Тайны средневековых рыцарей

РЫЦАРИ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА

Времена рыцарства — это еще и колоритные личности. Воинов, стремившихся следовать лучшим идеалам рыцарства, было немало, хотя соответствовали не все. Лучшие из лучших были отважны в сражениях, свято чтили кодекс воина, были тверды в поступках и верны своим клятвам. Именно таких впоследствии стали называть рыцарями без страха и упрека…

А вот о том, что когда-то эти слова относились лишь к одному конкретному человеку, теперь мало кто знает. Так прозвали французского рыцаря XV века Пьера дю Тюрайля Баярда.

Он участвовал во множестве битв при королях Людовике XII и Франциске I, воевавших в Северной Италии, на счету у него было несметное число подвигов. Однажды он в одиночку сражался за мост через реку с двумя сотнями всадников. Этот воин настолько прославился отвагой и мужеством, что после знаменитой битвы при Мариньяно Франциск I, которому как раз исполнился двадцать один год, пожелал, чтобы в рыцари на глазах всего французского войска его посвятил Баярд.

В другой раз, когда Баярд попал в плен к врагу, он был немедленно отпущен на свободу без всякого выкупа. Даже смерть его была рыцарски образцовой. Когда он получил смертельное ранение, к нему подошел один из врагов, ранее бывший сподвижником французского короля, и выразил сожаление, но Баярд отвечал: «Не обо мне вы должны сожалеть, но о себе самом, поднявшем оружие против короля и отечества».

Такими же рыцарями без страха и упрека — отважными, с горячей кровью, верными слову, — были герцог Бургундии Карл Смелый, король Кастилии Альфонс VIII и английский король Ричард I Плантагенет, прозванный Львиным Сердцем.

Пожалуй, в книге о рыцарских временах о Ричарде I стоит рассказать подробнее хотя бы потому, что этот отважный, вспыльчивый, великодушный король-рыцарь был не только участником многих примечательных событий, но в значительной мере сам определял их. Он шел по тем же дорогам, что и тысячи его современников-рыцарей, и сам же направлял этот путь.

Судьба его сложилась необычайно увлекательно и драматично. Были в ней, словно в шекспировских пьесах, война с собственным отцом и предательство родного брата, осада крепостей и собственное заточение в замке, свобода, обретенная благодаря огромному выкупу.

Были в жизни короля-рыцаря восторженная преданность друзей и злая хула врагов. Да и потом, спустя века, по-разному оценивали его жизнь и деяния историки и писатели. Знаменитый романист Вальтер Скотт, например, давал ему такую характеристику:

«Король, наделенный львиным сердцем, был образцом рыцаря, совершающего блестящие, но бесполезные подвиги, описываемые в романах того времени: слава, добытая собственной доблестью, была для него гораздо дороже той, какую он мог бы приобрести мудростью и правильной политикой своего правления. Поэтому его царствование было подобно полету стремительного и сверкающего метеора, который, проносясь по небу, распространяет ненужный и ослепительный свет, а затем исчезает, погружаясь в полную тьму. Его рыцарские подвиги послужили темой для бесчисленных песен бардов и менестрелей, но он не совершил никаких плодотворных деяний из числа тех, о которых любят рассказывать историки, ставя их в пример потомству…»

Во многом упрекали историки Ричарда Львиное Сердце спустя столетия, с высот своего времени. Писали о том, что другие европейские монархи, как, например, король французский Филипп II Август, укрепляли свои государства и пеклись об их благе, а Ричард I английский метался по всему свету, почти не бывая в своем королевстве и разоряя народ военными поборами.

Однако другие утверждали, что король Ричард I был истинным и лучшим представителем своего времени — века расцвета рыцарства — и что все его походы и подвиги прекрасно вписываются в рыцарский идеал, так как он прежде всего искал бессмертной славы.

Кто прав? Наверное, и те и другие. Очень любопытно познакомиться с удивительной жизнью рыцаря-короля, которая и в самом деле, если вспомнить слова Вальтера Скотта, пронеслась сквозь время, как блистающий и мигом сгоревший метеор. К тому же мы сможем узнать о том, как в средневековой рыцарской Европе шла борьба за престолы и города, о том, как проходили Крестовые походы — важнейшие военные события рыцарских времен.

Конец XII века в Западной Европе был очень похож на конец века предыдущего; как и сотню лет назад, перед началом первого Крестового похода, по городам и деревням ходили проповедники, призывая христиан подниматься на освобождение святого Гроба. И точно так же рыцари, сеньоры, короли вновь собирались на Восток.

Причиной были недобрые вести: повелитель Египта Саладин, присоединив к своим владениям Сирию, захватил вслед за этим священный для христиан город Иерусалим и другие города основанного крестоносцами Иерусалимского королевства. В октябре 1187 года Саладин вынудил двадцатитысячное христианское войско сдаться и взял в плен иерусалимского короля. С ним, правда, он обошелся милостиво, но все христианские святыни вновь были в руках мусульман, и Европа пришла в движение, готовясь к новому Крестовому походу.

В 1189 году множество знатных и незнатных воинов находились на пути в Палестину или уже добрались до стен Аккры. Здесь собиралось огромное войско крестоносцев, намеревавшихся отвоевать у мусульман этот прибрежный город-крепость.

С севера шло более полусотни кораблей с ополчением шведов, норвежцев и датчан. Германский император Фридрих I, прозванный Барбароссой за огненно-рыжую бороду, вел свою армию сушей — по горам и жарким равнинам Малой Азии.

Собирались в Крестовый поход и два совершенно не похожих один на другого человека — король Франции Филипп II Август и король Англии Ричард I. Жизненные пути этих монархов не раз уже пересекались, они были то закадычными друзьями, то смертельными врагами; и немало причин было у них как для вражды, так и для дружбы.

Королю Ричарду было в 1189 году тридцать два года. В жилах его текла кровь северян-викингов, потомком которых был его отец, король Англии Генрих II, и горячая кровь южных французов, от которых происходила его мать, Элеонора Аквитанская. Этот брачный союз объединил обширные земли в Англии и во Франции, но семейная жизнь складывалась неудачно. Королева не только сама постоянно конфликтовала с мужем, но втягивала в свои интриги против него четырех сыновей — Генриха, прозванного в отличие от отца Молодым, Ричарда, Готфрида и Иоанна, так что Генрих II почел за благо держать жену в заточении в одном из северных английских замков.

Ричард, второй сын, родился в английском городе Оксфорде, однако рос и воспитывался на юге Франции, в Аквитании. Он считал родными языками французский и провансальский, владел также итальянским и латынью. Юный принц получил прекрасное образование, знал и ценил музыку, был неплохим поэтом. Будучи необыкновенно крепким физически, он мастерски владел оружием, был заядлым охотником — словом, полностью соответствовал идеалу истинного рыцаря.

В 1169 году, когда Ричарду было всего двенадцать лет, его отец произвел раздел между сыновьями. Старший, Генрих Молодой, получил Нормандию и Анжу, третий сын, Готфрид, — Бретань, младший сын, Иоанн, по малолетству не получил наделов и потому был прозван Безземельным, причем сохранил это прозвище, даже став много лет спустя английским королем.

Ричард получил Аквитанию, Пуату и Овернь. И едва только появился у него свой двор, потянулись к нему поэты-трубадуры. «Он привлекал их отовсюду, — сообщает один из хронистов, — пели они о нем на улицах и площадях, и говорили везде, что нет второго такого принца на свете».

Однако пора стихов и музыки закончилась довольно быстро. Уже в 1173 году Генрих Молодой и Ричард выступили против отца.

Раздел владений, который Генрих II произвел между сыновьями, был во многом номинальным, принцев не допускали к делам их «государств» — таких разных, хоть и объединенных одной короной, — без явного надзора, а также наблюдений десятков тайных соглядатаев. Население всех этих французских территорий тяготилось зависимостью от английского короля. Выступить против Генриха II поощряли их вассалы и мать, Элеонора Аквитанская.

Оружие за Генриха Молодого и Ричарда подняли бретонцы и нормандцы, анжуйцы, баски и жители Пуату. Король Шотландии, извечный враг короля английского, счел момент благоприятным, чтобы выступить против Генриха II. Французский король Людовик VII в течение двух лет был верным союзником взбунтовавшихся принцев. Острота противостояния усугублялась и тем, что Элеонора Аквитанская, прежде чем выйти за Генриха II, была супругой французского короля…

Однако после военных неудач Генрих Молодой первым запросил у отца мира. Потом был вынужден покориться и Ричард. Генрих II проявил милость к непокорным сыновьям — оставил за ними все прежние титулы, а кроме того, даровал каждому по два замка и дополнительные доходы с их владений.

1174 год дал начало новой трещине в отношениях Генриха II с Ричардом. Принц был обручен с дочерью французского короля, однако брак отложили на некоторое время из-за молодости жениха и невесты. Тем не менее Генрих II сразу же увез невесту из Парижа к своему двору. Потом, по прошествии некоторого времени, во Францию стали проникать настойчивые слухи о том, что английский король и французская принцесса живут совсем не так, как надлежало бы королю-свекру и принцессе-невестке…

Эти слухи дошли и до жениха. Во всяком случае, когда на французский престол в 1180 году вступил сын Людовика VII Филипп II, Ричард уже решительно и упорно отказывался от женитьбы.

Королю Филиппу II было всего пятнадцать лет. Однако уже тогда он проявлял свои особенности, в полной мере раскрывшиеся несколько лет спустя, — незаурядный изворотливый ум, стремление любой ценой укрепить французское государство, склонность к интригам. Целью Филиппа с самого начала его правления стало полное возвращение всех территорий, которыми владел во Франции английский король. Ради этого он ссорил Генриха II с Ричардом, то вступая с английским монархом в тайные переговоры, то ведя с ним войну.

В 1183 году Генриха Молодого, а три года спустя и Готфрида, братьев Ричарда, унесла «злокачественная лихорадка». Ричард остался единственным претендентом на Нормандию и Анжу, а затем и на корону Англии. Однако с этого момента Генрих П намеревался оставить престол после своей смерти не Ричарду, а самому младшему из братьев — принцу Иоанну Безземельному.

Ричард же как раз в этот момент особенно сблизился с Филиппом II. Когда он был его гостем в Париже, «они ели за одним столом», сообщает хроника.

В начале 1188 года Филипп II намеревался вторгнуться в Нормандию, чтобы выбить оттуда Генриха II. Но вся Европа была полна слухов о неудачах на Востоке, о том, что христианские бароны теряют свои владения под ударами неверных, объединившихся под властью неведомого европейцам Саладина. Поэтому сам папа римский вмешался в спор на континенте, чтобы примирить английского и французского монархов и призвать их вместо войны друг с другом отправиться в новый Крестовый поход.

21 января 1188 года короли съехались для встречи, причем состоялась она не в парадном зале замка, а, как это нередко случалось в Средневековье, в густом лесу неподалеку от города Жизор между Парижем и Руаном, под высоким приметным дубом. Здесь они обменялись поцелуем мира и условились, что двинут свои войска на Восток.

Однако почти сразу же после этой встречи против Ричарда восстали его вассалы в Аквитании, которых поддерживал граф Тулузский. Ричард не сомневался, что тайным организатором этого был его отец, заранее завидовавший той славе, которую сын должен был добыть себе на Востоке.

О принесенной клятве пришлось на время забыть: Ричард бросился усмирять непокорных вассалов. В этой войне он действовал уже независимо от отца и от Филиппа II, чем вызвал недовольство обоих. Покорившимся баронам он не мстил — лишь брал с них клятву отправиться на Восток биться с неверными.

И вновь разгоравшаяся война была остановлена папой римским. В ноябре 1188 года Генрих II, Филипп II и Ричард съехались для подписания мира. Всех присутствовавших поразило, что французский король и Ричард прибыли вместе, как давние друзья, хотя Филипп II уже двинул свои войска в охваченные войной области, опасаясь чрезмерного усиления влияния Ричарда. Но вскоре выяснилось, что изворотливый и лукавый французский король приготовил старому Генриху II ловушку.

В переговорах он настойчиво предлагал Генриху II передать Ричарду в полное владение Пуату, Турень и Анжу, подтвердить его права на английскую корону. Генрих II отказал со словами: «Если здравый смысл меня не покинул, не сегодня он получит этот дар».

Наконец произошла сцена, не уступающая по накалу страстей и драматизму тем, что создавал спустя века Шекспир. Ричард, потеряв терпение, воскликнул: «Я вижу ту правду, верить которой не смел!» И, отвернувшись от отца, он опустился на колени перед Филиппом II, объявляя себя его вассалом «за Нормандию, Пуатье, Анжу, Мэн, Берри и Тулузу» и моля о помощи и защита своих прав. Взбешенный Генрих II тут же покинул зал; Ричард и французский король злили вместе.

Участие в Крестовом походе снова было отложено. Правда, дав клятву, Филипп II, в отличие от рыцарственного Ричарда, не очень-то стремился на Восток, радуясь каждой новой отсрочке: дела французского королевства интересовали его гораздо больше, чем призрачный успех в Палестине. Но теперь Ричарду вместе с Филиппом II пришлось начать войну со старым Генрихом и месяцами преследовать английского короля по городам и замкам в его французских владениях.

Союзники то настигали Генриха II, то отставали от него. В одном из городов, который Генрих только что оставил, Филипп и Ричард «съели обед старого короля». Один за другим города подчинялись Ричарду и Филиппу, и наконец Генрих запросил мира, обещая всяческие уступки при условии неприкосновенности его «жизни, чести и короны». От него требовали сдачи на милость победителей без каких-либо условий. Генрих II вынужден был пойти на это.

Окончание войны получилось точь-в-точь как финал шекспировской трагедии. В назначенный для встречи день и час Генрих II не появился на условленном месте, так как почувствовал приступ смертельного недуга. «Ричард, — как сообщается в хронике, — не жалел его, не верил ему, говорил, что болезнь его притворная». Когда свидание все-таки состоялось, Генрих в самом деле был настолько болен, слаб и подавлен, что принял все продиктованные ему условия, в том числе и признание Ричарда его наследником в Англии, Нормандии и Анжу. Договаривавшиеся стороны клялись не мстить своим вассалам, «которые изменили и поддержали противника». Когда Генрих II дал такую клятву и потребовал от победителей список приближенных, изменивших ему, на первом месте он нашел имя своего любимца, младшего сына Иоанна…

Это окончательно сломило короля Генриха II. Последней его волей было, чтобы его перевезли в Шинон, замок на берегу одного из притоков Луары. Здесь 6 июля 1189 года он умер, покинутый всеми, кроме самых преданных друзей. Комната, где лежал король, проведший на престоле тридцать пять лет, была немедленно разграблена его слугами — исчезли все королевские одежды. Когда гроб с телом переносили в женскую обитель в Фонтенвро мимо толпы нищих, ждущих, по обычаю, милостыни, им не досталось ничего, потому что королевская казна была абсолютно пуста.

«В его повадке не было признаков ни скорби, ни веселья. Никто бы не мог сказать, радость была в нем или печаль, смущение или гнев. Он стоял задумчивый, ничего не говоря…» — так свидетельствует хроника о состоянии Ричарда.

Генриха II с королевскими почестями погребли в Фонтенвро. А когда десять лет спустя пришел смертный час самого Ричарда, он велел похоронить себя у отцовской могилы, в его ногах…