Телевизор (июль 2008)

VII.

Двухлетняя пауза в телевизионной карьере Кравченко - это как пропущенная серия в остросюжетном сериале. В 1990 году, когда Леонид Петрович вернулся из ТАСС в Останкино, телевидение и страна были уже совсем другими - власть, которая еще вчера была единственным европейцем, прививающим подданным новое мышление, теперь плелась в хвосте неконтролируемых перемен. Первое интервью Кравченко в должности главы Гостелерадио СССР называлось «Я пришел выполнить волю президента». Телевизионщики острили: «Лучше бы пришел дать нам волю».

- Это были не пустые слова, я действительно пришел как личный посланник Горбачева. К тому времени журналистское сообщество уже разделилось на кланы, происходило постоянное переманивание, перекупка, шла ожесточенная борьба за власть между Горбачевым и теми, кто шел к власти с Ельциным, и в этой обстановке моя должность была ключевой - все понимали, что с помощью телевидения можно любое правительство в отставку отправить.

Вероятно, поэтому в тот момент у Кравченко была самая высокая после президентской зарплата на госслужбе - 1650 рублей в месяц (у президента - 1700, у премьера - 1500).

И поэтому же (не из-за зарплаты, а из-за «воли президента») его очень не любила либеральная общественность. В 1991 году, когда сын Антон поступал на журфак МГУ, его, как говорит Кравченко, за фамилию чуть не зарубили на экзаменах - спасло только вмешательство декана Засурского. А для работы на «Эхе Москвы» Кравченко-младшему пришлось брать псевдоним, он и сейчас под ним работает - Антон Орехъ.