Тайное место

4

“Корт” – самый большой и лучший торговый центр в пешей досягаемости от Килды и Колма, защита от внешнего мира, где над тобой не торчат взрослые с кислыми лицами, готовые в любой момент коршуном наброситься на тебя. “Корт” возвышается над округой, как огромный магнит, и притягивает всех. Здесь, в искрящемся ломтике счастья и свободы между уроками и ужином, могло произойти что угодно, твоя жизнь словно взмывала вверх и преображалась, таинственно мерцая. В призрачном свете неоновых ламп лица причудливо поблескивали и гримасничали в приступах смеха, рты произносили слова, которые едва различались в водовороте звуков, и любое из них могло оказаться тем самым волшебным словом, которого ты так ждешь; все, что ты в состоянии вообразить, могло ждать тебя здесь, если обернешься в тот единственный верный момент, если поймаешь тот самый нужный взгляд, если из динамиков рядом в нужный миг зазвучит та самая песня. Сладкий запах свежих пончиков, такой густой – хоть с пальцев слизывай, плыл от кондитерского киоска.

Начало октября. Крису Харперу – сцепился с Ошином О’Донованом прямо у фонтана по центру “Корта”, хохочет во весь голос, остальные парни из Колма подзадоривают – остается жить чуть больше семи месяцев.

Бекка, Джулия, Селена и Холли – по другую сторону фонтана, у них с собой четыре пакетика конфет. Джулия, косясь на мальчишек из Колма, тараторит, излагая вполне правдоподобную историю о том, как минувшим летом она и еще одна девочка-англичанка умудрились с парой французских парней просочиться в суперкрутой ночной клуб в Ницце. Холли жует “Скиттлс” и слушает, иронично приподняв бровь, что означает: ну да, конечно; Селена пристроилась на поцарапанном мраморном бортике фонтана, опустив подбородок на сложенные руки, а волосы ее свисают едва не до полу. Бекка хочет наклониться и придержать их, пока локоны не измарались в пыли и растоптанной на полу жвачке.

Бекка не выносит “Корт”. С самого начала первого года, когда новичкам пришлось прождать целый месяц, прежде чем им позволили покинуть территорию школы, – пока они не вымотаются настолько, чтобы не было сил сбежать, полагала Бекка, – она слышала только одно: ах, “Корт”, “Корт”, “Корт”, стоит нам только попасть в “Корт”, и все будет восхитительно. Сияющие глаза, руки, рисующие в воздухе контуры вожделенного места, словно там высятся сверкающие замки, блестят льдом катки и струятся водопады шоколада. Девчонки постарше возвращались, важно задрав носы, все такие многозначительно молчаливые, окутанные ароматами капучино и пробников, помахивая пакетами с разноцветными покупками, все еще слегка пританцовывая в ритме модных мелодий. Волшебное место, блистающий мир, где забываешь о нудных училках, рядах казенных кроватей, злобном шипении одноклассниц. “Корт” стирал из памяти все.

Это было еще до того, как Бекка познакомилась с Джулией, Селеной и Холли. В то время она просыпалась по утрам настолько несчастной, что в первые минуты, открыв глаза, даже удивлялась, отчего так плохо на душе, пока не вспоминала почему. Она регулярно названивала матери, рыдая взахлеб и нимало не беспокоясь, кто ее может услышать, и умоляла забрать ее обратно домой. Мать устало вздыхала и повторяла, что вот-вот все станет замечательно, как только она найдет себе подружек, с которыми можно будет болтать о мальчиках, поп-звездах и нарядах, и Бекка бросала трубку, поражаясь всякий раз, насколько хуже она стала себя чувствовать, хотя, казалось, хуже некуда. “Корт” казался единственным местом, на которое еще можно было надеяться в этом мире скорби и ужаса.

А потом она наконец туда попала, и волшебное королевство оказалось зачуханным торговым центром. Девчонки из первого года прямо пищали от восторга, а Бекка прикидывала, глядя на вздымавшиеся ввысь слепые стены серого бетона: если она сейчас свернется калачиком прямо здесь, на земле, и откажется двигаться с места, может, тогда ее отправят домой, объявив сумасшедшей?

А потом к ней подошла какая-то блондинка, Селена, кажется, типа того – Бекка слишком страдала, чтобы обращать внимание на детали, – Селена окинула крышу “Корта” долгим задумчивым взглядом и сказала:

– Там есть одно окно, видишь? Держу пари, если туда забраться, можно пол-Дублина увидеть.

Забраться туда, как выяснилось, было возможно. И вот он распростерся у них под ногами – вожделенный волшебный мир, изящно-игрушечный, как в сказке. Выстиранные простыни колышутся на веревках, детишки играют в мячик в саду, чудесный зеленый парк с яркими, как леденцы, клумбами красных и желтых цветов; вот старичок со старушкой остановились поболтать под изящным кованым фонарем, а их озорные собачки в это время резвятся, запутывая поводки. Окно отыскалось ровно между парковочным автоматом и здоровенным мусорным баком, и взрослые, оплачивавшие парковку, подозрительно косились на Бекку с Селеной, пока в конце концов не явился охранник и не вышвырнул их прочь из “Корта”, хотя и сам явно не очень понимал, за что, собственно, но все равно оно миллион раз того стоило.

Впрочем, два года спустя Бекка все так же ненавидит “Корт”. Ей противно, что на тебя постоянно пялятся со всех сторон, взгляды ползают по тебе, как мерзкие жуки, вечно копошащиеся и что-то грызущие, девицы роятся стайками отвратительной мошкары, ехидно косятся на твою грудь, а парни таращатся вообще непонятно на что. Никто там, в “Корте”, не стоит на месте, всё кружится и вращается, все вертят головами, наблюдают за наблюдателями, стараются принять позу поэффектнее. И замолчать нельзя ни на минуту, нужно непрерывно болтать, чтобы не выглядеть лузером, но не рассчитывай на нормальную беседу, поскольку каждый думает о своем. Пятнадцать минут в “Корте” – и Бекка чувствует: если сейчас кто-нибудь к ней притронется, его убьет током.

По крайней мере, когда им было двенадцать, они просто надевали пальто и шли себе. А в этом году все готовятся к “Корту”, как к “Оскару”. В “Корте” ты демонстрируешь свои новые обворожительные формы, и походку, и самоё себя, дабы люди могли по достоинству оценить их, и не смеешь обмануть ожидания, будучи пустым местом. Ты просто обязана на всю катушку заняться прической и либо выпрямить волосы до состояния звенящей струны, либо закрутить их в немыслимые конструкции, вымазаться автозагаром с головы до ног, покрыть лицо тональным кремом толщиной в палец, выложить на каждое веко по фунту теней и натянуть супертонкие суперобтягивающие джинсы и угги или “конверсы”, потому что иначе, не дай бог, кто-то сможет отличить тебя от всех остальных, и тогда ты точно лузер. Лени, Джули и Холли уж точно не такие дуры, но и они по четыре раза смывают и вновь накладывают румяна и крутятся перед зеркалом, разглядывая себя под всеми возможными углами, пока Бекка нетерпеливо переминается в дверях. Бекка не красится в “Корт”, потому что вообще терпеть не может косметику и потому что от мысли потратить полчаса на сборы, чтобы потом торчать на лавочке перед ларьком с пончиками, у нее предохранители в мозгу перегорают.

Она ходит туда, раз уж все ходят. Но отчего им это нравится, для Бекки абсолютная загадка. Они ведут себя так, словно восхитительно проводят время, все взбудораженные и восторженные, подталкивают друг друга под локти, радостно верещат и хохочут без повода. Но Бекка-то знает, каковы они, когда действительно радостны и счастливы, и это выглядит совершенно иначе. По пути обратно на их внезапно постаревших печальных лицах отпечатки эмоций словно застывают, оттиснутые так крепко, что не отодрать.

Сегодня она еще больше взвинчена, чем обычно, каждые две минуты смотрит на часы в телефоне, ерзает, никак не устроится удобно на мраморном сиденье. Джулия уже дважды раздраженно фыркала: “Господи, да угомонишься ты, наконец?” Бекка бормотала: “Прости”, но мгновением позже вновь начинала вертеться.

Это потому, что в нескольких шагах от них на кромке фонтана обосновались Далеки. Бекка ненавидит в Далеках все, до самой последней клеточки. Ненавидит их по отдельности – как Орла разевает рот, как Джемма виляет задницей при ходьбе, идиотскую рожу Элисон, которая корчит из себя напуганную малышку, сам факт существования Джоанны – и всех скопом тоже ненавидит. Сегодня она ненавидит их особенно сильно, потому что трое парней из Колма подсели к ним, так что Далеки выделываются еще больше, чем обычно. Каждый раз, как кто-нибудь из парней что-то говорит, все четверо начинают ржать, повизгивая, едва не падая в фонтан от восторга, и парни якобы вынуждены их подхватывать. Элисон кокетливо склонила голову, строя глазки блондину, и даже высунула кончик языка, типа соблазнительно. Похожа на умственно отсталую.

– Ну и вот, – рассказывает Джулия. – Жан-Мишель показывает на меня и Джоди, и такой: “Это Candy Jinx. Они только что победили в ирландском “Х-Факторе”!” Остроумно, правда? Ведь если нет конкурса, нет и настоящих победителей, никто не сможет сказать, что он заливает. А с другой стороны, не так уж остроумно, потому что я могла заранее сказать, что все покатится к долбаной матери. – Это Джулия как бы ругается. По-прежнему не слишком убедительно. – И – о! какой сюрприз! – вышибалы такие: “О’кей, давайте послушаем, как они поют”.

– Упс. – Бекка догадывается, что будет дальше. Она пытается не обращать внимания на Далеков и сосредоточиться на Джулии. Байки у Джулии забавные, даже если вычесть процентов десять-двадцать, и Бекка никогда не уверена, что не ошиблась с вычитанием.

Джулия приподнимает бровь:

– Ну спасибище.

– Нет, я просто хотела сказать… – юлит Бекка.

– Расслабься, Бек. Я знаю, что пою хреново. В этом все дело.

Бекка краснеет и тянется за очередной пригоршней “Скиттлс”, скрывая смущение.

– Ну, я, типа… понятно, что мы в заднице, что мы с Джоди вообще можем спеть? То есть мы обе любим Леди Гагу, например, но не скажешь же, что первый сингл Candy Jinx – “Порочный роман”?

Селена хохочет. Парни из Колма оглядываются на них.

– Хорошо хоть, Флориан умнее, чем Жан-Мишель. Он такой: “Шутишь? У них же контракт. Если они пропоют хоть нотку, нас засудят по самое не балуйся”.

Холли не смеется. Похоже, она отвлеклась. Склонила голову, как будто прислушивается к чему-то другому.

– Хол? – окликает Селена. – Ты в порядке?

Холли кивает в сторону Далеков.

Джулия откладывает финал истории на потом. Все четверо принимаются заинтересованно выбирать конфетки из пакетиков и подслушивать.

– Не, серьезно, я тебе говорю. – Джоанна подталкивает ногой Орлу.

Орла хихикает и прячет голову в плечи.

– Глянь на него. Втюрился в тебя, бедняжка.

– Да нет же.

– Что? Не веришь? Да точно! Он сказал Даре, а Дара – мне.

– Не может быть, чтобы я понравилась Эндрю Муру. Дара просто заливает.

– Прошу прощения… – Голос Джоанны мгновенно становится ледяным, и Бекка вновь начинает нервно ерзать. Она злится, что Джоанна пугает ее до такой степени, но ничего не может с собой поделать. – Ты хочешь сказать, что Дара выставляет идиоткой меня? Вот уж не думаю.

– Джо права, – лениво бросает Джемма. Она лежит, пристроив голову на колени одному из парней и изящно выгнув спину, так что грудь бесстыже торчит прямо ему в лицо. Бедняга отчаянно пытается делать вид, что он вовсе туда и не смотрит. – Эндрю конкретно запал на тебя.

Орла по-идиотски корчится от восторга, со свистом вдыхает и закусывает нижнюю губу.

– Он просто очень стеснительный, вот и молчит, – поясняет вновь ставшая милой Джоанна. – Так Дара и сказал. Бедняга Эндрю просто понятия не имеет, что ему делать. – И, обернувшись к высокому темноволосому парню рядом: – Верно же?

– Ага, точняк, – бормочет тот в надежде, что угадал. Джоанна одобрительно улыбается.

– Он думает, у него никаких шансов, – продолжает Джемма. – Но он же ошибается, да?

– Он же тебе нравится, а?

Орла невнятно мяукает.

– Боже, ну конечно, нравится! Это же Эндрю Мур!

– Он самый крутой чувак на свете!

– Я сама от него без ума.

– Я тоже. – Джоанна подпихивает локтем Элисон: – И ты тоже, верно, Эли?

– Э, ну да, – растерянно моргает Элисон.

– Видишь? Я так тебе завидую!

Даже Бекка знает, кто такой Эндрю Мур. Он сейчас по ту сторону фонтана, в центре компании из Колма, – блондин, плечи широченные, как у регбиста, самый шумный, буйный. В прошлом месяце папаша Эндрю Мура нанял диджеем на вечеринку по случаю шестнадцатилетия сыночка саму Пикси Гелдоф[4].

Орла наконец пришла в чувство.

– Думаю, он мне нравится, конечно. В смысле…

– Конечно, нравится.

– Он всем нравится.

– Вот ты счастливая, овца ты эдакая!

Орла улыбается во весь рот.

– То есть… ты?.. О господи. Ты, то есть, можешь сказать Даре, а он передаст Эндрю?

Джоанна отрицательно мотает головой:

– Не поможет. Он все равно постесняется подойти. Ты сама должна ему намекнуть.

Предложение ввергает Орлу в очередной пароксизм хихиканья и подергиваний, она закрывает ладонями лицо.

– Ой, господи, я не могу! Я просто, ой… ой, мамочки! Боже мой!

Джоанна и Джемма – сама искренность, Элисон так и не врубилась, о чем речь, а вот парни с трудом сдерживают ржание. Холли, сидя спиной к ним, изумленно выкатывает глаза, мол, нет, ну это перебор.

– Убей меня нежно, – тихо бормочет Джулия пакетику с М&М’s, чтоб Джоанна не расслышала. – С такими подружками и врагов не нужно…

До Бекки не сразу доходит.

– Думаешь, они врут?

Джоанна всегда была из тех людей, которым даже ни к чему быть твоим личным врагом, чтобы быть отвратительной. Она говорит гадости просто так, без всякого повода, а потом ухмыляется, видя твое застывшее лицо. Но здесь ведь совсем другое. Орла же подруга Джоанны.

– О, добро пожаловать в реальный мир. Конечно, врут. Думаешь, Эндрю Мур сохнет вот по этому? – Джулия кивает на Орлу, которая раскраснелась и даже вспотела от волнения, вдобавок глупо хихикает и, откровенно говоря, выглядит так себе.

– Какая мерзость, – выдыхает Бекка. Пальцы стиснули пакетик с драже, сердце бешено колотится. – Так нельзя.

– Правда? А вот погляди на них.

– Они это делают на публику, – Холли указывает взглядом на парней, – выпендриваются.

– И что, парням нравится? Слушай, они что, хотят, чтобы девчонки делали гадости? Своим собственным подружкам?

Холли пожимает плечами:

– Ну, если бы они видели в этом что-то ужасное, наверное, сказали бы.

– Сейчас идеальный момент, – объявляет Джоанна, подмигивая высокому парню. – Иди и скажи ему: “Да, ты мне тоже нравишься”. И все.

– Я не могу, ооой, мамочки, я не могууу…

– Разумеется, можешь. Слушай, на дворе двадцать первый век, феминизм и все такое. Нам больше не нужно ждать, пока парни пригласят нас куда-нибудь. Давай, вперед. Представь, как он будет счастлив.

– А потом он поведет тебя куда-нибудь в тихий уголок за “Кортом”, – подхватывает Джемма, слегка шевельнувшись на своем неудобном ложе, – и его руки обнимут тебя, и он начнет тебя целовать…

Орлу почти скрутило в узел от переживаний, она громко и радостно хрюкает.

– Ставлю пятерку, что она пойдет. Кто больше? – предлагает Джулия.

Селена, разглядывая издалека Эндрю Мура, задумчиво произносит:

– Если она это сделает, он ее с грязью смешает.

– Да, он конченый мудак, – соглашается Джулия. Забросив в рот пару конфеток “Ментос”, она продолжает с интересом наблюдать за развитием событий, как в кино.

– Пойдем, – предлагает Бекка. – Не хочу на это смотреть. Отвратительно.

– Фигня. Я посмотрю.

– Поторопись, – нараспев убеждает Джоанна, вновь подталкивая ногу Орлы кончиком туфли. – Он не будет ждать вечно, даже если страстно влюблен. Если не будешь действовать решительно, он переметнется к другой.

– А ведь могла заработать пятерку, – вздыхает Холли. И резко оборачивается: – Эй, Орла! – И, когда Орла обращает к ним багровое лицо, все еще щерясь как идиотка, Холли продолжает: – Они просто над тобой издеваются. Ты что, в самом деле думаешь, что Эндрю Мур постесняется заговорить с девчонкой сам, если она ему понравится? Серьезно?

– Прошу прощения… – возмущенно встревает Джоанна, выпрямившись и с ненавистью глядя на Холли. – Не припомню, чтобы я предлагала тебе высказаться.

– Прошу прощения, вы орете во весь голос посреди “Корта”. Если мне приходится это слушать, я имею право и на собственное мнение. И мнение мое таково: он вообще понятия не имеет о существовании Орлы.

– А мое мнение, что ты мерзкая шваль, место которой в вонючей муниципальной школе, чтобы нормальным людям не пришлось выслушивать твои тупые мнения.

– Ух ты! – радуется парень, на коленях которого пристроила голову Джемма. – Девки сцепились.

– О да-а-а, – усмехается верзила. – Валяй, красотка!

– Отец Холли – детектив, – поясняет Джулия парням. – Он арестовал мамашу Джоанны за проституцию. Вот она до сих пор и злится.

Парни ржут. Джоанна медленно встает и уже открывает рот, чтобы произнести в ответ что-нибудь чудовищное, – Бекка заранее трепещет – когда с другой стороны фонтана доносится шум. Эндрю и трое его приятелей схватили какого-то мальчишку и, держа за руки и за ноги, раскачивают над водой, а тот орет и вырывается. И все при этом смотрят на девиц.

– Боже правый! – Джоанна подталкивает Орлу с такой силой, что та едва не улетает в фонтан. – Видела? Он смотрит прямо на тебя!

Орла ловит взгляд Холли. Холли пожимает плечами:

– Как знаешь.

Орла застывает в растерянности, винтики в ее голове крутятся с такой скоростью, что она явно не в состоянии мыслить, даже в меру собственных способностей.

– Чего ты на меня-то пялишься? – возмущается Джулия. – Я только зритель.

– Холли права, Орла, – тихо произносит Селена. – Если бы ты ему нравилась, он бы сам тебе сказал.

– Или ты просто завидуешь, – усмехнувшись, бросает Джемма, продолжая лежать на коленях приятеля.

– А правда! Потому что Эндрю Мур ни за что не стал бы связываться ни с одной из вас, – фыркает Джоанна. – Кому ты веришь, нам или им?

Орла так и стоит с разинутым ртом. На миг ее глаза встречаются с глазами Бекки – тупость и отчаяние. Бекка понимает, надо что-то сказать. Не делай этого, он размажет тебя по полу на глазах у всех…

– Потому что если ты веришь им больше, чем нам, – льда в голосе Джоанны достаточно, чтобы заморозить Орлу с головы до ног, – то, возможно, лучше бы им и стать отныне твоими лучшими подругами.

Это мгновенно выводит Орлу из ступора. Даже ей понятно, чего следует бояться по-настоящему.

– Нет! В смысле, я не верю им! Я верю только тебе. – Щенячья улыбка. – Правда.

Джоанна еще некоторое время держит леденящую паузу, за время которой Орла успевает едва не поседеть от ужаса, но в конце концов величественно улыбается, демонстрируя милосердие:

– Да, я знаю. В том смысле, что ты же не дура. Ну давай, иди.

Орла бросает на нее последний отчаянный взгляд. Джоанна, Джемма и Элисон ободряюще кивают. Орла идет вокруг фонтана, но так пугливо и осторожно, что едва не семенит на цыпочках.

Джоанна, чуть склонив голову набок, улыбается длинному парню. Тот усмехается в ответ. Его рука скользит на талию Джоанны, потом чуть ниже, и вот они вместе следят, как Орла подходит к Эндрю Муру.

Бекка ложится на холодный липкий мрамор и смотрит на куполообразный потолок “Корта”, через все четыре этажа, лишь бы не видеть происходящего здесь. Люди, снующие туда-сюда на балконах, кажутся совсем крошечными и хрупкими, словно в любой момент могут утратить опору, стрелой полететь вверх, раскинув руки, и врезаться головой в крышу. С другой стороны фонтана доносится восторженный рев, хохот и мерзкие вопли: Ого-го, Муру свезло! – Давай, Энди, не робей, страшненькие отсасывают круче всех! – Трахни хоть из жалости! И рядом истерический визг Джоанны, Джеммы и Элисон.

– А я все-таки заработала свою пятерку, – констатирует Джулия.

Бекка смотрит на самый верхний этаж, где в углу притаился невидимый отсюда парковочный автомат. Рядом с ним пробивается тонкая полоска дневного света. Она надеется, что пара первогодок выглядывает сейчас в окошко, и свежий ветер выдувает из их голов все это мерзкое дерьмо, и прекрасный мир расстилается под их ногами. Она надеется, что их не прогонят прочь. Надеется, что когда они выйдут наружу, то подожгут клочок бумаги, сунут в мусорный бак и спалят “Корт” к чертовой матери.