Темные времена

Глава 10

Кода

Сейчас

— Придётся приложить больше усилий, чем я думал, чтобы победить его, — говорит Малакай, поднося сигарету к губам и глубоко затягиваясь.

Из хижины доносится смех, смех девушек, которые устроили вечеринку в доме после того, как Чарли рассказала нам свою историю. Ну, это часть её истории. Она умалчивает о том, что, по мнению Малакая, совершенно нормально. Я не согласен; думаю, нам нужно знать всё, чтобы быть в состоянии сделать это должным образом, но я поговорю с ним об этом позже.

— Совершенно верно, — соглашается Маверик. — Думаю, мы должны подойти к этому вопросу с другой стороны. Чарли была умна, сделав то, что сделала. Для девушки, которая живёт одна, это был её единственный выбор, и она сделала правильный выбор.

— Да, — соглашается Мейсон, — но мы не можем пойти в полицию, как и не можем взять на себя что-то настолько серьёзное. Мы никогда не сможем разрушить что-то настолько крупное. Не избежав гибели.

— Итак, какие у нас есть варианты? — бормочет Бостон, затягиваясь очередной сигаретой.

— Думаю, мы найдём кого-нибудь другого, кто сделает за нас грязную работу, — говорю я, уставившись на Малакая.

Он прищуривает глаза.

— Мне интересно. Продолжай.

— У таких людей, как он, чёрт возьми, много врагов. Картель. Мафия. Кто угодно. Есть много людей, которые хотят, чтобы они исчезли. Всё, что нам нужно сделать, — это всё организовать, быть чертовски умными и позволить им разобраться друг с другом.

— Как, блядь, нам привлечь к этому кого-то с такой большой властью? — ворчит Маверик. — Никто не согласиться на эту работу.

Я свирепо смотрю на него.

— Когда ты знаешь людей, и ты умён, ты просто подстроишь всё это дерьмо, представив всё так, будто другая сторона начинает войну. Мы знаем достаточно о Бенджамине и спектакле, которым он руководит, и Чарли тоже — она также знает имена и людей. Мы копаем глубже, обставляем всё так, чтобы казалось, что он вмешивается в их дела, мы получаем информацию и, по сути, приводим их прямо к нему.

— Хм, это можно сделать, но у нас нет времени, необходимого для сбора такой информации. Пройдёт совсем немного времени, и он сядет нам на хвост. Нам нужно действовать быстро, — говорит Малакай, проводя рукой по лицу.

Он устал.

Мы все такие.

Но мы также знаем, что у нас нет того, что нужно, чтобы, чёрт возьми, разрушить что-то такого масштаба. Не без сообразительности. Мы рискуем всем нашим клубом, переезжая сюда и пытаясь противостоять им. Даже если мы пригласим других глав, это приведёт к войне, которую мы, возможно, не сможем закончить.

— Тогда какие у нас есть варианты? — спрашивает Мейсон. — Мы не можем рисковать клубом, но у нас не так много времени, чтобы что-нибудь приготовить.

— Можем использовать Чарли…

Мы все смотрим на Бостона, который всё ещё затягивается сигаретой. Он изучает нас всех.

— Он увидит Чарли, он убьет Чарли, — рычу я. — Конец истории. Этому не бывать.

— Он прав, — бормочет Малакай. — Я не могу рисковать ею. Несправедливо.

— Значит, мы, блядь, возвращаемся к исходной точке, — ворчит Маверик.

— У нас есть перспективы. Те, о которых никто не знает, принадлежат нам, — говорю я, начиная чертовски расстраиваться. Возможно, у нас не так много времени, но моя идея, блядь, самая лучшая. — Мы можем послать их, чтобы они заварили кашу. Одного — к Бенджамину, другого — к другой крупной группировке. Всё, что нам нужно, — это передать им немного информации, чтобы они испортили партию и отправили её не на ту территорию…

— А это идея, — говорит Малакай. — Если мы сможем выяснить, куда направляется груз, и перенаправить его на территорию противника, это вызовет войну, и нам не придётся ничего предпринимать.

— Они не разглашают, куда отправляют грузы, босс, — рычит Мейсон. — Они не доверят такую информацию какому-то грёбаному новичку.

— Тогда мы, блядь, возьмём кого-нибудь из них, — говорит Малакай. — Кода прав, Чарли знает имена, нам просто нужно связаться с кем-нибудь, заставить его сказать, что нам, блядь, нужно, и всё устроить. Это возможно. Чертовски рискованно, но возможно.

— Я думаю, ты обрекаешь себя на гребаный провал, — добавляет Мейсон, качая головой.

— А какие ещё, блядь, есть варианты? — рявкаю я. — Кроме того, что нас убьют. Этот человек скоро поймёт, что Чарли с нами, и начнёт нас преследовать. У нас не так много времени на что-либо. Прямо сейчас мы будем работать над тем, чтобы члены клуба не попадались ему на пути. Он будет следить за нами. Так что мы не можем заниматься ерундой. Нам нужен кто-то со стороны.

— Значит, ты собираешься попытаться, блядь, похитить кого-нибудь из двух очень опасных группировок и надеешься, что одна из них сделает то, что ты им скажешь? — ревёт Мейсон в ответ.

— Если Чарли знает кого-то, кого мы, блядь, можем шантажировать, то да, это именно то, на что мы надеемся.

— Ладно, — рявкает Малакай. — Хватит. Хватит, блядь. Мне нужно подумать об этом. Сегодня, блядь, не та ночь, чтобы этим заниматься. Вы меня слышите? Я иду в дом, потому что, по крайней мере, эти чертовы женщины знают, как хорошо провести время.

Он встаёт и уходит. Через несколько минут все остальные делают то же самое. Я сижу у костра, тяжело дыша, сжав кулаки. Ебать меня. Это чертовски плохо кончится. Я чувствую это нутром, но всё же не знаю, что, чёрт возьми, с этим делать. Чарли может умереть. Члены этого клуба могут умереть. Но всё, чего я хочу, это увидеть, как тот ублюдок умирает медленной и мучительной смертью.

Мир должен избавиться от него.

Примерно через десять минут я встаю, делаю глубокий вдох и захожу в хижину. Как только я переступаю порог, я понимаю, что что-то не так. Малакай и Маверик горячо спорят, размахивая телефоном. Я делаю шаг вперёд и вижу, как Чарли несётся прямо ко мне, только она не смотрит, куда бежит. Она бежит, её лицо бледное, и она мчиться прямо на меня.

Мои руки автоматически поднимаются вверх, и она врезается в меня с такой силой, что я вынужден отступить на два шага, чтобы не упасть. Несколько секунд я сосредотачиваюсь на том, чтобы сесть на задницу, а затем обращаю внимание на девушку, цепляющуюся за меня. Её пальцы так крепко сжимают мою футболку, что побелели кулаки. Она не смотрит на меня, её лоб прижат к моей груди, а тело неподвижно.

— Эй, — говорю я, кладу ладони ей на плечи и слегка сжимаю.

Я, блядь, не знаю, что мне сейчас делать.

Она напряжена, как доска.

— Кода, — шепчет она. — Я не могу тебя отпустить.

Её пальцы вцепились в мою футболку. Так крепко. И я понимаю, что она имеет в виду. Знаю, потому что я уже испытывал подобный страх в своей жизни, страх, который сковывает всё твоё тело и заставляет тебя замирать. Ты не можешь освободиться от него — чёрт возьми, ты даже не можешь заставить свой разум работать. Что бы ни произошло, она в ужасе.

Я не заставляю её двигаться.

Я просто поднимаю взгляд и спрашиваю Малакая:

— Что, чёрт возьми, произошло?

Он держит в руках фиолетовый блестящий телефон.

— Кто-то раздобыл её номер и звонил ей. Она ни о чём таком не подумала, мы, блядь, и не подумали забрать её телефон. До этого снова начали звонить, личный номер. Она сняла трубку, попыталась услышать, кто на другом конце провода…

— Черт, — говорю я тихим голосом. — Блядь.

— Да, телефоны можно отследить. Всё, что ей нужно было сделать, это ответить.

— Нам нужно убираться отсюда к грёбанной матери, — рычу я, хватая Чарли за руки и отталкивая её назад, пока она не встаёт на ноги.

— Да, нам нужно двигаться. Сейчас. Блядь, прямо сейчас, — рычит Маверик. — Нельзя возвращаться в клуб, нужно другое безопасное место.

— Моё ранчо! — подхватывает Скарлетт. — Прямо за домом есть старая хижина, кажется, или две. Должно быть, это были первоначальные жилища до того, как был построен главный дом. Я знаю, что человек, который арендует мой дом, содержит их в надлежащем порядке, но в них давно никто не заглядывал. Чёрт, я даже не знаю, есть ли у них электричество, но они находятся прямо на задворках моего участка, рядом с ручьем.

— Возможно, это единственный вариант, который у нас есть, — Малакай кивает. — Есть какой-нибудь другой способ попасть на твоё ранчо, который не предполагает спуск по главной дороге?

Скарлетт кивает.

— На заднем дворе есть подъездная дорога. Мне нужно позвонить, чтобы узнать, где именно она находится, и взять ключи от хижин…

— Можем ли мы доверять людям, которым ты сдаёшь дом? — спрашивает её Маверик.

— Они не сказали ни слова, когда вы все были там, когда я была в опасности…

Малакай выдыхает.

— В этом она права, никогда не говорили ни слова, никогда не вмешивались. Сейчас это лучшее, что у нас есть, чёрт возьми. Нам нужно уходить, и уходить немедленно.

— Чарли, — рычу я, заставляя её поднять на меня взгляд. В её глазах испуг, полный страха, который мне слишком хорошо знаком. — Мы должны убираться отсюда. Возьми то, что тебе нужно. Две минуты. Мы выдвигаемся.

Она кивает.

— Я… Мне жаль… Я не…

— На это нет времени. Возьми то, что тебе нужно.

Все двигаются молниеносно. Я достаю из сумки пистолет и засовываю его в карман джинсов, и все остальные парни делают то же самое. Через пять минут мы готовы к выезду, костер потушен. Мы оставляем палатки и всё остальное. Оно нам ни к чему. Мы выключаем свет и выходим перед хижиной. Уже темно, и путь до дороги будет чертовски трудным. Он совсем короткий, но в темноте может быть опасно. У нас есть фонарики, и я иду впереди. Я хорошо знаю дорогу.

Чарли следует за мной, а Малакай — за ней.

Мы движемся так быстро, как только можем.

Мы идем всего десять минут, когда я замечаю это. Слабая вспышка света. Она исходит примерно в ста ярдах впереди. Недостаточно, чтобы быть светом фар, мы, вероятно, находимся недостаточно близко к дороге, но достаточно, чтобы быть фонариком. Кто-то идет по этой дорожке.

— Выключите свет. Немедленно.

Я шиплю эти слова, и через несколько секунд свет гаснет.

— Никому не двигаться.

— Что такое? — Малакай приказывает. — Что, чёрт возьми, ты видишь?

— Смотри вперёд.

Я не вижу, кто смотрит, а кто нет, но свет снова виден, он бесцельно мигает вокруг. Кто-то рядом; тот, кто отслеживал её телефон, был недалеко. Это, чёрт возьми, нехороший знак. Может быть, им вообще не нужен был звонок. Может быть, им был нужен только её номер. Я понятия не имею, сколько их там и с чем нам предстоит столкнуться.

— Уберите девушек с дорожки, за дерево, сейчас же, — приказываю я шипящим голосом.

— Вы слышали его, девочки, отойдите, — приказывает Маверик, используя фонарик на своём телефоне и не поднимая его.

Он собирает девочек.

— Кода, — шепчет Чарли, и я чувствую, как её пальцы дёргают меня за куртку.

— Уходи. Не издавай ни звука.

— Но…

— Чарли. Иди.

Она делает, как её просят, следуя за Мавериком с тропинки. Я не знаю, куда он их ведёт, но через несколько минут он возвращается. Мы все прижимаемся друг к другу так близко, как только можем.

— Единственное преимущество, которое у нас сейчас есть, это то, что они нас ещё не заметили, — говорю я, понизив голос.

— Думаю, мы позволим им пройти мимо, — бормочет Мейсон. — Когда они уйдут, мы продолжим движение.

— Нет, — рычит Малакай. — Нет, черт возьми. Я хочу добраться до того, кто встанет на этот путь. Это ключ к успеху.

— Малакай прав, — соглашаюсь я. — У нас есть преимущество во внезапной атаке.

— А если их будет чёртова куча? — Бостон рычит. — Тогда что?

— Вряд ли, если бы они были, они бы пришли громко и гордо. Я видел только один фонарик, что наводит меня на мысль, что кто-то пытается добраться до Чарли раньше, чем это сделает Бенджамин. Кому-то нужны эти деньги, — говорю я им тихим голосом.

— Кода прав, — произносит Маверик. — Если бы это был Бенджамин, он поступил бы умнее. Кто-то сам провёл расследование. Кто-то, кто знает её, возможно, через него, кто-то из его команды. Кто-то выходит, чтобы найти её раньше всех. Деньги творят такое дерьмо с людьми.

— Так, значит, мы будем ждать и, блядь, завалим любого, кто пройдёт мимо? — шипит Мейсон.

— Именно так, — подтверждает Малакай. — Разделитесь по обе стороны тропы. И ждите. Примените силу, если понадобится. Мне нужен тот, кто там, чёрт возьми, находится, но он нужен мне живым.

— Понятно, босс.

Мы все расходимся, я присаживаюсь на корточки за большим кустом. Я не слышу девочек, и это хорошо. Для них это слишком опасно, и мы не можем допустить, чтобы кто-то раскрыл это прикрытие. Это наш единственный шанс заполучить кого-нибудь, кого мы могли бы отправить на тот свет. Адреналин бурлит в моих венах, и моя рука сжимает пистолет.

Грёбаный придурок.

Мы его прикончим, так или иначе.

Луч фонарика приближается, и слышны два голоса. Мужчины. С двумя можно справиться. Они тихо разговаривают друг с другом, и трудно разобрать слова. Очевидно, они определили местоположение по телефону, но пытаются сориентироваться. Это будет нелегко, и это, опять же, работает в нашу пользу. Я держу пистолет наготове, взгляд сосредоточен, слух обострён.

Я не буду колебаться, чёрт возьми.

Свет становится всё ближе, а голоса — отчётливее. Звук шагов сапог слышен совсем близко, совсем, блядь, близко. Они почти возле нас.

— Ебать меня, — произносит чей-то голос. — Они, блядь, хорошо её прячут. Как долго продлится этот грёбаный путь?

— Да какая, на хрен, разница? — рычит другой голос. — Мы, блядь, заберём её и получим эти деньги. Нам по хрену, что придётся сделать, чтобы добраться туда.

— А если здесь, наверху, будет чертовски много охраны? Что тогда? Нам, блядь, снесут головы?

— Там не будет никакой защиты. Это место достаточно надёжно защищено. Кто бы ни захватил её, он был настолько глуп, что оставил при ней её телефон.

— Идиоты.

Я узнаю голос Малакая. Он резкий, суровый и злой.

— У неё, безусловно, есть защита, и вы, тупые ублюдки, пожалеете, что ступили на мою землю.

Автоматная очередь.

Громкое и сердитое эхо разносится по тихой ночи. Блядь.

Они стреляют. Без вопросов.

Они вооружены.

Я встаю, включаю фонарик и направляю пистолет прямо на двух огромных, чертовски злых мужчин. Один из них разворачивается, поднимает пистолет и целится. Я быстро двигаюсь и падаю как раз в тот момент, когда пистолет стреляет. Боль пронзает мой бицепс, когда пуля попадает в руку. Я реву от боли — она как чёртов огонь, и он, чёрт возьми, обжигает. Я поднимаю пистолет, но парни оказываются быстрее.

Малакай дважды стреляет в коленные чашечки одного из мужчин, и тот падает с мучительным рёвом. Маверик направляет пистолет на другого, который уже поднял его.

— Брось его, или я разнесу тебе башку.

Мужчина оглядывается, а затем опускает пистолет, бормоча «Твою мать», в то время как его друг вопит от боли. Я хватаюсь за руку, задыхаясь от боли, когда кровь заливает мою ладонь.

— Кода, ты ранен? — Малакай кричит в мою сторону.

— Да. Всё нормально. Рука.

— Свяжите этих ублюдков и давай сваливать отсюда, пока не появился кто-нибудь ещё.

Бостон достаёт верёвку, которую, должно быть, прихватил с собой, когда мы спешили, и заламывает мужчине руки за спину, связывая их так туго, что тот шипит и бормочет проклятия. Мейсон валяет мужчину на земле, дважды наступая ботинком ему на колени, прежде чем связать. Мужчина ревет ещё громче, катаясь по грязи.

— Вставай, ублюдок, или я оставлю тебя здесь на съедение диким животным, — шипит Мейсон.

Мужчина поднимается, ревя от боли, из его ног течёт кровь. Мейсон и Бостон грубо зажимают его между собой, а Маверик хватает другого мужчину и несколько раз толкает его, прежде чем что-то крикнуть девушкам. Включается фонарик, и через минуту появляются они.

Чарли подбегает.

— Ты ранен.

— Я в порядке, — рычу я, от боли моё тело покрывается холодным потом.

— Позволь мне помочь тебе.

— Я сказал, что в порядке, чёрт возьми, — реву я.

— Боже, ты такой придурок. Малакай, дай мне пистолет, я собираюсь подстрелить его ещё раз.

— Хватит, — рычит Малакай. — Кода, ты в порядке, брат?

— Отлично, — ворчу я.

— Давайте двигаться.

Чарли светит мне фонариком.

— Я иду за тобой, на случай, если ты упадёшь в обморок. Будешь спорить со мной, я ударю тебя прямо по руке и дам тебе повод поплакать.

Чертовски жесткая сучка.

Чертовски красивая жесткая сучка.

— Осторожнее, Чарли, — выдыхаю я.

— Шевелись, Дакода.

Я двигаюсь, потому что мне нужно привести в порядок эту чёртову руку. Шаг за шагом, преодолевая мучительный путь, который обычно занимает полчаса. На это у нас уходит почти два. К тому времени, как мы оказываемся внизу, я весь в поту и дрожу. Чарли идёт прямо за мной.

— Ты в порядке? — спрашивает она искренним голосом.

Я не в силах с ней спорить.

— Не-а.

— Малакай, сколько у нас грузовиков? — спрашивает она.

— Два. Хватит, чтобы всем нам поместиться. Остальные грузовики мы оставим здесь. На случай, если их отследят.

— Хорошая идея, — бормочет Маверик. — Я отправлю этих ублюдков в кузов.

— Маверик? — говорит Чарли, опуская крышку багажника и подталкивая к ней связанного мужчину.

— Да?

— Устрой им дикую поездку. Заставь их поплатиться за то, что они подстрелили Коду.

Я смотрю на неё, и её глаза встречаются с моими.

А потом она ушла.

Ебать меня.

Девушка мне всё больше нравится.

Чёрт возьми.

Кода

Тогда

— Я здесь, чтобы повидать своего брата, — говорю я симпатичной молодой блондинке за стойкой.

Она смотрит на меня, приподняв брови.

— Ну, вы очень похожи на него, не так ли?

— Однояйцевые близнецы, забавно, как это работает, — бормочу я.

Она моргает, а затем кивает, выглядя немного смущённой.

— Ваш брат просил не допускать посетителей…

— Я единственная оставшаяся у него семья, — я сжал кулаки. — Имею право узнать, как у него дела.

Она улыбается, но выглядит взволнованной.

— Я понимаю это, но мы должны уважать его пожелания во время выздоровления. Некоторые пациенты предпочитают, чтобы их оставили в покое; они считают, что это помогает им лучше сосредоточиться и привести себя в порядок.

— Послушай, есть ли какой-нибудь шанс, что ты сможешь пойти к нему и спросить, не согласится ли он встретиться со мной? Это действительно важно, иначе меня бы здесь не было. Касается его хранилища. Ты хотя бы спросишь его?

Она колеблется.

— На самом деле я не должна…

— Пожалуйста, — прошу я, перегибаясь через стойку. — Я всего лишь прошу поговорить с ним, а не впускать меня. Если он не хочет меня видеть, ничего страшного, но, пожалуйста, спроси. Он — моя единственная семья, и он мой брат-близнец. Я нужен ему, даже если он пока этого не осознаёт.

Её щеки слегка краснеют, и она кивает.

— Конечно, я понимаю. У меня тоже есть семья. Но я могу только спросить. И я сделаю это только один раз. Вы не сможете вернуться сюда и потребовать встречи с ним снова, если он скажет «нет», понимаете?

Я киваю.

— Пожалуйста, просто скажи ему, что это важный вопрос, связанный с хранением его вещей. Он бы не хотел потерять свои вещи, я знаю, что не хотел.

Она кивает.

— Дайте мне десять минут.

Я смотрю, как она уходит, и присаживаюсь, молясь, чтобы упоминание о хранилище подтолкнуло моего брата согласиться встретиться со мной. Я хотел сделать это сам, без его ведома, но я не представлял, насколько глубоко он зашёл. Чувство вины сжимает мою грудь. Он позволит мне помочь ему, или я сделаю это сам. С его помощью мне будет намного легче. Могу только надеяться, что он мне в этом поможет.

На самом деле, я, чёрт возьми, молюсь.

Потому что я, блядство, не знаю, с чего начать.

Администратору требуется пятнадцать минут, чтобы вернуться, и когда она возвращается, она подходит ко мне. Я встаю.

— Он согласился встретиться с вами, но только один раз. Как вы понимаете, мы должны уважать его пожелания. У вас будет всего полчаса, так как сейчас не время для посещений, однако мы стараемся всегда предоставлять нашим пациентам всё, что позволяет им чувствовать себя хорошо, и если это необходимо для встречи с семьёй, мы всегда открыты для этого. Мне нужно, чтобы вы зарегистрировались, а затем я провожу вас к нему.

— Спасибо, — бормочу я, подписывая всё, что мне нужно было подписать, а затем позволяю им осмотреть меня, чтобы убедиться, что я ничего не ношу с собой. Я следую за пожилой медсестрой сердитого вида в сад, куда пускают посетителей.

Я сразу же увидел своего брата, и за неделю, что я его не видел, он стал выглядеть лучше. Его лицо стало более светлым, хотя, похоже, он испытывает сильную боль. Это связано с прекращением приёма наркотиков. Сначала всё идет по спирали, но потом всё возвращается на круги своя. Тем не менее, ему становится лучше, и это всё, что имеет значение.

Медсестра подводит меня к столу и бормочет: «полчаса», — прежде чем исчезнуть в саду с другими пациентами.

Я сажусь напротив своего брата, и его глаза, точно такие же, как у меня, уже пронзают меня насквозь.

— Ты привлёк моё грёбаное внимание, — шипит он. — Что, чёрт возьми, ты делаешь, Дакода? Кроме как играешь с огнём. Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.

— Во-первых, — рычу я, наклоняясь ближе, — ты мой брат, и если ты пойдёшь ко дну, я пойду с тобой. Что я пытаюсь здесь сделать, так это убедиться, что ты не проиграешь. Насколько всем известно, я — это ты. Никто не знает, что ты здесь.

Его брови поднимаются.

— Что, к чертям, ты наделал?

— То, что необходимо для твоей безопасности. В какое бы дерьмо ты ни вляпался, это опасно.

— Это также не твоя грёбаная забота.

— Брэкстон, мы с тобой оба знаем, что я от этого не отступлюсь. Я могу уйти отсюда и сделать все самостоятельно, обдумывая каждый шаг на своём пути, или ты, чёрт возьми, можешь прикрыть мою спину и помочь мне. Скажи мне, что мне, блядь, нужно знать. Скажи мне, какого хрена у тебя на складе хранится оружие?

— Так ты, блядь, нашёл его? Ты кого-нибудь взял с собой? Кто-нибудь ещё видел его?

— Нет, и я не планирую вовлекать в это кого-либо ещё. Я живу в твоём доме, сейчас один, и это только вопрос времени, когда кто-нибудь придёт тебя искать. По крайней мере, я так предполагаю, и окажусь прав, да?

Он сжимает челюсти, и я чертовски хорошо знаю, что прав, потому что выгляжу точно так же, когда меня прижимают к стене, и мне некуда идти.

— Как уже сказал, — продолжаю я, — я твой брат, и люблю тебя, но я сделаю необходимое с твоей помощью или без неё, и ты ни хрена не сможешь с этим поделать. Я предпочитаю сохранить свою жизнь, поэтому предпочёл бы твою помощь, но, как уже сказал, я сделаю это, несмотря ни на что.

— Ты, блядь, сумасшедший, Дакода, — шипит он. — Ты ни хрена не понимаешь!

— Тогда введи меня в курс дела, — рычу я. — Расскажи мне, что ты, чёрт возьми, делаешь.

Он выдыхает, проводя рукой по волосам.

— Ты собираешься убить себя.

— Если это значит, что ты будешь целым и невредимым, так тому и быть.

— Блядь, — рычит он. — Блядь. Ладно, я расскажу тебе, но только потому, что не собираюсь взваливать это на свои плечи, если ты, блядь, умрёшь. Если ты решишь ввязаться в это, знай, что риск чертовски велик.

Я киваю.

— Для чего это оружие?

— Я его украл.

Блядь.

На хуй.

Ебать. Меня.

Я этого не ожидал.

Это многое меняет.

Блядь.

— Какого хрена, это же оружие стоимостью в сотни тысяч долларов. Чёрт возьми, о чем, к чертям, ты думал?

— Я не думал, — рявкает он. — Был напуган, и в то время это казалось чертовски хорошей идеей. Это было не так.

Конечно, это было не так.

— Начни с самого начала и побыстрее. У нас осталось всего двадцать минут.

— Начал торговать, нашёл способ заработать наличные, достал наркотики, всё казалось нормальным. На рынке появился новый наркотик, приносивший больше денег, но это означало, что приходилось иметь дело с большими шишками. Я занялся этим, познакомился с людьми, подумал, что это даст мне столько денег, сколько я хотел. Поначалу это было чертовски невероятно. Я хорошо поработал, углубился в это дело, поднялся на более высокую ступень и начал торговать тяжелее. Но я был зависим и попадал в неприятности, принимая наркотики, хотя должен был их продавать. Все стало выходить из-под контроля, и я задолжал некоторым важным людям большие деньги.

Чёрт возьми.

— Итак, когда человек, управляющий операциями, попросил меня перевезти для него груз через границу, я согласился. Оружие. Большие деньги. Он намеревался хорошо заплатить мне за него. Но я никогда, блядь, не собирался отдавать это ему. Я был под кайфом, в отчаянии, чертовски глуп. Думал, что если украду партию, то смогу её продать. Я бы смог заплатить за наркотики, которые так отчаянно хотел, расплатиться со всеми и уйти навсегда с охренительной кучей наличных. Больше, чем он предлагал. Я знал людей, у меня были связи, в то время это казалось хорошей идеей…

— Ни хрена себе хорошая идея.

— Я был под кайфом, зависим и в отчаянии, — рычит он. — Пойми, мой мозг тогда работал не так, как сейчас.

— Что случилось?

— Я взял оружие, спрятал, и теперь за мной охотятся. За мной охотятся по-крупному. Они хотят не только вернуть своё барахло, но и мою голову. Я всё равно, что мертвец. В тот день, когда ты меня нашёл, я пытался принять передоз. Решил, что это проще, чем терпеть пытки, которым они меня подвергнут. Не имело значения, что я бы всё вернул и даже больше. Я был бы мертвецом в любом случае.

Блядь.

Это намного хуже, чем я мог себе представить. Намного, блядь, хуже. Прямо сейчас у меня нет чёткого ответа, как вытащить его из этого дерьма, не рискуя нашими жизнями. Я думал, что это наркотики, думал, что смогу подкупить нужных людей, подставить остальных и вытащить его из этого дерьма. Но он имеет дело с большими людьми. Главарями. Опасными людьми.

— На кого ты работал?

— Не знаю, как его зовут. Знаю только, что его звали Шанкс. Никогда с ним не встречался. Никогда его не видел. Но он руководит крупной операцией. Чертовски смертельный. Опасный. Он, блядь, стоит над мафией, картелями, мотоклубами, на твоё усмотрение, он пытается, блядь, забрать то, что принадлежит им, и ему это удаётся.

Ебать меня.

Один человек не может взвалить на себя такое дерьмо.

Я не знаю, какие, блядь, у меня есть варианты, кроме как сменить его имя и сбежать.

Возможно, это единственный выход.

Мы ни за что не справимся с чем-то такого размера.

— Предоставь это мне, посмотрим, что я смогу придумать.

— Я не собираюсь ничего придумывать, Дакода. Ты просто не сможешь конкурировать с кем-то такого размера, говорю тебе честно. Ты умрёшь в процессе.

— Я сказал, оставь это мне. Сейчас никто не знает, что ты здесь. Я не вернусь, на случай, если за мной будут следить.

— Они убьют тебя на месте. Убирайся из той квартиры. Если у тебя и есть шанс, то только в том случае, если никто не узнает о твоём существовании. Поезжай домой. Подальше от того места, куда они смотрят, и делай свою работу оттуда. Не высовывайся. А то тебя снесут.

В этом он прав.

— Понял тебя. Чётко и ясно. Я сделаю, что смогу.

Я встаю, смотрю на брата и выдыхаю.

— Приведи себя в порядок. Если ты можешь что-то здесь сделать, приведи себя в порядок, Брэкстон. Я не собираюсь рисковать своей жизнью ради того, чтобы ты вышел отсюда и сразу же вернулся к прежнему.

Он кивает.

— Я слышу тебя, и Дакода? — я встречаюсь с ним взглядом. — Будь чертовски осторожен.

Ага.

Не уверен, что это будет иметь значение.

Черт, я не уверен, что полностью осознаю, во что ввязываюсь.

Но ради крови можно всё.