Тайна похищенного пса

СОЛНЦЕ ДЛЯ МАДИ

Не слишком ли этот план хорош, чтобы осуществиться? Отъезд намечен на завтра, успеем ли мы что-нибудь предпринять?

Я тут же потащил всю компанию к себе, презрительно предупредив:

— Кафи не должен попадаться консьержке на лаза, так что постарайтесь не шуметь.

Нам не повезло: консьержка со своей метлой встретила нас у подъезда. Но, к нашему величайшему изумлению, она больше не сердилась; мне даже показалось, что она улыбнулась, ну да — она действительно улыбалась, а заметив мою собаку, поинтересовалась:

— Она, по крайней мере, не злая?

И даже провела по спине Кафи своими толстыми пальцами. Все объяснялось очень просто: консьержка уже успела прочитать газету. Теперь ей казалось, что она тоже причастна к нашему подвигу.

Мы поднялись наверх. Папа только что вернулся. Сначала он нахмурил брови: ему не понравилось это нашествие. Прерывающимся от волнения голосом я рассказал обо всем, что произошло, достал из кармана деньги.

— Папа, это все нам… но, понимаешь, мы не хотим этих денег.

И я очень быстро изложил наш план.

О! — воскликнула мама. — Какая отличная идея! Конечно, мы этим займемся — обязательно напишем в Реянетт.

Как вы считаете, — поинтересовался папа, — может быть, все-таки стоит сначала узнать мнение родителей этой девочки?

Мсье, — ответил Сапожник, — мы уверены, то они согласятся, но надо бы поскорее… Мади должна уехать завтра.

Мы молча смотрели на папу; он напряженно думал, нахмурив лоб. Мой отец был человеком быстрых решений, и он не стал медлить с ответом.

— Вы правы, надо действовать побыстрее. Я сейчас спущусь вниз и из ближайшего кафе позвоню хозяину нашего бывшего дома — надо узнать, не сдал ли он его уже… Оттуда я сбегаю на улицу От-Бютт и все объясню родителям этой вашей Мади.

Папа взял куртку, которую только что повесил на спинку стула, и сбежал вниз по ступенькам. Ребята решили дождаться его возвращения. От такого количества гостей наша маленькая квартирка показалась совсем крохотной… Время шло, мы начали беспокоиться. Наконец снова послышались тяжелые, но стремительные шаги моего отца. Мы поспешили ему навстречу.

Ну что, папа?

Как я и предполагал, родители Мади категорически отказались взять хотя бы один сантим из этих денег, которые им не принадлежат. Но я настоял, сказав, что вы лучше выбросите их в Рону, чем оставите у себя… Короче, они согласились.

А что с домом?

С домом все в порядке. Хорошо, что я вовремя позвонил: только вчера хозяин получил письмо от одной семьи из Парижа — они хотели снять дом на все лето. Но теперь он в вашем распоряжении.

А что сказала Мади?

Ничего… она пока ни о чем не догадывается. Мы с ее родителями решили, что эту хорошую новость вы должны сообщить ей сами.

Обезумев от радости, я бросился папе на шею, и все ребята тоже кинулись его обнимать. Мади спасла Кафи, и теперь была наша очередь ей помочь. Замечательно!

Однако время прошло незаметно; мы и не обратили внимания, что уже далеко за полдень.

— Быстро! — скомандовала мама. — Идите до мой обедать, а то Мади придется вас ждать.

Ребята спустились вниз почти бесшумно, на цыпочках, чтобы не побеспокоить консьержку, ставшую такой сговорчивой. Я остался дома с родителями и младшим братом… и с Кафи, конечно. За обедом папу невозможно было узнать: он радовался не меньше, чем я… Кафи это чувствовал, он тёрся об его ногу и тихонько рычал от удовольствия.

Для меня этот день был самым лучшим с того промозглого утра, когда мы переехали в Лион. От нахлынувших чувств сдавило горло. Есть мне не хотелось; я без конца смотрел на часы. Подумать только, Мади еще ничего не знает! Может, она даже сейчас плачет, думая о предстоящем отъезде…

Покончив с обедом, я переоделся — как и в тот день, когда мы впервые посадили Мади в знаменитую «карету», — и ушел вместе с собакой.

— Тише, Кафи, нельзя лаять на лестнице. Ты тоже должен стать хорошим жильцом!

Кафи понял. Тихонечко, по-кошачьи, он соскользнул вниз на своих бархатных лапах. Мы побежали к Пещере. Хотя не было еще и двух часов, почти все ребята уже явились, да такие красивые, что их невозможно было узнать. Судя по всему, Малыш Сапожник вылил себе на голову флакон маминых духов — от него пахло за пятнадцать шагов. Для Стриженого первостепенное значение имел головной убор, поэтому он позаимствовал у своего папы кепку, которая сползала ему на уши.

Мади ждала нас к четырем часам. Но разве

мы могли столько ждать? И вот «компания Гро-Каю» в полном составе отправилась на улицу От-Бютт, образовав кортеж с Кафи во главе. Мама Мади, услышав, что мы поднимаемся, вышла встречать нас на лестничную площадку.

— О! Вы уже здесь!..

Было очевидно, что это «уже» скорее означало «наконец-то».

— Милые мальчики! Ну как мне вас благодарить? Это так чудесно… Идите, я вас всех поцелую… Муж просил извиниться, что не смог вас дождаться — он уже опаздывал на работу. Если бы вы знали, как мы с ним счастливы… — Расчувствовавшись, она промокнула глаза. — Мади еще. ни о чем не знает… Входите!

В тот момент, когда открывалась дверь, не десять сердец стучали у нас в груди, а десять больших молотов — вот как мы волновались! А Мади удивленно воскликнула:

— Очень мило, что вы пришли пораньше! Но мама, наверное, еще не успела накрыть на стол. А что это с вами?.. И почему вы так долго не входили?

Не в силах заговорить от волнения, мы молча смотрели друг на друга. Тут чья-то рука подтолкнула меня вперед.

— Говори, Тиду, — это ведь твоя идея.

Тогда я подошел к Мади и стал торопливо, чтобы скрыть волнение, рассказывать о том, что мы придумали. Все это показалось девочке настолько невероятным, что она не отрываясь смотрела на свою маму, как бы прося подтвердить, что мы говорим правду.

— Да, Мади, все улажено — дом в Реянетте нас ждет.

Мади сначала покраснела, потом побледнела; две огромные слезы скатились по ее щекам. А затем она прямо-таки засветилась от радости.

— Так я поеду с мамой в Реянетт? И буду не одна? Я увижу деревья, поля, много солнца!..

Мади пыталась пожать все наши руки одновременно. Она то смеялась, то плакала и все говорила и говорила:

Это так здорово!.. О! Теперь я уверена, что быстро поправлюсь, очень быстро… и все благодаря вам.

Нет, Мади, не благодари нас; без тебя мы бы никогда не нашли ни Кафи, ни воров.

Самый напряженный момент был позади, и мама Мади пошла накрывать на стол. Она принесла свой знаменитый пирог. Мы придвинули Мади поближе к столу, подложив ей под спину еще одну подушку. Ребята устроились, как могли: кто на стульях, кто на табуретках.

— Как чудесно! — без конца повторяла Мади. — Я должна была лечь в больницу, а вместо этого уезжаю на каникулы… а через два месяца, как только кончится школа, вы все приедете ко мне… и Кафи привезете, правда, Тиду?

Она прижала к себе мою собаку, у которой даже потеплели глаза, как будто она поняла, что говорят о Реянетте.

Но вдруг Кафи навострил уши и зарычал, глядя на дверь. На лестнице послышались шаги. Кто мог прийти и помешать нашему веселью? Мама Мади пошла открывать и возвратилась с тремя типами, увешанными какими-то странными аппаратами.

— Журналисты! — воскликнул Сапожник. — Интересно, когда они оставят нас в покое? Можно подумать, что мы какая-то невидаль…

Но репортеры не отступали. Они сначала зашли в комиссариат, потом на улицу Птит-Люн, а уж оттуда моя мама направила их сюда.

— Мы вас задержим только на одну минуту! Несколько коротких вопросов и снимок.

Мы согласились. Журналисты разместили нас в глубине комнаты вокруг Кафи. Мы запротестовали:

— О, нет! Никаких снимков без Мади!.. Это она нашла Кафи.

Журналистам пришлось согласиться. Мы сгруппировались вокруг Мади, она обняла слегка встревоженного Кафи, а я пристроился так, чтобы быть поближе к ним обоим.

— Внимание!..

Вспышка! Вторая! Третья!.. Кафи сердито залаял. Он решительно не любил прессу…

Вот и все. Нас заверили, что фотография появится на первой странице вечерней газеты. Особой гордости мы не ощутили, но я обязательно сохраню эту фотографию на память — вставлю ее в рамку и повешу на стену в своей комнате. Мне будет приятно видеть лица моих товарищей из Круа-Русс, улыбающуюся Мади и мою замечательную собаку — всех тех, благодаря кому этот большой город, сначала такой враждебный, больше никогда не покажется мне серым…