Тайна золотых статуй

ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ОБ УИЛФРИДЕ

Тимми ждал их наверху, возле дома, виляя от нетерпения хвостом, открыв пасть и тяжело дыша. Ребята были уже в нескольких шагах от него, когда он вдруг опустил нос вниз, схватил что-то зубами, подкинул вверх и ловко поймал.

– Еще один мяч для гольфа? – изумился Дик. – Ну ты даешь, старичок!

Тимми тем временем мотнул головой, снова подбросив мяч в воздух.

– Нет, – возразила Джордж. – Для игры в гольф он что-то великоват… Ну-ка брось это на землю, Тим. Посмотрим, что ты добыл на сей раз.

Тимми послушно положил «это» перед хозяйкой. Мяч действительно оказался много больше тех, что пес извлекал из-под кустов папоротника, и к тому же был снабжен сквозной дырой.

– А-а, ясно, – протянула Джордж, осмотрев его со всех сторон. – Такие мячи маленькие детишки бросают в воздух и стараются поймать на длинную палку. Какой-то ребенок, видно, уронил его и не нашел. Ладно, Тимми, считай мяч своим трофеем.

– Он его не проглотит, как ты считаешь? – с тревогой спросил Уилфрид. – Уж не так велик этот мячик; я однажды видел, как собака по ошибке проглотила свою игрушку и, задохнувшись, погибла.

– Тимми слишком умен, чтобы глотать мячи, – сухо ответила Джордж. – Следовательно, тебе нечего о нем беспокоиться. Надо будет, я сама побеспокоюсь. Это моя собака.

– О, ну конечно, конечно, конечно! – с издевкой в голосе воскликнул Уилфрид. – Их надменное высочество лично позаботятся о собственной собаке. Великолепно!

Джордж наградила его взглядом, исполненным ярости. Мальчик в ответ скорчил гримасу, а потом… потом свистнул Тимми. Да, Уилфрид действительно посмел свистнуть чужому псу!

– Никто не имеет права подзывать свистом мою собаку, – медленно проговорила Джордж, с трудом сдерживая гнев. – И она все равно к тебе не пойдет.

Но, к ее удивлению и ужасу, Тимми пошел к Уилфриду и снова стал скакать вокруг мальчика, приглашая поиграть. Джордж резко окликнула пса. Тимми непонимающе поглядел в лицо хозяйке и уже было послушно затрусил к ней, но Уилфрид свистнул еще раз, и Тимми покорно развернулся на сто восемьдесят градусов, словно собираясь броситься на его зов.

Схватив пса за ошейник, Джордж попыталась стукнуть Уилфрида кулаком по голове. Увы, она промахнулась, и Уилфрид, смеясь, принялся прыгать перед ней на одной ножке.

– Прекратите сию секунду! Оба прекратите! – потребовал Джулиан, заметив, что Джордж вне себя от бешенства. – Я сказал – ПРЕКРАТИТЕ! Уилфрид, ступай вперед, к дому, не останавливайся и не оглядывайся. А ты, Джордж, не будь дурочкой. Он дразнит тебя, чтобы вывести из терпения. Пожалуйста, не доставляй ему такого удовольствия!

Джордж не произнесла больше ни слова, но в глазах ее светилась ярость. «Боже милостивый, – с грустью подумала Энн, – теперь на мир и покой рассчитывать нечего. Ни за какие коврижки не простит она Уилфриду, что тот сумел заставить Тимми подчиниться своей воле! Минутами от него и впрямь житья нет… Не мальчик, а какое-то наказание!»

Ребята основательно проголодались и теперь уписывали за обе щеки все, что приготовила Энн. Каждое новое блюдо встречалось приветственными криками. Дик отправился в дом помочь «матери семейства»: Джордж отказалась это делать, настаивая на том, что должна постоянно держать Тимми за ошейник, дабы Уилфрид не соблазнял его разными «штучками».

– Знаешь, он издает какие-то особые звуки, – сказал Дик сестренке, когда они остались вдвоем. – Звуки, которым животные просто не в силах противиться. Ничего странного, что Джордж с такой силой вцепилась в ошейник Тимми. Я не собака, но этот свист, эти звуки – как бы их назвать? тихое ржание, что ли? – которые издает Уилфрид, они странно действуют. Не смейся, но мне и самому при этом до смерти хочется подойти к мальчишке поближе!

– Все это непонятно, конечно… Но больше всего я боюсь, что Джордж его возненавидит, – отозвалась Энн. – Уилфрид временами ведет себя как полный и законченный кретин и действует всем нам на нервы. Что правда, то правда… Но где-то под всем этим, в глубине, я чувствую, скрывается не такой уж дурной человек. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду?

– Абсолютно не понимаю, – ответил Дик, разрезая помидор, – и не пойму никогда. По-моему, внук миссис Лэйман – просто дурно воспитанный маленький свинтус. Будь я собакой, я бы его покусал как следует, вместо того чтобы ласкаться к этому нахалу… Погоди! Резать еще или уже хватит?

– Батюшки! – спохватилась Энн. – Конечно, хватит! Сколько, по-твоему, мы можем съесть – сорок, пятьдесят помидоров?.. Теперь открой, пожалуйста, вон ту банку. Терпеть не могу это занятие. Как только возьмусь за консервный нож, так обязательно порежусь.

– А ты к нему больше не прикоснешься, – заявил Дик. – К консервному ножу, я хочу сказать. С этого дня я назначаю себя официальным и полномочным открывателем консервных банок. Милая моя старушка Энн, что бы с нами без тебя сталось? Ты же все взвалила себе на плечи, а мы, негодяи, благородно не мешаем тебе это делать. Мы обязаны помогать по дому гораздо больше!

– Ради Бога, не надо! – взмолилась Энн в испуге. – Я очень люблю сама заниматься хозяйством. Вы только что-нибудь бьете или портите. Все как один становитесь совершенно безрукими, едва дело доходит до мытья или расстановки фаянсовой посуды. Хотя, конечно, я отлично знаю, что помыслы у вас при этом самые добрые…

– Ага, значит, мы все безрукие, да? – Дик притворился оскорбленным. – Когда это я что-нибудь разбил, хотелось бы знать? Я не менее осторожно, чем ты, обращаюсь с посудой…

Бедняжка Дик! Стакан, который он держал, внезапно выскользнул у него из руки, упал на пол и разбился. Энн посмотрела на растерявшегося брата и вдруг весело расхохоталась:

– Безрукий ты мой! Стакан взять не можешь, чтобы не уронить! Дай мне поднос с полки, только хоть его уж, ради всех святых, не грохни!

Они отлично пообедали, умяв практически все, что было на столе. Уилфрид сидел немного в стороне от остальных и во время еды рассыпал вокруг себя крошки. Скоро у него над головой закружились всевозможные птицы, некоторые садились ему прямо на ладони. Прилетела сорока и уселась на левое плечо мальчику. Уилфрид приветствовал ее, как старинную приятельницу:

– Добрый день, сорока! Как родные, как семья? Надеюсь, Полли Рока избавилась наконец от простуды? И больная нога у Пита Роки тоже получше, заживает? А как там старый дедушка Рока? Все еще ворчит и ругает молодежь?

Сорока склонила набок маленькую блестящую головку и что-то залопотала в ответ на своем птичьем языке; Уилфрид, по-видимому, отлично ее понимал. Он поглаживал красивую грудку птицы, шептал какие-то слова и глядел на нее с нежностью. Джордж демонстративно не смотрела в его сторону; она вообще повернулась спиной к Уилфриду и сороке и беседовала с Тимми. Остальные, как всегда, созерцали происходящее, широко раскрыв глаза.

Задушевной беседе с Уилфридом сорока положила конец самым неожиданным образом. Мальчик поднес ко рту половинку помидора и уже готовился ее съесть, как вдруг хитрая птица наклонилась и сильным своим клювом выхватила кусок у него из пальцев. Еще миг – и она поднялась в воздух, махая крыльями. Сверху послышались звуки, которые легко можно было принять за издевательский смех!

Ребята хохотали во все горло. Молчал только Уилфрид.

– Она отнесет твой помидор Полли Роке, я полагаю, – невинным тоном проговорила Энн, и эти слова вызвали новый взрыв хохота.

– Дайте мне, пожалуйста, другой помидор, – скорбно попросил Уилфрид.

– Увы, дружище, – сочувственно откликнулся Дик. – Не повезло тебе. Помидоры кончились. Съели все до единого…

Как обычно, сидеть на склоне и любоваться морем было замечательно! Ребята неотрывно наблюдали за движением кораблей в заливе, за тем, как сильный ветер играет великолепными белоснежными яхтами, клоня их то влево, то вправо. День стоял ясный, и Шепчущий Остров был виден особенно отчетливо. Они не заметили вблизи него ни одного парохода, ни одной лодки. Все наверняка знали про грозных вооруженных стражей, охраняющих свое царство от вторжения незнакомцев.

– Там могут быть барсуки! – взволнованно вскричал вдруг Уилфрид. – Я никогда не видел вблизи живого барсука!

– Кроме тебя, ни один человек на свете не пожелал бы такой встречи, – проворчала Джордж. – Вонючие твари! Слава Богу, что ты не можешь вызвать сюда зловонного барсука своей знаменитой дудочкой – они здесь не водятся!

– Уилфрид! – оживилась Энн. – Сыграй на дудочке, пусть прибегут маленькие крольчата, пока мы так спокойно сидим и отдыхаем. Прибегут они?

– Думаю, прибегут, – ответил Уилфрид и охотно полез в карман.

Ничего там не найдя, он пошарил в другом кармане, и на лице его выразилось беспокойство. Мальчик встал, похлопал себя по брюкам, по куртке… Ничего. Его охватило настоящее отчаяние. Он оглянулся на ребят. Глаза у него стали страдальческими.

– Нету, – едва выговорил он сдавленным голосом. – Пропала. Наверное, я ее где-то потерял. Пропала, и другой такой у меня никогда больше не будет. Никогда.

– Да поищи повнимательней. Негде ей быть, кроме твоего кармана. – Дик был тронут неподдельным горем Уилфрида. – Дай я посмотрю сам.

Тщетно. Дудочка-свисток исчезла бесследно. У мальчика был такой вид, будто он сейчас зарыдает. Он принялся шарить в траве; все остальные ему помогали.

Впрочем, нет, помогали не все. Джордж даже не тронулась с места. Дик укоризненно поглядел на нее, но это не возымело действия. Джордж радовалась тому, что драгоценная дудочка исчезла. Как же должна была она ненавидеть бедного Уилфрида! Да, конечно, подчас он внушал окружающим откровенную неприязнь, тут сомнений быть не могло. Но в эту минуту мальчик переживал настоящее горе, и не посочувствовать ему казалось невозможным.

Джордж встала и начала собирать со стола остатки еды. Потом принялась относить в коттедж грязную посуду. Через несколько минут к ней присоединилась Энн.

– Мне так жаль бедного старину Уилфрида, – сокрушенно покачала головой девочка. – А тебе?

– А мне нисколечко! – резко ответила Джордж. – Так ему и надо! Хоть бы он никогда не отыскал свою дурацкую дудку! Это ему наказание за то, что он старается отнять у меня Тимми.

– Джордж, не говори глупостей! Он просто валяет дурака, вот и все, – возмутилась Энн. – Разве можно всерьез относиться к его фокусам? Ты прекрасно знаешь, что Тимми любит тебя больше всех на свете и всегда будет любить. Это твоя собака, и ничья больше! Уилфрид всего-навсего дразнит тебя, когда заставляет Тимми подойти и поиграть с ним.

– Тем не менее Тимми подходит, – с горечью произнесла Джордж. – А он не должен ему повиноваться. Не должен!

– Я думаю, Тим просто ничего не может с собой поделать, – грустно сказала Энн. – Уилфрид наделен какой-то сверхъестественной притягательностью для животных. Эта его маленькая дудочка-свисток – как волшебный зов для них.

– Все равно я рада, что она пропала. Рада, рада, рада!

– Значит, ты просто глупая и злая.

С этими словами Энн пошла прочь, зная, что когда Джордж в таком состоянии, с ней нет никакого сладу и любые увещевания бесполезны. Правда, тут ее осенила одна тревожная мысль. Вдруг Джордж знает, где дудочка? Вдруг она сама нашла ее и спрятала? Или даже сломала? «Нет, нет, – с раскаянием подумала девочка. – Джордж может быть порой и вздорной, и резкой, и даже недоброй. Но она не может быть низкой и подлой. А это было бы величайшей низостью – уничтожить красивую маленькую дудочку, на которой Уилфрид выводит свои магические трели!»

Энн двинулась туда, где остались братья, желая как-то утешить и подбодрить Уилфрида. Но тот исчез.

– Куда он делся? – удивилась Энн.

– Отправился на поиски своей бесценной дудочки, – ответил Дик. – Знаешь, он ужасно убивается. Сказал, что снова пройдет тем путем, каким мы возвращались с площадки для гольфа, а потом будет искать во всех остальных местах, где мы тоже побывали сегодня утром. Он даже хочет зайти в клуб – не исключено, что дудочка выпала у него из кармана именно там. Боюсь только, ему ее уже не найти!

– Несчастный Уилфрид! – сказала мягкосердечная и как всегда отзывчивая Энн. – Зря он меня не дождался. Пошли бы вместе… Он ужасно расстроен, да? Он что, уже не сможет больше подзывать к себе животных и птиц?

– Понятия не имею, – пожал плечами Дик. – Слушай, а как по-твоему, не знает ли наша Джордж чего-нибудь по поводу пропажи? Нехорошо, наверное, так говорить, но Джордж вполне могла найти ее и спрятать. Просто ради шутки!

– Нет, на такое она не способна, – твердо отвечала Энн. – Это была бы уж слишком неблагородная и скверная шутка… Я считаю, мы должны верить в то, что Уилфрид отыщет свою дудочку. А теперь скажите мне, какие у нас планы на будущее? Завалиться спать – судя по вашему виду?

– О да, спать! Спать на теплом солнышке и не просыпаться часов до трех. – Джулиан сладко зевнул. – А потом лично я собираюсь прогуляться вниз, к заливу. Может, даже там и выкупаюсь.

– Мы все пойдем к морю, – сонным голосом проговорил Дик. – Господи, какое же это блаженство – безделье, никаких занятий. А вокруг тепло, красиво, и накормили вкусно, и можно подремать. Пока, ребята! Я уже сплю!