Тайные тропы Бездны

Глава пятая

Вечером, когда воздух самую чуточку охладился, со стороны болот в посёлок Жупеево, бодрым шагом вошёл человек. Местные, кто встречались ему на пути, сразу же в этой знакомой фигуре узнавали школьного учителя Никодима Викторовича.

Народ степенно раскланивался с ним, ибо уважали. Иногда между собой комментировали встречу с учителем:

— ИнтеллиХент, мать его ити, — высказался о появлении в их среде школьного учителя здоровенный мужик, которого все звали Витёк. — Моего внука Гришку-дуболома считать учит. Гришкин-то лоб чугунный, а кулаки пудовые, но он этого Никодима, росточку в котором меньше, чем в Гришке, бздит по-чёрному и до усёру. Аж трясучка на внучка нападает.

Другой мужик наклонился к уху говорившего знакомого и шёпотом произнёс:

— Ты б Витёк того… .потише про этого Никодима говорил-то, — шептавший со значением кивнул. — Моя внучка Маринка тоже у него год проучилась. Такое про этого учителя говорит, что и в толк не возьмёшь. В посёлке вообще о нём всякие страсти обсказывают. Так что, кум, лучше помолчи от греха.

— И то так, — соглашался Витёк, дуболома Гришки родной дед. — А что, кум, вот и август скоро?

— Так я и говорю, кум, — поддержал намёк Витька другой дедок. — Пошли, что ли по маленькой употребим, типа для запаха. Чего на этого браконьера пялиться? Пусть хоть всю ягоду с болот соберёт — нам не жалко этого добра.

— Дык, не жалко, — поддержал кума насчёт выпить по пять капель Витёк. — Только брешут, что он каждый день с болот приносит полные сумки ягод. Куда ему столько? Может самогон гонит?

Собственно, кому какое дело, что с ягодой делает Никодим Викторович. Да хоть и самогон? Что тут такого, скажите на милость? Сейчас уже можно гнать самогонку для собственного употребления сколько хочешь, вот торговать самогонкой нельзя, подсудное дело. Может у человека хобби такое: самогон гнать, а потом его бухать. Ведь он учитель, а у учителей нервы, говорят, ни к чёрту, вот и лечатся самогонкой почём зря. Святое дело, для здоровья-то.

Правда, местные немного заблуждались. Никодим Викторович пока ещё самогонку не гнал и не лечил нервишки первачом. Вот пирожки и пироги он уважал, уважал и варенье, как тот бомжеватый Карлсон, который обитал на крыше. Пирожки ему делала Наташка Цапыгина, а варенье — его хозяйка — баба Валентина Егоровна Коновалова. Вот эту всю собранную ягоду учитель и таскал в два адреса. И все адреса оставались довольными.

Так, что вскоре все окрестные собаки и кошки знали, что учитель ходит на болота и в леса строго за дарами природы. Чего ещё там делать?

Действительно, чего там делать.

— Лес насыплет землянички полный-полный кузовок, по секрету скажут птички, где же спрятался грибок — фьють, фьють, фьють, — тихо бормотал весёлую песенку учитель. — Можно прыгать и смеяться, и всё это неспроста — кря, кря, кря… Должен точно вам признаться: лето — это красота! Ква, ква, ква! Я покрылся бронзовым загаром, хотя, лучше б я поехал на моря. Ягоды в лесу горят пожаром, лето, лето жаркое недаром, лето — это хорошо. Хотя на болотах комары, и уже народу подозрительно, почему летающие вампиры меня не едят. Да кровь у меня не та, чтобы всяким болотным тварям её пить. Но народ уже косится и судачит. Надо слух пустить о простом способе отвадить комаров: ванилин, спиртовой раствор валерьянки и детский крем. Хотя здесь многие такой рецепт не поймут. Их сознание не приемлет, как это спиртовой раствор мазать на себя, а не во внутрь применить.

Возле забора усадьбы Цапыгиных на скамейке сидела Верка и огромный Мишка, Веркин одноклассник и вроде как ухажёр. Считай уже одиннадцатиклассники сидели рядом и грызли семечки: культурно так грызли — «шкорки» сплёвывали не на землю, а в пакетик.

— Здрасьте, Никодим Викторович, — улыбнулась Верка.

— Угу, — прогудел Мишка: он по своей натуре не очень разговорчив. В школе с устными ответами у него просто беда случалась из-за этого. Он мог только письменно отвечать, а устно он мог говорить только «Угу». Как он разговаривал с Веркой, то загадка, но Верка, почему-то оставалась довольна общением с Мишкой.

— Здравствуйте, — доброжелательно произнёс учитель.

— Вы за пирожками? — мгновенно сообразила девчонка. — Так я сейчас вынесу, мамка вам уже кулёк с пирожками приготовила. Вашими любимыми.

Девчонка уже собиралась юркнуть в калитку, но Никодим притормозил её.

— Здесь ягоды, для твоей мамки, — он поставил на землю две приличных размеров ёмкости, представлявших собой фанерные вёдра с удобными ручками. Ёмкости были полностью наполнены ягодой: одна ёмкость наполнена шикшей, другая голубикой.

За плечами учителя висел рюкзак с ёмкостями более мелкого объёма. Скорее всего, и в них тоже до верха находилась свежая ягода.

— Не хватайся Вера за ручки, — остановил учитель порыв Верунчика тащить груз домой. — Михаил тебе поможет донести тяжесть. Поможешь, Миша?

— Угу! — хмыкнул Миша. Что для него поднять два груза по восемь килограмм. Он и шестьдесят килограмм запросто поднимал.

Никодим снял рюкзак и присел на лавку, дожидаться свои пирожки. Первым вернулся Мишка, который также присел на лавку.

— Дело у меня к тебе есть, Михаил, на миллион, — начал учитель доверительный разговор с учеником.

— Угу? — заинтересовался ученик.

— Ругают, понимаешь, нашу школу, что мы не очень хорошо воспитываем детей в плане развития в них креативности…

— У… !? — неодобрительно отнёсся к такой постановке вопроса Миша.

— Вот меня и посетила идея, что ты Миша на роль главного креативщика в школе очень даже подходишь…

— Ху... эээ… гууу??? — стал сомневаться Миша.

— Даже не спорь, — заверил Мишу учитель. — По глазам вижу, что у тебя море идей в голове. Я прав?

— Угу, — не стал отпираться Михаил. — А… !

— Я тебе выдам отличную видеокамеру, — заверил Веркиного ухажёра учитель. — Соберёшь бригаду из пяти отпетых креативщиков и начнёте делать ролики с помощью этой видеокамеры. Какие ролики? Да всё, что тебе в твою светлую голову взбредёт. Главное серьёзный подход. Например: интервью с дедом Онуфрием, который своими глазами видел, как на болота приземлилась летающая тарелка. Причём сам он лично даже сподобился разговаривать с пришельцами по вопросам пенсионного обеспечения. Ещё ученик 9Б класса Вася Иванов нашёл клад: тысячу царских червонцев. У себя во дворе нашёл клад. Хороший поступок совершил Вася Иванов: он сдал клад государству. Вы возьмёте интервью у его радостных от такого поступка родителей. Другой ученик Коля Сидоров нашёл вход в подземелья. Тут оказывается под посёлком целый огромный город. А в этом городе такое… .ну, ты придумаешь какое. Ну, и всё в таком роде. Соображаешь. Вижу, что идея тебя вдохновила. Сообщи, кого ты видишь в своей бригаде креативщиков, ведь кадры решают всё. Знаешь, кто это сказал. Ну, ты, брат, даёшь. Это сказал Юлий Цезарь. Ещё Юлий Цезарь сказал: «Величайший враг спрячется там, где вы меньше всего будете его искать», 75 год до нашей эры. Чему вас на истории только учат? Вот вспоминаю одну хохму… но, то ладно. Сейчас не об этом.

Миша Ушаков соображал быстро. Через несколько секунд он предложил кандидатуры. Естественно в списке фигурировала Верочка, затем он предложил Сеню Бекетова, Алёнку Батракову и Марину Санникову.

Тут, как раз подошла Верочка со свёртком пирожков.

— Ну, вы тут без меня обсудите идею и приступайте к её реализации, — заторопился учитель, забирая свои пирожки у Верочки.

Никодим знал, что главное бросить семечку в правильную почву, а семя тогда само взойдёт и разовьётся в соответствующий веник. Хотели чего-то креативненького — будет вам креативненькое. Ещё он знал, что у всех подростков реактивный двигатель в заднице. В мозгах, конечно, зачастую ветер гуляет: не уследишь за таким реактивным дебилом — и он куда-нибудь вляпается, что-нибудь сотворит. Но, лес рубят — на ошибках учатся. Он оставил подростков обсуждать идею. Как у Мишки получится объяснить идею Верунчику, то его забота.

Никодим не слышал, как Верка шептала Мише о неких странностях с их учителем. То, что его комары не грызут, то она списывала на современную химию, а вот то, что он где-то умудрился насобирать столько голубики, вот то немного странно, ведь голубика предпочитает жить рядом с багульником. А багульник не та травка, чтобы рядом с ней стоять. Получается, что учитель собирал голубику в противогазе, а иначе как объяснить, что из болот он вышел бодрым.

Другие сорта ягоды, собранные сегодня на болотах, Никодим вручил своей хозяйке бабе Вале. Та только рада услужить своему постояльцу, сварив ему варенье, да и внукам перепадало варенья приличное количество, ибо очень уж много ягоды Никодим приволакивал с болот. Вот вам и городской человек, а по болотам шастает, как у себя дома по паркету и всегда с добычей.

То, что добычи у учителя опять получилось много, не укрылось ещё от трёх пар глаз. Глаза принадлежали соседям и закадычным друзьям Боре Поленову, Никите Ручкину и, примкнувшей к ним Маринке Туйман. Маринка у друзей проходила под грифом «младшая подруга». Боря и Никита от школы с Божьей помощью, но через пень — колоду, отделались ещё в прошлом году, а Маринке ещё целый год, как тому медному котелку, страдать в школе — этой юдоли скорби и печали. Природа щедро наградила Маринку красотой, однако, на этом пункте награды кончились.

То, что друзья умудрились окончить школу и не загреметь в тюрьму, одним только божьим промыслом и можно объяснить. Несмотря на то, что Борюсик и Никитос по сути являлись отъявленными раздолбаями и дуболомами, Маринка с ними дружила, хоть и считала их не просто тормозами, а настоящими стоп-кранами. А куда деться, если они ближайшие соседи, да и родители у всех троих трудились на торфоразработке. Все три семь жили дружно, но бедно: торфоразработка не тот бизнес, чтобы обогатиться. Боря и Никита сейчас находились в подвешенном состоянии: в армию их почему-то не призывали, может осенью призовут, а достойную работу они пока себе не нашли. Не торф же, право слово, им идти копать, как их предки? На торфоразработках надо пахать, как той лошади на плантации. Но даже добыча торфа им не светила по причине того, что фирма, где трудились их предки, дышала на ладан: основных бы толковых работников прокормить. С одной стороны хорошо, что друзья стремились найти подходящую работу, но с другой стороны плохо, что они являлись теми ещё дуболомами, и в округе весь местный истеблишмент прекрасно осведомлён об этом их свойстве. Так-то Борис без Никитоса, а Никита без Борюсика вели себя почти как нормальные парни. Но как только они собирались вместе, то становились не просто раздолбаями, а раздолбаями в квадрате, у которых на роду написано постоянно находить приключения на пятую точку даже на ровном месте в тихую погоду. Известно, что великие люди входят в историю, а некоторые дуболомы только и умеют, что вляпываться в истории.

Маринка чуть сдерживала их потуги где-то сломать себе шею, но у неё это слабо получалось, ведь друзья олицетворяли собой ходячую катастрофу, но с зашкаливающим оптимизмом в глазах. Что с девчонки возьмёшь? Да и как она сможет сдержать двух здоровых, но дурных обормотов, у которых вся жизнь катастрофа, начиная с пелёнок? Попытки этих обормотов заработать себе капитал встречало яростное сопротивление судьбы, зато судьба не скупилась им на синяки и шишки, но просто так сидеть дома так же весело, как заполучить нежданный геморрой с плоскостопием. Пока ещё у парней руки не опустились, и они пребывали в творческом поиске найти себя в этой жизни, но жизнь в посёлке для них превратилась в существование, как на том знаменитом острове Невезения, где, как известно, даже крокодил не ловится, кролик не размножается и не растёт кокос. Удары судьбы пока ещё не добили ребят окончательно, но их идеи заработать становились всё завиральнее и завиральнее. Из-за отсутствия денег и работы друзья петросянили круглосуточно, периодически становясь посмешищем для окружающих. Отсутствие денег в кармане и нулевые знания в голове они заменили верой в себя и смекалкой. Особенно замечательно обстояло со смекалкой.

Вчера вечером ребят осенило — хватит балду пинать, ведь можно влёгкую подняться на цветных металлах, которые в некоторых местах валяются совершенно бесхозными. Надо просто подойти и взять их. Потом сдать в скупку и вуаля — куча денег на кармане. Цветной металл, имелось в виду, это алюминий, который располагался на столбах. И что с того, что на столбах? Умный человек завсегда найдёт способ, как взобраться на столб, ведь умный человек произошёл от умной обезьяны, сам Энгельс вскользь как-то написал об этом интересном факте. Умная обезьяна завсегда на столб заберётся и не сверзится оттуда.

Друзья не учитывали тот факт, что из-за этого, якобы бесхозного участка электрической линии, уже пара человек намотала себе срок за воровство алюминия, потому как обществом не поощрялись такие закидоны отдельных представителей электората. Как оказалось, не одних Никитоса с Борюсиком осенило стать предприимчивыми бизнесменами в этом секторе экономики. Такая идея посетила некоторых городских и поселковых товарищей, которых вдруг торкнуло, что можно разбогатеть на сдаче алюминия. Скупка принимала металл исправно, как исправно сигнализировала участковому. Дальше дело техники. Участковый узнавал адрес предпринимателей и перекидывал им во двор кусочки проводов, а затем с понятыми приходил для выяснения обстоятельств дела. Во как! Ого! Да у вас весь двор тут завален обрезками проводов! Интересно, что скажет экспертиза: те это провода, что висели на столбах, а потом их оттуда кто-то попятил, или другие? Само собой, это оказывались именно те провода, а предприниматели чесали репу: как это они оставили во дворе столько улик. До экспертизы дело не доходило, так как участковый на руки получал явку с повинной и чистосердечное признание в содеянном, ведь, как обещал участковый, за чистосердечное признание и наказание меньше: отсидите годик и выйдете с чистой совестью, а без признания — вплоть до расстрела.

Борюсик и Никитос, естественно, не знали и знать не хотели, что этот участок электросетей исправно давал хороший процент раскрываемости преступлений, и всё давно поставлено на поток. Здорово не заморачиваясь над анализом рисков, без объявления цыганочки с выходом, они ночью пошли на дело, вооружившись ножницами по металлу. Ножницы они тайно позаимствовали у отца Борюсика. Ребята даже не сообразили, что сеть может находиться под напряжением. Подумаешь фигня какая? Сколько там этого напряжения?

Маринку решили не посвящать в предстоящее дело, ведь женщины в физике не петрят, её дело на кухне сидеть и тренироваться варить кашу и щи для будущего мужа и ребёнка.

Дома, где жили Поленовы, Ручкины и Туйманы располагались почти на самом краю посёлка. Дальше улица вместе с дорогой кончалась, но начиналась низина со всеми местными прелестями, а именно, все низины в этой местности любили заболачиваться. Город и посёлок располагались на холмах, а в низине строительство не велось по причине грунтовых вод. Друзьям по темноте предстояло пройти до другой части посёлка, где располагался их объект лёгкого обогащения — главное никому не попасться на глаза. Товарищи, чрезвычайно довольные своей предприимчивостью, пока шли, обсуждали между собой тот факт, что никто до такого быстрого обогащения не додумался, кроме них. Это говорило о том, что они явно незаурядные личности, у которых скоро красиво зашелестит в карманах. Учителя, что ставили им трояки, пусть теперь кусают локти, когда увидят своих бывших учеников в дорогом прикиде. Ведь ежу понятно — раз у этих ребят такой прикид, значит, у них водятся деньги, а деньги не говорят, а верещат об умственных способностях их обладателей. Много денег — много ума — лягушке в болоте понятно.

Темнело стремительно. Пришло время, когда небесная странница Луна устремилась в свои чертоги: чернильная тьма опустилась на посёлок. Сегодня Луна не хотела показываться из-за облаков, что молодых прохиндеев радовало.

— Ну, чтоб у нас на этот раз получилось всё чики-пуки, — сказал Никитос, когда ребята аккуратно подходили к объекту. Как-то так получалось, что все предыдущие проекты такого же интеллектуального уровня оборачивались для друзей синяками. Впрочем, оборачивались крахом не только проекты, а также начинания и даже темы. Вдруг вылезали неучтённые факторы, которые появлялись в самый неподходящий момент, но приводили к катастрофическим последствиям.

Вот и теперь друзья, находясь в темноте, вдруг услышали какое-то шебаршение и приглушённые слова. Вот же облом: на объекте кто-то находился, и этот кто-то, вероятнее всего, из проклятых конкурентов. Значит, сделали вывод друзья, не только в этой местности они одни такие умные, а есть ещё хитросделанные умники. Но вступать в полемику с конкурирующей организацией друзья не захотели по простой причине — конкурентов топталось у объекта на одно рыло больше, но наблюдать над действиями конкурентов посчитали нужным. Любопытство их обуяло. К объекту друзья переместились крадучись, как ниндзи.

Две тени стояли у столба, а одна тень уже полезла по нему к проводам. Ловко так полезла, потому как произошла от умной обезьяны, но из стада конкурентов.

Выглядывая из-за дерева, Никитосу пришла мысль, что на данном празднике жизни они оказались явно лишними и не нужными свидетелями. Эта догадка вызвала с его стороны вздох разочарования — ему всё стало ясно, что им опять не светит, и он даже отпустил толстую ветку дерева, которую согнул, чтобы лучше видеть события возле их законного объекта обогащения.

Ветка распрямилась и сказала: «Шмяк», ибо физика безжалостна. После звука «Шмяк» послышался заполошный вопль «Мля» — это ветка каким-то своим сучком немного заехала по голове Борюсику, который, чуть пригнувшись, стоял рядом. И чего спрашивается орать, как будто тебя кастрируют в антисанитарных условиях?

На дикий вопль из-за рядом стоящего дерева отреагировали проклятые конкуренты. Двое нижних сразу же насторожились, сделав охотничью стойку, а верхний вместо того чтобы спокойно делать своё дело зачем-то дёрнулся. Тут и сработал фактор наличия в проводах тока. Никитос, вместо того чтобы помочь Борюсику, как заворожённый заморгал глазами от сильной электрической вспышки, произошедшей в ночи на верху столба. Сверху столба искры посыпались, как при электросварке, что говорило о том, что сеть оказалась рабочей. Но вспышка дала свет только на одно мгновение. Вместе с искрами посыпался и третий конкурент — внук умной обезьяны, издав от падения на землю звук «Блямс». И тишина. Оказывается один раз с пальмы и обезьяна падает.

Схватив, матерящегося сквозь зубы Борьку за шкирку, Никитос потащил того прочь от этого нехорошего места, понукая друга словами:

— Чего орёшь, как одинокая девка в тёмной подворотне? Передвигай копытами скорее. А то у тебя скоро случится свидание с кулаками тех мужиков, которые гонятся за нами.

— Чего им надо? — не догонял Борис, потирая ушибленное веткой ухо.

— Пивком тебя хотят угостить… ..с воблой, предположил Никита.

Сзади удирающих друзей слышалась ругань мужских голосов. Похожие выражения Никита слышал, когда родного дядю Юру слегка бревном приложило.

Борюсику от пинков Никиты пришлось быстрее передвигать ногами, несмотря на сильную боль в ухе. Пришлось, заодно, смиряться с тем обстоятельством, что он потерял отцовские ножницы по металлу. Какое ночью пиво с воблой — думал он, и вообще, зачем он подписался на очередную дурость.

Пользуясь отличным знанием всех поселковых закоулков, друзья легко оторвались от преследователей, которые, впрочем, особо и не гнались за ними, ведь у конкурентов теперь на плечах весела печаль в виде свежепрожаренного электричеством трупа и что-то требовалось сообразить с телом несчастного подельника.

— Ну как, у тебя всё нормально? — отдышавшись, спросил Никитос своего друга, когда они добрались до своего квартала.

— Было нормально, пока ты не шмякнул меня своей веткой. Ещё я ножницы потерял. Что скажу завтра папке? И ухо болит. Твоя ветка мне чуть все мозги не вышибла.

Никита не стал уточнять, что вышибать из головы Бориски реально нечего, но у того действительно вся левая сторона лица пребывала в крови и друга требовалось как-то словесно ободрить. Но друг сам виноват: зачем он неправильно прятался за веткой. Вечно с ним всё не так. Ладно, до свадьбы на его морде всё заживет! Хотя кто за такого пойдёт.

— И не надо так буржуазно на меня смотреть, — выдал Никитос Борюсику. — Да, без печали в жизни никак не обойтись. Но я тебя спас от кулаков конкурентов, геморрой им в одно место, так что цени.

— Ага, с тобой мы помрем рано, но с улыбкой, — Борис кривился от боли: опять ему досталось на орехи. — Благодаря тебе я умру счастливым.

— Не ссы, братан! — Никита, как мог, отвлекал друга от нехороших упаднических мыслей. — Не реальность должна что-то сделать для тебя, а ты должен сделать так, чтоб реальность стала приятной. Надейся, что вместе, мы как команда, можем кое-что сделать. Что-то оглушительно громкое. Ладно, дружище, иди спать. Может, утром найдём твои ножницы.

— У меня ухо болит, и ножницы потерял… как я спать буду? — пожаловался Борис. — Вся душа моя в печали!

— Эээ, надеюсь, что кроме криков собственной совести тебе сегодня ночью приснится голая тётка без принципов и с сиськами третьего размера, — как мог, ободрял друга Никита.

— Тебе тоже приятных кошмариков, — махнул рукой Борис, и друзья разошлись спать.

Сутки опять прожиты зря. Не везло парням. А так они красавчики. Смерть девкам! Высокие, плечистые, чем-то похожие друг на друга, на щеках ямочки, всё, как надо.

Утром ножницы на месте преступления друзья не нашли, так как там уже крутился участковый с понятыми, вот он и нашёл эти ножницы. Естественно, поутру труп незадачливого похитителя алюминия обнаружили местные жители, которые и сообщили куда надо. О погибшем никто не сожалел, да и никому из местных покойный мужик не знаком. Скорее всего, труп пришёл из города в посёлок с целью очередной кражи проводов, от чего местные уже осатанели. Сколько можно оставаться без света!? Местным совсем не нравилось, что провода регулярно тырят предприимчивые личности, хоть охрану выставляй. Но охрану выставлять не пришлось, так как электросети, наконец, установили антивандальные кабеля. Теперь не стало экономической целесообразности тырить кабеля. Зато плохо стало участковому в плане раскрываемости преступлений.

Участковому возиться с трупом совершенно не интересно: ему лучше изловить нарушителя живым и препроводить его в колонию. Тогда случилась бы премия, а с трупа какая премия. Не считать же за премию найденные в бурьяне убогие старые и ржавые ножницы по металлу. Вот кто так плохо надзирает над своим инструментом — сокрушался участковый, крутя в руках ножницы. Одно слово — жульё.

Утром родители и соседи увидели распухшее красное ухо Бориса и расцарапанную морду, как будто его морду драли свирепые коты. Борис отбрёхивался, что это он неудачно вписался в дерево, когда ходил ночью «до ветра».

— Опять сынуле кто-то вломил, — сокрушался отец Борюсика. — И когда он поумнеет? А этот второй фрукт, живой? Или тоже вписался в дерево пару раз?

Осмотр Никиты показал — тот фрукт вроде живой и даже не очень помятый, что навело окружающих на мысль, что ещё вчера друзья оба считались дураками, а сейчас только один. Ну, должен же жить в квартале хоть один идиот, правда?

Из-за поцарапанной физиономии Борис на несколько дней попал под домашний арест, естественно, и Никитос из солидарности с другом оставался дома. Делать-то всё равно нечего, поэтому друзья продолжили строить планы до Урала и развивать темы до облаков. Они, как та Золушка, свято верили, что мечты сбудутся. От Маринки Туйман друзья сочувствия не добились, если не считать её совет пойти на болота и утопиться, только чтоб топились не глубоко, а то доставай их тогда со дна, мучайся. Вот она змеиная сущность женщин! У Маринки имелось иное мнение: когда живешь с молодыми соседями, у которых не все дома, нужно уметь себя защищать, так как эти два соседушки её точно не защитят.

— Ну что, ты решил, какие у нас планы на будущее? — спросил Никитос у понуро сидящего Борюсика. Что-то Борюсик сам не свой сегодня: застывшая грусть на челе, отсутствие аппетита и нет у него желания что-либо свершать.

— Никаких, — признался тот: он переживал потерю ножниц. — А ты, что решил делать?

— Я тренируюсь делать суровое лицо! — заявил Никита. — Потому, что я решил стать суровым мужиком. Чтобы никто не мог на меня наехать.

— А что? Ты кому-то нужен? — удивился Бориска. — Я сейчас лопнусь от смеха. Ты в своем уме?

— У меня много новых идей. У всех великих людей есть идеи, и я их импровизирую. Все великие люди импровизируют, — невозмутимо продолжал Никита. — Знаешь, в чём беда нашего общества: его опутала бюрократия. Поэтому жизнь несправедлива, малыш. Чтобы заработать себе репутацию, мы должны стать суровыми и безжалостными. Жизнь совсем не так сложна и запутанна, как ты думаешь. Но ежели она бы и была сложна, то вспомни князя Александра Филипповича Македонского, который одним ударом ножа умел распутывать любые узлы. Блямс и всё.

— Я не понимаю, — протянул Борис.

— Это твоё естественное состояние, — кивнул Никитос. — Но я тебе поясню свою гениальную мысль на пальцах. Внимай. Она мне пришла в голову, когда я увидел нового школьного учителя, ну, этого, как его… Никодима. Нам тоже надо идти на болота!

— Топиться, как советует Маринка? — стал уточнять Бориска. — Ты считаешь, так окажется лучше для всех?

— Э, нет, дружище. Не слушай глупых женщин — дольше проживёшь, слушай меня и прогноз погоды, мы не ошибаемся. Я тут немного наимпровизировал и понял: растения, вот наше всё! — Никита со значением закатил глаза.

— Не, брат, я дурь варить не хочу, — решительно пошёл в отказ Бориска.

— Какая дурь? — удивился Никита непонятливости друга, впрочем, тот всегда отличался непонятливостью. — Ягоды! Повторяю по слогам: я-го-ды! Въезжаешь? Рекомендую тебе глубоко сосредоточиться и попытаться познать суть ягоды при помощи внимательного взгляда на неё. Смотри сюда на меня: учитель, как ты видел, один добывает за день 25 кило ягод. Один! А нас сколько? Считать умеешь? Нас двое! Может, ещё Маринку подключим, если она вести себя научится хорошо.

— И что мы с ней станем делать? Есть? — всё ещё тупил Борис.

— Кого есть? Маринку? — Никита поражался сегодняшней тупости друга: эк его по голове-то ветка шмякнула. — Маринку мы есть не станем, ещё отравимся, и ягоду тоже есть не станем. Мы начнём из ягоды делать суперполезное для организма варенье. Вкурил? Всё просто, как комариное жужжание: собираем ягоду, делаем варенье, реализуем его, тратим деньги.

— Куда тратим?

— Куда хочешь! Новую ягоду на прибыля купим и опять зафигачим варенье. Крутой бизнес: ты в теме?

Борис задумался: его что-то смущало, прежде всего то, что другие люди в посёлке до такого великолепного бизнеса не допёрли. Правда, приезжий учитель допёр. Так вот где собака-то порылась! Этот учитель уже на ягоде так поднялся, что на крутой тачиле рассекает. Так вот почему он так стремился из города в глушь: здесь на болотах золотое дно.

— Вот оно что, Михалыч! — протянул потрясённый Бориска. — Я в теме. А где мы достанем сахар, резиновые сапоги, ёмкости для сбора ягоды, банки для варенья?

— Вот чего ты, Борис Вованович всё усложняешь, — отмахнулся Никита. Он и сам как-то не знал, где он намеревался брать все эти вещи. А ведь это непредвиденные расходы, а в его смете статья на расходы не значилась. — Поверь мне, братан, я знаю, где мы возьмём сахар.

— Купим что ли? — Борис наморщил лоб, подсчитывая, сколько денег надо на развитие идеи.

— Не купим, а возьмём, — стал со значением подмигивать другу Никита. — Где взять я знаю, там его много лежит. Суровые мужики не покупают, а берут, — Никита максимально выпятил челюсть. Выглядело грозно. Но выдавать место, где можно взять сахар Никита не спешил. Он оставил это дело на потом. Будет типа сюрприз Борюсику, да и нельзя Бориске выдавать сразу много информации: он тогда быстро теряется и тупо зависает, переваривая её. А сейчас Никитосу от Борьки требовалась подвижность и мобильность. Собственно, чего ждать, какого овоща? Надо собраться и идти на болота на разведку, чтобы на месте определиться с рентабельностью будущего предприятия. Как учат китайские товарищи — путь в тысячу километров начинается с маленького шага. И мы сделаем этот шаг!

Хорошее начало, как известно, половина дела. Но, то если оно хорошее.

Борюсику, несмотря на больное ухо и расцарапанную морду, пришлось поддаться на провокацию и отправится с другом на болота. Никитос торопил друга, поэтому собрались кое-как, упустив из вида много нужных вещей, требующихся при сборе ягоды. Но этот выход на болота всего-навсего разведка, а не настоящий поход. Вот тогда и продумаем всё до мелочей.

Разведывательный поход по краю болот у друзей явно не задался. Оказывается, ходить требовалось много, при этом надо постоянно смотреть под ноги и по сторонам. Донимали лютые комары, почуявшие в этих людях почётных доноров. Ягода, сволочь такая, сама в ёмкость не прыгала — приходилось за каждой ягодкой нагибаться: тот ещё спорт. Да и ягоды росло откровенно мало. Надо лезть в дальние болота, или знать места, где её завались. Учитель, наверное, такие места знал.

К вечеру друзья принесли домой три килограмма ягоды, если считать с мусором. Выглядели ребята по прибытию домой не очень — как после приёма лечебных грязевых ванн, и с мордами, распухшими от укусов комаров. Вспомнилась местная поговорка: «Искусал комар слона, и слону пришла хана».

Кое-как ополоснувшись от грязи, они высыпали в миску добытую ягоду и зло уставились на неё. Количество ягоды удручало, но сил мыть это недоразумение у них уже не имелось. Как подумаешь, что эту ягодку надо мыть, перебирать, потом варенье из неё варить, так вся эрекция куда-то пропадает. Наверное, Маринка учуяла запах вкуснятины и припёрлась на ягоды к друзьям в гости. Соображает, где вкусным угощают от всего сердца. Вот ей и доверили мыть ягоду — самое женское дело, а мужик — он добытчик. После мытья ягоды стало значительно меньше.

Сидя в беседке трое молодых людей по очереди отправляли в свой рот по ягодке, при этом обмениваясь впечатлением о новостях, случившихся в этом мире. Источником новостей являлась Маринка, так как у женщин в крови сидит опция разносить новости. Передовой общественностью посёлка продолжало активно обсуждаться происшествие со смертельным поражением залётного воришки электрическим током. Ягоды хватило на полчаса разговоров, а потом ягода кончилась, при этом кончился и Маринкин интерес к соседям.

— Больше нет? — разочарованно уточнила она. — Ну, тогда я пошла. Дела у меня, форс-мажор у меня!

Вот в этом вся гнилая сущность женщин. Чуть что — вильнула хвостом и ушла… .к своим мажорам. Ещё и накрасилась так, что вождь индейского племени удавился бы от зависти. Ну, и чеши вальсом, стерлядь белая, раз ты такая. Женщины: имя вам — вероломство! Она хакнет твоё сердце, чтобы выесть тебе все мозги!

Боре сегодня вечером требовалась горячая банька и теплая постель, но у судьбы, в лице Никитоса, имелись другие планы. Никита решил именно сейчас выдать тайну, где он собрался брать сахар для будущего предприятия по изготовлению варенья, и брать его предстояло ночью. А чего тянуть енота за подробности?

— Чтобы выжить, приходится черпать дерьмо ложками из нашей тонущей лодки. Знаешь ли ты, мой друг, тётку Зинку Полищучку? — начал издалека Никитос.

Кто ж в посёлке не знал тётку Зинку. Бориска, как и все поселковые жители, эту достойнейшую женщину отлично знал, ведь все в посёлке ведали, что у тётки Зины можно приобрести самый лучший в округе самогон, даже сам участковый фирменным самогоном не брезговал, что говорило о качестве продукта. Кроме того тётка Зина в центре посёлка держала ларёк, в котором днём торговала всякой всячиной: от канцелярских товаров, до минеральной воды. Вот сигарет и спиртного в ларьке не продавалось, ибо лицензии на такую продажу у тётки Зины не имелось, а на реализацию самогонки лицензий и не выдавали: торговался он «из-под полы».

Вот Никитос и признался другу, что они ночью идут брать ларёк тётки Зины. Он уже всё обдумал, поэтому другу можно не суетиться и не напрягать свою извилину. Кроме того, Луна в Водолее обещает, что дельце выгорит, точно тебе говорю. Борюсик, трогая своё всё ещё незажившее ухо, немного сомневался в успехе этой авантюры.

— Очкую я что-то от такой затеи, — неуверенно говорил он Никите. — И ухо болит.

Как-то так получалось, что друзья в последнее время больше всего стали совершенствоваться в ремёслах, хорошо описываемых Уголовным кодексом, а УК надо чтить, это ещё Остап Ибрагимович говорил.

— Ты что, стал переживать по поводу наших мелких неудач? — уговаривал друга Никитос. — Неудача — это, к твоему сведению, первый шаг к удаче. Но сейчас у нас случится только удача. Удача — результат планирования. А я, ты сам знаешь, планировать умею. Мой мозг, это жесткий диск с безграничным объёмом памяти.

Никита, уговаривая друга, свой взгляд сделал суровым, пристально устремив его в сторону болот.

— От твоего планирования мы ножницы моего папки пролюбили, — намекнул Борис, не ведясь на суровый взгляд Никиты. Ещё он хотел сказать, что Никита скоро обеспечит их компании транзит за решётку. Пока ситуация, честно говоря, не ясная, мутная.

— Мелкие нюансики подчиняются требованиям закона подлости, — как змеюка извивался Никитос. — От случайностей, брат, никто не застрахован. Признаю, даже я совершаю изредка незначительные ошибки. О своих ошибках не сожалеют лишь идиоты и дегенераты. Я ни о чём таком не сожалею. И, вообще, Бориска, не строй из себя дурака, тут и без тебя дураков хватает.

Борюсик так бы и дальше разводил свою трусливую бодягу, но стемнело окончательно, и надо уже идти «на дело»: брать ларёк тётки Зины. Нюансы миссии Никитос растолковал другу в двух словах: сзади ларька висит старый замок.

— А ключ где?

— Ключ на полке, где водятся волки, — отмахнулся от вопроса друга Никита, посмотрев на того, как на падшего, — Зачем нам ключ? Этот замок для честных людей, его ломиком чуть поддеть и заходи в торговую точку. Охранной сигнализации в точке сроду не водилось. В ларьке надо вести себя следующим образом: в мешок складывать валюту, драгоценности и ценные вещи. Дома потом рассортируем по степени ценности. Как только мешки станут полные добра, то надо спокойно уходить. Ключевое слово «спокойно». Мельтешить и волноваться не надо, мы же суровые ребята, понимать надо: чужого не возьмёшь — своего не будет.

Взяв ломик, и пару джутовых мешков подельники отправились «на дело». Им повезло: никто по пути не встретился и не поинтересовался, куда это они ночью идут с мешками и ломиком. А! То так гуляют они? Ну, ну.

Вскоре показался ларёк, окружённый разросшимися кустами и бурьяном. Освещение здесь, естественно, не функционировало, чай не центр города, а всего лишь условный центр заштатного посёлка.

— Это место слишком унылое, — подал голос Бориска. — Навевает тоску и депресняк.

— А мне нравится, — заявил оптимистично настроенный Никита. — Темно, пыльный бурьян, никого нет. Здесь обитает недалёкий народ, который можно легко обокрасть.

Как и говорил Никита, избавить дверь ларька от замка не представляло никакой трудности. Трудность оказалась внутри самого ларька: темнота, как у негра в желудке, не позволяла разглядеть ценности, да ещё и теснота. Никита в который раз прошептал тормознутому другу инструкцию, чтобы тот складывал в свой мешок исключительно ценные вещи, всякую дрянь брать не надо.

— Угу, — промычал Борис. Как тут определишь, что ценное, что не очень? Ничерта же не видно.

Толкаясь и пыхтя, компаньоны начали засовывать в мешки ценности. Получалось довольно лихо и споро: вот, что, значит, работают суровые профессионалы воровского дела. Никита быстро наполнил ценностями свой мешок, несмотря на то, что он постоянно сталкивался в тесном помещении с пыхтящим, как паровоз, Борюсиком. И чего он пыхтит? Ещё соседей разбудит своими звуками. Борюсик тоже старался, как мог, поэтому и у него мешок быстро наполнился товаром. Под завязку.

— Делаем ноги, — скомандовал Никита. — Хватит нам ценностей: мы же не муравьи, чтобы тащить вещи в разы тяжелее собственного веса.

Бориска в ответ только понимающе запыхтел с удвоенной энергией. И опять отважным воришкам никто не встретился на пути и не поинтересовался, откуда и куда они тащат здоровенные мешки, и что в мешках. Дома друзья спрятали добычу в сарае у Ручкиных: куда ж ещё. В этом сарайчике у Никиты имелся свой, выделенный ему закуток, где он хранил свои нажитые «сокровища». Никто в этот закуток нос свой не совал, так что это место буквально умоляло, чтобы его приспособили для хранения краденого.

— Разбегаемся по домам, — опять распорядился Никита. — Завтра со сранья подгребай: начнём богатую добычу делить: выясним, что мы имеем с гуся.

На боковую сегодня друзья отправились окрылённые: никто им в процессе экспроприации чужого добра морды не набил, процесс изъятия ценностей прошёл блестяще, а значит, жизнь удалась. Шлифовка воровского таланта прошла успешно. Удался сегодня Бориске и сон, скажем так, с эротическим подтекстом. Гормон играет, чего уж там, поэтому фантазия рисует всякие непотребства с противоположным полом. Особо-то девушки к Борису не липли. Хотя, девушки — весьма мутная тема. Есть мнение, если от вас к другу ушла девушка, то ещё неизвестно кому повезло. Однако, фривольный сон приснился, намекающий на падение Борискиных нравов.

В последние дни снилась Бориске всякая дрянь, а сегодня ночью взяла и приснилась Маринка Туйман в откровенном виде. Она тихо перемещалась по их саду между плодовыми деревьями и планомерно сбрасывала с себя одежонку, швыряя её в морду Бориске. Когда из одежды на ней остались только полупрозрачные труселя, она поманила пальчиком Борюсика и предложила ему немножко совместно пошалить, ведь он такой брутальный самец и авторитетный вор: какая девушка устоит перед его чертовским обаянием. Вор? Какой такой вор? Бориске клеймо вора совсем не нужно: клеймо поселкового придурка уже есть. На этом месте Бориска проснулся с бьющимся сердцем и вспомнил: мы же вчера «взяли» торговую точку, значит мы воры. Или грабители: Бориска в такие тонкости преступного ремесла не вникал. Статья из УК по нам плачет горькими слезами, а в тюрьме уже нам прогулы ставят. Наивные мысли мои скоро разобьются о жестокую реальность, и погонит воров конвой с нашего удивительного и прекрасного края в дальние, но холодные районы необъятной Родины. И зачем я повёлся на посулы этого дебила Никитоса? С его идеями мы наверняка интегрируемся в тюрьму. Жаль, что в этой жизни наставления получаешь не от голых симпатичных женщин, типа нашей Маринки, а от лоботряса Никитоса. Кстати, как он там? Может его уже совесть загрызла от осознания содеянного?

Ничуть не бывало. Никитосова совесть спала вместе с ним, как убитая, а утром она с любопытством ждала, когда друзья начнут разбирать и сортировать награбленное. Вот такая у него оказалась гибкая личная совесть — она взяла и вычеркнула себя из небольшого списка добродетелей Никиты. Скромностью парень тоже не страдал и был скользким, как улитка в масле.

Никита лучился от счастья: наконец у него хоть что-то получилось в плане разбогатеть. Борюсик, в отличие от друга, находился в подавленном состоянии: ему казалось, что сейчас во двор к Поленовым и Ручкиным ворвётся взвод ОМОН с собаками и повяжет фартовых крадунов. Настроение Бориса портил и цветной постер, висящей на стене закутка. С постера на Борю прямо ему в душу осуждающе смотрел Агент 007.

Но, как бы там ни было, друзья преступили к изучению добытых сокровищ, для чего Никита со столика, стоящего в его уголке сараюшки, сдул пыль и накрыл столик газеткой. На чистую газетку предполагалось выкладывать сокровища. Первым свою добычу должен демонстрировать коллега по бизнесу Боря Поленов, на что Никита его и благословил:

— Ну, давай доставай сокровища, — подтолкнул он друга.

Боря развязал тесёмки на горловине своего сиротского мешка, набитого награбленным, запустил вовнутрь мешка свою руку и стал доставать то, что его рука смогла ухватить.

Первым предметом, что появился на газетке, оказался рулончик туалетной бумаги.

— Хороший товар, — прокомментировал Никита появление на столе рулончика туалетки. Конечно, хотелось чего-то существенней, типа пачки денег, но не обижать же друга всякими претензиями. Ведь тот старался, когда грабил ларёк, даже пыхтел.

После третьего рулончика туалетной бумаги, Никита перестал комментировать происходящее, ведь эти вещи совсем не тянули на сокровища. Всего Боря вытащил восемнадцать рулончиков и с удивлением воззрился на них. Да-с, пока улов не очень богат, но в мешке ещё что-то оставалось.

Вскоре рука вытащила из мешка на белый свет пачку крупнозернистой соли, потом вторую, а за ней… .третью пачку. Хорошую каменную соль.

— Говорил тебе, что надо хватать сахар, — в этот раз раздражённо сказал Никита. — Из соли варенье не сделаешь. Чем ты инструкции слушал? Одно ухо у тебя же работало?

Но и потом из мешка сахар не появился, а появились две пачки перловой крупы и одна пачка ячневой. Сахар всё не появлялся, а в мешке уже почти ничего не оставалось. Остатки сокровищ, быстро вынутых из мешка, состояли из гранёного стакана и полторашки воды, якобы разлитой в ледниках Кавказа. Засунув носы в пустой мешок, друзья констатировали, что всё, баста карапузики — в мешке ничего нет, больше никаких сокровищ мешок не выдаст, ибо как есть пустой. Пыль в нём не считается. С постера на добычу взирал несколько офигевший Агент 007.

Никита уничижительно посмотрел на друга:

— Сейчас дядя Никита продемонстрирует, как надо добывать ценности в этой жизни, а не всякое барахло. С этими словами он размотал тесёмки на своём мешке.

— Смотри, дружище, и удивляйся, — Никита торжественно из мешка достал… пачку соли. Ничего страшного, первый блин — всегда комом. Впрочем, второй блин также оказался комом, ибо новая пачка была не с солью, а с перловкой.

— Зато перловки теперь у нас много, — флегматично прокомментировал Борис. — Будем её есть, типа тренироваться перед армией… или тюрьмой. Там говорят только перловку и трескают. Можно ещё нашему Волку кашу сварить, он еде всегда рад.

Волк — это дворовая собака Поленовых: добродушная большая лохматая псина и вечно голодная. Волк и перловке рад, да он всему рад, лишь бы больше еды клали в его миску, похожую на котелок. Куда в эту собаку столько еды влезало, то большая тайна природы, но Волк съедал всё, что ему давали и в любом качестве и количестве.

Кроме перловки Никита стырил три пачки пшена.

— Тоже хорошо, — сказал Боря, — Курам можно дать, да и кашу из неё можно сварить. Будем отъедаться перед армией.

Всё, что потом доставал Никита из своего мешка, на сахар никак не тянуло. Он тоже зачем-то вместо валюты и драгоценностей бросал в свой мешок туалетную бумагу и пачки анакома. Хоть бы одна пачка с сахаром завалялась. Апофеозом добытого богатства стала старая двухкилограммовая гиря и старинные счёты.

— А где валюта и драгоценности? — одновременно спросили друзья. Никто им не ответил на такой вопрос. Агент 007 криво улыбался… Наверное, за валютой надо идти в банк, о чём и намекнул Никита.

— Нет, Никитос, банк я с тобой грабить не пойду, — наотрез отказался Боря.

Действительно. Ну, его в болото, такие переживания. Тут уже за ларёк огромный срок корячится, а ему банк подавай.

— Я, так понимаю, что наше предприятие по изготовлению варенья накрылось медным тазом по причине отсутствия сырья, — констатировал Борис. — Контора умерла, сказал бы Остап Ибрагимович. А что мы запланируем делать с туалетной бумагой? Двадцать шесть рулонов, как с куста.

— Отдадим Маринке, — предложил Никита. — Ей точно на месяц хватит.

— Она, что, такая засранка? — удивился Бориска. — А что ей скажем, где добыли бумагу? Спалимся же и по этапу пойдём, как бурлаки на Волге.

Пришли к выводу, что засранке Маринке бумагу давать не кузяво, пусть засранка сама покупает. Крупы сами сожрём, а что не сожрём Волку и курям скормим. Соль пойдёт на засолку грибов — это ещё один отличный и перспективный бизнес.

— Послушайте коллега по бизнесу, какую умную мысль дядя Никита сейчас скажет в твоё здоровое ухо, — задумчиво вертя в руке гирю, проговорил Никита.

— С чего это ты умное скажешь? — встрепенулся Борис.

— Заметил ли ты, что эта гиря какая-то странная, да и веса, на взгляд, в ней куда больше, чем на самом деле? Притом, что мы у бабы Зины не обнаружили валюты и драгоценностей. Смекаешь, куда я клоню? — Никита глазами показывал Бориске на гирю и ждал, пока тот догадается сам. Но Бориска с тупым выражением сидел, моргал, и догадываться не желал.

— Сдаётся мне, друг мой, что она золотая! — авторитетно заявил Никита. — Для маскировки покрыта каким-то ржавым сплавом. Пилить её надо.

Боря с восхищением посмотрел на друга: вот же голова. Действительно, он и не подумал, а оно вон как получается. Ушлая баба Зина свои капиталы хранила в золоте. Прошаренная попалась старушка.

Пилить гирю доверили Боре, для чего ему пришлось из дома притащить ножовку по металлу. Зажав гирю в тисках, Боря приступил к работе и минут двадцать усиленно пилил металл. Уже через пять минут Никите стало понятно, что никакого золота в гире нет, так как опилки сыпались строго стальные, и золотым блеском сиять не хотели. Но сказать об этом Боре он постеснялся. Закончился процесс распиливания гири из-за поломки полотна ножовки.

— Да эта баба Зина издевается над нами, — заворчал Боря, рассматривая поломанное полотно и опилки из стали. — Смотри Никитос, здесь золотом и не пахнет.

— Вот досада, — промямлил Никита, старательно отводя глаза.

Отвлекла друзей от планирования их дальнейшей жизни любопытная Маринка, которая решила наведаться к соседям и узнать, чего это они притихли и смирно себе сидят, а не шумят, как всегда они это делают. Сидят, понимаешь, любуются, как ласточки заполошно снуют туда-сюда в режиме бреющего полета.

— Привет, соседи, — Маринка обозначил свою дружелюбную позицию к пацанам. — Зачем репы морщите? Вам это дело не идёт.

Удивительное дело: физиономии, что у Ручкина, что у Поленова имели необычайно озабоченный вид. Маринка сразу врубилась, что друзья задумали очередную феерическую тупость. У них в голове как происходит мыслительный процесс? Очень просто: изредка несколько умных мыслей посещает их светлые головы, но толпа тупых мыслей быстро вытесняет умные. Интересно, до чего уже додумались эти бисовы дети!

Маринка принесла кучу поселковых новостей и собиралась поделиться с друзьями, а то сидят, как буки, о чём-то шепчутся: ага, девок, наверное, обсуждают. Да, и то так, у нас в посёлке девки просто загляденье и спереди и сзади. Озабоченные совсем ребятки стали в последнее время.

Новостью номер один значилось дерзкое ограбление ларька бабы Зины. Оное ограбление местное население приравняло к краже века.

— Это не мы, — ляпнул Борис, отводя от Маринки глаза: он ещё помнил сегодняшний сон, когда вот эта самая Маринка представала перед ним в одежде Евы. За этот ляп он больно получил под столом по ноге от Никиты.

— Конечно не вы, — хмыкнула Маринка. — Там серьёзные люди поработали. Баба Зина воет благим матом. Орёт, что из её ларька лихие люди вынесли, чтоб им в попе слиплось, восемь мешков сахара, приготовленных на реализацию и на изготовление самогона для собственного употребления. Из ларька вынесли всё, орёт баба Зина, даже старые счёты и никому не нужную старую гирю. Но, больше всего ей жалко сахар. А грабители ещё и поиздевались: они на своём рабочем месте оставили ломик, типа у них такого добра навалом.

Боря опять скривился и грозно посмотрел на Никиту: означенный ломик являлся-то имуществом его папки. Ножницы папкины по вине Никиты компаньоны пролюбили, полотно по металлу сломали, теперь ломик уплыл. Боря зарёкся давать Никите инструмент: всё профукает гениальный комбинатор. Никитос, как говорит Маринка, ходячая катастрофа. Это точно. И как это я с ним себе шею ещё не сломал, и как это нас никак не закроют?

Действительно судьба почему-то щадила друзей, они отделывались пока только синяками, ссадинами и перегрузкой нервной системы от завиральных идей компаньонов, как им быстрее разбогатеть. Впрочем, синяки, шишки и ссадины на пацанах заживали как на собаке-алкашке. Вот почему у школьного учителя получается много ягоды приносить с болот, а у них не получилось? Почему учитель перемещается на отличной машине, а у них даже велосипеда нет, хотя бы одного на двоих? Да и вообще: чего это Маринка все уши прожужжала о своих учителях и о своей школе. Мы её окончили и рады, что отделались от этой обузы. Вот чего там хорошего?

Маринка стала перечислять, что хорошего стало в школе за последний год. Во-первых, в школе стало намного чище и опрятнее. Во-вторых, спонсоры появились и теперь в школе новенькие компьютеры. Учителя стали менее нервными, чем год назад, да и ученики как-то стали лучше учиться, и меньше устраивать всякие ЧП. Практически исчезли школьные отморозки: то они быковали, а то вдруг притихли. Внешне школа тоже стала красивее: обзавелась новой крышей, сейчас в школе возятся рабочие строители, нанятые спонсорами. Рабочие ремонтируют фасад, меняют окна, меняют сантехнику, занимаются озеленением. Оснащают классы компьютерами. Вот такие дела.

Послушаешь Маринку, и самому захочется в школу опять податься. Нет, уж фигушки: мы уже своё отмучились. Теперь пусть другие мучаются. Той же Маринке ещё, как тому медному котелку…

Все эти разговоры о школе в мозге Никитоса трансформировались в некоторые идеи. Мозг зацепился за информацию о том, что в школе появились новые компьютеры, а компьютеры — это большие деньги.

— Знаешь что Бориска, — задумчиво обратился к другу Никита. — Понял ты, что Маринка трендела о школе, что там появились новые компьютеры. Это, про какие такие компьютеры она нам тут разговаривала? Прикинь Бориска. Когда мы в этой школе чалились, то никакой новой техники там не наблюдалось, даже под микроскопом: мы учились на старье, можно сказать, на технике из каменного века. Вот потому мы с тобой и получились такими дурными.

— Чего это мы дурные? — напрягся Бориска.

— А того, что мы не получили самые современные знания по вине школы, въезжаешь?

— Это как? — Бориска изобразил недоумение. О каких недополученных знаниях твердит Никитос, ведь он первый всеми четырьмя своими лапками упирался, чтобы никаких лишних знаний не получить.

— Это так, что во всём виновата школа, однозначно, как говаривал незабвенный Владимир Вольфович, — припечатал Никита. — Глупая Маринка разбередила мою душу и посыпала соль на мои душевные раны. Больше не делай мне глупые вопросы по этому поводу, и не делай мне при этом загадочные глаза, как будто ты не понимаешь. Всё-то ты понимаешь. Для тебя я готов пойти на преступление, но не надо меня так сильно напрягать своими удивлёнными глазами.

Бориска действительно не понимал, к чему клонит Никитос, а тот вёл свою хитрую линию.

— Делаю тебе понятно: если мы недополучили знания по вине школы, то мы должны их получить.

— Что? Сдурел? Предлагаешь обратно в школу с сентября идти и учиться. Ты больной, Никитос? — Борису уже надоели пространные намёки Никиты: он хотел ясности. И ясность он получил. Весьма шокирующую ясность.

— Зачем идти в школу учиться, — снисходительно проговорил Никита. — Нас жизнь научит. Но, школа должна нам подарить два, нет три, компьютера в качестве компенсации за свои грехи. Я смотрю в твои большие глаза и вижу цифру «четыре», но дружище, давай не будем жадными. Нам в качестве компенсации за бесцельно прожитые годы в стенах этого заведения хватит три компьютера. Но, если ты настаиваешь на четырёх… .

Борис не настаивал, он и на три машины не настаивал. Он понял, что это финиш. Остапа, то есть Никитоса, понесло по кочкам, теперь его не остановишь — он начал импровизировать, в том смысле, в котором он это дело понимал. Борис также понимал, что лет по пятнадцать им теперь точно корячится. Всё что они достигли — это создали устойчивую преступную группу, грозу ларьков и учебных заведений.

— Всё просто, как коровье мычание, — стал пространно пояснять Никитос. — Ты слышал коровье мычание? Значит, сечёшь в теме. Вымя коровки видел? Вот и мы потрогаем кое-кого за вымя. В школе ночью остаётся только баба Серафима, божий одуванчик, которой уже скоро сто лет в обед. Помнишь бабу Серафиму? Она уже старая, из ума выжила — бормочет себе под нос какие-то мантры и заклинания. Она любит оладушки со сметаной, прямо без ума от них. Только оладушки в ее жизни и остались. Объестся она ими вечером и заснёт. Когда она спит, то храпит. Из-за своего храпа она и не услышит, как мы спустим на верёвке с окна кабинета информатики, принадлежащие нам по праву компьютеры. Потом мы вылезем из окна первого этажа, заберём наши компьютеры и всё: начнём осваивать передовую современную науку на этой технике… .или загоним их за большие деньги.

— Откуда ты это всё знаешь? Про вымя и бабку Серафиму с её оладушками, — полюбопытствовал Борис.

— Чтобы добыть компьютеры, — нравоучительно сказал Никита, — нужно хорошо изучить своего главного противника, то есть бабу Серафиму. Её нельзя недооценивать. Но она ночью захочет спать, точно тебе говорю.

— А как мы в школу попадём? — Борис пытался найти изъян в плане Никиты.

— Я ждал этого вопроса, — восхитился тот. — Вы, батенька, в последнее время что-то невнимательным стали, надо бы вам витаминчики попить. Ага, побольше витаминок и свежего воздуха. Ты забыл, что Маринка говорила? А она говорила, что сейчас днём в школе работают строители от спонсоров, а это значит, что все кабинеты открыты, ведь строители что-то там мажут и красят. Всё просто: мы заходим в школу днём в рабочих халатах, строители думают, что мы их коллеги и не обращают на нас внимание. Мы прячемся в укромном месте, а как только Серафима начинает храпеть… Ну, дальше понятно.

— А если строители спросят, что мы здесь делаем? Типа, какого чёрта? — всё ещё сомневался Борис.

— Скажем, что готовим картины великих писателей для реставрации. Помнишь, картины висели в кабинете литературы? Мы, типа, реставраторы.

Борис наморщил лоб:

— Ага, помню. Там ещё этот с бородой висел. Менделеев. Му-му он ещё написал.

— Вот-вот, — поддакнул Никита. — Сечёшь тему. Вот эту картину мы и будем реставрировать. Готовься. Эта долгая ночь войдёт в историю. Не волнуйся, Борис. Я видел будущее: всё пройдет отлично, и мы будем в шоколаде. Встанем же на тропу мести, откопаем свой томагавк войны и пойдём на школу тропой ягуара. Пусть знают, как недоучивать своих учеников.

Все дела желательно делать вовремя, и не затягивать с ними. Для некоторых профессий, типа профессии вора, это правило работает особенно чётко. Правда, самонадеянность в некоторых вопросах равна смерти.

Семён Безпалько дневал и ночевал в школе: за работничками из различных строительных фирм, нанятых спонсорами, нужен постоянный пригляд, ибо рабочий — есть рабочий. В какое место пролетария не поцелуй, всё равно поцелуешь жопу. Только постоянный контроль приводит работника в чувство, а иначе работягу начинают посещать крамольные мысли о несправедливом устройстве мира и он начинает кучковаться с себе подобными особями вместо работы и посылает гонца в магазин за горячительным. Но как прорабы и мастера ни контролировали своих работяг, всё равно, частенько, Семён Митрофанович находил в школе початые бутылки водки или дешёвенького винца. А до первого сентября оставалось меньше месяца.

— С этим делом надо бороться, — решил Безпалько и пошёл ловить Никодима Викторовича: тот точно придумает, как стимулировать рабочих.

Описав Баширову проблему, Безпально увидел понимание и злой блеск в глазах Никодима. Безпалько даже страшно стало за тех пьющих работяг, на которых он натравил Никодима.

— Работник, склонный к пьянству, не обогатится, вот это древняя истина, — сказал Никодим. — Вино отнимает славу и доброе имя человека; напротив, к бесславию, презрению и омерзению приводит, ибо никем так не гнушаются люди, как пьяницей. Домашним, родным, друзьям пьяный причиняет скорбь и печаль, а у врагов вызывает насмешку. Пьянство делает своего приверженца неспособным ни к какому делу. В каком бы звании ни был пьяница, он больше принесет бед и напастей, чем пользы обществу.

Всё это красивые слова, подумал Безпалько, а вслух спросил:

— И что же делать? Ведь недоделок к сентябрю обнаружится, как грязи в свинарнике.

— Да, как всегда, — мрачно произнёс Никодим. — Будем воспитывать народ через боль и страдания. Хороший пендель вполне заменяет народу крылья, Мао Цзедун это доказал на практике.

— Что? — переспросил Семён Митрофанович. — Бить будем, как Шурик бил на стройке Федю?

— Если бить, то пьяница легко отделается. Мы поступим суровее.

От этих слов у Безпалько поползли мурашки по спине. Правда, после того, что он потом услышал от Никодима, несколько поколебало уверенность Безпалько в разумности своего собеседника. А математик велел сделать Семёну Митрофановичу из дерева специальную рамку: типа, как в аэропортах, чтоб туда не проникли террористы. Рамку так и назовём — «Антиалкогольная рамка». Утром все поголовно работяги должны проходить на территорию школы через эту рамку, тем самым они официально предупреждаются о последствиях, то есть: выпил на рабочем месте — страдай и вини исключительно самого себя.

— И что, это поможет? — усомнился Безпалько, с беспокойством посматривая на Никодима.

— Конечно, поможет, — уверенно произнёс тот. — Это наукой доказано, самим Фрейдом. Воздействие на подсознание называется, а алкаши чрезвычайно внушаемые люди. Всё просто — алкашу через боль вдалбливается парадигма, что на работе надо работать, а не бухать.

— Ну, если на подсознаие, — протянул Семён Митрофанович, — тогда ладно. Никодиму оно конечно виднее, он мастер воздействовать на подсознание.

— Другая проблема может раскорячиться, — сообщил Семён. — Работяг и так мало, а станет ещё меньше. Страдальцы, я так понимаю, работать не смогут. А кем их заменить?

— Ничего, — отмахнулся Никодим. — Из местных помощников наберём, у нас народ всегда рад помочь школе. А страдальцам придётся являть из себя ходячее пугало для остальных.

— Да, кто же сейчас за просто так помогать пойдёт? — усомнился опять Безпалько.

— Да сами придут, — уверенно произнёс Никодим. — Я местный народ уже изучил: он завсегда помочь школе согласен. Вот сегодня ночью и начнут приходить.

Безпалько сделал вид, что поверил Никодиму: странно всё это, но он пошёл делать «рамку», чтобы к завтрашнему утру на входе стояла антиалкогольная рамка. Смешной разговор получился: с одной стороны непонятная рамка, с другой помощники, которые почему-то придут помогать ночью.

Для Никиты и Бориса проникнуть в школу не составило труда, что компаньонов чрезвычайно окрылило. Найти укромное место, где они собирались отсидеться до темноты, тоже оказалось плёвым делом. Борис стал уважительно посматривать на Никитоса: всё шло строго по его плану. Как стемнело, то разошлись последние работяги, возившиеся с электрикой, и школа погрузилась в тишину. Компанию воришкам скрашивал портрет астронома Кеплера, висящий на стене. Никита точно знал, что именно этот астроном придумал, зачем Земля вокруг Солнца крутится. Кеплер несколько высокомерно взирал на будущих богачей.

— Прикинь, скоро баба Серафима объестся своими блинчиками и захрапит, — прошептал Никитос Бориске, отводя свой взгляд от портрета астронома. — Всё очень просто, как конфетку у маленькой девчонки отнять. Скоро ты начнёшь рубиться на своём компе в самые крутые игрушки.

— А ты, куда свой комп денешь? — поинтересовался Бориска.

— А я свой задорого загоню, — поведал Никитос. — Это называется первоночальное накопление капитала. У любого олигарха можешь спросить: они все так начинали. Можно ещё дорогие шапки с прохожих срывать, и на этом подняться. Но сравни шапку с копьютером: это сколько надо шапок стырить.

— Ты голова, — искренне порадовался за друга Борис.

— А то, — самодовольно усмехнулся тот. — Со мной ты не пропадёшь. Ну, брат, кажется, пора приступать к нашей миссии по восстановлению справедливости. По-научному — это называется анабазис, то есть, приходим и берём у противника то, что нам надо.

И опять всё шло, как по маслу. Дверь в кабинет информатики оказалась не закрыта, и вскоре, три железных ящика с умной начинкой лихо освободились от проводов и обвязаны верёвками. Оставалось только спустить их на грешную землю через окно.

— Тишина, — усмехнулся Никитос. — Баба Серафима дрыхнет, — с этими словами он открыл широко окно и стал аккуратно спускать ящики на землю. Точно, как у ребёнка конфетку отобрать. Вот же молодцы эти олигархи, которые первыми просекли, что таким образом лучше всего выбиваться в люди. Даже в ГБДД не надо устраиваться, чтобы в деньгах купаться.

Вскоре все три ящика спокойно переместились на землю, а друзья пошли на первый этаж, чтобы через окно покинуть школу, которая сама, знамо дело, виновата в том, что когда-то недодала компаньонам знаний, вот они и явились за компенсацией. Всё по чесноку. Из окна на первом этаже друзья выбрались успешно: два метра высоты — это ерунда для таких суровых мужиков, как они. Дело оставалось за малым: дотащить компы до дома. И тут ветреная Фортуна опять повернулась к друзьям своим филейным местом, то есть задницей. Она, самка собаки, так и стояла рядом с друзьями под внезапно вспыхнувшими яркими фонарями, осветившими неприглядную картину. Друзья ошарашено щурились от яркого света, но видели, как к ним из кустов выходит трудовик Безпалько со здоровенной дубиной в руке и баба Серафима со шваброй. Но хуже всего оказалось то, что вдруг раздался голос учителя математики, который весело орал:

— Сделайте друзья ослепительную улыбочку, ведь вас снимает видеокамера, типа для истории, ага. Ну, и для компетентных органов, которых всегда интересует, кто это такие невоспитанные личности, которые тырят в школах государственное имущество. Героев надо знать в лицо.

— Ворюги, — фальцетом заорала баба Серафима и замахнулась на друзей шваброй, но её попридержал трудовик.

— Ба! Кого я вижу, — воскликнул он. — Это наши бывшие ученики: сам Боря Поленов и сам Никита Ручкин. Попались голубчики. Ручкин дошёл всё-таки до ручки. Вот и допрыгались чада неразумные, наконец, до статьи соответствующего Кодекса. Ну, что тётка Серафима, давай звони в полицию: с поличным расхитителей государственной собственности поймали. За украденные… восемь компьютеров им хороший срок светит. Тюрьма уже давно рыдает по ним.

— Да с чего это восемь, начальник, — возмутился такому беспределу Никитос. — Мы только три компа взяли.

— Браво ребятки, — восхитился Никодим. — Вот и словесное признание есть, техника она всё пишет, всё суду меньше работы. А теперь ребятки взяли в охапку похищенное имущество и понесли его обратно устанавливать, а пока идёте — думайте, может, что толкового придумаете, как дело замять. Серафима Михайловна пока немножко повременит в полицию-то звонить.

Пришлось Поленову и Ручкину таскать украденные компьютеры обратно в кабинет информатики и подключать к ним все отсоединённые кабеля. Настал момент поговорить, как замять дело.

— Мы отработаем, — предложил Никита: предложил за себя и за Борюсика. У него в голове крутилась схема, что сейчас он наобещает с три короба доверчивым учителям, а потом дело само как-то забудется. Но не тут-то было. Оказалось, этого Никодима просто так не объедешь.

— Вы отработаете, точно отработаете, — задумчиво произнёс он. — На все триста тысяч рублей отработаете. Считать умеете: каждый комп по сто тысяч, вот и выходит триста тысяч. Всего ничего для таких орлов-стервятников, как вы. Но перед этим вы напишете собственноручное признание на пяти листах, где покаетесь во всех грехах, которые вы совершили. Опишите всё: про то, как технику крали в школах области, куда собирались её деть, все явки и пароли, зачем людей в болоте топили… .всё опишите. Эти бумаги будут храниться в надёжном месте, а если что, то отправятся в следственный комитет. Писать надумали? Или сразу в полицию звоним?

Никитос совсем сник: с этим Никодимом Викторовичем фокус затереть проблему не прошёл. Да ещё заставляет в убийствах признаваться.

— Никого на болотах мы не топили, — со слезами на глазах объявил Никитос. — Мы только ларёк бабы Зины взяли, да алюминиевые провода хотели срезать.

Учителя многозначительно переглянулись:

— Вот это тоже отразите в своём чистосердечном признании: когда, зачем, соучастники, покровители. Всё пишите. Облегчайте свою совесть. Так говорите, людей на болотах не топили?

Боря с удивлением глядел на друга. Куда делся весь апломб и искры в глазах Никитоса? Сейчас на стуле сидел зарёванный парнишка с трясущимися от страха губами на покрасневшей морде и кающийся во всех грехах. Как-то быстро с Никиты слетела его альфасамцовость. Это выяснилось уже через пару минут допроса. Сам Боря тоже сидел красный, как варёный рак в котелке рыбака.

Баба Серафима притащила бумагу и ручки, которые вручила воришкам. Никита уже вовсю строчил признательные показания и умолял учителей не давать делу хода. Пришлось и Борису писать признание, а куда деться с подводной лодки. Не долго счастье длилось.

— Отрабатывать начнёте завтра с шести утра и до шести вечера, без выходных и праздников до первого сентября. Работать будете в школе, а делать, что скажут прорабы и Семён Митрофанович. Сачковать не рекомендую, ибо чревато. Технику безопасности на рабочем месте можете не соблюдать: если себе шею сломаете, то и чёрт с вами, плакать не станем, ещё двумя ворами на Земле меньше станет.

Вот такие ласковые пожелания и напутствия высказал учитель математики, когда прочитал признания и проверил, поставлены ли собственноручные подписи и дата. Повествование получилось приличное, вот только авторам немного не хватало грамотности. Ишь ты — вот же злодеи, оказывается, это они бабы Зины ларёк подломили-то. Но отказываются от того, что это они весь сахар стырили: они только гирю золотую взяли, но та оказалась не золотой. Правда, ребята признавали, что первоначально хотели украсть сахар, но для хорошего дела — варенье варить, но всё равно, как-то неприлично у односельчан тырить.

Сердобольная баба Серафима влезла в воспитательный процесс:

— Ох, ты ж, Господи, святая воля твоя. Совсем сурово вы с хлопцами-то, Никодим Викторович. Может лучше пусть в тюрьму идут ребятушки-то, там хоть кормят. Они ещё молодые: отсидят и выйдут. Может, какая амнистия случится-то.

Никитос от таких слов совсем расклеился, его совершенно не устраивала тюремная камера и её обитатели. Пацана затрясло, и он заплакал навзрыд.

— Мы отработаем, — сквозь слёзы завопил он. — До ночи станем работать.

— Ну, до ночи, так до ночи, — согласился Никодим, широко разведя руками. При этом он смотрел на ребят, как на подопытных хомячков. — Вас никто за язык не тянул. Как отработаете все долги, так я вас голубчиков в армию определю, у меня как раз городской военком хороший знакомый: он только рад таким рекрутам.

После того, как судьба ребят определилась, и их отпустили по домам, учителя остались одни.

— Вот уже двоих отличных помощников я тебе нашёл, — сказал Никодим трудовику. — Сколько тебе ещё добровольных помощников надо, — деловито осведомился он, — человек пять хватит?

— А что, ещё придут? — ахнул трудовик.

— Непременно придут, — кивнул Никодим. — Отчего помощникам не прийти, ведь в школе сейчас столько строительного материала бесхозного валяется, а сторож одна баба Серафима. Немного посидим в засаде и наловим столько, сколько надо. Лишних сдадим участковому.

Кто же из посторонних знает, что баба Серафима наблюдает за всеми уголками школы со своего рабочего места, и она не дремлет на посту. Как только она замечает кого чужого, шастающего по школе, то звонит по своему мобильнику заинтересованным лицам. Основное заинтересованное лицо в поимке воришек считался участковый, но сейчас надо наловить помощников трудовику и завхозу.

Утром, в шесть часов, Поленов и Ручкин уже торчали в школе. Им пришлось пройти на входе через странное деревянное сооружение, на котором красовалась надпись «Антиалкогольная рамка».

— А чего это такое? — спросил Боря у бабы Серафимы, околачивающейся возле этой рамки.

Серафима охотно всех входящих информировала, что это очередная разработка отечественного военно-промышленного комплекса. Предназначена рамка для «кодирования» работников от пьянства на рабочем месте, техника на грани фантастики. Как работает это чудо? Да очень просто. Проходит человек утром через рамку и весь день он не имеет права выпить спиртного, иначе хана котёнку, прилетит к нему страдание и боль.

Ребята осмотрели рамку со всех сторон: какое-то совсем неказистое сооружение, состоящее из четырёх досок, собранных между собой саморезами. И это убожество делает военно-промышленных комплекс? Бред какой-то. Но узнав, что эту рамку устанавливали рано поутру трудовик с математиком, взглянули на неё уже другими глазами. Раз к этому делу Никодим руку приложил, то лучше держаться от этого сооружения подальше, целее будешь. Надо было ребятам внимательно слушать односельчан и Маринку свою, которые говорили страшные вещи об этом учителе — глядишь, и не попёрлись бы ночью в школу, в которой обитает этот страшный человек. А теперь всё: песец подкрался незаметно.

Микроавтобус, лихо подкатив к ограде школы, выгрузил из себя гомонящую толпу работяг. Те, позёвывая и поплёвывая, поплелись на рабочие места: им ещё вкалывать сегодня до вечера. Начать и кончить. Вот такая доля пролетария: работай на дядю за пайку, за шапку сухарей, за копеечку. Правда, чего наговаривать на этот объект. Здесь, на удивление, платят исправно и неплохие деньги. Вот только заставляют работать в выходные, мотивируя это тем, что первого сентября в школу детки пойдут. А это ещё чего такое? Работяги увидели странную рамку, стоящую на входе. Гомон немного поутих. Такого никто из работяг, даже мастер не видели никогда. Антиалкогольная рамка, значилось на этом чуде, а местная сторожиха радостно всех просветила, что пройдёшь через рамку и работай, но на сегодня забудь о спиртном. Табу до вечера. Это устройство выпивох кодирует наглухо: выпил на рабочем месте — получи кучу страданий.

Работяги, пройдя в школу через это убоище, только ухмылялись. Ага, эти деревяшки кодируют от алкоголизма: сделаем вид, что поверили — мы тоже хохмы уважаем. Вот помню — сказал один работяга — мы однажды тоже схохмили одному олигарху — замуровали в штукатурку его дома несколько куриных яиц. Пусть потом нюхает и вспоминает, как кидал работяг на деньги. А мы — доложил другой — вмуровали в кладку бутылку горлышком наружу, замаскировав дырку под оконным сливом, а в вентиляцию пенофлекс закачали. Ха, а мы, стал делиться третий, в бетон сахара насыпали. Вот это хохма, лучше, чем когда в штукатурку кефир льёшь.

И начались для Поленова и Ручкина трудовые будни. Конечно, прораб их на ответственную работу не ставил: умом они ещё не вышли, а вот на подсобной работе использовал их на 170 процентов. Мама родная: это сколько на стройке надо таскать туда-сюда всякие тяжести, да ещё по этажам, да на чердак, да в подвал. Мама — роди меня обратно. Уже к обеду ребята поняли, что такое труд. Ручкин пытался даже немного подхалтурить, посачковать, но Поленов пресёк его гнилые мысли отмазаться от работы.

Теперь Боря командовал Ручкинам.

— Давай Никитос, с улыбочкой потащили этот мешок, — зло говорил Боря Никите. — Раскололся гад на допросе, как орех до самой жопы, теперь давай вкалывай. У мамки под юбкой дома плакаться будешь, что тяжело ему.

После обеда друзья стали свидетелями, как трое штукатуров-маляров (мужик и две тётки) нарушили спортивный режим. Эта троица решила, что антиалкогольная рамка им никакой не указ, а на рабочем месте не грех и выпить. Ну и что, что меньше сделаешь: всю работу всё равно не переделаешь. И вообще пьём для улучшения самочувствия, то есть для здоровья, чего и вам желаем. Да и чего тут пить: по 0,5 на рыло вкусного портвейна. От такого даже ни в одном глазу ничего не случится. Целый час работяги ходили гоголем, но вдруг их всех троих, на глазах у пролетариата, скрутило не по-детски. Мужик и две дамы извергли из себя съеденный обед: они даже не смогли добежать до унитаза. Потом стало ещё хуже: их тела корчились в судорогах прямо на грязном от раствора и их же блевотины полу. Картина весьма отвратительная. Прибежал встревоженный мастер, который, впрочем, растерянно озирался, не зная, что делать: не то скорую вызывать, не то первую помощь оказывать этим людям, к которым противно даже дотрагиваться. Перед мастером замаячила дилемма: или признаться, что его рабочие пили на рабочем месте, и теперь пьяные в зюзю, или скрыть это дело, ведь начальство уже в который раз предупреждало, что из-за пьянства подчинённых он не выполнит жирный заказ, а платили на этом объекте отменно. Начальство грозилось заменить его людей другой бригадой, если появится сомнение, что работы не закончатся к первому сентября. Всё на этом объекте серьёзно: здесь черепашиться не надо. Поэтому мастер, который не хотел терять хорошие деньги, плюнул на эту троицу: пусть пока валяются, может не сдохнут, а оклемаются. Зато завтра начнут работать за троих: бригада не обязана всех алкашей кормить. Картина валяющихся в блевотине людей не для нервных. Вся бригада пришла посмотреть на такую картину и прониклась. Раздался даже голос: «Вот вам и антиалкогольная рамка. Военные разработки, понимать надо». Да не, встрял другой работяга, наши просто отравились, оклемаются. Вот помню, мы однажды так денатуратом накидались, что мама не горюй, сами себя не узнавали. Но никому больше не захотелось повторить подвиг этой троицы.

После обеда привезли машину материала. А кому разгружать её? Три человека в ауте, остальные при важном деле. Мастер пристально посмотрел на Никиту и Бориса, как бы предлагая пацанам с восьмидесяти попыток угадать о том, что он им сейчас предложит.

— Давайте пацаны, становитесь на разгрузку, — скомандовал им мастер, помня о том, что этих двух лбов ему разрешили гонять в хвост и гриву. Наверное, какие-то крутые залётчики — подумал он, но уточнять не стал, не его это дело.

До самого окончания работы Поленов и Ручкин, кряхтя, разгружали машину. Выгрузить материал — это ещё полдела, потом его надо разнести по рабочим местам. Они выполнили и эту работу, хотя к концу смены находились уже в прострации, но приятно удивились, когда мастер в конце смены вручил каждому по две тысячи рублей.

— Благодарю пацаны, выручили, — сказал мастер. — Молоток, мужики! Вырастите, кувалдами станете.

Мастер остался доволен: эти ребята действительно здорово помогли. Мастер даже расщедрился и вручил каждому презент — по пятикилограммовому пакету прекрасной шпатлёвки. В хозяйстве, кто понимает, вещь нужная.

Кряхтя и постанывая, ребятки тащили презент домой: и тяжело и выбросить жалко. День вышел бесконечным.

— А куда мы эту шпатлёвку денем, у нас дома ремонт не намечается? Загоним кому-нибудь? — предложил Никита. — О, у меня, кажется, сейчас селезенка отвалится.

— Маринке отдадим. Дядька Карл что-то про ремонт говорил, — предложил Борис. Никита промолчал: у него уже исчезли силы спорить и что-то доказывать другу, которым только недавно он командовал, но вдруг друг стал им командовать, от чего хуже не стало. Да быстрей бы в баньку и спать, а то завтра опять надо явиться на каторгу.

— Что, орлы, опять где-то что-то спёрли? — осуждающе спросила Маринка, когда друзья ввалились с презентом в её двор.

— Нет, это презент папке твоему, дядьке Карлу, он говорил, что ремонт собирается гандобить, — устало произнёс Никитос.

— И не спёрли, а заработали, — гордо сказал Бориска и продемонстрировал девчонке две тысячи рублей. — Целый день мантулили, по две тысячи на брата заработали, плюс шпатлёвку тебе в подарок.

Никита из кармана также достал две купюры по тысяче рублей и сунул их под нос Маринке. Та с восхищением смотрела на парней. За день заработали по две тысячи — это круто.

— Где ж это вы работу нашли? — с уважением поинтересовалась она. Маринка не могла и предположить, что это работа нашла их.

— В школе работаем со строителями, — хором ответили они. — Ну, мы пошли, а то завтра с утра опять на стройку. Трудно пролетариям достаётся копеечка.

— Сегодня тяжелый день, — похвалился Маринке Никита. — Я чуть не умер несколько раз, но понял, что каторжно впахивать нужно всегда, если хочешь стать успешным человеком.

Бориска ничего не сказал, только зло зыркал на Никитоса — посмотрим, как завтра он запоёт. Даже не стал говорить Маринке, что Никита — настоящая криворукая задница и пустобрёх.

Маринка уже совсем другими глазами смотрела на ребят. Неужто обормоты за ум взялись? За шпатлёку им надо хоть блинчиков с мясом принести или пирожки, те, что мамка пекла по рецепту тётки Наташи. Работяг надо подкармливать, а то сдохнут: вон у них какие морды синие от усталости, как баклажаны. Вот так и должно происходить: мужик-добытчик делает работу, женщина — молча его кормит.