Темная сторона ангелов (СИ)

Глава 26

Глеб приоткрыл глаза, и голову тут же прострелила резкая боль: свет был ослепительным и почему-то неестественно белым. Совсем рядом раздавались голоса. Две незнакомые ему женщины переговаривались между собой, но слов он не мог разобрать из-за стоящего в ушах надоедливого фонового шума.

Глеб повторил попытку и через маленькую щёлочку попытался рассмотреть помещение, в котором находился. То, что он увидел, всколыхнуло в нём воспоминания, которые причиняли ему невыносимую боль, и которые он постарался стереть из памяти.

Те же белоснежные кафельные стены, холодный блеск никелированных поверхностей, в общем, устрашающий для всякого нормального человека интерьер. Ему ли не узнать «весёленькую» обстановку операционной! Так и хотелось процитировать любимого мультяшного героя: «Що, опять?»

— Ну что, везунчик! Сегодня тебе неслыханно повезло второй раз в жизни, первый раз — когда тебя взяли жить в городскую квартиру. А хозяйка у тебя… сам поменялся бы с тобой местами, — весело пробасил молодой мужчина в голубом костюме медика.

Шутник, хоть бы намекнул, что происходит. И на Свету смотрит так нехорошо. Может, цапнуть его за руку, чтоб враз пропала охота балагурить?

Глеб косился на медика, а мозг тем временем разрывался от нехорошего предчувствия.

Приподнял голову. Лежал он на металлическом столе, и весь бок у него был измазан какой-то вонючей гадостью.

— Обошлось без внутренних кровотечений, можно сказать, отделался лёгким испугом, — продолжал разглагольствовать ветеринар. — Но впредь будьте внимательны и не отпускайте собаку с поводка около проезжей части, — назидательно закончил он и уставился на Свету.

Чёрт, он попал под машину? Почему ничего не помнит?

Глеб посмотрел на Светлану. Глаза девушки были заплаканными, даже её милый носик казался слегка припухшим.

Хорошая моя, стоит ли так убиваться из-за уличного бродяги!

На душе сразу же стало тепло и спокойно. Даже ноющая в боку боль прошла.

Вот дурак, чего обрадовался? Просто Светик такой человек, она и муравьев на улице перешагивает. Лишний раз доставил ей неприятности и, по всей видимости, немалые денежные расходы.

Глеб с тоской наблюдал, как она расплачивается.

Чёрт, а ветлечебница не из дёшевых! Так бы всё зажило как на собаке! На что он только надеется, что когда-нибудь они поскачут с ней по радуге на единорогах? Пора бы уже смириться и не надеяться на возвращение прежнего Глеба. Это не сказка, а он не заколдованный принц.

Но как он не старался, ругая человека в собачьей шкуре, настроение упорно отказывалось портиться. И это не смотря на то, что он только что находился на хирургическом столе!

Тем временем они вышли на улицу и медленно направились к ближайшей остановке. Светлана молчала и украдкой вытирала слёзы. Глеб терялся в догадках: она странно себя вела, отводила взгляд и даже не пыталась завести разговор о случившемся. Создавалось впечатление, что Светлана чувствует себя виноватой.

Тут раздался мелодичный звонок, и Света, испугано на него посмотрев, достала из сумки телефон.

— Да, я слушаю. Нет, нет, всё хорошо. Огромное спасибо, что подбросил нас до лечебницы. Нет, обратно я сама. Ещё раз спасибо, и… не могу сейчас разговаривать, я перезвоню тебе позже, договорились? — она положила телефон и засуетилась, разыскивая мелочь на проезд.

Не может разговаривать? Перезвонит позже?

Вот теперь настроение окончательно испортилось, впрочем, он этого и добивался. Какой-то козёл вёз его в лечебницу! Стоп. Почему он так враждебно к нему настроен? Быть может, этот мужчина — порядочный человек, тот самый, единственный для Светы? Нет, лучше уж сдохнуть!

Глеб вдруг вспомнил вчерашний вечер, их последний разговор со Светланой. В глазах тотчас потемнело, в ушах поплыл непонятный гул. Он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Света стояла рядом, отвернувшись, явно стараясь не встречаться с ним взглядом. Затем она потянула его вглубь тенистого дворика, заросшего кустами сирени и тутовника.

Она нашла лавочку, около которой рос шикарный куст цветущей сирени, сладкий аромат которой обволакивал всё вокруг на расстоянии нескольких метров. Света сидела, глядя с тоской вдаль, а Глеб, даже если бы мог разговаривать, вероятнее всего, предпочёл бы молчание.

Когда Светлана нарушила тишину, её губы дрожали, и она судорожно всхлипывала, но продолжала говорить, говорить… А он сидел рядом, всматриваясь в её милое личико, и сердце его разрывалось на тысячу маленьких кусочков.

— Глебушка, как ты мог так со мной поступить? Как бы я жила после этого, зная, что ты бросился под колёса из-за меня!

Мне очень жаль, что я не рассказала тебе всё сама. Почему-то откладывала, боялась тебя обидеть. Если бы я рассказала о нём сразу же, как только начала с ним встречаться, этого не случилось бы!

Глеб слушал, а перед глазами всплывали эпизоды их короткой совместной жизни: прогулки и совместные просмотры фильмов, преодоление житейских проблем, бесконечная разлука и ожидание. И всегда он, чувствуя её поддержку, находил в себе силы для дальнейшей борьбы, для дальнейшего существования.

По всей видимости, Светлане нелегко давалось это признание. Она нервно сжимала ладони, бросая на него отчаянные взгляды:

— Я никогда себе этого не прощу, ведь честность и доверие — главное в любых отношениях. Но ты пойми меня правильно, я не хотела лишний раз тебя расстраивать. А зная твоё отношение к подобным вещам… Прости меня, но мне нравится этот мужчина, рядом с ним я чувствую себя женщиной! Но это не повлияет на наши с тобой отношения!

Она нервно теребила в руках собачий поводок, вероятно, не зная, как закончить эту чертовски неприятную исповедь.

Глеб резко встал и пошёл, не оглядываясь, к остановке, а Светлане ничего не оставалось, как последовать за ним. Словно две тени они бесшумно вошли в квартиру, и Глеб сразу же прошёл в дальний угол, забыв даже о грязных лапах.

Глеб лежал отупевший от душевной боли, прикрыв глаза. Через тонкие щёлочки он видел, как Светлана тихо вошла в комнату с большой тарелкой, на которой лежали две котлеты и его любимые макароны. Она подцепила одну из них вилкой и откусила от неё большой кусок, а другую котлету поднесла прямо к его носу.

— М-м-м, вкусные, и на гарнир макароны, жаренные, как ты любишь, — произнесла Света, словно обращаясь к капризному ребёнку.

Он демонстративно отвернулся.

— Глеб, не веди себя как мальчишка, я всё равно от тебя не отстану, пока ты не покушаешь.

Навязчивый мясной запах ударил в нос. Тотчас накатила волна отвращения и беспредельного раздражения. Но Светлана, по-видимому, решила во что бы то ни стало добиться своего. Она, с рвением заботливой наседки, сунула котлету ему под нос, но, вероятно, немного не рассчитала…

Собачья реакция сработала быстрее, чем человеческий разум — клыки клацнули прямо перед лицом девушки, а из груди вырвался утробный рык. От неожиданности Светлана упала на колени. И прямо перед собой Глеб увидел её глаза, полные панического страха.

— На, кусай, ты же это хотел сделать? — отрешённым голосом приказал она, подставляя свою ладонь к его пасти. — Почему ты считаешь только себя пострадавшей стороной? А ты подумал обо мне? Сколько раз я думала, что наконец-то встретила человека, который понимает меня без слов. Кого я уважаю и ценю, кто мог бы стать для меня любовью всей моей жизни, если бы только…

Долго я боролась с собой, гнала эти мысли и чувства. И ты не представляешь, как мне больно от того, что этот человек сидит сейчас передо мной и кроме злобы, кажется, ничего ко мне не испытывает!

Глеб сидел ошарашенный своей выходкой. Звериный инстинкт в один миг перечеркнул всё хорошее и светлое, что было между ними. Поэтому надрывный голос Светланы звенел где-то далеко-далеко. До него не сразу дошёл смысл сказанных ею слов, а когда он понял…

Какой же он осёл! Да ведь она его любит!

Глеб смотрел в заплаканное лицо Светланы, и собачью голову буквально разрывало от смешанных чувств.

Как он мог допустить это? Он настолько зациклился на себе, идиот несчастный, что совершенно не понимал, что чувствует она. А теперь, вместо одного глубоко несчастного мужчины (ого… он до сих пор ощущает себя таковым!) имеется ещё одна несчастная девушка.

Это надо прекращать, и чем быстрее, тем лучше. Время лечит, вскоре она забудет неудачника в собачьей шкуре и, в конце концов, найдет своё счастье.

Глеб положил голову Светлане на плечо и замер, слушая, как её учащённое сердцебиение постепенно замедляется и приходит в норму. Затем, чтобы сделать для неё хоть что-нибудь приятное, он съел эту злополучную котлету. И пока Светлана мыла на кухне посуду, он включал компьютер, обдумывая предстоящий диалог.

Раздались долгожданные шаги. Света вошла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. При её виде хвост тотчас превратился в заведённый пропеллер.

Вот и попробуй скрыть свои чувства, когда собственное тело выдает тебя на каждом шагу!

— Ты на меня уже не так злишься, — с облегчением выдохнула Света.

— Я и не могу на тебя злиться, это всё мои звериные инстинкты. Извини меня за этот дурацкий срыв, между прочим, собаки тоже сгорают от стыда.

— Извинения принимаются, но и ты в свою очередь должен меня простить. А с Виктором я могу порвать, если ты этого хочешь. И вовсе он не подлец, а очень милый и заботливый, и Маринке он очень нравится.

— Я только умоляю тебя не делать скоропалительных выводов, и меньше слушай Маринку. Что ты о нём знаешь? Возможно, он глубоко женат и просто морочит тебе голову!

— Слушай, ты хуже моей мамы. Не могу же я у него попросить паспорт для проверки! Так тоже нельзя, нужно доверять людям. Ты его даже не видел, а судишь о человеке по запаху.

— Мне и не надо на него смотреть, обоняние может рассказать гораздо больше о человеке, чем внешность, это я тебе как собака говорю. Ты, Светик, глядя человеку в глаза, думаешь, что видишь там его сущность. Лев Толстой глубоко заблуждался, написав о зеркале души.

Знавал я женщин с такими святыми глазками, ну совсем как у матери Терезы, а на самом деле… Это касается и мужчин. А для доверчивой девушки много и не надо. Смазливый молодец бросил горячий взор, да рассказал душещипательную сказочку про свою несчастную жизнь, и всё. «Она его за муки полюбила…»

— Чувствуется богатый опыт. Между прочим, ты намного симпатичнее Виктора, ему до тебя далеко! — вскользь заметила Света, но тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

Глеб замер и тотчас убрал лапу с мыши. Он долго смотрел на неё, убеждаясь всё больше и больше, что ему это не послышалось. Затем вновь водрузил лапу на компьютерную мышь:

— Ты видела мою фотографию? Выкладывай всё, а то я тебя точно покусаю!

Светлана смотрела на него с виноватым видом. Оказывается, она ещё месяц назад хотела ему всё рассказать: о своих поисках, о поездке к нему домой, о разговоре с его мамой…

Глеб словно окаменел. Как часто он мечтал о том, что уж лучше бы его накрыла амнезия, и он забыл бы свою прежнюю жизнь. Теперь ещё это! Кто бы мог подумать, что Светик предпримет такие шаги! А почему притихла, чего-то не договаривает?

Он нетерпеливо поддел носом её ладонь.

— Глебушка, ты только не волнуйся, но я тебе сейчас скажу такую новость…

— Чем ты можешь меня удивить? Однажды я проснулся собакой!

— Короче, а ещё я познакомилась с тобой лично. Вернее, с мужчиной, который выглядит как точная копия тебя — человека!

Глебу показалось, что комната вокруг него закружилась, и лишь одно лицо Светланы оставалось неподвижным.

Вот это действительно удар! А он-то был уверен, что его нечем удивить!

Он вновь положил лапу на мышь:

— Давай всё по порядку, какой он, как к нему относится моя мама?

Под ухом назойливо тарахтел компьютер с боевиком, они всегда включали какой-нибудь фильм для маскировки. Глеб старался сохранять спокойствие, но звериная темпераментность давала о себе знать.

Закончила Света, когда было уже далеко за полночь. В доме все спали, и из родительской спальни доносился громогласный храп её отца.

— Светик, тебе рано вставать, продолжим завтра. — Он лизнул её ладонь и устало побрёл в свой угол.