Тайна проклятия

Глава 2. Предопределение

Россия. Владимирская область.

Село Кулички.

Лето 1999 года.

Деревня, куда сослали строптивого священника, была не слишком примечательна. Некогда имеющая несколько сот зажиточных дворов и действующую церковь, пройдя горнило революции, Гражданскую войну и коллективизацию, она уже накануне Великой Отечественной войны «похудела» вдвое. Немецкие бомбёжки ещё больше потрепали село: разметали с десяток домов, сельсовет и церковь, которая к тому моменту сделалась клубом. Восстановление послевоенного хозяйства не сильно отразилось на Куличках, деревня так и осталась «инвалидной», несмотря на все последующие советские пятилетки ударного коммунистического труда. Единственное, что выросло в своих размерах, — деревенское кладбище, которое начиналось от разрушенной церкви и уходило своими задками в лес. К моменту приезда туда священника отца Никодима с женой и сыном деревня насчитывала пятьдесят «живых» домов и пользовалась самой дурной славой в районе. Причиной этому были участившиеся случаи убийств домашних животных, тела которых находили растерзанными и подвешенными на деревьях и электрических столбах. Словно какая-то неведомая сила предупреждала непрошеных гостей, что здесь её территория.

Указание священнику на это новое место службы было местью церковного начальства за его независимый характер, который выражался в его проповедях к пастве. Его речи шли в полный разрез с официальной политикой церкви по отношению к светской власти, так как были полны критики правительства и главы государства. Он не раз писал Патриарху, где просил его заступничества за народ перед государственным произволом в ценовой и социальной политике, на что получал отповедь и призывы к смирению. Однако горячее сердце священника, болеющее за слабых, старых и обездоленных сограждан, каждый раз вспыхивало с новой силой, когда он видел несправедливость, жестокость и равнодушие властей. В конце концов властям стало известно о священнике-бунтаре, и к Патриархии появился ряд вопросов. В результате епархиальным властям было рекомендовано использовать энергичного священника по «прямому назначению» на благо возрождения Церкви. Начальство обрадовалось представившемуся случаю поставить на место отца Никодима и, несмотря даже на его дальнее родство с царской фамилией, избрало ему самое сложное место служения. При этом отрапортовало наверх так, что там ещё долго смеялись над таким стечением обстоятельств: «…отправлен к чёрту на Кулички».

Дышащий особо едким перегаром председатель местного колхоза, встретивший священника на служебном УАЗе, всю дорогу от станции до деревни жаловался на беспробудное пьянство работников и не скрывал своей надежды, что с приездом священника все может перемениться к лучшему. Уже показывая покосившуюся избу, где предстояло разместиться вновь прибывшим, он вдруг словно опомнился.

— Только, батюшка, чур, денег на восстановление церкви у меня не просить. У меня фондов даже на посевную не хватает. Колхоз в кредитах банковских как в трясине завяз. Того и гляди ко дну пойдём, — жалостливо, словно на паперти пожаловался мужчина.

— Ну, может, хоть материалом каким строительным поможете, и на том спаси вас Бог, — спокойно отреагировал священник, — кирпичу бы для начала, досок да кровельного железа.

— Не знаю, где и взять, — пряча глаза, попятился к калитке председатель, — может, старую ферму разбирать будем, так я мужикам скажу, чтобы они кирпич не били, а в остальном пока ничем помочь не могу. Мы когда с вашей епархией подписывали договор о передаче церкви, так сразу договорились, что восстановление не за наш счёт.

— Неприятный какой человек, — отреагировала на ушедшего председателя матушка Елена. — В такую халупу нас поселил, разве здесь можно жить по-человечески?

— Жаль. Храм в таком упадке. — Взгляд священника ощупывал порушенные купола церкви. — А изба что? Сейчас лето, а к зиме утеплимся.

— А мне природа здесь нравится, — подал свой голос третий член семьи, семнадцатилетний Сашка, разглядывая двух девчонок на велосипедах, которые, словно случайно, уже второй раз проезжали мимо их забора, высматривая новых поселенцев.

На первую, которой было совсем ещё мало лет, парень не обратил никакого внимания, зато вторая, которой было лет шестнадцать, невольно приковала его взгляд. Она была в короткой джинсовой юбке, из-под которой мелькали загорелые крепкие ноги, и в обтягивающей майке, через которую даже с такого расстояния виднелась хорошо сформированная женская грудь. Сашка, словно намагниченный такой красотой, не заметил, как оказался за калиткой.

— Привет, — проезжая мимо калитки в третий раз, затормозила девушка.

Ей вслед, словно эхо, поздоровалась малявка. Они познакомились. Её звали Дарья.

— А ты что, сын попа? — с вызовом улыбнулась девушка, перебросив ногу через велосипедную раму таким образом, что юбка задралась до неприличных высот.

— Не попа, а священника. — Борясь с соблазном, Сашка увёл взгляд в сторону.

— Ой, ой, подумаешь, разница какая, — дразняще улыбнулась Даша, садясь на велосипед. — Я купаться на речку, ты со мной?

— Да, — непроизвольно вырвалось у парня, который даже не подумал о том, что родителям потребуется его помощь по обустройству на новом месте.

— Садись на багажник, — кивнула девушка. — А ты давай домой.

— Сестра? — поинтересовался Сашка, когда недовольная малявка уехала.

— Да нет, дачница. Увязалась сил нет, — равнодушно пожала плечами девушка, и её упругие ягодицы заработали в такт педалям, смущая сидящего за ней молодого человека.

Всю дорогу до речки он думал только об одном. Как будет купаться девушка, если у неё под майкой ничего нет. Однако на берегу оказалось, что это не проблема. Дарья подвязала майку под грудью, сделав таким образом пикантный топик. Они искупались. Не успели обсохнуть, как на берегу затарахтели мотоциклетные двигатели, и на пляже появились три парня на мотоциклах.

— Это наши пацаны деревенские и Влад, — махнула им рукой девушка.

Двое из них — примерно одного с Сашкой возраста, а другой, на «Яве», — лет двадцати. Одет во все чёрное, что не гармонировало с такой сильной жарой. Ко всему у него были крашеные чёрные волосы, что было заметно из-за более светлых бровей.

— Кого это ты успела подцепить? — неприятным тембром заговорил крашеный брюнет. — Новый дачник?

— Влад, это сын священника, они только сегодня приехали на жительство в Кулички, — многозначительно пояснила девушка. — Его отец будет нашу церковь восстанавливать.

Сашка удивился смене выражения лица брюнета, целая гамма — от удивления до гримасы злости — промелькнула на его лице, прежде чем вернулась прежняя маска высокомерия.

— Веришь в Христа? — кивнул Влад на Сашкин нательный крест.

— Верю, — спокойно ответил Сашка.

— Ну, да у тебя же отец в Православной церкви работает. — Его слова были адресованы не ему, а девушке, словно он хотел этим принизить его, Сашкино личное достоинство.

— Не работает, — поправил его парень, — служит.

— Какая разница, — отмахнулся от него Влад.

Сашка заметил, что Даша засмеялась, видимо проведя аналогию с их разговором. Парень подумал, что в её глазах он выглядит глупо, как маленький, постоянно придираясь к словам, словно оправдывается за своего отца.

— А ты что, в Бога не веришь? — в свою очередь, спросил его Сашка.

— Кто верит в Магомеда, кто в Аллаха, кто в Иисуса, — своим неприятным голосом пропел под Высоцкого Влад, переглянувшись с приятелями.

Те одобрительно оскалились в улыбке. Их явно занимало происходящее.

— Кто в Будду, кто в Кришну, — продолжил их предводитель, — у меня же другой Бог. У него много имён, и он самый могущественный. Он правит на земле и под землёй, под водой и в воздухе. Такие, как ты, цуцики боятся одного упоминания о моём Боге. Сразу начинают плеваться и отмахивать кресты, словно им в рот влетел рой мух.

— Ты о дьяволе, — догадался Сашка.

— Да, я о моем Господине, Князе мира сего, — с гордостью произнёс Влад.

Все уставились на парня, ожидая от него реакции. Взгляд Даши был насмешливо-испытующим.

— Это твоё личное дело, у нас в стране свобода вероисповедания, — попытался скрыть своё истинное отношение к этому Сашка.

— Не только его, мы все адепты Церкви Сатаны, — неожиданно раскрылась Даша.

Молодая девушка явно хотела поразить симпатичного парня, а тем более сына священника.

— И это наша территория, — подал голос белёсый парень с наколотым на плече черепом, — и развалины церкви наши.

— То есть как — ваши развалины? — не понял Сашка.

— Хочешь убедиться — поехали, посмотришь, — продолжала подтрунивать над его самолюбием девушка.

Сашка задумался.

— Что, боишься? — разочарованно и презрительно протянула Дарья.

Сашке хотелось уйти из этой компании, но его сдерживало одно серьёзное обстоятельство. Это понравившаяся ему девушка, в глазах которой его уход и в самом деле выглядел бы как трусость, и он согласился. Церковь, несмотря на развалившиеся купола и крышу, была закрыта на большой висячий замок, ключ от которого был у предводителя сатанистов. Переступая порог, Сашка по привычке перекрестился, за что удостоился дополнительных насмешек. Внутри храмовых развалин было темно, и только свет из потолочной бреши большим столпом падал на алтарное место, освещая стоящий там железный стол, который своим видом больше напоминал рабочее место патологоанатома. Деревенские парни запалили висевшие на стенках факелы, осветив внутренности помещения. Оглядевшись по сторонам, стало понятно, что сатанистская секта серьёзно потрудилась над тем, чтобы приспособить храмовые останки к своим дьявольским службам. Плиточный пол перед алтарём был расчерчен каббалистической звездой. В центре звезды стояла тумба, на которой лежал человеческий череп, два кривых ножа и какая-то толстая обветшалая книга. Везде на стенах красовались три шестёрки. Там, где стены не были осквернены числом зверя, постарались факелы, практически полностью закоптив настенную роспись. Лики святых, а точнее, те фрагменты лиц, которые выглядывали из-за чёрной сажи, казалось, ещё немного и вовсе исчезнут навсегда, словно затянутые в чёрную болотную топь.

— Теперь ты видишь, что это церковь Сатаны, — раздался вопрос Влада, наблюдающий за сыном священника. — И твоему отцу лучше не лезть сюда, если он хочет ещё пожить и поработать на Христа.

— Ты чего решил, что я испугаюсь этих театральных декораций? — усмехнулся Сашка.

— Да нет, парень, здесь на жертвенном алтаре проливается не церковное винишко, — ткнул пальцем на железный стол разозлившийся Влад.

Приглядевшись к нему, Сашка заметил несмытые следы крови.

— Да, я слышал, что в этой местности собак и кошек истязают, — сохраняя спокойствие, ответил Сашка, — Теперь мне понятно, кто именно издевается над бедными животными. Это что, вашему богу нужно?

Его спокойный и насмешливый тон окончательно вывел из себя главного сатаниста, который вспыхнул гневом, но потом взял себя в руки.

— Ты не веришь в Сатану, — уже спокойно произнёс Влад.

— Нет, конечно. Я верю в Христа. — Сашка пытался поймать взгляд девушки, чтобы понять её отношение к происходящему, но Даша на него не смотрела.

— А если ты увидишь Сатану, ты с отцом уедешь отсюда? — неожиданно поинтересовался дьявольский адепт.

— Конечно, — простодушно вырвалось у парня, который понимал, что это всего лишь игра, затеянная ребятами, у которых здесь, вдали от цивилизации, не было никаких других развлечений.

— Тогда сегодня в полночь приглашаю на мессу, — решительно продолжил Влад. — Мой Господин сегодня придёт. Так говорит эта книга. — Он указал на старый фолиант.

— Ты придёшь? — с надеждой в голосе поинтересовалась девушка, видя, что приезжий парень раздумывает.

— А ты хочешь, чтобы я пришёл? — поинтересовался у неё Сашка.

— Да. — В полумраке развалин глаза Дарьи блеснули озорным взглядом.

Когда приезжий ушёл, Влад торжествующе обернулся к своим помощникам:

— Ты молодец, девка, это то, что нам было нужно. В книге говорится, что на мессе должен быть один православный христианин с крестом на теле, и мы его получили. Теперь же нам ничего не помешает встретить Хозяина.

Отец с матерью встретили сына с недоумением во взгляде, но отчитывать его не стали, понимая, что ему в этом месте нужно обживаться в первую очередь со своими сверстниками.

— Ба! — воскликнул священник, отрывая от только что повешенного календаря несколько листков. — Ну и денёк сегодня, спаси Господи.

Он перекрестился.

— Шестое июня 1999 года, — прочитал Сашка. — И чего это значит?

— У чернокнижников считается, что день, когда число зверя находит своё зеркальное отражение, создаёт необходимые условия для прихода Дьявола на землю, — недовольно морщась, пояснил священник.

— Ох, — всплеснула руками жена священника.

— Не пугайся, матушка, здесь зеркального отражения нет, поскольку только две шестёрки — число и месяц напротив трёх девяток, — успокоил жену отец Никодим, — одной не хватает.

Несмотря на разъяснения отца, Сашка уже не мог не задумываться о предстоящем действе. Что-то нагоняло необъяснимую тревогу. Однако самолюбие не позволило ему отказаться от данного слова, и около полуночи он вышел из дома, незаметно прошмыгнув мимо спящих родителей. У церкви его ждала Дарья с девчушкой, которую Сашка видел с ней накануне.

— Привет, а ей разве спать не пора? — кивнул на пигалицу сын священника.

— Нет, без неё ничего не получится, — серьезно, даже с некой суровостью в голосе произнесла девушка.

Она была одета в чёрную кожаную юбку, чёрные сетчатые чулки и такого же цвета кофту с капюшоном. Густые чёрные тени под глазами придавали её образу налёт демоничности, что, видимо, как нельзя лучше отвечало предстоящему мероприятию. Девчушка также была одета преимущественно в тёмные тона, но без какой-либо одержимости. Её накрашенные глаза говорили о том, что старшая подруга не обошла вниманием и её имидж.

— Чем же эта малявка так важна? — не смог удержаться от любопытства парень, с трудом подавляя улыбку.

— Сам ты малявка! — взвизгнула обиженная пигалица. — Я уже в школу хожу!

— Ну извини, — примирительно произнес Сашка. — Тебя как звать?

Девчонка, надув губы, отвернулась, показывая, что не хочет общаться с таким грубияном.

— Ладно, пойдёмте к месту, Магистр уже ждёт, — поторопила Дарья.

— Это ты про крашеного? — попытался шутить Сашка, но девушка не отреагировала.

Было заметно, что она сильно напряжена и нервничает. Настолько, что спички в её руках не хотели слушаться и не зажигались, ломаясь одна за другой. Наконец она прикурила и, схватив маленькую дачницу за руку, потянула её в сторону церковного кладбища. Пройдя почти весь погост, Дарья направилась к лесу, куда кладбище залезало своим краем. Вскоре среди деревьев показались огоньки, и они вышли к намеченному месту, где их ждали остальные. Сашка с удивлением остановился у могильной ограды, за которой стоял уже знакомый металлический стол, видимо принесённый из церковных развалин. По его периметру горели свечи, освещая подготовленное для дьявольской службы место.

— Ставьте зеркала, скоро полночь, — не здороваясь с пришедшими, отдал распоряжение предводитель секты.

В торцы стола, с двух сторон, его подручные быстро установили по зеркалу. Отражающий эффект зеркал прибавлял света и создавал иллюзию расширяющегося пространства. Создавалось такое впечатление, что в две стороны света пространство открывалось до бесконечности. На середине стола чем-то красным была нарисована дьявольская пентаграмма. То ли зеркала были кривыми, то ли поставлены под определённым углом, но козлиная рожа с пентаграммы отражалась в каждом зеркале, словно наблюдая за происходящим на кладбище. Сашка вспомнил слова отца, и неприятный холодок пробежал по его спине. Рука невольно потянулась креститься, но какая-то неведомая сила удержала его от этого. Между тем Влад и его помощники надели чёрные плащи с капюшонами, видимо, приготовившись для ведения службы.

— Мы должны привязать тебе руки, чтобы ты не смог креститься, — неожиданно поставил условие главный адепт.

— Неужто ваш Сатана побоится меня? — улыбнулся Сашка, догадываясь, что это один из способов нагнать на него страху.

— Он не боится, но ты можешь помешать его перемещению в наш мир, — стараясь говорить спокойно, прошипел Магистр. — Или ты не хочешь, чтобы у нас все получилось?

— Да пожалуйста, — протянул руки Сашка, прочитав в глазах Дарьи просьбу не перечить, которая, впрочем, тут же достала из своего кармана подготовленную заранее бельевую веревку.

— Вяжите быстрее, пора начинать, — приказал Влад, и его помощники стали быстро привязывать Сашкины руки к могильной ограде.

— Зачем так торопиться, всё равно ничего у вас не получится, — уверенно произнёс сын священника. — Зеркального отражения трем девяткам нет, одной шестёрки же не хватает.

Было видно, что его осведомлённость не осталась незамеченной. Вязавший ему руки парень даже прекратил своё дело, оглянувшись на главного.

— Ты смотри, знает, что сегодня за день, — спокойно произнёс Влад. — Но если ты такой грамотный, посчитай, сколько здесь человек?

— Шесть, — моментально вычислил Сашка. — Ну и что, это же цифра не календарная.

— А кто сказал, что нужна календарная зеркальность? — Голос Влада стал набирать зловещие обороты. — В Библии Сатаны сказано, что в этот день шесть человек, из которых один православный христианин, должны принести человеческую жертву из своего круга, и Князь мира сего наградит их, подарив каждому, что он хочет.

— Вот почему вы меня привязали, хотите принести меня в жертву вашему дьяволу, — напрягся Сашка, пытаясь разорвать путы на руках.

— По мне, так можно и тебя, но в книге сказано, что жертвой должен быть невинный ребёнок, за чьим живым сердцем придёт наш Хозяин, — не смог сдержать торжествующей ухмылки Влад. — Ты тоже сможешь попросить у Хозяина и для себя чего-нибудь. Но только не спасения души.

Сказав, последние слова, он заржал, довольный собой. Его смех подхватили другие.

— Беги! — крикнул Сашка девчушке, которая, не понимая происходящего, с любопытством переводила глаза с одного на другое лицо.

Та непонимающе оглянулась в его сторону.

— Беги, дурёха, как там тебя! — ещё раз крикнул ей прямо в глаза Сашка, но было уже поздно.

Дарья схватила её за руку и уже не отпускала. Девочка стала выдёргивать руку, плакать от боли, но её уже никто не слушал. Под монотонное чтение каббалистических мантр ей заткнули рот кляпом, обмотали всё тело скотчем, оставив свободными только руки, и поднесли к металлическому жертвенному столу. Пытающемуся криками призвать на помощь Сашке также залепили рот, добавив для внушительности пару ударов под рёбра. Сработавший будильник на часах Влада известил, что наступила полночь. По его команде руки девочки вытянули над пентаграммой, и главный сатанист достал ритуальные ножи. Продолжая читать колдовские молитвы, он положил ножи на запястья маленьких дрожащих ручек и, призывая Сатану, полосонул в обе стороны. Из двух параллельных ран зафонтанировала кровь, обильно поливая пентаграмму его Хозяина. Девочка, не вынеся боли и издевательств, потеряла сознание, но её продолжали держать над пентаграммой, выпуская кровь из рассечённых вен. Сашка, видя, что тугие верёвки не разорвать, стал их интенсивно тереть об острый кусок ограды, который образовался от неотколотой сварки.

— Положите девчонку на жертвенник, — последовала очередная команда Влада, и его помощники положили малышку на стол в её собственную лужу крови.

В обоих зеркалах вместо пентаграммы дьявола появилось истерзанное, перепачканное кровью тельце маленькой дачницы. Поторапливаясь, Дарья подошла к малышке и, достав припасённые ножницы, разрезала на её груди одежду, видимо готовя всё для вскрытия грудной клетки. Лицо недавней Сашиной знакомой выражало брезгливое любопытство, с каким, наверное, молодые медики проходят практику в анатомичке на телах покойников. К тому же, подсвеченное в темноте горящими свечами, оно выглядело страшным, и былая привлекательность, которая заставила Сашку пуститься в эту авантюру, исчезла безо всякого следа.

— Ой, что это? — в страхе отпрянула от ребёнка девушка, указывая пальцем на кожу её груди, сквозь которую стала проявляться нарисованная на жертвенном столе пентаграмма.

Словно переводная картинка, изображение Сатаны каким-то невиданным образом прошло сквозь это полупрозрачное белое тельце и появилось на его поверхности, занимая своё прежнее место в зеркалах жертвенника.

— Он пришёл! — ошалело выкрикнул Влад, на лице которого показался нечеловеческий страх и растерянность.

Сашка посмотрел на отражения пентаграммы и оцепенел от ужаса. Отражение Сатаны ожило и, казалось, пристально рассматривает из другого измерения всех участников состоявшейся мессы. Взгляд налитых кровью глаз выдержать было невозможно. В них отражались все муки ада. Влад встал на колени, преклонив голову перед Хозяином. За ним последовали и другие адепты. Сашка рванул что было мочи, и сильно перетёртые веревки не выдержали и порвались. Первое, что он сделал, — освободившейся рукой осенил себя крестным знамением. Сатана в зеркалах угрожающе оскалился, вперив в сына священника свой взгляд. Сашка чуть было не бросился уже бежать, но вспомнил о ребёнке, лежащем на жертвенном столе. Подбежав к ней, воспользовавшись, что слуги Сатаны находятся в экзальтированном состоянии, он схватил её на руки и побежал прочь с погибельного места. Он почувствовал запах гнилья и зловоние, исходящие от зеркал, и это только прибавило ему уверенности в реальности происходящего. Вслед ему раздался животный рык, который обычно издаёт хищник, у которого из-под носа украли добычу. Оглянувшись, Сашка увидел, как зеркала стали менять свою форму на выпуклую и эта выпуклость не что иное, как голова Сатаны, который стремится вырваться из зеркального плена наружу. От страха, несмотря на внушительный вес девочки, ноги быстро принесли его к дому. Разбуженные родители моментально лишились сна, увидев изрезанного ребёнка.

— Что случилось, откуда эта девочка? — забросали сына вопросами перепуганные взрослые.

— Потом, потом, — отмахивался Сашка, переживая за состояние измученного ребёнка. — Помогите ей сначала.

Матушка Елена, работавшая до замужества медсестрой в травматологическом отделении больницы и всегда имеющая при себе аптечку для экстренной помощи, моментально наложила жгуты, чтобы приостановить кровопотерю, а затем обработала и наложила швы на глубокие раны девочки.

— Надо её отвезти в районную больницу, — предположил священник, видя, что оказание помощи подходит к концу.

— У неё огромная кровопотеря. Если ей не поставить капельницу, она может умереть, — накладывая повязку, высказала свои опасения матушка Елена.

— Ну, тогда в милицию, — пожал плечами отец Никодим. — Мы же не знаем, кто её родители.

— Только пусть сперва Сашка расскажет, что произошло, — с тревогой произнесла матушка, устанавливая над кроватью пузырёк с питательным раствором. — Ведь это не она сама себе вены вскрыла?

По её интонации было видно, что она боится, что сын мог быть каким-либо образом виноват в произошедшем.

Не успел Сашка открыть рот, как раздался стук в дверь.

— Не открывайте, это Сатана, — моментально покрылся холодным потом парень, умоляюще обращаясь к родителям.

— Да Бог с тобой, ты чего несёшь, — перекрестился отец Никодим, направляясь к двери. — Кто там?

— Это участковый, откройте, — раздалось с той стороны.

Несмотря на увещевания сына, священник открыл дверь. На пороге показался капитан милиции лет сорока, небритый, словно только что вставший с кровати и ужасно недовольный такой побудкой.

— Что тут происходит? Мне стало известно, что у вас в доме находится жертва преступления. — Он зашёл в горницу, ища глазами раненую девочку но напоролся взглядом на правый угол, увешанный иконами.

Сашка, со страхом следящий за милиционером, заметил, как сельский страж порядка попятился, словно напоролся на невидимую стену. На его лице скользнула еле уловимая гримаса злости.

— Что с потерпевшей? — кивнул он на девочку, лежащую с правой стороны, почти под иконами.

— Порезы вен на обеих руках, огромная потеря крови, крайне тяжёлое состояние, — словно на обходе главврача, отрапортовала матушка.

— Я отвезу её в больницу, — тоном, не терпящим возражений, заявил офицер милиции.

Он подошёл к кровати, намереваясь взять девочку на руки. При его приближении лежащий без сознания ребёнок зашевелился, словно хотел от него отодвинуться. Участковый остановился в метре от ребенка, словно какая-то невиданная сила мешала ему сделать этот последний шаг.

— Соберите мне её, побыстрее, — отступил милиционер, бросив взгляд на висящие над его головой иконы Божьей Матери и Спаса Нерукотворного, — словно он не хотел кланяться им, беря девочку на руки.

— Мам, ты же говорила, что её нельзя трогать, — набравшись смелости, крикнул Сашка.

Участковый приподнял низко опущенный козырёк фуражки, из-под которого на Сашку посмотрели два налитых кровью глаза, точно такие, какие он видел совсем недавно, убегая с кладбища. Парня парализовал страх, язык прилип к нёбу. Он делал усилия, чтобы сказать родителям, кто у них в доме, у него ничего не получалось.

— Это начинает меня раздражать, — повысил голос Сатана, и в комнате почувствовался запах гнили, — Ты думаешь, что сможешь мне противостоять? Мне! Князю мира!

Его внешность стала меняться, представляя один за другим самые ужасные образы. Неизменяемым и постоянным оставалось только одно — налитые кровью глаза ада. Сашка, ища поддержки, обернулся в сторону родителей, но, к своему глубокому ужасу, обнаружил, что их поведение стало неадекватным. Они просто не обращали внимания на происходящее и собирались ложиться спать. Как у зомби, их взгляд смотрел сквозь сына и гостя из ада, словно их не было в избе.

— Они сейчас лягут спать и утром не вспомнят ни о чём, — словно просчитал мысли парня страшный гость. — Мы в другом, параллельном измерении, где действуют другие законы бытия.

Сашка бросился к родителям, надеясь растормошить их от дьявольского гипноза и привести в чувство, но его руки, не встретив сопротивления, прошли сквозь тела родителей, словно через голограмму.

— Возьми девчонку и вынеси её из избы, — скомандовал лжеучастковый, полагая, что парень полностью уяснил для себя безвыходность ситуации.

В голове у Сашки наступил хаос. Он отчётливо понимал, что у него, семнадцатилетнего парня, оставшегося в одиночестве, нет никакого шанса и тот факт, что он ещё жив, можно объяснить лишь непонятным терпением Сатаны. Чувство страха и самосохранения нашёптывало ему, как лукавый бес, что надо подчиниться. В голове парня словно выключился последний «предохранитель», и он подошёл к девчонке, чтобы выполнить волю Князя тьмы. Отключив её от капельницы, он взял её на руки, но в тот же момент увидел на её шее маленький серебряный крестик. Эта доля секунды решила всё. В голове моментально прозвучала подсказка. Словно ангел-хранитель шепнул ему в ухо. Он положил девчушку обратно и резко толкнул кровать, задвигая её в правый угол под защиту старинных икон. Сатана не успел опомниться, а Сашка уже громко, словно на службе в церкви, стал читать «Отче наш».

«Участкового» передёрнуло от злости, и всё его тело вспыхнуло огнём преисподней. Форма моментально сгорела, осыпавшись пеплом, обнажая страшную суть Властителя ада. Перед Сашкой стояла ожившая пентаграмма, сотканная из гнилья, зловония, крови, гноя с козлиноподобной мордой, из тухлой пасти которой свисало раздвоенное змеиное жало. Видя такой эффект от молитвы, Сашка не переставая креститься, перешёл на чтение «Символа веры», что вызвало у Сатаны рык раненого зверя.

— Послушай, идиот, откажись от этих глупых молитв и сделай то, что тебе предначертано, — скрипя клыками, произнёс Сатана. — За это я сделаю тебя царём на земле. Таким же, каким был Христос, только того распяли, а ты сам будешь решать, кого казнить, а кого миловать. Я тебя сделаю его живым воплощением. Новым Богом.

— Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли… — по второму разу пошёл читать молитву Сашка.

— Если ты тотчас не отдашь мне этот жалкий кусок израненной плоти, то я наложу на тебя своё проклятие и ты перестанешь быть человеком, я превращу тебя в оборотня, в нечистую силу, и ты против своей воли будешь служить мне, — перешёл на угрозы Сатана.

— И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рождённаго… — немея от страха, продолжал читать парень.

— Я сделаю так, что ты собственной рукой лишишь жизни своих родителей, — привёл последний, самый страшный аргумент Князь тьмы. — А после того, как ты попадёшь в ад, ты будешь терпеть вечные, самые страшные муки и, вспоминая этот день, просить меня вернуть тебе возможность отдать мне эту чужую полумёртвую девчонку. Но будет уже поздно.

— И паки грядущаго со славою судити живым и мёртвым, Его же Царствию не будет конца… — не сдавался Сашка, хотя всё его тело одеревенело от страха и только язык, читающий молитву, работал без малейшей запинки.

— Итак, что ты выбрал? — рявкнул Сатана с такой силой, что Сашка с испугу опешил, судорожно вспоминая продолжение молитвы.

— И в Духа Святаго, Господа, животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном споклоняема и сславима, глаголавшаго пророки, — набрав побольше воздуха в лёгкие, решительно продолжил сын священника.

— Насылаю на тебя проклятие ада. Да будет так, как я сказал, и при твоей жизни, и после нее! — рявкнул в полную глотку Сатана, погрузив горницу в запах гниения и зловония.

Следом из его пасти стали вылетать мухи, всё больше и больше, пока ужасный рой не заполнил горницу настолько плотно, что уже нельзя было дышать. Сашка почувствовал, что погружается в эту смердящую и жужжащую биомассу словно в трясину ему стало невозможно дышать, и он, накрыв собой спасённую девчушку, потерял сознание.

Сашка проснулся от звука веника, метущего горницу.

— И откуда столько мух взялось, — сокрушалась его мать, выметая из всех углов остатки мертвых насекомых.

Парень оглянулся. Девчонки рядом не было.

— Проснулся! Ну ты и спать горазд, вот что значит молодой организм. — Мать с любовью погладила его по голове. — Отец хотел тебя с собой в церковь взять, но не смог добудиться.

— Мама, а где девочка? — перебил её сын. — Она здесь вместе со мной лежала.

— Вот те на, какие сны моему сыну стали сниться, — не сдержала удивлённой улыбки матушка Елена.

— Да я говорю о совсем ещё ребенке, — нетерпеливо поправил её Сашка, — Вчера я её принес всю израненную, ты ещё ей швы на раны накладывала… Потом капельницу ей ставили. Помнишь?

— Ой, какие тебе кошмары снились, — перекрестилась его мать. — Теперь понятно, почему ты утром стонал во сне. Надо тебе святой водой умыться.

Сашка с ужасом понял, что слова ночного «гостя» начинают сбываться и родители ничего не помнят. Пытаясь напомнить матери о прошедших событиях, он взял её походную аптечку, внутри которой был полный кавардак, распакованные бинты, медицинские шовные нити.

— Вот, посмотри, — протянул он ей следы недавнего пользования.

— Странно, — пожала плечами матушка и, внимательно взглянув на сына, неожиданно изменилась в лице, словно испугалась.

— Ну, — обнадёжился Сашка, полагая, что к ней возвращается память.

— У тебя появились седые волосы. — Мать протянула руку к его голове, проясняя причину своей тревоги.

Ей и дела не было до прежнего разговора, поэтому сын, попив чаю, решил пойти к отцу, надеясь, что он поможет ему разобраться в случившемся ночью. Отца, как и ожидалось, он нашёл в развалинах церкви. Кроме него ещё две пожилые женщины, вооружившись вениками и тряпками, приводили в порядок пол и стены бывшей церкви. На полу, в том месте, где была пентаграмма и стояла тумба, ничего уже не было. Также исчезли и факелы на стенах. Единственным напоминанием об осквернении развалин храма оставалась сажа и копоть на настенных фресках, а также три шестёрки, которые уже почти все были стёрты усилиями добровольных помощниц священника.

— Пап, а когда ты с утра открыл церковь, тут, на полу, не было никакого рисунка? — поздоровавшись с отцом, тут же попытался взять быка за рога Сашка.

— Нет, — отрицательно махнул головой священник, — грязь тут одна была.

— И факелы по стенам не висели? — продолжал допытываться сын.

— Ты что, рыцарских романов начитался? — усмехнулся отец Никодим. — Это же развалины церкви, а не средневекового замка.

— Но я тут был вчера, — решился на признание парень, — здесь была начертана каббалистическая звезда, в центре стояли тумбы со всякой дьявольщиной. Здесь велись сатанинские мессы. Вон видишь цифры зверя на стенах.

Священник, оглянувшись на слушающих их разговор женщин, взял сына под локоть и вывел на улицу.

— Ты зачем всё это сочиняешь, хочешь, чтобы у меня добавилось забот? Думаешь, у меня их мало? — с укоризной произнёс отец.

— Ну я же правду говорю, — с отчаянием в голосе произнес Сашка.

На отца его интонация произвела впечатление, и он позвал одну из его новых прихожанок.

— Ада Васильевна, скажите, вы когда утром открыли храм, на полу были какие-либо рисунки? Быть может, на стенках висели факелы?

— Да нет, батюшка, всё было так же, как и когда вы пришли. — Женщина осуждающе взглянула на Сашку. — Ну только малость почище стало.

Сашка хотел позвать отца на окраину кладбища, в надежде, что там остались какие-нибудь следы пребывания секты, но в этот момент рядом с церковью затормозил председательский УАЗик. Председатель был с похмелья, о чём свидетельствовал его неизменный спутник — перегар.

— Обживаетесь, хорошее дело, — поприветствовал он священника, — а мне поспать с самого утра не дают, в пять разбудили. Девчонку, дачницу, пришлось в районную больницу отвезти. Вены себе вскрыла засранка.

— Это как же? — всплеснула руками вторая женщина.

— А хрен их знает, поутру к бабке откуда-то припёрлась, вся изрезанная, в бинтах, ну та, понятное дело, меня будить, — сплюнул со злостью председатель.

И непонятно было, что его больше всего злило — то, что его разбудили, или то, что дети пошли такие. Сашка был рад, что девочка жива, и хотел опять вставить своё слово про вчерашнее, но его опередил всё тот же председатель:

— Ада, я на обратной дороге твою внучку Дашку видел. Её пацаны на мотоциклах куда-то отвозили.

— В Москву поехала внученька на конкурс красоты, утром сегодня почтальонша телеграмму принесла из агентства модельного, — не без гордости ответила женщина, скользнув по Сашке многозначительным взглядом…

— Та, порезанная, за Дашкой всё ушивалась. Как нитка за иголкой. Её наверняка милиция захочет опросить, что произошло, ты мне адресок её московский черкани, — обеспокоился председатель.

— Не знаю, где она будет жить, — нахмурилась женщина, — сказала, напишет, когда с адресом определится.

— Я, отец Никодим, остановился, чтобы сказать, — вспомнил председатель, — мы вам там дров к избе подбросили маленько, так что заготавливайтесь к зиме потихоньку.

— Сынок, помоги мне, пока я здесь с храмом разбираюсь, — обратился с просьбой к сыну священник, — начни рубить дрова и складывать в поленницу, а я после обеда тебя сменю.

Сашке ничего не оставалось, как вернуться домой и приступить к обыденной сельской работе. Дров было немного. Куба три-четыре берёзового леса, напиленного пеньками. Выбрав самый крупный пень, Сашка закатил его во двор и уже на нём стал колоть кругляки поменьше. Топор-колун был новый, и кругляки сразу раскалывались на поленья. За физической работой Сашка начал немного успокаиваться.

«Чего в жизни не бывает! — думал парень. — Девочка жива, ну и слава Богу!» Родителей он решил не пугать этой историей, побоявшись, что его сочтут не вполне здоровым, поскольку поверить в то, что в их доме был сам Сатана, они не смогут. За спиной скрипнула дверь, из которой, привлечённая усердной работой, вышла его мать. Сашка, поставив очередной кругляк, решил показать перед матерью свою удаль и что есть силы размахнулся топором.

В тоже мгновение он почувствовал, как обух топора слетел с ручки, и одновременно с этим он услышал крик, словно от боли. Обернувшись, он увидел, что острое лезвие на излёте задело мамину руку. Первое, что он почувствовал, — это шок, затем — страх за мать. Весь бледный, он побежал на помощь, но его сознание было не здесь, не рядом с матерью. Память перенесла его назад, к проклятию ночного гостя и обещанию, что он станет убийцей своих родителей. Значит, это начинает сбываться! Его начало трясти от страха. Матушка Елена, руководившая действиями по оказанию первой медицинской помощи, видя его состояние, как могла успокаивала сына.

— Сашуль, ну ты чего? Ты ни в чём не виноват. Кто же знал, что обух плохо закреплён, — погладила она его здоровой рукой, чтобы унять нервную дрожь. — Это хорошо, что я ещё от слепящего солнца рукой загородилась, а то обух мог угодить прямо в голову! — Этим она не успокоила сына, а только усилила его уверенность в дьявольском предначертании произошедшего.

В деревне новости распространяются быстро. Прибежавший из церкви отец Никодим незамедлительно повёз мать в районную больницу. Перепуганный Сашка, оставшись один на один со своими страхами, побежал в церковь, где перед заново повешенной иконой Спаса Нерукотворного стал читать молитвы и просить у Бога заступничества. Из церкви ближе к вечеру его выгнал голод, и он прошмыгнул в хату, только для того, чтобы перекусить. Отца ещё не было, и Сашка заново вернулся в церковь, в которой ему было не так страшно и легче переносились выпавшие на его долю роковые испытания. Молясь без перерыва за маму и прося защиты от дьявольского пророчества для неё и отца, он не смог бороться с психологической усталостью и, утомлённый от всего пережитого, уснул прямо на полу в церкви.

Предварительно он подпёр входную дверь палкой изнутри, чтобы чувствовать себя в достаточной степени защищённым. Проснулся он от предчувствия опасности и тревоги. Было уже темно. Свечи догорели, и теперь только лунный свет, падающий из отверстия в крыше, был единственным источником, позволяющим хоть как-то ориентироваться в темноте. Кто-то снаружи пытался открыть дверь. Парню послышался рыкающий звук и лязг клыков, и он схватил напольный подсвечник, чтобы защитить себя от непрошеного гостя. Дверь стали пытаться выбить, наваливаясь на неё с такой силой, что подпёртая ею палка вот-вот грозила сломаться пополам. Сашка прильнул к дверному косяку в котором была щель… чтобы рассмотреть непрошеного гостя.

В нос ударил запах гнили, который сопровождал пришельца из преисподней. Это снова был он — Сатана. Юноша встал за дверь и, с трудом взвалив на плечо тяжёлый подсвечник, приготовился дать отпор. Палка треснула от очередного удара нечеловеческой силы, и в распахнувшейся двери показалась оскаленная морда зверя. Его нос принюхивался, пытаясь обнаружить свою жертву. Что было сил Сашка нанёс удар приготовленным орудием, но в какой-то момент Сатана успел среагировать и отклонить голову в сторону, подставив когтистую лапу. Удар пришёлся по касательной, и большей частью по руке. Однако второй удар Сашка провести уже не смог, так как зверь сбил его с ног, повалив на церковный пол. Сашка подумал, что сейчас эти клыки вопьются ему в горло и всё будет кончено, но вместо этого услышал голос своего отца:

— Ты что творишь? Какой чёрт в тебя вселился? — На нём верхом, с разбитой головой, сидел отец Никодим.

— Папа, — скинул с себя дьявольский гипноз Сашка, понимая, что только что не убил собственного отца, — я тебя за Сатану принял.

— И мать тоже принял за Сатану, — подозрительно и с укором посмотрел на сына священник.

Домой шли молча. Священник всю дорогу о чём-то думал. Перед сном, отчитав молитву, отец Никодим с решительным видом повернулся к сыну.

— Не знаю, когда в тебя вселился бес, — вздохнул отец, — но завтра мы с тобой поедем в Троице-Сергиеву лавру на отчитку. Надо же что-то с тобой делать.

Сашка посмотрел на отца с таким отчаянием, словно хотел передать ему взглядом весь ужас его положения, но тот только отвёл глаза, вернувшись к лечению своей отбитой руки. Когда отец уснул, Сашка взял бумагу, ручку и написал записку, в которой просил у родителей прощения за своё поведение и говорил, что ему необходимо уйти, чтобы не совершить непоправимых бед. «Я вас очень люблю», — дописал он последнее предложение и, закинув на плечо собранную спортивную сумку, вышел из дому, направляясь по пути, ведомому одному лишь Господу Богу.