Тайна дуэльных пистолетов

ПИСТОЛЕТЫ

Лучше бы Франсуа не остался!

На следующий день звонок из госпиталя известил их, что состояние господина Скиннера вызывает беспокой­ство. Боб и мисс Мэри тотчас же уехали.

— Я тебе позвоню! — крикнул Боб из машины. — Никуда не уходи!

Франсуа проводил взглядом отъезжающих и повесив голову побрел в свою комнату. Его первый визит в Анг­лию был полностью испорчен. Что будет, если бедный господин Скиннер… Его состояние ухудшилось, конеч­но, из-за того, что похитители возили его в машине. Если он умрет, что тогда будет с Бобом? Станет ли ему под­держкой мисс Мэри, если она в сговоре с врагами своего жениха? g

Франсуа не мог отделаться от мысли, что он предаст Боба, если оставит его в такой тяжелый момент. Но как ему помочь? Отложить отъезд тоже нельзя. Возникла не­обходимость серьезно заняться раненым, который, воз­можно, вообще обречен. В такое время посторонний че­ловек в доме просто помеха. Отныне он в доме лишний. Он становится назойливым. Что же предпринять? Ждать свободного места в самолете? А почему не вернуться мо­рем? И вдобавок как можно быстрее! Это, пожалуй, са­мое правильное решение. Вместо того чтобы ждать, пока тебя отвезут в аэропорт, уехать самому, и тогда, когда захочется. Франсуа понимал меру своей ответственнос­ти. Все, сомнений больше нет.

Он спустился вниз, чтобы позвонить. Когда он закры­вал дверь в кабинет, раздался телефонный звонок. Это, наверное, из госпиталя. Что-то ему сейчас сообщат? Он снял трубку и замер. Но это оказался не Боб, а инспектор Морриссон.

— Я один, — объяснил ему Франсуа. — Мисс Мэри и Боб уехали в госпиталь. Нам сказали, что состояние гос­подина Скиннера ухудшилось.

— Я в курсе, — ответил Морриссон. — Послушай­те… У меня дела в вашем квартале, поэтому будет луч­ше, если не вы приедете ко мне, а я к вам. У меня есть фотографии и кое-какие бумаги, которые я хотел бы вам показать.

— Расследование продвигается?

— Хм… Так себе. До скорого.

Франсуа положил трубку и принялся искать в справоч­нике телефон вокзала «Виктория». И очень быстро полу­чил справку. Можно выехать поездом до Дувра в 15 ча­сов, а оттуда в 17 часов как раз отходит пароход. Он возьмет такси, и не придется просить мисс Мэри отво­зить его.

Он попытался закрыть чемодан, но это ему не удалось. Только его мать умела аккуратно укладывать вещи. Ра­зозлившись, Франсуа плюхнулся на чемодан всем своим весом и кое-как закрыл его. Потом он с тяжелым сердцем спустился вниз и в ожидании звонка Боба стал прогули­ваться по саду. Только услышав звонок, он влетел в ка­бинет.

— Это ты, старик? Ну, как?

— Знаешь, дела обстоят не блестяще. Голос Боба дрожал от волнения.

— Что говорит хирург?

— Что операция прошла нормально. У них все всегда нормально, а потом возникают осложнения. Я вижу, что врачи беспокоятся. Говорят, что все в порядке, но меня не проведешь. Мэри долго разговаривала с хирургом. Меня они, конечно, до этого разговора не допустили. Она, как и врачи, все время притворяется и делает вид, что все в порядке. Она призналась мне, что он потерял много крови.

— Пулю извлекли?

— Да. Она у Морриссона. Знаешь, он приехал после операции первым. Кровь притягивает хищников.

— Ты видел Морриссона?

— Он уже уехал отсюда. Он хотел показать мне новые фотографии, но я его прогнал. Мне смешны эти его штуч­ки. Он, видимо, начнет приставать к тебе.

— Ты останешься в госпитале?

— Да. Поскольку необходимо переливание крови, я предложил свою. У нас с папой одна группа. Чья кровь подойдет лучше, чем моя? Ведь это почти его кровь. Врач согласился. Пришлось уговаривать, но если я берусь за что-то… Ты же понимаешь, это ведь еще и большая мо­ральная поддержка. Когда папа увидит, что я лежу ря­дом с ним… мне кажется (здесь у него задрожал голос), он поймет, что мы с ним пальцы одной руки, несмотря на все наши ссоры. Он обязан будет выздороветь для меня, для меня одного.

Вдруг он резко оборвал разговор и повесил трубку. Он не хотел плакать в телефон. Бедный Боб! Франсуа поду­мал, что должен помогать своему другу.

— Можно войти?

Франсуа подскочил. Это был инспектор Морриссон.

— Я говорил с Бобом, — сказал Франсуа. — Положе­ние господина Скиннера не блестящее.

Инспектор вошел, снял шляпу, плащ и поставил на стол толстый портфель.

— Я знаю, — ответил он. — День действительно труд­ный. Но хирург надеется, а если он настроен оптимис­тично, значит, господин Скиннер выкарабкается.

— Это правда?

— Уверяю вас. Он сможет потом сказать, что вернулся с того света. Он получил такой кусок свинца, который мог бы его и прикончить. Посмотрите-ка сюда.

Он вынул из кармана маленькую коробочку, перехва­ченную резиновым жгутиком, и с большой осторожнос­тью открыл ее. На куске ваты со следами крови лежала какая-то коричневая масса в форме закругленного ко­нуса.

— Пуля, — сказал Морриссон.

— Но… она слишком большая! — удивился Франсуа.

— Вы не зря удивляетесь. Я видел пули, но эта слиш­ком странная. Во-первых, у нее необычный калибр. И кроме того, необычная форма. Может быть, стреляли из иностранного оружия. Это нам выяснит наша лаборато­рия.

«Иностранное оружие… — подумал Франсуа. — А мо­жет быть… старинное оружие?»

Как будто пелена спала с его глаз. Дуэльный писто­лет! Выстрел Боба в темноту… Нет, не может быть! Фран­суа поспешил отмести эту абсурдную идею.

Инспектор вынул из портфеля пакет с фотографиями.

—Я прошу вас внимательно посмотреть. Может быть, среди них вы найдете Ласло Кароли?

Франсуа рассеянно разглядывал фотографии, продол­жая думать о пуле и стараясь отогнать подозрение, кото­рое все крепло. Ведь стреляли по вору, а ранен оказался господин Скиннер. Не хотел же он сам себя ограбить!

— Посмотрите вот на этого. Он как раз венгр.

Еще один бородач с волосами на манер хиппи, совсем не похожий на того рыжего.

— Нет, я никого не узнаю, — сказал Франсуа. Морриссон был явно разочарован.

— Может быть, я скоро покажу вам еще другие фото.

— Но… сегодня я уезжаю. При таких обстоятельствах мне неудобно здесь оставаться.

— Да, — сказал инспектор, — я понимаю. Ну что же, тем хуже для меня. Я хочу попросить вас прочесть изло­жение событий, свидетелем которых вы были, и подпи­сать. Это просто формальность.

Он протянул Франсуа два машинописных листа. Фран­суа пробежал их глазами. Смысл слов доходил до него с трудом. В голове билась ошеломляющая мысль: «А что, если кражу совершил сам господин Скиннер?» Франсуа уже в этом не сомневался. Пуля была выпущена из дуэль­ного пистолета. Он вспомнил форму и размер пуль, ко­торые показывал ему Боб. Стрелял Боб наугад, в убегаю­щую тень, а это и был господин Скиннер. Значит… Это «значит» было как экран, за которым скрывалось что-то ужасное, и у Франсуа не хватало смелости отодвинуть этот экран.

— Подпишите вот здесь.

Инспектор протянул ручку, и Франсуа машинально под­писал. «Значит»… Нет, лучше не знать. Бедный Боб, он ра­нил своего отца по ошибке! Это просто ужасно! А все ос­тальное… Это уже тайна господина Скиннера. Разгадка где-то совсем близко…

— Вы летите самолетом?

— Что? — переспросил Франсуа.

— Вы летите, конечно, самолетом?

— Нет, уезжаю на поезде. В 15 часов.

— Значит, вы не увидитесь с господином Скиннером?

— Я не подумал об этом, — признался Франсуа.

— Хотите, я вас подвезу до госпиталя? Это мне как раз по дороге.

— Спасибо.

Машина инспектора была такой же старой, как «моррис» господина Скиннера. И Франсуа тотчас же вспом­нил о чемоданчике с пистолетами, который так и остался лежать в багажнике.

Да, чемодан спрятан, но вдруг он попадет каким-ни­будь образом в руки инспектора Морриссона, и тот опоз­нает пулю, и бедный Боб поймет, что он стрелял в своего отца. Он этого не выдержит! Он всю свою жизнь будет мучиться раскаянием. Нет, этого не должно случиться. Никогда!

Франсуа обхватил лицо руками.

«Ради Боба я должен попытаться установить истину. Итак, я вынужден признать тот факт, что в ту ночь на вилле был именно господин Скиннер. Именно он унес красную папку, свое собственное досье, и тем самым изоб­разил ограбление. Зачем это ему было нужно? Может быть только один ответ: изобретение стоило дорого, и господин Скиннер хотел получить за него как можно больше. Ему, возможно, пришла мысль продать свое изоб­ретение вторично. Но отец Боба не был нечестным чело­веком. Может, Меррил заставил его подписать контракт на невыгодных для инженера условиях? Кто может знать, что в таком случае происходит в сердце и уме несчастно­го человека? Возмущение? Протест? Отсюда и могла воз­никнуть мысль о возможном получении прибыли в дру­гом месте. Но, поскольку в один прекрасный день станет явным, что у другого производителя появились автома­ты, подобные тем, право на которые уступлено Меррилу, возникла необходимость разыграть спектакль и си­мулировать кражу папки с чертежами».

Теперь все ясно. По договоренности с этим Кароли, который, скорее всего, играл роль посредника, господин Скиннер разработал все детали операции. Это было за­думано так: пункт первый — загримированный Ласло Кароли посещает виллу в отсутствие инженера, ведет себя странно, мальчики позднее должны об этом вспомнить и решить, что вор приходил на разведку; пункт второй — телефонный звонок во время обеда, Кароли и инженер обмениваются заранее заготовленными фразами, и инже­нер заявляет, что его снова приглашает Меррил, при этом он не забывает сказать, что он не узнает голоса Меррила, то есть возникает мысль о западне. А вот пункт третий оказался решающим и губительным для инженера. Гос­подин Скиннер, не зная, что Бобу в театре стало плохо и что мальчики вернулись домой, приезжает на виллу, ду­мая, что госпожа Хамфри легла спать и что он может ве­сти себя свободно, С той лишь разницей, что в конце он должен наделать побольше шума, чтобы гувернантка его услышала. Ведь потом именно она станет для полиции главным свидетелем. Возникнет версия, что кто-то, ско­рее всего дневной посетитель, пробрался в дом с ключа­ми, отобранными у инженера, когда тот ехал к Меррилу. Инженер же подтвердит, что на него'действительно на­пали и оглушили.

Теперь Франсуа был уверен, что все произошло имен­но так. Ход его мыслей так точно совпадал с конкретны­ми фактами, что другого решения просто не могло быть.

Он огляделся. Машина огибала незнакомую ему пло­щадь. Кругом конторы и банки, по тротуарам спешат люди в шляпах, плащах, с зонтиками и портфелями. Но даже вид улицы не мог оторвать его от грустных размыш­лений.

Бедный господин Скиннер! Как он должен был испу­гаться, когда услышал на лестнице шаги мальчиков. Он со всех ног кинулся бежать к своей машине, в которой, возможно, его поджидал Кароли. Но, увы, не успел. Боб выстрелил. И тут в игру вступил случай. Выстрелив в тем­ноту, скорее для острастки, Боб умудрился попасть в отца, когда тот, видимо, уже подбегал к машине. Вероятно, Скиннер и Кароли посовещались. Но выбора у них не было. Они подумали, что рана не опасна и можно слегка изменить сценарий. Кароли отвез своего компаньона в квартал, прилегающий к дому господина Меррила и, бро­сив машину и инженера, исчез вместе с красной папкой.

И тогда самым неожиданным и драматичнейшим об­разом нашла свое подтверждение версия о нападении на инженера и краже его папки. Господин Скиннер, конеч­но, не мог даже предположить, что сам станет жертвой своей затеи. Если полиция не найдет пистолет, то его вину доказать не удастся. А если найдут… расчет инженера рухнет. Значит, надо постараться отвести в сторону по­лицию. Пока полиция идет по следу методично, но безре­зультатно. Кароли, видимо, понял, что любой ценой ему надо спрятаться. А как быть с пистолетами? Их надо не­медленно тоже спрятать, но как?

Без Козыря думает. Ведь он только сыщик-любитель, не привыкший докапываться до жестокой правды. Как помочь? И кто может помочь? Черт возьми, да конечно же мисс Мэри! Инженер никогда не сознался бы своей невесте в том, что он замыслил такую махинацию. А вот Кароли не был так щепетилен. Он тоже в опасности, зна­чит, он должен все рассказать мисс Мэри и умолять ее о помощи. Как он может это осуществить? Позвонить ей по телефону? Заехать за ней? Впрочем, это не так важно. Главное, это то, что молодая женщина согласится на все ради спасения своего жениха. Доказательство? Да эта история с чемоданчиком! Она выкрала коробку с писто­летами. Но если исчезнут только пистолеты, возникнут щекотливые вопросы. И она забирает из салона еще ряд предметов* например мраморную руку, слона и малай­ский кинжал. Состав похищенных предметов будет таким абсурдным, что запутает следы.

Вот как объясняются события второй ночи. Все усну­ли. Мисс Мэри начинает спокойно действовать. Она за­бирает предметы из салона, прячет их в своей комнате, вырезает кусок стекла, отпирает задвижку окна, а по­том поднимает тревогу. Никто ее заподозрить не смо­жет. А на следующий день она передает чемоданчик Кароли, который ждет ее на улице. Пистолеты исчеза­ют, в поле зрения полиции они не попадут, и можно быть спокойными.

И тогда… Без Козыря покраснел. Как он себя теперь клянет! Своим вмешательством он все испортил! Если бы ему не пришла в голову эта идиотская мысль о слежке за рыжим незнакомцем, которого они засекли в коридоре госпиталя; если бы они не обнаружили дом, в котором этот человек жил; наконец, если бы они не выкрали чемо­дан, думая, что совершают героический поступок, то гос­подин Скиннер был бы спокойно прооперирован, а мисс Мэри не страдала бы. Теперь он понял, почему она пла­кала в саду. И понял также, почему в присутствии Боба она притворялась спокойной и уверенной в себе. Она хо­чет спасти честь отца в глазах сына! Подумать только, как спокойно она принимала полицию! Как теперь перед ней оправдаться, как развеять ее подозрения в отноше­нии него, Без Козыря? И как уговорить ее забыть все об­стоятельства, связанные с домом Кароли и чемоданом?

Впереди была пробка, и Морриссон сбросил скорость, посмотрел на часы и закурил сигарету. Он тоже был по­гружен в свои мысли. И Франсуа вернулся к своим. Маль­чик был недоволен собой. Он думал, что действует в пользу господина Скиннера. Они с Бобом даже не подо­зревали, что затеяли мисс Мэри и Кароли. Они решили помешать полиции завладеть пулей, которой был ранен Скиннер. А для этого надо было увезти его из госпиталя и сделать операцию в другом месте. Этот Кароли, види­мо, был вхож в темные круги, и какой-нибудь ловкий хи­рург, конечно за вознаграждение, мог бы извлечь пулю. Вот почему они похитили инженера из госпиталя. Господин Скиннер был с ними в сговоре и дал на это согласие. Раз он содействовал своему похищению, тайны уже не было. Это именно он открыл окно палаты для Кароли, который в это время прятался во дворике. Боб и Франсуа заметили его, видимо, в тот момент, когда он только что договорился с инженером. Хоть раненый и принял сно­творное, он вполне мог добраться до окна и открыть раму. А потом? А дальше все должно было произойти следую­щим образом.

Кароли, поддерживая инженера, подошел к запасно­му выходу, открыл дверь изнутри и положил Скиннера в «остин». Да, это должно было произойти именно так. Не упустил ли Франсуа чего-нибудь? Например, может быть, Скиннер не был так слаб, как казалось им с Бобом, и у него были силы передвигаться самостоятельно? А может быть, он просто не принял лекарство, назначенное вра­чом? Но эти «может быть» уже мало интересовали Фран­суа. Главное, что он понял, как развивались события.

Господин Скиннер был привезен в дом Кароли, и в этом был их просчет. В дело вмешался Без Козыря. И на этот раз мисс Мэри признала свое поражение. Кароли скрылся, а полиция нашла инженера в таком состоянии, что еще чуть-чуть, и все могло плохо кончиться. Франсуа думал: «Меня хорошо приняли, Боб — замечательный друг, мисс Мэри — женщина, достойная самых больших похвал. А господин Скиннер … каков он? Не мне его су­дить. Но я, с моим вечным любопытством, внес смуту В эту семью. Я гаже всех на свете!»

Он был так полон угрызениями совести, что чуть было не открылся Морриссону. Но уж это было совсем ни к чему! Чемодан спрятан, пуля у Морриссона, но пока не найдется пистолет, он ничего не узнает. И наконец, имея в виду такой трагический оборот дела, иностранный фаб­рикант не захочет попасть под подозрение и, скорее все­го, откажется от идеи выпуска кукол-автоматов.

— А вот и госпиталь. Вы не болтливы, мой мальчик, — сказал Морриссон. — Вас высадить здесь?

— Да, пожалуйста. Машина остановилась.

— Ну что же, — кивнул инспектор. — Доброго вам пути. И будьте спокойны, виновник будет найден и арес­тован.

Он помахал рукой и уехал.

Перед дверью палаты господина Скиннера стоял по­лицейский. Франсуа чуть было не пожал плечами. Ведь угрозы похищения инженера больше не существовало! Он постучал, и дверь открыла мисс Мэри. Ее лицо было оза­боченно, и она с трудом изобразила улыбку вежливости.

— Вот видите, — сказала она с едва заметной долей упрека.

Господин Скиннер лежал с закрытыми глазами. Каза­лось, он спал. Рядом, на раскладной кровати, лежал Боб.

— Ему сделали переливание,—тихо проговорил он. — Мне было немного страшно, но оказалось не больно. Оказывается, что после этого я должен какое-то время полежать.

— Тише, — шепнула мисс Мэри. — Дайте ему подре­мать. Он очень ослаб, но есть шанс, что он выкарабкается.

— Я очень этому рад, — сказал Франсуа. — Значит, я могу ехать. Я поеду поездом до Дувра в пятнадцать ча­сов. А потом, в семнадцать, сяду на пароход. Я хочу по­благодарить вас за все… Мне так жаль, что эти обстоя­тельства… Но сейчас… Может быть, в другой раз…

У него заплетался язык.

— Мы будем часто писать друг другу, — улыбнулся Боб.

— Это хорошо, — сказала мисс Мэри, которая, кажет­ся, не любила, когда плакали. — Вы будете часто писать. Не сердитесь на меня, Франсуа, я хотела бы вас прово­дить, но сейчас это невозможно, так как…

Она не закончила фразы. Вошедшая в палату сестра пригласила ее в кабинет врача. Она быстро пожала руку Франсуа и вышла. Франсуа подошел к другу.

— Боб, старина, — сказал он, — нам не повезло. Хоть ты, по крайней мере, не сердишься на меня?

— Конечно, нет. Ты приедешь снова, вот и все. Он повернул голову в сторону отца и улыбнулся.

— Когда он откроет глаза, он будет очень удивлен. Он считал, что я ни на что не гожусь. Но здесь я оказался кстати. Я дал ему свою кровь. Смотри, у него на щеках уже появляется румянец.

Господин Скиннер был бледен и дышал слабо, но Франсуа согласился.

— Ты прав, у него уже румянец.

— Мне так жаль с тобой расставаться, — пробормо­тал Боб. — Ты нас забудешь.

— Ну что ты!

— Послушай, возьми себе что-нибудь на память. Что хочешь. Что-нибудь, что будет напоминать тебе обо мне. Хочешь какой-нибудь рисунок? Хочешь… даже не знаю, что.

— Есть кое-что, что мне очень бы хотелось иметь, — сказал Франсуа. — Чемоданчик. Он по-прежнему в ма­шине?

— Блестящая идея! — воскликнул Боб. — Чем быстрее мы забудем о нем после всего происшедшего, тем лучше! Увози, он твой.

— Спасибо.

— Дай руку.

Франсуа вложил свою руку в руку Боба, которую тот долго сжимал.

— А теперь уходи, — тихо сказал Боб. — Я закрою глаза, а когда я их открою, тебя здесь уже не будет. Жизнь — непростая штука. Моя куртка висит на вешал­ке. Ключи от «морриса» в левом кармане. Оставь их в машине. До свидания, Франсуа. Франсуа на цыпочках вышел.

Вечером Франсуа, задумавшись, стоял на набережной в ожидании парохода. Но что это за женщина вышла из машины и спешит к нему? На ней раздувающийся от вет­ра голубой плащ. Да это мисс Мэри! Франсуа поставил на землю свой чемодан, а маленький чемоданчик продол­жал держать в руках. Мисс Мэри сделала несколько ша­гов и остановилась.

— Я хотела вас поблагодарить. Вы поняли? -Да.

— Вы решили отвезти чемоданчик во Францию?

— Нет, — сказал Франсуа. — Даже во Франции он не будет в безопасности. Никто никогда не должен узнать эту тайну, правда ведь?

Он оглянулся вокруг. Никого. Тогда Франсуа сильно размахнулся и бросил чемоданчик в воду.

— Он мой, — объяснил мальчик. — Боб мне его пода­рил. Я вправе распорядиться им, как хочу. Теперь вы можете быть спокойны. Инспектор Морриссон никогда не узнает, из какого пистолета была выпущена пуля и почему.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга.

— Франсуа… — пробормотала мисс Мэри. —Я плохо думала о вас. Простите. Можно, я вас поцелую?

По щекам у нее текли слезы, а лицо освещалось пре­красной улыбкой.