Тайна похищенного пса

ДВА МАЛЕНЬКИХ ЖЕЛТЫХ ЧЕМОДАНА

Увы! Не успели мы сделать и трех шагов, как загорелся свет еще в одном окне. Оно выходило как раз в сад. Мы снова бросились на землю. Почти тут же открылась дверь, но на этот раз сад осветился совсем чуть-чуть. Затем появился маленький «зайчик» от карманного фонаря: он начал шарить по ступенькам, вдоль сарая, и в какой-то момент я успел разглядеть Кафи — он все так же сидел в своей конуре. С чего это хозяин так забеспокоился? И что он ищет со своим фонариком? Может, он нас заметил? Или уже идет убивать Кафи?..

Я в ужасе схватил Сапожника за руку; она дрожала не меньше моей. Но в это время из дома вышла женщина; мне показалось, что на ней то самое бежевое пальто. Две тени тихонько обменялись' несколькими словами, затем «зайчик» переместился — но не в нашем направлении, а в глубь сада, туда, где стена прилегала к скале.

— Смотри! — прошептал Сапожник прямо мне в ухо. — Кажется, они что-то несут.

Я напряг зрение. Мужчина и женщина несли в руках по маленькому чемодану. Что они собираются делать?.. Почти тут же мы уловили звук открывающейся задвижки. Я вспомнил, что еще днем обратил внимание на маленькую калитку в дальней стене. Потом мы услышали скрип ржавых петель, и свет исчез. Мужчина и женщина ушли.

Еще несколько секунд мы не смели сдвинуться с места, боясь, что они могут вернуться. Но нет — все было спокойно. Тогда, как безумный, я бросился к Кафи. Сапожник еле за мной поспевал.

— Кафи!.. Песик мой хороший!

Вот и наступила эта минута! Тут же забыв обо всех своих несчастьях, бедный пес бросился на меня, повалил, терся мордой, кусал за одежду и от радости не знал, что бы еще такого сделать. Кафи!.. Я тоже ничего уже не соображал: я смеялся, плакал и совершенно забыл, что всего минуту назад испытывал сильнейший страх и что в любую секунду калитка может снова открыться. К счастью, Сапожник не терял головы.

— Тиду, они могут вернуться! Бежим отсюда!

Я с трудом утихомирил разбушевавшегося Кафи; он радостно прыгал вокруг меня и Сапожника, в котором сразу признал друга. Я показал ему лестницу у стены и помог забраться. Оказавшись на самом верху, пес после недолгих колебаний спрыгнул вниз, в объятия ожидающих его ребят.

Он был спасен!

В течение нескольких минут царило настоящее безумие: каждый хотел до него дотронуться, приласкать, и Кафи отвечал полной взаимностью: он лизал руки и лица всем, кто оказывался поблизости. Внезапно Корже встревожился.

— Что там произошло? Мы так за вас волновались, что я рискнул залезть на стену и увидел, как в доме вдруг загорелся свет. А двое ребят, что дежурили внизу, заметили луч электрического фонарика и два темных силуэта.

Я был все еще настолько взволнован, что не смог ответить. Сапожник объяснил, что это были хозяева дома — мужчина и женщина. Судя по всему, у них сломалась машина, поэтому они ушли пешком через потайную калитку и унесли с собой два маленьких чемодана.

— Чемоданы?! — воскликнул Бифштекс. — Это подозрительно! Наверное, они уносили краденое…

Надо их догнать!

Возражений не последовало. Если похитители Кафи и вправду те самые воры, что ограбили дом на улице Руэтт, то лучшей возможности их поймать и не придумаешь.

— Вперед, за ними!..

Мы помчались вниз по лестнице. Но предполагаемые грабители уже успели уйти довольно далеко. На ступеньках трудно разобрать следы… К счастью, Кафи был с нами.

— Ищи, Кафи, ищи!..

Мой замечательный пес сразу понял, что от него хотят. Он стал нюхать землю, потом вдруг рванулся вперед и в конце концов привел нас на набережную Соны. Здесь было еще довольно много прохожих, которые удивленно оборачивались на десятерых мальчишек, бегущих неизвестно куда. Следом за Кафи мы пересекли реку и теперь бежали вдоль набережных. Внезапно собака остановилась, подняла уши и задрожала.

— Вон там! — закричал Стриженый. — Это они — пес их узнал! — Он указал на два стремительно удалявшихся силуэта.

Мы снова погнались за ними, но теперь Кафи старался не отходить от меня, как будто боялся, что его снова побьют. Услыхав наш топот, мужчина обернулся и в свете фонаря узнал Кафи. Несмотря на расстояние, мы заметили, что его лицо перекосилось от злобы. Он задержался на несколько секунд, а потом припустил еще быстрее, покрепче подхватив свой чемодан. Женщина старалась не отставать.

— Бежим, надо их догнать!

Благодаря своим длинным ногам Стриженый вырвался вперед. Как только он догнал обитателей серого дома, мужчина внезапно обернулся и резким ударом кулака повалил нашего товарища наземь. Тот рухнул на тротуар.

Все произошло настолько быстро, что мы даже ничего не поняли. Не успели мы испугаться за Стриженого — а он уже вставал, потирая ушибленный подбородок. К счастью, ничего серьезного с ним не случилось. Однако за это время беглецы ушли далеко вперед… Погоня продолжалась.

— Держи воров! — кричал Сапожник. — Держи воров!..

Чтобы нас обмануть, грабители свернули на маленькую улицу, ведущую к центру города. Мы потеряли их из виду. И вдруг они появились снова, но не одни, а в сопровождении полицейских.

Вот они! — воскликнул мужчина, указывая на нас. — Эти маленькие разбойники преследуют нас от самого Фурвьера… Они хотели на нас напасть!

Да, — подтвердила женщина. — Они нас преследовали, чтобы отнять чемоданы…

Такой наглости мы не ожидали. К нам подошли двое полицейских; мы явно вызывали у них подозрения.

— Ну что, милые? Попались? — сказал один из них.

Стриженый запротестовал:

— Это неправда!.. Наоборот — это он меня ударил кулаком, да так сильно, что я даже упал… Вот, посмотрите — до сих пор идет кровь!..

Они украли его собаку! — прорычал Малыш Сапожник, указывая на меня пальцем.

Задержите их! — умолял Корже. — Это они обчистили квартиру на улице Руэтт!

Ну, это уж слишком! — возмутился мужчина. — Господин полицейский, вот мои документы, посмотрите, прошу вас; мы уважаемые коммерсанты.

Полицейский взял протянутый ему паспорт и пробежал глазами при свете электрического фонаря. Документ был в порядке.

— Нам надо идти, — заторопилась женщина, — мы можем опоздать на поезд.

— Это неправда! — воскликнул Стриженый. — Когда мы бежали за ними по набережной, они не собирались ни на какой вокзал.

Похоже, полицейские не принимали нас всерьез. Наверное, мы довольно странно выглядели после этой сумасшедшей гонки с самого Фурвьера.

— Отлично, вся компания пойдет с нами в комиссариат.

Мы бурно запротестовали. Полицейский схватил Стриженого за руку, приняв его из-за высокого роста за главаря. Бедняга так рванулся, что берет свалился на землю, обнажив лысую, как бильярдный шар, голову.

— Ну, вперед!.. В комиссариат!..

Эта сцена была грабителям на руку: они предпочитали, чтобы полицейские занимались нами. Пользуясь моментом, парочка уже собиралась улизнуть, как вдруг, в спешке, женщина случайно задела стоявший на тротуаре велосипед. Ее чемодан треснул, как орех, а его содержимое с металлическим звоном рассыпалось по мостовой.

Все бросились туда. У грабителей не было времени, чтобы запихнуть свое добро обратно в чемодан. Фонарик осветил часы в золотом корпусе, жемчужное колье…

— Держи воров! — снова закричал Сапожник.

Мужчина попытался объяснить, что он антиквар и перевозит ценные вещи, мол, полицейские должны понимать. Но в конце концов и до полицейских стало кое-что доходить.

— Все в комиссариат… и вы в том числе. Покраснев от гнева, женщина еще пыталась отбиться:

— Из-за этих дрянных мальчишек мы опоздаем на поезд! У нас важная встреча.

Но все было напрасно: им пришлось идти.

Через десять минут мы прибыли в комиссариат, но не в тот, где были накануне. На свету нам наконец-то удалось разглядеть лица людей, за которыми мы столько охотились. Теперь они выражали не столько злобу, сколько беспокойство.

Нас провели в маленькую комнату — это был кабинет комиссара полиции. Кафи терся о мои ноги своей большой головой. По-моему, он понимал, что все это произошло из-за него. Время от времени он с ужасом поглядывал на своих похитителей.

— Так вот, господин комиссар, — начал один из полицейских. — Мы были на дежурстве недалеко от набережной Соны, как вдруг…

И он подробно описал все, что произошло, стараясь не упустить ни одной мелочи. Комиссар слушал, время от времени кивая головой; потом, взглянув на чемоданы, спросил у мужчины:

Что у вас там?

Господин комиссар, я уже говорил полицейским, что там драгоценности; я антиквар, у меня есть документы.

Откройте!..

Но, господин комиссар…

Откройте!

Это был приказ. Мужчине пришлось подчиниться. Мы подошли поближе, чтобы лучше разглядеть содержимое. Из двух маленьких желтых чемоданов полицейские доставали всевозможные ценные вещи, в основном украшения. Вдруг взгляд комиссара остановился на маленькой блестящей коробочке, инкрустированной голубыми камнями. Он взял ее в руки и осторожно повертел в своих толстых пальцах, потом надел очки, чтобы прочесть выгравированную на крышке надпись.

— Да, это она, — сказал комиссар как бы про себя и обратился к мужчине: — Итак, вы утверждаете, что вы антиквар… Не могли бы вы мне сказать, откуда, например, у вас эта шкатулка?

Мужчина растерялся, посмотрел на свою жену, как бы прося о помощи, и пробормотал:

Видите ли, господин комиссар, у меня много клиентов… Разве всех упомнишь?

В самом деле?.. Вы не знаете?

В комнате воцарилась такая тяжелая тишина, что встревоженный Кафи еще теснее прижался к моей ноге.

Ну так что? — продолжал комиссар, нахмурив брови. — Если у вас плохая память — я вам ее освежу. Эта золотая шкатулка была украдена из квартиры на улице Руэтт три месяца тому назад… и она до сих пор у вас, потому что из-за надписи на крышке ее трудно продать.

Как украдена? — удивился мужчина. — Это невозможно… во всяком случае, мне ничего об этом не известно… Я честный коммерсант.

Врет он все! — закричали мы почти одновременно. — В ночь, когда произошло ограбление, он был на улице Руэтт и собаку украл там же!

Комиссар призвал нас к порядку, а потом снова обратился к мужчине:

— Вор или перекупщик краденого — для правосудия безразлично.

И тут мужчина сообразил, что сделать уже ничего нельзя. Он выдал себя, набросившись в припадке ярости на Кафи:

— Мерзкая тварь, это все из-за тебя… Лучше бы я сразу тебя прикончил! — Потом, опустив голову, процедил сквозь зубы: — Да, это я!

Затем он замолчал, отказавшись отвечать на вопросы, но зато заговорила его жена. Она во всем созналась. Они украли драгоценности из квартиры на улице Руэтт, с ними был еще сообщник. Ее муж ждал в машине, когда заметил собаку, привязанную у кафе. Он нашел записку на столике у входа и припугнул собаку, чтобы не лаяла. Это было красивое животное, и он решил его забрать, чтобы потом продать подороже. В конце концов он оставил собаку у себя, надеясь, что она будет сидеть в машине по ночам, сторожить ее во время краж и даже подавать сигналы в случае опасности.

Затем женщина точно так же, как перед этим ее муж, повернулась к Кафи и прошипела:

— Мерзкая тварь!

Но теперь, рядом со мной, Кафи был в безопасности… Постепенно выяснилось, что эта кража — далеко не первая. Грабители даже назвали имя своего сообщника.

Вот и все. Комиссар распорядился, чтобы увели задержанных, а потом вышел из-за стола, подошел к нам и наклонился к Кафи; пес испуганно прижался к моим ногам.

— Нет, мой славный пес, — сказал комиссар, гладя Кафи, — я не сделаю тебе ничего плохого, наоборот: это благодаря тебе мы поймали грабителей, которых так давно разыскивали. Я думаю, что хорошую баранью косточку ты вполне заслужил!

Потом он обратился к нам:

— Что касается вас, мои маленькие друзья, то примите мои поздравления! Если потом, когда подрастете, не найдете ничего лучшего, то всегда сможете стать детективами. Вы свободны. Если возникнут какие-нибудь вопросы — придется зайти еще…

Мы вышли на улицу совершенно оглушенные. Все это было слишком хорошо! Меня уже ничего не интересовало, я думал только об одном: Кафи снова со мной. Как поверить в такое счастье? Вот он, здесь, и лижет мою руку. Я подумал о Мади. С каким, должно быть, нетерпением она нас ждет!

— Пошли к ней! — предложил Стриженый. Мы побежали на улицу От-Бютт. Увы! Окна на четвертом этаже уже погасли. Бедная Мади, она узнает такую хорошую новость только завтра. Тогда мы отправились к Пиратскому Склону, где для Кафи уже давным-давно была приготовлена конура. Но в последний момент я почувствовал, что расстаться с ним сейчас — выше моих сил. Он должен столько всего мне рассказать на своем собачьем языке!

Корже и все остальные догадались, о чем я думал.

— Спорим, если ты приведешь его домой, твои родители ничего не скажут? И к черту твою консьержку!..

Да, к черту консьержку! Впрочем, теперь, когда Кафи снова оказался рядом со мной, я больше ничего не боялся. Мы с ребятами крепко пожали друг другу руки, каждый погладил на прощание Кафи, и я со своей собакой отправился на улицу Птит-Люн. Окно у консьержки еще светилось; ну что ж — тем хуже для нее. С бьющимся сердцем я поднимался по лестнице.

«Как здесь высоко! Куда ты меня ведешь?» — сказал бы Кафи, если бы умел говорить.

Добравшись до нашей лестничной площадки, я впервые задумался над тем, что меня ждет. Я открыл дверь очень тихо, чтобы не разбудить спящего Жео. Кафи тут же узнал маму и бросился к ней. Сначала она так испугалась, что даже вскрикнула от неожиданности, а потом узнала нашу собаку.

— О, Кафи! Как это может быть?.. Как он сюда попал? Кто его привел?..

Я поведал маме о невероятных приключениях Кафи, о том, как я хотел забрать его в Лион, как ребята мне помогали и как я нашел пса благодаря Мади. Конечно, я не стал пока рассказывать, как перелезал через ограду, чтобы спасти Кафи, и как мы побывали в полицейском комиссариате, — это все завтра, когда улягутся страсти; сейчас и так надо было объяснить слишком многое. Я говорил не умолкая. Как же хорошо, что можно наконец освободиться от всего того, что меня так мучило в последние месяцы!

— Мамочка! Прости, что я тебе ни о чем не рассказывал. Я был так несчастен без своей собаки в этом большом городе… и Кафи тоже страдал. Если бы он только мог говорить! Посмотри, какой он худой, как затравленно смотрит, когда повышают голос. Бедный Кафи!

Мама была потрясена; она молча гладила нашего верного друга. Я и так прекрасно видел, что она меня поняла и простила.

Но вот на лестнице послышались шаги. Это папа вернулся с работы. Я снова задрожал и умоляюще посмотрел на маму.

Отец нахмурил брови. Я изо всех сил удерживал Кафи, рвавшегося к своему старому хозяину. Папа сделал шаг вперед и остановился, вопросительно глядя на меня.

— Не ругай Тиду! — воскликнула мама. — Да, он привел Кафи… но если бы ты только знал!.. Бедный пес! Посмотри, какой он худой! Успокойся, мы его здесь не оставим; у него уже есть конура, недалеко отсюда, в заброшенном доме… Товарищи Тиду обещали о нем заботиться…

Папа молчал. Мне казалось, что его гнев нарастает. Но вот брови его медленно разгладились, на губах появилась улыбка… Тогда я отпустил Кафи, и он радостно бросился к папе.

— Хороший пес! — повторял отец, гладя Кафи. — Мне тебя тоже очень не хватало. Знаешь, только сейчас, выходя из мастерской, я как раз о тебе думал!

Потом он повернулся ко мне.

— А знаешь, Тиду, ты правильно поступил; и раз он уже здесь — пусть остается. Я все улажу.

Вот теперь счастье было полным. Я бросился папе на шею и стал его целовать.

— О! Спасибо, папочка!..