Там, на неведомых дорожках…

12. Сновидение – адская круговерть (ночь 5)

Сон опять выдался жутким кинофильмом. Никогда особо не любил этот жанр, смотрел его или из-за красочных спецэффектов, или из-за сочных форм главных героинь. Но тут моего согласия никто не спрашивал. Хорошо хоть за билеты платить не приходилось, хотя от попкорна и колы я бы не оказался…

Судя по всему, я находился на Огромке, шел сильный ливень, завывал ветер, полыхали молнии. Вокруг не видно было ни зги, а стена воды, падающая с неба, напрочь смывала хоть какую-то видимость видимости. Что-то разглядеть удавалось только во время ярких вспышек молний, которые были под стать остальному светопреставлению – каждая из них длилась минуты по три-четыре, рассекая небеса змеящимися электрическими разводами. Гром гремел под стать этому светопреставлению, он, словно оркестр, подчиняющийся палочке неведомого дирижёра, играл то тише, то громче, с переливами и ударами литавра. В момент вспышек становилось понятно, что тучи несутся по небу с ураганной скоростью и Огромка действительно разлилась до размеров солидного озера. Поверхность этого новоявленного озера была густо взрыхлена каплями дождя, при этом, несмотря на взбесившиеся тучи, над озером и в целом в лесу ветра не ощущалось, и крупные мягкие капли дождя падали почти вертикально вниз.

После очередной затянувшейся вспышки молнии я замечаю, что свечение не угасло до конца и мир вокруг не погрузился во тьму. Оно сменило оттенок с синего на зеленое и теперь исходило не с небес, а из-под воды, из бездонных глубин озера. С каждой минутой свечение разгоралось все сильнее, поднималось к поверхности и начинало вращаться, превращаясь в пугающий циклопический водоворот. Вращение шло против часовой стрелки, подхватило меня и потащило по кругу, постепенно подтягивая и приближая к центру, поначалу, медленно, затем быстрее, быстрее, и вот я уже проваливаюсь, сливаюсь, и с бешенной скоростью падаю куда-то в недра планеты, а сон, между тем, переходит в новую свою фазу…

…Кажется, в этот раз я попал в ад. Блин, а ведь хотелось-то в рай, но, видимо, грехи… Не, серьезно, небеса красные, с оранжевыми, словно налитыми огнем облаками. Солнце, или что это там на небе, черное, с тусклым багровым ореолом и змеистыми протуберанцами. Выглядит так, словно багровое солнце оказалось перманентно заслонённым луной и в этом мире воцарилось время вечного солнечного затмения. Почва вроде бы песчаная, или каменистая, при таком зловещем освещении точной консистенции и цвета толком не разобрать. Одно точно – она темная, темнее, чем небеса.

Город впереди тоже темный, серый и темный. Не то что б невзрачный, есть вне м какое-то своеобразное очарование, шарм запустения. Что-то вроде глубинки у черта на куличках, причем в буквальном смысле этого слова. Над стенами возвышаются крыши домов, а где-то в глубине виднеется крыша детинца, или замка, со шпилем и печально осевшим флагом на нем. К городу по натоптанной «проселочной» дороге приближаются две фигуры; я мягко притянулся к ним и завис над ними словно воздушный шарик.

Идущие довольно массивны, но двигаются легко, одеты в какое-то непотребное рванье с обвисшими капюшонами. Такое облачение полностью скрывает и фигуры, и головы, и лица. Вдоль дороги сидит еще человек десять-пятнадцать таких же оборванцев, кто-то из них тянет руки в надежде получить милостыню, кто-то с чувством плюет перед собой, кто-то даже кидает в идущих песок или мелкие камешки.

Дорога, если можно ее так назвать, заканчивается городскими воротами, деревянными, высокими, двухстворчатыми. Судя по виду их лет сто как не закрывали. Возле ворот сооружена бревенчатая караулка и стоят два толстых стража в стальных шлемах и при алебардах. Из доспехов на них линялые стеганки или ватники, с нечитаемым пятном герба на груди. Стражники скучают, один, кажется, и вовсе спит стоя, повиснув на алебарде.

Стена не высокая, метра три, не выше, с трещинами, кавернами, тусклыми перекинутыми вниз вымпелами. Вдоль стены по обе стороны от ворот стоят палатки, навесы, расстелены ковры торговцев. Торгуют всем, глиняной утварью, какой-то едой, выпивкой, одеждой, тележными колесами, бытовыми инструментами. По дороге идет редкий люд, и налегке, и с мешками за спиной, и с тележками перед собой, кто-то из них проходит через ворота, кто-то сворачивает к торговцам. Хотя нет, не люди это.

Стражники какие-то толстые краснорожие демоны с мелкими рогами на голове и роговыми выступами на бровях, скулах и подбородке. Торгаши разномастные, но тоже не люди, есть похожие на стражников, но есть и другие, с темно-серой кожей, с золотой кожей, с синей и черной кожей. Некоторые покрыты мехом, некоторые чешуей, некоторые костяными наростами. Есть высокие, тонкие, низкие, четырехрукие, хвостатые, рогатые. Есть совсем мелкие, с пятилетнего ребенка размером, а есть дылды в два с половиной метра. Одеты по-разному, но в целом стиль облачения отдает средневековьем, схожие фасоны, головные уборы, обувь, стиль изготовления. У некоторых есть оружие, в основном кинжалы, мечи и булавы. У парочки заметил хлысты. Еще у одного лук, но судя по одежде это скорее охотник.

Парочку, к которой привязана камера, пытается обогнать очередной толстяк, зеленая кожа, заплывшая жабья рожа, огромное пузо на коротких слоноподобных ногах. Он не утруждается обойти спутников, а идет напролом между ними, не безосновательно полагая, что уж что-то, а масса-то точно на его стороне. Однако при этом, и к моему, и к своему, удивлению словно натыкается на стену, парочка даже не пошатнулась, хотя и приостановилась, заинтересовалась. Пузан что-то заголосил и попытался оттолкнуть того, что похудее массивной длинной волосатой рукой, но и тут его ждал облом. Он заголосил еще громче и замахал руками. Правый спутник отошел в сторону пропуская его, но сделал это не из страха, а скорее от смятения.

– Что это было, брат? – спросил он у своего компаньона.

Язык не понятен, но субтитры услужливо перевели его фразу.

– Не знаю, пока, – отрешенно, словно думая о чем-то своем, отвечает его спутник. – Наверное, считает себя слишком широким…

Они продолжают путь к воротам, но теперь левый спутник рассматривал стражей, с каким-то брезгливым интересом. Мне кажется, что по его лицу медленно расплывалась хищная ухмылка, и он все больше замедляется.

Тем временем путников настигает всадник, явно из сословия повыше. Щегольски одет в блестящую синюю ливрею; массивная цепь на шее, берет с белым пером, резные ножны со шпагой, плеть. Конь – просто огонь, какой-то шестиногий стройный ящер, с голубой узкой попоной, расписанной завитушками, тесненным седлом, позолоченной уздой. Хвост короткий, лапы двупалые, с когтями, глаза красные. Скачет споро, даром что шесть ног.

Всадник пытается проскакать прямо через парочку путников, но лошадь не одобряет его намеренья, резко тормозит и встает на дыбы. Не желает к ним приближаться, словно они волки позорные. Всадник что-то орет на спутников, машет, негодует, может даже сетует.

– О, какая лошадка! – восхитился правый путник, – шестиногая стройняшка, чешуя блестит, и скорость приличная, хочу такую же…

– Зачем тебе она? – отвечает левый странник. – Пешком мы гораздо быстрее и мобильнее, а ее еще и кормить чем-то надо, и мыть, и лечить, и навоз за ней убирать.

– Стильная вещица, как мой порше, пускай бы в гараже стояла…

– У них тут точно не гаражи, а скорее конюшни, – хмыкнул левый. – Хотя я хз куда именно такие бестии помещаются, мож в бассейн с водой, или песком, или в террариум, ящерица же, по виду…

Всадник орал все громче и настойчивее, и, завидя это, один из стражей закинул алебарду на плечо и вразвалочку двинулся к эпицентру инцидента.

– Знатная кобыла, мистер, – похвалил левый путник. – Подаришь её мне?

Всадник что-то возмущенно и насмешливо заголосил, презрительно жестикулируя и показывая куда именно должен пойти его оппонент и с такими просьбами, и с дороги, и вообще, по жизни.

Тем временим до них дошел-таки стражник и что-то зычно спросил у франта, игнорируя путников-оборванцев. Странно, все участники, вроде как, друг друга понимали, но субтитры переводили мне слова только путников-оборванцев. Вероятно, у нас с ними особая связь. Происходящее имело характер кинофильма, но очень качественного, минимум 3D. Я мог спокойно исследовать все, что попадало в «кадр», в то время как в обычных кинематографических снах, я видел только тот предмет, область или событие, которое мне «показывали».

– А я тебе тоже чего взамен подарил бы… – игнорируя стражника продолжил левый, сбрасывая плащ.

В принципе, он сошел бы здесь за своего по облику и строению тела – еще один демон, только без одежды, но при этом всё же сильно от них отличался. Я узнал его, это был один из носителей осколков, тот, у которого имелся стилизованный капюшон со звуковыми модулями по внутренней стороне и два гарпуна-змеи, выскакивающие из груди. Его броня была насыщенного темно-зеленого цвета, как у старого токарного станка в нашей школе, или не менее старого танка на Монументе Славы. Подложка оказалась словно в пику – светлой, нежно-сиреневой, ох уж эта инверсия цветов…

– Например, твою голову, – закончил свою мысль змееподобный носитель, правда не поменяв интонации на зловещею, чего я подсознательно от него ожидал.

Щеголь пронзительно заорал, дав петуха, стражник тоже заговорил, басом, и двинулся в сторону змея, снимая с плеча и поудобнее перехватывая руками оружие.

– Что мне с ним делать, брат? – с ноткой истерии в голосе спросил его спутник. Он не боялся, он просто не знал, что делать, что можно, что нельзя, что допустимо, а что неприемлемо. Был растерян. Стопудово младший.

– Не знаю, пока… – задумчиво проговорил змей, а затем предложил: – Оторви ему голову, для начала, и выкинь куда-нибудь…

При этом кристалл тяги на поясе змееподобного носителя засветился и лошадь под его взглядом стала проседать к земле, словно на нее наваливалась тяжесть. Возле копыт мерцали черные молнии. Затем всадника стремительно вырвало из седла и подняло в воздух, он завис словно в невесомости, и с расширившимися от страха глазами потянулся к амулету. Наверное, он решил, что его атаковал маг, а в амулет была встроена защита от магии.

Младшенький метнулся к стражнику, отдаляясь от брата; камера приподнялась, так, чтобы оба путника по-прежнему оставались в поле моего зрения. Он играючи увернулся от размашистого удара алебарды, затем с кошачьей легкостью вспрыгнул на плечи стража, ухватил его за голову и резким движением вырвал ее из тела вместе с частью позвоночника. Толпа зевак взорвалась истеричными криками, и бросилась в рассыпную, в основной своей массе в сторону ворот.

Второй носитель спрыгнул с падающего тела, метнув брызжущую кровью голову в сторону караулки, и сбросил свои лохмотья. Его я тоже узнал, это был крылатый носитель осколка, который мог метать перья и имел супернавороченное строение модуля сурьи. Его броня имела фиолетовый цвет, а подложка светло-зеленый.

– О! как же я давно мечтал это сделать! – воскликнул фиолетовый «птиц».

– Что, – хмыкнул змей, – оторвать кому-нибудь голову?

– Конечно, нет, – искренне возмутился его компаньон, – скинуть это рванье!

– Ты же понимаешь, что ты сейчас по факту голый?

– Ничего не голый, – огляделся он, – я в доспехе.

– Тебе оставить одежду этого фраера?

– Вот еще! Лучше ходить в рванье или голым, чем в такой безвкусице!

Змей навел демона-пижона ладонь и начал сжимать ее. Характер воздействия на него поменялся, теперь тело начало сжиматься, втягиваться в центр самого себя. Вокруг него мелькали, всё чаще и чаще, чёрные змеистые молнии, а по границе воздействия возник искажающий видимость эффект, как у призмы или линзы, образуя причудливое гало. Змей явно наслаждается моментом, каждое движение его пальцев усиливало давление в тех или иных зонах «мясного шарика», висевшего перед ним. Он комкал и мял щеголя, как кусок пластилина, мешал воедино кости, плоть, кровь, при этом ни одной частичке, ни одной капельке не удалось вырываться из зоны воздействия его силы.

Наконец, он окончательно свел руку в кулак, завершая «шарофикацию» дворянина, а затем резко раскрыл ладонь, позволяя бесформенной массе биологических отходов кровавым месивом разлететься по сторонам. Лошадь забилась в истерике, чувствуя кровь того, кто недавно был ее хозяином, но по-прежнему не могла подняться с земли или хоть на йоту сдвинуться с места.

Толпа повторно разразилась криками ужаса, теперь уже панического, и бросилась к воротам с утроенной скоростью, создавая опасную давку. Второй стражник скрылся в караулке и оттуда забил частый гулкий набат. На его зов тут же откликнулись другие набаты, из глубины города.

– Убей их всех, – посоветовал брату змей.

Птицеобразный взмыл в высь, чем еще сильнее отодвинул камеру от места действия. Он принялся метать перья из своих крыльев в бегущих мирян, пикировать на них сверху, разрывать когтями на руках и ногах в падении, поднимать тела ввысь и сбрасывать их вниз. Его когти переливались радужными электрическим всполохами, такие же искры покрывали отрастающие метательные перья на крыльях.

Из городских ворот выбежал отряд из десятка демонических стражей, закованных в вороненые латы, с щитами и копьями. На стенах, как грибы после дождя, поднимались арбалетчики в железных широкополых шляпах. Изнутри города слышались нарастающие звуки ревущего пламени, словно к воротам приближается лесной пожар.

Змей провалился сквозь землю, в какую-то черную троящуюся дыру, появившуюся у него под ногами. Птиц сбросил на отряд стражи очередную порцию смертоносных перьев. Те закрылись щитами, а он сам, кружась, начал уходить от полетевших в его сторону арбалетных болтов. Щиты не спасли от его перьев, трое демонов оказались буквально пришпилены к земле.

В это же время испод земли вырвались два гарпуна и пробили нескольких гвардейцев насквозь. Следом вырвался сам змей и, с ошеломительной скоростью, троясь и скользя, принялся их убивать. Его брат занимался тем же самым с арбалетчиками. Я осознаю, что это не люди, но все равно подобная бойня вызывает у меня отвращение, начинает мутить от вида крови, органов, криков боли, и безумного охота летающего носителя.

Братья закончили со своими противниками почти одновременно и вошли в город, змей чинно, через ворота, а птиц – по воздуху. Он мог зависать на месте, и для этого ему даже не приходилось махать крыльями.

По главной городской улице навстречу братьям-носителям приближалось нечто. Метра четыре росту, словно сделанное из окатых булыжников, на каждом из которых был выбит таинственный знак, а иногда и целая цепочка символов. Между камнями горел огонь, бушевал, вырывался, как пламя из печи, у которой открыли поддувало. Ступал монстр тяжело, грузно и как-то неотвратимо.

По обе стороны от голема, чуть за ним, шли две фигуры в черных мантиях и капюшонах, время от времени их глаза вспыхивали оранжевым огнем. Защитники города, видимо, планировали провести бой за крепостной стеной, но не успели вовремя довести своего чемпиона.

Огненный голем ступил вперед, поднял руки над головой и ударил по мостовой. От удара она потрескалась, а в сторону братьев пошла волна теплового марева. Камни, по которым она проходила раскалялись и плавились, мертвые тела вспыхивали и превращались в обугленные головешки. Крылатый брат резко ушел ввысь, спасаясь от волны жара, а скользкий проскользнул под землю. С небес в монстра устремились заряженные перья, а испод земли вырвались две змеи-гарпуна и пробили грудь и голову магам в темных плащах.

Как ни странно, но смерть магов не развоплотила монстра, вместо этого он просто потерял управление и начал крушить все вокруг, посылая тепловые волны и активно работая руками и ногами. Промежуток между волнами составлял около минуты. Братья воспользовались им. Они состыковались на земле, чуть поодаль от голема, соединили руки и, как я понял, объединили свои силы. Их контуры поплыли и обрели белый ореол, а свет вокруг начал гаснуть, заливая округу темнотой.

Над элементалем образовался похожий ореол, накапливался, разгорался, и когда разность потенциалов достигла определенной величины, то между братьями и существом промелькнул массивный гулкий разряд черно-белой молнии. Монстр буквально рассыпался черной дымящейся пылью.

Браться дали друг другу пять и неспешно двинулись в сторону городской ратуши, или дворца, или как они там в аду называются…

– В чем правда брат? – насмешливо спросил змей.

– В силе? – не уверено уточнил орел.

– Правда в том, что я собираюсь стать правителем этих земель. Сам стану Лордом, как тебе такое?

– Сверхлордом? – еще менее уверено уточнил его брат.

Змей заржал:

– Можно и сверх, – затем хлопнул брата по плечу. – Не думал о такой карьере, стать повелителем Ада?

– Так себе перспектива, – усомнился «птиц».

– А что? Станем аристо, родоначальниками собственного клана, заведем гаремы, сначала здесь, а там видно будет!

– Думаешь мы сможем выбраться из этого места?

– Для начала осмотримся, закрепимся, а там видно будет, – рассудительно заявил старший. – А вообще – лучше песок на зубах, чем иней на яйцах…

Их разговор я уже «слушал» удаляясь, камера поднималась всё выше и выше, пока картинку не заволокло серо-черным туманом или облаками…