Тайна Шерлока Холмса

Убийство в предместье

Порой, хоть и не слишком часто, судьба проверяла на прочность нашу дружбу с Шерлоком Холмсом. Один такой случай произошёл в июле этого года. На тот момент уже на протяжении нескольких недель приступы лихорадочной жажды деятельности у Холмса сменялись апатией и меланхолией.

Как всегда в такие периоды, Холмс то в исступлении копался в своих бумагах и проводил эксперименты с химикатами, источавшими омерзительный запах, то, облачившись в халат, неподвижно сидел в кресле, устремив невидящий взор в одну точку.

Иногда за весь день он не произносил ни слова, а порой, наоборот, обрушивался на меня с попрёками, что я не положил на место то или иное письмо или листок бумаги с пометками, причём Холмса нисколько не интересовало, была ли действительно в том моя вина или нет. Как-то раз, после того как Холмс на протяжении трёх суток не смыкал глаз, я обнаружил его лежащим без чувств на полу в спальне. Нисколько не сомневаюсь, он столь долго продержался без сна благодаря этому проклятому кокаину. Не стану скрывать, я много раз подумывал о том, чтобы выкинуть все его запасы наркотиков вместе со шприцем, но, положа руку на сердце, признаюсь, меня всякий раз удерживала мысль о страшном гневе Холмса, который вызвал бы подобный поступок.

С самого начала я искренне надеялся, что расследование, о котором пойдёт речь в этом рассказе, заинтересует Холмса и поможет пробудить в нём угасший интерес к жизни.

Одним словом, когда июльским утром к нам явился мистер Марк Лoy, я проводил его к Холмсу не без чувства облегчения. Лоу договорился о своём визите ранее на той же неделе, и я молил небеса, чтобы дело, с которым он обратился к нам, заинтриговало моего угрюмого друга.

Холмс сидел, откинувшись в кресле и устремив взгляд в потолок. Казалось, он едва обратил внимание на нашего гостя. Я предложил Лоу присесть и рассказать, с чем он к нам пожаловал.

Лоу был высоким, прилично одетым молодым человеком с копной густых волос и аккуратно подстриженной бородкой. Тёмно-синий костюм в тонкую белую полоску идеально сидел на его ладной фигуре. В руках молодой человек держал портфель-дипломат из коричневой кожи.

— Мистер Холмс, вас порекомендовал мне мой работодатель, сэр Лоренс Бринкли, — промолвил Лоу, устроившись в кресле. — Это имя вам знакомо?

— Фавершем и Бринкли, стряпчие, Вардур-стрит, — едва заметно кивнув, отозвался Холмс.

— Совершенно верно. Я младший компаньон. Сэр Лоренс весьма лестно отзывался о вас.

Холмс снова кивнул, и молодой человек продолжил:

— Дело в том, что мне предстоит защищать человека, обвинённого в убийстве. Я твёрдо уверен в том, что мой клиент невиновен, однако, боюсь, без вашей помощи мне не удастся это доказать.

Холмс наконец соизволил повернуться к Лоу.

— Вы в первый раз ведёте дело об убийстве? — спросил он молодого человека.

— Да, мистер Холмс. Я допускаю, что вам вряд ли доводилось слышать об этом происшествии, поскольку о нём практически не писали в газетах. На первый взгляд всё достаточно ясно: ссора между соседями, приведшая в результате к убийству. Однако, с моей точки зрения, всё далеко не так просто.

— Вы правы, — согласился Холмс, — я ничего не знаю об этом деле. Будьте любезны, изложите мне всё в деталях.

— Второго июня, — начал Лоу, — мой клиент, мистер Артур Данн, был арестован по обвинению в убийстве своего соседа Седрика Томкинса. Мистер Томкинс был убит выстрелом в голову из ружья двадцать второго калибра. Огонь вёлся со стороны дома Данна.

— Что стало причиной ссоры? — спросил Холмс.

— Вы не поверите, — со вздохом ответил Лоу, — но вся проблема в собаке-ищейке по кличке Бесс.

Холмс в удивлении приподнял бровь, что не могло меня не обрадовать: похоже, дело заинтересовало моего друга.

— Выяснилось, что эта собака, принадлежавшая Томкинсу, достаточно давно гадила в саду мистера Данна. Участок обвиняемого примыкает к участку потерпевшего. Оба мужчины время от времени достаточно бурно выясняли между собой отношения. Потом однажды ночью кто-то порезвился в курятнике у мистера Данна: погибло немало кур. Мистер Данн утверждал, что виновата Бесс. Томкинс настаивал, что в курятнике хозяйничала лиса, но мистер Данн ничего не хотел слушать. Свидетели показали, что он угрожал пристрелить Бесс.

— Скажите, а у вашего клиента есть ружьё двадцать второго калибра?

— Да, такое оружие у него имеется, — подтвердил Лоу.

— И кто вёл дело?

— Инспектор Грегсон.

— Ну конечно, — вздохнул Холмс, — неутомимый трудяга Тобиас Грегсон. Для Скотленд-Ярда он очень неплох, но кое-чего Тобиасу всё-таки не хватает. Что ж, насколько я понимаю, удовольствие более чем скромное. Однако на безрыбье остаётся довольствоваться тем, что предлагают. — Холмс поднялся с кресла. — Думаю, прежде чем нанести визит инспектору Грегсону, нам имеет смысл повидать вашего клиента.

— Как пожелаете! — Лоу, сияя, вскочил. — Я очень надеялся, что вы возьмётесь за дело.

— Вы разрешите нам воспользоваться кэбом, что ждёт вас у дверей?

— Откуда вы узнали, что я попросил кучера не уезжать? — изумился Лоу.

— Мне известно не только это. Я даже знаю, какой именно кэб нас поджидает. Кучера зовут Альберт Гаф, а кличка его серой кобылы в яблоках — Петуния.

— Я понял! Когда я приехал, вы смотрели в окно и видели экипаж своими глазами.

— Я целый час, не вставая, просидел в кресле, — покачал головой Холмс. — Если не верите, спросите доктора Уотсона.

Я кивнул в подтверждение слов друга. Лоу выглядел настолько озадаченным, что Холмс со вздохом пустился в объяснения:

— Я знаю большинство извозчиков в округе. У Гафа хронический бронхит. Я про себя называю его Кашлюн Гаф. Слышите, как он надрывается? Кроме того, его кобыла Петуния весьма нетерпеливое создание и постоянно бьёт копытом. Что тоже можно заметить, если у вас, конечно, острый слух.

Холмс был прав: с улицы до нас доносилось чуть слышное постукивание копыта по уличной брусчатке.

Мы с Холмсом надели плащи и шляпы и вскоре уже тряслись в кэбе, который вёз нас в тюрьму Уормвуд-Скрабс, где под стражей содержался Данн.

Некоторое время спустя мы сидели напротив обвиняемого, находившегося под охраной двух тюремщиков. После того как мы представились, Холмс произнёс:

— Мистер Лоу убеждён, что вы невиновны. Чтобы это доказать, он обратился ко мне за помощью. Итак, вы действительно не совершали того, в чём вас обвиняют?

Данн был примерно моего возраста и телосложения. Выглядел он измождённым и осунувшимся. Редкие седые волосы были всклокочены, подбородок покрывала щетина, а вокруг глаз темнели круги. Руки у Данна тряслись.

— Не виноват я. Ни в чём не виноват! — дрожащим голосом ответил он и вперил взгляд умоляющих глаз в моего друга. — Такое впечатление, мистер Холмс, что я умер и очутился в аду. Каждую минуту я жду, что ещё миг — и мне удастся пробудиться от этого кошмара, но увы… Господь свидетель, я невиновен, но если вы не сможете это доказать, боюсь, со мной всё кончено.

— Если вы ждёте от меня помощи, — промолвил Холмс, — вы для начала должны помочь мне. Расскажите, что произошло между вами и вашим соседом.

Рассказ Данна в целом повторял всё то, что мы уже слышали от Марка Лоу. Когда Данн закончил, Холмс спросил его:

— Сколько времени вы проживаете по этому адресу?

— Почти десять лет.

— Насколько я понял, участок Томкинса примыкает к вашему сзади. Расскажите мне о ваших соседях справа и слева.

— Слева от меня проживает мисс Синтон, старая дама, страдающая ревматизмом. Большую часть времени она проводит в инвалидной коляске. За мисс Синтон ухаживает её племянница.

— А кто живёт справа от вас?

— Некий человек по имени Амброз Фаулер. Ему под сорок. Если не ошибаюсь, он делает бочки в Ламбете.

— И давно он переехал в ваши края?

— Несколько месяцев назад.

— Женат?

— Нет, он живёт бобылём.

— И какие у вас отношения с Амброзом Фаулером?

— Знаете, вполне сердечные. Мы частенько сталкивались и болтали о погоде и прочих пустяках. Ещё, помнится, мы сравнивали ружья — они у нас одного калибра.

— Вот как? — Прежде чем задать следующий вопрос, Холмс на мгновение задумался. — Скажите, вы видели Фаулера в день, когда произошло убийство?

— Да, утром. Он полол у себя на огороде овощи.

— Что он делал дальше?

— Потом он пошёл в дом.

— Вы действительно угрожали пристрелить собаку Томкинса?

— Да! — заломив руки, воскликнул Данн. — Но поверьте, на самом деле я бы никогда не стал убивать её, а уж тем более — её хозяина, Томкинса. Я просто хотел заставить его внимательнее приглядывать за своей псиной.

— Если Томкинса убили не вы, как вы думаете, кто это мог сделать?

— Единственный, на кого я могу подумать, так это Амброз Фаулер. Но зачем — ума не приложу.

— Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы помочь вам, мистер Данн. — Холмс поднялся. — Однако я ничего не обещаю.

— Спасибо, мистер Холмс, спасибо вам огромное, я ваш должник. Буду считать минуты в ожидании весточки от вас.

Вскоре мы уже ехали в Скотленд-Ярд, где собирались побеседовать с инспектором Грегсоном. Надо сказать, пришлось довольно долго ждать, прежде чем нас наконец отвели в его кабинет. Белобрысый инспектор весьма радушно поприветствовал нас и предложил сесть. Представляться не было нужды, присутствующие прекрасно знали друг друга.

— Я обратился к мистеру Шерлоку Холмсу за помощью, — пояснил Марк Лоу. — Надеюсь, он поможет доказать, что мой клиент невиновен. Осмелюсь предположить, инспектор, вы не станете возражать, если мистер Холмс задаст вам несколько вопросов.

— Как пожелаете. — Грегсон повернулся к моему другу и мельком взглянул на часы: — Однако я буду крайне признателен, если мы сможем побыстрее закруглиться. Через час у меня назначена важная встреча.

— Благодарю вас, инспектор, — с лёгким поклоном произнёс Холмс. — Спешу заверить, я не отниму у вас много времени. Итак, правильно ли я понимаю, что Седрик Томкинс был убит выстрелом в голову, произведённым из ружья двадцать второго калибра?

— Всё именно так, как вы говорите.

— Нисколько не сомневаюсь, что ваши специалисты по баллистике выяснили траекторию полёта пули.

— И опять же вы совершенно правы. Экспертиза установила, что стрелявший находился на возвышении. Исходя из положения тела, мы выяснили, что огонь вёлся с одного из верхних этажей дома номер двенадцать либо дома номер четырнадцать по Райдал-авеню. Обвиняемый проживает в доме номер двенадцать.

— А Амброз Фаулер, значит, в четырнадцатом?

— Совершенно верно, — кивнул инспектор.

— Тогда, насколько я понимаю, подозреваемых должно быть двое: наш клиент и Амброз Фаулер. Как мне известно, у них обоих есть ружья двадцать второго калибра.

— Вы правы, мистер Холмс, но они разные. У вашего клиента огнестрельное ружьё, а у Амброза Фаулера — пневматическое. С такого расстояния из духового ружья убить человека просто невозможно.

Холмс резко выдохнул и покосился на Марка Лоу, будто желая спросить адвоката, почему он не поставил нас в известность об этой существенной детали.

— Ваши эксперты изучили оружие Фаулера? — обратился мой друг к Грегсону.

— Разумеется. Они осмотрели ружьё, проверили силу выстрела… Кроме того, должен сказать, что соседи слышали громкий хлопок. Они подумали, что это барахлит двигатель у одного из автомобилей. А ведь пневматика стреляет бесшумно.

— Вы обнаружили пулю? — немного подумав, поинтересовался Холмс.

— Да, она застряла в голове жертвы. При ударе о кости черепа она расплющилась и представляла собой бесформенный кусочек свинца.

— Неудивительно, — кивнув, пробормотал Холмс. Прежде чем задать следующий вопрос, мой друг несколько секунд внимательно изучал Грегсона: — Томкинс и Амброз Фаулер враждовали между собой?

— Насколько нам известно, нет.

— Исходя из того, что я от вас услышал, инспектор, положение мистера Данна можно назвать отчаянным.

Грегсон подался вперёд и заговорщицким тоном проговорил:

— Я уже дал один толковый совет мистеру Лоу. Пусть его клиент признается в непредумышленном убийстве. Мол, целился в собаку, попал в хозяина. Трагедия. Несчастный случай. Вот такую линию защиты и надо строить. Но нет, мистер Данн не соглашается.

— С чего ему признаваться в непредумышленном убийстве, когда он совершенно невиновен? — возмутился Марк Лоу и добавил: — Отказ мистера Данна пойти на сделку со следствием ещё больше убеждает меня в том, что он чист перед законом.

— Можно нам осмотреть место преступления? — спросил Холмс.

— Отчего бы и нет? — пожал плечами Грегсон.

— Вы не будете возражать, если мы заодно побеседуем с Амброзом Фаулером?

— Мы уже тщательно его допросили, а также перерыли его дом и участок до последнего уголка.

— И к какому выводу вы пришли?

— Сосед не имеет никакого отношения к убийству, мистер Холмс. Настоящий преступник уже взят под стражу и дожидается суда.

— И тем не менее я был бы рад потолковать с мистером Фаулером.

— В таком случае вам следует связаться с его адвокатом, мистером Мэйджором, — Амброз Фаулер уже сыт по горло допросами.

Холмс кинул взгляд на Лоу, и тот в ответ подтвердил:

— У меня есть его адрес.

— Что ж, в таком случае позвольте поблагодарить вас, инспектор, что уделили нам время. Простите за беспокойство. До встречи.

— До свидания, мистер Холмс.

Вскоре мы уже сидели в кэбе, который вёз нас в Пимлико, где располагалась контора мистера Мэйджора, адвоката Амброза Фаулера.

— Вы что, не знали, что у Фаулера ружьё духовое? — накинулся Холмс на Лоу.

— Честно говоря, знал. Но видите ли, мистер Холмс, я не разбираюсь в оружии. Вот я и решил, что оно достаточно мощное, чтобы убить человека. Что касается хлопка — это ведь действительно мог быть неисправный двигатель автомобиля.

— Мне доводилось сталкиваться с пневматическими ружьями, выстрела которых вполне хватало, чтобы убить человека. Одну из таких винтовок сделал немецкий слепой оружейник фон Гердер. Другое ружьё было работы мастера Штраубензее. Впрочем, вы должны понимать, что в обоих случаях речь шла о совершенно особенном оружии. Из того, что рассказал нам Грегсон, я могу заключить, что ружьё Фаулера было вполне себе заурядным.

— А что если у Фаулера несколько стволов? — предположил я.

Холмс лишь покачал головой:

— Инспектор заверил нас, что полиция тщательно обыскала дом и участок, но обнаружила лишь одно ружье — пневматическое.

— Положение моего клиента просто катастрофическое, — вздохнул Лоу.

— Самая непроглядная тьма сгущается как раз перед рассветом, — подбодрил адвоката Холмс. — Глядите, джентльмены, похоже, мы приехали.

Наш кэб остановился на Чатем-стрит возле солидного особняка из песчаника. На бронзовой табличке, что висела на двери, значилось: «Мистер Н. Мэйджор. Адвокатские и нотариальные услуги». Мы позвонили и принялись ждать. Наконец нам открыла пожилая седовласая дама со слезящимися глазами.

— Что вам угодно? — спросила она, оглядев нас с ног до головы.

— Мы можем побеседовать с мистером Мэйджором? — поинтересовался Холмс.

— А вам назначено?

— К сожалению, нет, — покачал головой Холмс. — Но если вы скажете хозяину, что нам срочно надо поговорить с ним об одном деле, в котором речь идёт об убийстве, я нисколько не сомневаюсь, что он нас тотчас же примет.

— Ждите здесь, — велела пожилая дама и шаркающей походкой удалилась. Через некоторое время она вернулась и произнесла: — Мистер Мэйджор просил передать вам, что он очень занят, однако, если вы всё-таки желаете его видеть, вы можете пока присесть здесь. — Она указала рукой на стулья.

Расположившись на них, мы снова принялись ждать. Прежде чем Мэйджор соизволил удостоить нас аудиенции, прошло целых пятнадцать минут. Наконец пожилая дама известила нас, что адвокат готов принять посетителей. Мы проследовали за ней по коридору к нему в кабинет. Он оказался просторным, светлым и ничуть не напоминал другие адвокатские конторы, где мне прежде доводилось бывать. Обычно комнаты стряпчих отличал хаос, бумаги и книги громоздились там до самого потолка. Здесь же царили чистота и порядок. Конечно же, книги были и тут, однако они аккуратно стояли на полках.

Мистер Мэйджор едва приподнялся из кресла, в котором работал за дубовым столом.

— Если угодно, присядьте, — кивнул мистер Мэйджор на стулья. — Устраиваться поудобнее я вам не предлагаю, — он демонстративно посмотрел на циферблат карманных часов.

Мэйджор оказался высоким худым мужчиной, причём худым настолько, что некоторые назвали бы его костлявым. Редеющие чёрные волосы адвокат зачёсывал назад. Недостаток растительности на макушке компенсировался её обилием на лице. Никогда прежде мне не доводилось встречать человека с более густой бородой и кустистыми бровями, чем у Мэйджора.

Адвокат вперил в нас взгляд пытливых серых глаз, поблёскивающих за толстыми очками.

— В первую очередь мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что вы согласились нас принять, пусть даже нам и не было назначено, — представившись, произнёс Холмс. — Мы не отнимем у вас много времени. Нам лишь нужно разрешение побеседовать с вашим клиентом Амброзом Фаулером.

— С какой целью?

— Нам кажется, мы можем пролить свет на убийство Седрика Томкинса.

— Скотленд-Ярд уже задержал убийцу Томкинса и заключил его под стражу.

— И тем не менее нам всё равно хотелось бы побеседовать с мистером Фаулером.

Адвокат рассмеялся тоненьким фальцетом:

— То есть вы, мистер Холмс, и этот юный выскочка желаете отвести подозрение от своего клиента и повесить дело на моего? Вы что, за дурака меня держите? — Он повернулся к Марку Лоу и добавил: — Да, я знаю, кто вы такой и чьи интересы вы представляете.

— Мы просто хотим узнать правду, — твёрдо произнёс Холмс.

— В таком случае советую попытать счастья в другом месте, поскольку встретиться с моим клиентом я вам не дам.

— Насколько мне известно, окончательное решение должны принимать не вы, а сам клиент, — заметил Холмс.

— Если вы оставите свою визитную карточку, — отозвался Мэйджор, — я позабочусь о том, чтобы она оказалась у мистера Фаулера, однако, как я уже сказал, вы напрасно надеетесь на встречу с ним. Он не станет с вами разговаривать.

Холмс поднялся, быстро написал что-то на обратной стороне своей визитной карточки и положил её на стол адвокату.

— До свидания, сэр, — бросил он через плечо, направляясь к двери.

Мы с Лоу молча проследовали за Холмсом.

— Какой мерзкий человек, — в изумлении покачал головой мой друг, когда мы покинули приёмную. — Очарования в нём не больше, чем в гадюке.

— Что вы написали на визитке? — спросил я Холмса на улице.

— Шаг, конечно, рискованный, — хитро улыбнулся мой друг и махнул рукой, чтобы остановить проезжающий мимо кэб. — Я написал: «Я ЗНАЮ ВАШ СЕКРЕТ!» Исходя из опыта, Уотсон, у всякого и каждого, за исключением разве что святых на небесах, есть некая постыдная тайна, которую он скрывает. Своего рода скелет в шкафу. Можете не сомневаться, Уотсон, у Фаулера есть такой секрет. Надеюсь, мне удастся заманить его в ловушку своим блефом.

Кучер открыл дверь кэба. Холмс пропустил нас с Лоу вперёд и, прежде чем захлопнуть дверцу, произнёс:

— Позвольте на этом откланяться. Пожалуй, я воспользуюсь советом Мэйджора и попытаю счастья кое-где ещё. С вами, Уотсон, мы увидимся дома. А вы, мистер Лоу, не вешайте нос. Будьте уверены, как только мне удастся что-нибудь разузнать, я немедленно с вами свяжусь.

Когда наш кэб тронулся с места, я увидел, как Холмс перебегает дорогу и машет рукой, чтобы остановить другой кэб, едущий в противоположном направлении.

В последующие три дня я практически не видел Холмса. Он вставал раньше меня, а возвращался, как правило, когда я уже отходил ко сну. Наконец однажды утром мы встретились за завтраком.

— Ну, вот и вы, Холмс. Как идёт расследование?

— Я нисколько не сомневаюсь, — ответил мой друг, — что ваши читатели, Уотсон, не имеют ни малейшего представления о том, в чём заключается повседневный труд сыщика. Вы поступаете совершенно правильно, рассказывая им только самое интересное. Моя работа достаточно скучна. Как вы думаете, на что я убил предыдущие три дня? На нудный каторжный труд. Я просматривал приходские записи о рождениях, смертях и бракосочетаниях. Я перерыл списки избирателей и военные архивы. Более того, я даже покопался в бумагах Министерства внутренних дел. В результате мне удалось обнаружить весьма занятный факт.

— Ну же, Холмс, не томите!

— Потерпевшего Седрика Томкинса на самом деле не существует!

— Что?

— Я решил взяться за дело с другого конца и выяснить всё, что только можно, о жертве. Однако, несмотря на все мои старания, узнать мне удалось немного. По своему последнему адресу, дом двадцать один по Кларенден-стрит, он числится всего три года. Соседи отзываются о нём как о человеке тихом, молчаливом, почти нелюдимом. Он жил один, если не считать экономки, гости у него бывали редко. Надолго пропадал из дома, отчего в округе решили, что его работа как-то связана с дальними поездками. Вечером он выгуливал свою собаку Бесс и копался в огороде, но общения с соседями избегал. Ему было около сорока пяти лет, и он говорил на кокни.[1]

— Так что вы имели в виду, когда сказали, что его не существует?

— Я не смог найти никаких официальных документов, подтверждающих факт его существования. Да, я отыскал упоминание об одном Седрике Томкинсе, который родился в Челси. Самое интересное, что ему сейчас должно было быть примерно столько же лет, сколько нашему потерпевшему, да вот беда: он умер ещё в младенчестве от дифтерии.

— И что же это значит, Холмс?

— Это значит, что покойный жил под вымышленным именем. Почему? Причины могут оказаться самыми разными. Томкинс мог быть преступником, скрывающимся от правосудия. Также не исключено, что у него случилась какая-то драма и он решил начать всё с чистого листа. А может, он был правительственным агентом под прикрытием и вёл двойную жизнь.

— Ага. Теперь я понял, о чём вы. Ну и как вы собираетесь выяснить истину?

— Первый вариант я уже рассмотрел и отмёл. Я обратился за помощью в Скотленд-Ярд, и мы сличили фотографию покойного с портретами преступников из картотеки. Он не уголовник, скрывающийся от властей. Это точно.

Раздался стук в дверь. Вошла миссис Хадсон и протянула Холмсу конверт.

— Благодарю вас, — кивнул ей мой друг, разрывая конверт. — Ну и ну! — воскликнул он. — Похоже, мой фокус с визиткой сработал. Это письмо от мистера Мэйджора. Сегодня на три часа дня нам назначена встреча с Амброзом Фаулером.

Ровно в три мы стояли на пороге дома Фаулера. Когда мы постучали, нам открыл лично мистер Мэйджор.

— Я был против этой встречи, — произнёс он, — и настоял на своём присутствии, чтобы защитить, в случае необходимости, интересы моего клиента.

— Как вам будет угодно, — пожал плечами Холмс.

Адвокат провёл нас через дом в сад, где Амброз Фаулер, надев толстые кожаные перчатки, подрезал кусты роз. Выглядел он не совсем так, как я его представлял. Ростом он оказался ниже среднего. У Амброза были коротко подстриженные рыжие волосы и усы. Зелёные глаза пристально смотрели из-под постоянно полуприкрытых век — это свидетельствовало о том, что их обладатель ничего не упускает из виду.

— Если не возражаете, мистер Фаулер, мне бы хотелось задать вам пару вопросов, — промолвил Холмс.

Амброз молча кивнул, не проронив ни слова.

— Давно вы здесь живёте?

— Два месяца.

— Дом принадлежит вам или вы его снимаете?

— Снимаю.

— Вы женаты?

— Нет.

— Вы знаете о ссоре между соседями?

— Надо быть глухим и слепым, чтобы о ней не знать.

— Вам принадлежит ружье двадцать второго калибра?

— Да. Но оно пневматическое.

— Вы позволите на него взглянуть?

Амброз покосился на адвоката. Когда тот одобрительно кивнул, Фаулер знаком предложил следовать за ним. Мы остановились у сарайчика для инструментов. Хозяин отпер большой деревянный сундук и вытащил оттуда ничем не примечательное духовое ружье. Деревянный приклад не был отполирован, а на стволе бросались в глаза следы ржавчины. Холмс внимательно осмотрел ружье и спросил Амброза:

— Для чего оно вам? Отстреливаете вредителей или просто балуетесь пальбой по мишеням?

— И то и другое, — отозвался Фаулер. — Благодаря ему вороньё держится подальше от моих грядок с овощами. Впрочем, чтобы не мазать, надо тренироваться.

Холмс, кивнув, окинул взглядом сарай:

— Насколько я могу судить, вы сами делаете дробь. — Он указал на маленький тигель со свинцом, установленный на газовой горелке.

Рядом на верстаке, забрызганном оплавленным свинцом, находились формочки для дроби, щипцы, напильники и прочий специальный инструмент. На полках, среди жестянок с краской и коробок, я заметил маслёнку, несколько бутылочек с машинным маслом и соляркой, а также пару бумажных мишеней с концентрическими кругами.

— Если сам льёшь дробь, получается дешевле, — пояснил Фаулер.

— Какое это имеет отношение к делу? — с раздражением спросил Мэйджор.

Пропустив вопрос адвоката мимо ушей, Холмс потянулся к одной из мишеней, одновременно задев рукавом пипетку из тонкого стекла, которая покатилась по верстаку и чуть не упала на пол. Фаулер вовремя остановил пипетку, но взять в руки не мог: мешали перчатки. Раздражённо заворчав, он снял одну из перчаток и положил пипетку на полку. Этот эпизод показался мне совершенно незначительным, и я бы не обратил на него никакого внимания, если бы не настроение Холмса, которое сразу же переменилось.

Холмс на мгновение замялся, глянул на меня и затем произнёс:

— Что ж, джентльмены, не буду больше отнимать у вас время. Спасибо вам за понимание и гостеприимство.

— А что это за вздор вы написали на визитке? — сердито поинтересовался Фаулер. — Что, мол, знаете мой секрет? Какой ещё секрет? Нет у меня никаких секретов!

— Разумеется, — улыбнулся Холмс. — Я воспользовался этой уловкой, чтобы вы согласились побеседовать со мной. До свидания, джентльмены.

— Что вам удалось разглядеть Холмс? — спросил я друга, когда мы уже сидели в кэбе и ехали домой, на Бейкер-стрит.

— Неужели, когда Амброз снял перчатку, вы не заметили у него на руке татуировку?

— Нет, а что у него за татуировка?

— У него на запястье изображён маленький чёрный скорпион. Эта татуировка мне знакома. Где-то в моих бумагах упоминается человек с такой татуировкой. Вот только зовут его не Амброз Фаулер.

— Дело приобретает интересный оборот, Холмс.

— Вы правы, Уотсон, совершенно правы.

Как только мы добрались до дома, Холмс немедленно принялся рыться в справочниках и своей картотеке. Наконец он издал торжествующий возглас.

— Ну вот, я так и знал! — Друг протянул мне карточку. — Всё-таки у Амброза Фаулера имеется секрет. Его настоящее имя Томас Причард. Занимался тёмными делишками, балансируя на грани закона. Ареста избежал, хотя и проходил по делу о дерзком ограблении Макнотона. Надо сказать, он сильно изменился: если бы не татуировка, я бы его и вовсе не узнал.

— Кто знает, быть может, он исправился и теперь стал законопослушным гражданином, — предположил я.

— Боюсь, Уотсон, я не разделяю вашего оптимизма, — улыбнулся мне Холмс. — На мой взгляд, преступник всегда остаётся преступником.

— Но зачем ему убивать соседа?

— Это мне ещё предстоит выяснить, старина. Во всяком случае, теперь я уверен, что смерть Томкинса не случайна. Это не банальное убийство. — Взяв шляпу и трость, Холмс заявил: — Придётся навестить моего брата Майкрофта. Ему под силу открыть те двери, которые без его помощи останутся для меня закрытыми навсегда.

Холмс не позвал меня с собой, и я решил не настаивать.

Великий детектив вернулся поздно. Он пребывал в задумчивости.

— Ну и как Майкрофт? Он вам помог? — спросил я.

— Что? — озадаченно взглянул на меня Холмс. — Ах да, конечно помог. Разумеется, сведения, которые я получил, совершенно секретные, но, думаю, вам я могу довериться. — Закурив трубку, Холмс устроился спиной к камину. — Как вы знаете, Майкрофт является советником тех, кто стоит у руля в Адмиралтействе. Кроме того, у него есть уши и в кабинете министров, и в Генштабе. Я узнал от брата, что человек, проживавший в доме двадцать один по Кларенден-стрит, действительно находился на службе у короны. Его продолжительные отлучки объясняются заданиями, которые он выполнял за границей по поручению кабинета министров.

— Господь всемогущий, Холмс! — воскликнул я. — Значит, этого агента кто-то устранил?

— Боюсь, что так, Уотсон, — с самым серьёзным видом кивнул мой друг.

— И вы подозреваете в совершении преступления этого Фаулера, то есть, я хотел сказать, Причарда?

— Именно так.

— Но как ему удалось убить Томкинса? Ведь у Причарда только духовое ружье. Кроме того, не забывайте, соседи слышали звук выстрела. Пневматическое оружие стреляет бесшумно.

— Я и не думал об этом забывать. Более того, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что в этом и заключается главная загвоздка.

Несколько минут Холмс молча курил, целиком погрузившись в свои мысли. Вдруг глаза его ярко блеснули.

— Секундочку, — произнёс он. — Неужели…

Холмс положил трубку в пепельницу и принялся лихорадочно расхаживать по гостиной. Неожиданно мой друг резко остановился и повернулся ко мне:

— Уотсон, я болван! Причём болван первостатейный! — Холмс разве что не подпрыгивал от переполнявших его чувств. — Просто не верится — улика была буквально у меня под носом, а я на неё даже не обратил внимания!

— О какой улике вы говорите, Холмс?

— Пусть это только версия, Уотсон, но мне всё-таки кажется, что я знаю, как из обычного пневматического ружья сделать огнестрельное, причём обладающее серьёзной поражающей силой.

— И как же?

— Помните баночки с маслом, которые стояли в сарае?

— Да, припоминаю. Машинное масло, смазочное и…

— Солярка! Она же дизельное топливо. Зачем ему понадобилось дизельное топливо?

— Не знаю, старина, — озадаченно покачал я головой.

— Гениальное открытие герра Дизеля заключалось в следующем. Если сила компрессии, сгенерированная маховиком, достаточно велика, то температура воздуха достигает величин, вызывающих воспламенение впрыснутого дизельного топлива, которое, в свою очередь, приводит в движение поршень. Таким образом, в его новом двигателе искра зажигания просто не нужна. Топливо само вспыхивает под воздействием давления.

— Я пока всё равно не понимаю, к чему вы клоните.

— Представим, что Причард проделал отверстие в дробинке, — терпеливо начал объяснять Холмс, — и залил в это отверстие каплю солярки. После этого он стреляет этой дробинкой из своего духового ружья. Компрессия, созданная пружиной, нагревает воздух, солярка вспыхивает — и дело в шляпе! Пневматическое ружье превращается в огнестрельное.

— Помилуйте, Холмс! Что за вздорная мысль!

— Не торопитесь, — продолжил Холмс. — Моя версия объясняет, что в сарае делала маленькая стеклянная пипетка, которую я едва не смахнул. Вполне вероятно, Причард закапывал через неё солярку в дробь.

— Погодите, Холмс, не торопитесь. — Я выставил вперёд ладонь. — Я сам старый солдат и кое-что знаю об оружии. В вашей идее есть одно слабое место. Ствол пневматического ружья не предназначен для подобной стрельбы. Казённик не выдержит. Человек, решивший провернуть подобный фокус, сильно рискует. Казённик разорвёт, и осколки брызнут стрелку в лицо.

— Прямо в яблочко, Уотсон. Об этом я уже подумал. — Холмс снова взял трубку, раскурил её и продолжил: — Если вы задумаетесь и вспомните, как устроено пневматическое ружье, то увидите, что никаких слабых мест в моей версии нет. Вы забыли об одной важной детали.

— Какой?

— Пружине, друг мой, пружине. Представьте, вы стреляете из ружья, дизельное топливо вспыхивает, сила вспышки выталкивает дробинку и одновременно снова сжимает пружину. Пружина гасит удар, компенсирует его и не даёт разорвать казённик.

— Вот это да! Теперь я вижу, Холмс, что вы, похоже, правы.

— Конечно, прежде чем пустить такое оружие в ход, его надо сначала испытать. Впрочем, найти укромное место не составляет никакого труда.

— Знаете, Причард вырос в моих глазах, — признался я. — Чтобы придумать такое, надо иметь недюжинный ум, а он, судя по первому впечатлению, им не обладает.

— Именно об этом я и размышлял, Уотсон, — кивнул Холмс. — Здесь чувствуется работа злого гения. Свято место пусто не бывает, — мой друг принялся мерить шагами гостиную, — и после того, как Себастьян Моран, главный подельник моего заклятого врага профессора Мориарти, отправился за решётку, я ожидал, что на смену ему неизбежно придёт кто-нибудь другой.

— И кто же?

— Я полагаю, мы имеем дело с преступником, который, с одной стороны, способен взять империю Мориарти под свой контроль, а с другой — является преданным последователем профессора. Его зовут Джонас Риммер. Насколько мне известно, силой интеллекта он почти не уступает Мориарти. Он контролировал американский сектор криминальной империи профессора. Некоторое время Риммером занималось агентство Пинкертона, но тщетно: он лишь посмеялся над их усилиями.

— Значит, вы полагаете, он перебрался в Лондон?

Холмс опустился в кресло и подался вперёд:

— Судите сами. Факт номер один: жестоко убит агент короны. Правительства враждебных нашей стране государств охотно заплатили бы крупную сумму за его смерть. Факт номер два: убийца обстряпал дело таким образом, что подозрение в совершении преступления пало на невинного человека. Факт номер три: орудие убийства. Великолепная задумка. Джонас Риммер обладает крайне изощрённым умом. Ему вполне по силам спланировать подобное. Кроме того, для злого гения такого порядка весьма типично воспользоваться чужим блестящим изобретением, в нашем случае — Рудольфа Дизеля, и обратить его во вред. Джонас достойный преемник Мориарти. Он столь же умён и безжалостен. Человеческая жизнь для него не стоит и ломаного гроша. Только подумайте, из-за него невинному человеку грозит виселица.

— И что вы намереваетесь делать дальше? — спросил я. — Как вы собираетесь вывести злоумышленников на чистую воду?

Холмс снова принялся ходить по комнате:

— Это может оказаться очень непросто. Начнём с того, что я не имею ни малейшего представления о том, как выглядит Риммер. Да, я видел его фотографию, сделанную агентством Пинкертона, но она крайне плохого качества. Он редко принимает личное участие в операциях, ограничиваясь тем, что даёт задания помощникам. Он оказался хорошим учеником Мориарти. — Холмс на несколько мгновений задумался. Помолчав, он продолжил: — Я не исключаю, что Риммер устранил Седрика Томкинса за деньги, однако, мне кажется, финансовая сторона вопроса в этом деле не является решающей. Насколько я понимаю, Риммер уже скопил несметные богатства. Неудивительно, учитывая его карьеру в криминальном мире. Можете быть уверены, мистеру Мэйджору платит именно он. Я уверен, Джонаса Риммера привлекает преступление как таковое. Ему доставляет удовольствие планировать, организовывать и воплощать в жизнь самые омерзительные злодейства. Он уже посмеялся над агентством Пинкертона и Главным управлением национальной безопасности Франции. Теперь, видать, он решил поглумиться над Скотленд-Ярдом.

Холмс докурил трубку, вытряхнул из неё пепел, постучав о каминную решётку, и заявил:

— Сейчас, Уотсон мы находимся в положении конюхов, которые кидаются запирать конюшню уже после того, как лошадь сбежала. Риммер осуществил свой план. Томкинс убит.

— Значит, Риммеру уже ничто не может помешать? Он снова избежит ответственности?

— Этого не случится, если удастся доказать невиновность Данна и разоблачить настоящего убийцу. Риммер тщеславен, и в этом заключается его единственная слабость. Быть может, мне удастся сыграть на его гордости и заставить забыть об осторожности.

— А как же инспектор Грегсон? Вы расскажете ему о том, что разузнали?

— Не сейчас, Уотсон, для начала я хочу встретиться с этим мерзавцем мистером Мэйджором и его клиентом. Поделюсь с ними своими соображениями о пневматическом ружье, дам понять, что мне известно, кто такой Фаулер на самом деле, и посмотрю на их реакцию. Думаю, мои откровения разворошат осиное гнездо.

— Жду не дождусь, когда это произойдёт, — улыбнулся я.

Согласно предварительной договорённости, мы встретились с Причардом и его адвокатом два дня спустя на Райдал-авеню. Стоило нам переступить порог, как мистер Мэйджор раздражённо произнёс:

— Ну и что это за новые детали в деле, о которых вы изволили упомянуть, мистер Холмс? Ваша назойливость начинает нас с мистером Фаулером утомлять.

— Наверное, вы хотели сказать, мистером Причардом? Ведь именно так звучит настоящая фамилия вашего клиента, — парировал Холмс.

Адвокат и Причард быстро переглянулись, после чего Мэйджор поспешно выпалил:

— Понятия не имею, о чём вы говорите, мистер Холмс.

— Вы, может быть, и не имеете, а вот ваш подопечный, нисколько не сомневаюсь, прекрасно всё понимает. — Повернувшись к Причарду, великий детектив продолжил: — Томас, вас выдала татуировка в виде чёрного скорпиона на запястье. Напрасно вы сняли перчатку.

Причард невольно посмотрел на руку, потом мрачно уставился на Холмса, но при этом не проронил ни слова.

— Неужели это и есть та новая деталь в деле, мистер Холмс, о которой вы говорили? — фыркнул Мэйджор. — Допустим, у моего клиента вымышленное имя. Ну и что?

— Вопрос не только в этом, — покачал головой Холмс. — Видите ли, я знаю, каким образом Причарду удалось убить Томкинса из пневматического ружья.

— Ну и забавник вы, сэр, — хихикнул Мэйджор. — У вас невероятно богатая фантазия.

— Когда я поделюсь своими соображениями с инспектором Грегсоном, он вряд ли сочтёт их забавными.

Улыбка тотчас исчезла с лица Мэйджора.

— Ну и как же, по вашему мнению, мой клиент сотворил это маленькое чудо?

Холмс подробно изложил свою версию произошедшего, не забыв упомянуть о дизельном топливе и пипетке.

— В жизни не слышал такого абсурда, — фыркнул Мэйджор, выслушав Холмса. — Надо полагать, вы в совершенно отчаянном положении. Иначе я просто не в состоянии объяснить, как можно было придумать такой вздор. Более того, я не поручусь, что вы сами не страдаете воспалением мозга.

— Насмехаетесь надо мной? — поднял бровь Холмс. — Пусть так. Однако бьюсь об заклад, что ни вы, ни ваш клиент не рискнёте испытать мощь подобного оружия на себе.

— Позвольте мне перемолвиться парой слов с клиентом, — ощетинился адвокат. — Может быть, мы и примем ваш вызов.

Мэйджор и Причард отошли от нас на безопасное расстояние и принялись шептаться. Достаточно быстро они вернулись назад.

— Ну что ж, мистер Холмс, — промолвил Мэйджор, — мы согласны на ваше предложение. Мой клиент готов сыграть роль мишени. Стрелять буду лично я.

— Протестую! — вмешался я. — Мы слишком далеко зашли. Как вы не понимаете, что дело может закончиться смертью?

— Не переживайте, Уотсон, — успокоил меня Холмс, — они блефуют.

Мы вчетвером прошествовали к сараю в саду. Причард схватил ружье и, не говоря ни слова, протянул его Холмсу.

Мой друг прислонил ствол к верстаку, взял дробинку и пипетку и аккуратно наполнил дизельным топливом отверстие в свинцовом шарике. После этого он зарядил ружье и взвёл пружину. Всё было готово.

Мы снова вышли в сад, и Холмс протянул оружие мистеру Мэйджору. Причард двинулся прочь от нас и, остановившись в дальнем конце сада, повернулся к нам лицом.

— Джентльмены, да остановитесь же, Христа ради! — воскликнул я, желая предпринять ещё одну попытку предотвратить трагедию.

Меня никто не желал слушать. Происходящее казалось мне каким-то дурным сном. Мы стояли посреди залитого солнцем сада и смотрели, как один человек под аккомпанемент щебетания птиц целится из ружья в сердце другому. Адвокат задержал дыхание и выстрелил. Раздался резкий хлопок, ствол выплюнул облачко синего дыма. Причард сдавленно вскрикнул. Схватившись за грудь, он сделал несколько шагов назад и повалился на землю посреди розовых кустов.

— Ну, видите! Убедились?! Я же говорил, одумайтесь! — Я бросился на помощь к Причарду, краем глаза заметив исказившееся от ужаса лицо Мэйджора.

Мне неоднократно приходилось иметь дело с пулевыми ранениями и спасать солдатам жизнь на поле боя, но Причарду уже было ничем не помочь. Когда я склонился над ним, он был мёртв. Я оглянулся. Холмс выглядел совершенно ошеломлённым. Мэйджор, что-то пролепетав, упал на колени и залился слезами. Никогда прежде я не видел столь разительной перемены в человеке. Куда делись его надменность и самоуверенность?

Всхлипывая, Мэйджор схватил Холмса за рукав и затараторил:

— Вы должны вступиться за меня, мистер Холмс… Объясните всё инспектору Грегсону… Это же несчастный случай… Клянусь, я не знал… Несчастный случай… Мне конец, я погиб…

Холмс отпихнул адвоката и подошёл ко мне:

— Как он, доктор? Мёртв?

— Боюсь, что так, — кивнул я. — Я ничего не мог сделать.

Мы оба уставились на алое пятно, расползающееся по рубашке Причарда.

— Кажется, Уотсон, я перегнул палку. — Холмс запустил пятерню в волосы.

— Вы убедились в том, что ваша версия верна. Но какой ценой!

Когда мы обернулись, сад оказался пуст. Мэйджора нигде не было видно, а ружье лежало там, где он его бросил. Холмс кинулся внутрь дома. Мой друг звал адвоката, но его и след простыл.

Мы сообщили о случившемся в Скотленд-Ярд, подробно обо всём рассказав инспектору Грегсону.

Нетрудно догадаться, что инспектор был вне себя:

— Мне следовало бы арестовать вас, мистер Холмс, за подстрекательство к убийству! Неужели вы не могли проверить свою теорию как-нибудь иначе?

После визита в Скотленд-Ярд Холмс выглядел крайне подавленным и удручённым. Сев в кэб, мы отправились в контору Фавершема и Бринкли на Вардур-стрит, чтобы поведать Марку Лоу о страшной развязке. Однако молодой человек был в восторге.

— Мистер Холмс, — сияя, провозгласил Лоу, — вы спасли жизнь моему клиенту и очень помогли мне! — Заметив мрачное настроение Холмса, стряпчий принялся уговаривать его: — Прошу вас, не корите себя так. Причард всё равно рано или поздно отправился бы на виселицу, а самое большее, что грозит мистеру Мэйджору, — обвинение в убийстве по неосторожности.

— И как вы думаете, Холмс, что теперь станет делать Мэйджор? Бежит из страны? — спросил я друга, когда мы вернулись на Бейкер-стрит.

— Он действительно может попытаться уехать за границу, однако сомневаюсь, что ему это удастся. Грегсон знает, где находится его адвокатская контора. Нисколько не сомневаюсь, что Мэйджора скоро схватят.

Раздался звонок в дверь. Несколько мгновений спустя вошла миссис Хадсон, протягивая Холмсу визитную карточку:

— Сэр, вас желает видеть мистер Мэйджор.

— Да неужели?! — воскликнул Холмс.

Он вскочил и схватил визитку. Мгновение спустя на его лице появилась мрачная улыбка.

— Знаете что, — задумчивым голосом протянул он, — передайте-ка мистеру Мэйджору, что я крайне занятой человек и, если он желает меня видеть, ему придётся потерпеть. — Холмс повернулся ко мне и пояснил: — Он же заставил нас ждать, Уотсон, так давайте отплатим ему той же монетой.

Холмс снова опустился в кресло и посмотрел на визитку:

— Значит, Мэйджор решил явиться ко мне домой, чтобы просить о помощи. Честно говоря, именно этого я и ждал. — Друг протянул мне карточку и предложил: — Взгляните, Уотсон. Не видите ничего необычного?

Я взял в руки визитку. На ней значилось:

— Нет, Холмс, я не вижу здесь ничего особенного. — Я вернул карточку своему другу.

— Ах, Уотсон, Уотсон, — вздохнул Холмс. — Смотреть-то вы смотрите, а видеть не видите.

Шло время. Наконец Холмс взглянул на часы и вздохнул:

— Что ж, думаю, не стоит больше мучить Мэйджора. — Он подошёл к двери, открыл её и крикнул вниз: — Миссис Хадсон, пригласите его.

Через несколько мгновений к нам в гостиную вошёл покорный и униженный мистер Мэйджор, подобострастно улыбаясь Холмсу:

— Насколько я понимаю, мистер Холмс, вас уже допросил инспектор Грегсон. Надеюсь, вы сообщили ему, что произошедшее было нелепой, трагической случайностью?

— Я изложил факты, а решать ему, — отрезал Холмс. — Однако сейчас я понимаю: мне следовало поставить инспектора в известность, что случившееся было хладнокровным предумышленным убийством. Я прав, Джонас Риммер?

— Что?! — вскочил я.

— Поздравляю, мистер Холмс, — адвокат улыбнулся и чуть поклонился, — вы меня не разочаровали.

Угодливость и подобострастие в его манерах исчезли без следа, а вот заносчивость и самоуверенность вернулись.

— Должен вам сказать, — заметил Холмс, — что я не привечаю злодеев и убийц.

Риммер прошёлся по гостиной, словно покупатель, собирающийся приобрести квартиру:

— Так, значит, это и есть знаменитый дом Холмса на Бейкер-стрит. Я считал себя обязанным лично нанести сюда визит.

— Вы с самого начала знали, что выстрел из ружья убьёт Причарда! — догадался я. — Так?

— Ну разумеется, доктор, — повернулся ко мне Джонас. — Да и как мне было этого не знать. Я же сам лично придумал этот фокус с ружьём.

— Но зачем вам понадобилось его убивать? Он же работал на вас!

— Это элементарно, Уотсон, — ответил за Джонаса Холмс. — Риммер опасался, что Причард разговорится в полиции. А его арест после проверки моей версии о модификации ружья был неизбежен.

— Совершенно верно, мистер Холмс, — кивнул Риммер. — Мне всё равно надо было подчищать концы, и предложение устроить проверку вашей версии пришлось как нельзя кстати.

— Но как, во имя всего святого, вы уговорили Причарда согласиться принять участие в этой проверке?

— Всё очень просто, — ответил американец. — Я сказал ему, что специально промахнусь, а он заранее возьмёт из сарая ещё одну дробинку и будет держать в руке. По завершении эксперимента ему достаточно будет сказать, что она отскочила у него от груди. Причард всегда был на редкость легковерным, ну а я умею убеждать.

— И сколько сребреников вам заплатили за убийство Седрика Томкинса? — спросил Холмс.

— Подобные вещи я никогда ни с кем не обсуждаю, — поджал губы Риммер.

— Понимаю. Будь я наёмным убийцей, как вы, то поступал бы так же, — кивнул Холмс.

— Скажу вам вот что. Некая европейская держава пожелала, чтобы агент, известный вам под именем Седрика Томкинса, свернул свою деятельность. Лично я знаю только один достаточно действенный способ воплотить подобное пожелание в жизнь: устранить человека физически. Если у вас есть какой-то другой вариант — что ж, поделитесь, буду признателен.

— Значит, вы приказали Причарду поселиться на Райдал-авеню, чтобы тот шпионил за Томкинсом и обо всём докладывал вам?

— Разумеется. Ключ к успеху операции — наблюдение за объектом перед его ликвидацией. Причард во всех подробностях рассказывал о том, что слышал и видел. От него я узнал, что у Данна есть ружье двадцать второго калибра и что он на ножах с Томкинсом. Всё остальное было проще простого.

— Явившись сюда, вы совершили свою первую серьёзную ошибку. Я собираюсь удерживать вас здесь до прибытия полиции, которая доставит вас в отделение, где вам будет предъявлено обвинение в убийстве.

— Ну и ну, — покачал головой американец, — вы мне угрожаете? Как же вам не стыдно! — С этими словами он в мгновение ока выхватил из кармана маленький хромированный револьвер и наставил его на Холмса: — Прошу прощения, сэр, но визит в полицию в мои планы не входит. Смею вас заверить, что с такого расстояния я всажу пулю в любой из желудочков вашего сердца на выбор.

Я схватился за кочергу и вскричал:

— Давайте навалимся на него вместе, Холмс! Он успеет выстрелить только один раз.

— Вы человек военный, доктор, вам не привыкать к подвигам, — ухмыльнулся Риммер, повернув дуло в мою сторону. — Однако смею вас заверить, что я пристрелю вас, прежде чем вы до меня доберётесь. Давайте обойдёмся без глупостей. Не стоит недооценивать ни револьвер, ни моё умение им пользоваться. Вы стоите слишком близко, и шансов у вас нет. — Заметив, что мы колеблемся, Риммер издевательски продолжил: — Джон Уотсон, услужливая болонка, истово преданная своему хозяину! Ждёте команды «фас!»? Разница между мной и мистером Холмсом заключается в том, что мне хватает силы духа пожертвовать своим помощником, а вот ему — нет. Ну так как, мистер Холмс? Спустите на меня свою псину?

Я кинул взгляд на друга. Мне было достаточно едва заметного знака, но он резко качнул головой:

— Нет, Уотсон, даже не думайте. Я вам запрещаю!

— Я так и думал. — Джонас вновь повернулся к Холмсу и презрительно усмехнулся: — Профессор всё мне о вас рассказал. Вы сама предсказуемость.

Холмс побелел как мел от бессильной ярости.

— Вы, Риммер, вызываете лишь омерзение, — промолвил он. — Вы хладнокровно убили двух человек а третьего чуть не отправили на виселицу, и при этом не испытываете ни малейших угрызений совести. Добродетель, порядочность и благородство вы считаете человеческими слабостями. Мой друг готов отдать за меня жизнь, а вы над ним насмехаетесь. Всевышний дал вам ум, об остроте которого многие могли бы лишь мечтать, но как вы им распорядились? Вы бесчестите свой дар, обратив его во зло. Да я готов пожертвовать собой, если ценой моей жизни мне удастся избавить мир от такого подонка, как вы!

В словах Холмса было столько яда, что улыбка исчезла с лица Риммера. Он сделал шаг назад, прицелившись в лоб великого детектива, но Холмс, не отводя взгляда, продолжал смотреть в лицо негодяя. Могу поклясться, что рука, в которой тот сжимал револьвер, слегка дрожала.

— Вы мне дорого обошлись, мистер Холмс, — злобно прошипел Джонас. — У меня была контора в Пимлико — отличное прикрытие, я великолепно играл роль адвоката… Теперь я вынужден от неё отказаться. Кроме того, мне пришлось пожертвовать весьма толковым помощником. Пожалуй, мне стоит убить вас, прежде чем вы воплотите свою угрозу в жизнь.

— Тогда я убью вас! — воскликнул я, занеся кочергу.

Джонас покосился на меня и понял, что я не блефую. Несколько мгновений он колебался, но потом чувство самосохранения взяло верх.

— Не пытайтесь преследовать меня, — заявил он, попятившись к двери, — или миссис Хадсон сильно пожалеет. Оревуар, джентльмены. Быть может, мы ещё встретимся.

— Можете в этом не сомневаться, — холодно бросил Холмс.

Мгновение спустя Джонас скрылся. Я кинулся к серванту, выхватил из ящика револьвер и бросился к окну. Выглянув наружу, я увидел, как Риммер вскочил в поджидавший его экипаж, который сорвался с места и скрылся во тьме.

— Ну же, Холмс, в погоню! — призвал я.

— Бесполезно, друг мой, — покачал головой сыщик. — Риммер знает не меньше дюжины конспиративных квартир Мориарти, а кроме них — ещё сотню укромных мест. Гнаться за ним — всё равно что искать иголку в стоге сена.

— Будь он проклят! — в сердцах вскричал я.

Холмс аккуратно забрал у меня револьвер и положил его обратно в ящик:

— Не беспокойтесь, Уотсон, в своё время доберёмся и до него. Я немало задолжал Джонасу и тоже давно хочу рассчитаться с ним. Ещё никто со времён Мориарти не испытывал моё терпение с такой настойчивостью, как Риммер.

Я кивнул, прекрасно понимая, о чём говорит Холмс. Подумав, я спросил друга:

— Он говорил с безупречным британским выговором — как, во имя всего святого, вы догадались, что под личиной адвоката скрывается Риммер?

— Ну же, Уотсон, ведь он сам дал мне это понять.

— Как? Когда? Что-то не припоминаю.

— Он проверял меня. — Холмс улыбнулся: — И я не обманул его ожиданий. Помните, я показал вам его визитку и спросил, не замечаете ли вы чего-нибудь странного?

— Да, ну и что?

— Мне сразу бросилось в глаза, что слово «МИСТЕР» было написано полностью. Обычно на визитках печатают просто «м-р». Я сразу догадался, что слова «Мистер Н. Мэйджор» являются анаграммой имени преступника — Джонас Т. Риммер.

— Я бы никогда этого не заметил, Холмс, — покачав головой, улыбнулся я.

Артур Данн был оправдан, полиция выписала ордер на арест Джонаса Риммера, а молодой адвокат Марк Лоу щедро отблагодарил Шерлока Холмса.