыслю иначе. Хоть я нахожусь в одном месте, я вступаю в более тонкий мир, при этом сохраняя совершенную открытость к обществу.

Людьми движет страсть и желание, и потому они не могут отказаться от действия. Они беспомощно вовлекаются в грубую карма-йогу. Но в жизни нужно достичь состояния, когда грубая карма-йога станет ненужной и будет действовать сила тонкой воли.

Я верю, что созерцание и медитация могут прекрасно служить людям. В сущности, созерцанием и медитацией можно лучше послужить им, чем материальными, физическими действиями.

Вообще, возникает впечатление, будто в речи больше силы, чем в созерцании, а в действии — еще больше, чем в речи. Но когда читта обращается в ничто (перестает существовать), в речи появляется больше силы, чем в действии, а в созерцании — еще больше, чем в речи. В этом состоянии общение не требует физического тела, и в этом состоит истинный смысл вступления в сукшму.

При ограниченной сфере действия тело может совершать конкретную грубую работу. С расширением этой области [действия] работа будет становиться все тоньше и абстрактнее. Для уборки небольшого участка хватит метлы, но очищение Вселенной — такая работа, которую нужно совершать на уровне ума. Физическим трудом нужно заниматься там, где живешь, но работу ради Вселенной нужно проводить в уме. Если в нашем уме нет недугов или загрязнений, значит, мы работали над очищением Вселенной.

Лучший способ достичь мира во всем мире — мысленно отождествиться с ним. Любую работу проще выполнять, когда в ней меньше деятельности и больше созерцательной медитации. В малых масштабах действие сильнее, чем речь, но в больших масштабах сильнее речь, а еще сильнее — полное безмолвие.

Нужно обратить эго в ничто, при этом сокращая деятельность; иначе сукшма-карма-йога окажется бессмысленной. Сердце, или святая святых, — крошечное место. Только вы или Бог можете там жить; они не могут находиться там вместе. Сукшма-карма-йога означает, что эго покидает сердце, чтобы в него вошел Господь. Прежде вы полагались в работе лишь на свою силу, теперь вы будете работать силой Бога.

Господь, пребывающий внутри, вдохновил меня на принятие кшетра-санньясы. Я, Виноба, нахожусь здесь, в Брахмавидье Мандире; чем я занимаюсь? Я выполняю абхидхьяну, сохраняя полную открытость обществу. Наши работники трудятся в разных местах, и в места, куда мне удается добраться посредством ментальных размышлений, я отправляю послания. Я читаю все, что удается найти об их работе, и над прочитанным размышляю; это абхидхьяна. Это сукшма-карма-йога. Действие абхидхьяны зависит от двух крайних точек. Одна точка — это я (Виноба), у которого должно всецело и совершенно отсутствовать эго. Работники, со своей стороны, должны иметь «приемник», чтобы ловить волны мыслей. Они должны обладать восприимчивостью и открытостью, лишь тогда абхидхьяна принесет плоды. На самом деле действуем не мы, нас побуждает ко всей этой работе Бог в форме Духа Времени.

Медитация приносит покой индивидуальному уму, а если ее выполнять коллективно, она принесет покой обществу. Нужно совершенно отбросить эго, стать совершенным нулем, если мы хотим обрести покой и гармонию в гуще проблем и потрясений мира. Даже один человек, читта которого всецело абхимукха в отношении мира и совсем не имеет эго, может повлиять на ход событий, и потрясения могут отступить; но для этого обязательно нужны две вещи. Такой человек должен быть абхимукха для мира и не должен иметь ни крупицы эго. Такой человек должен стать никем.

Крайне трудно до конца отбросить эго, ибо тогда тело тут же упадет замертво. Таково тонкое эго, но здесь я говорю не о нем. Я говорю о том эго, которое порождает привязанность, и о разделяющих идеях «моего» и «твоего». Ганди-джи говорил, что даже один сатьяграхи, совершенно свободный от эго, способен повлиять на мир.

7.2. Результат и процесс

В этом стихе из «Шветашватара-упанишады» описывается мукта (полностью освобожденный). В определении из этого стиха ничего не упущено, оно совершенно и всеохватно. Такого человека называли словом кевала, что буквально означает «единственный». Кевала пуруша — тот, кто достиг кайвальи. Он пребывает в состоянии кайвальи, иначе говоря, воспринимает во Вселенной только Cебя. Убеждение, что во Вселенной не существует ничего, кроме Бога, — черта преданного. Он считает, что есть один лишь Бог. Однако мукта видит, что лишь Он один наполняет Вселенную. И эту особенность обозначают словом «кевала».

Вторая особенность освобожденного человека состоит в том, что все его желания полностью угасают (а отнюдь не исполняются). Человек, лишенный желаний, достигает вишвайшварьи, то есть всепронизывающего величия, или бесконечной славы, Бога. Тот, кто достиг Самореализации, достигает вишвайшварьи.

Вишвайшварья — это айшварья, то есть величие Бога, пронизывающего Вселенную. Сегодня слово айшварья обычно означает власть и богатство, но здесь оно имеет совершенно иной смысл. Оно означает всемогущество, власть, богатство, славу и величие Бога. Тогда возникает другой вопрос: как и когда человек достигает Самореализации, или Джняны?

Получается, нужно постоянно прекращать желания, одно за другим? Как бесконечна Вселенная, бесконечен и ум, и желания. Значит ли это, что нужно исполнять желания одно за другим, а затем отбросить их? Или же, не исполняя желаний, нужно применять способность различения и поочередно отказываться от них? И та, и другая практика бесполезны, поскольку таким образом желаний не прекратить. Желания бесконечны; если вы удовлетворите или отбросите десять тысяч, останется еще миллион. Если вы удовлетворите или отбросите миллион, останется десять миллионов, ведь им нет конца и края. Я изучил несколько дисциплин. Недавно я узнал о радиоастрономии, и у меня возник соблазн изучать и ее. Но даже если я освою эти знания, куда больше вещей я не буду знать. Стало быть, и такие усилия, и такая практика бесполезны.

«Когда человек достигнет Самореализации?» Вот ответ на этот вопрос: «После того, как тело будет разделено в третий раз». Самость скрывают три оболочки — как бы все более тонкие тела. Эти три уровня, или оболочки, существования, которые скрывают Самость, нужно уничтожить.

Когда у человека формируется убеждение, что он отличен от физического существования и ограничений, тело разделяется впервые. Это убеждение на языке писаний называют вивек, то есть различение. Как правило, мы используем слово «различение» в общем смысле. В этом контексте оно обретает особый смысл — это постоянное сознание отчетливого отличия от тела. Следующий слой — тонкое эго, которое называют асмитой. Уничтожьте его. Это тонкое эго нужно покорить; тогда вы разделите тело во второй раз. Это тонкое тело следует за грубым. Третье разделение — уничтожение невежества (авидьи). Вслед за уничтожением этих трех уровней существования, человек, достигший Самореализации, ощутит Божественное величие.

Как можно разделить эти три тела? Вот ответ: «через абхидхьяну». Это просто понять; и также просто можно объяснить. Например, когда мать подает обед своему ребенку, она не оставляет его одного и не отвлекается на другие дела. Напротив, пока ребенок ест, она сидит и смотрит, как он ест; можно сказать, что она выполняет абхидхьяну. Абхидхьяна — это медитация тет-а-тет. Медитация бывает двух типов: первый — нейтральная медитация, в другом случае мы представляем, что находимся наедине с Богом. Не только я медитирую на Боге; Бог тоже медитирует на мне. Медитация, которой занимаются с сознанием, что Бог реально присутствует рядом, — абхидхьяна.

«Йога-сутры» Патанджали преимущественно посвящены медитации, но он не считает, что медитация — высшая цель. За дхьяной следует самадхи, полная поглощенность. После этого человек обретает праджню, а именно совершенно просветленный буддхи, а за праджней следует йога. Но здесь я говорю не о дхьяне, а об абхидхьяне.

Когда в медитации вы отстраняетесь от Вселенной, это дхьяна. Но когда вы медитируете одновременно на Боге и Вселенной, вы практикуете абхидхьяну. Здесь провидец заявляет, что вишва (Вселенная) суть Бог, и потому он обретает вишвайшварью. Искатель ощущает Бога во всей Вселенной. Он совершает дхьяну вместе с Вселенной, как на нее смотрит Бог. Скорее, это обоюдная дхьяна; я медитирую на Боге во всех формах, которые Он имеет во Вселенной, а Бог медитирует на мне. Этот процесс прекрасно иллюстрируют псалмы Джнянадевы. Дхьяна Джнянадевы во всех формах — абхидхьяна. Он говорит: «Своими глазами я видел все, чего йогины достигают с трудом». Отважные философы заявляют, что творение — иллюзия, но святой Тукарам говорит: «Йогины медитируют на Боге, отстранившись от остальной Вселенной, поскольку для них она — иллюзия. Но я говорю: то, что видят, когда отстраняются от Вселенной, — иллюзия». Кабир говорит: «С открытым взором замечай, цени и узнавай Бога во всех проявленных Им формах и цени Его красоту». Мы видим, что различные святые продолжают традицию практики абхидхьяны.

С другой стороны, в основном люди практикуют непрямую дхьяну. Я называю непрямой дхьяну, которую совершают через уклонение от Вселенной (практика в уединении с закрытыми глазами). Разве не странно, что именно эту дхьяну считают прямой и она должна вести к сакшаткару (прямому, открытому видению), а то, что действительно находится перед вами, называют непрямым? Если некий человек, достигший Самореализации, описывает вещи, неведомые в этом мире, люди верят, что он обрел сакшаткар. И хотя они в состоянии видеть деревья, поля, животных и людей, они не считают, что имеют сакшаткар.

Если перед нашим взором постоянно находится целая Вселенная, значит, мы выполняем абхидхьяну. Если это верно, тогда нам должна открыться вишвайшварья. Но ее испытывают нечасто. Почему же? Потому что мы смотрим на всю Вселенную, людей и животных, но по-настоящему не видим, хотя и смотрим, не слышим, хотя и слушаем. Мы не видим присутствующего в ней Бога. Наш опыт станет абхидхьяной лишь тогда, когда мы увидим человека, сидящего перед нами, как проявление Бога. Если мы смотрим на него как просто на человека, это лишь физическое познание.

В реальности мы не видим людей, животных или деревьев. Их не увидеть глазами. Глаза видят лишь внешнюю форму этих явлений, а не их дух. Уши слышат чужой голос; они не слышат самой личности. Личность остается за пределом того, что мы видим и слышим. Мы не можем увидеть, потрогать или услышать человека. Человек ускользает от нашего понимания. Это глубокий момент. Когда мы практикуем и впитываем — посредством изучения — мысль, что это Бог принял многочисленные формы людей, чтобы открыться нам, — это абхидхьяна.

В целом практика абхидьяны емко излагается в «Самья-сутрах»[59]. Сначала там говорится: «Человек — нежная форма Бога». Это может звучать забавно, ведь именно человек — самая страшная мировая сила. Люди создали атомное оружие, чтобы уничтожать друг друга, но по своей сути они нежные существа. Где нежность, там и человечность. Она определяет человека. Если этой нежности мало, не сомневайтесь, что перед вами лишь человеческая оболочка, внутри которой — зверь. В общем, если нет нежности, нет и человечности. Обычный человек, как правило, нежен. Потому, если хотите увидеть нежного Бога, ищите Его в людях.

Далее говорится: «Бог проявился в природе в чарующих формах. Смотри на них». «В царстве животных Бог проявляется в странных формах». Если вы можете видеть Бога в животных, вы совершаете абхидхьяну. Последняя часть сутры — самая трудная: «Созерцай Бога в нечестивце». Чтобы этого достичь, придется потрудиться. Кажется, словно нечестивые люди дали клятву утаивать Бога, который пребывает в них. Вообще, мы тоже утаиваем Бога, но не давали клятвы этого делать. Трудно увидеть Бога там, где преобладает зло; здесь нужно созерцание. Бхаратияр[60] говорил:

Мне не кажется, что это очень трудно, ведь тигр не злой; он просто голоден и глуп. Он воспринимает меня как собственную пищу. Да, когда он нападает, то выглядит жестоким. Но задумайтесь: если бы банан стал бегать по тарелке, не проявилась бы жестокость и в нас? Несмотря на это, увидеть Бога в тигре не так и сложно, а вот увидеть Его в нечестивце — трудная задача; это последний этап абхидхьяны.

8.1. Солнце: источник света и вдохновения

На санскрите Солнце называют Сурьей: то есть «тем, кто дает высокое, утонченное вдохновение». Солнце тоже знают как Савитара. Во время чтения знаменитой Гаятри-мантры[61] практик, медитирующий на Солнце в избранной форме, просит даровать ему, ради его буддхи, благородное и просветляющее вдохновение.

Какой объект достоин медитации? Он должен быть таким, чтобы на нем можно было медитировать. Потому Солнцу дали другое имя, Савитар. Это имя описывает Солнце в грубой форме, которое восходит на небе и которое мы видим. Савитар также означает того, кто вдохновляет. Практик просит вдохновения у Бога — Вдохновителя. Бог обладает бесконечными качествами, но человек может медитировать лишь на конкретном свойстве. На каком качестве можно медитировать? — На том, которое практикующий стремится обрести. Если человек стремится быть преданным [Богу], это означает обретение хороших качеств. Гуру Нанак дает несравненную характеристику преданности. Он говорит, что воспитание хороших качеств — истинная преданность. Иначе говоря, чтобы приобрести добродетели, мы медитируем на Боге; а Он — воплощение добродетелей. Для медитации нам требуется образ и форма, некие осязаемые свойства. Итак, нам говорят медитировать на भर्ग, ослепительном сиянии Солнца. Это ослепительное сияние сжигает наши недостатки.

Мы медитируем на Господе, который вдохновляет, и на Его ослепительном сиянии, очищающем от загрязнений и сжигающим грехи дотла. Нужно желать это ослепительное сияние, и когда мы стремимся к нему и служим ему, мы его получаем. Брать на себя инициативу — наша задача. Ослепительное сияние не навязывается; если мы ищем его, мы его обретаем.

Хотя Гаятри-мантру читают в одиночестве, в ее основе лежит коллективное намерение. Искатель, воплощающий всех людей, молится от имени всех о Его благодати: «Озари и вдохнови наш буддхи».

8.2. Сокровенное сияющее Солнце

Я поклоняюсь Солнцу в форме атмана (души). В Упанишадах есть мантра, которую я использую в медитации на Солнце.

Это торжественная мантра. Хотя ее не считают мантрой поклонения богу-Солнцу, при созерцании Солнца я обращаюсь к ней. Внутренняя Самость — это Солнце, а Солнце, которое мы видим, — тоже Самость. Поэтому, с одной стороны, Солнце в небе — символ, с другой — символом является Самость. Так поклонялись наши предки. Поскольку внешнее Солнце излучает свет, существует и внутренний свет Истины, и они поклонялись обоим источникам света. Если толковать эту мантру таким образом, можно достичь Истины. Солнце — образ Истины. Такое поклонение Солнцу — откровение Истины.

अन्तःशरीरे ज्योतिर्मयो हि शुभ्रो — Как нельзя видеть Солнце, когда его скрывают облака, так же и ослепительное сияние внутреннего Солнца остается незримым из-за пелены, покрывающей ум. Внутреннее Солнце светит невероятно ярко. Как внешнее Солнце имеет собственный свет, так и внутреннее.

सूर्य आत्मा जगतस्तस्थुषश्च — Солнце — душа космоса. «Солнце» — другое имя Атмана на санскрите, стало быть, можно видеть Солнце как Атман. В одном предложении Корана выражен особенно важный род веры. Там говорится, что если хочешь поклоняться Богу, не поклоняйся никаким его творениям. Не поклоняйся творениям Бога, таким как Луна и Солнце; напротив, поклоняйся Самому Творцу. Поклоняйтесь Субъекту, а не Его творению. Когда восходит Cолнце, часто кажется, будто тело, органы чувств, ум и буддхи оживают. Тот, кто переживал такой подъем, с легкостью согласится, тот же, кто не ощущал его, сможет понять эту мысль, если подключит воображение. Поэтому время восхода Cолнца для меня очень важное. Я не знаю другого храма, столь же вдохновляющего, как Солнце. Оно — великий источник вдохновения. А значит, его можно воспринимать как символ Бога и ему можно поклоняться.

С ведийских времен практикуют соблюдение сандхьи[62]. Это поклонение особенно тесно связано с Солнцем. Святой Мадхавдев[63] говорит: в твердыне сердца вечно сияет Солнце чистого Cознания. А значит, оно не восходит и не заходит. Солнце в небе восходит и заходит, но внутреннее Солнце чистого Cознания сияет вечно. Стоит рассеяться тьме невежества, как Солнце, чистое Cознание, перестает заходить. Если оно ни восходит, ни заходит, когда же выполнять сандхью? Следует практиковать ее постоянно, непрерывно.

Я убежден, что существует связь между нами и Солнцем. В одном предложении из Упанишад говорится, что солнечные лучи достигают нашего сердца через каналы в теле. Солнце и сердце связывает магистраль, по которой можно двигаться в разные стороны. По моему опыту, солнечные лучи достигают сердца, и сердце тоже может приблизиться к Солнцу. Я ощущаю такую связь и со звездами. Глядя на звезды, я ощущаю, что между мной и ними есть канал, связь.

В своей жизни мы отбрасываем интеллектуальные идеи и вбираем духовные. С этой стороны, Солнце — символ мыслей, а воздух — средство очищения желаний. Чтобы очистить ум, нужно отбросить интеллектуальные идеи и вобрать духовные. Медитация включает в себя эти виды идей. Потому при выполнении медитации обращают внимание на дыхание. Йогины предлагают простую джапу: सोऽहं (So-Hum — Я есть То). В ней не нужно произносить слов, воздух, который выходит на выдохе, — это अहं (Я), а чистый воздух, который вдыхается, — это सः (То — т. е. Брахман). Выдох — это эго, яйность, а чистый воздух, который вдыхают, — Бог. Солнечные лучи формируют наши мысли, возвышая нашу читту. Как и бескрайний небесный простор снаружи, внутри есть миниатюрное небо. Медитацию следует выполнять под бескрайним небом. В ненастную погоду можно практиковать в помещении; не стоит игнорировать тело. Такая дхьяна — двуединый процесс. Во-первых, мы очищаем желания и прану. Во-вторых, когда в нас проникают солнечные лучи, мы отбрасываем все негативные мысли. Настройка на бескрайний небесный простор неба и отречение от негативных мыслей тем самым совершаются одновременно.

Из пяти первостихий в карма-йоге преобладают Земля и Вода, а остальные три — Огонь, Воздух и Пространство — применяются в дхьяна-йоге.

8.3. Тайна Божественности Солнца

В Ведах есть прекрасный гимн в честь Солнца:

Величие Солнца состоит в его способности вбирать все свои лучи, которые сияют днем до самого вечера. Солнце может вбирать их в Себя. Такой способности к отходу не достает некоторым руководителям и общественным деятелям. Поэтому их вечно тянет за собой поток дел, и они беспрестанно разбрасываются. Они не могут вернуться назад, к самим себе. Они не становятся хозяевами своих действий, а остаются их рабами, и значит, не могут взглянуть на свои ошибки и недостатки беспристрастно и отстраненно. В результате такие их дела не приносят намеченных плодов.

Однажды друг спросил меня: «Мы активно занимаемся общественной работой, и у нас нет времени на духовные размышления. Если мы тратим время на размышления, от этого страдает работа. Как нам быть?» Я сказал ему: «Когда художник пишет картину, он стоит рядом с ней. Но то и дело он отходит, чтобы взглянуть, удалось ли воплотить на холсте задуманное, а также чтобы выявить недостатки. Так и духовное созерцание помогает нам в работе. Неправильно думать, будто общественная работа страдает, когда мы тратим время на размышления. Если нам удастся на время уходить из рабочего потока и входить в свою изначальную Самость, это принесет нам огромную пользу».

Необходимо выделять время на отдых от текущей работы: заниматься внутренним созерцанием, обретать душевную стойкость и нейтрально оценивать свой труд. Все это необходимо, чтобы работа очищалась, питалась, наполнялась жизненной силой и развивалась. Также это нужно для очищения нашего ума. Пока мы не сможем сохранять отстраненность от работы и орудий, скажем, органов действия и ума, мы останемся уязвимы, и деятельность будет захватывать нас. Поэтому нужно периодически исследовать себя.

Когда на рассвете мы сидим в тишине, то делаем это не с той целью, чтобы поклоняться небесному Солнцу. Используя Солнце в качестве предлога, мы поклоняемся Господу, обитающему как в нем, так и в нас самих. Такое размышление не препятствует работе. Напротив, мы пополняем энергию, которую тратим во время работы.

Святой Рамдас говорит: «О Господь Солнце, склоняюсь перед тобой. Прошу, покажи то, что не имеет формы». Довольно странная молитва. Как Солнце может обнаружить то, что не имеет формы? Солнце по своей природе освещает всю Вселенную и обнаруживает форму и очертания всех вещей. Но Рамдас просит Солнце показать бесформенное (душу). На самом деле бесформенное пребывает внутри нас, и нам нужно открыть его. Это поможет нам по-настоящему понять, чем мы занимаемся.

8.4. Солнце, поддержатель

Здесь следует медитировать на Боге в форме Солнца. Господь, обитающий внутри, дающий вдохновение внутреннему Солнцу, приносит вдохновение и моему буддхи. Его имя — Истина. И Солнце, и буддхи — золотые покровы.

Первые две строки этого стиха являются молитвой. Здесь предполагается, что, отвечая на эту молитву, Бог открывает Себя преданному. В третьей строке описывается откровение, в четвертой — опыт реализации [Бога].

Этот стих дает полную картину медитации. Молитва, откровение и реализация — три аспекта полноценной медитации. Пока нет откровения, имейте надежду и убеждение, пока нет реализация, имейте преданность, и медитацию придется дополнить этими элементами.

Любое философское учение обретает целостность лишь тогда, когда в нем совмещается анализ и синтез. В созерцании физического, материального мира преобладает анализ, тогда как в духовном созерцании преобладает синтез. Анализ показывает, что Высшее включает в себя взращивание + регуляцию + наблюдение + защиту + вдохновение; а синтез показывает, что Высшее выражает совершенную благожелательность.

Бог-Солнце, восходя по утрам, распространяет Свои лучи, которые обладают многогранными способностями, а вечером прячет их в Себя. Духовная жизнь включает в себя как распространение, так и прятание. На этом основаны поклонение и медитация, которые выполняют дважды в день, на рассвете и в сумерках. В этой связи в Ведах приводится красивое описание. На рассвете проявляется одно действие, вечером — другое. На рассвете лучи распространяются, а вечером прячутся. Медитация становится совершенной, когда человек непрерывно медитирует на обоих этих аспектах. На языке поклонения их называют призванием и растворением.

Мы раскрываем себя утром и скрываем вечером. Некоторые жалуются, что медитируют по утрам, но ум не становится однонаправленным. В таком случае я спрашиваю: «Вы хорошо спали вчера ночью?» Люди отвечают: «Да». Затем я спрашиваю: «Если ваш ум сохранял однонаправленность 6 или 7 часов, зачем вы заставляете его делать это дальше?» Ум говорит: настало утро; так позволь мне выйти и сделать что-то полезное. Вы же принуждаете его сидеть на месте. Солнце излучает свет, птицы покинули гнезда, странники отправились в путь, и свет, который угас вечером, снова появился и озаряет землю. Разве это не проявление Бога? Почему вы пугаетесь? Поэтому утром выходите из дома, служите другим. Если работа поглощает ум, не препятствуйте этому. С наступлением сумерек прячьте этот ум. Но если вы пытаетесь прятать его утром, а не вечером, он бунтует.

Иногда необходима и многонаправленность. Например, во время приготовления пищи нужно одновременно следить за разными задачами. Значит, когда нужно, мы должны уметь проявлять многонаправленность [ума], а когда нужно — однонаправленность. Мы нуждаемся и в том, и в другом.

योसावसौ पुरुषः सोहमस्मि — То Высшее запредельное Сущее — Я: Бог, который за пределом и выше всего, рядом, и я есть То.

Первый этап созерцания имеет аналитический характер, мы обращаемся к пяти качествам Солнца, таким как напитывание, защита и т. д. Второй этап созерцания — видение высшего благополучия (высшего блага), которое обретается посредством синтеза. Их превосходит третий этап полной гармонии, реализация «Я есть То».

Возникает вопрос, что такое Со-Хам — переживание или мантра для джапы? Здесь я поясню ее как переживание, но для ищущего — это джапа, которую нужно выполнять совместно с пранаямой. Однако ее без вреда можно практиковать и в другие моменты, при обычном дыхании. В «Йога-сутрах» дается подробное описание [этой практики]. После Самореализации эта мантра — больше не джапа и становится непрерывной и непроизвольной, и тогда ее называют аджапой.