Тайна ночных вспышек

8

Сидя в мансарде, я от скуки читал какую-то книгу. Очкарик опять ушел к своему автомеханику. Вдруг я услышал, как внизу постучали. Дверь открыла тетя и с кем-то поздоровалась. Затем послышались шаги на лестнице, и на пороге появилась Катя.

— О, рад тебя видеть, — галантно встретил я нашу подругу. — Входи же, входи!

— Добрый день! — поздоровалась она. — Куда это ты спровадил Очкарика? — И присела на краешек кровати. — Ты очень занят?

— Да нет.

— А не пойти ли нам прогуляться? Я сидела дома и скучала. Отец в своем кабинете все читает и читает. Вот я и решила пойти к тебе и вытащить на улицу.

— Совсем неплохая идея, — ответил я, вставая. Когда мы выходили из дома, тетушка крикнула нам вдогонку, чтобы я возвращался не слишком поздно, пообещал быть дома вовремя. Мы побрели к гавани и посмотрели на застывшие суда. Хотя погода стояла прекрасная, людей на берегу было немного. Затем прошли мимо гостиницы и заглянули в окно ресторана. Заведение пустовало, музыка не играла: летний сезон закончился. Потом мы направились к пляжу, болтая о том о сем. В это время взошла луна, еще ущербная, тускло освещая округу.

— Скажи, а твой отец доволен своей жизнью здесь? — поинтересовался я.

Этот не особенно умный вопрос вырвался у меня лишь потому, что я не знал, о чем говорить с Катей. По непонятной мне причине, оставаясь с ней наедине, я чувствовал себя каким-то глупым и никчемным и не мог преодолеть чувства неполноценности и робости. Это сковывало меня, и я шел рядом с ней, не в силах вымолвить ни слова.

Конечно, это глупо, но я не мог ничего поделать с собой. К тому же мне очень приятно быть с Катей. И так хочется сказать ей что-нибудь веселое и умное, но у меня никак не получается. Поэтому-то я и начал разговор об ее отце.

— Да, он очень рад, что находится здесь, — ответила она.

— Он ведь физик-атомщик или что-то в этом роде, не так ли?

— Да-а, — подтвердила она.

— Почему же тогда он поселился здесь? Я имею в виду, что ему тут должно быть скучновато. Куда интереснее для него было бы жить в Копенгагене, где он мог бы встречаться с великим физиком Нильсом Бором и другими большими учеными.

— Видишь ли, не знаю, понятно ли это тебе или нет, — он просто больше не хочет заниматься этими делами.

— Вот это-то мне и непонятно. Он что же, больше вообще не интересуется ядерной физикой?

— Интересоваться-то интересуется, но не хочет этим заниматься. Поэтому и живет здесь уединенно. Но, как мне кажется, часто скучает по работе.

— Если бы он только пожелал переселиться в Копенгаген!

— А для чего, Ким?

— Тогда бы мы могли встречаться с тобою и зимой.

— Тебе этого очень хочется?

— Да, — ответил я.

— И мне тоже, — проговорила она.

Так мы шли, разговаривая и все больше удаляясь от поселка. На береговые камни с тихим шорохом набегали небольшие волны. Шум прибоя действовал успокаивающе.

Вдруг Катя схватила меня за руку.

— Смотри-ка, Ким! Опять световой сигнал!

Тут и я увидел яркий луч, похожий на свет мощной автомобильной фары, исходивший откуда-то сверху, с холма. Осветив море, он через какое-то мгновение потух.

Мы сразу же побежали по пляжу в ту сторону, откуда только что появился этот луч.

— Это здесь, — прошептала Катя, — около схода к прогулочным лодкам.

Подойдя туда, мы оказались напротив того таинственного дома, что стоял на холме. Но, к нашему удивлению, он сейчас нисколько не выглядел таинственно. В одном из окон горел свет, пробивавшийся через задернутые шторы.

— Может, подойдем поближе? — тихо спросила она.

Я согласно кивнул. И через несколько минут, вскарабкавшись по довольно крутой и длинной деревянной лестнице, которая вела с пляжа на вершину холма, мы очутились в саду, окружавшем дом.

Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, чтобы убедиться, все ли спокойно, мы проскользнули через одичавший сад к дому.

Дорожки густо заросли травой, поэтому наши шаги были не слышны. Я шепнул Кате, чтобы она оставалась на месте, а сам направился к окну. И при этом делал вид, что нисколечко не боюсь. Не знаю только, поверила ли мне Катя, так как на самом деле страх одолевал меня.

Опасался я не тех, кто находился в доме. Ведь услышать меня они не могли. Но человек, посылавший световые сигналы? Не скрывался ли он так же, как и мы, в саду? Может быть, он нас заметил и теперь наблюдал за каждым нашим шагом?

Однако, приложив ухо к окну, чтобы услышать, что делается в доме, я немного успокоился.

В комнате находилось двое мужчин, и из их разговора я понял, что прожектор, луч света которого мы видели, находился там же.

Один из мужчин сказал:

— Черт бы тебя побрал, прекрати, наконец, свое брюзжание! Кто мог заметить наш сигнал? Ведь вечером на пляже никого не бывает.

— Этого я утверждать бы не стал. А кроме того, в гавани постоянно находятся различные суда и лодки. Будоражить всю округу нет никакого смысла. Это ведь не игрушки!

— Не очень-то выступай! — обрезал первый. — Я лишь хотел проверить, как действует прожектор. Что мы будем делать, если завтра вечером окажется, что он не в порядке? И не стоит нервничать по этому поводу. Я ведь тебе уже говорил, что нет ничего такого, чего нам следовало бы опасаться. Давай лучше махнем по стопочке!

— За успех! — произнес второй мужчина. — Как мне хочется, чтобы все поскорее было позади.

— Завтра вечером в одиннадцать все закончится. Самое позднее — в половине двенадцатого. А не сыграть ли нам еще в картишки? Сдавать теперь тебе.

Я услышал, как тот зевнул.

— О'кей! Можно и сыграть, прежде чем идти на боковую.

В течение нескольких минут было тихо. Затем я услышал, как второй мужчина сказал:

— Так ты думаешь, у нас не будет трудностей с этим делом?

— Ни в коем разе. Все хорошо продумано. Будем строго придерживаться того, что нам было сказано.

— А как в дальнейшем? Что касается меня, то я больше на подобное не соглашусь.

— Что будет после этого? Да ничего. Мы просто вернемся в Копенгаген.

— А если полиция установит, что это — дело наших рук?

— Черт побери, этого-то ей и не удастся. А почему, собственно, ты говоришь полушепотом?

— Я-то не шепчу. Это ты орешь во всю глотку, будто хочешь, чтобы нас слышала вся округа.

— Черт возьми, здесь нет никого, кто бы заинтересовался этим домом.

— А что означают тогда следы, которые мы обнаружили вчера у гаража?

— Так то были дети. Детей ты, я полагаю, не боишься?

— А если они вынюхивают здесь, пытаясь что-нибудь обнаружить? — злобно спросил напарник.

Первый мужчина в ответ лишь громко рассмеялся.

— Что-нибудь обнаружить! Послушай-ка, видимо, ты в детстве начитался книжек о юных детективах? Следуя одной из таких надуманных историй, в саду теперь должна находиться целая орава мальчишек и девчонок, подслушивающих наш разговор. Попробуй взглянуть на все спокойно и без дерганья. Полиция ведь ни о чем не догадывается, да и потом ей ничего установить не удастся… Эй, эй, а взятка-то ведь моя!

Возникла пауза, во время которой оба, по-видимому, были заняты картами. Присмотревшись, я заметил небольшую щелочку в шторах и заглянул внутрь. И вот увидел обоих мужчин, сначала одного, а потом и другого, так как щелочка была очень узкой. Они сидели за столом, стоявшим посреди комнаты. На одном был шерстяной пуловер грубой вязки, на другом — пиджак и рубашка с расстегнутым воротом. Мужчины выглядели немного неряшливо. Тот, что в пуловере, был высокого роста, широкоплечий, второй — довольно тщедушный. Высокий небрит, с растрепанной шевелюрой. Маленький — почти совсем лысый.

— Ты их видишь? — тихонько спросила Катя, подошедшая ко мне поближе.

Я кивнул и немного отодвинулся в сторону, чтобы и она могла взглянуть на незнакомцев. Когда она отошла, я опять приложил ухо к окну.

— Ш-ш-ш! — шикнул вдруг один из мужчин.

— Что такое?

— Ты разве не слышал? Под окном вроде бы что-то хрустнуло.

— Чепуха! Ты, Карл, пожалуй, скоро станешь совсем невыносимым. Следи лучше за игрой! Тебе решительно нечего опасаться: ты же не нарушил закона. Во всяком случае, до сих пор!

— А ты веришь, что все хорошо кончится?

— Да, можешь быть совершенно спокойным. Все пойдет как по маслу. Немец — пронырливый парень. Он знает, что и как делать!

— Но он ведь совсем не немец!

— Конечно, нет, это я знаю. Между прочим, я его терпеть не могу.

— Я тоже. У него… у него… такие ледяные глаза.

— Думаю, что с таким типом лучше жить в мире. И сейчас он не враг нам. Во всяком случае, пока мы выполняем его приказы и не пытаемся вмешиваться в дела, нас не касающиеся… Так ходи же, дружище! Не гляди хмуро и не хандри!

— Что-то не хочется больше играть, пойду лучше спать.

— О'кей, я тоже немного устал. Нужно только сходить во двор и запереть дверь гаража.

Тут я услышал, как они встали из-за стола. Потихоньку отошел от окна, и мы с Катей прошмыгнули по саду к лестнице, а затем быстренько спустились вниз на пляж.

По пути к дому я рассказал ей обо всем, что услышал. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что все это — весьма таинственно. Но ни одному из нас не пришло в голову, о чем шла речь в этой загадочной истории.

— Кто они? Контрабандисты?

Катя считала это вполне возможным, я же так не думал.

Но если они не контрабандисты, то кто же тогда?