Тайна египетского креста

Глава 3 Профессор Ярдли

Итак, следствие зашло в тупик. Непонятно, немыслимо, но факт. Пояснения Эллери по поводу религиозной символики Т не только не пролили свет, но, скорее, еще больше запутали дело. Да и сам он не видел решения.

Впрочем, Эллери успокаивал себя тем, что никто на его месте не смог бы применить логику к действиям сумасшедшего.

Если «дело» было слишком сложным для Эллери, то уж тем более оно было не по зубам коронеру Стэплтону, окружному прокурору Крумиту, полковнику Пикетту и жителям Арройо и Вейртона, и толпам газетчиков, наводнившим город в день суда. Во главе с коронером Стэплтоном, который настаивал на формулировке очевидного, но ничем не подтвержденного заключения, судом был вынесен вердикт: смерть наступила от руки неизвестного убийцы или убийц. Газетчики еще некоторое время покрутились в городе. Полковник Пикетт и прокурор Крумит словно ходили по замкнутому кругу все медленнее и медленнее. Наконец шум в городе и прессе утих.

Эллери вернулся в Нью-Йорк в философском настроении. Чем больше он думал об этом «деле», тем больше убеждался, что решение должно быть крайне простым. По его мнению, показания свидетелей не подлежали сомнению. Действительно, существовал некий Велия Крозак, иммигрант, говорящий по-английски, шарлатан, который из каких-то темных побуждений замыслил убийство, выследил и лишил жизни жертву — сельского школьного учителя, тоже, кстати, иммигранта. Преступление выявляло недюжинный ум, пораженный маниакальным недугом. Что скрывалось за ним — религиозный фанатизм, кровная месть или вражда, — вероятно, узнать никогда не удастся. Крозак, выполнив какую-то миссию и совершив зверское убийство, наверняка исчез и плывет куда-нибудь по далеким морям, поближе к своей родине. Что касается слуги Клинга, то, скорее всего, он стал безвинной жертвой, оказавшейся меж двух огней и убитой тем же маньяком только потому, что, возможно, увидел его лицо. Клинг мог оказаться тем самым мостом на пути отступления убийцы, который необходимо было сжечь. И вообще, тот, кому ничего не стоило отрубить голову жертве во имя жуткого символа мести, мог с легкостью убрать с дороги любого, представляющего угрозу его собственной безопасности.

Итак, Эллери возвратился в Нью-Йорк к отцу.

— Я не собираюсь повторять, что я тебя предупреждал, — говорил Куин-старший, когда оба сидели за обеденным столом вечером, в день приезда Эллери, — однако нотации ты заслуживаешь.

— Валяйте, отец, — промямлил Эллери с набитым ртом.

— Мораль такова; убийство есть убийство, и девяносто девять процентов или девять десятых всех убийств, происходящих на земном шаре, объяснить проще простого. Абсолютно ничего сложного, понимаешь? Я не знаю, зачем ты помчался в забытый Богом и людьми Арройо, но наверняка первый же встречный нищий мог бы дать тебе ответ.

Эллери отложил вилку.

— Но ведь логически…

— Та, та, та, — насмешливо пропел инспектор, — иди-ка лучше спать.

С того дня прошло полгода, и Эллери совершенно забыл про убийство в Арройо. К тому же он был загружен — в Нью-Йорке всегда много дел. Большой город не был символом братской любви людей, там то и дело происходили преступления и убийства. Инспектор, участвуя в расследованиях, постоянно пребывал в исступленно-приподнятом состоянии, а Эллери время от времени присоединялся к отцу, когда какое-нибудь «дело» его особенно интересовало.

И вдруг во второй половине июня, то есть спустя шесть месяцев со дня убийства в Арройо, «дело» о распятом Эндрю Ване всплыло в памяти Эллери.

Было это в среду, 22 июня. Эллери и инспектор Куин сидели за завтраком, когда раздался звонок в дверь и Джуно, прислуга в доме Куинов, пошел открывать и вернулся с телеграммой для Эллери.

«Интересно, — удивился Эллери, вскрывая конверт, — кому это не терпится со мной связаться с утра пораньше?»

— От кого? — пробормотал инспектор, заглатывая кусок сэндвича.

— Сейчас посмотрим. — Эллери развернул телеграмму и взглянул на подпись. — От Ярдли! Вы помните, отец, профессора Ярдли? Моего университетского наставника?

— Как же, конечно. Древнейшая история, да? Помню, он останавливался у нас, когда приезжал в Нью-Йорк.

Несимпатичный такой, с бакенбардами.

— Лучший профессор в мире, а бакенбарды он сбрил. Господи, сто лет о нем не слышал! С чего бы вдруг…

— Советую тебе прочитать телеграмму, — саркастически заметил Куин-старший. — Это верный способ узнать, зачем человек тебе пишет. В некоторых вопросах, сын, ты глуп, как пробка.

Однако насмешливость в его глазах исчезала по мере того, как менялось выражение лица Эллери, у которого по прочтении телеграммы отвисла челюсть.

— В чем все-таки дело? — полюбопытствовал Куин-старший. — Кто-нибудь скончался? — Инспектор был подвержен простонародному суеверию, считая, что от телеграмм добра не жди.

Эллери кинул телеграмму на стол, вскочил, швырнул Джуно салфетку и помчался в спальню, на бегу стаскивая рубашку. Инспектор прочел:

Глава 4 Брэдвуд

О том, что случилось нечто необычное, стало заметно задолго до того, как старенький «дюсенберг» Эллери прибыл к месту назначения.

Дорога на Лонг-Айленд, по которой уехал Эллери, по обыкновению превышая скорость, была забита полицейскими, совершенно не обращавшими внимания на высокого молодого человека в гоночном автомобиле, который мчался со скоростью пятьдесят пять миль в час.

Эллери с присущим всем гонщикам эгоцентризмом ждал, что его кто-нибудь остановит. Тогда бы он высокомерно бросил в лицо своему моторизованному противнику; «Полиция, экстренно!», поскольку он все-таки заставил отца телефонировать в город, где произошло убийство, и объяснить Вогну, инспектору муниципального полицейского управления Нассау, что «его замечательный сын» (он так и выразился) едет к ним в штат, и не будет ли мистер Вогн так любезен ввести юного следопыта в курс дела. И, как преподнес это инспектор, отец сообщил далее, что «его замечательный сын» располагает информацией, представляющей интерес для Вогна и для окружного прокурора. Затем последовал звонок окружному прокурору муниципального суда Нассау мистеру Исхему с просьбой оказать содействие «его замечательному сыну». Мистер Исхем, издерганный и взвинченный, промямлил что-то вроде «все новости хороши, инспектор, пусть приезжает» и обещал, что до приезда Эллери на месте преступления ничего трогать не будут.

Около полудня «дюсенберг» катил уже по одной из частных автострад Лонг-Айленда, где и был остановлен мотоциклистом-полисменом.

— Брэдвуд в этом направлении? — спросил Эллери.

— В этом-то в этом, только вам туда не надо, — ухмыльнулся полисмен. Разворачивайтесь и поезжайте отсюда.

— Меня ждут инспектор Вогн и прокурор Исхем, — с обаятельной улыбкой ответил Эллери.

— Ол'райт. Вы мистер Куин? Прошу прощения, сэр, проезжайте.

Эллери с видом победителя нажал на газ и через пять минут катил между двумя частными владениями; одно, судя по группе полицейских автомобилей у ворот, — Брэдвуд, где и произошло убийство; второе, судя по тому что оно располагалось на противоположной стороне, — обитель его друга и бывшего наставника профессора Ярдли. Сам профессор, высокий, загорелый, худощавый человек с некрасивым лицом и маленькой бородкой, что делало его похожим на президента Авраама Линкольна, подбежал к Эллери и схватил за руки, едва тот успел выбраться из своего «дюсенберга».

— Куин, как я рад вас видеть!

— И я, господин профессор. Сколько лет минуло!

Что вы тут делаете, на Лонг-Айленде? Когда я слышал о вас в последний раз, вы все еще жили в университетском городке и пестовали второкурсников.

Профессор улыбнулся в бородку.

— Я, знаете ли, арендовал замок Иф. — Эллери оглянулся туда, куда профессор махнул рукой, и увидел высящиеся над верхушками деревьев шпили замка в восточном стиле. — У одного старого моего друга. Он по собственному проекту построил сей минарет после того, как его укусила какая-то азиатская муха. Сейчас он уехал в экспедицию на юг Малой Азии, и я летом обитаю здесь, ибо мне нужны спокойные условия для работы над опусом «Истоки легенды об Атлантиде». Вы знакомы с упоминанием о ней у Платона?

— Конечно, господин профессор. — Эллери улыбнулся. — Я знаком и с «Новой Атлантидой» Бэкона. Но, по правде говоря, это был интерес скорее литературный, чем научный.

Ярдли кивнул.

— Вы нисколько не изменились, мой юный студент, как вижу… Да-с, стало быть, так…

— Как вам пришло в голову вспомнить обо мне?

Они шли по асфальтовой дорожке, ведущей к огромному особняку, построенному в восточном стиле.

— В силу обстоятельств, мой друг, — помолчав, заговорил профессор. — Я с интересом слежу за вашей карьерой и, поскольку, внимательно читаю газеты, то полгода назад наткнулся на загадочное убийство в Западной Виргинии…

— Да, мне следовало знать, что ничто не укроется от вашего острого взгляда. Значит, вы прочли мою романтическую версию преступления в Арройо?

— Разумеется, и заметку о вашем не менее романтическом выступлении в зале суда. Мне было приятно убедиться, что вы на практике пытались применить те основы знаний, которые я вдалбливал вам в университетские годы. Вы твердо усвоили, что всегда надо смотреть в корень. Египетский крест, мой мальчик? Боюсь, что романтичность несколько заслонила голую научную истину… Ну вот мы и пришли, — Что вы имеете в виду? — нетерпеливо начал Эллери. — «Тау» крест принадлежал древним египтянам…

— Поговорим позже. Думаю, вам интересно будет встретиться с мистером Исхемом. Он был так любезен, что разрешил мне при сем присутствовать.

Окружной прокурор Исхем оказался низким, полным человеком средних лет, с бледно-голубыми глазами и проседью в волосах. Он стоял на веранде огромного особняка и беседовал с высоким, крепким мужчиной в штатском.

— Мистер Исхем, — обратился к нему профессор Ярдли, — позвольте вам представить моего протеже, Эллери Куина.

Оба джентльмена обернулись.

— Ах, да, — произнес Исхем. — Рад, что вы прибыли, мистер Куин. Не знаю, сможете ли вы чем-нибудь помочь, и тем не менее… — Он пожал плечами. — Познакомьтесь, инспектор Вогн из полицейского управления Нассау.

Эллери пожал руки обоим.

— Вы позволите мне побродить вокруг? Обещаю не путаться у вас под ногами.

Инспектор улыбнулся, сверкнув безупречными зубами.

— Нам бы не помешал кто-нибудь, путающийся под ногами. Что же мы стоим? Не хотите ли осмотреть место происшествия?

— Считаю своим долгом. Идемте, господин, профессор.

Все четверо спустились с веранды и направились по аллее к западному крылу особняка. Отсюда было хорошо видно, что особняк расположен между той самой частной автострадой, где Эллери оставил свой «дюсенберг», и небольшой бухтой, водная гладь которой, позолоченная лучами солнца, виднелась с небольшого холма возле особняка. Кетчемская бухта, пояснил прокурор Исхем, являлась как бы продолжением Лонг-Айлендского пролива. Посреди бухты высился маленький лесистый островок Ойстер-Айленд.

— Уникальный в островной коллекции… — начал Ярдли.

Прокурор Исхем резко прервал профессора на полуслове;

— Мы еще к этому вернемся.

Профессор Ярдли замолчал и от дальнейших комментариев воздержался.

Аллея вела в глубь парка, и на расстоянии примерно в тридцать футов от особняка путников обступили огромные деревья, и почудилось, будто они попали в густой лес. Пройдя футов сто, они вдруг очутились на поляне, посреди которой стоял внушительный резной столб.

Путники остановились и умолкли, как это случается с людьми, неожиданно столкнувшимися с похоронной процессией. Вокруг столба суетились полицейские и детективы, но Эллери их не замечал, глядя поверх голов на сам тотемный столб.

Резной столб был высотой около девяти футов, который в свое время, судя по остаткам краски, был расписан, но краска сильно облупилась и выцвела, словно он стоял тут веками, а резьба, представлявшая собой переплетение гаргульих голов и странных фантастических зверей, оканчивалась наверху грубо вырубленной фигурой орла с опущенной головой и распростертыми крыльями.

Орлиные крылья были плоскими, и Эллери сразу бросилось в глаза, что эта нелепая скульптурная композиция похожа на заглавную букву Т.

На столбе висело мертвое человеческое тело, руки были прикреплены веревками к крыльям орла, ноги привязаны к столбу на высоте примерно трех футов от земли. Острый клюв деревянной птицы зловеще нависал над телом на расстоянии дюйма от кровавой раны в том месте, где была голова. Зрелище было жутким, отвратительным — обезглавленный труп, провисший, дряблый, был похож на тряпичную куклу с оторванной головой.

— Да… — прервал тягостное молчание Эллери. — Ну и зрелище…

— Убийственное зрелище, — пробормотал прокурор Исхем. — В жизни ничего ужаснее не видел. Прямо кровь стынет в жилах. — Он передернулся. — И все-таки подойдем туда.

Они приблизились к столбу. Эллери заметил в просвете между деревьями, на расстоянии нескольких ярдов, маленькую беседку с соломенной крышей-навесом, которую охранял полицейский. Эллери приступил к осмотру трупа. Это был мужчина средних лет, с брюшком внушительных размеров и узловатыми старческими руками, одетый в серые фланелевые брюки, шелковую рубашку, расстегнутую на груди, белые ботинки, белые носки и вельветовую домашнюю куртку, тело которого, от шеи и до ступней ног, являло собой сплошную кровавую массу, словно его окунули в ванну, наполненную кровью.

— Это и есть тотемный[4] шест? спросил Эллери, обращаясь к профессору Ярдли.

— «Тотемный столб», — уточнил Ярдли, — таков наиболее часто встречающийся термин. Я не специалист по тотемизму, но реликвия либо североамериканского примитивизма, либо отличная подделка. Никогда не видел ничего подобного. Орел символизирует Орлиный клан.

— Наверное, тело опознали?

— Разумеется, — откликнулся инспектор Вогн. — Вы видите останки Томаса Брэда, владельца Брэдвудского поместья, миллионера, занимавшегося импортом ковров.

— Но тело еще не сняли. Как же можно быть уверенным?

Прокурор, казалось, чуть смутился.

— Это вне всякого сомнения мистер Брэд. Одежда его, да и животик у него приметный, — Вам виднее. А кто обнаружил тело?

— Это случилось в половине седьмого утра, — начал пояснения инспектор. — Нашел тело один из слуг мистера Брэда, шофер, он же садовник, по имени Фокс. Парень живет в домике, примыкающем к особняку в парке.

Он отправился сегодня утром, как было заведено, за автомобилем, — гараж расположен позади особняка, — для мистера Джона Линкольна, одного из служащих. Оказалось, Линкольн не готов был еще ехать, и Фокс пошел на лужайку полюбоваться цветами. Там он и наткнулся на это… Чуть, говорит, не рехнулся от ужаса.

— Неудивительно, — задумчиво заметил профессор Ярдли; который был человеком впечатлительным от природы и в данный момент так скрупулезно рассматривал деревянные скульптуры на тотемном столбе, словно перед ним был исторический памятник.

— Итак, — продолжал инспектор, — Фокс тем не менее сумел взять себя в руки и побежал обратно к особняку. А дальше как обычно — шум, гам. Парень поднял на ноги весь дом. Но никто ничего не трогал. Линкольн, о котором я упоминал, хотя и довольно нервный, но хладнокровный тип, следил за порядком до нашего приезда.

— А кто он такой, этот Линкольн? — вежливо поинтересовался Эллери.

— Главный управляющий делами фирмы Брэда. Может быть, знаете, «Брэд и Мегара», — пояснил Исхем, — крупные импортеры ковров. Линкольн живет в особняке, насколько я осведомлен, мистер Брэд его очень любил.

— Стало быть, ковровые магнаты? А Мегара, он тоже живет здесь?

Исхем пожал плечами.

— Да, когда не путешествует. Как раз сейчас он совершает круиз. Насколько я понял, это его обычное занятие. Брэд был активным компаньоном, а Мегара, пожалуй, нет.

— В таком случае, думаю, мистер Мегара, как заядлый путешественник, мог бы нам объяснить происхождение тотемного шеста, или столба, как уточнил господин профессор, впрочем, не в этом суть…

Маленький сморщенный человечек с большим черным саквояжем в руках двигался по направлению к ним.

— А вот и доктор Рамсен, — облегченно вздохнул прокурор Исхем. Судебно-медицинский эксперт Нассау. Здравствуйте, господин доктор. Взгляните сюда.

— Да уж вижу, — сказал маленький доктор, поморщившись. — Что тут, чикагская бойня, что ли?

Доктор Рамсен кинул быстрый профессиональный взгляд на тело, насупился и велел:

— О'кей, снимайте. Что мне, тело на столбе, что ли, осматривать?

Инспектор подозвал двух детективов, и они бросились к телу, выхватив ножи. Один побежал в беседку, приволок плетеный стул. Приставив стул к столбу, полицейский влез на сиденье и протянул руку с ножом.

— Разрезать, шеф? — спросил он, прежде чем занести лезвие над веревкой, которая удерживала правую руку Брэда. — Может, веревка нужна целиком, так я могу развязать узел.

— Режьте, — кивнул инспектор. — Мне нужен узел.

Может быть, в нем разгадка?

Подошли другие детективы, и неприятная процедура снятия тела убитого с тотемного столба была завершена в полном молчании, — Между прочим, озадаченно спросил Эллери, наблюдая за манипуляциями детективов, — как убийца умудрился поднять тело на столб, а потом привязать руки к крыльям орла, раскинутым на добрых девять футов над землей?

— Как и детективы, — сухо заметил прокурор. — Мы нашли залитый кровью плетеный стул, как тот, что вы видели в беседке. Убийц было либо двое, либо один, но тогда он просто силач. Не так-то легко поднять мертвое тело на такую большую высоту, да еще и закрепить в нужном положении.

— Окровавленный стул вы нашли в беседке? — уточнил Эллери.

— Да, видимо, убийца отнес его обратно. В беседке есть еще кое-что, на что стоит посмотреть.

— Тут тоже есть кое-что интересное, — сказал инспектор Вогн, когда тело убитого наконец сняли со столба и уложили на траву. — Вот это. — Он вынул из кармана и передал Эллери маленький круглый предмет — деревянную игральную шашку красного цвета.

— Гмм… — промычал Эллери. — Как прозаично! Где вы ее нашли?

— На гравии, — ответил Вогн. — Справа, в нескольких футах от столба.

— А почему вы думаете, что это важная улика? — спросил Эллери, вертя шашку в руке.

Вогн засмеялся.

— Любопытно, как мы ее нашли. Судя по всему, шашку подбросили недавно. На чистом сером гравии предмет красного цвета — как сигнал тревоги. Дорожку тут Фокс расчищает граблями каждый день, поэтому в дневное время шашки явно не было. Фокс бы увидел, и он это подтверждает. Я полагаю, шашка имеет отношение к событиям прошлой ночи, ее подложили в темноте, когда не было заметно.

— Гениально, инспектор! — воскликнул Эллери. — Вы мастер своего дела, профессионал. — Он вернул шашку инспектору как раз в тот момент, когда доктор Рамсен подбежал к ним, мертвенно бледный, выкрикивая слова, вовсе не относящиеся к медицине.

— Что случилось? — спросил инспектор. — Вы что-нибудь обнаружили? — И он вслед за доктором направился к трупу.

— Чертовски странная штука! Я такого ни разу не видел, — нервно бубнил медэксперт. — Вот, полюбуйтесь.

Тело Томаса Брэда лежало, распростертое на траве, в нескольких шагах от столба, словно рухнувшая мраморная статуя с раскинутыми руками, и было, если отбросить одежду и брюшко, точной копией тела Эндрю Вана, которое Эллери осматривал в Вейртоне шесть месяцев назад.

«Оба, — с ужасом подумал Эллери, — были некогда живыми существами, которым чья-то звериная рука придала жуткую форму буквы Т…» Он тряхнул головой и присоединился к остальным, пожелавшим узнать, что вывело из себя доктора Рамсена.

Доктор поднял правую руку убитого и показал на посиневшую ладонь, в центре которой, будто нарисованная, виднелась красного цвета спираль, местами прерывистая и нечеткая.

— Что вы на это скажете? — вопрошал Рамсен. — Это не кровь, а рисунок краской или татуировка. Но я не понимаю, какого черта?

— Похоже, — начал Эллери, — что ваши предсказания верны, инспектор. Шашка справа от столба, правая рука мертвеца…

— Ну конечно, Господи! — воскликнул инспектор Вогн, достал шашку из кармана и приложил ее верхней стороной к ладони жертвы. Рисунок совпал, и инспектор взглянул на столпившихся вокруг него людей с видом победителя. Но, действительно, какого черта?

Окружной прокурор Исхем покачал головой.

— Я думаю, не так уж это и сложно. Вы ведь не были еще в библиотеке мистера Брэда, Вогн. Поэтому вы не в курсе. Там стоит игральный столик с шашками, так что можете пройти туда и осмотреть его. Полагаю, Брэд просто держал шашку в руке в тот момент, когда его убили, а убийца этого не знал, и, когда он начал привязывать тело к столбу, шашка выпала.

— Стало быть, убийство произошло в особняке потерпевшего? — спросил Эллери.

— Нет, нет. В беседке. Об этом свидетельствуют многие факты, и не надо переоценивать находку. Шашка случайно оказалась в руке Брэда, рука вспотела, и рисунок отпечатался на ладони.

Оставив доктора Рамсена возле мертвого тела, распростертого на траве, в окружении полицейских, они направились к беседке, расположенной в нескольких шагах от столба-распятия. Эллери, прежде чем войти в беседку, долго осматривал все вокруг.

— Невероятно, но тут нет никакого освещения, — заметил он.

— Убийца пользовался карманным фонариком, в случае, если убийство происходило ночью, — уверенно пояснил инспектор, — Но более точное время определит доктор Рамсен, когда выяснит, сколько времени Брэд уже мертв.

Полицейский, стоявший у входа в беседку, взял под козырек и пропустил подошедших. Беседка была крохотной, наподобие шатра, сплетенная грубо и неряшливо из толстых веток и прутьев, с остроконечным навесом — крышей из соломы, со стенами, наполовину плотными, а в верхней части, до крыши, решетчатыми. Внутри беседки стояли плетеный стол и два плетеных стула, один залитый кровью.

— Ну на этот счет сомнений нет, — заявил прокурор Исхем, криво усмехаясь и указывая на пол, в центре которого виднелось большое жирное пятно красно-бурого цвета.

Неожиданно подал голос профессор Ярдли;

— Послушайте, это не человеческая кровь. Откуда так много?

— Именно человеческая, — мрачно возразил Вогн. — Крови так много, потому что на этом месте Брэду отрубили голову.

Внимательные глаза Эллери обнаружили на полу, под плетеным столом, начертанное кровью заглавное Т.

— Знакомая картинка, — пробормотал он, громко сглотнув и с трудом отрывая взгляд от магического символа. — Мистер Исхем, как вы объясните Т на полу?

Окружной прокурор воскликнул, воздев руки к небу;

— Боже мой, мистер Куин! Позвольте уж мне вас спросить! Я давно играю в криминальные игры, возможно, старомоден, но вы-то опытны в такого рода делах.

Как, по-вашему, может ли здравомыслящий человек усомниться, что все это — дело рук маньяка?

— Конечно, не может, И здравомыслящий не сделает ничего подобного. Вы совершенно правы, мистер Исхем. А как насчет тотемного столба? На счастье, что ли, его поставили, а, господин профессор?

— Тотемный столб? — переспросил профессор Ярдли. — Вы имеете в виду религиозную символику? — Он вздохнул. — Неким образом тут переплелись воедино символы североамериканского фетишизма, христианства и примитивного фаллицизма. Маньяку, пожалуй, такое не под силу.

Вогн и Исхем с интересом прислушивались к ученым толкованиям профессора, а Эллери тем временем принялся разглядывать что-то валяющееся на полу рядом с кровавой лужей. Это была курительная трубка с длинным мундштуком.

— Мы исследовали ее, — перехватив взгляд Эллери, заметил Вогн, — и обнаружили отпечатки пальцев Брэда.

Это его трубка, здесь он обычно курил. Мы положили ее обратно туда, где нашли, специально для вас.

Эллери с признательностью кивнул головой. Трубка была необычная, удивительной формы — с чашей, изящно вырезанной в виде головы Нептуна и мундштуком-трезубцем. Она была наполовину заполнена пеплом, а невдалеке, на полу, куда указал Вогн, лежал такого же цвета табачный пепел, словно трубку выронили и часть пепла просыпалась.

Эллери протянул руку к трубке и внезапно замер.

— Вы уверены, инспектор, что это трубка жертвы?

Вы провели расследование, опрашивали на этот предмет обитателей особняка?

— Нет, знаете ли… — ответил Вогн. — А какой смысл?

В конце концов, на трубке пальцевые отпечатки.

— Да и одет он в домашнюю куртку, в которой обычно курил, — подтвердил Исхем, — и никаких следов другого табака — сигарет или сигар. Непонятно, мистер Куин, что вас смущает?

Профессор Ярдли улыбнулся в бородку, а Эллери, как бы оправдываясь, сказал:

— Я ни в чем не сомневаюсь. Просто я зануда по натуре. Может быть… Он взял в руки трубку, аккуратно выбил из нее пепел на стол, заглянул внутрь и увидел на дне остатки полусгоревшего табака. Из нагрудного кармана Эллери вынул прозрачный пакетик и вытряхнул в него табак. Остальные молча наблюдали за Эллери.

— Понимаете, — объяснил Эллери, — я привык все проверять. Я не утверждаю, что трубка не принадлежит мистеру Брэду. Однако я могу предположить, что табак в ней не его. Допустим, табаком жертву угостил убийца.

Вполне вероятное умозаключение. Как вы, наверное, заметили, трубочный табак нарезан кубиками, а не помолот обычной мелкой крошкой. Если мы обследуем табакерку мистера Брэда и найдем в ней нарезанный кубиками табак, значит, он курил свой. Если нет — табаком его угостил убийца, и это будет важный вывод. Извините, я увлекся, — Что ж, это не лишено смысла, — заметил Исхем, — Как вам удалось до всего этого докопаться? — спросил Вогн.

Эллери тщательно протер стекла очков и увлеченно заговорил;

— Странным казался бы любой вывод, помимо следующего: убийца или был вместе с мистером Брэдом, когда тот очутился в беседке, или не был, третьего не дано. Во всяком случае, когда мистер Брэд вышел в парк и направился к беседке, в руке он держал красную шашку, по непонятной причине захваченную со столика, за которым, как вы утверждаете, он играл. В беседке на него кто-то напал и убил. Возможно, нападение произошло, когда он курил, и трубка выпала изо рта на пол.

Вероятно, он держал правую руку в кармане и машинально поигрывал шашкой, а в момент гибели зажал ее в кулаке, где она и оставалась, когда его убили, обезглавили, притащили к столбу и привязали. Именно тогда шашка и выпала, не замеченная убийцей. Но зачем мистер Брэд держал ее в руке неясно. Мне кажется, в этом — разгадка преступления. Темное дело, не правда ли, господин профессор?

— Кому ведома природа света? — пробормотал профессор.

В беседку вошел доктор Рамсен.

— Готово, — провозгласил он.

— Ваше заключение, док? — нетерпеливо спросил Исхем.

— На теле нет никаких следов насилия, — заявил доктор. — Это свидетельствует о том, что орудие убийства было направлено в голову.

Эллери вспомнил доктора Стрэнга, который давал показания в зале суда Арройо.

— А мог он быть задушен? — поинтересовался Эллери.

— Пока ответить затруднительно. Это покажет аутопсия — по состоянию легких. Но уже наступило трупное окоченение.

— Как давно он умер? — спросил инспектор Вогн, — Около четырнадцати часов назад.

— Тогда уже стемнело! — воскликнул Исхем. — Стало быть, преступление было совершено около десяти часов, вчера вечером.

Доктор Рамсен нетерпеливо переминался.

— Позвольте закончить. Мне давно пора быть дома.

У потерпевшего небольшое родимое пятно выше правого колена, на бедре. Других особых примет нет. У меня все, Когда они выходили из беседки, инспектор вдруг сказал:

— Хорошо, что я вспомнил, мистер Куин! Ваш отец сообщил мне по телефону, что вы располагаете какой-то информацией и готовы ею поделиться.

Эллери и профессор Ярдли переглянулись.

— Да, — подтвердил Эллери, — располагаю. Скажите, инспектор, что в этом преступлении вас особенно удивляет?

— Все меня удивляет, — усмехнулся Вогн. — А что?

Эллери в раздумье пнул ногой камешек. Мимо тотемного столба они прошли в молчании. Тело Томаса Брэда было уже накрыто, и несколько человек укладывали его на носилки. Группа направилась к особняку убитого.

— У вас не возникал вопрос, — продолжил Эллери свои рассуждения, почему человек был обезглавлен и распят на тотемном столбе?

— Возникал, ну и что? — фыркнул Вогн. — Мало ли сумасшедших преступников?

— Не хотите же вы сказать, что не заметили бесчисленных символов Т, возразил Эллери.

— Бесчисленных Т?!

— Сам тотемный шест по форме напоминает букву Т: шест — как нога, крылья орла — как перекладина наверху. И мертвое тело распято в виде Т: голова отрублена, руки вытянуты в стороны, ноги плотно связаны. Наконец, а беседке на полу кровью начертано Т.

— Заметить-то я заметил, но что с того?

— Позвольте закончить мысль, — прервал его Эллери, — И само слово «тотем» начинается с Т.

— Чушь, чушь, чушь, — нетерпеливо заговорил прокурор, — простая случайность. И столб, и положение тела — случайные совпадения.

— Случайность? — Эллери вздохнул. — А то, что шесть месяцев назад в Западной Виргинии было совершено подобное же убийство? Тело было обезглавлено и распято на Т-образном дорожном столбе-указателе, расположенном на Т-образном перекрестке, и на доме жертвы кровью было начертано Т. Вы это тоже назовете случайным совпадением?

Исхем и Вогн остановились как вкопанные. Прокурор побледнел от волнения.

— Вы шутите, мистер Куин?

— Удивляюсь, господа, — вмешался в разговор профессор Ярдли. — В конце концов, это ваша профессия.

Ведь даже я, неисправимый сибарит и лежебока, и то читал об этом убийстве, о нем трубили все газеты…

— Постойте-ка, дайте подумать… — пробормотал Исхем. — Кажется, я припоминаю…

— Господи, мистер Куин! — воскликнул Вогн. — Это невероятно! Это просто невозможно!

— Невероятно — да, — откликнулся Эллери, — невозможно — нет, поскольку имело место быть. Свидетелем по делу, помимо прочих, выступал некий экзотический старец, назвавшийся Ра-Хараштом, или просто Хараштом…

— Надо бы с ним побеседовать… — начал профессор Ярдли.

— Харашт?! — воскликнул инспектор Вогн. — Есть у нас тут один псих с таким именем, проповедник в нудистской колонии на Ойстер-Айленде, в Кетчемской бухте.

Глава 5 Дела личного порядка

Как говорится, декорации переменились, и настала очередь Эллери удивляться. Бородатый фанатик вблизи Брэдвуда! Ближайший сподвижник Велии Крозака появляется на сцене преступления, как две капли воды похожего на первое! Даже не верилось…

— Мне кажется, — заговорил Эллери, когда они поднимались по ступенькам крыльца на веранду, — что мы расследуем дубликат первого убийства с убийцей-двойником и одинаковыми участниками. Харашт…

— Мне все некогда вам сказать, Куин, — прервал его профессор Ярдли, что с вашим знанием египтологии вам давно пора прийти к тому же выводу, к какому пришел и я.

— Так быстро? — поразился Эллери. — И к какому же выводу вы пришли?

Улыбка осветила широкое некрасивое лицо Ярдли.

— Харашт. Хотя я и не привык обвинять людей бездоказательно, но… В общем, распятия и символы Т всюду следуют за ним, не так ли?

— Вы забыли о Крозаке.

— Дорогой мой, — начал наставительным тоном профессор, — вы, хорошо меня знаете, я никогда ничего не забываю. Разве действия Крозака противоречат моему утверждению? В конце концов, в криминалистике есть такое понятие, как «соучастник», которого мы имеем, помимо некоего физически сильного и примитивно мыслящего индивида…

Но тут подбежавший Вогн прервал его высоконаучные рассуждения.

— Я только что распорядился взять под наблюдение Ойстер-Айленд, сообщил он. — Надо поторопиться осмотреть то место, как только закончим здесь.

Окружной прокурор был, казалось, смущен стремительным развитием событий.

— Вы хотите сказать, что именно напарник Харашта подозревается в убийстве? Как он выглядит, черт возьми? — Прокурор с большим вниманием стал слушать рассказ Эллери о событиях в Арройо.

— Был составлен словесный портрет, впрочем, совершенно недостаточный для следствия. Особая примета — этот человек хромает. Нет, мистер Исхем, дело далеко не простое. Видите ли, насколько я понимаю, Ра-Харашт единственный, кто способен опознать Крозака. Но если наш друг «Воплощенный Солнце-Бог» проявит упрямство…

— Давайте войдем, — нетерпеливо произнес инспектор Вогн. — Это для меня уж слишком. Я хочу поговорить с обычными людьми и услышать обычные новости.

В гостиной «восточного» особняка их ожидали одетые в траур три человека, сидевшие в креслах, которые вскочили навстречу Эллери и его спутникам. Глаза их покраснели от слез, лица осунулись, движения были нервными и порывистыми, как у кукол-марионеток, которых дергали за ниточки.

— Здравствуйте, — приветствовал их сухим трескучим голосом высокий, стройный, хорошо сложенный мужчина, которому на вид было лет тридцать пять и который, судя по акценту, был родом из Новой Англии.

— Добрый день, — любезно ответил прокурор Исхем. — Миссис Брэд, это мистер Эллери Куин, он приехал из Нью-Йорка, чтобы помочь нам в расследовании.

Эллери произнес приличествующие ситуации слова, но руки ему не подали. Маргарет Брэд, женщина лет сорока пяти с мужеподобной, но стройной фигурой, двигалась и говорила, словно во сне, едва шевеля пересохшими губами.

— Очень рада, благодарю вас, мистер. Куин. Я… — Она отвернулась и села, не окончив фразу, словно забыла, что хотела сказать.

— Падчерица мистера Брэда, — представил прокурор. — Мисс Брэд — мистер Куин.

Хелен Брэд улыбнулась, кивнула и, ни слова не говоря, подошла к матери. Это была молодая девушка с большими красивыми глазами, ярко-рыжими волосами и миловидным открытым лицом.

— Итак? — вопросительно произнес мужчина с трескучим голосом.

— Да, да… — пробормотал Вогн. — Мистер Куин…

Вообще-то мы хотели ввести в курс дела мистера Куина, и, кроме того, час назад мы еще не были готовы к каким-либо определенным выводам.

Слушавшие его обитатели особняка согласно закивали головами, как марионетки кукольного представления.

— Может быть, мистер Куин, вы и начнете?

— Отнюдь, — ответил Эллери. — Я вмешаюсь, лишь когда обдумаю кое-что, поэтому не обращайте на меня внимания.

Мощная фигура инспектора Вогна возвышалась у камина. Скрестив руки на груди, он уставился на Линкольна. Исхем присел, вытирая вспотевший лоб. Профессор, вздохнув, направился к окну и посмотрел на раскинувшийся перед ним парк и убегающее вдаль шоссе, В особняке было тихо, как после шумной вечеринки или после похорон. Никакого плача, возгласов, истерии. Никто, кроме миссис Брэд, ее дочери и Джона Линкольна, никакие другие обитатели особняка, даже прислуга, так и не появились.

— Первое, что следует выяснить, — начал Исхем, — связано с событиями прошлого вечера и ночи, а также с билетами в театр. Мистер Линкольн, не расскажете ли нам подробности?

— С билетами в театр?.. Ах, да… — Остекленелый взгляд Линкольна уперся в стену поверх головы Исхема. — Вчера Том позвонил миссис Брэд из конторы и сообщил, что заказал билеты в театр на Бродвее — для нее, для Хелен и для меня. Миссис Брэд и Хелен должны были встретиться со мной в городе, а он собирался вернуться домой, о чем позже сам мне сказал. Он просил, чтобы я сопровождал дам в театр, поэтому отказаться я не мог.

— Ас чего бы вам отказываться? — удивился инспектор.

На лице Линкольна появилось сосредоточенное выражение.

— Меня это страшно удивило, так как театр был совсем не ко времени. У нас возникли некоторые проблемы со счетами, и вчера я намеревался поработать допоздна вместе с бухгалтером. Я сказал об этом Тому, но он настаивал…

— Я поняла, — вмешалась миссис Брэд каким-то безучастным голосом, — что он хотел от нас избавиться в тот вечер. — Она вдруг задрожала, и Хелен обняла ее за плечи.

— Миссис Брэд, — продолжал Линкольн, — Хелен и я встретились у Лонгчемпса, чтобы пообедать, а затем мы пошли в театр.

— В какой театр? — уточнил Исхем.

— В «Парк-театр». Я проводил дам и…

— Вы все же решили вернуться в контору? — заметил инспектор Вогн.

— Да. Я извинился и пообещал встретить их после спектакля, а сам отправился в контору.

— И работали вместе с бухгалтером, не так ли? — вкрадчиво произнес Вогн.

Линкольн уставился на него.

— Да… О, Господи… — Он вскинул голову и глотнул воздух ртом, словно утопающий. Никто не проронил ни слова. Наконец он взял себя в руки, принял прежнюю позу и продолжал:

— Я освободился поздно и сразу же поехал в театр…

Инспектор все тем же вкрадчивым тоном прервал его:

— Бухгалтер все время был с вами?

Линкольн вопросительно взглянул на него.

— В чем дело? Что, собственно, вы имеете в виду? Он ушел в восемь часов. Потом я работал один.

Инспектор Вогн откашлялся, глаза его заблестели.

— В котором часу вы приехали за дамами в театр?

— В одиннадцать сорок пять, — произнесла неожиданно вмешавшаяся Хелен таким уверенным тоном, что мать даже оглянулась. — Дорогой инспектор, вы ведете нечестную игру. Вы подозреваете Джона в чем-то дурном и пытаетесь поймать его на лжи или. Бог знает, на чем еще.

— Правда еще никому не вредила, — холодно заметил Вогн. — Продолжайте, мистер Линкольн.

Линкольн моргнул.

— Я подождал дам в фойе. Потом мы поехали домой.

— На машине?

— Нет, поездом. Когда мы вышли на перрон, Фокса не было. Пришлось взять такси.

— Такси? — удивился Вогн. Он немного помолчал и, не говоря ни слова, внезапно покинул гостиную. Женщины испуганно посмотрели ему вслед.

— Дальше, пожалуйста, — попросил Исхем. — Что было не так, когда вы вернулись домой? Во сколько вы вернулись?

— Я точно не помню. Около часа, по-моему.

— После часа, — уточнила Хелен. — Вы, действительно, не помните, Джон.

— Да, не помню. Мы ничего особенного не заметили.

На аллее, ведущей к беседке?.. — Линкольн вздрогнул. — Но нам не пришло в голову пойти туда. Было темно, ничего не видно. Потом мы сразу легли спать.

Вернулся инспектор Вогн.

— Миссис Брэд, неужели вы до утра так и не обнаружили, что ваш муж исчез? — удивился Исхем.

— Мы спим в разных спальнях, — пояснила миссис Брэд. — Поэтому я ничего не заметила. Мы узнали, что произошло с Томасом, от Фокса, сегодня утром…

Инспектор подошел к Исхему и стал что-то шептать ему на ухо. Прокурор кивнул.

— Как давно вы живете в особняке, мистер Линкольн? — спросил Вогн.

— Очень давно. Сколько лет, Хелен? — Управляющий обернулся и посмотрел на девушку. Взгляды их встретились, и в них вспыхнула симпатия. Молодой человек распрямил плечи, глубоко вздохнул, и остекленелость из его глаз исчезла.

— Восемь лет, Джон. — Голос ее дрогнул, и впервые за все время на глазах выступили слезы. — Я была еще ребенком, когда вы с Эстер приехали.

— Эстер? — в один голос вскрикнули Вогн и Исхем. — Кто это?

— Моя сестра, — ответил Линкольн спокойно. — С раннего детства мы остались сиротами и с тех пор неразлучны.

— А где же она сейчас? Почему ее нет?

Линкольн тихо ответил:

— Она на острове.

— На Ойстер-Айленде? — вскинулся Эллери. — Интересно… Она, случайно, не жрица Солнца? А? Мистер Линкольн!

— Послушайте, что вы себе позволяете? Джон, ты же не… — воскликнула Хелен, — Моя сестра, — неохотно начал Линкольн, — несколько взбалмошная и всегда впутывается в какие-то нелепые истории. Пройдоха Харашт арендует остров у Кетчемов, давно там живущих и фактически являющихся его владельцами. Он обосновался на острове и проповедует культ Солнца, ну и… нудизм… — Линкольн поперхнулся. — Эстер увлеклась солнцепоклонниками, и мы поссорились. Упрямая девчонка удрала из Брэдвуда к этим придуркам-нудистам. Проклятые мерзавцы! — злобно воскликнул он, — Я не удивлюсь, если они окажутся замешанными в кровавом убийстве…

— Как вы проницательны, мистер Линкольн, — пробормотал профессор Ярдли.

Эллери кашлянул и обратился к неподвижно сидевшей миссис Брэд;

— Не будете ли вы так любезны ответить на несколько личных вопросов?

Миссис Брэд молча разглядывала свои ухоженные руки, — Насколько я понял, мисс Хелен Брэд — ваша дочь, падчерица вашего мужа. Второго мужа, миссис Брэд?

— Да, — ответила Маргарет.

— Мистер Брэд раньше был женат?

Она облизнула губы.

— Мы… Мы женаты двенадцать лет… Но я почти ничего не знаю о его первой супруге. По-моему, он женился, когда жил в Европе, и его супруга умерла в молодости…

— Да, да, понимаю, — посочувствовал Эллери. — А в какой части Европы он тогда жил?

Она взглянула на него, и щеки ее покрылись легким румянцем.

— Я точно не знаю; Томас был румын и жил, наверное, в Румынии.

Хелен Брэд вскинула голову и с негодованием произнесла;

— В самом деле, это какой-то абсурд. Вы хотите знать, откуда человек родом, на ком он был женат сто лет назад, вместо того чтобы расследовать, кто его убил.

— Что-то подсказывает мне, миссис Брэд, — печально улыбнулся Эллери, что география играет здесь не последнюю роль. Скажите, а мистер Мегара тоже румын?

Миссис Брэд посмотрела на него удивленно. Линкольн коротко ответил:

— Грек.

— О, Господи, зачем же… — начал прокурор.

Инспектор Вогн перебил его, улыбаясь;

— Но вы — коренные американцы?

Все трое кивнули. Глаза Хелен яростно сверкали, даже ее волосы, казалось, вспыхнули рыжим огнем. Она уставилась на Джона Линкольна, ожидая его протеста, но он сидел молча, разглядывая носки своих туфель.

— Где сейчас Мегара? — продолжал Исхем. — Кто-то говорил, что он в круизе. Что за круиз?

— Нет, — ответил Линкольн. — Ничего подобного.

Мистер Мегара путешественник, естествоиспытатель-любитель, У него собственная яхта, на которой он плавает.

Он отсутствует по три-четыре месяца в году.

— А сколько времени он отсутствует сейчас? — спросил Вогн, — Почти год.

— И где же он?

Линкольн вздрогнул.

— Я не знаю. Он никогда нам не сообщает, всегда появляется без предупреждения. Не понимаю, почему он на этот раз так долго отсутствует.

— Я думаю, — сказала Хелен, потирая лоб, — что он сейчас в южных морях. — Губы ее задрожали. Эллери заметил это и удивился.

— Как называется его яхта?

Хелен вспыхнула.

— «Хелен».

— Парусная яхта с паровым двигателем? — поинтересовался Эллери.

— Да.

— Есть ли там рация? — спросил Вогн.

— Да.

Инспектор записал что-то в блокнот и спросил;

— Он сам управляет яхтой?

— Нет, что вы. У него есть капитан и команда. Капитан Свифт служит у него много лет.

Эллери неожиданно уселся и вытянул ноги.

— Я полагаю… А как имя мистера Мегары?

— Стивен.

Исхем глубоко вздохнул.

— О, Господи, давайте придерживаться темы. Как долго Брэд и Мегара были компаньонами?

— Шестнадцать лет, — ответил Джон. — Они вместе начинали.

— Их дела шли удачно? Никаких финансовых затруднений?

Линкольн мотнул головой.

— Оба — и мистер Брэд, и мистер Мегара — были надежными партнерами. В их бизнесе, как и у всех, иногда бывает, случался спад, но дело всегда процветало. — Он на минуту замолчал, и выражение его лица странно изменилось. — Не думаю, чтобы за убийством скрывались финансовые затруднения.

— Интересно, — усмехнулся Исхем. — А что, по-вашему, кроется за ним?

Линкольн задумался.

— Не кажется ли вам, мистер Линкольн, — вступил в беседу Эллери, — что тут замешана религия?

, Линкольн заморгал.

— Почему? Я так не думаю. Хотя само преступление, распятие…

Эллери вежливо улыбнулся.

— Между прочим, какого вероисповедания придерживался мистер Брэд?

Миссис Брэд, сидевшая по-прежнему прямо, с высоко поднятой головой, пробормотала;

— Том как-то говорил мне, что воспитывали православной греческой церковью, но набожным он не был.

Да и верующим, пожалуй, тоже. Скорее атеистом.

— А Мегара?

— Он вообще ни во что не верит… — В тоне проскользнуло что-то, заставившее присутствующих украдкой взглянуть на нее, но лицо миссис Брэд осталось непроницаемым.

— Православная греческая церковь… — в раздумье протянул профессор Ярдли, — Вполне соответствует Румынии.

— А вы ищете несоответствий? — тихо спросил Эллери.

Инспектор Вогн кашлянул, и миссис Брэд обернулась к нему. Похоже, она почувствовала, к чему он клонит.

— Скажите, миссис Брэд, у вашего супруга есть какие-либо особые приметы?

Хелен была явно шокирована и отвернулась с негодованием. Однако миссис Брэд спокойно ответила;

— Большое родимое пятно выше правого колена, на бедре.

Инспектор облегченно вздохнул.

— Так оно и есть. А теперь, друзья, поговорим о неприятном, Как насчет врагов? Кому мог мешать мистер Брэд?

— Забудьте на минуту о распятии и прочем, — добавил прокурор, — и подумайте, какие могли быть мотивы для убийства.

Мать и дочь переглянулись, а затем одновременно посмотрели на Линкольна. Но тот сидел, уставившись на роскошный азиатский ковер прекрасной работы, как успел заметить Эллери, с вытканным Древом жизни, символом, не принесшим, однако, долголетия его владельцу.

— Нет, — вымолвила миссис Брэд, — Томас был счастливым человеком, у него не было врагов.

— Бывали ли у вас в гостях малознакомые люди?

— О нет. Мы жили довольно уединенно, мистер Исхем. — Снова что-то в ее тоне насторожило.

Эллери вздохнул, — Не припомнит ли кто-нибудь, бывал ли у вас в доме хромой человек? — Все отрицательно покачали головами. — Скажите, у мистера Брэда не было хромого знакомого?

— Снова последовал отрицательный ответ. Миссис Брэд повторила:

— У Тома не было врагов, — словно хотела убедить в чем-то окружающих.

— Вы, вероятно, забыли, Маргарет, — медленно произнес Линкольн, — о Ромейне. — Он посмотрел на нее горящими глазами, а Хелен бросила беглый взгляд в его сторону, прикусила губу, и на глазах у нее блеснули слезы.

Четверо мужчин с интересом наблюдали за мизансценой, угадывая что-то, бросающее тень на личную жизнь членов семьи Брэдов.

— Ах, да, Ромейн, — промолвила миссис Брэд, не меняя позы. — Я совсем забыла, они повздорили.

— Кто этот таинственный Ромейн? — властно спросил Вогн.

Линкольн торопливо ответил:

— Пол Ромейн. Бесноватый Харашт с острова называет его Верховным Жрецом.

— Ага. — Эллери взглянул на профессора Ярдли, который выразительно повел плечами и улыбнулся.

— На острове они основали нудистскую колонию.

Чертовы нудисты! — зло воскликнул Линкольн. — Харашт — фанатик, он искренне верит, а Ромейн — мошенник, ловко умеющий втираться в доверие и торгующий своим телом, как товаром, человек с мерзкой душонкой.

— И тем не менее, — пробормотал Эллери, — не зря говорил Шерлок Холмс; «Самый величественный из всех храмов — храм человеческой души».

— Ясно, — откликнулся инспектор Вогн. — И все же вернемся к ссоре, если можно, мистер Линкольн.

— Ромейн пасет гостей на острове. Он — глава этого бизнеса и собрал группу каких-то слабоумных, поклоняющихся ему, как божеству, и настолько одураченных, что они целыми днями бегают по острову нагишом. — Линкольн замолчал на миг. — Простите меня, Хален и Маргарет, но я уж расскажу все как есть. Нудисты, правда, никого из соседей в округе не волнуют… Но Том и доктор Тэмпль придерживаются того же мнения, что и я.

— Гмм, — удивился профессор Ярдли. — Со мной никто не обсуждал сей вопрос.

— Доктор Тэмпль?

— Наш сосед, живущий к востоку от поместья. Так вот, нудисты слоняются по острову голые, как привидения, но, в конце концов, мы же благовоспитанные люди…

«Ой-ой-ой, — подумал Эллери, — какой пуританин!»

— Поместье упирается в залив, и Том решил, что просто обязан вмешаться, встретился с Ромейном и Хараштом и, думаю, настаивал на их законном выдворении с острова…

Вогн и Исхем переглянулись и посмотрели на Эллери.

Мать и дочь сидели молча. Линкольн, выговорившись, был явно не в своей тарелке.

— Ол'райт, мы еще к этому вернемся, — сказал Вогн. — Вы говорите, доктор Тэмпль — ваш сосед? Хозяин владений к востоку от поместья?

— Не совсем. Это не его владения, он арендует их у Тома и живет по соседству с нами очень давно. Он был военным врачом, сейчас на пенсии. Они с Томом были друзьями.

— А кто живет с западной стороны?

— Чета англичан по фамилии Линн, Перси и Элизабет, — ответила миссис Брэд.

А Хелен пояснила;

— Я познакомилась с ними в Риме, где проводила каникулы. Мы сблизились, они собирались в Штаты, и я пригласила их в гости.

— Когда вы вернулись из Рима? — спросил Эллери.

— В канун дня Благодарения. Мы приехали вместе, но в Нью-Йорке расстались, так как они отправились путешествовать по стране, а в январе навестили нас, и им здесь очень понравилось.

Линкольн усмехнулся, а Хелен покраснела и добавила:

— Да, Джон, так и было. Они стеснялись злоупотреблять нашим гостеприимством, глупо, конечно, но англичане такие зануды. Они захотели жить отдельно, и их поселили в доме на западной стороне поместья, который тоже является собственностью папы. С тех пор они живут там.

— Что ж, мы их навестим, — заключил Исхем.

— А что, миссис Брэд, доктор Тэмпль, вы говорили, был близким другом вашего супруга?

— Если у вас возникли подозрения в отношении доктора, то совершенно напрасно, мистер Исхем, — отрезала миссис Брэд. — Я очень хорошего мнения о докторе Тэмпле, милейший человек, надо сказать, а Томас был знатоком человеческих характеров, и он его просто обожал и нередко по вечерам проводил с ним время вдвоем, они играли в шашки…

Профессор Ярдли вздохнул, словно был недоволен таким оборотом дел, поскольку рассчитывал на более глубокий анализ событий.

— Шашки! — воскликнул инспектор Вогн. — Это уже кое-что. Кто еще играл в шашки с вашим супругом?

— Мы все часто играли с Томасом.

Вогн выглядел озадаченным. Профессор Ярдли погладил бородку и изрек:

— Боюсь, инспектор, вы на ложном пути. Мистер Брэд был настолько хорошим игроком и так любил шашки, что сажал за доску каждого, кто появлялся в особняке. Если гость не умел играть, хозяин любезно предлагал научить его. Я, пожалуй, единственный, избежавший этой участи. — Профессор насупился и замолчал.

— Он был уникальным игроком, — сказала миссис Брэд с печальной гордостью, — его хвалил даже чемпион страны…

— В таком случае, вы и сами хорошо играете? — быстро спросил Исхем.

— Нет, что вы, мистер Исхем. Мы приглашали в гости чемпиона на Рождество, в прошлом году. Они с Томом сыграли несколько партий, и Том, по словам чемпиона, не раз его обыгрывал.

Эллери внезапно вскочил и нетерпеливо воскликнул;

— Мы совсем замучили сих милых людей! И все же позвольте задать еще несколько последних вопросов, миссис Брэд, и мы вас больше не задержим. Вы слышали когда-нибудь имя Велия Крозак?

— Вел… Какое странное имя… Нет, мистер Куин, никогда не слышала, ответила удивленная Маргарет.

— А вы, мисс Брэд?

— Нет.

— Вы, мистер Линкольн?

— Нет.

— А имя Клинг вам ничего не напоминает?

Все отрицательно покачали головами.

— Эндрю Ван?

Последовал тот же ответ.

— Арройо, Западная Виргиния?

Линкольн пробормотал:

— Это что, игра, сэр?

— В некотором роде, — улыбнулся Эллери. — Значит, тоже нет?

— Нет.

— Тогда вопрос попроще, на который вы, вероятно, сможете ответить. Когда проповедник Харашт объявился на Ойстер-Айленде?

— В марте, — сразу ответил Линкольн.

— И Пол Ромейн был с ним?

— Да.

— Символизирует ли что-нибудь для вас буква Т?

Все трое изумленно уставились на него.

— Буква Т? — повторила Хелен. — О чем вы?

— Вижу, что нет, — произнес Эллери, в то время как профессор что-то нашептывал ему на ухо.

— Миссис Брэд, ваш супруг часто ссылался на свое румынское происхождение?

— Нет, никогда. Он приехал в Штаты вместе со Стивеном Мегарой. Они были друзьями или компаньонами еще в той стране…

— Откуда вам это известно?

— Как откуда? Мне говорил сам Том.

Эллери сверкнул глазами.

— Простите мое любопытство, но это может оказаться важным… Ваш супруг, как иммигрант, был богатым человеком?

Миссис Брэд вспыхнула.

— Этого я не знаю. Но когда мы поженились, Том был богат.

Эллери задумался, удовлетворенно хмыкая и покачивая головой, и наконец обратился к прокурору:

— Мистер Исхем, если вы дадите мне географический атлас, я некоторое время не буду вас беспокоить, — Атлас? — Прокурор удивленно поднял брови. И даже профессор Ярдли казался озадаченным. Инспектор Вогн нахмурился.

— В библиотеке есть географический атлас, — отозвался Линкольн и вышел.

Эллери расхаживал по гостиной взад-вперед, и на его лице блуждала слабая улыбка.

— Миссис Брэд, — спросил он в друг, — 1 — вы говорите по-гречески или по-румынски?

Она отрицательно покачала головой. Вернулся Линкольн, неся большой фолиант в синем переплете.

— Мистер Линкольн, — обратился к нему Эллери, — вы по роду занятий бываете в Европе и в Азии. Вы знаете греческий или румынский?

— Нет. Нам не приходится пользоваться иностранными языками. Наши отделения в Европе и Азии ведут деловую переписку по-английски, и импортеры тоже владеют английским.

— Понял. — Эллери задумчиво взглянул на географический атлас. — У меня все, мистер Исхем, — Благодарю вас, миссис Брэд, — сказал прокурор. Постараемся сделать все возможное, хотя, честно говоря, дело весьма непростое. Попрошу вас, мистер Линкольн, и дам не покидать пока особняк. Вы можете понадобиться.

Женщины молча встали, переглянулись и вышли из гостиной в сопровождении Джона.

Как только дверь за нами закрылась, Эллери удобно устроился в кресле и открыл географический атлас. Ярдли скучал. Исхем и Вогн обменялись молчаливыми взглядами. Эллери был поглощен изучением атласа в течение пяти минут. За это время он просмотрел три карты и справочный раздел, и лицо его явно просветлело. Он пристроил атлас на широкую ручку кресла и встал. Остальные выжидательно смотрели на него.

— Между прочим, я так и предполагал, — начал он, повернувшись к профессору, — поразительное совпадение, если это, конечно, совпадение. Однако вам судить… Господин профессор, вас ничто не удивляет в именах действующих лиц семейной трагедии?

— В именах, Куин? — Ярдли смутился.

— Ну да, Брэд и Мегара. Брэд — румын, Мегара — грек. Вам это ни о чем не говорит?

Профессор покачал головой, а Вогн и Исхем пожали плечами.

— Видите ли, — заговорил Эллери, достав портсигар и закуривая, — некие милые вещицы делают жизнь чрезвычайно интересной. У меня есть один приятель, помешанный на географии. Чем она его привлекла, кто знает.

Он к ней обращается каждую свободную минуту. Хобби.

Для мистера Брэда — шашки, для многих — гольф, а для моего приятеля география. Он довел свои познания до такого совершенства, что помнит тысячи названий крошечных географических мест. Вот о чем я только что вспомнил…

— Вы нас заинтриговали, — заметил профессор Ярдли. — Продолжайте, прошу.

Эллери улыбнулся.

— Томас Брэд был румын, а в Румынии есть город Брэд. О чем это нам говорит?

— Да ни о чем! — рявкнул Вогн.

— Стивен Мегара — грек, а в Греции есть город Мегара.

— Ну и что? — пробормотал Исхем.

Эллери дружески похлопал Исхема по руке;

— А что, если я вам скажу, что человек, совершенно не связанный ни с миллионером — ковровым магнатом, ни с миллионером — яхтсменом, простой школьный учитель из Арройо, тоже был убит шесть месяцев назад?

Короче, Эндрю Ван…

— Вы хотите сказать… — опешил Вогн.

— Из бумаг Вана явствует, что он родом из Армении, а в Армении есть город Ван и озеро Ван. — Эллери потянулся. — Рассмотрев все три случая, два из которых связаны с бизнесом, а третий — с первыми двумя способом убийства, можно сделать определенный вывод, — Эллери пожал плечами. — Если это простое совпадение, то я — королева Англии. Таким образом, псевдонимы были позаимствованы из географического атласа. — Эллери выпустил колечко дыма. Любопытно, не правда ли? Три джентльмена — иностранцы, желающие скрыть свои подлинные имена, а заодно и национальности, и места рождения.

— О Боже! — простонал Исхем. — Что дальше?

— Чем дальше, тем удивительней. Можно предположить, что раз господа Ван, Брэд и Мегара изменили имена, то и четвертое действующее лицо трагедии, мифический Велия Крозак, тоже позаимствовал псевдоним у Рэнда Мак Нелли.[5] Но ничего подобного! Нигде ни в Европе, ни на Ближнем Востоке нет географического названия «Крозак». Какой вывод?

— Три вымышленных имени, — медленно заговорил профессор, — и одно настоящее. Причем, именно его обладатель замешан в убийстве одного из обладателей вымышленных имен. Пожалуй, Куин, мой мальчик, мы постепенно подбираем ключ к разгадке иероглифа.

— Тогда вы согласитесь со мной, — нетерпеливо воскликнул Эллери, — что в воздухе носятся египетские ароматы!

Ярдли засмеялся.

— Вы о чем? Дорогой мой, стоит преподавателю употребить в беседе со студентами термин попроще, и его непременно понимают буквально.

Глава 6 Игральные шашки и курительные трубки

Под предводительством Исхема все четверо в задумчивости покинули гостиную и направились в правое крыло особняка, где был кабинет Томаса Брэда. В холле, напротив библиотеки, служившей также кабинетом мистеру Брэду, дежурил полицейский. Они остановились у двери как раз в тот момент, когда из-за угла появилась полная женщина в черном.

— Я миссис Бакстер, — промолвила она. — Джентльмены, позвольте предложить вам перекусить.

Глаза инспектора Вогна засияли.

— Ангел во плоти! Я забыл, когда ел в последний раз.

Вы, вероятно, экономка?

— Да, сэр. Остальные джентльмены тоже не откажутся от ланча?

Профессор Ярдли отрицательно покачал головой.

— Я не могу позволить себе воспользоваться вашей любезностью. Мой дом в двух шагах, и старая Нэнни, наверное, беспокоится, что меня давно нет и «блюда стынут», как она изволит выражаться. Посему честь имею откланяться. Куин, вы — мой гость, Надеюсь, не забыли?

— Как, уже уходите? — спросил Эллери. — А я рассчитывал на долгую беседу…

— Увидимся вечером. — Профессор помахал рукой. — Я позабочусь о вашем багаже, а ваш драндулет запаркую в свой гараж. — Он улыбнулся представителям власти и удалился.

Ланч был тихим и печальным. Стол был накрыт на три персоны в шикарной зале, и, казалось, никто больше в особняке не притрагивается к пище. Трапеза проходила в молчании, подавала сама миссис Бакстер.

Эллери машинально жевал, а его мозг, словно отлаженный часовой механизм, методично анализировал факты, которыми Эллери предпочитал ни с кем не делиться.

Исхем ненавязчиво пожаловался на свой ишиас. Остальные молчали.

В особняке было тихо.

В два часа пополудни они покинули обеденную залу и вернулись в правое крыло. Библиотека, явно обитель образованного человека, представляла собой квадратную комнату с красивым дубовым паркетом, почти целиком покрытым толстым китайским ковром. От пола до потолка высились стеллажи, плотно заставленные книгами, 3 нише, в дальнем углу библиотеки, стоял рояль с поднятой крышкой, как, очевидно оставил его Томас Брэд накануне ночью. Круглый стол посреди библиотеки был завален журналами, там же лежали курительные принадлежности. У одной стены стоял диван, передние ножки которого вдавились в ковер, у противоположной — секретер с откинутой крышкой.

Эллери заметил на крышке секретера два почти полных пузырька красных и черных чернил.

— Я уже обследовал секретер с помощью лупы, — сказал Исхем, плюхнувшись на диван. — Брэд использовал его как письменный стол, и здесь могли оказаться бумаги, представляющие интерес для следствия, — Он пожал плечами. — Увы, все без толку. Нашлись столь же ценные, как «нянюшкин дневник». Что касается остального, смотрите сами. Ничего личного. Кроме того, убийство произошло в беседке. Разве что шашки, которые…

— Одну из которых, — продолжил его мысль инспектор Вогн, — мы нашли возле тотемного столба.

— Полагаю, вы осмотрели весь особняк? — предположил Эллери, с любопытством заглядывавший во все углы.

— Да, безусловно, и очень тщательно. Спальню Брэда, гостиную и прочее. Ничего существенного.

Эллери принялся осматривать круглый стол. Вынув из кармана прозрачный пакетик с остатками табака из найденной в беседке трубки, он открыл большую табакерку, стоявшую на столе, запустил туда руку, и в кулаке у него оказался табак того же цвета и непривычной резки кубиками, как и табак в пакетике.

Он засмеялся.

— Ну вот и этот вопрос отпал. Еще одна зацепка улетучилась. Табак Брэда, если, конечно, это его табакерка.

— А чья же тогда? — ехидно спросил Вогн, Эллери машинально открыл ящик под столешницей, оказавшийся доверху наполненным коллекцией курительных трубок в прекрасном состоянии. Однако дорогие трубки были все примерно одинаковой формы — бочонок с прямым или изогнутым мундштуком. Но две трубки были необычные, тонкие и очень длинные — глиняные «церковные старосты» старой Англии.

— Гмм… — хмыкнул Эллери. — Мистер Брэд был весьма разносторонним человеком. Шашки редко сочетаются с курительными трубками. Не хватает только борзой у камина. Впрочем, больше ничего интересного.

— А такие в коллекции есть? — спросил Вогн, доставая трубку в форме головы Нептуна с мундштуком-трезубцем.

Эллери покачал головой.

— Вряд ли. Зачем ему две одинаковые? Мне кажется, он и так чувствовал себя с кляпом во рту, когда раскуривал трубку-монстра. Скорее всего, это презент.

Эллери сосредоточенно разглядывал что-то, стоявшее у стены, слева от откинутой крышки секретера. Это был замысловатый складной игральный столик, который легко откидывался и так же легко убирался в узкую стенную нишу позади него, где он был прикреплен шарнирами.

Скользящая крышка, откинутая сейчас над нишей, опускалась и скрывала шашечный столик, по обе стороны которого выдвигались откидные стульчики, тоже убиравшиеся в стену.

— Мистер Брэд был оригиналом, — заметил Эллери, — если судить по наличию встроенного игрального столика.

Гмм… Наверное, он так все и оставил? Ничего не трогали?

— Мы — ничего, — ответил Исхем безразлично. — Может быть, вы что-нибудь раскопаете?

Столик виртуозной ручной работы был инкрустирован рядами традиционно чередующихся черно-белых квадратов, каждый из которых был обрамлен перламутровым кантом. По обе стороны шашечного столика, напротив каждого игрока, было пространное поле для складывания выбывших из игры фигур. На ближайшем к секретеру поле лежало девять красных шашек, отыгранных черной стороной, на противоположном поле — три черных, завоеванных красными. На самой доске в состоянии игры находились три «короля», то есть две черные шашки, поставленные одна на другую, и три одиночные черные шашки и далее две одиночные красные шашки, одна из которых стояла в первом ряду черных.

Эллери пристально смотрел на игральный столик.

— А где коробка из-под шашек?

Исхем кивнул в сторону секретера. На откидной крышке лежала дешевая картонная коробка. Она была пуста.

— Одиннадцать красных фигур, а должно быть двенадцать, — заговорил Эллери, глядя в потолок и что-то подсчитывая. — Все правильно. Одна красная найдена у тотемного столба.

— Вот именно, — вздохнул Исхем. — Все проверено и обговорено с домочадцами. Других шашек в особняке нет, значит, оброненная — явно отсюда.

— Согласен, — подтвердил Эллери. — Все это очень и очень любопытно, сказал он и снова взглянул на шашечные фигурки.

— Вы полагаете? — бросил Исхем раздраженно. — Сейчас проверим. Я понял, что вам пришло в голову. Погодите, я приглашу дворецкого Брэдов. — Он подошел к двери и сказал полицейскому:

— Позовите Стэллинга, дворецкого.

Эллери молча подошел к секретеру и взял пустую коробку из-под шашек. Исхем наблюдал за ним с ехидной улыбкой.

— И это тоже, — вдруг высказался он. Эллери взглянул на Исхема.

— Да. Я, знаете ли, удивился, когда увидел. Зачем отличному игроку, который не поскупился на оплату замысловатого игрального столика, дешевые шашки?

— Все просто. Ничего необычного, ручаюсь.

Полицейский открыл дверь, и из холла в библиотеку вошел высокий худой человек с запавшими щеками и невыразительными глазами, одетый во все черное, весьма мрачного вида.

— Стэллинг, — приступил Исхем без лишних церемоний, — повторите, пожалуйста, джентльмену то, что вы рассказали мне сегодня утром, — С удовольствием, сэр, — ответил дворецкий мягким, вкрадчивым голосом.

— И, прежде всего, объясните, отчего мистер Брэд играл дешевыми шашками?

— Как я уже говорил, мистер Брэд, — тут Стэллинг вздохнул и возвел глаза к потолку, — всегда играл самыми дорогими шашками. Он заказал игральный столик и маленькие стулья, и для установки всего этого долбили стену в библиотеке. Одновременно с игральным столиком были доставлены шашки из слоновой кости, весьма красивые, резные, с замысловатыми завитушками, которыми он играл много лет. Но недавно доктор Тэмпль выразил восхищение ими и так нахваливал, что мистер Брэд, как он сам мне однажды сказал, — Стэллинг снова вздохнул, — решил сделать сюрприз и подарить ему точно такие же шашки. Поэтому две недели назад он отправил набор шашечных фигур частному резчику в Бруклине, чтобы тот изготовил двадцать четыре дубликата, и их пока еще не вернули. Ничего подходящего, кроме примитивной дешевки, в особняке не было, и он временно пользовался этими.

— А теперь, Стэллинг, — попросил прокурор, — расскажите нам, что произошло вчера вечером.

— Да, сэр. — Стэллинг облизнул губы кончиком языка. — Перед тем как уйти из дома вчера вечером, как просил мистер Брэд…

— Минуту, — вмешался Эллери. — Итак, вас просили покинуть дом вчера вечером?

— Да, сэр. Когда вчера мистер Брэд вернулся из города, он пригласил Фокса, миссис Бакстер и меня в кабинет. — Стэллинг с трудом сглотнул, словно вспомнил что-то тревожащее его. — Миссис Брэд и Хелен уже уехали, по-моему, в театр. Мистер Линкольн к обеду не появился. Мистер Брэд выглядел весьма усталым. Он вынул из бумажника десять долларов и протянул их мне со словами, что Фокс, миссис Бакстер и я можем быть свободными после обеденной трапезы. И еще он сказал, что желает провести вечер в одиночестве и предупредил Фокса, что возьмет маленький автомобиль. Мы и ушли.

— Понятно, — пробормотал Эллери.

— А что за история с шашками, Стэллинг? — спросил Исхем.

Стэллинг закивал головой.

— Прежде чем покинуть особняк, когда Фокс и миссис Бакстер уже сидели в автомобиле, я заглянул в кабинет мистера Брэда, чтобы узнать, не надо ли ему чего-нибудь. Он ответил «нет» и, как мне показалось, весьма нервно попросил меня удалиться вместе с остальными.

— Вы наблюдательны, приятель, — заметил Эллери.

Стэллинг с признательностью взглянул на него.

— Стараюсь, сэр. Так вот, когда я вчера вечером заглянул к мистеру Брэду, как я уже рассказывал мистеру Исхему, мистер Брэд сидел за шашечным столиком и играл сила с собой.

— То есть у него не было партнера, — уточнил Вогн. — Почему вы сразу об этом не сказали, Исхем?

Прокурор опустил голову, а Эллери попросил;

— Поясните, Стэллинг, как именно он играл?

— Дело в том, сэр, что все фигурки были расставлены на игральном столике — и черные, и красные, — а он ходил и теми, и другими. Он начинал игру, делая ход с той стороны, где сидел, обдумывал следующий и переставлял фигуру с противоположной стороны. Я видел только два хода…

— Извините, — прервал его Эллери, — а с какой стороны он сидел?

— Вон с той, ближе к секретеру. Но когда он пошел красными, то пересел на другой стул и принялся, как обычно, обдумывать ход. — Стэллинг вздохнул. — Он был исключительным игроком и довольно часто практиковался один.

— С этим ясно, Стэллинг, — вмешался Исхем. — А что вы сами делали потом, когда покинули особняк?

— Все уехали в город. Фокс отвез нас с миссис Бакстер на автомобиле к синематографу «Рокси» и обещал забрать после сеанса. А куда он сам отправился, я не знаю.

— И он, действительно, отвез вас домой после сеанса? — спросил инспектор Вогн.

— Нет, сэр. Мы его прождали целых полчаса и решили, что с ним что-то случилось, возможно, попал в аварию, сели на поезд, а потом от вокзала доехали на такси.

— На такси? — усмехнулся инспектор. — Да, привокзальные таксисты вчера вечером неплохо подзаработали.

И во сколько вы вернулись?

— Около полуночи, сэр. Но, может быть, и позднее, но не скажу.

— Фокс к тому времени уже был в особняке Брэдов?

Стэллинг явно растерялся.

— Боюсь, сэр, не могу ответить вам. Он живет о гарковом домике у залива. Там, даже если пойти туда с фонарем, ночью сквозь густые деревья трудно что-либо разглядеть.

— Ну, к этому мы еще вернемся. А вы не беседовали с Фоксом, Исхем?

— У меня не было времени.

— Минуту, — обратился Эллери к Стэллингу. — Мистер Брэд не говорил вам, что ожидает гостя?

— Нет, сэр. Он только сказал, что желает побыть один.

— И часто он отсылал вас подобным образом?

— Нет, сэр, такое случилось впервые.

— И вот еще что, — Эллери присел возле круглого стола и постучал пальцем по табакерке, — вам известно, что здесь хранится?

Стэллинг удивленно поднял брови, — Разумеется, сэр. Трубочный табак мистера Брэда.

— О'кей. Есть еще трубочный табак в доме?

— Да, сэр. Мистер Брэд отлично разбирался в разных сортах табака, а этот, специальной резки, выписывал из Англии. Никакого другого табака он не курил. Видите ли, — доверительным тоном закончил Стэллинг, — мистер Брэд нередко говорил, что американский табак не лучше соли…

Совершенно неожиданно Эллери вспомнил Эндрю Вана с его пристрастием к черной икре, а Томас Брэд был страсть как неравнодушен к табакам… Эллери тряхнул головой.

— Еще кое-что, Стэллинг. Инспектор, вы не могли бы показать ему трубку «Нептун»?

Вогн достал курительную трубку и протянул ее Стэллянгу. Тот взглянул и кивнул головой.

— Да, сэр. Я ее видел.

Трое мужчин вздохнули с досадой. Везение было явно на стороне преступника, далекого от наказания.

— Стало быть, так оно и есть. Трубка Брэда, да? — усмехнулся Исхем.

— Да, совершенно верно, сэр, — подтвердил дворецкий. — Правда, мистер Брэд подолгу не курил одну ч ту же трубку, утверждая, что трубки, как и живые существа, нуждаются в отдыхе. В ящике стола он держит коллекцию трубок, весьма дорогих, сэр. Эту я сразу узнал, часто ее видел. Намедни вспоминал даже…

— Ну хорошо, хорошо. Достаточно, — оборвал его нетерпеливо Исхем, И Стэллинг, вновь превратившись из свидетеля в дворецкого, с учтивым поклоном покинул кабинет-библиотеку.

— Итак, — заключил инспектор, — у нас есть «дело о шашках», «дело о табаке» и «дело о трубках», из-за которых мы напрасно потеряли массу времени. Правда, мы нащупали одну ниточку — Фокс. — Вогн потер руки. — Не так уж и плохо. Нудистскую компанию на острове тоже следует посетить. Да, нелегкий денек нас ждет.

— Деньки, — поправил его Эллери, — как в добрые старые времена.

Послышался стук в дверь, и инспектор Вогн пошел открывать. На пороге стоял человек с одутловатым лицом, который тут же что-то зашептал Вогну, и тот время от времени кивал, потом закрыл дверь и вернулся в библиотеку.

— Что случилось? — спросил Исхем.

— Да ничего особенного. Много белых пятен. Один из моих людей доложил, что они совсем не обнаружили следов. Никаких. Но это невероятно!

— А что они искали? — спросил Эллери.

— О Господи, да голову же, голову!!!

Некоторое время все молчали, и в библиотеке словно витал ледяной дух трагедии. За окнами расстилался залитый солнцем зеленеющий парк, и невозможно было поверить, что владелец роскошного особняка лежал, обезглавленный и окоченевший, в судебном морге, как бездомный утопленник, выловленный из Лонг-Айлендского пролива.

— Что еще? — подал голос Исхем, будто обращаясь к самому себе.

— Мои парни опросили станционных служителей, — заговорил Вогн, — и всех соседей в округе, пытаясь узнать о возможных вчерашних посетителях. Из показана Линкольна и Стэллинга следует, что мистер Брэд вчера кого-то ждал. Человек не станет отсылать жену, падчерицу, клерка и всю домашнюю прислугу просто так.

Ему явно, не нужны были свидетели. Тем более что раньше он никогда подобным образом не поступал.

— Совершенно справедливо, — поддержал его Эллери. — Ваши доводы весьма убедительны. Вчера вечером мистер Брэд явно кого-то ждал.

— Но нет ни одного человека, подпадающего под подозрение. Кондукторы поездов и станционные служители не помнят никакого незнакомца, ехавшего по железной дороге около девяти часов вчера вечером. Соседи? — Инспектор пожал плечами. — Маловероятно. Любой мог войти и выйти незамеченным из особняка Брэдов.

— Между прочим, — заметил прокурор, — вы, Вогн, беретесь за дело не с той стороны. Ну какой же человек, имея преступные намерения, сойдет на станции назначения, если он не кретин? Вероятно, он сообразит выйти из поезда раньше и добраться дальше пешком.

— А как насчет приезжих на автомобилях? — спросил Эллери.

Вогн покачал головой.

— Мы проиграли и этот вариант, мистер Куин. В поместье Брэдов подъездные дороги посыпаны гравием, и там нет следов, шоссе покрыто щебенкой, дождя не было, сами понимаете, что следов тоже нет. И тем не менее автомобиль не исключается.

Эллери глубоко вздохнул.

— Есть еще одна зацепка, инспектор. Пролив Инспектор Вогн выглянул в окно.

— О, нам это и в голову не пришло. — Он сконфуженно усмехнулся. — А как просто нанять в Нью-Йорке или Коннектикуте в гавани моторную лодку… Сейчас же пошлю туда детективов навести справки.

Эллери улыбнулся, — Ум хорошо, а два лучше. Не так ли, инспектор?

— Да уж, — примирительно сказал Вогн.

Исхем встал.

— Идемте, у нас много дел.

Глава 7 Фокс

Они все больше и больше углублялись в дебри расследования. Никакого просвета.

Было ясно, что миссис Бакстер, экономка, ничего нового не расскажет. Но в интересах предварительного дознания ее следовало еще раз допросить. Поэтому они вернулись в гостиную и снова приступили к расспросам.

Приглашенная миссис Бакстер к изложенной Стэллингом истории ничего существенного не добавила. «Нет, она ничего не знает о посетителях. Нет, когда она подавала мистеру Брэду в зале, он не показался ей грустным или раздраженным. Возможно, он был несколько более рассеянным, Да, Фокс отвез ее со Стэллингом к „Рокси“. Да, она вернулась вместе со Стэллингом поездом, добиралась с вокзала на такси, около полуночи была в особняке.

Нет, миссис Брэд и остальные члены семьи еще не вернулись, Впрочем, она не совсем уверена. Горел ли в особняке свет? Нет, сэр. Что-нибудь было не так? Нет, сэр».

С тем миссис Бакстер и покинула гостиную, Когда стало нестерпимо скучно, Эллери отвлекся, разглядывая обломанный ноготь на указательном пальце. И вдруг ни с того ни с сего в памяти всплыло имя Эндрю Вана.

— Ну, пора поговорить с шофером, — заявил Исхем.

Они вышли из особняка и двинулись по узкой гравиевой дорожке. Исхем шествовал впереди, за ним Вогн и последним плелся Эллери, который умудрился на ходу склониться над розовым кустом, упиваясь ароматом и удивляясь, когда же, наконец, его коллеги покончат с бесконечными хождениями и отправятся на остров.

Исхем обогнул левое крыло особняка и вывел их в парк. Немного пройдя по тропинке среди густых деревьев, они очутились на лужайке, посреди которой стоял симпатичный маленький домик из неструганных бревен, возле которого на солнышке млел полицейский.

Исхем постучал и, услышав «войдите», распахнул дверь. Фокс стоял, широко расставив ноги и сжав кулаки.

На лице его как-то странно, пятнами, проступала бледность. Это был высокий, прямо державшийся человек, худой и какой-то весь узловатый, как бамбуковая трость.

Увидев их, он разжал кулаки и, ссутулившись, сел в самодельное кресло, возле которого стоял.

— Фокс, — без вступления начал Исхем, — у меня не было возможности поговорить с вами сегодня утром.

— Да, сэр, — ответил Фокс.

И Эллери внезапно понял, что бледность Фокса не случайна, просто это естественный, хотя странный; цвет лица.

— Мы знаем, как вы нашли тело, — продолжал прокурор, присаживаясь в другое кресло.

— Да, сэр, — пробормотал Фокс. — Это было ужасно.

— А теперь нам хотелось бы услышать, почему вы расстались вчера с миссис Бакстер и мистером Стэллингом, не заехав за ними в синематограф, где были и когда вернулись, — закончил Исхем.

Как ни странно, Фокс не смутился, не растерялся, и выражение его лица не изменилось.

— Я катался по городу. Вернулся в Брэдвуд около полуночи.

Инспектор Вогн подошел к Фоксу и положил ему руку на плечо.

— Послушайте, — заговорил он почти ласково, — мы не хотим навредить вам или в чем-либо напрасно обвинить. Если вы невиновны, никто не станет вас задерживать…

— Я невиновен, — заверил Фокс.

Эллери показалось, что интонация, произношение и сама речь Фокса несут налет образованности и культуры, и он посматривал на шофера с нарастающим интересом.

— Ну ладно, — сказал Вогн, — А теперь говорите правду. Где вы были?

— Я сказал правду, — ответил Фокс упавшим голосом. — Я прокатился по Пятой авеню, пересек парк, потом долго ехал по Риверсайд Драйв. Погода была чудесная, и я немного развеялся.

Инспектор взглянул на Исхема и улыбнулся.

— Слыхали, он развеялся! Что же вы не пригласили миссис Бакстер и Стэллинга развеяться вместе с вами?

Широкие плечи Фокса дрогнули.

— Они меня не просили.

Исхем и Вогн переглянулись. Эллери посмотрел на Фокса и с изумлением заметил, что на глазах у него выступили слезы.

— О'кей, — подытожил Исхем. — Это веша версия. Вы на ней настаиваете. Но, упаси Бог, если мы ее опровергнем. Как давно вы работаете у Брэдов?

— Первый год, сэр.

— У вас есть рекомендации?

— Да, сэр. — Он подошел к старенькому комоду, выдвинул ящик и достал аккуратный чистый конверт.

Прокурор заглянул в конверт и передал его Вогну.

Инспектор довольно долго рассматривал бумаги и вдруг, бросив их на стол, вышел из комнаты.

— Бумаги в порядке, — произнес Исхем, вставая.

— Кстати, миссис Бакстер, мистер Стэллинг и вы — единственная прислуга в особняке?

— Да, сэр, — ответил Фокс, не поднимая глаз и собирая бумаги, которые он начал нервно теребить.

— Ээ… Фокс, — вступил в разговор Эллери, — когда вы вчера ночью возвращались домой, вы не заметили ничего подозрительного?

— Нет, сэр, — Просим вас никуда не отлучаться, — властно сказал Исхем и вышел за дверь, где к нему присоединился инспектор.

Эллери немного задержался у порога. Фокс не шелохнулся.

— Он все лжет про вчерашнюю ночь, — громко заявил Вогн. Фокс, наверняка, услышал его. — Ну да ладно.

Проверим.

Эллери задумался: «Была какая-то жестокость в действиях местных властей, и к тому же забыть слезы в глазах Фокса…»

В молчании все двинулись к западу от особняка. Домик Фокса находился недалеко от Кетчемской бухты.

Отсюда, в просветах между деревьями, уже виднелись солнечные блики на водной глади. Чуть удалившись от домика в глубине парка, они вышли на узкую тропинку.

— Это тоже владения Брэда, — заговорил Исхем. — Думаю, дом Линнов где-то тут, у дороги.

Они пересекли дорогу и сразу очутились в сосновой роще. Пять минут спустя Вогн отыскал тропинку, вьющуюся по роще к западной части поместья и становящуюся все шире. Роща редела. Наконец они увидели среди деревьев невысокий каменный дом, на открытой веранде которого сидели мужчина и женщина. Путники подошли ближе, и мужчина вежливо поднялся.

— Мистер и миссис Линн? — спросил прокурор, когда они остановились у веранды.

— Именно, — ответил мужчина. — Я — Перси Линн, а это моя жена. А вы, я полагаю, из Брэдвуда?

Линн — высокий, темноволосый, худощавый англичанин с гладко зачесанными назад волосами и пронзительным взглядом, — держался с достоинством. Элизабет Линн была полной блондинкой с улыбкой, словно приклеенной на лице.

Исхем приветственно кивнул головой, а Линн спросил:

— Может быть, зайдете в дом?

— Нет, спасибо, — вежливо поблагодарил Вогн, — Мы на минуту. Вы слышали новости?

Англичанин печально кивнул, а с лица миссис Линн улыбка так и не исчезла.

— Ужас! Кошмар! — проговорил Линн. — Я узнал о несчастье, когда прогуливался по дороге вдоль рощи и встретил полицейского. Он и рассказал мне о трагедии.

— Естественно, — обронила миссис Линн, — мы не сможем сразу уехать.

— Да, конечно, — поддержал ее муж.

Наступила короткая пауза, Исхем и Вогн обменялись взглядами. Линны молчали. Над курительной трубкой мистера Линна, которую он держал в руках, вился легкий дымок.

Неожиданно он взмахнул рукой и произнес:

— Тем не менее, джентльмены, вы пришли по делу, вы ведь, я полагаю, из полиции?

— Да, точно, — ответил Исхем, который дожидался, чтобы Линн заговорил первым.

Вогн отмалчивался. Эллери был увлечен, разглядывая вечную улыбку на лице миссис Линн, и наконец разгадал, что это из-за ее искусственных зубов.

— Вероятно, вы должны проверить наши паспорта? — небрежно обронил Линн. — Опросить соседей и знакомых, не так ли? — И он тут же вручил паспорта Исхему. — г Вам необходимо знать, как мы здесь оказались?.. — начал он, когда Исхем вернул паспорта.

— Нет, мы уже знаем от мисс Брэд, — прервал его Исхем. — Но нам надо уточнить, где вы были прошлой ночью.

— Ах, да, конечно. — Линн громко откашлялся. — Знаете ли, мы были в городе…

— В Нью-Йорке?

— Ну да. Мы пообедали в ресторане, потом были в театре, смотрели какую-то чушь…

— Во сколько вы вернулись?

Вдруг заговорила миссис Линн;

— О, вы знаете, мы не возвращались. Переночевали в отеле. Было слишком поздно и…

— В каком отеле? — уточнил инспектор.

— В «Рузвельт-отеле».

Исхем усмехнулся.

— Скажите, а во сколько вы все-таки туда пришли?

— О, после полуночи, — ответил англичанин. — После спектакля мы зашли в бар и…

— Прекрасно, — прервал его инспектор. — А здесь у вас много знакомых?

Они одновременно покачали головами.

— Очень мало, — ответил Линн. — Помимо семейства Брэдов и чудака-профессора Ярдли, да еще доктора Тэмпля — никого.

Эллери обаятельно улыбнулся.

— Скажите, когда-нибудь кто-нибудь из вас посещал Ойстер-Айленд?

Англичанин мило улыбнулся в ответ.

— Это совсем неинтересно. Нудизм нам не в диковинку. Мы навидались в Германии…

— О, — вступила в разговор миссис Линн, — люди на острове… — Она брезгливо поморщилась. — Я согласна с бедным мистером Брэдом, что островитян надо выселить, Как можно скорее и как можно дальше! — Мм-даа… У вас есть какие-нибудь предположения о мотивах преступления? — спросил Исхем.

— Мы в полной растерянности, сэр. И в абсолютном неведении. Это жуткое убийство… Просто дикость какая-то…

— Да, вы правы, — сухо подтвердил Исхем. — Благодарю, не смею вас больше задерживать.

Глава 8 Ойстер-Айленд

Кетчемская бухта вдавалась в берега владений Брэда полукругом, в центре которого была небольшая гавань, где швартовались моторные лодки и катера, Эллери и его спутники вернулись по узкой тропинке обратно к берегу и теперь стояли у кромки воды, в нескольких шагах от гавани. Не далее чем в миле от них, посреди залива виднелся остров, который назывался Ойстер-Айленд, его береговая линия казалась вырванной из суши и как бы вытягивалась вдаль. Другой стороны острова не было видно, и Эллери подумал, что форма острова соответствует его названию.[6]

На водной глади Лонг-Айлендского пролива этот остров был похож на зеленый изумруд, случайно оброненный в воду. Деревья и обильная дикорастущая поросль подступали к кромке воды, однако Эллери заметил и небольшую оголенную береговую полосу, служившую, вероятно, причалом. Никаких построек там не было, Исхем, выйдя на причал, крикнул: «Эй, там!», обращаясь к команде полицейского катера, курсировавшего между островом и материком. Немного западнее Эллери заметил очертания еще одного полицейского катера, который патрулировал ближе к береговой линии острова.

Первый катер, приблизившись к причалу, пришвартовался.

— Ну, можем отплывать, — сказал Вогн остальным, ступая на палубу. Надеюсь, мистер Куин, дело идет к завершению.

Эллери и Исхем поднялись на палубу, и катер отчалил по направлению к острову. Отплыв от берега, они увидели очертания острова и близлежащей полосы суши.

К западу от причала просматривался участок берега, где стояли на приколе лодки Линнов, одна из которых белела у самого причала. Точно такая же маленькая пристань была и у восточной стороны бухты. Указав в том направлении, Эллери спросил:

— Там и живет доктор Тэмпль?

— Да, наверное, это его причал. Но лодок не видно, — ответил Вогн.

Кагер быстро скользил по воде, приближаясь к Ойстер-Айленду. Вдруг инспектор Вогн вскочил на ноги, лицо его побагровело, и он закричал:

— Смотрите, там что-то случилось!

Они устремили взгляды в сторону острова и увидели, как из лесной чащи острова к воде выбежал мужчина с перекинутой через плечо вопившей и сопротивлявшейся женщиной. Мужчина впрыгнул в привязанную у берега лодку, бесцеремонно швырнул в нее женщину, завел мотор и помчался от острова прямо навстречу полицейскому катеру. Криков женщины слышно не было. Не прошло и десяти минут после бегства пары, а это явно было бегство, как из леса на крутом берегу острова выскочил совершенно голый человек, высокий, широкоплечий, загорелый, хорошо сложенный, с копной черных волос.

«Тарзан, потерявший свою львиную шкуру…» — подумал Эллери, заметивший, что мужчина растерянно глядит вслед удалявшейся лодке. Эллери перевел взгляд на беглецов, и, когда снова посмотрел на берег, голый человек исчез. Он бросился в воду с высокой береговой кручи и нырнул, словно гарпун, в воду, а вынырнув, стремительно и красиво поплыл вдогонку за беглецами.

— Вот псих! — воскликнул Исхем. — Неужели он собирается догнать моторку?

— А моторка уже остановилась, — холодно заметил Эллери.

Исхем взглянул в сторону лодки и увидел, что она беспомощно покачивается на волне, а беглец тщетно пытается завести заглохший мотор.

— Эй, давай быстрее! — крикнул Исхем рулевому. — Не то парень живым не уйдет!

Катер взревел, и звук сирены эхом отразился от острова. Словно впервые в жизни услышав сигнальный гудок, мужчина в лодке и голый человек в воде замерли и начали озираться в поисках источника звука. Увидев катер, голый пловец тряхнул головой, выбросив целый фонтан брызг, и нырнул. Когда он вынырнул, стало ясно, что он плывет обратно к острову, да так быстро, будто за ним гонятся акулы.

Мужчина в лодке плюхнулся на сиденье и замахал рукой в сторону катера. Когда полицейский катер приблизился к лодке, голый преследователь уже вылез из воды на берег острова и опрометью бросился в лес, Катер остановился возле лодки, и мужчина вдруг захохотал, откинув назад голову. Он был худым, неопределенного возраста человеком с медно-багровым лицом от долгих лет пребывания под экваториальным солнцем.

Девушка, трофей сего загорелого аборигена, судя по ее сходству с мистером Линкольном, была его заблудшей сестрицей. Белокожая молодая островитянка с очень стройной фигурой, о чем можно было заключить с полной уверенностью, поскольку ничего, кроме мужской куртки, на ней не было, и ту, вероятно, набросил ей на плечи похититель, была опоясана набедренным лоскутом ткани, таким грязным, словно ее наготу пытались прикрыть подобранной на дороге тряпкой.

— Над чем вы, черт побери, смеетесь? — сердито выкрикнул инспектор. Кто вы такой и зачем увезли женщину?

Мужчина вытер слезы, навернувшиеся на глаза от смеха, и встал.

— Извините. Позвольте представиться — Виктор Тэмпль, а это — мисс Эстер Линкольн. Благодарю за спасение.

— Забирайтесь на борт, — пригласил Вогн.

Исхем и Эллери помогли женщине подняться на палубу.

— Одну минуту, господа! — воскликнул доктор Тэмпль, и от его веселости не осталось и следа, она сменилась подозрительностью. — Кто вы такие?

— Полиция. Давайте, давайте, поживее!

— Ах, полиция, — пробормотал мужчина, медленно карабкаясь на борт.

Один из детективов привязал лодку Тэмпля к катеру для буксировки. Доктор нервно посматривал то на Эллери, то на прокурора, то на инспектора. Девушка уселась на скамью, опустив голову.

— Объясните, наконец, по какому праву? Почему полиция?

Прокурор Исхем коротко изложил, происшедшее.

Доктор Тэмпль побледнел, а Эстер Линкольн подняла на прокурора полный ужаса взгляд, — Брэд? — потерянно прошептал доктор Тэмпль. — Убит… Невероятно! Еще вчера утром я его видел, и на тебе…

— А Джон? — встрепенулась Эстер. — С ним все в порядке?

Ей никто не ответил. Доктор Тэмпль нервно покусывал нижнюю губу и внезапно спросил;

— Вы видели Линнов?

— А что?

Тэмпль немного помолчал, улыбнулся и пожал плечами.

— Да просто так. Соседи все-таки… Бедный Том… — Доктор сел и уставился на воду.

— Поворачивайте назад в Брэдвуд! — скомандовал Вогн.

Эллери заметил на причале Брэдвуда высокую фигуру профессора Ярдли и помахал рукой. В ответ Ярдли тоже приветственно поднял руку.

— Итак, доктор Тэмпль, — мрачно заговорил Исхем, — что у вас за глупые игры с похищением и кто тот голый идиот, плывший за вами?

— Ну что ж, придется сказать правду. Эстер, простите меня, дорогая.

Девушка не ответила. Она казалась совершенно подавленной вестью о гибели мистера Брэда.

— Мисс Линкольн, — начал доктор, — несколько импульсивна. Она еще очень молода и частенько делает глупости…

— Виктор… — попыталась вмешаться Эстер. Но доктор продолжал:

— Джон Линкольн, на мой взгляд, плохо выполняет обязанности по отношению к сестре.

— Это на ваш взгляд, — вставила Эстер.

— Да, Эстер. По прошествии недели Эстер не вернулась с острова, и я счел необходимым вернуть ее в лоно семьи. Если уж никому нет до нее дела, это мой долг.

Нудисты! — Он фыркнул. — Извращенцы! Если быть объективным, это жулики и негодяи, испытывающие терпение окружающих.

Девушка вспыхнула.

— Виктор Тэмпль! Что вы себе позволяете?!

— Извините за нескромность, но не все ли вам равно, если мисс Линкольн желает прогуливаться нагишом?

Похоже, она совершеннолетняя, — заметил инспектор Вогн.

Доктор Тэмпль скрипнул зубами.

— А по-моему, следовало вмешаться. Она же почти ребенок! Ее заманила пустая болтовня этого наглого красавца…

— Наверное, вы о Поле Ромейне? — спросил Эллери, Доктор кивнул.

— Ну да, он самый. Яркий образчик дурацкого культа солнцепоклонников. Чего-чего, а солнца на острове хватает. Я поехал туда рано утром и здорово с этим типом сцепился. Прямо пещерный человек! Смех, да и только! Однако дело приняло серьезный оборот. Он намного сильнее меня, вот я и сгреб мисс Линкольн в охапку и удрал. Если бы Ромейн не споткнулся и не ударился своей пустой башкой о камень, он бы меня крепко поколотил. Ну да все кончилось благополучно.

Эстер, вздрагивая, поглядывала на доктора.

— И все-таки мне не ясно, какое вы имели право? — возразил Исхем.

Доктор Тэмпль встал, и в его глазах появилась угроза.

— Не ваше дело, черт возьми, кем бы вы ни были!

Я собираюсь на ней жениться — вот и все мое право! Она меня любит, хотя и не подозревает об этом. Но, видит Бог, я ей это докажу!

— Сложная любовная история… — вставил Эллери, Патрульный катер тем временем причалил к берегу, и профессор Ярдли поздоровался с прибывшими.

— Привет, Куин! Давно наблюдаю за вашим катером.

Привет, доктор Тэмпль! Что-нибудь случилось?

Доктор Тэмпль кивнул.

— Да, знаете ли. Я украл любимую женщину, а сии джентльмены хотят отправить меня на виселицу.

— Сочувствую вам, господин доктор, — вежливо сказал профессор.

— Идемте, господин профессор, — вмешался Эллери, — вы нам понадобитесь.

— Да, вот еще что, — начал инспектор, — доктор Тэмпль, вы говорили, что видели Брэда вчера утром?

— Буквально пять минут. Он торопился в город.

Я встречался с ним и в понедельник вечером, именно в канун предпоследней его ночи. Он был такой же, как обычно… Ничего не понимаю… Вы кого-нибудь подозреваете?

— Господин доктор, как вы провели последнюю ночь?

Тэмпль усмехнулся.

— Решили начать с меня? Я весь вечер был дома, а живу я один. Днем приходит прислуга, убирает, готовит обед.

— Просто в порядке знакомства, хотелось бы о вас побольше узнать, пояснил Исхем.

Тэмпль развел руками.

— Все что угодно.

— Как давно вы живете здесь?

— С 1921 года. Я вышел в отставку, служил в армии военным врачом. В начале войны был в Италии, в медицинском батальоне, имею два ранения. Участвовал в кампании на Балканах, где попал в плен. Знаете ли, не шуточки… На этом моя военная карьера и закончилась.

Я был интернирован австрийцами вплоть до окончания войны.

— А после войны приехали в Штаты?

— Нет. Некоторое время я скитался по миру и лишь потом вернулся домой. Знаете ли, после войны многие так поступали. Друзей нет, семьи нет… Со временем здесь я и осел, и живу по сей день, изображая провинциального джентльмена, — Спасибо, господин доктор, — сказал Исхем более тепло. — Мы с вами здесь расстанемся, — Он чуть подумал и добавил; — Вам бы лучше вернуться в особняк Брэдов, мисс Линкольн. Мы едем на остров и доставим оттуда ваши вещи.

Эстер Линкольн, не поднимая головы, неожиданно заявила металлическим голосом;

— Я здесь не останусь. Я возвращаюсь обратно.

Лицо доктора Тэмпля вытянулось.

— Возвращаетесь обратно? — закричал он. — Вы в своем уме, Эстер? После всего, что случилось?

Эстер сбросила плечом его куртку и выпалила;

— Не надо мне указывать, что можно делать, а чего нельзя, доктор Тэмпль! Я возвращаюсь на остров, и да же вы меня не удержите! Ни за что на свете!

Вогн посмотрел на Исхема, который, казалось, пытался скрыть свое возмущение, Эллери разрядил обстановку, предложив:

— Послушайте, давайте все вместе возвратимся на остров. Может быть, из этого выйдет что-нибудь путное.

И снова полицейский катер пересек акваторию Кетчемской бухты, на этот раз достигнув острова без приключений. Когда они причалили, то первым, кого они увидели, спускаясь на берег, был некто, похожий на привидение, маленький старичок, лохматый, с нечесаной бородой и горящими глазами фанатика, закутанный в белый балахон, обутый в замысловатые сандалии. В правой руке он держал посох с набалдашником в виде грубо вырезанной фигурки змеи. Старец вылез из кустов, разогнул спину и с любопытством уставился на приезжих.

За ним высился недавний голый пловец, сейчас одетый в белые шорты и майку, но, как и прежде, босой. Некоторое время они молча взирали друг на друга, и, наконец, Эллери тепло поприветствовал аборигенов:

— Ба! Харашт собственной персоной!

Профессор Ярдли улыбнулся в бородку.

Старец-привидение пристально взглянул на Эллери, словно пытаясь припомнить его, но, похоже, это ему не удалось.

— Да! Я ношу это имя! — провозгласил он звонким голосом. — А вы почитатели гробниц?

— Смотри, как бы мы не стали почитателями ТВОЕЙ гробницы, старый бродяга, — зло прошипел инспектор Вогн, выходя вперед и хватая старика за руку. — Ты заправляешь этим вертепом? Где твоя хижина? Нам надо потолковать, Харашт выглядел совершенно беспомощным. Он повернулся к напарнику и заныл:

— Пол, ты видишь, Пол!

Пол Ромейн с ненавистью смотрел на доктора Тэмпля, который отвечал ему тем же.

Эстер, как успел заметить Эллери, скрылась в кустах.

Харашт опять заскулил;

— Кто вы такие? Что вам надо? Мы тут мирно обитаем…

Исхем фыркнул, а Вогн загремел;

— Ну-ну, прямо святой Моисей! Дедуля! Мы полицейские! Мы ищем убийцу!

Старик дернулся, словно от удара, губы его задрожали, и он заохал:

— Опять! Опять!!

Пол Ромейн опомнился первым, грубо оттащил Харашта от полицейских и встал перед инспектором.

— Говорите со мной. Старик немного не в себе. Ищете убийцу? Валяйте! Мы-то тут при чем?!

Тип решительно нравился Эллери. Он был красив физической, животной красотой, гипнотизировал мужественностью, и было ясно, почему впечатлительные и сентиментальные дамочки теряли из-за него головы.

Исхем спросил:

— Где вы и этот убогий были вчера ночью?

— На острове. А кого убили?

— А вы не знаете?

— Нет. Кого же?

— Томаса Брэда.

Ромейн часто заморгал и воскликнул:

— Брэда?! За что? А мы-то тут при чем? Мы знать никого не знаем, оставьте нас в покое!

Инспектор Вогн деликатно отодвинул прокурора в сторону. Вогн был высокого роста, его глаза приходились как раз на уровень глаз Ромейна, и взгляды их встретились.

— Послушай, ты! — Инспектор ткнул пальцем в грудь Ромейна. — Оставь свой идиотский тон! Ты разговариваешь с окружным прокурором штата и шефом Управления полиции. Советую отвечать как пай-мальчик, ясно?

Ромейн поднял было руку, но железные пальцы Вогна сомкнулись на его запястье.

— Ну ладно, — пробормотал Пол, — Если уж вам так приспичило, спрашивайте.

— Когда в последний раз ты и этот маразматик покидали остров?

— Бойся, Пол! Они неверные!! — заныл Харашт.

— Спокойно! — прикрикнул на него Ромейн, и тот притих. — Старик ни разу не покидал острова с момента поселения, а я неделю назад ездил за продуктами в город.

— Вот как? — Инспектор отпустил руку Ромейна. — Пошли! Нам надо осмотреть ваше поселение, или колонию, или как там вы это называете…

Вслед за Хараштом они направились в глубь острова.

Стояла удивительная тишина, нарушаемая только пением птиц и жужжанием пчел. Признаков человеческого жилья не было заметно.

Внезапно Ромейн что-то прокричал, очевидно, подал сигнал, предупреждающий о появлении чужих на острове, и через несколько минут путники вышли на поляну.

Они увидели огромную, нескладную, грубо сколоченную деревянную постройку, перед которой стояли колонисты Харашта, все, впрочем, одетые. Их было человек двадцать, мужчины и женщины всех возрастов и комплекций, наряженные в лоскутья. Ромейн снова издал какой-то крик, и они мигом исчезли внутри постройки.

Харашт тоже последовал к постройке, держа в руке самодельный урей и бормоча молитву. Войдя следом за ним и Ромейном, путники оказались в странной комнате, просторной и светлой, украшенной астрономическими рисунками и гипсовой фигуркой Гора, египетского бога с птичьей головой и коровьими рогами, где возвышалось нечто вроде кафедры, обложенной какими-то деревянными плитками, назначение которых было для Эллери загадочным. Потолка в комнате не было, и лучи полуденного солнца золотили стены.

Харашт прошел к алтарю и, не обращая внимания на своих спутников, опустился на колени, воздел руки к небу и стал возносить молитвы на незнакомом языке.

Эллери вопросительно посмотрел на профессора Ярдли, стоявшего неподалеку.

— Невероятно, — прошептал профессор. — Этот человек — живой анахронизм… Чтобы кто-либо, живущий в двадцатом веке, говорил на древнеегипетском?..

Эллери удивился.

— Вы считаете, что он понимает, о чем говорит?

Ярдли печально улыбнулся и ответил:

— Этот человек безумен. Но он потерял разум, а не связность речи… Он называет себя Ра-Хараштом. На самом деле он есть, вернее, был когда-то египтологом с мировым именем. Я давно хотел вам рассказать про него, продолжил профессор после небольшой паузы, — но все не было возможности остаться наедине, Я узнал его сразу, как только увидел. Это было несколько недель назад, когда я отправился обследовать остров. Прелюбопытная история! Его имя Страйкер. Он перенес тяжелейший солнечный удар, находясь в экспедиции в Египте много лет назад, да так и не поправился окончательно. Несчастный человек!

— Но безумец говорит на древнеегипетском! — возразил Эллери.

— Он воспроизводит по памяти молитву Гору. Поймите, это был крупный ученый, но теперь у него в голове все перепуталось и пришло в беспорядок, а его безумие перечеркнуло все, что он когда-либо знал. Обратите внимание на убранство — оно не в египетском стиле, такой комнаты в Египте быть не может. Тут смешение всего и вся: коровьи рога — принадлежность Исиды, урей — символ власти фараонов, да и Гора он не забыл, а те деревянные плитки, полагаю, служили для сидения верующих при отправлении службы. И библейские выражения я нахожу в его речи… — Профессор пожал плечами. — Все бессвязно смешалось в его больном мозгу…

Харашт закончил молитву и встал, опустив руки. Он улыбался и казался более разумным и успокоенным.

Эллери изучал его с нарастающим интересом, пытаясь вспомнить что-нибудь из работ Страйкера. Действительно, много лет назад, еще в подготовительной школе при университете, он читал о нем. Знаменитый египтолог Страйкер, и поныне бормотавший на языке, погребенном в веках… Эллери оглянулся и увидел Эстер Линкольн, одетую в короткую юбочку и пуловер и смотревшую на них из дверного проема с противоположной стороны молельной комнаты.

Недолго постояв там, она вошла и, не глядя на доктора Тэмпля, пересекла комнату, остановилась возле Пола Ромейна и взяла его за руку. Пол покраснел и сделал шаг в сторону, а доктор Тэмпль улыбнулся.

Инспектор, не обращая внимания на амурные дела троицы, подошел к Страйкеру и спросил;

— Вы можете ответить на некоторые простые вопросы?

Безумный Пророк наклонил голову.

— Спрашивай.

— Когда вы покинули Вейртон, Западная Виргиния?

Глаза старика блеснули.

— После обряда куфы, пять лун назад.

— Когда?! — Вогн вытаращил глаза.

Профессор Ярдли кашлянул.

— Позвольте, я поясню, инспектор. Обряд куфы производился древними египтянами на закате солнца и состоял из церемонии приготовления куфы из шестнадцати ингредиентов — меда, вина, мирры и так далее, — которые смешивались в бронзовой чаше при чтении священных писаний. Он имеет в виду церемонию куфы, проведенную им пять лун назад, то есть в январе.

Инспектор кивнул, а Страйкер благодарно улыбнулся профессору. Вдруг Эллери неожиданно для себя так громко воскликнул «Крозак!», что все вздрогнули. Улыбка сползла с лица Страйкера, и губы его задрожали. Ромейн не шелохнулся.

— Извините, — пробормотал Эллери. — Со мной бывает. Продолжайте, господин профессор.

— Весьма кстати, — улыбнулся Вогн. — Харашт, а где Велия Крозак?

Страйкер облизнул губы.

— Крозак… Нет, нет! Я не знаю! Он покинул храм!

Он бежал!!

— А когда вы связались с этим типом? — спросил Исхем, указывая на Ромейна.

— Что еще за Крозак? — вмешался Ромейн. — Я познакомился со стариком в феврале, и мне понравилась его идея с солнцепоклонниками…

— Где вы познакомились?

— В Питтсбурге. Мне показалось, что это отличное закаливание организма, — продолжил Ромейн, распрямив плечи. — Конечно, — он понизил голос, — болтовня про Бога Солнца хороша для придурков, а по мне, важно только одно — люди сбрасывают одежду и живут под солнцем. Смотрите! — Он глубоко вздохнул, и его великолепная грудная клетка надулась, как шар. Впечатляет, а? Я позволяю волшебным лучам Солнца прикасаться к моей коже…

— Хватит! — перебил его инспектор. — Старая песенка! Я хожу одетым с той поры, как вылез из люльки, и там не менее могу обвязать тебя вокруг своего мизинца, Скажи лучше, как ты попал на остров?

— Злые козни! — внезапно выпалил Страйкер, — Козни? Чьи? — Исхем удивленно поднял брови.

— Козни! — упрямо повторил Страйкер.

— Да не слушайте вы его! — воскликнул Ромейн. — Он как заупрямится, от него слова нормального не добьешься, Когда я с ним встретился, он все твердил: «Козни, козни… Поселиться на Ойстер-Айленде — козни…».

— Это случилось, когда вы стали его учеником или раньше? — спросил Эллери.

— Раньше.

Следствие снова оказалось в тупике. Было ясно, что безумный египтолог при всем желании не способен связно выразить ни одной мысли, а Пол Ромейн просто ничего не знает о преступлении полугодовой давности.

Дознание выявило, что на острове проживают двадцать три нудиста, в большинстве Нью-Йоркцы, привлеченные объявлением в газете или личной миссионерской деятельностью Ромейна. Прибывали они в островную колонию по железной дороге, затем ехали на такси и далее плыли на лодках. Владелец Кетчема встречал гостей и обычно водил по острову, устраивая нечто вроде короткой экскурсии.

Старина Кетчем, как выяснилось, жил вместе с женой в восточной части острова.

Инспектор Вогн собрал и начал допрашивать дрожавших от страха нудистов. Некоторые, понимая, что теперь их приверженность наготе может стать достоянием общественности, пришли позднее на пристань в полной экипировке, с ручным багажом. Но инспектор мрачно покачал головой — ни один не покинет остров без специального разрешения. Он записывал имена и адреса островитян, саркастически улыбаясь новоявленным Смитам, Джонсам, Браунам, — Кто-нибудь из вас покидал остров вчера? — спросил Исхем.

Оказалось, таких нет. Никто из них не был на материке последние несколько дней.

Предварительное дознание на острове подходило к концу. Эстер Линкольн все еще стояла возле Ромейна, когда доктор Тэмпль сказал:

— Пойдем, Эстер.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты делаешь большую глупость, Эстер. Не стой хотя бы рядом с этим мерзавцем и ему подобными тупоголовыми ублюдками!

Ромейн угрожающе шагнул вперед.

— Что ты сказал? Повтори!

— Ты слышал, тупоголовый болван! — зло выкрикнул доктор и двинул Ромейна в челюсть, вложив в удар всю свою силу, обиду и ненависть.

Эстер на мгновение замерла. Но вдруг у нее задрожали губы, и она бросилась в лес, всхлипывая и шмыгая носом.

Инспектор Вогн отпрянул.

Ромейн, откинув голову, захохотал.

— Это все, на что ты способен, старый зануда? — Уши его побагровели. Я предупреждаю тебя, Тэмпль! Держись подальше от острова! Если я тебя встречу еще хоть раз, кости переломаю! Все кости до единой в твоем мерзком теле! А теперь убирайся отсюда!

Эллери вздохнул.

Глава 9 Залог в сто долларов

Туманное дело еще больше запутывалось. Визит на остров завершен, а загадка убийства оставалась. Все понимали, что неспроста появился вблизи Брэдвуда человек по имени Харвшт. Это явно не было случайностью.

Какая-то связь могла существовать между убийством школьного учителя и убийством миллионера…

Полицейский катер отчалил от пристани и помчался вдоль побережья Ойстер-Айленда. Отплыв довольно далеко, путники увидели небольшой причал, похожий на все местные причалы.

— Наверное, собственная пристань Кетчемов, — Предположил Вогн. Швартуемся.

Остров тут был более диким, чем на западной стороне. С деревянного помоста, на котором они стояли, были хорошо видны пролив и берег к северу от Нью-Йорка.

Доктор Тэмпль и профессор Ярдли вернулись на катер, а прокурор, инспектор и Эллери спустились с пристани и двинулись в направлении к лесу. Было прохладно.

И если бы не тропинка, по которой они шли, густой лес мог бы показаться девственным. Пройдя ярдов сто пятьдесят, они набрели на некое подобие цивилизации, очутившись у дома, построенного из громадных, грубо тесанных бревен, на крыльце которого сидел коренастый загорелый старик и спокойно курил трубку. Увидев приближающихся людей, он вскочил и недружелюбно спросил:

— Что вы здесь делаете? Разве вам не известно, что остров — частная собственность?

— Полиция! — сурово осадил его инспектор Вогн. — Вы мистер Кетчем?

Старик кивнул.

— Полиция, говорите? Из-за нудистов? Мы с миссис Кетчем тут ни при чем. Мы только хозяева этого клочка суши, и коли мои арендаторы в чем-то замешаны, пускай сами виноватятся.

— Вас никто не обвиняет! — рявкнул Вогн. — Вы знаете, что в Брэдвуде произошло убийство?

— Да вы что? — У Кетчема отвисла челюсть, и трубка застыла в зубах. Слышь, ма? Стало быть, в Брэдвуде убийство… Ну, а мы-то, собственно, при чем?

— Возможно, ми при чем, — мрачно процедил сквозь зубы Исхем. — Убит Томас Брэд.

— Быть того не может! Только не мистер Брэд! — послышался в глубине дома женский голос, и миссис Кетчем выглянула из двери. — Какой ужас! Я всегда говорила…

— Шла бы ты в дом, — прервал ее излияния мистер Кетчем, и женщина исчезла. — Я бы не сказал, джентльмены, что меня это слишком удивляет…

— Это почему же, интересно? — спросил Вогн.

— Да все к тому и шло.

— В каком смысле?

Кетчем прищурил один глаз.

— Мистер Брэд и тот псих, — он кивнул в сторону леса, — они все время ругались, а началось это сразу же, как пришлые арендовали у меня остров на весь летний сезон. Вы, верно, знаете, что остров принадлежит мне?

Четыре поколения моих предков жили тут…

— Да, да, знаем, — нетерпеливо проговорил Вогн. — Так что же, мистеру Брэду не нравилось, что Харашт и его ученики расположились близко от его поместья?

— Минуту, инспектор, — вмешался Эллери. — А кто именно договаривался об аренде?

Кетчем выпустил дым и ответил;

— Кто-то нездешний, с такой смешной фамилией, постойте… Крозак… — с трудом произнес он.

Все трое переглянулись. Наконец хоть какой-то след неуловимого хромого из Арройо.

— Тот человек хромал? — спросил Эллери, — Не могу точно сказать. Я его в глаза не видел.

Подождите-ка, тут у меня есть кое-что любопытное для вас. — И он вошел в дом.

— Отлично, мистер Куин, — похвалил прокурор Эллери. — Вы вытащили выигрышный билет. Крозак… Если Ван — армянин, Брэд — румын или, во всяком случае, из Центральной Европы, и рядом возникает Крозак, уже горячо, Вогн.

— Похоже, так, — пробубнил инспектор.

Появился Кетчем, радостно размахивающий грязным, замусоленным листком бумаги.

— Письмо, — сказал он, — от него, от Крозака. Поглядите-ка сами.

Вогн схватил письмо, а Эллери и Исхем стали читать его через плечо Вогна, Письмо было напечатано на машинке на каком-то странном листке и датировано 13 октября прошлого года. Адресат ссылался на объявление в газете о сдаче в аренду на летний сезон острова Ойстер-Айленд и прилагал залог в сто долларов до арендной платы, договор о которой вступит в силу с 1 марта. В конце письма стояла подпись, сделанная на машинке: Велия Крозак.

— Что ж, и деньги были приложены, мистер Кетчем? — скороговоркой заговорил Вогн.

— А как же!

— Чудненько! — воскликнул Исхем, потирая руки. — Попробуем раскопать, с какой почты Крозак отправил письмо, а там найдем и подлинную подпись.

— Боюсь, — усомнился Эллери, — что наш Крозак — невидимка, если судить по его поступкам, и тут выкрутился, и мы обнаружим на бланке подпись какого-нибудь Харашта. Помните, к «делу Вана» не было приобщено ни одного образца подписи Крозака.

— Скажите, а 1 марта этот Крозак появился на острове? — спросил прокурор.

— Нет, сэр. Никакого Крозака и в помине не было.

Только старый болван, ну как его? Гар… тьфу, Хар… Харашт и с ним еще один, Ромейн, заявились, оплатили аренду и поселились на острове.

Вогн и Исхем поняли, что надо срочно искать Крозака.

К сожалению, от Кетчема больше о незнакомце ничего нового узнать не удалось, и они принялись расспрашивать его о конфликте Брэда и Харашта и выяснили, что с самого поселения, когда религиозный культ солнцепоклонников на деле обернулся нудизмом, возмущенный мистер Брэд приплыл на остров, чтобы выразить островитянам недовольство обитателей материка. Но Харашт оставался глухим ко всем доводам и угрозам. Ромейн, правда, выпустил когти, и мистер Брэд предложил ему даже вернуть всю сумму, внесенную за аренду, и обещал многократно большую для покрытия расходов пришельцев, если они уберутся восвояси.

— Извините, а кто, собственно, подписывал договор об аренде? — вежливо спросил Исхем.

— Старец — служитель культа, — ответил Кетчем.

Харашт и Ромейн от переселения и возмещения убытков наотрез отказались. Мистер Брэд настаивал, мол, по закону они нарушают общественный порядок и наносят ущерб нравственности, а Ромейн возражал, утверждая, что колонисты никого не трогают, остров удален и от людей, и от общественных мест, и за свои денежки они, островитяне, живут, как желают. Тогда мистер Брэд пригрозил законом ему, Кетчему, и потребовал выдворить чужаков с острова…

— Меня и миссис Кетчем они не беспокоили, — сказал старик. — И, хотя мистер Брэд предлагал мне тысячу долларов, я отказался — уговор дороже денег.

Выяснилось, что последняя жестокая ссора случилась три дня назад, в воскресенье. Мистер Брэд переплыл бухту и встретился в лесу с Хараштом, где и произошла словесная перепалка и старый чудак пришел в жуткую ярость.

— Я испугался, того и гляди, начнет камнями кидаться… — заметил Кетчем, — Подоспел Ромейн, а он малый сильный, велел мистеру Брэду убираться с острова. Я за деревьями стоял, но вмешиваться не стал, не мое это дело. Мистер Брэд уходить отказался, и Ромейн схватил его за шиворот, пригрозил, мол, не уберешься, я тебя так отделаю, что мать родная не узнает, и мистер Брэд ушел, крича в ярости, что никаких денег не пожалеет, чтобы с ними расправиться…

Исхем сказал, потирая руки;

— Замечательно, мистер Кетчем! А кто-нибудь еще с материка встречался на острове с Хараштом или с Ромейном?

— Было дело. — Кетчем улыбнулся, — Приплывал Джон Линкольн из Брэдауда, на прошлой неделе. Он тоже сцепился с Ромейном… Впервой такое случилось. Ну, я вам скажу, прямо как за кубок на звание чемпиона боролись. Линкольн за сестрой приплыл, она только-только в колонии поселилась, а как брат приплыл, она ему назло сбросила одежду, голой стояла, протестовала значит. Кричать стала, мол, он всю жизнь ею помыкал, хватит, взрослая уже, делает, что хочет. А она фигурой ничего… Я за деревьями стоял, баталию их наблюдал…

— Кетчем, старый развратник! — донесся женский голос из дома. — Неужто не стыдно?

— Да будет тебе, — пробубнил Кетчем, — Ну, Линкольн услыхал, что сестра не желает на материк возвращаться, увидал срам этот, что голая стоит с Ромейном, не совестится, да как поднаддал ему, ну и пошло-поехало…

Ромейн разозлился, хуже не бывает, сгреб Линкольна, швырнул в воду, здоровенный он, Ромейн-то…

Поскольку ничего существенного больше узнать от разговорчивого старика не удалось, они вернулись на катер. Профессор Ярдли неторопливо курил. Доктор Тэмпль бродил взад-вперед по палубе, и его лицо было тревожным.

— Что-нибудь еще? — спросил Ярдли.

— Да, кое-что есть.

Пока полицейский катер пересекал Духту от острова к материку, все молчали.

Глава 10 Приключения доктора Тэмпля

День тянулся бесконечно долго. Прокурор Исхем куда-то уехал. Инспектор Вогн без конца отдавал распоряжения и выслушивал рапорты. На Ойстер-Айленде было тихо. Миссис Брэд не выходила из спальни, сказавшись больной, и Хелен ухаживала за ней. Джон Линкольн бесцельно слонялся по Брэдвуду. Полицейские и детективы сновали повсюду. Репортеры толпились, приезжая и уезжая, озаряя сумерки вспышками фотокамер.

Эллери наконец отправился с профессором Ярдли в его Замок Иф. Ни Эллери, ни профессор в тот вечер больше не говорили о преступлении, которое свело их вместе. Они вспоминали университетские годы, первые шаги Эллери в криминалистике, обсуждали научные труды профессора Ярдли. В одиннадцать часов Эллери облачился в пижаму и удалился спать. Профессор курил, предавался еще в течение часа размышлениям, писал письма и затем тоже отошел ко сну.

В полночь в доме доктора Тэмпля не спали. Сам доктор в черных брюках, черном пуловере и черных мокасинах бесшумно выскользнул за дверь и исчез среди темных деревьев, отделявших его дом от восточной части Брэдвуда. Он был совершенно невидим во мраке лесной чащи. В нескольких ярдах от дороги он был вынужден спрятаться за деревом. Кто-то двигался ему навстречу.

По очертаниям фигуры доктор угадал, что это полицейский, очевидно, несший ночное дежурство. Полицейский направлялся к дороге, ведущей к бухте. Когда его шаги замерли вдали, доктор быстро перебежал через дорогу и, скрывшись среди деревьев, продолжил путь на запад. Не менее получаса он шел по Брэдвуду, будучи никем не замеченным, и приблизился к владениям Линнов. Удвоив осторожность, он подкрался к дому Линнов с северной стороны, где деревья росли гуще и мрак был непрогляднее. Скрывшись в тени ветвистого платана, доктор замер у окна первого этажа, в котором горел свет и занавеси были задернуты. Сначала он услышал звук шаркающих шагов, потом в окне появился силуэт толстухи Линн. Почти одновременно он различил стук закрываемой двери и, наконец, услышал ее чуть дрожавший голос:

— Перси, ты все закопал?

— Да, да, Бэт. Ради Бога, не говори так громко. Тут полно полицейских, — откликнулся ее супруг полушепотом.

Шаги замедлились у окна, занавеси подняли, и из окна выглянул Линн. Доктор Тэмпль испуганно отпрянул и вжался в стену под окном, услышав вскоре шорох опускаемых занавесей.

— Где? — снова донесся голос миссис Линн.

Доктор Тэмпль весь обратился в слух, но шепот мистера Линна был так неразборчив, что он ничего не расслышал, кроме слов, случайно произнесенных громко:

— Им никогда не найти, если сами не проболтаемся.

— Но доктор Тэмпль… Я боюсь его, Перси!

— Да, да, понимаю. В Будапешта, после войны… «Дело Банделейна». Как же, помню… Черт побери, это он!

Точно он!

— Но он ничего не сказал… — прошептала миссис Линн. — Может быть, он не узнал нас? Или забыл?

— Только не он! На прошлой неделе у Брэдов он так на меня смотрел… Будем осторожны, Бэт. Мы по уши влипли…

Свет в окне погас, скрипнули пружины кровати, и голоса почти сразу же смолкли. Доктор Тэмпль постоял еще немного, но в доме было тихо. Очевидно, Линны заснули. Доктор пустился в обратный путь. Пробираясь лесом, вдоль побережья Кетчемской бухты, он услышал плеск воды. Присмотревшись, доктор заметил лодку, приближавшуюся к причалу, а в ней мужчину и женщину.

Доктор Тэмпль укрылся под деревьями и прислушался.

Женщина упрекала;

— Почему ты вечно какой-то озабоченный? Поедем на остров, найдем укромное местечко…

Голос мужчины был низким и строгим:

— Ты ведешь себя как ребенок. Говорят тебе, опасно, особенно сегодня. Ты просто рехнулась! Тебя станут искать, будут неприятности. Нам надо расстаться, пока все не уляжется…

Женщина выкрикнула надрывным голосом:

— Я подозревала! Ты меня не любишь!!

Мужчина, прикрыв ей рот ладонью, злобно зашипел:

— Что ты орешь? Кругом полиция!

Женщина сказала уже спокойнее:

— Нет, с ней ты не будешь. Я не позволю…

Мужчина молчал. Доктор увидел, как лодка остановилась у пристани. Женщина поднялась с кормы, и мужчина бесцеремонно вытолкнул ее на берег, а сам торопливо начал грести к острову.

Взошла луна и облила все вокруг ярким светом. Доктор Тэмпль узнал плывущего в лодке. Пол Ромейн! А женщина, стоявшая на берегу и смотревшая ему вслед, была миссис Маргарет Брэд. Доктор Тэмпль усмехнулся и исчез среди деревьев.

Глава 11 Ну и дела!

На следующий день утром Эллери отправился в особняк Брэдов и у ворот увидел автомобиль прокурора Исхема. Подумав, что произошло нечто из ряда вон выходящее, Эллери поспешил войти. Он проскочил мимо побледневшего Стэллинга и очутился в гостиной, где обнаружил улыбающегося Исхема и Вогна вместе с Фоксом, шофером и садовником покойного Брэда. Фокс стоял, скрестив руки на груди и уставившись в пол. Миссис Брэд, Хелен и Джон Линкольн, как и накануне, сидели в креслах.

— Входите, мистер Куин! — радушно пригласил его Исхем. — Вы как раз вовремя.

— Фокс, мы ведь все знаем. Почему вы сами не хотите рассказать?

— Я не понимаю, про что вы? — упрямо твердил Фокс, но было ясно, что он все понимает и лишь попросту тянет время.

Вогн оскалился.

— Хватит прикидываться, фоке! В ту ночь, когда был убит мистер Брэд, вы были у Пэтси Малонэ…

— В ту самую ночь, — добавил Исхем, — когда вы отвезли Стэллинга и миссис Бакстер в синематограф. В восемь часов, Фокс.

Фокс молчал, губы его побелели.

— Ну что вы на это скажете? Зачем скромному шоферу наведываться в особняк нью-йоркского гангстера?

Фокс моргнул, но промолчал.

— Не хотите говорить, да? — Инспектор подошел к двери. — Майк, позовите Плейна.

Появился человек в штатском, неся в руках штемпельную подушечку, намазанную чернилами, и лист бумаги. Фокс издал вопль и кинулся к двери. Человек в штатском, бросив подушечку, схватил Фокса за руку, а инспектор вцепился в ноги Фокса и свалил его на пол.

Поняв, что его одолели, Фокс перестал сопротивляться и позволил поставить себя на ноги.

— Снимите отпечатки пальцев, — велел инспектор.

Человек в штатском схватил правую руку Фокса и поочередно стал прикладывать его пальцы сначала к штемпельной подушечке, затем к бумаге, проделав то же самое и с левой рукой.

Фокс, казалось, агонизировал.

— Сверьте пальцевые отпечатки с картотекой, — приказал инспектор человеку в штатском, и тот удалился. — А теперь. Фокс, если, конечно, это ваше подлинное имя, в чем я лично сомневаюсь, извольте отвечать на вопросы. Зачем вы поехали к Малонэ?

Молчание.

— Как ваше настоящее имя? Откуда вы?

Молчание.

Инспектор подозвал двух детективов из холла и приказал:

— Отведите его в парковый домик и заприте там, Позже мы вернемся к допросу.

Фокс вышел, избегая взглядов миссис Брэд и Хелен, — Ол'райт, — сказал инспектор. — Простите, миссис Брэд, за невольный спектакль! Но ваш шофер явно отрицательный персонаж и плохой актер.

Миссис Брэд покачала головой.

— Не могу в это поверить… Приятный молодой человек, вежливый, внимательный… Не думаете же вы, что именно он…

— Если это он, помоги ему Бог! — воскликнул инспектор.

— Я уверена, что не он! — решительно высказалась миссис Брэд. — Фокс не может быть убийцей или гангстером, — и повторила:

— Я уверена. Он замкнутый человек, но никогда Не совершал неблаговидных поступков, К тому же он весьма образованный и культурный. Я сама видела, как он нередко читал серьезные книги и даже поэзию!

— Люди умеют притворяться, миссис Брэд, — посетовал Исхем. — Он мог просто играть роль, нанявшись к зам шофером. Мы проверили его рекомендации они безупречны, однако он служил на прежнем месте, лишь несколько месяцев!

— Возможно, только ради рекомендаций и нанялся, — поспешил высказаться Вогн и, обернувшись к Эллери, заметил:

— Кстати, мы получили телеграмму вашего отца, который располагает гораздо большим числом осведомителей, чем все полицейские Нью-Йорка вместе взятые…

— Я чувствовал, что без отца не обойдется, — пробормотал Эллери. — Так что же он сообщил?

— Его осведомители видали Фокса входящим в особняк Малонэ, и этого вполне достаточно для определенных выводов.

Эллери пожал плечами, а Хелен возмутилась:

— Отвратительно, что ваши люди ищут в окружающих только плохое…

Линкольн сел и закурил.

— Знаешь, Хелен, нам лучше держаться подальше от всего этого.

— Джон, занимайся своими делами.

— Дети, дети, — томно проговорила миссис Брэд.

Эллери вздохнул.

— Итак, какие новости, мистер Исхем? Как-то скучно без информации.

Инспектор усмехнулся.

— Поглядите-ка на это. — Он передал Эллери пачку машинописных страниц. — Если сумеете что-нибудь раскопать, то вы просто гений. Прошу вас остаться, — обратился он к Линкольну, который встал и собирался куда-то выйти. — Мне надо задать вам несколько вопросов.

Линкольн остановился и удивленно посмотрел на инспектора. Женщины замерли в креслах.

— Что это значит? — резко спросил Линкольн.

— Вчера вы дали показание, что в понедельник обе дамы были в театре. Это ложь. Стало быть, вы всячески пытаетесь помешать расследованию убийства мистера Брэда. И вы, миссис Брэд, тоже, — спокойно обронил Исхем. — Люди инспектора выяснили у таксиста, что в понедельник вечером он вез от вокзала до Брэдвуда только двоих — мистера Линкольна и мисс Брэд.

Хелен вскочила, но миссис Брэд не шелохнулась.

— Мама, не говорите ничего! Это непорядочно! Вы что, хотите сказать, что кто-то из нас убийца, да?!

Линкольн забормотал:

— Послушай, Хелен, может быть, лучше…

— Джон! — закричала Хелен. — Если ты сейчас же не замолчишь, я перестану с тобой разговаривать! — И, закусив губу, бросилась к двери.

Миссис Брэд издала стон, и Хелен, вернувшись, села рядом с ней и обняла ее за плечи.

— Ну что же, — заключил Исхем. — Сами видите, мистер Куин. Таково официальное дознание. Миссис Брэд, попрошу принять к сведению, что с настоящего момента вы все трое подозреваетесь в убийстве мистера Томаса Брэда.

Глава 12 Беседы с профессором

Словно пес, ухвативший кость, мистер Эллери Куин; детектив-любитель, спешил к своему другу и наставнику, неся бумаги и рапорты, фиксирующие ход следствия. Солнце пекло нещадно, и Эллери мечтал о прохладе. Профессора он застал в галерее, украшенной в стиле «Арабских ночей» мрамором и турецким узорчатым орнаментом, с бассейном посредине. Профессор в коротких шортах сидел на краю бассейна, опустив ноги в воду, и курил трубку.

— О! — восхитился Эллери. — Да у вас тут прямо гарем!

— Опять вы употребили совсем неподобающее слово, — критически заметил профессор. — Неужели вы не знаете, что на Востоке апартаменты мужчины «селамик», а не «гарем»? Куин, снимите лишнее, поплавайте в бассейне и присоединяйтесь ко мне. А что у вас в руках?

— Рапорт о ходе следствия. Не вставайте, господин профессор. Мы посмотрим его вместе. Подождите меня, я мигом.

И, действительно, буквально через минуту он вернулся в одних плавках, весь покрытый испариной. Приблизившись к краю бассейна, Эллери плашмя шлепнулся в воду, обдав профессора фонтаном брызг и чуть не погасив его трубку.

— Еще один ваш недостаток, — проворчал Ярдли, — вы плохо плаваете. Вылезайте немедленно, пока не утонули сами и не утопили меня.

Эллери выбрался из воды, уселся рядом с профессором на кромке бассейна и разложил бумаги.

— Итак, что мы имеем? — буркнул профессор, пробежав глазами страницу. Ничего нового! Однако милейший инспектор зря времени не терял, связался с властями округа Хэнкок…

Профессор снова набил трубку и закурил.

— Итак, инспектор-профессионал… И что же в сообщениях?

Эллери вздохнул.

— Тут рапорт о вскрытии тела Эндрю Вана. Знаете ли, это скучно и не совсем приятно читать, а если вы когда-либо знакомились с подобными документами, то ничего интересного для себя не почерпнете. Ха-ха! Любопытно… «Лично окружному прокурору Исхему». О!

Это в духе мистера Крумита. Так. «Лично для господина Исхема». Результаты дознания о существовании связи между потерпевшими — школьным учителем из Арройо Эндрю Ваном и Томасом Брэдом, миллионером, убитым на Лонг-Айленде. Показания свидетельствуют, что таковой не обнаружено. Была проверена личная переписка Вана и тому подобное. Да уж, негусто…

— Образец пустой риторики, — прокомментировал профессор.

— Бог с ним, с Арройо. Вернемся к Брэдвуду. Заключение медэксперта Рамсена о вскрытии тела Томаса Брэда. Ничего нового. Следов насилия не обнаружено, следов отравления нет и так далее. Кстати, следов удушья в легких тоже не обнаружено. Следовательно, он не был задушен.

— А почему вы тогда спросили у доктора Рамсена, не была ли жертва задушена?

— Поскольку никаких следов насилия не было обнаружено, мне хотелось поточнее установить, что явилось причиной смерти. Доктор Рамсен утверждает, что смерть наступила от удара тяжелым предметом по голове либо от выстрела из огнестрельного оружия. По-моему, скорее первое.

— Мне тоже так кажется, — согласился профессор. — А что там еще интересного?

— Исследование всех возможных путей следования убийцы. Практически невозможно выявление всех лиц, которые вышли из поездов на ближайших к Брэдвуду железнодорожных станциях в день преступления. От патрульных полицейских на автострадах не поступало никаких сообщений. Опрос яхтсменов и рыбаков, плававших по проливу во вторник днем и вечером, тоже ничего не дал…

— Да, гиблое дело, — обронил профессор. — Убийца мог приехать на автомобиле, на поезде или приплыть по воде, хотя точно мы ничего не знаем. Как это ни абсурдно, но можно предположить, что он появился на гидроплане.

— Неплохая идея, господин профессор. Впрочем, невероятное — не значит абсурдное. Однако обратимся к рапорту. Ничего существенного… Веревки, которыми было привязано тело к тотемному столбу… Стоп, тотемный столб на самом деле оказался дешевой вешалкой, которую можно купить практически в любой скобяной лавке? В радиусе десяти миль от Брэдвуда не обнаружено ни одного очевидца, который что-либо видел или слышал о преступлении, хотя, как сообщил Вогн, радиус поисков был расширен.

— Дотошные люди, — заметил профессор.

— Что касается узла на веревке, — тоже пустой номер. Любой нормальный человек, как вы или я, завязал бы такой же.

— Вы — да, но отнюдь не я, — возразил Ярдли. — Я старый морской волк и узлы вяжу морские.

— Теперь о Поле Ромейне, — продолжал Эллери, — В рапорте отмечено, что он присоединился к нашему египтологу в Питтсбурге в феврале, как он сам заявил, и больше ничего неизвестно. Белое пятно…

— Ах, этот Линн.

Эллери на минуту отложил бумаги.

— Да, кстати, Линны. Что мы о них знаем?

Профессор погладил бородку.

— Аа, заподозрили что-то, мои мальчик? Я знал — от вас ничто не ускользнет. Есть в этой паре что-то сомнительное.

Эллери опять склонился над бумагами.

— Итак, в ответе на наш запрос Скотланд-Ярд немногословен и утверждает, что на Линнов данных нет. Были проверены их паспорта, и, конечно же, они оказались в полном порядке. Однако Скотланд-Ярд обещает продолжить поиски криминала на своих граждан Линнов. Да, господин профессор, — Эллери отложил рапорт, — вы ведь не в курсе событий, происшедших с нашим другом Фоксом и миссис Брэд?

Профессор Ярдли поднял брови. И Эллери поведал ему о дознании в гостиной Брэдов. Тогда профессор задумчиво произнес:

— Я начинаю догадываться, но не буду делать скороспелых выводов. Что там еще в «ходячей энциклопедии» Вогна?

— Результаты его дополнительных расследований.

Швейцар «Парк-театра» опознал по словесному описанию миссис Брэд. Она в середине первого акта ушла из театра. Это было часов в девять.

— Одна?

— Да… И вот еще что.

Вогн откопал оригинал квитанции денежного залога на сто долларов, отправленного Кетчему из Пеории, штат Иллинойс, за подписью Велии Крозака.

— Не может быть! — Профессор округлил глаза. — Значит, есть образец его подписи?

Эллери вздохнул.

— Увы, слишком поспешный вывод. Будьте осторожны, господин профессор. Подпись была напечатана на машинке. Адрес простой: Пеория. Видно, он бродяжничал в тех краях со Страйкером, оказался в Пеории случайно… И вот еще что любопытно. По указанию инспектора, были проверены бухгалтерские книги фирмы «Брэд и Мегара». Фирма процветает, финансы в полном порядке. Но наш друг Стивен Мегара, путешественник-любитель, странствующий в дальних морях, совсем не участвует в бизнесе уже пять лет. Брэд заправлял фирмой, но, в основном, всем занимался Джон Линкольн.

Не понимаю, каков вклад Мегары в дела фирмы?

Эллери нечаянно обронил листки рапорта на пол и вдруг воскликнул:

— Что это? Я и не заметил…

Трубка профессора застыла в воздухе.

— Что именно? О чем вы?

Эллери был страшно возбужден.

— Информация о Крозаке! Последний рапорт. Наверное, окружной прокурор Крумит потребовал, чтобы его возвратили, а потом решил избавиться от лишних проблем и подсунул все бедняге Исхему. Шесть месяцев следствия… Велия Крозак — черногорец из Монтенегро.

— Черногорец? По национальности? Однако сейчас страны Монтенегро больше не существует, — с живейшим интересом откликнулся профессор Ярдли. — Она вошла в состав современной Югославии, которая в (922 году официально объединила Сербию, Хорватию и Словению.

— Н-да… Крумит сообщает, что Крозак был одним из первых эмигрантов из Монтенегро после провозглашения мира в 1918 году. Когда он получил визу на въезд в США, было зафиксировано, что он — черногорец по национальности. Других сведений нет.

— Крумит что-нибудь раскопал в связи с его американской карьерой?

— В общем, ничего. Крозак переезжал из города в город, привыкал к стране, изучал язык. В течение нескольких лет он торговал вразнос мелкими вышитыми изделиями, циновками и прочим.

— Все они так, — философски заметил профессор, Эллери подошел к следующему параграфу рапорта.

— Он познакомился с Хараштом, то есть со Страйкером, четыре года назад в Чатануге, штат Теннесси. Они сразу сошлись. Страйкер торговал тогда «солнечным эликсиром» — рыбьим жиром с самодельной этикеткой.

Крозак стал его менеджером или «жрецом», если говорить на языке бедного безумного старика, проповедовавшего культ Солнца и практикующего исцеление немощных во время своих странствий по дорогам Америки.

— А известно что-нибудь о Крозаке после убийства в Арройо?

Лицо Эллери омрачилось.

— Нет, он просто исчез.

— А как насчет слуги, Клинга?

— Никаких следов. Словно сквозь землю провалился. По поводу Клинга я и сам удивляюсь. Если Крозак и его убил, то где он спрятал тело? Честное слово, господин профессор, когда мы узнаем о судьбе Клинга, нам не составит труда решить всю головоломку. Крумит прощупывал связь Клинга и Крозака, пытаясь выяснить, не были ли они соучастниками, но ничего не обнаружил.

— Это не, означает, что связи не было, — отметил профессор.

— Разумеется. Кроме того, что касается Крозака, мы не знаем, был ли он заодно со Страйкером или нет.

— Страйкер… Вот вам пример гнева Господня, — прошептал профессор.

Эллери усмехнулся.

— Из рапорта ясно, что Крумит и до Харашта добрался и установил, что он — тот самый Элва Страйкер, известный египтолог, который потерял рассудок вследствие солнечного удара, перенесенного им много лет назад в Египте. Семьи и родственников у него нет, он считается неопасным безумцем. Вот, послушайте: «Согласно вердикту прокурора округа Хэнкок, Элва Страйкер, называющий себя Хараштом или Ра-Хараштом, признан невиновным в смерти Эндрю Вана. В течение некоторого времени он был мишенью злоумышленников, использующих в низких корыстных целях его экзотическую внешность, безобидное сумасшествие и религиозный фанатизм. Мы считаем, что существует также человек, который, по неизвестным мотивам, убил Эндрю Вана. Имеющиеся факты свидетельствуют, что это Велия Крозак».

— Отлично сформулировано, не правда ли?

— Случайные совпадения, не в пользу Крозака, — заключил профессор.

Эллери покачал головой.

— Случайные или нет, но Крумит прав, что Крозак и есть убийца.

— Почему вы так полагаете?

— Факты против него. Однако то, что Крозак убил Вана, не является главным в моей версии. Недостающее Звено — кто он, этот Крозак?

— Что вы хотите этим сказать? — спросил профессор.

— Я хочу сказать, что Велию Крозака может опознать только один человек — Страйкер, которого нельзя официально вызвать в суд для дачи свидетельских показаний. Поэтому я и спрашиваю: кто он, этот Крозак? Где он сейчас? Может быть, среди нас?

— Нонсенс, — уверенно произнес профессор. — Черногорец с хорватским акцентом, к тому же хромой, — Не такой уж нонсенс, господин профессор. Иностранцы быстро осваиваются в нашей стране. Если вы помните, разговаривал с гаражменом Крекером наш Крозак на чистейшем английском языке. Что касается моего предположения, будто Крозак находится среди нас, то, чтобы оценить его, вам просто необходимо лучше ознакомиться с подробностями убийства Брэда…

— Неужели? — удивился Ярдли. — Я так не считаю.

Позвольте вам заметить, молодой человек, вы пытаетесь бежать впереди паровоза.

— Я всегда так бегаю. — Эллери встал и нырнул в бассейн.

Когда его голова появилась над поверхностью воды, он улыбнулся и сказал:

— Я не сообщил вам, господин профессор, что наш Крозак подвизался в проповедовании культа Солнца, в Брэдвуде еще в октябре, то есть до убийства Вана. Убедительно? Так что он вполне может находиться где-то здесь. — Эллери выбрался из бассейна и улегся на прохладный мрамор, заложив руки за голову. — Итак, сосредоточимся. Начнем с черногорца Крозака. Кто, скажем, убил уроженца Центральной Европы, предположительно, румына по национальности, и выходца из Центральной Европы, предположительно, армянина по национальности? Три эмигранта из Центральной Европы, возможно, из одной страны, поскольку я совершенно уверен, что Ван и Брэд не из Армении и не из Румынии. — Эллери закурил сигарету. — А теперь рассмотрим эти совпадения с точки зрения мотивов преступления. Центральная Европа, Балканы… Средоточие суеверий и насилия, дикости и невежества. О чем это свидетельствует?

— К сожалению, я не сведущ в вопросе о Балканах, — огорчился профессор. — Могу только утверждать, что сотни лет эта часть суши была источником не только странного и мистического, но и уникального фольклора.

Полагаю, это результат не только отсталости и изолированности от мира, но и неприступности горного окружения.

— Ха-ха! Есть идея! — воскликнул Эллери. — Вампиризм! Помните бессмертного «Дракулу» Брэма Стокера, ввергавшего в ночные кошмары честных бюргеров? История человека-вампира, обитавшего, кстати, в Центральной Европе и, кстати, тоже отрубавшего головы.

— Чушь! — заявил профессор, пристально глядя, на Эллери.

— Сдаюсь, — кивнул Эллери, — но только потому, что в сердца Вана и Брэда не воткнули осиновые колья. Ни одна история про вампиров не обходится без этой «милой церемонии». Если бы полиция обнаружила еще и колья, то я бы не сомневался, что мы имеем дело С суеверным сумасшедшим, очищающим землю от вампиров.

— Ну это уж совсем несерьезно… — запротестовал профессор.

Некоторое время Эллери молча курил, а затем продолжал:

— Не знаю, серьезно это или нет, но судите сами, господин профессор. Мы можем, конечно, отмахнуться от вампиризма, как от страшной сказки, — и только. Но если мистеру Крозаку угодно верить в вампиров и сражаться с ними, отсекая людям головы, нельзя просто отмахнуться от этого феномена. Как вы помните, это один из постулатов философии прагматизма. Если вампиризм существует для Крозака, то…

— А как это увязать с вашим Египетским крестом?. - прервал его рассуждения профессор, сидевший прямо, в удобной позе и как будто собиравшийся долго дискутировать.

— С Египетским крестом? — переспросил Эллери. — А разве вы сами не видели его на месте преступления?

Разве вы не согласны со мной?

Ярдли выбил трубку, положил ее рядом с собой на край бассейна, погладил бородку, словом, принял благообразный профессорский вид;

— Сын мой, — поучительно начал он, — хватит околпачивать самого себя.

Эллери вспыхнул.

— По-вашему, «Тау» — крест не Египетский?

— Именно.

Эллери задумался.

— Ваше мнение авторитетно… А как насчет пари, господин профессор?

— Пари?! Я не люблю спорить, не такой характер.

Где, скажите на милость, crux commissa называют Египетским крестом?

— В «Британской энциклопедии». Примерно год назад я занимался некоторыми исследованиями о крестах. Я тогда работал над романом. Насколько я помню, «Тау» или Т-крест считался египетским изобретением и обычно называется Египетским крестом. Во всяком случае, там было указано, что слова «тау» и «египетский» употреблялись в связи со словом «крест». Вы сами можете обратиться к энциклопедии.

Профессор улыбнулся.

— Я верю вам на слово. Не знаю, кто писал для энциклопедии статью о крестах, но это был явно эрудированный человек. И все же «Британская энциклопедия» не лишена ошибок, как и все сотворенное человеком, и не может быть истиной в последней инстанции. Я не корифей египтологии, однако это одна из областей моей научной деятельности, и я смею утверждать, что никогда не встречал понятия «Египетский крест». Это заблуждение. Есть в египтологии нечто, по форме напоминающее заглавное Т…

Эллери совершенно растерялся.

— Но почему тогда вы настаиваете, что «Тау» — не…

— Потому что нет, — прервал его профессор Ярдли. — Один из священных атрибутов, использовавшийся древними египтянами, действительно, имел форму греческой Т, которую можно заметить, рассматривая иероглифы. Но это вовсе не «Тау» — крест, древнейший религиозный символ христиан. Существует много аналогичных словосочетаний, например, название «Крест святого Антония» применяется к «Тау» — кресту, ибо на последнем тоже изображают распятого святого Антония, но, строго говоря, это такой же крест Святого Антония, как ваш или мой нательный крест.

— Выходит, «Тау» — крест вовсе не Египетский крест, — пробормотал Эллери. — Черт возьми, я совсем запутался.

— Если вам угодно называть его так, я не возражаю. Крест — символ. Испокон века существует множество его разновидностей, к примеру, крест у индейцев Западного полушария, до прихода испанцев. Но важно иное. Если и есть какой-либо крестообразный символ, который, судя по его форме, можно назвать Египетским крестом, то это, несомненно, «Анх».

— «Анх»? — Эллери удивился. — Видите ли, я как-то не задумывался… Т-крест с кругом на конце?

Ярдли отрицательно покачал головой, — Нет, нет, не круг, юноша, а какая-либо маленькая фигурка. «Анх» по внешнему виду напоминает крест, который называется crux ansata[7] и довольно часто встречается в египетских папирусах, «Анх» символизирует божественность и могущество и метит держащего его человека как властелина жизни.

— Властелина жизни? — Какая-то мысль мелькнула в голове Эллери. — О, Господи, вот оно что! Пусть остается Египетский крест? Что-то подсказывает мне, что мы на верном пути.

— Успокойтесь, молодой человек!

— Ну как же, господин профессор, неужели вы не понимаете? Все проще простого! «Анх» — символ жизни, перекладина от Т-руки, нога от Т-туловища, фигурка наверху — голова. Нет головы — нет жизни. Что это значит? Крозак заменил символ жизни на символ смерти.

Профессор пристально смотрел на Эллери некоторое время и, покачав головой, сказал:

— Логично, мой мальчик, чертовски логично! Но на миллион парсеков далеко от истины.

Восторг Эллери невольно угас.

— А сейчас-то что не так?

— Ваши рассуждения о мотивах Крозака, отсекающего головы жертвам, были бы правильны, если бы «Анх» был символом человеческого тепа. Увы, Куин.

У «Анха» более прозаическое происхождение… — Профессор вздохнул. — Вы заметили сандалии на Страйкере-Хараште? Это имитация подлинной обуви древних египтян. Я не хочу ни о чем спорить, в конце концов, я такой же корифей антропологии, как и египтологии. Но…

«Анх», по мнению специалистов, крест с петлей, как бы изображает ремешок сандалии, такой же, какую носит Страйкер. Петля наверху — ремешок, охватывающий лодыжку. Вертикаль ниже петли — ремешок, спускающийся по подъему ноги и соединенный с подошвой сандалии, между большим пальцем и остальными пальцами, а короткие горизонтальные ремешки идут по обе стороны ступни к подошве сандалии.

Эллери был сражен.

— И все же я не понимаю, почему символ древнеегипетской сандалии мог стать символом власти над жизнью, даже в фигуральном смысле?

Профессор пожал плечами.

— Первоначальное слово или идея древних не всегда доступны пониманию современного разума. Эта идея непонятна и с научной точки зрения. Но поскольку «Анх» — крест использовался при написании различных фраз со значением «жить», он и стал символом жизни, бытия. Ну, а раз так, то, несмотря на прозаичность прохождения «Анх» — креста от сандалии из специально выделанного папируса, символ стал овеществляться древними египтянами и превратился в амулет из дерева, фаянса или другого материала. Однако никогда этот символ не олицетворял человеческой фигуры.

— О'кей. Отбросим все это, — предложил Эллери. — И теорию «Анха» тоже. Скажите, господин профессор, а древние египтяне практиковали распятие?

Профессор улыбнулся.

— Не хотите сдаваться? К сожалению, не знаю.

— Тогда отказываемся от этой версии. По крайней мере, я. Извините, господин профессор, но если Крозак отсечением головы своим жертвам хотел изобразить символ креста, то уж никак не «Анха», а скорее «Тау».

Поскольку вероятность существования «Тау» — креста в Египте времен фараонов мала, если вообще она есть, то и у Крозака, возможно, такой идеи не было, зато была связь с сумасшедшим египтологом, страдающим египтоманией и проповедующим религию древних египтян. Логично? Логично. Томас Брэд был распят на тотемном шесте, простите, столбе, который является еще одним подтверждением религиозного символа. Если и далее следовать нашей логике и допустить, что Крозак имел в виду «Анх» — крест, тогда он, скорее всего, оставлял бы головы на месте, чем отсекал их. Итак, мы дважды опровергли сомнения по поводу египетской теории, но у нас нет доказательств для американской теории тотемизма, за исключением одного-единственного факта места распятия Томаса Брэда, да и то выбранного, вероятно, из-за Т-образной формы перекрестка дорог, нежели из религиозных соображений. Однако не приходится настаивать на теории распятия на «Тау» — красте в христианском вероучении, ибо отсечение головы, насколько мне известно, не применялось при умерщвлении мучеников.

Вывод: мы отбрасываем все религиозные теории.

— Ваше кредо, — подытожил профессор, — не противоречит учению раблезианцев: великое и всемогущее «может быть».

— Да, именно то, с чего я и начал, — заключил Эллери.

— С чего же?

— С факта, что Т — это Т и больше ничего. Т — буква алфавита. Т, Т… забубнил Эллери и вдруг замолчал, пристально уставившись на воду в бассейне, будто в жизни ничего подобного не видел.

— Что с вами? — забеспокоился профессор.

— Неужели это возможно? — забормотал Эллери. — Нет, слишком уж все просто… Но в то же время — никаких подтверждений… Я уже однажды наткнулся на это…

Эллери замолчал и, похоже, не слышал вопроса профессора. Ярдли вздохнул и закурил трубку. Так они и сидели молча, пока вошедшая пожилая негритянка не прервала их уединения.

— Мистер Ярдли, — заговорила она извиняющимся тоном, — тут к вам какой-то человек…

— А? — Профессор растерянно оглянулся. — Кто? Зачем?

— Инспектор, сэр. Он такой сердитый, сэр, просто ужас!

— Зовите, Нэнни. Пусть войдет.

Через минуту в галерею с бассейном ворвался весь взъерошенный и взмокший Вогн, размахивающий листком бумаги.

— Куин! — закричал он. — Есть новости!

Эллери вернулся к действительности.

— О! Привет, инспектор. Что там у вас?

— Вот, почитайте.

Инспектор положил листок на мраморный пол рядом с Эллери.

Эллери и профессор переглянулись и начали читать.

Это была радиограмма с Ямайки:

Радиограмма была подписана: