Тайна японской шкатулки

Глава 22

Мишка с сожалением простился с Лизой, проводив её до подъезда, и направился в больницу. Как жаль, что подружка не смогла пойти с ним навестить Светлану Владимировну! Но ей очень много задали по математике, а Мишка не хотел стать причиной её двойки.

Да, учительница по русскому языку осталась в больнице, потому что перелом оказался сложнее, чем они все думали, и теперь ей придется несколько недель провести на больничной койке.

– Но это совсем не плохо! – весело заявила она Мишке, когда он зашёл в палату. – Нет, конечно, оставлять вас без своих уроков очень-очень нехорошо, но… Но зато я смогу дописать книжку, которую начала, ведь тут свободного времени у меня теперь предостаточно!

– Вы пишете книжку, Светлана Владимировна?! – удивился Мишка. – Вот это да! А я не знал, что вы писательница!

– Ну, во-первых, книга, над которой я тружусь, не художественная, так что писательницей меня никак нельзя назвать. А во-вторых, что же тут такого удивительного, Миша? Любой человек, которому есть что сказать людям, может написать свою книгу.

– И я тоже могу?!

– И ты, конечно. Ведь тебе есть о чём поведать миру?

– О да! – через минутную паузу сказал Миша. – Вот только вряд ли миру это будет интересно…

«А точнее, вряд ли кто-то поверит в мои россказни», – поправил сам себя Мишка мысленно.

– Как знать, как знать, – улыбнулась Светлана. – Ты попробуй, а там и поймёшь, интересно это будет миру или нет.

– Пожалуй, не сейчас… Вы сказали, что ваша книга не художественная. А какая, Светлана Владимировна?

– Я пишу исследовательскую монографию, Миша. Об одном поэте-символисте. О времени, в котором он жил, об интересных людях, которые его окружали. И, конечно, о своём отношении к его творчеству. Возможно, это даже главное, в чём я хочу разобраться. Видишь ли, я сама не до конца понимаю, что есть такого в его поэзии, отчего он пользовался неимоверным успехом в своё время.

– Вы говорите о Пушкине?

– Ну что ты, дружочек, Пушкин – это бесспорный гений, и моё отношение к нему безусловное, ясное и трепетное. Иное дело – Константин Дмитриевич Бальмонт. Он гремел славой в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков, и я очень хочу понять – почему так происходило? Ведь произведения его – очень неоднозначные по качеству и таланту. Знаешь, даже в одном его стихотворении могут встретиться как очень талантливые строчки, так и совершенно неинтересные. Парадокс, загадка. Вот с этой загадкой я и хочу разобраться в своей книге, Миша.

– А, Бальмонт! Мы же его в первой четверти проходили!

– Надеюсь, что не мимо… проходили, – улыбнулась учительница.

– Нет, конечно, – смутился Мишка. – Вообще мне очень понравилось его стихотворение. Где б я ни бывал…

– Где б я ни странствовал, – поправила Светлана Владимировна.

– Да-да! Где б я ни странствовал, везде припоминаю мои душистые леса…

– …Болота и поля, в полях – от края к краю – родимых кашек полоса… – с воодушевлением продолжила учительница. – Это стихотворение и мне нравится. Вот вроде бы простые слова, но таится в них незамутнённая правда…

– Мне кажется, я бы тоже очень скучал по дому и по нашему городу, если бы куда-то далеко и надолго уехал…

– И я, Миша. Хотя теперь мне не скоро удастся куда-то уехать, – Светлана с грустной улыбкой взглянула на свою ногу.

– Зато вы допишете свою книгу, Светлана Владимировна! А хотите, к следующему своему посещению я выучу наизусть какое-нибудь стихотворение Бальмонта?

– Это было бы чудесно, Мишенька! – обрадовалась учительница. – Вообще ты почитай его поэзию, мне будет интересно узнать твоё мнение. А выучить можешь что-нибудь из цикла «Злые чары», к примеру. Есть там любопытные стихи. Про алатырь-камень, например. Или про драконит…

– А что такое драконит? Звучит необычно.

– В нём и повествуется о необычном камне с волшебными свойствами. Страшными свойствами…

– Страшными?

– Да. По словам Бальмонта, этот камень – камень мести, и если его вырвать из головы спящего…

Однако Светлана Владимировна не успела договорить. Открылась дверь, и в палату энергичным шагом вошла медсестра. В руках она держала сверкающий поднос с пузырьками, шприцами и другими приспособлениями для инъекций.

– На прививку становись! – громко и весело сказала она.

В палате сразу стало шумно. Проснулась женщина, лежащая на кровати у окна; поднялась толстуха с соседней от Светланы койки.

– Всё, Миша, беги домой, – сказала учительница. – Спасибо, что навестил!

– Я теперь завтра приду, Светлана Владимировна!

– Да зачем же так часто, дружок! Это совсем не обязательно!

– Хотя нет, завтра ведь я не смогу… – вспомнил Мишка. – Мы с Лизой договорились в гостиницу пойти…

– В гостиницу они пойдут… – почему-то недовольно буркнула толстуха.

– Ну да, к папе, – пояснил Мишка, бросив на женщину удивлённый взгляд. – Мой папа там работает. И завтра приезжают… одни наши знакомые…

– Можешь ничего не объяснять, Миша! – остановила его Светлана с улыбкой. – Придёшь, когда получится! И спасибо тебе ещё раз!

– Я обязательно приду! До свидания, Светлана Владимировна!

Мишка выскочил из палаты, настроение у него взметнулось вверх. Как он мог забыть, что завтра у них встреча с легендарным Зямой Бубликовым, другом и поддержкой – в буквальном смысле! – Капитолины Аркадьевны! Они ведь с Лизой ещё вчера обо всём договорились, а он, балда, совсем забыл!

– Старею, – весело сказал он себе вполголоса и понёсся вприпрыжку по больничному коридору. Надо бы не забыть про обещание стихотворение выучить. Что там ещё за камень такой волшебный? Название стиха только не спросил, но ничего, сам отыщет!

– Если не забуду, старичок, – усмехнулся Мишка и, свернув к лестнице, побежал вниз, перепрыгивая через ступеньку…