Там, где я тебя нашел

Часть 5. Думай об Англии

Сквозь сон Гермиона почувствовала теплое прикосновение губ к плечу и улыбнулась, не раскрывая глаз. Потом еще одно и еще чуть повыше. Поцелуи были легкие и дразнящие, предназначенные именно для ее пробуждения.

— Просыпайся, Гермиона, — прошелестел прямо над ухом глубокий баритон, прежде чем она ощутила очередной поцелуй, на щеке.

Ей снилось сегодня что-то совершенно прекрасное. Похожее на сладкий, чарующий, такой нереальный сон. С улыбкой она открыла глаза и перевернулась на спину, оказываясь лицом к лицу с Люциусом.

Или это был не сон?

Если судить по приятной тяжести в теле и совершенно реальному мужчине, нависающему над ней, то ей не могло такое присниться.

Она подняла руку и легко коснулась его щеки с легкой отросшей за ночь щетиной, провела по скуле, линии подбородка и коснулась губ. Люциус все это время снисходительно позволял себя трогать, немного насмешливо глядя на нее сверху вниз.

— Подумала на мгновение, что ты — сон, — тихим, чуть хриплым ото сна голосом сказала Гермиона.

Офлам криво усмехнулся, обводя ее лицо взглядом.

— Не думай, что ты сможешь так легко от меня отделаться.

— Я и не собиралась, — ответила Гермиона в ответ на его подтрунивание и сладко потянулась, когда Люциус, убедившись, что она окончательно проснулась, отодвинулся и, поправив подушку, сел, удобно облокотившись.

— Ты голодна? — поинтересовался он и указал ей на поднос, который стоял с другой стороны от Гермионы. Сам потянулся к чашечке кофе, которая стояла на тумбочке.

Гермиона, прикрывшись простыней, тоже приняла сидячее положение и с замиранием сердца посмотрела на поднос. Стараясь не подавать виду, как тронута, Гермиона потянулась к чашке с кофе и захватила к нему круассан с черничным джемом. Откусив его, она прикрыла глаза от удовольствия:

— Господи, как же это вкусно, — промычала она и, открыв глаза, встретилась с изучающим взглядом Люциуса. — Что?

— Знаешь, — протянул Офлам, медленно обводя ее взглядом, — ты…

Его прервал телефонный звонок, и Гермионе захотелось проклясть того, кто звонил, а сам телефон вышвырнуть из окна. Вот уж никогда она не думала, что обычную вещь можно так ненавидеть. Люциус извинился перед ней и ответил на звонок. Гермиона наблюдала за его лицом, пока он разговаривал, и ей не нравилось то, что она видела.

— Прости, — вздохнул он, когда закончил разговор и отложил трубку. — Придется вернуться в город. На работе чрезвычайная ситуация.

Гермиона торопливо сделала глоток, опуская лицо, чтобы не показывать, как она расстроена этим фактом.

Люциус хмурился, пока набирал сообщение кому-то.

— Не торопись, — бросил он, не поднимая головы, — поешь. Ванная вон там…

Он указал на дверь, а потом внимательнее взглянул на нее. Гермиона не отвела глаз, кивнув в знак того, что поняла. Но когда он протянул руку, погладив ее по щеке, все внутри замерло: и от его прикосновения, и от того, что она смотрела на его левое предплечье, совершенно чистое, без единого следа магии или шрама.

В этот момент ей захотелось разрыдаться от облегчения. Это точно не Малфой, пусть все это чертовски странно и ломает ее мозг, но она могла заявить наверняка это не Малфой. Не тот Малфой которого она знала.

Гермиона резко опустила чашку с кофе, расплескав напиток по подносу, и подалась к Люциусу, забравшись к нему на колени. Он удивленно на нее посмотрел, изогнув бровь, но лишь на мгновение, потом его руки скользнули по ее телу, привлекая к себе. Она мягко поцеловала его, а потом чуть отстранилась.

— Сколько у нас есть времени? — тихо спросила Грейнджер, ласково проводя пальчиками по мышцам на его руках.

— Принять душ… — хрипло ответил Офлам, и его пальцы чуть сильнее сжали ее бедра. Она кивнула, отстраняясь и с трудом сдерживая разочарованный вздох.

Под его пристальным взглядом она встала, закутавшись в простынь.

— Мне лучше принять его в своей комнате, — неуверенно протянула Гермиона, обернувшись на Люциуса.

Он усмехнулся.

— У меня были планы не выпускать тебя целый день из этой постели, Гермиона, — медленно, тягуче произнес он, наблюдая, как она загорается от его слов и как тяжелеет ее дыхание. — Поэтому принес твои вещи сюда…

Люциус указал на сумку, но Гермиона не могла отвести глаз от его пронзительных серых радужек. Сглотнула и кивнула, не отрывая взгляда. С трудом заставив себя отвернуться, она скользнула в ванную, тихо прикрыв за собой дверь.

Одно его присутствие разжигало в ней дикое желание чувствовать его рядом, как можно ближе. Чертовы дела, чертова компания…

Она вздохнула и плеснула в лицо холодной водой, пытаясь взять себя в руки, удивленная тем, как быстро теряет контроль рядом с ним. Гермиона вздрогнула, резко вскинув голову, когда дверь с тихим скрипом отворилась.

Люциус вошел как ни в чем не бывало, игнорируя ее удивленный взгляд, на ходу стягивая футболку. Он подошел к ней и убрал ее руки, комкающие простынь на груди, заставив ткань упасть к их ногам.

— Люциус… — тихо произнесла Гермиона, поддаваясь легкому нажатию его ладони на спину и прижимаясь к его груди с тихим вздохом удовольствия. — Время же…

— Примем душ вместе и сэкономим его, — с насмешкой протянул он, склоняясь к ней и целуя ямочку за ушком.

Гермионе понравился его план, и она лишь сильнее прижалась к нему, привставая на цыпочки и обнимая его шею, игнорируя совершенно неуместно стрельнувшую мысль: время они не сэкономят.

Часть воскресенья Гермиона провела в состоянии какой-то странной эйфории. Отписавшись Гарри, что она дома и в безопасности, чтобы ее монета и телефон не взорвались от его сообщений, она провела остаток воскресенья, тупо пялясь в телевизор и переписываясь с Люциусом, который отвечал на ее сообщения в свободные минутки, заставляя ее улыбаться телефону так тепло и искренне, что не каждый живой человек видел от нее подобное.

Как бы Грейнджер ни пыталась думать о деле и той информации, что она получила, отгородившись от эмоций, у нее ничего не выходило. Она не хотела задумываться о причинах и схожести Люциуса Офлама с Люциусом Малфоем, просто потому, что знала — это не мог быть он.

Ее продуктивность на работе повысилась до уровня настроения, и на это, конечно, обратили внимание коллеги. Даже догадываясь, что за спиной ведутся пересуды, Гермиона искренне не обращала на это внимания — ее загруженность неожиданно выросла, а ушедший в отпуск начальник только усугубил положение, оставив ее разгребать завалы документов, связанных не только с домовыми эльфами, но также и с оборотнями, у которых после войны возросло доверие к министерству, а кроме них, и с кентаврами, троллями и великанами. Плюс, ей нужно было наведаться в заповедники и проверить условия содержания единорогов и нюхлеров.

И почему Хобсу потребовалось уехать в магический санаторий Гогенцоллерн, что находился в Швейцарии? Да еще и на целых два месяца. Это вообще законно — брать столько отпускных?

Она и сама знала, что законно — он пять лет не был в отпуске. Но чисто по-человечески — поступок Хобса был не очень. Он ведь и дела свои не привел в порядок перед отъездом. Грейнджер искренне не понимала, как он мог свалить все на нее.

Хотя, если это обещало ей повышение, она готова была разобраться. В конце концов, какая разница, когда приводить все в порядок? Пораньше — было даже предпочтительнее.

Ей удалось встретиться с Гарри только в обед четверга. И в этот раз, в качестве исключения, вина была на ней. Поттер, впрочем, не обиделся.

Они сидели на привычных местах в кафе, заканчивая обед, как Гарри внезапно выпалил:

— Трэверс поставил в архив констебля, чтобы тот лично вел регистрацию каждого документа, что берут мракоборцы.

Грейнджер, делающая в этот момент глоток кофе, подавилась. Поттер незаметно направил в ее сторону палочку и использовал невербально Анапнео. Гермиона смахнула выступившие слезы.

— Что ты сказал? — прокаркала она хриплым голосом, все еще покашливая.

— В архиве появился секретарь.

Гермиона нахмурилась.

— Ты в чем-то подозреваешь Трэверса? — недоуменно протянула она.

Поттер кивнул.

— Я не рассказывал тебе, но за мной стали внимательнее следить, — он усмехнулся, — после того, как я стал там чаще бывать.

Гермиона пожала плечами, откинувшись на спинку стула, и провела ладонью по шее, все еще чувствуя тяжесть.

— Почему бы им просто не изъять нужные файлы из архивов?

Поттер сел ровнее.

— Каждый документ зарегистрирован, — пояснил он, — и если листы станут исчезать массово — это рано или поздно заметят. Да и я пока не могу понять, что именно я не должен там найти.

— Гарри…

— Нужно его как-то спровоцировать, — твердо заключил Поттер, не дав Гермионе закончить свою мысль, которая несла абсолютно противоположный смысл.

Не могла же она сказать другу, что не так уж и сильно рвется узнать правду, и все для себя решила, выстроив в голове мысленную границу, разделяющую две личности?

Не могла. Поэтому, вздохнув, она протянула:

— Давай дождемся хотя бы ближайшего заседания, а уже после будем предпринимать какие-либо действия.

Заседание прошло не так гладко, как Гермионе того хотелось бы. Во время выступления с отчетом от своего отдела ей показалось, что на нее не особенно обращали внимание, хотя, видит Мерлин, она за две недели сделала больше, чем Хобс за пять лет.

Что ж, до его возвращения у нее будет еще один шанс — всего один — проявить себя. А после она снова просто станет тенью начальника.

А пока она могла позволить себе побыть маленькой девочкой, которую нужно жалеть. Она сидела на коленях у Люциуса, в его квартире в Лондоне, положив голову ему на плечо, а он ласково перебирал ее волосы, поглаживая по спине.

— Уверен, тебе просто показалось, — заявил он, — на тебя просто невозможно не обратить внимание.

Грейнджер хмыкнула. Конечно, она пересказала Офламу измененную версию сегодняшнего собрания, но была уверена, что суть он уловил.

— Я для них… просто никто, — запнувшись, проговорила она, — просто девчонка с улицы, понимаешь?

Она быстро заглянула в его глаза, а потом снова опустила голову, позволяя Люциусу обнять ее. Он был ее коконом, теплым, защищающим. Ей было… хорошо рядом с ним.

— Это не значит, что тебя не выделяют, — пожал плечами он. — Ты еще так молода, Гермиона. Стать хотя бы кандидатом в начальники отдела в двадцать четыре — это много значит. Средний возраст сотрудников, занимающих ключевые позиции в моей фирме, тридцать семь.

Люциус говорил размеренно, почти лениво. Его глубокий бархатный баритон успокаивал Гермиону, и она, пригревшись на его плече, ощущала, как расслабляется. Впрочем, ненадолго — очень скоро касания Офлама перестали быть невинными, поглаживания становились интимнее и интимнее, а сидеть спокойно становилось все неудобнее и неудобнее.

Когда пальцы Люциуса скользнули по груди, дыхание Гермионы на миг сбилось. Это стало для него сигналом. Одна его ладонь собственнически накрыла грудь, а вторая уже пробралась под юбку, мягко поглаживая плоть через влажную ткань трусиков.

Грейнджер поражалась его влиянию на ее тело. Порой ей хватало одного жадного, голодного взгляда.

Легко усадив Гермиону спиной к себе, Люциус опустил губы на ее шею, заставляя кожу плавиться от прикосновения. Он продолжал ласкать ее, проводя дорожку из поцелуев от изгиба шеи к ушку, а затем переходя к подбородку.

Грейнджер, не сдерживаясь, стонала. Запах возбуждения, откровенные прикосновения Люциуса, его хриплое дыхание, эрекция, упирающаяся ей в поясницу — все это стремительно сводило ее с ума, застилая глаза мутной пеленой. А потом мир вздрогнул, а внутри живота взорвались тысячи фейерверков, разнося по крови горячий заряд.

Но не успела Гермиона расслабиться от полученной разрядки, как Люциус подмял ее под себя, стягивая брюки и белье. Грейнджер, как и тогда, в самый первый раз, таяла под ним. Каждый раз, снова и снова. Чувствуя, как с каждым толчком они сближаются не только физически, но и духовно.

С заседания прошло больше месяца, и Гермиона, сразу же начав готовиться к следующему, полностью посвящала себя работе и Люциусу. Что стало ее ошибкой.

Они виделись с Гарри все так же часто — на обедах, в течение дня, вечера же она проводила с Офламом, практически поселившись в его квартире. И каждый день, что она проводила с ним, она понимала, что этот человек не являлся Люциусом Малфоем. Он не был им. Не мог быть им.

Этот чуткий, внимательный, деловой магл был просто маглом, который имел точно такую же внешность и такое же имя, как волшебник Люциус Малфой. Гермиона и сама понимала, что это абсурд, но упорно твердила себе, что это возможно, ведь всего пятнадцать лет назад она и существование волшебства считала абсурдным.

Из человека не вытравить старых привычек, и Офлам просто не мог бы так искусно притворяться все это время другим человеком. Он не смог бы сыграть те эмоции, мелькающие в его глазах раз за разом, отражающие ее собственные, о которых никто не решался заговорить вслух.

Состояние эйфории не покидало Гермиону ни на мгновение. Она впервые в жизни поняла, что являют собой эти самые пресловутые бабочки в животе.

Сегодня она рассчитывала, что в обед, как и всегда, встретится с Гарри, но Поттер прислал патронус, что хочет встретиться с ней вечером. В ее квартире. Это означало только одно — ему нужно место с максимальной конфиденциальностью, хорошо защищенное. Мысленно содрогнувшись в ожидании плохих новостей, Гермиона была вынуждена согласиться.

Ей пришлось отправить Люциусу сообщение, что сегодня она переночует у себя. А потом долго убеждать его, что все в порядке и она ни на что не обиделась.

Грейнджер, ощущая, как сжимается ее желудок, решила посвятить себя работе, стараясь отвлечься. Она в самом деле сумела разобрать почти весь завал, оставленный Хобсом, и на заседании планировала взять, собрать волю в кулак и, как советовал Люциус, высказать этим министерским выскочкам, что она думает о том, как ведет дела ее начальник. Не в таком тоне, конечно, но сохранив суть. Помимо этого, она наведалась к мистеру Хадсону, чтобы передать ему новые регистрационные бланки, и даже нашла в себе силы переброситься парой слов с Мирандой. Грейнджер была убеждена: из нее — Гермионы — получится хорошая начальница. А мисс Деррек, кажется, была с этим полностью согласна, судя по тому, что количество жалоб за последние полтора месяца снизилось.

Она отправилась в свою квартиру, захватив по дороге ужин, и принялась терпеливо ожидать Гарри, гадая, что за новости он для нее приготовил. И все же Поттер заставил ее понервничать, явившись только в девятом часу.

Усевшись за стол и разложив свою порцию фастфуда перед собой, Гарри заговорил.

— Это было немного рискованно с моей стороны, но я все же сумел кое-что провернуть, — начал он, а Грейнджер почувствовала, как внутри все переворачивается.

В плане риска Гарри не знал меры. Он либо не рисковал вообще, либо ставил на кон все. Кроме того, ее откровенно смутило, что Поттер не поставил ее в известность о том, что намеревается сделать.

— Я составил два анонимных заявления и пошел в архив…

— Что за заявления? — перебила Гермиона.

Она не ела, пока ждала Гарри, но и сейчас ей кусок в горло не лез, в то время как друг ел за двоих, поразительно напоминая Рона в школьные времена — до тех пор, пока тот не научился пользоваться ножом и вилкой.

— До этого мы еще дойдем, — отмахнулся Поттер. — Так вот, я стал демонстративно рыться в делах Пожирателей смерти, прямо под носом у констебля, и меня сразу же вызвал к себе Трэверс, — спокойно повествовал он, а брови Грейнджер взлетали к линии волос. — Когда он прямо спросил, для чего мне эта информация, я продемонстрировал ему заявления и сказал, что если это просочится в прессу, то поднимется шумиха.

Гермиона рыкнула:

— Да о каких заявлениях речь, в конце концов?

Гарри усмехнулся, склонившись к ней.

— Заявление о том, что Эйвери и Нотта-старших видели в магловском мире.

Грейнджер ошарашенно уставилась на него, отшатнувшись, как от удара.

— Ты рисковал, — протянула она, и Гарри довольно кивнул, не уловив ее тона. — Рисковал, Гарри Поттер! А что, если они найдут Люциуса?!

Улыбка мгновенно стерлась с лица друга, и он склонил голову к плечу.

— Гермиона?

Грейнджер отмахнулась, ощущая, как внутри все кипит и переворачивается. От страха и правды, которую она так боялась признать, зацепившись за несколько фактов — Люциус все же был не тем, кем казался. Она поднялась, расхаживая из угла в угол. На еду теперь было тошно даже смотреть. Взмахнув рукой, она заставила кофемашину работать.

— Что-то еще узнал? — спросила она, нервно покусывая ноготь на большом пальце.

— Вообще-то да, — осторожно проговорил Гарри. — Тебе лучше сесть.

Гермиона нервно сглотнула, но предпочла послушать совет друга. Она вернулась к своему стулу, и села, вцепившись пальцами в поверхность стола.

— Трэверс повел меня к Кингсли, — продолжил Поттер. Гермиона просто зажмурилась, догадываясь, что на хорошее продолжение она может не рассчитывать. — Они долго спорили за закрытыми дверями, наложив заклинания. Но ты же знаешь, что у меня всегда с собой практически весь арсенал из магазина Рона и Джорджа?

Грейнджер кивнула, проигнорировав сожаление, неизменно всплывающее, стоит кому-либо упомянуть имя шестого Уизли.

— Так вот, я подслушал их разговор. Я так понял, что срок правления Кингсли заканчивается в этом году.

— Да, через пару месяцев, — кивнула Гермиона.

— Вот. А Визенгамот им не то чтобы доволен, понимаешь?

Грейнджер кивнула в очередной раз. Гарри слишком растягивал свою историю, и она понимала, что в конце ее ждет что-то особенно плохое.

— Я так понял, что он начал сотрудничать с невыразимцами еще с начала срока, но результатов все не было и не было… И он позволил им ставить опыты на людях.

Она резко вскинула взгляд, ошарашенно вглядываясь в зеленые глаза.

— На заключенных, — нервно сглотнув, произнес Поттер.

— Нет, — выдохнула Гермиона.

Она была невероятно благодарна Гарри за то, что тот посоветовал ей сесть. Шквал эмоций, обрушившийся на нее, был такой ошеломляющей силы, что ей и на стуле стало не просто усидеть. Ее тянуло куда-то на дно.

— Ты хочешь сказать…

— Это как-то связано с магией, — проговорил Гарри. — Они лишали Пожирателей магии, потом стирали им память и отправляли в магловский мир. Так что мой блеф действительно удался.

Гермиона неверяще покачала головой, быстро моргая, чтобы прогнать подступившие слезы.

Нет, нет, нет…

Она отгоняла моментально сложившуюся картинку, которую услужливо подсовывал ей ее разум, а дышать было тяжело.

Поттер опустил руку на ее плечо в знак поддержки.

— Люциус действительно потерял память, — подтвердила Гермиона. — Сказал, что практически ничего не помнит.

Она повернула голову к окну, заглушая эмоции и пытаясь мыслить здраво. Она прищурилась, не понимая, что ее тревожит и смущает в этой истории. Было что-то странное, почти неуловимое. Не складывалось. Что-то не складывалось.

Поттер терпеливо молчал, и Гермиона была благодарна ему, что он не расспрашивает о том, как давно она знает, что Офлам терял память. Возможно, Гарри осознавал, что ответ ему не понравится.

— Но неужели они обеспечивали их? — протянула она самый кричащий вопрос и дернула головой, будто сбрасывая навязчивые мысли. — Я хочу сказать… Люциус — он ведь богат. По-настоящему богат, понимаешь?

Поттер нахмурился, отведя взгляд в сторону.

— Да, но у меня нет ответа на этот вопрос. Я лишь пересказал тебе только то, что смог подслушать, — он пожал плечами и почесал затылок. — Кингсли попросил меня переправлять подобные сообщения Трэверсу и не поднимать панику.

Гарри сказал это с таким отвращением, что часть его передалась и Гермионе. Хотя ее желудок и без того сжимался от того, насколько все казалось противным. Она никак не ожидала, что Шеклболт мог пойти на такое. Да уж, власть развращает людей. Война прошла, а многое так и не изменилось.

— Я поинтересуюсь у Дадли, есть ли какой-то способ узнать, сколько существует фирма… а вообще, любая информация будет полезна.

— Спасибо, — слабо протянула Гермиона.

Прошло достаточное количество времени с того разговора, когда Гермиона поняла, что ее что-то беспокоит во всей этой истории… Откровенно говоря, беспокоило многое. Но было и что-то ещё, что волновало и напрягало… что-то ускользающее от ее понимания. Гермиона вновь и вновь проигрывала в голове беседу с Гарри.

Подслушанный Поттером разговор стал началом их расследования, и в конце концов, и она, и Гарри сломали головы, пытаясь отыскать доказательства причастности невыразимцев к «смертям» Пожирателей. Что еще волновало Гермиону — Кингсли активно замалчивал массовые смерти заключенных. А это целиком и полностью подтверждало его вину.

Причем, присмотревшись внимательно, Гарри выявил простую закономерность: исчезали мужчины, чьи семьи тоже находились под заключением, и спустя месяц те переводились в камеры с лучшими условиями. Ясное дело, что идти к Трэверсу не было смысла, если они не хотели оценить удобства этих камер в Азкабане лично. Но что-то делать было нужно.

Конечно, Гермиона не могла не соотнести одно с другим, вспомнив камеры Нарциссы и Драко и Люциуса Малфоя, который не был собой, когда она его встретила и узнала. Он явно участвовал в этом эксперименте. Но то, кем он стал сейчас… в этом не было его вины. Гермиона пыталась убедить себя, что Люциус, с которым она спала, к которому испытывала эти непонятные чувства, не был тем, кого она видела в конце войны.

«Он не виноват, — говорила она себе зажмуриваясь и качая головой. — Это чистая случайность. Мы могли вообще никогда не встретиться. Или, — Гермиона с ужасом думала об этом, — его мог увидеть и узнать кто-то другой».

Кто-то, кто сразу побежал бы к Трэверсу.

Гермиона закрывала лицо руками в такие моменты, а ее сердце замирало от страха за Люциуса, который сам не знал, в какой опасности сейчас находится.

Грейнджер поняла, что ее тошнит, когда в памяти всплывали его слова о том, что у него нет жены и детей. Он просто не знал об этом. И Гермиона пока не знала, что ей делать со всей этой информацией, обрушившейся на нее словно лавина. Скинуть правду на Люциуса вот так просто она не могла. И приняла решение, что сначала она и Поттер разберутся с этим делом, а потом… а потом она уже подумает, что делать дальше.

Конечно, после того, как Гарри открыл ей глаза и пазл сложился, она начала отдаляться от Люциуса. Гермиона просто не знала, как теперь смотреть на него, зная, что это чертов Малфой. Что у него есть жена и ребенок, ради которых он и пошел на этот шаг, вероятнее всего. Они продолжали переписываться, но Гермиона находила миллион причин, чтобы не встречаться. Плохое самочувствие, загруженность на работе, поездка к родителям…

Так продолжалось полторы недели, пока, наконец, ему это не надоело, и сидя поздно вечером над рабочими отчетами, Гермиона не услышала настойчивый стук в дверь. Нахмурившись и решив, что это не обязательно Гарри, а может быть, ее соседка-магла, она плотнее закуталась в махровый халат и открыла дверь. Если бы взгляд мог заморозить, она бы превратилась в ледяную глыбу.

— Люциус? — выдохнула Гермиона, делая шаг назад, чем он и воспользовался, войдя в квартиру и захлопнув дверь за собой.

Его серые радужки холодно скользнули по ее телу, словно проверяя, в порядке ли она, потом снова поднялись к лицу, встречаясь с карамельными. Но Люциус продолжал молчать, не говоря ни слова, и Гермиона начинала нервничать от его присутствия, от того, что он был так близко, от того, что поняла, как сильно соскучилась по этому мужчине.

— В чем дело? — наконец спросил он, сложив руки на груди и показывая, что без ответов он не уйдет.

Гермиона вздохнула, глядя на него и, развернувшись, прошла на кухню. После великолепного загородного дома с огромной столовой, в которой они ужинали, и кухни-гостиной в Лондонской квартире, приглашать его в свою кухоньку, которая по квадратам была меньше, чем ванная в любой из недвижимостей, принадлежащих Люциусу, было неудобно, но она надеялась, что у него хватит такта не морщиться от маленьких размеров комнат и того бардака, что вечно сопровождал ее.

Она молча сделала две чашечки кофе и поставила одну из них перед Малфоем, который все это время следил за ней, не проронив ни слова. Гермиона едва сдержала улыбку при мысли, внезапно промелькнувшей в голове, что Люциус в своем дорогом деловом костюме вообще не вписывается в общий интерьер. Она села напротив него и, отхлебнув ароматный напиток, посмотрела на Малфоя.

— Что я сделал не так? — ровно, совершенно лишенным эмоций голосом спросил он, когда понял, что Гермиона не планирует что-то говорить.

Ее пронзило чувство вины, и она лишь плотнее закуталась в халат, с мольбой глядя на него. Грейнджер действительно не знала, что сказать. Ни одна ложь не всплывала в голове, наверное, потому что она не хотела лгать ему.

— Люциус, — протянула Гермиона.

— О, пожалуйста, — он чуть скривился, глядя на нее, — не нужно вот этого взгляда… И лишних слов. Если ты жалеешь…

— Нет, — выкрикнула Гермиона, резко перебив его, и их взгляды встретились. — Дело не в этом…

Она снова замолчала, и он, раздраженно вздохнув, встал.

— Одно твое слово — и я уйду.

Малфой испытующе смотрел на нее, пока Гермиона лихорадочно пыталась сообразить… что? Как прогнать его? Или как оставить теперь, зная наверняка, кто он? Внутри шла борьба разума с теми чувствами, что успели зародиться в ней к этому мужчине. Заметив ее бегающий взгляд, Люциус приблизился к ней вплотную, вызывая судорожный вздох. Это явно не помогало в принятии верного решения.

— Скажи мне…

Сердце Гермионы выдавало кульбиты, пока она вдыхала запах Малфоя. Одурманенная близостью, она нервно сглотнула, когда его рука нежно убрала локон за ухо. Костяшками пальцев он погладил ее щеку и, пройдясь по линии челюсти, заставил приподнять подбородок.

Их взгляды встретились, и Люциус вопросительно приподнял бровь. Гермиона облизала губы, опуская взгляд на его рот, который вдруг скривился в усмешке. Он знал ее ответ прежде, чем она выдохнула:

— Останься.

Второе заседание стремительно приближалось. Вот-вот ожидалось возвращение Хобса, и Грейнджер прикладывала нереальное количество усилий, мотаясь по всей Британии. В день она могла посетить столько разных частей острова, что сама поражалась тому, как ее не выворачивает только от мысли о трансгрессии. Тем больше она полюбила тот факт, что Малфой стал забирать ее с работы — ей оставалось лишь перейти в магловскую часть Лондона, и в поле зрения тут же оказывался Люциус, опирающийся на автомобиль или вышагивающий поблизости, разговаривающий по телефону или набирающий смс, — одно оставалось неизменным: искренняя улыбка, стоило ему заметить ее. И его губы — всегда одинаково горячие.

И ей пришлось клятвенно заверить Люциуса, что все в порядке, когда Гарри попросил ее об очередной встрече в ее квартире. И стоило им начать разговор, как Гермиона поняла — выступать со своей речью, которую писала больше месяца, на заседании она не будет. Они готовились раскрыть правду магической Британии.

В первую очередь Гарри разложил дела семей Пожирателей смерти, которых удерживали в Азкабане, которые он каким-то невероятным образом умудрился скопировать.

— Я использовал Джеминио, — поделился Гарри, — а потом сделал копии в обычном магловском магазинчике.

Сказать, что это было гениально — не сказать ничего. Похоже, годы службы пошли изворотливости Поттера на пользу.

Улыбнувшись краешком рта, Гермиона опустила взгляд на стол. После войны Пожирателей и их семьи пачками сгоняли в Азкабан, можно сказать, без суда. Только приближенных к Лорду судили публично.

— Знаешь, — протянула Гермиона, заглядывая в дело Нотта, — мне даже как-то не по себе, что мы упустили из внимания, сколько чистокровных заперто в камерах. Там ведь не меньше полутора десятков человек. Нотт, Малфои, Флинт, о Мерлин, и Паркинсон тоже! — Грейнджер резко потянула копию дела на себя. — Ее отец тоже числится… умершим?

Гарри молча кивнул, делая какие-то заметки.

— Нам нужно найти хоть кого-нибудь, — заявил Поттер. — Кроме Люциуса, конечно.

— Зачем? — нахмурилась Гермиона.

Поттер помассировал переносицу и откинулся на спинку кресла.

— Нужно показать Визенгамоту, что они все, — он махнул головой на папки с делами, — живы. И были оставлены в опасности. Как бы то ни было, а у них имеется конкретное наказание, которое они должны понести, а то, что с ними сделали… это не просто бесчеловечно.

Он скривился, отведя взгляд в сторону. Грейнджер была полностью с ним согласна — наблюдая сейчас за Люциусом, она понимала, что его фактически лишили жизни и вышвырнули в новую, как слепого котенка… Кстати об этом.

— Гарри, а Дадли удалось что-либо узнать?

Поттер качнул головой.

— Не его уровень доступа, — просто отмахнулся он.

Гермиона напрягла челюсти, удивленно приподняв брови. Только она мысленно похвалила Поттера за находчивость, как он тут же резко упал с пьедестала.

— А если мы предоставим нужный уровень, он сможет найти то, что нас интересует? — немного раздраженно поинтересовалась она.

Поттер хлопнул себя по лбу.

— Мерлин, сколько же времени я потерял…

Он вышел из комнаты, набирая номер. Гермиона слушала его приглушенный голос, рассматривая карточки, разложенные на столе. Четыре человека, над которыми провели сомнительный эксперимент. Одиннадцать человек, оставшихся в Азкабане абсолютно незаслуженно. Что это? Чей-то долгосрочный план? Показательная порка? Или этих невиновных не заметили в толпе преступников?

Паркинсон, какой бы стервой она ни была, точно не заслужила просидеть эти пять лет в Азкабане. И ей предстояло просидеть еще столько же…

Гермиона закинула голову и прикрыла ладонями лицо. Усталость. На нее накатила и придавила ее тело к креслу усталость.

— В понедельник, — объявил Гарри, войдя в комнату. — Дадли сказал, что в понедельник его начальник рано уходит с работы, и он достанет его волос. В общем, мы сможем забраться в его компьютер, а Дадли поможет нам достать нужную информацию.

— Отлично, ты сможешь достать оборотное? — поинтересовалась Грейнджер.

— Джордж сможет, — улыбнулся Поттер.

Кивнув ему, Гермиона махнула рукой на свободное кресло и вымученно произнесла:

— Давай, наконец, займемся этой чертовой речью для Визенгамота.

Весь понедельник Гермиона провела как на иголках. Коллеги косились на нее с пониманием — она всегда волновалась перед выступлениями, еще со школы, и многие знали об этом и связывали ее переживания с приближающимся заседанием. Грейнджер, однако, переживала совсем о другом. Как оказалось, идти на фактическое ограбление банка во второй раз в жизни ничуть не легче, чем в первый. Впрочем, то, что она не могла хладнокровно нарушить закон, все же успокаивало ее. Все-таки она не являлась преступницей в общепринятом плане.

Гарри зашел за ней после работы, и, провожаемые взглядами, они вышли из министерства. Зайдя за угол, они трансгрессировали.

— Успокойся, Гермиона, — шикнул на нее Поттер, ощущая, как трясется рука, покоящаяся на его локте, — здесь точно нет гоблинов и драконов — я это знаю наверняка. — Грейнджер бросила на него уничижительный взгляд. — Все, дальше одна. Я остаюсь ждать мистера Мейсона.

Мистер Мейсон — начальник Дадли. Они договорились провернуть почти такой же трюк, как на втором курсе, за исключением того, что не будут усыплять Мейсона — зелья на людей действовали иначе, чем на волшебников, и последствия могли стать не просто неприятными, а катастрофичными. По этой же причине пришлось отказаться от Империо — маглу банально могло выжечь мозги, да и министерство магии отслеживало применение Непростительных, и мракоборцы прибыли бы сюда немедленно. Кроме того, колдовать в здании банка было опасно — во-первых, существовала опасность сбоя техники, во-вторых, везде висели камеры. Поэтому план пришлось усложнить.

Грейнджер неуверенно двигалась по холлу банка, огибая огороженные закутки младших сотрудников, подходя то к одной, то к другой двери, чтобы изучить таблички. В ее голове крутилось только одно имя — Дадли Дурсль. И, когда она наконец увидела его на претенциозной золотой табличке, чуть не вздрогнула от неожиданности. Она нервно сглотнула, прежде чем нажать на ручку двери, а потом выдохнула, расправила плечи и решительно вошла в кабинет.

И только увидев Дадли, Гермиона окончательно сложила пазл в своей голове. Это был не просто какой-то там банк — это был Банк Англии. Центральный банк, национальный банк. Лучший банк. У него было больше эпитетов, чем имен у Дамблдора, впрочем, Банк был старше.

А Дадли, которого она представляла полным подростком, описанным когда-то Поттером, оказался высоким внушительным мужчиной в дорогом костюме, со строгим выражением лица, лишь немного смягчившимся, стоило ему заметить Гермиону. Как он мог дослужиться до такого поста, Грейнджер не знала наверняка, но предположила, что Поттер приложил к этому руку. Ибо должность совсем не соответствовала тем умственным способностям, о уровне которых когда-то рассказывал Гарри.

Она заметила, что между ее лучшим другом и мужчиной перед ней есть сходство. Пусть и очень отдаленное.

Поздоровавшись, Гермиона опустилась в кресло для посетителей. Все это время Дадли изучал ее с не меньшим интересом, чем она его. Для них обоих эта встреча была достаточно невероятной. Для Грейнджер неожиданней было лишь встретить Люциуса. Дадли же наверняка было интересно увидеть своими глазами боевую подругу брата.

— Я представлял вас… не так, — произнес он осторожно.

— Я вас тоже, — улыбнулась Грейнджер, немного расслабившись.

— Могу себе представить, — покачал головой Дадли, посылая Гермионе улыбку в ответ. — Поттер часто вас упоминает. Да и Джинни тоже. Но я, честно говоря, все равно всегда сомневался в вашей реальности.

Мягко рассмеявшись, Гермиона почувствовала, как напряжение окончательно покидает ее. Они завели простой бессмысленный разговор. И лишь где-то на краю сознания маленькая Гермиона мерила шагами пространство в ожидании информации, гадая, так ли сильно она хочет узнать правду о Люциусе Офламе, как хотела месяц назад.

Наконец, дверь распахнулась, и в проеме показалась высокая худая фигура мужчины. Его темные холодные глаза скользнули сначала в сторону Дадли, потом вернулись к Гермионе. Залысины поблескивали в свете ламп, а крючковатый нос отбрасывал тень на щеку.

А потом он широко улыбнулся — и эта улыбка категорически не подходила этому лицу.

— Я знал, что вы найдете, о чем поболтать, — тихо проговорил он, а потом, посерьезнев, холодно добавил: — Мистер Дурсль, проводите мисс Грейнджер в мой кабинет. Я думаю, это предложение стоит обсудить в более… подходящей обстановке.

Осознав, чьи интонации копирует Поттер, Грейнджер еле сдержалась от смеха. В этом облике он и впрямь напоминал Северуса Снейпа. Не хватало только парящей за спиной мантии.

Дадли, ошарашенно пялясь на кузена в облике начальника, запер свой кабинет и повел их в сторону кабинета Мейсона.

— Господи, я бы сказал, что это волшебство, если бы не знал наверняка, что это волшебство, — пробубнил Дурсль себе под нос.

Подойдя к нужной двери Дадли остановился, и Гарри потянул руки к замку, делая вид, что отпирает его, а Грейнджер направила палочку на замочную скважину и использовала невербальное Алохомора. Раздался щелчок, заставивший Дадли вздрогнуть и побледнеть. Прежде чем Гарри потянулся к ручке, Дурсль зашипел:

— Приложи палец к площадке справа.

Кивнув, Гарри послушно проделал то, что от него требуется.

Всей процессией они вошли внутрь, и Дадли сразу направился к компьютеру.

— Твой палец потребуется и здесь, — он указал на небольшой сканер перед экраном, и Гарри послушно провел по нему указательным пальцем.

Маленькая машинка пикнула, а компьютер зажужжал и замелькали картинки. Грейнджер с интересом следила за действиями Дадли.

— Люциус Офлам, — проговорила она, когда он повернулся.

Глаза Дадли на мгновение расширились, а брови взлетели.

— Офлам? Oflam corporated? — удивленно переспросил он. Гермиона кивнула, нахмурившись. — Я и без поиска могу сказать, что этой компании лет, наверное, как мне. Хотя, нет. Наверное, я помладше, — он бросил короткий взгляд на Гарри. — Мой отец всегда мечтал о машине Офлама.

Договорив, Дурсль отвернулся, вбил в поисковую строку имя и отстранился, ожидая загрузку. А Гермиона и Гарри вели молчаливый диалог. На лице Поттера, как и на ее, застыло потрясение.

— Жаль, что моя база включает в себя только физических лиц, — протянул Дадли, нарушая гнетущую тишину.

— Ну, кажется, и так все идет неплохо, — проговорил Гарри отстраненно, осторожно подбираясь к Гермионе, которой явно становилось все труднее и труднее держать себя в руках.

Дадли пожал плечами, бросив на них короткий взгляд.

— Все неплохо, кроме того, что существует риск, что меня уволят.

Поттер поджал губы и таки добрался до Гермионы. Он обнял подругу за плечи.

Экран снова замигал, Дадли склонился к нему и начал совершать какие-то манипуляции. Спустя пару минут он достал из принтера листы бумаги и протянул их Гермионе, а потом принялся заметать следы: нажимать какие-то кнопки, отключать приборы.

Вернув все в прежнее состояние, компания покинула кабинет Мейсона, и Гарри с Гермионой направились к двери, ведя тихий диалог, хотя преимущественно говорил Поттер, шепотом уговаривая Грейнджер подождать и изучить бумаги на улице. А Дадли, протирая взмокший лоб, вернулся в свой кабинет.

Стоило им выйти на улицу и повернуть в ближайший переулок, Грейнджер навесила на себя и Гарри кучу чар, отвлекающих внимание, и развернула листы. Они оба склонились над ними, изучая.

По мере чтения Гермиона ощущала, как ее брови взлетают вверх, а челюсть, напротив, опускается. Внутри что-то взрывалось, и переворачивалось, и обрывалось окончательно. Ее руки затряслись, ноги перестали держать, и, если бы не Гарри, поддерживающий ее за плечи, она непременно упала бы.

— Счет открыт в восьмидесятом, — просипела она. Она еще многое хотела сказать, но не могла — не хватало воздуха. Она лишь простонала: — Мерлин.

В глазах потемнело. В ушах зашумело, и голос Гарри, напитанный успокаивающими интонациями, доносился как сквозь толщу воды, наоборот, даря лишь раздражение.

Комментарий к Часть 5. Думай об Англии

Ну что ж, осталась лишь последняя глава.

Скорость, с которой она появится на сайте, зависит от фидбека прямо пропорционально: чем больше обратной связи, тем скорее появится финал;)