Там, на неведомых дорожках…

1. К добру ли, к худу?

Меня разбудил какой-то шорох. «Кот», – даже сквозь сон догадался я. Да ну его в баню, спать охота…

Кот, почему-то, по указанному адресу не пошел, а продолжил копошения. «На мышей он там что ли охотится?» – сонно удивился я. Кот перестал шуршать и начал топать. Топ-топ-топ и он уже где-то под кроватью. Еще топоток и он уже у противоположной стены. Опять топот, уже с потолка. Хм-м… С потолка?..

Состояние было непонятным, вроде уже и проснулся, но все еще сплю. Звуков не слышно, ни ветра или машин за окном, ни храпа из соседних комнат, ни холодильника, ни капающего крана. Прям гробовая тишина. Походу сейчас самая середина ночи, надо просто забить на кота и провалиться в сон.

У того на этот счет было свое мнение. Кошачье. Спустившись с потолка, он начал скрести в разных углах. Поскребет-поскребет, и в другое место прошелестит, там дальше наскрёбывает. Да так настойчиво, словно заначку потерял. Только начинаю засыпать, как скрежет раздается в новом месте. Вставать и шугать его не охота – дрема разнежила, под одеялом тепло, а в доме уже по-любому все выстыло…

Вроде всё, уже минуту не слышно, ушел, слава яйцам, можно спать спокойно. И тут царапанье раздалось вновь, прям возле моей кровати. Ну все, кошка скребёт – на свой хребёт… Я, резко перегнувшись через край кровати, попытался схватить его.

Собственно, схватил-то наобум, больше рассчитывая шугануть, а не поймать чертяку. Потому и удивился поймав. Он попытался удрать, но я, войдя в раж, обхватил его обеими руками. Нет, только подумать: нашкодил, разбудил, да еще и попался! Стареет, бродяга…

Меня немного смутила необычная лохматость кота, но со сна не сразу обратил на это внимание. Когда глаза чуть попривыкли к темноте, то я буквально обомлел. Моей добычей оказался мохнатый ком полуметрового диаметра. Шерсть его была густой и длинной, а цвет по темноте не подлежал распознанию. Ком уставился на меня огромными, как чайные блюдца, желтыми глазами. Подозреваю, что мои глаза в этот момент были не меньше…

Между тем, мой пленник заговорил низким и густым, как кисель, голосом:

– К добру ли? к худу?

Спросил он по-русски, но с каким-то старинным, как мне показалось, выговором. Тут-то до меня и дошло: домовой! Вместе с этим пониманием прямо к сердцу подступил липкий комок страха, словно покойного родича во сне увидел. Потом сердце чуть успокоилось, ибо к месту вспомнились рассказы отца, о том, как он сам встречал домового, и спросил он его в точности о том же. Подозрительное однообразие, если задуматься, а если подумать, что спросонья не всегда так сразу получается, то смело можно все списывать на свое разыгравшееся воображение…

Однако процесс под названием «подумать» уже пошел, и меня посетила еще одна дурацкая мысль: неужели кто-то ответил бы домовому «к худу»? Это каким же надо дураком быть, чтобы так ответить? Или даже так – это каким же дураком надо быть, чтобы так спросить? Ведь даже дураку понятно, каким будет ответ. Тогда не с подвохом ли вопрос? Да и про чье добро речь? Про мое? Про домового? Про общемировое?..

– К худу, – сквозь силу усмехнулся я, хотя было жутковато, вдруг-таки не сон? По телу пробежали предательские мурашки, словно крысы с тонущего корабля…

– От добра добра не ищут, – растекся голос, а затем меня словно пыльным мешком по голове огрели! Не больно, но так неожиданно, что сердце прям аж ухнуло в пятки! Я инстинктивно вжал голову в плечи и…