Тайфун

Глава 3

«Она, конечно же, сильно изменилась с тех пор, когда была наивной девочкой», — криво усмехнувшись, подумала Джульетта, сидя на балконе и любуясь великолепным видом ночного Гонконга, раскинувшегося за гаванью. Яркие огни зданий офисов и квартир усыпали все подножье горы, в то время как Пик потонул в темноте. Это был самый престижный район Гонконга, где по сложившейся традиции богатые люди строили свои дома, чтобы скрыться от летней жары. Тщеславные люди все еще тяготеют к этому месту, несмотря на то что появились кондиционеры, которые сделали жизнь на вершине горы необязательной. «Может, Марк живет где-то среди этих ярких огней?» — подумала Джульетта. Она заставила себя прекратить думать о нем, не позволяя неожиданной встрече причинять столько волнений. Джульетта вздохнула, понимая, что только обманывает себя, и вспомнила всю историю до конца. Ведь последний раз она видела Марка отнюдь не на свадьбе, и слова, которые он сказал ей тогда, дав прямой и дерзкий совет проверить ее чувства к Эдварду, были не последними словами, сказанными им.

Она поднялась с рассветом и пошла прогуляться в сад, не в состоянии оставаться дольше в постели. Красота раннего утра, нежные краски и блестящие капли росы на траве как бы посылали вызов ее плохому настроению. «Как это случилось, что предполагаемая любовь к Эдварду исчезла в несколько часов, даже минут? — удивлялась она. — И что теперь делать?» Она не строила никаких планов в отношении карьеры, поскольку Эдвард не хотел, чтобы она работала.

Ее сердце дрогнуло, когда она увидела высокую черноволосую фигуру, облаченную в древние джинсы, обтягивающие длинные сильные ноги, легким шагом направляющуюся к ней через лужайку. Она хотела улизнуть; Марк пугал ее по причинам, в которых она не решалась признаться даже себе, но было уже слишком поздно.

Он не обратил внимания на ее хмурый вид, бодро сказав:

— У нас, должно быть, сходное состояние души: я решил, что это утро слишком прекрасно, чтобы тратить его попусту, валяясь в постели.

— Я было уже подумала, что утренние часы ты знаешь совсем с другой стороны, — ядовито заметила Джульетта.

Марк рассмеялся.

— Я много раз встречал рассвет прежде, чем лечь в постель, должен в этом признаться, но иногда встаю рано. Я не такой уж плейбой, как многим хотелось бы думать. Пошли, я покажу тебе сад.

Джульетта без особого желания поплелась за ним. У нее создалось такое впечатление, что, если бы она уперлась, Марк просто взял бы ее за руку и потащил силком. Он, казалось, не замечал ее мрачного настроения, ее монотонные ответы и, болтая за двоих, показывал ей обширный, безупречно ухоженный сад с явной гордостью. Постепенно она стала чувствовать себя немного лучше. «Большинство людей сочтут невозможным оставаться мрачными, когда Марк вышел погулять, чтобы доставить себе удовольствие!» — криво усмехнувшись, подумала она. Но, по мере того как к ней возвращалось ее обычное радостное настроение, вернулись и те роковые чувства, которые он внушил ей вчера, повинуясь которым она в любой момент могла с уверенностью сказать, где именно он находится в этой многолюдной толпе. Ей пришлось заставить себя прекратить искоса поглядывать на его загорелые плечи и узкие бедра, когда он шел рядом.

Она что-то бессвязно бормотала, при этом говорила такие бессмысленные вещи, что их банальность заставляла ее краснеть, когда она их произносила. Марк искоса посмотрел на нее своими большими глазами, предложив посмотреть красивый летний домик в готическом стиле на дальнем краю сада. Он выбил пыль из подушек, разложенных на сиденьях восьмиугольником, и сел, увлекая за собой Джульетту.

— Не принимай все так близко к сердцу, — сказал он мягко.

Он едва заметно улыбнулся в ответ на ее испуганное движение и сказал:

— Мне все это не так уж безразлично, как может показаться: ты сейчас думаешь, что все кончено. Люди любят сплетничать. Уж я-то знаю! — утешал он ее. — Но через год или даже через полгода ты будешь респектабельной замужней леди, и все забудут об этом недоразумении.

Джульетта горько сказала:

— Нет, они не забудут. Эдвард думает, что он Цезарь, его жена должна быть вне подозрений. У меня теперь достаточно сомнительная репутация, чтобы стать его женой.

— Что за глупец, — спокойно сказал Марк.

— Именно этого ты хотел, — уныло отозвалась Джульетта. — Надеюсь, ты доволен?

— Нет, это не так, — спокойно ответил Марк. — Я хотел, чтобы ты сама расторгла эту помолвку, чтобы поняла, какое у тебя впереди блестящее будущее, карьера…

— Я не хочу ни блестящего будущего, ни карьеры! — Джульетта всхлипнула, слезы медленно потекли по щекам. — Я хочу замуж, хочу уютный дом, стабильное положение, хочу, чтобы я могла опереться на кого-нибудь, а теперь я не знаю, что делать! — Она засопела, глотая слезы.

Марк обнял ее и притянул к своему крепкому надежному плечу.

— Не плачь, дорогая, — сказал он, коснувшись губами ее волос. — Я тоже в твоем возрасте был влюблен, я знаю, как это сильно ранит, но, если честно, ты позднее оглянешься назад и вздохнешь с облегчением, что не связала себя обязательствами в столь раннем возрасте.

У нее тут же пропало всякое желание плакать. Она резко оттолкнула его, высвободившись из объятий, и яростно воскликнула:

— Прекрати разговаривать со мной как с ребенком! Мне уже восемнадцать. Может, я и выгляжу слишком юной, но я совершеннолетняя и юридически, и эмоционально!

Глаза Марка были всего в нескольких сантиметрах от ее глаз.

— Я хорошо знаю, что ты уже не ребенок, Джульетта, — нежно сказал он, — даже слишком хорошо.

Ее сердце бешено забилось. Рука, обнимавшая ее, уже не была бесстрастной и спокойной, это была рука человека, который с трудом сдерживается. Джульетта затаила дыхание, ее глаза широко раскрылись, а ее обнаженную руку стало странно покалывать под не торопливыми движениями его ладони Марк посмотрел на нее потемневшими глазами и прерывисто вздохнул:

— Определенно, ты уже не ребенок, я не позволю тебе так просто уйти от меня.

Она нервно напряглась — столь явны были его намерения.

— Я не сделаю тебе больно, дорогая, — нежно прошептал он. — Только поцелуй, но, если ты не хочешь, я не стану этого делать.

Джульетте очень хотелось, и это ее удивляло; ей никогда раньше по-настоящему не хотелось, чтобы ее кто-то поцеловал. Марк воспользовался ее минутным замешательством, он взял в руки ее лицо и стал нежно захватывать губами уголки ее рта, становясь все более настойчивым. Не встречая сопротивления, он нежно водил языком по контуру ее губ с медлительностью, которая сводила с ума, пока наконец она не расслабилась, а губы ее не стали податливыми и теплыми. Она поддалась его напору, ни о чем не думая. Ей никогда раньше и не снилось, что простое соприкосновение губ может вызвать такой бурный восторг, так взбудоражить кровь; она никогда прежде не догадывалась, что поцелуй — это только прелюдия к чему-то большему.

Он освободил волосы Джульетты от стягивавшей их на затылке ленты, рассыпав их по ее плечам, и начал перебирать пальцами ее шелковые пряди. При каждом его движении трепет восторга пробегал по телу Джульетты от затылка к талии. Другой рукой он ласкал ее шею, пробуждая каждый нерв пальцами, которые спускались все ниже и ниже в восхитительно возбуждающем движении.

Марк поднял голову.

— Ты так прекрасна, — хрипло прошептал он и наклонился, чтобы снова ее поцеловать.

Джульетта отвечала ему со всей страстью, на которую была способна, в глубине души понимая, что это было неизбежным с тех пор, как она впервые увидела эти необыкновенно синие глаза, смотревшие на нее с противоположного края кровати. У них обоих внутри было что-то такое, что притягивало их друг к другу как магнит.

Внезапно он весь напрягся, слегка оттолкнул ее, поднял голову, внимательно прислушиваясь.

— Собак спустили. Должно быть, кто-то идет.

— Какое это имеет значение? — хрипло спросила Джульетта.

Марк быстро поцеловал ее в лоб.

— К сожалению, имеет, дорогая. Я уже достаточно натворил, чтобы погубить твою репутацию, этот инцидент лишь усугубит дело, — криво усмехнулся Марк, — хотя через пару минут я уже не смог бы оторваться от тебя! — Он нежно отбросил назад несколько выбившихся прядей ее растрепанных волос. — Тебе лучше привести себя в порядок, пока мои низменные инстинкты не возобладали над моим благородством!

Джульетта провела дрожащими пальцами по волосам, но она была слишком возбуждена, чтобы подвязать волосы лентой, и ему пришлось сделать это за нее. По ее коже вновь пробежали мурашки, когда его пальцы коснулись ее затылка.

Он приподнял Джульетту, позволив себе быстро обнять ее, и шепнул в ее волосы:

— Меньше всего я хотел бы сейчас позволить тебе уйти, но мы должны возвращаться назад врозь. Меня больше устроит, если у сплетников из числа домочадцев не будет повода утверждать, что у нас с тобой была назначена встреча здесь, в саду! — Он улыбнулся, заглядывая в ее глаза с такой нежностью, что она вся обмякла в его объятиях. — Тебе лучше прогуляться по фруктовому саду. Будет очень правдоподобно, что ты восхищаешься его красотой!

Джульетта в замешательстве покачала головой.

— Я не понимаю, что случилось, — наивно сказала она, — я никогда этого не чувствовала раньше.

— Я могу тебе сказать, — произнес он с самодовольной улыбкой, заправляя выбившуюся рубашку за широкий пояс джинсов. — Это страсть, дорогая, и я точно тебе говорил, что ты не знаешь, что это такое! — Он нежно обнял ее за плечи, вглядываясь с высоты своего роста в ее глаза, и на его лице отразилось легкое замешательство. — Ты так молода, что мне должно быть стыдно! Но я не ожидал, что это будет настолько сильнее меня!

Улыбаясь, она смотрела, как он не спеша пересек лужайку, удивляясь его спокойствию и невозмутимости после такого ошеломляющего происшествия, но потом она сообразила, что для Марка это было далеко не в новинку. Он уже знаком с этим чувством, что порабощает тело и не внемлет голосу разума. Ей стало немного не по себе, но она успокоила себя тем, что ему уже двадцать семь, и было бы странно, если бы у него не было опыта в этих делах.

Она медленно прогуливалась по саду, мечтательно разглядывая деревья, чьи ветки ломились от тяжелых гроздей фруктов. Прижав ладонь к губам, она пыталась воспроизвести поцелуй его губ. Она не знала, что произойдет дальше, да ее это мало волновало. Она увидит Марка позже. Джульетта радостно вздрогнула от сладостного предчувствия встречи.

Для нее было ужасным шоком, когда, обогнув деревья, она столкнулась лицом к лицу с Эдвардом.

Джульетта осторожно взглянула в его лицо, чтобы посмотреть, есть ли у него какие-нибудь подозрения о том, что она здесь делает.

— Многие сегодня встали спозаранку, — улыбнувшись, сказал он. — Я только что встретил Марка, который направлялся к дому.

В его голосе не было слышно ни гнева, ни осуждения. Джульетта с облегчением вздохнула.

— Он показывал мне сад, — спокойно сказала Джульетта.

— Сад замечательный, правда? — спросил Эдвард. — Хотя могу поспорить, что он не показал тебе летний домик — или домик соблазнов, как мы его еще называем.

Джульетта вскинула голову.

— Что? — резко спросила она.

— Это излюбленное место Лонгриджей для любовных утех. Укромный уголок, отдаленный от дома, уютный — и с хорошей акустикой, так что слышно, если кто-нибудь приближается. Мы всегда приводим наших подружек туда, хотя, может быть, мне не следовало тебе этого рассказывать! — Эдвард сделал паузу, мечтательно задумавшись, и у Джульетты было достаточно времени, чтобы осмыслить его слова.

Потом он сказал ей совсем другим тоном:

— Я хочу попросить у тебя прощения. Марк не в состоянии пропустить ни одной хорошенькой девушки, которая попадается ему на пути, но ты далеко не такая распутница, чтобы позволить человеку, которого не знаешь, заниматься с тобой любовью.

— Спасибо, что ты мне доверяешь, — ответила Джульетта, с горечью думая о том, что доверия она больше не заслуживает. Она тяжело вздохнула: — Может, это и к лучшему; мы обнаружили еще до свадьбы, что не подходим друг другу, но я надеюсь, что мы можем остаться друзьями.

— Конечно, — спокойно сказал Эдвард. — Я всегда буду о тебе вспоминать с большой нежностью.

«Не самые радостные слова для бывшей суженой», — подумала Джульетта, но она была настолько разъярена, что сейчас это ее не особенно беспокоило. Марком вовсе не овладело непреодолимое желание обладания ею, он просто хотел посмотреть, получится ли у него лучше, чем у Эдварда, хотел в очередной раз убедиться в своем преимуществе! С горечью она вспомнила его самодовольную улыбку — без сомнения, он был приятно удивлен!

Ее захлестнула волна стыда. Она даже Эдварду не позволяла близости, а несколько минут назад была настолько увлечена, что если бы Марк не был так хорошо осведомлен о возможном вмешательстве (что говорило о долгой практике), то неизвестно, что уже случилось бы к этому времени?

Она интуитивно чувствовала, что от Марка Лонгриджа веет опасностью, даже еще ни разу не видев его. Как права она оказалась! О, да, Марк знал все о том, как заставить девушку забыть свои принципы и здравый смысл!

Она старалась скрыть свой гнев, улыбаясь Эдварду:

— Может, нам лучше отложить объявление о расторжении нашей помолвки и сказать об этом после свадьбы?

Эдвард с живостью согласился, он явно был доволен, но его чувства были легкообъяснимы: его смущал тот факт, что эта новость быстро разлетится по дому. Джульетта не потрудилась упомянуть о том, что она уже рассказала об этом Марку. Она чувствовала, что тот ничего не скажет, особенно если она сделает вид, что ссора с Эдвардом улажена.

Джульетта не отходила от Эдварда весь день; унижение или чувство собственного достоинства, она точно не могла сказать, овладевшее ею, позволяло ей спокойно встречать сначала озадаченные, а потом все более гневные взгляды Марка. Сразу же после ланча, воспользовавшись предлогом, будто ему нужна ее помощь, чтобы принести напитки, Марк, резко повернувшись к ней, когда они стояли перед баром, сказал:

— Нам надо поговорить.

— Зачем? — равнодушно спросила Джульетта.

— Ты собираешься притворяться, что ничего не случилось? — требовательно спросил Марк.

Она повернулась к нему с широко открытыми от удивления глазами. Сердце ее тревожно екнуло, когда она взглянула в его лицо. Разоблачения Эдварда не смогли заглушить в ней непреодолимое физическое влечение к Марку.

— Ты имеешь в виду сегодняшнее утро, я полагаю? — заключила она с притворным спокойствием, благодаря провидение за то, что не сказала ему, что собирается сама расторгнуть помолвку с Эдвардом. — Я была просто расстроена, вот и все. Ты неплохая замена Эдварду. Когда я закрыла глаза, то смогла представить, что это он! — сказала она намеренно оскорбительно-ледяным тоном. — Но я не думаю, что нам следует повторять этот эксперимент. А ты как считаешь?

Марк побледнел от гнева. Он больно схватил ее за плечо, яростно закричав:

— Ты лжешь, Джульетта!

— Я лгу? — переспросила она, слегка приподняв бровь. — Это было очень мало, но я спокойно могу обойтись без этого. Ты недостаточно надежный человек, чтобы выходить за тебя замуж, Марк, и я не собираюсь тратить время на то, что не имеет будущего.

И, стряхнув его руку, она взяла поднос со стаканами и вышла. Он с ней больше не заговаривал, но синяк от его пальцев не сходил несколько дней.

Джульетте искренне было стыдно за себя, когда она перебирала в памяти события, о которых редко позволяла себе вспоминать. Марк был не дурак; конечно же, он знал, что восемнадцатилетние девушки могут защищаться преувеличенно резко, когда они испуганы и находятся в опасном положении; почему же он спустя столько лет отнесся к ней столь враждебно?

За эти семь лет он должен был встретить достаточное число девушек, чтобы загладить свое временное разочарование, и теперь у Джульетты было достаточно жизненного опыта, чтобы понять, что если даже его первоначальные действия и были преднамеренными, то страсть Марка была столь же искренна, сколь и неожиданна для него; Джульетта не пыталась обмануть себя. Она была не той женщиной, которая заставила бы страдать мужчину от страстного желания несколько месяцев, не говоря уже о годах. Сейчас ее фигура стала более женственной, появились формы (наконец-то развилась грудь), и, хотя ее бедра все еще не были достаточно округлы, от нее веяло сексуальной привлекательностью. Она знала, что ей недостает той чувственности к противоположному полу, которая заставляет многих мужчин влюбляться в девушек, не обладающих такой внешностью, как Джульетта. Мужчины, с которыми она была близка, вскоре обнаруживали, что она совершенно невосприимчива к ласкам; ей очень нравилось общаться с ними, но у нее не было сексуальных влечений. Если они просто хотели с ней переспать, провести ночь, они быстро находили себе другой объект обожания; если им было необходимо женское общество, то они часто становились ее друзьями. «У меня, пожалуй, самая богатая коллекция друзей мужского пола в Лондоне!» — с усмешкой подумала Джульетта.

Она позволила себе на несколько минут с грустью пофантазировать о том, что случилось бы, не обрати она тогда внимание на предостережения Эдварда; конечно, осталась бы рана в душе, но она пережила бы восхитительные мгновения, каких, кажется, она больше никогда не испытает. Но, может, это все и к лучшему…

Она вздрогнула, когда в спальне зазвонил телефон, который прервал ее мысли. Сердце Джульетты тревожно забилось, она поспешила ответить на звонок, но, когда она услышала в трубке голос шефа, ею тут же овладело разочарование. Нелепо было даже на долю секунды представить, что это мог оказаться Марк.

— Привет, Сэм, — спокойно сказала она, — я так понимаю, тебе нужно, чтобы я вернулась назад?

— Конечно же, нет! — обиженно отозвался он. — Разве я могу с тобой так поступить?

— Можешь, — сухо ответила Джульетта.

Сэм Голдинг, мультимиллионер, имел собственное представление о хорошем отдыхе — для него это означало вступить во владение новой компанией; он не видел причин, по которым кому-то из его служащих нужно валяться на пляже и ничего не делать.

— Тебе нужен отдых, вот почему я дал тебе этот отпуск, — обиженно сказал Сэм.

Это совершенно было на него не похоже. Сэм собирался отправить свою мать отдохнуть в Гонконг, и когда ей пришлось отказаться в последний момент из-за плохого состояния здоровья, он объявил, что слишком хлопотно требовать деньги обратно, и отдал путевку Джульетте в качестве вознаграждения за хорошую работу.

Следующие двадцать минут были посвящены обсуждению проблем на работе. Джульетта была менеджером в компьютерном отделе компании Сэма, поэтому не было ничего удивительного, что ему срочно потребовалось ей позвонить. Двадцати четырех часов, которые были в ее распоряжении, чтобы собраться и найти свой паспорт для этого неожиданного путешествия, было недостаточно, чтобы соответствующим образом проинструктировать своих коллег.

— Это все? — наконец спросила она, чувствуя, что совершенно обессилела. Неистощимая энергия Сэма всегда действовала на нее так.

— Анна Стайлз дала мне адрес своей подружки, которая живет в Гонконге. По-видимому, она очень любит, когда в ее доме много гостей, почему бы тебе ей не позвонить? Тебе, должно быть, одиноко там одной. — Он взял с нее обещание позвонить этой миссис Мортимер, как бы между прочим добавив: — О, Джульетта, Гонконг — это просто рассадник всех мировых финансовых сплетен, поэтому я тебя очень прошу, не говори никому, на кого ты работаешь.

— Хорошо, — сказала Джульетта.

Она выглядела очень молодо, и люди часто думали, что Джульетта еще очень неблагоразумна, и хотя в своем маленьком уголке огромной империи Сэма она даже не знала всех названий компаний, которые находились в его собственности, Джульетта очень не любила, когда ее использовали для того, чтобы выудить какую-нибудь информацию.

Она позвонила миссис Мортимер, которая очень радушно поприветствовала ее: у нее намечалась вечеринка с друзьями следующим вечером, и она пригласила Джульетту присоединиться к ним.

Джульетта положила телефонную трубку немного ободренная. Но теперь она еще острее почувствовала, как сильно ее огорчила холодность Марка. Он уже ничего не значил для нее; ее детская и, признаться, слишком затянувшаяся страстная влюбленность давно умерла, ибо ничем не подпитывалась, но ей все же причинили боль его равнодушие и неприязнь.

На следующее утро Джульетта направилась на прогулку по городу с новыми силами, несколькими часами позже придя к горькому выводу, что Гонконг обладает одним большим недостатком. Слишком много было искушений на прилавках его магазинов! Она не могла удержаться, чтобы не купить жакет из темно-желтого шелка с аппликациями на восточные темы и фигурками китайцев или прелестное драгоценное украшение; ее глаза останавливались еще на многих вещах, которые угрожали полностью истощить все ее сбережения.

Она поспешила вернуться в свой отель, переживая, что может опоздать; после высокой влажности летнего дня было очень приятно принять прохладный душ в роскошно оборудованной ванной комнате. Она понятия не имела, как одеваются на вечера в Гонконге, поэтому выбрала красиво облегающее ее фигуру платье в зелено-голубых топах, надеясь, что оно как раз подойдет к подобному случаю, и одела в тон своему наряду зеленые туфли. Убрав свои все еще немного влажные волосы назад, Джульетта собрала их на макушке в пучок, намеренно выбив из него несколько локонов, накрасила ресницы, подвела губы и сделала свой обычный макияж.

Услужливый портье в вестибюле, обставленном богатой мебелью периода, предшествовавшего войне за независимость, написал ей адрес на китайском, швейцар вызвал такси. Джульетта не стала торговаться по поводу оплаты проезда, как это было здесь принято, и согласилась на цену, которую ей назвал шофер. Он был очень удивлен и, чтобы как-то отблагодарить ее за столь невиданную щедрость, повел машину с бешеной скоростью через туннель, который проходил под гаванью среди островов Гонконга, и по извилистой дороге, ведущей на Пик. Она закрыла глаза, уверенная, что при такой езде они слетят с дороги в пропасть на каком-нибудь резком повороте или врежутся в один из домов, возвышающихся на крутом склоне горы, и снова открыла их только когда они остановились. Выйдя из машины, Джульетта восхищенно огляделась вокруг.

Они поднялись на самую вершину горы, и этот относительно безлюдный район Гонконга сильно отличался от тех железобетонных построек, которые она видела раньше там, внизу. Тут была почти загородная местность с обилием зелени и свежего воздуха; невысокие домики с витиеватыми ставнями из темного дерева гнездились в подлеске. Крутой склон спускался прямо к оживленной гавани Абердин, у берега качались джонки, сказочные огни огромных плавучих ресторанов ярко мерцали в сгущающихся сумерках. Где-то далеко в море блестели огоньки кораблей, затерявшихся между островами, почти незаметные в темноте. Это была очень красивая чужая страна.

— Мы продолжаем сталкиваться друг с другом, — сказал резкий голос у нее за спиной. — Будь я тщеславен, подумал бы, что ты везде следуешь за мной!