Темные празднества

Глава шестая

– Вы припозднились! – сердито бросает миссис Хейл своей дочери, когда мы наконец возвращаемся. Ее взгляд ничего не упускает из виду, и Альтамия быстрым жестом передает мне перчатки. Наши пальцы соприкасаются, но этот момент прерывается, когда миссис Хейл вдруг резко заявляет мне, что меня ищут, и жестом указывает наверх. Я не свожу глаз с Альтамии, переминающейся с ноги на ногу в прихожей.

– Мистер Хейл позволил мне пользоваться своим кабинетом до конца нашего пребывания! – кричит мне Уилл. Дверь в кабинет Хейла наполовину приоткрыта, и я закрываю ее за собой. Уилл сидит за большим деревянным письменным столом, заваленным кучей пергаментов. Помещение озарено свечами, хотя большую часть их света поглощают обшитые темными деревянными панелями стены.

Я сажусь напротив Уилла.

– Как прошел ваш визит к йоркским олдерменам?

– Хуже некуда, – бормочет он, внимательно глядя на бумаги, лежащие перед ним. – Их завалили обвинениями в колдовстве, поэтому они попросили меня провести расследование.

Одно за другим письма падают мне на колени, и я начинаю терять самообладание. Эти истории мне знакомы: не более чем небылицы, передающиеся из поколения в поколение и приукрашенные в соответствии с эпохой и обстоятельствами. Я воображаю, что обвинения в каждом из этих посланий относятся ко мне. Они заполняют мою голову, словно песня, пока Уилл наконец не прерывает их поток.

– Все эти заявления очень похожи, и лишь несколько из них можно довести до официального обвинения, – замечает он, когда я дочитываю оставшиеся письма.

Я становлюсь мрачнее тучи.

– Неважно, официальные или нет, ведь эти обвинения навсегда останутся петлями у них на шеях.

– Те, кто помудрее, позаботятся о том, чтобы не упасть вниз при повешении. – Уилл задумчиво касается ключицы. – Или запросят бумагу, подтверждающую их невиновность.

И подтверждать ее будут те же люди, кто открыто выступал против них. Я начинаю злиться, пока он протягивает мне следующее письмо.

– Меня редко что-то удивляет, но сейчас я был к этому близок, – заявляет он, когда я успокаиваюсь. – Этот джентльмен называет свой приход влажным гнездом ведьмовства и заявляет, что обнаружил список, составленный самим дьяволом, в котором можно найти имена всех колдунов в Англии.

– Вы ему верите? – произношу я с напускным спокойствием.

– Этот человек – мошенник. Хотя в юности я бы, наверное, захотел узнать подробности. В любом случае, этим событиям уже несколько лет, – объясняет Уилл.

– Вот мой ему ответ. – И я бросаю письмо в камин. С моей души падает камень, пока мы смотрим, как листы пожирают языки пламени.

– Жаль, что я не могу отвечать на все письма подобным образом, – замечает он.

– Почему бы и нет?

Уилл переводит глаза с камина на меня, и я чуть не сгораю от его напряженного взгляда.

– Парламент полагает, что предстоящий суд над ведьмой возбудит мой аппетит, – заявляет он мне, словно я ничего перед этим не говорил.

Это дело об убийстве, хочу возразить ему я, но вовремя сдерживаюсь. Мне нельзя позволять себе вызывать у него подозрения или недовольство. Я должен молчать, даже если мне за это стыдно.

– Хейл тоже это признал, хотя и пообещал передать олдерменам мои сомнения, – вздыхает Уилл.

– Любезно с его стороны, – бормочу я.

Персиваль иронично закатывает глаза.

– Он хочет сделать меня своим должником, чтобы я принял предложение его шурина.

– Миссис Хейл будет недовольна. – Да я и сам буду не рад, если он согласится. Прошлым вечером я отправил отказ Уилла лорду Кэрью. Мои слова были острыми, словно нож, поэтому я надеюсь, что лорду Кэрью удастся уклониться от удара.

– Его заботит лишь удовлетворение шурина. Он женился не по собственному желанию и не получил благословения семьи своей супруги, – к моему удивлению, откровенничает Уилл.

Я бы мог подумать, что то, как сдержанно ведет себя Хейл, противоречит тому, что рассказал мне Уилл, но теперь вспоминаю, насколько более ярким стал для судьи тот совместный ужин благодаря живой энергии миссис Хейл и ее дочери. Нельзя винить Хейла в том, что и он был ею очарован.

– Ему не удастся выйти победителем в этой игре, – продолжает Уилл, качая головой. – Хейл всегда будет прислуживать интересам брата и не сможет стать ему равным. Кроме того, я бы никогда не стал возвращаться в ремесло ради подобного дела. Я предпочел бы искать ведьм среди врагов Парламента, а не среди деревенских бедняков.

– Но ведь будучи мэром Йорка, Хейл может найти другого человека, который сможет заняться этим делом? – предполагаю я, вспоминая о том, как мистер Броуд рассказал мне об охотнике на ведьм по имени мистер Раш. – Охота на ведьм снова вошла в моду, так что найдутся и другие добровольцы.

– Новые охотники на ведьм не обладают таким опытом, как у меня, а люди моего поколения запятнаны скандалами. – Меня едва ли не передергивает после того, как он упоминает своих продажных современников. – Моя репутация чиста, поэтому именно в моих услугах нуждаются Парламент, Хейл, лорд Кэрью и прочие, – бормочет он, изучая бумаги перед собой. – Олдермены попросили меня ответить обвинителям, но я не могу отправить подобные ответы им всем, – добавляет Уилл, наблюдая, как письмо пляшет на угольках, – как же мне быть?

Его тон становится резким, и я отвечаю ему в том же духе, объясняя, как считаю нужным поступать с делами о ведьмах. На мой взгляд, обвинителю надлежит сначала высказать свои подозрения либо охотнику на ведьм, либо констеблю, либо мировому судье, после чего тот должен допросить предполагаемую ведьму и лишь после этого решить, отправлять ли ее на суд.

Я излагаю Уиллу все, что думаю, и он кивает. Но его одобрение меня не успокаивает. Охотникам на ведьм прошлого было легко добиваться признаний. Ему было легко. Ведьмы, как настоящие, так и ложно обвиненные, были жертвами предательства тех самых людей, которые должны были сохранить их историю. Королевские писцы, позже превратившиеся в охотников на ведьм, убивали их, надевая на них так называемые ведьмины уздечки, которые сжимали их языки, не позволяя им заговаривать узелки, зажимая тиски для больших пальцев, которые ранили их до крови и калечили кисти, или связывая их по рукам и ногам и бросая в реку. Осужденные либо тонули, что говорило об их невиновности, либо всплывали, таким образом доказывая, что и вправду являются ведьмами.

Тем не менее я не стал упоминать все это в своем ответе. Я облагородил его прошлое. Тот факт, что я закрыл на это глаза, сделал его и его методы достойными уважения. Я проклинаю себя за это, но вынужден все для него упростить. В отличие от миссис Хейл я не могу позволить себе роскошь быть прямолинейным. Мне слишком многое нужно скрыть.

Уилл подталкивает ко мне стопку бумаг.

– Прошу тебя быть сдержанным в последующих ответах, используя чернила, а не огонь.

Я собираю вместе все письма с обвинениями.

– Что заставило вас уйти из этого ремесла?

– Мне хватило предусмотрительности, чтобы понять, что мое дело начало превращаться в пережиток прошлого. Король Карл видел в нас не более чем напоминание о его отце, скучающем монархе, чью одержимость сверхъестественным вскоре заменила охота на оленей. Тогда я увидел ту надпись на стене, и она все еще четко стоит у меня перед глазами. Король Яков нанял меня охотиться на ведьм, а его сын отправил меня в Звездную палату, чтобы я искоренял инакомыслящих. Я – не охотник на ведьм. Я преследую людей за их убеждения и отлично подготовлен для этой работы.

Настоящая речь злодея, в которую я на его месте добавил бы чуть больше злобы.

– Ты можешь на меня не смотреть? – нетерпеливо спрашивает он.

Уилл и есть то чудовище, скрывающееся во тьме, о котором меня предупреждали, но сейчас я отбрасываю осторожность и отвечаю на его пристальный взгляд.

– Я гляжу тебе за спину, – замирает он. – На тех, кто стоит позади тебя и дергает за ниточки.

– Вы смотрите чересчур пристально. – Впрочем, я продолжаю отвечать на его взгляд, и это предостережение, переданное темной вспышкой его глаз, – именно то, что мне нужно для быстрого выхода.