Тайна Шерлока Холмса

Загадка запертого кабинета

Шерлок Холмс, потянувшись, взял с каминной полки персидскую туфлю, в которой хранил свой любимый крепкий табак, и принялся набивать трубку.

— Будем надеяться, Уотсон, — провозгласил он, — что начало двадцатого века принесёт с собой куда больше интересных дел, чем конец девятнадцатого. Я уж и не припоминаю, когда в последний раз мне приходилось столько скучать.

Я выбил свою трубку о каминную решётку и откинулся на спинку дивана:

— Пожалуй, соглашусь с вами, дружище. С одной стороны, я не могу сказать, что вы сидите без дела, но с другой — подумать только, с какой скукотищей приходят к вам клиенты! Мне даже писать об этом неохота.

— Вы верно уловили мою мысль, — тяжело вздохнул Холмс. — Признаться честно, я втайне начинаю мечтать о появлении нового злого гения, сравнимого с моим былым врагом профессором Мориарти.

— Погодите, дружище, — протестующе поднял я руку, — будьте осторожнее с подобными желаниями, а то ещё накличете беду.

— Я совершенно искренен, Уотсон. Поймите, мой ум нуждается в постоянной тренировке. Если же ему не давать столь необходимых упражнений, я катастрофически поглупею и лишусь своих способностей. В настоящее время мой разум уместно сравнить с шестернёй, оставшейся без смазки.

— Чтоб вы лишились своего дара? — рассмеялся я. — Думаю, это произойдёт лишь в тот день, когда явится гробовщик снимать с вас мерку.

Тут мы услышали стук в уличную дверь, приглушённые голоса на первом этаже и, наконец, звук шагов человека, поднимавшегося к нам по лестнице.

— Интересно, по какому поводу меня вдруг решил навестить мой братец Майкрофт? — полюбопытствовал Холмс, откладывая трубку, которую так и не зажёг.

— С чего вы взяли, что это именно он? — удивился я.

— Я его походку всегда узнаю, — улыбнулся Холмс. — Кроме того, в дверь он барабанит тоже по-особенному: шесть коротких ударов. Буква «М» в азбуке Морзе. Одна из многих причуд Майкрофта.

Несколько мгновений спустя через порог шагнула знакомая грузная фигура, и в нашей гостиной сразу стало тесно.

— Шерлок, какого чёрта ты ютишься в этой конуре на чердаке? Ты вполне состоятельный человек, чтобы снять квартиру куда больше, приличнее и на первом этаже, — тяжело дыша, пропыхтел Майкрофт.

— Не ворчи, — улыбнулся брату Холмс. — Физические нагрузки тебе только на пользу.

Майкрофт тяжело опустился в кресло и отёр со лба пот шёлковым платком:

— Сейчас все увлечены регулярными занятиями спортом, которые на самом деле только вредят здоровью. Ваше мнение, доктор?

— Видите ли… — начал было я, но закончить мне не дали.

— Лично я вполне здоров, чтобы выполнять свои обязанности, в круг которых, между прочим, не входит беготня по всяким чёртовым лестницам, — перебил меня Майкрофт Холмс.

— Хотите бренди? — предложил я.

— А какое у вас? «Наполеон»?

— Боюсь, что нет.

— Тогда спасибо, доктор, но вынужден отказаться. Насколько я могу судить, мой братец не изменился — всё такой же скареда, не желающий тратить деньги на достойную жизнь.

— Бренди, между прочим, отменный, — возразил я и раскрыл рот, желая продолжить мысль дальше, но тут меня перебил уже Холмс-младший.

— Не обращайте на него внимания, Уотсон, — промолвил мой друг. — Майкрофт всегда пребывает в дурном расположении духа, когда некое непредвиденное событие вдруг выбивает его из колеи. Кстати сказать, коль скоро Майкрофт соизволил явиться сюда, должно быть, произошло нечто воистину экстраординарное. Куда более экстраординарное, чем неожиданный приступ братской любви.

Майкрофт, поджав губы, сложил шёлковый платок и убрал его в карман.

— Случившееся сулит интересные перспективы, и, если бы не лень и усталость, я занялся бы расследованием самостоятельно. Я только что побывал у одного своего знакомого; его имя Кавендиш. Он является — вернее, являлся — членом клуба «Диоген». Обычно каждую среду мы совершали пешую прогулку до клуба, где играли в шахматы. Боюсь, нам больше не суждено сыграть ни одной партии. Бедолага мёртв.

Холмс открыл было рот, но Майкрофт остановил его жестом руки:

— Погоди с вопросами, Шерлок. Если у тебя сейчас нет ничего срочного, я хочу предложить тебе вернуться со мной в дом к Кавендишу. Ты всё увидишь своими глазами. Дело весьма занятное, но не прибыльное. Сразу хочу предупредить, что плата за расследование не предусмотрена.

— Ну наконец-то, — потёр руки Холмс. — Хоть какая-то пища для ума. Не беспокойся о деньгах, Майкрофт. По большому счёту это я должен заплатить тебе за то, что ты спасаешь меня от апатии и скуки. — Подхватив шляпу и трость, великий сыщик воскликнул: — За мной, Уотсон! Нас ждёт дело.

Я взял медицинский саквояж и шляпу, и вскоре мы уже сидели в экипаже Майкрофта. Кэб повёз нас в сторону улицы Пэлл-Мэлл.

— Полицию уже поставили в известность? — спросил я.

— Пока нет, — покачал головой Майкрофт. — Предлагаю сделать это по дороге, заехав в Скотленд-Ярд.

Так мы и поступили. Спустя некоторое время мы уже снова ехали домой к Кавендишу, но теперь к нашей компании присоединился инспектор Лестрейд.

— Итак, мистер Холмс, — начал он, обращаясь к Майкрофту, — не могли бы вы подробнее рассказать о том, при каких обстоятельствах было обнаружено тело?

— Рассказывать особо нечего, инспектор, — пожал плечами Майкрофт. — Я, как обычно, зашёл к Кавендишу примерно в полвосьмого вечера по дороге в клуб. На пороге меня встретили перепуганные женщины — экономка Кавендиша миссис Эллот и его служанка. Они несли какой-то невнятный вздор о том, что Кавендиш заперся у себя в кабинете и оттуда сильно пахнет газом. Сами понимаете, я как можно быстрее взбежал вверх по лестнице… Дело в том, что рабочая комната Кавендиша находится на втором этаже. Так вот, я взбежал по лестнице и постучал к нему. Дамы оказались правы: дверь и впрямь была накрепко заперта, а из кабинета действительно сильно тянуло газом. Миссис Эллот сказала, что единственный ключ от кабинета хранился у Кавендиша, поэтому мне пришлось выломать дверь. — Майкрофт машинально потёр ушибленное плечо и, заметив мой взгляд, добавил: — Может, как-нибудь потом посмотрите, доктор? Подозреваю, что я вполне мог покалечиться.

— Разумеется, — кивнул я.

— И что же вы сделали, оказавшись в кабинете? — спросил Лестрейд.

— Первым делом я, конечно же, перекрыл газ, подававшийся на четыре лампы, а потом бросился к окну и раскрыл его пошире.

— Окно было заперто? — уточнил Холмс.

— Нет, всего лишь просто закрыто, — покачал головой Майкрофт.

— А Кавендиш? — спросил я.

— Он, естественно, был мёртв. Сидел в кресле в халате и тапочках, будто только что заснул.

В этот момент кэб остановился перед большим особняком в георгианском стиле. Расплатившись с кучером, Майкрофт повёл нас к парадному крыльцу. В дом нас пустила миссис Эллот — высокая худая дама, которая то и дело промокала платочком заплаканные глаза.

— Слава богу, — всхлипнула она, увидев Майкрофта. — Как же я рада, что вы наконец вернулись! А то я просто не знаю, что мне делать.

— Не беспокойтесь, миссис Эллот, — представившись, официальным тоном произнёс Лестрейд, — за расследование этого дела берётся в моём лице Скотленд-Ярд.

— Спасибо вам, сэр, спасибо большое, — пролепетала экономка. — Джентльмены, прошу сюда.

Мы поднялись вслед за ней на второй этаж, где миссис Эллот и остановилась. Ей явно не хотелось идти дальше. Майкрофт с решительным видом прошёл в первую комнату, располагавшуюся справа от нас, и придержал дверь, чтобы пропустить всю компанию. Несмотря на проветривание, в кабинете всё ещё чувствовался запах газа: он будто впитался в мягкую обивку мебели и занавески. Я подошёл к телу, чтобы его осмотреть. Налицо были все симптомы отравления газом — посиневшие губы и прочие признаки, о чём я тотчас же доложил инспектору Лестрейду. Судя по степени трупного окоченения, смерть наступила около трёх часов назад.

Инспектор сделал пометку у себя в блокноте.

— Самоубийство, явное самоубийство, — пробормотал он себе под нос.

Осмотрев дверь, Холмс повернулся к брату:

— Ты упомянул, что дверь оказалась заперта, но не говорил, что кроме этого она ещё и была закрыта на засов. Ничего удивительного, что у тебя теперь болит плечо.

Майкрофт кивнул и с унылым видом потёр ушиб.

Холмс окинул взглядом кабинет.

— Здесь всё так, как было, когда ты вошёл? — спросил он брата.

Майкрофт подтвердил сказанное.

— Тогда ты прав, — протянул Холмс, — очень занятно. Думаю, я понимаю, отчего ты подумал, что это не самоубийство.

— Как это так? — в изумлении повернулся к моему другу Лестрейд. — Запертый кабинет. Причём дверь не просто заперта, она ещё и закрыта на защёлку. Единственный ключ тоже здесь — вот он, лежит на бюро. Почему вы решили, что это не самоубийство?

— Предсмертная записка отсутствует, — пояснил Холмс.

Майкрофт согласно кивнул.

— Я вас умоляю! — фыркнул инспектор. — И это всё?! На своём веку я повидал немало людей, сводивших счёты с жизнью без всяких посланий. Отсутствие предсмертной записки ничего не доказывает.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Холмс. — Думаю, со временем всё тайное станет явным.

— Хватит, Шерлок, не тяни время, — велел Майкрофт. — Давай говори, что ты можешь сказать о покойном Кавендише.

Холмс ещё раз окинул взглядом кабинет и начал:

— Сказать я могу не так уж и много. Капитан в отставке. Служил в Королевских военно-морских силах. Бывал на Дальнем Востоке. Любил охоту на крупную дичь. Перенёс лихорадку или малярию. Не курил, но крепко налегал на выпивку. Пёкся о внешнем виде. Ему так и не удалось окончательно прийти в себя после недавней смерти жены, и, за исключением еженедельных визитов в клуб, большую часть времени он проводил дома. Он был мастером на все руки и обладал зорким глазом, хотя в последнее время зрение начало портиться и он стал пользоваться очками. У него есть сын, которому сейчас должно быть чуть больше двадцати лет.

— Превосходно! — кивнул Майкрофт. — А что насчёт его ревматизма?

— Я же сказал, что большую часть времени он проводил дома. Просто не уточнил, что причиной тому ревматические шишки на стопе.

— Не совсем, старина, — улыбнулся Майкрофт. — С ними вполне можно ходить, причём даже без трости. Поверь мне, я знаю это на собственном опыте.

— О чём, чёрт подери, вы болтаете? — нахмурился Лестрейд.

— Не сердитесь, инспектор, — ответил Майкрофт, — просто мы с братом любим устраивать маленькие состязания в наблюдательности и дедукции. Очень развивает серое вещество. — Он постучал пальцем по лбу.

— То есть вы хотите сказать, что все умозаключения, которые мы услышали от мистера Холмса, — правда?

— Ну конечно, — пожал плечами Майкрофт.

Теперь уже Лестрейд с интересом окинул взглядом кабинет.

— Ага, — воскликнул он, ткнув пальцем, — большой моряцкий сундук под окном. А на нём написано «А. Кавендиш».

— Это самое простое, — заметил Майкрофт.

— На стене — тигровая шкура и прочие охотничьи трофеи, свидетельствующие о том, что покойный предпочитал крупную дичь.

— Это тоже очевидно, — не отступал Майкрофт.

Лестрейд прошёлся по кабинету и взял с каминной полки фотографию в рамке. На ней был изображён Кавендиш в форме капитана с женой и сыном.

— Эта фотокарточка подсказала вам, какое звание было у Кавендиша и что у него есть сын, — с торжеством произнёс инспектор.

— Ну конечно же, — вздохнул Майкрофт.

Лестрейд подошёл к бару, сделанному в виде глобуса. Подняв крышку, он обнаружил под ней скопище самых разных бутылок.

— Вот доказательство того, что покойный налегал на спиртное! — Инспектор явно вошёл во вкус и теперь с азартом искал следующую зацепку.

— Чтобы заметить изрядную любовь покойного к выпивке, вовсе не обязательно изучать содержимое его бара. Посмотрите на его нос, Лестрейд. Даже смерть не смогла скрыть характерную деформацию сосудов, столь свойственную любителям закладывать за воротник, — мягко подал реплику Шерлок Холмс.

Присмотревшись, я понял, что детектив абсолютно прав.

— Как скажете, мистер Холмс, — развёл руками Лестрейд. — А почему вы решили, что покойный переболел малярией?

— Да вот же, — вдруг осенило меня, — посмотрите, на бюро стоит бутылочка с хинином!

— Отлично, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Думаю, вам как никому другому известно, что лихорадкой или малярией часто болеют европейцы, побывавшие в тропиках, причём недуг продолжает их терзать ещё долгие годы.

— Пепельниц нет, и поэтому вы решили, что Кавендиш не курил, — задумчиво произнёс Лестрейд.

— Отсутствуют не только пепельницы, но и трубки, подставки под них, кисеты, коробки для сигар и спички, — пожал плечами мой друг. — Тут всё ясно.

— Всё, что вы перечислили, — очевидные банальности, — махнул рукой Майкрофт. — Как насчёт более сложных головоломок? Почему Шерлок решил, что покойный пёкся о внешнем виде? Откуда ему стало известно о ревматических шишках? С чего он взял, что Кавендиш недавно овдовел?

Я растерянно пожал плечами, не зная, что ответить. Халат покойного отличался хорошим качеством, но при этом его никак нельзя было назвать чересчур роскошным. Ступни трупа были полностью скрыты мягкими туфлями. Жена действительно отсутствовала, но это же не могло служить доказательством того, что она недавно умерла!

Лестрейд озадаченно почесал голову.

— Боюсь, джентльмены, вы поставили меня в тупик, — признался он.

Холмс быстрым шагом подошёл к телу и потянул труп за волосы. С изумлением я увидел, что они остались в руке у моего друга.

— Смотрите, Лестрейд, это парик, причём отличного качества. Вот вам и забота о внешнем виде.

— Чёрт бы меня побрал! — воскликнул инспектор.

Нагнувшись, я снял тапочки с ног покойного. На каждой из ступней возле большого пальца обнаружилось по внушительной шишке.

— Ума не приложу, старина, как вы догадались о ревматизме, — искренне признался я.

Вместо ответа Холмс подошёл к камину и поднял пару коричневых башмаков, стоявших на полу.

— Посмотрите, как на обуви растянута кожа в характерных для ревматических шишек местах, — объяснил мой друг. — Вот вам и весь секрет.

— Ну конечно, — вздохнул я. — После ваших объяснений всё кажется таким простым…

— Но как вы догадались, что его жена недавно умерла? — не сдавался Лестрейд.

Вместо ответа Майкрофт снял висевшее на двери пальто покойного и показал на левый рукав, где чернела траурная повязка.

— Элементарно, — промолвил он.

— Он мог носить траур по кому угодно, — возразил Лестрейд.

— Резонно, — согласился Шерлок Холмс, — но не надо забывать, что покойный был человеком замкнутым и обилием близких друзей похвастаться не мог. Даже Майкрофта он называл знакомым. У миссис Эллот было два часа на то, чтобы поставить супругу Кавендиша в известность о кончине её мужа, и, тем не менее, свежеиспечённая вдова так здесь и не появилась. Это наводит на мысль, что Кавендиш носил траур именно по своей супруге.

— Подтверждаю, — кивнул Майкрофт, — миссис Кавендиш скончалась два месяца назад.

— Вы, как всегда, на высоте, Холмс, — признал я. — Но у меня, если позволите, есть ещё один вопрос. Вы несколько раз упомянули, что Кавендиш вёл замкнутый образ жизни. Как вы об этом догадались?

— Вам не показалось странным, что кабинет Кавендиша располагается на втором этаже? — поднял бровь великий детектив. — Лично меня это удивило. Я стал думать о причине подобной планировки и пришёл к очевидному выводу: так рабочее место оказывается ближе к спальне и ванной комнате. Две трости у камина также наводят на мысль, что покойный спускался и поднимался по лестнице только в случае крайней необходимости. Если вам нужны ещё доказательства, посмотрите на модели кораблей. Я насчитал пять штук вместе с этой, — Холмс показал на незаконченную трёхмачтовую шхуну, стоявшую у окна на столе. Рядом с ней лежали инструменты и наждачная бумага, а стол и пол рядом были густо присыпаны опилками. — Подобное увлечение отнимает уйму времени, — пояснил мой друг.

— Теперь я вижу доказательства того, что у покойного были золотые руки и острый глаз. А где очки?

Холмс подошёл к Кавендишу и ловко вытащил из кармана халата пенсне.

— Но его не было видно, — возразил я, — как вы узнали, что оно там?

— Пружинный зажим пенсне оставляет характерные следы на переносице, особенно если человек носит очки не снимая, что мы и наблюдаем в случае с Кавендишем.

— Вас очень занятно слушать, — вновь напустил на себя официальный вид Лестрейд, — но все эти подробности нисколько не объясняют, что именно здесь произошло.

Холмс подошёл к окну, выглянул из него и, обернувшись к нам, бросил через плечо:

— Здесь внизу только небольшая фановая труба. Ни рукой, ни ногой не зацепишься. В радиусе пятнадцати метров — ни дерева, ни плюща, ни водостока.

— А если убийца воспользовался лестницей? — предположил Майкрофт и тоже подошёл к окну.

— Сильно сомневаюсь, — покачал головой Холмс. — Клумба внизу не примята, пыль на подоконнике нетронута.

— Может, произошёл несчастный случай? — предположил я. — Порыв ветра задул газовые лампы. От него же захлопнулось и окно.

— Боюсь, ваш вариант не подходит, старина, — улыбнулся Холмс. — Смотрите сами, сейчас ещё только начало смеркаться. Два часа назад в искусственном освещении не было нужды.

Я почувствовал себя глупее некуда и решил впредь держать рот на замке.

— Простите, джентльмены, — вмешался Лестрейд, — но пока ни один из вас не привёл ни единого довода, опровергающего мою первоначальную версию о суициде. Если вы не возражаете, я пойду допрошу экономку.

— Отличная мысль, — согласился Холмс. — Пожалуй, я составлю вам компанию.

Спустившись по лестнице на первый этаж, мы проследовали на кухню, где миссис Эллот утешала служанка.

— Вы позволите, миссис Эллот, задать вам несколько вопросов? — спросил Лестрейд.

— Да, конечно, — ответила та.

— Сколько вы работаете у семейства Кавендишей?

— В октябре будет четырнадцать лет.

— Живёте здесь?

— Да, сэр. Моя комната и комната Мэри находятся на четвёртом этаже.

— Правильно ли я вас понял, что после смерти миссис Кавендиш здесь жили только вы втроём?

— Не совсем, сэр. С нами ещё живёт господин Джайлс. Его комната на третьем этаже.

— Господин Джайлс приходится Кавендишу сыном?

— Да, сэр.

— И где он сейчас? Он знает о смерти отца?

— Ещё нет, сэр. Утром он уехал в гости к друзьям в Сент-Джонс-Вуд и ещё не вернулся.

— Вы знаете, кто его друзья и где именно они проживают?

— Нет, сэр.

— Вы не могли бы нам подробнее рассказать о господине Джайлсе и его отношениях с отцом? — подал голос Холмс.

Вопрос явно поставил миссис Эллот в неловкое положение.

— Я вообще-то не сплетница, сэр… — потупила она взгляд, — но если вы обещаете сохранить мои слова в тайне…

— Можете нисколько в этом не сомневаться, — заверил экономку Лестрейд.

— Понимаете, господину Джайлсу почти двадцать один год. Он стал страшным разочарованием для отца. Ему ни в чём не отказывали, он учился в лучших школах… И всё равно Джайлс пошёл неверной дорожкой. Отец называет — вернее, называл — его мотом. Ему постоянно нужны деньги то на одно, то на другое. При этом сам хоть бы чем-нибудь толковым занялся! Отец хотел, чтобы сын пошёл по его стопам — в роду Кавендишей мужчины служили в военном флоте, — но Джайлс так и не смог закончить Академию. Потом родители попытались пробудить в нём интерес к юриспруденции, и тоже безрезультатно. Отец и сын постоянно ссорились — из-за того, что Джайлс пьёт и волочится за юбками. В итоге капитан Кавендиш пригрозил сыну, что если тот не возьмётся за ум, он лишит его наследства.

— Вы упомянули, что Джайлс сегодня утром отправился в Сент-Джонс-Вуд, — промолвил Холмс. — Вы не могли бы уточнить, в котором часу это произошло?

— Честно говоря, я не знаю, сэр, — ответила миссис Эллот. — Дело в том, что я как раз отлучилась проведать свою сестру, которая что-то захворала, а когда я вернулась, господина Джайлса уже не было. Он оставил мне записку, в которой было сказано, что, если отец о нём спросит, передать ему, будто Джайлс, мол, поехал в Сент-Джонс-Вуд проведать друзей и не знает, когда вернётся.

— Во сколько вы пришли от сестры? — спросил Холмс.

— Около полудня, сэр.

— Скажите, Мэри, — повернулся Холмс к служанке, — вы видели, как Джайлс уходил?

— Нет, сэр. Я была в прачечной. Стирала и гладила.

— Миссис Эллот, — вмешался Лестрейд, — согласились бы вы с утверждением, что капитан Кавендиш столь сильно скорбел по своей почившей жене, что мог свести счёты с жизнью?

— Пожалуй, сэр, это вполне возможно, — задумчиво произнесла экономка. — Смерть супруги оказалась для него страшным ударом. Мистер Кавендиш вряд ли когда-нибудь смог бы смириться с её уходом. Но мне показалось, будто в последнее время он уже начал привыкать, что жены больше нет. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

Лестрейд сделал несколько пометок у себя в блокноте.

— Когда вы в последний раз видели капитана живым? — уточнил он.

— Около двух часов. Я как раз поднялась к нему, чтобы забрать посуду после обеда.

— Вы не заметили в его поведении ничего необычного?

— Нет, всё было как всегда. Я налила ему виски с содовой и ушла. Обычно он выпивал стаканчик-другой, а потом ложился спать до позднего вечера.

— В котором часу вы попытались зайти к нему в следующий раз?

— Около семи. Я постучала, мистер Кавендиш мне не ответил, и я сочла за лучшее спуститься вниз.

— Вы предприняли попытку открыть дверь?

— Нет, сэр.

— То есть в тот момент она уже могла быть запертой?

— Думаю, да. Я решила, что он ещё спит, но потом, когда почувствовала запах газа… — Тут экономка не выдержала и снова разрыдалась.

— Ну же, миссис Эллот, перестаньте, будет вам. У меня больше нет к вам вопросов. Думаю, на этом мы пока можем закончить. — Лестрейд повернулся ко мне: — Скажите, доктор Уотсон, вас не затруднит выписать свидетельство о смерти, чтобы уже можно было обратиться в похоронное бюро?

— Конечно, — кивнул я.

Выполнив требуемое, я встал из-за стола, собираясь уходить вместе с моими спутниками, как вдруг Холмс остановился и повернулся к экономке.

— Простите мою навязчивость, миссис Эллот, — произнёс он, — но вы меня очень обяжете, если сможете показать комнату господина Джайлса.

— Разумеется, сэр, — кивнула женщина. — Прошу за мной.

Лестрейд закатил глаза, но ничего не сказал. Мы поднялись с миссис Эллот на третий этаж и проследовали в комнату Джайлса. Она оказалась скучна, как и все спальни на свете, — ровным счётом ничего примечательного. Кровать, шкаф, комод и прочее. В эркере имелся стол, на котором были разложены письменные принадлежности и несколько книг. Другие книги стояли на двух полках возле камина. Холмс осмотрел шкаф, после чего подошёл к столу. Одну за другой он брал в руки книги и зачитывал их названия вслух:

— «Скарамуш» Рафаэля Сабатини,[11] «Граф Монте-Кристо» Дюма, «Одиссея» Гомера… — Вдруг Холмс замер. — «Одиссея»… Елена Троянская… Троянский конь!

Не сказав больше ни слова, он выскочил из комнаты и бросился вниз по лестнице. Мы последовали за ним так быстро, как только могли, заметив, что детектив направляется к кабинету Кавендиша. Когда я туда вошёл, Холмс уже поднимал крышку окованного железом моряцкого сундука. Плечи моего друга поникли, и я спешно подошёл к нему, желая поскорее узнать, что внутри. Сундук был практически пуст. В нём лежали лишь секстант, отделанный кожей телескоп, кое-какие книги и шотландский плед.

— Промашка, Шерлок, промашка, — заметил стоявший в дверях Майкрофт. — Сундук негерметичный и великолепно пропускает воздух. Если бы там кто-нибудь спрятался, то отравился бы газом за компанию с Кавендишем.

Холмс с унылым видом повернулся к брату:

— Людям свойственно ошибаться, Майкрофт. Мы лишь простые смертные.

— Слушай, старина, — зевнул Майкрофт, — может, я напрасно поднял шумиху? Вдруг это и в самом деле было самоубийство?

— Именно такую версию я и собираюсь изложить в своём отчёте, — заявил Лестрейд. — Беднягу мучили ревматизм и приступы лихорадки. У него недавно умерла жена, в которой он души не чаял. Сын — мот и бездельник. Причин, чтобы свести счёты с жизнью, более чем достаточно. — Инспектор надел шляпу и повернулся к выходу.

— Я тоже пойду, — сказал Майкрофт. — Вы со мной, джентльмены?

— Благодарю, но вынужден отказаться, — покачал головой Холмс. — Мне бы хотелось задать миссис Эллот ещё несколько вопросов.

После того как Лестрейд и Майкрофт ушли, Холмс повернулся ко мне:

— Уотсон, я считаю, что мой брат прав. Я действительно допустил промашку. Нет, я не об оплошности с сундуком. Я что-то упустил из виду. Не заметил некую очевидную улику. Мы непременно видели или слышали нечто, являющееся ключом к разгадке головоломки. Я это чувствую, но не могу понять, что за деталь упущена. Пока не разберусь, в чём тут дело, не смогу уснуть!

Мы спустились на первый этаж, где нас ждала экономка.

— Миссис Эллот, если вы не возражаете, прежде чем мы уйдём, мне хотелось бы задать вам ещё один-два вопроса, — сказал Холмс.

— Да, сэр. Вернее, нет, сэр, не возражаю.

— Правда ли, что мистер Кавендиш был затворником?

— Простите, сэр, боюсь, я не понимаю, о чём вы спрашиваете.

— Мне хотелось бы узнать, правда ли, что он редко выходил из дому, — терпеливо объяснил Холмс.

— Ах, вы об этом, сэр. Да, это сущая правда. Он только каждую неделю ходил в клуб, а так носу из дому не показывал. — Подумав, экономка добавила: — Ну, и на ежегодные собрания однополчан ездил.

— Он встречался с теми, с кем раньше служил на флоте?

— Совершенно верно, сэр. Он никогда не упускал случая повидаться в Портсмуте со своими старыми флотскими друзьями.

— И когда была последняя встреча?

— На прошлой неделе, сэр.

— Сколько он отсутствовал?

— Два дня.

— Значит, на вашем попечении оставался лишь Джайлс.

— Не совсем, сэр. Господин Джайлс дал нам с Мэри два дня отгула. Сказал, что хочет побыть один в тишине и покое. Мэри поехала к маме, а я — к сестре.

— Значит, он вас отпустил? Как вы думаете, зачем?

— Видите ли, сэр, в тот момент я решила, что он намерен собрать здесь друзей и удариться с ними в загул, но, когда я вернулась, всё в доме было в идеальном порядке. Между нами, сэр, думаю, он опять распутничал.

— Благодарю вас, миссис Эллот, — промолвил Холмс, — вы мне очень помогли. Доктор Уотсон поможет вам с похоронным бюро. Я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли вручить господину Джайлсу мою визитную карточку сразу же, как только он появится. На словах передайте ему, что мне надо с ним поговорить.

— Конечно, сэр, — промолвила экономка, взяв визитную карточку у моего друга.

Чуть позже, когда мы вернулись на Бейкер-стрит, заехав по дороге в похоронное бюро, Холмс задумчиво произнёс:

— Жду не дождусь возможности побеседовать с Джайлсом Кавендишем. Видите ли, у этого молодого человека были и мотив, и возможность совершить преступление. Мотив: он не желал, чтобы отец лишил его наследства. Возможность: они с отцом жили под одной крышей. Один вопрос остаётся открытым — как именно было совершено убийство?

— Простите, старина, но я всё больше склоняюсь к версии Лестрейда. Думаю, старый капитан действительно свёл счёты с жизнью.

— Уотсон, юный Кавендиш читает три книги одновременно, — задумчиво произнёс Холмс. — Как вы полагаете, что между ними общего?

— Даже не знаю, — развёл я руками.

— Месть, старина. Все эти книги о мести. Скарамуш становится великолепным фехтовальщиком, чтобы отомстить за смерть друга, граф Монте-Кристо мстит своим врагам, а Одиссей из мести убивает Антиноя и других женихов, пытавшихся свататься к Пенелопе.

— К чему вы клоните, Холмс?

— Может, Джайлс хотел отомстить отцу за то, что тот собирался лишить его наследства?

— Если вы правы, Холмс, то скажите на милость, как ему удалось осуществить задуманное? Не забывайте, кабинет оставался запертым изнутри, а единственный ключ лежал на столе. Кроме того, дверь была закрыта на задвижку. Таким образом, даже если злоумышленник снял копию с ключа, кто-то же должен был задвинуть засов! Вы сами признали, что убийца не мог проникнуть в кабинет через окно. Таким образом, если не рассматривать возможность существования потайных ходов, остаётся один вариант — Кавендиш покончил жизнь самоубийством.

— Всё, что вы сказали, абсолютная правда, — вздохнул Холмс, — и всё же меня терзают сомнения.

Он насыпал в камин угля, разложил на полу подушки, приготовил трубку и любимый табак. Я знал, что сулит этот ритуал: Холмс будет сидеть у камина и думать над головоломкой. Быть может, на это у него уйдёт вся ночь.

— Что ж, старина, оставляю вас наедине с вашими сомнениями и желаю вам спокойной ночи, — промолвил я.

— Доброй ночи, Уотсон, — отозвался Холмс.

Ранним утром я был разбужен донёсшимся из гостиной радостным воплем «Эврика!». Я понял, что Холмс решил не дававшую ему покоя головоломку, и, улыбнувшись, повернулся на другой бок и снова уснул.

Когда я сидел за завтраком и вглядывался в лицо Холмса, то никак не мог поверить, что мой друг полночи не спал. Он не выказывал ни малейших признаков усталости. Как раз наоборот, я уже много месяцев не видел его в столь бодром и приподнятом расположении духа.

— Ну, старина, — начал я, — насколько я понимаю, давеча вас не напрасно мучили сомнения.

— Вы совершенно правы, Уотсон. Я упустил не одну деталь, а целых две.

— Как я вижу, вы пока не собираетесь рассказывать, о каких именно деталях идёт речь?

— Не торопитесь, мой добрый друг, вам осталось подождать совсем чуть-чуть. Кульминация состоится в десять утра, и, смею вас заверить, она вас не разочарует.

— А где она состоится? — спросил я.

— В кабинете у Кавендиша. Где же ещё? — пожал плечами Холмс.

— В таком случае осмелюсь предположить, что сегодня вам пришлось рано встать, — заметил я.

— Ошибаетесь, Уотсон. Я вообще не ложился.

— Боже всемогущий! — воскликнул я.

— Я был настолько взволнован, что всё равно не уснул бы, — улыбнувшись, махнул рукой Холмс. — А миссис Эллот, к счастью, ранняя пташка. Я договорился о встрече с господином Джайлсом, который, кстати сказать, уже вернулся домой. А ещё я отправил записки Майкрофту и Лестрейду. Они будут ждать нас в доме Кавендиша. — Холмс глянул на часы: — Кстати сказать, я вызвал кэб, но у нас ещё есть время выкурить по трубочке.

Примерно без пяти десять наш экипаж остановился у дома Кавендиша. Почти одновременно с нами прибыли Лестрейд и Майкрофт.

— Надеюсь, мистер Холмс, вам удалось обнаружить нечто важное, — достаточно резким тоном произнёс Лестрейд. — Я человек занятой и не могу позволить себе попусту тратить время.

— Не беспокойтесь, — ответил Холмс, — я вас надолго не задержу, и вскоре вы сможете вернуться в Скотленд-Ярд.

Миссис Эллот пустила нас внутрь, и вскоре мы вновь стояли в кабинете Кавендиша. Всё выглядело так же, как и накануне, разве что тело убрали.

Через некоторое время в кабинет неспешной походкой вошёл Джайлс. Он оказался худым жилистым молодым человеком с достаточно привлекательными чертами лица, которые портил лишь безвольный подбородок. Напомаженные чёрные волосы Джайлс зачесал назад. Для встречи с нами он оделся элегантно, даже вызывающе. Молодой человек представился, после чего, присев на край отцовского стола, произнёс:

— Итак, джентльмены, не сомневаюсь: у вас ко мне тысячи вопросов. Давайте, задавайте. Я буду крайне признателен, если мы покончим со всем этим как можно быстрее. У меня уйма дел.

— Вы достаточно спокойно восприняли новость о смерти отца, — заметил Холмс.

— Позвольте мне скорбеть по отцу так, как я считаю нужным, — ощетинился молодой человек. — Если я не рыдаю и не рву на себе волосы, это ещё ничего не значит.

— Разумеется, — склонил голову Холмс. — Я постараюсь не тянуть зря время. — Присев на моряцкий сундук, он начал: — Миссис Эллот сказала, что вчерашний день вы провели у друзей в Сент-Джонс-Вуде. Это так?

— Да, это верно.

— Если инспектор попросит назвать вас имена этих друзей и адреса, по которым они проживают, надеюсь, вам не составит никакого труда это сделать.

— Ну конечно.

— Это правда, что отец грозился лишить вас наследства, если вы не возьмётесь за ум?

— Я так понимаю, кое у кого язык без костей, — стрельнув взглядом в Холмса, пробормотал Джайлс. — Да, отец высказывал такую мысль. Это была одна из его пустых угроз, и он никогда не стал бы воплощать её в жизнь.

— Вы на редкость везучий молодой человек, — заметил Холмс и обвёл руками комнату: — Смотрите, здесь всё достанется вам. Скажите, пожалуйста, когда отец грозился лишить вас наследства, он не упоминал, кому собирается его оставить?

Джайлс небрежно махнул рукой:

— Он говорил, что часть средств отпишет слугам, чтобы обеспечить им безбедное существование. Львиная же доля его состояния должна была отойти флотской благотворительной организации. Повторюсь, это было лишь пустой угрозой.

Холмс, кивнув, постучал ладонью по крышке короба, на котором сидел:

— Значит, теперь этот великолепный моряцкий сундук достанется не благотворительной организации, а вам?

— Естественно. Я же единственный наследник. Слушайте, неужели это настолько важно?

— Позвольте мне вести беседу так, как я считаю нужным, — поднявшись, отрезал Холмс. — Если вам кажется, что я зря трачу ваше время, это ещё не означает, что так оно на самом деле и есть.

— Браво, Холмс, — чуть слышно произнёс я.

Джайлс насупился, но промолчал.

Холмс повернулся и опёрся на сундук.

— Вещица славно сработана, — заметил он. — Даже страшно представить, сколько она может весить. Думаю, одному человеку такой сундук поднять не под силу.

— Ваша правда. Он стоит на этом месте уже уйму лет.

Холмс неожиданно толкнул сундук, и тот съехал на пару десятков сантиметров в сторону.

— Поднять нельзя, а вот сдвинуть — можно, — продолжил Холмс и вдруг с удивлением произнёс: — Та-а-ак, а это у нас что такое?

Часть пола под сундуком была разобрана, обнажая деревянные перекрытия, между которыми тянулись парусиновые лямки. На них лежало сложенное одеяло. В глаза бросалась выступающая наружу свинцовая труба, другой конец которой исчезал в стене.

— Какое уютное гнёздышко, — промолвил Холмс и, резко обернувшись, крикнул: — Держите его, Лестрейд!

Молодой человек рванулся было к дверям, но инспектор быстро среагировал и схватил его за руку.

— Куда собрались? — рявкнул он.

Джайлс с ненавистью посмотрел на Холмса, но ничего не сказал.

— Значит, я прав и не зря с самого начала подозревал, что смерть Кавендиша не была самоубийством?

— Именно так, Майкрофт, — подтвердил Холмс. — Хотя теперь я с полным правом могу заявить, что это ты допустил промашку. У тебя перед глазами были те же самые две улики, что видел я, но ты на них совершенно не обратил внимания.

— Ну давай, сыпь мне соль на раны, — улыбнулся брату Майкрофт. — О каких уликах ты говоришь?

— Помнишь, вчера я из окна показал тебе на торчащую из стены фановую трубу? Через некоторое время до меня дошло, что её там не должно быть. Ванная с туалетом в трёх комнатах отсюда. Там фановой трубе самое место. Там, а не здесь.

— Молодец, Шерлок, — одобрительно кивнул Майкрофт. — Ну, а вторая улика?

— Опилки! Они лежали и на столе, и на полу. Вот только на столе опилки более мелкие, оставленные лобзиком капитана Кавендиша, а внизу покрупнее — там пилили доски пола.

— Великолепно, Холмс! — хлопнул в ладоши я.

— Браво! Просто браво! — покачал головой Майкрофт. — Получается, твоя догадка о том, что сундук в своём роде сыграл роль троянского коня, не так уж далека от истины. Думаю, именно история о троянском коне и вдохновила убийцу.

Холмс повернулся к Джайлсу:

— Я обещал, что буду краток, поэтому, излагая свою версию имевших здесь место событий, постараюсь избежать лишнего многословия. Вопреки вашему заверению, будто у вашего отца не было в планах лишать вас наследства, я считаю, что именно это он и собирался сделать. Понятно, что вас сильно беспокоила перспектива прощания с сытой, беззаботной жизнью. Вас пугала мысль о том, что придётся самостоятельно зарабатывать на хлеб насущный. Положение ваше становилось всё более отчаянным. Вот вы и придумали хитрый план: с одной стороны, вы избавлялись от надоедливого старика, грозившегося оставить вас без гроша в кармане, а с другой — становились сказочно богатым. Когда ваш отец отбыл в Портсмут, вы начали действовать. Предоставив отгулы экономке и служанке, вы пропилили дыру в полу, пробили отверстие в стене и вставили свинцовую трубу. Прикрыв дыру в полу сундуком, вы начали ждать. И вот вам представилась удачная возможность. Миссис Эллот отправилась проведать сестру, а Мэри трудилась в прачечной. Вы написали записку, что идёте в гости к друзьям, а сами спрятались где-то в доме, возможно даже в своей комнате. Наконец, когда ваш отец под воздействием выпитого погрузился в сон, вы вошли к нему в кабинет, заперли замок, закрыли дверь на защёлку, пустили газ, сдвинули сундук, залезли в приготовленное вами гнёздышко и вернули сундук на место. Вы лежали в импровизированном гамаке, дышали чистым воздухом через трубу, в то время как наверху умирал ваш отец. После того как Майкрофт вышиб дверь и, обнаружив тело, отправился за помощью, вы выбрались из укрытия, пристроили сундук на место и выскользнули из дома через чёрный ход. Вернулись вы поздним вечером, причём так, чтобы ваше возвращение заметила миссис Эллот.

Холмс встал и сурово посмотрел на молодого человека:

— Отцеубийство относится к категории особо тяжких преступлений, но оно тем более омерзительно, когда побудительным мотивом, толкающим на злодеяние, является жадность. — С грозным видом мой друг ткнул в юношу пальцем: — Вас ждёт виселица, Джайлс Кавендиш!

Молодой человек внимал речи Холмса с нарастающим волнением. Услышав заключительные слова, он побелел как полотно и грянулся в обморок.

Дождавшись, когда Лестрейд наденет на злодея наручники, я привёл молодого человека в чувство, дав ему нюхательную соль.

Инспектор подошёл к Холмсу и пожал ему руку:

— Как это мне ни обидно, мистер Холмс, но вынужден признать: вы просто бесподобны.

— Благодарю вас, Лестрейд, — склонился в лёгком поклоне Холмс. — Мне особенно приятно услышать подобный комплимент от такого профессионала, как вы.

Инспектор повернулся и, взяв понурившегося молодого человека под руку, вывел его вон. С лестницы до нас донёсся голос Лестрейда:

— Джайлс Кавендиш, я арестовываю вас за предумышленное убийство…

— Мне понравилось, как ты вытянул из Джайлса сведения об истинных намерениях его отца касательно завещания, — похвалил Майкрофт, беря шляпу и трость. — Приятно осознавать, что миссис Эллот и Мэри не останутся без средств к существованию. Если понадобится моё присутствие на суде, ты знаешь, где меня найти. Ещё раз позволь выразить тебе моё восхищение.

— Спасибо, Майкрофт, и отдельно благодарю за столь головоломное дело. Оно мне пришлось по вкусу.

— Вы рисковали выставить себя на посмешище, — заметил я Холмсу, когда мы ехали в кэбе домой. — Как бы вы себя повели, если под сундуком не обнаружилось бы лаза?

— Не надо считать меня дураком, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Правильность своей версии я проверил ещё утром, когда заходил к миссис Эллот, чтобы договориться о встрече с Джайлсом. Сам Джайлс ещё крепко спал, а миссис Эллот поклялась держать рот на замке.

— Конечно, — понимающе кивнул я. — Как вы любите говорить, «это элементарно!». Не устану повторять, что день, когда вы лишитесь своего удивительного дара, наступит только в тот момент, когда явится гробовщик снять мерку с вашего тела.