Темное очарование

Глава 12

На следующую ночь Порция, стоя в прихожей городского особняка сестры, зачарованно разглядывала собственное отражение в зеркале. На лице у нее был написан ужас и благоговейное восхищение — с таким выражением люди обычно рассматривают какого-нибудь экзотического паука, красивого и вместе с тем мерзкого.

К ее неимоверному облегчению, Эйдриан, забрав Каролину с Элоизой, отвез их в городской особняк Вивьен, объяснив это тем, что не хочет, чтобы жена видела, как ее сестренка отправится на свое первое рискованное задание. Порция сначала приуныла, но сейчас была даже рада этому. Ей тоже не хотелось бы, чтобы кто-то из близких видел ее в ее новом обличье.

Нежный румянец, игравший у нее на щеках, пришлось замазать белилами, а после еще покрыть лицо двойным слоем пудры цвета слоновой кости. Лицо девушки стало смахивать на безжизненную маску. Ярко выделявшиеся на фоне мертвенно-белой кожи чувственные алые губы и высокие дуги соболиных бровей сразу бросались в глаза. Порция попросила горничную зачесать ей волосы назад и заколоть их на затылке перламутровыми гребнями так, чтобы густые шелковистые локоны рассыпались у нее по спине. Новая прическа до неузнаваемости изменила лицо девушки — вдовий мысок[6] на лбу и высокие скулы, обычно незаметные из-за густой массы кудрей, обрамлявших ее лицо, сразу добавили ей несколько лет. Теперь Порция выглядела взрослой, искушенной женщиной.

На фоне неестественной белизны лица и щедро напудренного декольте вечернее платье из переливчатого черного атласа казалось немного вульгарным. Украшенный многочисленными рюшами корсаж оставлял открытыми плечи и грудь. Вероятно, благодаря этому шея с неизменной черной бархоткой казалась особенно тонкой и беззащитной.

Глаза Порции горели лихорадочным огнем — разглядывая свое отражение, она невольно гадала, кто она, эта незнакомая, вызывающе красивая женщина? Куда более странным было другое. Порция могла бы поклясться, что никогда еще до этого она не выглядела — да и не чувствовала себя — такой живой.

— А смерть тебе к лицу, дорогая.

Услышав за спиной знакомый вкрадчивый голос, Порция резко обернулась. И нос к носу столкнулась с Джулианом. Незаметно подкравшись сзади, он с удовольствием разглядывал ее. На лице Джулиана было написано явное одобрение. Порция, не удержавшись, снова бросила взгляд на свое отражение… и невольно вздрогнула, увидев себя стоящей перед зеркалом в полном одиночестве. Возле нее не было ни души.

Быстро взяв себя в руки, девушка снова повернулась к Джулиану и принялась разглядывать его, стараясь не замечать, до чего он хорош. А посмотреть было на что — кипенно-белая рубашка, выглядывающая из-за выреза черного шелкового жилета, элегантный черный фрак, облегавший великолепную фигуру Джулиана, словно перчатка, из-под которого выглядывали узкие панталоны цвета слоновой кости, подчеркивающие стройность мускулистых ног, обутых в черные кожаные «веллингтоны», отполированные до сияющего блеска. Иными словами, от Джулиана невозможно было оторвать глаз.

Приподнявшись на цыпочки, Порция заботливо поправила Джулиану пышный галстук, от души надеясь, что этот жест сойдет за сестринскую заботу.

— Надеюсь, это не ты додумался научить Уилбери бесшумно подкрадываться из-за угла и пугать людей до полусмерти?

— Не смеши меня! — фыркнул Джулиан. — Между прочим, этот бесстыжий старый змей сам кого хочешь научит!

— Между прочим, я все слышу! — раздался из-за двери скрипучий голос.

Покачав головой, Порция вновь повернулась к зеркалу.

— Знаешь, а, по-моему, мне идет! Вероятно, у меня врожденная тяга к злу!

— Нечто в этом роде я и подозревал, — пробормотал Джулиан, с насмешливым удивлением разглядывая девушку.

Она кокетливо намотала на палец локон и повернулась к нему.

— Ты мне просто завидуешь! Злишься, что не можешь полюбоваться своим собственным отражением в зеркале. Готова поспорить на что угодно, что ты раньше часами любовался в зеркале на свою красоту! Ну естественно, до того, как стать вампиром! Самовлюбленный Нарцисс!

— Ты сама подумай, для чего мне зеркало, тем более после того, как я встретил тебя? Всякий раз, глядя в твои глаза, я видел все, что мне нужно было знать, — со смехом парировал Джулиан.

Взгляд Порции невольно метнулся к тому месту, где должно было быть его отражение. К тому времени, когда ей удалось наконец собрать разбегавшиеся в разные стороны мысли и она заставила себя обернуться, Джулиан уже отошел. Порывшись в кармане, он извлек оттуда стеклянную склянку с духами и протянул ей.

— Что-то мне подсказывает, что это не святая вода, — прошептала она, сгорая от нетерпения. Джулиан вынул изящную пробку. Густой цветочный аромат диких орхидей окутал Порцию — аромат настолько богатый и чувственный, что, вдохнув его, она почувствовала, как у нее мгновенно закружилась голова.

— Эти духи помогут скрыть твой собственный запах, — объяснил Джулиан. Наклонив склянку, он смочил духами указательный палец. — У вампиров вообще острый нюх. А запах свежей человечины они способны распознать с закрытыми глазами.

— Значит, у меня есть собственный запах? — изнывая от любопытства, спросила она. — И как же я, по-твоему, пахну?

Джулиан осторожно коснулся надушенным пальцем нежной ямки у основания девичьей шеи. Тяжелые веки опустились, прикрывая нестерпимый блеск глаз, густые ресницы затрепетали и стали похожи на мохнатых шмелей.

— Как булочки с черникой, только что из печи, такие сладкие, такие аппетитные, что просто умираешь от желания поскорее вонзить в них зубы. — Он снова капнул духами на палец и провел им у нее за ушами. — Как бутон розы в разгар лета, когда он, разворачивая лепестки, жадно тянется к солнцу. — Палец Джулиана коснулся ложбинки между ее грудями, и ноздри его затрепетали — наверное, даже стойкий аромат духов не смог перебить ее собственный запах, промелькнуло в голове у Порции. — Ты пахнешь, как женщина… — он поднял голову, и взгляды их встретились, — которой нужен мужчина.

Что ей нужно в данный момент, подумала она, так это вдохнуть — горло как будто сдавило тугой петлей, и легкие разрывались от боли, умоляя о глотке воздуха. Но едва она успела подумать об этом, как Джулиан отодвинулся, чтобы взять из рук подошедшего лакея ее теплую мантилью на норковом меху. Какое счастье, что вся прислуга в доме Эйдриана безупречно вышколена, в который уже раз с благодарностью подумала Порция, бросив взгляд на невозмутимую физиономию лакея. Никому из слуг и в голову бы никогда не пришло обсуждать поведение хозяев, каким бы странным оно ни казалось.

Джулиан заботливо укутал девушку в теплую мантилью, отеческим жестом завязав ей ленты под подбородком, как будто она была ровесницей Элоизы.

— Чтобы наша сегодняшняя игра выглядела убедительнее, ты должна смотреть на меня с обожанием, — напомнил он, насмешливо покосившись на зардевшееся лицо Порции. — Впрочем, помнится, у тебя когда-то неплохо получалось.

— Да, думаю, у меня получится. Попробую убедить себя, что у меня перед носом вазочка со взбитыми сливками. — Порция вздохнула и мечтательно облизнулась. — Ты не представляешь, как я их обожаю!

— Ну и ну! Ты меня пугаешь. — Джулиан с напускным ужасом закатил глаза. — Надеюсь, тебе не придет в голову отведать, каков я на вкус?

Порция в ответ оскалила зубы.

Джулиан придирчиво оглядел безупречно-белые зубки девушки.

— М-да… — протянул он, сокрушенно покачав головой. — Знаю, что требую от тебя почти невозможного, но… советую на всякий случай держать рот закрытым.

Порция снова оскалила зубы. И угрожающе зашипела.

— Очень убедительно! — Одобрительно кивнув, Джулиан предложил девушке руку. — Ну что, идемте, миледи? Первое, о чем вам следует помнить, — ночь слишком коротка, чтобы тратить драгоценное время попусту.

Порция, зябко сунув замерзшие руки в теплую муфту на меху, незаметно покосилась на Джулиана. Все его хорошее настроение разом куда-то исчезло. С каждой минутой он все больше мрачнел и держался все отчужденнее. Он уже больше не шутил, лицо его стало суровым и замкнутым — казалось, перед ней чужой человек. Хотя их с Порцией швыряло друг на друга всякий раз, как карета подскакивала на очередной колдобине, он, похоже, даже не замечал, что их колени соприкасаются. Такое впечатление, что мыслями он на другом конце света, с тоской думала Порция, втайне уже предвкушавшая поездку с Джулианом наедине. Отвернувшись от нее, он молча смотрел на тянувшиеся за окном скованные морозом поля, залитые призрачным лунным светом, всем своим видом напоминая, что ночь принадлежит таким, как он. Украдкой поглядывая на его суровый профиль, Порция тихонько вздохнула. Она заранее знала, что ступает на зыбкую почву. Джулиану не было нужды напоминать ей об опасности, которой она подвергается — она решилась на это на свой собственный страх и риск.

К тому времени как карета резко остановилась, возникшее между ними напряжение достигло своего апогея. Порция, кусая губы, чувствовала, что балансирует на грани истерики. Наконец один из грумов, спрыгнув с запяток кареты, распахнул дверцу, и у нее вырвался шумный вздох облегчения.

— Оставьте нас, — властно приказал Джулиан, резким движением захлопнув ее прямо перед носом опешившего от изумления слуги.

Потом повернулся к Порции. Девушка молча поежилась. В тусклом свете светильника лицо его казалось зловещим.

— Боюсь, я не был до конца откровенен с тобой, — глухо пробормотал он.

— Быть такого не может! Ты шутишь! — воскликнула Порция, в притворном ужасе схватившись рукой за сердце. И почувствовала, как оно затрепетало, словно бабочка в кулаке.

Джулиан сделал вид, будто не заметил сарказма.

— Есть кое-что, о чем тебе следует знать, прежде чем мы пойдем туда. Несмотря на то что вампиры обожают превращать жизнь смертных в хаос, тем не менее, когда речь идет о них самих, они привыкли строго придерживаться иерархии. — Джулиан сжал ее руку, ласково поглаживая ее замерзшую ладошку, словно стараясь смягчить суровость своих слов. — Если мы хотим заставить их поверить, что ты по доброй воле отдала мне свою бессмертную душу, то ты должна постараться видеть во мне не просто возлюбленного. А своего господина и повелителя.

Суровая откровенность Джулиана заставила девушку зябко поежиться. По спине у нее поползли мурашки. Порция зажмурилась, невольно представив себе, как покорно склоняется к ногам Джулиана, готовая повиноваться любому его приказу, — зрелище довольно пикантное и вместе с тем возбуждающее. Сердце неистово забилось в груди, едва не выпрыгивая наружу. Какой-то неясный инстинкт подсказывал ей, что именно покорности ждет от нее Джулиан. И что за эту покорность она будет вознаграждена сторицей…

С трудом укротив не в меру разгулявшееся воображение, Порция подняла на него заблестевшие глаза.

— И как прикажете к вам обращаться? Ваше величество? Или мой обожаемый и единственный повелитель?

Губы Джулиана невольно дрогнули от едва сдерживаемого смеха.

— Это уж слишком. Уверен, обращения «мой господин» будет вполне достаточно. Только, боюсь, вампирам потребуется более… хм… наглядное доказательство твоей покорности. — Высвободив руку, Джулиан сунул ее в карман, порылся в нем и смущенно продемонстрировал девушке широкий золотой браслет, к которому крепилась изящная, но достаточно прочная цепочка.

По лицу Порции пробежала тень.

— По-моему, он для меня великоват, — растерянно пробормотала она.

— Это потому, что он предназначен для твоей шейки, малышка.

Порция, вскинув на него глаза, растерянно заморгала.

— Ты рассчитываешь, что я позволю тебе надеть на меня это… — она запнулась, — этот ошейник?! Хочешь, чтобы я стала похожа на дрессированную обезьянку?

— Постарайся не думать об этом как об ошейнике, — терпеливо проговорил Джулиан. — Представь, что это…

— Цепь, на которую сажают каторжников, — ехидно подсказала Порция.

Терпение Джулиана, и так-то не беспредельное, похоже, лопнуло.

— Пусть так! — рявкнул он, злобно сверкнув глазами. — Все равно она не слишком отличается от брачных цепей, которыми вы, смертные, привыкли связывать супружеские пары!

— Как мило! — промурлыкала она. — Даже представить себе не могла, что у тебя такие романтические взгляды на брак!

Джулиан в замешательстве взъерошил волосы, изо всех сил стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Э-э-э… — смущенно промямлил он, пряча глаза, — почему бы тебе не смотреть на это, как на своеобразный пояс целомудрия… ммм… на вампирский лад, конечно? Как только ты согласишься его надеть — а ключ, прошу заметить, будет только у меня, — ни одному вампиру не придет в голову вонзить клыки тебе в горло.

— Боже, какое облегчение это слышать! А я-то, глупая, боялась! — Порция, скрестив руки на груди, смерила Джулиана испепеляющим взглядом. — Кстати, это не ты, случайно, в свое время рассказывал мне, что на теле человека помимо горла полным-полно других мест, куда может укусить вампир? — Она вызывающе прищурилась. — А как насчет той маленькой сочной артерии на женском бедре, прямо под…

Джулиан, приложив палец к ее губам, заставил девушку замолчать. Глаза его превратились в узкие щелки, и Порция мгновенно поняла, что развивать эту тему и дальше она может только на свой собственный страх и риск. Какое-то время она молча сверлила Джулиана взглядом, потом со вздохом подняла руки и стащила с шеи черную бархотку. Швырнув ее на сиденье, она запрокинула голову и подставила Джулиану шею.

Он вмиг оцепенел — точно примерз к сиденью. Это было так неестественно, так страшно, что Порция замерла — и даже не заметила, как Джулиан бесшумно выскользнул из кареты, пока она сидела к нему спиной. Наконец она решилась повернуться — и наткнулась на его взгляд, прикованный к ее обнаженной шее. Глаза Джулиана потемнели и стали похожи на куски антрацита, лицо было суровым, но потом в нем вдруг как будто что-то дрогнуло, взгляд смягчился, и она снова прочла в нем желание. Порция с трудом подавила вздох. Только сейчас она наконец поняла, что мысль об ошейнике казалась невыносимо мучительной не только для нее.

Судорожно вздохнув, Порция отвернулась, почти не сомневаясь, что в следующую минуту почувствует, как его теплые губы коснутся ее шеи… а мгновением позже острые клыки вопьются в ее трепещущую плоть. Она даже глаза закрыла, но… ошиблась. Вместо этого Джулиан молча надел ей на шею золотой ободок и запер его на ключ.

Отбросив на спину волосы, Порция обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джулиан прячет в карман жилета крохотный золотой ключик.

— Держу пари, он у тебя всегда под рукой, — с едким сарказмом в голосе бросила она. — Ну, просто на тот случай, если вдруг подвернется женщина, которую захочется превратить в рабыню. Верно?

В ответ он смерил ее тяжелым взглядом:

— К твоему сведению, я добыл эту штуку только нынче вечером — отправился за ней, как только зашло солнце. Ты небось и знать не знаешь, какие удивительные вещи можно раздобыть в китайских лавчонках в порту, среди доков.

Порция машинально пощупала свое новое «украшение». Несмотря на то что полоску золота расплющили до толщины бумажного листка, так что от стала совсем невесомой, девушке казалось, что на шее у нее болтается гиря. А уж когда Джулиан, потянув за конец цепи, намотал ее на руку, ей стало совсем невтерпеж.

— Ты готова? — сразу смягчившись, спросил он.

— Да, господин, — проворчала она, метнув в его сторону хмурый взгляд.

Он заглянул в ее глаза.

— В самом деле? По твоему виду не скажешь, что ты от меня без ума!

В ответ Порция, мысленно проклиная его, с самым невинным видом захлопала глазами.

— А сейчас у тебя такое лицо, будто у тебя колики. Можно подумать, тебя вот-вот стошнит.

— Надо же, какой догадливый, — сварливо пробурчала она.

Джулиан, хмыкнув, распахнул дверцу кареты и протянул руку, чтобы помочь девушке выйти.

Порция молча подала ему руку. У нее вдруг возникло странное чувство… ошейник с цепью, который только что надел ей на шею Джулиан стал всего лишь заменой той невидимой цепи, которой она была прикована к нему навечно. Эту цепь она носила на себе с того самого дня, как впервые увидела его в гостиной старшего брата — Джулиан читал вслух одну из поэм Байрона. Возможно, это была просто девичья фантазия, но, увы, даже если и так, она уже успела понять, что желания женщины могут оказаться куда опаснее девичьих грез.

Ночь расступилась. Из темноты вынырнул Чиллингсуорт-Мэнор, уродливое нагромождение крошащегося шифера и каменных глыб. Вероятно, когда-то это был величественный особняк, однако от былого великолепия не осталось и следа. Судя по царившей вокруг атмосфере запустения, благополучие богатой некогда семьи давно уже развеялось как дым — задолго до того, как какой-то дальний родственник, беспечный гуляка и мот, в пьяном угаре проиграл фамильный особняк в карты. Бедняга и знать не знал, что его соперником за карточным столом оказался вампир.

По небу неслись рваные клочья облаков. Сквозь зиявшие прорехи то и дело выглядывала луна и тут же, словно придя в ужас от увиденного, снова испуганно пряталась за тучи. На фоне неба зловещие черные контуры каминных труб смахивали на ощерившийся в уродливой усмешке стариковский рот. Все окна в особняке, даже те, что с выбитыми стеклами, были затянуты черным крепом, отчего казалось, что дом, облачившись в траур, оплакивает былое великолепие, горько упрекая тех, кто был повинен в его нынешнем убожестве.

Джулиан не спеша вел Порцию по дорожке. Подол ее мантильи с сухим шорохом стлался по земле, цепляясь за заиндевевшие от мороза сорняки, во множестве пробивающиеся сквозь щели в камнях, которыми была вымощена дорожка к дому.

— Кстати, забыл тебя предупредить, — шепнул он ей на ухо. — Видишь ли, вампиры общаются между собой немного иначе, чем смертные. Вернее, совсем иначе. Щипнуть кого-нибудь, зарычать, зашипеть — все это для них совершенно нормально, понимаешь? Таким образом они обычно выражают симпатию — дают понять, что твой партнер пришелся им по душе.

— Надо же! Как мило! — сквозь зубы пробормотала Порция, судорожно прижимая к себе его руку. — Понимаю… вроде как сунуть руку в логово барсуков, да?

Они были уже возле самой двери, когда Джулиан вдруг резко остановился.

— С этой минуты, — прошипел он, — будет лучше, если ты станешь держаться на шаг позади меня.

Порция какое-то время молча хлопала глазами. Потом, как видно, сообразила, что он имеет в виду.

— Как пожелаете, мой господин, — сладким голоском пропела она.

Уголки губ Джулиана изогнулись в дьявольской ухмылке.

— Ммм… потребуется какое-то время, чтобы к этому привыкнуть, — промурлыкал он.

— Не вздумай! — предупредила Порция.

Джулиан направился к двери, уверенный, что девушка следует за ним. Внезапно цепочка натянулась. Оглянувшись, он увидел застывшую Порцию — девушка словно примерзла к земле. Только заметив его взгляд, она стряхнула с себя оцепенение и покорно засеменила за ним.

Джулиан толкнул незапертую дверь, и та, недовольно скрипнув, подалась, пропуская их в дом. Мгновением позже его поглотила темнота. Порция, изрядно струхнув, заторопилась следом. При мысли о том, что она вдруг осталась одна, девушке стало по-настоящему страшно. Стараясь не отставать, она на ощупь пробиралась вперед, едва слышно чертыхаясь и нетерпеливо дожидаясь, когда глаза привыкнут к царившей вокруг темноте. И едва не завизжала от страха, когда какой-то тип с пустыми глазами, вынырнув как из-под земли, почтительно принял у нее мантилью и муфточку.

— Никогда не думала, что вампиры держат прислугу, — прошептала она, глядя вслед лакею, уносившему их верхнюю одежду. И только озадаченно покачала головой, заметив, как его бледные пальцы нежно ласкают норковую муфту, словно избалованную, любимую кошку.

— Нет у них никакой прислуги, — возразил Джулиан.

Порция уже открыла было рот, чтобы спорить — и тут же захлопнула его. Костлявый тип, которого она с перепугу приняла за лакея, укутался в ее мантилью, бесшумно выскользнул за дверь и растворился в ночи.

Джулиан, нетерпеливо дернув за цепочку, потянул ее за собой. Вслед за ним девушка прошла под аркой и очутилась в огромном, холодном, как склеп, зале, где прежние владельцы, вероятно, устраивали балы. Порция зябко обхватила себя руками, радуясь, что в темноте не заметно, как ее обнаженные руки от холода (или страха) покрылись гусиной кожей. Уж слишком по-человечески это выглядело.

Незаметно для себя она прижалась к Джулиану.

— Для существ, которых можно уничтожить огнем, вампиры что-то уж очень любят свечи. Как-то все это странно, тебе не кажется? — прошептала она.

Похожая на пещеру огромная полутемная комната была озарена дрожащим светом восковых свечей. Их было столько, что у Порции зарябило в глазах. Свечи были повсюду — десятки, сотни их бесшумно плавились в тяжелых старинных канделябрах и просто подсвечниках. Отблески их пламени плясали и причудливо выгибались на сквозняке, мерцали, скрываясь в узорах тяжелых позолоченных рам висевших на стенах картин, словно рассыпавшиеся по залу брызги дождя, выхватывая из темноты лица собравшихся. На первый взгляд их тут было не менее тридцати. К изумлению Порции, в зале стоял несмолкаемый гул голосов. Кое-кто из гостей, рассевшись за карточными столами, играл в карты, остальные, столпившись вокруг, наблюдали за игрой. На лицах многих читалась скука. В дальнем конце зала виднелась широкая мраморная лестница, ведущая на галерею второго этажа, окружавшую зал на манер церковных хоров.

Четверка вампиров в потрепанных, порыжевших от долгой носки сюртуках устроилась в углу галереи — сдвинув стулья, они торопливо настраивали музыкальные инструменты. Видимо, это были приглашенные музыканты, сообразила Порция. Какой-то особенно худосочный тип, выделявшийся бледностью даже на фоне остальных вампиров, с орлиным носом, небрежно завязанным галстуком и волосами, в художественном беспорядке рассыпавшимися по плечам, стоял, поставив ногу на край пыльного мраморного камина и, судя по его выразительным жестам и позе, что-то декламировал собравшимся вокруг него приятелям. Порция невольно заслушалась — звучный голос поэта долетал до самых отдаленных углов комнаты.

Невольно ахнув, Порция от неожиданности боднула Джулиана.

— Не может быть! Это же лорд Бай… — заикаясь, пробормотала она.

— Привет, Джордж, — приятельским тоном окликнул поэта Джулиан.

Тот в ответ жеманно помахал Джулиану рукой.

— Слушай, неужели это правда? — Сгорая от любопытства, Порция дернула Джулиана за рукав. — Я имею в виду, все эти сплетни, которые о нем ходят… ну, что лорд Байрон на самом деле в-в-в… — Девушка запнулась. Глаза у нее стали круглые, как чайные блюдца.

— Восторженный, самовлюбленный писака? — подсказал Джулиан. — Да, боюсь, так оно и есть. Кстати, ты не поверишь, но после смерти он стал жутким занудой — еще хуже, чем при жизни. Только попытайся представить, каково это до скончания века слушать, как он завывает, читая собственные стихи? Легче уж самому вонзить себе в сердце кол, честное слово. Или ему — так даже лучше, — фыркнул Джулиан.

Возмущенно покрутил головой, он принялся проталкиваться сквозь толпу почитателей, бесцеремонно орудуя локтями. Порция, забыв обо всем, жадно пожирала глазами своего кумира. И опомнилась только, когда Джулиан нетерпеливо дернул за цепочку.

Спохватившись, она бросилась догонять его.

— Знаешь, — запыхавшись, пробормотала она, — если честно, все это сборище… в общем, это совсем не то, что я ожидала. Не знаю, что я рассчитывала увидеть — вероятно, что-то вроде черной мессы с телом девственницы, распятым на залитом кровью алтаре, или дьявольский шабаш. А это больше похоже на…

Джулиан обернулся.

— Зря расстраиваешься. — Низкий голос его дрожал от едва сдерживаемых чувств. — Кстати, если ты считаешь вампиров олицетворением зла, то, вынужден тебя огорчить, ты очень ошибаешься. Если хочешь, чтобы твоя душа отправилась прямиком в ад, отправляйся служить в армию его величества. А если тебе позарез нужны вопящие девственницы, так загляни в один из закрытых клубов на Пэлл-Мэлл — там их дюжинами приносят в жертву сластолюбивым джентльменам с тугими кошельками, в сердцах которых нет ни капли жалости. А вампиры убивают только для того, чтобы выжить. В отличие от смертных, которые делают это часто просто забавы ради.

В его словах звучала такая мука, что потрясенная Порция невольно отшатнулась.

— Так-так! Ссоры влюбленных, значит? — прозвучал позади них мелодичный голос, нежный, точно струящийся шелк.

Бесшумно отделившись от стены, перед ними стоял еще один вампир, одетый по моде прошлого века — в короткие, до колен, панталоны, скроенный на французский манер камзол с золотыми пуговицами, сплошь расшитый золотым шитьем, и свободного покроя рубашку из тончайшего полотна. Довершали картину пышный галстук и сверкающие золотом широкие манжеты, из-под которых пышными волнами выбивались изысканные кружева. Порция машинально подняла глаза, ожидая увидеть напудренный парик, но его не было. Длинные золотистые волосы щеголя были гладко зачесаны назад и туго стянуты на затылке бархатным бантом. Ангельскими чертами лица и особенно кроткими голубыми глазами он удивительно напоминал херувимов, украшавших купола флорентийских соборов.

Джулиан низко поклонился.

— Моя дорогая, позволь представить тебе Рафаэля — нынешним вечером он будет играть роль хозяина. Рафаэль был так добр, что предложил мне свое гостеприимство, когда я впервые вернулся с континента.

— А у вас тут очень даже мило! — небрежно пробормотала Порция, всячески избегая взгляда Рафаэля и стараясь при этом не пялиться слишком откровенно на украшенные стены, ветхие шелковые гобелены, заляпанные воском хрустальные канделябры, смахивающие на причудливые сталактиты оплывшие свечи, серые от паутины люстры с хрустальными подвесками, кучки путающихся под ногами сухих листьев, стайки воробьев, устроившихся на стропилах под самым потолком и ожесточенно переругивающихся о чем-то на своем языке, и завешенные зеркала между окнами. — Очаровательное местечко!

— Которое стало еще очаровательнее, миледи, поскольку вы украсили его своим присутствием! — улыбнулся Рафаэль. Завладев рукой Порции, он галантно поднес ее к губам. Мокрые губы его скользнули по самому чувствительному местечку на внутренней стороне запястья, ноздри затрепетали. Скосив глаза на Джулиана, Порция заметила, как он недовольно поджал губы.

— Э-э-э… благодарю, — коротко бросила она, старательно растянув губы в улыбке и от души надеясь, что она выйдет похожей на оскал. Внезапно ей почудилось, как что-то острое впивается в ее руку. Вздрогнув, Порция поспешно выдернула ее — видимо, увлекшись, Рафаэль игриво куснул ее. Не хватало еще, чтобы этот кровосос почувствовал, как колотится ее пульс, испуганно подумала Порция.

И тут же заметила испытующий взгляд Рафаэля. Чувственные губы его насмешливо скривились.

— Вы что-то побледнели, дорогая, — проговорил он. — Не хотите ли закусить?

Глаза Порции округлились, в горле моментально застрял ком. Прежде чем она нашлась что ответить, Джулиан пришел ей на помощь.

— Благодарю, однако в этом нет никакой необходимости, — обняв ее за талию, учтиво ответил он. — Мы уже успели поужинать.

Рафаэль продолжал разглядывать девушку. Глаза его подозрительно сузились. Да и благожелательности в лице сильно поубавилось, во всяком случае, так показалось Порции.

— Какое очаровательное лицо! Не думаю, что я смог бы его забыть! И при этом… знаешь, я готов поклясться, что вижу его не в первый раз.

Джулиан украдкой огляделся по сторонам, словно бы для того, чтобы убедиться, что никто не прислушивается к их разговору. Потом склонился к Рафаэлю и что-то шепнул ему на ухо.

— Нет! — ахнул тот. Челюсть у него отвалилась, глаза полезли на лоб. Порция даже перепугалась, как бы они, чего доброго, не вывалились на пол.

— Точно тебе говорю, — подтвердил Джулиан, намеренно повысив голос, чтобы привлечь внимание игроков и зрителей, столпившихся вокруг карточных столов. — Вообрази только, как взбесился мой братец, когда она по собственной воле отдала мне не только тело, но и душу.

Рафаэль, просияв, восторженно захлопал в ладоши. Порция обратила внимание на его тщательно сделанный маникюр.

— Выкрал ее прямо из-под носа у самого известного охотника на вампиров! С ума сойти. Ушам своим не верю! Настоящий подвиг! Держу пари, теперь о тебе рассказывают легенды по всей Англии!

Джулиан скромно потупился.

Взгляд Рафаэля скользнул по белым, как слоновая кость, полушариям ее груди, которую низкий вырез корсажа делал еще пышнее.

— И все равно… как ты можешь ей доверять, учитывая, кто она такая? А что, если у нее под платьем кол? Или распятие?

— О, на этот счет можешь не беспокоиться, — пренебрежительно фыркнул Джулиан. — Уверяю тебя, я уж позаботился ее тщательно обыскать. И если кому-то из нас двоих суждено проткнуть другого, то это буду я, можешь мне поверить! — Он хозяйским жестом погладил ее шею. Порция смущенно опустила глаза — оставалось только надеяться, что толстый слой пудры скроет предательский румянец на щеках.

Рафаэль с глумливой улыбкой пощекотал ее под подбородком, словно очаровательного щенка.

— А она не болтушка, верно? Это хорошо. Мне нравятся женщины, знающие, что рот нужно держать на замке, а ножки — напоказ.

Порция, свирепо оскалившись, молнией метнулась к обидчику. Ее зубы клацнули в миллиметре от его пальца. Рафаэль испуганно отпрянул в сторону.

Джулиан, решив, что с него достаточно, резко дернул за цепь.

— Помни о своих манерах, черт возьми, — прошипел он, развернув девушку так, чтобы они оказались нос к носу. И, оскалившись, угрожающе зарычал: — Иначе мне самому придется напомнить тебе о них… хотя очень не хочется делать это на глазах у всех! Ты меня поняла?

Порция к этому времени уже слегка подзабыла, что оказалась полностью в его власти. Внезапно в ней всколыхнулась злоба, бросилась в голову, тугой петлей сдавила горло. Она даже ни о чем не успела подумать — спохватилась только, когда из груди ее вырвалось рычание. Между ними как будто проскочил разряд, заставив все ее тело содрогнуться. Разом все стихло, сразу же возникло ощущение, что, кроме них, в зале нет ни души.

Порция потом часто думала, чем все закончилось бы, если бы музыканты, словно сговорившись, не выбрали именно этот момент, чтобы заиграть.

Несколько пар закружились по залу. Джулиан, взяв себя в руки, слегка ослабил цепочку.

— Может, потанцуем? — небрежно бросил он.

— Как пожелаете, мой повелитель, — процедила она сквозь зубы, с притворной скромностью опустив глаза, чтобы Джулиан не заметил мелькнувший в них мятежный огонек.

Хозяйским жестом обхватив девушку за талию, Джулиан потянул ее в сторону. Мгновением позже они уже кружились в вальсе, предоставив возможность хозяину и всем остальным, ставшим свидетелями этой сцены, изумленно таращиться им вслед.

Кружась по залу под изумительные звуки одного из немногих написанных Моцартом вальсов, Порция старалась держаться как можно дальше от Джулиана, тогда как он всем своим видом давал понять, что имеет на нее все права.

— Как ты позволил ему говорить мне все эти гадости?! — задыхаясь от обиды, пробормотала она.

— А чего ты ожидала, интересно знать? Хотела, чтобы я вызвал его на дуэль? — невозмутимо пожал плечами Джулиан.

— Как ты можешь?! Как у тебя язык поворачивается говорить такие ужасные вещи?! Играешь роль злодея, да? Что ж, могу поздравить тебя — ты на удивление быстро вошел в образ!

— Кто? Я? А как насчет тебя, моя дорогая? Кстати, я ведь и есть злодей, не забыла, случайно? А все, что требовалось от тебя, это побыть в этой роли несколько минут. И что же? В результате ты рычишь и плюешься огнем, словно злющая росомаха!

Порция возмущенно тряхнула головой. Копна шелковистых локонов рассыпалась у нее по спине.

— Интересно, чем ты опять недоволен? — надулась она. — Мне-то казалось, настоящая вампирша просто обязана вести себя именно так. И вампирам — я имею в виду, мужчинам — это нравится!

Джулиан, потеряв терпение, рывком притянул ее к себе — так близко, что она почувствовала, как его бедра тяжело прижались к ней.

— Да… нравится, — прорычал он ей на ухо.

Не дав Порции ответить, он закружил ее, и девушка предпочла промолчать, чтобы не сбиться с ритма. Впрочем, Джулиан был прекрасным танцором. В ту самую ночь, когда Дювалье похитил ее, она как раз мечтала о том, как когда-нибудь будет кружиться по залу в его объятиях… вот как сейчас. В своей наивности Порция считала, что самое большее, что ей грозит после вальса, это торопливое признание, несколько страстных слов на ушко… ну, самое большее безмолвный поцелуй где-нибудь в уголке сада, под луной. Она и представить себе не могла такого смятения чувств… откуда ей было знать, как бывает, когда твое тело плавится от нестерпимого жара, а кровь вскипает так, что хочется кричать, и забываешь обо всем, кроме неукротимого желания отдаться другому танцу — тому самому, что с сотворения мира заставляет женщин терять голову и с восторгом самозабвенно падать в объятия мужчины.

Вызывающе вскинув подбородок, Порция подняла голову и открыто, уже не смущаясь, посмотрела ему в глаза. Ее внезапно охватило непонятное спокойствие. С каждым мгновением, с каждым шагом она чувствовала себя все более уверенно. Возможно, промелькнуло у нее в голове, у них с Джулианом гораздо больше общего, чем каждый из них готов признать. Оба они в душе игроки, искатели острых ощущений — оба живут в трепетном предвкушении захватывающей игры, которой опасность только придает остроту, радостного возбуждения, которое охватывает обоих в тот миг, когда они сознают, что держат хрупкую нить судьбы в своих руках.

— Нам не стоит оставаться тут, — беззвучно пробормотал он, почти касаясь губами ее уха. — Все остальное за нас сделает Рафаэль. Жуткий сплетник, скажу я тебе — ему только дай почесать языком. Представляешь, ходят слухи, что именно он нашептал Генриху VIII, что Анна Болейн за его спиной крутит роман сразу с четырьмя любовниками, которые из любви к ветреной королеве строят планы лишить его короны. Естественно, во всем этом не было ни слова правды, однако сплетня стоила бедняжке головы.

Он внезапно выпрямился, отодвинувшись от нее, и устремил взгляд куда-то в сторону. Порция, машинально повернув голову, проследила за его взглядом. Их хозяин, лавируя между гостями, переходил от одной группы к другой — видимо, спешил поделиться услышанным. Выглядел он точь-в-точь, как кот, налакавшийся густых сливок. Впрочем, любителей посмаковать свеженькую сплетню оказалось предостаточно — мужчины глумливо ухмылялись, дамы, прикрыв лицо веером, перешептывались между собой, поглядывая на них с Джулианом. Похоже, вампиры обожают скандалы ничуть не меньше, чем смертные, с горечью подумала Порция, чувствуя ощупывающие ее липкие взгляды. Вскоре все уже, ничуть не скрываясь, открыто таращились на них. Порции не нужно было глядеться в зеркало — она и без того знала, что они с Джулианом представляют собой достаточно необычную пару.

Во взгляде Джулиана блеснуло торжество.

— Ну похоже, наша миссия увенчалась полным успехом! — с ликованием в голосе пробормотал он, с трудом пряча улыбку. — Хочешь пари? Готов поспорить на что угодно, что еще до восхода солнца о нашем с тобой романе донесут Валентине.

Через бальный зал, гоня перед собой ворох шуршащих листьев, внезапно пронесся порыв ветра. Порция, опустив глаза, невидящим взглядом уставилась поверх плеча Джулиана, благодаря Бога за то, что из-за густого слоя пудры на щеках не заметно, как с ее лица разом схлынули все краски.

— Что-то подсказывает мне, что тебе не обязательно ждать так долго, — с трудом шевеля пересохшими губами, пробормотала она.

Музыка внезапно смолкла, словно музыканты, уронив смычки, попадали в обморок. Кружившие по залу парочки застыли, разом окаменев, над толпой пролетел испуганный шепот. Джулиан нахмурился, предчувствуя неладное. Не выпуская из объятий Порцию, он повернулся. И столкнулся взглядом со стоявшей на лестнице Валентиной.