Тайна музейного экспоната

Глава VI СОВЕЩАНИЕ ПЕРЕД КОНЦЕРТОМ

Когда пообедавшие узнали о причинах общего веселья и пожалели, что их не было при всем этом «буйном великолепии жизни», как выразился Алексей («И надо ж было, чтоб именно в это время нас отправили обедать — это ты, Игорек, специально нам подгадил!» — ворчал он, и Мишка с Груней были с ним, в общем, согласны), решено было взять паузу перед концертом.

— Концерт получится поздний, так что лучше вам подремать или хотя бы поваляться, чтоб сил на него хватило, — напутствовал ребят Алексей. — Так что попробуйте закрыть глазки и отключиться от мира… Если, конечно, они не поднимут очередной шухер. С них станется, — кто были эти «они», Алексей не конкретизировал, но ребята поняли, что он хочет сказать.

— Я только не понимаю, — проговорил Мишка, — почему эта драка спортсменов произошла из-за денег? То есть какое отношение имеют деньги к «поправке на ветер» и тому подобному, о чем они кричали друг другу?

— А чего тут понимать? — усмехнулся Алексей. — Они участвовали в каком-то коммерческом турнире с неплохим призовым фондом. Турнир проходил где-то за границей, поскольку, во-первых, они упомянули канадцев, и, во-вторых, у наших коммерческих турниров не такой призовой фонд, чтобы квасить друг другу морды. Кроме турниров в Москве и Санкт-Петербурге, я имею в виду. Я бы предположил, что турнир проходил в Японии или Китае, поскольку они едут с востока на запад. Скорей всего, самолетом долетели до нашего города и пересели на поезд. Они заняли, скажем, не второе место, на которое рассчитывали, а третье — а это огромная разница в призовых деньгах. Вот и стали обсуждать, сперва мирно, из-за чего они недополучили очень большую сумму — из-за поправки на ветер, за которую отвечал один из них, или из-за того, что другой выбился из ритма. Дискуссию открыли, надо полагать, еще в самолете, решая этот вопрос как научно-теоретический. Кончилось тем, что их дискуссия достигла «апофегея». А теперь они должны прийти к… к консенсусу — мрачно хмыкнув, заключил Алексей, — при участии миротворческой миссии в составе нашего знакомого. Так, кажется, политики выражаются? Устраивает такое объяснение?

— Устраивает, — сказал Мишка. — И как вы все это знаете?

— Компьютерные мозги, — ввернул Игорь.

— При чем тут «компьютерные»? — слегка обиделся Алексей. — Нормальная логика.

На том все ребята и удалились в «мальчишечье» купе, где Витька и Полина пересказали Мишке и Груне трагикомическую повесть Петра Васильевича, а заодно Витька поделился своими соображениями.

— Да, — сказал Мишка, вдоволь отсмеявшись, — здорово получилось, что пассажиры нашего вагона практически не видели девчонок вместе и никто не знает, что они — близняшки. Это можно будет как-то использовать… Но тут надо подумать, как это сделать, — ведь мы можем так навредить Сашку, что он с Крокодилом Геной шкуру с нас спустит!

Как видим, и бесшабашному Мишке не было чуждо благоразумие.

— А я считаю, что если мы можем установить, кто из находящихся в вагоне — курьер наркомафии, то мы должны это сделать! — заявила Груня. — И у нас есть один след! Раз этот человек хорошо умеет натягивать струны на гитаре — значит, он имеет какое-то отношение к музыке! Нам надо выяснить, кто из пассажиров вагона получал музыкальное образование или, там, в каких-нибудь ансамблях играл! А потом приглядеться к этому человеку попристальней!

— И что потом? — спросил Витька.

— По-моему, совершенно ясно! Мы намекнем Сашку, что знаем, кто этот человек, и, может, он будет нам благодарен! А дальше будем действовать, как он скажет. Или, если он велит не вмешиваться, то будем сидеть сложа руки. Но, в любом случае, мы будем это знать! Потому что меня просто сжигает от любопытства, кто же преступник, и я не успокоюсь, пока не узнаю — хотя бы сама для себя!

— Сашок будет нам благодарен в том случае, если не знает, кто курьер, и находится в поезде, чтобы это выяснить, — задумчиво сказал Витька. — Но, если он уже это знает и следит за ним, то наше излишне активное вмешательство может лишь вставить ему палки в колеса. Тогда разозлится он на нас — ой как разозлится!..

— Знает — и нам не скажет? — возмущенно фыркнул Мишка.

— А кто ты такой, чтобы тебе говорить? — резонно возразил Витька, а девочки покатились со смеху.

— Ой, Мишка, ну, ты даешь! — махала рукой Груня.

— Да ну вас… — пробормотал Мишка. Он и сам понимал, что сгоряча сморозил глупость. Как может сотрудник спецслужбы делиться с детьми секретной оперативной информацией? Да если б он поделился с ними, даже из лучших побуждений — чтобы ребята помогли ему следить за преступником, — то Крокодил Гена голову ему бы потом оторвал, и правильно сделал бы! Достаточно и того, что они пересеклись в одном вагоне. Уже одно это, наверно, заставляет нервничать и Сашка, и Крокодила Гену: а вдруг дети где-нибудь проколятся? Машинально окликнут Сашка его настоящим именем, например… Поэтому не стоит доставлять им излишних хлопот, они не в игрушки играют. Но, с другой стороны, Груня права — очень хочется знать, кто преступник!

— По-моему, нам лучше ничего не предпринимать, — заметила Поля.

— А мы ничего и не предпринимаем! — сказал Витька. — Но думать нам никто не может запретить. Вот и подумаем, кто может быть самой вероятной кандидатурой на роль преступника. Мы грешили на спортсменов из первого купе, но теперь у меня появляются сомнения, они ли это…

— А почему бы не они? — вопросил Мишка. — Я верю в догадку Алексея, что спортсмены едут откуда-то с Востока, из Китая или Японии. То есть из района «золотого треугольника», про который пишут, что огромное количество наркотиков идет оттуда. И потом, спортсменам часто выдают загранпаспорта особого образца, и с этими паспортами их не очень досматривают на таможнях. Идеальные курьеры!

— Не знаю… — Витька покачал головой. — Если бы они были курьерами наркомафии, то вряд ли бы стали так переживать из-за неудачи на коммерческом турнире и недополученных денег. И уж тем более не стали бы так глупо «засвечиваться», молотя друг другу морды.

— А по-моему, эту историю можно истолковать и по-другому, — упорствовал Мишка. — Раз люди так переживают из-за каждой копейки, то, выходит, их можно соблазнить хорошими деньгами, чтобы они перевезли наркотики!

— Я не думаю, что это называется «переживать из-за каждой копейки», скорее… — заспорил Витька, но его перебила Груня:

— Может, так, а может, и нет, но давайте не зацикливаться на спортсменах, нам еще кучу народу надо перебрать, и мы до конца пути не справимся, если каждого будем обсуждать по три часа! Я предлагаю оставить спортсменов под подозрением — и двигаться дальше! Второе купе — это Сашок, третье… Кто у нас следующие? Этот начальник с его секретарем? Очень подозрительная пара!

— Да, — согласилась Полина. — Секретарь еще ничего, весь забитый какой-то… «затюканный», как Сашок сказал, а начальник мне очень не понравился! Вы бы видели этого… эту рожу! — Тихая и избегающая грубых выражений Поля долго искала, что можно сказать помягче вместо «рожа», но так и не нашла, и, в итоге, слово «рожа» прозвучало у нее с особым ударением.

— Вот только непонятно, зачем крупному начальнику выступать в роли курьера наркомафии, не того он поля ягода, сразу видно, — заметил Витька.

— А его секретарь? — спросил Мишка. — Слишком он какой-то пришибленный и кланяющийся, а поговорку про то, что «в тихом омуте черти водятся», еще никто не отменял, так? И кто подумает на этакого хлюпика, старающегося всем угодить, что он перевозит наркотики? И тут еще вопрос, без ведома своего начальника он может этим заниматься или с ведома! Я бы обоих оставил под подозрением.

— Я не против, — сказал Витька. — Следующий кто? Самсонов?

— Ну, Самсонов никак не может быть курьером наркомафии, факт! — твердо сказал Мишка.

— Кроме того, у него есть алиби, — добавила Груня. — Когда некто шуровал в купе Анджеловой и Сидоренко, Самсонов позировал мне! И ни на секунду не вставал с места и не выходил из купе.

— Самсонова отметаем, — кивнул Витька. — Потом… потом идут сами Анджелова и ее муж.

— Ну, их-то сразу можно отмести, — рискнула высказать свое мнение Поля.

— Не уверен, — Витька покачал головой. — Тут надо вот что учитывать. Во-первых, они много разъезжают по стране по своей профессии, поэтому могут перемещаться из города в город, не вызывая ничьих подозрений. Во-вторых, как мы поняли, дела у них не ахти, деньги даются с боем… с потом и кровью, так сказать, если верно предположение Игоря, что они и в маленьких клубах выступать соглашаются. А к Игорю стоит прислушаться, он в таких делах знаток. И при этом им надо поддерживать определенную видимость, жить на уровне, который положен для эстрадной «звезды», пускать пыль в глаза, чтобы с ними больше считались. Давая концерты в сельских клубах, на билеты в СВ не заработаешь! В общем, жизнь могла их так прижать, что они вынуждены были согласиться на дополнительный заработок, пусть и незаконный…

— Но ведь к ним в купе и залезли, и сам Петр Васильевич обратился к нам в таком испуге! — обычно Поля никогда никому не возражала, но тут решилась возразить. К Ольге Анджеловой она испытывала сложные чувства, от страха до иронии и от иронии до уважения, а Петра Васильевича ей стало просто жалко. Все-таки жизнь у него была — не позавидуешь!

— Согласен, — сказал Витька. — Но мы не знаем, откуда взялся этот испуг!

— Что ты имеешь в виду? — чуть не в один голос спросили его друзья.

— Только то, что факт остается фактом: в гитаре кто-то копался, и этот кто-то принял ее за тайник! А если она и служила тайником? Если внутри пирожных и впрямь были спрятаны герметичные пакетики с героином? И теперь Петра Васильевича трясет от ужаса, потому что товар ведь надо передать по назначению! А с теми курьерами, кто лишился товара в пути, при любых обстоятельствах разговор короткий — это мы с вами знаем, сколько об этом и писали, и по телевизору показывали! И он решает использовать нас, чтобы мы, проникнувшись сочувствием к нему и горя желанием помочь, нашли человека, который похитил наркотики! Но если наркотики взял тот, кому не положено было их забирать, то ответ может быть только один — их забрал Сашок! В таком случае, Сашку повезло, что с ним едем мы, знающие, кто он такой, а не какие-нибудь другие ребята! Ведь если бы на нашем месте были другие и Петр Васильевич обратился к ним, они вполне могли бы, из самых лучших побуждений, разоблачить для него Сашка — то есть, выдать Сашка наркомафии!

Ребята содрогнулись от такой перспективы, пусть и воображаемой, и глубоко задумались. Через некоторое время Груня произнесла:

— И все-таки, мне кажется, что ты не прав. Сашку не было никакого смысла тайком забирать наркотики, ему важнее, чтобы они доехали в целости и сохранности, — и захватить получателя. И потом, почему струны на гитаре оказались натянутыми? Такую деталь не придумаешь — да и просто глупо придумывать! Нет, мне кажется, Петр Васильевич рассказывал правду, и единственное, чего и кого он боится, — это собственной жены!

— Тоже согласен, — сказал Витька. — Но ведь с этой гитарой слишком темная история, чтобы оставлять ее без внимания. Кто-то решил, что внутри гитары должны быть спрятаны наркотики. Допустим, не Сашок. Тогда кто?

— Я ж говорю, музыкант какой-то! — уверенно заявил Мишка. — Не гадать надо, а действовать. Быстро выяснить, кто из пассажиров сечет в музыке и в игре на гитаре настолько, чтобы настроить профессиональный инструмент, — а уж зачем ему понадобилось лазить в этот инструмент, мы без проблем докопаемся!

— Так уж и без проблем? — несколько насмешливо спросила Груня.

— Ну, почти без проблем, — ответил Мишка. — Когда знаешь, кто, то в два счета сообразишь, зачем и почему.

— В общем, — подытожил Витька. — Анджелова и ее муж скорей всего ни при чем, но окончательно снимать с них подозрение мы не можем. Кто у нас там дальше?

— А дальше — наши купе идут, вплоть до последнего, — сказала Груня. — А в последнем — две женщины. Мать с дочерью, по всей видимости. Мы их видели только мельком, поэтому ничего определенного сказать не можем. Когда у них дверь была приоткрыта, совсем недолго, то мать, совсем старая, лежала, а дочь — молодая женщина — сидела у окна и читала книгу. Так на вид они очень приятные. Но кто знает?

— Вот именно, кто знает, — кивнул Мишка. — Ведь мафия использует для перевозки наркотиков самых разных людей. И старается подбирать таких курьеров, внешность которых вызывает доверие.

— Будем считать, что последнее купе — это наша «темная лошадка», — сказал Витька. — Итак, что у нас получается?

— Четыре купе, — сказала Поля. — Девять минус мы, Самсонов и Сашок. Все остальные так или иначе не исключены.

— Осталось решить, с какого купе начать, — сказала Груня.

— А что тут решать? — осведомился Мишка. — Подозрительных купе — четыре.

И нас — четверо. Пусть каждый возьмет на себя одно купе. Можно кинуть жребий.

— Ну да, а если мне достанется купе с этим начальником? — сразу отозвалась Поля. — Я ни за что не рискну туда сунуться, чтобы завязать разговор!

— И потом, мы ведь решили, что одновременно будем действовать не вчетвером, а втроем, — напомнил Витька. — Или Груня, или Поля все время будут в запасе. Или в засаде, как вам угодно. Конечно, мало вероятности, что в тесном вагоне, где все в конце концов оказываются на виду, нам удастся разыграть нашу карту — абсолютное сходство Груни и Поли. Но хоть на какое-то время замутить кому-нибудь голову мы сможем. А ведь времени у нас не так много, поэтому даже если нам удастся дурить нужного человека не больше получаса — эти полчаса могут решить все.

— Согласен, — сказал Мишка. — Так с кого мы начнем?

— Гм… — Витька нахмурился и опять поправил очки на переносице. — Тут надо крепко подумать. Можно было бы, конечно, начать по порядку, с первого купе и далее. Но в первом, возможно, до сих пор сидит Сашок, приводит спортсменов в разум. В купе начальника и его секретаря соваться не очень хочется, тут Поля права, поэтому предлагаю оставить это купе на самый последок, когда мы проверим все остальные варианты и убедимся, что все они — ложный след. Остаются певица с мужем и мать с дочерью. Я бы для начала каким-то образом проверил мать с дочерью — просто чтобы убедиться, что они вне подозрений.

— Значит, надо решить, как к ним подъехать, — сделал практический вывод Мишка.

— Кажется, я знаю, — проговорила Поля. — То есть я хочу сказать… Ведь получается, что практически весь вагон приглашен на концерт. Если мы постучимся к ним и их тоже пригласим, то это будет нормально. Откажутся они или нет, но разговор с ними завязать можно будет. Вот только насчет того, чтобы завязывать разговор, — тут, я боюсь, у меня не очень получится. Я могу и сбиться, и язык проглотить, вы ж меня знаете. Но, если надо, чтобы я сама осуществила эту идею… Если, конечно, вы решите, что эта идея хорошая…

— Идея хорошая! — сказала Груня, и мальчишки кивнули, соглашаясь с ней. — И тебе вовсе не надо осуществлять ее самой. Это я могу взять на себя! У меня получится, готова поспорить.

В том, что у Груни получится завязать разговор с обитательницами девятого купе, никто не сомневался.

— Хорошо, — сказал Витька. — Попробуем для начала так. Со спортсменами, мне кажется, тоже особых проблем не будет. Парни они явно известные, раз ездят на крупные заграничные турниры, поэтому если кто-то из нас сунется к ним за автографами — для них это будет как маслом по сердцу, не хуже, чем актерам. И окончательно приведет в благодушное настроение, если Сашок их еще в него не привел. Только для начала надо аккуратно выяснить у проводников, как их зовут и каким видом спорта они занимаются. Ведь «двойки» бывают во многих видах. Мы уже вспомнили и греблю, и бобслей.

— Кстати, это может быть даже теннис, парный разряд, — сказал Мишка. — Ведь в теннисе тоже надо учитывать и ритм, наиболее сподручный партнеру, и поправку на ветер. Ведь из-за ветра даже достаточно тяжелый теннисный мячик может менять направление настолько, что улетит в аут. Ну, когда на самую линию пытаются подать, чтобы соперникам совсем трудно было брать подачу.

— Тогда это тем более верно для бадминтона, — сказала Груня. — Ведь волан там совсем легкий, и парами в бадминтон тоже играют.

— Насколько помню, в бадминтон на открытом воздухе не играют — профессионалы, я имею в виду, — Мишка, увлекавшийся спортом и довольно много о нем знавший, нахмурился, вспоминая. — Именно из-за того, что волан такой легкий и даже слабенький ветерок может поломать всю игру. Но есть и другие виды спорта… В общем, действительно надо у проводников спросить.

— Очень хорошо, — сказал Витька. — Итак, первые два этапа намечены. Сперва мы стараемся как можно больше выяснить про обитателей последнего купе, потом про спортсменов. Если нам ясно, что и в первом купе, и в девятом все вне подозрений, то надо будет подумать, как еще раз проверить пятое купе — я имею в виду Анджелову и Сидоренко. И только если всюду выходит облом, мы думаем, как наладить контакт с начальником и его секретарем. Очень мне не хочется к ним соваться — но, возможно, ничего другого делать не останется.

— У нас всегда еще остается возможность разыграть, будто мы с Полей — одна девочка, — сказала Груня. — Ведь в прошлый раз нам это здорово помогло! — Она имела в виду то расследование, во время которого ребята познакомились с Крокодилом Геной и многими другими интересными людьми. — Помните, когда бандит опознал меня, но его сумели убедить, что в то время, о котором он говорит, меня видели совсем в другом месте — хотя видели-то не меня, а Полю! Здесь тоже можно попробовать провернуть что-то подобное!

— Но… — Поля вдруг выпрямилась и обвела всех друзей встревоженным взглядом. — Но ведь на концерте-то мы должны быть все вместе! И все поймут, что нас двое!

Ребятам пришлось призадуматься — эта проблема как-то не приходила им в голову.

— А почему, собственно, мы должны быть на концерте все вместе? — спросил Мишка. — Ну, для кого-то это интересно, а я бы, например, с удовольствием сачканул. Не потому что поздно — я уже был как-то на стадионе на концерте рок-группы, который кончился около двух ночи, и это был полный кайф! Но одно дело — рок-группа, а другое — всякие допотопные романсы, которые сочинялись в то время, когда и ударников толковых не было! Хотя, конечно, романс — он всегда со слезой, и я понимаю, что девчонкам, может, и в жилу их послушать. Ну, если и Поле, и Груне хочется пойти, то им можно бросить жребий. Про другую скажем, что она привыкла рано ложиться спать, или что у нее голова болит — да что угодно! И потом еще некоторое время все будут считать и Полю и Груню одной и той же девочкой — той, которая была на концерте! Будут думать, что вторая из-за больной головы из купе не высовывается! И раскусят, может, только тогда, когда мы все вместе будем выходить в Питере — но это уже будет не страшно!

— Что до меня, — сказала Груня, — то я совсем не собираюсь «пускать слезу» и с удовольствием останусь.

— Тебе этого точно хочется? — с робкой надеждой спросила Поля.

В отличие от сестры, которая при любом подозрении ее в сентиментальности становилась на дыбы, Поля была совсем не против повздыхать и помечтать, слушая красивый романс. И, кроме того, Поля — это если быть до конца откровенными — просто боялась остаться одна в практически пустом вагоне. А если еще представить, что совсем рядом находится курьер наркомафии!.. Ведь ради благополучной доставки наркотиков мафиози идут на любые преступления. А ее бесстрашной сестре все это будет нипочем!

— Точно хочется, — заверила Груня. — Я спокойно порисую, хочу зарисовать по памяти, как снег падал на вокзале, пока я не забыла всех красивых деталей. Так что иди и не думай, будто я чем-то жертвую… Надо будет только предупредить Игоря с Алексеем, чтобы они поддакивали, если Самсонов начнет обращаться к тебе как к автору своего портрета.

— Как бы они не вздумали устроить нам втык за то, что мы что-то затеваем, — пробормотал Витька.

— Не устроят! — беспечно ответил Мишка. — Они мужики нормальные, поймут!

— В общем, решено, — сказала Груня. — А теперь, пожалуй, мне стоит отправиться в последнее купе, не откладывая дела в долгий ящик.

— Ни пуха тебе ни пера! — пожелал Витька.

— К черту! — ответила Груня. И вышла.

Ее друзья и сестра остались ждать.