Тайны великих женщин

1. Клеопатра: последний фараон Египта

Клеопатра VII Филопатор (69–30 год до н. э.) — последний независимый правитель Египта (до римского завоевания) династии Птолемеев. Поочередно была женой двух своих родных братьев — Птолемея XIII и Птолемея XIV, и любовницей великих римских полководцев Юлия Цезаря и Марка Антония.

Время приукрашивает черты характера и внешность великой личности ореолом романтики. Сколько картин, книг и фильмов было посвящено любовному треугольнику Клеопатра — Цезарь — Антоний… Кого из двух великих правителей она любила больше — первого или второго? А может быть, ее расчетливое сердце не тронул ни один из них, возможно, ее интересовал лишь римский трон?..

Малышку назвали Клеопатрой VII в честь ее родственницы. Клеопатры II, которая славилась когда-то своей несравненной красотой. Но маленький носик юной Клеопатры со временем стал довольно внушительным и приобрел фамильные орлиные очертания, подбородок выдвинулся вперед, и только удивительные бархатные глаза остались по-настоящему великолепными…

Да. Клеопатра, несмотря на миф, не отличалась красотой. По оставшимся скульптурным изображениям и ее профилям на монетах (к тому же художники наверняка льстили правительнице) был реконструирован облик женщины примерно 150–154 см ростом, полной, с густыми волнистыми волосами, большими глазами с опущенными внешними уголками и весьма внушительным носом.

Но Клеопатра не была бы великой женщиной, если бы не могла обращать свои недостатки себе на пользу или хотя бы умело подчеркнуть свои многочисленные достоинства.

Говорят, что она обладала необыкновенным магнетическим обаянием, которое некоторые историки назвали демоническим, и голосом сирены, способным заворожить любого человека.

По описаниям Плутарха: «…красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу.

Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад — на любое наречие».

Клеопатра в совершенстве знала восемь языков, латынь и даже «презренный» арабский и египетский. Ведь на самом деле она была не египтянкой, а гречанкой — ее род вел свое начало от грека Птолемея, военачальника и друга Александра Македонского, которого он. очарованный красотами Египта, и уговорил отдать ему эту страну в управление.

Маленькая Клеопатра почти с самого рождения была втянута в дворцовые интриги. Помимо нее у Птолемея XII было две дочери и два сына. Когда Клеопатре исполнилось шесть лет, ее старшая сестра Береника организовала заговор, изгнала отца из Египта и захватила престол. Береника царствовала три года, но потом Птолемей XII, воспользовавшись поддержкой и деньгами Рима, вернул себе трон и устроил жестокую резню, казнив всех сторонников Береники, ее саму и ее мужа (который доводился ей, кстати, двоюродным братом).

Каким бы диким нам это ни казалось, но 50–60 веков назад браки между кровными родственниками царских династий заключались повсеместно. Так, Клеопатра после смерти своего отца была выдана замуж за своего родного брата — Птолемея XIII. По египетским законам женщина не могла править страной единолично — только в качестве жены или матери фараона. Но вряд ли этот брак был чем-то большим, чем политический ход, — юному фараону в тот год исполнилось всего 10 лет.

А 18-летняя Клеопатра наслаждалась все полнотой власти — она, следует отдать ей должное, получила прекрасное образование — в ее распоряжении были все ученые Александрии и все пергаменты великой Александрийской библиотеки. Острый природный ум, помноженный на энциклопедические знания, создал совершенно неординарную личность.

Но не следует думать, что юная царица все свое время отдавала обучению. По мнению некоторых историков, она была чрезвычайно сластолюбива. Римский историк IV века Аврелий Виктор писал: «Она была так развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины своей смертью платили за обладание ею в течение одной ночи».

Помните эти строчки Пушкина из «Египетских ночей»?

По легенде, Клеопатра содержала гарем красивых мужчин, но ее темперамент был неукротим. Она предложила свою страсть любому, кто согласится отдать за это жизнь. А отрубленные головы своих любовников «на одну ночь» юная фараонша повелевала выставлять около своего дворца. Не правда ли, «милая» причуда?

Клеопатра обладала почти безграничной властью, но такую власть трудно удержать юной девушке, даже если она росла в царских покоях. Ее муж и брат, подстрекаемый своим опекуном — евнухом Потином,　полководцем Ахиллом и учителем Теодотом, решил узурпировать власть. На официальных документах он приказал ставить снос имя первым (а не рядом) — мальчишеская выходка, однако умная Клеопатра поняла, чем ей это грозит и кто за этим стоит, и летом 48 года до н. э. сбежала в Сирию, где начала вербовать войско. Вернувшись с большим отрядом, она разбила лагерь на египетской границе, куда уже подтянулись войска ее брата, преграждая Клеопатре обратный путь в страну　.

А в то же самое время причудливое веретено истории пряло другую сюжетную нить, которой суждено было накрепко переплестись с нашим сюжетом.　

В Риме шла война за власть. Главные действующие лица — сенаторы Гай Юлий Цезарь и Гней Помпей.　Помпей требовал помощи от Египта, и Клеопатра, уверенная и его победе, «поставила не на ту лошадь» — дала ему корабли и солдат. Хотя помощь была совсем незначительной, хитрая Клеопатра смогла убелить переговорщика в ее значимости и навязать свои условия — что, возможно, и спасло ей впоследствии жизнь.　

Опекуны супруга Клеопатры поддержали Цезаря и, когда Птолемей после серии неудачных сражений пытался укрыться и Египте, они коварно убили его и в знак дружбы торжественно преподнесли его голову и перстень всемогущему Цезарю.　

Казалось, Клеопатре грозит неминуемая гибель — она на стороне побежденных! Но хитрая принцесса придумывает невероятный ход…　　

Пробраться в Александрию к Цезарю было почти невозможно — кругом стояли на страже солдаты ее брата и римляне, но верный сторонник Аллолодор пронес Клеопатру в покои Цезаря завернутой в тюк грязного постельного белья (это уже потом кинематографисты «превратят» его в разноцветные рулоны шелковых тканей).

Клеопатра тщательно продумала все детали своего внезапного появления «на сцене» — она сделала　скромный макияж и оделась так, чтобы выглядеть маленькой и беззащитной, но в то же время очень привлекательной.

Представьте себе: воин разворачивает перед Цезарем ворох грязного белья и оттуда, как жемчужина, появляется очаровательная и беззащитная Клеопатра с хрусталиками слез в огромных бархатных глазах…

Пятидесятилетний Цезарь был удивлен и восхищен, он был покорен. Но поразила ли его сердце стрела великой любви?.. В Египте у Цезаря были свои интересы — отец Клеопатры, возвращая себе власть, занял у римского банкира Рибирия и сената около 17 миллионов динариев. Цезарь решил, что этот долг отныне становится его личным (но, правда, решил потребовать всего 10 миллионов). К тому же ему был нужен верный союзник, чтобы управлять египетской провинцией, — умный Цезарь понимал, что на покровителей юного Птолемея надежды нет. Поэтому он приложил все усилия. чтобы помирить мужа и жену, и на следующее же утро сообщил Птолемею, что Клеопатра будет править страной наравне с ним.

Но до сих пор несамостоятельный фараон вдруг взбунтовался — 13-летний мальчишка выскочил из дворца на площадь с криками: «Измена! Меня предали!»

Цезаря с немногочисленными легионерами могла разорвать разъяренная толпа, но он, используя все свое обаяние оратора и мощь личности, сумел убедить народ, что всего лишь исполняет волю Птолемея XII, желавшего, чтобы его дети правили вдвоем, и сослался на завещание.

Но вскоре евнух Потин тайно призвал на помощь войска, и началась очередная война за власть, в ходе которой была сожжена Александрийская библиотека, Потин был казнен, а Птолемей XIII погиб, пытаясь спастись с тонущего корабля. Младшую сестру Клеопатры, Арсиною, поддержавшую восстание, проволокли в триумфе по улицам Рима, закованную в цепи вместе с другими пленниками.

Клеопатра, чтобы утвердить свой статус царицы, женила на себе самого младшего брата Птолемея XIV и стала, по сути, единовластной правительницей Египта.

Чтобы отпраздновать свою победу, она вместе с Цезарем отправилась в долгое путешествие по Нилу на огромном по тем временам 100-метровом корабле, который сопровождали 400 лодок и парусников. Говорят, она заинтриговала его загадкой — откуда берет начало великая река? Но уже одно то, что великий Цезарь в течение двух месяцев (а всего в Египте он пробыл почти год) перестал заниматься тем, к чему он шел всю жизнь — воевать за власть над Римом, — поражает всех историков. Может быть, Клеопатра действительно стала хозяйкой его сердца?..

Цезарь был трижды женат, имел множество наложниц, но вряд ли на его пути встречалась такая умная и сильная женщина. Возможно, он впервые в жизни решил устроить себе передышку, возможно, причиной были «демонические чары» царицы, но эти два месяца Цезарь и Клеопатра посвятили только друг другу.

Дела звали Цезаря в Рим, а беременная Клеопатра осталась в Александрии, чтобы дождаться рождения ребенка. И в 47 голу до н. э. родился мальчик, которого нарекли Цезарем (римляне, которым не нравилась Клеопатра, пренебрежительно прозвали его Цезарионом «цезаренышем»). Говорят, он был очень похож на своею отца. Как только малыш окреп, Клеопатра отравилась в Рим — формально, чтобы «заключить союз между Римом и Египтом». На самом деле она хотела стать женой правителя мира, а ее сын должен был стать правителем Рима (у Цезаря до сих пор рождались дочери). То, что у Цезаря была законная жена, ее нисколько не смущало…

Цезарь принял Клеопатру как богиню — поселил во дворце, где даже двери были украшены изумрудами, и воздавал ей божественные почести — золотую статую Клеопатры поставили в храме богини Венеры (покровительницы рода Юлиев, к которому принадлежал Цезарь).

Римляне роптали, называли фараоншу «этой египтянкой» и, напившись, распевали песни про «шлюху из Египта» — но Клеопатре было наплевать.

Считается, что народное возмущение и слухи о том, что Цезарь все-таки решил сделать Клеопатру своей второй законной женой, подтолкнули заговорщиков к решительным действиям. 15 марта 44 года до н. э. Цезарь был зарезан бывшими друзьями.

Когда вскрыли его завещание, оказалось, что своим наследником он назвал… внука своей сестры Гая Октавия. О Цезарионе не было ни слова…

Надежды Клеопатры на то, что мир окажется у ее ног, рухнули.

Цезарь убит…

Почему же он не признал их сына?..

Через месяц она, побежденная, возвращается в ненавистную Александрию. Еще через месяц по ее приказу отравят брата-супруга — Клеопатра не хотела, чтобы хоть кто-то стоял между ней и властью? — теперь она могла править Египтом от имени сына.

Три года про нее ничего не было слышно, а в Риме тем временем разворачивался новый акт драмы. За власть теперь борятся Кассий и Брут (убийцы Цезаря), а с другой стороны — Антоний и Октавиан.

Весь Восток пока был под властью убийц Цезаря. Поэтому, несомненно с ведома Клеопатры, ее наместник на Кипре Серапион помогал им деньгами и флотом Но, наученная горьким опытом, царица одновременно снаряжает флот в помощь Антонию, и ей якобы не хватает лишь попутного ветра…

В 42 году до н. э. цезарианцы победили, и Антоний начинает требовать «морального» возмещения у тех, кто поддерживал его противников. Со своими дарами пришли все, кроме Клеопатры, хотя именно ей нужно было виниться раньше других. А царица тем временем готовила свой очередной «сольный выход» — строила корабль с алыми парусами…

Шпионы рассказали ей о грубой натуре Антония, как любит он блеск и шик, простые развлечения и грубые забавы. Но лазутчики также рассказали о его красоте: поэты уподобляли его Гераклу (тщеславному Антонию очень льстило это сравнение, иногда он даже одевался как герой мифов — низко подпоясывал тунику и укрывал плечи красиво задрапированным плащом). Клеопатра была заинтригована…

И вот в назначенный день, в сумерках, перед Антонием появился огромный корабль с плещущимися по ветру ярко-алыми парусами, раззолоченным носом, сверкающим в последних лучах солнца, и посеребренными веслами. Играла чарующая музыка, до берега доносилось благоухание благовоний, а на троне лежала одетая как богиня Клеопатра, а вокруг нее теснились одетые амурами и нимфами рабы и рабыни…

Неизбалованному утонченными зрелищами Антонию эта картина казалась, наверное, чудом… Сумерки сгущались — и внезапно по жесту Клеопатры весь корабль вдруг осветила яркая иллюминация. Собравшийся на берегу народ Киликии радостно закричал: «Венера плывет! Венера плывет к Гераклу», — и Антоний был сражен еще до того, как его нога ступила на корабль.

Клеопатра покаялась, поплакала, свалила всю вину на Серапиона (которого тут же казнили), рассказала о строившемся флоте, и Антоний был покорен. Он безропотно дал увезти себя в Александрию, а в качестве первого подарка возлюбленной (по ее просьбе) приказал убить ее сестру Арсиною.

Чтобы не отпустить от себя нового любовника, Клеопатра старалась каждый день сделать непохожим на прошедший. Она придумала «кружок 12 неподражаемых» и каждый из участников старался перещеголять друг друга, придумывая программу развлечений на следующий день — пиры, охоты, путешествия… К тому же мудрая Клеопатра (ей было 29, Антонию — 40) постаралась сделать вид, что разделяет любовь к грубым забавам римлянина. Плутарх писал: «…вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием».

Есть легенда, что любимым развлечение Антония было переодеться в раба и бродить тайно по Александрии, задирая прохожих и ввязываясь в потасовки, — Клеопатра пошла и на это! Правительница великой империи в одежде рабыни, босая, бегала по улицам своей столицы и дралась наравне с мужиками!

Может быть, она не притворялась и, разделяя эти непритязательные забавы, действительно от души веселилась и именно тогда и была по-настоящему счастлива?..

Год пролетел незаметно, и даже война, развязанная женой Антония, не смогла вырвать его из рук Клеопатры. Но притязания парфянского царевича на римские земли все-таки заставили Антония вернуться на родину. Его жена Фульвия умерла, но Октавиан, чтобы укрепить их союз, предложил ему в жены свою сестру Октавию. По преданиям, это была женщина удивительной красоты, поразительного ума и необычайной доброты и кротости (чему мы найдем потом подтверждение). Атоний, восхищенный невестой, стал торопить свадьбу, и вскоре они заключили брак.

А почти в это самое время Клеопатра мучилась в родовых схватках — она родила близняшек. Девочку назвали Клеопатра Селена (Луна) а мальчика — Антонин Гелиос (Солнце).

Но Антоний, очарованный молодой женой, не спешил возвращаться. Впервые Клеопатра была отвергнута, впервые познала, что такое ревность. Четыре года Антоний оставался глух к призывам Клеопатры, пока дела империи не вынудили его приехать в Антинохию, куда тотчас примчалась египетская царица с двумя детьми.

И Антоний вновь поддался ее чарам…

Чем крепче его привязывала к себе Клеопатра, тем менее успешными становились его военные походы, хотя вначале он был так удачлив, что подарил свой любовнице столько земель Сирии, Киликии и Халхидики, что ее империя почти вернулась к своим первоначальным границам. Говорят, что она просила в подарок и Иудею, но Антоний ей отказал, назначив правителем Ирода.

Но затем военная удача ему изменила. Антоний проигрывал одну битву за другой. Октавия даже предложила ему военную помощь, но едва она доехала до Афин, как Клеопатра закатила истерику, сказав, что покончит с собой, если он встретится с женой.

И Антоний уступил…

В 36 году у них рождается третий ребенок — Птолемей Филадельф, и Антоний провозглашает Клеопатру своей женой. Но его соратники искренне ненавидят эту «шлюху цезаря», которая за малейшее неповиновение грозит им расправой.

Старого друга Антония, Квинта Деллия, предупредили, что Клеопатра собирается его отравить, и ему пришлось бежать в Рим. Он или кто-то другой сообщили тайну Октавию, но вскоре он добыл в одном из храмов Весты завещание, по которому Антоний признавал своих детей от Клеопатры и завешал им римские земли. Но больше всего римлян разозлила просьба Антония похоронить его рядом с Клеопатрой в Александрии — его авторитет среди граждан был безвозвратно утерян.

II Клеопатре объявили войну. Именно ей одной, давая тем самым «блудному сыну» последний шанс вернуться на родину. Но Антоний выбрал любовь. И проиграл свою последнюю битву…

Есть сведения, что они с Клеопатрой словно закрывали глаза на грозящее им поражение, — по-прежнему устраивали пиры и развлекались. Египетская армия была более многочисленной, но Октавиан нашел талантливого полководца и стратега Випсания Агриппу. В результате блестящей военной кампании флот египтян был загнан в Амбракийский залив, и 2 сентября 31 года до н. э. произошла морская битва при Акциуме. Сначала перевес был на стороне армий любовников, но когда Клеопатре стало ясно, что победа от нее ускользает, она предала Антония: приказала повернуть свой флагманский корабль и покинуть поле боя. Он, отдавший ей все, был брошен и… сломался, бросился вслед за своей возлюбленной.

Битва была проиграна.

Антоний так и не смог оправиться от потрясения, хотя и простил возлюбленной предательство. Он опустил руки. Перестал собирать силы для отпора и стал готовиться к смерти. Они с Клеопатрой, как когда-то, создали союз «двенадцати, поклоняющихся смерти». Царица училась бальзамировать трупы, как какой-нибудь лекарь, и проверяла действие различных ядов на рабах.

А римские войска тем временем приближались к Александрии…

Есть версия, что Клеопатра тайком от возлюбленного послала Октавиану золотой трон и щедрые дары, стараясь его подкупить, и одновременно организовывала побег в Индию, который сорвался.

1 августа 30 года до н. э. все было кончено. Египет пал. Клеопатра с двумя служанками заперлась в заранее построенной гробнице. По одной из версий, она сама послала слугу сказать Антонию, что умерла, по другой, произошла ошибка, но, услышав весть о ее самоубийстве, Антоний тут же с рыданиями и криком «Клеопатра!» бросился грудью на свой меч. Он был еще жив, когда его принесли к Клеопатре, и скончался на коленях любимой.

А вот она, несмотря на данное Антонию обещание, с собой не покончила. Может быть, у нее не хватило смелости? Может быть, она все еще надеялась, что соблазнит Октавиана и добьется царства если не для себя, то для своих детей?

Но ее отчаяние после смерти Антония было слишком сильным, чтобы продолжать игру: «Она лежала на постели, подавленная, удрученная, и, когда Октавиан появился в дверях, вскочила в одном хитоне и бросилась в ноги. Ее давно не прибранные волосы висели клочьями, лицо одичало, голос дрожал, глаза потухли. Всю грудь покрывали еще струпья и кровоподтеки (она раздирала себе грудь в знак траура)…И только ее прелесть, ее чарующее обаяние не угасли окончательно, но как бы проблескивали изнутри даже сквозь жалкое это обличье», — писал Плутарх.

Искушенный дипломат Октавиан пообещал, что она останется правительницей Египта. В знак своей покорности Клеопатра подала ему список всех драгоценностей, находящихся во дворце. Но ее чары на Октавиана не подействовали, он оказался глух к ее просьбам — ей было 39 лет, она родила четырех детей, покорительница Цезаря и Антония не смогла околдовать последнего мужчину, в чьих руках в третий раз оказалась ее судьба. Влюбленный в нее римский легионер рассказал, что, по замыслу Октавиана, ее и детей должны были отвезти в Рим и провести в цепях по городу.

(Впоследствии Октавиан убил сына Клеопатры от Цезаря, который мог претендовать на римский престол, но сохранил жизнь детям от Антония. В память об их отце и своей единственной любви их взяла к себе на воспитание кроткая Октавия.)

Свой последний выход Клеопатра продумала до мелочей. Утром ее проводили к могиле Антония, затем она приказала подать изысканный ужин, приняла душистую ванну, натерла тело и волосы ароматными маслами и отправила письмо Октавиану, в котором жаловалась на его обман и просила похоронить ее рядом с Антонием. А затем в покои царицы впустили торговца фруктами, в корзинке которого, в одной из смокв, сидела смертоносная маленькая змейка — ядовитый аспид.

Когда в царские покои ворвались охранники, посланные Октавием, Клеопатра спокойно лежала на своем ложе в сверкающем царском венце, а на нежной коже руки алели две крохотные капельки крови…

2. Екатерина Медичи: великая королева и обманутая жена

Екатерина Медичи (1519–1589) — французская королева. С 1533 года — жена Генриха II. После его смерти, в царствование своих сыновей — Франциска II, Карла IX и Генриха III — фактически единолично управляла Францией. В 1572 году стала главным организатором Варфоломеевской ночи, опасаясь усиления влияния гугенотов.

Она была великим правителем и несчастной женой.

Почти тридцать лет она управляла одной из величайших стран мира, но ей не хватило ума или везения счастливо устроить свою семейную жизнь, и двадцать лет она вынуждена была мириться с ненавистной фавориткой мужа.

Кто она коварное чудовище или несчастная женщина?..

В многостраничной истории семейства Медичи дочь герцога Урбино Лоренцо II — Екатерина — занимает самое почетное место. Хотя историки до сих пор с пришли к единому мнению, прославила она свой род или опозорила…

Почти с младенчества девочка росла сиротой — ее мать-француженка умерла через две недели после ролов. Отек ненадолго пережил свою супругу, охваченный какой-то жуткой болезнью. Девочка, которой не исполнилось и месяца, осталась круглой сиротой… И хотя она родилась в великолепном дворце и была представителем одного из самых богатых и влиятельных семейств Италии, мало какому ребенку выпадает такое количество несчастий.

Папа Лев X из семейства Медичи послал во Флоренцию кардинала Джулиано Медичи (будущий папа Клемент VII). Сначала тот лично контролировал, как ухаживают за младенцем, а затем доверил эти заботы Сильвио Пассерини, кардиналу Нортоны. Когда Екатерине исполнилось восемь лет, во Флоренции началось восстание. Девочку, ставшую заложницей одной из партий, заточили в монастырь, а через некоторое время город был осажден.

После страшных месяцев осады, когда жизнь ребенка несколько раз висела на волоске, 11-летнюю девочку взял к себе папа Климент VII. При папском дворе ее опекали и даже баловали (наверное, впервые в жизни). Но то, что ей пришлось пережить, уже оставило неизгладимый след на детской психике — девочка была замкнутой, высокомерной, но имела удивительный талант располагать к себе нужных ей людей.

Лаже в юности Екатерину нельзя было назвать ни красавицей, ни просто хорошенькой. Волевое лицо, тяжелый пронизывающий взгляд… Но это лицо притягивало, завораживало, в нем был виден характер и ум. К тому же она была живой, худощавой, с аристократически маленькими ручками и изящными стройными ножками, происходила из богатого и знатного рода (то есть обладала огромным приданым). Так что Екатерину можно было назвать одной из самых завидных невест Европы.

Но как бы то ни было, для «дедушки» Климента внучка представляла козырную карту в далеко идущей политической игре. На ее руку претендовали шотландский король Яков V, принц Лотарингского дома граф Водемон, внебрачный сын английского короля Генриха VIII герцог Ричмонд и многие другие влиятельные женихи…

Вероятно, Екатерина прекрасно понимала, что ее замужество меньше всего будет учитывать ее личные предпочтения, но вряд ли это сильно ее расстраивало — она уже усвоила урок, что свои чувства лучше держать при себе, не доверяя окружающим.

Когда ей исполнилось четырнадцать, Екатерину сосватали за ее ровесника Генриха Валуа Орлеанского, сына французского короля.

Для будущего короля подобный брак был, возможно. и не слишком престижен, но он ведь был вторым сыном Франциска I, поэтому корона короля ему «не светила», а невеста была родственницей папы…

Екатерина с Климентом отправились в Марсель, где ее ждали венценосные родственники. Толпы народа вышли на улицы поглазеть на невесту, а ее сердце сжималось от тревоги и страха… Ведь она даже не вплела собственного мужа.

Их первая встреча запомнилась Екатерине на всю жизнь — она влюбилась сразу и бесповоротно. О таком муже она не могла и мечтать — Генрих был высоким, статным и сильным, галантным и романтичным… И очень красивым… И Екатерина тут же решила, что будет делать все, чтобы добиться ответного чувства.

В 1533 году состоялась пышная свадьба Екатерины и Генриха. Невеста была одета в белое шелковое платье, украшенное драгоценностями, а ее голову покрывала кружевная вуаль…

Но первые годы жизни при французском дворе были для новой принцессы трудными. В ее родной Флоренции отцы семейств считали, что образование девочкам ни к чему — Екатерина писала со множеством ошибок и довольно грубо выражалась. А французский двор был утонченным и изысканным: здесь говорили на греческом и латыни, читали модных поэтов и прекрасно разбирались в живописи. Так что невежество Екатерины просто бросалось в глаза, вызывая тихие насмешки («флорентийская купчиха») и неприязнь вельмож и их фавориток.

Единственный человек, в чьем расположении она не сомневалась, был ее свекор, Франциск I. Он был разносторонне образованным человеком, и Екатерина сразу поняла, как много может дать ей общение с таким мудрым правителем. Она сразу же постаралась заслужить его расположение — что ей удалось.

Но самым страшным разочарованием молодой жены было то, что в сердце ее мужа безраздельно царила другая женщина — Диана де Пуатье. Екатерина как женщина проницательная сразу поняла, что схватка с этим противником проиграна. И это имя стало для Екатерины проклятием.

История страсти Дианы Пуатье и Генриха имеет множество разночтений, начиная с того, что историки не могут сойтись на том, когда же начался их роман. Кто-то говорит, что Генрих увлекся Дианой сразу после свадьбы. Есть версия, что это случилось после того, как Екатерина родила первого ребенка. Но еще одна версия, последняя, кажется наиболее романтичной.

…В марте 1525 года Франциск I проиграл войну испанцам и попал к ним в плен. Только через год его согласились освободить в обмен на маленьких принцев: 8-летнего дофина Франциска и семилетнего Генриха.

Когда настал момент обмена, все придворные засуетились вокруг дофина-наследника, а про кроху Генриха все будто забыли. Диане, стоявшей в толпе придворных, стало невыразимо жаль малыша — она подбежала к нему и, целуя, прижала к груди, прошептав, что все будет хорошо…

По легенде, маленький Генрих был поражен ее красотой и добротой и пронес это воспоминание через пять лет плена.

Принцев освободили, собрав неимоверный выкуп. На рыцарском турнире, устроенном в честь их освобождения, 12-летний Генрих подъехал к ложе, где сидела Диана с мужем, и преклонил перед нею штандарт, выбирая своей «дамой сердца». Диане был тогда 31 год…

В этом же году она стала вдовой.

А через два года в розарии замка Шенонсо Франциск I попросил Диану помочь его сыну немножко развеять хандру после плена. Капелька флирта… Он ведь почти ребенок…

В свои тридцать три Диана выглядела юной девушкой. К тому же она была действительно очень красива — изящный носик, тонкие дуги бровей, загадочные раскосые глаза, чуть приподнимающиеся к вискам, пунцовый бутон губ, фигура богини… К тому же она была мастерицей плести любовные сети, а уж вскружить голову романтичному юноше не составляло для нее никакого труда…

В 1541 году Генрих, участвовавший в рыцарском турнире, оделся в черный и белый цвета в честь своей дамы сердца (только их всегда носила Диана) и уже никогда их не снимал.

Юная Екатерина невероятным усилием воли сумела скрыть оскорбленные чувства и даже постаралась наладить с фавориткой приятельские отношения, усмирив свою гордость. Дело в том. что она не могла пожертвовать ни одним своим сторонником — настолько шатким было ее положение при дворе — Климент VII обещал дать за ней в качестве приданого Милан, Геную и Неаполь, но скоропостижно скончался, так и не выполнив обещания.

К тому же в течение целых десяти лет Екатерина никак не могла забеременеть — а отсутствие наследников постоянно держало ее под угрозой развода. Официальная историческая версия говорит о том, что у Генриха была патология, устранив которую (после операции) он стал необычайно плодовит. И начиная с 1544 гота, после 10 лет бесплодного брака, Екатерина дарит Франции одного за другим десять детей (выжили семеро — 4 мальчика и 3 девочки).

Есть, впрочем, версия, что Екатерине посоветовали для зачатия привести в свою спальню другого мужчину но так это или нет, мы уже не узнаем.

Известно одно: Екатерина, умудренная жизненным опытом, не закатывала откровенных сцен и не устраивала истерик, прекрасно отдавая отчет, на чьей стороне симпатия мужа и что она потеряет, если он сочтет ее непереносимой. Монастырь — это как минимум.

Так что она запаслась терпением. Она была так покорна, так «простодушна»… Она была своему мужу лучшим другом…

Диана тоже не опускалась до открытой вражды и, говорят, даже напоминала Генриху о супружеском долге.

О силе ненависти, которая терзала Екатерину, можно судить только по письму ее секретаря, в котором есть строки о том, что обманутую жену так терзало равнодушие мужа, что «впору было плеснуть герцогине в лицо дистиллированной азотной кислоты (вроде бы в шутку), от которой та навеки осталась бы изуродованной…» Предполагалось, что исполнитель этого злодеяния не будет заранее знать, что в его стакане кислота, а будет думать, что это простая вода и графиня всего лишь будет оскорблена, не более…

Однако где-то произошла «утечка» информации, и исполнитель в ужасе отказался от злодеяния. Есть версия, будто решение переменила сама королева, но это, учитывая дальнейшие события, менее вероятно.

Так что никто не мог себе даже представить, какие мысли теснились за высоким лбом молодой принцессы, какие честолюбивые планы там зрели.

Казалось, что кроткая «серая мышка» Екатерина почти не вмешивается в жизнь двора. Она обхаживала свекра, занималась детьми… Но подспудно в ней проявлялась совсем другая личность — с неподражаемым самообладанием и холодной расчетливостью. Она оставалась спокойной и кроткой, даже совершая ужасающие по жестокости преступления, попирая все моральные законы.

Екатерина ясно понимала, что Генрих, поглощенный своей любовью, никогда не станет бороться за престол. Это означало, что ей до конца жизни уготована участь обманутой жены, не обладающей ни малейшим влиянием ни на двор, ни на собственного мужа. И она сделана первый шаг на пути к власти…

Наследник короля, его старший сын Франциск, отличался прекрасным здоровьем, никогда не болел и прожил бы долгую жизнь… Если бы в одни прекрасный летний день не выпил стакан холодного чая со льдом и — тотчас умер!

Отравление — иного толкования не было ни у кого. Но как найти настоящих виновников убийства? Выгоднее всего его смерть была, конечно, Генриху. Но он так искренне убивался по брату, что все сразу поверили в его невиновность.

Тихоню Екатерину тоже невозможно было заподозрить в отравлении, хотя, как вспоминали потом при дворе, в семействе Медичи неоднократно случались отравления…

Итак, в 1547 году голову Генриха увенчала царская корона.

Екатерине исполнилось двадцать восемь. Она уже не была той юной девочкой, которая надеялась завоевать любовь супруга. Теперь ее ожесточенное сердце сжигала другая страсть — страсть к власти. Но после коронации мужа ее личное влияние ни на грамм не увеличилось: в сердце Генриха и при дворе по-прежнему царила Диана.

Диане исполнилось 48, и она не скрывала своего возраста, но выглядела неправдоподобно молодо. В средневековой Франции это могло вызвать только одно «логичное» объяснение — колдовство. Но фаворитке короля костер не грозил. Сама же она, смеясь, раскрывала всем свой секрет молодости. Каждый день она вставала в шесть утра, принимала ледяную ванну, затем скакала во весь опор по полям, пока не устанет. Вернувшись с прогулки, принимала легкий завтрак, легко обедала, а на ужин выпивала два стакана козьего молока.

— И самое главное, — говорила Диана, — надо каждый день заниматься чем-то приятным, засыпать, не держа в голове тяжелых мыслей, и просыпаться с радостью…

Придворные модницы копировали Диану во всем, начиная с походки и заканчивая размером мушек, все признавали ее эталоном красоты.

Екатерина явно проигрывала ей «конкурс Мисс Франция». Она и в молодости не была красоткой, а после родов вообще располнела, да еще и начала лысеть — злые языки говорили, что на пространстве между ее бровями и линией роста волос может уместиться лицо Дианы.

В одном из писем Екатерина Медичи писала своей дочери: «Я радушно принимала мадам (Диану), ибо король вынуждал меня к этому, и при этом я всегда давала ей почувствовать, что поступаю так к величайшему своему сожалению, ибо никогда жена, любящая своего мужа, не любила его шлюху, а иначе ее не назовешь, как бы особам нашего положения ни было тягостно произносить подобные слова».

Но об одной их ссоре известно доподлинно. Однажды Екатерина позволила высказать свое мнение в политическом споре, который разгорелся между ее супругом и Дианой. В запале Генрих грубо накричал на нее. Она замолчала, глотая слезы, и сделала вид, что читает, склонившись над книгой. Диана, чтобы разрядить обстановку, спросила, что она читает, и Екатерина не выдержала:

— Я читаю историю французского государства, в котором, видимо, всегда заправляли шлюхи!

Диана вспыхнула и, развернувшись, бросила:

— Ах, шлюхи! И вы, у которой ни один из детей не похож на мужа, кричите о шлюхах!..

Но как бы то ни было, Екатерине в очередной раз пришлось идти на поводу у мужа и мириться с фавориткой.

Генрих в расцвете своей мужественности был очень красив — высокий, плотного телосложения, с черными густыми волосами, живым взглядом блестящих темных глаз и густой аккуратной бородой. И он был любим в народе: «Короля отличает столь явная природная доброта, что в сем отношении с ним невозможно сравнить ни одного принца, даже если поискать такового во временах крайне отдаленных… Никто не видит его в гневе, разве что иногда во время охоты, когда приключится нечто досадное, да и то король не употребляет грубых слов. А потому можно сказать, что благодаря своему характеру он и впрямь очень любим…»

Екатерина все еще любила Генриха, и ее очень напугало предсказание одного астролога, которого она пригласила ко двору. Звали его Нострадамус, и предсказание, которое он по просьбе Екатерины дал Генриху, звучало так:

Екатерину настолько напугало это предсказание, что она умоляла мужа не подвергать свою жизнь опасности и не участвовать в любых поединках. Но в честь их примирения с Дианой, желая похвастаться перед гостями, прибывшими на свадьбу дочери, Генрих устроил пышный рыцарский турнир.

Для дам, Дианы и Екатерины, была отведена пышная ложа, и, когда король склонился перед ней на колено, Екатерине на мгновение показалось, что именно ее он сегодня выбрал Дамой сердца.

Оруженосец поднес и надел на Генриха сверкающий золотой шлем.

Мгновение — и король мчится навстречу своему сопернику, капитану гвардейцев Габриэлю Монтгомери.

Столкновение… Копье Монтгомери ломается о панцирь противника, и один из обломков, влетев между решеток золотого забрала, вонзается в глаз Генриха.

Екатерина падает без чувств, а Диана заходится в яростном вопле…

Через десять дней, успев запретить преследование своего невольного убийцы, Генрих в страшных муках скончался. По приказу королевы Диану к нему не пустили.

А Екатерина, надев траур, не снимала его уже никогда, за что недруги прозвали ее «черной королевой».

Потеряв мужа, Екатерина приобрела власть.

По закону на престол взошел ее старший сын — Франциск II, которому исполнилось 16, но фактически она стала повелительницей Франции.

Она не отравила Диану, не отправила ее на плаху, не приказала изуродовать лицо кислотой. Она лишь прислала ей список подарков Генриха с требованием вернуть все «королевское имущество» в казну. Диана вернула все, в том числе и великолепный замок Шенонсо.

Почему она не покарала ее за 20 лет унижения и боли? Видимо, королева затмила в Екатерине женщину: Диана была безопасна, у нее не было никакого влияния, ей было под 60, зачем воевать с никому не нужной женщиной? У нее есть соперники и посерьезнее. Екатерине уже пришлось столкнуться с тем, что многим в королевстве заправляет семейство Гизов, получившее ключевые посты благодаря Диане — именно им предстояло дать первый бой. А терпения и коварства королеве было не занимать…

Ради власти она могла пожертвовать всем. И первым стал ее друг и союзник Франсуа Вандом. Под ее руководством он проиграл войну с Гизами, и Екатерина, жизнь которой тоже висела на волоске, предала его — сначала приказала отправить в Бастилию как заговорщика, а потом отдала приказ казнить.

«Безжалостной флорентийке» пришлось лавировать между различными политическими партиями, чтобы ни одна из них не взяла верх и не стала опасной для нее лично.

Некоторые историки утверждают, что Екатерина была интриганкой, реагирующей лишь на события дня сегодняшнего и неспособной предугадывать последствия своих поступков; другие утверждают, что она поставила перед собой поистине великую цель — объединение Франции, и неуклонно стремилась к ней, жертвуя самым дорогим для себя.

Говорят, ее любимым философом был Макиавелли, она постоянно ссылалась на его афоризмы и старалась следовать им в делах государственных. Прочитайте вот этот отрывок из книги Макиавелли, и вы лучше поймете суть ее натуры: «В поступках людей, в особенности принцев, не боящихся предстать перед чьим-либо судом, значение имеет только результат. Пусть правитель мечтает лишь о том, чтобы сохранить жизнь себе и своему государству; если он преуспеет в этом, любые средства, какие бы он ни применял, всегда будут сочтены мудрыми, достойными и одобрены всеми».

Ее правление совпало с обострением религиозной вражды протестантов и католиков. Симпатии самой королевы, которая выросла при папском дворе, склонялись к католикам, но влияние Гизов, которые тоже были ревностными католиками, можно было ослабить, только поддерживая протестантов.

Так, в дипломатическом лавировании, пролетел год. Франциск II умер. На престол взошел ее следующий сын — десятилетний Карл IX. Екатерина уговорила малолетнего короля подписать обращение к парламенту, в котором он передавал матери все бразды правления.

Пока Екатерина плела очередную интригу, решив выдать дочь Маргариту за короля Наваррского, который был протестантом (чтобы ослабить Гизов, разумеется), беда пришла откуда не ждали. Гугенот Колиньи, воспитатель Карла IX, завладел сердцем брошенного мальчика. Колиньи настаивал на войне с Испанией и — это было его главной ошибкой — посмел угрожать королеве.

Екатерина тайно вызвала к себе Гизов и разрешила им расправиться с гугенотами, надеясь, что Колиньи и Гизы перережут друг другу глотки.

…Еще не успели утихнуть пиры после венчания ее дочери Маргариты Валуа и Генриха Наваррского, как через несколько дней, в ночь святого Варфоломея, началась кровавая резня.

Ночью с 23 на 24 августа 1572 года только в одном Париже было убито 3 тысячи гугенотов. Волна кровавых погромов прокатилась по всей Франции — было убито еще 8 тысяч человек. Колиньи получил смертельное ранение и умер.

За эту резню Екатерина удостоилась приветствия папы Григория XIII, который приказал выбить медаль в честь великого события и отправил поздравление «христианнейшему королю и его матери».

Казалось бы, замыслы Екатерины исполнились, но против матери открыто восстал малолетний Карл — он открыто обвинял мать в гибели Колиньи и высказывал ей свою ненависть. Ни ласка, ни уговоры на Карла не действовали, он вполне мог решиться и устранить мать от управления делами государством, ему бы помогли. Но через несколько дней Карл заболел… и тихо умер.

По версии Дюма, изложенной в романе «Королева Марго», Екатерина случайно отравила сына: пропитанная ядом книга предназначалась Генриху Наваррскому.

После смерти Карла Екатерина управляла государством в качестве регентши до возвращения сына, Генриха Анжуйского, из Польши. И третий сын Екатерины надел французскую корону…

А страну раздирали религиозные войны, казна пустела, Екатерина уже не могла в одиночку выдерживать такую ношу, но не сдавалась, пока вдруг не получила известия о гибели младшего и самого, пожалуй, любимого сына Франциска, герцога Алансонского и Брабантского, не успевшего оставить наследника.

Маргарита ненавидела Генриха Наваррского и жила отдельно от мужа, так что не могла иметь от него детей. Генрих III не интересовался женщинами (хотя и был женат), а вскоре после смерти матери был убит — монах Жан Клеман вонзил стилет в его спину.

Семь детей воспитала Екатерина, но именно на ней закончилась династия французских королей Валуа. Но, к счастью, она не узнала об этом. Ее грехи были не столь велики, чтобы увидеть конец рода.

Екатерина умерла в возрасте семидесяти лет, и по ее просьбе ее похоронили рядом с мужем, в аббатстве Сен-Дени. Они лежат рядом, муж и жена. После смерти она победила Диану.

3. Екатерина II и ее фавориты

Екатерина II (Алексеевна) Великая (урожденная Софья Августа Фредерика Анхальт-Цербстская) (1729–1796) — российская императрица с 1762 по 1796 год, супруга Петра III. Лидер среди всех российских правителей по сроку пребывания на троне. Историки часто называют период ее правления «золотым веком» Российской империи.

Самая известная российская императрица была по крови немкой.

Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская родилась в небольшом немецком городке Штеттине в семье князей Анхальт-Цербстских.

Отец Софьи, Христиан Август, как и многие его соседи, мелкие германские князья, состоял на службе у прусского короля и сделал довольно успешную карьеру — начал с полкового командира, затем стал комендантом, а затем и губернатором Штеттина. Он даже баллотировался в Курляндские герцоги (здесь, впрочем, ему не повезло) и вышел в отставку прусским фельдмаршалом.

Несмотря на блестящую родословную (дядя по материнской линии был королем Швеции, и родословная семьи восходила к Христиану I, королю Дании, Норвегии и Швеции) семья Софьи Фредерики Августы была небогатой — по королевским меркам, разумеется. Ее мать из рода Гольштейн-Готторн приходилась двоюродной тетей своему будущему зятю — российскому императору Петру III. За Христиана Августа она вышла в 16 лет (ему было 42) и вместо занятий домашним хозяйством предпочитала ездить в гости к многочисленной богатой родне.

Дочку в семье звали Фикхен, и за ее строптивый нрав мать часто награждала своего первенца пощечинами. Девочка находила утешение только в объятиях добродушного отца, часто пропадавшего в поездках, и в чтении. По признанию самой Софьи Августы, домоседству и любви к чтению немало способствовало внушенное ей матерью убеждение, будто она «совсем дурнушка», поэтому балам Софья предпочитала вечера с книжкой.

Но «дурнушкой» мать назвала ее явно несправедливо. Современники, описывая юную Софью, находили, что она была отлично сложена, обладала благородной осанкой. Лицо ее пусть и не обладало классической красотой, но имело приятное, располагающее выражение — особенно когда она улыбалась.

Девочка, как тогда было принято, получила домашнее образование. Пока она изучала французский, основы истории и географии и с удовольствием предавалась занятиям танцам и музыке, в далекой России бездетная императрица Елизавета Петровна искала наследника.

Ее выбор пал на внука Петра Великого — Карла Петера Ульриха. С 11 лет сын старшей дочери Петра I Анны и герцога Карла Фридриха остался сиротой. Жестокие учителя за любые провинности ставили его коленками на горох и часто секли. Единственной отдушиной ребенка была игра с оловянными солдатиками.

Видимо, жестокое обращение оставило глубокий след в душе ребенка, несколько затормозив его развитие.

Вот какой психологический портрет Петера Ульриха нарисовал историк В. Ключевский: «Его образ мыслей и действий производил впечатление чего-то удивительно недодуманного и недоделанного. На серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа. Он походил на ребенка, вообразившего себя взрослым; на самом осле это был взрослый человек, навсегда оставшийся ребенком».

Православие он принял по приказу тетушки, окрестили его Петром Федоровичем, но в душе навсегда остался лютеранином, не пожелавшим даже как следует выучить язык новой родины.

Вот такой жених ждал нашу Софью в далеком Петербурге.

Почему же выбор пал именно на нее? Дипломат из Саксонии Пецольд считал, что Елизавета надеялась, что девушка из знатного, но малого рода будет послушной супругой и не будет лезть в дела управления государством.

Как же она ошибалась…

В начале 1744 года к отцу Софьи прискакал курьер из Петербурга, который привез письмо гувернера великого князя Брюмера, который писал, что мать Софьи должна незамедлительно выехать в Россию вместе с дочерью. На дорожные издержки им выделялось 10 000 рублей.

Через месяц, испортив желудки баварским пивом и грубой пищей, измученные путешественницы прибыли в Москву, где гостила Елизавета с двором.

Простодушный Петр, которому Софья приглянулась, сказал, что ему очень нравится, что они родня и он может открыть ей свои сердечные тайны — он влюблен в фрейлину императрицы! А жениться, что ж, раз этого хочет тетя, — он готов. Софья была в шоке… Неужели он не понимает, что о таких вещах нельзя говорить своей невесте?!

Вследствие этих переживаний, тяжелой дороги и непривычки к суровому климату через две недели после приезда она слегла с жестокой горячкой. Но, даже страдая от высокой температуры, Софья не забывала о своей главной задаче — российский престол казался ей необыкновенно желанной целью. Но что для этого надо сделать? Как добиться, чтобы ее приняли? Надо стать более русской, чем они сами… И когда к ней захотели позвать пастора, она решительно отказалась, потребовав к себе одного из наставников в новой вере Симона Тодоровского.

Конечно же, об этом тут же стало известно всему двору, который пришел в умиление и расположил к ней императрицу.

Считается, что именно с этого времени брак Софьи стал делом решенным.

Правда, союз чуть не расстроила склочная мамаша Софьи, которая тайно докладывала обо всем немецкому императору Фридриху, а проще говоря, шпионила. Императрица была в гневе, и некоторое время судьба Софьи висела на волоске, что вовсе не трогало ее будущего супруга: «Что касается до меня — писала она в своих «Записках», — то, зная все свойства его, я бы не пожалела его, но к короне русской я не была так равнодушна».

Но потихоньку Елизавета Петровна успокоилась и назначила дату крещения. В начале лета Софья приняла православие и стала Екатериной Алексеевной. Плохо зная русский, она вызубрила Символ веры наизусть и произнесла его четко и без запинки, чем опять вызвала слезы умиления у слушателей. Елизавета в честь такого торжества преподнесла ей бриллиантовый убор.

А на другой день Петра и Екатерину обручили.

Целый год свадьбу переносили то по одной, то по другой причине. Петр болел (плеврит и оспа), а Екатерина активно изучала обряды русской церкви, начала поститься и много молилась (особенно прилюдно), чем злила Петра, но вызывала умиление придворных.

Надо сказать, что семейная жизнь не заладилась с самого начала. Как непохожи они были внешне — хилый, долговязый жених и крепкая, пышущая здоровьем невеста, — так различались и внутренне: проницательная, угодливая, целеустремленная Екатерина и простодушный до идиотизма, мечтательный Петр.

Есть легенда, что первое время молодые не вступали в супружеские отношения, так как Петра совершенно не интересовала интимная сторона их совместного существования. В день свадьбы он плотно покушал и, по словам Екатерины, «улегшись подле меня, задремал и благополучно проспал до самого утра». Он даже не покусился на ее честь! Как же это возмутило сладострастную натуру принцессы.

Петр играл в солдатики, устраивал смотры потешной роте и вызывал у жены все больше раздражения и ненависти. Чтобы оправдать свою неприязнь, она позже напишет: «Я очень хорошо видела, что великий князь вовсе не любит меня. Через две недели после свадьбы он опять признался мне в своей страсти к девице Карр, императрицыной фрейлине. Графу Дивиеру, своему камергеру, он сказал, что между этой девушкой и мною не может быть никакого сравнения. Вследствие этого я стараюсь восторжествовать над моим самолюбием и изгнать из сердца ревность относительно человека, который не любил меня; но для того, чтобы не ревновать, было одно средство — не любить его. Если бы он желал быть любимым, то относительно меня это было вовсе не трудно: я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей, но для этого мне был нужен муж со здравым смыслом, а мой его не имел».

А пока Екатерина с увлечением предается любимому чтению, читая все без разбору — книги по истории Германии в десяти томах (строго по одному тому за 8 дней), любовные романы, издания по юриспруденции и сочинения Вольтера, философский словарь Бейля и «Анналы» Тацита… Как это все улеглось в ее голове — Бог знает.

Основным развлечением для нее служит охота, верховая езда, танцы и маскарады. Но все свои силы она устремляет на завоевание расположения: «Поистине я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность, уважение, желание нравиться, желание поступать как следует, искренняя привязанность — все с моей стороны постоянно к тому было употребляемо. И в торжественных собраниях, и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала о их здоровье, советовала, какие употреблять им средства в случае болезни, терпеливо слушала бесконечные их рассказы о их юных летах, о нынешней скуке, о ветрености молодых людей; сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила. Я знала, как зовут их мосек, болонок, попугаев, дур; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял ее от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей. Не прошло двух лет, как самая жаркая хвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разнеслась по всей России и, когда зашла речь о занятии русского престола, очутилось на моей стороне значительное большинство».

А что же делал Петр, чтобы упрочить свое положение? Этот достойный муж просверлил несколько дыр в стене покоев, где императрица принимала своего фаворита Разумовского, позвал приятелей и вовсю веселился над происходящим. Трудно представить, какой гнев это вызвало у его тетушки Елизаветы. Теперь она частенько называет Петра «дураком» или «уродом» и не может выдерживать его присутствия более четверти часа из-за кривляний и глупых проделок.

Через весьма непродолжительное время у Екатерины появились любовники. Историки расходятся в том, сколько фаворитов у нее было, — кто-то говорит сотни, список историка П. И. Бартенева содержит 23 имени, М. Н. Лонгинов считает, что их было всего 15.

Думаю, нам нет необходимости перечислять их всех — назовем самых известных: Салтыков, Понятовский, Орлов, Васильчиков, Потемкин, Зорич, Ланской, Зубов.

Развратная, похотливая императрица… А можно сказать иначе — страстная, чувственная, увлекающаяся натура. В XVIII веке институт фаворитизма не был чем-то из ряда вон выходящим — почти все монархи имели фавориток. Другое дело, что замужние императрицы это тщательно скрывали. Во всяком случае, такого количества совершенно дичайших слухов о сексуальной жизни властительницы не бывало, наверное, со Мессалины.

По одной из версий, первым ее любовником стал Захар Чернышев, который приглянулся ей в первый год свадьбы.

Через гол Екатерина серьезно увлеклась Сергеем Салтыковым.

— Ах, Салтыков, — вздыхали придворные фрейлины. — Он красив как греческий бог, самый красивый мужчина при дворе!..

Когда об их связи стало известно, императрица приказала удалить Салтыкова от двора (говорят, она сама имела на него виды). Но через некоторое время ему разрешили вернуться, а дело вот в чем. Прошло уже несколько лет, а императрице еще не подарили внука. Думая, что дело в племяннике, она решила пойти обходным путем. Как-то она приватно выговорила своей гофмейстерше, что из-за того, что Екатерина помногу часов ежедневно проводит в седле, детей у нее нет. На что гофмейстерша тонко заметила: детки не появляются без причины, а причины, по ее мнению, до сих пор не было.

Императрица отругала гофмейстершу и сказала, что знать ничего не знает, а спросит с нее. Тогда придворная дама прямиком побежала к Екатерине и завела с ней политес: «Любовь к мужу дело святое, но следует быть благоразумной — иногда случаются ситуации, когда интересы государства…»

Екатерина слушала гофмейстершу очень внимательно, подозревая, что ее пытаются заманить в ловушку: «Между тем, как я мысленно колебалась, она сказала мне: «Вы увидите, как я чистосердечна и люблю ли я мое отечество; не может быть, чтобы кое-кто вам не нравился; предоставляю на выбор Сергея Салтыкова и Льва Нарышкина; если не ошибаюсь, вы отдадите предпочтение последнему». «Нет, вовсе нет», — закричала я. «Но если не он, — сказала она, — так, наверное, Сергей Салтыков». На этот раз я не возразила ни слова».

Препятствия были устранены, и Екатерина вскорости забеременела, но пережила два выкидыша, прежде чем на свет в 1754 году появился долгожданный наследник — Павел.

Говорят, отцом мальчика был Салтыков. Но есть сведения, что императрица «для страховки» велела медикам осмотреть Петра, и оказалось, что у него есть небольшая проблема, которая устранялась простейшей операцией обрезания. То есть он был вполне дееспособен.

К тому же Павел оказался очень похож на Петра Федоровича некоторыми специфическими чертами внешности и характера неуравновешенностью, избач мощностью, любовью к муштре.

Младенца сразу отобрали у матери: «Только что его спеленали, — записала в дневнике Екатерина, — явился духовник и нарек ребенку имя Павла, после чего императрица тотчас велела акушерке взять его и нести за собою; а я осталась на родильной постели и никого больше не видела… Наконец, после трех часов, явились графиня Шувалова, вся разряженная. Увидав меня все еще на том месте, на котором она меня оставила, она вскрикнула и сказала, что так можно уморить меня… Но я и без того заливались слезами с той самой минуты, как родила. Меня особенно огорчало то, что меня совершенно бросили».

Сразу после родов Салтыкова отослали с дипломатической миссией в Швецию, но, даже вернувшись, он явно пренебрегал бывшей подругой. Случалось, он назначал свидания, на которые… не приходил.

Год после родов Екатерина была безутешна и много болела, но вдруг на одном из балов она увидела молодого очаровательного поляка, графа Понятовского, прибывшего в свите английского посла Вильямса.

Понятовский жил в Европе, был образован и блестящ — в общем, не чета «деревенщине» Салтыкову.

Да и сам граф искренне заинтересовался Екатериной: «Брюнетка, она была ослепительной белизны: брови у нее были черные и очень длинные; рот как бы зовущий поцелуи, удивительной красоты руки и ноги, тонкая талия, походка чрезвычайно легкая и в то же время благородная, приятный тембр голоса и смех такой же веселый, как и характер».

Заметив эту взаимную симпатию, Вильямс решил помочь влюбленным познакомиться (британский посол, разумеется, преследовал далеко идущие политические цели). Екатерина, переодевшаяся в мужское платье, каждый вечер тайком убегала из замка.

Эта связь не долго оставалась тайной. Впрочем, Петр, увлекшись графиней Воронцовой, старался не вмешиваться в интрижки жены. Однако, узнав, что Екатерина снова забеременела, выразил неудовольствие: «Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли этот ребенок и должен ли я признавать его своим».

В 1758 году Екатерина родила дочь Анну. Муж вроде бы смирился и признал ребенка… Но слова Петра, переданные Львом Нарышкиным, запали ей в душу — она не хотела попасть в монастырь как надоевшая жена. Здоровье Елизаветы ухудшилось. В случае ее смерти Петр смог бы легко изменить судьбу жены, как ему заблагорассудится. Екатерина поняла, что ее положение очень шатко, и начала организовывать первый заговор. Она привлекла на свою сторону Вильямса, Понятовского и канцлера Бестужева, который хотел, чтобы после воцарения Петра III Екатерине предоставили публичное участие в управлении, а сам Бестужев получал звание подполковника в четырех гвардейских полках и председательство в трех государственных коллегиях.

Интригу Бестужева раскрыли, он был обвинен в государственной измене и арестован. Екатерина попала в опалу, а ее сторонников разогнали.

Ho уже в следующем голу у Екатерины появились новые сторонники, более осторожные и предприимчивые. Одним из них стал Григорий Орлов.

Он был огромного роста, смазлив, любил приключения и молодецкую удаль в попойках и драках, но, в отличие от Салтыкова и Понятовского, был совершенный невежа. Когда он отбил любовницу у фаворита самой императрицы, слава о нем прошла по всей столице, и Екатерина не могла не заинтересоваться таким молодцом. А тот со всем пылом страсти кинулся покорять новую жертву своего обаяния.

В 1761 году скончалась Елизавета Петровна, и на престол взошел Петр III.

Он уже перестал прятать свою любовницу Екатерину Воронцову, жил с ней в одном из флигелей, а жену поселил подальше, в противоположном конце Зимнего дворца.

Екатерина опять беременеет, на этот раз от Орлова, и тут уж никак не приплетешь мужа, поскольку они не то что давно не спали в одной постели, но и вообще почти не общались.

Когда ей пришла пора рожать, преданный слуга Шкурин поджег свой дом, весь двор убежал смотреть пожар, туда же поспешил и Петр со свитой. А Екатерина тем временем родила сына, который стал родоначальником знатного рода Бобринских…

Она все чаше задумывалась о том, как узурпировать впасть. В день празднования мира с Пруссией у супругов произошла очередная ссора, и при 500 гостях Петр через стол заорал на нее: «Ах ты, дура!..» Екатерина зарыдала. Но потом взяла себя в руки и попросила своего камергера завести отвлеченную беседу.

Но уже поздно вечером Петр вдруг приказал своему адъютанту князю Барятинскому арестовать Екатерину. Тот испуганный и растерянный, бежит посоветоваться с принцем Георгием Людвигом Голштинским. Взволнованный принц сумел уговорить Петра отказаться от своего намерения, но Екатерине тут же донесли об этой вспышке, и она решила, что пора действовать…　

Планы заговорщиков оформились к лету 1762 года. Опираясь в основном на гвардейские полки, в ночь на 29 июня 1762 года Екатерина совершила государственный переворот и стала императрицей.

Главными ее соратниками и сторонниками стали украинский гетман командир Измайловского полка Разумовский, директор полиции барон Корф, княгиня Дашкова, канцлер Воронцов, братья Орловы, Потемкин и Хитрово.

Петр, поняв бесполезность сопротивления, письменно отказался от своих прав на трон: «От правительства Российским государством на весь век мой отрекаюсь», — выразив готовность тут же уехать в Голштинию с любовницей, скрипкой, мопсом и любимым адъютантом, и просил только о назначении скромного пансиона.

Петра взяли под арест и доставили в Петергоф, а затем в Ропшу, а главным по караулу назначили брата фаворита Алексея Орлова. Видимо, бывшего самодержца с самого начала не собирались оставить в живых — через неделю он умер «от колик». Есть версия, что его закололи вилкой, как какого-нибудь кролика.

Примечательно, что участников «случайного» убийства императора не только не судили, но и наградили крупными суммами и крепостными. Как писала Дашкова, когда Екатерина получила письмо Алексея Орлова из Ропши, в котором он признавался в убийстве («случайном»), она воздела глаза к небесам и тихо сказала: «Слава Богу!»

В начале сентября 1762 года Екатерина Алексеевна была коронована и стала всероссийской императрицей Екатериной II, правившей 34 года.

Она была умна и мудро управляла доставшимся ей государством. К ней обращались «матушка-государыня» — больше такого эпитета не удостаивался никто.

За время ее правления территория Российского госудaрства возросла за счет присоединения Крыма, Северного Причерноморья, Северного Кавказа, западно-украинских, белорусских, литовских земель, восточной части Речи Посполитой и других. Население России возросло с 23,2 млн (в 1763 году) до 37,4 млн (в 1796 году). Ключевский писал: «Армия со 162 тыс. человек усилена до 212 тыс., флот, в 1757 году состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 году считал в своем активе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов увеличилась более чем вчетверо, рост вутреннего оборота обозначился выпуском монеты в 34 года царствования на 148 млн руб., тогда как в 62 предшествовавших года ее выпущено было только на 97 млн».

По выплавке чугуна Россия вышла на первое место мире, всего к концу XVIII века в стране насчитывалось 1200 крупных предприятий (в 1767 году их было 663).

В первые годы правления Екатерины не хватало финансов, и она провела секуляризацию — перевела в государственную собственность часть обширных церковных земель.

В 1775 голу Россия была разделена на 50 губерний, (которые делились на 10 уездов), во главе с губернаторами.

В 1785 году она дает «Жалованную грамоту дворянству», в которой подчеркивает его привилегированное положение перед остальными сословиями.

В 80-х голах была создана сеть городских школ, в которых появилась система классов и уроков. Появились первые женские образовательные учреждения: Смольный институт благородных девиц, Воспитательное общество благородных девиц.

В Петербурге и Москве по ее приказу появились воспитательные дома для беспризорных и сирот.

Для борьбы с эпидемиями Екатерина ввела обязательное оспопрививание, причем одной из первых привилась сама и привила Орлова.

В ее правление возникли первые немецкие поселения в Поволжье: по данным переписи в 1769 году в 105 колониях на Волге проживало уже 23,2 тыс. немцев.

Всех заслуг Екатерины и не перечислишь — что и говорить, она была мудрой, рачительной правительницей, которая всегда ставила на первое место интересы государства.

А любовь? Что ж, это не порок, если не мешает делу… Любила она молодых и красивых и щедро платила за любовь.

Одиннадцать лет Екатерина прожила с Орловым, который изменял ей часто и даже не особо скрываясь. Через четыре года после начала их связи ей пришлось замять скандал с сенатором Муравьевым, который застукал жену в объятиях фаворита, — того утешил только участок земли в Лифляндии.

Но всякому терпению приходит конец, и вот, стоило только Орлову по дипломатическим делам отлучиться в Берлин, как прусский шпион уже пишет своему государю: «Не могу не сообщить Вашему Величеству об интересном событии. Отсутствие графа Орлова обнаружило весьма неожиданное обстоятельство: Ее Величество нашла возможным обойтись без него, изменить свои чувства к нему и перенести свое расположение на другой предмет. Конногвардейский корнет Васильчиков привлек внимание своей государыни».

Cначала табакерка «за исправное содержание караулов», затем все более частые наезды Василькова ко двору, пожалование его камер-юнкером, веселое расположение духа, наконец-то посетившее Екатерину после отъезда Орлова, — все говорило о воцарении нового фаворита.

Орлов бросил дела и стрелой полетел назад — но за 100 верст до столицы его остановили нарочные: ему было приказано отправиться в свои имения и выждать срок карантина (в Европе начиналась чума).

Сама Екатерина так писала об их разрыве: «Я многим обязана семье Орловых, но мое решение неизменно: я терпела одиннадцать лет; теперь я хочу жить как мне вздумается, и вполне независимо».

Васильчиков надоел ей быстро, но тут на горизонте появился другой претендент. Потемкин уже давно нравился Екатерине, говорят, что Орлов, почуяв в нем соперника уже после переворота, договорился с братьями затеять с ним драку, в которой он лишился глаза.

Васильчикова отправляют в Москву, наградив богатыми дарами, а на его место заступает Потемкин — в будущем самый могущественный человек при дворе Екатерины.

Любовь была страстной, карьера головокружительней — в мае его ввели в сенат, в июне пожаловали в графы, в октябре произвели в генералы.

Потемкин, в отличие от всех прежних и будущих фаворитов, не был красив и не был молод — лицо его было грубо, кривой на один глаз, кривоногий, грубый… «величайший забавник» самый интересный чудак, какого только можно найти в наш железный век, — говорила Екатерина. — Ах, что за голова у этого человека, забавна, как дьявол…»

Потемкин оставался вторым человеком в империи до самой своей смерти, но любовником Екатерины пробыл всего два года. Затем императрица начала выбирать себе все более юных фаворитов и меняла их чуть ли не раз в сезон.

Потемкин, оставшись ее ближайшим другом, часто сам способствовал воцарению очередного юного Адониса в покоях императрицы. А происходило это так — едва Екатерина начинала пристально разглядывать неизвестного красавчика в толпе придворных, как все понимали, что на следующий день его вызовут во дворец для «испытания».

Вот как писал об этом А. М. Тургенев: «Посылали обыкновенно к Анне Протасовой на пробу избранного в фавориты Ее Величества по (после) осмотру предназначенного в сан наложника лейб-медиком Роджерсоном и по удостоверению представленного годным на службу относительно здоровья на трехнощное испытание она доносила всемилостивейшей государыни о благонадежности испытанного 10 часов вечера, когда императрица была уже в постели, вводили новобранца в опочивальню, одетого в китайский шлафрок, с книгой в руках, и оставляли его для чтения в креслах подле ложа помазанницы. На другой день камердинер уже раболепно докладывал фавориту, что всемилостивейшая государыня высочайше соизволила назначить его при высочайшей особе своей флигель-адъютантом, подносил ему мундир флигель-адъютантский с бриллиантовым аграфом и 100 000 рублей карманных денег, митрополит приезжал обыкновенно к фавориту на другой день для посвящения его и благословлял его святой водой».

Завадовский, Зубов, Корсаков, Страхов, Левашев, Корсаков, Стоянов — все это были могучие и красивые мужчины, которых Екатерина, скорее всего, ни во что не ставила. И лишь один юноша, 20-летний Александр Ланской, заставил ее вновь испытать сердечную страсть. Екатерине, к слову, было уже 54.

По отзывам современников. Ланской был самым бескорыстным и приятным из череды ее любовников. Он не любил политику, не хотел власти и вполне уютно чувствовал себя «под крылом» Екатерины, заботясь о ней (чего не не делали другие) и искренне интересуясь всем, что вызывало ее интерес.

Четыре гола Екатерина была ему верна, но юноша вдруг заболел горячкой и сгорел за пять суток. Императрица ухаживала за ним лично, не отходила ни на час, перестала даже есть — но все ее усилия были бесполезны: Ланской умер.

Два года она была в трауре и не хотела подпускать к себе никого, но в год 60-летнего юбилея ей приглянулся 21-летний ротмистр конной гвардии Платон Зубов, который оставался ее фаворитом до самой смерти. Екатерина призналась Потемкину, что «возвратилась к жизни, как муха после зимней спячки». Ее забавлял его плач, когда она запирала перед ним двери своих покоев, а «глупышка» Зубов постепенно прибирал к рукам нити управления страной.

Екатерина старела, ее покидало веселое и позитивное отношение к жизни, душу ее охватывала меланхолия. В сентябре 1796 года она слегла — ее мучили колики и нарывы на ногах. Только спустя месяц она почувствовала себя лучше и решила устроить маленький вечер в Эрмитаже, была весела, много смеялась…

А на другой день, обсудив дела с секретарем и фаворитом, приказала Зубову подождать ее в приемной. Через полчаса он разволновался и, вбежав в покои, не нашел ее в спальне, ни в туалетной комнате. Тогда он кинулся созывать людей, и в уборной взорам толпы предстала хрипящая старуха с красным лицом и пеной у рта…

Она боролась за жизнь еще сутки, но так и не пришла в себя.

Ушла Великая Екатерина. «Золотой век» закончился.

4. Индира Ганди: под гнетом кармического проклятия

Индира Ганди (1917–1984) — дочь Джавахарлала Неру, первая женщина премьер-министр Индии (1966–1977 и 1980–1984).

Индира родилась в 1917 году в Аллахабаде в богатом доме своего деда, который назывался Ананд Бхаване (обитель радости). Ее дед, Мотилал Неру, принадлежал к высшей индийской касте — браминам.

Все ждали мальчика — по всем признакам на свет должен был появиться наследник великого рода, а родилась девочка. Свекровь Сварупрани так разозлилась, что была готова сжить со света роженицу.

— У моего сына Джавахарлала должен был родиться мальчик! Ты, негодная, хочешь опозорить наш род? Зачем мы только тебя выбрали ему в жены! — кричала раскрасневшаяся Сварупрани.

Так же громко негодовали ее дочери, сестры Джавахарлала, — как будто бедная Камала родила девочку специально, чтобы им навредить. Они так бесились, что на защиту обессилевшей Камалы поднялся сам Мотилал, который обычно не вмешивался в «разборки» на женской половине дома:

— Разве у нас в семье девочек меньше любят? А что до первой внучки, то я уверен, что она заткнет за пояс дюжину внуков!..

Индира покорила сердце своего деда раз и навсегда — он прощал ей все шалости и оправдывал перед бабушкой-тираном. Вот как о ней вспоминает Индира: «…эта крохотная женщина отличалась на редкость властным характером. Она железной рукой управляла всем, что происходило на женской половине: распоряжалась кухней и закупками, хранила у себя под ключом дорогие наряды и украшения — их выдавали дочерям и невестке по торжественным случаям, после чего все полагалось немедленно возвратить ей».

Камале, жене Джавахарлала, плохо жилось в доме мужа. Ее выдали замуж по старым обычаям, не спросив согласия, — она даже не видела будущего мужа. Она тоже происходила из касты брахманов (межкастовые браки считались чуть ли не преступлением, женились только «на своих») и считалась чуть ли не первой красавицей в Индии. Но Джавахарлал, описывая у себя в дневнике их свадьбу, даже не упомянул имени жены. Ему, популярному адвокату, учившемуся в Англии, казались дикими обычаи его родины. Когда родители присылали ему фотографии «претенденток» на одобрение. он отвечал, что хотел бы жениться наличности, а не на клане…　

Но в конце концов родители сломили его сопротивление, женив чуть ли не насильно на красавице Камале. Ясно, что первое время он терпеть не мог свою жену и старался больше времени отдавать работе и политике.

Свекровь винила во всем Камалу, при ней обсуждая с родней ее недостатки. И сестры Джавахарлала, европейски образованные, утонченные, постоянно шпыняли юную (16 лет) и простоватую девушку, не умевшую говорить по-английски и довольно религиозную.

Когда Индира подросла, она начала защищать мать, подчас проявляя недетскую ярость: «Мы были очень близки. Я очень любила мать, а когда мне казалось, что ее обижают, я бросалась на защиту». Говорят, что своим теткам она так никогда и не простила материнских обид…

Несмотря на притеснения, которым Камала подвергалась в семье мужа, она оказалась сильным человеком с прекрасным даром привлекать к себе сердца. Сначала ей покорилась прислуга, бросавшаяся выполнять ее указания с особым рвением. А потом и… собственный муж. Свекровь доверила ей вести хозяйство на мужской половине, и Камала, присутствовавшая на политических диспутах, наконец-то поняла, какими интересами живет ее муж.

Закончилась Первая мировая война, в которой Индия принимала участие на стороне Англии, послав около миллиона солдат на фронт. Естественно, в стране надеялись на некоторые послабления или даже освобождение от колониальной зависимости, но произошло обратное — британский генерал Дайер расстрелял в Амритсаре мирный митинг.

Махатма Ганди призвал народ к гражданскому неповиновению: отказаться от импортных товаров, от любого взаимодействия с колониальной бюрократической машиной — самим делать ткани и добывать соль…

…Ах, какая у нее была прекрасная кукла — как живая! С голубыми глазами, которые могли закрываться, и золотистыми волосами, которые можно было заплетать в косу. Самая красивая кукла на свете — ее подружка, дочка. Ее привезли из далекой страны Франции…

Может быть, родители и правы, что перестали использовать в доме посуду, одежду и технику, которую делают в Англии. Индира вспомнила огромный костер, который полыхал у них во дворе, в котором сгорело столько красивых и нужных вещей… но ведь Франция совсем другая страна. Мамина подруга привезла оттуда для Индиры очень красивое платье, похожее на взбитые в пену сливки. И что сказала мама? Она разрешила взять его, но сказала: «Как ты будешь ходить в таком платье, когда я, и папа, и дедушка ходим в домотканой одежде?» И Индира отказалась. И, разозлившись, мамина подруга напомнила ей про куклу…　

Много дней Индира думала, честно ли это — тайком любоваться куклой, когда другие отказались от всего, что им было мило? Мама даже растерла себе кожу грубой тканью сари… они все считают, что надо поступать только так… что же мне делать?..

Какие мысли теснились в головке четырехлетней девочки, мы можем только предполагать, но легенда гласит, что Индира сама соорудила во дворе маленьким погребальный костер и сама положила туда свою любимую куклу. После чего, отвернувшись и захлебываясь в рыданиях, убежала к себе в комнату. У нее сразу поднялась высокая температура, и месяц после этого девочка металась в горячке…

К ним домой все чаще стала наведываться полиция, сначала дед, а затем и отец попали в тюрьму. Сварупрани уговаривала их отказаться от борьбы, иначе они разорятся и пойдут по миру — из дома начали конфисковывать вещи. Но Камала решительно встала на сторону мужа и — завоевала его сердце.

В 1925 году у матери Индиры обнаружили туберкулез, и семья отправилась в Европу. Здесь Камалу кладут в госпиталь, а Индира сопровождает отца в его деловых поездках, знакомясь с новым миром и впервые разговаривая с отцом почти на равных, — у них впервые появилось так много времени для общения.

Когда матери стало лучше, они вернулись в Индию. Наступает время бурной политической борьбы — один за другим следуют аресты отца и деда. Мать Индиры в отсутствие мужа возглавляет женское сопротивление, организует демонстрации протеста.　

На одной из таких мирных демонстраций Камалу сбивает с ног полиция. Из бурлящего водоворота толпы ей помог выбраться приятный молодой юноша, журналист Фероз Ганди. Он на извозчике довез ее до дома, а когда узнал, кто она такая, то его восхищение было таким неподдельным, что вскоре он стад близким другом семьи.

При первой встрече Индиры с ее будущим мужем между ними не проскочила искра, не вспыхнул огонь любви. Ей было всего 12 лет, и Фероз, достав из кармана коробочку с леденцами, протянул их девочке.

Правда, уже через два года он делает ей официальное предложение — Джамахарлал сердито возражает, что Индира подросток и замуж ей слишком рано.

Аресты продолжаются. Впервые за решеткой оказывается мать Индиры, ее заболевание обостряется… у них опять наступает охлаждение с мужем… не хватает денег на срочную операцию — в 1936 году Индира теряет мать.

Индира очень тяжело переживала ее смерть и как-то сказала, что, видя страдания матери, решила, что никто и никогда не заставит ее страдать так сильно. И она никогда не будет настолько зависеть от мужчины, чтобы это причиняло ей боль. Вероятно, поэтому она решила выбрать себе в мужья не возлюбленного, а — друга.

Родные отправляют Индиру в Европу, чтобы развеяться и продолжить образование. Сначала во Францию, где все еще делают прекрасные куклы, а затем в Англию. Ее семья пока еще в состоянии оплатить ей учебу в престижном колледже.

Сокурсница Индиры потом вспоминала, что она была очень замкнутой и одинокой, вела себя почти надменно, и казалось, всем сердцем рвется из чужого ей мира на родину.

Говорят, что в Париже, городе влюбленных, на Монмартре, по всем канонам классического любовного романа, ей сделал предложение руки и сердца ее будущий муж Фероз Ганди.

Точнее, это было уже третье предложение выйти за него замуж — на два первых Индира ответила «нет». Но здесь, в Европе, вдали от всего, что ей так дорого, Фероз казался таким близким, почти родным человеком — сколько они уже с ним знакомы? К тому же у него те же убеждения и принципы.

Правда, он не брахман и даже не индус, а парс — у него другая вера, он потомок зороастрийцев, тех, кто, бежав из Персии от мусульман, осели в Индии. К тому же он низкого рода, ведь ганди означает «торговец бакалеей». А межкастовые браки по индийским поверьям караются кармическим проклятием всех потомков этого рода…

Джавахарлал недоволен. Фероз кажется ему простым, недостаточно интеллектуальным, грубоватым, лишенным внутренней элегантности — в общем, совсем не такого мужа он хотел бы для своей дочки. Но он не протестует — ему противна даже мысль о том, чтобы навязать своему ребенку кого-то против ее воли. Джавахарлал не хочет, чтобы дочь повторила его судьбу — всю жизнь прожить с нелюбимым человеком.

Но разве Индира любит Фероза?..

Она напишет в своем дневнике: «Мне не нравится Фероз. но я его люблю». Что бы это значило?

Но все-таки Индира ответила — «да».

И индийское общество взорвалось: газетные передовицы. пачки писем — тысячи людей протестовали против нарушения дочерью Неру кастового закона. Джавахарлал — лидер нации, первый премьер-министр независимой Индии. Какой пример он подает народу?!

О накале страстей свидетельствует то, что даже Махатме Ганди (которому Фероз был просто однофамильцем) пришлось в газетах выступать в защиту новобрачных. после чего недовольные переключились с обвинениями уже на него.

Как бы то ни было, но свадьба состоялась. Правда, медовый месяц вернувшиеся на родину новобрачные провели в разных тюремных камерах (за участие в акциях неповиновения). Индира просидела в тюрьме год, а выйдя на свободу, занялась тем, от чего бежала 25 лет, — домашним хозяйством, уходом за мужем, за новорожденным сыном. В 1944-м, через два года после свадьбы и через год после ее освобождения, у супругов родился Раджив Ратна. Кстати, первое имя мальчика — Раджив — означает «лотос», так же, как Камал, имя ее матери, а Ратна означает «сокровище», как и Джавахар. Но имя матери стояло первым…

Через пару лет рождается второй сын, Санджай — «победа», ведь Индия уже была на пороге обретения независимости.

Целиком погрузившись в бытовые хлопоты, посвятив себя роли матери и жены, Индира даже не думала о какой-то иной доле. Ну, может быть, только иногда… Она целиком растворилась в детях.

«Политическая борьба сделала мое детство анормальным, я постоянно чувствовала себя одинокой и незащищенной. Именно поэтому я так хотела посвятить все мое время детям. Потребность ребенка в материнской любви и заботе столь же остра и фундаментальна, как потребность растения в солнечных лучах и воде.»

Фероз оказался прекрасным отцом, души не чаявшим в сыновьях, — он мастерил им игрушки, приниимал участие в их играх, и мальчики его боготворили. Это были самые счастливые годы их супружества.

Но между ними встал отец Индиры и ее амбиции.

Даже его увлечение женой английского посла не вбило клин между супругами: «Он был для меня товарищем, учителем и коллегой».

Неру получивший первый пост в независимом правительстве, жил в Дели. А Фероз с Индирой — в Лакнау.

Сначала она помогала наладить быт в новой резиденции отца. Затем начата помогать ему в организации официальных приемов. Затем надо было срочно привести в порядок его бумаги… встретиться с кем-провести переговоры. Как только Индира возвращалась к мужу и детям, сразу приходила телеграмма от отца: «Вернись, ожидается важный визит».

«…Моей главной проблемой сделалось примирение моих общественных обязанностей и ответственности перед домом и детьми… Однажды, когда Санджей был еще совсем маленький, к нам пришел его приятель по детскому садику со своей мамой. Мамаша, дама светская и состоятельная, высказалась по поводу того, что моя загруженность работой едва ли позволяет мне уделять достаточно времени сыновьям. Я и рта не успела раскрыть, как обиженный Санджей бросился на мою защиту и закричал: «Мама занята очень важными делами, но все равно играет со мной больше, чем вы с вашим сыном!»

Индира старалась поделить себя поровну между семьей и отцом — но это оказалось невозможно.

И она сделала выбор в пользу отца.

Разве могла послушная дочь поступить иначе?..

Фероз ожидал этого. Когда Индира приняла его предложение, он даже посетовал приятелю, что не знает, станет ли его будущая жена Ганди или останется Неру.

Сегодня он получил ответ на свой вопрос: она не выбрала его. Если бы не дети, может быть, она сбежала раньше, кто знает…

Фероз был очень открытым, гостеприимным, общительным человеком. В отличие от Джавахарлала и Индиры, которые больше всего любили находиться в одиночестве, он был направлен в мир — они были углублены в себя.

Индира уехала, Фероз остался — он был популярен и решил баллотироваться в парламент. И успешно. Кто знает, возможно, он стал бы великим политиком, если бы его собрат-журналист не приклеил ему кличку «зять». А ведь Фероз, будучи очень честным человеком, всегда выступал с открытой критикой политики Неру и совсем не пользовался его связями. Ему предложили переехать в Дели, и он мог бы воссоединиться с семьей… Но, проживая в резиденции Неру, он все равно оставался бы «зятем», а этого из-за самолюбия он не мог позволить…

Переезжать в резиденцию тестя он отказался наотрез. И это стало точкой в их отношениях с Индирой.

Разрыв с мужем Индира долго скрывала и потом никак не комментировала. Что она чувствовала? Может быть, всего лишь облегчение? Или досаду? Но вряд ли муки отвергнутой любви, ведь первый выбор сделала она. Может быть, она надеялась, что Фероз смирит гордыню и как-то впишется в семью — они вместе будут работать в правительстве, с отцом…

Когда ей сообщили, что Фероуз перенес тяжелый сердечный приступ и лежит больнице, она испугалась— пусть он жил не рядом, но всегда был где-то поблизости, она знала, что может во всем на него положиться. Она сидела у постели мужа и думала, что им стоит попытаться начать все сначала…

После того как Фсроз поправился, она забрала детей, и они все вместе уехали в Кашмир, устроив себе каникулы. Видимо, это был счастливый месяц — после поездки они снова зажили одной семьей. Но через год Фероз умрет от второго приступа, через четыре года умрет ее отец, а дети подросли и уже не нуждаются в материнской опеке. И Индира с головой окунается в политику. Вырвавшись на простор политической борьбы, она уже не может сдержать своих амбиций.

В 1964 году Индиру избирают депутатом нижней палаты парламента от Индийского национального конгресса (ИНК), который возглавлял ее отец. Она работает в правительстве два года, а затем, после смерти бывшего председателя Лат Бахадура Шастри, становится премьер-министром Индии и лидером ИНК.

В годы правления Индиры в Индии запускают первую АЭС, быстро развивается промышленность, в том числе тяжелая; происходит сельскохозяйственная «зеленая революция», благодаря которой Индия впервые за много-много лет перестала зависеть от импорта продовольствия.

Но с годами, обладая почти безграничной властью, она начинает проявлять диктаторские замашки. В 1975 юлу верховный суд Уттар-Прадеша в Аллахабаде признает Индиру виновной в нарушениях избирательною законодательства на предыдущих выборах (в 1971) и приказывает ей выйти в отставку, запретив заниматься политической деятельностью в течение шести лет.

Ответ Индиры объявление в Индии чрезвычайного положения. Возможно, на индийскую экономику это повлияло самым лучшим образом. Но некоторые меры, принятые возглавляемым ею правительством, куда она ввела своего сына Сандея, были, мягко говоря. не слишком популярны. Например, принудительная стерилизация для сдерживания роста населения — как вам это?..

Индира как настоящий диктатор закрыла ряд оппозиционных изданий и ограничила политические свободы. Она перестала представлять реальную ситуацию, она переоценила свою силу, популярность и, решив «поиграть в демократию», назначила в 1977 году парламентские выборы… которые проиграла.

Полное поражение.

Ей уже шестьдесят — может, пора уйти на покой?

Но нет, она не сдается. Она провозглашает создание новой партии и делает красивый жест — открывает двери своего дома для всех желающих. В Индии, как нигде более, смогли оценить открытые для народа двери — двери в ее сердце. Так что через три года, на новых выборах Индира Ганди возвращает себе власть, чтобы больше не выпускать ее из своих рук.

Но Индиру, торжествующую и гордую собой, ждет новый удар — через полгода после ее победы Санджай разбивается, управляя самолетом.

…Она отказалась от расследования, поверив, что это просто несчастный случай, ведь ее младший сын был таким импульсивным, несдержанным… Не то что Раджив. Тот всегда взвешивает каждое свое решение. Жаль, что невестка Соня запрещает ему заниматься политикой, угрожая разводом.

Индира разрешила Радживу жениться на итальянке и никогда не жалела о своем решении. Соня даже замуж выходила в ее розовом сари. Она великолепная невестка — послушная, разумная, и так полюбила Индию, что стала носить национальную одежду и выучила язык.

Не то, что жена Санджая, эта вертушка-манекенщица. Такая резкая, и на каждый вопрос у нее свое мнение, постоянно скандалила. А спустя несколько месяцев после похорон мужа вообще сбежала из домашней резиденции, обвинив Индиру в домашнем деспотизме　и стремлении выжить невестку из дома.　

Индира, вздохнув, посмотрела на фотографии сыновей.

Что-то тревожно ей в последнее время. И все из-за ситуации с сикхами. Из-за штурма «Золотого храма»…　

Эти сикхи никогда не молятся в присутствии иноверцев. не стригут волосы, не снимают тюрбан, а к своему имени прибавляют Сингх — Лев. Они решили создавать свое государство, захватили «Золотой храм» и создали там склад оружия для будущего мятежа.　

Экстремистов следовало усмирить, и правительство, возглавляемое Индирой, приняло решение о штурме.　

Заговорщиков выбили из храма, разоружили, предотвратив мятеж, — но все же Индира потерпела поражение.　

Сикхи не простили убийства паломников и отшельников, живших при их святыне. Даже то, что в храм вошли танки, было кощунством.

Было убито около 1000 сикхов, и для каждого сикха в стране Индира Ганди стала личным врагом. Сикхи поклялись отомстить, истребив весь род Ганди — включая ее детей и внуков!

Восемнадцать миллионов против одной женщины.

Ей советовали убрать сикхов из личной охраны и надевать бронежилет.

…Раннее октябрьское утро. Госпожа Индира Ганди в некотором волнении — на сегодня запланировано интервью с английским драматургом и актером Питером Устиновым. Ей нравится его мужественный образ в кино, так что надо подобрать более изысканный туалет, чем обычно. Может быть, это ярко-голубое сари? Нет, слишком бросается в глаза… А может быть, это, нежного золотисто-оранжевого оттенка? Да, решено.

Ах да, под него надо надеть громоздкий неуклюжий бронежилет — охрана не раз уже об этом напоминала. Но она будет выглядеть в нем как черепаха в панцире.

К тому же он делает ее гораздо толще, а она сохранила почти девичью фигуру… Нет-нет, она обойдется сегодня без бронежилета…

Легкой походкой Индира шла по дорожке из дома к официальной резиденции. Возле ворот стояли два охранника, которых она знала уже много лет. Она приветливо улыбнулась и слегка замедлила шаг, удивленная необычным выражением, с которым на нее смотрел младший инспектор делийского отряда полиции Беант Сингх, склонившийся в полупоклоне со сложенными у груди руками. Он служил у нее в охране уже десять лет, сопровождал в зарубежных поездках. Вдруг он резко выдернул руку, и перед лицом Индиры сверкнула яркая вспышка, как будто тысячи солнц зажглись разом…

Когда Индира упала от первых выстрелов, другой охранник, Сатвант Сингх, расстрелял ее тело из автомата… В ее золотистом сари, обагренном кровью, насчитали более тридцати пулевых отверстий.

Это сари, законсервированное химическими препаратами, будет главным экспонатом в музее ее имени.

Через семь лет сын Раджив, принявший ее пост и проявивший себя как мудрый и осторожный политик, будет убит взрывом бомбы, которую пронесла на себе террористка-смертница.

Сбылось кармическое проклятие?..

5. Маргарет Тетчер: «железная леди» и две ее слабости

Маргарет Тэтчер (Маргарет Хилда Робертс) (1925) — баронесса, первая и единственная женщина премьер-министр Великобритании. Занимала этот пост три раза подряд в течение 12 лет.

Ее имя уже при жизни стало нарицательным — «железная леди».

Но мало кому известно, что этот эпитет впервые появился в газете Минобороны СССР «Красная звезда», когда госпожа премьер-министр заговорила об увеличении расходов на ядерную оборону.

Л потом это стало ее вторым именем, наряду с термином «тэтчеризм».

Но когда же Маргарет стала «железной»?..

Малютка Мэгги родилась в бедной квартирке, расположенной по соседству с лавкой, где хозяйничал ее отец. Он был бакалейщиком. А мама была швеей — не слишком шикарная родословная для будущей баронессы, не правда ли? 　

Семья Робертс жила бедно: в квартирке не было ни горячей воды, ни туалета — бегали во двор.

Ее отец Адфрил был сыном сапожника, потом стал клерком, потом на сэкономленные деньги, добавив небольшое приданое жены, купил лавку и квартирку над ней.

Кстати, Тэтчер в своих многочисленных интервью и даже мемуарах практически не упоминает о своей матери и старшей сестре Мюриэл — везде только отец. Отец то, отец се… отец сказал, отец посоветовал… отец научил меня всему…

Чем могла обидеть ее мама, скромная швея? Тем, что учила вести хозяйство, готовить и рассчитывать только на выгодное замужество? Почему она так отторгала ее присутствие в своей жизни? Может быть, после хлопот по дому и работы допоздна за машинкой, чтобы добавить денег к скромному семейному бюджету, у нее оставалось слишком мало сил и внимания для малышки?..

В свободное от школы время Мэгги помогала отцу в лавке, стояла за прилавком, скрупулезно подсчитывая пенсы и пенни за бисквиты и пирожные, которые сама даже не могла попробовать.

На карманные расходы школьнице Мэгги полагалось два пенса в неделю. Странная девочка не тратила их на мороженое или заколки, а относила в банк и клала на свой счет — ведь отец учит ее быть бережливой. Зачем покупать новую заколку; если старая еще цела? Зачем покупать новые носочки, если можно заштопать эти?..

Один из британских журналистов как-то заметит, что политические действия Тэтчер определяет стремление к накопительству и… амбициозность.

В девять лет, выиграв городской конкурс стихов. Мэгги сразила школьную комиссию наповал. Одна из учительниц, похвалив девочку, заметила, что ей повезло, а та удивленно приподняла бровки: «Повезло, мэм? Нет, я честно заслужила победу!»

Отец поощрял в дочери самостоятельность, развивал в ней личность и, когда Мэгги исполнилось десять лет, доверил ей носить бумажки от партийного комитета консерваторов до избирательного участка. Девочка чувствовала себя такой такой значимой персоной! Ведь «ее» кандидат попал в парламент!　　

Со следующего года она будет учиться в Кестенвенской частной школе для девочек. Ее самолюбие не позволяет ей не быть второй, а так как особых талантов у нее к было, приходилось полагаться на упорство и　зубрежку.　

Рассказывают, что однажды Мэгги так углубилась в решение сложной задачи, что даже не заметила бушевавшей за окном грозы, которая отвлекла внимание всего класса. Она так и сидела, уткнувшись носом в свою тетрадку. А получив отличную оценку, удивленно переспрашивала: «Что вы говорите, была гроза?»　.

Она так старалась заслужить одобрение отца, который был ее самым лучшим другом. И Альфред Робертс постоянно хвалил ее, восхищался, поощрял и старался paзделить c дочерью любые ее увлечения. Может быть, пытался воплотить в ней свои собственные амбиции, заоблачные мечты об успехе и славе?

Альфред сам очень стремился к знаниям, но закончил только начальную школу, поэтому старался восполнить пробелы в образовании запойным чтением книг и, разумеется, пристрастил к чтению и Маргарет. Они вместе записались в городскую библиотеку, читали друг другу вслух и громко спорили о достоинствах или недостатках прочитанной книги.

Он воспитывал ее как сына, словно забывая, что перед ним маленькая девочка. Ну какой папа скажет двенадцатилетней малышке: «Запомни, в жизни не существует слов «не могу» или «слишком трудно». Эти слова — удел слабых духом».

Он учил ее жалеть других, но не жалеть себя, всегда отстаивать свою точку зрения, не бояться быть другой, отличной от безликой толпы, быть лидером.

Отец занимался с ней музыкой, приучал к спорту и даже давал дилетантские уроки ораторского искусства.

Мэгги росла развитым ребенком, но такой непохожей на других девочек, такой прямолинейной, что у нее не было подруг.

Из-за того, что ее научили всегда говорить правду, она сильно поссорилась с отцом — дело в том, что хотя, с десяти лет она помогали партии консерваторов, за которую голосовал ее отец, через пару лет она сделала свой собственный выбор… в пользу лейбористов.

Но Альфред принял ее выбор. Сам он, кстати, словно заряжаясь от успехов дочери, начал свою политическую карьеру и к 1943 году стал мэром родного Грэнтхема.

Сразу после победы на выборах Тэтчер скажет: «Именно то, чему я научилась в маленьком городке, в очень скромном доме, помогло мне победить».

Оклада мэра недостаточно, чтобы послать Мэгги в Оксфорд, — а она хочет именно туда, причем принимает это решение за четыре года до окончания школы. Значит, надо получить стипендию. А для этого надо в совершенстве выучить латынь. Она зубрила, и так усердно, что сдала-таки латынь на отлично и получила стипендию.

Правда, в женском колледже Соммервиля (Оксфорд) ей пришлось несладко. Как и в школе, однокурсницы сторонились ее. Отец создал для нее кокон из книг, споров, политики, лавки и учебы — и она совсем не знала мира вне его. Ее считали занудой и «синим чулком», а ее рассуждения о политике доводили девушек до белого каления.

Говорят, что в Соммервиле она впервые влюбилась. Он был аристократом, и его родители даже слышать не хотели о бедной и незнатной невесте. Глотая невидимые миру слезы, она распрощалась с любовью, решив, что она всем еще докажет, она станет известной… известным… политиком! Она станет политиком!

Такое внезапное решение она приняла на одном из политических дебатов, где спорила с консерваторами, отстаивая лейбористские ценности. Женщин-политиков в Британии тогда не было, и кто-то в зале иронично поинтересовался, не хочет ли она стать политиком, а здесь просто оттачивает свое ораторское мастерство. Мэгги задумалась на секунду, улыбнулась и сказала: «Да, вы правы, я СТАНУ членом парламента».

Кстати, чуть позже, в Оксфорде, она вступит в партию консерваторов. Почему? Как она сама признавалась, не только из идейных соображений, но и потому, что у консерваторов можно было быстрее сделать карьеру и стать президентом студенческой ассоциации. Продуманный ход настоящего политика.

После окончания Оксфорда, получив степень бакалавра со специализацией по химии, Мэгги становится научным сотрудником лаборатории, изучающей целлулоид, в Мэннингтоне. Через некоторое время ей удается получить место в химической лаборатории, изучающей спекаемость наполнителей, в Лондоне. Но карьера ученого ее не прельщала, ей нужна была карьера политика.

Она пытается попасть в парламент от отделения консервативной партии в Дартфорде, графство Кент. Мэгги осознает, что у нее мало шансов — юный возраст, «неподходящий» пол, перевес лейбористов составляет 20 тысяч голосов… Словом, шансы ничтожны, но она твердо решает, что пора вступать в борьбу.

Она бросаем работу и переезжает в Дартфорд, где проводит по 20 часов на ногах шесть месяцев подряд, разговаривая с избирателями, проводя встречи и посещая фабрики, — «сгусток энергии», как сказал о ней коллега по партии. Маргарет собрала 36 процентов голосов, хотя никто не верил, что она наберет хотя бы десять. И она проиграла выборы, но выиграла… мужа.

Как-то посте очередного предвыборного собрания некий Дэннс Тэтчер (богач, разведен) предложил довезти ее до вокзала на своем «Ягуаре». Мэгти согласилась. Два года длился их «идеологический» роман, который завершился решением пожениться. Во время торжеств в честь победы Уинстона Черчилля Дэнис поднялся на трибуну и объявил соратникам, что сделал Маргарет предложение.

На свадебном фото Маргарет выглядит очень мило — с круглыми щечками и обворожительной улыбкой. Но она смотрит в камеру, а жених — влюбленными глазами — только на нее… И платье на ней не белое, а темно-синее, бархатное, — ведь Дэнис женится не первый раз. да и платье можно использовать как вечернее, надо быть экономной (несколько лет она надевала его на все торжественные случаи).

Ходили слухи, что Маргарет решилась на брак из практических соображений — Дэнис был промышленником, богат, мог заплатить за юридическое образование, которое ей не по карману. Маргарет Тэтчер не снисходила до комментариев.

Почти сразу после окончания медового месяца она успешно послушает в юридическую школу. Правда, через некоторое время учебу пришлось отложить из-за беременности. Рожала она раньше срока на 7 недель, и мужа не было рядом. Он болел за любимую команду, а потом праздновал ее победу. Она сама добралась до больницы и успешно родила двойню. Но даже в палате для рожениц она оставалась сама собой: больше думала не о появившихся на свет малышах, а о том, что «…если прямо теперь в больнице не напишу заявление о допуске к выпускному экзамену, я к этому больше никогда не вернусь».

Ома написала заявление и получала степень юриста　с двумя четырехмесячными близняшками.　

Не засиживаясь дома, Маргарет принимается за работу и пять лет работает адвокатом по патентному и налоговому законодательству.　

Она, смеясь, говорила, что ей повезло учиться только с девочками, поэтому она не боролась за внимание мальчиков и нс испытывает перед мужчинами ни трепета, ни преклонения, воспринимая их как безусловно равных себе. Может быть, поэтому некоторые политики говорили, что она больше мужчина, чем женщина.　

В 1959 голу Маргарет второй раз пытается пройти в парламент, и ей это удается — она становится депутатом палаты общин в 33 года. Это была сенсация.　

В 1961–1964 годах она занимает должность　парламентского секретаря министерства пенсий и социального обеспечения.　

С 1970 — министр просвещения и науки в кабинете Э. Хита. 　

Элвард Хит, лидер консерваторов, говорит, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, назначив Тэтчер министром образования. После поражения консерваторов на очередных　выборах она обрушилась с критикой на самого Хита… и выставила свою кандидатуру на пост лидера партии. И, разумеется, победила, обогнав своего патрона всего на 11 голосов.

С февраля 1975 года она, женщина, — лидер　 консервативной партии.

В 1979 году мечта Маргарет сбылась: 　она-премьер-министр.

У нее почти не было выходных. Она ни разу не была в отпуске за время своею премьерства. Уезжая на пасхальные каникулы в 1984 году, взяла с собой доклад о строительстве объемом три тысячи страниц. На Рождество изучала доклад о строительстве атомных электростанций. Говорила, что, даже когда ест, думает только о работе. (Кстати, в еде была непритязательна, иногда ела даже из банок или пакетиков.)

После двух операций (одна на глазах, вторая на ногах) уже через пару дней выходила на работу. Отдых расхолаживает, говорила она коллегам, сбивает с рабочего ритма.

Она столько времени доказывала всем, что лучше, сильнее, умнее, способнее многих мужчин, что стала даже «большим мужчиной», чем многие ее коллеги по партии, — она стала жесткой, почти жестокой. Даже отец, почти боготворивший ее, как-то сказал: «Маргарет на 99,5 % — совершенство. Остальные полпроцента — это то, что она могла бы получить, будь хоть чуть-чуть теплее».

Однажды, когда ее очень уж прижали обвинениями в жестокости, Маргарет позволила себе замечание: «Я полагаю, что люди понимают разницу между сдержанностью и бесчувственностью. Бесчувственные не могут иметь успеха в политике, потому что цель политики, как я ее понимаю, — помогать людям жить лучше».

Но ее не любили — когда она начала вводить политику экономии в масштабах государства, она отменила программу бесплатного питания молоком младших школьников. Оставила льготы только для самых бедных семей. Ох, какую бурю она подняла в обществе!.. Ее называли похитительницей детского молока, даже запустили камнем — и она долго ходила с синяком на груди, но ни на йоту не отступила от своей позиции, сэкономив государству 19 миллионов долларов.

А когда она в 1986 году летела в Норвегию с дипломатическим визитом, ей доложили, что в самолете обнаружена бомба. Что делать? И Тэтчер совершенно невозмутимо ответила: «Продолжаем полет». Так поступил бы только истинный джентльмен… и Тэтчер. К счастью, тревога оказалась ложной. Но ведь, когда Маргарет отдавала приказ о продолжении полета, она об этом не знала…

Она хотела иметь карьеру — и получила, она хотела семью — и создала, но как же можно было это совмещать с ее напряженным графиком?

Как-то в интервью женскому журналу Тэтчер сказала, что надеется в будущем видеть, что все больше женщин успешно совмещает семью и карьеру, но, к сожалению, в возможность этого пока не верят не только мужчины, но и сами женщины.

К сожалению, ее собственные дети Марк и Кэрол, став взрослыми, скорее всего, так и не смогли простить, что мать была постоянно занята, и для них в ее жизни почти не оставалось места.

Кэрол хорошо училась, ее отправили в школу-пансион в далекой Австралии, там она закончила образование и стала работать журналистом. Но она получила в наследство неуживчивый и прямой характер матери, и очень часто ей приходилось менять работодателей. С личной жизнью у нее не сложилось, она слишком боялась, что мужчины видят в ней лишь ступеньку к Маргарет и к политической карьере. Потом Кэрол переехала в Швейцарию, но с матерью практически не общается.

Марк оказался прирожденным политиком, правда несколько экстремального толка — в возрасте 50 лет он был заподозрен в организации политического переворота… в Экваториальной Гвинее. И отпустили его только в обмен на весьма крупный залог.

А что же муж? Дэнис все время находился у нее за спиной или, если посмотреть на это по-другому, был ее тылом, надежной опорой. Иногда он называл себя «нога на тормозе» — ведь именно встречаясь и мирно беседуя с ним, Маргарет завершала свой тяжелый день.

Она была влюблена в политику, реформы и — в своего мужа. Но она не могла признаваться в этом публично. ведь у «железной леди», как принято считать, нет слабых мест. Она лишь позволяла себе нежно иронизировать: «Во время моих речей он никогда не засыпает и всегда хлопает в нужных местах!»

Да, возможно, не встреть она Дэниса, и ее политическая карьера не удалась бы. Но для тех, кто обвинят ее в меркантильности, разве полвека брака — недостаточный аргумент?..

Сам же Дэнис на вопрос, кто в их семье «носит штаны» (кто в доме хозяин), отвечал с улыбкой: «Я. К тому же я их еще стираю и глажу».

Когда он умер, Маргарет впервые в жизни не смогла сдержать слез на публике.

Но был в ее жизни еще один мужчина, которому она искренне симпатизировала, — Михаил Горбачев.

Он прибыл в Великобританию по ее личному приглашению. После личной беседы она сказала Рейгану, что с этим человеком можно иметь дело: «Мы поладили». А ведь он был простым секретарем ЦК по сельскому хозяйству.

Потом, когда Тэтчер прилетела на похороны Черненко, она разговаривала с Горбачевым, и только с ним, целый час — по протоколу это очень много. Как-то их так захватила беседа, что балет в Большом театре, где они должны были появиться, задержали почти на час. Позже она призналась, что ни с кем из политиков не говорила так долго — по три, пять, семь часов…

Оно никогда не хватила коллег по цеху: скатала, что Гельмут Коль болтун, что Жискар д’Эстен рассматривает политику кик спорт, кого-то еще назвала «человеком без принципов». И только Горбачев удостоился сдержанной похвалы: «Он сильная личность. Себя я тоже отношу к сильным натурам». Или вот еще: «Я считаю, что президент Горбачев — выдающийся президент и выдающийся человек… Я считаю, что похвалы полностью обоснованны».

Наш Горбачев нравился «железной леди». А может быть, она ему просто симпатизировала. Или?..

Кстати, не все видели в Тэтчер только политика. Тот же Миттеран, как истинный француз, заметил, что у Тэтчер «глаза Калигулы, а губы Мэрилин Монро».

В 1990 году она объявила о своей отставке. Через два года королева пожаловала ей герб и титул баронессы.

Тэтчер уже выпустила книгу воспоминаний, в которой, вопреки ожиданиям, почти ничего не рассказала о своей личной жизни, — ее до сих пор занимает то, что происходит на мировой политической арене.

Но стоит все же отметить: Маргарет признается, что очень любит красный цвет и сожалеет, что правила этикета не позволяли надевать ей красное платье так часто, как ей бы этого хотелось…