Телохранитель. Миллионер. Жених?

24

Слава небесам, больше Игнат ни о чем не спрашивает. Притягивает меня к себе и подхватывает на руки. Ахаю от неожиданности.

Думаю, что сейчас он понесет меня к кровати. Но Строганов остается на месте, ловит губами мои губы. Просто держит на руках и целует. По его крепким мышцам то и дело пробегает дрожь.

Вряд ли ему тяжело, он в отличной форме. Это или нетерпение, или он себя сдерживает. А может, и то, и другое.

Но он не спешит. И я все больше расслабляюсь.

Я все больше доверяю ему. Физически - ведь я у него на руках, и только от него зависит, не упаду ли. А заодно и морально, сама не знаю, почему.

Наверно, к доверию привели все его поступки и слова.

А ещё моя интуиция.

Игнат идет к кровати. Мое сердце подпрыгивает. Но я понимаю, что хочу этого. Хочу увидеть его обнаженным. Хочу его почувствовать.

Он опускает меня на кровать. Выпрямляется, чтобы снять футболку. На секунду у меня захватывает дух… Какой же он!

Шорты Игнат не снимает, садится на кровать. Протягивает руку и опускает ладонь на мое колено. Поглаживает. Скользит пальцами вниз к щиколотке. Мою кожу осыпают мурашки.

Игнат смотрит на это место, и у него дергается кадык.

- Ты такая нежная, Ромашка. Боюсь сделать что-то не так.… - он пробегается пальцами теперь вверх, к бедру. Смотрит исподлобья и слегка улыбается. И нет, не робко. - Но я безумно хочу это сделать.

- Так сделай уже, Игнат…

От моего признания у него вспыхивают глаза. А я становлюсь ещё смелее от того, что услышала.

Несмотря на девственность, он очень хочет меня.

На мне бежевые спортивные штаны и футболка. Одежда, которую купили его помощники. Белье тоже бежевое, самое обычное. Видимо, в магазине им собрали стандартный набор.

Но я хоть и невинна, понимаю - такому мужчине, как Строганов, не нужны шелка и кружева. Он смотрит на меня, как на новогодний подарок посреди лета. И ему хочется скорее снять обертку.

Вижу это и по взглядам, и по тому, что он стягивает с меня штаны вместе с трусиками.

Бросает их куда-то вбок и сразу же впивается губами во внутреннюю сторону бедра. Кружит языком по коже.

- Мм… - не сдерживаю стон.

Игнат проходится поцелуями выше, к бедренной косточке. Целует ее, живот под пупком. Спускается вниз по гладкой коже.

- Душистая Ромашка.

Прикусываю губу от его слов.

Он покрывает поцелуями низ живота и ещё ниже… Чувствую, как из меня выделяется все больше горячей влаги.

Игнат наваливается на меня, словно не хочет дать передумать. А у меня и в мыслях нет… Когда он тянет вверх мою футболку, сама выгибаюсь навстречу.

Строганов аккуратно снимает с меня хлопковый топик, который я надела вместо бюстгальтера. А у самого пальцы дрожат.

И только то, как резко он откидывает мою одежду, выдает нетерпение.

Свою тоже порывисто снимает.

Я видела его обнаженным, но снова любуюсь. И трепещу. Как он войдет в меня?...

- Секунду, Ромашка.

Игнат выходит из спальни. Кажется, идет в ту комнату, в который мы спали с ним. Возвращается с каким-то пакетиком. Похож на аптечный.

Достает оттуда одну коробочку, другое отставляет.

- Это нам не понадобится, - усмехается.

Надрывает фольгу. Достает и раскатывает по члену резинку.

Я как под гипнозом слежу.

Никогда не думала, что мой первый раз будет с таким… мужчиной.

- Ты такая мокренькая, - шепчет он мне на ухо, оказавшись сверху, - что все пройдет легко. Расслабься для меня.

Игнат целует мои губы, щеки, шею. И скользит членом по клитору. Ласкает, дразнит. Спускается ниже…

Я чувствую упругую головку у своей промежности. Строганов легонько толкается.

- Дыши, Ромашка.

У меня вылетает смешок. А Игнат входит глубже.

- Ай… - мне всё-таки немного больно.

- Всё хорошо? - он смотрит обеспокоенно.

Не выходит, и я вспоминаю его слова и стараюсь расслабиться.

- Так лучше… - шепчу.

- Умница.

Он снова целует меня. Кусает губами мочку уха. И начинает медленно двигаться.

Во мне правда скользко. И хоть саднит, но сильной боли нет. А тяжелое возбужденное дыхание Строганова начинает ещё больше заводить. Тянусь к нему губами.

- Ромашка…

Целуемся под медленные ритмичные толчки. Мысль, что мы настолько близко, не укладывается в голове. И в то же время безумно ее кружит.

Возбуждения становится ещё больше. Оно покалывает мою кожу, щекочет в животе… И в какой-то момент, неожиданно для самой меня взрывается оргазмом. Не думала, что так бывает в первый раз.

Хотя наслаждение я испытала не столько от процесса, сколько от эмоций. От Игната.

Низкий мужской стон вырывает меня из грез. Спина Игната содрогается под моими ладонями. Шее жарко от его дыхания. Меня накрывает приятная тяжесть его тела.

***

Игнат

Мне кажется, мы оба потеряли девственность. Она в прямом смысле. А я впервые занялся сексом с такими эмоциями.

Когда рвет башню, но в то же время ты безумно трепетен.

Не просто думаешь о чувствах и ощущениях партнерши. Этому я и раньше уделял внимание. Но в данном случае тебе невероятно важно, что она испытывает. Дикая потребность сделать ей хорошо. Ничем не оттолкнуть.

- Всё хорошо? - спрашиваю контрольный раз.

- Д-да…

Я и сам это почувствовал. Ромашка кончила. И на лице не вижу сожаления, страха или других горестных эмоций.

Вполне возможно, ей немного больно. Но это заживет. Просто возьмем тайм-аут на недельку. К терпению мне не привыкать.

Медленно из нее выскальзываю. Я запасался лубрикантом, чтобы важное "событие" прошло легче. Но он не понадобился, потому что Аля буквально текла.

Что ты со мной делаешь, Ромашка?...

- Хочешь поужинать? - шепчу на ухо.

Аля ещё не до конца вернулась на землю.

- Нет… Не знаю. Наверно, мне надо в душ.

- Сейчас пойдем. Просто помыться.

Вижу, как распахнулись ее глаза.

Наваливаюсь, целую. Ромашка тут же откликается и заметно, как ее покидает тревога.

И правильно. Тревожиться ей абсолютно не о чем.

Принимаем душ, все же немного перекусываем. Я готов на второй и на третий круг. В планах нет, просто по факту.

А вот Ромашка клюет носом. Расслабленная такая, уютная.

- Аль, идем спать?

- Угу.

Черт, как же нравится вот так просто и легко с ней общаться. Какая же она всё-таки моя.

Что ляжем в одну постель, нет сомнений. Как будто сотни раз уже так делаем. И снова этот дом кажется в доску родным.