Техника победителей

24

Когда я выслушал доклад о незваных гостях, на несколько секунд моим вниманием безраздельно завладел эпизод, несмотря на свою фантастичность и полную нереальность, продолжающий кочевать из одного военно-патриотического фильма в другой. Когда последний солдат героически погибающего под натиском превосходящих сил противника, но удерживающего позицию отряда с мужественным выражением на залитом кровью лице бросается наперерез вражескому бронированному чудовищу со связкой гранат в руке. Дальше безымянный герой либо выводит бронемонстра из строя метким броском, либо (тому, кто это придумал, надо руки-ноги повыдергать!) с перебитыми вражеской очередью ногами, оставляя за собой кровавый след на песке, доползает до цели. Чтобы взорваться вместе с вражеской техникой. Причем, судя по силе взрыва, в последней явно детонирует боеукладка.

Хотя первое, чему учат пехоту, это простой истине. Тому, что выскакивать из укрытия и бежать навстречу превосходящей тебя в скорости, вооружении и обзоре (не говоря уже о защите) многотонной боевой машине бесполезно. Потому что ни один из тех, кто решился на подобную отчаянную атаку, так никуда и не добежал. Все они легли уже на втором-третьем шаге, прошитые меткими лазерными лучами или пулями. Либо случайными, но от того не менее опасными осколками от близкого разрыва снаряда.

Но картина того, как принесших мне клятву верности бойцов, ради спасения своих близких вставших насмерть на пути вражеского бронированного тарана, уничтожают всех до единого, все равно продолжала стоять перед глазами. Хотя вбитые рефлексы уже взяли свое, и вернувшие чувствительность губы произнесли:

— Говорит командир! «Черная» тревога. Вариант «двенадцать-бис». Повторяю, всем подразделениям, действуем в соответствии с вариантом «двенадцать-бис»!

Прекраснодушные идеалисты в жестоком и кровавом наемничьем ремесле, где предают так же естественно, как дышат, не заживаются. Так что сразу же после подписания протокола о месте и времени боя командование бригады предусмотрело ситуацию, когда не указанный нападающими четвертый бронебатальон сил вторжения, либо любое иное подразделение, единообразное или представляющее собой пестрое сборище мехов самых различных марок, появится из лабиринта каньонов в самый ответственный момент сражения. Подобно «кавалерии из-за холмов».

Чтобы подло (читай, тактически грамотно — ведь любое событие всегда можно и должно трактовать… в зависимости от точки зрения) ударить в спину бойцам. Хотя возможен и более опасный вариант: в самое уязвимое место защитников, по их семьям. Ставя гарнизон, уже переломивший битву в свою пользу, перед страшным выбором: отступить с поля боя в отчаянной попытке спасти жизни своих близких, признав тем самым собственное поражение перед имперцами, или одержать блестящую победу, потеряв при этом все.

Тогда же аналитиками были проделаны расчеты. Из которых однозначно вытекало: оставлять поле боя врагу — бессмысленно. Даже если не учитывать, что в этом случае мы будем вынуждены признать свое поражение (со всеми вытекающими отсюда последствиями), «Драконам» катастрофически не хватало времени! Пятидесятитонные шагающие монстры были физически неспособны перемещаться по столь пересеченной местности со скоростью разведывательных машин. При любом варианте развития событий, к моменту возвращения тяжелых штурмовых мехов в их присутствии в окрестностях базы не было смысла: либо находящиеся в резерве подразделения бригады справлялись сами, либо нападающие преодолевали их ожесточенное сопротивление. И безжалостно выжигали направленными взрывами, огнем и отравляющими веществами комплекс зданий и сооружений базы вместе с большей частью его обитателей…

Так что здесь и сейчас все предстояло решить артиллеристам капитана Эвера. Именно они, совместно с курсантами учебной бронероты, должны были остановить вражескую армаду. Что касается меня… По штатному расписанию, в этом случае я должен был, заняв место в пилотской кабине снятого с консервации «Воина», так сказать, личным примером вдохновить подчиненных. Потому что не командирское это дело — снаряды и ракеты подносить. В то же время, с обязанностями операторов в центре управления отлично справлялись женщины, а просто отсиживаться в безопасности командного пункта, с умным видом руководя боем с командной высоты письменного стола, то есть контролируя, насколько хорошо профессионалы выполняют свои обязанности, — мне не позволяла совесть.

Когда под лязг задраивающихся за моей спиной защитных перегородок я вбежал в ангар, боевые действия в окрестностях базы уже успели достичь кульминации. Маня противников шансом внезапного успешного нападения, капитан Висберг разрешил выйти наружу только четырем модернизированным «Колоссам», держа остальных мехов роты за закрытыми шлюзами в полной боевой готовности. И сейчас эта четверка беглым огнем длинноствольных пушек заканчивала расстрел первой волны атакующих, под одобрительные возгласы техников, оживленно комментирующих картинку, транслируемую камерами внешнего наблюдения.

Зрелище на экране завораживало монументальностью. Росчерки струй реактивных снарядов, термитные боеголовки которых стремительно создавали на поверхности пустыни своеобразные «запретно-разграничительные линии», вздымающиеся на горизонте среди второй волны атакующих мехов, высокие разрывы «Молотов» складывались в жутковатую картину. На переднем плане которой быстро и эффективно уничтожались остатки вражеского авангарда. Оказавшиеся в безвыходном положении среди воронок, клубов пыли и нагромождения искореженных корпусов машин своих менее везучих товарищей.

Не имея возможности ни прорваться сквозь минные поля на дистанцию эффективного огня к прикрываемой стационарными огневыми точками четверке мехов-истребителей, ни выйти из зоны поражения сверхдальнобойных «Ф-82», эти легкие мехи, не имеющие практически никакой брони, не говоря уже о серьезной огневой мощи, были обречены.

Хотя количество снарядов, требуемое для гарантированного уничтожения быстрых и на редкость вертких двадцати-двадцатипятитонных боевых машин, чья задача на поле боя — разведка и внезапные удары, нанесенные на максимальной скорости, превосходило количество выстрелов, необходимое для уничтожения тяжелых и сверхтяжелых мехов, в разы. Поскольку для того, чтобы уничтожить цель, в нее прежде всего нужно попасть. И только в случае попадания — имеет смысл обсуждать вероятность пробития брони и заброневое действие снаряда.

Если бы не старательно созданные минные поля, значительную часть которых составляли управляемые заграждения, атакующие имели бы высокие шансы на то, чтобы в данный момент уже вести бой за входы внутрь базы. Вражеские мехи, быстроходные и маневренные, вполне могли уйти с траектории снаряда на средней дистанции. В то же время, на расстоянии ближнего боя их было практически невозможно поймать в прицел!

Машины первой волны удавалось остановить только тогда, когда они в своем движении активировали взрыватель сейсмической или магнитной мины. Либо путем подрыва очередного кластера управляемого минного поля. Несмотря на то что ударная волна и каменное крошево не было способно уничтожить, а в большинстве случаев — даже серьезно повредить шагающую бронетехнику, такой подрыв практически всегда сбивал вражеских мехов на грунт. Где во временно обездвиженную цель одним из «Колоссов» немедленно всаживалась пара-тройка бронебойных снарядов. Прошивающих меха навылет в любой проекции.

В результате пилоты среднетяжелых машин учебной роты, вышедшие на поверхность менее чем через сотню секунд с начала боя, не обнаружили в зоне досягаемости оружия своих мехов ни единой цели. За исключением нескольких чудом выживших вражеских десантников, отчаянно пытающихся найти укрытие среди обломков от убийственно-точного огня стационарных огневых точек и беспощадного света Ока Создателя.

Тем временем разбитые на тройки «Воины» и «Латники» с помощью системы тросов одну за другой волоком вытаскивали из ангара платформы с установленными на них «Фаллосами» — импровизированную замену мехам-истребителям, расстрелявшим практически весь свой боекомплект на уничтожение двух дюжин целей. Осторожно двигаясь за четвертой платформой, управлять которой, по штатному расписанию, было поручено моему боевому шагающему механизму, я пытался просчитать дальнейшее развитие событий.

Итак, изначально четвертый бронебатальон сил вторжения должен был выполнить деликатное поручение: в случае, если сопротивление защитников планеты окажется упорнее и эффективнее запланированного, захватить их базу. Дальше к разрешению ситуации подключается полковник Джопс. Вернее, тот, кто командует имперцами на самом деле. После того как защитники складывают оружие, вражеский главнокомандующий «освобождает» их семьи. И даже делает широкий жест. Вроде освобождения без выкупа. Далее — публичный процесс, для которого уже подготовлены действующие лица, вполне приемлемо выучившие свои роли. В ходе этого процесса Пророк Зан будет признан виновным в вопиющем нарушении… И немедленно казнен. Приличия соблюдены, планета имеет нового владельца, поставившего верный ему гарнизон. Можно начинать поиск и разработку месторождений.

Однако атака с треском провалилась. И теперь остатки занявшего во время бури исходные позиции для вероломного нападения специального отряда боевых шагающих механизмов неопределенной принадлежности оказались перед нелегким выбором.

Во-первых, в соответствии с полученными ранее инструкциями, они могли возвратиться к совершившим посадку челнокам и там капитулировать. Сохранив тем самым себе жизнь. А при некоторой доле везения — и свою боевую технику. Военная часть операции была продумана великолепно: противника обнаружили только тогда, когда он вышел на рубеж атаки. Значит, была предусмотрена и возможность неудачного исхода боя. В таком случае, в качестве демонстрации результатов скорого, но справедливого военно-полевого суда, из морозильных камер будут извлечены заранее помещенные туда тела.

Во-вторых, уцелевшие могли перегруппироваться, чтобы еще раз попытаться выполнить поставленную перед ними боевую задачу. Тем более что в данный момент пилоты-истребители под командованием полковника Варго прервали само собой сложившееся перемирие и раз за разом демонстрировали своим оппонентам: если тяжело бронированная цель неподвижна, то с расстояния в две мили она поражается в корпус уже первым снарядом, выпущенным из пушки нового образца. И гарантированно выводится из строя третьим. Неся безответные потери, противник начал отступление. Пока что арьергард отходил организованно, но в любой момент могло начаться неуправляемое бегство.

Наконец, имелся и третий вариант. Оставшиеся в живых пилоты диверсионного отряда и уцелевшие десантники сдавались мне в плен. С учетом логического завершения в виде быстрого и безжалостного расследования военно-полевым судом с легко прогнозируемым приговором это означало всего лишь отложенную смерть. В отличие от немедленной гибели в бою. Но в следующий момент доступные для врагов варианты выбора резко сократились.

Тяжелая артиллерия имеет один неисправимый недостаток: сравнительно низкую скорострельность, еще более замедляющуюся при стрельбе переменным зарядом. И, как следствие, малую эффективность при ведении огня по быстроходным и маневренным целям, тем более если те движутся в рассыпном строю. Все, чего смогли добиться подчиненные капитана Эвера, обстреливая выходящие на рубеж атаки из каньона мехи, это снайперски положить один за другим три снаряда в выступ горы. Очень и очень сомнительный результат. Потому что обрушившиеся со склона каньона каменные глыбы величиной с дом не только полностью засыпали концевой вражеский мех, образовав над ним живописный курган, но и заблокировали противникам возможность отступления.

Какое-то время между маневрирующими в отдаленной части долины вражескими машинами шел оживленный радиообмен. Но очень скоро (техника учебной роты только-только успела занять позиции по периметру, а пилоты расстрелявших свой боекомплект мехов-истребителей еще не успели пересесть в резервные машины) противник принял решение. И все три дюжины оставшихся в строю вражеских многоцелевых агрегатов двинулись вперед!

Неразведанные ранее минные поля и беглый огонь установленных на платформы кругового обстрела тяжелых орудий вынуждали противника на фронтальный штурм. Потому что именно в этом секторе героизм и самопожертвование их боевых товарищей, ценой своих жизней обезвредивших значительную часть минно-взрывных заграждений, давало атакующим некоторый шанс на успех. Однако вытащившим орудийные платформы мехам для того, чтобы сменить позиции импровизированной батареи, следовало приложить совсем небольшое усилие.

— Слушать всем! Говорит командир, — произнес я в микрофон, глядя, как силуэт ближайшей ко мне шагающей машины, идентифицированный компьютером: «тип „Рысь“», с каждой секундой занимает все большую часть кольца рассеяния в лазер-оптическом прицеле. — Бойцы, мои боевые товарищи, я прошу вас запомнить, как наши враги до последнего выполняли полученные приказы. Надеюсь, что в трудный час, когда вам нужно будет сделать выбор между Жизнью и Долгом, вы вспомните об этом. И сделаете правильный выбор! Командуйте, капитан Висберг!

Посланные «Молотами» тяжелые снаряды поднимали фонтаны разрывов вокруг идущих в отчаянную атаку мехов противника. Но прямых попаданий пока что не было. Разлетающиеся камни и осколки — добивали остатки десанта и царапали листы брони, но физически не могли вывести вражеские боевые машины из строя. Ракетный обстрел также оказался неэффективным. Совместная противоракетная оборона многочисленного противника уничтожала сравнительно редкие и неточные реактивные снаряды еще на подлете. Единственный успех — развороченная «нижняя конечность» одного из вражеских «Волков». То ли благодаря удачному орудийному выстрелу, то ли потому, что его пилот наступил на необнаруженную сканерами меха мину.

На некоторое время мое сознание буквально раздвоилось. В то время как одна часть мозга беспристрастно фиксировала горящие над выбранной целью еще желтым, но все более зеленеющим цветом уменьшающиеся цифры расстояния до противника, другая раз за разом прокручивала мысль. Сейчас, за исключением пары инструкторов и пилота Викки, посаженного в кабину переделанного в истребителя «Грифона», всеми остальными мехами управляют совсем еще необученные курсанты. Готовые без колебаний умереть, выполняя полученный приказ: «Уничтожить врага». Но физически неспособные этот приказ выполнить. А это значит, что пока четверка старшекурсников, вполне прилично для первого раза отстрелявшаяся по противнику, не вернется на поле боя, сменив машины, вся нагрузка ляжет на нас. Четверых стрелков и троих (вернее, двоих с половиной) пилотов-ветеранов.

А потом наступил момент, когда мех, идущий в моем секторе обстрела головным, преодолел дистанцию гарантированного поражения в одну милю. И смонтированная на платформе с возможностью кругового обстрела «Ф-82», помещенная в импровизированную бронебашню и наводимая по расчетам бортового компьютера моего «Воина», присоединила свой голос к остальным орудиям батареи, открыв беглый огонь. Стреляя так часто, как это только позволял автомат заряжания.

Выстрел! На долю секунды сенсоры моего меха ослепли от смерча раскаленных пороховых газов и взметнувшегося чуть ли не до небес под их ударом песка. Одновременно выброшенная экстрактором гильза, извергая огненный факел догорающего заряда, запрыгала по песку. За время ее полета картинка была обработана фильтрами, и наполовину отслеженная, наполовину рассчитанная ЭВМ траектория снаряда всего лишь чиркнула по маневрирующему вражескому силуэту. Цель не поражена!

Ударивший под острым углом в изгиб корпуса вырвавшейся вперед «Адской кошки» снаряд, прежде чем срикошетить, всего лишь пропахал глубокую борозду в броне машины, слегка накренив ее. Готовность… Выстрел! Камера показала, как от пораженной левой «ноги» меха в разные стороны полетели какие-то клочья, и подбитая машина, покачнувшись, рухнула навзничь, подняв при этом тучу пыли. Мозг не успел дать команду «Отбой», и следующий снаряд прошел буквально впритирку к корпусу поверженного бронемонстра. Выстрел! Перезарядка… Выстрел! Обе болванки поразили цель, но та, несмотря на вспыхивающие в пробоинах разноцветные огни, выбивающиеся языки пламени и валящие изо всех щелей клубы едкого дыма, продолжала ворочаться, пытаясь встать.

Выстрел! Детонации боеукладки снова не произошло. Но пораженный мех замер неподвижно, все сильнее окутываясь клубами дыма. Одновременно компьютер моей машины вывел на экран схему, из которой следовало, что последний снаряд с вероятностью 99 (и еще шесть девяток после запятой) процентов разворотил противнику силовую установку. Первый свое получил!

Радоваться одержанной победе или сожалеть о излишне большом расходе снарядов было некогда. Потому что атакующие, невзирая на стремительно растущие потери, продолжали продвигаться вперед. Отчаянно пытаясь сократить дистанцию до ведущих ураганный огонь из всего доступного оружия защитников. Бой продолжался. И я, прикосновением пальца к сенсорному экрану, отдал бортовой ЭВМ команду: слегка довернув ствол «Фаллоса», захватить в прицел очередную машину атакующих. Есть захват цели… Есть расчетное упреждение… Выстрел!

Дальнейшие события слились в стремительно меняющийся калейдоскоп прерывистых мыслей и образов, из всего богатства которого мозг фиксировал лишь стремительно уменьшающийся запас еще оставшихся бронебойных. Двадцать пять! На мониторе отлично видно, как пробившая корпус «Рыси» навылет стальная болванка напрочь отрывает состворившемуся в этом ракурсе с целью «Рейнджеру» правую «руку»… Девятнадцать! Точное попадание буквально вышвыривает реактор холодного синтеза из корпуса меха! Да так, что сквозь образовавшуюся пробоину при желании можно в свое удовольствие любоваться окружающим пейзажем. Восемнадцать! Промах…

Потом, как-то враз, силуэты мехов, напоминающие гротескно искаженные человеческие фигурки, оказались очень близко. Так, что в зону рассеяния попадал не корпус целиком и даже не его часть, но всего лишь отдельный лист брони. Что сразу же повысило эффективность уничтожения таких медлительных мишеней. Готовность, захват… Выстрел! Очередной снаряд впивается в броню корпуса выбранной цели именно там, где за сравнительно тонким листом композита расположена капсула пилота. Под углом, не оставляющим последнему ни единого шанса остаться в живых. А сознание по-прежнему неспособно оценить сложившуюся ситуацию, но продолжает бесстрастно фиксировать только количество оставшихся в боекомплекте орудия снарядов.

По замыслу разработчиков, средние (универсальные, многоцелевые) боевые шагающие механизмы должны были выполнять на поле боя все задачи. Начиная с разведки и заканчивая прорывом вражеских боевых порядков. В результате произошло то, что всегда происходит с универсальными инструментами. Получившиеся боевыми, машины действительно оказались многоцелевыми, способными выполнить любую боевую задачу. Вот только они практически всегда имели совокупность характеристик типичных середнячков. Причем из нижней части шкалы. Этакое «бюджетное» решение. Для тех, кто не имеет денег на действительно хорошее, но узкоспециализированное оружие.

В результате, в силу конструктивных особенностей и экономической целесообразности, средний мех уступал легкому в скорости и маневренности. А тяжелому — в огневой мощи и защите. Однако, за очень незначительными исключениями, типичная тридцатитонная шагающая боевая машина, не имея даже намека на ходовые возможности «Осы» или того же «Прыгуна», крайне незначительно превосходила эти действительно великолепные машины по толщине броневого пояса или массе бортового залпа. Причем эти самые исключения, только подтверждающие правило, были очень дороги. Та же «Пантера», обладающая действительно средними характеристиками в линейке шагающих боевых механизмов, по своей стоимости ненамного уступала «Дракону». Будучи при этом гораздо требовательней к качеству обслуживания и уровню подготовки пилота.

Вдобавок, продвигаясь под ожесточенным обстрелом, противник волей-неволей растянул свое построение. В результате более быстрые и маневренные машины оказались впереди. Где и были уничтожены в первую очередь. У противника остались лучше защищенные, но именно поэтому более медлительные мехи. А в противостоянии с мехом-истребителем, чьи снаряды при встрече под углом 30 градусов на расстоянии свыше трех миль пробивали броню любой марки и толщины, победу могли принести только скорость и маневренность…

А потом наступил момент, когда счетчик боеприпасов показал ноль. Осмотревшись, я понял, что за неполных сто секунд смог увеличить свой личный счет еще на шесть подтвержденных целей. Не очень хороший, но, в сравнении с остальными, не такой уж и плохой результат. Тем более что после отчаянного огня нашей импровизированной батареи у нападающих в строю осталось только два меха. Один из которых уже был небоеспособен. Потому что машина сначала вышла на минный кластер, а потом по ней отработали свой запас реактивных снарядов с термитными боеголовками сразу десять управляемых курсантами мехов. Вечная память герою!

Единственный оставшийся на поле боя вражеский боевой шагающий механизм сейчас приканчивали инструкторы на «Разрушителях». Грамотно, профессионально, не подвергая себя ни малейшему риску, они обрушились на одинокого «Латника» с флангов, заставив противника прервать натиск. В данный момент Висберг и Семерус, успевая при этом еще и комментировать ученикам свои действия, уже обездвижили цель и, выйдя из сектора обстрела поврежденной машины, теперь сосредоточенным огнем добивали ее.

Тем временем остальные мехи учебной роты без особой спешки готовились прочесывать поле боя в поисках уцелевших. Ожидая только перегруппировки пехоты. Ни малейшего желания принимать участие в ловле пленных у меня не было. Во-первых, исполнявших приказ и так было более чем достаточно. Во-вторых, воевать — задача рядовых бойцов, а еще — командиров взводов и отделений. Я же отвечаю за всю бригаду в целом. И теперь, после отражения атаки, мое место было на командном пункте.

Но была и еще одна, тщательно скрываемая от окружающих причина. Вроде бы схватка длилась совсем недолго. Но вымотался я так, словно всю ночь до рассвета в одиночку разгружал железнодорожный состав. А потом, по меньшей мере до полудня, удирал от его разгневанных владельцев… Не первый ведь бой в моей жизни. Всей разницы — не руководил другими, а делал свое дело. Неужели и вправду, только языком работать умею?

Не знаю, сколько я сидел, бессмысленно уставившись перед собой. Но мир вокруг не остановился. И в какой-то момент пронзительный сигнал зуммера бесцеремонно вторгся в мои мысли. Судя по присвоенному вызову приоритету — случилось что-то серьезное.

Как оказалось, немногие оставшиеся в живых имперцы не выдержали хладнокровного расстрела истребителями с недосягаемых дистанций. И теперь на максимально возможной скорости покидали поле боя. А их командование отчаянно пыталось связаться со мной. Чтобы признать свое поражение и тем самым прекратить избиение. С третьей попытки я наконец уяснил, чего же от меня хочет собеседник, не имеющий ничего общего с прилизанным сопляком Джопсом, якобы погибшим в бою вместе со всем штабом бригады. И только осознание простого факта, что у подчиненных Варго давно уже должны закончиться снаряды и сейчас бронебатальон преследует две дюжины уцелевших вражеских мехов практически на одном нахальстве, удержали меня от непоправимого шага.

Пришлось сделать над собой усилие и произнести все положенные в такой ситуации слова. В глубине души наслаждаясь происходящим. Событием, ради которого мы все вкалывали как проклятые более пяти лет. Ведь фактически только что наемники практически полностью уничтожили одно из лучших регулярных подразделений Нивельской Империи. Сказки о том, что в этом бою участвовали такие же ландскнехты, как мы, пусть рассказывают маленьким детям. И это немедленно выводило вольный отряд вообще и меня, как его командира, на принципиально новый уровень. Это был ШАНС! Не воспользоваться которым было бы преступлением.

— Вы храбро сражались, офицер, — завершил я беседу обязательной фразой. — Но сегодня вам просто не повезло. Жду вас на базе для обсуждения условий выкупа до заката.

И началось… Следующим, кто вышел со мной на связь, был командующий эскадрой Нивельской Империи, граф Такой и маркиз Сякой, адмирал Флота Его Величества Повелитель Локари. Который «именем Его Императорского Величества» объявил, что Империя в его лице возмущена подлым ударом в спину защитников, нанесенным аборигенами. И не будет возражать против любых мер, которые я сочту нужным предпринять в отношении мерзких предателей. Более того, я, как настоящий аристократ (!), могу рассчитывать на поддержку со стороны других членов благородного сословия. Невзирая на разные досадные мелочи. Вроде государственной принадлежности лиц, оказывающих посильную помощь.

Кроме того, адмирал заявил, что имперские наблюдатели не обнаружили в процессе сражения нарушений Кодекса его участниками, и поздравил меня с одержанной Победой. В завершение речи мне было прямым текстом заявлено, что столь умелый и грамотный командир, как я, а также его подчиненные, достойны большего, чем прозябать на Периферии. Например — баронского герба вместе с доменом и дружиной, более чем щедрой оплаты, соответствующей моим знаниям и опыту, и (под занавес) капитанского чина в лейб-гвардии Его Императорского Величества гренадерском полку. Такие предложения император делает отнюдь не каждому. Так что мне следует оценить высокую честь и оказанное доверие…

Едва лишь закончился этот разговор, как на связь со мной вышел полномочный представитель герцога Маруха Второго. Чтобы поздравить с одержанной… подтвердить отсутствие… И официально заявить, что совершенное Церковью Потомков Создателя вероломное нападение на нас — более чем достаточное основание для разрыва контракта по вине заказчика. И Его Светлость предлагает бригаде, перед возвращением в систему Мелион, провести на Земле Обетованной контртеррористическую операцию. Которая будет оплачена по самой высокой ставке. Кроме того, за мужество и героизм, проявленные в борьбе, герцог возводит меня в кавалеры чего-то там. А поскольку Его Светлость нуждается в умных подчиненных, умеющих решать нестандартные проблемы, то в случае соответствующих шагов с моей стороны я немедленно буду возведен в баронское достоинство. С предоставлением домена и правом иметь собственную дружину. А также получу более чем крупную сумму подъемных и офицерский патент. Разумеется, такие предложения Его Светлость делает отнюдь не каждому. Поэтому мне следует оценить высокую честь и доверие…

Оперативно, однако, работает правосудие Свободных Звезд. Бой еще и закончиться не успел, мы до сих пор не знаем, кто же именно на нас напал, а уже завершилось следствие, уголовное дело рассмотрено в суде и вынесен окончательный приговор. Пророк Зан — преступник! С другой стороны, а на кого еще можно списать произошедшее? Не отряд же наемников на службе Его Императорского Величества обвинять? Тем более когда представитель нанимателя, к слову сказать, занимающий не последнее место при дворе Императора, уже успел поклясться на клинке в непричастности Нивеля к случившемуся. Усомниться в сказанном — значит, нанести офицеру и аристократу Империи оскорбление, смываемое только смертью. Оскорбителя, разумеется. А война с Нивельской Империей Свободным Лордам ни к чему. Оставить случившееся безнаказанным — тоже нельзя! Вот и нашли… виновного.

Вслед за полпредом герцога Мелиона на связь со мной один за другим вышли остальные доверенные лица Свободных Лордов. Речи которых, за исключением имен собственных, были похожи одна на другую, как близнецы. Особенно завершающие фразы о том, что мне следует оценить высокую честь и оказанное доверие…

В общем, перед нами открывались сияющие перспективы. Вот только к бочке меда примешивалось здоровенное ведро дегтя: я одним могучим броском поднимался чуть ли не к самым вершинам Власти. Где было множество уже сложившихся группировок, ожесточенно грызущихся между собой за блага и преференции. Любой из которых прикончить «выскочку» было так же легко, как мне — прихлопнуть надоедливую муху. Кроме того, выбрав одно из предложений, я немедленно становился врагом для всех тех, кому придется отказать.

Вывод — сегодня вечером мне с родственниками предстоит очень хорошо подумать. Перед тем, как принять решение…