Таверна "Перекрёсток"

Глава 27. Такой бывает правда

Наречённого лира нашла позже на заднем дворе. Кейден помогал Элеону в работе с обещанными теплицей и оранжереей, вовремя останавливая мастера дерева, когда стебли оказывались слишком близко от посадок Имы.

Удивительное было зрелище! Повинуясь пению эльфа всё новые и новые гибкие лианы вырывались из почвы, устремляясь вверх, переплетаясь между собой, застывая изысканными формами пропускающими достаточно света и в то же время дающими защиту от его переизбытка. Лозы вьюна вились по лианам, абсолютно прозрачные, словно хрустальные, лепестки крупных цветов раскрывались и замирали, защищая от непогоды, заменяя окна.

— Несколько саженцев для оранжереи и семена оставил возле бочек для воды, — заметив Ветту, эльф оторвался от своего занятия, обошёл получившееся ажурное строение и остался доволен увиденным. — Тут хватит места и для белых роз, условий им достаточно.

— Белых роз? — лира Норе ахнула. — У меня будут свои белые розы?

— Да, и ещё лаванда, перечная мята, хлопок и лён. У тебя будет время рассмотреть все семена — поделившиеся ими семьи подписали какие они и как за ними ухаживать.

— Элеон, это чудесно! Я так признательна твоему народу за помощь!

Восхищение лиры прервала яркая вспышка, разбежавшись по потемневшему небу всполохами.

— Кажется, буря в этом году решила прийти раньше, — задумчиво потёр подбородок Элеон. — Предлагаю доделать, что осталось и расстаться до её завершения. Боюсь к ночи она разразится, небо уже темнеет.

Теплица для Имы выросла тем же способом, что и оранжерея Ветты. Пение и магия лесного народа возвели сооружение не менее изящное, чем пристанище для цветов: живое и гибкое, способное следить за тем, чтобы растения не страдали от излишков солнца и тепла или от их недостатка.

— После бури можно будет посадить саженцы, как раз внутри уже будет нужная среда и полезные насекомые будут привлечены магией.

Элеон ушёл убедившись — с новыми постройками всё в порядке, поспешив в лес до начала бури. Ветта надеялась, что он успеет добраться до защиты деревьев раньше, чем погода окончательно испортится.

— Кейден, — лира Норе окликнула наречённого, отвлекая от складывания семян и саженцев в одну из пустых бочек, чтобы укрыть от непогоды. — Почему ты решил разыскать меня? Ведь матушка и батюшка от меня отреклись, тебе больше нет нужды создавать союз со мной. А по меркам народа он теперь и вовсе нежелателен. Неужели твоей семье так нужны монеты, что накопились за то время, что мы связаны? Их сумма не так велика и…

— Ветта, — лир Сел вздохнул, тепло улыбнулся ей. — Милая Ветта. У меня была минутная слабость отречься от тебя, когда я узнал о твоём побеге. Но бросить на произвол судьбы ту, что стала моим светом, было бы предательством. К тому же, дело не только в тебе и во мне. Наши семьи из первых, чистых родов, сохранить наследие — это наш долг.

— Значит, ты здесь только из-за этого? Выполнить долг перед народом? — лира Норе криво улыбнулась, обняв себя за плечи.

По небу снова пронеслась вспышка, вдалеке громыхнуло раскатистым гулом. Ещё безопасно, но скоро только таверна останется их защитой.

— Нет, — Кейден подошёл к Ветте, протянул ладонь, коснувшись щеки лиры, улыбнулся. — Когда-то так действительно было, и наша кровь для меня имела значение. Твоя семья всегда выделялась среди аммилис своими характерами и пристрастиями. Твои родители переплюнули в этом всех предков вместе взятых, они даже пошли на преступление против нашей памяти.

Вздрогнув от прозвучавших слов, лира Норе во все глаза уставилась на Кейдена, но он смотрел прямо и с сожалением, словно до последнего не желал говорить ей жестокой правды.

— Наш союз был заключён с целью узнать, как далеко они зашли. Насколько много ты знаешь о делах твоих родителей и как глубоко увязла в них… Но твои письма, такие добрые и наивные, лишённые всего этого коварства и уловок, убедили старейшин, что тебя ещё можно спасти от влияния родителей.

— Мои письма тебе читали старейшины?! — Ветта отскочила от Кейдена, распушив хвост и прижав к голове уши, едва подавив в горле готовое вырваться рычание.

— Только вначале, — запротестовал лир Сел. — Когда они поняли, что в тебе нет ни капли вины, то оставили всё на усмотрение моей семьи, а я уже не представлял себе, что больше не буду получать от тебя ни строчки…

Ветта всё-таки зарычала, в груди жгло от обиды и какой-то странной тоски, усиливающейся при каждом взгляде на Кейдена.

— Мне правда жаль, — она замерла перед ним, словно натянутая тетива лука, готовая сорваться в любой момент, вынуждая слова замирать комом в горле, а глаза обжигали сдерживаемые слёзы, мешая видеть лицо Ветты.

Если бы она не сбежала, а союз был заключён, лира Норе никогда бы не узнала об этом. Но всё меняется и только правда либо разрушит всё до конца, либо позволит ей наконец-то начать ему доверять.

— Что с ними будет? — хвост Ветты опустился, а сама она будто сжалась. — Что будет с моей семьёй?

— Я отдал конверт капитану Офиру — это необычная бумага и очень дорогая. Если подтвердится, что они действительно продавали реликвии нашего народа старьёвщикам и богатеям, желающим иметь у себя что-то крайне редкое, то их будут судить.

— Это ужасно, — лира Норе вздрогнула от очередного раската небес, обошла Кейдена, направившись ко входу в таверну. — Я никогда не хотела бы этого знать.

— Я бы никогда не рассказал тебе, — лир Сел направился следом. — Если бы от этого не зависело твоё доверие ко мне и возможность сохранить всё то светлое, что может быть однажды.

Ветта замерла у двери, коснувшись лбом прогревшейся за день на солнце древесины. Хотелось плакать, но глаза были сухими. Наверное, Кейден прав и это был единственный способ, и всё же в который раз убедиться, что её семья — недостойные аммилисы было очень больно. Словно почувствовав невысказанное вслух разочарование лиры, Кейден обнял её, прижав к себе.

— Вместе мы со всем справимся, ты только верь мне…