Тайны географических названий

Страна-деревня

Жак Картье был полон самых радужных надежд. Скрестив руки на груди, он стоял на палубе корабля, вперив горделивый взгляд в проплывающие мимо лесистые берега широкой полноводной реки. О, он еще покажет, на что способен «веселый корсар» Жак Картье… Спору нет, его имя небезызвестно во Франции и за ее пределами, он уже давно прославился своими лихими нападениями на испанские и португальские корабли. Но такая слава его больше не удовлетворяла, хотелось другого: известности покорителя заморских земель, открывателя новых стран.

Ведь недаром он совершает второе путешествие к берегам Северной Америки по приказу наихристианнейшего короля Франции Франциска I. В этом приказе недвусмысленно сказано, что ему, Жаку Картье, надлежит завершить открытие западных стран, лежащих в том же климате и под той же широтой, что и владения французского короля.

В первом путешествии, из которого Картье возвратился в прошлом, 1534, году ему удалось достигнуть устья этого большого водного потока, названного им рекой Св. Лаврентия. Перед тем он ознакомился с берегами Лабрадора и Ньюфаундленда. Картье презрительно усмехнулся:

— Лабрадор, Ньюфаундленд! Разве можно назвать землей эти безжизненные берега, где он видел одни только голые скалы да камни. Там и воза земли не набралось бы на протяжении сотен лье^[28].

Нет, не о таких владениях для своего короля мечтал он.

Совсем другое дело берега реки, вверх по которой поднимались его корабли. Вид их был многообещающим. Великолепные леса с породами деревьев, подобных тем, какие произрастают на его родине, часто встречающиеся индейские селения — все это не могло не радовать глаз. А «река смерти», как называли ее индейцы? Правда, угрюмые скалистые берега этого мрачного водного потока, впадающего в реку Св. Лаврентия почти у самого его устья, производили гнетущее впечатление, но среди обломков скал, усеивавших берега, Картье обнаружил, как ему показалось, породы, сопутствующие золоту. А это что-нибудь да значило.

Жак Картье еще раз с удовлетворением окинул взором расстилающуюся перед носом корабля гладь реки, которая искрилась под лучами яркого полуденного солнца, словно расплавленное серебро. Это как нельзя лучше гармонировало с мыслями веселого корсара. Он снова усмехнулся, но вспомнив свое теперешнее положение, принял горделивую позу и, небрежно обернувшись, сделал знак стоящей несколько поодаль группе офицеров приблизиться.

— Господа, — внушительно произнес он, — насколько я могу судить, мы подходим к тем самым быстринам и сужениям реки, о которых нам приходилось слышать не один раз от туземцев. Обратите внимание, как тесно сходятся там берега, — он протянул руку вперед. — Да и течение заметно усилилось. Прошу поэтому удвоить внимание и быть все время начеку. Тысяча чертей! У меня нет ни малейшего желания перевернуться вверх дном… тем более теперь, когда мы находимся на пороге великих открытий.

— Во Франции мы прослыли бы самыми неостроумными людьми в случае подобного исхода нашего предприятия, — заметил помощник Картье, задорно покручивая пышный ус.

— Клянусь честью, лейтенант, ваш довод неотразим, — усмехнулся Картье, — сделайте необходимые распоряжения. Вы знаете, как я дорожу своей репутацией.

Все разошлись по местам, и десятью минутами позже помощник капитана уже докладывал о принятых им мерах предосторожности.

— Вы передали предупреждение на другие корабли? — озабоченно спросил Картье.

— Разумеется, капитан. Все исполнено, и у вас не должно быть причин для беспокойства.

Картье удовлетворенно кивнул головой и, пощипывая нервными пальцами короткую бородку, продолжал наблюдать за медленно сближающимися берегами реки.

— Так вот как выглядит этот узкий проход, который индейцы называют неблагозвучным именем Квебек, — отвечая своим мыслям, вслух произнес он, разглядывая отвесные берега и стремительно несущиеся между ними воды реки, и тут же оживленно добавил, обращаясь к своему помощнику: — Э, да здесь есть люди! Взгляните, лейтенант!

— Бьюсь об заклад, капитан, — отозвался помощник, не отрывая глаз от левого берега реки, — сейчас мы увидим большое селение. Видите дым, поднимающийся из-за тех вон деревьев?

Действительно, в той стороне, куда указывал лейтенант, видно было более десятка столбов дыма, спиралью врезывавшихся в небосвод.

— Селение, должно быть, большое, — согласился Картье. — Да вот и оно! — вскричал он, увидев показавшиеся из-за высокой, поросшей лесом скалы первые вигвамы. — Эй, Антуан, подай шпагу и пистолеты.

Слуга, слонявшийся поблизости, опрометью бросился выполнять приказание своего хозяина.

— А вы, лейтенант, распорядитесь спустить шлюпки, я еду на берег.

— Будет выполнено, капитан, — почтительно фамильярно отвечал помощник, старый соратник Картье в его морских похождениях. — Если я не ошибаюсь, — он лукаво подмигнул, — вам готовится достойная встреча. У этих краснокожих, несомненно, есть природное чутье.

— Они обладают тем, чего вам всегда недоставало, любезный друг, — отпарировал Картье. — Однако поторапливайтесь с шлюпками. На ваших остротах я далеко не уеду.

Пока шлюпки спускали на воду, Картье с интересом следил за происходящим на берегу. Его помощник не без основания упомянул о торжественной встрече. В селении наблюдалось сильное движение. Между вигвамами сновали женщины, бегали с визгом и криками дети, мужчины группами стекались к берегу. До корабля доносились их возбужденные гортанные голоса, перекликавшиеся между собой.

Когда шлюпки французов уткнулись в прибрежные камни, на берегу уже собралась внушительная толпа индейцев. Часть из них, как только Картье и его спутники вступили на землю, начала ритмичный танец, исполненный непередаваемой грации, сопровождая его пением. Остальные подхватили напев.

— Не правда ли, они очаровательны? — ухмыльнулся в свои пышные усы помощник, следовавший за Картье. — Но, создатель, к чему весь этот шум?

— Терпение, лейтенант, терпение, — сохраняя на лице торжественное выражение, отвечал Картье. — Вообразите, что это не ваши уши, а уши его величества Франциска I и что почести, расточаемые нашими гостеприимными хозяевами, направлены в его адрес.

Тем временем от толпы отделилась небольшая группа, во главе которой выступал пожилой, но крепкий и статный индеец. Пышный головной убор и та почтительность, с которой расступались перед ним его соплеменники, не оставляли сомнений в его высоком сане.

Приблизившись к французам, предводитель индейцев остановился. Пение и пляски немедленно прекратились. Тогда вождь заговорил. Он торжественно произносил непонятные европейцам слова. Индейцы с вниманием прислушивались к речи своего главы. Когда он кончил, они разразились криками одобрения. Затем вождь приложил руку к животу, а потом протянул ее в сторону селения.

— Надеюсь, капитан, — не утерпел снова лейтенант, наклонившись к уху Картье, — вы не откажетесь от угощения, которое столь любезно предлагает нам этот почтенный человек. Во всяком случае из всей его речи я понял только заключительный весьма красноречивый жест. Итак, последуем за ним и посмотрим, чем нас будут потчевать.

Картье сделал вид, будто он не слышал легкомысленной болтовни своего помощника. Хотя он ничего не разобрал из того, что говорил вождь, ему было ясно, что речь старого индейца была дружелюбной. Подвижное лицо капитана осветилось покровительственной улыбкой, он с внушительным видом шагнул вперед и начал ответное слово.

Выразив благодарность за приветливую встречу, Картье с места в карьер объявил все окружные земли владением французской короны и выразил уверенность, что вождь и все его соплеменники будут счастливы приобщиться к истинной, христианской религии.

— Довольно вам коснеть в язычестве! — с пафосом воскликнул он.

Едва Картье произнес эти слова, несколько человек отделились от его свиты и, подойдя к толпе, начали раздавать медные крестики, предварительно поднося их к губам ни о чем не догадывавшихся индейцев. Вождю крестик вручил собственноручно сам капитан.

Пока длилась эта церемония, из лодки был вынесен большой деревянный крест, на котором крупными буквами выделялись слова: «Эта земля принадлежит королю Франции Франциску I». Крест водрузили на берегу и надежно закрепили камнями.

Вождь с невозмутимым выражением лица наблюдал за действиями пришельцев. Он терпеливо ожидал. Когда крест, наконец, был укреплен, предводитель индейцев повторил свой жест, приглашающий прибывших следовать за ним.

В центре селения перед самым большим вигвамом горел яркий костер. Приблизившись к нему, старый вождь опустился на землю, сделав знак, предлагавший гостям последовать его примеру. При этом он показал справа и слева от себя.

Французские офицеры не замедлили занять указанные им места. Вслед за ними расположились вокруг костра и все остальные. Наиболее уважаемые представители племени сидели, все прочие тесным кольцом окружили сидящих.

В руках старого вождя появилась деревянная трубка, набитая не то травой, не то листьями коричневого цвета. Ловким движением он извлек из костра небольшой уголек, положил его в трубку и несколько раз затянулся, выпустив затем изо рта голубоватый клуб дыма. Сделав три или четыре затяжки, вождь передал трубку Картье, знаками предлагая ему проделать то же самое.

Изумленный Картье хотел было отказаться, но вовремя сообразил, что церемония, в которой ему предлагали принять участие, имела какое-то символическое значение, и не стал нарушать ее. Подражая предшественнику, он взял трубку и затянулся. Вдохнув в себя изрядную порцию дыма, он ощутил во рту и в носу неприятное жжение и щекотание, какое бывает, когда разгрызешь зернышко перца. Огромным усилием воли Картье сдержал готовый уже вырваться кашель и дрогнувшей рукой отдал трубку соседу. Лицо его побагровело, на глазах невольно выступили слезы. Стараясь сохранить достоинство, он привычным жестом разгладил усы и бороду, чтобы хоть как-то прикрыть лицо.

Тем временем трубка совершала свой путь вокруг костра, пока не достигла лейтенанта. С ним произошло то же самое, что и с его начальником, который с тайным злорадством наблюдал за мучениями своего товарища, постоянно донимавшего его насмешками и остротами.

После того как традиционная трубка была выкурена, завязалась неторопливая беседа. Картье пытался втолковать индейцам, как могуществен французский король, которого он здесь представляет, и как будут счастливы индейцы, находясь под его покровительством, сулил им всяческие блага. Те в свою очередь изъявляли готовность заключить дружбу с чужеземцами. Весь разговор происходил при помощи знаков и выразительной мимики.

В заключение Картье, уже прощаясь, обвел рукой селение, подразумевая все окружающие земли, и спросил у вождя, какое название носит его страна.

— Канада, — с готовностью ответил тот, полагая, что пришелец спрашивает, как на его языке зовется селение.

— Вы заметили, лейтенант, — задумчиво сказал Картье помощнику, когда они уже садились в шлюпку, — мы уже не в первый раз слышим это слово. Ниже по реке туземцы говорили то же самое. Очевидно, вся эта страна называется Канада.

Обширные плодородные земли, открытые французским мореплавателем Жаком Картье и его спутниками в северной части североамериканского материка в тридцатых годах XVI века, первоначально получили название Новой Франции, а впоследствии стали именоваться Канадой. Так вследствие ошибки Картье слово «канада» (или «каната»), означавшее на индейском языке селение, распространилось на всю огромную территорию лежащую к северу от Соединенных Штатов Америки.