Тайны Старого и Нового света.Заговоры.Интриги.Мистификации.

Луиза Беттиньи и Габриела Пети

В тайной войне полностью проявились волчьи законы борьбы империалистических хищников. Не существовало степени лицемерия и подлости, меры жестокости или пределов злодеяний, перед которыми отступили бы руководители буржуазных разведок. Ложно понятый патриотизм или тупая алчность обывателя, усталость от ненависти кровавой бойни и лихорадочная страсть к авантюрам, материнская любовь и умелая аккуратность профессионального убийцы — все, что попадало в широко расставленные щупальца руководителей «тайной войны», учитывалось, приспосабливалось и хладнокровно пускалось в ход, — в конечном счете для выгоды того глубоко антинародного дела, которому служили все без исключения империалистические разведки.

Как уже отмечалось, секретная служба воюющих стран умело использовала то обстоятельство, что первая мировая война, империалистическая по своему характеру, включала и национальный момент. Конечно, Сербия или Бельгия были лишь пешками в предвоенной борьбе крупных империалистических держав, а сербское и бельгийское правительства даже сами были впутаны в эту борьбу и активно участвовали в ней, хотя и на подчиненных ролях. Однако, когда разразилась война и неприятельские армии оккупировали территорию таких малых стран, население, выступая против оккупантов, верило, что защищает свою страну, свой домашний очаг. Пусть в этом убеждении не было понимания действительного характера войны, пусть совершенно неправильным было представление, будто империалистические страны — враги оккупирующей державы — являются подлинными друзьями подвергшейся нападению малой страны. Такое убеждение было распространено, и на нем-то и стремились играть империалистические разведки.

Особенно широко применяли эту тактику английская, французская и позднее американская разведка в Бельгии, захваченной в начале войны германскими войсками. Об этом, например, рассказывает в своих мемуарах Марта Кнокаерт, которая по поручению английской секретной службы взялась содержать небольшое кафе, где собирались немецкие военные, работала в качестве медицинской сестры в германском военном госпитале и выполняла также другие поручения с целью сбора разведывательных данных.

Одной из наиболее важных союзных разведчик была Луиза Беттиньи. Родившись в аристократической, но обедневшей семье во Франции, она получила образование в Оксфордском университете, а потом служила гувернанткой в богатых немецких и бельгийских семействах. Луиза безупречно говорила на нескольких языках. Во время наступления германской армии в Бельгии в августе 1914 года Луиза Беттиньи бежала в Англию, и здесь ее быстро убедили поступить на службу в союзную разведку. Получив фальшивые документы на имя Алисы Дюбуа, кружевницы, Луиза вернулась на бельгийскую территорию, занятую немецкими войсками. «Кружева» ее работы не могли понравиться немцам. В созданную Луизой разведывательную организацию вступили химик де Жейтер, изготовлявший чернила для тайнописи, картограф Поль Бернар, оказавшийся способным шифровальщиком, и другие лица. Вскоре число членов новой организации превысило три десятка. Ближайшей помощницей Луизы Беттиньи стала Мария-Леони Ванутт («Шарлотта») из города Рубэ. Им удавалось доставлять донесения в Голландию английскому разведчику майору Камерону. Луиза постоянно меняла систему передачи информации — сегодня донесение находилось в плитке шоколада, завтра его засовывали в протез старого инвалида, чтобы послезавтра спрятать прозрачную бумагу с микроскопическими знаками шифра под глянцевитой поверхностью фотографии, наклеенной на паспорт «Алисы Дюбуа».

Самообладание не покидало Луизу Беттиньи при частых арестах. Однажды Луиза и Мария-Леони находились в поезде, всех пассажиров которого тщательно проверяла немецкая контрразведка. Обе девушки проползли под составом до вагона, в котором уже была закончена проверка, и счастливо избежали опасности. В другом случае Луизу допрашивала немецкая полицейская, которая не только заставила арестованную раздеться догола, но смазала ее кожу особым составом, надеясь проявить тайнопись. Однако донесение было запрятано у Луизы в небольшом шарике, который она держала под языком. Чувствуя, что при дальнейшем обыске не удастся сохранить донесение, разведчица поспешно проглотила шарик, но немка заметила глоток. Она потребовала, под видом заботы об арестованной, чтобы та выпила стакан молока, в котором было растворено рвотное. Луиза инсценировала припадок кашля… и выронила переданный ей стакан. За время, пока подготовили бы новый стакан с рвотным, шарик все равно уже успел бы раствориться. Уничтожив единственную улику, Луиза Беттиньи вырвалась на свободу.

Много раз ее предупреждали об опасности, и она избегала арестов. Сначала провокатор выдал Марию-Леони. Луиза была в Голландии, но предупреждение, посланное ей, чтобы она не возвращалась в Бельгию, запоздало. Некоторое время немецкая контрразведка наблюдала за разведчицей, пытаясь выявить ее связи, а потом арестовала. Луиза Беттиньи и Мария-Леони Ванутт были приговорены к смертной казни, которая потом была заменена многолетним тюремным заключением. Луиза Беттиньи умерла в немецкой тюрьме задолго до окончания войны. Мария-Леони была освобождена после поражения Германии.

Не менее известной разведчицей была… но перенесемся мысленно в захваченный немцами Брюссель. Там в доме № 68 по Театральной улице квартировал в то время молодой немецкий лейтенант Хеннинг. Он снимал две комнаты — одну для себя, другую для своей любовницы. Комната лейтенанта всем своим видом демонстрировала, что здесь проживает военный — повсюду валялись топографические карты, а на столе стояли в рамках фотографии наиболее известных генералов и фельдмаршалов германской армии. Лишь одна фотография резко контрастировала с фотографиями грузных стариков в пышных мундирах, усыпанных орденами. Это была фотография хорошенькой возлюбленной Хеннинга. Кое-кто из жителей бельгийской столицы мог бы сказать, что молодую красавицу, изображенную на фотографии, зовут Габриела Пети. Однако вряд ли даже кто-либо из них догадался, что Габриела играла разом две роли — и возлюбленной немецкого офицера, и… самого лейтенанта Хеннинга!

Габриела Пети родилась в Турне в 1893 году, так что к началу войны ей был 21 год. Она рано лишилась матери и воспитывалась в монастыре, где научилась бегло говорить по-немецки. Впоследствии она переехала к тетке в Брюссель и служила продавщицей в одном из модных универсальных магазинов столицы. Война нарушила планы Габриелы, собиравшейся вскоре выйти замуж. Жених Габриелы вместе с ней перешел голландскую границу и вступил в бельгийскую армию во Франции. Но Габриела вернулась в Бельгию.

Еще раньше девушка вошла в организацию, взявшую на себя переправку в нейтральную Голландию французских и английских военнопленных, а также бельгийцев, желавших вступить в бельгийскую армию, которая сражалась во Франции против немцев. Одним из руководителей этой организации была английская медицинская сестра Эдит Кавелл, позднее казненная немцами по обвинению в шпионаже. Вскоре Габриеле удалось использовать свои актерские способности. Она постригла коротко волосы и стала часто переодеваться в мужское платье, в том числе и в мундиры немецких офицеров. Есть сведения, что в военном мундире она пробиралась даже на фронт. Считают, что именно Габриела была тем таинственным лейтенантом в Аррасе, который был замечен в подаче сигналов английским и французским войскам, но сумел скрыться.

Габриела Пети работала в тесной связи с Алисой Дюбуа. Вместе с другими участниками бельгийских тайных организаций Габриела была связана с английской разведкой. Несколько раз она тайно переходила границу и ездила в Англию. Целая армия немецких сыщиков стала охотиться за ней после того, как германская контрразведка получила сведения о деятельности Габриелы. Не раз ее спасал счастливый случай. Так, когда она впервые после длительной тренировки перед зеркалом поехала в офицерском мундире на поезде из Лилля в Гент, ее сразу же заподозрил сидевший в том же купе германский капитан. В отель Габриела прибыла в сопровождении своего нового знакомого — капитана. Вскоре она скрылась через боковую дверь, оставив на вешалке шинель. Вернувшись на свою квартиру, она обнаружила слежку и спешно уничтожила все компрометирующие вещи, включая военное обмундирование. Ей удалось ускользнуть от агентов и даже вернуться в отель уже в качестве продавщицы газет. Она слышала, как капитан и представитель тайной полиции спрашивали, не вернулся ли лейтенант за своей шинелью.

Немецкая контрразведка тем временем собрала немало сведений о Габриеле. Однако она была неуловима. Вновь и вновь под самым носом у немецкой охраны она переходила границу с важными поручениями. С ее помощью из Голландии было передано известие об одном бельгийце, предавшем ряд своих земляков немецкой полиции. Изменник был убит.

Одним из главных занятий Габриелы была по-прежнему переправка союзных военнопленных, а также разведчиков, находившихся в Бельгии, через бельгийско-голландскую границу. Как-то раз она сопровождала очередную группу из четырех человек — двух бельгийских офицеров, одного английского солдата и британского разведчика, возвращавшегося в Голландию. У всех были фальшивые документы, однако они мало помогли бы при тщательной проверке. В частности, английский солдат, знавший лишь свой родной язык, имел бумаги на имя какого-то голландца.

Первая часть пути из Брюсселя прошла сравнительно спокойно, но когда небольшая группа вступила в пограничную полосу, опасности стали подстерегать на каждом шагу. Габриела вела все переговоры с патрулями, и ей удавалось отлично дурачить германских солдат. Долго тянулась процедура контроля на пограничной заставе, но в конце концов и она сошла благополучно. Габриела и ее спутники двинулись по дороге, ведущей к самой границе. Неожиданно из небольшого леса вышел немецкий полицейский и заявил Габриеле, не скрывая своего торжества:

— Вот уже месяцы, мадемуазель, как я Вас дожидаюсь!

Он потребовал, чтобы вся группа пошла с ним и быстрым движением поднес к губам свисток, желая вызвать охрану. Но бельгийский офицер одним прыжком подскочил к немцу и вонзил ему нож в грудь. Габриела первая пришла в себя после общего замешательства. Она направилась навстречу медленно приближавшимся двум немецким часовым, а остальные беглецы оттащили труп в канаву, забросали его кустарником и посыпали песком следы крови на земле. Габриеле удалось «заговорить» и этот очередной патруль. У самой границы немецкий офицер задал Габриеле несколько вопросов и, по-видимому, был в нерешительности.

— Вы не встретили ли по дороге немецкого полицейского офицера? — наконец спросил он.

Габриела ответила, что да, встретила, и тут же описала приметы убитого.

— Он мне говорил о подозрительной девушке и сообщил по телефону, что тут имеется в виду молодая француженка, — продолжал немец.

У Габриелы был готов ответ: ведь она и ее спутники встретили этого полицейского офицера и тот сам убедился в беспочвенности своих подозрений! Вскоре Габриела и другие участники ее группы были уже на голландской территории.

В другой раз на пути в Голландию Габриела приехала в гостиницу близ границы. Гостиница была набита немецкими солдатами. Габриела быстро удалилась в свою комнату, куда к ней вскоре пришел встревоженный хозяин, один из участников тайной организации.

В гостинице, заявил он, появилась явно подозрительная супружеская пара. Суш по паспортам, это были некие Анри Дюрье и его жена, однако мужчина, хотя и был в штатском, очень походил на германского военного. Из окна своей комнаты Габриела узнала в «мадам Дюрье» некую Флору, особу легкого поведения, давно уже поступившую на службу в немецкую полицию. Ее сопровождал, как впоследствии выяснилось, немецкий унтер-офицер, до войны работавший в Бельгии в качестве директора филиала одной немецкой фабрики роялей. Как человека, знакомого со страной, немецкая полиция и послала его по следу разведчицы, причинявшей столько хлопот германскому командованию. Однако немец не знал ее в лицо, поэтому к нему и приставили в качестве спутницы Флору, не раз видевшую Габриелу. Впрочем, «супруги Дюрье» мало подходили друг другу. Он едва скрывал брезгливость, которую испытывал к своей неожиданно обретенной половине, а Флора и вовсе не скрывала чувства облегчения, когда ее угрюмый супруг на время удалялся и она могла выпить не один стакан крепкого вина со своими поклонниками из числа немецких солдат, особенно с рослым услужливым ландштурмистом (он оказался, как выяснилось, агентом тайной полиции, посланным проследить за «супругами Дюрье»). Вернувшись к своим начальникам, этот агент мог лишь доложить, что он в сопровождении другого солдата доставил и уложил мертвецки пьяную мадам Дюрье в комнате одного из местных жителей. Мнимому супругу удалось добудиться ее только к вечеру, и лишь на следующий день достойная пара отбыла в Голландию.

Габриела перешла границу вместе с несколькими бельгийцами в ту же ночь, когда она увидела Флору.

Разумеется, в Голландии супругам Дюрье никак не удавалось напасть на след Габриелы и определить, какими путями она переходит границу. Зато сама супружеская пара находилась под наблюдением антантовских разведчиков. Не отыскав Габриелу, Флора пыталась добиться каких-то успехов, которые оправдали бы ее в глазах начальства. Она встретила одного из известных участников бельгийского подполья, Жана Бордена, который не знал о службе Флоры в немецкой полиции. С его помощью она надеялась получить сведения о Габриеле и о других союзных разведчиках. Но Борден был вскоре же предупрежден той же Габриелой и ее товарищами. Флора привезла немцам фальшивые сведения. Немцы, впрочем, не вдались в обман, быстро сообразив, что их пытаются надуть. Флоре перестали давать заграничные задания, а ее «супруга» перевели в другую часть.

А Габриела тем временем продолжала свою смертельную игру с немецкой контрразведкой. Левушка снова вернулась в Бельгию и едва сразу же не была задержана при обыске на тайной квартире, находившейся вблизи границы. Габриела издалека увидела приближавшихся полицейских. Она и хозяйка квартиры успели уничтожить все опасные бумаги. Обыск не дал никаких результатов, и производившие его неопытные полицейские поверили Габриеле, что она случайно оказалась на этой квартире в поисках ночлега. Однако это был последний счастливый случай… Габриела была арестована на улице поджидавшим ее немецким полицейским патрулем. При ней нашли уличающие ее бумаги. Левушка отказалась купить жизнь ценой выдачи всего известного ей о бельгийских организациях, которые вели тайную войну против немецких оккупантов. Военный суд приговорил Габриелу к расстрелу. Ее казнили 1 апреля 1916 года.

Марта Рише и капитан Ладу

Одним из наиболее удачливых французских шпионов-двойников была Марта Рише — красивая 20-летняя женщина, муж которой погиб на фронте в первый год войны и которая тщетно пыталась поступить в военную авиацию. С нею познакомился начальник французской военной контрразведки капитан Ладу и убедил пойти к нему на службу. Кажется, впрочем, вначале Ладу не очень доверял своей новой подчиненной: в обстановке шпиономании, царившей тогда во Франции, Марта возбудила подозрения одного из своих друзей. Он знал о ее знакомстве с журналистами, за которыми было установлено наблюдение.

Первое выступление Рише в роли разведчицы окончилось полной неудачей. Ее послали в Швецию в надежде, что там она сможет завербоваться на немецкую службу, однако германская разведка сразу же заподозрила в молодой француженке агента Второго бюро, и Марте пришлось (после ряда опасных приключений) спешно покинуть Швецию и вернуться в Париж.

Капитана Ладу не смутила первая неудача. Летом 1916 года Марта Рише направилась на модный испанский курорт Сан-Себастьян, где богатые туристы из воевавших стран весело прожигали жизнь. Она приняла свою девичью, по-немецки звучащую фамилию Бетенфельд. В Испании находился в то время крупный немецкий разведывательный центр, который возглавлялся, помимо посла, военным атташе фон Калле и военно-морским атташе фон Кроном.

Немцы установили строгую иерархию среди своих тайных агентов. Вслед за руководителями центра шли сплошь немцы, как штатские, так и офицеры армии и флота действительной службы или запаса, которых война застала в Испании. Следующим звеном являлись агенты-вербовщики («секретари»). Главную массу агентов составляли осведомители, состоявшие, как правило, из испанцев. Немцы им не доверяли и даже, более того, считали, что значительная часть осведомителей работала на обе стороны. Кроме этой иерархии агентов, были шпионы, не включенные в нее и получавшие время от времени специальные задания. Следует добавить, что по мере ухудшения военного положения Германии информация осведомителей становилась все более тенденциозной — они представляли события в угодном для их нанимателей духе. В одном сообщении о результатах воздушного налета на Париж весной 1918 года говорилось, что в городе насчитывалось 600 убитых и миллион (!) раненых. Помимо шпионажа, немецкий разведывательный центр был занят организацией различных диверсий, в частности, поскольку дело шло о Франции, отравлением съестных припасов, заражением скота, разрушением гидростанций, взрывом военных заводов.

С германским разведывательным центром вела упорную борьбу английская агентура. Английские прогулочные яхты часто являлись наблюдательными пунктами, с которых британские разведчики следили за прибытием немецких подводных лодок в Испанию для пополнения запасов горючего. Англичане подкупили главаря контрабандистов в Южной Испании, чтобы его люди также наблюдали за прибытием и отплытием подводных лодок. Немцы попытались переманить нужного человека. Для этой цели была даже откомандирована одна смазливая девица из Гамбурга. Английский полковник Тортон очень нервничал, наблюдая за быстрым развитием романа между контрабандистом и немецкой обольстительницей. В конечном счете все окончилось благополучно — для англичан. Девица спутала все карты немецких властей. Ей показались недостаточными 10 тысяч песет, подаренных ей влюбленным контрабандистом. Испанец вернулся из Мадрида с царапинами на носу и ярым англофилом…

Марта Рише

Все же англичанам не удалось проникнуть в немецкий разведывательный центр. Эта задача была поставлена перед Мартой Рише.

В казино города Сан-Себастьян за Мартой стал ухаживать немец, который при случайной встрече познакомил ее с германским морским офицером, назвавшимся Стефаном. Узнав, что француженка испытывает нужду в деньгах, Стефан при следующей встрече предложил ей работать на немцев. Марта согласилась, дав ясно понять, что она ожидает хорошей оплаты, и потребовала свидания с начальником Стефана.

Встреча состоялась рано утром на пляже. Высокий худой немец в темных очках, встретивший Марту, усадил ее в роскошный «Мерседес», который быстро помчался по незнакомым улицам. Немец вручил Марте конверт с 3 тыс. песет и список вопросов, касавшихся противовоздушной обороны Парижа и морального состояния населения французской столицы. Марте было вручено также специальное перо с серебристо-черными шариками. При растворении их в воде получались симпатические чернила — колларгол, — только недавно изобретенные немецкими химиками. Получив адрес в Мадриде, куда следовало направлять добытые сведения, Марта простилась со своим спутником.

Капитан Ладу мог быть доволен. Высокий худой немец был бароном фон Кроном, военно-морским атташе в Мадриде и племянником одного из светил немецкого генерального штаба — генерала Людендорфа. Вернувшись из Парижа в Испанию, Марта уже на пограничной станции в Ируне встретила фон Крона. Выяснилось, что письмо, которое от имени Марты должен был послать Ладу, почему-то не прибыло по назначению: один из необъяснимых промахов французской разведки. Но фон Крон не придал этому особого значения. Ведь, хотя с запозданием, он получил от Марты, как ему казалось, полезную информацию. К тому же 50-летний барон оказался увлеченным своей молодой спутницей, которая стала его любовницей.

По поручению Крона Марта снова уехала в Париж. Капитан Ладу не мог ей сообщить ничего вразумительного относительно пропавшего (или вообще неотправленного) письма.

В удобной квартире на улице Баркильо в Мадриде, которую снял фон Крон для Рише, морской атташе даже стал принимать своих агентов. Вместе с бароном Марта отправилась на юг Испании, в Кадис. Немцы пытались завязать связи с вождями марокканских племен, используя их ненависть против французских колонизаторов. Марта сумела подслушать из соседней комнаты через окно обрывки разговора фон Крона с каким-то незнакомым человеком. Она услышала, как он по-немецки сообщил точное место в испанских водах, где шесть лодок будут ждать транспорта. Большего ей не удалось услышать: фон Крон захлопнул окно. Марта немедленно написала открытку в Париж, сообщая добытые важные сведения. Но дальше ей еще больше повезло. Фон Крон решил послать Марту в Танжер с инструкциями для германской агентуры. Он передал ей на первый взгляд нераскрытую коробку почтовой бумаги. Однако добрая половина листов, как предупредил Марту барон, содержала текст, написанный симпатическими чернилами. Для поездки в Танжер требовались французская и английская визы. Сравнительно легко получив визу во французском посольстве, Марта рискнула и прямо пошла к английскому консулу в Мадриде, сообщив, кто она и с какой целью отправляется в Танжер, а также подслушанные сведения о подводных лодках. Консул дал визу. В Танжере носильщик, который принес вещи Марты в номер отеля, произнес условный пароль «С-32» (под этим номером Рише значилась в списке агентов фон Крона). Получив коробку с почтовой бумагой, мнимый носильщик назначил на следующий день Марте свидание в портовой таможне. Но он не явился. Принятые англичанами меры не дали возможности немцам доставить оружие в Марокко.

К этому времени фон Крон не только находился под влиянием своей красивой подчиненной, но и щедро тратил на нее казенные деньги, выдавая без всякого основания «премии» и «наградные». В Париж потекла ценная информация.

Через некоторое время фон Крон поручил Марте важную миссию: поездку через океан в Аргентину с инструкциями тамошним германским агентам и, главное, с двумя термосами, в которых находились сельскохозяйственные вредители — долгоносики. Германская разведка надеялась заразить долгоносиками пшеницу, отправлявшуюся из Аргентины в страны Антанты. На пароходе наконец Марта встретила помощника, присланного из Парижа, — лейтенанта Мари. Французские разведчики действовали решительно: сначала они утопили долгоносиков, а потом просушили их и смешали с пшеницей, которую Марта везла для прокорма прожорливых вредителей. Листки с инструкциями немецким агентам были отправлены в Париж. Взамен Рише написала колларголом какой-то ничего не значащий текст и окунула бумагу в морскую воду.

Прибыв в Буэнос-Айрес, она передала германскому морскому атташе Мюллеру термосы с обезвреженными долгоносиками и бумаги, которые, как предупредила Марта, вымокли, когда вода залила ее каюту через иллюминатор. Разумеется, немцы не могли прочесть вымокший текст и не знали, что делать с переданными им термосами.

Многие предложения Марты Рише не были одобрены Вторым бюро, занимавшим непонятно пассивную позицию во всей этой истории. А потом планы Рише были нарушены автомобильной катастрофой. У Марты была сломана нога, осколками стекла ранена голова, у ехавшего с ней фон Крона было изрезано все лицо.

В это время у Рише зародился план, который должен был завершить ее работу агента-двойника. Однажды она потревожила Крона во время строго соблюдавшегося им дневного отдыха и попросила денег. Не желая вставать, он дал ей ключ и назвал комбинацию от его сейфа. Марта надеялась похитить списки немецкой агентуры в Испании. В Сан-Себастьяне, куда Марта приехала с фон Кроном, она познакомилась с французом-дезертиром, которого она надеялась использовать в своих целях. Барону Марта сказала, что собирается привлечь этого француза на немецкую службу. Однако вышло иначе. «Друзья» этого француза, которым он представил Марту и которые ее пригласили покататься на лодке, оказались агентами немецкого посла или фон Калле. Разведчицу спасло от гибели самообладание. Поняв, какая опасность ей угрожает, она опрокинула лодку и, хотя еще не вполне оправилась от ранения, сумела добраться до берега; местный доктор оказал ей первую помощь, и Марту по ее просьбе доставили в отель «Континенталь», принадлежавший француженке. Немцам туда вход был закрыт. Марта позвонила по телефону барону, сообщив, что она должна несколько дней пробыть в отеле, после того, как во время плавания поранила о скалы плечо. Барон сообщил ей, что должен уехать. Марта ответила, что она воспользуется его отсутствием, чтобы навестить друзей, и отправилась в Париж.

Марта подробно изложила капитану Ладу своей план ограбления сейфа фон Крона. Для этого ей нужны были лишь снотворное средство и помощник, который дожидался бы в условленное время под окнами барона, чтобы принять содержимое сейфа. Но Ладу отнекивался, считая этот план слишком опасным. Только после долгих уговоров капитан, видимо, сдался и на другой день передал Марте несколько пакетиков со снотворным. Марта рассказала одному из своих друзей, также работавшему в разведке, о полученных ею порошках. Он спокойно высыпал содержимое двух пакетов в бокал с пивом и выпил его. Пакетики содержали совершенно безвредную смесь.

Избегнув по дороге слежки со стороны агентов фон Калле, Марта снова приехала в Сан-Себастьян, а потом после ряда задержек, вызванных, как ни странно, французским консульством, в Мадрид. Вскоре Рише назначил свидание приехавший в испанскую столицу новый французский начальник разведки. Он даже не знал конспиративного имени Рише — Жаворонок!

Марта решила, что надо кончать. Она прямо в лицо сообщила ошеломленному фон Крону о своей службе во французской разведке. Барона хватило только на неудачную попытку с помощью испанского полицейского арестовать Марту по обвинению в шпионаже. Но было уже поздно. Марта связалась с германским послом князем Ратибором. Приняв вид оскорбленной женщины и выложив ему пачку любовных писем фон Крона, адресованных ей, француженка назвала комбинацию сейфа военно-морского атташе! Посол был убежден, что французам известна вся шпионская сеть, созданная фон Кроном. Вскоре его отозвали из Испании.

В Париже Марту принял полковник Губэ, пытавшийся отчитать ее за самовольное оставление поста. Она уже не застала там капитана Ладу, арестованного по доносу одного из своих подчиненных — Ленуара, в действительности германского агента. Лишь значительно позднее Ленуар был разоблачен и казнен. Ладу был оправдан судом уже после окончания войны. Он описал в специальной книге историю Марты Рише, которая и сама после награждения ее орденом в 1933 году выступила в печати со своими известными воспоминаниями. Но ряд моментов в приключениях Жаворонка Второго бюро и немецкого агента «С-32» так и остался невыясненным.

С французской разведкой творились в это время (1916–1917 годы) поистине странные вещи.

Когда осенью 1917 года к власти пришло правительство Клемансо, оно провозгласило во имя доведения войны до победного конца решительную чистку от «предателей». Однако под эту категорию подводились преимущественно революционно настроенные рабочие и солдаты, а также некоторые буржуазные политики пацифистского толка. Усилились цензурные и полицейские строгости, контроль на границах с нейтральными странами. Но эта «чистка», видимо, не коснулась тех влиятельных сил, которые так часто путали карты многих французских разведчиков.

…В Швейцарию дезертировал эльзасец Доминик Шуттер, служивший вестовым Рейнинга, начальника германской полиции в Лоррахе, в Баварии. Швейцарский полицейский комиссар, по просьбе Рейнинга, всяческими правдами и неправдами пытался принудить его вернуться в Германию, но безуспешно. Шуттера не образумил даже карцер — первое, с чем он познакомился в «свободной» Швейцарии. Немецкому агенту в форме швейцарского полицейского пришлось в конце концов отпустить солдата, обязав его каждый день три раза являться для регистрации в полицию.

На Шуттера сразу же обратила внимание и французская разведка, тем более что его двоюродный брат уже являлся одним из ее агентов. Шуттер сообщил приметы более чем 20 германских шпионов. Но в разговоре с Шуттером представитель французской разведки Лаказ узнал еще более важную новость: приятель Шуттера, работавший шофером, был готов дезертировать и за 30 тыс. марок привезти фотографии и личные карточки примерно 200 германских агентов, находившихся во Франции и Германии. Предложение было более чем заманчивое, тем не менее в Париже, получив его, некоторое время вообще молчали. А после повторных настойчивых запросов последовал странный ответ: французским агентам предписывалось договориться с шофером не о похищении картотеки, а о… взрыве виллы, где она находилась. Была даже — на этот раз быстро — доставлена адская машина, которую следовало передать немцу. Однако тот вначале вообще отказался от сделанного ему предложения, а потом согласился, но без особой охоты.

В конечном счете все предприятие сорвалось: кажется, адскую машину шофер предпочел просто бросить в Рейн (по крайней мере после окончания войны неподалеку от места происшествия были выловлены из воды взрывчатые вещества). Кто-то в Париже был, видимо, доволен… Более того, Доминика Шуттера одели в мундир французского пехотинца и поручили опознавать пересекавших франко-швейцарскую границу германских агентов. Несколько лиц было опознано им, но ни одно из них так и не было арестовано французскими властями. Зато самого Доминика Шуттера поспешили изолировать от знавших его французских разведчиков и интернировали в лагерь для гражданских лиц. Причины всех этих непонятных действий так и остались тайной.

Не лишена интереса и дальнейшая жизнь капитана Ладу, которого полностью реабилитировали, наградили орденом и произвели в чин майора. Выйдя в отставку, Ладу написал несколько книг о борьбе разведок в годы первой мировой войны. В этих книгах как будто не было ничего такого, что задевало бы каких-то влиятельных лиц. А умер Ладу в 1933 году, еще до того, как вовсю развернулась «мюнхенская политика» умиротворения гитлеризма, и люди, пусть самых консервативных взглядов, но сохранявшие традиционную враждебность к Германии, пришлись не ко двору «могильщикам Франции», будущим коллаборационистам. И тем не менее нельзя не сказать, что смерть Ладу произошла при обстоятельствах, наводящих на сильные подозрения. Вот что рассказывала об этом его жена.

В феврале 1933 года, т. е. вскоре после захвата гитлеровцами власти в Германии, майор получил письмо от берлинского корреспондента одной французской газеты. Французский журналист беседовал со знаменитой немецкой разведчицей, «фрау доктор» (о ней еще придется рассказать). Она в те годы оставалась полулегендарной фигурой. Ладу не раз писал о ней, и немка выразила желание повидаться со своим «старым противником» и рассказать ему, что в полученной им информации было правдой, а что вымыслом. Теперь ведь все это стало историей, их никогда не разделяла личная вражда и уже не было смысла скрывать истину. Ладу знал многое о «фрау докторе» и, конечно, не верил многим выдумкам. Но он с настороженностью отнесся к предложению фрау встретиться в Цюрихе во время предстоящих пасхальных каникул и вспомнить былое.

Ладу связался с одним из своих прежних начальников, продолжавшим играть видную роль во французской разведке. Он тоже счел приглашение ловушкой и поручил одному из своих агентов в Германии разведать, что скрывается за интересом, проявленным «фрау доктором» к Ладу.

Агент встретился с французским журналистом, через которого было передано приглашение, и тот сразу же выразил сожаление, что неосторожно вмешался в это дело. Как ему стало известно, «фрау доктор» отнюдь не порвала с секретной службой. По его сведениям, «фрау доктор» — доверенное лицо Людендорфа — была нацисткой еще со времен «пивного путча» 1923 года, и немилость, в которую она якобы впала при нацистах, была лишь комедией, прикрывавшей ее возвращение к активной деятельности в германской разведке. (Между прочим, этот французский корреспондент, молодой журналист и писатель, вскоре скончался при странных обстоятельствах, так до конца и оставшихся невыясненными.) Конечно, Ладу уклонился от принятия приглашения.

Через две недели, в начале марта 1933 года, Ладу, находясь в Ницце, получил пакет с двумя фотографиями «фрау доктора», одну — времен первой мировой войны, другую — снятую в самое последнее время. Показывая фотографии жене, он сказал, что нашел этот пакет в ящике для писем примерно в три часа дня, хотя в это время обычно почту не разносили. Кроме того, на пакете не было почтового штемпеля. На фото имелись какие-то надписи, которые Ладу пытался с лупой в руке разобрать и расшифровать.

Через несколько дней он заболел. Сначала предполагали простой грипп, но болезнь не отступала. В разговорах с врачом, старым другом семьи, Ладу признался, что считает себя отравленным по приказанию «фрау доктора», и повторил это в записке, адресованной еще одному из друзей. Майора перевезли в больницу. У него оказалось какое-то серьезное инфекционное заболевание, нужна была операция, а он уже слишком ослабел, чтобы ее успешно перенести. 20 апреля Ладу умер. Его вдова передала полученные фотографии одному из знакомых, занимавшему видный пост в префектуре парижской полиции. Тот обещал отправить фотографии на исследование специалистам, но, по-видимому, в это время в парижской полиции (добавим от себя, кишевшей профашистами и фашистами) повеяло другими ветрами. После настойчивых напоминаний мадам Ладу ей лишь выслали переснятые фото «фрау доктора» с разъяснением, что оригиналы переданы в архив.

Мадам Ладу пыталась издать мемуары мужа — эта попытка, однако, тоже встретила прохладный прием у издателей, обычно жадных на сенсации. Один литератор, рекомендованный ей, чтобы отредактировать мемуары, которые не успел обработать сам майор, сначала рьяно взялся за дело, но вскоре вернул мадам Ладу обратно переданные ему материалы. Но не все. Не хватало какого-то очень важного отчета из Голландии, посланного помощником Ладу. Литератор объяснил, что он совершенно не понимает, каким образом произошла пропажа документа.

Что можно сказать об этом рассказе? На основе того, что нам известно, бросаются в глаза неточности. «Фрау доктор», как мы убедимся, не возвратилась на службу в немецкую разведку, и «немилость» со стороны нацистских властей, очевидно, не была мнимой. Но эта немилость пришла позже, после «ночи длинных ножей» в июне 1934 года. Германская разведка поэтому вполне могла воспользоваться именем «фрау доктор», начиная свою игру с Ладу. Но были ли у нацистов для этого серьезные основания? Вряд ли дело могло здесь идти просто о мести — у немецкой разведки имелось много других объектов для мщения и помимо отставного офицера Второго бюро.

Основание могло быть только в одном случае — если Ладу знал что-то важное о германских агентах, которые оставались неразоблаченными в годы первой мировой войны и которых гитлеровская разведка пыталась пустить снова в дело. Обстоятельства, связанные с похищением документа, наводят как будто на эту мысль. Но не было ли оно в значительной степени плодом воображения или, вернее, попыткой издателей «мемуаров» создать побольше шума вокруг книги? Не очень правдоподобно, чтобы Ладу имел какие-то материалы, неизвестные другим руководителям Второго бюро, и чтобы немцы знали о нахождении этих документов в руках Ладу. Впрочем, во французском Втором бюро в годы накануне второй мировой войны происходило много подозрительных дел, и истории, казавшиеся явным вымыслом, оказывались горькой правдой. Как бы то ни было, а обстоятельства смерти майора Ладу так и остались в числе многих еще не разгаданных загадок секретной войны.

Легенда о Мата Хари

Мы снова должны, вероятно, оскорбляя вкус читателя, начать рассказ с описания танцевального вечера, на котором обнаженная танцовщица исполняла эротические пляски, заимствованные у всех времен и народов, ибо таково было действительно начало этой истории. Но пусть читатель не спешит с выводом, что его ожидает повторение уже знакомого ему рассказа о византийской императрице Феодоре. Нет, танцевальное представление происходило спустя почти четырнадцать столетий после того, как будущая супруга Юстиниана развлекала охочую до пряных зрелищ золотую молодежь Константинополя. Да и вечер этот состоялся за тысячи километров от Босфора, на веселых берегах Сены. Только восторг, вызванный в Париже модной новинкой, был столь же велик, как и в древней византийской столице. Вкусы высшего общества, как видно, мало изменились за 1400 лет. Правда, еще через полвека в Париже мало кого можно было бы удивить танцами с раздеванием, но в марте 1905 года это было сенсацией, тем более что немудреная суть представления подавалась как ритмическая интерпретация античных мифов, воспроизведение религиозных обрядов в честь Будды, Шивы и других восточных богов. Выступление сопровождалось «азиатской» музыкой и даже дрессированными змеями, которые, обвивая тело танцовщицы, и составляли ее единственное одеяние…

О жизни этой женщины сложились легенды, и за ними порой трудно различить действительность. Начало этим легендам она положила сама ради рекламы, потом их щедро разукрасила фантазия многочисленных на Западе постановщиков приключенческого и детективного чтива. Легенды эти настолько прочны, что даже в историях тайной войны, принадлежащих перу серьезных авторов, можно было встретить повторение явных небылиц. Теперь уже, как справедливо предложил один английский писатель, Б. Ньюмен, следует отдельно излагать две различные истории — легендарную и действительную историю жизни знаменитой шпионки Мата Хари. Последуем за Ньюменом, автором специального исследования о Мата Хари. Начнем с легенды.

Согласно легенде, Мата Хари родилась в семье брамина на юге Индии и получила религиозное воспитание. Из сумрака мрачных храмов Мата Хари извлек молодой английский офицер, вскоре женившийся на похищенной им молодой индийской девушке. От этого брака родился сын, но его отравил слуга, оказавшийся индусом-фанатиком, который считал себя мстителем за оскорбленных богов. Мата Хари собственными руками задушила убийцу. Вскоре от лихорадки умер ее муж, и она осталась одинокой, без средств к жизни. Возврата к прошлому быть не могло. Тогда Мата Хари решила сделать своей профессией исполнение тех экзотических, неведомых в Европе танцев, которым ее обучили брамины.

Успех танцевальных вечеров Мата Хари превзошел все ожидания. Высокая, стройная брюнетка скоро приобрела международную известность, перед которой должны были смолкнуть робкие голоса моралистов, осуждавших все более «откровенные» танцы Мата Хари. Особенно восторженного приема удостоилась Мата Хари в Берлине. Здесь, как, впрочем, и в других европейских столицах, ее любви домогались наследные принцы и министры, определявшие политику своих стран. Росло число ее любовников — исполнительница эротических танцев стала одной из наиболее модных и наиболее высокооплачиваемых великосветских куртизанок.

Сделавшись проституткой, Мата Хари стала и шпионкой. Ее завербовала немецкая разведка и превратила в одного из наиболее эффективных своих агентов. Многочисленные любовники Мата Хари во всех странах были идеальным источником информации. Конечно, не очень понятно, зачем понадобилось танцовщице поступать на службу в немецкую разведку. Ею ведь никак не могла руководить патриотическая верность «фатерланду». Шпионское ремесло не могло и давать особенно много денег для женщины, привыкшей получать их без счета от своих поклонников. Правда, безудержно тратившая деньги Мата Хари явно проживала больше, чем получала. Может быть, догадывались некоторые, Мата Хари, поступив на секретную службу, хотела отомстить Парижу, пресытившемуся ее танцами.

У немецкой разведки были две школы для шпионов: одна в Лоррахе в Баварии, другая в Фрейбурге в Брейслау. В 1910 году Мата Хари проходила курс обучения в Лоррахе. Ее учили всем приемам, необходимым в ее новой профессии, — умению пользоваться шифрами, способам доставки информации и другому. Однако такую знаменитость, как Мата Хари, оказалось невозможным скрыть подобно другим питомцам шпионской школы. Мата Хари видели там во время обучения. Ходили слухи, что для «практики» она даже соблазнила начальника школы. В 1914 году немецкий кронпринц взял блестящую куртизанку на маневры в Силезии. Скандал еще больше усилился, когда Мата Хари использовала в качестве концертных подмостков общий обеденный стол офицеров немецкой главной квартиры.

А потом начались опять гастроли — на этот раз уже по поручению германской секретной службы. В это время эксперты обратили внимание, что номера, которые исполняла Мата Хари, скорее, напоминают индонезийские, а не индийские танцы. Поэтому Мата Хари стала постепенно менять рассказ о своей жизни. По новой версии, она была дочерью голландского фермера и яванки. Когда девочке исполнилось 15 лет, родители отдали ее на воспитание в женский монастырь. Там ее соблазнил один французский священник. Мата Хари бежала вместе с ним из монастыря. Священника отлучили от церкви, и он бросил свою любовницу. Мата Хари пришлось вернуться в родительский дом. Мать очень плохо обращалась с дочерью, нередко била ее. Мата Хари была отправлена теперь в индонезийский храм, откуда ее похитил английский офицер. В этом пункте вторая версия смыкается с первой и начинает буквально повторять ее.

Мата Хари

Гастроли Мата Хари снова упрочили ее славу, несколько поколебленную за время, когда она не выступала на сцене. Особенный успех имели не публичные спектакли, а выступления в аристократических салонах. Много говорили о доме Мата Хари в Берлине. Там были и секретные комнаты, и тайники в стенах, и спрятанные микрофоны. Агент «Х-21» (под этим номером значилась Мата Хари в списках германской секретной службы) держала в своих руках репутацию немалого числа великих мира сего. Опасаясь разоблачения, они по требованию шпионки выдавали важнейшие государственные секреты. Утверждали, что именно от Мата Хари немецкая разведка получила план развертывания французской армии в случае войны (знаменитый «план XVII»), Мата Хари добыла и секретные материалы русского генштаба. Танцовщица купила в пригороде французской столицы виллу, окруженную высокими стенами. Может быть, Мата Хари снова приехала в Париж, чтобы попытаться прибрать к рукам издателей крупнейших газет, формировавших «общественное мнение».

Казалось даже, что Мата Хари удавалось парализовать работу Второго бюро. Оно ведь составило длинный список подозрительных, в который, как выяснилось, входило много наиболее активных германских шпионов. Однако в отличие от Англии, где немецких агентов захватили сразу в начале войны, французские власти воздержались от ареста лиц, включенных в этот список. Может быть, эта робость в отношении резидентов немецкой разведки, лишь ожидавшей сигнала для начала действий, была результатом вмешательства «друзей» Мата Хари. Она же могла и доставлять информацию, собранную особо доверенными немецкими агентами.

Формально Мата Хари оставалась в Париже для продажи своей виллы и драгоценностей. Коллекцию дрезденского фарфора у нее купил, получив предварительно негласное указание какого-то высокопоставленного лица, Национальный музей. Когда кончились дела с распродажей, Мата Хари поступила в Красный Крест и добилась разрешения поехать в военную зону будто бы для того, чтобы ухаживать в госпитале за своим возлюбленным — русским капитаном, который получил тяжелое ранение. (Фамилию этого капитана иностранные авторы, пишущие о Мата Хари, передают по-разному, обычно как «Маров». В своих воспоминаниях «50 лет в строю» генерал А. А. Игнатьев уточняет, что речь шла о капитане Маслове.) В действительности целью Мата Хари было собрать информацию о намечавшемся в 1915 году широком наступлении Антанты на Западном фронте — в Артуа и Шмен-де-Дам. Хотя Второе бюро и начало подозревать Мата Хари, подозрения носили неопределенный характер, наблюдение за ней велось вяло, и в результате немцы получили все нужные им сведения. Наступление французов захлебнулось в крови. Они потеряли 250 тыс. убитыми против 140 тыс. погибших немцев.

В следующем году Мата Хари стала отвлекать внимание французского командования от предстоящей немецкой атаки на Верден, о которой заблаговременно сообщали разведчики Антанты. Французское командование, как известно, не прислушалось к донесениям собственной разведки. Накануне наступления немцы разгромили французскую разведывательную сеть в оккупированной немцами части Франции. За один день было арестовано 66 французских разведчиков. Кто предал их? Не та же ли Мата Хари? А она тем временем сумела познакомиться с известным американским авантюристом летчиком Бертом Холлом, служившим во французском иностранном легионе. Холл доставлял французских агентов за линию фронта. Сначала он действовал успешно, но после знакомства с Мата Хари начались сплошные провалы. Во французскую авиацию устроился и другой любовник Мата Хари, именовавший себя Пьером де Монтессаком. Это был великосветский кутила и игрок. Он также сделался немецким шпионом и передавал Мата Хари ценные сведения, которые она доставляла немцам, в частности через нейтральную Голландию.

Другим активным сотрудником Мата Хари был грек Константин Коудоянис, называвший себя графом Смирнским. Этот ловкий делец, говоривший на многих языках, занимался тайной продажей наркотиков. Впрочем, это его давнишнее занятие во время войны было лишь прикрытием роли немецкого агента. Мнимый граф резонно рассудил, что лучше попасться на таком незаконном промысле, чем быть уличенным в шпионаже. Коудоянис решил приобрести и вполне легальное занятие — он стал торговцем фруктами. Однако в военное время фруктов ввозилось мало, и доходы от этой торговли не могли быть большими. Тогда купец превратился в журналиста. Какой-то издатель газеты в Салониках напечатал несколько статей Коудояниса. Беда была в том, что сам этот издатель был тоже подозрительным лицом. Именно он посылал своему корреспонденту в Париже симпатические чернила и инструкции. Повествование о Коудоянисе включает и такую пикантную деталь: «граф Смирнский» был сластолюбив, и начальство, понимая безнадежность попыток вообще ограничивать его в этом отношении, если стремиться сохранить его в бодром духе и работоспособном состоянии, разрешало «графу» различные вольности, лишь категорически запрещая завязывать прочные связи. Первое время это вполне устраивало Коудояниса, но запретный плод сладок. Коудоянис встретил однажды даму полусвета по имени Регина. Она быстро сумела прибрать к рукам мнимого графа. Грек на время бросил другие увлечения и зажил со своей новой любовницей в квартире на бульваре Осман. Коудоянису не приходило в голову, что его возлюбленная — агент Второго бюро.

Однажды Мата Хари передала Коудоянису новые приказания. При этом танцовщица заметила, что на квартире грека жила какая-то женщина, связь с которой он тщательно скрывает. Но так как осторожный Коудоянис еще до этого посещения отослал Регину на несколько дней из Парижа, Мата Хари не имела доказательств и промолчала. Однако, зная, что за ней следят, Мата Хари стала подозревать после этого в предательстве Коудояниса. Танцовщица решила установить наблюдение за греком и с этой целью встретилась с Региной. Одевшись как уличная проститутка, Мата Хари легко разыскала Регину в одном из увеселительных заведений Парижа. Женщины быстро познакомились и разговорились. Мата Хари спросила Регину, где сейчас находится ее греческий «милый». Регина ответила, что он уехал в Реймс. Мата Хари таким образом установила, что грек многое рассказывает Регине, но это еще не было доказательством предательства. Скорее, глупости. Коудоянис действительно в это время в числе других иностранных корреспондентов уехал в Реймс.

Однажды Регина, придя домой, застала Коудояниса за не совсем обычным занятием: грек стирал собственные носки. Регина была убеждена, что ни один мужчина не захочет взяться за эту работу, когда в доме есть женщина. Следовательно, решила Регина, Коудоянис занимается стиркой, чтобы смыть следы симпатических чернил. Об этом была немедленно поставлена в известность французская контрразведка. Мата Хари, тоже узнавшая об этой истории от Регины, была чрезвычайно взволнована. Но опасения оказались преждевременными. Второе бюро с помощью Регины пыталось найти в Париже следы таинственной «фрау доктора». Как поведала Регина своей новой знакомой, контрразведка обещала ей крупную сумму денег, если она побудит Коудояниса предать «фрау доктора».

— Как же ты собираешься заставить его сделать это? — спросила Мата Хари.

— Я сначала разорю его, — ответила Регина.

Она действительно стала донимать любовника безудержными тратами, подготовляя к предложению перейти за большие деньги на службу Второго бюро. Мата Хари поняла, что надо действовать. Грек еще не изменил, но легко мог это сделать. Коудоянис, решила она, должен умереть. Вскоре граф получил секретное письмо от Мата Хари. В этом письме ему предписывалось прийти в качестве журналиста на похороны одного сенатора. В конверт была дополнительно вложена записка. Грек должен был ее передать человеку в визитке и цилиндре, который обратится к Коудоянису с каким-то вопросом.

Грек — к этому времени уже решивший предать «фрау доктора» — явился на похороны. К нему подошли трое мужчин в визитках и цилиндрах! Они сразу окружили его тесным кольцом и не оставляли ни на минуту. Коудоянис понял, что попал в ловушку и что записка, которую он держал в кармане, будет безусловным доказательством его шпионских занятий. Он уже не мог вырваться, хотя отчаянно пытался это сделать. Ему еще не было ясно, что он полностью предан Мата Хари. А дело обстояло именно так. Через одного агента-двойника танцовщица известила Второе бюро, что Коудоянис придет со шпионским заданием, которое он должен передать человеку в визитке и цилиндре.

Коудоянис лихорадочно размышлял, что же ему делать. Он стоял у еще не закопанной могилы. Вот выход! Воспользовавшись моментом, когда толпа несколько оттеснила трех мужчин в цилиндрах, Коудоянис бросил записку, которая жгла ему руки, в открытую могилу. Однако следивших за ним контрразведчиков провести не удалось. Они обратили внимание на подозрительное движение Коудояниса, которое никак нельзя было объяснить особым знаком внимания к усопшему. Когда грек наконец двинулся с кладбища, за ним последовали лишь двое. Коудоянису не нужно было объяснять себе, зачем третий остался на кладбище. Как и следовало ожидать, записка нашлась, Коудояниса арестовали, и суд приговорил его к смерти.

Французская разведка, однако, хотела получить от Коудояниса сведения о Мата Хари. Грека подвергли допросу «третьей степени», как обычно называют на Западе применение пыток. Коудояниса кормили соленой пищей и не давали пить. Перед ним ставили воду и вино, но не давали к ним прикасаться, рассчитывая, что вид живительной влаги побудит арестованного наконец раскрыть свои секреты. Однако мера оказалась слишком эффективной — Коудоянис сошел с ума. Попытки хотя бы на время вернуть ему разум с помощью кокаина и других наркотиков окончились неудачей. Второе бюро не получило материалов против Мата Хари.

А та продолжала сообщать немцам важнейшие сведения. Благодаря этой информации германские подводные лодки сумели торпедировать 17 (или даже большее число) транспортов союзников. Мата Хари заранее узнала о новом оружии — танках, соблазнив одного английского офицера, посвященного в тайну. Она была ответственна за смерть английского главнокомандующего лорда Китченера, погибшего на крейсере «Гэмпшир», который был потоплен торпедой с подводной лодки. С помощью «дипломатии подушки» Мата Хари узнала главное — о намерении Китченера отплыть на «Гэмпшире», а дополнительные детали были выяснены другими германскими агентами. Подводная лодка уже ждала «Гэмпшир», прежде чем он успел отойти на десяток миль от гавани. Мата Хари известила немцев о намеченном в 1917 году наступлении генерала Нивелля, которое поэтому провалилось. Считали, что по самой умеренной оценке Мата Хари была повинна в гибели десятков тысяч солдат. Она была самым эффективным шпионом в истории первой мировой войны.

Что же, однако, в это время предпринимало Второе бюро? Глухие подозрения против танцовщицы, как уже отмечалось, существовали и раньше. Мата Хари ведь продолжала свои путешествия, в том числе и в Берлин. Однажды она проезжала через Копенгаген в Англию. Когда корабль достиг Дувра, на борту появился человек, что-то шепнувший Мата Хари. Она не решилась сойти на английскую землю. Та же сцена повторилась во французском порту. Мата Хари уехала в Испанию.

Между тем контрразведка постепенно собирала данные против танцовщицы. В августе 1914 года британский агент видел Мата Хари на завтраке у начальника берлинской полиции, ее заметили также сидящей в ложе кельнской оперы вместе с одним из руководителей немецкой разведки. Но оба эти эпизода могли ведь иметь и другое объяснение: Мата Хари продолжала свою жизнь великосветской куртизанки. К тому же руководители секретной службы редко появляются со своими агентами в театральных ложах!

В это время сведения о шпионской деятельности Мата Хари пришли из совсем неожиданного источника. Французский офицер граф де Шилли, раненный и взятый в плен немцами, был впоследствии обменен и вернулся во Францию. После выздоровления де Шилли стал работать в разведке. В Швейцарии он познакомился с медицинской сестрой Ханной Виттинг, по происхождению немкой. Ханна рассказала своему другу, что однажды в ресторане она слышала, как двое немцев говорили о каких-то донесениях «Х-21». При этом, кажется, дело шло об агенте-женщине. Мысль французских контрразведчиков вначале пошла по знакомой колее — может быть, подумали они, разговор шел о таинственной «фрау доктор»? Но капитан Ладу, приехавший для расследования дела в Швейцарию, часто размышлял о тех богатых возможностях, которые имела бы Мата Хари, если бы она занималась шпионажем.

Ладу привез Ханну Виттинг в Париж. Ее представили Мата Хари, снова появившейся во французской столице. Ханна, выполняя задание, попросила у новой знакомой совета о своих любовных делах. Как ей, женщине из мещанской семьи, удержать такого аристократа, как граф де Шилли? Она, Ханна, слышала, с каким восторгом граф отзывался о Мата Хари. Танцовщица была польщена и преподала своей подруге такое большое количество профессиональных советов, что Ханна окончательно решила, что Мата Хари не шпионка. Но Ладу оказался менее доверчивым. По его совету Ханна в минуту дружеской откровенности задала Мата Хари вопрос, правда ли, что она принимала деньги от своих любовников. Та, может быть, из тщеславия, ответила, что деньги к ней идут из других источников, и притом — из-за границы.

Теперь Ладу мог вызвать танцовщицу на допрос. Капитан имел достаточно материала, чтобы отдать приказ о ее высылке из страны. Но Мата Хари, поняв, в чем дело, неожиданно объявила на допросе, что готова добровольно заняться шпионажем против Германии. «Зачем?» — спросил ее Ладу. Она ведь не француженка. Мата Хари ответила, что не собирается этим заниматься из патриотизма. Но это и не предательство — она ведь не немка. Она сочувствует Франции, где так ценят ее искусство, и, кроме того, в данный момент отчаянно нуждается в деньгах.

Однако Ладу не дал себя убедить — он знал о щедрых подарках «друзей» Мата Хари, о вилле, о драгоценных коллекциях. Вряд ли эта женщина так уж нуждалась в деньгах. Но, быть может, она решила предложить свои услуги Второму бюро из экстравагантности и природного авантюризма? «Испытайте меня», — предложила Мата Хари. Ладу и его помощник задали ей вопросы о Германии, но Мата Хари не сообщила ничего важного. Однако в конце разговора она неожиданно заметила, что немцы доставляют оружие в Марокко на подводной лодке. Вначале она не могла восстановить в памяти, куда именно и когда, но потом вспомнила — в порт Мехедийя в марте прибудут подводные лодки с оружием. Ладу обещал подумать о предложении Мата Хари. Когда она ушла, сотрудники Второго бюро, естественно, задали себе вопрос: откуда Мата Хари могла получить такие важные сведения? Самое интересное, что информация оказалась совершенно точной. Две немецкие подводные лодки действительно подошли к гавани в указанный срок и были потоплены поджидавшими их там французскими истребителями.

Когда у Мата Хари спросили, как она получила информацию о подводных лодках, она, не колеблясь, ответила: на одном дипломатическом приеме в Берлине. Это выглядело не очень правдоподобно. Возникал вопрос, не решили ли немцы даже такой дорогой ценой, как гибель двух подводных лодок, сохранить Мата Хари в качестве своей разведчицы во Франции?

Второе бюро тогда сочло возможным испытать Мата Хари. Ей сообщили, что она принята на французскую секретную службу. Мата Хари сама предложила перевезти инструкции агентам в Брюсселе и возвратиться с донесениями от этих агентов. Французские контрразведчики сделали вид, будто с восторгом ухватились за это предложение. Мата Хари был вручен список, содержащий имена шести бельгийцев. Пятеро из них формально состояли на французской службе, но Второе бюро знало, что эти люди были подосланы немцами. Шестого бельгийца подозревали, что он шпион-двойник, ему не доверяли и были готовы пожертвовать им, если даже подозрения в отношении его не оправдаются. Ладу рассчитывал, что, если Мата Хари — германская шпионка, она передаст список немцам. Те, конечно, догадаются, что пятеро немецких шпионов, состоявших на службе во французской разведке, «раскрыты» Вторым бюро, и перестанут их использовать. Это и будет доказательством того, что Мата Хари передала список немцам. Что же касается шестого бельгийца, то его судьбу нельзя было предсказать заранее.

Через несколько недель английская секретная служба сообщила в Париж, что один из ее агентов расстрелян немцами и что этот агент был предан из Парижа. Шестой бельгиец, по всей вероятности, был не двойным, а тройным шпионом. Англичане знали, что он параллельно работал на французов, но не подозревали, что бельгиец обслуживал и немецкую разведку. Было установлено, что бельгийца выдала какая-то женщина, занесенная в списки немецкой агентуры под номером «Х-21». Конечно, это резко усилило доказательства против Мата Хари. К тому же она даже еще не успела приехать в Бельгию, когда бельгийца расстреляли. Покинув Париж, танцовщица задержалась в Испании. Значит, она отправила немцам донесения дипломатической почтой. Это было нетрудно сделать. В Мадриде Мата Хари жила по соседству с немецким морским атташе фон Кроном, которому она привезла донесения о начавшихся солдатских волнениях во французской армии. (Некоторые авторы считают, что этим лицом был не фон Крон, а Канарис, будущий главарь гитлеровской разведки, но в германских документах нельзя обнаружить подтверждения этой версии.) Фон Крон приказал Мата Хари вернуться во Францию. Это был категорический приказ, а «Х-21» точно знала, какая кара полагалась агентам, нарушающим подобное предписание. Ей пришлось против желания возвращаться в Париж. На вокзале ее провожали два хорошо известных немецких офицера разведки.

Вскоре в один из лучших отелей Парижа прибыл багаж знаменитой артистки. Но сама она исчезла по дороге, приведя в изумление агентов Второго бюро. Как выяснилось вскоре, Мата Хари и не думала скрываться — ее просто «снял» с поезда один из ее любовников, видный чиновник министерства иностранных дел. Несколько дней спустя Мата Хари уже была в Париже. Через нейтральное посольство она получила 15 тыс. франков и стала их тратить направо и налево, организуя пышные приемы и танцевальные вечера для поклонников…

А тем временем радиостанция на Эйфелевой башне перехватила германскую телеграмму из Испании, адресованную в Антверпен. Телеграмму не только перехватили, но и расшифровали. А как был добыт ключ к этому шифру — это особая и небезынтересная история.

Дело было в Сан-Себастьяне. Французский агент снял дом напротив дома германской секретной службы и с помощью женщины-фотографа снимал всех, кто входил в это гнездо германского шпионажа. Таким путем был арестован не один немецкий шпион во Франции. Однажды германский чиновник возвращался из этого дома с работы к себе на квартиру. Немец захватил с собой некоторые служебные бумаги и шифровальную книгу, хотя это запрещалось правилами. По дороге он встретил близкого приятеля, предложившего поехать на вечер к одной их знакомой даме. Оба друга взяли такси и, заехав по дороге в цветочный магазин, чтобы купить букет в подарок хозяйке, отправились на прием.

Поздно ночью, когда немец вернулся к себе на квартиру, он с ужасом обнаружил, что портфель заполнен какими-то незнакомыми ему бумагами. Чиновник бросился к телефону и позвонил на работу. Там всегда находился дежурный. Он вскоре смог успокоить чиновника, что портфель лежит на столе в его служебном кабинете. Чиновник решил, что он по ошибке захватил чей-то чужой портфель. Когда он пришел на службу, так и оказалось в действительности. И немецкий служащий мог со вздохом облегчения убедиться, что секретные бумаги и шифровальная книга по-прежнему лежали нетронутыми в его портфеле. На этом, собственно, эпизод и закончился для немца, не подозревавшего, что содержимое его портфеля уже побывало в чужих руках.

А было все так. Шофер такси являлся французским агентом, неделями поджидавшим удобного случая. Когда немец и его приятель были в цветочном магазине, шофер ухитрился подменить портфель. Женщина-фотограф успела быстро сфотографировать материалы, пока владелец портфеля весело проводил время на приеме. После этого подкупленный французами курьер, который работал у немцев, пробрался в кабинет и положил портфель на место, где его и мог на следующий день с облегчением раскрыть обманутый немецкий служащий. Немцы поэтому совсем не подозревали, что ключ к шифру находился во французских руках, и продолжали пользоваться прежним кодом. Таким путем французам удалось расшифровать телеграмму, посланную из Мадрида в Антверпен. А в этой телеграмме сообщалось, что «Х-21» по обычному каналу посланы 15 тыс. франков для работы в Париже.

Теперь Ладу решил, что он может доказать обвинение против Мата Хари, как бы ни старались ее выгородить влиятельные друзья. Полицейскому комиссару Приоле было отдано приказание арестовать танцовщицу, причем особо предписывалось принять все меры, чтобы она не покончила самоубийством. В этом случае, полагали во Втором бюро, действительно не оберешься неприятностей от друзей и заступников Мата Хари. Однако она и не думала кончать с собой. Отчеты о ее аресте содержат все, способное поразить воображение читателя желтой прессы. Танцовщица приняла полицейских в своей комнате. Она возлежала обнаженная на софе в одной из поз, знакомых по ее «ритмическим» воплощениям эротических сцен. Приоле сообщил Мата Хари, что ее желают видеть во Втором бюро.

— О да, — ответила она, — вероятно, это касается моей поездки в Бельгию. Я там еще не была, но собираюсь поехать. Поверите ли, какие-то идиоты посадили меня не на тот корабль, и я обнаружила, что приехала вместо Бельгии в Испанию!

И, одевшись без спешки, Мата Хари спустилась вниз к ожидавшей ее полицейской машине.

А тем временем разыгралась драматическая сцена. К дому подкатил дорогой автомобиль. Водитель ворвался в переднюю и потребовал, чтобы его провели к хозяйке. Однако в это мгновение он заметил полицейских, поднимавшихся по лестнице в комнату Мата Хари. Тогда с видом отчаяния шофер выбежал из дома, вскочил в машину и уехал. Это был маркиз де Монтессак, который узнал о предстоящем аресте и хотел увезти свою возлюбленную. Монтессак запоздал всего на несколько минут…

Во Втором бюро у Мата Хари спросили, почему она не поехала в Бельгию, о судьбе «шестого» бельгийца, расстрелянного немцами, о 15 тыс. франков. Ладу спросил ее в упор: «Скажите, мадам, скажите, „Х-21“, когда Вы впервые стали немецким шпионом?»

Потрясенную танцовщицу отправили в тюрьму Сен-Лазар. Перед трибуналом она отрицала все. Деньги, объяснила она, это плата за ее любовь. «Х-21» — просто дружеская кличка, которую ей дали ее немецкие друзья. Она требовала, чтобы французские офицеры — судьи военного трибунала — проявили традиционную галантность и не задавали ей ненужных или нескромных вопросов. Однако Мата Хари была ошеломлена, когда поняла, что французам известен немецкий секретный шифр.

Трибунал допросил свидетелей. Бывший министр и крупный чиновник дружно уверяли, что они, хотя и являлись любовниками танцовщицы, никогда не говорили с ней о государственных делах и что она не интересовалась никакой военной информацией. Во время процесса хотели зачитать одно любовное письмо, кажется, от какого-то министра, которое нашли у Мата Хари при ее аресте. Она запротестовала, заявляя, что автор — женатый человек и нельзя вносить разлад в его семью. Несмотря на то, что заседания трибунала проходили в полной тайне, все же выяснилось, что письмо подписано фамилией, начинающейся на букву «М» и кончающейся на «и». Пресса быстро решила, что речь идет о Луи Жане Мальви, министре внутренних дел.

И не случайно, Мальви, хотя он был буржуазным политиком и решительным врагом социализма, в кругах наиболее ярых империалистов слыл за «пораженца» и был в неприязненных отношениях с Клемансо. По решению сената Мальви даже был за манкирование служебным долгом выслан из Франции на пять лет. Когда много позднее в одном радикальном кабинете он снова получил портфель министра внутренних дел, правые депутаты встретили его оглушительными воплями: «Мата Хари! Мата Хари!» Мальви не дали говорить, и он был вынужден подать в отставку.

А между тем письмо было написано вовсе не Мальви, а генералом Мессими, занимавшим в 1914 году пост военного министра. Этот самодовольный жуир, немало навредивший французской армии своей бездарностью и халатным отношением к служебным обязанностям, оказался, однако, вне критики. На его защиту стеной встала реакционная военная клика, которая и здесь оправдала свою репутацию, приобретенную во время «дела Дрейфуса».

Суд приговорил Мата Хари к смерти. Однако она не теряла надежды, считая, что ее выручат многочисленные поклонники. За Мата Хари прямо или по дипломатическим каналам ходатайствовали два короля, германский кронпринц, премьер-министр Голландии и многие другие (голландская королева Вильгельмина, правда, отказалась послать телеграмму с просьбой о помиловании, очевидно, зная слишком многое о Мата Хари). Осужденная предложила обменять ее на 10 видных французских офицеров, находившихся в немецком плену. Французские власти ответили категорическим отказом.

В тюрьме Мата Хари разрешили пользоваться услугами ее камеристки. Она продолжала тщательно следить за своим туалетом, но ее надежды постепенно увядали. Монахини, которые посещали ее, выражали даже сомнения, в своем ли она рассудке: ее видели танцующей в камере смертников экзотические танцы, некогда вызывавшие восторг пресыщенной великосветской публики. Ходили слухи, что любовники Мата Хари сумели подкупить солдат, которые должны были привести в исполнение смертный приговор, и те будут стрелять холостыми патронами. В последний момент ее адвокат, старик Клюне заявил, что Мата Хари беременна — по французским законам это вызывало отсрочку в исполнении приговора. Однако танцовщица была в тюрьме уже восемь месяцев, кто же мог быть отцом ее ребенка? Клюне указал на себя — в этом было уже мало адвокатской ловкости и правдоподобия. Мата Хари сама отвергла эту версию. В свой последний час она держалась с достоинством. 15 октября 1917 года, на рассвете, одевшись по последней моде, она встретила роковой залп. После расстрела, как это предписывалось законом, офицер сделал для верности еще один выстрел в затылок убитой.

Но было ли в действительности все это? Масса любопытных пришла на небольшое кладбище, где была выкопана могила для Мата Хари. Могила осталась пустой. Может быть, само правительство, не уверенное в виновности Мата Хари, решило для удовлетворения публики сообщить о ее расстреле, в то же время разрешив ей покинуть Францию. Встречались люди, якобы много позднее видевшие Мата Хари в каком-то уединенном замке в Австрии. В 1929 году близ Бордо нашли на берегу в бессознательном состоянии какую-то женщину. Придя в себя, она сообщила, что ее имя Глория Макалистер. Потом она изменила показания и уверяла, что ее зовут Бенита Адамсон и что она родом из Риги. Ходил упорный слух, что это Мата Хари, которая якобы была спасена друзьями из находившейся неподалеку крепости и увезена на лодке. Французские власти официально опровергли этот рассказ, объявив его чепухой. А легенда продолжала жить.

Мата Хари стала героиней романа Бланко Ибаньеса, не говоря уже о многочисленных в свое время популярных произведениях второстепенных писателей в Англии, Франции и Германии, которые были посвящены жизни знаменитой шпионки, о просто бесчисленных книгах на Западе, где излагалась история ее жизни, о голливудском фильме, где роль Мата Хари исполняла знаменитая киноактриса Грета Гарбо. Словом, легенда была сработана по лучшим стандартам «свободного мира». Что, однако, является в ней правдой?

Настоящее имя Мата Хари — Маргарита Гертруда Зелле. Она была чистокровной голландкой, и сведения, которые до недавнего времени еще встречались в литературе, о том, что Мата Хари родилась от брака голландца с индонезийской женщиной, являются лишь отражением ее вымышленной автобиографии. Маргарита Зелле родилась в буржуазной семье 7 августа 1876 года. Ко времени первой мировой войны ей, таким образом, было около сорока лет. Рано выйдя замуж за офицера колониальных войск Р. Маклеода, выходца из Шотландии, Маргарита вместе с мужем уехала в Индонезию. От этого брака родились сын и дочь. Семейная жизнь Маргариты сложилась очень неудачно. В 1902 году она разошлась с мужем и вернулась в Европу. Там ей пришлось нелегко. Жалованье натурщицы в Париже было крайне недостаточным, и Маргарита Маклеод, быстро спускаясь с одной ступеньки на другую, очутилась на самом дне жизни. Об этих ее годах повествует сохранившийся, но еще не опубликованный дневник. Но вот последовали и первые удачи. Маргарита Маклеод оказалась неплохой танцовщицей, вне зависимости от тех малопривлекательных приемов, которыми она пыталась завлечь публику на свои танцевальные вечера. Ее искусство положительно оценивали композиторы Массне и Пуччини, известный русский балетмейстер Дягилев. Не будучи красавицей, Мата Хари все же действительно имела шумный успех среди великосветских прожигателей жизни. Впрочем, сведения о ее высокопоставленных любовниках крайне преувеличены. Начальник берлинской полиции фон Ягов дал ей около 30 тыс. марок (это было доказано на процессе). Однако отнюдь не доказано, что это была оплата шпионской работы, а не деньги, уплаченные Мата Хари как великосветской куртизанке.

В 1915 году Мата Хари ехала из Испании в Голландию. Английские военные суда доставили корабль, на котором была танцовщица, в один из британских портов для досмотра. Мата Хари была приглашена к руководителю английской контрразведки сэру Базилю Томпсону. Однако у англичан не было никаких доказательств против Мата Хари. Поэтому Томпсон предпочел дать совет своей собеседнице, добавив, что он имеет право на это, будучи старше ее почти вдвое (галантное преувеличение в отношении почти сорокалетней Мата Хари!). Совет сводился к тому, чтобы она бросила заниматься тем, чем занималась до того времени. Англичане из осторожности отправили Мата Хари обратно в Испанию — вероятно, просто потому, что, по их мнению, немецкая разведка почему-то хотела послать танцовщицу в Голландию.

Мата Хари, бесспорно, находилась в связи и получала деньги от немецких офицеров. Вопрос лишь — за что? Безусловно только, что ее действительные и мнимые любовники и не подумали прийти на помощь. В отношении германского кронпринца не доказан даже факт их знакомства. Голландский премьер Ван дер Линден — другой мнимый ходатай — никогда с нею не встречался. Мальви не видел ее в глаза.

Правда, генерал Мессими должен был признать в 1926 году факт знакомства с Мата Хари, но отрицал, что она была его любовницей. Во время ареста о танцовщице действительно заботились, но только ее кредиторы. После расстрела тело казненной вовсе не исчезло. Доказано, что его передали в анатомичку для занятий студентов-медиков.

Несомненно, что успехи Мата Хари как шпионки крайне преувеличены. Например, о французском «плане XVII» немцы знали задолго до того, как услышали о Мата Хари. Вымыслом является и утверждение о выдаче секрета танка. Выдала секрет только глупость английского военного министерства, решившего бросить в бой первую же готовую горстку новых боевых машин. Надо вспомнить также, что на испытаниях танка присутствовало много народа, в том числе служащие фирмы с женами, и другие лица. Пришлось даже, используя неувязки, обнаруженные при первом испытании, объявить, что идея себя не оправдала. Мата Хари была совершенно несведуща в военных вопросах и уже по одному этому не являлась такой крупной разведчицей, какой ее рисует легенда.

Теперь о маркизе Монтессаке. В легенде повествуется даже о его последующей жизни. После смерти Мата Хари он якобы ушел в какой-то испанский монастырь. Во время гражданской войны в Испании Монтессак будто бы защищал монастырь от «красных» и был за это расстрелян, когда республиканские войска все же захватили эту святую обитель. История, что и говорить, вполне «красочная»! Она имеет только весьма существенный недостаток: в Париже никто не знал никакого Пьера Монтессака, и по той простой причине, что подобного человека, кажется, вовсе не существовало. Может быть, вымышленного Монтессака отправили в испанский монастырь вместо русского капитана «Марова» (в действительности — Маслова), которого якобы любила Мата Хари? Несомненно то, что Мата Хари была действительно знакома с Масловым. Однако он приехал во Францию не в 1915, а в следующем, 1916 году. Поэтому Мата Хари не могла ухаживать за Масловым в 1915 году в военном госпитале. Кажется, он с ней познакомился в Париже (а не только раз встретил, как склонны утверждать некоторые авторы биографии Мага Хари).

Как бы то ни было, генерал А. А. Игнатьев, бывший в то время русским военным атташе во Франции, рассказывает, что Мата Хари приходила к нему на прием и, демонстративно сообщив, что «безумно влюблена» в Маслова, стала задавать нескромные вопросы о местонахождении его полка. Маслов был ранен в то время, когда Мата Хари находилась уже в тюрьме. А. А. Игнатьев сообщает в своих мемуарах, что Маслов постригся в монахи. Однако западные авторы утверждают другое: 7 июня 1918 года (имеется, следовательно, точная дата!) Маслов женился на какой-то француженке и вернулся в Россию.

Остальные составные части легенды рассыпаются с еще большей легкостью от соприкосновения с фактами. Так, например, немецкий код вовсе не был украден в Испании, а расшифрован в Париже. Немецкие подводные лодки не могли быть потоплены около порта Мехедийя, так как такой гавани вовсе нет в Марокко! Наиболее близкий по звучанию порт Медия находился рядом с крупной французской военной базой и не мог быть использован для тайной выгрузки немецкого оружия. И уж, конечно, никто бы не разрешил разведке сознательно пожертвовать подводными лодками, в которых Германия испытывала такую нужду. Мата Хари не было необходимости сообщать о многих, якобы добытых ею секретах. Немцам о них было известно и без Мата Хари (например, о наступлении генерала Нивелля немецкая разведка узнала не от танцовщицы, а обнаружив бумаги на трупе французского офицера, убитого в бою). Или, напротив, немцы о других секретах вовсе не были осведомлены, вопреки якобы полученной информации от Мата Хари (например, о волнениях солдат во французской армии). Гибель крейсера «Гэмпшир» не имела никакого отношения к Мата Хари. Крейсер, на котором находился Китченер, двигался не предусмотренной заранее дорогой и затонул, случайно наткнувшись на немецкую мину. Утверждение, будто трибуналу были представлены абсолютные доказательства виновности Мата Хари, содержавшиеся в копиях дипломатических документов, не находит никакого фактического подтверждения.

Возникает и ряд других вопросов, на которые легенда не дает никакого вразумительного ответа. Почему Мата Хари, «любовницу германского кронпринца», вообще пустили во Францию, не арестовывали, имея и ранее доказательства ее вины, не интернировали, не выслали?

Когда Мата Хари предложила поступить на службу во Второе бюро, она утверждала, что у нее нет денег. Французская контрразведка якобы доказала, что это ложь, что у танцовщицы находилась крупная сумма на текущем счету в банке. Но это утверждение опять-таки не подкрепляется никакими фактическими данными. И уж, конечно, никем не подсчитана сумма долгов любившей широко жить Мата Хари. Вряд ли можно сомневаться, что во время войны она действительно нуждалась в деньгах (Мата Хари прекратила публичные выступления после неудачного вечера в Гааге в конце 1914 года). Если бы Мата Хари была германским агентом, немцы, конечно, позаботились бы снабдить ее деньгами.

А «шестой» бельгиец? Но ведь его могли поймать вовсе и не потому, что он был предан Мата Хари. Да и зачем было немцам рисковать таким ценным разведчиком, как Мата Хари, прямо поставив в известность Второе бюро, что она передала им врученный ей список агентов врага? Рисковать только для того, чтобы поскорее арестовать шпиона-двойника? И на это нет ответа. Неясно, зачем было Мата Хари открыто демонстрировать свою связь с немецким военным атташе фон Калле и морским атташе фон Кроном, когда французы и так подозревали ее, и она знала об этом. Неясно, зачем она вернулась обратно во Францию, хотя должна была понять, насколько это опасно после выдачи списка немцам и отказа от поездки в Бельгию. Неясно, зачем Мата Хари открыто взяла пересланный ей чек на 15 тыс. франков — что это было, просто глупость? К слову сказать, на суде французская контрразведка не представляла текста немецкой телеграммы о том, что «Х-21» пересланы 15 тыс. франков. Была предъявлена лишь расшифрованная копия текста телеграммы, конечно, не могущая служить никаким доказательством. Между прочим, нет буквально никаких доказательств и того, что информация, сообщенная Мата Хари, помогла немцам потопить хотя бы один транспорт. Вопросы, вопросы, так и не находящие вразумительного ответа!

Одним словом, по всей вероятности, Мата Хари была шпионкой, но это не было доказано на ее процессе. Все это породило дополнительные гипотезы. Быть может, утверждают некоторые, немецкая разведка просто решила избавиться от такого дорогостоящего агента, как Мата Хари, и отказалась ее оплачивать (отсюда и попытка поступить на службу во Второе бюро), а позднее просто выдала французам. В пользу этого говорит как будто и то обстоятельство, что немцам безусловно было известно о расшифровке французами кода, которым было послано донесение о 15 тыс. франков для «X-21». Но Мата Хари слишком много знала если не фактов, то слухов, и как-то малоправдоподобно, чтобы немцы, предав ее, тем самым заставили рассказать Второму бюро все, что ей было известно (о кронпринце и других высоких особах). Некоторые авторы считают, что Мата Хари была выдана Мессими, которому надоела его любовница. В камере смертников Мата Хари успела написать воспоминания, но они и поныне так и не увидели света.

Лаже мелкие детали легенды в большинстве своем оказываются фантазией, притом сработанной по известному шаблону желтых газет. История, как Мата Хари приняла полицейских, лежа без одежды на диване, — вымысел. Она встретила их вполне респектабельно за завтраком. Эпизод с мнимой беременностью также выдумка. Просто на суде Мата Хари задали об этом формальный вопрос, предписанный законом.

Значительно интереснее другое. Хотя от пойманных шпионов отрекаются, империалистические разведки редко потом воздерживаются от соблазна похвастать своими успехами. После первой мировой войны у немцев не было никакого основания скрывать, что Мата Хари работала на германскую разведку. Между тем еще в 1929 году генерал Гемпп, бывший глава контрразведки и крупная фигура в рейхсвере, категорически отрицал, что Мата Хари в какой бы то ни было форме была связана с немецкой секретной службой. Молчит о Мата Хари и глава немецкой разведки полковник Вальтер Николаи, который в своих мемуарах никогда не упускает случая блеснуть успехами и рассказывает о действиях ряда немецких агентов.

Интересно отметить, что Марта Рише не верила в шпионскую деятельность Мата Хари. Марта видела секретный альбом с фотографиями всех немецких шпионов в Испании. Среди них не было снимка Мата Хари. Определенный документ, в передаче которого обвиняли Мата Хари, как было известно Марте Рише, попал к немцам другим путем. Не оправдывается, по мнению Рише, и утверждение, что Мата Хари ездила однажды в Шотландию для сбора сведений об английском флоте; в действительности она посетила Шотландию, чтобы повидаться с сыном. Однако как раз этот последний аргумент Марты Рише неверен (сын Мата Хари умер трех лет от роду) и своей безусловной неправильностью бросает тень и на два других довода, которые не поддаются фактической проверке.

Сомнения в виновности Мата Хари стали высказываться и во Франции — легенду безоговорочно защищала только реакционная бульварная печать. Стали раздаваться голоса, объяснявшие приезд Мата Хари во Францию тем, что она просто недолюбливала Берлин. К слову сказать, до этого из Берлина Мата Хари на целый год отправилась в Голландию, где она явно нуждалась в деньгах. Так что вполне объясним и приезд ее в Париж с целью продажи виллы и коллекций.

Напротив, ранее, когда Мата Хари якобы поступила на службу в немецкую разведку, танцовщица еще выступала со своими танцевальными вечерами, приносившими ей большие доходы. (В январе 1912 года она, например, получала по 2 тыс. франков за представление.) Нет доказательств, что Мата Хари действительно училась в шпионской школе в Баварии. Немцы всегда это отрицали. Правда, как уже отмечалось, Мата Хари получила большие деньги от начальника берлинской полиции Фон Ягова. Но тот ведал только внутренними делами (включая и секретную полицию) и не занимался разведкой. А то, что немецкие официальные лица были при случае вполне готовы тратить казенные деньги на любовниц, — вполне доказала история Марты Рише.

В 1964 году появилась статья уже упоминавшегося выше французского историка А. Кастело, который получил возможность ознакомиться с частью досье Мата Хари, хранящегося в архиве военного министерства. Статья подтверждает многие высказывавшиеся прежде подозрения и вместе с тем оставляет без ответа некоторые недоуменные вопросы.

Танцовщица приезжала во Францию дважды: в 1915 и 1916 годах. Во время второго приезда вызвавший ее к себе капитан Ладу предложил Мата Хари работать на Второе бюро. (В своих «Воспоминаниях» Ладу утверждал, что инициатива исходила от его собеседницы.) Ладу, однако, не скрыл от Мата Хари, что он считает ее германской шпионкой. Через некоторое время Мата Хари приняла предложение Второго бюро. Она выразила готовность поехать в Брюссель, куда еще раньше ее приглашал некий банкир Варфлейн, и завязать там связи с видными немецкими офицерами. За свои услуги танцовщица запросила ни больше ни меньше, как миллион франков. Такая непомерная цифра свидетельствовала либо о наивности, либо об искусной игре в наивность. В лучшем случае Второе бюро заплатило бы своему агенту в десятки раз меньшую сумму. Однако Ладу, явно не принимавший игру всерьез, заявил:

— Это большая сумма, но если Вы действительно окажете нам услуги, о которых мы Вас просим, ее Вам заплатят.

Капитан поручил Мата Хари отправиться в Гаагу и ожидать там инструкций, которые доставит ей лицо, пользующееся доверием Второго бюро.

— Как я его узнаю?

Ладу улыбнулся и написал что-то на клочке бумаги, который передал танцовщице. Там стояло: «АФ-44».

— Вам знаком этот номер? — спросил он и, получив отрицательный ответ, спокойно добавил: — Это Ваш номер, тот, который Вам дан немецкой секретной службой.

Мата Хари с негодованием заявила, что ей надоели оскорбительные и беспочвенные подозрения.

Вскоре она уехала в Испанию, чтобы оттуда кружным путем на нейтральном пароходе добраться до Голландии.

9 ноября в испанском порту Виго она села на пассажирский пароход «Голландия».

Однако ей не удалось добраться до цели. По дороге пароход был задержан английскими военными кораблями и направлен на досмотр в Фалмут. Английские власти тщательно проверили содержимое чемоданов танцовщицы, объявили, что она — немецкая шпионка Клара Бенедикт, и отказались ее пропустить. Мата Хари была вынуждена вернуться в Испанию. В Мадриде, заждавшись инструкций от капитана Ладу, она, по ее словам, начала действовать сама: быстро познакомилась с германским военным атташе фон Калле и выудила у него ряд немаловажных сведений (например, о том, что немцы собираются доставить оружие в Марокко и о том, что германская разведка знакома с французским шифром). Эти сведения она переслала во Второе бюро.

Возвратившись в Париж, Мата Хари натолкнулась на еще большее недоверие Ладу. За ней сразу же была установлена слежка, а вскоре, 13 февраля 1917 года, последовал приказ об ее аресте. При обыске среди косметики и грима были обнаружены симпатические чернила.

Два месяца ей не предъявляли обвинения. Наконец следователь капитан Бушардон получил разрешение использовать перехваченные немецкие телеграммы. В них говорилось об агенте «Х-21», о деньгах, заплаченных этому агенту, о том, что он поступил на службу во французскую разведку, но что французы ему не доверяют. В одной из телеграмм указывалось, что «Х-21» отправился по поручению французов в Бельгию и собирается попасть туда через голландскую территорию, выехав на корабле «Голландия», что этот агент снабжен чернилами для тайнописи. В телеграммах передавалось также, что «Х-21» не был пропущен англичанами, вернулся в Испанию и потом отправился в Париж. Особо веским доказательством того, что речь шла о Мата Хари, была переданная в одной из телеграмм просьба переводить агенту «Х-21» деньги из Голландии через его служанку Анну Линтьенс. Это была служанка Мата Хари.

Танцовщица решительно отвергала все предъявленные ей обвинения, утверждала, что речь идет о каком-то совершенно неизвестном ей человеке. Она писала следователю: «Может быть, сами немцы направляют французскую разведку по ложному следу, быть может, это месть с их стороны? Что касается перехваченных депеш, — уверены ли Вы, что они (немцы) не знают о том, что эти депеши будут прочтены Вами? Может быть, дело обстоит так: они телеграфируют то, что желали бы довести до Вашего сведения?»

Телеграммы содержали две ошибки. Так, указывалось, что «Х-21» был в Фалмуте 11 ноября, тогда как Мата Хари находилась в этом месте несколько позднее. 26 декабря 1916 года фон Калле доносил, что «Х-21» отбыл в Париж, а Мата Хари уехала из Мадрида лишь 2 января 1917 года.

Когда Мата Хари поняла, что ее возражения никого не убедили, она 19 (или 21) мая 1917 года сделала неожиданное признание. В мае 1916 года германский консул в Амстердаме Кремер, узнав, что она собирается ехать во Францию, предложил ей заняться сбором разведывательной информации. Она согласилась, и Кремер выдал ей 20 тыс. франков. Мата Хари, по ее утверждению, деньги взяла, но не передавала в Амстердам никаких известий, кроме того, что она вычитывала из газет, словом, ничего существенного.

— Неужели ничего существенного? — допытывался следователь. — Ведь в таком случае Кремер, узнав, что Вас принял на службу фон Калле, непременно известил бы его об этом?

Мата Хари пыталась все объяснить. Фон Калле ей платил из собственного кармана. Новые поступления из Голландии — через Кремера — должны были быть подарком от голландского банкира, ее давнего поклонника. Мата Хари удалось доказать на суде, что она никогда не пыталась узнавать у одного своего высокопоставленного французского «друга» важные сведения, которыми тот безусловно располагал.

Досье Мата Хари или по крайней мере та часть его, которая увидела свет, не доказывает сколько-нибудь широкой и эффективной деятельности «Х-21» во Франции. Не исключено, что была доля правды в рассказе танцовщицы о том, как она поступила на службу к немцам. Может быть, предлагая свои услуги Ладу, она действительно собиралась сменить хозяина. Немудрено, что некоторые авторы новейших работ (например, С. Ваагенаар «Убийство Мата Хари», Лондон, 1964) склонны считать весь обвинительный материал против танцовщицы фальшивкой французских военных властей, особенно следователя Бушардона. Если Мата Хари и была шпионкой, считают эти исследователи, то только французской, иначе необъяснимо ее возвращение в Париж. Она совершенно не подходила для работы в разведке, будучи недалекой женщиной, привыкшей хвастать своими связями и возможностями. Мата Хари открыто советовалась со многими знакомыми, поступать ли ей на службу во Второе бюро. «Секретные чернила», обнаруженные при ее аресте, кажется, были просто лекарствами. Столь же легко опровергаются и другие доказательства, собранные против Мата Хари… Такова последняя версия, которая начинает преобладать в литературе о «королеве шпионажа». Во всяком случае легенда о Мата Хари очень далека от действительности.

«Фрау доктор»

Вымышленная история жизни Мата Хари в ряде случаев переплетается с легендой о «фрау докторе». Эта легенда также возникла еще в годы первой мировой войны. Даже поражение Германии и настойчивые поиски журналистов в послевоенные годы не опровергли эту легенду. А когда в Германии пришли к власти гитлеровцы, легенда расцвела еще более пышным цветом на страницах западной печати. За отсутствием реальной информации о многих делах, творившихся в «коричневом рейхе», стали плести фантастические небылицы и видели руку «фрау доктора» чуть ли не в половине бесчисленных преступлений гитлеровской секретной службы.

Особенность легенды заключается прежде всего в том, что на роль «фрау доктора» она выдвигает целый ряд действительных или мнимых немецких разведчиц. Женщиной «с тигриными глазами» различные авторы именовали фрау Кер, фрейлейн Янссен, Берту Хейнрихсен, Анну-Марию Лессер, Марту Шрагмюллер. «Фрау доктора» представляли в виде «роковой красавицы», объявляли любовницей почти всех кронпринцев Европы, приписывали различные романтические истории, объявляли организатором многочисленных действий германской разведки. Даже версии о смерти «фрау доктора» были совершенно различными. По одним утверждениям, она была расстреляна в 1914 году русскими, знавшими ее по довоенному времени в Вене в качестве немецкой разведчицы. В этом случае отпадали все сведения о действиях «фрау доктора» после 1914 года в Бельгии, Швейцарии, Париже и т. д. Другие объявляли, что она умерла уже после войны — покончив жизнь самоубийством, попав в сумасшедший дом или отравившись наркотиками. И здесь, таким образом, большой диапазон. Существуют многочисленные рассказы о жестокости и проницательности «фрау доктора», неизменно повторяется история о том, как она приказала покончить самоубийством эксперту после того, как выявилась эффективность танков, идею создания которой он объявил нелепостью.

«Фрау доктор» внимательно следила за своими агентами. Когда один из них в Париже стал развлекаться в обществе танцовщицы, его встретил на бульваре незнакомец и шепнул: «Вы забыли советы „фрау“». «Фрау доктор» отправляла на верную смерть ставших бесполезными агентов, выдавая их контрразведке Антанты. Эти «шпионы-болваны» должны были, кроме всего прочего, отвлекать внимание от действительных агентов. (Подобную же тактику, впрочем, использовали и разведки Антанты.)

В 1954 году Бернард Ньюмен в Мюнхене сумел получить сведения о «фрау докторе» у ее родной сестры.

Элизабет Шрагмюллер (таковы были действительные имя и фамилия «фрау доктора») родилась в 1886 году в деревне около Дортмунда. Отец ее был деревенским бургомистром. Элизабет закончила университет в Фрейбурге, получив диплом доктора философии. В 1914 году она — не без больших хлопот — устроилась на работу в военной цензуре в Бельгии. Шрагмюллер отличилась на этой работе, и глава германской оккупационной администрации в Бельгии генерал фон Безелер рекомендовал ее отделению германской разведки в Антверпене. Шрагмюллер стала допрашивать арестованных разведчиков Антанты. Ее успехи в этой области были также замечены, и полковник Николаи добился присвоения ей чина лейтенанта.

Так Шрагмюллер стала единственным офицером-женщиной в кайзеровской армии. Элизабет закончила разведывательную школу и стала, в свою очередь, одним из преподавателей и руководителей известной немецкой школы шпионов в Антверпене. Однако Элизабет не посылали с разведывательными целями за границу, и она не была той коварной соблазнительницей, о которой столь красочно рассказывает легенда. Многие эпизоды легенды, правда, имеют основания. Англичанам удалось заснять многих лиц, входивших в здание, где помешалась антверпенская школа, и отсюда могла родиться версия о том, как «фрау доктор» сознательно посылала на смерть немало своих агентов, сообщая тем или иным путем сведения о них антантовским разведкам. Некоторых учении «фрау доктора» принимали за нее. Но эту ошибку допускали лишь журналисты, а не разведчики Антанты.

После окончания войны Шрагмюллер, разумеется, покинувшая Бельгию вместе с германскими войсками, читала лекции по политической экономии во Фрейбурге, а когда находился спрос — то и лекции об «опыте войны». В эти годы Элизабет Шрагмюллер была уже серьезно больна. Ее брат Иоганн стал активным нацистом и после прихода гитлеровцев к власти получил пост начальника полиции в Магдебурге. Он многое знал о том, как готовилась гитлеровская провокация — поджог рейхстага, и, вступив в конфликт с Гиммлером, угрожал ему разоблачениями. Поэтому в «ночь длинных ножей» — 30 июня 1934 года — Иоганна Шрагмюллера гиммлеровские молодчики прикончили в числе многих сотен нацистов, которых считали недостаточно верными фюреру. После этого, конечно, у Элизабет Шрагмюллер не было никаких надежд на карьеру в ведомстве Генриха Гиммлера. Гестапо произвело даже обыск на ее квартире. «Фрау доктор» умерла в феврале 1940 года, и сразу же после смерти ее бумаги были конфискованы гитлеровскими властями, в том числе, вероятно, интересный дневник.

Элизабет Шрагмюллер была контрразведчицей, преподавателем шпионской школы. Кроме Германии, она находилась во время войны только в Бельгии. Хотя она вовсе не была «роковой красавицей» и не могла совершать приписываемых ей шпионских «подвигов», «фрау доктор» являлась специалистом своего дела. Советы, которые она давала ученикам антверпенской школы, до сих пор повторяются многими экспертами по вопросам разведывательного дела. В этих советах «фрау доктор» рекомендовала неустанно тренировать память, действовать по возможности одному, не доверяя «туземцам», остерегаться случайных связей, в результате которых можно попасть в сети вражеской контрразведки.

В числе инструкций «фрау доктора» были: никогда не вступать в переговоры с будущим агентом иначе, как на избранном вами месте; лучше беседовать с человеком, утомленным долгой дорогой, взволнованным и опасающимся вас, тогда как вы сами должны быть свежим и бдительным; не следует охотиться только за каким-то одним «сведением»: так можно легко себя выдать; следует собирать любую полезную информацию, даже по мелочам, не показывая внешне никакого интереса к ней; когда вы должны фиксировать данные, то лучше всего сделать это в форме записи личных расходов; если вы увидели 10 морских пушек, отметьте, что вы истратили 10 шиллингов; при сжигании писем необходимо развеять пепел, иначе криминалист может многое обнаружить; следует избегать чрезмерной оригинальности в способе доставки информации, если нет абсолютной уверенности в новом методе, лучше использовать уже испробованную технику; никогда не надо напускать на себя таинственность, кроме случаев, когда она может понравиться вашему агенту и повлиять на его усердие; нужно скрывать свои лингвистические знания, это поощрит других говорить в вашем присутствии.

Среди советов «фрау доктора» была также рекомендация: читай Библию (точнее, рассказ о деяниях Моисея). Но, как справедливо отмечают исследователи, сама «фрау доктор», может, не по своей вине, плохо следовала примеру библейского пророка. Он отбирал для разведывательного дела лучших доверенных лиц, а Шрагмюллер работала с очень сомнительным людом. И добилась весьма посредственных успехов.

Еще в годы первой мировой войны ходили слухи о связи «фрау доктора» с Мата Хари. Сестра «фрау доктора» в беседе с Ньюменом подтвердила эти слухи. По ее словам, один из руководителей немецкой разведки, майор Кефер, и Элизабет Шрагмюллер специально приезжали из Антверпена в Кельн, чтобы встретиться с Мата Хари и передать ей инструкции. «Фрау доктор» говорила о Мата Хари как о «неразорвавшемся снаряде» и считала, что капитан Ладу оказал услугу немцам, избавив их от ненужного агента.

Этот рассказ, однако, вызывает серьезные сомнения. В нем опять все неясно. Зачем Мата Хари было нужно получать инструкцию от тогда еще совсем недавно принятой в разведку «фрау доктора»? Да и весь этот эпизод не мог происходить раньше 1915 года, когда Элизабет Шрагмюллер поступила на службу в антверпенское отделение немецкой секретной службы, а ведь по легенде Мата Хари стала шпионкой еще задолго до войны.

Следует, однако, учитывать, что, хотя основой для легенды о «фрау докторе» послужила жизнь Элизабет Шрагмюллер, отдельные эпизоды взяты и из истории других немецких разведчиц, в частности «фрейлейн доктор», как называли Анну-Марию Лессер.

Через много лет, 23 августа 1934 года, в английской газете «Дейли экспресс» было опубликовано сообщение, что в санатории около Цюриха умерла больная Анна-Мария Лессер. Перед смертью она призналась, что ее настоящее имя Элизабет Шрагмюллер и что именно она предала Мата Хари, поскольку германская разведка решила избавиться от ставшего обузой агента. В организации этого дела якобы участвовал Канарис, в то время молодой офицер разведки и один из любовников знаменитой танцовщицы.

В 1934 году почти все, что касалось немецкой стороны истории, было невозможно проверить. Более того, существует версия, согласно которой Канарис принял решительные меры, чтобы сведения об «исповеди» не проникли широко в западноевропейскую печать.

Однако обращает на себя внимание тот факт, что «исповедь» явно является отзвуком легенды о Мата Хари и легенды о «фрау докторе», вплоть до смешения двух немецких разведчиц — Шрагмюллер и Лессер. Это ставит под сомнение всю историю с «исповедью» или свидетельствует по крайней мере, что либо Лессер делала свои признания, уже не владея памятью, либо «исповедь» была до неузнаваемости искажена, прежде чем попала на страницы «Дейли экспресс».