Те, Кто Живут Давно. Первое дело Рэдмаунта

Глава 9

Глава 9.

Десятый век…

Летний день. Деревянные низкие русские избы, во дворе куры. Босая Ялена перекапывает грядку, на ней длинная грубая рубашка, скудно украшенная вышивкой, поверх выбеленной рубахи покороче, тонкая коса тёмных волос завязана платком. Из огорода ей видны дети: маленькие мальчик и девочка возятся в траве, играют фигурками из веточек и глины. Их шестилетняя старшая сестра сосредоточена на штопке, сидит рядом за работой. В тени у дерева привязана лохматая серая коза, единственное богатство семьи.

Гордей, муж Ялены, работавший неподалёку в поле, остановился перекинуться с соседом словом. Вечером пересказал жене, что за дубравой мор, и за рекой тоже четыре двора выкосило.

– Может быть, уйти успеем? – спросила она.

– Да может быть до нас и не дойдёт ещё, – зевнул муж. – Ветер-то, вон, меняется.

Следующим утром Ялена не смогла разбудить детей, крича и рыдая, долго тормошила их, обнимала и укачивала остывшие неподвижные тельца. На её горестные вопли прибежали соседи. Гордей попытался встать, но захрипел и завалился на лавку. Его лицо стало серым, из горла побежала кровавая пена. Люди попятились из избы, мор пришёл в деревню.

Ялена хоронила родных, и чувствовала, что сама больна. Оступившись, свалилась без сознания в овраг, куда скидывали трупы. Её присыпали землёй, потом ещё две соседские семьи туда же сбросили.

А потом она проснулась.

Не поняла сначала, живая ли, где она. С трудом выбралась из-под почерневших вздувшихся тел, начавших разлагаться. Шёл дождь, она не понимала, сколько прошло времени, похоже было уже на середину осени. Деревья стояли почти без листьев. Женщина оскальзывалась в мокрой земле, ранила руки и резала ноги о камни и сучья, за которые цеплялась. Пошатываясь, промокшая и замёрзшая пошла в деревню обратно. Ведь там дом, там должны ждать, она вспоминала. Но в её избе уже хозяйничали.

– Захар! Апраша! Это же я! – протянула она руки к брату мужа и его жене.

Те, бормоча про нечистую силу и отгоняя морок, взялись за вилы и колья… Переломанную и окровавленную женщину сбросили в реку, чтоб та забрала ведьму. Вода долго несла её.

Двенадцатый век…

Ялена стала называться Еленой. Она не знала, сколько времени прошло, ещё плохо умела считать года. Но видела, как строят новые церкви, в страну пришла чужая вера. Елена странствовала в сторону заката солнца.

Она окончательно поверила в то, что Бог наградил и наказал её, дав жить дальше. Чувствовала, когда придёт дождь, или начнётся снег, научилась поджигать хворост, собравшись с мыслями. Огонь оживал в руках, не обжигая. Стала слышать мысли других людей, теперь умела подталкивать чужую волю, но чаще это мешало. От селения к деревне, от села к городу Елена шла, селилась рядом с людьми, просила работы как бедная вдова. Стала лечить, знание о знахарстве приходило со временем.

Столько переменилось, постоянно приходилось учиться, новые языки, новая вера, другие народы и церкви. Но она уже давно поняла, что Бог не в тех деревянных идолах, которых вырезали и ставили на капище в её детстве, не в тёмных иконах, обёрнутых в золотую шелуху, и не в гладком холодном мраморе костёлов. И Елена продолжала просто говорить с Богом и благодарить за каждый день новой жизни.

Четыре раза она просыпалась после своей первой смерти. Сначала односельчане забили, потом в лесу волки порвали, позже она научилась мысленно говорить с животными, они слушались. Через год ещё около города телегой переехали, задавили в толпе. А раз попалась на дороге трём бандитам, одного она подожгла, второго заставила разбить себе голову об ель, но вот третий успел зарубить мегеру. Это было лет двадцать назад, она становилась сильнее и хитрее скрывалась среди людей.

От Волынского моря Елена дошла до маленького городка на реке, которая называлась Траве, рядом оставался полуразрушенный замок. Ремесленники, торговцы, обычные люди. Нанялась в ткацкую мастерскую. Глава цеха обратил внимание на свежую женщину, стал настойчиво добиваться её благосклонности. Чтобы избежать насилия, Елена внушала ему слабость здоровья. На неё донесли. Религиозные усобицы были в разгаре, и борьбу с ведьмами проповедовали все, кому не лень.

Пытали её долго, измученная и ослабевшая Елена уже не могла заставить палачей отпустить, освободить. Потом её прикрутили к крестовине на площади, и жгли уже неделю, время от времени разводя костёр заново. Горожане только дров подбрасывали. Никто не пришёл за её душой, а тело заживало слишком быстро, чёрная корка обугленной кожи лопалась и снова затягивалась рубцами. Она была слепа от жара. Кричать она уже не могла, были обожжены горло и лёгкие. Но она продолжила звать! Это был беззвучный крик, мольба о помощи и спасении, избавлении от страданий.

Тогда в город вошли два вооружённых всадника, странствующий священник в небольшой повозке с ослом, несколько пеших наёмников. Похожие отряды видели в этих местах часто. На площади разгар базарного дня, зеваки любопытствовали.

Один из пришельцев спешился, на нём посеревшая льняная котта со следами недавно споротого креста, когда-то богатый плащ отделанный мехом, меч на поясе, у седла приторочен ещё крепкий исцарапанный щит со стёршимся забытым гербом. За спиной второго всадника тяжёлый боевой топор. Оставшись верхом, он пристально настороженно наблюдал за площадью. Рыцарь крестоносец потребовал вызвать кого-то из совета.

В это время молодой священник с плачем бросился к костру и стал голыми руками разбрасывать угли и горящие головни. Его кисти мгновенно покрылись ожогами и лопающимися волдырями, но он не чувствовал боли, тлели рукава. Ещё один из наёмников, хмурый рыжеватый бородач в тёмно-зелёной шерстяной накидке, молча раскидывал догорающие дрова коротким копьём. Остальные ждали возможности броситься в драку.

Бургомистр выслал из ратуши к наёмникам стражу. Глава странного отряда, не вступая в долгие переговоры, предложил выкупить ведьму из огня. Рыцарь бросил на землю увесистый свёрток с золотом, монетами и обломками украшений. Стражники устроили свалку с дележом добычи. В это время пришедшие наёмники сняли с креста опалённое тело, завернули её в полотно и бережно уложили в повозку…

Они недалеко ушли от поселения и остановились в лесу. А ночью несколько бандитов и воров решили перебить на ночлеге тех, кто заплатил золотом за обугленную колдунью, и забрать оставшиеся драгоценности. В чаще задвигались факелы, стало слышно, как перекрикиваются, чтобы окружить лагерь.

Звон оружия, звуки ударов. Опытных бойцов не удалось застать врасплох даже посреди ночи. Крестоносец одним движением вбил в землю щит, загородив юношу в обгорелой сутане, охранявшего мёртвую женщину. Его спутник, чернобородый богатырь в тонкой кольчуге, тяжёлым топором разбивал одну разбойничью голову за другой. Все они храбро защищали ту, что звала их издалека, сами не зная, почему так поступают.

И тут в центре поляны вспыхнуло белое пламя, в нём встала ведьма, уродливое чудовище в свежей коже, в ещё не оплывших ожогах, без волос и ресниц. Но глаза видели. Она снова проснулась. Вернулась, чтобы жить и любить, а застала очередное побоище. И её гнев с гулом и рёвом развернулся огненным кругом, круша деревья и кроша людей!

В воздухе кружил пепел и пыль. Дотлевал участок леса вокруг лагеря, вместе с телами бандитов. Но те, кто вызволил её с креста, были целы и невредимы! Их она защитила, не тронув пламенем.

Женщина, пошатнувшись, обернулась остатками холста, бывшим саваном. Люди стали перед ней, опустившись на колени и в замешательстве прислушиваясь к её голосу в голове каждого из них: «Я люблю тебя, я с тобой!». И тут один из них, тот северянин с заплетёнными спутанными волосами и рыжеватой бородой с криком упал на землю, выгибаясь как в припадке. Его тело обволок клубком плотный серый туман, послышался треск рвущейся ткани, и человеческий вопль перешёл в звериный рык…