Темное божество

Глава 28 Выкуп

В ПРИХОДЕ

Я услышала визг откуда-то позади меня. Я подняла глаза и увидела трясущуюся Эйприл в своем розовом платье в открытых дверях часовни. Снег несся из-за нее. "Что случи…?"

"Не задавай вопросов". Я села. "Пожалуйста, просто пойди и вызови скорую."

Я посмотрела на волка Даниэля. Он все еще лежал слишком, безжизненный. Серебряный нож торчал в его груди.

Возможно, я не достаточно сильно ударила? Возможно, я не попала в его сердце? Или возможно я должна была принять его. Книга сказала, что серебро было ядом.

Я попробовала обернуть свою руку вокруг рукоятки. Это не жгло мою кожу.

"Что ты делаешь?" крикнула Эйприл, все еще стоявшая в двери.

"Уходи. Пожалуйста, приведи помощь."

Я крепко схватила нож, и вытащила его со всей силы. Лезвие выскользнуло с тошнотворным чвакающим звуком. Кровь брызнула из раны, разливаясь по его груди, окрашивая его участок белого меха. Но потом, вместо вытекания, кровь остановилась. Она свернулась, и закатилась обратно в рану. Прокол, превратился в шрам, а затем излечился в белую плоть.

Белая кожа, которая соответствовала остальной части его тела — его человеческому телу. Теперь со мной был Даниэль, а не пушистое животное. Он лежал на боку в позе эмбриона, словно он только что был рожден заново. Его голое тело было разорвано и окровавлено в нескольких местах, включая его шею. Но он был человек, смертный. Я спасла его душа прежде, чем он умер. И это — все, о чем я думала, все, что имело значение… пока он не закашлял.

"Грейс," прохрипел он.

Я скользнула рукой вниз к его руке, и переплела свои пальцы с его. "Я здесь," сказала я. "Я здесь."

"Гм…" сказала Эйприл, с больше чем намеком на шок. "Я думаю, что теперь я точно пойду за помощью".

Лунный свет пролился из дверного проема, когда она выходила, бросая его на призрачную бледность Даниэля. Его волосы были почти белыми.

"Даниэль, мне так жаль". Я взяла его лицо в свои руки. "Но ты лучше, черт возьми, не умирай на мне!"

Его кривая улыбка скользнула по лицу. Он открыл свои глаза. Они были темными как пироги грязи и больше знакомые, чем когда-либо. "Властная, как всегда," сказал он. Он снова закашлял и закрыл глаза.

"Я буду всегда любить тебя," прошептала я. Я поцеловала его в его холодные губы и держала за руку, пока не услышала звук сирены, и кто-то не оттянул меня от него.

ЖИЗНЬ, КАК Я ЗНАЮ ЕЕ

Шел снег в течение семи дней подряд. На следующий день полиция выпустила Джуда и меня под охрану моих родителей. Они не смогли найти свидетелей, которые подтвердили бы, что это мы бежали тогда от школы. И так как, ни один из нас, казалось, не "помнил" того, что случилось, все, что они могли определить в пределах любого вида причины, было то, что мы подверглись нападению стаи диких собак — той же самой неуловимой стаи, которую они обвиняли в том, что случилось с Мэриэн и Джессикой — и забежали в приход для безопасности.

Раны Даниэля были совместимы с нападением волка — хотя никто не мог объяснить отсутствие на нем одежды — но Джуд и я выглядели нетронутыми уже на следующее утро. Мои синяки исчезли, и след от укуса на моей руке превратился в розовый шрам формы полумесяца.

Джуд был столь же невредим, как и я. Но доктор сообщил, что он страдает от какого-то посттравматического стресса или чего-то еще, и выписал ему тяжелое успокоительное средство после того, когда папа, наконец, добрался до станции аэропорта рано утром. Я

поняла теперь, что единственная вещь, которая вероятно препятствовала Даниэлю приближаться к моей семье, были наркотики, которые он использовал.

Моя притворная амнезия колебалась только с деталями того, что случилось в переулке. Стратегически, я помнила, как Пит напал на меня, и как Дон спас меня. Пит был тем, кто пошел в полицию после того, как он «упал» в переулке — оставив меня — но полиция решила задержать его, и его тринадцать швов, для дальнейшего опроса. Я простила его за то, что он сделал мне, но это не означало, что не должно быть последствий для его действий.

Второй и третий день я провела в больнице, шагая вперед и назад по коридору возле палаты Даниэля, пока медсестрам не пришлось сказать мне, что я должна уйти. "Идите домой," сказали они. "Отдохните немного. Мы позвоним, если будут какие-нибудь изменения."

На четвертый день, наконец, окупились телефонные звонки моего отца, и мы узнали, что случилось с Доном Муни. Он был обнаружен на скамье парка около автобусной остановки в Манхэттане. Полиция говорит, что его сердце просто перестало биться. У него не было никаких денег или удостоверения личности, и по его внешнему виду они решили, что он был бездомным. Поэтому Дон был похоронен в траншеи, в месте называемом поле Поттера, за два дня до Рождества.

На пятый день, я вернулась в больницу. Я провела весь канун Рождества, стоя перед окном и молясь.

Папа приехал, забрать меня поздно вечером. "Буря усиливается," сказал он.

"Твоя мать не хочет, чтобы ты застряла здесь."

На шестой день было Рождество. Ни у кого не было праздничного настроения за исключением Джеймса, который весело играл с шариками и серпантином. Мои родители подарили мне сотовый телефон. Папа подарил Джуду золотое кольцо, инкрустированное большим черным камнем.

"Оно только вчера вечером прибыло," сказал папа. "Мне жаль. Я пытался получить его раньше…" Папа распаковывал упаковочную бумагу. "Я думал, что должен был ждать, пока у меня не было этого… Мне очень жаль."

"Что это?" спросила Черити.

"Кольцо окончания," сказала я.

Глаза Джуда были стеклянными и седативными. Он молчал. Он не сказал ни слова уже неделю.

Позже тем вечером зазвонил телефон. Я слушала в течение минуты, пока голос медсестры на другой линии не сказал, "Он ушел. Мы ничего не могли поделать, чтобы помешать ему уехать…."

Я бросила телефонную трубку, оставив ее висеть в воздухе, и побежала в свою комнату.

Рано утром седьмого дня, я проснулась за своим столом с кистью в руке.

Была еще одна записка в коробке Даниэля, оставленной тем утром в моей комнате. Он написал инструкцию, как использовать льняное масло и лак с масляными красками. Я заснула за своим столом, заканчивая часть портрет Джуда, ловящего рыбу в озере Крэмера.

Это был яркий свет из окна, который разбудил меня. Я заглянула сквозь жалюзи.

Предрассветная луна отражалась от шести дюймов снега, который выпал ночью. Все выглядело совсем по иному, чем несколько дней назад. Теперь коричневая лужайка, усыпанная опавшими листьями, дома соседей, и призрачное дерево грецкого ореха были все покрыты толстым слоем чистого, белого, безмятежного снега. Не было еще автомобилей, которые проехали бы по улице, превращая заснеженные дороги в грязь.

Это было, похоже, что кто-то пришел с кистью и окрасил мир в белый цвет, превращая все в гигантский чистый холст.

Тогда я увидела его. Большой волк, который выглядел почти черным в тенях дерева грецкого ореха. Он смотрел прямо в мое окно.

"Даниэль?" Я ахнула, даже притом, что знала, что этого не могло быть, я потянула, и открыла жалюзи, но волк уже ушел.

Должно быть, я снова задремала, потому что проснулась, несколько часов спустя, от криков моей матери.

Папа и я, наконец, заставили ее успокоиться достаточно, чтобы она смогла рассказать нам, что Джуд ночью уехал, оставив только флакон успокоительных средств и записку на кухонном столе.

Я не могу остаться, я больше не знаю, кто я. Я должен уйти.

Но я знала, что Джуд ушел задолго до того, как убежал.

Мама была почти недвижима — тихонько качая на руках Джеймса в гостиной — когда я выскользнула из дома. Я знала, куда должна пойти, и я была рада, что она не остановила меня. Я уехала на многие мили вниз от дома и оставила свою машину немного дальше от моего места назначения. Я поплелась к открытым воротам. Человек с серебристыми прожилками на рыжих волосах кивнул, когда я прошла мимо него.

"Очень хорошо, иметь посетителей в такой день, как сегодня."

Я попыталась улыбнуться и ответить на его пожелания с новым годом.

Узкая тропа была вытоптана, но я предпочла идти по снегу. Я позволила моим ногам впитывать ледяной холод, оставляя следы в прекрасной белизне. Я держала свое пальто закрытым на деревянной коробке, защищая ее от метели и колючего ветра. Я села на каменную скамью возле мемориала и достала книгу писем из коробки. Я открыла ее на последней, отмеченной странице и прочла последнее письмо.

Саймону Сэйнт Муну,

Я нашел эти письма запечатанными и адресованными Вашей жене, среди вещей ее брата после его исчезновение. Я носил их с собой последние два года, в надежде на предоставление их лично Кэтрин.

Я опечален новостями о ее смерти. Оставить такого маленького сына лишенным матери — это трагедия. Я бы сказал, что это странно для волка зайти так далеко в деревню, все же были несколько других нападений в населенных пунктах, таких как Амьен, Дижон, и, что наиболее странно, в Венеции. В конце концов, все эти города, которые послали мужчин на нашу жестокую обреченную кампанию, были изведены этими порочными убийствами. Возможно, Бог наказывает нас за наши грехи, где Папа римский не в состоянии выполнить свои угрозы отлучения от Церкви.

Я не знаю, что содержат эти письма. Я хранил их, пока ваш брат окончательно не сошел с ума, и не потерялся в лесу. Его письма могут отразить болезнь его ума.

Кинжал был найден с его письмами. Это — ценная реликвия. Возможно, маленький Дони может унаследовать его, когда достигнет совершеннолетия. У него должно быть что-нибудь, чтобы знать своего дядю. Брат Габриэль был хорошим человеком. Он был одним из немногих голосов разума против кровопролития, пока безумие не одолело его.

С наилучшими пожеланиями,

Рыцарь-тамплиер Брат Джонатан де Пен.

Я закрыла книгу и прижала ее к своей груди. Катарин понятия не имела, что убило ее. Она не знала, что это был ее собственный любимый брат. Я подошла к статуе, стоящей в саду впереди меня. Это был высокий ангел, который стоял с волком, переплетенным в его одеждах. Я почистила снег с головы волка и крыльев ангела.

"Это был ты," сказала я ангелу. Он был тем человеком, который помог Даниэлю — тем, кто дал ему его лунное каменное ожерелье и послал кольцо для Джуда. "Ты написал эти письма. Ты — Брат Габриэль."

Я смотрела в его глаза, почти ожидая, что он ответит.

Брат Габриэль был все еще жив после всех этих столетий.

Даниэль жил бы так долго, если бы ничего не случилось?

Я почувствовала, что потеряла все. Даниэль и Джуд ушли. Моя мать была потеряна в своем горе. Мой папа обвинял себя. Даже Эйприл избегает меня, после того, что увидела в приходе.

Я сняла свои перчатки и стала на колени в снег. Я расстегнула кнопку кармана на пальто и достала маленького деревянного ангела, которого вырезал для меня Дон. Я провела пальцами по его лицу грубой формы и, по словам, выцарапанным на дне статуэтки: Дональд Сэйнт Мун.

Я представила Саймона Сэйнт Муна, получающего те письма и серебряный кинжал, возможно сразу спустя несколько недель, после того, как его жена умерла — несколько недель это слишком поздно. Я представила его горе при обнаружении того, что это родной брат Катарины убил ее, его гнев от осознания того, что он, возможно, мог предотвратить ее

смерть — если бы они получили эти письма раньше. Я представила сына Катарин, Дони, взращенного с наследством смерти его матери.

Это был Саймон или Дони, кто преступил к уничтожению оборотней первым?

По некоторым причинам, я думаю, что это был Дони. Он, должно быть, передал этот серебряный кинжал для исполнения миссии своему сыну, который передал своему, и так далее в течение многих лет, пока кинжал не достался Дону Муни — последнему из Сэйнт Мунов. Но Дон отличался от других: умственно отсталый, один в целом мире, только, нож и истории его дедушки. Он умер, пытаясь, стать героем, как его предки. Он умер прежде, чем у меня был шанс отблагодарить его за то, что он пытался спасти меня — прежде, чем я успела сказать ему, что простила его за то, что он причинял моему отцу боль все эти годы.

"Ты тоже должен быть здесь," сказала я, и поместила крошечного деревянного ангела рядом с Габриэлем в снегу. Это казался намного лучшим мемориалом для моего друга, чем быть посаженным на поле как брюква или луковица тюльпана.

"Ты — герой."

"Люди подумают, что ты сумасшедшая, если будешь продолжать говорить с неодушевленными предметами."

Я чуть не упала, когда поворачивалась к голосу позади меня.

И там был он. Он сидел, на каменной скамье, где я впервые держала его руку.

"Даниэль!" Я побежала к нему и обвила свои руки вокруг его шеи.

"Стоп." Он вздрогнул.

Я заметила бандаж на его горле, и ослабила свою хватку.

"Они сказали, что ты уехал. Они сказали, что ты встал и ушел вовремя их пересмены. Я думала, что никогда больше тебя не увижу."

"Но ты приехала сюда?"

"Я надеялась… Я надеялась, что ты тоже сюда придешь."

Даниэль поцеловал меня в лоб. "Я сказал тебе, что останусь до тех пор, пока буду нужен тебе." Он улыбнулся, все еще криво, но коварно. "Или я взял тебя нанести удар мне в сердце, чтобы ты потом могла разбить его?"

"Заткнись!" Я ударила кулаком его в плечо.

"Ой."

"Извини." Я взяла его руки в свои. "Я не делала этого, чтобы причинить тебе боль," сказала я, вспоминая ту ночь в приходе. "Я сделала это, потому что обещала спасти тебя."

"Я знаю." Он сжал мою руку. "И ты сделала это."

Я посмотрел на бандаж на его шее, синяки на челюсти — раны, которые он не мог больше сам излечить. Я поцеловала царапины на его руке. Запах его запекшейся крови не заставил меня корчиться, как я думала.

"Есть одна вещь, которую я не понимаю." Я положила свою голову на его плечо. "Почему волк не взял меня, когда я нанесла удар тебе?"

Даниэль повернул свое лицо ко мне. Он смотрел в мои глаза. Они были настолько яркими и глубокими, заполнены его собственным личным светом, не просто простое отражение луны. "Это — то, что ты думала? То, что ты станешь оборотнем, если спасешь меня?" Его глаза блестели, но только от слез.

"Да. Я была укушена. Волк был во мне. Я думала, если убью тебя- то это даст ему контроль надо мной. Ты сказал, что хищный акт делает это…"

"Грейс." Даниэль взял мое лицо в свои ладони. "То, что ты сделала, не было хищным. Это был акт любви. Вот почему я все еще живой". Он улыбнулся. "Я ушел, чтобы встретиться с Габриэлем. Именно поэтому я покинул больницу. Он приехал сюда, чтобы привести лунный камень для твоего брата, и я хотел повидаться с ним прежде, чем он уедет. Я должен был знать, почему я выжил. Грейси, Габриэль сказал, что я первый — единственный — Урбат, который получил лечение и выжил. Он сказал, что только последний дар любви мог

освободить мою душу… и предоставить мне мою жизнь". Он поцеловал меня в щеку. "Я понимаю теперь. Ты дала мне этот последний дар. Ты думала, что станешь оборотнем, если спасешь меня, и все же сделала это. Ты готова была обменять себя на меня. Не существует большего подарка…" Он наклонился и поцеловал меня в губы. Я отстранилась.

"Что? Что случилось?"

"Но волк находится во мне. Мои раны зажили так быстро…, и я чувствую себя сильнее. Я чувствую, что все мне сейчас под силу". Я закусила свою губу. "Волк овладеет мною когда-нибудь. Волк, в конечном счете, забирает всех?"

"Нет, Грейс. Не всех."

"Но Габриэль, он написал, что люди, которые были укушены, поддавались волку быстрее. Я имею в виду, он был монахом, и все же он изменился за несколько дней. Какие могут быть шансы у меня?"

"Он был окружен резней войны. Ты нет. Ты окружена людьми, которые любят тебя. Люди, которые могут держать тебя на земле."

"Но у Джуда было все, то же самое. Он был одним из лучших людей, которых я когда-либо знала, и он так быстро обратился. Я не так хороша, как он."

"Джуд был хорошим. Но он позволил своему страху, и ревности добраться до себя". Даниэль пожал плечами. "'Страх приводит гнев. Гнев ведет ненависть. Ненависть приводит к темной стороне. '"

Я подняла бровь и сдержала желание ударить кулаком в его травмированную руку.

"Что?" Даниэль поднял свои руки. "Разве ты не была там, когда мы однажды летом пятьдесят три раза смотрели Звездные войны".

"Пятьдесят четыре. Джуд и я остались до двух утра, чтобы досмотреть Возвращение Джедая после того, как ты уснул ночью. Я попыталась приготовить попкорн в карамели и почти сожгла дом дотла. Джуд взял вину на себя…"

Мой голос дрогнул. Так больно вспоминать о Джуде, о том, каким он был. "Я надеюсь, что Джуд знает, что если он…, когда-нибудь вернется… Я буду рядом."

"Тогда пусть это будет твоим якорем," сказал Даниэль. "Оставайся сильной, чтобы быть для него благодатью, когда он будет нуждаться в тебе."

Он провел пальцами по моей щеке, вытирая одинокую слезу. "И тебе не придется проходить через это в одиночку. У тебя есть я". Он сунул руку в карман и что-то вытащил.

"И у тебя есть это." Он раскрыл свою ладонь и протянул осколок черного камня. Это был его лунный камень, сломанный пополам.

Я взяла его. Он был теплее, чем в прошлый раз, когда я касалась его, пульсируя энергией, которую я никогда раньше не замечала. Это была надежда.

"Я думал, что никогда не найду его в снегу," сказал он. "Мне пришлось долго его искать без своих способностей."

"Ты уверен, что хочешь, чтобы это было у меня? Это твое."

"Я в нем больше не нуждаюсь," сказал Даниэль, и слегка приподнял мой подбородок.

Он поцеловал меня нежно в губы, с теплотой и любовью. Потом его губы разошлись, и он поцеловал меня глубоким страстным поцелуем — предоставляя мне все, что сдерживал раньше. Я растворилась в нем, отпуская себя, чувствуя себя свободно и легко, как тогда когда мы бежали в лесу.

"Так, что мы теперь будем, делаем?" Спросила я, когда Даниэль прижал меня к своей груди.

Он откашлялся. "Есть много плохих вещей в этом мире. Гончие Небес были созданы, чтобы уничтожить их". Он провел пальцем вокруг моего лица. "Я не могу быть героем, каким бы ты хотела, чтобы я был — по крайней мере, не в этом смысле. Но ты можешь, Грейс. Ты не должна стать одной из темных. Ты можешь бороться с этим. Ты можешь превратить это проклятие в благословение. Ты можешь стать героем. Ты можешь стать поистине божественной."